Страница:
Он повернулся к ней, но она опустила голову и смотрела на сплетенные пальцы рук на коленях.
— Вам не нужно знать ничего, — возразила наконец Байрони. — Я уеду отсюда, как и собиралась с самого начала. И вы не будете вовлечены ни в какую историю.
— Вздор, — мягко сказал он, — я уже вовлечен в нее! Я ведь не какой-то прохожий с улицы, которому посчастливилось вытащить вас через окно из вашего дома.
— Я… Простите, — пробормотала Байрони.
— Не глупите! Скажите правду, Байрони.
Больше я ни о чем не прошу. Что произошло в ту дождливую ночь?
— Это вас не касается, Брент. Прошу вас. Я очень устала. Хочу завтра уехать.
Он пристально смотрел на нее, чувствуя нараставшие в нем ярость и беспомощность.
— Я вас как следует выпорю, когда вы поправитесь, — объявил он ей и вышел из комнаты.
Глава 16
Глава 17
— Вам не нужно знать ничего, — возразила наконец Байрони. — Я уеду отсюда, как и собиралась с самого начала. И вы не будете вовлечены ни в какую историю.
— Вздор, — мягко сказал он, — я уже вовлечен в нее! Я ведь не какой-то прохожий с улицы, которому посчастливилось вытащить вас через окно из вашего дома.
— Я… Простите, — пробормотала Байрони.
— Не глупите! Скажите правду, Байрони.
Больше я ни о чем не прошу. Что произошло в ту дождливую ночь?
— Это вас не касается, Брент. Прошу вас. Я очень устала. Хочу завтра уехать.
Он пристально смотрел на нее, чувствуя нараставшие в нем ярость и беспомощность.
— Я вас как следует выпорю, когда вы поправитесь, — объявил он ей и вышел из комнаты.
Глава 16
В тот вечер обед ей принесла Мэгги. Она с улыбкой спросила:
— Что вы наговорили Бренту? Он снова вне себя.
— Он хочет знать.., все, — ответила Байрони. И вздернула подбородок, услышав, как фыркнула Мэгги. — Но это его не касается.
— Что ж, больше не буду задавать вам никаких вопросов. Может быть, встанете, чтобы пообедать?
Представляю, как вам надоело лежать.
— Чудесно, — согласилась Байрони и соскользнула с кровати. — Сент говорил, что, по его мнению, мне уже гораздо лучше.
— Вот, наденьте халат Брента. Здесь холодновато. Не хотите после обеда принять ванну?
— — Разумеется! — Байрони завернулась в халат Брента. У нее возникло такое ощущение, словно он оказался рядом — бархат пропитался его запахом, и она, закрыв глаза, глубоко вдохнула этот аромат.
Мэгги пристально посмотрела на нее, уголки рта тронула слабая улыбка. От этой заразы — так язвительно называл Брент Байрони Батлер — он, по-видимому, не уберегся. Улыбка с ее лица исчезла.
Девушке придется несладко. Женщины сделали Брента осторожным, насмешливым и недоверчивым. Но ее он спас, и притом дважды. Значит, что-то к ней чувствовал.
— Вы говорили, что он вне себя? — спросила Байрони, принимаясь за нежного жареного цыпленка.
— Разве я так сказала? Ах, дорогая, мне следует научиться держать язык за зубами.
Байрони выжидательно смотрела на Мэгги.
— После того как вы ушли отсюда в первый раз, он был похож на медведя с колючкой в лапе. Такое впечатление, словно вы нарушили его душевное равновесие.
— Но в этом нет моей вины, правда, Мэгги. Брент думает, что я ужасный человек… Он искренне так считает. Он оскорблял меня и дразнил, когда я встретилась с ним снова.
— Снова?
— Впервые это случилось в Сан-Диего. Тогда мы просто немного поговорили. Мне показалось, что он очень хороший человек. — Байрони вздохнула. — С тех пор произошло так много всего…
Брент остановился в гостиной, у открытой двери в спальню. Нехорошо подслушивать чужие разговоры, сказал он себе. Он распрямился и прошел в спальню.
— Леди, — учтиво проговорил он. — Мэгги, там ждут клиенты. Я пока побуду с миссис Батлер.
Мэгги поднялась и оправила свою юбку из темно-красного бархата.
— Клиентов нельзя заставлять ждать, — сказала она, закатив глаза. — Байрони, я велела Сизару принести горячей воды для ванны. Брент, постарайся быть благовоспитанным, хорошо?
— Благодарю вас, Мэгги, — вдогонку ей сказала Байрони. — Очень милая женщина, — продолжала она, обращаясь к Бренту. — Она так добра ко мне…
— Но вы же наверняка не одобряете ее бизнес? — Он решил сохранять дистанцию между ними и, подойдя к камину, прислонился плечом к каминной доске.
Байрони сделала вид, что не заметила его язвительного тона.
— Мне кажется, — сказала она наконец, — что мужчины очень отличаются от женщин. Я никогда раньше не задумывалась о подобных вещах.
— Как странно, я считал, что это ваша главная забота.
— Вы действительно раздражены, — заметила Байрони. Пожав плечами, она помахала перед ним вилкой. — Правда, мне с вами гораздо спокойнее, когда вы насмешливы и язвительны. Когда вы внимательны и тактичны, я просто не знаю, что делать или что говорить.
Он тихо и коротко выругался.
— Помогло? Я думала, такие слова знает только мой отец. Ну и брат, конечно.
Брент нахмурился и засунул руки в карманы брюк.
— Вам принесли воду для ванны. Может быть, я могу чем-нибудь помочь? — Вопрос этот сначала показался ему вполне безобидным, но потом, когда он представил себе ее, обнаженную, в ванне, тело Брента напряглось от желания.
— Нет, я справлюсь сама.
— Хорошо. Я рад видеть вас такой бодрой.
— Да. Я должна поправиться, чтобы завтра же уехать.
— Сомневаюсь, чтобы мне так повезло. Не придется ли спасать вас еще раз, теперь уже в Сан-Хосе?
Байрони подняла подбородок.
— Я только хочу просить вас об одном одолжении, мистер Хаммонд. У меня нет денег…
— Нельзя сказать, чтобы вы слишком хорошо подготовились к отъезду, — насмешливо перебил ее Брент. — Я полагал, вы к этому времени немного поднакопили. Вы замужем почти год — верно? Или Айра вообще не давал вам денег?
— — ..но у меня есть очень дорогое колье, которое я собираюсь продать, — продолжала Байрони, не реагируя на его слова.
— Так, значит, вы кое-что у него урвали?
— Да, рождественский подарок. Я была бы очень благодарна вам, если бы вы смогли продать это колье.
— — Неплохо было бы продать его вашему же мужу.
А может быть, еще лучше просто поговорить с ним.
