Страница:
— Брент, — задыхаясь шептала она, — еще!
Он пристально смотрел на ее лицо, видел, как в ее прекрасных глазах отражалась буря наслаждения, и ускорял темп движений. Когда он просунул руку между их напряженными телами, она вскрикнула, подхваченная вихрем почти мучительного наслаждения.
Он сдерживался до момента, когда ее спазмы ослабели, а потом крепко прижался к ней — наступила мощная разрядка.
— Теперь ты очень липкая, — выдохнул Брент.
— Да, — согласилась она, и он улыбнулся ее довольному голосу.
Во входную дверь постучали. Байрони напряглась, в замешательстве глядя на Брента.
Брент шутя щелкнул пальцем ей по носу и оторвался от нее.
— Укройся, холодно. Я сейчас вернусь. Это, вероятно, наш завтрак.
Она смотрела, как он, голый, отошел от кровати и надел халат.
— Не двигайся, Байрони, — бросил он через плечо.
Почему он так сказал? — слегка нахмурилась она в недоумении. Уж не боялся ли Брент, что она встанет и попытается бежать от него? Он задержался на пороге, обернулся и взглянул на нее. Медовые волосы Байрони беспорядочно перепутались, лицо разрумянилось, она выглядела такой красавицей, что ему не хотелось ничего другого, как вернуться в постель и наброситься на нее. Развратник, упрекнул он себя. Этак ты ее искалечишь.
Когда он вернулся с полным подносом в руках, она сидела на кровати, неуклюже пытаясь завернуться в халат.
Брент разочарованно нахмурился, но всего лишь на мгновение. Он предпочел бы видеть ее белые плечи и грудь, но, разумеется, она не привыкла к тому, чтобы мужчина, хотя бы и муж, видел ее раздетой.
— На первом этаже кухня, — непринужденно заметил он. — Когда мне не хочется выходить, Сизар приносит еду сюда. Выпьешь кофе?
Байрони кивнула.
— Не стесняйся меня, хорошо? Вот так.
Она взяла чашку и отпила дымящийся напиток.
Ничего вкуснее она в жизни ни пила.
Брент уселся рядом с Байрони на постель.
— Пожалуйста, круасаны, прямо из пекарни Пьера.
— Спасибо.
— Не стесняйся, — повторил Брент, поддразнивая. — В конце концов, мое хилое тело побывало в твоем — сколько? — три раза меньше чем за.., сколько часов?
— Это твое-то тело хилое?
— Вот так-то лучше, — заметил он, откусывая круасан. — Байрони, нам надо обсудить, где мы проведем медовый месяц.
— Только не в Сакраменто, — торопливо проговорила она с горечью.
— Нет, разумеется, нет. — Брент помолчал, глядя на Байрони. — Однако, мне кажется, лучше куда-нибудь уехать. Пойдут разговоры, и я думаю, что, даже если Ирен и Айра будут держать языки за зубами, к сожалению, найдутся люди, которые будут судачить о тебе.
— Понимаю, — согласилась она и почувствовала, как ее замутило.
— Я также подумал, — задумчиво продолжал Брент, — что, став женатым человеком, я должен, вероятно, построить какой-то дом. Жить в салуне, да еще рядом с борделем, не очень-то респектабельно.
— Мне здесь нравится, — возразила Байрони. — Но, Брент, я не хочу, чтобы ты делал что-то против своего желания. И Мэгги такая милая… — Байрони посмотрела на него очень серьезно, и он внутренне содрогнулся.
— Я никогда больше не причиню тебе боль, — хрипло проговорил Брент.
— Это так.., мило с твоей стороны, — сказала она, думая при этом о его любовнице Селест. С его мужской точки зрения это не боль?
— Спасибо, — сухо принял благодарность Брент.
— Могу я задать тебе один вопрос?
Брент вопросительно поднял бровь.
— Наверное, я очень мало знаю, — начала она, нервно ковыряя хрустящую корочку булочки.
— Но зато быстро схватываешь.
— Скажи, мужчине все время хочется заниматься любовью? — выпалила она.
— Каждый час или около того, — невозмутимо ответил Брент.
Глаза Байрони расширились, и он не мог не рассмеяться.
Ее ресницы скромно опустились, и она спросила:
— Час еще не прошел?
Он никогда раньше не замечал за ней кокетства и сейчас был одновременно заинтригован и очарован.
— Почти прошел, — ответил он, чувствуя, с каким энтузиазмом отвечает на ее вопрос его тело. И мельком подумал, сможет ли он когда-нибудь довольствоваться одной ею. Безрассудная мысль для человека, имеющего жену! Но одновременно и признание обязательств и ответственности, о которых прежде ему не приходилось думать и которые вселяли в него страх.
Он наклонился к Байрони, восхищаясь тем, что она тоже его хотела, и взял из ее рук поднос.
— Ну а теперь, любовь моя, час прошел и ты можешь снова заняться мною.
Он взял в свои ладони лицо Байрони и стал ее целовать. Он быстро забыл и о медовом месяце, и о строительстве дома, и о неизвестном будущем, полном ответственности. Ему хотелось поговорить с ней о причинах фиаско их ночи, но не сейчас. Нет, не сейчас.
— Брент такой… — Байрони на секунду умолкла. — О, он… Я не знаю! Спасибо за то, что пошли со мной за покупками, Чонси.
— Не за что. Слава Богу, нет дождя! Давайте выпьем по чашке чая, и я немного отдохну. — Она похлопала себя по растущему животу. — Этот маленький забияка все время прыгает, и Сент сказал, что его может успокоить чай — мятный чай.
Байрони с живостью согласилась. Они зашли в небольшую кондитерскую под названием «У Мортимера», на Маркет-стрит, и улыбающийся, круглый Тимоти Мортимер подвел их к небольшому столику.
— Леди, — учтиво поклонился он.
Сделав заказ, Чонси уселась в кресло и испустила довольный вздох.
— Разумеется, Сент не имеет никакого понятия о том, как успокоить моего буйного ребенка, но мятный чай с лимоном я нахожу восхитительным. Мне нужен ваш совет, Байрони, если вы будете настолько любезны. У нас с Делом на будущей неделе годовщина свадьбы, и я никак не могу придумать, что купить ему в подарок.
Но Байрони сидела молча с побледневшим лицом.
Чонси взглянула на дверь и увидела на пороге миссис Стивенсон и Пенелопу.
— Не обращайте внимания, — проговорила она. — Кроме того, еще неизвестно, кого из нас они осуждают больше. Эта Пенелопа злючка. — Она изобразила вежливую улыбку и кивнула обеим женщинам. — А вот и наш чай. Благодарю вас, Тимоти.
— Пожалуйста, миссис Сэкстон. Скажите Делу, что новая печь работает очень хорошо, я и не мечтал о такой.
