Страница:
– О, как я рада видеть тебя, дорогой, – выпалила она. – Почему бы нам не покататься вместе?
– Но я… я только что заказал Мигуэля, – заикаясь, ответил Джулиан.
– Ну, не будь таким противным, – проворковала юная шалунья, одарив его неотразимой улыбкой, которая очарует всех зрителей так же, как сейчас она очаровала его. – Мы могли бы покататься вместе и совсем одни. – Она схватила его за руку и потащила за собой по золотому горячему песку прямо к морю.
– Ты вполне мог бы научить меня кататься на водных лыжах вдвоем. Говорят, ты прекрасно это умеешь. – На ее лице засияла озорная улыбка. – Давай попробуем, ладно?
Доктор позвонил Инес из Лос-Анджелеса после ланча и сразу же приказал лечь в постель и соблюдать постельный режим безо всяких исключений.
– Только постельный режим, вы понимаете?.. Да, это значит не двигаться. Вы должны все время лежать в постели… Вставать только для того, чтобы дойти до ванной и обратно. Все! Никакого секса в течение двух недель! И никаких хождений по крайней мере неделю.
– О нет. – Инес чуть не плакала от разочарования. – Завтра начинаются съемки фильма. Джулиан очень хотел, чтобы я все время была рядом с ним на съемочной площадке или где-нибудь поблизости. Ну… вы же… вы же знаете, что Джулиан к тому же очень чувственный мужчина, – смущенно добавила она.
– Ну, тогда Джулиану придется выбирать, – резко перебил ее доктор. – Он, естественно, может заниматься с вами любовью, по любить вас и иметь ребенка не получится. Я предупреждаю вас, Инес, что если вы будете напрягаться, то останетесь без ребенка. Я уже говорил вам, что в вашем положении забеременеть будет очень трудно, вам очень повезло, что у вас это получилось. Поэтому, если хотите ребенка, будьте послушной и оставайтесь в постели.
Он продиктовал названия лекарств, которые можно было получить у местного доктора, и Инес попросила портье принести их. Потом она снова легла на кровать и попыталась расслабиться. Ее трясло как в лихорадке. Голова напоминала раскаленный котел, во рту пересохло, но чем больше она пила, тем больше ее мучила жажда. Инес попыталась успокоиться и лежать тихо. Но у нее ничего не получалось, все тело дрожало от страха. Она с ужасом чувствовала, как из нее медленно вытекает теплая кровь… та кровь, которая может оказаться ее ребенком.
Она не должна потерять его, ведь Джулиан так хочет иметь сына. Зачатый в любви, он будет невероятно хорош, и она просто не имеет права его потерять. Инес погрузилась в беспокойный лихорадочный сон, из которого ее вырвал громкий звонок старомодного телефона, который стоял рядом с кроватью.
Она сразу же узнала этот отвратительный голос.
– Мадмуазель Джиллар… – хрипло произнес он.
– Да?
– Я знаю, что вы одна, потому что я видел утром вашего мужа на пляже, когда он катался на водных лыжах с нашей юной очаровательной звездочкой.
– Ну и что? Что вам нужно, мистер Крофт? Я отдыхаю, – ответила Инес ледяным тоном. Она решила, что не позволит ему запугать ее. Она сильная и сумеет победить. Весь ее опыт общения с мужчинами, садизм Скрофо в Париже, бесцеремонное поведение Ива, когда он бросил ее в Лондоне, долгие годы, проведенные с чопорными и упрямыми английскими аристократами, все это заставило ее дать клятву, что она никогда и никому не позволит больше оскорблять ее. Она настоящая женщина, и Джулиан помолвлен с ней, красивой, умной, счастливой и беременной от него Инес Джиллар. Да, она пыталась убить вражеского офицера много лет назад. Ну и что? Ну что теперь Умберто Скрофо может ей сделать, как он может повлиять на ее жизнь? Но она прекрасно знала, что он может сделать. Вот только осмелится ли?
Если Умберто намекнет техническому и обслуживающему персоналу на съемках, что она проститутка и что он был ее клиентом, все сразу же догадаются, если еще не догадались, что он во время войны был одним из генералов Муссолини. Многие члены съемочной группы воевали на берегах Анжио и Дюнкерка, на Тихом океане, в пустынях Северной Африки и в небе Британии. Война закончилась всего десять лет назад, и многие люди все еще ненавидели немцев, японцев и итальянцев, особенно если те были жестоки. Нет, синьор Скрофо допустит большую ошибку, если позволит кому-нибудь узнать, что он был одним из высокопоставленных военных офицеров в оккупированном Париже. В ее нежных руках прекрасный козырь, и Скрофо можно будет обмануть.
– Так как вы одни, – продолжал все тот же ненавистный голос, – то я настаиваю на том, чтобы встретиться с вами. Это в ваших же интересах, мадмуазель Джиллар.
– Послушайте, – прохрипела Инес, – мне плохо. Мой доктор сказал, что мне нужен покой, и я пытаюсь не нарушать его предписаний. Если вам что-то нужно от меня, мы можем поговорить по телефону.
– Мадмуазель Джиллар, я сейчас спущусь в вестибюль отеля. – В голосе Умберто прозвучала явная угроза. – Я отниму у вас пять минут вашего драгоценного времени, но я должен увидеть вас. – На слове «драгоценное» он сделал ударение. – Вокруг меня люди из съемочной группы «Кортеса»… Не думаю, мадмуазель Джиллар, что вам бы хотелось, чтобы они услышали то, что мне надо вам сказать, не так ли?
– Хорошо, – сказала Инес с тяжелым вздохом, – номер семнадцать на втором этаже. – Она бросила трубку.
Джулиан и Доминик удобно улеглись на ярких цветных полотенцах, подставив жаркому тропическому солнцу свои тела. Катер представлял собой довольно грубую посудину, но Ангелито прекрасно с ним справлялся. Вода в заливе была спокойна и напоминала зеркало. Перед тем как повернуть к острову Ла Рокита, катер прочертил ровную окружность по его поверхности.
Когда Доминик нежно прижалась к нему всем телом, Джулиан почувствовал, что ее близость действует на него возбуждающе. Ее глаза очаровывали его, а стройное упругое тело золотисто-медового цвета в крошечном бикини доводило его до безумия. С Инес он занимался любовью по меньшей мере раз в день. Получив отказ вчера вечером и сегодня утром, он мог думать только об одном, находясь рядом с Доминик. Эрекция стала настолько явной, что Джулиан отвернулся от девушки, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Ангелито, я хочу прокатиться по заливу, – скомандовал он. – Останови катер, я выпрыгну здесь. – Крошечное суденышко остановилось, и Джулиан соскользнул с борта прямо в прохладную, блестящую под солнцем воду, с облегчением почувствовав, что напряжение потихоньку спадает.
