Коростелев Дмитрий. Право на жизнь

Глава 49.

   Очнулся он уже в большой ярко освещенной комнате. Повсюду громоздились разнообразные железяки, непонятного предназначения механизмы и еще куча всякой всячины. Рядом стоял Протокл, сияющий, как месяц в новолуние. Рядом стояли безразличные ко всему стражники, похожие на деревянных истуканов. Возле странной с большими колесами, кровати суетился пухленький лысый мужичок.
   — Ну, Петр, все готово? — Озабоченно спросил старик.
   — Да, можете укладывать вашего варвара. Дыба уже заждалась! — Радостно проговорил лысый.
   Данила чувствовал дурноту и слабость, но при слове “дыба” внутри похолодело. Он немного слышал о жутких пыточных камерах, в которых даже мертвеца можно заставить говорить. Но что говорить, если он ничего не знает!
   — Ну что, варвар, не хочешь пообщаться? — Злорадно усмехнулся Протокл. — Еще не поздно все рассказать!
   — Дык, я все рассказал, — пожал плечами Данила. — А куда это вы меня привязываете?
   — Сейчас все узнаешь! — Крикнул лысый.
   К запястьям привязали толстые плетеные веревки, то же самое проделали и с ногами. Данила почувствовал, как тело напряглось, натянулись мышцы и жилы. А злобный лысый человечек медленно неторопливо вращал колесо над головой. Веревки натягивались все сильнее и сильнее. Данила уже чувствовал, как вытягиваются мускулы, тело неестественно распрямляется. Это было даже приятно, похоже на массаж. Так надоело ходить согнутым, а тут распрямляют. Наверное перед пытками жертву сначала изнеживают, чтобы так сказать, в полной мере ощутить контраст. Данила блаженно улыбнулся, видя как подозрительно вытягиваются рожи у собравшихся.
   — Тяни сильнее! — Рявкнул Протокл.
   — Не могу, — признался лысый. — Дальше не тянется.
   Протокл зарычал от негодования.
   — Ну так помогите ему! — Крикнул он на невозмутимых стражников.
   Те принялись исполнять приказание. Теперь колесо уже принялись тянуть втроем. Веревки скрипели, стражи пыхтели от натуги, стирая рукавами выступивший пот, а варвару хоть бы хны, лежит себе, улыбается. На миг Протоклу показалось, что это он от боли так скалится. Подошел, спросил.
   — Ну, ничего сказать не хочешь?
   — Да нет, — признался Данила. — Но я благодарен тебе, Протокл. Хорошо здесь у вас, вон, ребята молодцы, все косточки мне поразмяли.
   В глазах старика читалось неразбавленное бешенство. Он еле сдерживался, чтобы не вцепиться Даниле в глотку.
   — Тяните сильнее! — Крикнул он, услышав звонкие хлопки.
   Толстые, в два пальца толщиной, веревки, лопнули, как гнилые лоскутки.
   — Хозяин, веревки лопнули, — виновато пробормотал лысый.
   — Так поставьте новые! — Вскричал маг.
   — Новых нет. Никто и не знал, что они могут понадобиться. Они же были крепкие, мечом не перерубишь. Да что там, мечом, топор их не брал!
   — Ну вот, а этот варвар взял, — прорычал Протокл.
 
   Данила в это время поднялся, стряхнул оборванные куски, обиженно покосился на мага.
   — Это все? Больше не будет? — Удивился он.
   — Будет! Теперь настоящая пытка будет! Тащите его сюда.
   Данилу притащили к странному деревянному стулу, усадили. Руки закрепили в жутких железных колодках. Протокл ходил рядом, довольно хмыкая. Встретив недоумевающий взгляд варвара, пояснил.
   — Это старая заморская пытка. Жертве медленно выдирают ноготь за ногтем, дабы он познал дикую ни с чем не сравнимую боль! После такого заговоришь, как миленький!
