Страница:
Дверь перед ним была прочная, свежевыструганная. Это он без труда почувствовал прикоснувшись к холодной гладкой поверхности. Здесь уже не пахло подземельем и гарью, из-за двери шли ароматы другие. Данила толкнул дверь, усмехнулся, неужели здесь не принято запирать их хотя бы на щеколду? Дверь открылась без скрипов и стонов, легко, будто и не дверь вовсе, а так, пушинка. За ней кромешная темнота. Данила вошел, пригляделся. Бесполезно, ничегошеньки не видно, даже вытянутой руки перед лицом. Вздохнул, сунул руку в котомку, извлекая магический светильник. Если и есть тут кто, так свет сразу выдаст с потрохами, а коли нет, знамо дело, повезло. Шарик становился все ярче и ярче, и вскоре, Данила смог различить обстановку вокруг, освещаемую ровным розовым цветом.
Это была небольшая, не слишком просторная коморка, служившая, вероятно, чем-то вроде схорона. Здесь было все, и богато уставленный бутылями стол, и два мягких обитых бархатом кресла, пол устлан ворсистыми коврами, на стенах развешены гобелены. Возле одной из стен Данила остановился, заметив странный механизм. На стене была прикреплена небольшая, коробочка со съемным верхом. Данила осторожно снял ее. Перед ним открылись два отверстия, сделанные специально для глаз. Вероятно, хозяин этого помещения был большим любителем подглядывать. Интересно за кем? Узнать этого ему не удалось, за прорезями зияла полнейшая тьма. Из этого следовало, что в комнате за стеной либо никого не было, либо этот кто-то все еще спал.
Напротив нее оказалась дверь странной формы, высокая и узкая. Данила приоткрыл ее, с трудом протиснулся боком. Что-то мягкое оказалось под руками. Русич попер напролом, вышел, и ахнул. Вокруг простирался огромный зал, ярко освещенный десятками масляных светильников, стены занавешены коврами, в начищенном до блеска мраморном полу можно увидеть свое отражение, через огромные витражные окна видна портовая часть Царьграда, как на ладони. Потайная дверь, из которой он только что вышел, была спрятана за одним из настенных ковров. Данила усмехнулся, подозрительно щурясь, оглядываясь. Здесь никого не было, но русич чувствовал, что это продлится недолго. Его все еще терзали смутные сомнения, когда он подходил к окну. Долго глядел вдаль, на медленно просветляющееся утреннее небо, блики моря, лазурного и ласкового, мачты кораблей, которых здесь было больше, чем в Киянском лесу деревьев. Догадка пришла неожиданно, как обухом топора по голове ударили. Внутри все похолодело, сердце ушло в пятки, да там и осталось тихо, обреченно поскуливая. Вот уж судьба бывает отколет, вовек не разгребешь. Он же во дворце Императора!
Глава 53.
Глава 54.
Глава 55.
Это была небольшая, не слишком просторная коморка, служившая, вероятно, чем-то вроде схорона. Здесь было все, и богато уставленный бутылями стол, и два мягких обитых бархатом кресла, пол устлан ворсистыми коврами, на стенах развешены гобелены. Возле одной из стен Данила остановился, заметив странный механизм. На стене была прикреплена небольшая, коробочка со съемным верхом. Данила осторожно снял ее. Перед ним открылись два отверстия, сделанные специально для глаз. Вероятно, хозяин этого помещения был большим любителем подглядывать. Интересно за кем? Узнать этого ему не удалось, за прорезями зияла полнейшая тьма. Из этого следовало, что в комнате за стеной либо никого не было, либо этот кто-то все еще спал.
Напротив нее оказалась дверь странной формы, высокая и узкая. Данила приоткрыл ее, с трудом протиснулся боком. Что-то мягкое оказалось под руками. Русич попер напролом, вышел, и ахнул. Вокруг простирался огромный зал, ярко освещенный десятками масляных светильников, стены занавешены коврами, в начищенном до блеска мраморном полу можно увидеть свое отражение, через огромные витражные окна видна портовая часть Царьграда, как на ладони. Потайная дверь, из которой он только что вышел, была спрятана за одним из настенных ковров. Данила усмехнулся, подозрительно щурясь, оглядываясь. Здесь никого не было, но русич чувствовал, что это продлится недолго. Его все еще терзали смутные сомнения, когда он подходил к окну. Долго глядел вдаль, на медленно просветляющееся утреннее небо, блики моря, лазурного и ласкового, мачты кораблей, которых здесь было больше, чем в Киянском лесу деревьев. Догадка пришла неожиданно, как обухом топора по голове ударили. Внутри все похолодело, сердце ушло в пятки, да там и осталось тихо, обреченно поскуливая. Вот уж судьба бывает отколет, вовек не разгребешь. Он же во дворце Императора!
Глава 53.
От страха застучали зубы, мелкой дрожью затряслись руки. Данила медленно прошелся по залу, подавленный от величия, невероятных красот, безумных и великих одновременно. Что же это за император, живущих в такой вот роскоши. Может он и не человек вовсе, а бог? Тогда князь Владимир зря кичится, сколь бы сильным он не был, бога ему не одолеть!
Мысли перепутались, наползали одна на другую. Все расставить по местам помог скрип дальней двери. Данила разобрал отчетливые голоса, стук кованых сапог по мраморному полу. Дворцовая охрана! И по утрам исправно трудится, делая обход. Данила вспомнил стражей в Искоростене, которые нередко были на посту пьяные, а то и попросту засыпали и даже могли ненароком пустить стрелу в случайного путника, так, ради интереса. А уж о ночных дозорах и речи быть не могло. Да и зачем они, коли перед городом огромный ров, да еще башни сторожевые…
Заскрипели петли, дверь натужно пошла вперед. Данила заглотнул воздух, еле сдержал кашель. Молнией рванулся к другому концу зала, там, где впереди маячила еще одна дверь. Он достиг ее, когда в помещение уже втиснулись нерасторопные, но пунктуальные стражи. Данилу они не заметили, слишком увлеченные беседой.
Русич, не веря своей удаче шагнул в темный проем двери и… лицом к лицу столкнулся с еще одним стражем. Он был высокий, почти как Данила, богато одетый, кольчуга новенькая, ни разу не бывавшая в бою. Шлем ей подстать, блестящий, с большим красным камнем на лбу. Хорошая мишень для лучника. Видимо, воин никак не ожидал увидеть варвара, растерялся, попятился. Данила не дал ему шанса убежать или закричать, ударил, чувствуя, как хрустят раскрошенные кости, как кулак погружается в мягкое, липкое.
