Страница:
Открыть глаза под водой было тяжело, немного непривычно. Но он видел почти все, хотя и искаженно. Вода светилась нежной зеленоватой лазурью, и, казалось, была живой. Перед носом проплыло несколько маленьких ярко раскрашенных рыб. Они с удивлением вылупили круглые, как тарелки глаза, косясь на загадочное существо, посмевшее вторгнуться в их владения, обитель мира и спокойствия.
Воздуха в легких уже не хватало. Северьян все еще терпел, чувствуя, как в ушах отстукивает барабанная дробь, голова начинает раскалываться от непереносимой боли. Да еще сводит раненую ногу, она почти не работает. Плыть становилось все тяжелее. Перед глазами колыхалась сиреневая муть, а свод над головой все не исчезал. Северьян время от времени проверял его наличие рукой, уже не в силах сдерживаться, он выдохнул. Пузырьки устремились вверх. Вверх, туда, где подводная пещера обрывалась, и солнце, яркое и беспечное, прорывалось сквозь глубокие водные пласты. Северьян рванулся вверх, в диком едином порыве, даже онемевшая нога казалось обрела силы. Вода расступалась перед ним, не в силах удержать. Он выскочил из воды, как деревяшка брошенная со скалы, вылетел, вздохнул полной грудью и снова упал, уже обессиленный, еле держащийся на плаву. Помогала лишь вода. Соленая, она легко держала утомленное тело, не давала уйти на дно. Она тоже, как и любая стихия, уважала упорство.
Глава 59.
Глава 60.
Воздуха в легких уже не хватало. Северьян все еще терпел, чувствуя, как в ушах отстукивает барабанная дробь, голова начинает раскалываться от непереносимой боли. Да еще сводит раненую ногу, она почти не работает. Плыть становилось все тяжелее. Перед глазами колыхалась сиреневая муть, а свод над головой все не исчезал. Северьян время от времени проверял его наличие рукой, уже не в силах сдерживаться, он выдохнул. Пузырьки устремились вверх. Вверх, туда, где подводная пещера обрывалась, и солнце, яркое и беспечное, прорывалось сквозь глубокие водные пласты. Северьян рванулся вверх, в диком едином порыве, даже онемевшая нога казалось обрела силы. Вода расступалась перед ним, не в силах удержать. Он выскочил из воды, как деревяшка брошенная со скалы, вылетел, вздохнул полной грудью и снова упал, уже обессиленный, еле держащийся на плаву. Помогала лишь вода. Соленая, она легко держала утомленное тело, не давала уйти на дно. Она тоже, как и любая стихия, уважала упорство.
Глава 59.
Северьян долго лежал на воде, не в силах поднять голову. А когда поднял, поспешил нырнуть. Потом, всплыл осторожно, повернул голову в сторону берега. А он был совсем рядом. Высоко вздымались шпили башен, в одной из них Северьян без труда узнал башню архимандрита, самую высокую из всех. Прямо перед носом громоздились сотни кораблей. Высоченные мачты упирались в небо, паруса трещали под напором ветра. Северьян подплыл поближе, проскользнул мимо тесно стоящих кораблей, спрятался под деревянный настил пристани. Все еще не верилось, что сбежать удалось. Но очевидное было перед глазами, вымокший настил досок, каменные, будто великаном вколоченные сваи и сотни кораблей, трущихся бортами. Людской гомон перекрывал плеск волн, стук тысяч ног долбил, как молот по голове, Северьян уже с трудом держался на воде. Надо было что-то думать, оставаться здесь попросту нельзя. Близился прилив, вода все прибывала, плотно прижимая Северьяна к доскам. Чуть попозже волна накроет его с головой. Тогда все равно придется искать новое прибежище, или подставляться под зоркие взгляды портовых стражников.
Северьян неспешно перебрался с безопасной стороны, прокрался к берегу, выбрался. Прямо перед ним оказался корабельный мостик. Работяги, взмыленные от пота, перетаскивали бочки с корабля на пристань, а толстый кряжистый мужик громко недовольно орал, требуя таскать аккуратнее. Северьян зацепился посохом за мостик, сдерживая крик рванул вверх. Запрыгнул, побежал на корабль и чуть не столкнулся лицом к лицу очередным рабочим. Но тот, усталый, потный, смотрел вниз, опасаясь оступиться. Ему не было дела до вторженца. Северьян, прикрываясь, проскользнул на палубу, спрятался в укромном месте, между сваленными в кучу канатами и горой всевозможного тряпья. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там можно попробовать вернуться в город. Хотя, конечно, стражники ночью будут особенно напряжены, небось уже рыскают, ищут. Но в Славянский квартал все равно надо вернуться. Данила небось уже похоронил его заживо, и наверняка собрался уезжать отсюда. К тому же не один, еще ведь была девушка… А может это и к лучшему? Считает, что Северьян умер, ну и пусть считает. Проживет как-нибудь. Не загнется от горя. Тогда даже к Владимиру идти не надо. Данила явится, скажет, мол, погиб Северьян и велел откланяться. Эх, как бы не пришиб его Владимир сгоряча. Наверняка узнает, кто такой… Да и Данила не лыком шит, сам в штыки попрет… Нет придется идти, предупреждать паренька…
Посох больно упирался в лодыжку. Но теперь Северьян уже не желал его выкидывать. Если бы не этот кусок деревяшки, век бы сидеть в воде, ожидая прилива.
Ногу жутко саднило, высохшая вода превратилась в соляные катушки. Северьян держался, но боль была непереносимая, саднящая. Нога, похоже распухла еще сильнее. Северьян передернулся. Если попала грязь, тогда все. Легче сразу удавиться, чем мучиться, медленно умирая, чувствуя, как заживо гниет твое тело.
Казалось, ночь никогда не наступит. Слишком уж мучительным было ожидание, слишком долго приходилось терпеть саднящую не перестающую боль. Но сумерки быстро сгущались. Вскоре, на небе осталась лишь луна, да звезды, разбросанные беспорядочно, будто женские жемчужные бусы у которых порвалась ниточка, соединяющая шарики воедино. И как только мудрецы умудряются извлечь какую-то пользу из этих на первый взгляд бесполезный точек в небе. Мало того, ведь предсказывают будущее, шельмы. Врут, наверное.
Северьян выбрался из укрытия, осторожно подошел к борту. У мостика сочно посапывал корабельщик. Прихрамывая, убийца скользнул мимо. Корабельщик даже не шелохнулся, повезло. На причале царила тишина. Лишь кое-где на кораблях шумели рабочие, слышались пьяные крики и ругань. Что ж, каждый отдыхает как умеет.