Увидев вопрошающий взгляд Байрони, Чонси тихо объяснила:
— Дел ссудил деньги на покупку печи.
— По крайней мере не потратил их в салуне Брента.
Чонси рассмеялась и, подняв чашку с чаем, провозгласила тост за здоровье Байрони.
— Как поживает новобрачная?
Байрони медленно поставила чашку на блюдце и взглянула на Пенелопу.
— Здравствуйте, мисс Стивенсон, — медленно произнесла она.
— Эта новобрачная выглядит восхитительно счастливой, — воскликнула Чонси, — не правда ли, Пенелопа?
Пенелопа помолчала, обдумывая услышанное.
— Вы выглядите восхитительно счастливой каждый раз, когда выходите замуж, миссис Бат… Хаммонд?
Байрони оцепенела, уставившись на скатерть в белую и голубую клетку.
— Я на днях видела вашу дочку. Бедняжку, кажется, зовут Мишель?
— Бедняжка Пенелопа, — покачав головой, скорбно заметила Чонси. — Должно быть, трудно игнорировать факты и купаться в сплетнях.
— Должна заметить, что большинство леди в Сан-Франциско находят ужасным прискорбный факт, когда женщина бросает мужа и ребенка, чтобы выйти замуж за любовника! Вам трудно рассчитывать, миссис Хаммонд, на благожелательный прием!
Брент, разумеется, предупреждал Байрони, и подобное не было для нее полной неожиданностью. И все же ледяные взгляды встречать легче, чем прямые нападки. «Я не могу позволить Чонси и дальше меня защищать», — подумала Байрони и подняла взгляд на лицо Пенелопы.
— Я полагаю, мисс Стивенсон, — медленно и очень четко проговорила она, — вам не надо класть в чай лимон. Ваши губы так скривились, что на лице могут навсегда остаться морщины, как на черносливе.
— Чернослив и лимон! — смеясь повторила Чонси. — В самом деле. Пенелопа, уходите-ка вы подобру-поздорову и рассказывайте ваши мерзкие басни своей матушке. А еще лучше найдите себе мужа, и тогда некогда будет распространять лживые сплетни о других.
— Она действительно очень красивая, — заметила Байрони, глядя вслед торопливо удалявшейся от их столика Пенелопе, — Казалось бы, у нее есть все, чего может желать девушка. Почему же она такая неприятная?
— Сент полагает, что ее нужно пороть каждое утро, чтобы выбивать отвратительные привычки.
— О нет, только не это!
Такое проявление горячности заставило Чонси нахмуриться.
— Это просто шутка, дорогая. Ну а теперь мы должны составить план небольшого званого обеда. Я не хвастаюсь, но полагаю, что занимаю в обществе положение не хуже, чем миссис Стивенсон и ее окружение. А уж Агата Ньютон могла бы раскачать линейный корабль. В самом деле, никогда не забуду…
Байрони слушала болтовню Чонси, не вникая в смысл сказанного, так как ее мысли были заняты совсем другим. Она не знала, как быть с матерью.
Деньги, разумеется, отец будет получать по-прежнему, Айра это обещал. Она думала, что должна была написать матери и рассказать ей хотя бы часть правды. «Дорогая мама, — думала она, — у меня новый муж, но до этого я фактически никогда не была замужем и тем более не имела ребенка. И вы не бабушка…»
— Все будет хорошо.
Байрони поморгала и попыталась улыбнуться.
— Да, разумеется. — Она пожала плечами. — Думаю, мне все-таки следует уехать из Сан-Франциско. Брент ведь не хотел на мне жениться. Возможно, мне надо просто…
— Перестаньте, Байрони. Вы же не какая-нибудь простушка. Брент Хаммонд никогда не делает ничего, о чем всерьез не подумал заранее, верьте мне. Он хотел на вас жениться.
— У него есть любовница.
Чонси было замолчала, но тут же непринужденно объявила:
— У Дела тоже была. Ее звали Мари.
Теперь замолчала Байрони.
— Не думаю, что когда-нибудь пойму такие вещи, — усмехнулась она. — Предполагается, что мужчины могут волочиться сколько им вздумается, но стоит так поступить женщине, как ее считают плохой и бесчестной…
— Да! Лишено всякого смысла! Как вы узнали о любовнице Брента?
— Я услышала его разговор с Мэгги в нашу брачную ночь. Когда я потребовала от него объяснений, он сказал, что она не имеет ко мне никакого отношения.
Короче говоря, дал понять, что это не мое дело.
Чонси нахмурилась. Ей нравился Брент Хаммонд, она находила его очаровательным, к тому же он спас ей жизнь. Но, по-видимому, он не очень-то хорошо обходится со своей молодой женой. Что, черт возьми, с ним происходит? Байрони прелестная девушка, характер у нее такой же добрый, как и ее лицо. Она знала, что многие жены мирятся с таким поведением мужей, но Байрони так наверняка не сможет.
— Это ваше дело, — возмутилась Чонси. — Он ваш муж. , — А я его жена, как он любезно меня проинформировал. Выходит, я его собственность. Мне это не нравится.
Чонси наклонилась и похлопала Байрони по руке.
— Вы любите его, Байрони?
Байрони словно застыла на месте.
— Простите меня, это действительно не мое дело.
— Нет, я просто не думала о любви.
Лгунья! Быть любимой, желанной, — это то, чего ты хотела всю жизнь!
— Я чуть не убила его, когда… Ну да ладно. Я порядочная дура! О Чонси, наверное, я его люблю. Но какая разница?
— Хорошо, — живо заметила Чонси, — он остепенится, вот увидите. — Остепенится.
Она была уверена в этом. Дел ей говорил, что Брент — бабник и одиночка. «Но, — сказал он, улыбаясь жене, — думаю, что впервые в своей жизни Брент по-настоящему увлекся». Чонси была склонна поверить Делу.
— Ну так как, навестим месье Давида? Как ни странно, — добавила Чонси, когда они вышли из кондитерской, — мятный чай с лимоном действует отлично. Надо сказать Сенту.
Наступила полночь. Где же Брент? «Я замужем уже три дня», — подумала Байрони и улыбнулась этой мысли. Три дня замужем во второй раз. Она захлопнула том Вольтера и стала смотреть на прыгавшие в камине языки пламени.
— Лучший из всех возможных миров, — тихо проговорила она и вздохнула. "Надо написать маме.
Все-таки я трусиха".
Байрони услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
— Ты еще не в постели?
Она повернулась к мужу и залюбовалась им. На нем были черные, как его волосы, пиджак и брюки и ослепительно белая рубашка.
— Нет, — ответила она чуть дрожащим голосом.
Она поднялась из кресла и быстро подошла к Бренту.
— Я так рада тебя видеть, — она обвила руками его шею.
— Я тоже, — проговорил он, а его руки уже ласкали ее через ткань халата.
