Страница:
— Так чему именно они там вас обучали? — спросил Аткинсон. Голос его стал злым — то ли он вправду вышел из себя, то ли прикидывался.
Ричардс взглянул на Райана — в глазах его была тревога. Он особенно настаивал, чтобы Райан не вступал в спор с Красным Чарли.
— Ну, основным командирским навыкам. Учили, как командовать людьми в полевых условиях, — ответил Райан. — Как реагировать в данной тактической ситуации. Как использовать вооружение, которое находится в распоряжении взвода. Как организовать поддержку артиллерии и воздушных сил…
— Как реагировать?
— Да, сэр, это часть программы, — Райан старался отвечать как можно подробнее, следя за тем, чтобы голос его был ровен и дружелюбен — голос человека, всего лишь сообщающего некую информацию. — Я никогда не был в ситуации, хоть отчасти напоминающей боевую. Если не считать того, о чём мы тут говорим сегодня… Но наши инструкторы совершенно чётко говорили нам, что, когда кругом свистят пули, там уже нет времени для раздумий. Вы должны знать, как действовать, и действовать быстро, иначе погибнут ваши солдаты.
— Отлично, сэр Джон. Итак, вас учили быстро и решительно реагировать на ситуацию?
— Да, сэр, — ответил Райан, чувствуя какую-то западню.
— Говоря о несчастном случае, который рассматривается в этом суде… Вы показали раньше, что, когда раздался взрыв, вы смотрели в другую сторону. Это так?
— Да, сэр.
— И когда вы повернулись в сторону взрыва?
— Как я уже говорил, прежде всего я уложил жену и дочку на землю. Затем я посмотрел, что там произошло. Сколько это заняло?.. Не меньше одной секунды, от силы — три. Но, прошу прощения, такие подробности трудно запомнить в такой ситуации — у меня ведь не было секундомера.
— Итак, когда вы наконец посмотрели туда, вы не сразу увидели, что там произошло?
— Верно, сэр. — «Давай-давай, Чарли, задавай свой следующий вопрос», мысленно подначивал его Райан.
— Значит, вы не видели, чтобы мой подзащитный стрелял из пистолета или бросал гранату?
«И только-то? — подумал Райан, удивившись тому, что уловка столь незамысловата. — Но, может, он куда-то ещё гнёт?»
— Нет, сэр, не видел. Он в тот момент обегал машину. Потом он остановился около неё — возле задней правой двери, спиной ко мне. В руке у него был пистолет, нацеленный на дверь, словно бы он…
— Предположения — штука шаткая, — прервал его Аткинсон. — Словно бы он что? Это могло быть что угодно. Но — что именно? Как вы можете сказать, что он там делал? Вы ведь не видели, чтобы он вылез из машины, которая позже скрылась. Исходя лишь из того, что вы видели, мой подзащитный, так же как и вы, мог оказаться случайный прохожим, поспешившим на выручку попавшим в беду, не так ли?
Видимо, предполагалось, что Джек этим должен быть озадачен.
— Предположение, сэр? Нет, я бы назвал это суждением. Если бы ваш подзащитный бежал на выручку, он бежал бы с другой стороны улицы. Я сомневаюсь в том, что это физически возможно — в смысле, так быстро. А кроме того, с той стороны находился человек с автоматом — так что не больно-то побежишь. И бежал ваш подзащитный именно с той стороны, где был тот, с автоматом. Если он стремился на выручку, то почему, имея пистолет, он не открыл стрельбу по автоматчику? Он тогда не показался мне «случайный прохожим», да и сейчас мне это представляется довольно маловероятным.
— Это опять ваше заключение, сэр Джон, — сказал Аткинсон, словно поучал недоразвитого ребёнка.
— Сэр, вы задали мне вопрос, и я постарался ответить на него аргументированно.
— И вы хотите, чтобы мы поверили вам, что все это промелькнуло в вашем сознании за какие-то мгновения? — спросил Аткинсон, вновь обратив лицо к присяжным.
— Да, сэр, это так, — твёрдо выговорил Райан. — Так и не иначе.
— Вам, наверное, не сообщили, что мой подзащитный никогда, прежде не подвергался аресту и не обвинялся в каком-либо преступлении?
— Значит, насколько я понимаю, это его первое преступление.
— Оставьте это на усмотрение присяжных заседателей, — отрезал Аткинсон. — Вы ведь не видели, чтобы он стрелял, не так ли?
— Нет, сэр. Но в магазине его пистолета должно было быть восемь патронов, а в нём оказалось лишь три. Я выстрелил из него три раза, и все — там было пусто.
— Ну и что же? Может, кто-то ещё стрелял из этого пистолета. Итак, вы не видели, стрелял ли он?
— Нет, сэр, не видел.
— Значит, не исключено, что кто-то уронил или бросил этот пистолет, а мой подзащитный подобрал его и хотел сделать то же, что и вы, но вы об этом не знали и не могли знать, не так ли?
— Я не могу свидетельствовать о том, чего не видел. Однако я видел улицу, уличное движение и пешеходов. Если ваш подзащитный действовал так, как вы утверждаете, то откуда он появился?
— Именно! Следовательно, вы не знаете? — вскинулся Аткинсон.
— Когда я увидел вашего подзащитного, сэр, он обегал машину. Если он был на тротуаре, а потом успел подобрать пистолет и обежать машину… для этого ему надо было бы быть олимпийским чемпионом по спринту.
— Мы этого не можем знать. Это опять ваше предположение. Ведь сами вы реагировали на ситуацию молниеносно, не так ли? Вы реагировали так, как вас тому обучали в морской пехоте, ни на минуту не задумавшись, не дав себе труда оценить положение. Вы не задумываясь ринулись в битву, напали на моего подзащитного, сбили его с ног и затем пытались убить его.
— Нет, сэр, я не намеревался убивать вашего подзащитного. Я уже… «Тогда почему ты стрелял в беззащитного человека, уже лежавшего без сознания?»
— Ваша светлость, — встал прокурор, — этот вопрос уже задавался.
— Свидетель может ответить, предварительно обдумав свой ответ, — с нажимом сказал судья. Никто не сможет сказать, что суд шёл не по правилам.
— Сэр, я не знал, что он был без сознания, и тем более не знал, когда он вскочит на ноги. Так что я выстрелил, чтобы обезвредить его.
— Я уверен, что так говорили и в той деревне во Вьетнаме, где…
— Я вас понял, сэр, но там морских пехотинцев не было, — отрезал Райан.
