Колчанов Артем. Дороги

   Мы уже возвращались обратно, когда услышали крики. К берегу бросились бегом. Я еще ничего не понял, а Ют уже кричал во все горло:
   – На берег! Все на берег!!!
   Только после этого я увидел в воде длинную извивающуюся тень.
   – Дванта!!! Все на берег!!!
   Дванта. Гигантская морская змея. Крупнейший хищник на этой планете. Все ребята, что были в воде, сейчас во все лопатки гребли к берегу. Погоди… Одна фигурка остановилась прямо на пути подводной тени. С такого расстояния не видно. Вот из воды вынырнула зубастая пасть и ударила туда, где только что был человек. Но человек увернулся и вынырнул в стороне. Хищник, не ожидавший от своей добычи такой прыти, проскочил мимо, но тут же начал разворачиваться. Все повторилось еще раз, потом еще и еще. Но человек явно слабел, а хищник наоборот приходил в ярость. После шестого раза человек отреагировал недостаточно быстро и задел бок хищника. Челюсти сомкнулись, человека больше не было на поверхности моря, а дванта заскользила обратно в океан. И только в это мгновение до меня дошло то, что произошло, кто это был.
   – Рель! - вырвалось у меня ужасным криком.

Глава седьмая: Чужие звезды

   Я действовал, не вполне осознавая того, что делаю. Несколько минут, и я на дисколете. Полет над самыми верхушками волн. Вот она, морская гадина. Высверк лазерного луча. Живучая тварь, еще один удар лазером. С отсеченной головой, дванта, все еще конвульсируя, опускается на дно. В НЗ есть нож. Дисколет на воду не посадить, тяжеловат он для того, чтобы плавать.
   – Командир, я взял управление, - прозвенел голос Рэя, и я без промедления прыгнул в воду.
   Тварь все еще корчилась, когда я вспарывал ей внутренности. Найти Реля, я это должен. Утекают минуты, похоже, что я ищу уже не человека, а его тело… Вот он, раздавленный и почти что разорванный пополам. Наверх, срочно наверх.
   Управляемый Рэем дисколет не выключая движков плюхается во вскипающую от этого воду. Накрывает меня открытым люком. Цепляюсь за страховочные скобы, втаскиваю в машину то, что осталось от Реля и захлопываю люк.
   Дисколет уже несется вверх, нарушая все правила и инструкции по пилотированию. Перегрузка прижимает меня к полу, я не могу даже перебраться в кресло. Максимум, что могу, это перевернуться на спину. Рэй ведет дисколет по активной орбите, ни на секунду не снижая перегрузки. Вход в атмосферу - за блистером бушует целое море огня, и даже в кабине становится жарко. Перегрузки еще нарастают, и я теряю сознание.
   Очнулся же я только на операционном столе в медотсеке. Очевидно, что досталось и мне - и там, на море, и особенно при перелете, но это для меня сейчас неважно.
   – Рэй! - почти что кричу я, - как он?
   Молчание в ответ.
   – Рэй, отвечай, я приказываю.
   – Не знаю, - доносится из динамиков после короткой паузы.
   Я вскакиваю со стола и, едва не упав, выскакиваю в контрольную, где, вопреки моим ожиданиям, нет ни человека. Вывожу данные на экраны. Рель во втором контейнере.
   – Слишком долго он был мертв, - говорит Рэй, - мы опоздали.
   – И ничего нельзя сделать? Абсолютно ничего?
   – Не знаю, Вик, можешь себе представить, я не знаю… Все физические повреждения - ерунда, исправить не составит особого труда. Но вот мозг поврежден необратимо, личность практически разрушена.
   – Практически?
   – Того, что осталось недостаточно даже для того, чтобы быть полным идиотом… Я жалею сейчас о том, что Рель так и не побывал в моем мире, тогда у меня осталась бы хоть какая-то запись его личности, и я, возможно, смог бы ее восстановить.
