Страница:
— Это вас, сэр, — передал Оуинсу трубку младший офицер.
— Оуинс. Да? — на лице его появилось выражение печали, потом гнева и снова печали. — Спасибо. Держите нас в курсе. Это из госпиталя. Ещё один раненый скончался. Сержант Хайленд сейчас в операционной. Одна из пуль попала в позвоночник. Итого — убитых девять. Джентльмены, что вы можете нам предложить?
— В этих обстоятельствах я готов даже обратиться к услугам цыганки.
— Может, от Нидлс они пошли на юг, затем повернули на восток и высадились на острове Уайт. Оуинс покачал головой.
— У нас там люди. Нет.
— Тогда, может, у них условлена встреча с каким-нибудь судном в море. В Ла-Манше всё-таки большое движение.
— Можно ли проверить эту гипотезу?
Пилот покачал головой.
— Нет. В Дувре есть радар слежения за движением судов, но здесь нет. Мы ведь не можем подниматься на борт каждого судна, не так ли?
— Ну что же, джентльмены, благодарю вас за помощь, и в особенности за быструю доставку хирурга. Мне сказали, что это спасло жизнь нескольким людям.
Оуинс вышел на улицу. Он глянул вверх, на затянутое свинцовым покровом небо и выругался про себя. Он привык скрывать и чувства и мысли. Он часто напоминал своим людям, что в работе полицейского нет места эмоциям. Безусловно, это была чушь, и, подобно другим полицейским, Оуинсу всего лишь удавалось прятать свои чувства. В результате, он вечно таскал с собой таблетки против повышенной кислотности, а дома не мог заснуть без успокаивающих пилюль, и его жена к этому давно уже притерпелась. Он полез в карман за сигаретами и, не найдя их, вспомнил, что бросил курить. «И как это тебе удалось, Джимми?» пробормотал он себе под нос. Какое-то время он постоял под открытым небом, словно надеясь, что холодный дождь немного остудит обуревавший его гнев. Но вместо этого почувствовал озноб. Вот это уж было решительно ни к чему. Ему придётся отвечать за все это — отвечать перед комиссаром лондонской полиции, отвечать перед министерством внутренних дел. «А кому-то, слава Богу, не мне, придётся отвечать и перед короной», — подумал он.
Эта мысль доконала Оуинса. Он подвёл их. Подвёл уже дважды. Тогда он не сумел узнать о подготовке нападения возле Мола. Только невероятная удача с этим янки спасла положение. А потом, когда все уже вроде бы наладилось, — опять провал. Такого ещё никогда не бывало. И ответственность за это лежала на Оуинсе. Он сам разрабатывал маршрут этапирования Миллера. И маршрут и способ этапирования, и организацию охраны. Это он выбрал день. Выбрал маршрут. Отобрал людей — теперь все они мертвы, кроме Боба Хайленда.
"Как они узнали? — спрашивал он себя. — Они знали где, они знали когда.
Как? Надо с этим разобраться". Он знал всех, кто располагал информацией об этапировании Миллера. Каким-то образом произошла утечка. Он вспомнил доклад Эшли по возвращении из Дублина. «Настолько хороший, что вы просто не поверите», — так отозвался этот ублюдок из ВГИРА об источнике информации О'Доннелла.
«Мэрфи ошибался, — подумал детектив. — Теперь этому всякий поверит».
— В Лондон, — сказал он шофёру.
— Неплохой, — согласился Райан. «Мой дом похож на магазин игрушек, в который угодила бомба», — подумал он.
На ковре перед ними Салли возилась со своими новыми игрушками. Более всего ей нравился кукольный дом, с удовлетворением отметил Джек. Салли вскочила с постели в семь утра, подняв и их с Кэти. Так что им удалось поспать всего пять часов. Для Кэти это было особенно тяжело, так что Джек с Робби сами собрали посуду со стола и запустили посудомойку. Теперь их жены болтали о своих делах на другом диване, а они тут потягивали бренди.
— Ты не летаешь завтра? Джексон покачал головой.
— Птичка лежит кверху лапками. Нужен день-другой для ремонта. К тому же, что за Рождество без хорошей выпивки? Завтра я снова на тренажёре, ну а пока никто не запретит мне выпить от души. Вот завтра к трём часам мне надо уже быть трезвым.
— Соснуть бы часок.
— Во сколько вы вчера завалились?
— Что-то, думаю, после двух.
Робби, убедившись, что Салли не до них, спросил:
— Трудно быть Санта Клаусом, а? Если ты умудрился собрать все это, может, тебе стоит заняться починкой моего самолёта?
— Подожди пока у меня обе руки будут в порядке, — ответил Джек, жестом предлагая Робби последовать за ним в библиотеку. Едва они скрылись из поля зрения Кэти, Джек освободил руку из перевязи и принялся размахивать ею.
— А что Кэти говорит насчёт этого?
— То, что врачи всегда говорят в таких случаях. Если ты поправляешься слишком быстро, это бьёт им по карману! — он повертел туда-сюда запястьем. Срослось! Просто невероятно.
— Все ещё болит?
— Уже нет. Надеюсь, она будет работать по-прежнему, — сказал Джек и взглянул на часы. — Посмотрим новости?
— Давай.
Райан включил портативный телевизор, стоявший на его столе. Кабельное телевидение уже добралось и до их глуши, так что можно было в любое время смотреть хоть американские, хоть международные новости. Джек плюхнулся в кресло посреди комнаты, а Робби выбрал то, что в углу. До программы новостей оставалось ещё несколько минут.
— Как идёт книга?
— Понемногу. Вся информация собрана, наконец. Надо написать ещё четыре главы и кое-что перемарать наново. И тогда все.
— А почему надо переписывать?
— Оказалось, что у меня были неверные сведения. Ты был прав по поводу проблем с палубной посадкой самолётов у японских авианосцев.
— Да, мне тогда показалось это неверным, — ответил Робби. — Они были хороши, но всё же не настолько. Мы будем посильней.
— А что на сегодня?
— Русские? Джек, если кто-то захочет потягаться со мной и моим «томкетом», пусть сперва дважды об этом подумает. Мне, парень, платят не за то, чтобы я проигрывал, — Джексон потянулся всем телом, словно лев, очнувшийся от сна.
— Приятно видеть такую уверенность в себе.
— Есть, конечно, пилоты и получше меня, — согласился Робби. — По правде говоря, трое. Давай поговорим об этом через год, когда я снова войду в форму.
— Ладно! — расхохотался Джек и взглянул на экран. Смех его мгновенно оборвался. — Это он… Но как?