Ангелито сбросил ему лыжи и буксировочный фал. Джулиан сделал знак парню, и старая посудина, чихнув, дернулась вперед, набирая скорость. Доминик радостно завизжала, восхищаясь его мускулистой фигурой, когда он встал над водой во весь рост. В этот момент она подумала, что такому лицу и телу, как у Джулиана, могли бы позавидовать даже греческие боги. Неделя отдыха и напряженных тренировок по утрам вернула ему прежнюю форму. В брызгах воды его волосы красиво развевались па ветру, он щурился, веля Ангелито ехать еще быстрее.
В заливе и порту было всего несколько больших яхт, в основном здесь сновали скоростные катера и крошечные морские шлюпки. Ангелито направил катер к «утреннему» пляжу, где маленькие дети весело и беспечно плескались у берега, а их утомленные и разморенные отцы тупо смотрели на море. Матери, тетушки, сестры и бабушки церемонно раскладывали воскресный завтрак на берегу. Это был единственный день, когда вся семья собиралась вместе. Дети в основном купались голыми, потому что купальники и плавки были еще большой роскошью. Это могли себе позволить лишь самые богатые мексиканцы, которые весело катались на катерах по заливу.
Они вихрем носились вдоль «дневного» пляжа, который стал самым любимым местом отдыха туристов в Акапулько. Толстые и рыхлые пассажиры туристических лайнеров радостно улыбались под своими соломенными шляпами, расслабляясь на этом новом курорте. Потягивая прохладительные напитки, они мазали себя какими-то кремами и маслами, потому что тропическое солнце сжигало их кожу докрасна. На берегу виднелся силуэт строящегося отеля «Хилтон», железные балки и фермы уродовали окружающий пейзаж. «Если на этом прекрасном берегу начинают строить многоэтажные роскошные отели, это значит, что скоро все здесь изменится до неузнаваемости и от былой красоты не останется и следа», – думал Джулиан. Соленая вода неприятно щипала лицо. Он отпустил фал и подождал, пока его не подняли на борт.
– Браво, – закричала Доминик. – О, Джулиан, ты бесподобен. Где ты научился так великолепно кататься на лыжах?
Перегнувшись через борт лодки, она посмотрела на него таким откровенным взглядом, что трудно было поверить, что этой юной девушке всего семнадцать лет. Джулиан заметил, как у Ангелито, помогавшего Доминик садиться в катер, появился в штанах заметный бугорок. Да, это была необычайно чувственная девушка, маленькая коварная соблазнительница, которая быстро научилась искусству сводить мужчин с ума.
Ангелито вопросительно посмотрел на желто-зеленый остров, который лежал впереди по курсу и формой напоминал толстого человека, спящего после хорошего обеда. Джулиан кивнул, и катер, подпрыгивая на маленьких волнах, помчался вперед.
Часы показывали час дня – время слишком ранее для ланча, поэтому в «Ла Роките» было мало посетителей. Жизнерадостный официант предложил им самый укромный столик в ресторане. Пока он провожал их, его взгляд не отрывался от Доминик и ее крошечного бикини. Нескольких слов Ангелито по-испански, и он понял, что перед ним великий артист Джулиан Брукс.
– Ну-ка, принеси нам самое лучшее, самое крепкое, самое мексиканское, что есть выпить в этом доме, – сказала Доминик, и в ее глазах блеснул озорной огонек.
– Замечательная идея, – рассмеялся Джулиан, уже наполовину пьяный от ее красоты и очарования. – Две порции каждому.
Вскоре перед ними стояли половинки кокосовых орехов с соломенными трубочками. Опытной рукой здесь были смешаны ананасы, бананы, три вида рома, сухое вино, бренди, фруктовый сок и еще что-то.
– М-м-м… Вкуснятина, – улыбнулась Доминик. – Намного лучше, чем ежедневный утренний шоколад.
Мягкий тропический воздух, ласкающий кожу, чувство радости и возбуждение от водных лыж и этой красивой полуобнаженной женщины – все это заставило Джулиана почувствовать себя необычайно молодым и сильным. Даже самые страстные, самые чувственные ночи с Инес не могли так возбудить и разжечь его сексуальное воображение, как это делала Доминик. Он чувствовал себя как медленно тлеющий огонь, который может в любую секунду либо потухнуть, либо разгореться ярким пламенем пожара. Джулиан не понимал, что с ним происходит. Но он и не хотел понимать…
Он быстро выпил обе свои кокосовые пиалы и с жаром выпалил:
– Черт, ты такая красивая. Я знаю, это звучит стран но… Я не должен говорить этого, но я хочу поцеловать тебя, Доминик. – Он чувствовал, что тормоза отказали, никаких препятствий нет, а на ее лице играет радостная улыбка.
– Я тоже этого хочу, Джулиан, – хрипло прошептала она, – очень.
Она произнесла это так просто, что Джулиан почувствовал себя как школьник, ведь те женщины, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, не отличались искренностью. Эта очаровательная невинность, не знающая слова «нет», когда чувства говорят «да», делала ее еще более привлекательной и желанной, чем если бы она лежала перед ним обнаженная в постели.
После еще нескольких таких же «пиал» и вкусного ланча, состоявшего из жареных креветок и омара с рисом, Джулиан и Доминик пошли прогуляться по этому крошечному, почти пустынному острову. Единственным признаком цивилизации был этот ресторан, сейчас наполовину пустой из-за раннего времени. Джулиан чувствовал, что вот-вот полетит, как на крыльях. Легкое прикосновение руки Доминик к его руке было подобно электрическому разряду. Они не спеша гуляли между скал и валунов вдалеке от тех мест, где обычно любят гулять туристы. Доминик почувствовала волну приятного возбуждения и неясности, когда они, срезав угол, подошли к старому банановому дереву, в тени которого у самой воды образовался маленький пляж.
Джулиан остановился и, сжав в ладонях лицо Доминик, стал мягко и ласково целовать ее губы, напоминавшие розовые лепестки. Таких упругих и податливых губ он никогда раньше не целовал. Девственно-невинные и горячие, это были губы самой молодости, и, когда ее язык стал жадно искать его рот, они превратились в безумных вампиров. Да, это был рот женщины, прекрасно знавшей, чего он хочет, и еще лучше знавшей, как это сделать. Она интуитивно угадывала, где находятся его эрогенные зоны. Рука Джулиана медленно потянула вниз топкую завязку ее лифчика. Как долго он мечтал о том моменте, когда возьмет в руки эту грудь, сможет гладить ее, возбуждать языком и пальцами упругие соски и внимательно наблюдать за ее нарастающим возбуждением. Но Доминик была не готова удовлетворить его желание.
