Страница:
— Опоясывающий лишай.
— У-у-у! Опоясывающий лишай — скверная штука.
— И розововидная сыпь. По всему носу и лбу.
— Вы нашли, как ее лечить? Сыпь — это такое дело...
— Кое-что, но ничего такого, что действовало бы безотказно.
— У моей подружки Бев тоже такая сыпь. Я нашла для нее крем, который производят в Аризоне, — чудодейственное средство.
— Правда?
— Попробуйте.
Это мне снится. Просто снится.
— Я уже дошел до того, что готов попробовать все, что угодно.
— Извиняюсь, что прерываю ваши занятия по кройке и шитью, девочки, — не выдержал Тед, — но мы когда-нибудь поговорим о капусте?
— Тед, и как только ты можешь быть таким вульгарным в подобную минуту? Простите, Флориан.
— Вы просто прелесть, Дженет.
— Флориан, давайте поужинаем вместе, — сказала Дженет.
— Со мной? Правда? — В голосе Флориана слышалось изумление, чуть ли не слезы.
— Что? — беззвучно, в один голосс сказали Уэйд, Тед и Брайан.
— Да, но только вдвоем — вы и я. А остальных я отправлю к «Шейки» есть пиццу.
— Я... я прямо не знаю, что сказать, Дженет, — растроганно произнес Флориан.
— Скажите «да». Заодно я передам вам и это дурацкое письмо. Как оно мне надоело. Мы в Дайтоне-Бич. Вы можете сюда подъехать? Полагаю, ваши компьютеры уже вычислили наш адрес. Шесть часов вас устроит?
— Превосходно.
— Что ж, отлично. Тогда в шесть. — Дженет повесила трубку.
— Бедный мальчик. Так тоскует по своей матери.
В комнату вошла Пшш, вся в машинном масле, неся кипу альбомов с фотографиями. «Вот теперь повеселимся». Она бросила альбомы на стол.
— Замечательно, — сказала Дженет. — А теперь не могли бы вы удостовериться, что эти двое ужасных людей надежно заперты, а потом оставить меня в покое? Можете поехать к Ники с Бет, они в трейлере Кевина. У меня свидание.
— Нет, вы только посмотрите на нее — какая пухленькая.
Через несколько часов, когда время шло к ужину, Пшш, Бет и Брайан сидели в трейлере Кевина, разглядывая фотоальбом со снимками суррогатных матерей, который Пшш нашла в тайнике под днищем «бьюика» Ллойда. Пшш была в хорошем настроении — история с ее чуть было не состоявшимся пленением превратила отпетую стерву в чрезвычайно милое существо. Наблюдая за ними через комнату, Уэйд подметил несколько жестов, которыми она, видимо, в свое время очаровала Брайана. Между тем Уэйд старался делать вид, будто жара ему нипочем, правда, не слишком удачно. Находиться внутри трейлера было сущей мукой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось снаружи: даже несмотря на то, что солнце скрылось за горизонтом, все живое обратилось в гноящиеся куски вяленого мяса.
На крохоткой кухоньке трейлера Тед и Ники сидели на полу, прислонившись к шкафчику под раковиной, держась за руки и почти ничего не говоря. Ники уже знала о том, что у Теда рак; медицинские эпопеи каждого, которыми они успели поделиться, связали их куда теснее, чем любое радостное воспоминание. Напротив них на холодильнике стояло фото Кевина на какой-то гулянке диснеевских персонажей. Он вызывающе курил «Вирджинию слим» и снизу до пояса был облачен в костюм Скруджа, голову которого презрительно вертел в руках, словно то был браслет, подаренный нежеланным поклонником. Рядом с фотографией лежало письмо из управления Диснейуорлдом, уведомлявшее Кевина о его увольнении за нарушение правил обращения с эмблемами и символами.
Когда Уэйд заранее представлял себе эту неделю во Флориде, которая должна была увенчаться запуском шаттла, этот трейлер определенно не входил в сценарий. Что же ему виделось? По большей части чинные ужины в ангарах для реактивных лайнеров, где еду подавали бы на алюминиевых тарелках, снятые на шестнадцатимиллиметровой пленке фильмы о прошлых запусках, которые бы крутили для него и его сотрапезников, седовласые астронавты былых времен, которые появлялись бы из-за занавеса, делясь историями об аварийных ситуациях на борту и ужинах после полетов — со старлетками в умопомрачительно коротких платьях на тонких, как спагетти, бретельках. Ребятишки (мальчики, девочки — не разберешь) в костюмах парашютистов сопровождали бы его в экскурсиях по сложным подземным сооружениям, где в слепящем белом свете прожекторов он казался бы сам себе красивей, сильнее и добрее. После этого Брюс Спрингстин и Памела Андерсон ждали бы его на взлетной полосе, чтобы вместе отправиться на роскошный ужин во французском ресторане, где Уэйд непринужденно болтал бы по-французски и его рассказы забавляли и услаждали бы публику.
— Это что, таракан? — спросил Тед с пола. — Что это, черт возьми?
— Пальмовый жучок, — ответил Уэйд.
— Тебе его оттуда даже не видно. Откуда ты знаешь?
— Все спрашивают одно и то же, когда их видят.