Тишина казалась наигранной. Стражники неохотно сновали вдоль причала, но Северьян без труда проскочил мимо. Опять вкралось сомнение. Что-то уж больно легко. Ворота были открыты, впрочем эти створки никогда не закрывались. Городская стена возвышалась чудовищной громадой, в ночи она казалась еще внушительнее и неприступнее. Северьян пробежал, прихрамывая, остановился, тяжело дыша, опираясь на посох. Главное, добраться до Славянского квартала, а там уж Збыслав укроет, правда придется все ему рассказать. Но это не проблема. Дело, как бы то ни было, завершено. Вообще-то можно и не возвращаться к Владимиру. Белоян же сказал, что эта миссия — последняя… Вот только князь Северьяну еще ничего не сказал… От злости заскрипели зубы. Надо было сразу выбить себе вольную, еще там, в Киеве. Но теперь, ничего не попишешь. Слово, есть слово. Пока жив, надо постараться вернуться.
Базилевс сидел у себя в башне. Отсюда весь Царьград был виден как на ладони. Даже его замок маячил где-то внизу, куда ему до невероятных высот башни магов. И как только ее не разрушили приверженцы новой веры, отрицающие всякое колдовство.
Владыка с удовольствием пригубил терпкое, чужеземное вино, знак признательности какого-то правителя. Этих королевств нынче развелось, как грязи. И все молодые, наглые, норовят урвать свой кусок. Но они глупы, потому что еще не научились увиливать и хитрить. Прут на рожон, и бьют в лоб. Нет бы исподтишка, сзади. Так ведь рвут на груди рубахи, лезут в равный бой… Они не выживут, вымрут, потому что будущее за Царьградом. Базилевс уже понял, что главный противник империи — молодое Росское княжество. Раньше ведь он и внимания не обратил небось на разговоры о каком-то Владимире, гладиаторе, сбежавшем из Царьграда. Человеке, который вместе с русским упорством освоил и многие способы ведения скрытой войны. Только все равно его можно сломать. Все еще верит в глупые идеи о чести, совести… Варварские понятия, не достойные цивилизации. Ничего, не все еще потеряно. Вернее, все только начинается.
Владыка все еще выглядел бледно, и передвигался при помощи посоха, но жизненная сила возвращалась, возвращалась очень быстро. Он даже был благодарен Северьяну за уничтожение амулета. Слишком уж многого требовал этот чертов камень, хотел забрать все а взамен давал лишь часть. Но поймать убийцу все равно необходимо. Владыка и подумать не мог, что один человек может быть так опасен. Всего лишь чужеземец, а вреда от него больше, чем от целого легиона наемников.
Как бы то ни было, но Базилевс не сидел без дела. Рано утром он послал вести сразу десяти сильнейшим магам. Предстояло встретиться со всеми… Он не сомневался, что сумеет договориться. Все они желают стереть Росское княжество с лица земли. И присоединятся к Царьграду, обязательно присоединятся. Не удалось с Белокамнем, удастся по-иному. Важен не процесс, а результат. Победителей все равно не судят. К их ногам кидают цветы, им поют гимны…
Базилевс сладко зажмурился. Ему вдруг показалось, что мечты уже осуществились и он, во главе великой империи, империи, которой нет начала и конца. Видение было настолько реальным, что Владыка не выдержал, перед глазами помутнело. С трудом добрался до кровати, лег, тяжело вздохнул. Нет, это все потом, сначала надо просто прийти в себя, собраться с силами. Негоже представать перед сильными мира сего в таком виде.
Сторожевые башни возвышались кошмарными исполинами-драконами. И факелы в руках недремлющих стражей были похожи на жуткие, яростные зрачки. Северьян проскочил под стеной, замер в ожидании. Из отрытых ворот вышла шумная, галдящая ватага стражников. Ромеи двинулись к причалу, не переставая смеяться и шуметь. Северьян воспользовался этим, быстро шмыгнул в центральные ворота. Сразу узнал знакомые дома Жидовского квартала. Славянский совсем рядом надо лишь проскользнуть мимо тех заграждений, пересечь площадь, и…
— Стой на месте, убийца!
Со всех сторон вспыхнули факелы, из укрытий сыпали стражники, все в тяжелой броне, латы блестят при свете яростных огней. В руках ромеев арбалеты и метательные дротики. К мечам даже не прикоснулись, надеясь пригвоздить чужеземца, превратить в дурного ежа. Северьян затравленно оглянулся. Взяли кольцом, не вырваться. Так вот почему на причале было так тихо! Его заманивали. Выследили и приглашали добровольно зайти в приготовленную ловушку. И он пришел, глупец, во второй раз клюнул на ту же наживку.
Круг медленно сжимали. Северьян напрягся, внутренне слыша, как натягиваются и скрипят арбалеты, и болты, злобные, уже норовят сорваться, впиться в человеческую плоть. Северьян отчаянно зажмурился. И почему он не маг? Сейчас бы прочитал заклятие да и унесся прочь отсюда, подальше. Как можно дальше…
Он не успел додумать. Хлесткая волна воздуха ударила по лицу, закружило, завертело. Показалось, что руки выворачивает из суставов, жилы действительно напряглись. Рана отозвалась новой волной боли. Северьян закричал, и это был вопль обреченного, смерть была такой явственной и реальной, что он уже и не сомневался. Слишком много было шансов. Слишком долго ходила костлявая вокруг да около. Перед глазами все закружилось, вспыхнуло мириадами цветов. Затем наступила бесконечная, первозданная мгла, такая мягкая и зовущая, что Северьян поспешил в нее окунуться.
Данила проснулся от жуткого холода. Еще не зарделось на небе солнце, все, кроме нескольких сторожей из числа наемников спали. Храпел и Сереборг, сладко, положив под голову локоть. Довольный, аж слюни пускает. Ну еще бы, шкура-то теплая, не чета холщовой рубахе. Данила фыркнул, поднялся, размял кости. Ночные сторожа недоброжелательно покосились на него, недовольно поморщились, отвернулись. Видимо, считают одним из нанимателей. Эх, зря Сереборг с ними связался. Такие не привыкли зарабатывать на жизнь честным трудом. Вот устраивать засады на дороге да грабить, это по их части.
Хвороста еще осталось достаточно. Данила долго возился, но все же развел костер и сидел, нежился, подставляя замерзшие кисти веселому задорному пламени. Достал из сумки баклажку с водой, сделал несколько глотков, зажмурился. Вода была холодная, будто ключевая. И не чувствовалась прелость и затхлость. Хоть какая-то от холода польза, — решил он, пряча баклажку обратно.
