Страница:
– Представление закончено. Смена состава у противника, у нас – продолжение вечера в компании двух симпатичных молодых людей.
– При свечах и с шампанским, – добавил Алексей Иванович.
– Прошу, наливайте шампанское и слушаем ваш любимый тост, Алексей Иванович.
– За женщин, – неуверенно произнес Алексей Иванович.
– Да что вы, какие сейчас женщины, они только после выборов, сами говорили. Нет. За завтрашнюю победу. Сейчас это будет кстати.
ГЛАВА 6
– При свечах и с шампанским, – добавил Алексей Иванович.
– Прошу, наливайте шампанское и слушаем ваш любимый тост, Алексей Иванович.
– За женщин, – неуверенно произнес Алексей Иванович.
– Да что вы, какие сейчас женщины, они только после выборов, сами говорили. Нет. За завтрашнюю победу. Сейчас это будет кстати.
ГЛАВА 6
Эльвира – ведущая спарринг-встречи депутатов
(Доброму вору – все впору)
Беседа с директором французского информационного центра состоялась на следующий день, по договоренности за час до спарринг-встречи депутатов. С Эльвирой они встретились, как старые и добрые друзья, в беседе с Алексеем Ивановичем он отметил деловые качества и инициативность его сотрудницы, то есть Эльвиры. Еще он добавил, что мечтает иметь такого же инициативного и делового помощника у себя на ТВ в Париже. На что Алексей Иванович отреагировал, как ни странно, маниакально болезненно:
– Только через мой труп.
Эльвира сидевшая здесь же, мило улыбнулась и внесла ясность в сказанное:
– Вовсе и не надо переступать через вас и тем более через ваш труп. Предложений по этому поводу вовсе никаких и не было, а была лишь только шутка, не так ли, господин Мерфо? – И не ожидая ответа, она добавила: – Мне не нравится, как мы начали нашу встречу.
И тут же рассказала милую историю, что-то вроде того, как меня без меня женили. Всем она понравилась, особенно директору и тем, кто снимал, поскольку она, кроме всего, была приправлена острым соусом, типа чилийского. Гости искренне смеялись, а вместе с ними и все остальные. Алексей Иванович вначале тушевался, но потихонечку осмелел и даже в конце встречи начал рассуждать о будущем России.
«Здесь-то не знаешь, что завтра будет, – подумал Марк Семенович, – а он уже дает прогнозы на десятилетия вперед».
Эльвира сидела между ними и направляла беседу в нужное русло, задавая вопросы, а иной раз и самостоятельно вступая в обсуждения.
Марк Семенович был на подхвате – организовал воду, печенье, кофе на столе, выполнял и другие мелкие поручения. Сейчас он сидел в углу, за камерой и напряженно думал:
«Зачем это все нужно Эльвире? Для того чтобы просто мелькнуть на французском телевидении? Вряд ли. Она совсем не такая, чтобы просто. Значит…»
Его природный ум, образование дипломата, в конце концов, вывели на единственно правильное понимание этой ситуации. Она хочет большего, чем может дать ей Алексей Иванович. Ей хочется показаться, обнародоваться, что ли, и она стремится это сделать не в лоб, а как бы случайно, не назойливо. Сейчас, делая вид, что он очень внимательно просматривает программу встречи, Марк Семенович пристально наблюдал за нею. Они как раз обсуждали вопросы внешней политики, и здесь Эльвира была на голову выше своего шефа. Француз в обсуждении не участвовал, он только задавал вопросы. В принципе, Эльвира не вдавалась в детали обсуждения серьезных и значимых моментов. Но ее замечания были искрометны и отражали самую суть вопроса. Алексей Иванович же говорил слишком много, много и путался, а периодически вообще терял нить разговора и тогда замолкал. Вот и сейчас он больше походил на рыбу, выброшенную прибоем на сушу, – открывал и закрывал рот и глупо смотрел в камеру, не произнося при этом ни единого слова. В таких случаях обычно на помощь к нему приходил его помощник. Но сейчас Марку Семеновичу особенно не хотелось делать этого.
Эльвира, в свою очередь, выдержала паузу. Создавалось впечатление, что она хотела зафиксировать это на пленке, а потом все объяснила по-своему, более понятно, да и к тому же с весомой долей здорового скептицизма. Алексей Иванович наконец-то перестал разевать впустую рот и что-то тоже сказал, но менее удачно и без какой-либо доли скептицизма, тем более здорового. И на это Эльвира ввернула опять свое, и опять удачно.
«Хороша, нечего сказать, – подумал Марк Семенович, наблюдая за Эльвирой, – как все четко разложила, да и главное – всех, вот тебе и деревня».
В конце встречи, когда уже были убраны софиты и камеры, и они в непринужденной обстановке пили кофе, обсуждая последние события из мира искусства и кинематографа, француз заявил, что теперь он будет на всех углах говорить, какая мудрая помощница у будущего президента. Алексей Иванович поначалу вздрогнул, а потом засмущался, услышав слова о президенте. Эльвира же неожиданно выступила против его предложения:
– У меня будет к вам просьба, как раз вот этого не делать, прошу вас. Я работаю с Алексеем Ивановичем, если можно так сказать, инкогнито.
– И почему инкогнито? – поинтересовался француз.
– Так задумано, – просто ответила Эльвира. – А здесь я нахожусь под видом работника радио и телевидения.
– Вот как, – оценивающе посмотрел на нее француз. И после небольшой паузы добавил: – Тогда и у меня к вам будет просьба.
– Говорите, я вся внимание, – с некоторой настороженностью произнесла она.
– Вы знаете, я здесь подумал, поскольку вы не представляете ничьих интересов, никаких партий, по крайней мере официально, – при этом он понимающе улыбнулся. – Так вот, я хочу просить вас быть ведущей на спарринг-встрече, уж больно мне не нравятся другие кандидатуры. Мне их сегодня показали. А я, в свою очередь, обещаю походатайствовать о вас перед другими депутатами и руководством совхоза. Думаю, что они меня поддержат. Если вы, конечно, – он широко улыбнулся, – не будете возражать. Во-первых, вы заработаете хорошие деньги. Французское телевидение будет самостоятельно снимать, как мы это с вами уже обсудили, а оно не скупится на такие проекты. А во-вторых, – он чуть помедлил и опять улыбнулся, – кому же, как не вам, вести эту встречу?