Спросить, почему он за такое короткое время возненавидел свою молодую жену. По крайней мере так это выглядит. Он хочет вернуть вас обратно только для того, чтобы запереть от всего света.
Байрони пристально посмотрела на Брента.
— Что вы хотите сказать?
— Сент говорил мне, что ваш драгоценный супруг усердно распространяет сказки о том, что вы страдаете галлюцинациями, какой-то женской истерией, и все в таком роде. Говорит, что вы опасны для самой себя и что ради вашего же блага вас следует держать взаперти.
Байрони помолчала, уставившись на тарелку с жареным цыпленком.
— Ирен, — тихо проговорила она. — Ее козни.
— А может быть, он прав? — спросил Брент.
— Вы так думаете?
— Я думаю, что вы способны свести с ума любого!
Я приду к вам позднее.
Он вышел из спальни не обернувшись. Она слышала, как за ним захлопнулась дверь гостиной.
Дело шло хорошо, как, впрочем, и всегда. Была одна драка, но Неро очень быстро и энергично выставил обоих забияк. Брент без конца шагал взад и вперед по огромной комнате. Ему не хотелось ни играть, ни пить. Хотелось подняться наверх и заняться любовью с Байрони. Что в конце концов это изменило бы? Он спас ее. Разве она не обязана ему?
Брент покачал головой. Недопустимо так думать.
Внезапно его охватило холодом. Через вращающуюся дверь входил Айра Батлер со Стивеном Бэннионом, адвокатом и своим деловым партнером. Глаза Брента засверкали. Он подошел к столику, за который оба только что уселись.
— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал он. — Добро пожаловать в «Дикую звезду». Вы здесь впервые, Батлер. Не хотите ли попытать счастья?
Ответил Бэннион:
— Старине Айре нужно чего-нибудь бодрящего.
Как насчет виски, Хаммонд?
Брент махнул бармену и повернулся к их столику.
Он изучал лицо Айры Батлера. Тот выглядел чертовски подавленным. Взгляд Брента упал на бледные, узкие, аристократические руки Айры и представил, как эти длинные пальцы гладят тело Байрони.
— — Неприятности, Батлер? — спросил он. — Ах, да! Совсем забыл. Ваша бедняжка жена, не так ли?
Айра почувствовал ярость и полную беспомощность. Зря Стивен притащил его сюда. Он без конца возвращался мыслями к Байрони. Она, очевидно, ушла через окно спальни. Но куда? Ушла, оставив свою кобылу. Кто-то, несомненно, ей помог. Но кто? Почему? Он посылал одного из своих людей в дом Сента, но там Байрони не было. Не прятал ли ее где-нибудь Сент? Или на нее напал какой-нибудь городской бродяга и убил ее? У него нестерпимо болела голова.
Он вдруг понял, что Хаммонд говорило Байрони, и заморгал.
— Моя жена? О да, жена.
— Бедная помешавшаяся женщина, — проговорил Стивен Бэннион, скорбно качая головой. — .Где только мы ее не искали. Никаких следов, никто ничего не может сказать.
— Я разыщу ее, — решительно заявил Айра, — обязательно разыщу.
— Какое несчастье, — сухо проговорил Брент. — Болезнь поразила ее внезапно, не правда ли? Весьма загадочно. Ваше виски, джентльмены.
Он отошел от столика, понимая, что дальнейшим поддразниванием доведет Айру до крайности, а может, и вызовет подозрения. Он весь дрожал, кулаки его сжимались и разжимались. Он был готов убить Батлера голыми руками.
Брент поднялся наверх, не в силах оставаться в салуне. Запер дверь своего кабинета и через гостиную прошел в спальню. После ванны Байрони выглядела совсем здоровой. Поверх ночной рубашки она надела халат и сидела в постели с какой-то книгой.
— Как уютно вы устроились, — яростно заметил он. — Я вижу, вы добились, чего хотели.
Байрони медленно закрыла книгу — сборник пьес Мольера.
— Простите, — сказала она. — Я так старалась…
— Помолчите, — бросил он, остановившись прямо над нею. — Внизу ваш муж. Он выглядит совершенно несчастным, заливает свое горе виски и клянется, что разыщет вас.
Побледневшая Байрони отвернулась.
— Не беспокойтесь, — Брент резким движением рассек воздух, — я не сообщил ему, что вы наверху, в моей постели.
— Он что-нибудь сказал?
— Ничего существенного. Говорил только Бэннион. Что вы помешанная бедняжка и что бедняга Айра ужасно страдает.
Байрони проглотила подступивший к горлу комок.
Он внизу! Боже, что делать? Брент опять разозлен, вероятно, из-за того, что оказался в гуще событий.
— Простите… — начала она.
— Если вы еще хоть раз произнесете это слово, я задушу вас!
— Прекрасно! — воскликнула она, разозлившись в свою очередь. — Что вы хотите, чтобы я сказала?
Чего вы вообще от меня хотите?
— Хочу, чтобы вы сказали правду.
Она взволнованно оправила покрывало, борясь с искушением рассказать ему все.
— Я не могу, — наконец возразила она, поднимая взгляд на Брента. — Это вас не касается, Брент. И я наперед отказываюсь от вашего участия в этом…
— В чем — в этом? — прогремел он. — Я и так увяз в этом дерьме по уши! — Он внезапно замолчал, глаза его потемнели. — Видите ли, — вновь заговорил он, внимательно наблюдая за Байрони, — вы ни разу не упомянули о своей дочери. Вы бросили ее?
Прежде чем ресницы Байрони опустились, он заметил в ее глазах вспышку — чего? Может быть, ужаса? И грубо продолжал:
— Вы не волнуетесь о дочери. Вам безразлично, что ее вырастит ваш недоумок муж? Вам все равно, черт побери?
— Нет! Дело не в этом!
— Не в этом? Значит, вы такая же скверная мать, как и жена?
Байрони смешалась, не зная, что сказать.
— Брент, пожалуйста, не надо…
— Что — не надо? Леди, более жалкого создания, чем вы, я не видел.
Байрони простонала — высоко и тонко, — прижав ладони к ушам, чтобы не слышать его жестоких слов. Она дрожала, ее ужас и боль были такими невыносимыми, что она боялась умереть на месте. Из ее горла вырвались долго сдерживаемые рыдания. Она смотрела на Брента, не обращая внимания на стекавшие по щекам слезы.
Брент выругался, сел рядом с нею и заключил ее в объятия.
— Перестаньте. Не плачьте.
Но у нее не было сил сдержаться.
Лицо Брента исказила боль. Успокаивая Байрони, он уткнулся лицом ей в шею, гладил спину, прижимая ее лицо к своему плечу. Он чувствовал, как вздымалась и опускалась ее грудь, касаясь его груди, ощущал под пальцами тонкие косточки. Боже, как он ее хотел!