Вскоре проснулся Сереборг. Сладко зевнул, потянулся.
— Если ты так же дерешься, как спишь, не хотел бы сойтись с тобой в бою, — усмехнулся Данила, подбрасывая ветки в огонь.
— Это что! Дерусь я еще лучше чем сплю! — Весело ответил Сереборг. В их сторону устремились сразу десять пар глаз. У каждого читалась откровенная ненависть.
— Назревает, — в полголоса сказал Данила. — Сегодня жди сюрпризов.
Таковые произошли уже к полудню. Повозки неспешно ползли по степи, выползшее в небо солнце согрело землю и Данила ехал расслабленный, наслаждаясь последним теплом уходящего лета. Услышав шум у повозки дернулся. Один из наемников спорил с Сереборгом. Данила еле успел уследить, как наемник выхватил из-за пояса нож, намереваясь самым подлым образом воткнуть его Сереборгу в незащищенный бок. Русич оказался рядом в последний момент. Выхватил меч, упер его наемнику в спину.
— Дернешься, и я проткну тебя, как кусок мяса, боров, — тихо сказал Данила.
— Ты чего, сдурел? — Удивленно воскликнул Сереборг.
Данила кивнул на кинжал в руке наемника.
— Он метил тебе в правый бок. Хотел ударить исподтишка, тварь…
Стоявшие поодаль остальные охранники недовольно зашумели. Кто-то обнажил меч, кто-то достал метательные ножи.
— Спокойно! — Крикнул Данила. — Эти двое сами решат свои проблемы. Пусть их рассудит поединок.
Сереборг кивнул. Наемник ругнулся, сплюнул.
— Хорошо, я убью этого зажравшегося гада в поединке. Ты понял меня? — Гневно уставился он на Сереборга. Тот кивнул, в уголках губ промелькнула еле заметная улыбка.
— Не подкачай, — бросил Данила. — Не хочу в одиночку тащить на себе такую обузу.
— Не подкачаю, — кивнул Сереборг.
Повозки пришлось остановить. Выскочил недовольный купец, но Данила усмирил его, списав все на обычаи. Купец поворчал, но вернулся к себе в повозку. Как бы то ни было, одной проблемой стало меньше.
Наемники стали широким кругом, весело подбадривая соратника. Тот вышел гордый, морда тяпкой, как петух на насесте. Одним махом выхватил чудовищную деревянную палицу, взмахнул ей легко, играючи. Сереборг подошел медленно, взгляд немного отрешенный проскользнул по собравшимся. Встретился глазами с Данилой, кивнул.
— Как будете вести бой? — Спросил Данила.
— До крови, — предложил Сереборг.
— До смерти! — Возопил наемник. Его крик подхватили остальные.
— Я согласен. — Сереборг медленно сделал шаг назад, приготавливаясь.
Противник бросился на него, беспощадный, ревущий, как зверь. Палица в руке его мелькала, вращалась, невозможно было уследить за ее движением. Сереборг стоял не шелохнувшись, будто не видел перед собой бушующего от ярости противника. Когда наемник был в двух шагах, и палица почти коснулась незадачливого вояки, Сереборг выхватил из-за спины меч. По толпе прокатился изумленный вздох. Меч был жуткий, весь в кошмарных зазубринах, на острие волнисто изогнутый, будто хазарский нож. Данила поморщился, представив, как такой вот меч впивается в тело. Зазубрины специально, чтобы оставлять незаживающие рваные раны. А волнистые изгибы на острие, для прямых колющих ударов, напрочь разрывает все внутренности, захватывая кишки закрученным лезвием.
Булава взлетела вверх, чудовищная, неугомонная. В воздухе ее движение остановил меч, не менее жуткий. Противники отлетели друг от друга, но снова бросились, сильные, обезумевшие от ярости. Что и говорить, воины друг друга стоили. Удар приходился за ударом, но еще никто не получил ни одной серьезной травмы. Лишь наплечник Сереборга вмялся от скользящего удара палицы, а на бедре наемника расплывалось красное пятно. Кровь уже насквозь пропитала штанину, но воин держался будто и не было этой раны.
Все решилось в один миг. Наемник сделал коварный выпад и въехал Сереборгу тяжелым ударом в грудь. Начальник охраны упал, глаза на миг стали пустыми и бессмысленными.
— Я убью тебя! — Зарычал наемник. — Ты жалок, ты умрешь!
— Меньше слов, — Сереборг тяжело поднялся, вздохнул. — Больше дела.
Наемник яростно крикнул, палица взметнулась вверх, чудовищная смертоносная. Сереборг стоял пошатываясь, меч безвольно висит в опущенной руке. Вдруг взмах, молниеносный, никто даже не успел уследить. Наемник тупо, бессмысленным взором уставился на Сереборга, который развернулся и зашагал прочь.
— Мы еще не закончили… — прохрипел наемник и повалился навзничь, разрубленный до пояса. Хлынула кровь, густая, черная. Данила шагнул поближе, глянул и отшатнулся. Чудовищная палица оказалась рассечена ровно по середине. Ну и силища у Сереборга.
— Все, бой закончен! — Крикнул Данила. — Победителя вы зрите сами… Проигравший уже не поднимется. Если желаете, можете закопать своего друга.
— Он слабак, — крикнул высокий, похожий на медведя бородач. Тоже один из нанятых стражей. — Слабаки нам не друзья.
Данила молча кивнул, отошел в сторону. С такими охранниками хуже, чем вообще без них. Неприятностей приходилось ждать в самом ближайшем будущем. И то, что было сейчас, по сравнению с тем, что будет, оказалось лишь цветочками. Ягодки будут позже.
