Страница:
— Будет сделано, босс, — откликнулся Столл. — Извините. Теперь Пол испытал чувство вины за то, что набросился и на Столла.
— Ничего страшного, — сказал он более мягким тоном. — Просто выдался не самый приятный день. Что вам удалось обнаружить? Столл снова вызвал на экран монитора заставку видеоигры.
— Ну что ж, — начал он, — как я уже говорил герру Хаузену и герру Лангу, эта игра должна была сработать с задержкой по времени, а установил ее помощник заместителя министра Ганс...
— Который, похоже, исчез, — вставил Ланг. — Мы попытались дозвониться ему домой и в оздоровительный клуб, но безрезультатно.
— А его электронная почта ничего не принимает, — продолжил Столл. — Так что он определенно в бегах. Как бы то ни было, но фотография герра Хаузена взята из репортажа о его выступлении перед жертвами холокоста, а изображение местности — вот отсюда.
Столл дал команду на выход из игры и вывел на экран изображение, загруженное «Кракеном» из Оперативного центра.
Худ наклонился вперед и прочитал надпись на картинке.
— Монтобан на Тарне, Вью-Понт. Это Франция или Канада? — выпрямившись, поинтересовался он.
— Юг Франции, — ответил Столл. — Когда вы пришли, я как раз собирался открыть отчет Деирдри.
Столл прошелся по клавиатуре, открывая нужный файл. Затем он прочитал вслух:
— Тут написано: «Rout nationale, главная автострада такая-то, проходит с севера на северо-запад вдоль реки Гаронны до города Монтобана на реке Тарне. Население его пятьдесят одна тысяча человек, учебные заведения, промышленность...» — Столл убрал графические схемы и стал прокручивать изображение дальше. — ..И, ага, вот здесь. «Здание является укреплением, построенным в 1144 году, и исторически связано с самоопределением юга Франции. В качестве крепости оно помогло отразить нападения католиков во время религиозных войн и осталось символом непокорности для местных жителей».
Столл продолжил просмотр.
— Там что-нибудь говорится о том, кто является его владельцем? — спросил Худ.
— Сейчас проверю. — Столл набрал на клавиатуре слово «владелец» и задал словарный поиск. По экрану проскочило несколько параграфов текста и высветилась тема. Столл снова начал читать:
— "Продано в прошлом году производителю программного обеспечения с условием, что владелец не будет вносить изменений в.., то-то, и то-то, и то-то"... Вот, владелец. «Частная французская компания под названием „Демэн“, зарегистрированная в городе Тулузе в мае 1979 года».
Худ стрельнул взглядом на Столла и подался ближе к экрану.
— Подождите, — попросил он. Пол еще раз прочитал дату. — Скажите Деирдри или Нату, чтобы они добыли побольше информации об этой компании. И побыстрее.
Кивнув, Столл очистил экран и вызвал «укротителей Кракена», как он их называл. Запросив по электронной почте дополнительную информацию о «Демэне», он откинулся назад и выжидательно сцепил руки.
Ждать пришлось совсем недолго. Деирдри переслала короткую заметку из журнала под названием «Видеоигры в иллюстрациях» за июнь 1980 года, в которой говорилось:
ИГРЫ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
Вы еще не совсем заастероидились?
А космические пришельцы еще не достали вас до смерти?
Даже если вам по-прежнему нравятся хиты вчерашнего дня, новая звезда на небосклоне компьютерных видеоигр — французская компания «Демэн», что означает «завтра», разработала картридж иного типа, совместимый с вашими домашними приставками «Атари», «Интелливижн» и «Одиссей». Первый картридж с игрой «Незабываемый рыцарь» поступит в магазины ухе в этом месяце. Это будет первая игра, которая одновременно подходит для трех основных видеосистем.
В пресс-релизе начальник научно-исследовательского отдела компании Жан-Мишель Хорн сообщает: «Благодаря нашей новой революционной разработке — микросхеме с огромной мощностью — графика и сценарии будут еще более детализированными и захватывающими, чем в любой из ранее созданных игр».
«Незабываемый рыцарь» будет продаваться по цене 34 доллара вместе с купоном, дающим право на скидку при покупке следующей игры с похождениями супергероя под названием «Ообермен».
Худ прервал чтение, чтобы обдумать информацию и сопоставить скрытые факты. Это помогло сложить разрозненные сведения в целостную картину.
Нэнси украла чертежи нового чипа и продала их некой компании, вероятно — даже скорее всего, — этой самой «Демэн». Расист Жирар прилично богатеет на производстве видеоигр. И коварно вкладывает деньги в игры, проповедующие нетерпимость и насилие.
Но зачем? В качестве хобби? Наверняка нет. Маленькие дозы насилия вроде этих были бы слишком незначительны и, судя по описанию Рихарда Хаузена, не удовлетворили бы такого человека, как Жирар.
И все же предположим, что это он делает эти игры, рассуждал про себя Худ. Сынишка Чарли Скуайрза натыкается на такую игру. Что, если это дело рук Доминика? Мог ли Жирар воспользоваться «Интернетом», чтобы разослать их по всему миру?
Опять же предположим, что да, продолжал размышлять Худ. Зачем он это делает? Только не ради денег. Со слов Хаузена, ему их более чем хватало.
Должно быть, у Доминика на уме что-то более серьезное, решил Худ. Игры с насилием в «Интернете». Тайные угрозы Хаузену. Было ли это спланировано так, чтобы совпасть с «днями хаоса»?
Так он, похоже, ни до чего не додумается. Здесь недоставало слишком многих деталей, и существовал лишь один человек, который мог бы — но захочет ли? — рассказать, в чем тут дело.
— Герр Хаузен, не могли в вы ненадолго одолжить мне вашу машину с водителем? — обратился к заместителю министра Худ.
— Ради Бога, — ответил Хаузен. — Может, вам нужно что-нибудь еще?
— Пока нет, спасибо, — ответил Худ. — Мэтт, пожалуйста, пошлите эту статью генералу Роджерсу. Скажите, что этот Доминик, возможно, и есть тот самый разносчик заразы. Если существует еще какая-либо дополнительная информация о...
— То мы ее добудем, — пообещал Столл. — Ваше слово — для меня закон.
— Меня это радует, — ответил Худ, похлопав Столла по спине и уже направляясь к выходу.
Проследив взглядом за тем, как Худ быстро пересекает приемную, Мэтт Столл снова сцепил руки и произнес:
— Теперь никаких сомнений. Мой босс — действительно Супермен.