— Не нервничайте, — улыбнулся ему адвокат. — Я думаю, что вас там натаскивают умению хранить самообладание и спокойно реагировать на кровь. Наверное, и вас этому обучали…
— Нет, сэр, не обучали — «Он тебя нарочно драконит, Джек», — сказал себе Райан. Он достал носовой платок и высморкался. Два глубоких вдоха помогли успокоиться. — Прошу прощения, но местная погода наградила меня насморком. То, что вы только что сказали… Если бы в морской пехоте учили такого рода вещам, об этом уже давным-давно прокричали бы во всех газетах. Не говоря уже о моральной стороне дела, я скажу вам, мистер Аткинсон, что в морской пехоте понимают, что такое общественное мнение и как важно не уронить себя в его глазах.
— Неужели? — пожал плечами адвокат. — А как насчёт Центрального разведывательного управления?
— В каком смысле?
— Как насчёт сообщений газет, что вы работали на ЦРУ?
— Сэр, я получал деньги от правительства США, — сказал Джек, осторожно выбирая слова, — только в военно-морском министерстве: когда служил в морской пехоте, и позже — собственно, теперь — за то, что преподаю в Военно-морской академии. Я никогда не состоял на службе ни в каком другом правительственном учреждении. Точка.
— Значит, вы не агент ЦРУ? Напоминаю, что вы тут принесли присягу.
— Нет, сэр, я никогда не был агентом. Я не работаю на ЦРУ.
— А что же газеты?
— Боюсь, что об этом вам надо спросить репортёров. Я не знаю, откуда они это взяли. Я преподаю историю. Мой кабинет расположен в Лихи-холл, на территории Военно-морской академии. Оттуда до Лэнгли далеко.
— Лэнгли? Значит, вы знаете, где находится ЦРУ?
— Да, сэр. Однажды я там даже читал лекцию. Ту же самую, что месяцем раньше прочёл в военно-морском колледже в Ньюпорте, Род Айленд. Моей темой была природа принятия тактических решений. Я никогда не работал на Центральное разведывательное управление, но я действительно один раз был там с лекцией. Возможно, что отсюда и пошли все эти сообщения.
— Я думаю, вы лжёте, сэр Джон, — заметил Аткинсон. «Не полностью, Чарли», — мысленно парировал Райан.
— Что вы думаете, сэр, это ваше дело. Я же всего лишь правдиво отвечаю на ваши вопросы.
— И вы никогда не писали официального доклада под названием «Агенты и разведывательные органы»?
Райан заставил себя быть спокойным. «Откуда ты это раскопал, Чарли?» Он ответил, с величайшей осторожностью выбирая слова:
— В прошлом году, сэр… точнее — прошлым летом одна частная фирма, выполняющая правительственные заказы, предложила мне контракт на работу в качестве консультанта. Это «Майте корпорейшн». Работа носила секретный характер и никакого отношения к разбираемому здесь делу не имеет".
— Никакого? Почему бы этого не решить присяжным заседателям?
— Мистер Аткинсон, — устало спросил судья, — вы считаете, что работа, когда-то выполненная свидетелем, имеет прямое отношение к разбираемому в суде делу?
— Я думаю, ваша светлость, что, возможно, нам придётся это установить. Я уверен, что свидетель вводит суд в заблуждение.
— Хорошо, — сказал судья и повернулся к Райану. — Доктор Райан, имеет ли выполненная вами работа какое-либо отношение к убийству в Лондоне или к каким-либо лицам, причастным к данному делу?
— Нет, сэр.
— Вы в этом полностью уверены?
— Да, сэр.
— Являетесь ли вы сейчас или были ли когда-нибудь служащим какого-либо американского разведывательного учреждения или агентства безопасности?
— Правительству США я служил только будучи в морской пехоте, сэр.
— Напоминаю вам, что вы дали присягу и должны говорить только правду. Ввели ли вы суд в заблуждение в какой-то мере?
— Абсолютно ни в какой, сэр.
— Благодарю вас, доктор Райан. Я полагаю, что с этим вопросом теперь всё ясно. Мистер Аткинсон — ваш следующий вопрос, — повернулся он к адвокату.
Аткинсон наверняка был разозлён, но — отметил Райан — и виду не показал.
«Интересно, — подумал Джек, — кто его консультировал насчёт меня?»
— Вы сказали, что выстрелили в моего подзащитного только для того, чтобы он не встал с земли?
— Ваша светлость, — поднялся прокурор. — Свидетель уже…
— Если мне будет позволено задать следующий вопрос, — вежливо прервал его Аткинсон, — то все дело прояснится.
— Продолжайте, — сказал судья.
— Доктор Райан, вы сказали, что стреляли в моего подзащитного для того, чтобы он не поднялся с земли. В американской морской пехоте учат стрелять, чтобы обезвредить или чтобы убить?
— Чтобы убить, сэр.
— И вы утверждаете, следовательно, что поступили наперекор тому, чему вас учили?
— Да, сэр. Это же ясно — я ведь был не на поле боя, а на городской улице. У меня и в мыслях не было убивать вашего подзащитного. — «Лучше бы было, тогда, вероятно, не пришлось бы мне здесь маяться», — подумал Райан, в то же время озадачась вопросом, действительно ли он этого бы хотел.
— Значит, сперва вы действовали в соответствии с тем, как вас учили, но потом, секунду-другую спустя, вы уже действовали вопреки тому, чему вас учили? И вы полагаете, что мы тут должны поверить этому?
Аткинсону наконец удалось сбить с толку Райана. Джек теперь совершенно не понимал, куда тот гнёт.
— Я не думал об этом в таком плане, сэр, но, пожалуй вы правы, согласился он. — Именно так оно все и было.
— А потом вы, подкравшись из-за машины ко второму человеку, пристрелили его без всяких размышлений. В этом случае ясно, что вы вновь действовали согласно усвоенным в морской пехоте навыкам — стрелять, чтобы убить. Не находите ли вы тут некое противоречие?
— Нисколько, сэр, — покачал Джек головой. — Всякий раз я действовал… действовал так, как мне представлялось необходимым применительно к конкретным обстоятельствам.
— Я думаю, вы, сэр Джон, заблуждаетесь. Я полагаю, что вы и в том, и в другом случае действовали так, как и свойственно действовать нерассуждающему офицеру американской морской пехоты. Вы сломя голову ринулись в ситуацию, о которой не имели никакого представления, напали на невинного человека, а затем пытались убить его, хотя он без сознания лежал на земле. Затем вы хладнокровно убили другого человека, даже не попытавшись обезоружить его. Вы и понятия не имели о том, что там на самом деле происходило, не так ли?
— Так как же я, по-вашему, должен был действовать… в случае того, второго?
Аткинсон тут же воспользовался его промахом.
— Вы только что сказали суду, что всего лишь хотели обезвредить моего подзащитного. Хотя на самом деле намеревались убить его. Как вы хотите, чтобы мы поверили вам, если ваш следующий шаг не имел ничего общего со столь миролюбивым намерением?