Северьян неспешно перебрался с безопасной стороны, прокрался к берегу, выбрался. Прямо перед ним оказался корабельный мостик. Работяги, взмыленные от пота, перетаскивали бочки с корабля на пристань, а толстый кряжистый мужик громко недовольно орал, требуя таскать аккуратнее. Северьян зацепился посохом за мостик, сдерживая крик рванул вверх. Запрыгнул, побежал на корабль и чуть не столкнулся лицом к лицу очередным рабочим. Но тот, усталый, потный, смотрел вниз, опасаясь оступиться. Ему не было дела до вторженца. Северьян, прикрываясь, проскользнул на палубу, спрятался в укромном месте, между сваленными в кучу канатами и горой всевозможного тряпья. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там можно попробовать вернуться в город. Хотя, конечно, стражники ночью будут особенно напряжены, небось уже рыскают, ищут. Но в Славянский квартал все равно надо вернуться. Данила небось уже похоронил его заживо, и наверняка собрался уезжать отсюда. К тому же не один, еще ведь была девушка… А может это и к лучшему? Считает, что Северьян умер, ну и пусть считает. Проживет как-нибудь. Не загнется от горя. Тогда даже к Владимиру идти не надо. Данила явится, скажет, мол, погиб Северьян и велел откланяться. Эх, как бы не пришиб его Владимир сгоряча. Наверняка узнает, кто такой… Да и Данила не лыком шит, сам в штыки попрет… Нет придется идти, предупреждать паренька…
Посох больно упирался в лодыжку. Но теперь Северьян уже не желал его выкидывать. Если бы не этот кусок деревяшки, век бы сидеть в воде, ожидая прилива.
Ногу жутко саднило, высохшая вода превратилась в соляные катушки. Северьян держался, но боль была непереносимая, саднящая. Нога, похоже распухла еще сильнее. Северьян передернулся. Если попала грязь, тогда все. Легче сразу удавиться, чем мучиться, медленно умирая, чувствуя, как заживо гниет твое тело.
Казалось, ночь никогда не наступит. Слишком уж мучительным было ожидание, слишком долго приходилось терпеть саднящую не перестающую боль. Но сумерки быстро сгущались. Вскоре, на небе осталась лишь луна, да звезды, разбросанные беспорядочно, будто женские жемчужные бусы у которых порвалась ниточка, соединяющая шарики воедино. И как только мудрецы умудряются извлечь какую-то пользу из этих на первый взгляд бесполезный точек в небе. Мало того, ведь предсказывают будущее, шельмы. Врут, наверное.
Северьян выбрался из укрытия, осторожно подошел к борту. У мостика сочно посапывал корабельщик. Прихрамывая, убийца скользнул мимо. Корабельщик даже не шелохнулся, повезло. На причале царила тишина. Лишь кое-где на кораблях шумели рабочие, слышались пьяные крики и ругань. Что ж, каждый отдыхает как умеет.
Тишина казалась наигранной. Стражники неохотно сновали вдоль причала, но Северьян без труда проскочил мимо. Опять вкралось сомнение. Что-то уж больно легко. Ворота были открыты, впрочем эти створки никогда не закрывались. Городская стена возвышалась чудовищной громадой, в ночи она казалась еще внушительнее и неприступнее. Северьян пробежал, прихрамывая, остановился, тяжело дыша, опираясь на посох. Главное, добраться до Славянского квартала, а там уж Збыслав укроет, правда придется все ему рассказать. Но это не проблема. Дело, как бы то ни было, завершено. Вообще-то можно и не возвращаться к Владимиру. Белоян же сказал, что эта миссия — последняя… Вот только князь Северьяну еще ничего не сказал… От злости заскрипели зубы. Надо было сразу выбить себе вольную, еще там, в Киеве. Но теперь, ничего не попишешь. Слово, есть слово. Пока жив, надо постараться вернуться.
Базилевс сидел у себя в башне. Отсюда весь Царьград был виден как на ладони. Даже его замок маячил где-то внизу, куда ему до невероятных высот башни магов. И как только ее не разрушили приверженцы новой веры, отрицающие всякое колдовство.
Владыка с удовольствием пригубил терпкое, чужеземное вино, знак признательности какого-то правителя. Этих королевств нынче развелось, как грязи. И все молодые, наглые, норовят урвать свой кусок. Но они глупы, потому что еще не научились увиливать и хитрить. Прут на рожон, и бьют в лоб. Нет бы исподтишка, сзади. Так ведь рвут на груди рубахи, лезут в равный бой… Они не выживут, вымрут, потому что будущее за Царьградом. Базилевс уже понял, что главный противник империи — молодое Росское княжество. Раньше ведь он и внимания не обратил небось на разговоры о каком-то Владимире, гладиаторе, сбежавшем из Царьграда. Человеке, который вместе с русским упорством освоил и многие способы ведения скрытой войны. Только все равно его можно сломать. Все еще верит в глупые идеи о чести, совести… Варварские понятия, не достойные цивилизации. Ничего, не все еще потеряно. Вернее, все только начинается.
Владыка все еще выглядел бледно, и передвигался при помощи посоха, но жизненная сила возвращалась, возвращалась очень быстро. Он даже был благодарен Северьяну за уничтожение амулета. Слишком уж многого требовал этот чертов камень, хотел забрать все а взамен давал лишь часть. Но поймать убийцу все равно необходимо. Владыка и подумать не мог, что один человек может быть так опасен. Всего лишь чужеземец, а вреда от него больше, чем от целого легиона наемников.
Как бы то ни было, но Базилевс не сидел без дела. Рано утром он послал вести сразу десяти сильнейшим магам. Предстояло встретиться со всеми… Он не сомневался, что сумеет договориться. Все они желают стереть Росское княжество с лица земли. И присоединятся к Царьграду, обязательно присоединятся. Не удалось с Белокамнем, удастся по-иному. Важен не процесс, а результат. Победителей все равно не судят. К их ногам кидают цветы, им поют гимны…
Базилевс сладко зажмурился. Ему вдруг показалось, что мечты уже осуществились и он, во главе великой империи, империи, которой нет начала и конца. Видение было настолько реальным, что Владыка не выдержал, перед глазами помутнело. С трудом добрался до кровати, лег, тяжело вздохнул. Нет, это все потом, сначала надо просто прийти в себя, собраться с силами. Негоже представать перед сильными мира сего в таком виде.
Сторожевые башни возвышались кошмарными исполинами-драконами. И факелы в руках недремлющих стражей были похожи на жуткие, яростные зрачки. Северьян проскочил под стеной, замер в ожидании. Из отрытых ворот вышла шумная, галдящая ватага стражников. Ромеи двинулись к причалу, не переставая смеяться и шуметь. Северьян воспользовался этим, быстро шмыгнул в центральные ворота. Сразу узнал знакомые дома Жидовского квартала. Славянский совсем рядом надо лишь проскользнуть мимо тех заграждений, пересечь площадь, и…
— Стой на месте, убийца!
Со всех сторон вспыхнули факелы, из укрытий сыпали стражники, все в тяжелой броне, латы блестят при свете яростных огней. В руках ромеев арбалеты и метательные дротики. К мечам даже не прикоснулись, надеясь пригвоздить чужеземца, превратить в дурного ежа. Северьян затравленно оглянулся. Взяли кольцом, не вырваться. Так вот почему на причале было так тихо! Его заманивали. Выследили и приглашали добровольно зайти в приготовленную ловушку. И он пришел, глупец, во второй раз клюнул на ту же наживку.