— Ладно, нечего косить под местного. Ники, прихлопни эту пакость туфлей.
— Сейчас, дорогой.
Шлеп.
Что это такое? Новое падение или новая вершина? И снова Уэйду оставалось только теряться в догадках, куда это его на сей раз занесло вместе с его семьей.
— Долго нам еще тут торчать? — спросила Пшш.
— Недолго, — ответил Уэйд.
— А сколько это — недолго?
— Пока мама не позвонит.
Сославшись на то, что хочет прогуляться, Уэйд вышел, прихватив мобильник. Повинуясь мгновенному импульсу, он позвонил Саре, и надо же, ему повезло.
— Сестричка?
— Уэйд.
— Привет.
— Взаимно. Тебе получше?
— Немного. Готовлюсь к циклу сна. Гордон только что погладил меня по попке, но тут появились киношники, и на этом все закончилось. Наш биологический эксперимент в условиях невесомости, может, еще и состоится, но, честно говоря, я устала от самой себя дальше некуда. Расскажи что-нибудь новенькое, чтобы мне хоть на время почувствовать себя вне этого металлического отстойника. Где ты сейчас? Что происходит? Я же тебя знаю, Уэйд. Там у вас заварилась какая-то каша. Давай, признавайся. Перед моей силой воли тебе не устоять.
Почему бы и нет?
— Все верно. Я стою рядом с трейлером в самом гнусном пригороде Орландо. Трейлер принадлежит парню по имени Кевин, которому вчера прострелили руку во время налета на ресторан. Кстати, мама и Ники теперь — лучшие подруги. Что еще... — Пожалуй, лучше не говорить ей, что мы прячемся здесь от бандитов, которые похитили ее мужа. Стоит ли продолжать? А почему бы и нет? — А еще несколько часов назад папа, мама, Брайан и я спасли Пшш от двух богатых уродов из Дайтоны-Бич, которые хотели запереть Пшш в своем подвале, украсть ее ребенка, а ее саму, скорей всего, убить, так что Пшш у нас теперь цветет и пахнет, а у Брайана вид как у козла в огороде. Да, кстати, оказалось, что на самом деле Пшш зовут Эмили.
Молчание — и негромкие механические звуки на Сарином конце провода.
— И еще кое-что. Прямо сейчас мама ужинает с этим свихнувшимся германско-багамским фармацевтом-миллиардером, на которого я когда-то работал. Она хочет продать ему, хм, один исторически важный документ, который достался мне в наследство от моего приятеля Норма, скончавшегося вчера в Диснейуорлде от сердечного приступа. Прямо на мостовой.
На Сарином конце провода — только новые механические звуки.
Почему не сказать ей о папе? Ну, давай же... нет, не могу.
— Сара?
— Я слушаю, Уэйд. Точнее, перевариваю услышанное.
— Я так и думал. Где Хауи? — Хорошо — никакой неуверенности в голосе.
— Не знаю. Если бы ты был Хауи, что бы ты сейчас делал?
— Рыл бы перед тобой землю носом.
— Я тоже так думала. Но он ведет себя как-то странно. И я до сих пор не знаю, зачем НАСА забрала его от Брунсвиков. Обычно я знаю все его поступки на два хода вперед. Меня это просто бесит.
— Только не разгони себе из-за этого сон.
— А почему бы нет?
— В Хауи на дух нет ничего таинственного. Он к тебе скоро вернется.
— Я не могу на этом слишком сосредоточиваться, Уэйд. Я должна пройти полный цикл сна, мне завтра работать с лазерами. Всем от меня привет.
Она как-то слишком быстро попыталась прервать разговор.
— Эй? Эй! Ты что, на нас злишься? Ты злишься на нас, потому что мы не маршируем вдоль полосы двадцать четыре часа в сутки с воздушными шарами и листами картона двадцать четыре на тридцать шесть с цитатами из Библии? Как это делают другие семьи?
— О Господи, нет. Просто здесь за тобой постоянно следят. Даже пописать нельзя, чтобы Том Хэнкс не пришел и все не задокументировал или камера не запечатлела этот момент. Этот телефон, вероятно, не очень-то надежный — возможно, нас живьем слушают по интернет. Единственное, что мне не нравится во всей этой астронавтике, это нехватка личной жизни и уединенности. Но меня все-таки выбрали из-за моей совместимости с группой, равно как и за небольшой вес и разносторонние познания.
— Романтично.
— Я практичный человек, Уэйд. И всегда такой была.
— Ты уже встанешь к четырем, как всегда?
— Да. Давай я тебе позвоню.
Уэйд дал ей номер тедовского мобильника, и на этом разговор закончился.
Через несколько минут после того, как он вернулся в трейлер, Пшш заглянула за панель и сказала:
— Вы видели, какой кондиционер в этой дыре? Толку от него как от белки в колесе. Может, хотя бы сходим в ресторан и так убьем время?
— Нет, — ответил Уэйд. — Во-первых, мы все на мели, и кроме того, так мама знает, где мы.
Остальные были слишком вялыми, чтобы хоть как-то отреагировать на это предложение.
— Ты думаешь, это действительно безопасно — оставлять твою мать наедине с этой хищной немчурой? — поинтересовался Тед.