— Сэр, ведь у того человека, Маккрори, в руках был АК-47. Идти с пистолетом против автомата.
— Но когда вы на него пошли, у него уже не было «Калашникова», не так ли?
— Да, верно. Если бы он у него был… Не знаю, может, я бы не выскочил из-за укрытия, а стрелял бы в него оттуда. Из-за машины, я имею в виду.
— Ага, теперь понятно! — воскликнул Аткинсон, воздев руки вверх. — У него не было в руках автомата, и, следовательно, у вас появился шанс пристрелить его на ковбойский манер, учинить нечто в духе Дикого Запада на улицах Лондона!
— Интересно, что же я должен был, по-вашему, делать в той ситуации? — устало спросил Джек.
— Для такого меткого стрелка, как вы, стрелка, который с первого раза попадает в сердце человека, почему бы вам было не выбить выстрелом пистолет из его рук?
— Ага, ясно, — улыбнулся Райан — теперь был его черёд воспользоваться промахом Аткинсона. — Вам следует выбрать что-то одно, сэр.
— Как? — растерялся адвокат.
— Минуту назад вы заявили, что я пытался убить вашего подзащитного. Я был на расстоянии вытянутой руки от него, но не убил его. Это значит, что я мазила. И при этом вы хотите, чтобы я попал в руку человека на расстоянии пяти-шести метров. Что-то тут не срабатывает, сэр. Или я плохой стрелок или хороший — одно из двух. И вообще, это только в кино выстрелом выбивают пистолет из рук. Это там, для киношных бравых ребят. Но кино — это не реальная жизнь. Из пистолета вам приходится стрелять в самый центр цели, что я и сделал. Я вышел из-за машины, чтобы получше прицелиться… Если бы Маккрори не вскинул пистолет, целясь в меня… Не могу утверждать наверняка, но, возможно, я бы не выстрелил. Но он его вскинул и выстрелил… Вы видите моё плечо… И я выстрелил в ответ. Возможно, мне следовало бы действовать иначе. Но я поступил, к сожалению, именно так. У меня не было времени для раздумий. Я действовал, как мог. Я сожалею, что убит человек, но и он ведь хотел убить меня — он выстрелил первым, сэр.
— Но вы даже слова ему не сказали, не так ли?
— Нет, по-моему, не сказал, — согласился Джек.
— Вы не жалеете, что все произошло именно так, а не иначе?
— Если вам, мистер Аткинсон, будет легче, скажу, что я то и дело возвращаюсь в мыслях к тому, что произошло. Будь у меня тогда больше времени на размышление, я, возможно, действовал бы иначе. Но этого мне знать не дано, поскольку размышлять мне было просто некогда, — сказал Джек и замолк на секунду. — И вообще, было бы лучше, если бы всего этого и вовсе не случилось. Но не я ведь все это заварил, а он, — Джек указал рукой на Миллера.
Миллер, скрестив руки на груди и слегка склонив голову набок, сидел на стуле с прямой спинкой. Он взглянул на Райана, и в углу его рта дрогнула ухмылка — едва приметная, одному Райану предназначавшаяся.
«А, может, не только мне», — подумал Джек. Серые глаза Сина Миллера смотрели, не моргая. Верно, он в этом практиковался. Райан скрестился с ним глазами, стараясь, чтобы взгляд его был максимально равнодушным, и пока секретарь суда записывал его показания, а публика на галерее шёпотом обменивалалась впечатлениями, они смотрели друг другу в глаза, испытывая, чья возьмёт. «Что за этими глазами?» — снова подумалось Джеку. Он не слабак, это точно. Там была сила, но вроде той, что видна в глазах хищного зверя. И ничего, кроме силы. Ничего, смягчающего силу, — ни проблеска морали, совести…
Только сила и воля? С четырьмя полицейскими по бокам, Син Миллер, конечно, чувствовал себя, как волк в клетке. И смотрел на Райана, как смотрел бы волк из-за прутьев — как на нечто, до чего ему хотелось бы дотянуться зубами. Костюм и галстук — только маскировка, как и та его улыбка друзьям или родственникам на галерее. Сейчас он о них забыл. Не думал он и о том, чем кончится суд, как не думал и о тюрьме. Это было ясно Райану. Он думал только об одном — о человеке по имени Райан, о человеке, до которого пока не может добраться. Правая рука Райана инстинктивно сжалась, словно готовая вскинуться и схватить пистолет, лежавший на столе среди других вещественных доказательств, метрах в двух от него.
В конце-то концов, этот Миллер не был зверем. У него был интеллект и даже образование. Он мог думать и разрабатывать планы, как и всякий человек, но когда он принимал решение, человеческие чувства уже не влияли на его действия.
В исследовании, выполненном для ЦРУ, Джек подходил к террористам, как к некоей абстракции, как к роботам, которые что-то там делали и надо было их так или иначе нейтрализовать. Он никогда не думал, что ему придётся встретиться с одним из них. И, что более важно, он не ожидал, что на него будут так смотреть. Он что не понимает, что это был всего лишь его гражданский долг?
«Тебе на это плевать. Я — только некая препона на твоём пути. Я ранил тебя, убил твоего друга и провалил твоё дело, — размышлял Райан. — Ты хочешь посчитаться со мной, не так ли? Раненый зверь всегда рыщет в поисках того, кто его ранил, — сказал самому себе Джек. — А у этого раненого зверя есть мозги. У него есть память, — подумал Джек и тайком вытер вспотевшую руку о брюки. — Он сидит там и думает».
Райаном овладел страх. Такого страха он никогда прежде не испытывал. Но уже несколько секунд спустя он успокоился, напомнив себе, что Миллер под стражей, что присяжные признают его виновным, что его приговорят к пожизненному заключению и что тюрьма изменит это существо или… что там скрывается за этими блекло-серыми глазами.
«Я ведь бывший морской пехотинец, — сказал он себе. — Я не боюсь тебя. Я знаю, как с тобой, сопляком, быть. Один раз я тебя уже уделал, — он улыбнулся Сину Миллеру, тоже уголком рта. — Ты не волк, ты лиса. Противно, конечно, но нечего слишком-то беспокоиться, — сказал он себе и отвернулся от Миллера, как отворачиваются от очередной клетки в зоопарке. — Интересно, — мелькнуло у него, — заметил ли Миллер, что я его не боюсь?»
— Вопросов больше нет, — сказал Аткинсон.
— Свидетель свободен, — произнёс судья Уиллер. Джек поднялся, и глаза его вновь скользнули по лицу Миллера. Его взгляд не изменился, и улыбка в углу рта тоже была прежней.
