Колен Фабрис. По вашему желанию

   Жино Кролик поднялся и поправил воротник пальто.
   — Все это является частью общего, Котенок. Итог прошлому.
   — Охотно вам верю.
   — Нет ничего случайного. Никаких совпадений. Никогда.
   — Правда?
   Он подтвердил свои слова знаком.
   — Хорошо, согласен, — кивнул я.
   Теперь Жино Кролик повернулся ко мне спиной, но продолжал со мной разговаривать. Несколько посетителей поднимались по большим мраморным ступенькам главной лестницы.
   — Вы заметили, братец, что люди больше не умирают? Растения больше не растут, а магия… нам известны эльфы, которые больше не смеют о ней вспоминать. Через несколько дней, или даже через несколько часов, все рассыплется в порошок. Город погрузится в хаос. Мы знаем, что все это часть Его плана.
   — Его плана? Кого Его?
   — Его, — человек в шляпе цвета спелой дыни многозначительно поднял палец, указывая на потолок.
   Я поднял глаза вверх. Фрески, покрытые позолотой и лазурью. Три Матери указывают предназначение мира. Но я прекрасно понимал, что Жино Кролик говорит вовсе не о них.
   — Его, — повторил он. — Великого Кукловода.
   — Скажите, что…
   Он повернулся ко мне и погладил свою бородку.
   — Здесь мы начинаем более ясно осознавать наши идеи, — сказал человек в шляпе цвета спелой дыни. — ОН себя проявил. Это хороший знак. Очень хороший.
   — Я рад.
   — А когда ОН начинает с тобой говорить, то и ты начинаешь его понимать.
   — Несомненно.
   — Ты читал в последнее время газеты?
   Я пожал плечами. Тогда мой собеседник достал из кармана свернутый номер «Утра волшебника» и протянул его мне.
   — Собрание завтра вечером после полуночи. У пьедестала Великого.
   — На площади Греймерси?
   Не удостоив меня ответом, Жино Кролик развернулся на каблуках и направился к выходу. Завтра вечером. После полуночи. По крайней мере, мой членский взнос хоть на что-то да пригодился.
   Я развернул номер «Утра волшебника», который мне оставил Жино. Номер был довольно свежий, вчерашний. Да здравствует смерть! — объявлял заголовок. — Удивление и замешательство охватило вчера в конце вечера жителей города, когда делегация живых мертвецов пешком прошествовала к зданию парламента…
   Я насколько можно быстро пробежал глазами статью. Интересно. Очень интересно.
   Чувствовалось, что кусочки головоломки находятся здесь, они все в моих руках, вот только я пока не могу ими воспользоваться. Пораженный, я свернул газету, положил ее себе в карман и попытался встать. Внезапный приступ, похожий на головокружение, заставил меня ухватиться за мраморную колонну, чтобы не упасть. Это определенно от потери крови. А от чего же еще?

Сон Глоина

   На сцене: гномесса в нижнем белье, в панталончиках и корсете, ее сопровождает певчий хор. В глубине карлик с короной из цветов, одетый в костюм, изображающий растение: курточка, сплетенная из папоротника, и накидка из коры. Еще один карлик с перерезанным горлом, в руке у него кружка, покрытая пеной. И маленький мальчик в костюме поросенка.
 
    Гномесса
 
   Глоин жаждет тело мое,
   Мои прелести жаждет ласкать,
   Хочет долину открыть
   И в пламени страсти сгорать.
 
    Гном и сопровождающий хор
 
   Долина нежна и прекрасна,
   И ради нежности той
   Забыта на кружке пена
   И даже подвальчик пивной.
 
    Карлик с перерезанным горлом
 
   Забыта на кружке пена!
   Какая большая печаль,
   Но ради такого блаженства
   Забыть и кабак не жаль.
 
    Мальчик в костюме поросенка
 
   Друг мой, сегодня Природа
   Скрылась от всех в тебе,
   Но плакать об этом не надо,
   Смирись лучше с горем, в душе.
 