— Байрони, — прошептал он, целуя ее в висок. — Ну же, любовь моя, успокойся.
Она вздрогнула, подняв к нему лицо. Его рот накрыл ее губы. Он ощущал вкус ее слез, чувствовал, как в ней зарождалось удивление — она не пыталась освободиться от него. Брент остро ощутил момент, когда она захотела его, зная, что этого не следовало допускать. Но уже не мог остановиться. Его поцелуи становились все настойчивее, язык все требовательнее.
Когда она раскрыла губы, он подумал, что взорвется от полнейшего наслаждения. Она была теплая, сладкая, податливая.
Сейчас она целиком принадлежала ему. Руки Брента стиснули ее тело, ладони охватили ее груди. Он услышал ее тихий стон.
Она выгнулась навстречу его рукам, и боль, желание, изумление — все смешалось. Неистовые ощущения пронзали Байрони. Пальцы Брента ласкали ее, вызывая неповторимый восторг.
— Еще, — прошептала она, и он застонал, сходя с ума от желания.
Брент не хотел торопиться, хотел, чтобы ласки продолжались как можно дольше, чтобы она прижималась к нему — голой плотью к голой плоти. Хотел гладить ее, целовать, ощущать на вкус каждый дюйм ее тела.
Заполнить всю ее собою. Он попытался освободиться от обнимавших рук Байрони.
— Одежда… — выдохнул он. — Нужно раздеться.
Байрони его не отпускала. Он был ее якорем. Он был сама безопасность, источник ее страсти. Пальцы судорожно нащупывали пуговицы на его рубашке.
Брент ухитрился раздеться, несмотря на ее помощь. Ему пришлось встать, чтобы сбросить брюки и ботинки. Взглянув вниз, на Байрони, он подумал, что утонет в потрясающей страсти, пылавшей в ее глазах.
Обнаженный, от отбросил одеяла, скользнул в постель рядом с нею и привлек ее к себе.
— О проклятие, — выругался он и сорвал с нее халат. На ночной рубашке было много мелких пуговиц, и он, ворча от нетерпения, ее просто разорвал.
«Что я делаю?» — пронеслось в голове Байрони, но она тут же, не задумываясь, отбросила этот вопрос.
Она думала только о настоящем миге, мужчине, образ которого преследовал ее с того давно прошедшего дня в Сан-Диего. Она не волновалась, что он, возможно, будет по-прежнему ее презирать. Она прикасалась к его поросшей волосами груди, обнимала теплое, крепкое тело.
Она почувствовала, как твердый символ его мужественности уперся в ее сомкнутые бедра. «Он войдет в меня, — думала она, — заполнит меня собою». Она трепетала от предвкушения и шепотом повторяла его имя.
Когда Байрони беспомощно и жадно прошептала его имя, Брент понял, что ждать больше не может. Он оторвал губы от ее рта и несколько раз глубоко, прерывисто вздохнул. Он хотел ее так долго… Он гладил ее груди и плоский живот. Она чувствовала, как он накрыл ладонью ее лоно, как его пальцы ласкали ее.
Она вскрикнула и выгнулась им навстречу.
Она была теплой, влажной, нежной. Она хотела его. Брента сотрясала дрожь, он не мог больше ждать.
— Байрони… — Он произнес ее имя, испытывая мучительную боль. Он раздвинул ее ноги. Надо подождать.., доставить ей удовольствие… Но, посмотрев вниз, на ее лицо, увидел, что ее глаза подернулись туманной дымкой, а руки тянулись к нему.
Брент обхватил руками ее бедра, приподнял и стал медленно погружаться в ее лоно. Он ощутил ее боль раньше, чем понял причину. Он почти обезумел от желания, но все же почувствовал, что ее тело инстинктивно боролось с ним. Она вскрикнула, и Брент, ощущая сопротивление, понял, что она была девственницей.
Он замер в полной неподвижности, словно застыв.
Он отказывался верить в происходящее, смотря на ее лицо расширившимися от ужаса глазами…
Она выкрикивала его имя.
— Нет, — прошептал он. — О Боже, нет! — Он прорвал преграду и почувствовал, как Байрони содрогнулась всем телом от боли. Брент чуть отстранился и взорвался, извергнув глубоко в нее свое семя. Несколько секунд он оставался совершенно бесчувственным.
Байрони не шевельнулась.
Наконец Брент поднялся на локте, чтобы освободить Байрони от веса своего тела.
Она открыла глаза и посмотрела на Брента. Он увидел ее ресницы с дрожащими на них слезинками.
Глаза ее были ясными, а выражение лица непроницаемым.
Он не знал, что сказать. Он овладел девственницей и причинил ей сильную боль.
— Не может быть… — медленно проговорил он, словно пытаясь отрицать истину.
— Я не знала, что это бывает так больно, — заметила она, глотая слезы. — Думала, что это очень приятно.
— Так и есть, но не в первый раз. Я не знал, Байрони.
— Понятно, откуда же вам знать? — Она говорила очень спокойно, но голова кружилась от того, что только что произошло между ними. Она ожидала, что после чувства вины им овладеет ярость.
Почему вы меня не остановили? Почему не сказали мне, что до этого никогда не знали мужчины?
— Я не хотела останавливать вас. И я говорила, но вы не поверили.
— Вы сказали, что у вас никогда не было любовника, Байрони, но у вас был муж и ребенок!
Он многое понял, лишь когда эти слова вырвались из его уст. Сенту стало ясно, что она не рожала ребенка, когда он ее осматривал. Определенно это был ребенок Ирен! Очевидно и то, что ее муж женился на ней, чтобы спасти репутацию своей сестры. Брент попытался отстраниться от Байрони, но она сцепила руки у него за спиной.
— Нет, пожалуйста, не уходите, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
Ее слова снова возбудили его, и он был поражен своей мгновенной и бурной реакцией.
— Я должен, — сказал он. — Иначе я снова сделаю вам больно. Нет.
Он медленно отстранился и лег рядом.
— Все хорошо? — Он притянул Байрони к себе, гладя пальцами ее спину и голову.
— Да.
— Нам надо о многом поговорить, — пробормотал Брент, не зная, с чего начать.
Он почувствовал, как она медленно склонила голову на его плечо, а потом прильнула к нему всем телом. Уснула.
Брент укрыл ее одеялом, погасил стоявшую у кровати лампу. Ему вдруг захотелось рассмеяться, и с большим трудом он удержался, боясь нарушить тишину.
— Болван, — тихо сказал он самому себе и погруженной в тишину комнате. — Ты только что взял девственницу. — Жизнь состоит из неожиданностей, но эта все же его смутила. Он вспоминал, как нападал и оскорблял ее, как насмехался. Он понял, что ничего не знал о ней, ровным счетом ничего. А она видела в нем только то, что он ей демонстрировал. Бессовестный ублюдок, слепой идиот!