   – Ты что-то немного не то говоришь. Человеческая память голографична, как впрочем, и твоя. Ничто не может исчезнуть, не оставив следов. Малейший фрагмент хранит информацию о целом.
   – Но есть искажения. Фрагменты малы и из-за искажений отображают отличающееся целое.
   – И даже тебе не под силу отсеять искажения?
   – Даже мне, я не всемогущ… Нам нужно признать, что Рель погиб…
   – Не могу. Он должен жить, иначе я этого себе не прощу.
   – Самое большее, что я могу - это сделать его младенцем, дать возможность прожить жизнь еще раз, но будет ли это Рель? Это будет уже другой человек, похожий внешне, но вот внутренне уже другой.
   – Что ты делаешь сейчас?
   – Развоплощаю его. Какое будет решение, командир?
   – Не теряй ничего, я еще подумаю и посоветуюсь.
   – Хорошо, командир.
   – Где Рив?
   – На Синоле. Он отправился туда сразу же, как я его выставил отсюда.
   – Я отправляюсь туда.
   – Сначала приведи себя в порядок.
   – Что было со мной?
   – Ничего особенно страшного. Я все исправил полностью. Но тебе не помешало бы отдохнуть.
   – Как-нибудь обойдусь пока… Как дела в госпитале?
   – Все по плану и без сбоев.
   После душа я облачился в полетную форму и вылетел на дисколете на Синрарнир. Там снова был день. То, что я провалялся почти сутки в медотсеке, говорило только о том, что и мне досталось от тех перегрузок, которые Рэй выжимал из машины.
   Облетев расположение "Белых Птиц", я отметил, что работа остановлена. Но на берегу было оживление. Там же стоял дисколет, на котором улетел с "Иглы" Рив. Я опустил свою машину рядом.
   Обезглавленный морской хищник был целиком вытащен на берег. Его размеры впечатляли, вчера он показался мне гораздо меньшим. Удивило и то, как я одним ножом смог его так искромсать. Рив был здесь, и едва я вышел из дисколета, оказался рядом:
   – Ну, как?
   – Плохо. Рэй утверждает, что он погиб как личность, хотя и может быть спасен как человеческое существо. Я приказал Рэю сохранить все, что возможно, но окончательного решения так и не принял.
   Я вкратце пересказал Риву то, что рассказал мне Рэй. Рив долго молчал.
   – Что же, он погиб, как мужчина… Спасая своих товарищей. Эта тварь могла сожрать многих, а он дал им время выбраться на берег.
   – Но ребята, почему они были так беспечны, если в море здесь водится такое.
   – В последний раз до этого дванту видели у берегов Синрарнира почти семь столетий назад. Эти твари водятся южнее, у самого экватора, в морях, омывающих рифы и острова экваториальных архипелагов… Ее здесь никто не ждал и не опасался.
   – Мерзкое чудовище. Как только такие выжили в Долгую Ночь.
   – Ты даже не представляешь, насколько живучи эти твари. Они могут обходиться без пищи по нескольку лет, дышать и воздухом, и жабрами. И даже замерзнув, не погибают, а впадают в анабиоз… Живут по нескольку столетий. Вот этой твари больше сотни лет, и во время войны она была серьезно покалечена. Может, потому и ушла из района обитания своих родичей.
   – Нам от этого не легче.
   – Не легче, но все-таки хоть какое-то объяснение… Кстати, дванту все же засекли со спутника и отправили предупреждение всем, кто может быть связан с морем в этом районе… "Белые Птицы" в этот разряд не попали… Виновные будут наказаны.
   – Не торопись с раздачей наказаний, виноваты многие, я тоже в какой-то мере виноват.
   – Не в этом дело, просто тот, кто не справился со своими обязанностями, не может их дальше выполнять.
   – Как ребята из "Птиц"?
   – Переживают… Очень сильно… По видимому собираются просить штаб СК о расформировании. Эта группа ни разу не теряла никого из своих ребят…
   – Здесь сейчас ведется расследование?