Он увеличил громкость.
«…Убиты, включая пятерых полицейских. Продолжаются интенсивные поиски террористов, освободивших из-под стражи своего товарища во время этапирования последнего в тюрьму на острове Уайт. Син Миллер был всего три недели назад осуждён за участие в дерзком нападении возле Букингемского дворца на принца и принцессу Уэльских. Два полицейских и один террорист погибли в ходе этого нападения. Покушение на королевских особ было сорвано благодаря вмешательству американского туриста Джека Райана из Аннаполиса, Мэриленд».
На экране появились бушующие воды Ла-Манша и рыскающий туда-сюда вертолёт королевских ВМС. Затем показали кадр, заснятый после суда над Сином Миллером.
За секунду до того, как его усадили в полицейский фургон, Миллер повернулся лицом к камере — и теперь, столько недель спустя, глаза его опять впились в Райана.
— Боже мой… — пробормотал Джек.
Глава 9
— Оуинс. Да? — на лице его появилось выражение печали, потом гнева и снова печали. — Спасибо. Держите нас в курсе. Это из госпиталя. Ещё один раненый скончался. Сержант Хайленд сейчас в операционной. Одна из пуль попала в позвоночник. Итого — убитых девять. Джентльмены, что вы можете нам предложить?
— В этих обстоятельствах я готов даже обратиться к услугам цыганки.
— Может, от Нидлс они пошли на юг, затем повернули на восток и высадились на острове Уайт. Оуинс покачал головой.
— У нас там люди. Нет.
— Тогда, может, у них условлена встреча с каким-нибудь судном в море. В Ла-Манше всё-таки большое движение.
— Можно ли проверить эту гипотезу?
Пилот покачал головой.
— Нет. В Дувре есть радар слежения за движением судов, но здесь нет. Мы ведь не можем подниматься на борт каждого судна, не так ли?
— Ну что же, джентльмены, благодарю вас за помощь, и в особенности за быструю доставку хирурга. Мне сказали, что это спасло жизнь нескольким людям.
Оуинс вышел на улицу. Он глянул вверх, на затянутое свинцовым покровом небо и выругался про себя. Он привык скрывать и чувства и мысли. Он часто напоминал своим людям, что в работе полицейского нет места эмоциям. Безусловно, это была чушь, и, подобно другим полицейским, Оуинсу всего лишь удавалось прятать свои чувства. В результате, он вечно таскал с собой таблетки против повышенной кислотности, а дома не мог заснуть без успокаивающих пилюль, и его жена к этому давно уже притерпелась. Он полез в карман за сигаретами и, не найдя их, вспомнил, что бросил курить. «И как это тебе удалось, Джимми?» пробормотал он себе под нос. Какое-то время он постоял под открытым небом, словно надеясь, что холодный дождь немного остудит обуревавший его гнев. Но вместо этого почувствовал озноб. Вот это уж было решительно ни к чему. Ему придётся отвечать за все это — отвечать перед комиссаром лондонской полиции, отвечать перед министерством внутренних дел. «А кому-то, слава Богу, не мне, придётся отвечать и перед короной», — подумал он.
Эта мысль доконала Оуинса. Он подвёл их. Подвёл уже дважды. Тогда он не сумел узнать о подготовке нападения возле Мола. Только невероятная удача с этим янки спасла положение. А потом, когда все уже вроде бы наладилось, — опять провал. Такого ещё никогда не бывало. И ответственность за это лежала на Оуинсе. Он сам разрабатывал маршрут этапирования Миллера. И маршрут и способ этапирования, и организацию охраны. Это он выбрал день. Выбрал маршрут. Отобрал людей — теперь все они мертвы, кроме Боба Хайленда.
"Как они узнали? — спрашивал он себя. — Они знали где, они знали когда.
Как? Надо с этим разобраться". Он знал всех, кто располагал информацией об этапировании Миллера. Каким-то образом произошла утечка. Он вспомнил доклад Эшли по возвращении из Дублина. «Настолько хороший, что вы просто не поверите», — так отозвался этот ублюдок из ВГИРА об источнике информации О'Доннелла.
«Мэрфи ошибался, — подумал детектив. — Теперь этому всякий поверит».
— В Лондон, — сказал он шофёру.
* * *
— Чудесный денёк, Джек, — заметил Робби, развалившись на диване.— Неплохой, — согласился Райан. «Мой дом похож на магазин игрушек, в который угодила бомба», — подумал он.
На ковре перед ними Салли возилась со своими новыми игрушками. Более всего ей нравился кукольный дом, с удовлетворением отметил Джек. Салли вскочила с постели в семь утра, подняв и их с Кэти. Так что им удалось поспать всего пять часов. Для Кэти это было особенно тяжело, так что Джек с Робби сами собрали посуду со стола и запустили посудомойку. Теперь их жены болтали о своих делах на другом диване, а они тут потягивали бренди.
— Ты не летаешь завтра? Джексон покачал головой.
— Птичка лежит кверху лапками. Нужен день-другой для ремонта. К тому же, что за Рождество без хорошей выпивки? Завтра я снова на тренажёре, ну а пока никто не запретит мне выпить от души. Вот завтра к трём часам мне надо уже быть трезвым.
— Соснуть бы часок.
— Во сколько вы вчера завалились?
— Что-то, думаю, после двух.
Робби, убедившись, что Салли не до них, спросил:
— Трудно быть Санта Клаусом, а? Если ты умудрился собрать все это, может, тебе стоит заняться починкой моего самолёта?
— Подожди пока у меня обе руки будут в порядке, — ответил Джек, жестом предлагая Робби последовать за ним в библиотеку. Едва они скрылись из поля зрения Кэти, Джек освободил руку из перевязи и принялся размахивать ею.
— А что Кэти говорит насчёт этого?
— То, что врачи всегда говорят в таких случаях. Если ты поправляешься слишком быстро, это бьёт им по карману! — он повертел туда-сюда запястьем. Срослось! Просто невероятно.
— Все ещё болит?
— Уже нет. Надеюсь, она будет работать по-прежнему, — сказал Джек и взглянул на часы. — Посмотрим новости?
— Давай.
Райан включил портативный телевизор, стоявший на его столе. Кабельное телевидение уже добралось и до их глуши, так что можно было в любое время смотреть хоть американские, хоть международные новости. Джек плюхнулся в кресло посреди комнаты, а Робби выбрал то, что в углу. До программы новостей оставалось ещё несколько минут.
— Как идёт книга?