— Он швейцарец, папа. И с каких это пор ты стал заботиться о маме?
Тед не клюнул на Уэйдову удочку.
— Швейцарский немец. Один черт. Мы с таким же успехом могли положить ее на циркульную пилу. И одному только Богу известно, что он сделал с Хауи. Может, начинку для равиоли? И может, Брайан его съел.
— Так теперь ты беспокоишься о Хауи? Лицемер.
— Уэйд, пошевели мозгами, которыми Бог тебя наделил. Тебе прекрасно известно, что Хауи должен быть с нами во время взлета, пусть он и дерьмо.
Как объяснить папе, что жизни Сары, Хауи, Аланны и Гордона Брунсвика превратились в низкопробную сексуальную комедию семидесятых годов в космических декорациях?
— Мистер Драммонд... — сказала Бет.
— Тед. Зови меня Тедом.
— Тед, вы всегда говорили Уэйду, что из него ничего не выйдет?
— Да, конечно.
— Почему?
— Почему? — Тед помолчал. — Потому что этот маленький засранец вечно втравливал нас в разные истории с оружием, после которых соседи приносили нам своих продырявленных кошек...
— Это был несчастный случай, папа.
— Уэйд, не перебивай меня: копы заявлялись к нам чуть не каждый Божий день; то, видите ли, ему вздумалось поджечь соседский дом...
— Несчастный случай!
— Я мог бы продолжить. Раздолбай он был жуткий. Погоди, пока твоя центрифугированная хромосома превратится в подростка. Ты будешь приходить ко мне на могилу и спрашивать совета из мира иного.
Ники уронила руку.
— Тед, перестань так говорить. Если с каким раком и умеют справляться, так это с раком печени.
Тед стал напевать себе под нос траурный марш; Ники пулей вылетела из трейлера.
— Куда бы вы ни пошли, везде вы несете с собой свет любви, верно? — сказала Бет.
— Да отвяжись ты со своей церковной тягомотиной. Ники — женщина сильная.
— Вы и Брайану тоже говорили, что он никчемный? — спросила Бет.
— Нет, да и не надо было. У него это на лбу написано.
— И Дженет?
— Да, полагаю, да.
— А Саре?
Тед стиснул зубы.
— Вижу, куда ты клонишь. Хочешь свалить все их несчастья на меня? И не пытайся.
Размашистыми эффектными движениями Тед шумно перетасовал колоду карт.
— Я плохо знаю вашу семью, — сказала Бет, — но она поражает меня как наглядное свидетельство сбывшегося пророчества.
— Опять религия?
— Нет, реальность.
Тед повернулся к Уэйду:
— Уэйди, если бы я сюсюкал над тобой, когда тебе было восемь, или ахал и охал, когда ты решил соорудить макет пирамид в Гизе, думаешь, ты был бы сейчас другим?
— Дай подумать, — Уэйд отхлебнул своего напитка. — По сути — да, но в деталях — нет. Думаю, моя жизнь была бы более традиционной. У меня был бы дом, жена, двое детишек и собака. Может быть... Бет выплеснула стакан лимонада ему в лицо.
— А это за что?
— Потому что я не жена и не двое детишек, Уэйд. Пошел ты. — И она выбежала вслед за Ники.
— Спасибо, папа.
Зазвонил телефон; автоответчик Кевина произнес: Кевин пошел прошвырнуться, но скоро вернется.
Бип.
— Кевин, это Мики. Я починил твои слаксы. Слаксы — смешное слово. Пока, дорогой.
Щелк.
Почти сразу же телефон зазвонил снова. На сей раз это была Дженет.
— Уэйд? Тед? Есть кто-нибудь? Уэйд схватил трубку.
— Мам, привет.
— Здравствуй, дорогой.
— У тебя все в порядке?
— Держу хвост пистолетом.
Судя по шуму на заднем фоне, она говорила из будки на дороге.
— Ты где?
— Флор, милый, где мы?
Она называет его «Флор», «милый»?
— Мы в Канзасе, милая, — ответил Флориан.
— Флор, не прикидывайся дурачком. Где мы на самом деле?
— Шоссе девяносто пять, курсом на Дайтону-Бич.
— Мы едем в Дайтону-Бич, дорогой.
— Хауи с вами?
— Да, Хауи тоже тут.
— Они что-нибудь с ним сделали?
— Хауи замечательно себя чувствует, дорогой. Встречай нас.
— Где?
— У Ллойда и Гейл.
— Ты имеешь в виду всех нас?
— Нет, только тебя, Теда и Ники. Другие пусть остаются где есть. Пожалуйста. Я настаиваю. Пожалуйста, скажи, что ты слышал, что я сказала.
— Слышал. Ты продала письмо?
— До скорой встречи, дорогой.
24
— У-у-у! Опоясывающий лишай — скверная штука.
— И розововидная сыпь. По всему носу и лбу.
— Вы нашли, как ее лечить? Сыпь — это такое дело...
— Кое-что, но ничего такого, что действовало бы безотказно.
— У моей подружки Бев тоже такая сыпь. Я нашла для нее крем, который производят в Аризоне, — чудодейственное средство.
— Правда?
— Попробуйте.