Круг медленно сжимали. Северьян напрягся, внутренне слыша, как натягиваются и скрипят арбалеты, и болты, злобные, уже норовят сорваться, впиться в человеческую плоть. Северьян отчаянно зажмурился. И почему он не маг? Сейчас бы прочитал заклятие да и унесся прочь отсюда, подальше. Как можно дальше…
Он не успел додумать. Хлесткая волна воздуха ударила по лицу, закружило, завертело. Показалось, что руки выворачивает из суставов, жилы действительно напряглись. Рана отозвалась новой волной боли. Северьян закричал, и это был вопль обреченного, смерть была такой явственной и реальной, что он уже и не сомневался. Слишком много было шансов. Слишком долго ходила костлявая вокруг да около. Перед глазами все закружилось, вспыхнуло мириадами цветов. Затем наступила бесконечная, первозданная мгла, такая мягкая и зовущая, что Северьян поспешил в нее окунуться.
Данила проснулся от жуткого холода. Еще не зарделось на небе солнце, все, кроме нескольких сторожей из числа наемников спали. Храпел и Сереборг, сладко, положив под голову локоть. Довольный, аж слюни пускает. Ну еще бы, шкура-то теплая, не чета холщовой рубахе. Данила фыркнул, поднялся, размял кости. Ночные сторожа недоброжелательно покосились на него, недовольно поморщились, отвернулись. Видимо, считают одним из нанимателей. Эх, зря Сереборг с ними связался. Такие не привыкли зарабатывать на жизнь честным трудом. Вот устраивать засады на дороге да грабить, это по их части.
Хвороста еще осталось достаточно. Данила долго возился, но все же развел костер и сидел, нежился, подставляя замерзшие кисти веселому задорному пламени. Достал из сумки баклажку с водой, сделал несколько глотков, зажмурился. Вода была холодная, будто ключевая. И не чувствовалась прелость и затхлость. Хоть какая-то от холода польза, — решил он, пряча баклажку обратно.
Вскоре проснулся Сереборг. Сладко зевнул, потянулся.
— Если ты так же дерешься, как спишь, не хотел бы сойтись с тобой в бою, — усмехнулся Данила, подбрасывая ветки в огонь.
— Это что! Дерусь я еще лучше чем сплю! — Весело ответил Сереборг. В их сторону устремились сразу десять пар глаз. У каждого читалась откровенная ненависть.
— Назревает, — в полголоса сказал Данила. — Сегодня жди сюрпризов.
Таковые произошли уже к полудню. Повозки неспешно ползли по степи, выползшее в небо солнце согрело землю и Данила ехал расслабленный, наслаждаясь последним теплом уходящего лета. Услышав шум у повозки дернулся. Один из наемников спорил с Сереборгом. Данила еле успел уследить, как наемник выхватил из-за пояса нож, намереваясь самым подлым образом воткнуть его Сереборгу в незащищенный бок. Русич оказался рядом в последний момент. Выхватил меч, упер его наемнику в спину.
— Дернешься, и я проткну тебя, как кусок мяса, боров, — тихо сказал Данила.
— Ты чего, сдурел? — Удивленно воскликнул Сереборг.
Данила кивнул на кинжал в руке наемника.
— Он метил тебе в правый бок. Хотел ударить исподтишка, тварь…
Стоявшие поодаль остальные охранники недовольно зашумели. Кто-то обнажил меч, кто-то достал метательные ножи.
— Спокойно! — Крикнул Данила. — Эти двое сами решат свои проблемы. Пусть их рассудит поединок.
Сереборг кивнул. Наемник ругнулся, сплюнул.
— Хорошо, я убью этого зажравшегося гада в поединке. Ты понял меня? — Гневно уставился он на Сереборга. Тот кивнул, в уголках губ промелькнула еле заметная улыбка.
— Не подкачай, — бросил Данила. — Не хочу в одиночку тащить на себе такую обузу.
— Не подкачаю, — кивнул Сереборг.
Повозки пришлось остановить. Выскочил недовольный купец, но Данила усмирил его, списав все на обычаи. Купец поворчал, но вернулся к себе в повозку. Как бы то ни было, одной проблемой стало меньше.
Наемники стали широким кругом, весело подбадривая соратника. Тот вышел гордый, морда тяпкой, как петух на насесте. Одним махом выхватил чудовищную деревянную палицу, взмахнул ей легко, играючи. Сереборг подошел медленно, взгляд немного отрешенный проскользнул по собравшимся. Встретился глазами с Данилой, кивнул.
— Как будете вести бой? — Спросил Данила.
— До крови, — предложил Сереборг.
— До смерти! — Возопил наемник. Его крик подхватили остальные.
— Я согласен. — Сереборг медленно сделал шаг назад, приготавливаясь.
Противник бросился на него, беспощадный, ревущий, как зверь. Палица в руке его мелькала, вращалась, невозможно было уследить за ее движением. Сереборг стоял не шелохнувшись, будто не видел перед собой бушующего от ярости противника. Когда наемник был в двух шагах, и палица почти коснулась незадачливого вояки, Сереборг выхватил из-за спины меч. По толпе прокатился изумленный вздох. Меч был жуткий, весь в кошмарных зазубринах, на острие волнисто изогнутый, будто хазарский нож. Данила поморщился, представив, как такой вот меч впивается в тело. Зазубрины специально, чтобы оставлять незаживающие рваные раны. А волнистые изгибы на острие, для прямых колющих ударов, напрочь разрывает все внутренности, захватывая кишки закрученным лезвием.
Булава взлетела вверх, чудовищная, неугомонная. В воздухе ее движение остановил меч, не менее жуткий. Противники отлетели друг от друга, но снова бросились, сильные, обезумевшие от ярости. Что и говорить, воины друг друга стоили. Удар приходился за ударом, но еще никто не получил ни одной серьезной травмы. Лишь наплечник Сереборга вмялся от скользящего удара палицы, а на бедре наемника расплывалось красное пятно. Кровь уже насквозь пропитала штанину, но воин держался будто и не было этой раны.
Все решилось в один миг. Наемник сделал коварный выпад и въехал Сереборгу тяжелым ударом в грудь. Начальник охраны упал, глаза на миг стали пустыми и бессмысленными.
— Я убью тебя! — Зарычал наемник. — Ты жалок, ты умрешь!