Он вдохнул ее особый аромат и почувствовал, как его потянуло к ней. Тревожное чувство — оно ему не понравилось. Внезапно он взял ее за руки и осторожно отодвинул от себя.
— Мне очень жаль, Байрони, но я должен ненадолго уйти. Мне нужно пойти в «Эльдорадо» и поговорить с Джеймсом Корой.
Она страшно удивлялась тому, что, занимаясь любовью с нею, у него все же была необходимость или желание идти к любовнице. Она ни на секунду не поверила, что он идет к Джеймсу Коре.
— Я могу пойти с тобой?
Брент рассмеялся.
— Вряд ли, любимая, — сухо ответил он и заложил ей за ухо выбившуюся прядку волос.
Она почувствовала, как согрела ее эта ласка — глупо, разумеется. Будь он проклят, наверное, и Селест говорит «любимая».
— У тебя такие мягкие волосы,. — заметил он, наматывая на пальцы длинную прядь.
— Я вечером мыла голову.
Он поднес волосы к носу, глубоко вдохнул.
— Что это за запах?
— Магнолия.
С леденеющими глазами Брент отпрянул от Байрони. Магнолией пользовалась Лорел. Она добавляла эти духи в ванну и обильно поливалась ими.
— Аромат не из моих любимых, — заметил Брент. — Я предпочел бы что-нибудь другое, жасмин или розу. Я куплю их тебе.
Байрони отпрянула, словно он ее ударил. Но Брент этого не заметил. Он уже забыл о Лорел и думал, как бы остаться с Байрони.
— О проклятие, — пробормотал он и быстро нагнулся, чтобы поцеловать Байрони. — Постараюсь вернуться поскорее, — пообещал он и вышел.
Байрони наконец улеглась в постель и пролежала без сна часа два. К тому времени как она уснула, он еще не вернулся.
— Ты должен увезти жену отсюда, — без всякого вступления объявила ему Мэгги. — Сплетни будут продолжаться, если ты оставишь ее здесь.
— Байрони говорила, что ей здесь нравится, — занял оборонительную позицию Брент.
— Не будь ослом, — возразила Мэгги. — Знаешь, что сегодня вечером к ней явились двое из моих девушек, Фелиция и Нора? Нет, как видно, не знаешь.
Меня пробирает дрожь, как подумаю, о чем они могли говорить. Нора вообще слабоумная, а Фелиция не говорит ни о чем, кроме мужчин. Ты хочешь, чтобы твою жену развлекали такими разговорами?
— Дерьмо, — процедил Брент.
— Вот именно. Видишь ли, мне будет недоставать ее и, пойми меня правильно, тебя тоже. Но оставаться здесь вам нельзя. И еще одно. Байрони просила меня пойти завтра погулять с нею по городу. Можешь себе представить, какие пойдут толки? Миссис Хаммонд в компании мадам? Я, разумеется, отказалась, а она обиделась! Она действительно ничего не понимает, Брент.
— Налей мне бренди, Мэгги.
— Полный идиот, — пробормотала Мэгги себе под нос. Поставив перед ним суженный кверху бокал с бренди, она спросила:
— Каковы твои намерения?
Держать ее здесь, пока она не забеременеет?
Брент поперхнулся бренди. Забеременеет!
— Но Бога ради, я вовсе не готов к тому, чтобы стать отцом!
Растерянность Брента рассмешила Мэгги.
— О, — с сарказмом заметила она, — стало быть, она все еще девственница? И ты еще не тронул ее ни пальцем, ни какой-нибудь другой частью своего тела? Да ты хоть сказал ей, что нужно делать, чтобы не забеременеть?
— Нет, я просто любил ее до нашего полного изнеможения.
— И это разумный мужчина! — проговорила она с восхитительной интонацией. Она слегка смягчила голос, увидев изумление на лице Брента. — Смотри, Брент, ты имел до сих пор дело с совершенно другими женщинами.
Селест, Фелиция, Нора — они отлично знают, какие правила следует соблюдать. Слава Богу, они их сами и изобретают и процветают в этом городе, набитом сексуально озабоченными мужчинами. А что Байрони?
— У нее есть муж, — неохотно ответил Брент — Повезло! Так чем же она, по-твоему, должна заниматься? Может быть, вязать, пока ты внизу играешь в покер? Она ведь как пленница, Брент. Бога ради, забери ее отсюда!
Брент допил бренди, грохнул бокалом по стоявшему рядом столику и поднялся.
— Позволь мне сказать тебе еще одну вещь, Брент, — задержала его Мэгги. — Сент также думает…
— Проклятие! С чего это все занялись моими делами? Черт, может быть, завтра и Делани явится си своими советами?
Он угрожающе поднял ладонь, когда Мэгги снова открыла рот.
— Хорошо, я подумаю. — Брент поднял глаза к потолку. — Господи, как проста была жизнь!
— Она такой бы и осталась, не будь ты таким упрямым дурнем, — проворчала Мэгги вдогонку.
Глава 21
Он пристально смотрел на ее лицо, видел, как в ее прекрасных глазах отражалась буря наслаждения, и ускорял темп движений. Когда он просунул руку между их напряженными телами, она вскрикнула, подхваченная вихрем почти мучительного наслаждения.
Он сдерживался до момента, когда ее спазмы ослабели, а потом крепко прижался к ней — наступила мощная разрядка.
— Теперь ты очень липкая, — выдохнул Брент.
— Да, — согласилась она, и он улыбнулся ее довольному голосу.
Во входную дверь постучали. Байрони напряглась, в замешательстве глядя на Брента.
Брент шутя щелкнул пальцем ей по носу и оторвался от нее.
— Укройся, холодно. Я сейчас вернусь. Это, вероятно, наш завтрак.
Она смотрела, как он, голый, отошел от кровати и надел халат.
— Не двигайся, Байрони, — бросил он через плечо.
Почему он так сказал? — слегка нахмурилась она в недоумении. Уж не боялся ли Брент, что она встанет и попытается бежать от него? Он задержался на пороге, обернулся и взглянул на нее. Медовые волосы Байрони беспорядочно перепутались, лицо разрумянилось, она выглядела такой красавицей, что ему не хотелось ничего другого, как вернуться в постель и наброситься на нее. Развратник, упрекнул он себя. Этак ты ее искалечишь.
Когда он вернулся с полным подносом в руках, она сидела на кровати, неуклюже пытаясь завернуться в халат.
Брент разочарованно нахмурился, но всего лишь на мгновение. Он предпочел бы видеть ее белые плечи и грудь, но, разумеется, она не привыкла к тому, чтобы мужчина, хотя бы и муж, видел ее раздетой.
— На первом этаже кухня, — непринужденно заметил он. — Когда мне не хочется выходить, Сизар приносит еду сюда. Выпьешь кофе?
Байрони кивнула.
— Не стесняйся меня, хорошо? Вот так.