— Понемногу. Вся информация собрана, наконец. Надо написать ещё четыре главы и кое-что перемарать наново. И тогда все.
— А почему надо переписывать?
— Оказалось, что у меня были неверные сведения. Ты был прав по поводу проблем с палубной посадкой самолётов у японских авианосцев.
— Да, мне тогда показалось это неверным, — ответил Робби. — Они были хороши, но всё же не настолько. Мы будем посильней.
— А что на сегодня?
— Русские? Джек, если кто-то захочет потягаться со мной и моим «томкетом», пусть сперва дважды об этом подумает. Мне, парень, платят не за то, чтобы я проигрывал, — Джексон потянулся всем телом, словно лев, очнувшийся от сна.
— Приятно видеть такую уверенность в себе.
— Есть, конечно, пилоты и получше меня, — согласился Робби. — По правде говоря, трое. Давай поговорим об этом через год, когда я снова войду в форму.
— Ладно! — расхохотался Джек и взглянул на экран. Смех его мгновенно оборвался. — Это он… Но как?
Он увеличил громкость.
«…Убиты, включая пятерых полицейских. Продолжаются интенсивные поиски террористов, освободивших из-под стражи своего товарища во время этапирования последнего в тюрьму на острове Уайт. Син Миллер был всего три недели назад осуждён за участие в дерзком нападении возле Букингемского дворца на принца и принцессу Уэльских. Два полицейских и один террорист погибли в ходе этого нападения. Покушение на королевских особ было сорвано благодаря вмешательству американского туриста Джека Райана из Аннаполиса, Мэриленд».
На экране появились бушующие воды Ла-Манша и рыскающий туда-сюда вертолёт королевских ВМС. Затем показали кадр, заснятый после суда над Сином Миллером.
За секунду до того, как его усадили в полицейский фургон, Миллер повернулся лицом к камере — и теперь, столько недель спустя, глаза его опять впились в Райана.
— Боже мой… — пробормотал Джек.
Глава 9
ПЛАНЫ И УГРОЗЫ
— Не ругайте себя, Джимми, — сказал Мюррей. — Боб должен выздороветь. А это уже кое-что.
— Конечно, — сардоничекски ответил Оуинс. — Даже есть шанс, что он снова научится ходить. А другие, Дэн? Погибло пятеро хороших людей, а заодно и четверо гражданских.
— А, может, и террористы тоже, — заметил Мюррей.
— Вы верите этому не больше меня!
И всё-таки слепая удача вселяла надежду: минный тральщик королевского флота случайно обнаружил на дне Ла-Манша какой-то подозрительный объект.
Видеокамера зафиксировала остатки десятиметрового катера типа «Зодиак». Он, судя по всему, затонул в результате взрыва топливного бака. Однако не было ни трупов людей, ни их оружия. Капитан тральщика тут же понял всю важность этой находки и доложил о ней начальству. Команда спасателей уже готовилась к выходу в море, чтобы поднять на поверхность остатки катера.
— И всё же это не исключено. Возможно, один из них оплошал, катер взлетел в воздух, и все они пошли ко дну…
— А тела?
— Рыбий корм, — ухмыльнулся Мюррей. — Приятная картина, а?
— Вы так любите понтировать, Дэн. Какой процент своего жалованья вы готовы поставить на эту гипотезу?
Оуинсу было не до шуток. Мюррей понимал, что начальник С-13 считал случившееся ударом по себе лично.
— Не слишком большой, — сдался представитель ФБР. — Итак, вы считаете, что их подобрало какое-то судно?
— Только такое предположение имеет хоть каплю смысла. Поблизости находились девять торговых судов. У нас есть список.
Мюррей тоже считал эту версию наиболее вероятной. Свои соображения на этот счёт он уже изложил Вашингтону, и ФБР с ЦРУ будут разрабатывать эту версию. «Но почему они тогда не подняли на борт и катер?»
— Это яснее ясного. А если бы один из наших вертолётов засёк их за этим занятием? А может, это было слишком трудно в такую погоду. Или они не хотели лишних хлопот. Ведь с деньгами-то у них неплохо, не так ли?
— Когда поднимут этот катер?
— Если погода не улучшится, то послезавтра, — сказал Оуинс. Тогда хоть что-то будет в руках, какие-то вещественные доказательства. На всех вещах в этом мире стоят фабричные марки и серийные номера. Где-то должна быть накладная на их продажу. С этого начинались многие успешные расследования: единственный клочок бумаги, квитанция в каком-нибудь магазинчике, а в результате — поимка опаснейших преступников. Судя по видеозаписи, двигатели катера похожи на продукцию «Американ Меркюри». Мюррей уже сообщил об этом в Бюро, и там были готовы действовать в нужном направлении, как только станут известны серийные номера двигателей. Со своей стороны Мюррей выяснил, что двигатели этой фирмы пользуются известностью во всём мире. Это, конечно, усложнит поиск, но всё же это нечто, а нечто всегда лучше, чем ничего.
— Есть какие-нибудь сдвиги насчёт утечки информации? — спросил Мюррей. Это был самый больной, но при этом и самый важный пункт.
— Пусть молится Богу, чтобы мы не нашли его, — тихо выговорил Оуинс.
Пока, правда, особой надежды, что это случится, не было. О маршруте этапирования Миллера знали тридцать один человек. Пятеро из них были мертвы.
Даже водитель фургона ничего не знал заранее. Итого остаётся двадцать шесть человек: несколько сотрудников С-13, двое высокопоставленных чинов из лондонской полиции, десять человек из министерства внутренних дел, несколько из MI-5, из службы безопасности и ещё двое-трое из других ведомств. У всех у них был допуск к государственным секретам. «Все эти проверки и допуски и гроша ломаного не стоят, — в который раз сказал себе Оуинс. — Утечка информации — по определению — может быть устроена лишь сволочью, имеющей допуск к секретам».
Но в этом деле была своя специфика. Тут было предательство, даже нечто худшее, чем предательство. Ведь тот, кто сообщил эти сведения, причастен к нападению на королевскую семью. Выдать секреты государственного значения иностранной державе — дело настолько омерзительное, что Оуинс в таких случаях частенько давал волю эмоциям. Но сознательно поставить под удар королевскую семью — это вообще не укладывалось в его голове. Оуинс с трудом верил в возможность такого преступления. Тут речь не может идти о психически больном.
Это, безусловно, человек умный, прекрасно умеющий скрывать свои чувства.