Что же делать?
Завтра она скажет ему правду, всю правду! А если откажется? Он будет заниматься с ней любовью, долго-долго.
А вдруг она решит уйти от него, вспомнив о пережитой боли и испытывая страх перед ним? Он крепче прижал ее к себе.
— Байрони, — прошептал он ей в висок. — Прости…
Она что-то пробормотала во сне и прижалась к нему плотнее, положив ему на грудь сжавшуюся в кулачок руку.
— Что вы наговорили Бренту? Он снова вне себя.
— Он хочет знать.., все, — ответила Байрони. И вздернула подбородок, услышав, как фыркнула Мэгги. — Но это его не касается.
— Что ж, больше не буду задавать вам никаких вопросов. Может быть, встанете, чтобы пообедать?
Представляю, как вам надоело лежать.
— Чудесно, — согласилась Байрони и соскользнула с кровати. — Сент говорил, что, по его мнению, мне уже гораздо лучше.
— Вот, наденьте халат Брента. Здесь холодновато. Не хотите после обеда принять ванну?
— — Разумеется! — Байрони завернулась в халат Брента. У нее возникло такое ощущение, словно он оказался рядом — бархат пропитался его запахом, и она, закрыв глаза, глубоко вдохнула этот аромат.
Мэгги пристально посмотрела на нее, уголки рта тронула слабая улыбка. От этой заразы — так язвительно называл Брент Байрони Батлер — он, по-видимому, не уберегся. Улыбка с ее лица исчезла.
Девушке придется несладко. Женщины сделали Брента осторожным, насмешливым и недоверчивым. Но ее он спас, и притом дважды. Значит, что-то к ней чувствовал.
— Вы говорили, что он вне себя? — спросила Байрони, принимаясь за нежного жареного цыпленка.
— Разве я так сказала? Ах, дорогая, мне следует научиться держать язык за зубами.
Байрони выжидательно смотрела на Мэгги.
— После того как вы ушли отсюда в первый раз, он был похож на медведя с колючкой в лапе. Такое впечатление, словно вы нарушили его душевное равновесие.
— Но в этом нет моей вины, правда, Мэгги. Брент думает, что я ужасный человек… Он искренне так считает. Он оскорблял меня и дразнил, когда я встретилась с ним снова.
— Снова?
— Впервые это случилось в Сан-Диего. Тогда мы просто немного поговорили. Мне показалось, что он очень хороший человек. — Байрони вздохнула. — С тех пор произошло так много всего…
Брент остановился в гостиной, у открытой двери в спальню. Нехорошо подслушивать чужие разговоры, сказал он себе. Он распрямился и прошел в спальню.
— Леди, — учтиво проговорил он. — Мэгги, там ждут клиенты. Я пока побуду с миссис Батлер.
Мэгги поднялась и оправила свою юбку из темно-красного бархата.
— Клиентов нельзя заставлять ждать, — сказала она, закатив глаза. — Байрони, я велела Сизару принести горячей воды для ванны. Брент, постарайся быть благовоспитанным, хорошо?
— Благодарю вас, Мэгги, — вдогонку ей сказала Байрони. — Очень милая женщина, — продолжала она, обращаясь к Бренту. — Она так добра ко мне…
— Но вы же наверняка не одобряете ее бизнес? — Он решил сохранять дистанцию между ними и, подойдя к камину, прислонился плечом к каминной доске.
Байрони сделала вид, что не заметила его язвительного тона.
— Мне кажется, — сказала она наконец, — что мужчины очень отличаются от женщин. Я никогда раньше не задумывалась о подобных вещах.
— Как странно, я считал, что это ваша главная забота.
— Вы действительно раздражены, — заметила Байрони. Пожав плечами, она помахала перед ним вилкой. — Правда, мне с вами гораздо спокойнее, когда вы насмешливы и язвительны. Когда вы внимательны и тактичны, я просто не знаю, что делать или что говорить.
Он тихо и коротко выругался.
— Помогло? Я думала, такие слова знает только мой отец. Ну и брат, конечно.
Брент нахмурился и засунул руки в карманы брюк.
— Вам принесли воду для ванны. Может быть, я могу чем-нибудь помочь? — Вопрос этот сначала показался ему вполне безобидным, но потом, когда он представил себе ее, обнаженную, в ванне, тело Брента напряглось от желания.
— Нет, я справлюсь сама.
— Хорошо. Я рад видеть вас такой бодрой.
— Да. Я должна поправиться, чтобы завтра же уехать.
— Сомневаюсь, чтобы мне так повезло. Не придется ли спасать вас еще раз, теперь уже в Сан-Хосе?
Байрони подняла подбородок.
— Я только хочу просить вас об одном одолжении, мистер Хаммонд. У меня нет денег…
— Нельзя сказать, чтобы вы слишком хорошо подготовились к отъезду, — насмешливо перебил ее Брент. — Я полагал, вы к этому времени немного поднакопили. Вы замужем почти год — верно? Или Айра вообще не давал вам денег?
— — ..но у меня есть очень дорогое колье, которое я собираюсь продать, — продолжала Байрони, не реагируя на его слова.
— Так, значит, вы кое-что у него урвали?
— Да, рождественский подарок. Я была бы очень благодарна вам, если бы вы смогли продать это колье.
— — Неплохо было бы продать его вашему же мужу.
А может быть, еще лучше просто поговорить с ним.
Спросить, почему он за такое короткое время возненавидел свою молодую жену. По крайней мере так это выглядит. Он хочет вернуть вас обратно только для того, чтобы запереть от всего света.
Байрони пристально посмотрела на Брента.
— Что вы хотите сказать?
— Сент говорил мне, что ваш драгоценный супруг усердно распространяет сказки о том, что вы страдаете галлюцинациями, какой-то женской истерией, и все в таком роде. Говорит, что вы опасны для самой себя и что ради вашего же блага вас следует держать взаперти.
Байрони помолчала, уставившись на тарелку с жареным цыпленком.
— Ирен, — тихо проговорила она. — Ее козни.
— А может быть, он прав? — спросил Брент.
— Вы так думаете?
— Я думаю, что вы способны свести с ума любого!
Я приду к вам позднее.
Он вышел из спальни не обернувшись. Она слышала, как за ним захлопнулась дверь гостиной.
* * *
Брент поговорил с Неро, своим помощником, громадным чернокожим парнем, потерявшим правое ухо от руки своего хозяина в Джорджии. Он доверял Неро, как Мэгги доверяла его брату Сизару. Тому и другому удалось бежать в Калифорнию около года назад.Дело шло хорошо, как, впрочем, и всегда. Была одна драка, но Неро очень быстро и энергично выставил обоих забияк. Брент без конца шагал взад и вперед по огромной комнате. Ему не хотелось ни играть, ни пить. Хотелось подняться наверх и заняться любовью с Байрони. Что в конце концов это изменило бы? Он спас ее. Разве она не обязана ему?