В холле Райана поджидал Дэн Мюррей.
— Неплохо, — заметил он, — однако не следует скрещивать шпаги с адвокатами. Он чуть-чуть не загнал вас в угол.
— Вы думаете, это имеет значение?
Мюррей покачал головой.
— Ни в коем разе. Суд — чистая формальность. Дело вполне ясное.
— Что он получит?
— Пожизненное. Обычно «пожизненное» здесь значит лет шесть-восемь, но для него это будет действительно пожизненное. Ага, вот и Джимми!
По коридору к ним направлялся Оуинс.
— Ну, как? — спросил он, имея в виду Райана.
— Оскара не получит, но присяжным он понравился, — сказал Мюррей.
— Откуда это вам известно?
— Сразу видно, что вы никогда не были присяжным. Они же сидели совершенно неподвижно, едва дыша, когда вы говорили. Они поверили каждому вашему слову, особенно тому, что и как вы думали и по поводу чего волновались. Вы произвели впечатление честного человека.
— Я и есть честный человек, — сказал Райан. — Ну и что же?
— Не все таковы, — заметил Оуинс. — И присяжные — молодцы, умеют почувствовать. В этом плюс этой системы.
Мюррей кивнул.
— У всех нас есть что сказать — и хорошего, и не очень хорошего — о суде присяжных. Но в основном система эта работает довольно хорошо. Мистер Оуинс, почему бы нам не угостить этого джентльмена пивом?
— Отличная идея, — ответил Оуинс и, подхватив Раина под руку, направился к лестнице.
— Этот парняга страшноват, а? — сказал Райан, чтобы услышать мнение профессионалов.
— Вы тоже заметили это? — спросил Мюррей. — Добро пожаловать в прекрасный мир международного терроризма. Да, этот сукин сын — крепкий орешек. Но большинство из них такие только поначалу.
— Через годишко он немного изменится. Он из крепких, это так, но крепкие зачастую и ломкие, — сказал Оуинс. — Они порой дают трещину. Время очень даже на нашей стороне, Джек. А если даже он и не даст трещину, об этом тоже не следует волноваться.
В кадре появился Райан, выходивший из зала суда вместе с двумя мужчинами.
Американец что-то говорил, жестикулируя, а проходя мимо телекамеры, засмеялся.
— Наш старый приятель Оуинс. А кто второй? — спросил О'Доннелл.
— Дэниел Мюррей, представитель ФБР в американском посольстве, — ответил помощник О'Доннелла по разведке.
— Ага. Раньше мне его видеть не случалось. Так вот он каков. Идут выпить, видно. Герой и его шестёрки. Жаль, что мы этого Оуинса не прикончили…
Как много раз они пытались выследить Оуинса, но за ним всегда следовала машина с охраной, и он никогда не ездил одной и той же дорогой. Возле его дома стояла охрана. Они могли бы убить его, но скрыться потом было бы слишком трудно, а О'Доннелл не хотел отправлять своих людей на явную смерть.
— Райан возвращается домой завтра или послезавтра, — сказал он.
— Вот оно что? — удивился разведчик, подумав про себя:
«Откуда только Кевин получает такую информацию?..»
— Очень жаль, не правда ли? Неплохо было бы отправить его домой в гробу, а, Майкл?
— Ты же сам говорил, что не стоит марать о него руки, — ответил Майкл Маккини.
— Верно. Но уж больно гордо он вышагивает. Скрестил шпаги с нашим другом Чарли и теперь гарцует себе за пинтой пива. Чёртов америкашка, такая самоуверенность…
«Да, было бы неплохо…», — покачал головой Кевин О'Доннелл.
— Нам, — сказал он, — сейчас надо другое планировать. Сэр Джон может подождать, и мы тоже подождём.
«Следи за этой чёртовой дорогой», — твердил ему про себя Райан. Он всё ещё мало разбирался в том, как тут ездят, и только теперь начал понимать, что к указателям об ограничении скорости тут все относились с полным презрением. Да к тому же ещё эта езда по левой стороне улицы!..
— Том Хьюс, начальник охраны, рассказал мне о своих планах, и я решил, что вам нужен сопровождающий, который знает что и как.
«И умеет нормально водить машину, — подумал Райан, когда они обогнали грузовик совсем не с той стороны. — Или как раз с той? Черт их разберёт!» То, что они прошли в полуметре от грузовика, — это факт. Шириной своей английские дороги отнюдь не впечатляли.
— Стыдобушка, что вы так ничего толком и не посмотрели тут.
— Ничего. Зато Кэти насмотрелась, а я вдоволь поглазел на телевизор.
— И что же вы там смотрели?
— Они то и дело крутили куски из чемпионата по крикету, — рассмеялся Джек.
— Разобрались в правилах? — спросил Мюррей, обернувшись к нему.
— А там есть правила? — недоверчиво поинтересовался Райан. — Зачем портить игру правилами?
— Говорят, что правила там есть, но мне так и не удалось в них разобраться. Но теперь мы с ними сравнялись.
— То есть?
— Футбол тут становится популярным. Наш футбол, я имею в виду. И сколько я ни втолковывал Джимми Оуинсу что к чему, он так ничего и не понял.
— Значит, я мог бы смотреть по телику футбол… Почему же никто не сказал мне?
— Какая жалость, — заметила Кэти.
— Приехали, — сказал Мюррей, притормозил и свернул к реке. Дорога была узкой одноколейкой, но, отметил Джек, Мюррей по крайней мере сбросил скорость.
Машина наконец остановилась.
Темнело.
— Вот вам и ваш сюрприз, — сказал Мюррей, выпрыгнул из машины и открыл дверь. Райан, словно краб, выпростался следом.
— Эй, привет, Том! — крикнул кому-то Мюррей. К ним подошли двое мужчин в красно-голубых мундирах. Первый, лет пятидесяти, направился прямо к Райану.
— Сэр Джон, леди Райан, добро пожаловать в Лондонский Тауэр Её величества. Я — Томас Хьюс, а это — Джозеф Эванс. Я вижу, Дэну удалось доставить вас сюда вовремя.
— А могу я узнать, что за сюрприз поджидает нас?
— Тогда он уже не будет сюрпризом, — заметил Хьюс. — Я хотел сам провести вас по территории, но меня ждут в другом месте. Так что вами займётся Джо, а попозже и я к вам присоединюсь.
И начальник охраны куда-то направился, Мюррей за ним.
— Вам уже приходилось бывать в Тауэре? — спросил Эванс.
Джек покачал головой.
Ричардс взглянул на Райана — в глазах его была тревога. Он особенно настаивал, чтобы Райан не вступал в спор с Красным Чарли.