    На сцену выбегают гоблины и, играя на волынках, подхватывают ведущую тему.
    Все переходят с места на место. Вперед выступает карлик в костюме растения. Он держит за руку гномессу. Наступает зловещая пауза.
 
    Карлик в костюме растения
 
   Я голову потерял,
   Но люблю тебя всей душой.
   Звук музыки стих вдали,
   Безумству предался мир.
 
    Гномесса
 
   Любви не надо бояться,
   Не надо терзать себя,
   Но если ты ошибешься,
   Слетит голова моя.
 
    Хор гномов
 
   Все потеряло свой цвет,
   Но вернется к жизни опять.
   Коль надежда в тебе не умрет,
   Что Природу можно спасти.
 
    Персонаж в костюме поросенка (очень, очень низким басом)
 
   Как ни печально, но Смерть
   Укрылась в друге твоем,
   Но как ей теперь помочь
   Не скажет, пожалуй, никто.
 
    Все вместе хором (однако по щекам гномессы текут слезы)
 
   Как ни печально, но Смерть
   Укрылась в друге твоем,
   Но как ей теперь помочь,
   Не скажет, пожалуй, никто.
 
    Слышны аплодисменты.
    Певцы раскланиваются и быстро покидают сцену.
    Карлик в костюме растения остается на сцене один и долгое время стоит молча.