Брент покачал головой. Недопустимо так думать.
Внезапно его охватило холодом. Через вращающуюся дверь входил Айра Батлер со Стивеном Бэннионом, адвокатом и своим деловым партнером. Глаза Брента засверкали. Он подошел к столику, за который оба только что уселись.
— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал он. — Добро пожаловать в «Дикую звезду». Вы здесь впервые, Батлер. Не хотите ли попытать счастья?
Ответил Бэннион:
— Старине Айре нужно чего-нибудь бодрящего.
Как насчет виски, Хаммонд?
Брент махнул бармену и повернулся к их столику.
Он изучал лицо Айры Батлера. Тот выглядел чертовски подавленным. Взгляд Брента упал на бледные, узкие, аристократические руки Айры и представил, как эти длинные пальцы гладят тело Байрони.
— — Неприятности, Батлер? — спросил он. — Ах, да! Совсем забыл. Ваша бедняжка жена, не так ли?
Айра почувствовал ярость и полную беспомощность. Зря Стивен притащил его сюда. Он без конца возвращался мыслями к Байрони. Она, очевидно, ушла через окно спальни. Но куда? Ушла, оставив свою кобылу. Кто-то, несомненно, ей помог. Но кто? Почему? Он посылал одного из своих людей в дом Сента, но там Байрони не было. Не прятал ли ее где-нибудь Сент? Или на нее напал какой-нибудь городской бродяга и убил ее? У него нестерпимо болела голова.
Он вдруг понял, что Хаммонд говорило Байрони, и заморгал.
— Моя жена? О да, жена.
— Бедная помешавшаяся женщина, — проговорил Стивен Бэннион, скорбно качая головой. — .Где только мы ее не искали. Никаких следов, никто ничего не может сказать.
— Я разыщу ее, — решительно заявил Айра, — обязательно разыщу.
— Какое несчастье, — сухо проговорил Брент. — Болезнь поразила ее внезапно, не правда ли? Весьма загадочно. Ваше виски, джентльмены.
Он отошел от столика, понимая, что дальнейшим поддразниванием доведет Айру до крайности, а может, и вызовет подозрения. Он весь дрожал, кулаки его сжимались и разжимались. Он был готов убить Батлера голыми руками.
Брент поднялся наверх, не в силах оставаться в салуне. Запер дверь своего кабинета и через гостиную прошел в спальню. После ванны Байрони выглядела совсем здоровой. Поверх ночной рубашки она надела халат и сидела в постели с какой-то книгой.
— Как уютно вы устроились, — яростно заметил он. — Я вижу, вы добились, чего хотели.
Байрони медленно закрыла книгу — сборник пьес Мольера.
— Простите, — сказала она. — Я так старалась…
— Помолчите, — бросил он, остановившись прямо над нею. — Внизу ваш муж. Он выглядит совершенно несчастным, заливает свое горе виски и клянется, что разыщет вас.
Побледневшая Байрони отвернулась.
— Не беспокойтесь, — Брент резким движением рассек воздух, — я не сообщил ему, что вы наверху, в моей постели.
— Он что-нибудь сказал?
— Ничего существенного. Говорил только Бэннион. Что вы помешанная бедняжка и что бедняга Айра ужасно страдает.
Байрони проглотила подступивший к горлу комок.
Он внизу! Боже, что делать? Брент опять разозлен, вероятно, из-за того, что оказался в гуще событий.
— Простите… — начала она.
— Если вы еще хоть раз произнесете это слово, я задушу вас!
— Прекрасно! — воскликнула она, разозлившись в свою очередь. — Что вы хотите, чтобы я сказала?
Чего вы вообще от меня хотите?
— Хочу, чтобы вы сказали правду.
Она взволнованно оправила покрывало, борясь с искушением рассказать ему все.
— Я не могу, — наконец возразила она, поднимая взгляд на Брента. — Это вас не касается, Брент. И я наперед отказываюсь от вашего участия в этом…
— В чем — в этом? — прогремел он. — Я и так увяз в этом дерьме по уши! — Он внезапно замолчал, глаза его потемнели. — Видите ли, — вновь заговорил он, внимательно наблюдая за Байрони, — вы ни разу не упомянули о своей дочери. Вы бросили ее?
Прежде чем ресницы Байрони опустились, он заметил в ее глазах вспышку — чего? Может быть, ужаса? И грубо продолжал:
— Вы не волнуетесь о дочери. Вам безразлично, что ее вырастит ваш недоумок муж? Вам все равно, черт побери?
— Нет! Дело не в этом!
— Не в этом? Значит, вы такая же скверная мать, как и жена?
Байрони смешалась, не зная, что сказать.
— Брент, пожалуйста, не надо…
— Что — не надо? Леди, более жалкого создания, чем вы, я не видел.
Байрони простонала — высоко и тонко, — прижав ладони к ушам, чтобы не слышать его жестоких слов. Она дрожала, ее ужас и боль были такими невыносимыми, что она боялась умереть на месте. Из ее горла вырвались долго сдерживаемые рыдания. Она смотрела на Брента, не обращая внимания на стекавшие по щекам слезы.
Брент выругался, сел рядом с нею и заключил ее в объятия.
— Перестаньте. Не плачьте.
Но у нее не было сил сдержаться.
Лицо Брента исказила боль. Успокаивая Байрони, он уткнулся лицом ей в шею, гладил спину, прижимая ее лицо к своему плечу. Он чувствовал, как вздымалась и опускалась ее грудь, касаясь его груди, ощущал под пальцами тонкие косточки. Боже, как он ее хотел!
— Байрони, — прошептал он, целуя ее в висок. — Ну же, любовь моя, успокойся.
Она вздрогнула, подняв к нему лицо. Его рот накрыл ее губы. Он ощущал вкус ее слез, чувствовал, как в ней зарождалось удивление — она не пыталась освободиться от него. Брент остро ощутил момент, когда она захотела его, зная, что этого не следовало допускать. Но уже не мог остановиться. Его поцелуи становились все настойчивее, язык все требовательнее.
Когда она раскрыла губы, он подумал, что взорвется от полнейшего наслаждения. Она была теплая, сладкая, податливая.
Сейчас она целиком принадлежала ему. Руки Брента стиснули ее тело, ладони охватили ее груди. Он услышал ее тихий стон.
Она выгнулась навстречу его рукам, и боль, желание, изумление — все смешалось. Неистовые ощущения пронзали Байрони. Пальцы Брента ласкали ее, вызывая неповторимый восторг.
— Еще, — прошептала она, и он застонал, сходя с ума от желания.
Брент не хотел торопиться, хотел, чтобы ласки продолжались как можно дольше, чтобы она прижималась к нему — голой плотью к голой плоти. Хотел гладить ее, целовать, ощущать на вкус каждый дюйм ее тела.