Отойдя от него, она достала из своей соломенной сумочки крем для загара и, прислонившись спиной к стволу дерева, стала медленно втирать его себе в плечи и руки. Голова откинулась назад, глаза томно закрылись, и Джулиан, как зачарованный, смотрел, как медленно опускаются бретельки ее купальника, обнажая розовые соски. Ее дыхание участилось, когда она начала втирать в них крем. В ярких лучах солнца они блестели, как нераскрывшиеся бутоны роз. Она возбудила их. Джулиан подошел к ней, но она, не переставая ласкать себя, остановила его предупреждающим жестом. Этому ее научил прошлым летом Гастон Жирандо. Теперь она достигла пика возбуждения. Пальцы, продолжая совершать круговые движения, опустились по животу в самый низ, к крошечному треугольничку бикини. Джулиан совсем обезумел от желания. От жары у него все плыло перед глазами. Вскоре она оказалась совсем обнаженной и, стоя возле дерева, вся блестящая и возбужденно дрожащая, подняла на него глаза. Джулиан понял, что настало время…
Запустив пальцы в густые темно-каштановые волосы Джулиана, она таяла от удовольствия, пока его язык и губы жадно целовали ее грудь, а руки крепко прижимали к себе мягкие упругие ягодицы. Постепенно вздохи, вырывавшиеся из ее груди, перешли в слабые стоны. Что-то бессвязно бормоча в экстазе, она стаскивала с него шорты и рубашку. Потом резким толчком Доминик повалила его на песок, обжигавший спину. Взяв в рот его член так, как учил ее Гастон, она почувствовала, что все его тело напрягается, а эрекция становится все сильнее. Ее кошачьи глаза улыбались ему хитрой улыбкой, а губы в это время скользили по члену, лаская теплую, упругую, трепещущую плоть.
Он не мог больше ждать, он должен был овладеть ею немедленно. Джулиан забыл об Инес, об их любви, о ребенке и о свадьбе… Сейчас он думал только об этой фее. Он нежно оторвал Доминик от себя и перевернул ее на спину. Потом, склонившись над ней, он на несколько мгновений замер и с хриплым вздохом удовольствия вошел в нее. Она была прекрасной партнершей и сразу понимала, что он хочет. Пот тек по их разгоряченным телам, губы и языки слились воедино, ее широко раскрытые веселые глаза кричали о счастье. Он входил в нее все глубже, ритмично раскачиваясь, и, когда попал в такт, на его лице застыла гримаса безумного удовольствия. Доминик почувствовала, что внутри нее начались какие-то глубокие, приятные, ранее не знакомые ей ощущения…
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я люблю тебя, Джулиан. Я люблю тебя. – Последние слова она прокричала уже в исступлении.
Звук мотора плывущего неподалеку от острова катера затих, и через некоторое время слабые волны тихо зашумели рядом с их сплетенными телами. В этот момент они оба испытали оргазм и громко закричали. Этот крик эхом отозвался в заливе.
Вдалеке па волнах спокойно покачивался одинокий катер, а сидящий в нем человек радостно смотрел в объектив, не переставая щелкать затвором фотоаппарата.
Шелковое кимоно неприятно липло к влажной коже, и Инес очень страдала, лежа в постели, вынужденная выслушивать наглого Скрофо, который пришел поговорить с ней:
– Пожалуйста, переходите к главному, мистер Крофт, – устало сказала она, прикуривая сигарету. – Я должна соблюдать полный покой. Так рекомендовал мне мой доктор.
– Тогда вам не следует курить. – Это было сказано раздражающе надменным тоном. – Особенно потому, что вы беременны.
– Откуда вы знаете, что я беременна? Этого никто не знает. Кроме того, это не ваше дело.
В его голосе зазвучали металлические нотки:
– Я все знаю. Я продюсер этого фильма и поставил себе целью знать все обо всех. – Он улыбнулся в душе. Это прекрасно прозвучало, надо не сплоховать и дальше. – Никогда об этом не забывайте, мадмуазель Джиллар, и оценивайте меня правильно.
– Чего вы от меня хотите? Я не имею никакого отношения к вашему драгоценному фильму, что же вам нужно?
– Вы имеете самое прямое отношение к фильму. Вы невеста кинозвезды и главного героя. Кажется, этой яркой звезде не очень нравится тот замечательный сценарий, который написали мистер и миссис Франковичи, сценаристы с огромным опытом и тонким чувством пре красного. Мне трудно было договориться сегодня утром с ним и с мистером Блуи Рейганом. – Его поросячьи глазки впились в нее. – И этому греку, Николасу Стоуну, так называемому режиссеру-вундеркинду, который снял все го два фильма, тоже не нравится этот сценарий.
– Но какое отношение это имеет ко мне? – воскликнула Инес. – Я едва знакома с Ником Стоуном и Франковичами.
Свесив со стула свое грузное тело, Скрофо презрительно посмотрел ей в глаза. Она почувствовала страх. Этот человек не может не внушать ужас, у него такая дьявольская улыбка, грязные мысли и уродливое тело, одетое в вульгарный роскошный костюм. Он выглядел так нелепо в бледно-голубом пиджаке, из коротких рукавов которого торчали его волосатые руки. Золотые пуговицы, выполненные в чисто военном стиле, казалось, вот-вот оторвутся под тяжестью его живота. Инес невольно передернуло от отвращения, когда она увидела на его шее, под небрежно завязанным шелковым галстуком, толстый шрам, оставленный бритвой. Но ведь он заставил ее это сделать, у нее просто не было другого выхода. Инес вздрогнула, вспомнив о тех муках и унижениях, которые причинил ей Скрофо, и холодная ярость переполнила ее душу. Разве сможет она когда-нибудь забыть эту боль? Неожиданно она вспомнила зловещие слова доктора Лэнгли:
– Вы здоровая женщина, Инес, и я не вижу никаких причин, которые помешали бы вам иметь очаровательного малыша. Но когда-то в прошлом с вами очень плохо обошлись. У вас была повреждена внутренняя ткань, и сейчас там шрамы. Там были серьезные раны.
– Это может сказаться на ребенке? – со страхом спросила Инес.
– Нет, если вы, конечно, будете осторожны. У вас очень серьезно пострадала шейка матки и сама матка. Я не говорю, что так обязательно будет, но это вполне может повлиять на вашу беременность, если вы, как я уже сказал, не будете осторожны.