Шампанское

   В художественном смысле эта выставка не представляла из себя никакого интереса: поспешно намалеванные картины и так же в спешке сляпанные статуи. Все, несомненно, сделано по заказу. Ее величество на трибуне — торжество безумного воображения. Ее величество на лошади, несчастное животное прогнулось под тяжестью своей августейшей ноши. Ее величество в своей кровати принимает с докладами сановников. Ее величество королева Астория, сообщает вывешенная рядом краткая биографическая справка, самая популярная правительница, которую только знал Ньюдон. Веселая, умная, имеющая здравый разум и чрезвычайно компетентная во всех вопросах. Обладает чрезмерной страстью к шампанскому.
   Имеющая здравый разум и чрезвычайно компетентная во всех вопросах?
   Я провел рукой по лицу. Огляделся вокруг. Посетители все еще здесь, ошеломленные и пораженные. Согласен, королева сорвалась с цепи. Но все это ничего мне не говорит о том, какую роль она играет в происходящем, и совершенно ясно, что если я хочу пролить хоть какой-то свет на последние события, то мне здесь делать нечего, по крайней мере, сейчас, когда мысли в моей голове мечутся как слепые птицы.
   Я поднял воротник пальто и направился к выходу, расталкивая локтями попадавшихся мне на дороге зевак: пардон, простите, сожалею. Люди смотрели мне в след и улыбались. Я вышел из музея.
   На улице все еще шел дождь и Монстр Тамсон, казалось, был покрыт пеной сильнее, чем обычно. Я спустился по белым скользким ступенькам и оставил за спиной грустную и тихую громаду здания Музея легенд и почти бегом перешел на другой берег по мосту Томпкин.
   День клонился к концу. Меня ждали два моих друга, по крайней мере, мне хотелось надеяться на это, потому что им было велено оставаться на месте. Вот и Варлок Хемсли. Я прошел мимо стойки портье, воспользовался служебной лестницей и постучал в дверь нашей комнаты. За дверью почувствовалась какая-то возня, приглушенные звуки, тихие проклятья.
   — Ну, что вы там? — спросил я.
   — Джон? Это ты?
   Я узнал голос Грифиуса.
   — А ты кого ожидал?
   — Если бы у меня даже и был выбор, то я все равно предпочел бы, чтобы это был ты. Но на данный момент ты можешь спуститься к портье и попросить его открыть эту дурацкую дверь, так как когда находишься в теле дракона, то сделать это совсем непросто.
   — А где Пруди?
   — Она ушла. К Глоину.
   — И вы ей это позволили? Примите мои поздравления.
   — Как ты понимаешь, выбора у меня не было.
   Я тяжело вздохнул.
   — Хорошо, сейчас вернусь.
   Я спустился к портье и вернулся с запасным ключом. Когда открылась дверь, то передо мной предстало вполне достойное зрелище: ужасно запыхавшийся Грифиус растянулся на спине на полу.
   — Скажу прямо, летать в закрытом пространстве очень трудно. — пояснил он, — уф!
   Я взял его на руки и положил на кровать.
   — Спасибо, — поблагодарил дракон. — Ну и что? Какие новости?
   — Ничего особенного. Меня пытались убить, но, естественно, безуспешно.
   — Правда?
   — Ага, гоблины.
   Он ничего не ответил.
   — А вот еще, — сказал я, доставая из кармана скомканный номер «Утра волшебника».
   И положил перед ним газету, раскрытую на нужной странице. Грифиус быстренько пробежал глазами статью.
   — Все это происки проклятого Мордайкена, — с яростью выдавил он из себя.
   — Мордайкен? Барон Мордайкен?
   — А кто же еще? — удивился дракон. — Именно в тот момент, когда его живые мертвецы заговорили о независимости, я и прибыла в Ньюдон. Они сделали это для того, чтобы завлечь меня сюда. Зомби прекрасно понимали, что их уловка сработает. Я не думала, что они дойдут до такой наглости, чтобы объявиться в Парламенте, хотя это ничего в принципе и не изменило. Зло проявилось еще до того, как об этом можно было подумать.
   На мгновение я застыл в удивлении.
   Мордайкен.
   Черт возьми, каким же я был беспросветным дураком! Вот он ответ на все вопросы!
   Вот он ключ к загадке! Теперь нет никакого сомнения в том, что именно барон заставил нас выпить эту жидкость в «Мулигане».
   Ради Святой крови Трех Матерей, как я мог быть настолько слеп, чтобы сразу не увидеть этого? Вы говорите, что мне никак не удавалось забыть это лицо! Конечно, это так, но в обыденных условиях Мордайкен не носил усов, а теперь, клянусь адом, он встал у меня перед глазами с кружками в руках, и еще все эти доброжелательные взгляды, которые барон бросал нам только для того, чтобы быть уверенным, что мы выпьем это пиво. О, Матери, о, Святые Матери. Так оно и есть. Теперь все стало ясно. Подлец пытался убрать со своей дороги Смерть.
   — Это барон Мордайкен подлил нам в стаканы это зелье, — твердо заявил я.
   — Вполне возможно, — согласился дракон.