Заполнить всю ее собою. Он попытался освободиться от обнимавших рук Байрони.
— Одежда… — выдохнул он. — Нужно раздеться.
Байрони его не отпускала. Он был ее якорем. Он был сама безопасность, источник ее страсти. Пальцы судорожно нащупывали пуговицы на его рубашке.
Брент ухитрился раздеться, несмотря на ее помощь. Ему пришлось встать, чтобы сбросить брюки и ботинки. Взглянув вниз, на Байрони, он подумал, что утонет в потрясающей страсти, пылавшей в ее глазах.
Обнаженный, от отбросил одеяла, скользнул в постель рядом с нею и привлек ее к себе.
— О проклятие, — выругался он и сорвал с нее халат. На ночной рубашке было много мелких пуговиц, и он, ворча от нетерпения, ее просто разорвал.
«Что я делаю?» — пронеслось в голове Байрони, но она тут же, не задумываясь, отбросила этот вопрос.
Она думала только о настоящем миге, мужчине, образ которого преследовал ее с того давно прошедшего дня в Сан-Диего. Она не волновалась, что он, возможно, будет по-прежнему ее презирать. Она прикасалась к его поросшей волосами груди, обнимала теплое, крепкое тело.
Она почувствовала, как твердый символ его мужественности уперся в ее сомкнутые бедра. «Он войдет в меня, — думала она, — заполнит меня собою». Она трепетала от предвкушения и шепотом повторяла его имя.
Когда Байрони беспомощно и жадно прошептала его имя, Брент понял, что ждать больше не может. Он оторвал губы от ее рта и несколько раз глубоко, прерывисто вздохнул. Он хотел ее так долго… Он гладил ее груди и плоский живот. Она чувствовала, как он накрыл ладонью ее лоно, как его пальцы ласкали ее.
Она вскрикнула и выгнулась им навстречу.
Она была теплой, влажной, нежной. Она хотела его. Брента сотрясала дрожь, он не мог больше ждать.
— Байрони… — Он произнес ее имя, испытывая мучительную боль. Он раздвинул ее ноги. Надо подождать.., доставить ей удовольствие… Но, посмотрев вниз, на ее лицо, увидел, что ее глаза подернулись туманной дымкой, а руки тянулись к нему.
Брент обхватил руками ее бедра, приподнял и стал медленно погружаться в ее лоно. Он ощутил ее боль раньше, чем понял причину. Он почти обезумел от желания, но все же почувствовал, что ее тело инстинктивно боролось с ним. Она вскрикнула, и Брент, ощущая сопротивление, понял, что она была девственницей.
Он замер в полной неподвижности, словно застыв.
Он отказывался верить в происходящее, смотря на ее лицо расширившимися от ужаса глазами…
Она выкрикивала его имя.
— Нет, — прошептал он. — О Боже, нет! — Он прорвал преграду и почувствовал, как Байрони содрогнулась всем телом от боли. Брент чуть отстранился и взорвался, извергнув глубоко в нее свое семя. Несколько секунд он оставался совершенно бесчувственным.
Байрони не шевельнулась.
Наконец Брент поднялся на локте, чтобы освободить Байрони от веса своего тела.
Она открыла глаза и посмотрела на Брента. Он увидел ее ресницы с дрожащими на них слезинками.
Глаза ее были ясными, а выражение лица непроницаемым.
Он не знал, что сказать. Он овладел девственницей и причинил ей сильную боль.
— Не может быть… — медленно проговорил он, словно пытаясь отрицать истину.
— Я не знала, что это бывает так больно, — заметила она, глотая слезы. — Думала, что это очень приятно.
— Так и есть, но не в первый раз. Я не знал, Байрони.
— Понятно, откуда же вам знать? — Она говорила очень спокойно, но голова кружилась от того, что только что произошло между ними. Она ожидала, что после чувства вины им овладеет ярость.
Почему вы меня не остановили? Почему не сказали мне, что до этого никогда не знали мужчины?
— Я не хотела останавливать вас. И я говорила, но вы не поверили.
— Вы сказали, что у вас никогда не было любовника, Байрони, но у вас был муж и ребенок!
Он многое понял, лишь когда эти слова вырвались из его уст. Сенту стало ясно, что она не рожала ребенка, когда он ее осматривал. Определенно это был ребенок Ирен! Очевидно и то, что ее муж женился на ней, чтобы спасти репутацию своей сестры. Брент попытался отстраниться от Байрони, но она сцепила руки у него за спиной.
— Нет, пожалуйста, не уходите, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в грудь.
Ее слова снова возбудили его, и он был поражен своей мгновенной и бурной реакцией.
— Я должен, — сказал он. — Иначе я снова сделаю вам больно. Нет.
Он медленно отстранился и лег рядом.
— Все хорошо? — Он притянул Байрони к себе, гладя пальцами ее спину и голову.
— Да.
— Нам надо о многом поговорить, — пробормотал Брент, не зная, с чего начать.
Он почувствовал, как она медленно склонила голову на его плечо, а потом прильнула к нему всем телом. Уснула.
Брент укрыл ее одеялом, погасил стоявшую у кровати лампу. Ему вдруг захотелось рассмеяться, и с большим трудом он удержался, боясь нарушить тишину.
— Болван, — тихо сказал он самому себе и погруженной в тишину комнате. — Ты только что взял девственницу. — Жизнь состоит из неожиданностей, но эта все же его смутила. Он вспоминал, как нападал и оскорблял ее, как насмехался. Он понял, что ничего не знал о ней, ровным счетом ничего. А она видела в нем только то, что он ей демонстрировал. Бессовестный ублюдок, слепой идиот!
Что же делать?
Завтра она скажет ему правду, всю правду! А если откажется? Он будет заниматься с ней любовью, долго-долго.
А вдруг она решит уйти от него, вспомнив о пережитой боли и испытывая страх перед ним? Он крепче прижал ее к себе.
— Байрони, — прошептал он ей в висок. — Прости…
Она что-то пробормотала во сне и прижалась к нему плотнее, положив ему на грудь сжавшуюся в кулачок руку.
Глава 17
Проснулась Байрони внезапно, не понимая, где находится, с ощущением ноющей боли между бедрами.
Она на секунду нахмурилась, вспоминая. Почувствовала теплую руку Брента на своем бедре. Он пошевелился, придвигаясь ближе к ней, и она медленно повернула голову.
Его темные волосы были перепутаны, щеки покрыты темной щетиной. Во сне он чему-то чуть заметно улыбался.
Я с ним в постели, и он занимался со мной любовью!