Стражник упал, забрызгав кровью мраморный пол. Данила дернулся, оглянулся. Другие воины со стороны зала шли неторопливо, переваливаясь, будто не на страже были, а прогулку совершали. Впрочем, их можно было понять. Из ночи в ночь повторять один и тот же маршрут, тут не то что интерес пропадет, вообще удавиться захочется. От однообразия. Данила затравленно оглянулся. Справа, на уровне глаз была небольшая дверца. Он толкнул ее, чувствуя как хрустят замки, выбитые из петель молодецким ударом. Дверь вела в подсобку. Здесь валялись грязные тряпки, веники и еще много всякой всячины. Данила подхватил тяжеленную тушу убитого стражника, втащил в комнатушку и закрыл дверь. Отдышался, стер пот. Из груди рвался толи стон, толи хрип. Как, как выбраться из Императорского дворца? Бросил взгляд на мертвого стражника, подумал…
— Нет, — тихо сказал Данила, — это не поможет…
Через несколько минут он уже стоял, облаченный в богатые ромейские доспехи. Кольчуга немного жала, все-таки не рассчитывал мастер на такие широкие плечи, но зато пришлась в пору рубаха, и штаны, и даже кованые железными пластинами сапоги. Меч у стражника был хреновый, палка железная, а не меч. Не сбалансирован, клинок некрепкий, от хорошего удара сломается. Зато украшен так, что в глазах рябит. Рукоять вся в зеленых камнях, набалдашник на конце украшает огромный рубин. Да за такой камень можно целый замок купить! Со слугами и хозяевами в придачу.
Делать нечего, пришлось для пущего сходства, повесить тяжеленную бесполезную болванку на пояс. Все равно меч, он и есть меч. Лучше кинжала, просто потому, что длиннее. Данила все еще не верил, что затея удастся. Переодеться в тряпки стража-ромея конечно можно, да только какой из него ромей? Рожа-то вон, кирпича просит, славянин он и есть славянин, хоть в железные латы закуй, а на голову водрузи шлем с перьями. Так и будет дурак с перьями. Но, иного выхода не было. Набрав в грудь побольше воздуха, он расхрабрился и вышел из подсобки, свернул прямо в большой зал, навстречу идущим стражам. Их было всего трое. Данила вздохнул. В крайнем случае, успеет порубить всех в капусту. А там уж как-нибудь убежит… до первого охранного поста.
Стражники, увидев Данилу дернулись, схватились за мечи. Холодный пот прошиб русича. Все, пропал! — Решил Данила. Но ромеи вдруг заулыбались, махая рукой. Данила тоже улыбнулся, криво, будто страдал от зубной боли.
Стражник-ромей ухмыльнулся, хлопнул Данилу по плечу, что-то сказал на своем языке. Данила пожал плечами, ответил по-славянски.
— Не понимаю!
— А, ты славянин! — Молвил ромей. — Так бы сразу и сказал. Ну как тебе замок Императора?
Данила сглотнул слюну. Оказывается, в стражах ходили не только ромеи. Никто даже не удивился увидев его. Видать, приняли за новенького, неопытного охранника. Русичи здесь уже не диковинка, привыкли уже ромеи, спокойно встречают иноземцев.
— Это… это… — восхищенно бормотал Данила, не веря в собственную удачу.
— Да, это просто бесподобно! — Согласился страж. Двое других одобрительно заржали. — Разве у русского князя есть такой?
— Нет, — признался Данила. — У нас все из дерева…
— Ха, из дерева! Кто же нынче лес переводит? Дерево — это дрова! Дома надо строить из камня, чтобы вечно стояли. А этот дворец как стоял сотни лет, так еще сотни простоит. А может и тысячи!
— Простоит, — согласился Данила. — А где здесь выход. Войти вошел, пока вас искал, заплутал.
— Да, долго ты блуждал, — усмехнулся страж. — Уже и смена наша кончилась, а ты только вышел к нам. Ладно, на первый раз ничего не скажу начальнику, но в следующий будь повнимательней! Теперь пошли с нами…
Данила шел, вжав голову в плечи. Вокруг мелькали коридоры и залы, повсюду стояли ромеи-дружинники, переговаривались, смеялись, поигрывая мечами. Казалось, сейчас заметят его, окликнут, а коли не остановится, так и набросятся всем скопом, задавят, затопчут. Но никто не гнался следом, не кричал. Каждый занимался своим делом. Даже на выходе никто так и не окликнул его, охранники стояли возле входа суровые, строгие. Но завидев Данилу в компании стражей заулыбались, даже махнули рукой. Данила осоловело махнул в ответ.
— Ну, куда тебе теперь? — Спросил страж.
— Мне в Славянский квартал, — махнул рукой Данила. — Все еще там обитаю.
— Зря, перебирайся лучше к нам, ближе к дворцу. Я походатайствую к начальнику стражи, он выделит тебе достойные хоромы. Сдружимся, будем вместе по девкам ходить! У нас, воинов в дружине приветствуется сплоченность и дружба. Иначе никак не выжить.
— Хорошо, я подумаю! — Хило улыбнулся Данила, попятившись в сторону темнеющих кварталов.
— Не забудь, — крикнул ему вослед страж, — надеюсь ты все-таки решишься.
Данила брел по улице смурной, опечаленный. Оказывается, ромеи такие же люди. Ничем не хуже, может быть немного другие. Но ведь и живем все по разному. Одни в лесу, среди волков и медведей, другие в городе, где все ясно и понятно, нет ни какой опасности. И не виноваты они, что родились в Царьграде. Ведь и им доступны людские чувства, и любовь и ненависть. А то, что другие, так к этому привыкаешь. Они же привыкли к дубиноголовости и неотесанности русичей. Так почему бы и русичам не привыкнуть к ромеям?
Квартал мелькал за кварталом, когда Данила дошел до Славянского, в небо уже выползло солнце. Надо поскорее избавиться от доспехов, — решил он. — Как бы не было беды. А в корчме ждет Люта. Все еще ждет, — Данила был уверен. Она бы не уехала все равно, не бросила бы его. Просто потому, что любила. И ждала до последнего бы, даже когда совсем не осталось надежды.
Когда подходил к постоялому двору, увидел Збыслава. Тот шел смурной, заметив Данилу не узнал, скривился. А как узнал, обомлел.
— Ты что, земляк? Никак в охрану Императора попал? — Воскликнул Збыслав ошарашенно.
— Не знаю кто к кому попал, но мне надо срочно избавиться от этого барахла. Когда найдут его хозяина, мне не поздоровится.
— Ты что, убил дворцового стражника? — Воскликнул кто-то из охранников.
— А как же мне иначе было выбраться из Императорского дворца? В окно прыгать? — Вспылил Данила.
Збыслав нахмурился, что-то шепнул дружинникам.