Когда-то такие люди умирали под пыткой. Нельзя сказать, что Оуинс был в восторге от этого обычая, но теперь он вдруг понял, почему это делалось, почему иные люди с лёгкостью одобряли пытки. Народ Великобритании так любит королевское семейство. Тем не менее кто-то из королевского окружения связан с кучкой террористов. Оуинсу до зарезу нужно было найти его. Он хотел видеть его мёртвым, видеть, как он умирает. Другого наказания за такое преступление не могло быть.
«Одного желания видеть его труп маловато, — охладил он себя. — Тут нужна работа и работа — осторожное, тщательное, скрупулёзное расследование». Как это делается, Оуинс знал. Ни у него, ни у отборной команды следователей не будет отдыха, пока дело не увенчается успехом. А в том, что оно увенчается успехом, он не сомневался.
— У вас два хода, Джимми, — сказал Мюррей, угадав ход мыслей своего друга.
Это было нетрудно. У обоих бывали трудные случаи, а методы полиции во всём мире в сущности похожи.
— Именно, — сказал Оуинс, едва удержавшись от улыбки. — Они, наверняка, сделали всё возможное, чтобы защитить свой источник информации от подозрений. Мы можем сравнить список тех, кто знал о поездке Их высочеств в тот день, со списком знавших о маршруте Миллера.
— И не забудьте телефонных операторов, — напомнил Мюррей. — И секретарш, и прочих сотрудников, кто мог подслушать, а также любовниц и любовников, кто мог узнать об этом, пребывая в горизонтальном положении.
— Спасибо, Дэн. В такие минуты мы все нуждаемся в поддержке.
В углу кабинета Мюррея был шкаф, вот к нему-то и направился Оуинс — там стояла бутылка виски, его подарок к Рождеству. Теперь был уже канун Нового года, а бутылка всё ещё была непочатой.
— Вы правы — они, конечно, всячески прикрыли свой источник информации. Но я уверен, что вы его найдёте, Джимми. Готов поставить на это.
Оуинс налил виски в стаканы. Хорошо, что американец наконец приучился пить виски как следует. А то раньше все совал туда лёд. Просто позор так портить настоящее шотландское виски. Он нахмурился: «Что нам все это говорит о Сине Миллере?» — подумал он.
— Думаете, он более важен, чем вы предполагали? А может, они просто боялись, что он расколется? Или, может, они хотели и впредь считаться организацией, чьи члены никогда не оказываются в тюрьме? Или ещё что-то?
Оуинс кивнул. Помимо тесных рабочих контактов между Скотленд-Ярдом и ФБР, он ещё и просто ценил мнение своего коллеги. Хотя оба были опытными полицейскими, у Мюррея всегда был в запасе какой-нибудь неординарный подход к ситуации. В пользе их содружества Оуинс уже не раз убеждался. Мюррей же, хотя и не отдавал себе в этом отчёта, тоже извлекал пользу из общения с Оуинсом.
— Так кем же может быть этот Син Миллер? — вслух спросил Оуинс.
— Как знать? Начальник операций? — Мюррей поднял свой стакан.
— Ужасно молод для этого.
— Джимми, парень, сбросивший бомбу на Хиросиму, был полковником ВВС, а лет ему было всего двадцать девять. Сколько лет этому чёртову О'Доннеллу?
— Так же и Боб Хайленд думает, — хмуро сказал Оуинс, уставившись в свой стакан.
— Боб — толковый парень. Очень надеюсь, что через какое-то время он вернётся в строй.
— Как минимум, будет сидеть в нашей конторе. У него отличные мозги, что для нашего дела важно. Ну, ладно — мне пора идти. С наступающим, Дэн. За что выпьем?
— Ясно, за что. За успешное расследование. За то, чтобы вы поскорее изловили этого информатора, а потом извлекли из него нужные данные, — Мюррей поднял свой стакан. — За то, чтобы поскорее закрыть это дело.
— Идёт, — сказал Оуинс, и они враз опустошили свои стаканы.
— Джимми, проявите милосердие к самому себе — считайте, что вы эту ночь в отпуске. Выбросьте все из своей бедной головушки, и завтра она будет работать лучше.
— Попробую, — улыбнулся Оуинс и, надев пальто, направился к двери. — Да, ещё одно. Это пришло мне в голову, когда я ехал сюда. Ведь эти парни из АОО они ведь нарушили все правила, не так ли?
— Верно, — сказал Мюррей, запирая в шкафу все свои папки.
— Они не нарушили лишь одно правило.
— Да? — обернулся Мюррей. — Какое же?
— Они никогда ничего не предпринимают в Америке.
— Не только они. И другие тоже.
— У других для этого пока не было особого резона. А вот у АОО такой резон теперь, возможно, есть. К тому же они никогда не стесняются нарушать свои же правила. У меня просто такое чувство, ничего более, — пожал он плечами. — Ну, всего хорошего, и счастливого Нового года, особый агент Мюррей.
Они пожали друг другу руки.
— И вас с наступающим, — сказал Мюррей, — Мои наилучшие пожелания Эмили.
Дэн проводил Оуинса до двери, запер её, проверил, все ли ящики с документацией под замком. За окном было тёмным-темно — на часах без четверти шесть.
— Почему ты сказал это, Джимми? — спросил он, уставившись в заоконную темь.
Ни одна из ирландских террористических групп никогда не оперировала на территории США. Конечно, они собирали там деньги, особенно в ирландских кварталах и салонах Бостона и Нью-Йорка. Произносили зажигательные речи о будущей свободной, объединённой Ирландии, при этом всегда забывая упомянуть, что как убеждённые марксисты-ленинцы, они неизбежно превратят Ирландию в аналог Кубы. У них всегда хватало хитрости сообразить, что эта мелкая деталь может оказаться не по душе американцам ирландских кровей. Было и снабжение оружием из Америки. Но это почти полностью в прошлом. Временная группировка ИРА и Ирландская национально-освободительная армия теперь в основном закупают оружие в открытую на мировом рынке. Были также сообщения, что кое-кто из их людей прошёл обучение в советских военных лагерях — хотя по снимкам, сделанным со спутника, не больно-то скажешь, кто какой национальности, да и черты лица трудно различить. Эти сообщения были настолько неубедительны, что даже не попали в печать. То же самое насчёт лагерей в Ливии, Сирии и Ливане. Какие-то люди — судя по светлой коже, не местные — проходили там обучение. Но что это за люди? Тут у разведки не было полной уверенности. С европейцами вообще труднее, чем с арабами. Те, будучи схвачены, зачастую тут же начинали петь, как канарейки, тогда как из членов ВГИРА, ИНОА, Красных бригад и групп Прямого действия выцарапывать информацию весьма трудно. То ли особенность культурного фона, то ли уверенность, что следствие не будет — не имеет права — прибегать к таким средствам давления, которые все ещё столь обычны на Ближнем Востоке. Всех их выпестовала демократия, и они отлично знают слабости общества, которое намерены ниспровергнуть. То, что они считали слабостями демократии, Мюррей полагал её силой, хотя и признавал, что эта сила является изрядной помехой для тех, кто стоит на страже закона и порядка.