   Данила сглотнул слюну. Дикую, а уж тем более ни с чем не сравнимую боль он совершенно не хотел испытывать. А маленький лысый мужичок уже тащил огромные черные клещи. Данила почувствовал, как что-то холодное вцепилось в палец, дернулся от неожиданности. Протокл довольно улыбнулся, но улыбка сползла с его лица. Лысый вцепился в клещи, упирался ногами в стул и пыхтел.
   — Не выдирается! — Обиженно пробормотал он. — Ты уверен, хозяин, что этот варвар — человек?
   — А кто же еще! Просто дикий, необразованный. Варвар он и есть варвар!
   — Но ногти у него не выдираются.
   — Так попробуй сломать!
   Лысый потужился несколько минут, сдался, выронив клещи. А Данила как ни в чем не бывало сидел на стуле, сощурившись, ожидая, когда же начнется та самая, болезненная пытка.
   Протокл выругался. Бросил бешеный взгляд на Данилу, приказал.
   — Готовьте расплавленный свинец и воронку. Будем заливать ему глотку.
   — Но как тогда ты будешь его допрашивать, хозяин? — Осведомился лысый.
   Маг окончательно сошел с ума. С пальца его сорвалась молния, пролетев рядом с головой Петра. Не будь он лысым, точно бы подпалило волосы. А может потому и лысый, что однажды уже подпалило… Молния пшикнув, ушла в каменную стену. Та растрескалась, побелела. Стражники судорожно взглотнули, ощутив, что такая вот молния попадает в одного из них. Наверное, даже мокрого места не останется. Так, горстка пепла в лучшем случае.
   — Я не буду его допрашивать! Я просто волью ему в глотку свинец!
   Данила не слишком хорошо знал, что такое свинец, но то, что он должен быть горячим, не слишком его радовало. Горячим он предпочитал мясо, еще желательно с ароматной корочкой, но совсем не какой-то подозрительный свинец. А в котелке уже что-то кипело и бурлило. Вокруг него суетился лысый мужичонка, раздувая мехами огонь.
   Пытки уже начали забавлять Данилу. Неужели ромеи настолько тонкокожи и слабы, что на них действуют эти игрушки? Хотя не зря говорят, городские жители становятся разнеженными и слабыми. Удобная легкая жизнь расслабляет, превращает людей в студни, жирные куски мяса без желаний и стремлений. Вон, даже у стражей-ромеев ручки белые, как у младенца. Не чета Даниле, ладони которого в мозолях и шрамах, да и на теле нет живого места. То следы стрел, то шрамы оставленные клинками врагов. Шрамы украшают мужчину. А эти женоподобные атлеты ни на что не способны, кроме как вертеть подтянутым задом, дурам на загляденье.
   — Готово! Вскипел! — Закричал Лысый. — Сейчас, я иду!
   В горшочке плескалось что-то очень горячее, и пахло отнюдь не мясом. Данила уже зажмурился, приготовившись всеми силами отбиваться, но тут случилось совсем уж невероятное. Лысый поскользнулся на брошенном Данилой обрывке веревки и упал. Горшочек вылетел из рук и грохнулся в двух шагах от мага. Протокл взвыл, подскочил на месте. Волна жара прошлась по ногам, опалив волоски и поджарив кожу.
   — Довольно пыток! — Взревел он. — Нож, дайте мне нож, я перережу ему глотку!
   В дверь что-то стукнуло. Потом еще раз. На третьем ударе она слетела с петель и взору ошарашенных ромеев предстал Северьян во плоти. В руках он сжимал обоюдоострый одноручный меч, лезвие которого уже обагряла кровь. Северьян тяжело дышал, окидывая злобным взором присутствующих. Заметил Данилу, подмигнул.
   — Кажется, я пришел вовремя, — тяжело прохрипел он. — О, Протокл собственной персоной!
   Старик поднялся, выпрямился, крепко сжимая посох. По комнате пробежал холодок, перерастающий в леденящую бурю.
   — Здравствуй, Северьян, — тихо сказал старик.
   — Северьяном меня называют друзья, — ответил убийца. — Для тебя я Следящий.
   Протокл гаденько рассмеялся.