— Ну-ка пошли ко мне, найдем тебе новую одежу, да заодно расскажешь все. А где твой друг-полукровка?
Данила отвернулся.
— Его больше нет.
— Понимаю. Выбраться из дворца Императора живым непросто.
Дом Збыслава был большой, один из самых больших окрест. Он завел Данилу с черного хода, пустил в большую чистую комнату, сам подошел к огромному сундуку, вытащил какие-то шмотки.
— Вот, надень, — кинул он Даниле холщовую белую рубаху и теплые штаны. — У тебя плечи широкие, почти как у меня, так что подойдет, я думаю. А эти железки брось в угол. Мне от них еще избавляться предстоит.
Когда Данила скинул доспехи и одежу ромея, облачился в удобные, куда более привычные вещи, Збыслав усадил его на лавку, сам сел напротив.
— Давай, рассказывай.
Данила задумался. Можно ли говорить этому человеку то, что было тайной? Но ведь это уже было. Теперь дело сделано и тайна перестает быть тайной. А Даниле с Лютой надо еще как-нибудь выбраться из Империи. И он рассказал все, что знал, о талисмане, о приказе Владимира и о миссии Северьяна. Збыслав долго сидел задумавшись, хмыкал каким-то своим мыслям. Наконец поднялся, вздохнул.
— Да, ну и наворотил Владимир. Раньше всегда предупреждал, когда закатывал такие интриги. Ты, как я понимаю вообще не при чем… был.
— Ну да, просто мы с Северьяном друзья… были друзьями. И помогли друг другу.
— И теперь мне придется тебя вытаскивать из Царьграда, тайком переправив на корабль… да, незадача. Ладно, я уж как-нибудь подсоблю.
Данила кашлянул.
— Збыслав, не меня одного. Еще и моя невеста, она ведь тоже со мной…
Замолчал, уловив хмурый взгляд Збыслава. Тот молча вышел из комнаты, через минуту вернулся назад, положив на стол большой изогнутый кинжал. В памяти Данилы колыхнулись ростки воспоминаний. Ну конечно же, с этим ножом на Северьяна напал прислужник Ликуна. Но откуда он у Збыслава?
— Узнаешь нож? — Спросил он хмуро.
Данила кивнул. Конечно, он бы узнал этот нож без труда. Не нож, а целый меч, лезвие диковинно изогнуто, рукоять в форме змеи с небольшим красным камнем.
— Этим ножом была убита девушка. Твоя невеста… я сожалею.
Мысли перепутались, наползали одна на другую. Все расставить по местам помог скрип дальней двери. Данила разобрал отчетливые голоса, стук кованых сапог по мраморному полу. Дворцовая охрана! И по утрам исправно трудится, делая обход. Данила вспомнил стражей в Искоростене, которые нередко были на посту пьяные, а то и попросту засыпали и даже могли ненароком пустить стрелу в случайного путника, так, ради интереса. А уж о ночных дозорах и речи быть не могло. Да и зачем они, коли перед городом огромный ров, да еще башни сторожевые…
Заскрипели петли, дверь натужно пошла вперед. Данила заглотнул воздух, еле сдержал кашель. Молнией рванулся к другому концу зала, там, где впереди маячила еще одна дверь. Он достиг ее, когда в помещение уже втиснулись нерасторопные, но пунктуальные стражи. Данилу они не заметили, слишком увлеченные беседой.
Русич, не веря своей удаче шагнул в темный проем двери и… лицом к лицу столкнулся с еще одним стражем. Он был высокий, почти как Данила, богато одетый, кольчуга новенькая, ни разу не бывавшая в бою. Шлем ей подстать, блестящий, с большим красным камнем на лбу. Хорошая мишень для лучника. Видимо, воин никак не ожидал увидеть варвара, растерялся, попятился. Данила не дал ему шанса убежать или закричать, ударил, чувствуя, как хрустят раскрошенные кости, как кулак погружается в мягкое, липкое.
Стражник упал, забрызгав кровью мраморный пол. Данила дернулся, оглянулся. Другие воины со стороны зала шли неторопливо, переваливаясь, будто не на страже были, а прогулку совершали. Впрочем, их можно было понять. Из ночи в ночь повторять один и тот же маршрут, тут не то что интерес пропадет, вообще удавиться захочется. От однообразия. Данила затравленно оглянулся. Справа, на уровне глаз была небольшая дверца. Он толкнул ее, чувствуя как хрустят замки, выбитые из петель молодецким ударом. Дверь вела в подсобку. Здесь валялись грязные тряпки, веники и еще много всякой всячины. Данила подхватил тяжеленную тушу убитого стражника, втащил в комнатушку и закрыл дверь. Отдышался, стер пот. Из груди рвался толи стон, толи хрип. Как, как выбраться из Императорского дворца? Бросил взгляд на мертвого стражника, подумал…
— Нет, — тихо сказал Данила, — это не поможет…
Через несколько минут он уже стоял, облаченный в богатые ромейские доспехи. Кольчуга немного жала, все-таки не рассчитывал мастер на такие широкие плечи, но зато пришлась в пору рубаха, и штаны, и даже кованые железными пластинами сапоги. Меч у стражника был хреновый, палка железная, а не меч. Не сбалансирован, клинок некрепкий, от хорошего удара сломается. Зато украшен так, что в глазах рябит. Рукоять вся в зеленых камнях, набалдашник на конце украшает огромный рубин. Да за такой камень можно целый замок купить! Со слугами и хозяевами в придачу.
Делать нечего, пришлось для пущего сходства, повесить тяжеленную бесполезную болванку на пояс. Все равно меч, он и есть меч. Лучше кинжала, просто потому, что длиннее. Данила все еще не верил, что затея удастся. Переодеться в тряпки стража-ромея конечно можно, да только какой из него ромей? Рожа-то вон, кирпича просит, славянин он и есть славянин, хоть в железные латы закуй, а на голову водрузи шлем с перьями. Так и будет дурак с перьями. Но, иного выхода не было. Набрав в грудь побольше воздуха, он расхрабрился и вышел из подсобки, свернул прямо в большой зал, навстречу идущим стражам. Их было всего трое. Данила вздохнул. В крайнем случае, успеет порубить всех в капусту. А там уж как-нибудь убежит… до первого охранного поста.
Стражники, увидев Данилу дернулись, схватились за мечи. Холодный пот прошиб русича. Все, пропал! — Решил Данила. Но ромеи вдруг заулыбались, махая рукой. Данила тоже улыбнулся, криво, будто страдал от зубной боли.
Стражник-ромей ухмыльнулся, хлопнул Данилу по плечу, что-то сказал на своем языке. Данила пожал плечами, ответил по-славянски.
— Не понимаю!