«И это входило в ее программу замыслов, – опять подумал Марк Семенович. – Ну, хитра наша прошмандовка. – Но, даже в мыслях произнеся это слово, с опаской посмотрел вокруг себя. – Быть ей возле президента, там ее место», – подвел он итог своим раздумьям.
Эльвира, выслушав предложение директора центра, слегка призадумалась и как бы нехотя ответила:
– Ну, вы походатайствуйте, а я подумаю.
Встреча закончилась к обоюдному удовольствию обеих сторон, с Алексеем Ивановичем – рукопожатием, а с Эльвирой – целованием ее руки.
Народу в доме культуры собралось видимо-невидимо. Казалось бы, какой интерес слушать людей, от которых ничего не зависит в этой жизни, их прогнозы выпадают как раз ровно 50 на 50. Так нет, местные жителей пришли посмотреть на своих избранников. Одеты все были по-праздничному. Остатки мужского племени (совхоз ведь племенной) присутствовали в костюмах, в белых рубашках, без галстуков. Женщины все в цветном, в ярких платках, накинутых на плечи. Приезжие мужчины были в галстуках, а немногочисленные женщины – в костюмах.
Среди последних выделялась Эльвира, прежде всего своей красотой и элегантностью. И если бы здесь проходил конкурс красоты, а не предвыборная борьба, то, несомненно, она бы завоевала первое место. Как и положено ведущей, которой, это теперь хорошо было видно, она хотела стать.
Эльвира необычайно активничала, подходила то к одной, то к другой группе людей, о чем-то говорила с ними, иногда громко завлекательно смеялась, и вообще, обращала на себя внимание. Оказывается, ее многие здесь уже хорошо знали. Она о чем-то постоянно переговаривалась с местными женщинами из доярок или колхозниц. А две из них, две Марии – Мария Терентьевна и Мария Ивановна – так были с ней просто неразлучны. Особенно тепло ее принимали журналисты и телевизионщики, среди них она считалась своей. Ну а в кругу французов она считалась своею уже давно. Ее незнание французского не мешало общению с ними, все они сносно говорили по-русски. Да и потом, согласитесь, какой настоящий мужчина не сможет договориться с красивой, элегантной женщиной? Только самые беспомощные представители сильного пола. Ну, сейчас разговор не о них.
По-разному были одеты и депутаты. Алексей Иванович красовался в ставшем здесь уже привычным строгом английском костюме, при галстуке и белом платочке в боковом кармашке пиджака. По всему было видно, что последняя деталь туалета ему была мало привычна, и вложить ее туда могла только женщина. Периодически он его вынимал и вытирал потную шею. В зале было душно.
Шпеерович косил под рабоче-крестьянского парня. Он был в хорошем костюме, но без галстука и без какого-либо намека на платочек, в общем, так же, как были одеты и остатки местного мужского населения. И, наконец, заместитель Худинского был одет в элегантный зарубежный костюм, похоже, что от Диора, с бабочкой и платочком в боковом кармашке под цвет рубашки.
Открыл встречу руководитель хозяйства, как всегда невесть откуда появившийся. Местные люди к этому давно уже привыкли и особо не роптали. Дело в том, что он уже год не платит работникам хозяйства зарплаты. И не потому, что не хочет, а потому, что у него просто нет денег. Поэтому он появляется и исчезает неожиданно. Понятно, что ему совсем не хотелось выслушивать просьбы и требования о выдаче денег. Одет он был, как и все местные мужики, но что особенно выгодно отличало от всех представителей сильного пола, в том числе и депутатов, – это присущая ему этакая удаль, простор широкой русской души. И еще: говорил он просто, но доходчиво. Может быть, поэтому местные жители, несмотря на то, что он и не платил им, все равно продолжали его любить и уважать.
Внешне – это был мужчина средних лет, с крепко сбитой фигурой, коренастый, этакий грибок-боровичок. Он явно симпатизировал Эльвире, да и она на него поглядывала не как на Алексея Ивановича, а много теплее. Это, конечно же, Марк Семенович заметил еще при первой встрече в гостинице.
Он подошел к микрофону, поздоровался и объявил:
– Для ведения спарринг-встречи нам необходимо выбрать ведущего. – Кстати говоря, на сцене, у кулис, с самого начала стоял субъект – худой, болезненного вида молодой человек, специально выписанный для этого дела из Москвы. Характерной его чертой было то, что он начинал сразу же улыбаться, когда кто-нибудь к нему обращался, а уж потом – говорить. Верный признак человека, постоянно крутящегося возле ТВ.
Кроме него, предложили кандидатуру Эльвиры. Когда было произнесено ее имя, в разных точках зала сразу же раздались бурные аплодисменты. А когда ведущий попросил ее встать, чтобы представиться, эти точки слились в единое целое – весь зал аплодировал, а французская делегация отличалась особым энтузиазмом.
Директор хозяйства широко улыбнулся и сказал:
– Думаю, голосовать здесь нет необходимости.
Что-то хотел сказать и Шпеерович, но на него зашикали, замахали руками, зал недовольно загудел. Дабы не вызывать отрицательной реакции у местных жителей, он сел и, как прежде, когда ему что-то не нравилось, широко заулыбался. А вот представитель Худинского аплодировал горячо за Эльвиру, наверное, был правильно проинформирован своим шефом. Алексей Иванович же сохранял полную индифферентность, по крайней мере на лице, делая вид, что ему абсолютно все равно, кто будет вести это мероприятие.
«Хитер и коварен», – как бы в отместку за все то плохое, что у него накопилось в отношении Алексея Ивановича за последнее время, саркастически улыбнулся Марк Семенович.
Худой, болезненный молодой человек продолжал стоять у кулисы и тихо улыбался, хотя уже никто к нему не обращался. А затем он незаметно ретировался за сцену и так же тихо, как и стоял, исчез.
Эльвира поднялась на сцену под гром аплодисментов и сразу же взяла все и всех в свои руки. А они у нее… впрочем, вы это уже хорошо знаете. Она, прежде всего, представила всех депутатов, награждая каждого наиболее примечательными чертами. Так, к примеру, Шпееровича она представила как скромного, застенчивого человека, глубоко преданного идеалам коммунизма. И еще добавила, что если бы он сейчас взялся за ваш совхоз, то обязательно бы «вывел» его. Правда, при этом она не сказала, куда вывел, а у них здесь уже пытались за последние десять лет многие вывести и выводили, а вернее сказать, уводили деньги из совхозной общины. Поэтому народ на заявление Эльвиры прореагировал без всякого энтузиазма. Да к тому же и внешний вид депутата – хилого интеллигента, какого-то задрипанного цыпленка, как про него заметила одна из Марий, тоже был не в его пользу. В животноводческих хозяйствах привыкли видеть руководителем крепких, похожих на бычков. Наверное, такая психология у людей, постоянно занимающихся крупным рогатым скотом. Они-то ведь видят, какую роль играет в стаде бык. А япошку-то в местное хозяйство взяли бы лишь только потому, что у него много денег, в силу которых они уже прочно поверили после неоднократного их «увода» из совхоза.