   — У тебя появились друзья? Не смеши! У наемника нет друзей. Есть лишь те, кто использует его, и те, кого использует он. А ты всегда пользовался людьми, меняя их как перчатки. Кого ты считаешь друзьями? Может быть этого безмозглого варвара? Или вообще славян? Так знай, у них нет друзей. Русы — нелюди, они ненавидят друг друга. Если плохо одному, то он постарается, чтобы стало плохо и остальным. Они же варвары! Ты хоть и сам русич, но не похож на них… не был похож на этих диких варваров.
   — Варвары? Ты, прожженный веками, прошедший через тьму времени старик называешь их варварами? Похоже ты забыл, что я один из них… А что же для тебя цивилизация? Светоч знаний? Сборище наглых зажравшихся ублюдков, которые погрязли во лжи и лицемерии, вот что она из себя представляет. Вы же утратили все человеческое! Жалкие, вцепившуюся в свою жизнь, как в единственную тростинку, путь к спасению. Гордыня — грех. Ты предлагаешь смириться, сломать гордость, стать подстилкой. Ударили по одной щеке, подставь другую! Но я никогда не подставлю щеку. Я даже ударю первым, чтобы потом не повадно было!
   Протокл поморщился, вздохнул.
   — Эх, что же сделала с тобой Русь, Северьян. Ты превратился в одного из них, ты стал варваром и даже мыслишь как они. Неужели взыграла росская кровь? Где холодный рассудок, где логика, четкость мыслей. Из тебя прут одни чувства, ты им потакаешь, как малый ребенок, который увидев сладость, кричит “хочу”. И ему плевать, что у матери быть может нет денег, что продавец сладостей заломил жуткую цену. Он просто вторит свое “хочу”, не пытаясь взглянуть вокруг трезвым взглядом. Взглядом взрослого человека. Так вот варвары, они как дети, которые следуя своему “хочу” рушат все, что попадается им на пути. Нет, делают они это не со зла, просто они варвары, дети во взрослых телах. Это как зараза, дурная болезнь. И ты заразился, Северьян. Я думал, тебя еще можно спасти, вернуть, но ошибся. Ты умрешь, как умрет и твой друг!
   — Не горячись Протокл, — усмехнулся Северьян. — Базилевс ведь хотел поймать меня живым. Не слишком ли ты самонадеян, так запросто нарушая волю Владыки?
   — Я думаю, он переживет такую невосполнимую утрату. Прощай, Северьян!
   Яркая желтая молния сорвалась с пальца мага. Данила зажмурился, представляя, как Северьян осыплется горсткой пепла. Но не дождался. Молния, вдруг вспыхнула, рассыпаясь на искры, будто ударилась о невидимый щит. Протокл не успокоился, запустил еще одну, но бесполезно. Участь ее была столь же незавидной. Северьян медленно, шаг за шагом приближался. На губах его играла улыбка абсолютного победителя.
   — Пользуешься запрещенной магией, Протокл, — усмехнулся убийца. — Я так и думал, что на большее тебя не хватит.
   — Почему? — В ужасе прошептал старик. — Как? Как ты ставишь щит? Против темной молнии нет заклятия!
   — Ты пошел не по тому пути, избрав черную магию. Потому ты и не можешь причинить мне вреда, нельзя убить злом хранителя абсолютного зла.
   Северьян демонстративно извлек из-за пазухи булыжник.
   — Амулет! — Простонал Протокл. — Чернокамень! Но откуда он у тебя?
   — Подарил один человек. Или не человек вовсе. Не друг и не враг, а это уже не мало.
   — Подарил? — Пролепетал маг. — Такие вещи не дарят. Это же ключ к покорению мира…
   — Зачем тебе этот мир, старый глупец? Неужели за столько лет ты так и не понял, что нельзя вмешиваться в мироздание, править его под себя. Что для одного — рай, для другого ад. Нельзя навешать на всех ярлыки, нельзя навязать единую веру. Даже боги не лезут в распри людей, потому что знают, абсолютного счастья нет. А чего же хочешь ты, человек со знаниями гения и с разумом ребенка?