— А, ты славянин! — Молвил ромей. — Так бы сразу и сказал. Ну как тебе замок Императора?
Данила сглотнул слюну. Оказывается, в стражах ходили не только ромеи. Никто даже не удивился увидев его. Видать, приняли за новенького, неопытного охранника. Русичи здесь уже не диковинка, привыкли уже ромеи, спокойно встречают иноземцев.
— Это… это… — восхищенно бормотал Данила, не веря в собственную удачу.
— Да, это просто бесподобно! — Согласился страж. Двое других одобрительно заржали. — Разве у русского князя есть такой?
— Нет, — признался Данила. — У нас все из дерева…
— Ха, из дерева! Кто же нынче лес переводит? Дерево — это дрова! Дома надо строить из камня, чтобы вечно стояли. А этот дворец как стоял сотни лет, так еще сотни простоит. А может и тысячи!
— Простоит, — согласился Данила. — А где здесь выход. Войти вошел, пока вас искал, заплутал.
— Да, долго ты блуждал, — усмехнулся страж. — Уже и смена наша кончилась, а ты только вышел к нам. Ладно, на первый раз ничего не скажу начальнику, но в следующий будь повнимательней! Теперь пошли с нами…
Данила шел, вжав голову в плечи. Вокруг мелькали коридоры и залы, повсюду стояли ромеи-дружинники, переговаривались, смеялись, поигрывая мечами. Казалось, сейчас заметят его, окликнут, а коли не остановится, так и набросятся всем скопом, задавят, затопчут. Но никто не гнался следом, не кричал. Каждый занимался своим делом. Даже на выходе никто так и не окликнул его, охранники стояли возле входа суровые, строгие. Но завидев Данилу в компании стражей заулыбались, даже махнули рукой. Данила осоловело махнул в ответ.
— Ну, куда тебе теперь? — Спросил страж.
— Мне в Славянский квартал, — махнул рукой Данила. — Все еще там обитаю.
— Зря, перебирайся лучше к нам, ближе к дворцу. Я походатайствую к начальнику стражи, он выделит тебе достойные хоромы. Сдружимся, будем вместе по девкам ходить! У нас, воинов в дружине приветствуется сплоченность и дружба. Иначе никак не выжить.
— Хорошо, я подумаю! — Хило улыбнулся Данила, попятившись в сторону темнеющих кварталов.
— Не забудь, — крикнул ему вослед страж, — надеюсь ты все-таки решишься.
Данила брел по улице смурной, опечаленный. Оказывается, ромеи такие же люди. Ничем не хуже, может быть немного другие. Но ведь и живем все по разному. Одни в лесу, среди волков и медведей, другие в городе, где все ясно и понятно, нет ни какой опасности. И не виноваты они, что родились в Царьграде. Ведь и им доступны людские чувства, и любовь и ненависть. А то, что другие, так к этому привыкаешь. Они же привыкли к дубиноголовости и неотесанности русичей. Так почему бы и русичам не привыкнуть к ромеям?
Квартал мелькал за кварталом, когда Данила дошел до Славянского, в небо уже выползло солнце. Надо поскорее избавиться от доспехов, — решил он. — Как бы не было беды. А в корчме ждет Люта. Все еще ждет, — Данила был уверен. Она бы не уехала все равно, не бросила бы его. Просто потому, что любила. И ждала до последнего бы, даже когда совсем не осталось надежды.
Когда подходил к постоялому двору, увидел Збыслава. Тот шел смурной, заметив Данилу не узнал, скривился. А как узнал, обомлел.
— Ты что, земляк? Никак в охрану Императора попал? — Воскликнул Збыслав ошарашенно.
— Не знаю кто к кому попал, но мне надо срочно избавиться от этого барахла. Когда найдут его хозяина, мне не поздоровится.
— Ты что, убил дворцового стражника? — Воскликнул кто-то из охранников.
— А как же мне иначе было выбраться из Императорского дворца? В окно прыгать? — Вспылил Данила.
Збыслав нахмурился, что-то шепнул дружинникам.
— Ну-ка пошли ко мне, найдем тебе новую одежу, да заодно расскажешь все. А где твой друг-полукровка?
Данила отвернулся.
— Его больше нет.
— Понимаю. Выбраться из дворца Императора живым непросто.
Дом Збыслава был большой, один из самых больших окрест. Он завел Данилу с черного хода, пустил в большую чистую комнату, сам подошел к огромному сундуку, вытащил какие-то шмотки.
— Вот, надень, — кинул он Даниле холщовую белую рубаху и теплые штаны. — У тебя плечи широкие, почти как у меня, так что подойдет, я думаю. А эти железки брось в угол. Мне от них еще избавляться предстоит.
Когда Данила скинул доспехи и одежу ромея, облачился в удобные, куда более привычные вещи, Збыслав усадил его на лавку, сам сел напротив.
— Давай, рассказывай.
Данила задумался. Можно ли говорить этому человеку то, что было тайной? Но ведь это уже было. Теперь дело сделано и тайна перестает быть тайной. А Даниле с Лютой надо еще как-нибудь выбраться из Империи. И он рассказал все, что знал, о талисмане, о приказе Владимира и о миссии Северьяна. Збыслав долго сидел задумавшись, хмыкал каким-то своим мыслям. Наконец поднялся, вздохнул.
— Да, ну и наворотил Владимир. Раньше всегда предупреждал, когда закатывал такие интриги. Ты, как я понимаю вообще не при чем… был.
— Ну да, просто мы с Северьяном друзья… были друзьями. И помогли друг другу.
— И теперь мне придется тебя вытаскивать из Царьграда, тайком переправив на корабль… да, незадача. Ладно, я уж как-нибудь подсоблю.
Данила кашлянул.
— Збыслав, не меня одного. Еще и моя невеста, она ведь тоже со мной…
Замолчал, уловив хмурый взгляд Збыслава. Тот молча вышел из комнаты, через минуту вернулся назад, положив на стол большой изогнутый кинжал. В памяти Данилы колыхнулись ростки воспоминаний. Ну конечно же, с этим ножом на Северьяна напал прислужник Ликуна. Но откуда он у Збыслава?
— Узнаешь нож? — Спросил он хмуро.
Данила кивнул. Конечно, он бы узнал этот нож без труда. Не нож, а целый меч, лезвие диковинно изогнуто, рукоять в форме змеи с небольшим красным камнем.
— Этим ножом была убита девушка. Твоя невеста… я сожалею.
Глава 54.
Сон был таким безмятежным и спокойным, что нарушать его, нарушать наглым, бесцеремонным вмешательством было просто кощунственно. И когда вдруг громко хлопнула дверь и радостный голос завопил что-то нечленораздельное, у недоспавшего, разъяренного Ликуна было одно желание — убить вторженца, убить медленно и мучительно.