«Все четко продумала, прошмандовка», – опять подумал про себя Марк Семенович и тут же опасливо оглянулся.
Помощника Худинского она представила как мягкого интеллигентного человека, что после вчерашней катавасии, учиненной его шефом, звучало почти как надругательство над ними. Поэтому в зале сразу же раздались отдельные крики возмущения, свист. Эльвира сделала строгое выражение лица и нравоучительным тоном заметила:
– Сын за действия своего отца не несет ответственности.
«И опять это был ход, довольно хитрый ход, – подумал Марк Семенович. Его постоянно удивляло умение Эльвиры все увидеть и все предугадать. – Нет, она не прошмандовка», – заключил он про себя и опять настороженно осмотрелся.
Эльвира объявила программу встречи.
– Вначале депутатам будет дана возможность порассуждать на тему: каким они видят будущее России сквозь призму своей партийности. Быть ли ей великой, или она окончательно скатится до уровня какой-нибудь Шри-Ланки, – совсем некстати вспомнив объяснение Марка Семеновича, – или Буркина-Фасо, – не без форса добавила она. – А затем вы будете задавать вопросы из зала, и каждый из депутатов будет на них отвечать. Здесь и начнется выяснение отношений между ними, а вам остается только наблюдать и соответственно реагировать. Затем каждый из депутатов задаст вопросы своему коллеге и, надеюсь, получит удовлетворяющий ответ на него. Это и будет спарринг – соревнование между ними. А в заключение, учитывая животноводческую направленность вашего района, депутаты продемонстрируют свои навыки, – она сделала паузу, дабы усилить эффект сказанного, – в дойке коров. Это, кстати, развлечет и вас, и депутатов, а последним поможет еще и проявить деловитость и смекалку в вашем, так нужном всем деле.
Все заулыбались, стали аплодировать, депутаты же потупили свой взор, очевидно, усиленно вспоминая, за что и как надо будет дергать.
– А потом уже в холле, в неформальной обстановке, обсудим действия наших депутатов и выявим лидера. Как, не слабо вам? – обратилась она к Алексею Ивановичу.
– А что, можно и подоить, – невозмутимо ответил тот, – в чем проблема?
– А вам? – спросила она у Шпееровича.
– Я как все, – без энтузиазма ответил он.
– Ну, а как вы? – Это она уже представителю Худинского.
– Да и я туда же, – с некоторой долей игривости ответил представитель, – если, конечно, не перепутаю быка с буренкой.
Все громко засмеялись. А зря… Он почти предугадал ожидающую его ситуацию. Но об этом чуть позже.
– Ну, что ж, цели и задачи нами определены, – резюмировала Эльвира, – я сейчас должна отдать кое-какие распоряжения, и мы приступаем к реализации нашей программы.
К ней тут же подошли четыре женщины из местных, среди которых были наши старые знакомые – Мария Трифоновна и Мария Ивановна. О чем-то пошептавшись, они тут же спустились со сцены.
– Итак, начинаем, – с энтузиазмом сказала Эльвира, – так как же видят наши глубокоуважаемые депутаты свою Родину после очередных выборов, до которых осталось еще немного времени? – Причем слово «глубокоуважаемые» Эльвира произнесла с нажимом, со значением посмотрев на Алексея Ивановича.
То т слегка смутился, потупив взгляд.
Первым выступил Шпеерович. Он вполне убедительно говорил о том, что натворили горе-демократы, придя к власти, – везде, где только прикоснулась их рука, – разруха и хаос. За какое-то десятилетие они смогли разворовать все, что только можно было, да и не можно тоже. Здесь он привел пример их совхоза, когда бывший директор, когда распродавал хозяйство, даже продал одного из самых известных в стране быков-производителей. И куда… не поверите – на мясокомбинат. И чихать он хотел на то, что его только один миллилитр семени на международном аукционе стоил несколько тысяч долларов.
Он на секунду задумался, очевидно, пытаясь вспомнить, сколько миллилитров этого самого семени бык давал за один раз, но так, очевидно, и не вспомнив, ограничился простым заключением:
– Вот так вот.
Причины развала и разрухи по стране он аргументировал обоснованно, подтверждал их цифрами и фактами, которые пачками предварительно выложил перед собой на столе. Селяне дружно аплодировали, особенно по фактам развала их хозяйства. Привел он и другие примеры из их порушенной жизни.
«Молодец! Хорошо подготовился к встрече», – про себя подумала Эльвира.
В конце своего спича он потребовал национализации всех и всего. Выступление его было ярким и убедительным, со всем, о чем он говорил, было трудно не согласиться. Ему было задано много вопросов, со всеми он справился вполне разумно и достойно.
Следующим был представитель Худинского. В дальнейшем, с целью упрощения, мы его будем просто называть «Представитель». Этот депутат довольно умело развешивал словеса, много и остроумно шутил, особенно когда ему задавали вопросы, что называется, «в лоб». Для другого депутата это была бы волчья яма, а для него – ничего, он говорил легко и изящно. Он мастерски вел позиционную игру – где пошутит, где подмажет, а где и поприжмет аудиторию. В целом можно было сказать, что обложить его красными флажками не удалось, он всегда находил лазейку и ловко выпутывался из любой, самой сложной ситуации. В общем, по всему было видно, что это тертый парень.
«И куда до него Алексею Ивановичу, со своими междометиями и прибамбасами всенародного любимца. Ни в какие ворота это не лезет. Даже если они будут размером, как в игре регби», – подумала Эльвира и cлегкa загрустила.
И даже на такой прямой и тяжелый вопрос из зала, на который, кстати говоря, Эльвира делала ставку: «Был ли вчера Худинский пьян, или это его очередная выходка?» Представитель спокойно, без всякого ненужного напора, которым нередко пользуются другие в подобной нелегкой ситуации, ответил:
– Если бы вам угрожал наемный убийца, то неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации.