   — Я хочу просто жить! — Взвизгнул Протокл. — Жить, разве ты не понимаешь?
   — Но ради чего тебе жить? — Удивился убийца. — Ты и так прожил немало, испытал все, что мог испытать простой смертный и даже больше. Зачем еще продолжать эту волокиту? Чтобы ты успел испортить жизнь другим, не искушенным, не испробовавшим ее на вкус?
   — Я должен жить! — Лепетал маг. — Я очень умный, я обладаю силой! Я даже ученика не оставил! Не хочу, чтобы мое знание умерло вместе со мной.
   Северьян усмехнулся. Одного ученика маг все-таки оставил. Вспомнился черный кот на дубе, который был сцеплен заклятьями Протокла. Теперь, пришла ему пора вернуть человеческий облик.
   — А как же Емеля? Того, который на дубе в личине кота? А, запамятовал уже. Но ничего. Я как-то пообещал ему, что если встречу заколдовавшего его мага, то попытаюсь помочь скинуть заклятие. Сожалею, но это ведь была твоя идея — сотворить колдовство, исчезающее лишь после твоей смерти. Так что расплачивайся…
   Старик медленно отступал к стене. Руки у него дрожали, посох выпал, громко брякнув.
   — Что же вы стоите, как истуканы, — прохрипел он, обращаясь к замершим в нерешительности стражам. — Убейте его!
   Ромеи подходили неохотно, побаиваясь странного чужеземца-руса, чей клинок уже обагрила кровь. Северьян лишь улыбнулся, взмахнув тяжелым мечом. Нападавший не успел выставить клинок, даже отбежать не смог. Убийца снес ему полчерепа. Стражник рухнул к ногам Северьяна, конвульсивно дернулся, разбрызгивая густую кровяную кашу. Сердце еще не знало, что мозг мертв, а потому в исступлении качало кровь по сосудам. Второй стражник побледнел, выронил меч. Северьян не стал его убивать, просто огрел рукоятью по голове. Хрустнуло, ромей упал. Ничего, — решил убийца. — Если сильный, то выкарабкается. На пути остался лишь маленький лысый уродец. Он выхватил острый короткий нож, приставил к горлу Данилы.
   — Еще один шаг, и я убью твоего друга! — Провизжал он.
   — Убей, — ответил Северьян. — А потом я убью тебя. Растяну вон на той штуковине, или запихну в игольчатый саркофаг.
   Лысый затрясся мелкой дрожью. Северьян не дал ему шанса вскрыть Даниле горло. Нож из голенища сапога перекочевал в руку. Мужичонка дернулся, хватаясь руками за горло. Рукоять кинжала торчала из шеи. Прямо в сонную артерию, — хмыкнул Северьян.
   Протокл остался совсем один. Он медленно отступал, суматошно подергиваясь.
   — Я не хочу, не должен умереть! Стой! Я дам тебе все, что пожелаешь!
   Северьян пожал плечами.
   — Разве можно верить Царьградцу? Нет, я не верю тебе, Протокл, уж извини! К тому же, у меня здесь остались незаконченные дела…
   Северьян говорил тихо, беззлобно. Для него убийство Протокла было столь же пустяковым, как и убийство таракана, суетливого, мелкого, вечно ненасытного.
   — Ты умрешь! — Истошно кричал Протокл. — Владыка не простит тебя!
   — Все умрем, — тихо молвил Северьян, занося меч.
   Маг все еще пытался защититься, взмахивал ссохшимися руками, шептал какие-то заклятия. Он был так уверен в своей неуязвимости, что теперь просто не верил в очевидное. Но так было всегда. Варвары приходили и уничтожали цивилизации, сметали все подчистую. Вот и Протокл, несший знания пал жертвой варвара. Варвара, который не ценил собственную жизнь, а потому и не оставлял шанса магу. Варвара, который все еще следовал понятиям чести, хотя и обагрил руки в крови. Варвара, который теперь принес Протоклу смерть.

Глава 50.