Ликун перевернулся на бок, медленно открыл глаза. На пороге стоял запыхавшийся Багыр, на руках и одежде его была кровь.
— Ты что, прямиком из мясной лавки? — Спросонья спросил Ликун. — Какого Ящера ты приперся в такую рань и разбудил меня?
Багыр довольно оскалился.
— Я выполнил твою волю, хозяин! Девка мертва! Она долго мучилась и молила о пощаде, но я не пощадил ее!
Это было чистым воды вымыслом. Грубым вымыслом, состряпанным Быгыром по дороге. Но ему так хотелось верить, что девка действительно умоляла его, просила на коленях и билась в раскаянии, что он действительно поверил в это. Потому очевидная ложь выглядела вполне правдивой.
— А чужеземцы? Ты убил их? — Прищурился Ликун.
Багыр состроил скорбную гримасу.
— Нет, хозяин. Но в том не моя вина. Чужеземцев не было, я нашел только бабу.
Купец вздохнул. Откровенно говоря, у него уже не было ни какого желания мстить, а уж тем более убивать кого бы то ни было. Он все-таки торговец, а не убийца. И сейчас расценивал это происшествие, как небольшой торговый крах, легко исправляемый.
— Хорошо. Ты все сделал правильно, — устало проговорил Ликун. — Скажи, кто-нибудь тебя видел?
— Хозяин постоялого двора. Но он будет молчать, я его запугал.
Ликун отмахнулся.
— Даже если не будет, это не важно. Пусть хоть на каждом углу трезвонит. Во-первых, никто не знает, что ты мой человек. А во-вторых, у славян хватает других проблем, чтобы еще и со случайными странниками возиться. Другое дело обстоит с чужеземцами. Если они узнают, по чьей вине погибла баба, они вполне могут доставить нам массу хлопот. Надеюсь, ты не дал повода подозревать нас…
Багыр растерянно попятился.
— Но… я не знал…
— Что значит не знал? — Вопросительно взглянул Ликун.
— Я убил девку ножом… и…
— Оставил нож! Глупец! Да этот нож выдаст тебя с потрохами!
Гигант опустил взгляд, сжал плечи. Это выглядело так смешно, когда маленький толстый человечек распекал огромного мордоворота, а тот послушно кивал и отступал к стене.
— Давай, собирай вещи, дурак! — Рявкнул Ликун. — Может обойдется без столкновений! Эх, и на кой ляд понесло тебя в Славянский квартал?
— Так ты же сам сказал, хозяин…
— Молчи, слабоумный! Зачем, скажи, зачем ты оставил на месте убийства нож. Теперь даже славяне могут подать жалобу к Императору и тебя выловят, как бешенную собаку и казнят, понял? А заодно и мне достанется!
Ликун вскочил с кровати, начал лихорадочно натягивать портки. Штаны не налезали, купец ругался, упал, но снова поднялся. Дрожащими руками натянул богато расшитую узорами рубаху. Он давно так не боялся.
Данила просто потерял дар речи. Неверяще, тупо смотрел на злополучный нож. Хотелось верить, что все это шутка, что Люта жива, но жуткий нож. Он перечеркивал все. Данила осторожно взял длинный изогнутый клинок, попробовал на остроту. Из пальца тотчас брызнула кровь, но он и не заметил. В голову пришел самый глупый вопрос, какой только можно было себе представить.
— Вы ее уже похоронили?
— Да, на нашем кладбище, среди знатных людей. Ей будет хорошо там.
Данила медленно отвернулся.
— Мертвым не может быть хорошо. Я это чувствую.
Збыслав молчал. Он был воином, сильным, выносливым. У него на глазах гибли друзья, верные соратники… но это было совсем другое. Збыслав совершенно не умел утешать, ибо не верил в утешение. Он верил в кровную месть. Око за око, зуб за зуб и никак иначе.
— Слушай меня, — подошел он к Даниле, положил руку на плечо. — Корабль отправляется завтра. К обеду ты должен быть здесь, понял?
Данила непонимающе посмотрел на него.
— Утешение здесь бесполезны, — сказал Збыслав. — Ты должен покарать убийцу. Сам, своей рукой. Лишь тогда обретешь успокоение.
Данила кивнул. Он отлично знал, что успокоения не будет. Просто исчезнет эта злая, гнетущая боль. Ее заменит томительная пустота. Пустота, которая уже никогда ничем не заполнишь. В руке все еще был острый длинный клинок. Данила сунул его за пояс, исподлобья посмотрел на Збыслава.
— К полудню я буду здесь. Еще рано умирать, у меня остались незаконченные дела… в Киеве.
Збыслав кивнул.
— Вот и хорошо. Самоубийство не к лицу воину, запомни. Любое действие должно быть оправдано. А ты сильный, ты справишься с болью… Скажи лучше, тебе помощь не нужна? А то могу подсобить, — положил он руку на эфес огромного двуручного меча.
— Нет. Я справлюсь сам, — отрезал Данила. — Присмотри вот за этим…
Он положил короткий острый кинжал Северьяна на стол.
— Этот нож дорог тебе?
— Этот нож единственное свидетельство моего друга о том, что он все сделал, как надо. Он сам уже не может возвратиться, я верну хотя бы его нож.
— Хорошо. Я сохраню его до твоего возвращения.
— Я вернусь, — кивнул Данила. — Хотя бы для того, чтобы забрать его назад.
— Багыр сильный! Багыр очень сильный! — Повторял гигант, разглядывая свои толстые, как вековые дубы, руки. Ну и что, пусть хозяин сердится. Да, он действительно расстроился, но зачем обзывать Багыра дураком? Багыр ведь не дурак, просто он забыл. Забыл про нож. А Ликун бегал, распихивал вещи по сумкам, собрал все деньги, сунул их в большой мешок. Так много денег Багыр еще не видел. Жаль, что это монеты хозяина. Багыру бы они пригодились. А чужеземцы, что чужеземцы, пусть приходят. Багыр очень сильный, он убьет чужеземцев, и Ликун будет счастлив. И больше не назовет Багыра дураком…
Когда входная дверь распахнулась от удара ноги, Багыр растерялся. Медленно поднялся, обвел мутным взором комнату. В дверном проеме стоял чужеземец. Один из тех, кто недавно причинил столько хлопот хозяину. Багыр злобно зарычал, и двинулся на вторженца, как скала, широко расставил руки, намереваясь схватить, смять, чтобы захрустели ребра и чужеземец лопнул как гнилой помидор.
Из спальни выбежал Ликун, вплеснул руками.
— Что тебе здесь нужно? Убирайся! — Закричал он на чужеземца.