Так или иначе, ни ВГИРА, ни ИНОА никогда не совершали террористических акций в Америке. Никогда. Ни разу.
«Но Джимми прав, — рассуждал Мюррей, — Армия Освобождения Ольстера без колебаний шла на нарушение правил. Королевское семейство никогда не было чьей-либо мишенью, однако АОО замахнулась на него. ВГИРА и ИНОА всегда рекламируют свои акции. Как и все террористические группы. Но не АОО.» — Мюррей покачал головой:
«Впрочем, пока нет доказательств, что они нарушили это правило. Быть может, они пока ещё не выступили с заявлением? С такого рода предположениями расследование не начнёшь», — подумал он и сказал вслух: «Но что у них на уме?»
Этого никто не знал. «Даже название их организации, — продолжал размышлять Мюррей, — было аномалией. Почему они назвали себя Армией освобождения Ольстера?»
Ирландские националисты всегда делают упор на слове «Ирландия», тогда как название АОО строится на слове «Ольстер» и его всегда используют реакционные протестантские группировки. Террористы вовсе не обязаны вносить полную ясность во все свои действия, но хоть какой-то смысл в каждом из этих действий все же должен быть. Все относящееся к АОО, — аномалия. Они делают то, что никто иной не стал бы делать, они называют себя так, как никто себя не назвал бы. Они делают то, что никто другой не делает". Вот что, насколько понимал Мюррей, грызло Джимми. Почему они действуют столь странным образом? Должна тому быть какая-то причина. При всём своём безумии, террористы — в рамках собственных критериев — вполне рациональные люди. Сколь бы извращённой ни казалась их аргументация со стороны, она покоилась на своей внутренней логике. У «Временных» и Национальной армии была такая логика. Они заявили о своей цели, и действия их вполне соответствовали этой цели. Они собирались превратить Северную Ирландию в страну, которой невозможно управлять. Если им это удастся, британцам в конце концов надоест все это, и они уйдут оттуда. Следовательно, их задачей является постоянно подогревать в стране конфликтные ситуации, вынуждая другую сторону к уходу.
Это всё-таки некая концепция.
Но АОО ни разу не заявляла о своих целях. Почему? Почему эти цели должны храниться в тайне? Почему вообще, черт побери, существование террористической группы должно быть тайной… если они осуществляют операции, то какой же тут секрет? И потом — почему они никогда не заявляли о создании своей группировки?
Заявили об этом только в пределах самого сообщества террористов — ВГИРА — ИНОА.
«Что-то за этим должно скрываться, — напомнил он себе. — Они слишком эффективны, чтобы предполагать, что в основе каждого их шага не лежит некий резон».
«Черт!» — выругался Мюррей. Ответ был где-то тут. Мюррей чувствовал, что ответ этот скользит где-то по краю сознания, и не было никакой возможности ухватить его. Мюррей вышел из своего кабинета. По коридору уже вышагивали два морских пехотинца, проверяя, все ли двери заперты. Махнув им на прощанье рукой, он устремился к лифту. Голова его была занята все тем же — попыткой свести воедино обрывки сведений. Жаль, что Оуинс уже ушёл. Хорошо бы ещё раз потолковать обо всём этом с ним. Вдвоём, может быть, удалось бы разгадать эту загадку. Нет, не «может быть», а наверняка. Отгадка была где-то тут, рядом.
«Миллер, наверняка, знал», — подумал Мюррей.
Миллер устал. Целый день ученья. Он не прикасался к оружию почти два месяца, так что надо было освежить в памяти навыки. Реакция стала хуже, сноровки как не бывало. Правда, физически он чувствовал себя неплохо. В тюрьме он даже, к удивлению своему, прибавил в весе. Но через недельку жирок этот уйдёт. Пустыня для этого самое подходящее место. Подобно всем, родившимся в северных широтах, ему трудно было приноровиться к здешнему климату. Аппетит при такой жаре пропадал, зато всё время хотелось пить. Так что он ограничивался лишь водой. Значит, он тут быстро спустит лишний вес и обретёт хорошую физическую форму, — то, что ему и нужно. Но место это он всё равно не мог полюбить.
Кроме него, тут ещё были четверо их людей, а остальные члены спасательной группы тут же вылетели домой — через Рим и Брюссель.
— Это тебе не Ирландия, — согласился О'Доннелл. Его нос поморщился от запаха пыли и собственного пота. Не то что дома. Ни запаха тумана, ни запаха от угля, тлеющего в камине, ни запаха алкогольных испарений в местной пивнушке.
Что особенно раздражало, так это отсутствие выпивки. У здешних начался очередной приступ фанатизма, и они решили, что даже международная революционная община обязана соблюдать установления Аллаха. «Экая, черт бы их драл, досада!»
Нельзя сказать, что этот лагерь был типовым. Шесть строений, одно из которых — гараж. Площадка для вертолёта, дорога, наполовину заметённая во время последнего шторма песком. Колодец. Стрельбище. И все. В былые времена через этот лагерь проходили за раз по пятьдесят человек. Но не теперь. Теперь это был собственный лагерь АОО — в стороне от лагерей, которые использовались другими группами. И каждый тут усвоил значение вопроса о маскировке. На доске в бараке номер один висел график, на котором указывалось время, в которое над этими местами проходили американские спутники-шпионы. Так что каждый тут знал, когда надо было исчезнуть из поля зрения. Все машины тоже были под навесами.
На горизонте появился и начал приближаться свет фар. О'Доннелл заметил этот свет, но ничего не сказал. Горизонт был далеко. Не спуская глаз с этих пучков света, шаривших то справа, то слева, скользя по верхушкам дюн, — он засунул руки в рукава куртки, отгораживаясь от щупальцев вечернего холода.
Шофёр не спешил. Здешний климат не располагал к спешке. Можно все сделать и завтра, если на то будет воля Аллаха. Один «коллега» из Латинской Америки как-то объяснил ему, что инш Алла значит «завтра», что в сущности было весьма необязательным понятием.