И теперь, глядя на Скрофо с нескрываемым презрением в глазах, она неожиданно поняла, что именно этот человек и был той самой причиной, из-за которой она теперь лежит в постели и страдает от боли, кровотечения и страха, все это из-за тех ужасных извращений, которым он подверг ее много лет назад.
Скрофо встал с узкого стула и пересел на край кровати. Его коричневые ботинки процокали по мраморному полу, и покрытое липким потом лицо наклонилось над Инес. Она слышала, как внизу накрывают столы для ланча. Из внутреннего дворика доносилась веселая мексиканская музыка. Инес подумала, что сегодня замечательный день, и с грустью посмотрела на позолоченные солнцем белые хлопья облаков. Как ей хотелось оказаться сейчас далеко-далеко отсюда, неважно где, лишь бы не здесь, наедине с этим чудовищем.
– Итак, – произнес он. В его голосе слышались злость и угроза. – Теперь я постараюсь растолковать это тебе поподробней, мерзкая шлюха. – Он непроизвольно провел пальцами по шраму, и его губы скривились в той знакомой омерзительной улыбке, которую она никогда не могла забыть. – О твоем прошлом здесь никто ничего не знает, не так ли? Даже твой драгоценный жених? – он с угрозой посмотрел на нее. – Или знают, Инес? Проститутка, шлюха, уличная девка… со скольких лет? Сколько тебе было, когда я тебя снял? Тринадцать? Четырнадцать?
Инес чувствовала, что у нее перед глазами плывет красная пелена. Как будто сбылись ее ночные кошмары. Ей казалось, что у нее в руке сейчас точно такое же лезвие, как тогда, в Париже. Инес почувствовала, что в животе у нее все сжалось и начались спазмы. Теплая кровь потекла по бедрам, и они стали скользкими. Она отчаянно пыталась сдержаться.
– Это не ваше дело, Скрофо! Скажите мне, чего вы от меня хотите! – Она затушила сигарету и сразу же закурила следующую. От крови постель стала мокрой, но она не двигалась. В голове у нее все звенело и кружилось. У нее на глазах этот призрак из прошлого разрушал ее будущее, ее прекрасное будущее.
– Больше я не скажу вам ничего такого, что могло бы вас огорчить. – Он посмотрел на нее с притворным сожалением. – У вас лицо белее снега, и вообще вы выглядите не очень хорошо. Вам надо немного отдохнуть, поэтому я перейду к главному, а потом оставлю вас в покое. Мне надо сказать вам всего одну вещь. Как я уже говорил, мне удалось узнать, что никто в Америке, никто среди съемочной группы, и тем более Джулиан Брукс, не знают о вашем позорном прошлом. Мне нужна будет ваша помощь в определенных, стратегически важных моментах съемок. Я знаю, что вы обсуждаете со своим женихом сценарий. И еще я знаю, что его поведение во многом зависит от вашего мнения или совета. Когда я вам скажу… – он угрожающе наклонился вперед, – я повторяю, когда я вам скажу, что Джулиан должен выбрать сцену «а» вместо сцены «б», вы должны будете убедить его в этом, использовав все свое влияние. Понятно?! Если вы не будете выполнять эти мои «пожелания», обещаю вам, последствия будут очень серьезными.
Инес молча кивнула головой. Сейчас она была готова согласиться с чем угодно, лишь бы эта тварь убралась подальше с ее глаз.
– Хорошо, я все сделаю. Обещаю, – прошептала она, с трудом сдерживая слезы.
– Хорошо, тогда твой секрет, как говорят, будет в безопасности, я его сохраню, Инес. – Он поковылял к двери. – Первые две сцены будут рассматриваться сегодня вечером. Уверен, что вы сумеете настоять на том, чтобы мистер Брукс отдал предпочтение первой. – С этими словами он закрыл за собой дверь.
Издав глубокий стон, Инес, шатаясь, направилась в ванную, с ужасом глядя на кровавый след, тянувшийся за ней по мраморным плиткам.
– О нет, – плакала она, – нет, нет. О Господи, пожалуйста, не надо!
Глава 12
– Но я… я только что заказал Мигуэля, – заикаясь, ответил Джулиан.
– Ну, не будь таким противным, – проворковала юная шалунья, одарив его неотразимой улыбкой, которая очарует всех зрителей так же, как сейчас она очаровала его. – Мы могли бы покататься вместе и совсем одни. – Она схватила его за руку и потащила за собой по золотому горячему песку прямо к морю.
– Ты вполне мог бы научить меня кататься на водных лыжах вдвоем. Говорят, ты прекрасно это умеешь. – На ее лице засияла озорная улыбка. – Давай попробуем, ладно?
Доктор позвонил Инес из Лос-Анджелеса после ланча и сразу же приказал лечь в постель и соблюдать постельный режим безо всяких исключений.
– Только постельный режим, вы понимаете?.. Да, это значит не двигаться. Вы должны все время лежать в постели… Вставать только для того, чтобы дойти до ванной и обратно. Все! Никакого секса в течение двух недель! И никаких хождений по крайней мере неделю.
– О нет. – Инес чуть не плакала от разочарования. – Завтра начинаются съемки фильма. Джулиан очень хотел, чтобы я все время была рядом с ним на съемочной площадке или где-нибудь поблизости. Ну… вы же… вы же знаете, что Джулиан к тому же очень чувственный мужчина, – смущенно добавила она.
– Ну, тогда Джулиану придется выбирать, – резко перебил ее доктор. – Он, естественно, может заниматься с вами любовью, по любить вас и иметь ребенка не получится. Я предупреждаю вас, Инес, что если вы будете напрягаться, то останетесь без ребенка. Я уже говорил вам, что в вашем положении забеременеть будет очень трудно, вам очень повезло, что у вас это получилось. Поэтому, если хотите ребенка, будьте послушной и оставайтесь в постели.
Он продиктовал названия лекарств, которые можно было получить у местного доктора, и Инес попросила портье принести их. Потом она снова легла на кровать и попыталась расслабиться. Ее трясло как в лихорадке. Голова напоминала раскаленный котел, во рту пересохло, но чем больше она пила, тем больше ее мучила жажда. Инес попыталась успокоиться и лежать тихо. Но у нее ничего не получалось, все тело дрожало от страха. Она с ужасом чувствовала, как из нее медленно вытекает теплая кровь… та кровь, которая может оказаться ее ребенком.
Она не должна потерять его, ведь Джулиан так хочет иметь сына. Зачатый в любви, он будет невероятно хорош, и она просто не имеет права его потерять. Инес погрузилась в беспокойный лихорадочный сон, из которого ее вырвал громкий звонок старомодного телефона, который стоял рядом с кроватью.
Она сразу же узнала этот отвратительный голос.