Это мне снится. Просто снится.
— Я уже дошел до того, что готов попробовать все, что угодно.
— Извиняюсь, что прерываю ваши занятия по кройке и шитью, девочки, — не выдержал Тед, — но мы когда-нибудь поговорим о капусте?
— Тед, и как только ты можешь быть таким вульгарным в подобную минуту? Простите, Флориан.
— Вы просто прелесть, Дженет.
— Флориан, давайте поужинаем вместе, — сказала Дженет.
— Со мной? Правда? — В голосе Флориана слышалось изумление, чуть ли не слезы.
— Что? — беззвучно, в один голосс сказали Уэйд, Тед и Брайан.
— Да, но только вдвоем — вы и я. А остальных я отправлю к «Шейки» есть пиццу.
— Я... я прямо не знаю, что сказать, Дженет, — растроганно произнес Флориан.
— Скажите «да». Заодно я передам вам и это дурацкое письмо. Как оно мне надоело. Мы в Дайтоне-Бич. Вы можете сюда подъехать? Полагаю, ваши компьютеры уже вычислили наш адрес. Шесть часов вас устроит?
— Превосходно.
— Что ж, отлично. Тогда в шесть. — Дженет повесила трубку.
— Бедный мальчик. Так тоскует по своей матери.
В комнату вошла Пшш, вся в машинном масле, неся кипу альбомов с фотографиями. «Вот теперь повеселимся». Она бросила альбомы на стол.
— Замечательно, — сказала Дженет. — А теперь не могли бы вы удостовериться, что эти двое ужасных людей надежно заперты, а потом оставить меня в покое? Можете поехать к Ники с Бет, они в трейлере Кевина. У меня свидание.
— Нет, вы только посмотрите на нее — какая пухленькая.
Через несколько часов, когда время шло к ужину, Пшш, Бет и Брайан сидели в трейлере Кевина, разглядывая фотоальбом со снимками суррогатных матерей, который Пшш нашла в тайнике под днищем «бьюика» Ллойда. Пшш была в хорошем настроении — история с ее чуть было не состоявшимся пленением превратила отпетую стерву в чрезвычайно милое существо. Наблюдая за ними через комнату, Уэйд подметил несколько жестов, которыми она, видимо, в свое время очаровала Брайана. Между тем Уэйд старался делать вид, будто жара ему нипочем, правда, не слишком удачно. Находиться внутри трейлера было сущей мукой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось снаружи: даже несмотря на то, что солнце скрылось за горизонтом, все живое обратилось в гноящиеся куски вяленого мяса.
На крохоткой кухоньке трейлера Тед и Ники сидели на полу, прислонившись к шкафчику под раковиной, держась за руки и почти ничего не говоря. Ники уже знала о том, что у Теда рак; медицинские эпопеи каждого, которыми они успели поделиться, связали их куда теснее, чем любое радостное воспоминание. Напротив них на холодильнике стояло фото Кевина на какой-то гулянке диснеевских персонажей. Он вызывающе курил «Вирджинию слим» и снизу до пояса был облачен в костюм Скруджа, голову которого презрительно вертел в руках, словно то был браслет, подаренный нежеланным поклонником. Рядом с фотографией лежало письмо из управления Диснейуорлдом, уведомлявшее Кевина о его увольнении за нарушение правил обращения с эмблемами и символами.
Когда Уэйд заранее представлял себе эту неделю во Флориде, которая должна была увенчаться запуском шаттла, этот трейлер определенно не входил в сценарий. Что же ему виделось? По большей части чинные ужины в ангарах для реактивных лайнеров, где еду подавали бы на алюминиевых тарелках, снятые на шестнадцатимиллиметровой пленке фильмы о прошлых запусках, которые бы крутили для него и его сотрапезников, седовласые астронавты былых времен, которые появлялись бы из-за занавеса, делясь историями об аварийных ситуациях на борту и ужинах после полетов — со старлетками в умопомрачительно коротких платьях на тонких, как спагетти, бретельках. Ребятишки (мальчики, девочки — не разберешь) в костюмах парашютистов сопровождали бы его в экскурсиях по сложным подземным сооружениям, где в слепящем белом свете прожекторов он казался бы сам себе красивей, сильнее и добрее. После этого Брюс Спрингстин и Памела Андерсон ждали бы его на взлетной полосе, чтобы вместе отправиться на роскошный ужин во французском ресторане, где Уэйд непринужденно болтал бы по-французски и его рассказы забавляли и услаждали бы публику.
— Это что, таракан? — спросил Тед с пола. — Что это, черт возьми?
— Пальмовый жучок, — ответил Уэйд.
— Тебе его оттуда даже не видно. Откуда ты знаешь?
— Все спрашивают одно и то же, когда их видят.
— Ладно, нечего косить под местного. Ники, прихлопни эту пакость туфлей.
— Сейчас, дорогой.
Шлеп.
Что это такое? Новое падение или новая вершина? И снова Уэйду оставалось только теряться в догадках, куда это его на сей раз занесло вместе с его семьей.
— Долго нам еще тут торчать? — спросила Пшш.
— Недолго, — ответил Уэйд.
— А сколько это — недолго?
— Пока мама не позвонит.