— Ну, основным командирским навыкам. Учили, как командовать людьми в полевых условиях, — ответил Райан. — Как реагировать в данной тактической ситуации. Как использовать вооружение, которое находится в распоряжении взвода. Как организовать поддержку артиллерии и воздушных сил…
— Как реагировать?
— Да, сэр, это часть программы, — Райан старался отвечать как можно подробнее, следя за тем, чтобы голос его был ровен и дружелюбен — голос человека, всего лишь сообщающего некую информацию. — Я никогда не был в ситуации, хоть отчасти напоминающей боевую. Если не считать того, о чём мы тут говорим сегодня… Но наши инструкторы совершенно чётко говорили нам, что, когда кругом свистят пули, там уже нет времени для раздумий. Вы должны знать, как действовать, и действовать быстро, иначе погибнут ваши солдаты.
— Отлично, сэр Джон. Итак, вас учили быстро и решительно реагировать на ситуацию?
— Да, сэр, — ответил Райан, чувствуя какую-то западню.
— Говоря о несчастном случае, который рассматривается в этом суде… Вы показали раньше, что, когда раздался взрыв, вы смотрели в другую сторону. Это так?
— Да, сэр.
— И когда вы повернулись в сторону взрыва?
— Как я уже говорил, прежде всего я уложил жену и дочку на землю. Затем я посмотрел, что там произошло. Сколько это заняло?.. Не меньше одной секунды, от силы — три. Но, прошу прощения, такие подробности трудно запомнить в такой ситуации — у меня ведь не было секундомера.
— Итак, когда вы наконец посмотрели туда, вы не сразу увидели, что там произошло?
— Верно, сэр. — «Давай-давай, Чарли, задавай свой следующий вопрос», мысленно подначивал его Райан.
— Значит, вы не видели, чтобы мой подзащитный стрелял из пистолета или бросал гранату?
«И только-то? — подумал Райан, удивившись тому, что уловка столь незамысловата. — Но, может, он куда-то ещё гнёт?»
— Нет, сэр, не видел. Он в тот момент обегал машину. Потом он остановился около неё — возле задней правой двери, спиной ко мне. В руке у него был пистолет, нацеленный на дверь, словно бы он…
— Предположения — штука шаткая, — прервал его Аткинсон. — Словно бы он что? Это могло быть что угодно. Но — что именно? Как вы можете сказать, что он там делал? Вы ведь не видели, чтобы он вылез из машины, которая позже скрылась. Исходя лишь из того, что вы видели, мой подзащитный, так же как и вы, мог оказаться случайный прохожим, поспешившим на выручку попавшим в беду, не так ли?
Видимо, предполагалось, что Джек этим должен быть озадачен.
— Предположение, сэр? Нет, я бы назвал это суждением. Если бы ваш подзащитный бежал на выручку, он бежал бы с другой стороны улицы. Я сомневаюсь в том, что это физически возможно — в смысле, так быстро. А кроме того, с той стороны находился человек с автоматом — так что не больно-то побежишь. И бежал ваш подзащитный именно с той стороны, где был тот, с автоматом. Если он стремился на выручку, то почему, имея пистолет, он не открыл стрельбу по автоматчику? Он тогда не показался мне «случайный прохожим», да и сейчас мне это представляется довольно маловероятным.
— Это опять ваше заключение, сэр Джон, — сказал Аткинсон, словно поучал недоразвитого ребёнка.
— Сэр, вы задали мне вопрос, и я постарался ответить на него аргументированно.
— И вы хотите, чтобы мы поверили вам, что все это промелькнуло в вашем сознании за какие-то мгновения? — спросил Аткинсон, вновь обратив лицо к присяжным.
— Да, сэр, это так, — твёрдо выговорил Райан. — Так и не иначе.
— Вам, наверное, не сообщили, что мой подзащитный никогда, прежде не подвергался аресту и не обвинялся в каком-либо преступлении?
— Значит, насколько я понимаю, это его первое преступление.
— Оставьте это на усмотрение присяжных заседателей, — отрезал Аткинсон. — Вы ведь не видели, чтобы он стрелял, не так ли?
— Нет, сэр. Но в магазине его пистолета должно было быть восемь патронов, а в нём оказалось лишь три. Я выстрелил из него три раза, и все — там было пусто.
— Ну и что же? Может, кто-то ещё стрелял из этого пистолета. Итак, вы не видели, стрелял ли он?
— Нет, сэр, не видел.
— Значит, не исключено, что кто-то уронил или бросил этот пистолет, а мой подзащитный подобрал его и хотел сделать то же, что и вы, но вы об этом не знали и не могли знать, не так ли?
— Я не могу свидетельствовать о том, чего не видел. Однако я видел улицу, уличное движение и пешеходов. Если ваш подзащитный действовал так, как вы утверждаете, то откуда он появился?
— Именно! Следовательно, вы не знаете? — вскинулся Аткинсон.
— Когда я увидел вашего подзащитного, сэр, он обегал машину. Если он был на тротуаре, а потом успел подобрать пистолет и обежать машину… для этого ему надо было бы быть олимпийским чемпионом по спринту.
— Мы этого не можем знать. Это опять ваше предположение. Ведь сами вы реагировали на ситуацию молниеносно, не так ли? Вы реагировали так, как вас тому обучали в морской пехоте, ни на минуту не задумавшись, не дав себе труда оценить положение. Вы не задумываясь ринулись в битву, напали на моего подзащитного, сбили его с ног и затем пытались убить его.
— Нет, сэр, я не намеревался убивать вашего подзащитного. Я уже… «Тогда почему ты стрелял в беззащитного человека, уже лежавшего без сознания?»
— Ваша светлость, — встал прокурор, — этот вопрос уже задавался.
— Свидетель может ответить, предварительно обдумав свой ответ, — с нажимом сказал судья. Никто не сможет сказать, что суд шёл не по правилам.
— Сэр, я не знал, что он был без сознания, и тем более не знал, когда он вскочит на ноги. Так что я выстрелил, чтобы обезвредить его.
— Я уверен, что так говорили и в той деревне во Вьетнаме, где…
— Я вас понял, сэр, но там морских пехотинцев не было, — отрезал Райан.
— Не нервничайте, — улыбнулся ему адвокат. — Я думаю, что вас там натаскивают умению хранить самообладание и спокойно реагировать на кровь. Наверное, и вас этому обучали…
— Нет, сэр, не обучали — «Он тебя нарочно драконит, Джек», — сказал себе Райан. Он достал носовой платок и высморкался. Два глубоких вдоха помогли успокоиться. — Прошу прощения, но местная погода наградила меня насморком. То, что вы только что сказали… Если бы в морской пехоте учили такого рода вещам, об этом уже давным-давно прокричали бы во всех газетах. Не говоря уже о моральной стороне дела, я скажу вам, мистер Аткинсон, что в морской пехоте понимают, что такое общественное мнение и как важно не уронить себя в его глазах.