   Я чуть было не задохнулся от возмущения.
   — Но как такое может быть?!
   — Ну, раз уж ты его вспомнил, то это действительно был он. Что, впрочем, меня нисколько не удивляет. Именно поэтому его живые мертвецы и пришли сюда, я прекрасно понимаю их и все эти мрачные бредни. Первой целью было завлечь нас сюда. А следующий шаг состоял в том, чтобы пленить нас. Но вот барон, м-м-м. Меня бы очень удивило, если бы этот дурак действовал по собственной инициативе. Знаешь, Джон, я очень хорошо знакома с семьей Мордайкенов. И не представляю, где их нынешний представитель сумел достать звездную жидкость.
   — Звездную жидкость?
   — Очень интересно, — продолжал Грифиус. — Но нет, нет… ее достал кто-то другой, это несомненно. И у меня есть неприятное предчувствие…
   — Расскажи, — попросил я в свою очередь, садясь на кровать, — что это такое, звездная жидкость?
   Маленький золотистый дракон расправил свои крылья.
   — Настой вселенной, — ответил он тихим голосом.
   — А подробней?
   — Звездная сила.
   — Да? И где они нашли такую штуку?
   — Без понятия.
   — Великолепно.
   — Но могу сказать, где видела это в первый раз.
   — И где же? — я взял его маленькие лапки в свои руки. — Расскажи.
   — Но это довольно деликатный момент.
   — Вы же знаете, что я могу выслушать все что угодно. Это моя профессия.
   — Принимаешь меня за дуру? Ты этим занимаешься уже почти неделю.
   — Да, м-м-м, не надо спешить… вы должны мне все рассказать. Важно все, каждая мелочь, понимаете это? Если вы начнете держать в себе свои тайны…
   — Хорошо, — кивнул дракон. — Я тебе поведаю одну маленькую историю. Но ты должен обещать мне, что никому не скажешь ни слова. Никому, даже моим сестрам, если увидишь их, понял? Особенно моим сестрам.
   Я в клятвенном жесте поднял правую руку.
   — Клянусь.
   — Очень хорошо, — ответил Грифиус. — В общем случилось так… не знаю даже с чего начать… Короче…
   — Успокойтесь, я не собираюсь вас осуждать.
   — Ты предупрежден, — сказала она, — рассказ будет не из самых приятных, далеко не из приятных.
   — Я внимательно слушаю.
   Это надо было видеть.
   Смерть начала свой рассказ.
   — Все это произошло действительно очень, очень давно. В те времена я занималась только смертными, такова была эпоха. Я расхаживала среди них по улицам, у меня было длинное черное пальто, которое никогда не снималось, оставляющее после себя неизгладимый след: люди умирали, или вырывали на себе волосы, или били себя в грудь.
   С начала это очень впечатляет, но постепенно начинает утомлять, и в какой-то момент я почувствовала скуку. Магия и Природа со мной тогда уже не разговаривали. Они не одобряли моих действий. Вот тогда-то я и связалась с Мордайкеном, который умел устраивать дела. Этот барон той эпохи был как безумец, он устраивал оргии…
   — И вы в них принимали участие.
   Смерть замолчала на полуслове. За глазами дракона чувствовался ее взгляд.
   — Откуда ты это знаешь?
   Я пожал плечами.
   — Так, догадался… скажем вычислил логически.
   — Ну, ладно, — несколько смущенно сказала Смерть. — Но это еще не все. На этих вечеринках были не только зомби. Там был… Там бывал и лично Дьявол. Вот это-то и начало меня беспокоить.
   Я сидел с невозмутимым видом.
   Дракон снова чего-то поискал у себя под крылом.
   — И вы переспали с ним.
   Он поднял голову.
   — Один раз.
   Я проглотил набежавшую слюну.
   — Ну и как?
   — Что «ну и как»?
   — Каковы ощущения?
   Дракон закрыл глаза.
   — Ужасными не назовешь.
   — А-а-а.
   — Он предложил мне шампанское.
   — Шампанское?
   Я вспомнил замечание из краткой справки о королеве. Той справке, которая вывешена в музее.
   — Из уникального бочонка, Джон.
   — Охотно вам верю.
   Дракон поднял глаза к потолку.
   — Ты никогда не задавал себе вопрос, чем именно являются те пузырьки, которые поднимаются со дна шампанского? Ты никогда не задавал себе вопрос об их происхождении?
   — Я бы не сказал, что такие мысли часто приходят мне в голову. Ну, и что же с ними случается?
   — Дети думают, что эти пузырьки становятся звездами. Забавно, — продолжила свой рассказ Смерть. — Но на самом деле то, что он дал мне выпить, оказалось совсем не шампанским, это и была звездная жидкость. Снадобье, которому невозможно сопротивляться, в легендах его пьют влюбленные перед ночью блаженства. И она имеет особый вкус, вкус вечности. Мы с сестрами не смогли устоять перед такой силой. Ты это можешь понять? Потому что это все равно как… Это словно ты утоляешь жажду из самого космического родника. Это…
   — Что это?
   Я снял дракона с колен и посадил на кровать. Дьявол. В центре всех этих событий стоит Дьявол.
   — Великое Все, — просто ответила Смерть.