   Северьян брезгливо вытер клинок об полу балахона, повернулся к Даниле. Тот безуспешно пытался освободить руки. Но крепления сделали на совесть, своими силами не одолеть. Северьян отщелкнул замки, злобно пробормотал:
   — И зачем ты только приперся? Я бы и без тебя справился, а так пришлось устраивать лишнюю потасовку, напрягать местные власти. Вот скажи мне, как ты теперь выбираться собираешься?
   Данила обезоруживающе улыбнулся.
   — Также как и ты! Сколько раз выбирались и сейчас не выберемся.
   Северьян тяжело вздохнул, опираясь на клинок. Глупый древлянин еще не знал, что везение рано или поздно заканчивается. И тогда приходится надеяться лишь на свои силы, которых, как на зло, оказывается так мало. А удача давно исчерпала себя, насмехаясь, повернулась к Северьяну спиной. Он и не собирался выбираться. Он хотел лишь закончить начатое.
   — Не уверен, — молвил убийца. — Слишком уж все… предопределено. Против судьбы не попрешь, как бы не желал. То, что предсказывают звезды нельзя изменить.
   Теперь он понял, о чем говорил Опис, намекая на особую судьбу. Она просто обрывалась, обрывалась, как гнилая веревка, которую сколько не связывай, все равно порвется снова, потому что износилась, изжила себя. Северьян сам не осознавая очевидного, тоже изжил себя. Кто бы там ни был, на небе, но он дал шанс искупить свои грехи. И время подошло к концу. Северьян уже чувствовал топот подкованных копыт и звон волочащейся косы о дорожные булыжники. Смерть брела неторопливо, конь ее, не в меру ретивый нонче плелся, как распоследний осел. Но рано или поздно он придет, ибо он уже в пути.
   — Не узнаю тебя, — удивился Данила. — Разве не ты говорил, что безвыходных положений нет?.. Нет, ну пусть не говорил, но доказывал поступками, делами, а это куда больше слов.
   — Да что ты бормочешь, как зажравшийся мудрец. — Бросил сварливо Северьян. — Хватай ноги в руки и беги за мной, если хочешь выжить, дубина стоеросовая!
   Данила весело улыбнулся, подхватил меч одного из ромеев и выбежал вслед за Северьяном в темный, освещаемый лишь масляными светильниками коридор. Пахло прелыми травами и свежей землей. Почти как в погребе, не считая сладковатого аромата чадящих светильников. Стены здесь были выложены не белыми плитами, а ярко красными, с кровяным отливом. Данила прикоснулся рукой, ощутив легкую вибрацию.
   — Это яшма, — объяснил Северьян. — Особый, кровяной камень. Он покровительствует магии и позволяет вершить самое диковинное волховство.
   — Откуда ты знаешь? — Удивился Данила.
   — Хорошие были учителя. Знаешь, где мы находимся? В подвале центральной башни Императора.
   — А я думал, Император живет во дворце, — удивился Данила.
   — Во дворце он принимает послов. А живет он здесь, правда гораздо выше. Я узнал это не из третьих рук. Некогда Протокл хвастался, что может управлять волей Императора, находясь в подземелье. Именно здесь, в одной из комнат он притащил меня через портал. И обещал вернуть.
   — Так почему же ты не послушал его? Он же обещал?
   — Если бы его обещания чего-то стоили… Протокл был слишком жаден и злобен… он бы обязательно попытался устроить подвох. К тому же, мне некуда больше возвращаться. Я русич, лишенный племени. Во мне славянская кровь, но я обречен на скитания… К тому же лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.
   — Плохая тебе попалась синица, — сочувственно вздохнул Данила. — Драная, облезлая, полумертвая.
   — Какая есть, — вычурно улыбнулся Северьян. — Побежали лучше отсюда, а то наверху уже, наверное, бьют тревогу…
   — Но куда бежать? — Удивился Данила. — Где мы?
   — В подземелье башни Императора. Здесь нередко собираются сильнейшие мира сего, маги всеземелья и далеких царств, включая незабвенного архимандрита, будь он неладен.
   — Так нам наверх? — Спросил Данила.
   — Нет, наверху нас уже ждут. Надо уходить вглубь.