— Неужели? — пожал плечами адвокат. — А как насчёт Центрального разведывательного управления?
— В каком смысле?
— Как насчёт сообщений газет, что вы работали на ЦРУ?
— Сэр, я получал деньги от правительства США, — сказал Джек, осторожно выбирая слова, — только в военно-морском министерстве: когда служил в морской пехоте, и позже — собственно, теперь — за то, что преподаю в Военно-морской академии. Я никогда не состоял на службе ни в каком другом правительственном учреждении. Точка.
— Значит, вы не агент ЦРУ? Напоминаю, что вы тут принесли присягу.
— Нет, сэр, я никогда не был агентом. Я не работаю на ЦРУ.
— А что же газеты?
— Боюсь, что об этом вам надо спросить репортёров. Я не знаю, откуда они это взяли. Я преподаю историю. Мой кабинет расположен в Лихи-холл, на территории Военно-морской академии. Оттуда до Лэнгли далеко.
— Лэнгли? Значит, вы знаете, где находится ЦРУ?
— Да, сэр. Однажды я там даже читал лекцию. Ту же самую, что месяцем раньше прочёл в военно-морском колледже в Ньюпорте, Род Айленд. Моей темой была природа принятия тактических решений. Я никогда не работал на Центральное разведывательное управление, но я действительно один раз был там с лекцией. Возможно, что отсюда и пошли все эти сообщения.
— Я думаю, вы лжёте, сэр Джон, — заметил Аткинсон. «Не полностью, Чарли», — мысленно парировал Райан.
— Что вы думаете, сэр, это ваше дело. Я же всего лишь правдиво отвечаю на ваши вопросы.
— И вы никогда не писали официального доклада под названием «Агенты и разведывательные органы»?
Райан заставил себя быть спокойным. «Откуда ты это раскопал, Чарли?» Он ответил, с величайшей осторожностью выбирая слова:
— В прошлом году, сэр… точнее — прошлым летом одна частная фирма, выполняющая правительственные заказы, предложила мне контракт на работу в качестве консультанта. Это «Майте корпорейшн». Работа носила секретный характер и никакого отношения к разбираемому здесь делу не имеет".
— Никакого? Почему бы этого не решить присяжным заседателям?
— Мистер Аткинсон, — устало спросил судья, — вы считаете, что работа, когда-то выполненная свидетелем, имеет прямое отношение к разбираемому в суде делу?
— Я думаю, ваша светлость, что, возможно, нам придётся это установить. Я уверен, что свидетель вводит суд в заблуждение.
— Хорошо, — сказал судья и повернулся к Райану. — Доктор Райан, имеет ли выполненная вами работа какое-либо отношение к убийству в Лондоне или к каким-либо лицам, причастным к данному делу?
— Нет, сэр.
— Вы в этом полностью уверены?
— Да, сэр.
— Являетесь ли вы сейчас или были ли когда-нибудь служащим какого-либо американского разведывательного учреждения или агентства безопасности?
— Правительству США я служил только будучи в морской пехоте, сэр.
— Напоминаю вам, что вы дали присягу и должны говорить только правду. Ввели ли вы суд в заблуждение в какой-то мере?
— Абсолютно ни в какой, сэр.
— Благодарю вас, доктор Райан. Я полагаю, что с этим вопросом теперь всё ясно. Мистер Аткинсон — ваш следующий вопрос, — повернулся он к адвокату.
Аткинсон наверняка был разозлён, но — отметил Райан — и виду не показал.
«Интересно, — подумал Джек, — кто его консультировал насчёт меня?»
— Вы сказали, что выстрелили в моего подзащитного только для того, чтобы он не встал с земли?
— Ваша светлость, — поднялся прокурор. — Свидетель уже…
— Если мне будет позволено задать следующий вопрос, — вежливо прервал его Аткинсон, — то все дело прояснится.
— Продолжайте, — сказал судья.
— Доктор Райан, вы сказали, что стреляли в моего подзащитного для того, чтобы он не поднялся с земли. В американской морской пехоте учат стрелять, чтобы обезвредить или чтобы убить?
— Чтобы убить, сэр.
— И вы утверждаете, следовательно, что поступили наперекор тому, чему вас учили?
— Да, сэр. Это же ясно — я ведь был не на поле боя, а на городской улице. У меня и в мыслях не было убивать вашего подзащитного. — «Лучше бы было, тогда, вероятно, не пришлось бы мне здесь маяться», — подумал Райан, в то же время озадачась вопросом, действительно ли он этого бы хотел.
— Значит, сперва вы действовали в соответствии с тем, как вас учили, но потом, секунду-другую спустя, вы уже действовали вопреки тому, чему вас учили? И вы полагаете, что мы тут должны поверить этому?
Аткинсону наконец удалось сбить с толку Райана. Джек теперь совершенно не понимал, куда тот гнёт.
— Я не думал об этом в таком плане, сэр, но, пожалуй вы правы, согласился он. — Именно так оно все и было.
— А потом вы, подкравшись из-за машины ко второму человеку, пристрелили его без всяких размышлений. В этом случае ясно, что вы вновь действовали согласно усвоенным в морской пехоте навыкам — стрелять, чтобы убить. Не находите ли вы тут некое противоречие?
— Нисколько, сэр, — покачал Джек головой. — Всякий раз я действовал… действовал так, как мне представлялось необходимым применительно к конкретным обстоятельствам.
— Я думаю, вы, сэр Джон, заблуждаетесь. Я полагаю, что вы и в том, и в другом случае действовали так, как и свойственно действовать нерассуждающему офицеру американской морской пехоты. Вы сломя голову ринулись в ситуацию, о которой не имели никакого представления, напали на невинного человека, а затем пытались убить его, хотя он без сознания лежал на земле. Затем вы хладнокровно убили другого человека, даже не попытавшись обезоружить его. Вы и понятия не имели о том, что там на самом деле происходило, не так ли?
— Так как же я, по-вашему, должен был действовать… в случае того, второго?
Аткинсон тут же воспользовался его промахом.
— Вы только что сказали суду, что всего лишь хотели обезвредить моего подзащитного. Хотя на самом деле намеревались убить его. Как вы хотите, чтобы мы поверили вам, если ваш следующий шаг не имел ничего общего со столь миролюбивым намерением?
— Сэр, ведь у того человека, Маккрори, в руках был АК-47. Идти с пистолетом против автомата.
— Но когда вы на него пошли, у него уже не было «Калашникова», не так ли?