— По твоему приказу убили девушку, — сказал тот. — Теперь я убью тебя. По приказу своего сердца.
— Багыр сильный! — Зарычал гигант. — Багыр убьет глупого варвара.
Гигант бросился на чужеземца. Прыжок был красивый, грациозный. Таких финтов Багыр не выделывал давно. Противник не успел увернуться. Удар с разворота сбил его с ног, чужеземец упал. Сплюнул на пол кровью, медленно поднялся. Багыр зарычал от радости. Кровь, он разбил чужеземцу лицо!
— Теперь ты умрешь, враг! — Прорычал Багыр, занося кулак над пошатывающимся противником. Удар пришелся в грудь, гигант слышал, как хрустнули ребра. Противник снова упал, на этот раз поднялся куда медленнее.
Багыр хотел крикнуть что-то воинственное, но крик застрял у него в горле. Чужеземец шел на него и улыбался. Опять эта улыбка, все смеются над Багыром. Все считают Багыра дураком! Старик улыбался, теперь ом мертв. Девка тоже улыбалась, и сдохла. Пришла очередь и этого наглого чужеземца.
Гигант затряс головой, глаза налились кровью. Издав жуткий крик он кинулся на противника, чтобы задавить, смять его, превратить в кровавую лепешку. В какой-то момент он понял, что уже не может остановиться, столь сильно кипела ярость. А еще через мгновение увидел в руке чужеземца длинный нож. Нож Багыра.
Клинок не знает различий между врагом и недругом. Он оружие, оружие в любой, даже самой слабой руке. Но Багыру так хотелось в этот момент, чтобы кинжал все-таки признал хозяина, признал и юркнул ему в руку. Но лезвие оставалось безразличным. Ему было наплевать, кто будет жертвой. Кровь у всех одинаково красная и соленая.
Боль, жуткая и сокрушительная пронзила живот. Показалось, что ткнули чем-то раскаленным, горячим. Потом боль змеей поползла дальше, вверх. Багыр упал, пальцы проскребли по ковру, вырывая куски ткани. Неверяще, он поднял взгляд вверх. Чужеземец склонился над ним, распарывая ножом живот Багыра, будто потрошил кролика. Враг увидел, что гигант открыл глаза, жадно улыбнулся. Багыр увидел красный комок в руке чужеземца.
— Что это? — В ужасе прохрипел гигант.
— Не узнаешь? — Усмехнулся чужеземец. — Это твоя печень. Ах, ну ты же ее никогда не видел. Зато теперь видишь…
Враг впился зубами в трепещущий истекающий кровью кусок, прожевал, сплюнул красным.
— Она горькая, — сказал он. — Твоя печень горькая, как полынь. Видно, какой ты был герой. Не веришь, попробуй.
Багыр истошно заорал. Боль, унижение, ощущение скорой смерти — все смешалось в этом жутком, полном ненависти и страха крике. Чужеземец тихо подошел, занес над горлом кинжал.
— Зачем так кричать, не надо так кричать… Девушка моя кричала, когда ты ее убивал? Не думаю. Она знала, что я все равно отомщу. Она не боялась смерти. А ты боишься. Но это уже не важно, ведь ты все равно умрешь.
Быгыр почувствовал, как холодная сталь прикасается к горлу. Резкий взмах руки чужеземца, почти ни какой боли. Только рот почему-то наполняется кровью, и дышать все труднее… Гигант захрипел, в судорогах дернулся. Крепкое бычье сердце никак не хотело верить, что организм мертв.
Ликун в ужасе смотрел, как чужеземец разделывается с Багыром, не в силах вымолвить ни слова. Он не верил, не хотел верить, что то же самое случится и с ним. Багыр всегда был рядом, такой здоровый и сильный. И Ликун привык доверять ему, уверившись в его, а вместе с ним и собственную неуязвимость. И вот теперь гигант Багыр, победитель сотен гладиаторов и бессердечный убийца валялся бессильной мясной тушей. Мертвой тушей.
Чужеземец медленно поднялся, повернулся к купцу. На миг взгляды пересеклись, и Ликун, взвыл, поняв, что спастись не удастся. Во взгляде чужеземца не было ничего, будто смотришь на призрака, пустые, отрешенные глаза. Как будто не он сам, у судьба вселилась в плоть человека и взяла в руки кинжал.
— Я не хотел, чтобы ее убили, — прошептал Ликун, — не хотел! Ты веришь мне?
— Верю, — ответил чужеземец бесцветным мертвым голосом. — Только это уже ничего не изменит.
Ликун перевернулся на бок, медленно открыл глаза. На пороге стоял запыхавшийся Багыр, на руках и одежде его была кровь.
— Ты что, прямиком из мясной лавки? — Спросонья спросил Ликун. — Какого Ящера ты приперся в такую рань и разбудил меня?
Багыр довольно оскалился.
— Я выполнил твою волю, хозяин! Девка мертва! Она долго мучилась и молила о пощаде, но я не пощадил ее!
Это было чистым воды вымыслом. Грубым вымыслом, состряпанным Быгыром по дороге. Но ему так хотелось верить, что девка действительно умоляла его, просила на коленях и билась в раскаянии, что он действительно поверил в это. Потому очевидная ложь выглядела вполне правдивой.
— А чужеземцы? Ты убил их? — Прищурился Ликун.
Багыр состроил скорбную гримасу.
— Нет, хозяин. Но в том не моя вина. Чужеземцев не было, я нашел только бабу.
Купец вздохнул. Откровенно говоря, у него уже не было ни какого желания мстить, а уж тем более убивать кого бы то ни было. Он все-таки торговец, а не убийца. И сейчас расценивал это происшествие, как небольшой торговый крах, легко исправляемый.
— Хорошо. Ты все сделал правильно, — устало проговорил Ликун. — Скажи, кто-нибудь тебя видел?
— Хозяин постоялого двора. Но он будет молчать, я его запугал.
Ликун отмахнулся.
— Даже если не будет, это не важно. Пусть хоть на каждом углу трезвонит. Во-первых, никто не знает, что ты мой человек. А во-вторых, у славян хватает других проблем, чтобы еще и со случайными странниками возиться. Другое дело обстоит с чужеземцами. Если они узнают, по чьей вине погибла баба, они вполне могут доставить нам массу хлопот. Надеюсь, ты не дал повода подозревать нас…
Багыр растерянно попятился.
— Но… я не знал…
— Что значит не знал? — Вопросительно взглянул Ликун.
— Я убил девку ножом… и…
— Оставил нож! Глупец! Да этот нож выдаст тебя с потрохами!
Гигант опустил взгляд, сжал плечи. Это выглядело так смешно, когда маленький толстый человечек распекал огромного мордоворота, а тот послушно кивал и отступал к стене.