— Меньше слов, — Сереборг тяжело поднялся, вздохнул. — Больше дела.
Наемник яростно крикнул, палица взметнулась вверх, чудовищная смертоносная. Сереборг стоял пошатываясь, меч безвольно висит в опущенной руке. Вдруг взмах, молниеносный, никто даже не успел уследить. Наемник тупо, бессмысленным взором уставился на Сереборга, который развернулся и зашагал прочь.
— Мы еще не закончили… — прохрипел наемник и повалился навзничь, разрубленный до пояса. Хлынула кровь, густая, черная. Данила шагнул поближе, глянул и отшатнулся. Чудовищная палица оказалась рассечена ровно по середине. Ну и силища у Сереборга.
— Все, бой закончен! — Крикнул Данила. — Победителя вы зрите сами… Проигравший уже не поднимется. Если желаете, можете закопать своего друга.
— Он слабак, — крикнул высокий, похожий на медведя бородач. Тоже один из нанятых стражей. — Слабаки нам не друзья.
Данила молча кивнул, отошел в сторону. С такими охранниками хуже, чем вообще без них. Неприятностей приходилось ждать в самом ближайшем будущем. И то, что было сейчас, по сравнению с тем, что будет, оказалось лишь цветочками. Ягодки будут позже.
Глава 60.
Два дня брели мрачные, как тучи. Даже солнце в испуге пряталось. Кто знает этих, что с мечами. Рассердишь, так начнут кричать, не так висишь, плохо светишь. Так шибанут палицей, что мало не покажется.
Данила теперь неотлучно был с Сереборгом, по ночам они дежурили по очереди. Вот уж незадача, разогнать стражей теперь себе дороже выйдет. Сами набросятся уничтожат повозки, испортят товар. Да и двоим выстоять против ватаги прокаленных в боях воинов, это не с картинными мальчиками драться. Данила еще помнил, чем закончился последний рейд охранников каравана. Им с Северьяном удалось выжить по чистой случайности. Но случайности дважды не повторяются.
Под вечер на небе сгустились тучи и хлынул злобный нескончаемый дождь. Спать в таких условиях было невозможно, но и идти дальше — верх глупости. Дорогу размыло прямо на глазах, вскоре она стала похожа на иссыхающее болото.
— Не сегодня, так завтра начнется, — молвил Данила, даже не пытаясь слезть с лошади. Сереборг тоже не торопился, сидел себе, смотрел на грязь, хлюпающую под лошадиными копытами.
— Я действительно погорячился, наняв их. Лучше бы шел один…
К ночи ливень стих, но спать на земле, а уж тем более разводить огонь не представлялось возможным. Уже слышалась ругань, недовольные оклики в сторону Сереборга. Тот молчал, терпел, но рука уже сама тянулась к мечу. Выдержать такое под силу не каждому. А сдержать гнев могут лишь единицы. Сереборг относился к их числу.
Утром колея подсохла и повозки снова тронулись. Данила уже нервозно оглядывался, нож постоянно держал в руке, на случай неожиданного нападения. От этих… выродков всего можно ожидать. Наконец, в небо выползло солнце. Это было так неожиданно, что Данила даже улыбнулся. Слишком уж припекала его гнетущая, давящая атмосфера. Лучше бы шел один, — подумал он. — Быстрее бы добрался. С другой стороны, напряжение не давало расслабиться, чтобы думать. И вспоминать. Сердце судорожно сжалось в комок, Данила тихо вздохнул. Боль никак не хотела отступать.
Он даже не заметил, как на горизонте возникли фигуры всадников. Первым их увидел Сереборг, закричал. Повозки тотчас остановили, наемники разъехались в стороны. Самое время отрабатывать деньги.
Всадники приближались. Теперь Данила смог разглядеть почти каждого. Было их много, гораздо больше, чем охранников. Данила, дернулся, рука сама потянулась к мечу. Среди подъезжавших он заметил высокого бородатого увальня. Это он сидел рядом с Гунтаной, хозяйкой колонны. Теперь Гунтана была мертва, Северьян постарался, но этот бородач совсем не выглядел таковым. Вероятно, всадники после гибели предводительницы не захотели возвращаться, решив и дальше добывать свой хлеб разбоем. Что же, у каждого свой путь.
К Даниле подъехал Сереборг, хмыкнул.
— Ну, что скажешь?
— Они не беседовать едут. Это разбойники. И у них бронебойные арбалеты. Бронзные доспехи пробивает навылет.
— Откуда ты знаешь?
— Сорока на хвосте принесла, — отмахнулся Данила. — Просто поверь мне. Надо либо сдаваться, либо бросаться в бой. Но что-то твои подопечные не торопятся.
— Сейчас я их потороплю, — пообещал Сереборг.
Данила зорко смотрел на приближающихся. Но разбойники не спешили доставать арбалеты. Тот самый бородач погоняя лошадь, рванулся вперед, подняв правую руку. Данила неторопливо повел коня ему навстречу. Они сошлись почти на середине, разбойник ехал быстрее и заскочил дальше. Данилу не волновали такие пустяки. У Северьяна он научился реально оценивать обстановку. А это значило, что обратно ехать разбойнику тоже дальше. И если Данила убьет его сейчас, то успеет вернуться к повозкам.
— Что надо? — Бросил он злобно, не выпуская кинжала из руки.
Бородач лишь лениво усмехнулся. Он чувствовал себя хозяином положения и не скрывал этого.
— Слушай меня, — повелительно начал он. — Сейчас ты повернешь назад и скажешь своим, чтобы уходили отсюда, оставив повозки. Если уйдете с миром, мы вас не тронем…
— А если не уйдем?
Бородач пожал плечами.
— Нас вдвое больше и у нас есть дротики и луки. Дальше объяснять?
Разбойник наглый, самоуверенный, упивался своей силой. Данила с прищуром посмотрел на него, нож сам завертелся в руке. Самое незащищенное место — бок. Там, где сходятся крепления доспехов.
— Остальное объясни своей бывшей хозяйке, — криво усмехнулся Данила. — Она умерла в конвульсиях, как кролик, которому вспороли горло…
Данила знал, что говорил, намеренно ударяя по самым больным местам. Разбойник был явно неравнодушен к Гунтане. И сейчас он зарычал, в глазах полыхнули две огненных струи.
— Это ты убил ее, тварь! — Заревел медведем он.
Данила не дал нанести первого удара. Нож взлетел, как живой, по самую рукоять вошел разбойнику в правый бок. Крови почти не было, но бородач пошатнулся, глаза его округлились. Захрипев, он повалился на бок, огромный меч выпал из ослабевших рук.