Она взяла чашку и отпила дымящийся напиток.
Ничего вкуснее она в жизни ни пила.
Брент уселся рядом с Байрони на постель.
— Пожалуйста, круасаны, прямо из пекарни Пьера.
— Спасибо.
— Не стесняйся, — повторил Брент, поддразнивая. — В конце концов, мое хилое тело побывало в твоем — сколько? — три раза меньше чем за.., сколько часов?
— Это твое-то тело хилое?
— Вот так-то лучше, — заметил он, откусывая круасан. — Байрони, нам надо обсудить, где мы проведем медовый месяц.
— Только не в Сакраменто, — торопливо проговорила она с горечью.
— Нет, разумеется, нет. — Брент помолчал, глядя на Байрони. — Однако, мне кажется, лучше куда-нибудь уехать. Пойдут разговоры, и я думаю, что, даже если Ирен и Айра будут держать языки за зубами, к сожалению, найдутся люди, которые будут судачить о тебе.
— Понимаю, — согласилась она и почувствовала, как ее замутило.
— Я также подумал, — задумчиво продолжал Брент, — что, став женатым человеком, я должен, вероятно, построить какой-то дом. Жить в салуне, да еще рядом с борделем, не очень-то респектабельно.
— Мне здесь нравится, — возразила Байрони. — Но, Брент, я не хочу, чтобы ты делал что-то против своего желания. И Мэгги такая милая… — Байрони посмотрела на него очень серьезно, и он внутренне содрогнулся.
— Я никогда больше не причиню тебе боль, — хрипло проговорил Брент.
— Это так.., мило с твоей стороны, — сказала она, думая при этом о его любовнице Селест. С его мужской точки зрения это не боль?
— Спасибо, — сухо принял благодарность Брент.
— Могу я задать тебе один вопрос?
Брент вопросительно поднял бровь.
— Наверное, я очень мало знаю, — начала она, нервно ковыряя хрустящую корочку булочки.
— Но зато быстро схватываешь.
— Скажи, мужчине все время хочется заниматься любовью? — выпалила она.
— Каждый час или около того, — невозмутимо ответил Брент.
Глаза Байрони расширились, и он не мог не рассмеяться.
Ее ресницы скромно опустились, и она спросила:
— Час еще не прошел?
Он никогда раньше не замечал за ней кокетства и сейчас был одновременно заинтригован и очарован.
— Почти прошел, — ответил он, чувствуя, с каким энтузиазмом отвечает на ее вопрос его тело. И мельком подумал, сможет ли он когда-нибудь довольствоваться одной ею. Безрассудная мысль для человека, имеющего жену! Но одновременно и признание обязательств и ответственности, о которых прежде ему не приходилось думать и которые вселяли в него страх.
Он наклонился к Байрони, восхищаясь тем, что она тоже его хотела, и взял из ее рук поднос.
— Ну а теперь, любовь моя, час прошел и ты можешь снова заняться мною.
Он взял в свои ладони лицо Байрони и стал ее целовать. Он быстро забыл и о медовом месяце, и о строительстве дома, и о неизвестном будущем, полном ответственности. Ему хотелось поговорить с ней о причинах фиаско их ночи, но не сейчас. Нет, не сейчас.
* * *
— Великолепно выглядите, Байрони, — сказала Чонси Сэкстон, улыбаясь приятельнице. — Я вижу, замужество вам на пользу.— Брент такой… — Байрони на секунду умолкла. — О, он… Я не знаю! Спасибо за то, что пошли со мной за покупками, Чонси.
— Не за что. Слава Богу, нет дождя! Давайте выпьем по чашке чая, и я немного отдохну. — Она похлопала себя по растущему животу. — Этот маленький забияка все время прыгает, и Сент сказал, что его может успокоить чай — мятный чай.
Байрони с живостью согласилась. Они зашли в небольшую кондитерскую под названием «У Мортимера», на Маркет-стрит, и улыбающийся, круглый Тимоти Мортимер подвел их к небольшому столику.
— Леди, — учтиво поклонился он.
Сделав заказ, Чонси уселась в кресло и испустила довольный вздох.
— Разумеется, Сент не имеет никакого понятия о том, как успокоить моего буйного ребенка, но мятный чай с лимоном я нахожу восхитительным. Мне нужен ваш совет, Байрони, если вы будете настолько любезны. У нас с Делом на будущей неделе годовщина свадьбы, и я никак не могу придумать, что купить ему в подарок.
Но Байрони сидела молча с побледневшим лицом.
Чонси взглянула на дверь и увидела на пороге миссис Стивенсон и Пенелопу.
— Не обращайте внимания, — проговорила она. — Кроме того, еще неизвестно, кого из нас они осуждают больше. Эта Пенелопа злючка. — Она изобразила вежливую улыбку и кивнула обеим женщинам. — А вот и наш чай. Благодарю вас, Тимоти.
— Пожалуйста, миссис Сэкстон. Скажите Делу, что новая печь работает очень хорошо, я и не мечтал о такой.
Увидев вопрошающий взгляд Байрони, Чонси тихо объяснила:
— Дел ссудил деньги на покупку печи.
— По крайней мере не потратил их в салуне Брента.
Чонси рассмеялась и, подняв чашку с чаем, провозгласила тост за здоровье Байрони.
— Как поживает новобрачная?
Байрони медленно поставила чашку на блюдце и взглянула на Пенелопу.
— Здравствуйте, мисс Стивенсон, — медленно произнесла она.
— Эта новобрачная выглядит восхитительно счастливой, — воскликнула Чонси, — не правда ли, Пенелопа?
Пенелопа помолчала, обдумывая услышанное.
— Вы выглядите восхитительно счастливой каждый раз, когда выходите замуж, миссис Бат… Хаммонд?
Байрони оцепенела, уставившись на скатерть в белую и голубую клетку.
— Я на днях видела вашу дочку. Бедняжку, кажется, зовут Мишель?
— Бедняжка Пенелопа, — покачав головой, скорбно заметила Чонси. — Должно быть, трудно игнорировать факты и купаться в сплетнях.
— Должна заметить, что большинство леди в Сан-Франциско находят ужасным прискорбный факт, когда женщина бросает мужа и ребенка, чтобы выйти замуж за любовника! Вам трудно рассчитывать, миссис Хаммонд, на благожелательный прием!
Брент, разумеется, предупреждал Байрони, и подобное не было для нее полной неожиданностью. И все же ледяные взгляды встречать легче, чем прямые нападки. «Я не могу позволить Чонси и дальше меня защищать», — подумала Байрони и подняла взгляд на лицо Пенелопы.
— Я полагаю, мисс Стивенсон, — медленно и очень четко проговорила она, — вам не надо класть в чай лимон. Ваши губы так скривились, что на лице могут навсегда остаться морщины, как на черносливе.