И тут же апеллировал к Эльвире:
– Вы ведь тоже его видели, не так ли?
Вопрос для Эльвиры настолько был неожиданный, что ей, как бы этого ни хотелось, пришлось согласиться:
– Да, я его видела… но… – пытаясь что-то сказать еще.
Но ее уже никто не слушал. Все хором ахнули. Представитель, поддержанный признанием Эльвиры, тут же повел наступление, даже не дав договорить ей. Эльвира пыталась еще как-то исправить положение, но Представитель тут же насел на аудиторию:
– Вы представляете, – патетически начал он, обращаясь к залу, – вчера могло произойти убийство. Как только наши службы выявили его, он тут же моментально исчез. А где здесь можно спрятаться? Ведь вы тут живете, хорошо знаете друг друга не один год. И несмотря на то, что мы вчера здесь все и всех обшарили, он все-таки исчез. А так делают только очень опытные, специально обученные люди, и имя им – наемные убийцы. Внезапно появиться и так же внезапно исчезнуть, а в результате человека нет.
Он сделал паузу, театрально потряс руками и печально произнес:
– Значит, здесь, у вас, среди порядочных людей, вчера орудовали бандиты. – Он опять потряс руками. – И никто, я повторяю, никто не обнаружил и не задержал бандита. Вот такие обстоятельства, скажу я вам, дорогие мои. В зале разразилась настоящая буря. Все стали вспоминать вчерашний вечер, и многие как будто бы даже вспомнили этого человека, который за несколько минут до выхода Худинского из номера быстро покинул холл, а потом его уже видели отъезжающим из гостиницы на «мерседесе». Впрочем, люди у нас любят быть участниками подобных событий и обязательно, чтобы на «мерседесе», хотя он и уехал на одном из «москвичей», выписанных Алексеем Ивановичем из гаража их партии.
– Mы сейчас как раз работаем над словесным портретом этого негодяя, – продолжал свои пояснения Представитель, – и думаю, в самое ближайшее время сможем сообщить вам о поимке этой мрази. Преступник должен сидеть в тюрьме. Пора заканчивать с наемными убийствами. Это все наши коммуняки наплодили гадов, а демократы пораспустили негодяев.
При этом он показал пальцем, хотя это считается и невежливо, вначале на Шпееровича, а потом на Алексея Ивановича.
Здесь нужно отметить, что он вполне профессионально сыграл, что называется, на чувстве простого человека, которому приходится постоянно видеть криминальные разборки и заказные убийства по телевизору. В целом он достойно вышел из затруднительного положения, созданного вчера его партайгеноссе. Ну, а когда он начал рассказывать, от кого и как они будут получать неимоверные суммы, то здесь он был понят народом с лихвой и более того. Ведь аудитория была совдеповская и всегда поддерживала любые формы экспроприации, хотя бы и чисто теоретические, как это было и в нашем случае.
Видя, как блистательно выступают конкуренты, Эльвира забеспокоилась, про себя подумала:
«Нe пора ли включать в дело план Барбаросса?»
Большой стратег наша Эльвира, ничего не окажешь! Но пока она только подумала, решив вначале все-таки послушать Алексея Ивановича.
Выступление нашего героя, если быть кратким, можно было оценить как заупокойное с умиротворительным компонентом. Сразу же попав под мощный пресс авторитета предыдущих ораторов, он напрочь забыл все наставления Эльвиры. Этого она больше всего и боялась, и в душе, пока выступали их противники, молила Бога, чтобы этого не произошло, но именно так и случилось.
«Наверное, я наказана за мои безнравственные поступки последних дней», – додумала она, имея в виду их сложные и запутанные взаимоотношения с Алексеем Ивановичем.
И сейчас, слушая своего шефа, кляла себя на чем свет стоит, обещая больше этого никогда не делать, даже в интересах самого серьезного дела.
Ну, a наш герой между тем продолжал часто путаться и сбиваться в своих объяснениях и умозаключениях, не всегда был точен в цифрах. А его, неизвестно откуда вновь вынырнувшее: «Я из народа и всю жизнь с народом», сейчас звучало абсолютно провинциально и неубедительно. Даже в такой провинциальной аудитории. Но это все были мелочи, что называется, цветочки полевые. А вот то, что в конце своего именно заупокойного выступления он обратился к заклятым врагам своей партии – Шпееровичу и Представителю с призывом сообща строить светлое демократическое общество, это уже был полный крах. Как только он закончил свое, если можно так сказать, выступление, тут же за него, и не без удовольствия, взялись Шпеерович и Представитель. И если бы не Эльвира, которая, как и раньше, левой рукой поправила волосы за правым ухом (это был ее знак – команда), то эти двое действительно бы урыли бы Алексея Ивановича, кстати, по его же собственному выражению.
Сразу же после ее знака в зал вошла Мария Терентьевна и стала вначале тихо, а потом громче, по рядам спрашивать:
– Не видел ли кто местного ветеринара?
– Да как же, его пьяным уже с утра сегодня видели, – ответил кто-то из рядов.
– Ну, это все, значит, на неделю запил. Что же делать, что же делать, – запричитала Мария Терентьевна.
В зале опять поднялся легкий шумок, депутаты притормозили избиение младенца Алеши, которое они осуществляли с особой садистской радостью, предвкушая его продолжение. Эльвира, как ведущая, конечно же, не могла просто так смотреть на это, и, естественно, тут же обратилась к залу. – Что случилось?
– Ой, батюшки, корову-то нашу, рекордистку, раздуло, а ветеринара нашего уже с утра видели пьяным: а это значит, он ушел в запой, как минимум, на неделю.
И опять запричитала, да так натурально, что у многих присутствующих женщин на глаза навернулись слезы.
– Так, спокойно, а где же наш руководитель хозяйства? – обратилась она к аудитории.
Руководитель, понятное дело, сразу же после открытия спарринг-встречи тут же исчез. Поэтому на вопрос Эльвиры селяне только махнули рукой.
– Так что же нам делать?
Boпpoc Эльвиры повис в зале. Мария Терентьевна еще жалостливее застонала, и уже даже у мужчин стали подкатывать к горлу горькие комья.
– Я думаю, – решительно заявила Эльвира, а это она всегда делала кстати и убедительно, – нам нужно прерваться и всем миром отправиться к месту беды. Может быть, кто-то и из депутатов что-нибудь предложит или, по крайней мере, посоветует, и это им зачтется в продолжение нашей встречи. Как, господа депутаты? Согласны?