– Мадмуазель Джиллар… – хрипло произнес он.
– Да?
– Я знаю, что вы одна, потому что я видел утром вашего мужа на пляже, когда он катался на водных лыжах с нашей юной очаровательной звездочкой.
– Ну и что? Что вам нужно, мистер Крофт? Я отдыхаю, – ответила Инес ледяным тоном. Она решила, что не позволит ему запугать ее. Она сильная и сумеет победить. Весь ее опыт общения с мужчинами, садизм Скрофо в Париже, бесцеремонное поведение Ива, когда он бросил ее в Лондоне, долгие годы, проведенные с чопорными и упрямыми английскими аристократами, все это заставило ее дать клятву, что она никогда и никому не позволит больше оскорблять ее. Она настоящая женщина, и Джулиан помолвлен с ней, красивой, умной, счастливой и беременной от него Инес Джиллар. Да, она пыталась убить вражеского офицера много лет назад. Ну и что? Ну что теперь Умберто Скрофо может ей сделать, как он может повлиять на ее жизнь? Но она прекрасно знала, что он может сделать. Вот только осмелится ли?
Если Умберто намекнет техническому и обслуживающему персоналу на съемках, что она проститутка и что он был ее клиентом, все сразу же догадаются, если еще не догадались, что он во время войны был одним из генералов Муссолини. Многие члены съемочной группы воевали на берегах Анжио и Дюнкерка, на Тихом океане, в пустынях Северной Африки и в небе Британии. Война закончилась всего десять лет назад, и многие люди все еще ненавидели немцев, японцев и итальянцев, особенно если те были жестоки. Нет, синьор Скрофо допустит большую ошибку, если позволит кому-нибудь узнать, что он был одним из высокопоставленных военных офицеров в оккупированном Париже. В ее нежных руках прекрасный козырь, и Скрофо можно будет обмануть.
– Так как вы одни, – продолжал все тот же ненавистный голос, – то я настаиваю на том, чтобы встретиться с вами. Это в ваших же интересах, мадмуазель Джиллар.
– Послушайте, – прохрипела Инес, – мне плохо. Мой доктор сказал, что мне нужен покой, и я пытаюсь не нарушать его предписаний. Если вам что-то нужно от меня, мы можем поговорить по телефону.
– Мадмуазель Джиллар, я сейчас спущусь в вестибюль отеля. – В голосе Умберто прозвучала явная угроза. – Я отниму у вас пять минут вашего драгоценного времени, но я должен увидеть вас. – На слове «драгоценное» он сделал ударение. – Вокруг меня люди из съемочной группы «Кортеса»… Не думаю, мадмуазель Джиллар, что вам бы хотелось, чтобы они услышали то, что мне надо вам сказать, не так ли?
– Хорошо, – сказала Инес с тяжелым вздохом, – номер семнадцать на втором этаже. – Она бросила трубку.
Джулиан и Доминик удобно улеглись на ярких цветных полотенцах, подставив жаркому тропическому солнцу свои тела. Катер представлял собой довольно грубую посудину, но Ангелито прекрасно с ним справлялся. Вода в заливе была спокойна и напоминала зеркало. Перед тем как повернуть к острову Ла Рокита, катер прочертил ровную окружность по его поверхности.
Когда Доминик нежно прижалась к нему всем телом, Джулиан почувствовал, что ее близость действует на него возбуждающе. Ее глаза очаровывали его, а стройное упругое тело золотисто-медового цвета в крошечном бикини доводило его до безумия. С Инес он занимался любовью по меньшей мере раз в день. Получив отказ вчера вечером и сегодня утром, он мог думать только об одном, находясь рядом с Доминик. Эрекция стала настолько явной, что Джулиан отвернулся от девушки, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Ангелито, я хочу прокатиться по заливу, – скомандовал он. – Останови катер, я выпрыгну здесь. – Крошечное суденышко остановилось, и Джулиан соскользнул с борта прямо в прохладную, блестящую под солнцем воду, с облегчением почувствовав, что напряжение потихоньку спадает.
Ангелито сбросил ему лыжи и буксировочный фал. Джулиан сделал знак парню, и старая посудина, чихнув, дернулась вперед, набирая скорость. Доминик радостно завизжала, восхищаясь его мускулистой фигурой, когда он встал над водой во весь рост. В этот момент она подумала, что такому лицу и телу, как у Джулиана, могли бы позавидовать даже греческие боги. Неделя отдыха и напряженных тренировок по утрам вернула ему прежнюю форму. В брызгах воды его волосы красиво развевались па ветру, он щурился, веля Ангелито ехать еще быстрее.
В заливе и порту было всего несколько больших яхт, в основном здесь сновали скоростные катера и крошечные морские шлюпки. Ангелито направил катер к «утреннему» пляжу, где маленькие дети весело и беспечно плескались у берега, а их утомленные и разморенные отцы тупо смотрели на море. Матери, тетушки, сестры и бабушки церемонно раскладывали воскресный завтрак на берегу. Это был единственный день, когда вся семья собиралась вместе. Дети в основном купались голыми, потому что купальники и плавки были еще большой роскошью. Это могли себе позволить лишь самые богатые мексиканцы, которые весело катались на катерах по заливу.
Они вихрем носились вдоль «дневного» пляжа, который стал самым любимым местом отдыха туристов в Акапулько. Толстые и рыхлые пассажиры туристических лайнеров радостно улыбались под своими соломенными шляпами, расслабляясь на этом новом курорте. Потягивая прохладительные напитки, они мазали себя какими-то кремами и маслами, потому что тропическое солнце сжигало их кожу докрасна. На берегу виднелся силуэт строящегося отеля «Хилтон», железные балки и фермы уродовали окружающий пейзаж. «Если на этом прекрасном берегу начинают строить многоэтажные роскошные отели, это значит, что скоро все здесь изменится до неузнаваемости и от былой красоты не останется и следа», – думал Джулиан. Соленая вода неприятно щипала лицо. Он отпустил фал и подождал, пока его не подняли на борт.
– Браво, – закричала Доминик. – О, Джулиан, ты бесподобен. Где ты научился так великолепно кататься на лыжах?
Перегнувшись через борт лодки, она посмотрела на него таким откровенным взглядом, что трудно было поверить, что этой юной девушке всего семнадцать лет. Джулиан заметил, как у Ангелито, помогавшего Доминик садиться в катер, появился в штанах заметный бугорок. Да, это была необычайно чувственная девушка, маленькая коварная соблазнительница, которая быстро научилась искусству сводить мужчин с ума.
Ангелито вопросительно посмотрел на желто-зеленый остров, который лежал впереди по курсу и формой напоминал толстого человека, спящего после хорошего обеда. Джулиан кивнул, и катер, подпрыгивая на маленьких волнах, помчался вперед.