Глава 35
Глава 36
— Ничего страшного, — сказал он более мягким тоном. — Просто выдался не самый приятный день. Что вам удалось обнаружить? Столл снова вызвал на экран монитора заставку видеоигры.
— Ну что ж, — начал он, — как я уже говорил герру Хаузену и герру Лангу, эта игра должна была сработать с задержкой по времени, а установил ее помощник заместителя министра Ганс...
— Который, похоже, исчез, — вставил Ланг. — Мы попытались дозвониться ему домой и в оздоровительный клуб, но безрезультатно.
— А его электронная почта ничего не принимает, — продолжил Столл. — Так что он определенно в бегах. Как бы то ни было, но фотография герра Хаузена взята из репортажа о его выступлении перед жертвами холокоста, а изображение местности — вот отсюда.
Столл дал команду на выход из игры и вывел на экран изображение, загруженное «Кракеном» из Оперативного центра.
Худ наклонился вперед и прочитал надпись на картинке.
— Монтобан на Тарне, Вью-Понт. Это Франция или Канада? — выпрямившись, поинтересовался он.
— Юг Франции, — ответил Столл. — Когда вы пришли, я как раз собирался открыть отчет Деирдри.
Столл прошелся по клавиатуре, открывая нужный файл. Затем он прочитал вслух:
— Тут написано: «Rout nationale, главная автострада такая-то, проходит с севера на северо-запад вдоль реки Гаронны до города Монтобана на реке Тарне. Население его пятьдесят одна тысяча человек, учебные заведения, промышленность...» — Столл убрал графические схемы и стал прокручивать изображение дальше. — ..И, ага, вот здесь. «Здание является укреплением, построенным в 1144 году, и исторически связано с самоопределением юга Франции. В качестве крепости оно помогло отразить нападения католиков во время религиозных войн и осталось символом непокорности для местных жителей».
Столл продолжил просмотр.
— Там что-нибудь говорится о том, кто является его владельцем? — спросил Худ.
— Сейчас проверю. — Столл набрал на клавиатуре слово «владелец» и задал словарный поиск. По экрану проскочило несколько параграфов текста и высветилась тема. Столл снова начал читать:
— "Продано в прошлом году производителю программного обеспечения с условием, что владелец не будет вносить изменений в.., то-то, и то-то, и то-то"... Вот, владелец. «Частная французская компания под названием „Демэн“, зарегистрированная в городе Тулузе в мае 1979 года».
Худ стрельнул взглядом на Столла и подался ближе к экрану.
— Подождите, — попросил он. Пол еще раз прочитал дату. — Скажите Деирдри или Нату, чтобы они добыли побольше информации об этой компании. И побыстрее.
Кивнув, Столл очистил экран и вызвал «укротителей Кракена», как он их называл. Запросив по электронной почте дополнительную информацию о «Демэне», он откинулся назад и выжидательно сцепил руки.
Ждать пришлось совсем недолго. Деирдри переслала короткую заметку из журнала под названием «Видеоигры в иллюстрациях» за июнь 1980 года, в которой говорилось:
ИГРЫ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ
Вы еще не совсем заастероидились?
А космические пришельцы еще не достали вас до смерти?
Даже если вам по-прежнему нравятся хиты вчерашнего дня, новая звезда на небосклоне компьютерных видеоигр — французская компания «Демэн», что означает «завтра», разработала картридж иного типа, совместимый с вашими домашними приставками «Атари», «Интелливижн» и «Одиссей». Первый картридж с игрой «Незабываемый рыцарь» поступит в магазины ухе в этом месяце. Это будет первая игра, которая одновременно подходит для трех основных видеосистем.
В пресс-релизе начальник научно-исследовательского отдела компании Жан-Мишель Хорн сообщает: «Благодаря нашей новой революционной разработке — микросхеме с огромной мощностью — графика и сценарии будут еще более детализированными и захватывающими, чем в любой из ранее созданных игр».
«Незабываемый рыцарь» будет продаваться по цене 34 доллара вместе с купоном, дающим право на скидку при покупке следующей игры с похождениями супергероя под названием «Ообермен».
Худ прервал чтение, чтобы обдумать информацию и сопоставить скрытые факты. Это помогло сложить разрозненные сведения в целостную картину.
Нэнси украла чертежи нового чипа и продала их некой компании, вероятно — даже скорее всего, — этой самой «Демэн». Расист Жирар прилично богатеет на производстве видеоигр. И коварно вкладывает деньги в игры, проповедующие нетерпимость и насилие.
Но зачем? В качестве хобби? Наверняка нет. Маленькие дозы насилия вроде этих были бы слишком незначительны и, судя по описанию Рихарда Хаузена, не удовлетворили бы такого человека, как Жирар.
И все же предположим, что это он делает эти игры, рассуждал про себя Худ. Сынишка Чарли Скуайрза натыкается на такую игру. Что, если это дело рук Доминика? Мог ли Жирар воспользоваться «Интернетом», чтобы разослать их по всему миру?
Опять же предположим, что да, продолжал размышлять Худ. Зачем он это делает? Только не ради денег. Со слов Хаузена, ему их более чем хватало.
Должно быть, у Доминика на уме что-то более серьезное, решил Худ. Игры с насилием в «Интернете». Тайные угрозы Хаузену. Было ли это спланировано так, чтобы совпасть с «днями хаоса»?
Так он, похоже, ни до чего не додумается. Здесь недоставало слишком многих деталей, и существовал лишь один человек, который мог бы — но захочет ли? — рассказать, в чем тут дело.
— Герр Хаузен, не могли в вы ненадолго одолжить мне вашу машину с водителем? — обратился к заместителю министра Худ.
— Ради Бога, — ответил Хаузен. — Может, вам нужно что-нибудь еще?
— Пока нет, спасибо, — ответил Худ. — Мэтт, пожалуйста, пошлите эту статью генералу Роджерсу. Скажите, что этот Доминик, возможно, и есть тот самый разносчик заразы. Если существует еще какая-либо дополнительная информация о...
— То мы ее добудем, — пообещал Столл. — Ваше слово — для меня закон.
— Меня это радует, — ответил Худ, похлопав Столла по спине и уже направляясь к выходу.
Проследив взглядом за тем, как Худ быстро пересекает приемную, Мэтт Столл снова сцепил руки и произнес:
— Теперь никаких сомнений. Мой босс — действительно Супермен.
Глава 35
Четверг, 17 часов 17 минут, Ганновер, Германия
— Боб, — послышалось в трубке телефона, — у меня хорошие новости.