Шпеерович широко заулыбался и, понятное дело, вобрал голову в плечи. Представитель что-то опять мило пошутил насчет отличия коровы от бычка и что из него ветеринар, как из пионера – ветеран. Казалось бы, шутка плоская, так больше, игра слов не лучшего качества. Но ему удалось и этим незамысловатым приемом вызвать расположение аудитории. Все умиленно заулыбались. Он и дальше продолжил в том же духе шутить при полном одобрении аудитории.
(Доброму вору – все впору)
Беседа с директором французского информационного центра состоялась на следующий день, по договоренности за час до спарринг-встречи депутатов. С Эльвирой они встретились, как старые и добрые друзья, в беседе с Алексеем Ивановичем он отметил деловые качества и инициативность его сотрудницы, то есть Эльвиры. Еще он добавил, что мечтает иметь такого же инициативного и делового помощника у себя на ТВ в Париже. На что Алексей Иванович отреагировал, как ни странно, маниакально болезненно:
– Только через мой труп.
Эльвира сидевшая здесь же, мило улыбнулась и внесла ясность в сказанное:
– Вовсе и не надо переступать через вас и тем более через ваш труп. Предложений по этому поводу вовсе никаких и не было, а была лишь только шутка, не так ли, господин Мерфо? – И не ожидая ответа, она добавила: – Мне не нравится, как мы начали нашу встречу.
И тут же рассказала милую историю, что-то вроде того, как меня без меня женили. Всем она понравилась, особенно директору и тем, кто снимал, поскольку она, кроме всего, была приправлена острым соусом, типа чилийского. Гости искренне смеялись, а вместе с ними и все остальные. Алексей Иванович вначале тушевался, но потихонечку осмелел и даже в конце встречи начал рассуждать о будущем России.
«Здесь-то не знаешь, что завтра будет, – подумал Марк Семенович, – а он уже дает прогнозы на десятилетия вперед».
Эльвира сидела между ними и направляла беседу в нужное русло, задавая вопросы, а иной раз и самостоятельно вступая в обсуждения.
Марк Семенович был на подхвате – организовал воду, печенье, кофе на столе, выполнял и другие мелкие поручения. Сейчас он сидел в углу, за камерой и напряженно думал:
«Зачем это все нужно Эльвире? Для того чтобы просто мелькнуть на французском телевидении? Вряд ли. Она совсем не такая, чтобы просто. Значит…»
Его природный ум, образование дипломата, в конце концов, вывели на единственно правильное понимание этой ситуации. Она хочет большего, чем может дать ей Алексей Иванович. Ей хочется показаться, обнародоваться, что ли, и она стремится это сделать не в лоб, а как бы случайно, не назойливо. Сейчас, делая вид, что он очень внимательно просматривает программу встречи, Марк Семенович пристально наблюдал за нею. Они как раз обсуждали вопросы внешней политики, и здесь Эльвира была на голову выше своего шефа. Француз в обсуждении не участвовал, он только задавал вопросы. В принципе, Эльвира не вдавалась в детали обсуждения серьезных и значимых моментов. Но ее замечания были искрометны и отражали самую суть вопроса. Алексей Иванович же говорил слишком много, много и путался, а периодически вообще терял нить разговора и тогда замолкал. Вот и сейчас он больше походил на рыбу, выброшенную прибоем на сушу, – открывал и закрывал рот и глупо смотрел в камеру, не произнося при этом ни единого слова. В таких случаях обычно на помощь к нему приходил его помощник. Но сейчас Марку Семеновичу особенно не хотелось делать этого.
Эльвира, в свою очередь, выдержала паузу. Создавалось впечатление, что она хотела зафиксировать это на пленке, а потом все объяснила по-своему, более понятно, да и к тому же с весомой долей здорового скептицизма. Алексей Иванович наконец-то перестал разевать впустую рот и что-то тоже сказал, но менее удачно и без какой-либо доли скептицизма, тем более здорового. И на это Эльвира ввернула опять свое, и опять удачно.
«Хороша, нечего сказать, – подумал Марк Семенович, наблюдая за Эльвирой, – как все четко разложила, да и главное – всех, вот тебе и деревня».
В конце встречи, когда уже были убраны софиты и камеры, и они в непринужденной обстановке пили кофе, обсуждая последние события из мира искусства и кинематографа, француз заявил, что теперь он будет на всех углах говорить, какая мудрая помощница у будущего президента. Алексей Иванович поначалу вздрогнул, а потом засмущался, услышав слова о президенте. Эльвира же неожиданно выступила против его предложения:
– У меня будет к вам просьба, как раз вот этого не делать, прошу вас. Я работаю с Алексеем Ивановичем, если можно так сказать, инкогнито.
– И почему инкогнито? – поинтересовался француз.
– Так задумано, – просто ответила Эльвира. – А здесь я нахожусь под видом работника радио и телевидения.
– Вот как, – оценивающе посмотрел на нее француз. И после небольшой паузы добавил: – Тогда и у меня к вам будет просьба.
– Говорите, я вся внимание, – с некоторой настороженностью произнесла она.
– Вы знаете, я здесь подумал, поскольку вы не представляете ничьих интересов, никаких партий, по крайней мере официально, – при этом он понимающе улыбнулся. – Так вот, я хочу просить вас быть ведущей на спарринг-встрече, уж больно мне не нравятся другие кандидатуры. Мне их сегодня показали. А я, в свою очередь, обещаю походатайствовать о вас перед другими депутатами и руководством совхоза. Думаю, что они меня поддержат. Если вы, конечно, – он широко улыбнулся, – не будете возражать. Во-первых, вы заработаете хорошие деньги. Французское телевидение будет самостоятельно снимать, как мы это с вами уже обсудили, а оно не скупится на такие проекты. А во-вторых, – он чуть помедлил и опять улыбнулся, – кому же, как не вам, вести эту встречу?
«И это входило в ее программу замыслов, – опять подумал Марк Семенович. – Ну, хитра наша прошмандовка. – Но, даже в мыслях произнеся это слово, с опаской посмотрел вокруг себя. – Быть ей возле президента, там ее место», – подвел он итог своим раздумьям.
Эльвира, выслушав предложение директора центра, слегка призадумалась и как бы нехотя ответила:
– Ну, вы походатайствуйте, а я подумаю.
Встреча закончилась к обоюдному удовольствию обеих сторон, с Алексеем Ивановичем – рукопожатием, а с Эльвирой – целованием ее руки.