— Да, верно. Если бы он у него был… Не знаю, может, я бы не выскочил из-за укрытия, а стрелял бы в него оттуда. Из-за машины, я имею в виду.
— Ага, теперь понятно! — воскликнул Аткинсон, воздев руки вверх. — У него не было в руках автомата, и, следовательно, у вас появился шанс пристрелить его на ковбойский манер, учинить нечто в духе Дикого Запада на улицах Лондона!
— Интересно, что же я должен был, по-вашему, делать в той ситуации? — устало спросил Джек.
— Для такого меткого стрелка, как вы, стрелка, который с первого раза попадает в сердце человека, почему бы вам было не выбить выстрелом пистолет из его рук?
— Ага, ясно, — улыбнулся Райан — теперь был его черёд воспользоваться промахом Аткинсона. — Вам следует выбрать что-то одно, сэр.
— Как? — растерялся адвокат.
— Минуту назад вы заявили, что я пытался убить вашего подзащитного. Я был на расстоянии вытянутой руки от него, но не убил его. Это значит, что я мазила. И при этом вы хотите, чтобы я попал в руку человека на расстоянии пяти-шести метров. Что-то тут не срабатывает, сэр. Или я плохой стрелок или хороший — одно из двух. И вообще, это только в кино выстрелом выбивают пистолет из рук. Это там, для киношных бравых ребят. Но кино — это не реальная жизнь. Из пистолета вам приходится стрелять в самый центр цели, что я и сделал. Я вышел из-за машины, чтобы получше прицелиться… Если бы Маккрори не вскинул пистолет, целясь в меня… Не могу утверждать наверняка, но, возможно, я бы не выстрелил. Но он его вскинул и выстрелил… Вы видите моё плечо… И я выстрелил в ответ. Возможно, мне следовало бы действовать иначе. Но я поступил, к сожалению, именно так. У меня не было времени для раздумий. Я действовал, как мог. Я сожалею, что убит человек, но и он ведь хотел убить меня — он выстрелил первым, сэр.
— Но вы даже слова ему не сказали, не так ли?
— Нет, по-моему, не сказал, — согласился Джек.
— Вы не жалеете, что все произошло именно так, а не иначе?
— Если вам, мистер Аткинсон, будет легче, скажу, что я то и дело возвращаюсь в мыслях к тому, что произошло. Будь у меня тогда больше времени на размышление, я, возможно, действовал бы иначе. Но этого мне знать не дано, поскольку размышлять мне было просто некогда, — сказал Джек и замолк на секунду. — И вообще, было бы лучше, если бы всего этого и вовсе не случилось. Но не я ведь все это заварил, а он, — Джек указал рукой на Миллера.
Миллер, скрестив руки на груди и слегка склонив голову набок, сидел на стуле с прямой спинкой. Он взглянул на Райана, и в углу его рта дрогнула ухмылка — едва приметная, одному Райану предназначавшаяся.
«А, может, не только мне», — подумал Джек. Серые глаза Сина Миллера смотрели, не моргая. Верно, он в этом практиковался. Райан скрестился с ним глазами, стараясь, чтобы взгляд его был максимально равнодушным, и пока секретарь суда записывал его показания, а публика на галерее шёпотом обменивалалась впечатлениями, они смотрели друг другу в глаза, испытывая, чья возьмёт. «Что за этими глазами?» — снова подумалось Джеку. Он не слабак, это точно. Там была сила, но вроде той, что видна в глазах хищного зверя. И ничего, кроме силы. Ничего, смягчающего силу, — ни проблеска морали, совести…
Только сила и воля? С четырьмя полицейскими по бокам, Син Миллер, конечно, чувствовал себя, как волк в клетке. И смотрел на Райана, как смотрел бы волк из-за прутьев — как на нечто, до чего ему хотелось бы дотянуться зубами. Костюм и галстук — только маскировка, как и та его улыбка друзьям или родственникам на галерее. Сейчас он о них забыл. Не думал он и о том, чем кончится суд, как не думал и о тюрьме. Это было ясно Райану. Он думал только об одном — о человеке по имени Райан, о человеке, до которого пока не может добраться. Правая рука Райана инстинктивно сжалась, словно готовая вскинуться и схватить пистолет, лежавший на столе среди других вещественных доказательств, метрах в двух от него.
В конце-то концов, этот Миллер не был зверем. У него был интеллект и даже образование. Он мог думать и разрабатывать планы, как и всякий человек, но когда он принимал решение, человеческие чувства уже не влияли на его действия.
В исследовании, выполненном для ЦРУ, Джек подходил к террористам, как к некоей абстракции, как к роботам, которые что-то там делали и надо было их так или иначе нейтрализовать. Он никогда не думал, что ему придётся встретиться с одним из них. И, что более важно, он не ожидал, что на него будут так смотреть. Он что не понимает, что это был всего лишь его гражданский долг?
«Тебе на это плевать. Я — только некая препона на твоём пути. Я ранил тебя, убил твоего друга и провалил твоё дело, — размышлял Райан. — Ты хочешь посчитаться со мной, не так ли? Раненый зверь всегда рыщет в поисках того, кто его ранил, — сказал самому себе Джек. — А у этого раненого зверя есть мозги. У него есть память, — подумал Джек и тайком вытер вспотевшую руку о брюки. — Он сидит там и думает».
Райаном овладел страх. Такого страха он никогда прежде не испытывал. Но уже несколько секунд спустя он успокоился, напомнив себе, что Миллер под стражей, что присяжные признают его виновным, что его приговорят к пожизненному заключению и что тюрьма изменит это существо или… что там скрывается за этими блекло-серыми глазами.
«Я ведь бывший морской пехотинец, — сказал он себе. — Я не боюсь тебя. Я знаю, как с тобой, сопляком, быть. Один раз я тебя уже уделал, — он улыбнулся Сину Миллеру, тоже уголком рта. — Ты не волк, ты лиса. Противно, конечно, но нечего слишком-то беспокоиться, — сказал он себе и отвернулся от Миллера, как отворачиваются от очередной клетки в зоопарке. — Интересно, — мелькнуло у него, — заметил ли Миллер, что я его не боюсь?»
— Вопросов больше нет, — сказал Аткинсон.
— Свидетель свободен, — произнёс судья Уиллер. Джек поднялся, и глаза его вновь скользнули по лицу Миллера. Его взгляд не изменился, и улыбка в углу рта тоже была прежней.
В холле Райана поджидал Дэн Мюррей.
— Неплохо, — заметил он, — однако не следует скрещивать шпаги с адвокатами. Он чуть-чуть не загнал вас в угол.
— Вы думаете, это имеет значение?
Мюррей покачал головой.
— Ни в коем разе. Суд — чистая формальность. Дело вполне ясное.