Херберт был рад услышать, что у его помощника Альберто есть хорошие новости. Он испытывал не только физическую боль в груди, куда врезался ремень безопасности, но и в душе, где все вскипало при мысли, что напавшие на него нацисты уйдут безнаказанными. Херберт не смог засечь микроавтобус, а поэтому свернул на боковую улицу и позвонил в Оперативный центр по сотовому телефону. Он рассказал Альберто о том, что произошло, и попросил его связаться с Национальным бюро разведки, чтобы там для него попытались найти микроавтобус. Если они это сделают, Херберт намерен был отправиться прямо на место и, убедившись, что это именно та машина и именно те люди, вызвать полицию. Если полиция откажется приехать, он позвонит Хаузену. Так или иначе, но эти люди должны понести наказание.
Херберт удивился, когда телефон подал сигнал через каких-то шесть минут после их разговора. Только на то, чтобы перенацелить «глаза» спутника с одного места на другое, времени уходило раз в пять больше.
— Вам везет, — сообщил ему Альберто. — НБР уже вело наблюдение за вашим районом для Ларри. Он занимается похищением киношной практикантки и хотел бы обскакать в этом деле Гриффа.
«Ларри» был директором ЦРУ Ларри Раклином, а «Грифф» — директором ФБР Гриффом Игензом. Соперничество между ними было застарелым и непримиримым. Как и Оперативный центр, обе организации имели доступ к данным Национального бюро разведки, НБР, однако Игенз копил информацию, словно белка орехи на зиму.
— Ну, и что там накопало НБР? — спросил Херберт. Он ощущал неудобство от того, что приходилось говорить с Альберто по незащищенной линии, но выбора просто не было. Оставалось только надеяться, что их никто не слышит.
— Для Ларри — ничего. Никаких признаков ни машины, ни девушки. Впрочем, Даррелл говорит, что Грифф тоже не узнал ничего нового. Похоже, никого из его постоянных полицейских источников поблизости не оказалось.
— И не удивительно, — сказал Херберт. — Они все на дежурстве, патрулируют вокруг сборищ неонацистов.
— Это лучше, чем если бы они патрулировали все вместе, — заметил Альберто.
— Верно, — согласился Херберт. — Так что там насчет микроавтобуса, Альберто? Ты что-то крутишь или как?
— На самом деле — да, — признался тот. — Босс, вы в полном одиночестве и с нулевой поддержкой. Вам не следовало бы туда...
— Где он? — потребовал Херберт.
— Стивен его отыскал, — тяжело вздохнув, ответил Альберто. — Совпадает по всем параметрам. Поврежден как раз в тех местах, о которых вы говорили. Направляется на запад по одному из автобанов, хотя только по фотографии я не могу сказать вам, по какому именно.
— Достаточно, — сказал Херберт. — Я найду его по карте.
— Понимаю, что это будет пустой тратой слов и времени, если я стану уговаривать вас туда не ездить...
— Ты все правильно понял, сынок.
— ..а поэтому я только доложу генералу Р., чем вы занимаетесь. Что-то еще вам нужно?
— Да, — ответил Херберт. — Если микроавтобус съедет с автобана, дайте мне звоночек.
— Конечно, — заверил Альберто. — Боб, Стивен вас знает. Он сказал, что его ребята будут за вами приглядывать.
— Поблагодари его от меня, — попросил Херберт, — и передай, что он имеет мой голос при награждении «Конрадом» в этом году. Хотя нет, не передавай. Это лишь зря укрепит его надежды.
— А они хоть когда-то были у него? — спросил Альберто и отключился.
Херберт положил трубку и усмехнулся — после того, что он только что пережил, было приятно иметь повод для улыбки. Сверившись с картой, чтобы найти дорогу к идущему с востока на запад автобану, он подумал о премии «Конрад», и его улыбка стала еще шире. Это была полушутливая неофициальная премия, которая ежегодно присуждалась на ужине в очень узком кругу руководящими сотрудниками американской разведки. Немыслимой формы кинжал вручался лучшему представителю государственных разведслужб и был назван в честь Джозефа Конрада, автора вышедшего в 1907 году романа «Секретный агент». Речь там шла об агенте-провокаторе, внедренном в преступный мир Лондона. Эта книга стала одной из самых первых великих шпионских историй. Последний из ужинов прошел каких-то пять недель назад и, как всегда, был всего лишь веселой пирушкой. Для всех , но только ни в коей мере не для бедняги Стивена Вайенза.
Вайенз был лучшим другом Мэтта Столла еще по колледжу, и он был всегда настолько же серьезным, насколько его одноклассник легкомысленным. После его назначения сначала заместителем, а потом и директором Национального бюро разведки эффективность и важность этого агентства заметно возросли, во многом благодаря поразительным техническим способностям Вайенза.
За последние четыре года сотня спутников под его командой обеспечила черно-белые снимки всей земной поверхности с любым необходимым увеличением. Вайенз любил говаривать: «Я могу предоставить вам не только картину нескольких городских кварталов и зданий, но и записи в школьной тетради для домашних заданий».
И именно из-за своей серьезности Вайенз столь же серьезно воспринимал награждение «Конрадом». Он действительно хотел бы получить эту премию, все это знали, и именно поэтому жюри год за годом оставляло его без награды, недодавая ему ровно один голос. Херберт каждый раз чувствовал себя неловко по поводу этого обмана, но, как сказал шеф ЦРУ и председатель жюри Ларри Раклин: «Черт побери, мы же специалисты по обманам, в конце-то концов».
На самом деле в этом году Херберт собирался обмануть Ларри и проголосовать за Вайенза. Не за его личный вклад в успех всего дела, а за его исключительную порядочность. С ростом количества террористических акций в самих США Пентагон начал запускать спутники под кодовым названием «Рикошет» стоимостью четыреста миллионов долларов каждый. Они висели в 22 тысячах миль над головами жителей Северной Америки и были предназначены для того, чтобы следить за собственной страной. Если бы об этом стало известно, все население, от крайне левых до крайне правых, подняло бы скандал по поводу недреманного ока «Большого Брата». Но именно потому, что это око находилось под контролем у Вайенза, все, кто об этом действительно знали, не боялись, что техника будет использована в личных или политических целях.
Херберт снова выехал на автобан, правда, «мерседес» уже не двигался столь резво, как раньше. Ему удавалось выжать не больше пятидесяти миль в час — «медленней, чем по болоту», как говаривала его бабка Шел дома в Миссисипи.