Народу в доме культуры собралось видимо-невидимо. Казалось бы, какой интерес слушать людей, от которых ничего не зависит в этой жизни, их прогнозы выпадают как раз ровно 50 на 50. Так нет, местные жителей пришли посмотреть на своих избранников. Одеты все были по-праздничному. Остатки мужского племени (совхоз ведь племенной) присутствовали в костюмах, в белых рубашках, без галстуков. Женщины все в цветном, в ярких платках, накинутых на плечи. Приезжие мужчины были в галстуках, а немногочисленные женщины – в костюмах.
Среди последних выделялась Эльвира, прежде всего своей красотой и элегантностью. И если бы здесь проходил конкурс красоты, а не предвыборная борьба, то, несомненно, она бы завоевала первое место. Как и положено ведущей, которой, это теперь хорошо было видно, она хотела стать.
Эльвира необычайно активничала, подходила то к одной, то к другой группе людей, о чем-то говорила с ними, иногда громко завлекательно смеялась, и вообще, обращала на себя внимание. Оказывается, ее многие здесь уже хорошо знали. Она о чем-то постоянно переговаривалась с местными женщинами из доярок или колхозниц. А две из них, две Марии – Мария Терентьевна и Мария Ивановна – так были с ней просто неразлучны. Особенно тепло ее принимали журналисты и телевизионщики, среди них она считалась своей. Ну а в кругу французов она считалась своею уже давно. Ее незнание французского не мешало общению с ними, все они сносно говорили по-русски. Да и потом, согласитесь, какой настоящий мужчина не сможет договориться с красивой, элегантной женщиной? Только самые беспомощные представители сильного пола. Ну, сейчас разговор не о них.
По-разному были одеты и депутаты. Алексей Иванович красовался в ставшем здесь уже привычным строгом английском костюме, при галстуке и белом платочке в боковом кармашке пиджака. По всему было видно, что последняя деталь туалета ему была мало привычна, и вложить ее туда могла только женщина. Периодически он его вынимал и вытирал потную шею. В зале было душно.
Шпеерович косил под рабоче-крестьянского парня. Он был в хорошем костюме, но без галстука и без какого-либо намека на платочек, в общем, так же, как были одеты и остатки местного мужского населения. И, наконец, заместитель Худинского был одет в элегантный зарубежный костюм, похоже, что от Диора, с бабочкой и платочком в боковом кармашке под цвет рубашки.
Открыл встречу руководитель хозяйства, как всегда невесть откуда появившийся. Местные люди к этому давно уже привыкли и особо не роптали. Дело в том, что он уже год не платит работникам хозяйства зарплаты. И не потому, что не хочет, а потому, что у него просто нет денег. Поэтому он появляется и исчезает неожиданно. Понятно, что ему совсем не хотелось выслушивать просьбы и требования о выдаче денег. Одет он был, как и все местные мужики, но что особенно выгодно отличало от всех представителей сильного пола, в том числе и депутатов, – это присущая ему этакая удаль, простор широкой русской души. И еще: говорил он просто, но доходчиво. Может быть, поэтому местные жители, несмотря на то, что он и не платил им, все равно продолжали его любить и уважать.
Внешне – это был мужчина средних лет, с крепко сбитой фигурой, коренастый, этакий грибок-боровичок. Он явно симпатизировал Эльвире, да и она на него поглядывала не как на Алексея Ивановича, а много теплее. Это, конечно же, Марк Семенович заметил еще при первой встрече в гостинице.
Он подошел к микрофону, поздоровался и объявил:
– Для ведения спарринг-встречи нам необходимо выбрать ведущего. – Кстати говоря, на сцене, у кулис, с самого начала стоял субъект – худой, болезненного вида молодой человек, специально выписанный для этого дела из Москвы. Характерной его чертой было то, что он начинал сразу же улыбаться, когда кто-нибудь к нему обращался, а уж потом – говорить. Верный признак человека, постоянно крутящегося возле ТВ.
Кроме него, предложили кандидатуру Эльвиры. Когда было произнесено ее имя, в разных точках зала сразу же раздались бурные аплодисменты. А когда ведущий попросил ее встать, чтобы представиться, эти точки слились в единое целое – весь зал аплодировал, а французская делегация отличалась особым энтузиазмом.
Директор хозяйства широко улыбнулся и сказал:
– Думаю, голосовать здесь нет необходимости.
Что-то хотел сказать и Шпеерович, но на него зашикали, замахали руками, зал недовольно загудел. Дабы не вызывать отрицательной реакции у местных жителей, он сел и, как прежде, когда ему что-то не нравилось, широко заулыбался. А вот представитель Худинского аплодировал горячо за Эльвиру, наверное, был правильно проинформирован своим шефом. Алексей Иванович же сохранял полную индифферентность, по крайней мере на лице, делая вид, что ему абсолютно все равно, кто будет вести это мероприятие.
«Хитер и коварен», – как бы в отместку за все то плохое, что у него накопилось в отношении Алексея Ивановича за последнее время, саркастически улыбнулся Марк Семенович.
Худой, болезненный молодой человек продолжал стоять у кулисы и тихо улыбался, хотя уже никто к нему не обращался. А затем он незаметно ретировался за сцену и так же тихо, как и стоял, исчез.
Эльвира поднялась на сцену под гром аплодисментов и сразу же взяла все и всех в свои руки. А они у нее… впрочем, вы это уже хорошо знаете. Она, прежде всего, представила всех депутатов, награждая каждого наиболее примечательными чертами. Так, к примеру, Шпееровича она представила как скромного, застенчивого человека, глубоко преданного идеалам коммунизма. И еще добавила, что если бы он сейчас взялся за ваш совхоз, то обязательно бы «вывел» его. Правда, при этом она не сказала, куда вывел, а у них здесь уже пытались за последние десять лет многие вывести и выводили, а вернее сказать, уводили деньги из совхозной общины. Поэтому народ на заявление Эльвиры прореагировал без всякого энтузиазма. Да к тому же и внешний вид депутата – хилого интеллигента, какого-то задрипанного цыпленка, как про него заметила одна из Марий, тоже был не в его пользу. В животноводческих хозяйствах привыкли видеть руководителем крепких, похожих на бычков. Наверное, такая психология у людей, постоянно занимающихся крупным рогатым скотом. Они-то ведь видят, какую роль играет в стаде бык. А япошку-то в местное хозяйство взяли бы лишь только потому, что у него много денег, в силу которых они уже прочно поверили после неоднократного их «увода» из совхоза.