Сославшись на то, что хочет прогуляться, Уэйд вышел, прихватив мобильник. Повинуясь мгновенному импульсу, он позвонил Саре, и надо же, ему повезло.
— Сестричка?
— Уэйд.
— Привет.
— Взаимно. Тебе получше?
— Немного. Готовлюсь к циклу сна. Гордон только что погладил меня по попке, но тут появились киношники, и на этом все закончилось. Наш биологический эксперимент в условиях невесомости, может, еще и состоится, но, честно говоря, я устала от самой себя дальше некуда. Расскажи что-нибудь новенькое, чтобы мне хоть на время почувствовать себя вне этого металлического отстойника. Где ты сейчас? Что происходит? Я же тебя знаю, Уэйд. Там у вас заварилась какая-то каша. Давай, признавайся. Перед моей силой воли тебе не устоять.
Почему бы и нет?
— Все верно. Я стою рядом с трейлером в самом гнусном пригороде Орландо. Трейлер принадлежит парню по имени Кевин, которому вчера прострелили руку во время налета на ресторан. Кстати, мама и Ники теперь — лучшие подруги. Что еще... — Пожалуй, лучше не говорить ей, что мы прячемся здесь от бандитов, которые похитили ее мужа. Стоит ли продолжать? А почему бы и нет? — А еще несколько часов назад папа, мама, Брайан и я спасли Пшш от двух богатых уродов из Дайтоны-Бич, которые хотели запереть Пшш в своем подвале, украсть ее ребенка, а ее саму, скорей всего, убить, так что Пшш у нас теперь цветет и пахнет, а у Брайана вид как у козла в огороде. Да, кстати, оказалось, что на самом деле Пшш зовут Эмили.
Молчание — и негромкие механические звуки на Сарином конце провода.
— И еще кое-что. Прямо сейчас мама ужинает с этим свихнувшимся германско-багамским фармацевтом-миллиардером, на которого я когда-то работал. Она хочет продать ему, хм, один исторически важный документ, который достался мне в наследство от моего приятеля Норма, скончавшегося вчера в Диснейуорлде от сердечного приступа. Прямо на мостовой.
На Сарином конце провода — только новые механические звуки.
Почему не сказать ей о папе? Ну, давай же... нет, не могу.
— Сара?
— Я слушаю, Уэйд. Точнее, перевариваю услышанное.
— Я так и думал. Где Хауи? — Хорошо — никакой неуверенности в голосе.
— Не знаю. Если бы ты был Хауи, что бы ты сейчас делал?
— Рыл бы перед тобой землю носом.
— Я тоже так думала. Но он ведет себя как-то странно. И я до сих пор не знаю, зачем НАСА забрала его от Брунсвиков. Обычно я знаю все его поступки на два хода вперед. Меня это просто бесит.
— Только не разгони себе из-за этого сон.
— А почему бы нет?
— В Хауи на дух нет ничего таинственного. Он к тебе скоро вернется.
— Я не могу на этом слишком сосредоточиваться, Уэйд. Я должна пройти полный цикл сна, мне завтра работать с лазерами. Всем от меня привет.
Она как-то слишком быстро попыталась прервать разговор.
— Эй? Эй! Ты что, на нас злишься? Ты злишься на нас, потому что мы не маршируем вдоль полосы двадцать четыре часа в сутки с воздушными шарами и листами картона двадцать четыре на тридцать шесть с цитатами из Библии? Как это делают другие семьи?
— О Господи, нет. Просто здесь за тобой постоянно следят. Даже пописать нельзя, чтобы Том Хэнкс не пришел и все не задокументировал или камера не запечатлела этот момент. Этот телефон, вероятно, не очень-то надежный — возможно, нас живьем слушают по интернет. Единственное, что мне не нравится во всей этой астронавтике, это нехватка личной жизни и уединенности. Но меня все-таки выбрали из-за моей совместимости с группой, равно как и за небольшой вес и разносторонние познания.
— Романтично.
— Я практичный человек, Уэйд. И всегда такой была.
— Ты уже встанешь к четырем, как всегда?
— Да. Давай я тебе позвоню.
Уэйд дал ей номер тедовского мобильника, и на этом разговор закончился.
Через несколько минут после того, как он вернулся в трейлер, Пшш заглянула за панель и сказала:
— Вы видели, какой кондиционер в этой дыре? Толку от него как от белки в колесе. Может, хотя бы сходим в ресторан и так убьем время?
— Нет, — ответил Уэйд. — Во-первых, мы все на мели, и кроме того, так мама знает, где мы.
Остальные были слишком вялыми, чтобы хоть как-то отреагировать на это предложение.
— Ты думаешь, это действительно безопасно — оставлять твою мать наедине с этой хищной немчурой? — поинтересовался Тед.
— Он швейцарец, папа. И с каких это пор ты стал заботиться о маме?
Тед не клюнул на Уэйдову удочку.
— Швейцарский немец. Один черт. Мы с таким же успехом могли положить ее на циркульную пилу. И одному только Богу известно, что он сделал с Хауи. Может, начинку для равиоли? И может, Брайан его съел.
— Так теперь ты беспокоишься о Хауи? Лицемер.