— Давай, собирай вещи, дурак! — Рявкнул Ликун. — Может обойдется без столкновений! Эх, и на кой ляд понесло тебя в Славянский квартал?
— Так ты же сам сказал, хозяин…
— Молчи, слабоумный! Зачем, скажи, зачем ты оставил на месте убийства нож. Теперь даже славяне могут подать жалобу к Императору и тебя выловят, как бешенную собаку и казнят, понял? А заодно и мне достанется!
Ликун вскочил с кровати, начал лихорадочно натягивать портки. Штаны не налезали, купец ругался, упал, но снова поднялся. Дрожащими руками натянул богато расшитую узорами рубаху. Он давно так не боялся.
Данила просто потерял дар речи. Неверяще, тупо смотрел на злополучный нож. Хотелось верить, что все это шутка, что Люта жива, но жуткий нож. Он перечеркивал все. Данила осторожно взял длинный изогнутый клинок, попробовал на остроту. Из пальца тотчас брызнула кровь, но он и не заметил. В голову пришел самый глупый вопрос, какой только можно было себе представить.
— Вы ее уже похоронили?
— Да, на нашем кладбище, среди знатных людей. Ей будет хорошо там.
Данила медленно отвернулся.
— Мертвым не может быть хорошо. Я это чувствую.
Збыслав молчал. Он был воином, сильным, выносливым. У него на глазах гибли друзья, верные соратники… но это было совсем другое. Збыслав совершенно не умел утешать, ибо не верил в утешение. Он верил в кровную месть. Око за око, зуб за зуб и никак иначе.
— Слушай меня, — подошел он к Даниле, положил руку на плечо. — Корабль отправляется завтра. К обеду ты должен быть здесь, понял?
Данила непонимающе посмотрел на него.
— Утешение здесь бесполезны, — сказал Збыслав. — Ты должен покарать убийцу. Сам, своей рукой. Лишь тогда обретешь успокоение.
Данила кивнул. Он отлично знал, что успокоения не будет. Просто исчезнет эта злая, гнетущая боль. Ее заменит томительная пустота. Пустота, которая уже никогда ничем не заполнишь. В руке все еще был острый длинный клинок. Данила сунул его за пояс, исподлобья посмотрел на Збыслава.
— К полудню я буду здесь. Еще рано умирать, у меня остались незаконченные дела… в Киеве.
Збыслав кивнул.
— Вот и хорошо. Самоубийство не к лицу воину, запомни. Любое действие должно быть оправдано. А ты сильный, ты справишься с болью… Скажи лучше, тебе помощь не нужна? А то могу подсобить, — положил он руку на эфес огромного двуручного меча.
— Нет. Я справлюсь сам, — отрезал Данила. — Присмотри вот за этим…
Он положил короткий острый кинжал Северьяна на стол.
— Этот нож дорог тебе?
— Этот нож единственное свидетельство моего друга о том, что он все сделал, как надо. Он сам уже не может возвратиться, я верну хотя бы его нож.
— Хорошо. Я сохраню его до твоего возвращения.
— Я вернусь, — кивнул Данила. — Хотя бы для того, чтобы забрать его назад.
— Багыр сильный! Багыр очень сильный! — Повторял гигант, разглядывая свои толстые, как вековые дубы, руки. Ну и что, пусть хозяин сердится. Да, он действительно расстроился, но зачем обзывать Багыра дураком? Багыр ведь не дурак, просто он забыл. Забыл про нож. А Ликун бегал, распихивал вещи по сумкам, собрал все деньги, сунул их в большой мешок. Так много денег Багыр еще не видел. Жаль, что это монеты хозяина. Багыру бы они пригодились. А чужеземцы, что чужеземцы, пусть приходят. Багыр очень сильный, он убьет чужеземцев, и Ликун будет счастлив. И больше не назовет Багыра дураком…
Когда входная дверь распахнулась от удара ноги, Багыр растерялся. Медленно поднялся, обвел мутным взором комнату. В дверном проеме стоял чужеземец. Один из тех, кто недавно причинил столько хлопот хозяину. Багыр злобно зарычал, и двинулся на вторженца, как скала, широко расставил руки, намереваясь схватить, смять, чтобы захрустели ребра и чужеземец лопнул как гнилой помидор.
Из спальни выбежал Ликун, вплеснул руками.
— Что тебе здесь нужно? Убирайся! — Закричал он на чужеземца.
— По твоему приказу убили девушку, — сказал тот. — Теперь я убью тебя. По приказу своего сердца.
— Багыр сильный! — Зарычал гигант. — Багыр убьет глупого варвара.
Гигант бросился на чужеземца. Прыжок был красивый, грациозный. Таких финтов Багыр не выделывал давно. Противник не успел увернуться. Удар с разворота сбил его с ног, чужеземец упал. Сплюнул на пол кровью, медленно поднялся. Багыр зарычал от радости. Кровь, он разбил чужеземцу лицо!
— Теперь ты умрешь, враг! — Прорычал Багыр, занося кулак над пошатывающимся противником. Удар пришелся в грудь, гигант слышал, как хрустнули ребра. Противник снова упал, на этот раз поднялся куда медленнее.
Багыр хотел крикнуть что-то воинственное, но крик застрял у него в горле. Чужеземец шел на него и улыбался. Опять эта улыбка, все смеются над Багыром. Все считают Багыра дураком! Старик улыбался, теперь ом мертв. Девка тоже улыбалась, и сдохла. Пришла очередь и этого наглого чужеземца.
Гигант затряс головой, глаза налились кровью. Издав жуткий крик он кинулся на противника, чтобы задавить, смять его, превратить в кровавую лепешку. В какой-то момент он понял, что уже не может остановиться, столь сильно кипела ярость. А еще через мгновение увидел в руке чужеземца длинный нож. Нож Багыра.
Клинок не знает различий между врагом и недругом. Он оружие, оружие в любой, даже самой слабой руке. Но Багыру так хотелось в этот момент, чтобы кинжал все-таки признал хозяина, признал и юркнул ему в руку. Но лезвие оставалось безразличным. Ему было наплевать, кто будет жертвой. Кровь у всех одинаково красная и соленая.
Боль, жуткая и сокрушительная пронзила живот. Показалось, что ткнули чем-то раскаленным, горячим. Потом боль змеей поползла дальше, вверх. Багыр упал, пальцы проскребли по ковру, вырывая куски ткани. Неверяще, он поднял взгляд вверх. Чужеземец склонился над ним, распарывая ножом живот Багыра, будто потрошил кролика. Враг увидел, что гигант открыл глаза, жадно улыбнулся. Багыр увидел красный комок в руке чужеземца.
— Что это? — В ужасе прохрипел гигант.