   — Вглубь? Под землю? Эй, постой, друг калика. Эдак мы до Ящера доберемся, а он никого из своего царства не отпускает.
   — Нет, до Ящера нам еще далеко. Здесь есть подземный ход. Причем не один. Кто бы ни был строителем этого загадочного здания, но настроил здесь подложных комнат и тайных ходов, как нор в муравейнике. Если знаешь все, ничего тебе не страшно, ни бунт, ни война. Укрылся себе в подземелье и ждешь, выжидаешь.
   — А откуда ты про тайный ход знаешь?
   — У меня есть уши чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть. А эти самоуверенные верховные маги бывают порой так рассеяны и излишне разговорчивы… в общем понимаешь.
   — Но он точно есть?
   Северьян хмыкнул.
   — Хороший вопрос. Если говорить о точности, то я не знаю. Может это был не более чем ловкий ход и мне специально подкинули эту приманку. Но шанс все-таки есть.
   Данила вяло улыбнулся, махнул рукой.
   — Авось прорвемся!
   — Авось, — согласился Северьян.
   Коридор казался бесконечным. Кроваво красные стены мелькали перед глазами, время от времени сменяясь редкими дверями. Данила бежал вслед за Северьяном, еле успевая. Предложил было остановиться, посмотреть, что там, за тяжелыми железными засовами, но убийца одернул его. Не время сейчас удовлетворять собственное любопытство, когда есть шанс выбраться. Вот когда уж точно не будет выбора…
   У высокой железной двери они остановились. Северьян дышал ровно, будто и не бегал вовсе. Зато Данила обливался потом, и дышал, как загнанная лошадь.
   — И куда дальше? — Спросил он хрипло.
   — Вперед.
   — Так чего мы стоим? — Удивился Данила, протягивая пальцы к ручке двери. Сильная оплеуха отбросила его к стене.
   — Сдурел? — Вскочил Данила, сотрясая кулаками. — Моча в голову ударила?
   — Дурак. — Северьян мигом остудил его пыл. — Здесь на каждой двери лежат такие заклятия… ты бы даже вскрикнуть не успел, как осыпался горсткой свежезаваренного пепла.
   — Прости, — стушевался Данила. — Я действительно дурак, и совершенно не понимаю, как мы ее откроем?
   — Молча.
   Северьян спокойно дернул за ручку двери, потянул. Та нехотя скрипнула, с визгом отворилась. Данила ошарашенно смотрел на друга.
   — Это что, шутка? Я, значит, не могу хвататься за ручки, а ты можешь?
   — Могу, — согласился Северьян. — И еще, мне не причиняет ни какого вреда темные стрелы, коими потчевал меня Протокл, не забыл? Пока у меня Чернокамень, я под его защитой, как ты не понимаешь. Зло не может причинить вред носителю зла.
   — Значит ты — носитель зла?
   — В какой-то мере да. Я ведь таскаю при себе Чернокамень.
   — Тогда чего ты боишься. Тебе ведь даже верховный маг не причинит ни какого вреда.
   — Все не так просто, Данила, — вздохнул Северьян. — Во-первых, кроме магии существуют еще луки и мечи. Когда их много, они тоже становятся опасны. К тому же, верховный маг — двуликий. Если он поймет, что черная магия на меня не действует, то использует белую. Против нее я бессилен.
   — Беда, — согласился Данила. — Так мы идем?
   — Идем, — бросил Северьян, первым протискиваясь в дверной проем.
   Перед пленниками открылся огромный зал, в двести шагов окрест. Пол был уложен разноцветными узорными орнаментами, с потолка свисал огромный черный крест. Стены, насколько хватало взгляда, были утыканы маленькими светящимися шариками. Данила подошел, с интересом потрогал один. Шар подался человеческому теплу и засиял ярче.
   — Осторожнее, — предупредил Северьян, — это магические светильники. Питаются за счет жизненной энергии.
   — Можно я возьму один? — Спросил Данила. — Очень уж красивый.
   — Да бери хоть два, — отмахнулся Северьян. — Они не опасны, а у тебя жизненной силы и так в избытке. Будет свет на крайний случай.