— Уэйд, пошевели мозгами, которыми Бог тебя наделил. Тебе прекрасно известно, что Хауи должен быть с нами во время взлета, пусть он и дерьмо.
Как объяснить папе, что жизни Сары, Хауи, Аланны и Гордона Брунсвика превратились в низкопробную сексуальную комедию семидесятых годов в космических декорациях?
— Мистер Драммонд... — сказала Бет.
— Тед. Зови меня Тедом.
— Тед, вы всегда говорили Уэйду, что из него ничего не выйдет?
— Да, конечно.
— Почему?
— Почему? — Тед помолчал. — Потому что этот маленький засранец вечно втравливал нас в разные истории с оружием, после которых соседи приносили нам своих продырявленных кошек...
— Это был несчастный случай, папа.
— Уэйд, не перебивай меня: копы заявлялись к нам чуть не каждый Божий день; то, видите ли, ему вздумалось поджечь соседский дом...
— Несчастный случай!
— Я мог бы продолжить. Раздолбай он был жуткий. Погоди, пока твоя центрифугированная хромосома превратится в подростка. Ты будешь приходить ко мне на могилу и спрашивать совета из мира иного.
Ники уронила руку.
— Тед, перестань так говорить. Если с каким раком и умеют справляться, так это с раком печени.
Тед стал напевать себе под нос траурный марш; Ники пулей вылетела из трейлера.
— Куда бы вы ни пошли, везде вы несете с собой свет любви, верно? — сказала Бет.
— Да отвяжись ты со своей церковной тягомотиной. Ники — женщина сильная.
— Вы и Брайану тоже говорили, что он никчемный? — спросила Бет.
— Нет, да и не надо было. У него это на лбу написано.
— И Дженет?
— Да, полагаю, да.
— А Саре?
Тед стиснул зубы.
— Вижу, куда ты клонишь. Хочешь свалить все их несчастья на меня? И не пытайся.
Размашистыми эффектными движениями Тед шумно перетасовал колоду карт.
— Я плохо знаю вашу семью, — сказала Бет, — но она поражает меня как наглядное свидетельство сбывшегося пророчества.
— Опять религия?
— Нет, реальность.
Тед повернулся к Уэйду:
— Уэйди, если бы я сюсюкал над тобой, когда тебе было восемь, или ахал и охал, когда ты решил соорудить макет пирамид в Гизе, думаешь, ты был бы сейчас другим?
— Дай подумать, — Уэйд отхлебнул своего напитка. — По сути — да, но в деталях — нет. Думаю, моя жизнь была бы более традиционной. У меня был бы дом, жена, двое детишек и собака. Может быть... Бет выплеснула стакан лимонада ему в лицо.
— А это за что?
— Потому что я не жена и не двое детишек, Уэйд. Пошел ты. — И она выбежала вслед за Ники.
— Спасибо, папа.
Зазвонил телефон; автоответчик Кевина произнес: Кевин пошел прошвырнуться, но скоро вернется.
Бип.
— Кевин, это Мики. Я починил твои слаксы. Слаксы — смешное слово. Пока, дорогой.
Щелк.
Почти сразу же телефон зазвонил снова. На сей раз это была Дженет.
— Уэйд? Тед? Есть кто-нибудь? Уэйд схватил трубку.
— Мам, привет.
— Здравствуй, дорогой.
— У тебя все в порядке?
— Держу хвост пистолетом.
Судя по шуму на заднем фоне, она говорила из будки на дороге.
— Ты где?
— Флор, милый, где мы?
Она называет его «Флор», «милый»?
— Мы в Канзасе, милая, — ответил Флориан.
— Флор, не прикидывайся дурачком. Где мы на самом деле?
— Шоссе девяносто пять, курсом на Дайтону-Бич.
— Мы едем в Дайтону-Бич, дорогой.
— Хауи с вами?
— Да, Хауи тоже тут.
— Они что-нибудь с ним сделали?
— Хауи замечательно себя чувствует, дорогой. Встречай нас.
— Где?
— У Ллойда и Гейл.
— Ты имеешь в виду всех нас?
— Нет, только тебя, Теда и Ники. Другие пусть остаются где есть. Пожалуйста. Я настаиваю. Пожалуйста, скажи, что ты слышал, что я сказала.
— Слышал. Ты продала письмо?
— До скорой встречи, дорогой.
24
Дженет всегда сохраняла свою чопорность перед лицом бесчисленных нападок со стороны современного мира, но за месяц до Флориды ее чопорность куда-то незаметно улетучилась. Она сидела в интернет-кафе в центре Ванкувера (надо выбраться из дома; надо выбраться из дома; надо выбраться...) и не без приятности проводила время, отыскивая старых университетских друзей и возобновляя отношения, прерванные сорок пять лет назад.
В этот момент сидевший рядом мужчина, которого Дженет, оглядев мимоходом, приняла за бизнесмена, тяжко вздохнул. Судя по нахмуренному лбу, искусанным губам и неуклюжему обращению с «мышью», это был новичок. Темноволосый, плотного сложения мужчина выглядел весьма дружелюбно и по возрасту принадлежал к поколению Дженет. По всей видимости, он тоже углубился в поиск, но ему не везло; Дженет не удержалась и скосила глаза на его монитор. Она была почти уверена, что увидит на экране какой-нибудь англоязычный камбоджийский сайт типа «У меня уже стоит», но вместо этого обнаружила сайт фирмы из Миссури, производящей пропан. Компьютер тоненько попискивал, указывая на ошибку за ошибкой, и было видно, что незнакомец теряет терпение.