Часы показывали час дня – время слишком ранее для ланча, поэтому в «Ла Роките» было мало посетителей. Жизнерадостный официант предложил им самый укромный столик в ресторане. Пока он провожал их, его взгляд не отрывался от Доминик и ее крошечного бикини. Нескольких слов Ангелито по-испански, и он понял, что перед ним великий артист Джулиан Брукс.
– Ну-ка, принеси нам самое лучшее, самое крепкое, самое мексиканское, что есть выпить в этом доме, – сказала Доминик, и в ее глазах блеснул озорной огонек.
– Замечательная идея, – рассмеялся Джулиан, уже наполовину пьяный от ее красоты и очарования. – Две порции каждому.
Вскоре перед ними стояли половинки кокосовых орехов с соломенными трубочками. Опытной рукой здесь были смешаны ананасы, бананы, три вида рома, сухое вино, бренди, фруктовый сок и еще что-то.
– М-м-м… Вкуснятина, – улыбнулась Доминик. – Намного лучше, чем ежедневный утренний шоколад.
Мягкий тропический воздух, ласкающий кожу, чувство радости и возбуждение от водных лыж и этой красивой полуобнаженной женщины – все это заставило Джулиана почувствовать себя необычайно молодым и сильным. Даже самые страстные, самые чувственные ночи с Инес не могли так возбудить и разжечь его сексуальное воображение, как это делала Доминик. Он чувствовал себя как медленно тлеющий огонь, который может в любую секунду либо потухнуть, либо разгореться ярким пламенем пожара. Джулиан не понимал, что с ним происходит. Но он и не хотел понимать…
Он быстро выпил обе свои кокосовые пиалы и с жаром выпалил:
– Черт, ты такая красивая. Я знаю, это звучит стран но… Я не должен говорить этого, но я хочу поцеловать тебя, Доминик. – Он чувствовал, что тормоза отказали, никаких препятствий нет, а на ее лице играет радостная улыбка.
– Я тоже этого хочу, Джулиан, – хрипло прошептала она, – очень.
Она произнесла это так просто, что Джулиан почувствовал себя как школьник, ведь те женщины, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, не отличались искренностью. Эта очаровательная невинность, не знающая слова «нет», когда чувства говорят «да», делала ее еще более привлекательной и желанной, чем если бы она лежала перед ним обнаженная в постели.
После еще нескольких таких же «пиал» и вкусного ланча, состоявшего из жареных креветок и омара с рисом, Джулиан и Доминик пошли прогуляться по этому крошечному, почти пустынному острову. Единственным признаком цивилизации был этот ресторан, сейчас наполовину пустой из-за раннего времени. Джулиан чувствовал, что вот-вот полетит, как на крыльях. Легкое прикосновение руки Доминик к его руке было подобно электрическому разряду. Они не спеша гуляли между скал и валунов вдалеке от тех мест, где обычно любят гулять туристы. Доминик почувствовала волну приятного возбуждения и неясности, когда они, срезав угол, подошли к старому банановому дереву, в тени которого у самой воды образовался маленький пляж.
Джулиан остановился и, сжав в ладонях лицо Доминик, стал мягко и ласково целовать ее губы, напоминавшие розовые лепестки. Таких упругих и податливых губ он никогда раньше не целовал. Девственно-невинные и горячие, это были губы самой молодости, и, когда ее язык стал жадно искать его рот, они превратились в безумных вампиров. Да, это был рот женщины, прекрасно знавшей, чего он хочет, и еще лучше знавшей, как это сделать. Она интуитивно угадывала, где находятся его эрогенные зоны. Рука Джулиана медленно потянула вниз топкую завязку ее лифчика. Как долго он мечтал о том моменте, когда возьмет в руки эту грудь, сможет гладить ее, возбуждать языком и пальцами упругие соски и внимательно наблюдать за ее нарастающим возбуждением. Но Доминик была не готова удовлетворить его желание.
Отойдя от него, она достала из своей соломенной сумочки крем для загара и, прислонившись спиной к стволу дерева, стала медленно втирать его себе в плечи и руки. Голова откинулась назад, глаза томно закрылись, и Джулиан, как зачарованный, смотрел, как медленно опускаются бретельки ее купальника, обнажая розовые соски. Ее дыхание участилось, когда она начала втирать в них крем. В ярких лучах солнца они блестели, как нераскрывшиеся бутоны роз. Она возбудила их. Джулиан подошел к ней, но она, не переставая ласкать себя, остановила его предупреждающим жестом. Этому ее научил прошлым летом Гастон Жирандо. Теперь она достигла пика возбуждения. Пальцы, продолжая совершать круговые движения, опустились по животу в самый низ, к крошечному треугольничку бикини. Джулиан совсем обезумел от желания. От жары у него все плыло перед глазами. Вскоре она оказалась совсем обнаженной и, стоя возле дерева, вся блестящая и возбужденно дрожащая, подняла на него глаза. Джулиан понял, что настало время…
Запустив пальцы в густые темно-каштановые волосы Джулиана, она таяла от удовольствия, пока его язык и губы жадно целовали ее грудь, а руки крепко прижимали к себе мягкие упругие ягодицы. Постепенно вздохи, вырывавшиеся из ее груди, перешли в слабые стоны. Что-то бессвязно бормоча в экстазе, она стаскивала с него шорты и рубашку. Потом резким толчком Доминик повалила его на песок, обжигавший спину. Взяв в рот его член так, как учил ее Гастон, она почувствовала, что все его тело напрягается, а эрекция становится все сильнее. Ее кошачьи глаза улыбались ему хитрой улыбкой, а губы в это время скользили по члену, лаская теплую, упругую, трепещущую плоть.
Он не мог больше ждать, он должен был овладеть ею немедленно. Джулиан забыл об Инес, об их любви, о ребенке и о свадьбе… Сейчас он думал только об этой фее. Он нежно оторвал Доминик от себя и перевернул ее на спину. Потом, склонившись над ней, он на несколько мгновений замер и с хриплым вздохом удовольствия вошел в нее. Она была прекрасной партнершей и сразу понимала, что он хочет. Пот тек по их разгоряченным телам, губы и языки слились воедино, ее широко раскрытые веселые глаза кричали о счастье. Он входил в нее все глубже, ритмично раскачиваясь, и, когда попал в такт, на его лице застыла гримаса безумного удовольствия. Доминик почувствовала, что внутри нее начались какие-то глубокие, приятные, ранее не знакомые ей ощущения…
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я люблю тебя, Джулиан. Я люблю тебя. – Последние слова она прокричала уже в исступлении.