   – Разумеется, все должно быть расследовано, должны быть сделаны выводы и даны рекомендации, чтобы такого не повторилось. Кстати, руководитель следственной группы желает с тобой побеседовать. Это обязательно.
   – Как его найти.
   – Вон он, сам сюда идет.
   Это был мужчина лет сорока на вид, среднего роста.
   – Тэрвир Аногэ, следователь, - представился он по-аиверски, но с довольно сильным тальгирийским акцентом, - я хотел бы побеседовать с Виктором Стрельцовым.
   – К вашим услугам.
   – Побеседовать наедине.
   – Можно сесть в кабину, - я указал на дисколет, - или отойдем?
   – Пожалуй, лучше сядем.
   Уже в кабине следователь начал:
   – Я расследую дело о гибели вашего внука Рэя Альись-Стрельцова.
   – Он пока еще не погиб, - поправил я его, - хотя и максимально близок этому.
   – Вот как. Но сути дела это не меняет. Я обязан опросить всех очевидцев происшедшего для того, чтобы точно восстановить картину.
   – Понятно.
   – Вы не будете против того, что беседа будет зафиксирована на видео?
   – Валяйте.
   Следователь допрашивал меня больше часу, не упуская никаких даже незначительных мелочей. Когда же он закончил и поблагодарил меня, я спросил у него:
   – Зачем вам ничего не значащие мелочи?
   – В нашем деле, капитан Стрельцов, незначащих мелочей не бывает. Любая мелочь - это или причина или следствие события, прямое или косвенное. Они могут быть несущественными, но не могут быть незначащими. Не будучи свидетелями сами, мы опрашиваем свидетелей, и чем больше мелочей мы не упустим, тем более полную картину происшедшего составим. А то, что существенно, а что нет, покажет потом анализ.
   – Вас понял, спасибо за разъяснения.
   Он протянул мне карточку с несколькими номерами:
   – Если что-то еще вспомните, не сочтите за труд сообщить по этим номерам.
   – Хорошо.
   – Как я при необходимости смогу найти вас?
   – Через советника Альись, или через "Иглу".
   – Понятно. До свидания, капитан.
   Рив ждал меня возле дисколета:
   – Я сейчас в столицу. А ты?
   – Пока буду здесь. Поговорю с ребятами. Посмотрю как Сережка.
   – Хорошо, но как куда-то отправишься, потрудись связаться со мной.
   – Хорошо, Рив, свяжусь.
   Проводив Рива, я направился в лагерь "Белых Птиц". Встретили меня там молчаливо и как-то настороженно. А заговорил со мной только откуда-то вызванный Вим Фусьись:
   – Здравствуйте, Вик. Ну как?
   – Плохо.
   – Он… умер?
   – Практически… мы не успели вовремя. Он жив, но это… уже не он.
   – Не понимаю…
   Я объяснил ему. Вокруг нас собрались отрядовцы, все были мрачные и молчаливые. Закончив, я спросил:
   – Где я могу найти Сережку?
   – Пойдемте, я провожу.
   Сережка сидел в палатке на раскатанном спальнике, обхватив голову руками. Здесь же были Ор и Ют, и еще двое почти что незнакомых мне ребят, которые впрочем, тут же вышли, освобождая нам место.
   Я опустился рядом с Сережкой, обнял его за плечо.
   – Вик, как он?
   – Рэй считает, что безнадежно.
   Сережка всхлипнул и еще ниже опустил голову:
   – Я бросил его. Он остановился, а я его бросил, рванулся к берегу, как последний трус. Я один видел, что он остановился.
   – Ну и что было бы, если бы ты остановился.
   – Было бы не так, как сейчас. Не знаю, лучше или хуже, но не так.
   – Ты был бы на его месте. Или вы были бы проглочены вместе.
   – Это я сейчас понимаю, а тогда просто-напросто испугался. Понимал, что должен остаться с Релем, но не мог себя перебороть.