— Чернослив и лимон! — смеясь повторила Чонси. — В самом деле. Пенелопа, уходите-ка вы подобру-поздорову и рассказывайте ваши мерзкие басни своей матушке. А еще лучше найдите себе мужа, и тогда некогда будет распространять лживые сплетни о других.
— Она действительно очень красивая, — заметила Байрони, глядя вслед торопливо удалявшейся от их столика Пенелопе, — Казалось бы, у нее есть все, чего может желать девушка. Почему же она такая неприятная?
— Сент полагает, что ее нужно пороть каждое утро, чтобы выбивать отвратительные привычки.
— О нет, только не это!
Такое проявление горячности заставило Чонси нахмуриться.
— Это просто шутка, дорогая. Ну а теперь мы должны составить план небольшого званого обеда. Я не хвастаюсь, но полагаю, что занимаю в обществе положение не хуже, чем миссис Стивенсон и ее окружение. А уж Агата Ньютон могла бы раскачать линейный корабль. В самом деле, никогда не забуду…
Байрони слушала болтовню Чонси, не вникая в смысл сказанного, так как ее мысли были заняты совсем другим. Она не знала, как быть с матерью.
Деньги, разумеется, отец будет получать по-прежнему, Айра это обещал. Она думала, что должна была написать матери и рассказать ей хотя бы часть правды. «Дорогая мама, — думала она, — у меня новый муж, но до этого я фактически никогда не была замужем и тем более не имела ребенка. И вы не бабушка…»
— Все будет хорошо.
Байрони поморгала и попыталась улыбнуться.
— Да, разумеется. — Она пожала плечами. — Думаю, мне все-таки следует уехать из Сан-Франциско. Брент ведь не хотел на мне жениться. Возможно, мне надо просто…
— Перестаньте, Байрони. Вы же не какая-нибудь простушка. Брент Хаммонд никогда не делает ничего, о чем всерьез не подумал заранее, верьте мне. Он хотел на вас жениться.
— У него есть любовница.
Чонси было замолчала, но тут же непринужденно объявила:
— У Дела тоже была. Ее звали Мари.
Теперь замолчала Байрони.
— Не думаю, что когда-нибудь пойму такие вещи, — усмехнулась она. — Предполагается, что мужчины могут волочиться сколько им вздумается, но стоит так поступить женщине, как ее считают плохой и бесчестной…
— Да! Лишено всякого смысла! Как вы узнали о любовнице Брента?
— Я услышала его разговор с Мэгги в нашу брачную ночь. Когда я потребовала от него объяснений, он сказал, что она не имеет ко мне никакого отношения.
Короче говоря, дал понять, что это не мое дело.
Чонси нахмурилась. Ей нравился Брент Хаммонд, она находила его очаровательным, к тому же он спас ей жизнь. Но, по-видимому, он не очень-то хорошо обходится со своей молодой женой. Что, черт возьми, с ним происходит? Байрони прелестная девушка, характер у нее такой же добрый, как и ее лицо. Она знала, что многие жены мирятся с таким поведением мужей, но Байрони так наверняка не сможет.
— Это ваше дело, — возмутилась Чонси. — Он ваш муж. , — А я его жена, как он любезно меня проинформировал. Выходит, я его собственность. Мне это не нравится.
Чонси наклонилась и похлопала Байрони по руке.
— Вы любите его, Байрони?
Байрони словно застыла на месте.
— Простите меня, это действительно не мое дело.
— Нет, я просто не думала о любви.
Лгунья! Быть любимой, желанной, — это то, чего ты хотела всю жизнь!
— Я чуть не убила его, когда… Ну да ладно. Я порядочная дура! О Чонси, наверное, я его люблю. Но какая разница?
— Хорошо, — живо заметила Чонси, — он остепенится, вот увидите. — Остепенится.
Она была уверена в этом. Дел ей говорил, что Брент — бабник и одиночка. «Но, — сказал он, улыбаясь жене, — думаю, что впервые в своей жизни Брент по-настоящему увлекся». Чонси была склонна поверить Делу.
— Ну так как, навестим месье Давида? Как ни странно, — добавила Чонси, когда они вышли из кондитерской, — мятный чай с лимоном действует отлично. Надо сказать Сенту.
* * *
Вечер был туманным и сырым. Байрони дрожала от холода и пристроилась поближе к камину. Брент был внизу, в салуне. Вечером ее навестила Мэгги и восхищенно отозвалась о двух ее новых платьях.Наступила полночь. Где же Брент? «Я замужем уже три дня», — подумала Байрони и улыбнулась этой мысли. Три дня замужем во второй раз. Она захлопнула том Вольтера и стала смотреть на прыгавшие в камине языки пламени.
— Лучший из всех возможных миров, — тихо проговорила она и вздохнула. "Надо написать маме.
Все-таки я трусиха".
Байрони услышала, как открылась и закрылась входная дверь.
— Ты еще не в постели?
Она повернулась к мужу и залюбовалась им. На нем были черные, как его волосы, пиджак и брюки и ослепительно белая рубашка.
— Нет, — ответила она чуть дрожащим голосом.
Она поднялась из кресла и быстро подошла к Бренту.
— Я так рада тебя видеть, — она обвила руками его шею.
— Я тоже, — проговорил он, а его руки уже ласкали ее через ткань халата.
Он вдохнул ее особый аромат и почувствовал, как его потянуло к ней. Тревожное чувство — оно ему не понравилось. Внезапно он взял ее за руки и осторожно отодвинул от себя.
— Мне очень жаль, Байрони, но я должен ненадолго уйти. Мне нужно пойти в «Эльдорадо» и поговорить с Джеймсом Корой.
Она страшно удивлялась тому, что, занимаясь любовью с нею, у него все же была необходимость или желание идти к любовнице. Она ни на секунду не поверила, что он идет к Джеймсу Коре.
— Я могу пойти с тобой?
Брент рассмеялся.
— Вряд ли, любимая, — сухо ответил он и заложил ей за ухо выбившуюся прядку волос.
Она почувствовала, как согрела ее эта ласка — глупо, разумеется. Будь он проклят, наверное, и Селест говорит «любимая».
— У тебя такие мягкие волосы,. — заметил он, наматывая на пальцы длинную прядь.
— Я вечером мыла голову.
Он поднес волосы к носу, глубоко вдохнул.
— Что это за запах?
— Магнолия.
С леденеющими глазами Брент отпрянул от Байрони. Магнолией пользовалась Лорел. Она добавляла эти духи в ванну и обильно поливалась ими.
— Аромат не из моих любимых, — заметил Брент. — Я предпочел бы что-нибудь другое, жасмин или розу. Я куплю их тебе.
Байрони отпрянула, словно он ее ударил. Но Брент этого не заметил. Он уже забыл о Лорел и думал, как бы остаться с Байрони.
— О проклятие, — пробормотал он и быстро нагнулся, чтобы поцеловать Байрони. — Постараюсь вернуться поскорее, — пообещал он и вышел.