В это время раздался сигнал телефона. Поскольку прошло не так много времени, Херберт подумал, что это, возможно, звонит сам Худ, чтобы отозвать его обратно. Однако для себя Херберт уже решил, что не вернется ни при каких условиях. По крайней мере до тех пор, пока чья-то шкура не окажется в чьем-то каноэ.
— Да? — сказал Херберт в трубку.
— Боб, это Альберто. Я только что получил новый снимок, «2МД» всего района.
«2МД» означало изображение участка местности диаметром в две мили с микроавтобусом в центре. Спутники были заранее запрограммированы на увеличение и уменьшение снимаемого участка с интервалом в четверть мили. Изображения с другими пропорциями требовали более сложных команд и настройки.
— Ваша вечеринка съехала с автобана, — продолжил Альберто.
— Где именно? — уточнил Херберт. — Дай мне ориентиры.
— Боб, ориентир там только один. Небольшой поросший лесом район с двухрядной дорогой, ведущей на северо-запад. Херберт повел взглядом по горизонту.
— Здесь полно и деревьев и леса. Альберто, есть там что-нибудь еще?
— Только одно, — ответил Альберто. — Полиция. С десяток человек вокруг останков сгоревшего автомобиля.
Херберт напряг глаза, но впереди ничего не увидел. У него мелькнула единственно возможная догадка.
— Киношный трейлер? — спросил он.
— Подождите, Стивен загружает следующий снимок. Херберт плотно сжал губы. Линия связи между Оперативным центром и НБР позволяла Альберто увидеть фотографию одновременно с людьми Вайенза. У ЦРУ были те же возможности, хотя в отсутствие оперативников непосредственно на месте оно вряд ли могло куда-то продвинуться как официально, так и нелегально.
— Я получил картинку с районом в четверть мили, — сообщил Альберто. В трубке послышались отдаленные голоса. — У меня тут за спиной еще Леви с Уорреном.
— Я уже расслышал их голоса.
Марша Леви и Джим Уоррен работали в Оперативном центре аналитиками по фоторазведке. Это была идеальная команда. Зоркость Леви не уступала микроскопу, в то время как Уоррен был наделен удивительной способностью видеть, каким образом детали складываются в целостную картину. Вместе они могли взглянуть на фотографию и рассказать не только о том, что присутствует на ней самой, но и о том, что, возможно, находится за изображением или вне поля зрения, и даже о том, как это все туда попало.
— Они говорят, что там имеются остатки такой же деревянной мебели, как и та, что была в трейлере. Марша сказала, что, судя по компьютерному увеличению, дерево похоже на лиственницу.
— В этом есть смысл, — сказал Херберт. — Дешевый и крепкий материал, чтобы мотаться по сельской местности.
— Верно, — согласился Альберто. — Джимми считает, что загорелось в задней правой части машины, рядом с чем-то, похожим на бензобак.
— Фитиль, — пояснил Херберт.. — Чтобы было время отбежать.
— Джимми говорит то же самое. Подождите.., еще один снимок на подходе.
Херберт всматривался вперед, чтобы не пропустить съезд с автобана. Фора у микроавтобуса была не так уж велика, и до поворота должно быть недалеко. Оставалось только гадать, было ли так и задумано или это совпадение, что нацисты поехали именно в этом направлении.
— Боб, — послышался возбужденный голос Альберто, — мы только что получили вид местности в четверть мили к востоку от сгоревшей машины. Марша говорит, что она видит участок проселочной дороги и то, что может быть человеком, забравшимся на дерево.
— Может быть?
В трубке послышался голос Марши. Херберт представил, как бесцеремонная миниатюрная брюнетка отбирает у Альберто телефон.
— Да, Боб, может быть. Под листвой виден темный предмет. Это не ветка, и он слишком велик для улья или птичьего гнезда.
— Так мог спрятаться испуганный ребенок, — предположил Херберт.
— Или предусмотрительный взрослый, — добавила Марша.
— Хорошее замечание. Где сейчас белый микроавтобус? — спросил Херберт.
— Он был на том же снимке, что и трейлер, — ответила Марша. — Никто из полицейских им не заинтересовался.
Обращение к ним было бы смерти подобно, подумал Боб. Местная полиция явно в сговоре с местной неонацистской милицией.
Впереди показался правый съезд с автобана. За ним простирались лесистые участки, места здесь были потрясающей красоты.
— Думаю, я уже там, где надо, — сообщил в трубку Херберт. — Есть какой-то маршрут, по которому я смог бы добраться до дерева, незамеченным полицией?
На другом конце линии провели приглушенное совещание, после чего снова заговорил Альберто:
— Да, Боб, есть. Вы можете покинуть автобан, взять еще правее от бокового съезда и проехать по проселку.
— Не могу, — возразил Херберт. — Если похитители направились в леса, а не уехали оттуда, мне не хотелось бы на них наткнуться. Или чтобы они наткнулись на меня.
— Ну хорошо, — согласился Альберто. — Тогда вы могли бы их объехать.., сейчас посмотрим, юго-восточнее.., э-э, приблизительно на треть мили ближе к ручью. Проезжаете с четверть мили дальше на восток до.., черт возьми, там нет ориентира.
— Я найду.
— Босс...
— Сказал же, найду. Куда потом?
— Потом вы проезжаете ярдов семьдесят пять на северо-восток до какого-то огромного старого дерева. Марша говорит, что это дуб. Но местность там крайне неровная.
— Что я не забирался по лестнице на вершину памятника Вашингтону. Поднимался, сидя на заднице, спиной вперед, а потом так же спускался, только уже вперед лицом.
— Знаю. Но дело было восемь лет назад да к тому же здесь, у нас дома.
— Все будет в порядке, — заверил Херберт. — Когда получаешь зарплату, приходится делать не только легкую, но и грязную работу.
— Это не называется грязной работой, босс. Немыслимо человеку в инвалидной коляске карабкаться по оврагам и переправляться через ручьи.
На мгновенье Херберт ощутил прилив сомнения, но тут же подавил его. Он хотел это сделать. Нет, ему это было попросту необходимо. И в глубине души он был уверен, что справится.
— Послушай, — заговорил Херберт, — полицию мы вызвать не можем — у нас нет уверенности, что кто-то из них не заодно с этими «партизанами». И сколько времени девчонка просидит там, прежде чем решиться обнаружить себя из-за того, что проголодается или устанет? У нас нет другого выбора.