— Может быть, вам помочь? — спросила Дженет.
Мужчина взглянул на нее так, будто она поймала его на мыслях вслух:
— Никак не могу заставить эту штуку работать. Порет какую-то чушь собачью.
— Вы ищете какую-то конкретную информацию? — вежливо осведомилась Дженет.
— Да. Мои ребятишки подарили мне вот этот новый лазерный плейер, и я не могу найти свои любимые диски в магазинах, поэтому решил слазить в интернет.
— А какие диски вы ищете?
— «Kingston Trio». Четверо парней.
— Просто не верится, мои любимые!
В своем энтузиазме Дженет напоминала рвущегося с поводка спаниеля.
— Правда?
— Конечно, уж как я веселилась под эту музыку. Они были такие заводные, а я училась в университете. Свитера и хвостики на голове. Я их обожала.
— Где вы учились?
— В университете Торонто.
— Мой брат там учился. А я — в Мак-Джилле. Меня зовут Эрни.
— Дженет.
Дженет решила, что диски с кингстонским трио ей тоже не помешают. Охота началась. Скоро они уже непринужденно болтали друг с другом, как старые приятели. Дженет не могла припомнить, когда она в последний раз так быстро, с места в карьер, сходилась бы с мужчиной, и скоро они обнаружили несколько дюжин дисков, пять из которых благодарный Эрни преподнес Дженет.
— Эрни, ну что вы...
— Нет, нет. Смотрите на это как на вознаграждение за поисковую работу. Вы мне так помогли.
— Знаете, интернет устроен по обычным законам здравого смысла.
— А вот и нет. Это черт-те что такое. Вы меня просто спасли, — Эрни скосил глаза на циферблат в углу монитора. — Мне нужно поехать забрать внучку с катка. Что вы делаете сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе? Извините за прямолинейность, но я не вижу обручального кольца.
— У меня и не было...
С обручальным кольцом она распрощалась в тот день, когда был подписан бракоразводный договор.
— Тогда позвольте мне вас пригласить.
— Эрни! Вы такой...
— Парень, который чинит мне тормоза, посоветовал одно местечко. Я сходил посмотреть, и, вы знаете, там очень даже мило. «Сэр Стейк».
Дженет подавила смешок.
— Знаю, знаю — название дурацкое, — сказал Эрни, — но стейки я очень люблю. В семь часов вас устроит?
— О'кей.
А потом он ушел, и Дженет поняла, что у нее назначено первое свидание за сорок три года.
Погода в тот вечер была жаркая, совсем непохожая ка ванкуверскую. Дженет кожей чувствовала теплое дыхание ветра. Она пришла раньше времени и решила подождать снаружи; жара напомнила ей летние месяцы юности, задолго до эпохи кондиционеров.
Эрни подкатил на пухленькой красной «импале» конца девяностых. Это была первая модель машины, на которую Дженет обратила внимание после «мустанга» образца 1965 года; на «импале» ездил ее отец. Значит, что-то из тогдашних времен все-таки дошло до наших. Дженет внимательно оглядела машину, чтобы выяснить, изменилась ли она так же сильно, как она сама.
— Так, выходит, вы автолюбительница? — спросил Эрни.
— Я? Нет. У моего отца когда-то была «импала». Я уже много лет не вспоминала об этой машине.
— Хорошая машина. Надежная, недорогая и удобная. Проголодались?
— Проголодалась? О Боже, нет. Мне бы тарелочку желе и виноградинку.
Изнутри «Сэр Стейк» напоминал карнавальное шествие: геральдические знамена из искусственного шелка трепетали среди обезумевших кондиционеров. Уголовного вида молодые люди в плохо подогнанных старинных нарядах, с электронными блокнотами для записи заказов делали вид, что обслуживают посетителей.
— Маленько странноватое место, — сказала Дженет, — мне тут немного не по себе.
— «Маленько»? Я не слышал этого выражения с...
— С пятидесятых?
— Ну...
— Мы музейные экспонаты, Эрни.
Как только они сели, официантка спросила, что они будут пить.
— Мне, пожалуй, «отвертку», — сказал Эрни и посмотрел на Дженет.
Лучше не говорить ему о моих деснах.
— Кофе без кофеина, пожалуйста.
Бип, бип, бип.
Их заказы были занесены на электронную пластинку, и малолетняя официантка отчалила от их столика. Дребезжащая, похожая на испанскую музыка пищала в настенных динамиках, как будто мыши устроили там вечеринку. Вместе с напитками прибыло и меню.
— Отличный салатный бар, — сказал Эрни. — Вы видели?
— Уж конечно. Салатные бары — это легкие ресторана, Эрни. Они поглощают все микробы и бактерии, давая нам возможность дышать более чистым воздухом.
— Я, пожалуй, съем что-нибудь другое.
— Эрни, я тут кое-куда навострилась. Вернусь через секундочку.