   — Случаи, они разные бывают, — согласился Данила.
   Каждый шаг отдавался громким раскатистым эхом. Они пробежали от одного конца зала в другой, подняв шум, достойный стада волов. А сзади уже нарастал топот ног. Чужих ног. Даже шум голосов стал различим. Северьян поморщился, измученно оглянулся.
   — Быстро работают.
   Данила фыркнул.
   — Если бы ты меньше с Протоклом говорил, а сразу мечом по горлу, то быть может давно бы ушли…
   Замолчал, встретив бешеный взгляд Северьяна. Этот и пришибить может по дурости. Потом конечно извинится… над трупом. Данила не горел желанием становиться трупом.
   Впереди высветилась скособоченная темная дверь. Северьян толкнул. Раз, другой.
   — Заперта? — Вымученно простонал Данила.
   — Ага!
   Северьян ударил ногой. Старая гнилая дверь не выдержав, рухнула вовнутрь. Данила восхищенно вздохнул.
   — Как здорово ты двери открываешь!
   — Выберемся — научу, — молвил Северьян.
   Убийца вовремя отпрянул, отскочив назад. В разбитую дверь хлынули воины, все с мечами наголо. Убийца не мешкал. Сразу выбил двоих, снес голову третьему. Данила брал напором, снес одного, другому врезал кулаком по башке. Зарычав, выхватил меч, сшиб троих, и дал рукоятью в лоб четвертому. Гулко отдавались удары, в разные стороны летели брызги крови, что-то хрустело и чавкало. Несколько отступили, в руках появились метательные ножи.
   Северьян ринулся вперед, принимая удар на себя. Двоих сшиб напором, но третий успел кинуть нож. Убийца поморщился — лезвие по рукоять вошло в плечо. Воин попятился, нелепо взмахнул руками. Через мгновение упал, разрубленный до пупа. Северьян не прощал обидчиков.
   — Ты ранен? — Воскликнул Данила.
   — Ерунда.
   Сжал покрепче зубы, рывком выдернул клинок. Сразу хлынула кровь. Северьян надавил что было силы, захрипел от боли. Оторвал рукав рубахи, перемотал руку. Толку мало, но лучше, чем ничего.
   Больше никого не было. Северьян смело сунулся в дверной проем, рванул вперед по темному коридору. Он шел по откос, уводя путников все ниже и ниже, под землю.
   Ходов и подземелий действительно было слишком много. Данила содрогнулся от мысли, вспомнив дворец Императора. Видел его краем глаза, огромный, как целый Искоростень, наверное. А уж сколько там ходов, лазеек да обходных путей… больше чем в муравейнике, это точно. Позади шумело, улюлюкало. Слышен слаженный топот и злые голоса. Данила сглотнул слюну и прибавил ходу. Лучше не попадаться преследователям. Растопчут, разрубят, в землю вроют. А потом уж разбираться будут.
   Стены мелькали, у Данилы уже начало рябить в глазах от постоянной смены пейзажей. Разнообразие было еще то. Направо — стены, налево — стены, да и позади лишь стены. Похоже, они пробегали через тюремные подвалы. По обеим сторонам расположились толстые двери с решетками, отовсюду слышались стоны и крики. Данила передернулся, ощутив себя одним из этих несчастных, стиснул зубы, побежал быстрее. Удача, где же ты! — Кричал он мысленно. Но бесстыжая отвернулась и молчала.
 
   Базилевс готовился ко сну, когда к нему без предупреждения ворвался начальник стражи. Владыка дернулся, лицо его перекосила жуткая гримаса.
   — Владыка! — Пролепетал тот. — В башне чужеземцы! Уважаемый Протокл лично пошел допрашивать одного… Теперь Протокл мертв, а пленник сбежал.
   — Как я понимаю, ему помогли сбежать, — сквозь зубы прохрипел Базилевс.
   — Да. Пришел второй, положил половину дворцовой стражи перед башней, ворвался в подвалы, перерезав два малых отряда. Убил Протокла…