— Выбор есть, — возразил Альберто. — На основе этих фотографий люди Ларри скорее всего придут к тем же выводам, что и мы. Давайте я им позвоню и узнаю, что они намерены делать.
— Отставить! — отрубил Херберт. — Я не стану греть свою задницу, пока чья-то жизнь подвергается опасности.
— Но тогда опасности подвергнутся обе ваши жизни...
— Мальчик, я сегодня уже подвергал себя опасности, просто сидя в этом чертовом автомобиле, — сказал Херберт, сворачивая с автобана. — Я буду осторожен, и я до нее доберусь, обещаю. А еще я возьму с собой телефон. Звонок-вибратор будет включен, но я не открою пасть, если стану подозревать, что кто-то нас слышит.
— Я, конечно, по-прежнему против, — твердо заявил Альберто. — Но все же удачи вам, босс, — помедлив, добавил он.
— Спасибо, — поблагодарил его Херберт, уже двигаясь по двухрядному шоссе. Впереди показалась площадка для отдыха с заправкой, закусочной и гостиницей с вывеской «Свободных мест нет». Это означало, что либо она забита неонацистами, либо владельцы, наоборот, не хотят с ними связываться. Херберт свернул на площадку и поставил машину за современным одноэтажным зданием. Затем он, скрестив пальцы к удаче, нажал на кнопку, чтобы выгрузить инвалидное кресло. Он опасался, что все эти гонки с битьем автомобилей могли повредить механику «мерседеса». Однако все оказалось в порядке, и пятью минутами позже он уже катил в кресле вверх по пологому склону в оранжево-голубом свете приближающихся сумерек.
Херберт был рад услышать, что у его помощника Альберто есть хорошие новости. Он испытывал не только физическую боль в груди, куда врезался ремень безопасности, но и в душе, где все вскипало при мысли, что напавшие на него нацисты уйдут безнаказанными. Херберт не смог засечь микроавтобус, а поэтому свернул на боковую улицу и позвонил в Оперативный центр по сотовому телефону. Он рассказал Альберто о том, что произошло, и попросил его связаться с Национальным бюро разведки, чтобы там для него попытались найти микроавтобус. Если они это сделают, Херберт намерен был отправиться прямо на место и, убедившись, что это именно та машина и именно те люди, вызвать полицию. Если полиция откажется приехать, он позвонит Хаузену. Так или иначе, но эти люди должны понести наказание.
Херберт удивился, когда телефон подал сигнал через каких-то шесть минут после их разговора. Только на то, чтобы перенацелить «глаза» спутника с одного места на другое, времени уходило раз в пять больше.
— Вам везет, — сообщил ему Альберто. — НБР уже вело наблюдение за вашим районом для Ларри. Он занимается похищением киношной практикантки и хотел бы обскакать в этом деле Гриффа.
«Ларри» был директором ЦРУ Ларри Раклином, а «Грифф» — директором ФБР Гриффом Игензом. Соперничество между ними было застарелым и непримиримым. Как и Оперативный центр, обе организации имели доступ к данным Национального бюро разведки, НБР, однако Игенз копил информацию, словно белка орехи на зиму.
— Ну, и что там накопало НБР? — спросил Херберт. Он ощущал неудобство от того, что приходилось говорить с Альберто по незащищенной линии, но выбора просто не было. Оставалось только надеяться, что их никто не слышит.
— Для Ларри — ничего. Никаких признаков ни машины, ни девушки. Впрочем, Даррелл говорит, что Грифф тоже не узнал ничего нового. Похоже, никого из его постоянных полицейских источников поблизости не оказалось.
— И не удивительно, — сказал Херберт. — Они все на дежурстве, патрулируют вокруг сборищ неонацистов.
— Это лучше, чем если бы они патрулировали все вместе, — заметил Альберто.
— Верно, — согласился Херберт. — Так что там насчет микроавтобуса, Альберто? Ты что-то крутишь или как?
— На самом деле — да, — признался тот. — Босс, вы в полном одиночестве и с нулевой поддержкой. Вам не следовало бы туда...
— Где он? — потребовал Херберт.
— Стивен его отыскал, — тяжело вздохнув, ответил Альберто. — Совпадает по всем параметрам. Поврежден как раз в тех местах, о которых вы говорили. Направляется на запад по одному из автобанов, хотя только по фотографии я не могу сказать вам, по какому именно.
— Достаточно, — сказал Херберт. — Я найду его по карте.
— Понимаю, что это будет пустой тратой слов и времени, если я стану уговаривать вас туда не ездить...
— Ты все правильно понял, сынок.
— ..а поэтому я только доложу генералу Р., чем вы занимаетесь. Что-то еще вам нужно?
— Да, — ответил Херберт. — Если микроавтобус съедет с автобана, дайте мне звоночек.
— Конечно, — заверил Альберто. — Боб, Стивен вас знает. Он сказал, что его ребята будут за вами приглядывать.
— Поблагодари его от меня, — попросил Херберт, — и передай, что он имеет мой голос при награждении «Конрадом» в этом году. Хотя нет, не передавай. Это лишь зря укрепит его надежды.
— А они хоть когда-то были у него? — спросил Альберто и отключился.
Херберт положил трубку и усмехнулся — после того, что он только что пережил, было приятно иметь повод для улыбки. Сверившись с картой, чтобы найти дорогу к идущему с востока на запад автобану, он подумал о премии «Конрад», и его улыбка стала еще шире. Это была полушутливая неофициальная премия, которая ежегодно присуждалась на ужине в очень узком кругу руководящими сотрудниками американской разведки. Немыслимой формы кинжал вручался лучшему представителю государственных разведслужб и был назван в честь Джозефа Конрада, автора вышедшего в 1907 году романа «Секретный агент». Речь там шла об агенте-провокаторе, внедренном в преступный мир Лондона. Эта книга стала одной из самых первых великих шпионских историй. Последний из ужинов прошел каких-то пять недель назад и, как всегда, был всего лишь веселой пирушкой. Для всех , но только ни в коей мере не для бедняги Стивена Вайенза.
Вайенз был лучшим другом Мэтта Столла еще по колледжу, и он был всегда настолько же серьезным, насколько его одноклассник легкомысленным. После его назначения сначала заместителем, а потом и директором Национального бюро разведки эффективность и важность этого агентства заметно возросли, во многом благодаря поразительным техническим способностям Вайенза.