Это была «тойота лэнд крузер», с четырьмя ведущими. Она почти везде уже вытеснила «лэнд-ровер». Водитель сразу вкатил в гараж. О'Доннелл взглянул на часы — очередной спутник появится тут через тридцать минут. Довольно скоро. Он встал и направился к бараку номер три. Миллер, приветственно махнув рукой новоприбывшему, последовал за ним. Не обращая на них внимания, солдат из состава охраны лагеря закрыл гараж.
— Рад тебя видеть, Син, — сказал тот, что приехал. В руках у него была небольшого объёма сумка.
— Спасибо, Шамус.
О'Доннелл, открыв дверь, придержал её — он не любил всяких таких церемоний.
— Спасибо, Кевин.
— Вы прямо к ужину, — сказал начальник АОО.
— Конечно, — сардоничекски ответил Оуинс. — Даже есть шанс, что он снова научится ходить. А другие, Дэн? Погибло пятеро хороших людей, а заодно и четверо гражданских.
— А, может, и террористы тоже, — заметил Мюррей.
— Вы верите этому не больше меня!
И всё-таки слепая удача вселяла надежду: минный тральщик королевского флота случайно обнаружил на дне Ла-Манша какой-то подозрительный объект.
Видеокамера зафиксировала остатки десятиметрового катера типа «Зодиак». Он, судя по всему, затонул в результате взрыва топливного бака. Однако не было ни трупов людей, ни их оружия. Капитан тральщика тут же понял всю важность этой находки и доложил о ней начальству. Команда спасателей уже готовилась к выходу в море, чтобы поднять на поверхность остатки катера.
— И всё же это не исключено. Возможно, один из них оплошал, катер взлетел в воздух, и все они пошли ко дну…
— А тела?
— Рыбий корм, — ухмыльнулся Мюррей. — Приятная картина, а?
— Вы так любите понтировать, Дэн. Какой процент своего жалованья вы готовы поставить на эту гипотезу?
Оуинсу было не до шуток. Мюррей понимал, что начальник С-13 считал случившееся ударом по себе лично.
— Не слишком большой, — сдался представитель ФБР. — Итак, вы считаете, что их подобрало какое-то судно?
— Только такое предположение имеет хоть каплю смысла. Поблизости находились девять торговых судов. У нас есть список.
Мюррей тоже считал эту версию наиболее вероятной. Свои соображения на этот счёт он уже изложил Вашингтону, и ФБР с ЦРУ будут разрабатывать эту версию. «Но почему они тогда не подняли на борт и катер?»
— Это яснее ясного. А если бы один из наших вертолётов засёк их за этим занятием? А может, это было слишком трудно в такую погоду. Или они не хотели лишних хлопот. Ведь с деньгами-то у них неплохо, не так ли?
— Когда поднимут этот катер?
— Если погода не улучшится, то послезавтра, — сказал Оуинс. Тогда хоть что-то будет в руках, какие-то вещественные доказательства. На всех вещах в этом мире стоят фабричные марки и серийные номера. Где-то должна быть накладная на их продажу. С этого начинались многие успешные расследования: единственный клочок бумаги, квитанция в каком-нибудь магазинчике, а в результате — поимка опаснейших преступников. Судя по видеозаписи, двигатели катера похожи на продукцию «Американ Меркюри». Мюррей уже сообщил об этом в Бюро, и там были готовы действовать в нужном направлении, как только станут известны серийные номера двигателей. Со своей стороны Мюррей выяснил, что двигатели этой фирмы пользуются известностью во всём мире. Это, конечно, усложнит поиск, но всё же это нечто, а нечто всегда лучше, чем ничего.
— Есть какие-нибудь сдвиги насчёт утечки информации? — спросил Мюррей. Это был самый больной, но при этом и самый важный пункт.
— Пусть молится Богу, чтобы мы не нашли его, — тихо выговорил Оуинс.
Пока, правда, особой надежды, что это случится, не было. О маршруте этапирования Миллера знали тридцать один человек. Пятеро из них были мертвы.
Даже водитель фургона ничего не знал заранее. Итого остаётся двадцать шесть человек: несколько сотрудников С-13, двое высокопоставленных чинов из лондонской полиции, десять человек из министерства внутренних дел, несколько из MI-5, из службы безопасности и ещё двое-трое из других ведомств. У всех у них был допуск к государственным секретам. «Все эти проверки и допуски и гроша ломаного не стоят, — в который раз сказал себе Оуинс. — Утечка информации — по определению — может быть устроена лишь сволочью, имеющей допуск к секретам».
Но в этом деле была своя специфика. Тут было предательство, даже нечто худшее, чем предательство. Ведь тот, кто сообщил эти сведения, причастен к нападению на королевскую семью. Выдать секреты государственного значения иностранной державе — дело настолько омерзительное, что Оуинс в таких случаях частенько давал волю эмоциям. Но сознательно поставить под удар королевскую семью — это вообще не укладывалось в его голове. Оуинс с трудом верил в возможность такого преступления. Тут речь не может идти о психически больном.
Это, безусловно, человек умный, прекрасно умеющий скрывать свои чувства.
Когда-то такие люди умирали под пыткой. Нельзя сказать, что Оуинс был в восторге от этого обычая, но теперь он вдруг понял, почему это делалось, почему иные люди с лёгкостью одобряли пытки. Народ Великобритании так любит королевское семейство. Тем не менее кто-то из королевского окружения связан с кучкой террористов. Оуинсу до зарезу нужно было найти его. Он хотел видеть его мёртвым, видеть, как он умирает. Другого наказания за такое преступление не могло быть.
«Одного желания видеть его труп маловато, — охладил он себя. — Тут нужна работа и работа — осторожное, тщательное, скрупулёзное расследование». Как это делается, Оуинс знал. Ни у него, ни у отборной команды следователей не будет отдыха, пока дело не увенчается успехом. А в том, что оно увенчается успехом, он не сомневался.
— У вас два хода, Джимми, — сказал Мюррей, угадав ход мыслей своего друга.
Это было нетрудно. У обоих бывали трудные случаи, а методы полиции во всём мире в сущности похожи.
— Именно, — сказал Оуинс, едва удержавшись от улыбки. — Они, наверняка, сделали всё возможное, чтобы защитить свой источник информации от подозрений. Мы можем сравнить список тех, кто знал о поездке Их высочеств в тот день, со списком знавших о маршруте Миллера.