   – Брось, Сереж, - сказал Ор, - это ты сейчас сам себя накручиваешь, ни о чем ты тогда вообще не думал. Я вот ни о чем не думал, пока на берег не выскочил.
   – Не вини себя, Сереж, - это уже Вим, - Рель спас всех вас, дав время на то, чтобы добраться до берега. Иначе дванта могла запросто переглотать если не всех вас, то уж половину наверняка. Он поступил как герой… Но не всем нам дано по своей воле оказаться героями.
   Сережка еще раз всхлипнул:
   – Если бы он выжил, я бы еще смог простить себя.
   – Серега, если ты сейчас же не прекратишь себя накачивать, то собирайся, я заберу тебя на "Иглу".
   – Я бы хотел остаться здесь до конца.
   – Тогда заканчивай это самоистязание.
   – Я попробую закончить… Можно мне остаться одному.
   Все ребята посмотрели на меня, а я кивнул. И мы вылезли из палатки. Уже снаружи Ор спросил:
   – На "Игле" Рэй творит в медицине настоящие чудеса. И даже он не может ничего сделать?
   – Даже он… Максимум, что он обещает сделать - это обратить его в малыша и дать шанс прожить жизнь снова, с самого начала. Но это будет уже не тот Рель, которого мы знаем.
   Наступал вечер, такой короткий в этих широтах, где Солнце отвесно проваливается под горизонт, уступая свое место звездам, чужим звездам чужой планеты.
   Оставив Сережку, я беседовал с Вимом, который подробно пересказал мне все, что произошло в отряде за последние сутки. Потом я спросил у него:
   – Я слышал от Рива Альись, что ваша группа собирается самораспуститься. Это так?
   – Мы обязаны это сделать. Мы потеряли одного из нас и по правилам не можем больше существовать одним отрядом.
   – Этого требует устав?
   – Нет, это наши, нигде не записанные правила, единые для всех групп без исключения. Группа, где гибнет хотя бы один человек, самораспускается, не дожидаясь того, когда ее распустят принудительно.
   – Релю бы не понравилось, если бы из-за него "Белые Птицы" прекратили свое существование, он жертвовал собой, чтобы спасти других ребят.
   – Но его нет… Другие группы объявят его своим вечным членом и попросят его имя для своего названия. Но "Белые Птицы Гэзда" должны прекратить свое существование.
   Посреди лагеря горел небольшой костерок. Мы направились к нему, присели на места, которые нам тут же уступили. Ребята у костра молчали, а если и переговаривались, то быстро и шепотом. Вечер быстро переходил в ночь, на небо высыпало все больше и больше звезд, которые почти что и не мерцали, мерцали их отражения в таком спокойном и гладком море.
   – Мы видим звезды, которые уже погасли, - сказал кто-то из ребят, невидимый в темноте, - Вселенная помнит о них, и мы их видим. А о людях, которых с нами нет, помним мы, будем помнить, и они живут в нас…
   От этих слов у меня в голове словно промелькнула молния. Люди помнят Реля, много людей помнят его. Помнят то, что потеряно им, оно оставило следы, по которым, в конце концов, быть восстановлено. Это нужно немедленно обсудить с Рэем. Немедленно!!!
   Я вскочил на ноги:
   – Извиняйте меня, но мне срочно нужно на "Иглу", завтра я наверно снова навещу вас, а пока до свидания.
   Рэй выслушал меня, не перебивая. И только когда я закончил, сказал:
   – Ты предлагаешь реконструировать личность Реля, используя для этого воспоминания других людей. Едва ли это возможно.
   – Не просто устные воспоминания. Мне помнится, ты говорил, что способен полностью расшифровать человеческую память, до мельчайших подробностей, и что это ты проделывал со мной.
   – Проделывал, но на такое считывание нужно время, много времени…
   – Если бы у тебя были такие воспоминания в достаточном объеме, ты смог бы восстановить Реля?
   – Нужно подумать, подожди.