За последние четыре года сотня спутников под его командой обеспечила черно-белые снимки всей земной поверхности с любым необходимым увеличением. Вайенз любил говаривать: «Я могу предоставить вам не только картину нескольких городских кварталов и зданий, но и записи в школьной тетради для домашних заданий».
И именно из-за своей серьезности Вайенз столь же серьезно воспринимал награждение «Конрадом». Он действительно хотел бы получить эту премию, все это знали, и именно поэтому жюри год за годом оставляло его без награды, недодавая ему ровно один голос. Херберт каждый раз чувствовал себя неловко по поводу этого обмана, но, как сказал шеф ЦРУ и председатель жюри Ларри Раклин: «Черт побери, мы же специалисты по обманам, в конце-то концов».
На самом деле в этом году Херберт собирался обмануть Ларри и проголосовать за Вайенза. Не за его личный вклад в успех всего дела, а за его исключительную порядочность. С ростом количества террористических акций в самих США Пентагон начал запускать спутники под кодовым названием «Рикошет» стоимостью четыреста миллионов долларов каждый. Они висели в 22 тысячах миль над головами жителей Северной Америки и были предназначены для того, чтобы следить за собственной страной. Если бы об этом стало известно, все население, от крайне левых до крайне правых, подняло бы скандал по поводу недреманного ока «Большого Брата». Но именно потому, что это око находилось под контролем у Вайенза, все, кто об этом действительно знали, не боялись, что техника будет использована в личных или политических целях.
Херберт снова выехал на автобан, правда, «мерседес» уже не двигался столь резво, как раньше. Ему удавалось выжать не больше пятидесяти миль в час — «медленней, чем по болоту», как говаривала его бабка Шел дома в Миссисипи.
В это время раздался сигнал телефона. Поскольку прошло не так много времени, Херберт подумал, что это, возможно, звонит сам Худ, чтобы отозвать его обратно. Однако для себя Херберт уже решил, что не вернется ни при каких условиях. По крайней мере до тех пор, пока чья-то шкура не окажется в чьем-то каноэ.
— Да? — сказал Херберт в трубку.
— Боб, это Альберто. Я только что получил новый снимок, «2МД» всего района.
«2МД» означало изображение участка местности диаметром в две мили с микроавтобусом в центре. Спутники были заранее запрограммированы на увеличение и уменьшение снимаемого участка с интервалом в четверть мили. Изображения с другими пропорциями требовали более сложных команд и настройки.
— Ваша вечеринка съехала с автобана, — продолжил Альберто.
— Где именно? — уточнил Херберт. — Дай мне ориентиры.
— Боб, ориентир там только один. Небольшой поросший лесом район с двухрядной дорогой, ведущей на северо-запад. Херберт повел взглядом по горизонту.
— Здесь полно и деревьев и леса. Альберто, есть там что-нибудь еще?
— Только одно, — ответил Альберто. — Полиция. С десяток человек вокруг останков сгоревшего автомобиля.
Херберт напряг глаза, но впереди ничего не увидел. У него мелькнула единственно возможная догадка.
— Киношный трейлер? — спросил он.
— Подождите, Стивен загружает следующий снимок. Херберт плотно сжал губы. Линия связи между Оперативным центром и НБР позволяла Альберто увидеть фотографию одновременно с людьми Вайенза. У ЦРУ были те же возможности, хотя в отсутствие оперативников непосредственно на месте оно вряд ли могло куда-то продвинуться как официально, так и нелегально.
— Я получил картинку с районом в четверть мили, — сообщил Альберто. В трубке послышались отдаленные голоса. — У меня тут за спиной еще Леви с Уорреном.
— Я уже расслышал их голоса.
Марша Леви и Джим Уоррен работали в Оперативном центре аналитиками по фоторазведке. Это была идеальная команда. Зоркость Леви не уступала микроскопу, в то время как Уоррен был наделен удивительной способностью видеть, каким образом детали складываются в целостную картину. Вместе они могли взглянуть на фотографию и рассказать не только о том, что присутствует на ней самой, но и о том, что, возможно, находится за изображением или вне поля зрения, и даже о том, как это все туда попало.
— Они говорят, что там имеются остатки такой же деревянной мебели, как и та, что была в трейлере. Марша сказала, что, судя по компьютерному увеличению, дерево похоже на лиственницу.
— В этом есть смысл, — сказал Херберт. — Дешевый и крепкий материал, чтобы мотаться по сельской местности.
— Верно, — согласился Альберто. — Джимми считает, что загорелось в задней правой части машины, рядом с чем-то, похожим на бензобак.
— Фитиль, — пояснил Херберт.. — Чтобы было время отбежать.
— Джимми говорит то же самое. Подождите.., еще один снимок на подходе.
Херберт всматривался вперед, чтобы не пропустить съезд с автобана. Фора у микроавтобуса была не так уж велика, и до поворота должно быть недалеко. Оставалось только гадать, было ли так и задумано или это совпадение, что нацисты поехали именно в этом направлении.
— Боб, — послышался возбужденный голос Альберто, — мы только что получили вид местности в четверть мили к востоку от сгоревшей машины. Марша говорит, что она видит участок проселочной дороги и то, что может быть человеком, забравшимся на дерево.
— Может быть?
В трубке послышался голос Марши. Херберт представил, как бесцеремонная миниатюрная брюнетка отбирает у Альберто телефон.
— Да, Боб, может быть. Под листвой виден темный предмет. Это не ветка, и он слишком велик для улья или птичьего гнезда.
— Так мог спрятаться испуганный ребенок, — предположил Херберт.
— Или предусмотрительный взрослый, — добавила Марша.
— Хорошее замечание. Где сейчас белый микроавтобус? — спросил Херберт.
— Он был на том же снимке, что и трейлер, — ответила Марша. — Никто из полицейских им не заинтересовался.
Обращение к ним было бы смерти подобно, подумал Боб. Местная полиция явно в сговоре с местной неонацистской милицией.
Впереди показался правый съезд с автобана. За ним простирались лесистые участки, места здесь были потрясающей красоты.
— Думаю, я уже там, где надо, — сообщил в трубку Херберт. — Есть какой-то маршрут, по которому я смог бы добраться до дерева, незамеченным полицией?
На другом конце линии провели приглушенное совещание, после чего снова заговорил Альберто:
— Да, Боб, есть. Вы можете покинуть автобан, взять еще правее от бокового съезда и проехать по проселку.
— Не могу, — возразил Херберт. — Если похитители направились в леса, а не уехали оттуда, мне не хотелось бы на них наткнуться. Или чтобы они наткнулись на меня.