Наставник

   В конце концов, Дьявол находится где-то далеко. Он грозился открыть двери в ад, но Три Матери конфисковали у него ключи и закопали их где-то в центре города. Однако все это было в прошлом. На сегодня Повелитель Тьмы, очевидно, нашел какой-то способ выйти из своей дыры. А дальше? У меня начал появляться священный голод.
   — Это ни к чему не приведет, — сказал мне Грифиус, когда я в третий раз вызвал портье. — Свинины осталось не более того, что сумели запасти в отелях города. Впрочем, может быть, что-то еще есть в ресторанах, мясных лавках, в колбасных цехах или на самих фермах и скотных дворах, а, может быть, что-то припрятано в паршивых тайных обществах обожателей свинины, если такие, конечно, существуют. Вот и все.
   — Но почему! — простонал я, обхватив голову руками. — Почему? Я хочу свинины.
   Мое тело требует свинины. Мой организм нуждается в свинине. Неужели никто не может это понять?
   — Никакой свинины, — просто ответил дракон.
   Я продолжал держаться руками за голову.
   — Мне надо кое-куда сходить.
   — Об этом не может быть и речи. Мы должны с тобой поговорить.
   — Поговорить? У меня нет ни малейшего желания разговаривать с вами.
   — Успокойтесь, Джон. Нам нужно подчиниться здравому рассудку.
   На мгновение я задумался, затем поднял с пола брошенное пальто.
   — Согласен. Эта комедия становится слишком неприятной. Во всяком случае, у меня уже нет желания умирать, впрочем, думаю, вы можете следовать собственным советам и ремеслу.
   — Извините?
   Я поднял руку, и на моем лице появилась злобная улыбка.
   — У меня не осталось ни малейшего желания умирать, понятно? Равно как и подчиняться вашим дурацким приказам. С этого момента мы будем действовать согласно моим решениям. Коли хотите умереть здесь — воля ваша.
   — Джон!
   — Нет больше Джона. Эта история превращается в чистое безумие. Город заселен безумцами. Гоблины пытались меня убить, так, без всякой на то причины. Но успеха они не добились, почему? Потому что Смерть, видите ли, лакает звездное шампанское и ей это очень нравится. Ради всего святого, я был бы рад, если бы мне не надо было говорить такие слова.
   Я повернулся к окну и напялил на себя пальто.
   — Говорят поднимается туман. Хорошо. Пойду и посмотрю, что случилось с Ориелем и Глоином, потому что раньше у меня не было времени заняться этим. Я был очень занят тем, что пытался стать жертвой убийц! И посетил выставку, посвященную королеве Астории. Королева Астория на кобыле. Королева Астория в своей кровати.
   Королева Астория в ванне. Вот!
   — В конце концов, Джон…
   — Нет. Не надо ничего говорить.
   Дракон испуганно отпрянул назад.
   — Ориель и Глоин. Эти два веселых сорванца. Вы не думаете, что для успешного выполнения своего плана злодеи могут сделать с ними все что угодно? И далее, кто такие эти злодеи? Дьявол? Очень хорошо. Я пойду поищу своих двух мудрецов, а вы посмотрите, что можно еще сделать. Говорите, что прошла уже не одна сотня лет, да?
   После прекрасной вечеринки у барона Мордайкена? А вот теперь шампанское Князя Тьмы оказалось для вас настолько соблазнительным, что вы вместе со своими сестрами вылезли из своих укрытий, чтобы еще раз оценить его вкус? Фу! Черт подери, куда запропастилась эта дура Пруди? Мне надо было с ней тоже провести парочку сеансов. Она словно приклеена к этому придурку Глоину. Ну ладно, вы идете со мной или предпочитаете сидеть в этой комнате до скончания веков?
   Грифиус, не слезая с кровати, отступил на несколько шагов.
   Я вздохнул и, взяв лежащий на комоде поводок, пристегнул его к ошейнику. Дракон тихо заворчал.
   — Что еще?
   Он показался мне несколько взволнованным.
   — Я, вообще-то, Смерть, — напомнил Грифиус, хотя мне это и так было прекрасно известно.
   — И что прикажите с этим делать? На данный момент вы обычный дракон, согласны? Не забывайте, о том, кто вы на самом деле, известно только мне. И еще, сейчас я в вас вижу всего лишь говорящего дракона и не больше.
   — Ну ты, как показывает практика, полный идиот, — сказала Смерть.
   — Может и так. Но я единственный, на кого вы сейчас можете рассчитывать.
   Я взял маленькое животное на руки и поднес его к своему лицу.
   — Поставь на место.
   — Без паники, — предупредил я. — Хорошая получится команда из нас двоих, правда? Наши усилия даром не пропадут, это мне точно ясно, по нюху знаю, у меня на такое очень хороший нюх. Мы выставим счет барону Мордайкену, потому что на первый взгляд все это его рук дело. А потом уже займемся и Дьяволом.
   Я поставил дракона на землю и положил поводок в карман.
   — Джон, а что…
   — Для начала пойдем-ка, нанесем визит этому кретину Глоину, — предложил я и повел Грифиуса к служебной лестнице. Возможно, они подготовили для нас и что-то более простое, но это не помешало им напоить нас пивом.