«Теперь я женщина», — подумала она и проглотила подступивший к горлу комок, медленно отодвигаясь от Брента. На ее лице мелькнула гримаса от боли, и она ощутила какую-то странную липкость. Встревоженная, Байрони сдвинула одеяло. На ее бедрах и на простыне была кровь. Она вспомнила острую боль и решила, что кровь означает переход от девичества к женской зрелости. Никто и никогда не говорил ей об этом. Она вспомнила, как в четырнадцать лет, когда пришли месячные, тетя Аида просто кивнула, когда она рассказала ей об этом, и боязливо объяснила, что теперь придется переносить это много лет.
— Что у тебя на спине?
Байрони перекинула через плечо густые волосы и расчесывала их. Звук его голоса заставил ее похолодеть.
— Отвечай, Байрони!
Почувствовав, как пальцы Брента легко коснулись спины, она задрожала, схватила одеяло и натянула его на себя до подбородка, но при этом спину не закрыла.
Она медленно повернулась к нему.
— Что ты имеешь в виду?
— У тебя на спине какие-то рубцы, давние, но еще заметные. Тебя кто-то бил?
Она ожидала этого вопроса и была готова к вспышке его гнева. Но на сей раз гнев его был обращен на другое.
— Это было давно, — сказала она, вздрагивая от его прикосновений.
— Кто, Байрони? Муж?
— Нет, Айра никогда ко мне не прикасался.
Смех Брента походил на стон.
— Боже, я хочу знать точно!
— Идет дождь, — пролепетала она, глядя в окно.
— Кто, Байрони?.. Да, конечно, я вижу, идет дождь.
— Муж.., муж моей матери.
— Отчим?
— Отец.
— Свинья! — взорвался Брент. — За что?
— Я не давала ему бить мать, — спокойно ответила Байрони. — Во всяком случае, в моем присутствии.
Прозвучавшая в ее голосе уверенность в своей правоте глубоко потрясла Брента.
— Видишь ли, он много раз бил ее и раньше. Поэтому-то она и отослала меня к своей сестре в Бостон.
Чтобы оградить от этого. Я увидела тебя в Сан-Диего, спустя всего полгода после того, как я вернулась.
Брент слушал и размышлял, лежа на спине и положив под голову руки. Она по-прежнему перебирала струившиеся по плечам шелковистые волосы. Она выглядела такой красивой, невинной, доверчивой, что ему хотелось громко кричать от полноты чувств к ней. Он сжал руки в кулаки, но не шевельнулся. Дотронься он до нее, все бы началось снова. Брент горел желанием.
Он приподнял коленями одеяло, чтобы натянувшаяся ткань не выдала его. Байрони еще была к этому не готова. Он не хотел снова делать ей больно.
— Я помню, как встретил тебя в Сан-Диего, — заговорил наконец Брент, — как говорил с тем стариком, желая узнать твое имя. Я говорил тебе о нем и о том, что он мне сказал.
— Да, я помню.
— Все это было вранье.
— Разумеется.
— Как мог отец распространять ложь о собственной дочери, Байрони?
Она неопределенно махнула рукой и сердито проговорила с нотой горечи в голосе:
— Он животное. Называл меня шлюхой, а часто и того хуже. У меня был друг, молодой калифорниец по имени Габриель. Мой.., отец обвинил меня в том, что я с ним якобы спала и забеременела. Он отправился к отцу Габриеля и выбил из него деньги. — Немного помолчав, Байрони продолжала печально и тихо:
— Беднягу Габриеля посадили на корабль и отправили в Испанию. Он был хороший парень.
Она слегка пошевелилась и, покраснев, опустила голову.
— Что, Байрони?
— Я.., мне не у кого спросить… Я увидела кровь и очень испугалась. Это нормально?
Брент глотнул воздуха, почувствовав ноющую боль в животе.
— Да, это естественно, нормально. И больше не повторится. Иди ко мне, Байрони. — Он увидел в ее глазах настороженность и быстро добавил:
— Я просто обниму тебя.
Все еще настороженная, она не спускала с него глаз, вытягиваясь на спине рядом с ним. Медленно, стараясь не испугать он притянул Байрони к себе.
Она не знала, куда деть свою руку, и робко положила ее ему на грудь. Почувствовав, как ласково он стал гладить ее волосы, она прижалась щекой к его плечу.
Помолчав, Брент спросил:
— А потом в Сан-Диего приехал Батлер?
Он почувствовал, как она напряглась, и крепче привлек ее к себе.
— Байрони, пора рассказать правду, всю правду.
Я не хочу, чтобы ты мучилась. Пожалуйста, верь мне.
Что ты имеешь в виду, идиот ты этакий?
Он понимал ее, чувствовал, что она сравнивала его теперешние слова с прошлыми поступками по отношению к ней.
— Да, потом приехал Айра, — наконец проговорила она, видимо, приняв решение, — хотел на мне жениться. Он дальний кузен моей матери и очень богат. Я согласилась на брак, потому что он подписал документ, обязывавший его выплачивать ежемесячно моему отцу определенную сумму денег.
Я сделала это ради матери. Отец не такой жестокий, когда у него есть деньги. — Она вздохнула и немного помолчала. Брент не мешал ей. — В Сан-Диего меня ничто не удерживало. Я уговаривала мать бежать вместе со мной, подальше от отца, но она отказалась. Так я приняла предложение Айры.
Я как-то говорила тебе, что у меня не было выбора.
Я думала, что по крайней мере у меня будет — должна быть — более спокойная жизнь. Он был очень.., добр ко мне. Только когда мы уже плыли в Сан-Франциско, он признался в истинной причине своей женитьбы. Сказал, что Ирен беременна и что отец будущего ребенка женатый человек. Он женился на мне, чтобы спасти репутацию Ирен от ужасного скандала. Ее ребенок должен был считаться моим. Мне было жаль Ирен, и я гордилась тем, что Айра так заботился о своей сестре. Разумеется, я согласилась.
— Вот, значит, почему Айра держал вас обеих в Сакраменто, — заметил Брент.
— Да. А когда родилась Мишель, мы вернулись в Сан-Франциско. Здесь начались всякие распри.
Ирен не желала, чтобы я подходила к ребенку. Атмосфера становилась все более ужасной. Айра пытался сохранить мир, но это далеко не всегда удавалось.
Слуги были верны Ирен, а не мне. Фактически я была.., приживалкой.
И каждый раз, когда я с тобой встречался, я насмехался над тобой, оскорблял, презирал тебя, считая очередной Лорел.
Байрони снова помолчала, и Брент тихо спросил:
— В ту ночь, когда тебе нездоровилось и я спас тебя от двоих пьяниц.., вы тогда повздорили с Ирен?
Она на секунду нахмурилась, вспоминая. Почувствовала теплую руку Брента на своем бедре. Он пошевелился, придвигаясь ближе к ней, и она медленно повернула голову.
Его темные волосы были перепутаны, щеки покрыты темной щетиной. Во сне он чему-то чуть заметно улыбался.