Байрони наконец улеглась в постель и пролежала без сна часа два. К тому времени как она уснула, он еще не вернулся.
* * *
Брент, закончив разговор с Корой о совместном приобретении игорных столов в Балтиморе, отправился домой, но его задержала Мэгги. Она видела, что он торопится к жене, но тем не менее затащила его к себе в гостиную.— Ты должен увезти жену отсюда, — без всякого вступления объявила ему Мэгги. — Сплетни будут продолжаться, если ты оставишь ее здесь.
— Байрони говорила, что ей здесь нравится, — занял оборонительную позицию Брент.
— Не будь ослом, — возразила Мэгги. — Знаешь, что сегодня вечером к ней явились двое из моих девушек, Фелиция и Нора? Нет, как видно, не знаешь.
Меня пробирает дрожь, как подумаю, о чем они могли говорить. Нора вообще слабоумная, а Фелиция не говорит ни о чем, кроме мужчин. Ты хочешь, чтобы твою жену развлекали такими разговорами?
— Дерьмо, — процедил Брент.
— Вот именно. Видишь ли, мне будет недоставать ее и, пойми меня правильно, тебя тоже. Но оставаться здесь вам нельзя. И еще одно. Байрони просила меня пойти завтра погулять с нею по городу. Можешь себе представить, какие пойдут толки? Миссис Хаммонд в компании мадам? Я, разумеется, отказалась, а она обиделась! Она действительно ничего не понимает, Брент.
— Налей мне бренди, Мэгги.
— Полный идиот, — пробормотала Мэгги себе под нос. Поставив перед ним суженный кверху бокал с бренди, она спросила:
— Каковы твои намерения?
Держать ее здесь, пока она не забеременеет?
Брент поперхнулся бренди. Забеременеет!
— Но Бога ради, я вовсе не готов к тому, чтобы стать отцом!
Растерянность Брента рассмешила Мэгги.
— О, — с сарказмом заметила она, — стало быть, она все еще девственница? И ты еще не тронул ее ни пальцем, ни какой-нибудь другой частью своего тела? Да ты хоть сказал ей, что нужно делать, чтобы не забеременеть?
— Нет, я просто любил ее до нашего полного изнеможения.
— И это разумный мужчина! — проговорила она с восхитительной интонацией. Она слегка смягчила голос, увидев изумление на лице Брента. — Смотри, Брент, ты имел до сих пор дело с совершенно другими женщинами.
Селест, Фелиция, Нора — они отлично знают, какие правила следует соблюдать. Слава Богу, они их сами и изобретают и процветают в этом городе, набитом сексуально озабоченными мужчинами. А что Байрони?
— У нее есть муж, — неохотно ответил Брент — Повезло! Так чем же она, по-твоему, должна заниматься? Может быть, вязать, пока ты внизу играешь в покер? Она ведь как пленница, Брент. Бога ради, забери ее отсюда!
Брент допил бренди, грохнул бокалом по стоявшему рядом столику и поднялся.
— Позволь мне сказать тебе еще одну вещь, Брент, — задержала его Мэгги. — Сент также думает…
— Проклятие! С чего это все занялись моими делами? Черт, может быть, завтра и Делани явится си своими советами?
Он угрожающе поднял ладонь, когда Мэгги снова открыла рот.
— Хорошо, я подумаю. — Брент поднял глаза к потолку. — Господи, как проста была жизнь!
— Она такой бы и осталась, не будь ты таким упрямым дурнем, — проворчала Мэгги вдогонку.
Глава 21
Брент долго задумчиво смотрел на лицо спящей Байрони, а потом медленно, нерешительно отодвинулся. Она пошевелилась, пробормотала его имя, и он замер. Он почувствовал, как ее теплая рука скользнула вниз, и втянул в себя воздух.
— Нет, — сказал он, останавливая ее руку.
Полупроснувшаяся Байрони поморгала, но ощущения, навеянные призрачными сновидениями, не выпускали ее из плена.
— Я скучала по тебе, — пробормотала она, прижимаясь к Бренту.
— Я должен идти.
— О нет, не уходи. Еще так рано.., разве ты не готов в любое время… — Она отодвинулась, когда до нее наконец дошла резкость его тона. Ей хотелось сказать ему, как с того первого утра ей дороги утренние часы их близости, когда он будит ее своими ласками.
Что случилось?
Вероятно, он изнурен долгими часами, проведенными с любовницей.
Она окончательно проснулась.
— Я не слышала, как ты пришел, — сказала она. — Ты вернулся.., поздно?
— Довольно поздно, — коротко ответил Брент, чувствуя, как тело борется с сознанием.
Слова Мэгги преследовали его добрый час, прежде чем он наконец уснул. Беременность! Он только-только женился и не задумывался о возможности появления сына или дочери. Это его пугало. А что, если она уже Беременна? Каким дураком он был, когда не обратил внимания на насмешливое замечание Сента и то, что Байрони могла забеременеть от него еще до свадьбы.
Он отбросил эту мысль, потому что очень хотел ее. В конце концов, он занимался с нею любовью до свадьбы всего один раз. Он тогда не учел предостережения Сента, но нет никакого оправдания, никакой логики в том, чтобы продолжать действовать так же и после того, как они поженились.
Суровый сарказм Мэгги проник глубоко в его сознание. Потрясенный, он отодвинулся от Байрони и встал с кровати. В комнате было очень холодно, и его пробрала дрожь, пока он дошел до кресла и надел халат.
— Брент?
Он не обернулся, пока не завязал пояс халата.
— Да?
— Я не понимаю.
«Да, не понимаешь, — хотелось ему сказать Байрони. — Ты привыкла к тому, чтобы я набрасывался на тебя по утрам, не так ли? Но теперь этого не будет, пока я не узнаю, как нужно предохраняться».
— Тут нечего и понимать, — непринужденно заметил он. — У меня сегодня масса дел, хочу начать пораньше.
Он не позволял себе взглянуть на нее еще раз, во всяком случае, не раньше, чем твердо возьмет себя в руки, но, шагнув к умывальнику за бритвой, бросил короткий взгляд через плечо. Только слепой не увидел бы в ее глазах боль и смятение. Брент тихо выругался.
— Байрони, — заговорил он голосом, который, как ему самому показалось, был полон отчаяния, — прошу тебя, любимая, я… Не прокатиться ли нам с тобой сегодня верхом к океану? Если туман рассеется, это было бы прекрасно. Мы могли бы заехать в Расс-Гарденс, может быть, побывать на скачках…
— Но ты же будешь очень занят, — вяло возразила Байрони. — Может быть, с Мэгги…
— Нет! — Брент снова выругался про себя. — Нет, — повторил он уже спокойнее. В голове у него звенели слова Мэгги. — Я буду не так уж занят. Мне хочется поехать. Договорились?