— И не забудьте телефонных операторов, — напомнил Мюррей. — И секретарш, и прочих сотрудников, кто мог подслушать, а также любовниц и любовников, кто мог узнать об этом, пребывая в горизонтальном положении.
— Спасибо, Дэн. В такие минуты мы все нуждаемся в поддержке.
В углу кабинета Мюррея был шкаф, вот к нему-то и направился Оуинс — там стояла бутылка виски, его подарок к Рождеству. Теперь был уже канун Нового года, а бутылка всё ещё была непочатой.
— Вы правы — они, конечно, всячески прикрыли свой источник информации. Но я уверен, что вы его найдёте, Джимми. Готов поставить на это.
Оуинс налил виски в стаканы. Хорошо, что американец наконец приучился пить виски как следует. А то раньше все совал туда лёд. Просто позор так портить настоящее шотландское виски. Он нахмурился: «Что нам все это говорит о Сине Миллере?» — подумал он.
— Думаете, он более важен, чем вы предполагали? А может, они просто боялись, что он расколется? Или, может, они хотели и впредь считаться организацией, чьи члены никогда не оказываются в тюрьме? Или ещё что-то?
Оуинс кивнул. Помимо тесных рабочих контактов между Скотленд-Ярдом и ФБР, он ещё и просто ценил мнение своего коллеги. Хотя оба были опытными полицейскими, у Мюррея всегда был в запасе какой-нибудь неординарный подход к ситуации. В пользе их содружества Оуинс уже не раз убеждался. Мюррей же, хотя и не отдавал себе в этом отчёта, тоже извлекал пользу из общения с Оуинсом.
— Так кем же может быть этот Син Миллер? — вслух спросил Оуинс.
— Как знать? Начальник операций? — Мюррей поднял свой стакан.
— Ужасно молод для этого.
— Джимми, парень, сбросивший бомбу на Хиросиму, был полковником ВВС, а лет ему было всего двадцать девять. Сколько лет этому чёртову О'Доннеллу?
— Так же и Боб Хайленд думает, — хмуро сказал Оуинс, уставившись в свой стакан.
— Боб — толковый парень. Очень надеюсь, что через какое-то время он вернётся в строй.
— Как минимум, будет сидеть в нашей конторе. У него отличные мозги, что для нашего дела важно. Ну, ладно — мне пора идти. С наступающим, Дэн. За что выпьем?
— Ясно, за что. За успешное расследование. За то, чтобы вы поскорее изловили этого информатора, а потом извлекли из него нужные данные, — Мюррей поднял свой стакан. — За то, чтобы поскорее закрыть это дело.
— Идёт, — сказал Оуинс, и они враз опустошили свои стаканы.
— Джимми, проявите милосердие к самому себе — считайте, что вы эту ночь в отпуске. Выбросьте все из своей бедной головушки, и завтра она будет работать лучше.
— Попробую, — улыбнулся Оуинс и, надев пальто, направился к двери. — Да, ещё одно. Это пришло мне в голову, когда я ехал сюда. Ведь эти парни из АОО они ведь нарушили все правила, не так ли?
— Верно, — сказал Мюррей, запирая в шкафу все свои папки.
— Они не нарушили лишь одно правило.
— Да? — обернулся Мюррей. — Какое же?
— Они никогда ничего не предпринимают в Америке.
— Не только они. И другие тоже.
— У других для этого пока не было особого резона. А вот у АОО такой резон теперь, возможно, есть. К тому же они никогда не стесняются нарушать свои же правила. У меня просто такое чувство, ничего более, — пожал он плечами. — Ну, всего хорошего, и счастливого Нового года, особый агент Мюррей.
Они пожали друг другу руки.
— И вас с наступающим, — сказал Мюррей, — Мои наилучшие пожелания Эмили.
Дэн проводил Оуинса до двери, запер её, проверил, все ли ящики с документацией под замком. За окном было тёмным-темно — на часах без четверти шесть.
— Почему ты сказал это, Джимми? — спросил он, уставившись в заоконную темь.
Ни одна из ирландских террористических групп никогда не оперировала на территории США. Конечно, они собирали там деньги, особенно в ирландских кварталах и салонах Бостона и Нью-Йорка. Произносили зажигательные речи о будущей свободной, объединённой Ирландии, при этом всегда забывая упомянуть, что как убеждённые марксисты-ленинцы, они неизбежно превратят Ирландию в аналог Кубы. У них всегда хватало хитрости сообразить, что эта мелкая деталь может оказаться не по душе американцам ирландских кровей. Было и снабжение оружием из Америки. Но это почти полностью в прошлом. Временная группировка ИРА и Ирландская национально-освободительная армия теперь в основном закупают оружие в открытую на мировом рынке. Были также сообщения, что кое-кто из их людей прошёл обучение в советских военных лагерях — хотя по снимкам, сделанным со спутника, не больно-то скажешь, кто какой национальности, да и черты лица трудно различить. Эти сообщения были настолько неубедительны, что даже не попали в печать. То же самое насчёт лагерей в Ливии, Сирии и Ливане. Какие-то люди — судя по светлой коже, не местные — проходили там обучение. Но что это за люди? Тут у разведки не было полной уверенности. С европейцами вообще труднее, чем с арабами. Те, будучи схвачены, зачастую тут же начинали петь, как канарейки, тогда как из членов ВГИРА, ИНОА, Красных бригад и групп Прямого действия выцарапывать информацию весьма трудно. То ли особенность культурного фона, то ли уверенность, что следствие не будет — не имеет права — прибегать к таким средствам давления, которые все ещё столь обычны на Ближнем Востоке. Всех их выпестовала демократия, и они отлично знают слабости общества, которое намерены ниспровергнуть. То, что они считали слабостями демократии, Мюррей полагал её силой, хотя и признавал, что эта сила является изрядной помехой для тех, кто стоит на страже закона и порядка.
Так или иначе, ни ВГИРА, ни ИНОА никогда не совершали террористических акций в Америке. Никогда. Ни разу.
«Но Джимми прав, — рассуждал Мюррей, — Армия Освобождения Ольстера без колебаний шла на нарушение правил. Королевское семейство никогда не было чьей-либо мишенью, однако АОО замахнулась на него. ВГИРА и ИНОА всегда рекламируют свои акции. Как и все террористические группы. Но не АОО.» — Мюррей покачал головой:
«Впрочем, пока нет доказательств, что они нарушили это правило. Быть может, они пока ещё не выступили с заявлением? С такого рода предположениями расследование не начнёшь», — подумал он и сказал вслух: «Но что у них на уме?»