Звук мотора плывущего неподалеку от острова катера затих, и через некоторое время слабые волны тихо зашумели рядом с их сплетенными телами. В этот момент они оба испытали оргазм и громко закричали. Этот крик эхом отозвался в заливе.
Вдалеке па волнах спокойно покачивался одинокий катер, а сидящий в нем человек радостно смотрел в объектив, не переставая щелкать затвором фотоаппарата.
Шелковое кимоно неприятно липло к влажной коже, и Инес очень страдала, лежа в постели, вынужденная выслушивать наглого Скрофо, который пришел поговорить с ней:
– Пожалуйста, переходите к главному, мистер Крофт, – устало сказала она, прикуривая сигарету. – Я должна соблюдать полный покой. Так рекомендовал мне мой доктор.
– Тогда вам не следует курить. – Это было сказано раздражающе надменным тоном. – Особенно потому, что вы беременны.
– Откуда вы знаете, что я беременна? Этого никто не знает. Кроме того, это не ваше дело.
В его голосе зазвучали металлические нотки:
– Я все знаю. Я продюсер этого фильма и поставил себе целью знать все обо всех. – Он улыбнулся в душе. Это прекрасно прозвучало, надо не сплоховать и дальше. – Никогда об этом не забывайте, мадмуазель Джиллар, и оценивайте меня правильно.
– Чего вы от меня хотите? Я не имею никакого отношения к вашему драгоценному фильму, что же вам нужно?
– Вы имеете самое прямое отношение к фильму. Вы невеста кинозвезды и главного героя. Кажется, этой яркой звезде не очень нравится тот замечательный сценарий, который написали мистер и миссис Франковичи, сценаристы с огромным опытом и тонким чувством пре красного. Мне трудно было договориться сегодня утром с ним и с мистером Блуи Рейганом. – Его поросячьи глазки впились в нее. – И этому греку, Николасу Стоуну, так называемому режиссеру-вундеркинду, который снял все го два фильма, тоже не нравится этот сценарий.
– Но какое отношение это имеет ко мне? – воскликнула Инес. – Я едва знакома с Ником Стоуном и Франковичами.
Свесив со стула свое грузное тело, Скрофо презрительно посмотрел ей в глаза. Она почувствовала страх. Этот человек не может не внушать ужас, у него такая дьявольская улыбка, грязные мысли и уродливое тело, одетое в вульгарный роскошный костюм. Он выглядел так нелепо в бледно-голубом пиджаке, из коротких рукавов которого торчали его волосатые руки. Золотые пуговицы, выполненные в чисто военном стиле, казалось, вот-вот оторвутся под тяжестью его живота. Инес невольно передернуло от отвращения, когда она увидела на его шее, под небрежно завязанным шелковым галстуком, толстый шрам, оставленный бритвой. Но ведь он заставил ее это сделать, у нее просто не было другого выхода. Инес вздрогнула, вспомнив о тех муках и унижениях, которые причинил ей Скрофо, и холодная ярость переполнила ее душу. Разве сможет она когда-нибудь забыть эту боль? Неожиданно она вспомнила зловещие слова доктора Лэнгли:
– Вы здоровая женщина, Инес, и я не вижу никаких причин, которые помешали бы вам иметь очаровательного малыша. Но когда-то в прошлом с вами очень плохо обошлись. У вас была повреждена внутренняя ткань, и сейчас там шрамы. Там были серьезные раны.
– Это может сказаться на ребенке? – со страхом спросила Инес.
– Нет, если вы, конечно, будете осторожны. У вас очень серьезно пострадала шейка матки и сама матка. Я не говорю, что так обязательно будет, но это вполне может повлиять на вашу беременность, если вы, как я уже сказал, не будете осторожны.
И теперь, глядя на Скрофо с нескрываемым презрением в глазах, она неожиданно поняла, что именно этот человек и был той самой причиной, из-за которой она теперь лежит в постели и страдает от боли, кровотечения и страха, все это из-за тех ужасных извращений, которым он подверг ее много лет назад.
Скрофо встал с узкого стула и пересел на край кровати. Его коричневые ботинки процокали по мраморному полу, и покрытое липким потом лицо наклонилось над Инес. Она слышала, как внизу накрывают столы для ланча. Из внутреннего дворика доносилась веселая мексиканская музыка. Инес подумала, что сегодня замечательный день, и с грустью посмотрела на позолоченные солнцем белые хлопья облаков. Как ей хотелось оказаться сейчас далеко-далеко отсюда, неважно где, лишь бы не здесь, наедине с этим чудовищем.
– Итак, – произнес он. В его голосе слышались злость и угроза. – Теперь я постараюсь растолковать это тебе поподробней, мерзкая шлюха. – Он непроизвольно провел пальцами по шраму, и его губы скривились в той знакомой омерзительной улыбке, которую она никогда не могла забыть. – О твоем прошлом здесь никто ничего не знает, не так ли? Даже твой драгоценный жених? – он с угрозой посмотрел на нее. – Или знают, Инес? Проститутка, шлюха, уличная девка… со скольких лет? Сколько тебе было, когда я тебя снял? Тринадцать? Четырнадцать?
Инес чувствовала, что у нее перед глазами плывет красная пелена. Как будто сбылись ее ночные кошмары. Ей казалось, что у нее в руке сейчас точно такое же лезвие, как тогда, в Париже. Инес почувствовала, что в животе у нее все сжалось и начались спазмы. Теплая кровь потекла по бедрам, и они стали скользкими. Она отчаянно пыталась сдержаться.
– Это не ваше дело, Скрофо! Скажите мне, чего вы от меня хотите! – Она затушила сигарету и сразу же закурила следующую. От крови постель стала мокрой, но она не двигалась. В голове у нее все звенело и кружилось. У нее на глазах этот призрак из прошлого разрушал ее будущее, ее прекрасное будущее.
– Больше я не скажу вам ничего такого, что могло бы вас огорчить. – Он посмотрел на нее с притворным сожалением. – У вас лицо белее снега, и вообще вы выглядите не очень хорошо. Вам надо немного отдохнуть, поэтому я перейду к главному, а потом оставлю вас в покое. Мне надо сказать вам всего одну вещь. Как я уже говорил, мне удалось узнать, что никто в Америке, никто среди съемочной группы, и тем более Джулиан Брукс, не знают о вашем позорном прошлом. Мне нужна будет ваша помощь в определенных, стратегически важных моментах съемок. Я знаю, что вы обсуждаете со своим женихом сценарий. И еще я знаю, что его поведение во многом зависит от вашего мнения или совета. Когда я вам скажу… – он угрожающе наклонился вперед, – я повторяю, когда я вам скажу, что Джулиан должен выбрать сцену «а» вместо сцены «б», вы должны будете убедить его в этом, использовав все свое влияние. Понятно?! Если вы не будете выполнять эти мои «пожелания», обещаю вам, последствия будут очень серьезными.