— Если хочешь…
— Помнится, я говорил тебе раньше, что Мне не очень нравится монотонность твоей жизни, — сказал он, хмуро глядя на ее опущенную голову, на соскользнувшее с кровати покрывало. Не заняться ли с нею любовью еще хоть один раз? Похотливый тип! — Это тебе не подходит, — резко добавил он.
Байрони передернулась как от боли и подняла подбородок.
— Отлично. Когда ты хочешь ехать?
Он быстро все взвесил. Селест спит долго, по крайней мере так бывало всегда, когда она проводила ночь с ним. Он не видел ее после женитьбы. Он хотел расспросить о противозачаточных средствах у Мэгги, но постеснялся. Думал, что не выдержит покровительственной ухмылки, с которой она не преминет встретить такой вопрос. Ты, Брент Хаммонд, будто слышал он ее скептический голос, ты, о чьем распутстве знает весь Запад, не знаешь, как предотвращать беременность? Брент не сомневался ни на минуту, что за этим последовали бы поучения об ответственности, упреки в эгоизме…
— После ленча?
Байрони кивнула.
Она видела, как без конца изменялось выражение его лица. Значит, думала она цепенея, он ее больше не хочет, он хочет свою любовницу. Байрони смотрела, как он занимался своими привычными утренними делами.
— Я скажу Сизару, чтобы он принес тебе завтрак, — проговорил Брент, целуя ее в щеку. Почему бы тебе не поспать еще?
Она что-то буркнула. Он предпочел счесть это за утвердительный ответ.
— Байрони, — спросил он, — как твое самочувствие?
Она посмотрела на него с крайним удивлением.
Брент поправил волосы и прокашлялся.
— То есть… Когда у тебя в последний раз были месячные?
Байрони смотрела на него с таким видом, словно он спросил, когда она в последний раз летала на Луну.
— Когда, Байрони?
— Перед самой свадьбой, — ответила она, избегая его взгляда.
Брент на секунду закрыл глаза.
— Ложись спать, — сказал он снова и вышел из комнаты.
Когда Брент ушел, она взбила подушку и откинулась на нее. Что делать? Немедленно уехать из Сан-Франциско. Но в глубине души она была против этого проявления трусости. Брент сказал, что ему не нравится ее монотонная жизнь. Прекрасно! Он скоро увидит, какая она покорная! Она отбросила одеяло и соскочила с кровати. Принимая ванну, она думала о том, что он мог бы по крайней мере позавтракать перед визитом к любовнице. Она поджала губы и вылила в ванну чуть ли не полфлакона духов с запахом магнолии. Почему, недоумевала она, Брент спросил об ее месячных? Она, видно, никогда его не поймет.
Спустя сорок пять минут Байрони стояла в тени салуна, ожидая, когда выйдет Брент. На город опустился тяжелый туман, и она плотнее завернулась в плащ. Может быть, она поступала не правильно? Разумеется, нет! Вся дрожа, она спорила сама с собой.
Потом услышала его голос и замерла. Брент вышел из салуна и пошел по улице.
Байрони последовала за ним, прячась за торговцами, кучерами фургонов, лотошниками и рабочими, заполнявшими улицу.
Брент шел быстро. Он свернул на Клэй-стрит. Она видела, как он поднялся по ступенькам крыльца узкого деревянного дома на углу Клэй и Керни-стрит.
Она немного выждала, потом бесшумно поднялась по ступенькам. К ее удивлению, входная дверь оказалась не заперта. Она тихо открыла ее и заглянула внутрь. Вошла в небольшой вестибюль, лестница вела на второй этаж, справа располагалась гостиная, слева столовая. Она постояла в нерешительности. До нее донесся женский голос, услышала она и голос Брента.
— Будь ты проклят, Брент Хаммонд! — прошипела она сквозь стиснутые зубы и крадучись стала подниматься по лестнице, разжигая свою ярость, чтобы преодолеть трусость.
Она остановилась рядом с приоткрытой дверью спальни и прислушалась.
— Вы являетесь чуть свет — с чего бы это?
— Послушай, Селест, прости, что я тебя побеспокоил, но это очень важно, — донесся до Байрони нетерпеливый голос Брента. — И уже давно рассвело, слава Богу.
— Вы хотите, чтобы я оставалась в постели?
Как соблазнительно звучал голос его любовницы.
Руки Байрони сжались в кулаки.
«Я опять подслушиваю», — но она не могла заставить себя уйти.
— Не хотите ли присоединиться ко мне, Брент?
Прошло так много времени…
Много времени, ха! С этой-то ночи!
— Послушай, Селест, мне нужен твой совет по очень важному делу.
Байрони слышала, как он пошел через комнату.
Чтобы лечь к ней в постель!
Байрони почувствовала, как ее охватила ярость.
Она широко распахнула дверь и шагнула в спальню.
Но тут же остановилась. Брент стоял у камина, прислонившись к нему плечом, полностью одетый. Взгляд Байрони привлекла его любовница. Селест полулежала в широкой постели, в нарочито приспущенном с плеч бледно-желтом пеньюаре. Обнаженная нога ее была согнута в колене. Селест была красива, соблазнительна, и Байрони захотелось вцепиться в ее блестящие черные волосы. Почему она не похожа на ворону? С торчащими клочьями волос? С лицом, намазанным белым кремом?
— Нет, — сказал он, останавливая ее руку.
Полупроснувшаяся Байрони поморгала, но ощущения, навеянные призрачными сновидениями, не выпускали ее из плена.
— Я скучала по тебе, — пробормотала она, прижимаясь к Бренту.
— Я должен идти.
— О нет, не уходи. Еще так рано.., разве ты не готов в любое время… — Она отодвинулась, когда до нее наконец дошла резкость его тона. Ей хотелось сказать ему, как с того первого утра ей дороги утренние часы их близости, когда он будит ее своими ласками.
Что случилось?
Вероятно, он изнурен долгими часами, проведенными с любовницей.
Она окончательно проснулась.
— Я не слышала, как ты пришел, — сказала она. — Ты вернулся.., поздно?
— Довольно поздно, — коротко ответил Брент, чувствуя, как тело борется с сознанием.
Слова Мэгги преследовали его добрый час, прежде чем он наконец уснул. Беременность! Он только-только женился и не задумывался о возможности появления сына или дочери. Это его пугало. А что, если она уже Беременна? Каким дураком он был, когда не обратил внимания на насмешливое замечание Сента и то, что Байрони могла забеременеть от него еще до свадьбы.
Он отбросил эту мысль, потому что очень хотел ее. В конце концов, он занимался с нею любовью до свадьбы всего один раз. Он тогда не учел предостережения Сента, но нет никакого оправдания, никакой логики в том, чтобы продолжать действовать так же и после того, как они поженились.