   Рэй думал около часа, после чего заявил:
   – Если бы у меня были такие воспоминания, то попытаться имело бы смысл, хотя для меня это было бы очень трудной работой.
   – Ты сделаешь это, если я обеспечу тебя нужными воспоминаниями?
   – Это нереально. Мне потребовались бы воспоминания тысяч людей. Сомневаюсь, что все они согласятся на считывание - это во-первых. Во-вторых, на считывание памяти сейчас я трачу не менее пяти дней. Одновременно я смогу это делать не более чем с четырьмя людьми. Это выльется в десятилетия.
   – Но принципиально это возможно?
   – По-видимому, да.
   – Тогда наша задача - сделать это осуществимым. Подумай над этим получше. Может быть можно ускорить считывание, ну не абсолютно же все нужно, или, может быть, можно считывать одновременно больше людей - скажем сотню. Подумай, Рэй. Если ты сможешь вытащить Реля, я исполню любое твое желание, какое вообще в силах исполнить.
   – Я отвечу утром.
   – Хорошо, Рэй… Я сейчас отправлюсь в Гэзд и расскажу все это Риву.
   – Только не очень уж его обнадеживай - Рель был его любимым внуком.
   – Не говори о нем в прошедшем времени, я верю, что мы еще увидимся с ним.
   – Мне бы твою веру… я тоже почему-то верь, хоть это и иррационально… Помни о том, что ты мне сейчас обещал.
   – Я от своих слов не отказываюсь.
   Рив воспринял мою новость без особого энтузиазма:
   – Сомневаюсь, что все люди, которые потребуются для этого, добровольно согласятся на вычитку памяти. А заставить их никто не имеет права.
   – Никто, кроме собственной совести.
   Ночь я практически не спал. Слонялся по "Игле", практически бесцельно. Какое-то время пробыл в госпитале, который уже начали покидать первые пациенты. Потом посидел в медотсеке. И только потом направился в каюту. Но и там просто так уснуть не мог, а заставлять себя не хотел. Когда же у меня засветился экран, я уже было подумал, что это Рэй хочет что-то сказать, не дожидаясь утра. Но это был Ог. Он сейчас выглядел немного постарше, и намного серьезнее. Оттуда, из иллюзорной реальности, он тихонько постучал по экрану:
   – Не спишь?
   – Не получается просто так.
   – И Рэй словно весь на иголках, меня вот отфутболил, как только я стал не нужен… Мы с ним только что придумали, как можно производить быстрое считывание…
   – Быстрое - это сколько? Сутки?
   – Нет, что ты, сутки - было бы неприемлемо. Полчаса - час в зависимости и, следовательно, количества этих самых воспоминаний. Но возможен и дальнейший прогресс…
   – Почему же Рэй сам не сказал мне об этом?
   – Не этого ответа ты ждешь от него… А он боится… Если бы это был не Рель, а любой другой человек, он бы взялся без малейшего сомнения.
   – А в Реле он видит самого себя и потому боится.
   – Так ты это знаешь? Тем лучше, не нужно объяснять.
   – Объясняться будет сам Рэй.
   – Но только утром.
   До утра я все же немного вздремнул, пару часов. На мое пробуждение Рэй никак не отреагировал, а я не стал его торопить. Сделав все утренние дела, я поднялся в рубку и только оттуда сделал вызов. Рэй появился на экране без малейшей задержки. Он выглядел моим ровесником и был "одет" в полную парадную форму космофлота:
   – Я берусь за то, чтобы вернуть Реля, но на это потребуется время и добрая воля людей. Если вы это обеспечите, то Рель вернется. Я этого не гарантирую, но все же верю в это.
   – Спасибо, Рэй.
   – А теперь о моем условии, командир.
   – Любое условие.
   – Если возвращение Реля пройдет успешно… Я хочу попытаться самому стать человеком не только духом, но и телом. Обещай, что не будешь мне в этом препятствовать.