— Ну хорошо, — согласился Альберто. — Тогда вы могли бы их объехать.., сейчас посмотрим, юго-восточнее.., э-э, приблизительно на треть мили ближе к ручью. Проезжаете с четверть мили дальше на восток до.., черт возьми, там нет ориентира.
— Я найду.
— Босс...
— Сказал же, найду. Куда потом?
— Потом вы проезжаете ярдов семьдесят пять на северо-восток до какого-то огромного старого дерева. Марша говорит, что это дуб. Но местность там крайне неровная.
— Что я не забирался по лестнице на вершину памятника Вашингтону. Поднимался, сидя на заднице, спиной вперед, а потом так же спускался, только уже вперед лицом.
— Знаю. Но дело было восемь лет назад да к тому же здесь, у нас дома.
— Все будет в порядке, — заверил Херберт. — Когда получаешь зарплату, приходится делать не только легкую, но и грязную работу.
— Это не называется грязной работой, босс. Немыслимо человеку в инвалидной коляске карабкаться по оврагам и переправляться через ручьи.
На мгновенье Херберт ощутил прилив сомнения, но тут же подавил его. Он хотел это сделать. Нет, ему это было попросту необходимо. И в глубине души он был уверен, что справится.
— Послушай, — заговорил Херберт, — полицию мы вызвать не можем — у нас нет уверенности, что кто-то из них не заодно с этими «партизанами». И сколько времени девчонка просидит там, прежде чем решиться обнаружить себя из-за того, что проголодается или устанет? У нас нет другого выбора.
— Выбор есть, — возразил Альберто. — На основе этих фотографий люди Ларри скорее всего придут к тем же выводам, что и мы. Давайте я им позвоню и узнаю, что они намерены делать.
— Отставить! — отрубил Херберт. — Я не стану греть свою задницу, пока чья-то жизнь подвергается опасности.
— Но тогда опасности подвергнутся обе ваши жизни...
— Мальчик, я сегодня уже подвергал себя опасности, просто сидя в этом чертовом автомобиле, — сказал Херберт, сворачивая с автобана. — Я буду осторожен, и я до нее доберусь, обещаю. А еще я возьму с собой телефон. Звонок-вибратор будет включен, но я не открою пасть, если стану подозревать, что кто-то нас слышит.
— Я, конечно, по-прежнему против, — твердо заявил Альберто. — Но все же удачи вам, босс, — помедлив, добавил он.
— Спасибо, — поблагодарил его Херберт, уже двигаясь по двухрядному шоссе. Впереди показалась площадка для отдыха с заправкой, закусочной и гостиницей с вывеской «Свободных мест нет». Это означало, что либо она забита неонацистами, либо владельцы, наоборот, не хотят с ними связываться. Херберт свернул на площадку и поставил машину за современным одноэтажным зданием. Затем он, скрестив пальцы к удаче, нажал на кнопку, чтобы выгрузить инвалидное кресло. Он опасался, что все эти гонки с битьем автомобилей могли повредить механику «мерседеса». Однако все оказалось в порядке, и пятью минутами позже он уже катил в кресле вверх по пологому склону в оранжево-голубом свете приближающихся сумерек.
Глава 36
Четверг, 17 часов 30 минут, Гамбург, Германия
Длиннющий лимузин подкатил к отелю, где ждал Жан-Мишель, ровно в половине шестого.
Послеобеденные выпуски новостей были заполнены сообщениями о пожаре в Сант-Паули, не обошлось и без обвинений в адрес владельца клуба. Феминистки были счастливы, и счастливы были коммунисты, а пресса вела себя так, словно сорвалась с цепи. Жан-Мишелю показалось, что Рихтера критиковали за его деятельность и сомнительные услуги его клуба так же широко, как и за его политические убеждения. Была прокручена старая запись, где он защищался, утверждая, что занимается бизнесом в сфере услуг «по обретению душевного спокойствия». Компания женщин расслабляет мужчин после стрессов, чтобы те могли успешно решать сложные проблемы. И, мол, именно его бизнес и предоставляет такие возможности.
А Рихтер отнюдь не дурак, размышлял Жан-Мишель, просматривая телевизионные передачи. Результатом обвинений со стороны феминисток, коммунистов и прессы — всех тех, кого недолюбливает средний немец, — становилось то, что людей, наоборот, тянуло ближе к национал-социалистам Рихтера.
Жан-Мишель вышел из отеля в пять двадцать пять. Ожидая под навесом у входа, он сомневался, приедет ли Рихтер. А если и появится, то не прибудет ли он вместе с набитым боевиками грузовиком, чтобы рассчитаться за пожар.
Однако это было бы не в стиле Рихтера. Насколько французы представляли, это было бы скорее в стиле Карин Доринг. У Рихтера были свои понятия о гордости. После того как лимузин остановился и швейцар открыл дверцу, Жан-Мишель обернулся и кивнул. Месье Доминик настоял, чтобы Анри и Ив отправились вместе с ним, и телохранители забрались в машину, прикрывая Жан-Мишеля спереди и сзади. Все трое уселись лицом назад и спиной к перегородке, отделявшей салон от водителя. Ив захлопнул дверцу. Лица французов приобрели нездоровый серый цвет из-за тусклого освещения, проникавшего сквозь сильно тонированные стекла.
Жан-Мишель не был удивлен, обнаружив, что Рихтер выглядит менее заносчивым, чем прежде. Немец в одиночестве расположился на заднем сиденье, прямо напротив них. Он сидел, совершенно не двигаясь, и молча смотрел на попутчиков. Даже когда Жан-Мишель поздоровался, он ответил лишь коротким кивком. С того момента, как машина тронулась, Рихтер не спускал глаз с французов. Выпрямив плечи и положив руки на стрелки коричневых костюмных брюк, он наблюдал за ними из тени заднего сиденья.
Жан-Мишель так и думал, что попутчик окажется не особенно разговорчивым. Однако, как говорил Дон Кихот, перевязать раны побежденного — обязанность победителя. Кроме того, были вещи, о которых следовало сказать.
— Герр Рихтер, — мягко обратился француз, — месье Доминик отнюдь не хотел, чтобы события развивались так, как это произошло.
Рихтер смотрел на Анри и теперь перевел взгляд на Жан-Мишеля, его зрачки переместились, словно крохотные шестеренки.
— Это что, извинения? — спросил он. Жан-Мишель отрицательно покачал головой.