— Что он получит?
— Пожизненное. Обычно «пожизненное» здесь значит лет шесть-восемь, но для него это будет действительно пожизненное. Ага, вот и Джимми!
По коридору к ним направлялся Оуинс.
— Ну, как? — спросил он, имея в виду Райана.
— Оскара не получит, но присяжным он понравился, — сказал Мюррей.
— Откуда это вам известно?
— Сразу видно, что вы никогда не были присяжным. Они же сидели совершенно неподвижно, едва дыша, когда вы говорили. Они поверили каждому вашему слову, особенно тому, что и как вы думали и по поводу чего волновались. Вы произвели впечатление честного человека.
— Я и есть честный человек, — сказал Райан. — Ну и что же?
— Не все таковы, — заметил Оуинс. — И присяжные — молодцы, умеют почувствовать. В этом плюс этой системы.
Мюррей кивнул.
— У всех нас есть что сказать — и хорошего, и не очень хорошего — о суде присяжных. Но в основном система эта работает довольно хорошо. Мистер Оуинс, почему бы нам не угостить этого джентльмена пивом?
— Отличная идея, — ответил Оуинс и, подхватив Раина под руку, направился к лестнице.
— Этот парняга страшноват, а? — сказал Райан, чтобы услышать мнение профессионалов.
— Вы тоже заметили это? — спросил Мюррей. — Добро пожаловать в прекрасный мир международного терроризма. Да, этот сукин сын — крепкий орешек. Но большинство из них такие только поначалу.
— Через годишко он немного изменится. Он из крепких, это так, но крепкие зачастую и ломкие, — сказал Оуинс. — Они порой дают трещину. Время очень даже на нашей стороне, Джек. А если даже он и не даст трещину, об этом тоже не следует волноваться.
* * *
— Очень уверенный в себе свидетель, — произнёс телевизионный комментатор новостей. — Доктор Райан парировал выпад защитника Чарлза Аткинсона и совершенно недвусмысленно опознал подсудимого Сина Миллера во время слушания дела об убийстве на Молу.В кадре появился Райан, выходивший из зала суда вместе с двумя мужчинами.
Американец что-то говорил, жестикулируя, а проходя мимо телекамеры, засмеялся.
— Наш старый приятель Оуинс. А кто второй? — спросил О'Доннелл.
— Дэниел Мюррей, представитель ФБР в американском посольстве, — ответил помощник О'Доннелла по разведке.
— Ага. Раньше мне его видеть не случалось. Так вот он каков. Идут выпить, видно. Герой и его шестёрки. Жаль, что мы этого Оуинса не прикончили…
Как много раз они пытались выследить Оуинса, но за ним всегда следовала машина с охраной, и он никогда не ездил одной и той же дорогой. Возле его дома стояла охрана. Они могли бы убить его, но скрыться потом было бы слишком трудно, а О'Доннелл не хотел отправлять своих людей на явную смерть.
— Райан возвращается домой завтра или послезавтра, — сказал он.
— Вот оно что? — удивился разведчик, подумав про себя:
«Откуда только Кевин получает такую информацию?..»
— Очень жаль, не правда ли? Неплохо было бы отправить его домой в гробу, а, Майкл?
— Ты же сам говорил, что не стоит марать о него руки, — ответил Майкл Маккини.
— Верно. Но уж больно гордо он вышагивает. Скрестил шпаги с нашим другом Чарли и теперь гарцует себе за пинтой пива. Чёртов америкашка, такая самоуверенность…
«Да, было бы неплохо…», — покачал головой Кевин О'Доннелл.
— Нам, — сказал он, — сейчас надо другое планировать. Сэр Джон может подождать, и мы тоже подождём.
* * *
— Я их вынудил к этому чуть ли не под дулом пистолета, — говорил Мюррей через плечо. Он сидел за рулём своей машины, слева от него размещался охранник, а сзади следовала машина с детективами из С-13.«Следи за этой чёртовой дорогой», — твердил ему про себя Райан. Он всё ещё мало разбирался в том, как тут ездят, и только теперь начал понимать, что к указателям об ограничении скорости тут все относились с полным презрением. Да к тому же ещё эта езда по левой стороне улицы!..
— Том Хьюс, начальник охраны, рассказал мне о своих планах, и я решил, что вам нужен сопровождающий, который знает что и как.
«И умеет нормально водить машину, — подумал Райан, когда они обогнали грузовик совсем не с той стороны. — Или как раз с той? Черт их разберёт!» То, что они прошли в полуметре от грузовика, — это факт. Шириной своей английские дороги отнюдь не впечатляли.
— Стыдобушка, что вы так ничего толком и не посмотрели тут.
— Ничего. Зато Кэти насмотрелась, а я вдоволь поглазел на телевизор.
— И что же вы там смотрели?
— Они то и дело крутили куски из чемпионата по крикету, — рассмеялся Джек.
— Разобрались в правилах? — спросил Мюррей, обернувшись к нему.
— А там есть правила? — недоверчиво поинтересовался Райан. — Зачем портить игру правилами?
— Говорят, что правила там есть, но мне так и не удалось в них разобраться. Но теперь мы с ними сравнялись.
— То есть?
— Футбол тут становится популярным. Наш футбол, я имею в виду. И сколько я ни втолковывал Джимми Оуинсу что к чему, он так ничего и не понял.
— Значит, я мог бы смотреть по телику футбол… Почему же никто не сказал мне?
— Какая жалость, — заметила Кэти.
— Приехали, — сказал Мюррей, притормозил и свернул к реке. Дорога была узкой одноколейкой, но, отметил Джек, Мюррей по крайней мере сбросил скорость.
Машина наконец остановилась.
Темнело.
— Вот вам и ваш сюрприз, — сказал Мюррей, выпрыгнул из машины и открыл дверь. Райан, словно краб, выпростался следом.
— Эй, привет, Том! — крикнул кому-то Мюррей. К ним подошли двое мужчин в красно-голубых мундирах. Первый, лет пятидесяти, направился прямо к Райану.
— Сэр Джон, леди Райан, добро пожаловать в Лондонский Тауэр Её величества. Я — Томас Хьюс, а это — Джозеф Эванс. Я вижу, Дэну удалось доставить вас сюда вовремя.
— А могу я узнать, что за сюрприз поджидает нас?
— Тогда он уже не будет сюрпризом, — заметил Хьюс. — Я хотел сам провести вас по территории, но меня ждут в другом месте. Так что вами займётся Джо, а попозже и я к вам присоединюсь.
И начальник охраны куда-то направился, Мюррей за ним.
— Вам уже приходилось бывать в Тауэре? — спросил Эванс.
Джек покачал головой.