— Ты убил меня? — Удивленно спросил он.
— Да, — ответил Данила. — Ты заслужил смерть.
Сразу повернул коня и бросился назад. А среди разбойников уже прокатился странный шорох. Воины поняли, что их предводитель не просто так дергается в седле. И подъехавший к нему слишком уж быстро улепетывает. Когда Данила был возле повозок, разбойники уже разобрались, повыхватывали дротики и ринулись следом.
— Скорее, на них! — Заорал Данила. — Пока еще есть шанс!
Сереборг тотчас выхватил меч, вывел коня навстречу. Но больше никто не тронулся.
— Что же вы стоите?! — Вскричал он.
— Мы не дураки рисковать жизнью ради каких-то повозок. Разбирайтесь сами, если хотите, — ответил один из наемников.
— Но вам же заплатили!
— Засунь себе эти деньги знаешь куда! Мертвецу все одно, и злато и серебро.
Наемник ударил коня в бока, выскакивая навстречу всадникам. Те воинственно бросились, но приостановились. Через миг наемник вернулся обратно, радостно завопил.
— Ребята, к нам ни каких упреков. Мы можем спокойно уйти или присоединиться к дележке добычи. Но сначала надо избавиться от этих вот.
Палец поднялся в сторону Данилы и Сереборга. Опустить руку наемник не успел. Чудовищный меч срубил ее по локоть, Сереборг бросился, озверевший, сразу снес головы еще двоим, не успевшим опомниться. Данила ринулся следом, замечая, что разбойники рванулись наперерез, перекрывая путь к отступлению полукольцом. А сзади наступали оставшиеся в живых наемники.
— Ну что? — Бросил Данила. — Сдадимся или деремся насмерть?
— Сдаваться этим нелюдям? — С веселой яростью прокричал Сереборг. — Никогда!
— Тогда умрем вместе! — Крикнул Данила, и обнажив меч, бросился на наемников.
Те были сильны, и дрались как настоящие мастера. Данила при первой же стычке получил два легких пореза, наискось от плеча и на спине. Яростно взмахнул мечом, наемник захрипел, хватаясь руками за горло. Сереборг набросился как зверь, кружа и ломая мечи и доспехи наемников. Сразу двое пали от его руки, еще один вовремя отскочил, но рядом оказался Данила. Русич рубил от плеча, со всего размаха, так, что еле удержался в седле. Голова наемника отлетела в сторону, из шеи брызнула темная кровь. Оставшиеся двое попятились, но уйти не успели. Данила неумело метнул кинжал. Но кинул со всей силы, яростно. Воин зашатался в седле, откинулся. Данила радостно крикнул, подскочил к поверженному. Кинжал воткнулся в левую глазницу. Воткнулся тупой рукоятью, пробив череп и застрял где-то в мозге. Данила брезгливо выдернул кинжал, сунул за пазуху.
— Ну ты и мастак! — Усмехнулся Сереборг. — Это же надо, рукоятью да в глаз!
Он только что прикончил последнего наемника, и теперь шумно дышал, крепко вцепившись в седло. С волос капала кровь, все-таки и Сереборгу досталось на орехи. Данила медленно повернулся, разглядывая окруживших их разбойников. Те судорожно сжимали дротики и луки, кое-кто уже наложил на тетиву стрелы, того и гляди начнут палить без разбора и в чужих и в своих.
— Вы доблестные воины! — Крикнул кто-то из разбойников. — Забирайте оружие и уезжайте. Мы вас не тронем.
Сереборг усмехнулся.
— Вы что думаете, погань, сделали большое одолжение? Подавитесь своей милостью, не нужна она нам.
Данила обтер меч об штанину.
— Ну теперь уж точно помирать!
— Мужчина должен умирать в бою! Он же мужчина! — Уверенно заявил Сереборг.
— Только эти с нами биться не будут. Расстреляют издали из луков, как драных кроликов. А кого не расстреляют, дротиками добьют. Вот тебе и весь бой.
Данила теперь неотлучно был с Сереборгом, по ночам они дежурили по очереди. Вот уж незадача, разогнать стражей теперь себе дороже выйдет. Сами набросятся уничтожат повозки, испортят товар. Да и двоим выстоять против ватаги прокаленных в боях воинов, это не с картинными мальчиками драться. Данила еще помнил, чем закончился последний рейд охранников каравана. Им с Северьяном удалось выжить по чистой случайности. Но случайности дважды не повторяются.
Под вечер на небе сгустились тучи и хлынул злобный нескончаемый дождь. Спать в таких условиях было невозможно, но и идти дальше — верх глупости. Дорогу размыло прямо на глазах, вскоре она стала похожа на иссыхающее болото.
— Не сегодня, так завтра начнется, — молвил Данила, даже не пытаясь слезть с лошади. Сереборг тоже не торопился, сидел себе, смотрел на грязь, хлюпающую под лошадиными копытами.
— Я действительно погорячился, наняв их. Лучше бы шел один…
К ночи ливень стих, но спать на земле, а уж тем более разводить огонь не представлялось возможным. Уже слышалась ругань, недовольные оклики в сторону Сереборга. Тот молчал, терпел, но рука уже сама тянулась к мечу. Выдержать такое под силу не каждому. А сдержать гнев могут лишь единицы. Сереборг относился к их числу.
Утром колея подсохла и повозки снова тронулись. Данила уже нервозно оглядывался, нож постоянно держал в руке, на случай неожиданного нападения. От этих… выродков всего можно ожидать. Наконец, в небо выползло солнце. Это было так неожиданно, что Данила даже улыбнулся. Слишком уж припекала его гнетущая, давящая атмосфера. Лучше бы шел один, — подумал он. — Быстрее бы добрался. С другой стороны, напряжение не давало расслабиться, чтобы думать. И вспоминать. Сердце судорожно сжалось в комок, Данила тихо вздохнул. Боль никак не хотела отступать.
Он даже не заметил, как на горизонте возникли фигуры всадников. Первым их увидел Сереборг, закричал. Повозки тотчас остановили, наемники разъехались в стороны. Самое время отрабатывать деньги.
Всадники приближались. Теперь Данила смог разглядеть почти каждого. Было их много, гораздо больше, чем охранников. Данила, дернулся, рука сама потянулась к мечу. Среди подъезжавших он заметил высокого бородатого увальня. Это он сидел рядом с Гунтаной, хозяйкой колонны. Теперь Гунтана была мертва, Северьян постарался, но этот бородач совсем не выглядел таковым. Вероятно, всадники после гибели предводительницы не захотели возвращаться, решив и дальше добывать свой хлеб разбоем. Что же, у каждого свой путь.