— Рассматривайте это, как оливковую ветвь, — пояснил он. — Предложение о мире, которое вы, я надеюсь, примете.
— Да плевал я на него и на вас, вместе взятых, — без всяких эмоций ответил Рихтер.
Француз, похоже, немного растерялся. Анри издал беспокойное ворчание.
— Герр Рихтер, — заговорил Жан-Мишель, — вы должны понимать, что вам нас не одолеть.
— То же самое вот уже много лет говорит гауптман Розенлохер из гамбургской полиции. А я по-прежнему существую. Кстати, спасибо за пожар. Гауптман так рьяно ищет тех, кто хотел моей гибели, что его перетрудившаяся команда неподкупных позволила мне ускользнуть.
— Месье Доминик не полицейский, — возразил Жан-Мишель. — Для вас он является весьма щедрым благодетелем. Ваши политические институты остались нетронутыми, и вам были предоставлены деньги, чтобы наладить дело профессионально.
— А что взамен? — уточнил Рихтер.
— Взаимное уважение.
— Взаимное уважение? — возмущенно переспросил Рихтер. — Да это же требование раболепия! Делай я то, что мне скажут, и меня оставят в живых.
— Вы не понимаете, — настаивал Жан-Мишель.
— Неужели? — сыронизировал Рихтер.
Его рука направилась во внутренний карман пиджака, и Анри с Ивом одновременно подались вперед. Рихтер не обратил на них внимания. Он достал портсигар и взял в рот сигарету. Сунув портсигар обратно, он на какое-то время замер, вперив взгляд в Жан-Мишеля.
— Я вас очень хорошо понимаю, — наконец проговорил он. — Я размышлял всю вторую половину дня, пытаясь понять, почему вам было так важно меня унизить.
Послеобеденные выпуски новостей были заполнены сообщениями о пожаре в Сант-Паули, не обошлось и без обвинений в адрес владельца клуба. Феминистки были счастливы, и счастливы были коммунисты, а пресса вела себя так, словно сорвалась с цепи. Жан-Мишелю показалось, что Рихтера критиковали за его деятельность и сомнительные услуги его клуба так же широко, как и за его политические убеждения. Была прокручена старая запись, где он защищался, утверждая, что занимается бизнесом в сфере услуг «по обретению душевного спокойствия». Компания женщин расслабляет мужчин после стрессов, чтобы те могли успешно решать сложные проблемы. И, мол, именно его бизнес и предоставляет такие возможности.
А Рихтер отнюдь не дурак, размышлял Жан-Мишель, просматривая телевизионные передачи. Результатом обвинений со стороны феминисток, коммунистов и прессы — всех тех, кого недолюбливает средний немец, — становилось то, что людей, наоборот, тянуло ближе к национал-социалистам Рихтера.
Жан-Мишель вышел из отеля в пять двадцать пять. Ожидая под навесом у входа, он сомневался, приедет ли Рихтер. А если и появится, то не прибудет ли он вместе с набитым боевиками грузовиком, чтобы рассчитаться за пожар.
Однако это было бы не в стиле Рихтера. Насколько французы представляли, это было бы скорее в стиле Карин Доринг. У Рихтера были свои понятия о гордости. После того как лимузин остановился и швейцар открыл дверцу, Жан-Мишель обернулся и кивнул. Месье Доминик настоял, чтобы Анри и Ив отправились вместе с ним, и телохранители забрались в машину, прикрывая Жан-Мишеля спереди и сзади. Все трое уселись лицом назад и спиной к перегородке, отделявшей салон от водителя. Ив захлопнул дверцу. Лица французов приобрели нездоровый серый цвет из-за тусклого освещения, проникавшего сквозь сильно тонированные стекла.
Жан-Мишель не был удивлен, обнаружив, что Рихтер выглядит менее заносчивым, чем прежде. Немец в одиночестве расположился на заднем сиденье, прямо напротив них. Он сидел, совершенно не двигаясь, и молча смотрел на попутчиков. Даже когда Жан-Мишель поздоровался, он ответил лишь коротким кивком. С того момента, как машина тронулась, Рихтер не спускал глаз с французов. Выпрямив плечи и положив руки на стрелки коричневых костюмных брюк, он наблюдал за ними из тени заднего сиденья.
Жан-Мишель так и думал, что попутчик окажется не особенно разговорчивым. Однако, как говорил Дон Кихот, перевязать раны побежденного — обязанность победителя. Кроме того, были вещи, о которых следовало сказать.
— Герр Рихтер, — мягко обратился француз, — месье Доминик отнюдь не хотел, чтобы события развивались так, как это произошло.
Рихтер смотрел на Анри и теперь перевел взгляд на Жан-Мишеля, его зрачки переместились, словно крохотные шестеренки.
— Это что, извинения? — спросил он. Жан-Мишель отрицательно покачал головой.
— Рассматривайте это, как оливковую ветвь, — пояснил он. — Предложение о мире, которое вы, я надеюсь, примете.
— Да плевал я на него и на вас, вместе взятых, — без всяких эмоций ответил Рихтер.
Француз, похоже, немного растерялся. Анри издал беспокойное ворчание.
— Герр Рихтер, — заговорил Жан-Мишель, — вы должны понимать, что вам нас не одолеть.
— То же самое вот уже много лет говорит гауптман Розенлохер из гамбургской полиции. А я по-прежнему существую. Кстати, спасибо за пожар. Гауптман так рьяно ищет тех, кто хотел моей гибели, что его перетрудившаяся команда неподкупных позволила мне ускользнуть.
— Месье Доминик не полицейский, — возразил Жан-Мишель. — Для вас он является весьма щедрым благодетелем. Ваши политические институты остались нетронутыми, и вам были предоставлены деньги, чтобы наладить дело профессионально.
— А что взамен? — уточнил Рихтер.
— Взаимное уважение.
— Взаимное уважение? — возмущенно переспросил Рихтер. — Да это же требование раболепия! Делай я то, что мне скажут, и меня оставят в живых.
— Вы не понимаете, — настаивал Жан-Мишель.
— Неужели? — сыронизировал Рихтер.
Его рука направилась во внутренний карман пиджака, и Анри с Ивом одновременно подались вперед. Рихтер не обратил на них внимания. Он достал портсигар и взял в рот сигарету. Сунув портсигар обратно, он на какое-то время замер, вперив взгляд в Жан-Мишеля.
— Я вас очень хорошо понимаю, — наконец проговорил он. — Я размышлял всю вторую половину дня, пытаясь понять, почему вам было так важно меня унизить.