Очаровательный прием

   На город опустился вечер, и усадьба Мордайкена погрузилась в полумрак.
   Несколько горгулий, подгоняемых голодом, уже улетело со своих мест. Расположенное ниже кладбище Верихайгейт выглядело практически пустынным. Только небольшая кучка живых мертвецов, старая гвардия, которая отказалась покинуть родные пенаты, вылезла из своих нор. Они занимались тем, что играли в кости. Их угрюмость была почти ощутимой. Несмотря на все последние события, зомби остались верны Смерти. И уже были близки к тому, чтобы поставить себе вопрос, зачем они это делают.
   За импозантными решетками, стоящими на каменной кладке, под легким бризом колыхались беспорядочные буйные заросли травы, медленно качали сухими, сероватыми, тонкими ветвями деревья. Семья Мордайкенов всегда заботилась о том, что создавало атмосферу траура и запустения. Оживленно каркала взгромоздившаяся на крону старого дуба стая воронов. Заброшенный сад казался совершенно неухоженным. Да и сама усадьба, стоящая на переднем плане, была в плачевном состоянии. На стенах вился почерневший плющ, разбегавшиеся во все стороны трещины напоминали целую армию змей. Многие статуи потеряли свои конечности или другие члены, но никто и не думал привести их в порядок. Обветшалые башенки, обвалившиеся террасы, все оформлено с большим вкусом и знанием дела.
   Однако на первом этаже несколько желтоватых огоньков отбрасывали слабое мерцание на стены большого салона. Огромнейший стол из черного дуба был заставлен всевозможной снедью: жареные фазаны, купающиеся в собственном соку, фаршированные курицы, обильно приправленные жирным соусом, растрескавшиеся пироги, птичьи окорочка, тяжелые вина в гранатовых графинах, разнообразные муссы, паштеты и пирожные, залитые взбитыми сливками…
   За столом восседали гости: с одной стороны бравый Глоин Мак-Коугх, в каждой руке у него по ножке косули, челюсти работают как сумасшедшие, по бороде рекой течет жир. С другой — великий Вауган Ориель, перед ним как на параде выстроились стаканы с вином, штабелем стоят опорожненные тарелки, повсюду остатки обильной трапезы.
   Взгляды у обоих удовлетворенные, как у великих генералов, одержавших победу и осматривающих развалины на поле битвы.
   Карлика и эльфа доставили сюда с завязанными глазами на спинах огров, находящихся в полубессознательном состоянии и страдающих от грубого обращения, но как только они попали сюда, с ними стали обращаться как с королями, и барон лично следил за этим. Конечно же, можно не сомневаться, что никто не говорил пленникам, зачем их держат в усадьбе и сколько времени все это продлится.
   — Если хочешь получить от меня совет, — разглагольствовал Ориель, открывая новую бутылку вина, — то я тебе его дам, ик, ты вот, ик, пардон, так о чем это я, ик, ах да, пользуйся радостями этого существования и жди, когда придет время отбросить концы.
   Старая ободранная выдра, вот ты кто.
   Его собеседник отрывал маленькие кусочки теплого мяса и время от времени запускал другую руку в гигантскую тарелку, наполненную рисом и овощами.