«Все четко продумала, прошмандовка», – опять подумал про себя Марк Семенович и тут же опасливо оглянулся.
Помощника Худинского она представила как мягкого интеллигентного человека, что после вчерашней катавасии, учиненной его шефом, звучало почти как надругательство над ними. Поэтому в зале сразу же раздались отдельные крики возмущения, свист. Эльвира сделала строгое выражение лица и нравоучительным тоном заметила:
– Сын за действия своего отца не несет ответственности.
«И опять это был ход, довольно хитрый ход, – подумал Марк Семенович. Его постоянно удивляло умение Эльвиры все увидеть и все предугадать. – Нет, она не прошмандовка», – заключил он про себя и опять настороженно осмотрелся.
Эльвира объявила программу встречи.
– Вначале депутатам будет дана возможность порассуждать на тему: каким они видят будущее России сквозь призму своей партийности. Быть ли ей великой, или она окончательно скатится до уровня какой-нибудь Шри-Ланки, – совсем некстати вспомнив объяснение Марка Семеновича, – или Буркина-Фасо, – не без форса добавила она. – А затем вы будете задавать вопросы из зала, и каждый из депутатов будет на них отвечать. Здесь и начнется выяснение отношений между ними, а вам остается только наблюдать и соответственно реагировать. Затем каждый из депутатов задаст вопросы своему коллеге и, надеюсь, получит удовлетворяющий ответ на него. Это и будет спарринг – соревнование между ними. А в заключение, учитывая животноводческую направленность вашего района, депутаты продемонстрируют свои навыки, – она сделала паузу, дабы усилить эффект сказанного, – в дойке коров. Это, кстати, развлечет и вас, и депутатов, а последним поможет еще и проявить деловитость и смекалку в вашем, так нужном всем деле.
Все заулыбались, стали аплодировать, депутаты же потупили свой взор, очевидно, усиленно вспоминая, за что и как надо будет дергать.
– А потом уже в холле, в неформальной обстановке, обсудим действия наших депутатов и выявим лидера. Как, не слабо вам? – обратилась она к Алексею Ивановичу.
– А что, можно и подоить, – невозмутимо ответил тот, – в чем проблема?
– А вам? – спросила она у Шпееровича.
– Я как все, – без энтузиазма ответил он.
– Ну, а как вы? – Это она уже представителю Худинского.
– Да и я туда же, – с некоторой долей игривости ответил представитель, – если, конечно, не перепутаю быка с буренкой.
Все громко засмеялись. А зря… Он почти предугадал ожидающую его ситуацию. Но об этом чуть позже.
– Ну, что ж, цели и задачи нами определены, – резюмировала Эльвира, – я сейчас должна отдать кое-какие распоряжения, и мы приступаем к реализации нашей программы.
К ней тут же подошли четыре женщины из местных, среди которых были наши старые знакомые – Мария Трифоновна и Мария Ивановна. О чем-то пошептавшись, они тут же спустились со сцены.
– Итак, начинаем, – с энтузиазмом сказала Эльвира, – так как же видят наши глубокоуважаемые депутаты свою Родину после очередных выборов, до которых осталось еще немного времени? – Причем слово «глубокоуважаемые» Эльвира произнесла с нажимом, со значением посмотрев на Алексея Ивановича.
То т слегка смутился, потупив взгляд.
Первым выступил Шпеерович. Он вполне убедительно говорил о том, что натворили горе-демократы, придя к власти, – везде, где только прикоснулась их рука, – разруха и хаос. За какое-то десятилетие они смогли разворовать все, что только можно было, да и не можно тоже. Здесь он привел пример их совхоза, когда бывший директор, когда распродавал хозяйство, даже продал одного из самых известных в стране быков-производителей. И куда… не поверите – на мясокомбинат. И чихать он хотел на то, что его только один миллилитр семени на международном аукционе стоил несколько тысяч долларов.
Он на секунду задумался, очевидно, пытаясь вспомнить, сколько миллилитров этого самого семени бык давал за один раз, но так, очевидно, и не вспомнив, ограничился простым заключением:
– Вот так вот.
Причины развала и разрухи по стране он аргументировал обоснованно, подтверждал их цифрами и фактами, которые пачками предварительно выложил перед собой на столе. Селяне дружно аплодировали, особенно по фактам развала их хозяйства. Привел он и другие примеры из их порушенной жизни.
«Молодец! Хорошо подготовился к встрече», – про себя подумала Эльвира.
В конце своего спича он потребовал национализации всех и всего. Выступление его было ярким и убедительным, со всем, о чем он говорил, было трудно не согласиться. Ему было задано много вопросов, со всеми он справился вполне разумно и достойно.
Следующим был представитель Худинского. В дальнейшем, с целью упрощения, мы его будем просто называть «Представитель». Этот депутат довольно умело развешивал словеса, много и остроумно шутил, особенно когда ему задавали вопросы, что называется, «в лоб». Для другого депутата это была бы волчья яма, а для него – ничего, он говорил легко и изящно. Он мастерски вел позиционную игру – где пошутит, где подмажет, а где и поприжмет аудиторию. В целом можно было сказать, что обложить его красными флажками не удалось, он всегда находил лазейку и ловко выпутывался из любой, самой сложной ситуации. В общем, по всему было видно, что это тертый парень.
«И куда до него Алексею Ивановичу, со своими междометиями и прибамбасами всенародного любимца. Ни в какие ворота это не лезет. Даже если они будут размером, как в игре регби», – подумала Эльвира и cлегкa загрустила.
И даже на такой прямой и тяжелый вопрос из зала, на который, кстати говоря, Эльвира делала ставку: «Был ли вчера Худинский пьян, или это его очередная выходка?» Представитель спокойно, без всякого ненужного напора, которым нередко пользуются другие в подобной нелегкой ситуации, ответил:
– Если бы вам угрожал наемный убийца, то неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации.
И тут же апеллировал к Эльвире:
– Вы ведь тоже его видели, не так ли?
Вопрос для Эльвиры настолько был неожиданный, что ей, как бы этого ни хотелось, пришлось согласиться:
– Да, я его видела… но… – пытаясь что-то сказать еще.