Этого никто не знал. «Даже название их организации, — продолжал размышлять Мюррей, — было аномалией. Почему они назвали себя Армией освобождения Ольстера?»
Ирландские националисты всегда делают упор на слове «Ирландия», тогда как название АОО строится на слове «Ольстер» и его всегда используют реакционные протестантские группировки. Террористы вовсе не обязаны вносить полную ясность во все свои действия, но хоть какой-то смысл в каждом из этих действий все же должен быть. Все относящееся к АОО, — аномалия. Они делают то, что никто иной не стал бы делать, они называют себя так, как никто себя не назвал бы. Они делают то, что никто другой не делает". Вот что, насколько понимал Мюррей, грызло Джимми. Почему они действуют столь странным образом? Должна тому быть какая-то причина. При всём своём безумии, террористы — в рамках собственных критериев — вполне рациональные люди. Сколь бы извращённой ни казалась их аргументация со стороны, она покоилась на своей внутренней логике. У «Временных» и Национальной армии была такая логика. Они заявили о своей цели, и действия их вполне соответствовали этой цели. Они собирались превратить Северную Ирландию в страну, которой невозможно управлять. Если им это удастся, британцам в конце концов надоест все это, и они уйдут оттуда. Следовательно, их задачей является постоянно подогревать в стране конфликтные ситуации, вынуждая другую сторону к уходу.
Это всё-таки некая концепция.
Но АОО ни разу не заявляла о своих целях. Почему? Почему эти цели должны храниться в тайне? Почему вообще, черт побери, существование террористической группы должно быть тайной… если они осуществляют операции, то какой же тут секрет? И потом — почему они никогда не заявляли о создании своей группировки?
Заявили об этом только в пределах самого сообщества террористов — ВГИРА — ИНОА.
«Что-то за этим должно скрываться, — напомнил он себе. — Они слишком эффективны, чтобы предполагать, что в основе каждого их шага не лежит некий резон».
«Черт!» — выругался Мюррей. Ответ был где-то тут. Мюррей чувствовал, что ответ этот скользит где-то по краю сознания, и не было никакой возможности ухватить его. Мюррей вышел из своего кабинета. По коридору уже вышагивали два морских пехотинца, проверяя, все ли двери заперты. Махнув им на прощанье рукой, он устремился к лифту. Голова его была занята все тем же — попыткой свести воедино обрывки сведений. Жаль, что Оуинс уже ушёл. Хорошо бы ещё раз потолковать обо всём этом с ним. Вдвоём, может быть, удалось бы разгадать эту загадку. Нет, не «может быть», а наверняка. Отгадка была где-то тут, рядом.
«Миллер, наверняка, знал», — подумал Мюррей.
* * *
— Что за кошмарное место, — сказал Син Миллер. Закат был величественным, почти как на море. Небо было чистым, не то что городское, и солнце медленно заваливалось за зубчатую линию дюн на горизонте. Непривычными были тут, конечно, и перепады температуры. Днём она достигала девяносто двух — для здешних это прохладный денёк! — а после захода солнца подымается холодный ветер и начинается холодрыга. Песок не удерживает дневное тепло, и что ни ночь отдаёт его назад, звёздам.Миллер устал. Целый день ученья. Он не прикасался к оружию почти два месяца, так что надо было освежить в памяти навыки. Реакция стала хуже, сноровки как не бывало. Правда, физически он чувствовал себя неплохо. В тюрьме он даже, к удивлению своему, прибавил в весе. Но через недельку жирок этот уйдёт. Пустыня для этого самое подходящее место. Подобно всем, родившимся в северных широтах, ему трудно было приноровиться к здешнему климату. Аппетит при такой жаре пропадал, зато всё время хотелось пить. Так что он ограничивался лишь водой. Значит, он тут быстро спустит лишний вес и обретёт хорошую физическую форму, — то, что ему и нужно. Но место это он всё равно не мог полюбить.
Кроме него, тут ещё были четверо их людей, а остальные члены спасательной группы тут же вылетели домой — через Рим и Брюссель.
— Это тебе не Ирландия, — согласился О'Доннелл. Его нос поморщился от запаха пыли и собственного пота. Не то что дома. Ни запаха тумана, ни запаха от угля, тлеющего в камине, ни запаха алкогольных испарений в местной пивнушке.
Что особенно раздражало, так это отсутствие выпивки. У здешних начался очередной приступ фанатизма, и они решили, что даже международная революционная община обязана соблюдать установления Аллаха. «Экая, черт бы их драл, досада!»
Нельзя сказать, что этот лагерь был типовым. Шесть строений, одно из которых — гараж. Площадка для вертолёта, дорога, наполовину заметённая во время последнего шторма песком. Колодец. Стрельбище. И все. В былые времена через этот лагерь проходили за раз по пятьдесят человек. Но не теперь. Теперь это был собственный лагерь АОО — в стороне от лагерей, которые использовались другими группами. И каждый тут усвоил значение вопроса о маскировке. На доске в бараке номер один висел график, на котором указывалось время, в которое над этими местами проходили американские спутники-шпионы. Так что каждый тут знал, когда надо было исчезнуть из поля зрения. Все машины тоже были под навесами.
На горизонте появился и начал приближаться свет фар. О'Доннелл заметил этот свет, но ничего не сказал. Горизонт был далеко. Не спуская глаз с этих пучков света, шаривших то справа, то слева, скользя по верхушкам дюн, — он засунул руки в рукава куртки, отгораживаясь от щупальцев вечернего холода.
Шофёр не спешил. Здешний климат не располагал к спешке. Можно все сделать и завтра, если на то будет воля Аллаха. Один «коллега» из Латинской Америки как-то объяснил ему, что инш Алла значит «завтра», что в сущности было весьма необязательным понятием.
Это была «тойота лэнд крузер», с четырьмя ведущими. Она почти везде уже вытеснила «лэнд-ровер». Водитель сразу вкатил в гараж. О'Доннелл взглянул на часы — очередной спутник появится тут через тридцать минут. Довольно скоро. Он встал и направился к бараку номер три. Миллер, приветственно махнув рукой новоприбывшему, последовал за ним. Не обращая на них внимания, солдат из состава охраны лагеря закрыл гараж.
— Рад тебя видеть, Син, — сказал тот, что приехал. В руках у него была небольшого объёма сумка.
— Спасибо, Шамус.
О'Доннелл, открыв дверь, придержал её — он не любил всяких таких церемоний.
— Спасибо, Кевин.
— Вы прямо к ужину, — сказал начальник АОО.