   — И все равно, — ответил он, проглотив очередной кусок, — разве ты не находишь п-происходящее, ик, довольно странным?
   — Ик. Жизнь сама по себе бывает очень странной, старый ты хорек. Возьмем, для примера, меня. Всего несколько дней назад я был самым плохим иллюзионистом, которые когда-либо посещали этот мир. А сегодня совсем другое дело. Ты только посмотри на меня!
   Довольно неуклюже эльф выпрямился на стуле и ткнул пальцем в сторону нагроможденных перед его другом яств. Тот вытаращил глаза. В воздухе повис огромный кусок пирожного. На вершине куска сахарный огр крепко обнимал карлика. Глоин протянул дрожащую руку к левитирующей сладости. Пирожное исчезло.
   — Ах, ха, ха, — усмехнулся Мак-Коугх. — Оч-чень изобретательно.
   Ориель откинулся на спинку стула с удовлетворенной улыбкой.
   — И смею тебя заверить, что это сущие пустяки. Хе, хе, ик. Эх ты, старый ты островной кабан.
   Карлик принялся жевать с такой энергией, словно от этого зависела его жизнь.
   — Вот и со мной с-случилось то же самое, — объявил он притягивая к себе чашу, в которой плавал неопределенный кусок съестного. — М-м-м. Еще неделю назад, ик, я не мог вырастить даже т-тюльпана, а теперь…
   — Эй?
   — Чего?
   — Замолкни!
   — Ик!
   Глоин неподвижно застыл, кажется, начав слегка трезветь. Его товарищ закрыл глаза. Вид у него был очень сосредоточенный.
   — Все понял, — наконец-то вздохнул он.
   — Что ты понял?
   — Понял, что кто-то со мной разговаривает.
   — Конечно, кто-то с ним разговаривает! Это я с тобой разговариваю.
   — Да нет, старая фаршированная чайка: кто-то разговаривает у меня в голове.
   — Угу.
   — Что ты говоришь?
   — Я говорю, что тебе надо прекратить злоупотреблять вином.
   — Это тебе надо прекратить говорить мне, что мне надо делать, а что нет.
   — Хорошо.
   — Вот и прекрасно.
   — Великолепно.
   — Просто замечательно.
   Они снова принялись за еду, но сердца у них уже не были к этому расположены.
   Глоин подобрал маленькие зернышки манны и задумчиво погладил свое брюхо.
   — Слушай, Ориель?
   — М-м-м?
   — И что он тебе сказал?
   — Кто сказал?
   — Ну этот, голос у тебя в голове.
   — А-а-а. Он мне сказал, сейчас подожди… Я хочу выйти.
   — Ты хочешь выйти?
   — Да нет, не я — голос.
   — Но чтобы это могло значить?
   — Откуда мне это знать? Как я могу у него что-то спросить? Эй, голос! — закричал эльф и постучал себя по макушке. — Ты можешь, ик, объясниться яснее, а то я что-то ничего не понимаю.
   Какое-то время он задумчиво сидел, а потом прямо-таки подпрыгнул.
   — Так вот оно что!
   — Что? — Карлик выпрямился на стуле. — Так что же там такое, а?
   — Голос мне, сказал, что она — пленница моего тела.
   — Ну и?
   Эльф снова закрыл глаза.
   — Что это ты делаешь? — поинтересовался карлик, подвигаясь поближе к приятелю.
   — Тихо, старый разнузданный бандит. Я… ух ты, черт бы вас всех побрал, я… ик… я его потерял. Мне кажется…