Но ее уже никто не слушал. Все хором ахнули. Представитель, поддержанный признанием Эльвиры, тут же повел наступление, даже не дав договорить ей. Эльвира пыталась еще как-то исправить положение, но Представитель тут же насел на аудиторию:
– Вы представляете, – патетически начал он, обращаясь к залу, – вчера могло произойти убийство. Как только наши службы выявили его, он тут же моментально исчез. А где здесь можно спрятаться? Ведь вы тут живете, хорошо знаете друг друга не один год. И несмотря на то, что мы вчера здесь все и всех обшарили, он все-таки исчез. А так делают только очень опытные, специально обученные люди, и имя им – наемные убийцы. Внезапно появиться и так же внезапно исчезнуть, а в результате человека нет.
Он сделал паузу, театрально потряс руками и печально произнес:
– Значит, здесь, у вас, среди порядочных людей, вчера орудовали бандиты. – Он опять потряс руками. – И никто, я повторяю, никто не обнаружил и не задержал бандита. Вот такие обстоятельства, скажу я вам, дорогие мои. В зале разразилась настоящая буря. Все стали вспоминать вчерашний вечер, и многие как будто бы даже вспомнили этого человека, который за несколько минут до выхода Худинского из номера быстро покинул холл, а потом его уже видели отъезжающим из гостиницы на «мерседесе». Впрочем, люди у нас любят быть участниками подобных событий и обязательно, чтобы на «мерседесе», хотя он и уехал на одном из «москвичей», выписанных Алексеем Ивановичем из гаража их партии.
– Mы сейчас как раз работаем над словесным портретом этого негодяя, – продолжал свои пояснения Представитель, – и думаю, в самое ближайшее время сможем сообщить вам о поимке этой мрази. Преступник должен сидеть в тюрьме. Пора заканчивать с наемными убийствами. Это все наши коммуняки наплодили гадов, а демократы пораспустили негодяев.
При этом он показал пальцем, хотя это считается и невежливо, вначале на Шпееровича, а потом на Алексея Ивановича.
Здесь нужно отметить, что он вполне профессионально сыграл, что называется, на чувстве простого человека, которому приходится постоянно видеть криминальные разборки и заказные убийства по телевизору. В целом он достойно вышел из затруднительного положения, созданного вчера его партайгеноссе. Ну, а когда он начал рассказывать, от кого и как они будут получать неимоверные суммы, то здесь он был понят народом с лихвой и более того. Ведь аудитория была совдеповская и всегда поддерживала любые формы экспроприации, хотя бы и чисто теоретические, как это было и в нашем случае.
Видя, как блистательно выступают конкуренты, Эльвира забеспокоилась, про себя подумала:
«Нe пора ли включать в дело план Барбаросса?»
Большой стратег наша Эльвира, ничего не окажешь! Но пока она только подумала, решив вначале все-таки послушать Алексея Ивановича.
Выступление нашего героя, если быть кратким, можно было оценить как заупокойное с умиротворительным компонентом. Сразу же попав под мощный пресс авторитета предыдущих ораторов, он напрочь забыл все наставления Эльвиры. Этого она больше всего и боялась, и в душе, пока выступали их противники, молила Бога, чтобы этого не произошло, но именно так и случилось.
«Наверное, я наказана за мои безнравственные поступки последних дней», – додумала она, имея в виду их сложные и запутанные взаимоотношения с Алексеем Ивановичем.
И сейчас, слушая своего шефа, кляла себя на чем свет стоит, обещая больше этого никогда не делать, даже в интересах самого серьезного дела.
Ну, a наш герой между тем продолжал часто путаться и сбиваться в своих объяснениях и умозаключениях, не всегда был точен в цифрах. А его, неизвестно откуда вновь вынырнувшее: «Я из народа и всю жизнь с народом», сейчас звучало абсолютно провинциально и неубедительно. Даже в такой провинциальной аудитории. Но это все были мелочи, что называется, цветочки полевые. А вот то, что в конце своего именно заупокойного выступления он обратился к заклятым врагам своей партии – Шпееровичу и Представителю с призывом сообща строить светлое демократическое общество, это уже был полный крах. Как только он закончил свое, если можно так сказать, выступление, тут же за него, и не без удовольствия, взялись Шпеерович и Представитель. И если бы не Эльвира, которая, как и раньше, левой рукой поправила волосы за правым ухом (это был ее знак – команда), то эти двое действительно бы урыли бы Алексея Ивановича, кстати, по его же собственному выражению.
Сразу же после ее знака в зал вошла Мария Терентьевна и стала вначале тихо, а потом громче, по рядам спрашивать:
– Не видел ли кто местного ветеринара?
– Да как же, его пьяным уже с утра сегодня видели, – ответил кто-то из рядов.
– Ну, это все, значит, на неделю запил. Что же делать, что же делать, – запричитала Мария Терентьевна.
В зале опять поднялся легкий шумок, депутаты притормозили избиение младенца Алеши, которое они осуществляли с особой садистской радостью, предвкушая его продолжение. Эльвира, как ведущая, конечно же, не могла просто так смотреть на это, и, естественно, тут же обратилась к залу. – Что случилось?
– Ой, батюшки, корову-то нашу, рекордистку, раздуло, а ветеринара нашего уже с утра видели пьяным: а это значит, он ушел в запой, как минимум, на неделю.
И опять запричитала, да так натурально, что у многих присутствующих женщин на глаза навернулись слезы.
– Так, спокойно, а где же наш руководитель хозяйства? – обратилась она к аудитории.
Руководитель, понятное дело, сразу же после открытия спарринг-встречи тут же исчез. Поэтому на вопрос Эльвиры селяне только махнули рукой.
– Так что же нам делать?
Boпpoc Эльвиры повис в зале. Мария Терентьевна еще жалостливее застонала, и уже даже у мужчин стали подкатывать к горлу горькие комья.
– Я думаю, – решительно заявила Эльвира, а это она всегда делала кстати и убедительно, – нам нужно прерваться и всем миром отправиться к месту беды. Может быть, кто-то и из депутатов что-нибудь предложит или, по крайней мере, посоветует, и это им зачтется в продолжение нашей встречи. Как, господа депутаты? Согласны?
Шпеерович широко заулыбался и, понятное дело, вобрал голову в плечи. Представитель что-то опять мило пошутил насчет отличия коровы от бычка и что из него ветеринар, как из пионера – ветеран. Казалось бы, шутка плоская, так больше, игра слов не лучшего качества. Но ему удалось и этим незамысловатым приемом вызвать расположение аудитории. Все умиленно заулыбались. Он и дальше продолжил в том же духе шутить при полном одобрении аудитории.