   – Рэй, как я могу препятствовать тебе в том, чего сам желаю. Но ведь ты же говорил, что такое вообще невозможно.
   – Если получится с Релем, то может получиться и со мной. Ты обещаешь?
   – Обещаю не только не мешать, но и помогать, чем только могу. Клянусь стартключом и великой Пустотой.
   Рэй немного виновато улыбнулся:
   – Ну что же, тогда начнем, откладывать не будем. Первым будешь ты сам, командир.
   – Куда идти?
   – В медотсек.
   Как только я вошел в медотсек, Рэй из динамиков сказал:
   – В окне доставки возьми шлем.
   Шлем был в точности такой же, какие были в спецтренажере, и Рэй тут же пояснил, словно бы прочитав мои мысли:
   – Точно такой же, как в тренажере, из запасного комплекта. Можно было бы и там, но можно и здесь. Думаю, что здесь будет удобнее. Пройди в операционную, занеси туда кресло, сядь в него и надень шлем.
   Когда я это все проделал, то сказал:
   – Я готов.
   – На какое-то время ты полностью отключишься. Но не беспокойся, это безопасно и не вызовет никаких последствий.
   – К чему ты мне это объясняешь, начинай.
   – Я немного репетирую. Начинаю…
   Вокруг меня словно бы все закружилось, и я провалился в темноту, из которой, как мне показалось, был сразу же выброшен обратно:
   – Что-то не получилось?
   – Нет, все в порядке. Двенадцать с половиной минут. Даже немного быстрее, чем я предполагал.
   – Что будем делать дальше?
   – Брать людей и считывать.
   – Я отправлюсь к Риву.
   – С Ривом я только что переговорил. Он пока занят, но как только освободится, прибудет сюда.
   – Тогда к "Птицам", думаю, что ни один из них не откажется навестить это место, когда я скажу им, что этим можно спасти Реля, - я снял шлем и положил его в кресло, - я полетел.
   – Погоди минутку. Вик, я прочитал твою память и знаю теперь все то, что знаешь ты. Знаю, как ты вчера натолкнулся на мысль о восстановлении личности Реля. Узнай, кто вчера сказал о звездах и о памяти, если это возможно.
   – Хорошо.
   Самый большой пассажирский дисколет на корабле был десятиместным. Именно на нем я и вылетел на Синоль. На Синоле шел дождь. Не особо сильный, но достаточных для того, чтобы разогнать всех или под навесы, или по палаткам. И моего прибытия даже не заметили. Впрочем, я и не шумел особо. Бегом добрался до командирской палатки. Я ожидал, что уж если дождь, то народу там будет предостаточно. Но там оказались только четыре человека, впрочем, именно те, которых бы я и хотел увидеть в первую очередь: Вим, Ют, Ор и Сережка.
   – Здравствуйте, капитан, - опередил всех в приветствии Вим, - какие новости?
   – Здравствуйте все, - я обменялся рукопожатиями со всеми, - новости есть, и относительно неплохие. Похоже, что все же есть возможность вернуть Реля. Рэй за это берется, но потребуется помощь всех нас.
   – Что нужно делать?
   – Всем, кто знает Реля, кто его помнит, нужно поделиться этой памятью с Рэем, и он попытается из всего этого восстановить личность Реля.
   Я тут же объяснил еще кое-какие подробности. И после всех этих моих сообщений, ребята дружно оживились.
   – Наших всех нужно, - сказал Вим, - Реля знали все. Когда ты хочешь начать?
   – Сейчас.
   – Сейчас, немедленно?
   – А зачем терять время.
   – Ют, дуй к своим, объясни все и отправь сюда… Вик, сколько человек ты возьмешь сразу?
   – Девять.
   – Ют, шесть человек. Мы тоже отправимся, а ты в это время здесь покомандуешь.
   – Есть, командир, - Ют выскользнул из палатки.
   – Ребята, Вим, Ор, вы ведь были вчера вечером у костра. Кто там высказался про звезды и память? Ну, перед тем, как я ушел?