Суровый сарказм Мэгги проник глубоко в его сознание. Потрясенный, он отодвинулся от Байрони и встал с кровати. В комнате было очень холодно, и его пробрала дрожь, пока он дошел до кресла и надел халат.
— Брент?
Он не обернулся, пока не завязал пояс халата.
— Да?
— Я не понимаю.
«Да, не понимаешь, — хотелось ему сказать Байрони. — Ты привыкла к тому, чтобы я набрасывался на тебя по утрам, не так ли? Но теперь этого не будет, пока я не узнаю, как нужно предохраняться».
— Тут нечего и понимать, — непринужденно заметил он. — У меня сегодня масса дел, хочу начать пораньше.
Он не позволял себе взглянуть на нее еще раз, во всяком случае, не раньше, чем твердо возьмет себя в руки, но, шагнув к умывальнику за бритвой, бросил короткий взгляд через плечо. Только слепой не увидел бы в ее глазах боль и смятение. Брент тихо выругался.
— Байрони, — заговорил он голосом, который, как ему самому показалось, был полон отчаяния, — прошу тебя, любимая, я… Не прокатиться ли нам с тобой сегодня верхом к океану? Если туман рассеется, это было бы прекрасно. Мы могли бы заехать в Расс-Гарденс, может быть, побывать на скачках…
— Но ты же будешь очень занят, — вяло возразила Байрони. — Может быть, с Мэгги…
— Нет! — Брент снова выругался про себя. — Нет, — повторил он уже спокойнее. В голове у него звенели слова Мэгги. — Я буду не так уж занят. Мне хочется поехать. Договорились?
— Если хочешь…
— Помнится, я говорил тебе раньше, что Мне не очень нравится монотонность твоей жизни, — сказал он, хмуро глядя на ее опущенную голову, на соскользнувшее с кровати покрывало. Не заняться ли с нею любовью еще хоть один раз? Похотливый тип! — Это тебе не подходит, — резко добавил он.
Байрони передернулась как от боли и подняла подбородок.
— Отлично. Когда ты хочешь ехать?
Он быстро все взвесил. Селест спит долго, по крайней мере так бывало всегда, когда она проводила ночь с ним. Он не видел ее после женитьбы. Он хотел расспросить о противозачаточных средствах у Мэгги, но постеснялся. Думал, что не выдержит покровительственной ухмылки, с которой она не преминет встретить такой вопрос. Ты, Брент Хаммонд, будто слышал он ее скептический голос, ты, о чьем распутстве знает весь Запад, не знаешь, как предотвращать беременность? Брент не сомневался ни на минуту, что за этим последовали бы поучения об ответственности, упреки в эгоизме…
— После ленча?
Байрони кивнула.
Она видела, как без конца изменялось выражение его лица. Значит, думала она цепенея, он ее больше не хочет, он хочет свою любовницу. Байрони смотрела, как он занимался своими привычными утренними делами.
— Я скажу Сизару, чтобы он принес тебе завтрак, — проговорил Брент, целуя ее в щеку. Почему бы тебе не поспать еще?
Она что-то буркнула. Он предпочел счесть это за утвердительный ответ.
— Байрони, — спросил он, — как твое самочувствие?
Она посмотрела на него с крайним удивлением.
Брент поправил волосы и прокашлялся.
— То есть… Когда у тебя в последний раз были месячные?
Байрони смотрела на него с таким видом, словно он спросил, когда она в последний раз летала на Луну.
— Когда, Байрони?
— Перед самой свадьбой, — ответила она, избегая его взгляда.
Брент на секунду закрыл глаза.
— Ложись спать, — сказал он снова и вышел из комнаты.
Когда Брент ушел, она взбила подушку и откинулась на нее. Что делать? Немедленно уехать из Сан-Франциско. Но в глубине души она была против этого проявления трусости. Брент сказал, что ему не нравится ее монотонная жизнь. Прекрасно! Он скоро увидит, какая она покорная! Она отбросила одеяло и соскочила с кровати. Принимая ванну, она думала о том, что он мог бы по крайней мере позавтракать перед визитом к любовнице. Она поджала губы и вылила в ванну чуть ли не полфлакона духов с запахом магнолии. Почему, недоумевала она, Брент спросил об ее месячных? Она, видно, никогда его не поймет.
Спустя сорок пять минут Байрони стояла в тени салуна, ожидая, когда выйдет Брент. На город опустился тяжелый туман, и она плотнее завернулась в плащ. Может быть, она поступала не правильно? Разумеется, нет! Вся дрожа, она спорила сама с собой.
Потом услышала его голос и замерла. Брент вышел из салуна и пошел по улице.
Байрони последовала за ним, прячась за торговцами, кучерами фургонов, лотошниками и рабочими, заполнявшими улицу.
Брент шел быстро. Он свернул на Клэй-стрит. Она видела, как он поднялся по ступенькам крыльца узкого деревянного дома на углу Клэй и Керни-стрит.
Она немного выждала, потом бесшумно поднялась по ступенькам. К ее удивлению, входная дверь оказалась не заперта. Она тихо открыла ее и заглянула внутрь. Вошла в небольшой вестибюль, лестница вела на второй этаж, справа располагалась гостиная, слева столовая. Она постояла в нерешительности. До нее донесся женский голос, услышала она и голос Брента.
— Будь ты проклят, Брент Хаммонд! — прошипела она сквозь стиснутые зубы и крадучись стала подниматься по лестнице, разжигая свою ярость, чтобы преодолеть трусость.
Она остановилась рядом с приоткрытой дверью спальни и прислушалась.
— Вы являетесь чуть свет — с чего бы это?
— Послушай, Селест, прости, что я тебя побеспокоил, но это очень важно, — донесся до Байрони нетерпеливый голос Брента. — И уже давно рассвело, слава Богу.
— Вы хотите, чтобы я оставалась в постели?
Как соблазнительно звучал голос его любовницы.
Руки Байрони сжались в кулаки.
«Я опять подслушиваю», — но она не могла заставить себя уйти.
— Не хотите ли присоединиться ко мне, Брент?
Прошло так много времени…
Много времени, ха! С этой-то ночи!
— Послушай, Селест, мне нужен твой совет по очень важному делу.
Байрони слышала, как он пошел через комнату.
Чтобы лечь к ней в постель!
Байрони почувствовала, как ее охватила ярость.
Она широко распахнула дверь и шагнула в спальню.
Но тут же остановилась. Брент стоял у камина, прислонившись к нему плечом, полностью одетый. Взгляд Байрони привлекла его любовница. Селест полулежала в широкой постели, в нарочито приспущенном с плеч бледно-желтом пеньюаре. Обнаженная нога ее была согнута в колене. Селест была красива, соблазнительна, и Байрони захотелось вцепиться в ее блестящие черные волосы. Почему она не похожа на ворону? С торчащими клочьями волос? С лицом, намазанным белым кремом?