Инес молча кивнула головой. Сейчас она была готова согласиться с чем угодно, лишь бы эта тварь убралась подальше с ее глаз.
– Хорошо, я все сделаю. Обещаю, – прошептала она, с трудом сдерживая слезы.
– Хорошо, тогда твой секрет, как говорят, будет в безопасности, я его сохраню, Инес. – Он поковылял к двери. – Первые две сцены будут рассматриваться сегодня вечером. Уверен, что вы сумеете настоять на том, чтобы мистер Брукс отдал предпочтение первой. – С этими словами он закрыл за собой дверь.
Издав глубокий стон, Инес, шатаясь, направилась в ванную, с ужасом глядя на кровавый след, тянувшийся за ней по мраморным плиткам.
– О нет, – плакала она, – нет, нет. О Господи, пожалуйста, не надо!
Глава 12
На следующий день после свидания со Скрофо Инес никак не могла прийти в себя, и, когда Джулиан, приятно проведя время с Доминик, вернулся домой, она встретила его не так ласково и заботливо, как делала это прежде. Занятая мыслями о Скрофо и переживая все происшедшее, она, к сожалению, не заметила, что Джулиан стал другим, что он уже не так внимателен и предупредителен, как раньше.
Он все еще волновался о ее здоровье, хоть Инес и старалась его убедить, что все будет нормально, если она будет внимательна и осторожна. В душе Джулиан очень переживал, что не сможет заниматься с ней любовью целых две недели.
Вечером он вспоминал все подробности проведенного с Доминик дня. Помимо его воли, она стала сниться ему каждую ночь. С чувством вины и ужаса, весь мокрый от пота, он просыпался среди ночи, бормоча ее имя. Но Инес крепко спала и ничего не слышала. Перед сном она принимала пилюли, надеясь, что они позволят ей забыть мрачные угрозы Скрофо.
Джулиан был очень обеспокоен. Ему было стыдно за то, как он вел себя с Доминик. Он долго пытался понять, чем она его околдовала, но так и не смог. Их занятия любовью были ни на что не похожи и действовали на него слишком возбуждающе. Может быть, причиной тому ее молодость и жизнерадостность. Они не прятались, в мысль о том, что их каждую минуту могут обнаружить, возбуждала еще сильнее.
Печально вздохнув, он посмотрел на свое отражение в зеркале. Ну и подлец же ты, Джулиан Брукс, сказал он сам себе. Что же ты, скотина, делаешь? Еще минуту или две он смотрел на свое отражение в зеркале, но оно так ничего ему и не ответило. Умывшись холодной водой, он вернулся в спальню и уселся учить диалог из завтрашней сцены.
Утром, завтракая на террасе, Джулиан и Инес почувствовали, что разговор не клеится. Наступил первый день съемок, и Джулиан выглядел очень озабоченным. У Инес весь низ живота ныл от тупой боли. Она не знала, то ли от недавнего кровотечения, то ли от страха перед угрозами Скрофо. Она чувствовала, что впервые со дня их знакомства ей будет легче, если Джулиан уйдет. Весь вчерашний вечер она потратила на то, чтобы доказать ему, что сцена из сценария «а» ему как актеру подходит намного больше, чем та же сцена из сценария «б». Апеллируя к его самолюбию, она, кажется, добилась успеха и убедила его, хотя он ушел на съемки с двумя сценариями.
Теперь она осталась наедине со своими мыслями, и только пение птиц нарушало тишину ее комнаты.
Был первый день съемок, и Ник пытался побороть нервозность, овладевшую им вчера вечером. Расположившись в заливе, они снимали первую сцену, когда Кортес, Пизарро и сопровождавшие их матросы ранним утром впервые ступили на землю Мексики. Кортеса приветствовали император Монтесума и его воины, а его очаровательная дочь, принцесса Изабелла, скромно стояла в стороне.
Он все еще волновался о ее здоровье, хоть Инес и старалась его убедить, что все будет нормально, если она будет внимательна и осторожна. В душе Джулиан очень переживал, что не сможет заниматься с ней любовью целых две недели.
Вечером он вспоминал все подробности проведенного с Доминик дня. Помимо его воли, она стала сниться ему каждую ночь. С чувством вины и ужаса, весь мокрый от пота, он просыпался среди ночи, бормоча ее имя. Но Инес крепко спала и ничего не слышала. Перед сном она принимала пилюли, надеясь, что они позволят ей забыть мрачные угрозы Скрофо.
Джулиан был очень обеспокоен. Ему было стыдно за то, как он вел себя с Доминик. Он долго пытался понять, чем она его околдовала, но так и не смог. Их занятия любовью были ни на что не похожи и действовали на него слишком возбуждающе. Может быть, причиной тому ее молодость и жизнерадостность. Они не прятались, в мысль о том, что их каждую минуту могут обнаружить, возбуждала еще сильнее.
Печально вздохнув, он посмотрел на свое отражение в зеркале. Ну и подлец же ты, Джулиан Брукс, сказал он сам себе. Что же ты, скотина, делаешь? Еще минуту или две он смотрел на свое отражение в зеркале, но оно так ничего ему и не ответило. Умывшись холодной водой, он вернулся в спальню и уселся учить диалог из завтрашней сцены.
Утром, завтракая на террасе, Джулиан и Инес почувствовали, что разговор не клеится. Наступил первый день съемок, и Джулиан выглядел очень озабоченным. У Инес весь низ живота ныл от тупой боли. Она не знала, то ли от недавнего кровотечения, то ли от страха перед угрозами Скрофо. Она чувствовала, что впервые со дня их знакомства ей будет легче, если Джулиан уйдет. Весь вчерашний вечер она потратила на то, чтобы доказать ему, что сцена из сценария «а» ему как актеру подходит намного больше, чем та же сцена из сценария «б». Апеллируя к его самолюбию, она, кажется, добилась успеха и убедила его, хотя он ушел на съемки с двумя сценариями.
Теперь она осталась наедине со своими мыслями, и только пение птиц нарушало тишину ее комнаты.
Был первый день съемок, и Ник пытался побороть нервозность, овладевшую им вчера вечером. Расположившись в заливе, они снимали первую сцену, когда Кортес, Пизарро и сопровождавшие их матросы ранним утром впервые ступили на землю Мексики. Кортеса приветствовали император Монтесума и его воины, а его очаровательная дочь, принцесса Изабелла, скромно стояла в стороне.