— Не узнаешь? — Усмехнулся чужеземец. — Это твоя печень. Ах, ну ты же ее никогда не видел. Зато теперь видишь…
Враг впился зубами в трепещущий истекающий кровью кусок, прожевал, сплюнул красным.
— Она горькая, — сказал он. — Твоя печень горькая, как полынь. Видно, какой ты был герой. Не веришь, попробуй.
Багыр истошно заорал. Боль, унижение, ощущение скорой смерти — все смешалось в этом жутком, полном ненависти и страха крике. Чужеземец тихо подошел, занес над горлом кинжал.
— Зачем так кричать, не надо так кричать… Девушка моя кричала, когда ты ее убивал? Не думаю. Она знала, что я все равно отомщу. Она не боялась смерти. А ты боишься. Но это уже не важно, ведь ты все равно умрешь.
Быгыр почувствовал, как холодная сталь прикасается к горлу. Резкий взмах руки чужеземца, почти ни какой боли. Только рот почему-то наполняется кровью, и дышать все труднее… Гигант захрипел, в судорогах дернулся. Крепкое бычье сердце никак не хотело верить, что организм мертв.
Ликун в ужасе смотрел, как чужеземец разделывается с Багыром, не в силах вымолвить ни слова. Он не верил, не хотел верить, что то же самое случится и с ним. Багыр всегда был рядом, такой здоровый и сильный. И Ликун привык доверять ему, уверившись в его, а вместе с ним и собственную неуязвимость. И вот теперь гигант Багыр, победитель сотен гладиаторов и бессердечный убийца валялся бессильной мясной тушей. Мертвой тушей.
Чужеземец медленно поднялся, повернулся к купцу. На миг взгляды пересеклись, и Ликун, взвыл, поняв, что спастись не удастся. Во взгляде чужеземца не было ничего, будто смотришь на призрака, пустые, отрешенные глаза. Как будто не он сам, у судьба вселилась в плоть человека и взяла в руки кинжал.
— Я не хотел, чтобы ее убили, — прошептал Ликун, — не хотел! Ты веришь мне?
— Верю, — ответил чужеземец бесцветным мертвым голосом. — Только это уже ничего не изменит.
Глава 55.
Перед глазами стояла розовая пелена, когда он вошел в дом Збыслава, упал на кровать и так и пролежал, вперив бессмысленный взор в стену до самого утра. Данила знал, что месть ничего не решит, знал что будет больно. Но не подозревал, что настолько. Пустота, она сковывала сердце, поселяла в нем холод и безразличие. Она была жестокой, каковой и следует быть пустоте. Ты сам выбрал месть, — говорила она, насмехаясь, — так пожинай плоды.
Збыслав дважды заходил к нему, что-то говорил, даже рассказывал, но Данила не слышал, не мог слышать его. Жизнь закончилась, все закончилось, оборвалось и не вернуть обратно. Забвение затягивало все сильнее, погребало среди завалин собственных страхов и разочарований. Данила медленно, но верно сходил с ума. Неожиданно, ножом по горлу вспыхнула мысль. Нет, сейчас нельзя… еще не все дела завершены. Последняя просьба погибшего — закон. Предстояло отнести кинжал, кинжал Северьяна, знак того, что он исполнил свою миссию. Для него это было важно. И он доверился Даниле, положил ему в руки свою честь. Отнести кинжал предстояло немного немало, а самому князю Владимиру, братоубийце, потерявшем совесть и честь. По его приказу был четвертован брат Данилы. Русич это помнил, помнил, как нельзя лучше. Именно поэтому однажды взял дело брата в свои руки… Это было смешным и нелепым, жертва сама идет к своему палачу. Северьян так и не исполнил приказа князя, оставил Данилу в живых. И теперь предстояло предстать перед Владимиром во плоти, целым и невредимым. А это ведь даже весело, — решил Данила, засмеялся. И очнулся.
Збыслав сидел на лавке перед столом, вертел в руках кинжал. Услышал скрип кровати, повернулся. Тихо сказал:
— Я же говорил, ты сильный. Видишь, ожил.
— Не сила тому причиной, — ответил Данила. — Просто у меня еще остались дела на этом свете. Дела, которые я обязан выполнить.
Выбраться из Славянского квартала было непросто. Стражники-ромеи не решались зайти к импульсивным славянам, но дежурили у границ квартала неустанно. Труп охранника все-таки обнаружили и тут же устроили облаву. Базилевс не глуп, знает, кого ловить надо. И ежели захочет, обязательно поймает.
По кварталу Данила со Збыславом шли спокойно, далее пришлось передвигаться дворами и закоулками, ромеи были повсюду, сновали в каждой подворотне, что-то вынюхивая, выискивая.
Збыслав дважды заходил к нему, что-то говорил, даже рассказывал, но Данила не слышал, не мог слышать его. Жизнь закончилась, все закончилось, оборвалось и не вернуть обратно. Забвение затягивало все сильнее, погребало среди завалин собственных страхов и разочарований. Данила медленно, но верно сходил с ума. Неожиданно, ножом по горлу вспыхнула мысль. Нет, сейчас нельзя… еще не все дела завершены. Последняя просьба погибшего — закон. Предстояло отнести кинжал, кинжал Северьяна, знак того, что он исполнил свою миссию. Для него это было важно. И он доверился Даниле, положил ему в руки свою честь. Отнести кинжал предстояло немного немало, а самому князю Владимиру, братоубийце, потерявшем совесть и честь. По его приказу был четвертован брат Данилы. Русич это помнил, помнил, как нельзя лучше. Именно поэтому однажды взял дело брата в свои руки… Это было смешным и нелепым, жертва сама идет к своему палачу. Северьян так и не исполнил приказа князя, оставил Данилу в живых. И теперь предстояло предстать перед Владимиром во плоти, целым и невредимым. А это ведь даже весело, — решил Данила, засмеялся. И очнулся.
Збыслав сидел на лавке перед столом, вертел в руках кинжал. Услышал скрип кровати, повернулся. Тихо сказал:
— Я же говорил, ты сильный. Видишь, ожил.
— Не сила тому причиной, — ответил Данила. — Просто у меня еще остались дела на этом свете. Дела, которые я обязан выполнить.
Выбраться из Славянского квартала было непросто. Стражники-ромеи не решались зайти к импульсивным славянам, но дежурили у границ квартала неустанно. Труп охранника все-таки обнаружили и тут же устроили облаву. Базилевс не глуп, знает, кого ловить надо. И ежели захочет, обязательно поймает.
По кварталу Данила со Збыславом шли спокойно, далее пришлось передвигаться дворами и закоулками, ромеи были повсюду, сновали в каждой подворотне, что-то вынюхивая, выискивая.