   Они переглянулись и одинаково пожали плечами.
   – Помню, что кто-то это сказал, но вот кто - не запомнил, темновато было и народу много. Это для тебя важно?
   – Именно это натолкнуло меня на ту мысль, которая возможно позволит нам спасти Реля. А тем, кто это сказал, заинтересовался Рэй.
   – Если нужно, мы найдем.
   – Он наверно и сам найдет, когда покопается в памяти всех "птиц". Но все же поищите. Рэй обычно просто так ничего не просит.
   – Я сам этим займусь, как только вернемся… - Вим немного помялся в нерешительности, но все же сказал. - Если Рель останется жив, то останутся и "Белые Птицы Гэзда", мы можем не распускаться.
   Я ничего не сказал в ответ на это, ничего и не требовалось говорить. Через пять минут вернулся Ют, с ним еще шестеро "птиц" - четверо ребят и две девчонки. Мне пришлось наскоро объяснить, что от них всех потребуется. Никто не отказался от того, чтобы его память была прочитана.
   – Готовить следующих? - спросил Ют.
   – Ага, - ответил Вим и, глянув на меня, добавил, - только постарайся сам все объяснить. Вик, когда мы вернемся?
   – Часа через полтора - два, как получится, точно еще не могу сказать.
   – Ют, готовь через полтора часа.
   До дисколета все мы добрались бегом, но пока по одному забирались в кабину, успели намокнуть. Рядом со мной, в соседнем кресле, устроился Вим. Я ожидал, что уж сюда-то заберется Сережка, но тот скромно устроился сзади, рядом с Ором.
   Все ребята с интересом рассматривали кабину и панель управления, потихоньку перешептывались. Уже после того, как дисколет вышел на ведущую к "Игле" суборбиту (ни о какой активной траектории я и не думал), Вим все же прокомментировал свои впечатления:
   – А панель управления тут, между прочим, очень похожа на панели управления на наших новейших самолетах. Тоже светосенсорная панель вместо штурвала, управляющая клавиатура… Только, - он улыбнулся, - клавиатура раза в два побольше, и клавиши по сравнению с этими выглядят, чуть ли не рубленными, а уж экраны контроля - словно пылью заросшие.
   – Просто мы строим дисколеты уже давно… Я летал на аналоге первых дисколетов, у нас в Звездном Училище был специализированный курс пилотирования старой техники. Так вот, там клавиатура больше этой раза в четыре, а вместо светосенсорки - рукоятка манипулятора, почти тот же самый штурвал. Экран один, нисколько не лучше описанного тобой плюс цветосветовая индикация. И все это было выпущено уже в те времена, когда земляне уже летали к звездам, уже даже вне пространства.
   – Мы наверно тоже уже могли бы запустить корабль к звездам, но никто не видит в этом необходимости. А внепространство для наших ученых так и остается тайной, к которой никак не подступиться.
   – И правильно, что не видят. Релятивистские полеты между звезд крайне опасны. На околосветовых скоростях межзвездный газ становится жестким излучением, мельчайшая пылинка действует как бомба, а уж попадись кусочек покрупнее - взрыв, ничем не уступающий термоядерному… В свое время Земля отправила к звездам тридцать экспедиций на релятивистских кораблях. Из них восемь погибли на пути к цели, девять вернулись, не достигнув цели. Восемь погибли на пути обратно. Одна погибла возле цели, и только четыре вернулись, побывав у другой звезды. И все они не открыли ничего, что заслуживало бы всеобщего внимания… Первые звездные принесли Земле одни только разочарования, большие разочарования… Не знаю, что стало бы с Землей, не стань доступным внепространственное звездоплавание.
   – А у нас говорят, что не знают, что стало бы с Латой, если бы вы не прилетели, - сказал кто-то сзади и тут же ойкнул, очевидно двинутый соседом в бок, но все же закончил, - уж меня бы точно не было.