Я с ним в постели, и он занимался со мной любовью!
«Теперь я женщина», — подумала она и проглотила подступивший к горлу комок, медленно отодвигаясь от Брента. На ее лице мелькнула гримаса от боли, и она ощутила какую-то странную липкость. Встревоженная, Байрони сдвинула одеяло. На ее бедрах и на простыне была кровь. Она вспомнила острую боль и решила, что кровь означает переход от девичества к женской зрелости. Никто и никогда не говорил ей об этом. Она вспомнила, как в четырнадцать лет, когда пришли месячные, тетя Аида просто кивнула, когда она рассказала ей об этом, и боязливо объяснила, что теперь придется переносить это много лет.
— Что у тебя на спине?
Байрони перекинула через плечо густые волосы и расчесывала их. Звук его голоса заставил ее похолодеть.
— Отвечай, Байрони!
Почувствовав, как пальцы Брента легко коснулись спины, она задрожала, схватила одеяло и натянула его на себя до подбородка, но при этом спину не закрыла.
Она медленно повернулась к нему.
— Что ты имеешь в виду?
— У тебя на спине какие-то рубцы, давние, но еще заметные. Тебя кто-то бил?
Она ожидала этого вопроса и была готова к вспышке его гнева. Но на сей раз гнев его был обращен на другое.
— Это было давно, — сказала она, вздрагивая от его прикосновений.
— Кто, Байрони? Муж?
— Нет, Айра никогда ко мне не прикасался.
Смех Брента походил на стон.
— Боже, я хочу знать точно!
— Идет дождь, — пролепетала она, глядя в окно.
— Кто, Байрони?.. Да, конечно, я вижу, идет дождь.
— Муж.., муж моей матери.
— Отчим?
— Отец.
— Свинья! — взорвался Брент. — За что?
— Я не давала ему бить мать, — спокойно ответила Байрони. — Во всяком случае, в моем присутствии.
Прозвучавшая в ее голосе уверенность в своей правоте глубоко потрясла Брента.
— Видишь ли, он много раз бил ее и раньше. Поэтому-то она и отослала меня к своей сестре в Бостон.
Чтобы оградить от этого. Я увидела тебя в Сан-Диего, спустя всего полгода после того, как я вернулась.
Брент слушал и размышлял, лежа на спине и положив под голову руки. Она по-прежнему перебирала струившиеся по плечам шелковистые волосы. Она выглядела такой красивой, невинной, доверчивой, что ему хотелось громко кричать от полноты чувств к ней. Он сжал руки в кулаки, но не шевельнулся. Дотронься он до нее, все бы началось снова. Брент горел желанием.
Он приподнял коленями одеяло, чтобы натянувшаяся ткань не выдала его. Байрони еще была к этому не готова. Он не хотел снова делать ей больно.
— Я помню, как встретил тебя в Сан-Диего, — заговорил наконец Брент, — как говорил с тем стариком, желая узнать твое имя. Я говорил тебе о нем и о том, что он мне сказал.
— Да, я помню.
— Все это было вранье.
— Разумеется.
— Как мог отец распространять ложь о собственной дочери, Байрони?
Она неопределенно махнула рукой и сердито проговорила с нотой горечи в голосе:
— Он животное. Называл меня шлюхой, а часто и того хуже. У меня был друг, молодой калифорниец по имени Габриель. Мой.., отец обвинил меня в том, что я с ним якобы спала и забеременела. Он отправился к отцу Габриеля и выбил из него деньги. — Немного помолчав, Байрони продолжала печально и тихо:
— Беднягу Габриеля посадили на корабль и отправили в Испанию. Он был хороший парень.
Она слегка пошевелилась и, покраснев, опустила голову.
— Что, Байрони?
— Я.., мне не у кого спросить… Я увидела кровь и очень испугалась. Это нормально?
Брент глотнул воздуха, почувствовав ноющую боль в животе.
— Да, это естественно, нормально. И больше не повторится. Иди ко мне, Байрони. — Он увидел в ее глазах настороженность и быстро добавил:
— Я просто обниму тебя.
Все еще настороженная, она не спускала с него глаз, вытягиваясь на спине рядом с ним. Медленно, стараясь не испугать он притянул Байрони к себе.
Она не знала, куда деть свою руку, и робко положила ее ему на грудь. Почувствовав, как ласково он стал гладить ее волосы, она прижалась щекой к его плечу.
Помолчав, Брент спросил:
— А потом в Сан-Диего приехал Батлер?
Он почувствовал, как она напряглась, и крепче привлек ее к себе.
— Байрони, пора рассказать правду, всю правду.
Я не хочу, чтобы ты мучилась. Пожалуйста, верь мне.
Что ты имеешь в виду, идиот ты этакий?
Он понимал ее, чувствовал, что она сравнивала его теперешние слова с прошлыми поступками по отношению к ней.
— Да, потом приехал Айра, — наконец проговорила она, видимо, приняв решение, — хотел на мне жениться. Он дальний кузен моей матери и очень богат. Я согласилась на брак, потому что он подписал документ, обязывавший его выплачивать ежемесячно моему отцу определенную сумму денег.
Я сделала это ради матери. Отец не такой жестокий, когда у него есть деньги. — Она вздохнула и немного помолчала. Брент не мешал ей. — В Сан-Диего меня ничто не удерживало. Я уговаривала мать бежать вместе со мной, подальше от отца, но она отказалась. Так я приняла предложение Айры.
Я как-то говорила тебе, что у меня не было выбора.
Я думала, что по крайней мере у меня будет — должна быть — более спокойная жизнь. Он был очень.., добр ко мне. Только когда мы уже плыли в Сан-Франциско, он признался в истинной причине своей женитьбы. Сказал, что Ирен беременна и что отец будущего ребенка женатый человек. Он женился на мне, чтобы спасти репутацию Ирен от ужасного скандала. Ее ребенок должен был считаться моим. Мне было жаль Ирен, и я гордилась тем, что Айра так заботился о своей сестре. Разумеется, я согласилась.
— Вот, значит, почему Айра держал вас обеих в Сакраменто, — заметил Брент.
— Да. А когда родилась Мишель, мы вернулись в Сан-Франциско. Здесь начались всякие распри.
Ирен не желала, чтобы я подходила к ребенку. Атмосфера становилась все более ужасной. Айра пытался сохранить мир, но это далеко не всегда удавалось.
Слуги были верны Ирен, а не мне. Фактически я была.., приживалкой.
И каждый раз, когда я с тобой встречался, я насмехался над тобой, оскорблял, презирал тебя, считая очередной Лорел.
Байрони снова помолчала, и Брент тихо спросил:
— В ту ночь, когда тебе нездоровилось и я спас тебя от двоих пьяниц.., вы тогда повздорили с Ирен?