К Даниле подъехал Сереборг, хмыкнул.
— Ну, что скажешь?
— Они не беседовать едут. Это разбойники. И у них бронебойные арбалеты. Бронзные доспехи пробивает навылет.
— Откуда ты знаешь?
— Сорока на хвосте принесла, — отмахнулся Данила. — Просто поверь мне. Надо либо сдаваться, либо бросаться в бой. Но что-то твои подопечные не торопятся.
— Сейчас я их потороплю, — пообещал Сереборг.
Данила зорко смотрел на приближающихся. Но разбойники не спешили доставать арбалеты. Тот самый бородач погоняя лошадь, рванулся вперед, подняв правую руку. Данила неторопливо повел коня ему навстречу. Они сошлись почти на середине, разбойник ехал быстрее и заскочил дальше. Данилу не волновали такие пустяки. У Северьяна он научился реально оценивать обстановку. А это значило, что обратно ехать разбойнику тоже дальше. И если Данила убьет его сейчас, то успеет вернуться к повозкам.
— Что надо? — Бросил он злобно, не выпуская кинжала из руки.
Бородач лишь лениво усмехнулся. Он чувствовал себя хозяином положения и не скрывал этого.
— Слушай меня, — повелительно начал он. — Сейчас ты повернешь назад и скажешь своим, чтобы уходили отсюда, оставив повозки. Если уйдете с миром, мы вас не тронем…
— А если не уйдем?
Бородач пожал плечами.
— Нас вдвое больше и у нас есть дротики и луки. Дальше объяснять?
Разбойник наглый, самоуверенный, упивался своей силой. Данила с прищуром посмотрел на него, нож сам завертелся в руке. Самое незащищенное место — бок. Там, где сходятся крепления доспехов.
— Остальное объясни своей бывшей хозяйке, — криво усмехнулся Данила. — Она умерла в конвульсиях, как кролик, которому вспороли горло…
Данила знал, что говорил, намеренно ударяя по самым больным местам. Разбойник был явно неравнодушен к Гунтане. И сейчас он зарычал, в глазах полыхнули две огненных струи.
— Это ты убил ее, тварь! — Заревел медведем он.
Данила не дал нанести первого удара. Нож взлетел, как живой, по самую рукоять вошел разбойнику в правый бок. Крови почти не было, но бородач пошатнулся, глаза его округлились. Захрипев, он повалился на бок, огромный меч выпал из ослабевших рук.
— Ты убил меня? — Удивленно спросил он.
— Да, — ответил Данила. — Ты заслужил смерть.
Сразу повернул коня и бросился назад. А среди разбойников уже прокатился странный шорох. Воины поняли, что их предводитель не просто так дергается в седле. И подъехавший к нему слишком уж быстро улепетывает. Когда Данила был возле повозок, разбойники уже разобрались, повыхватывали дротики и ринулись следом.
— Скорее, на них! — Заорал Данила. — Пока еще есть шанс!
Сереборг тотчас выхватил меч, вывел коня навстречу. Но больше никто не тронулся.
— Что же вы стоите?! — Вскричал он.
— Мы не дураки рисковать жизнью ради каких-то повозок. Разбирайтесь сами, если хотите, — ответил один из наемников.
— Но вам же заплатили!
— Засунь себе эти деньги знаешь куда! Мертвецу все одно, и злато и серебро.
Наемник ударил коня в бока, выскакивая навстречу всадникам. Те воинственно бросились, но приостановились. Через миг наемник вернулся обратно, радостно завопил.
— Ребята, к нам ни каких упреков. Мы можем спокойно уйти или присоединиться к дележке добычи. Но сначала надо избавиться от этих вот.
Палец поднялся в сторону Данилы и Сереборга. Опустить руку наемник не успел. Чудовищный меч срубил ее по локоть, Сереборг бросился, озверевший, сразу снес головы еще двоим, не успевшим опомниться. Данила ринулся следом, замечая, что разбойники рванулись наперерез, перекрывая путь к отступлению полукольцом. А сзади наступали оставшиеся в живых наемники.
— Ну что? — Бросил Данила. — Сдадимся или деремся насмерть?
— Сдаваться этим нелюдям? — С веселой яростью прокричал Сереборг. — Никогда!
— Тогда умрем вместе! — Крикнул Данила, и обнажив меч, бросился на наемников.
Те были сильны, и дрались как настоящие мастера. Данила при первой же стычке получил два легких пореза, наискось от плеча и на спине. Яростно взмахнул мечом, наемник захрипел, хватаясь руками за горло. Сереборг набросился как зверь, кружа и ломая мечи и доспехи наемников. Сразу двое пали от его руки, еще один вовремя отскочил, но рядом оказался Данила. Русич рубил от плеча, со всего размаха, так, что еле удержался в седле. Голова наемника отлетела в сторону, из шеи брызнула темная кровь. Оставшиеся двое попятились, но уйти не успели. Данила неумело метнул кинжал. Но кинул со всей силы, яростно. Воин зашатался в седле, откинулся. Данила радостно крикнул, подскочил к поверженному. Кинжал воткнулся в левую глазницу. Воткнулся тупой рукоятью, пробив череп и застрял где-то в мозге. Данила брезгливо выдернул кинжал, сунул за пазуху.
— Ну ты и мастак! — Усмехнулся Сереборг. — Это же надо, рукоятью да в глаз!
Он только что прикончил последнего наемника, и теперь шумно дышал, крепко вцепившись в седло. С волос капала кровь, все-таки и Сереборгу досталось на орехи. Данила медленно повернулся, разглядывая окруживших их разбойников. Те судорожно сжимали дротики и луки, кое-кто уже наложил на тетиву стрелы, того и гляди начнут палить без разбора и в чужих и в своих.
— Вы доблестные воины! — Крикнул кто-то из разбойников. — Забирайте оружие и уезжайте. Мы вас не тронем.
Сереборг усмехнулся.
— Вы что думаете, погань, сделали большое одолжение? Подавитесь своей милостью, не нужна она нам.
Данила обтер меч об штанину.
— Ну теперь уж точно помирать!
— Мужчина должен умирать в бою! Он же мужчина! — Уверенно заявил Сереборг.
— Только эти с нами биться не будут. Расстреляют издали из луков, как драных кроликов. А кого не расстреляют, дротиками добьют. Вот тебе и весь бой.