Дженет прошла в дамскую уборную и приняла таблетку дронабидола, чтобы расшевелить аппетит. Почему до сих пор считается стыдным принимать таблетки в общественных местах? Она посмотрелась в зеркало. Сегодня я еще неплохо выгляжу. Она вернулась за столик, где Эрни уже успел снять пиджак.
— Вижу, вы потихоньку расслабляетесь, Эрни.
— Славно тут. Весело.
— Эрни, вы никогда не задумывались, почему из всех животных именно попугаи и черепахи живут веками? Почему, скажем, не ягуары и не кряквы? Получается, будто попугаи и черепахи в животном царстве вытянули счастливый билет.
— Ну, людям тоже не так уж и плохо. Годиков семьдесят — это нормально.
— Вы упомянули о своей внучке, Эрни. Где ваша семья?
— Я вдовец. Уже два года. Ее звали Люси. Лимфома Ходжкина. Скрутило в два счета.
— Извините.
Эрни вздохнул.
— Дело прошлое.
Он отхлебнул коктейль. Появился еще один малолетний преступник, который взял у них заказы.
— Расскажите про себя, Дженет. Что такая женщина, как вы, делает в киберкафе? Вам куда больше подошли бы самосовершенствование и йога.
— Сегодня я копалась в информации НАСА. У меня дочь астронавтка. Сара.
— Так вы... вы — мать Сары Драммонд! То-то мне все казалось. Просто не хотел говорить. Caramba[7]. Я ужинаю со знаменитостью. Черт возьми!
Дженет задумалась над тем, как изменится поведение Эрни теперь, когда он узнал, что общается со славой во втором поколении.
Появились салаты. Дженет и Эрни продолжали беседовать о проблемах с зубами, о духоте, насекомых, о школах, куда они ходили; у них нашелся общий знакомый — друг детства Дженет, который работал в офисе у Эрни в Манитобе. Поговорили о двух женатых сыновьях Эрни: один жил далеко, в Страсбурге, во Франции, другой здесь, в Ванкувере, где погряз в бракоразводном процессе, осложненном вопросами попечительства.
Подали горячее, и они принялись обсуждать близящийся полет шаттла. Так здорово поболтать с кем-то из своего поколения — все понятно с полуслова.
Дженет удалось проглотить несколько кусочков курицы; тарелки убрали. Эрни спросил, не хочет ли она еще чего-нибудь.
— Хотите куличиков? — спросила Дженет. — Я часто делала их в Торонто. Такие вкусные. Моя мама скончалась бы, узнай она, что мы их ели.
— Куличики — вкуснятина, — сказал Эрни. — Почему бы нам не взять один на двоих?
Дженет согласилась, и они заказали куличик. В промежутке им подали две чашки бескофеинового кофе.
— Дженет, — сказал Эрни, набрав побольше воздуху в грудь, — вы ведь так и не объяснили, откуда так много знаете про интернет.
— Я всегда его боялась, но если вы узнаете мою историю, то поймете откуда.
— А что за история?
— Если я вам расскажу, вы измените свое мнение обо мне.
— Нет, это невозможно.
Что мне теперь делать — соврать? Ни за что.
— Тогда слушайте. Мой муж Тед бросил меня из-за молоденькой года четыре назад. Я идиотка, что ничего не замечала раньше, зато теперь прекрасно разбираюсь в таких вещах. Так вот, я осталась одна в большом пригородном доме, дети все поразъехались. Перебиваюсь кое-как, привыкаю. Разыскала нескольких старых друзей, ходила на вечерние компьютерные курсы. И вот однажды мой старшенький, Уэйд, сваливается как снег на голову из Лас-Вегаса, где жил уже Бог весть сколько времени. Уэйд у нас в семье перекати-поле. Такой славный. Мой любимый ребенок, хотя, если вам вздумается это разгласить, я не признаюсь. И вот Уэйд приезжает сюда, встречает в местном баре вертихвостку по имени Ники, ну и, короче, не устояли они. Потом Уэйд едет в гости к моему бывшему супругу Теду, который жил тогда в одном из этих дурацких новых домов, они сидят, разговаривают, и тут дверь открывается и входит Ники — представляете, эта вертихвостка оказалась второй женой Теда. Я понимаю — комедия, да и только. Уэйд, само собой, наутек. Приезжает ко мне, мы ужинаем, все очень мило, но тут врывается Тед и начинает палить в Уэйда из пистолета. Пуля проходит навылет и попадает мне в бок. Дженет показала место, куда ее ранило.
— Боже мой, — сказал Эрни.
Дженет рассказывала эту историю уже много раз. Кому как не ей было знать, где сделать эффектную паузу.
— Словом, все прекрасно. Тед идиот, и никто в суд на него подавать не собирается. Уэйд возвращается в Лас-Вегас. Через год я слегла с воспалением легких. Мне делают анализы, и... вы уже, наверное, сами догадались. — Момент истины.— ВИЧ. От своего собственного ребенка. Тогда я звоню Уэйду, все рассказываю, и выясняется, что он болен уже год, но врачи думали, что это печень, которая после ранения стала размером с монетку. Он проходит проверку, и — увы! — это ВИЧ. Не знаю, где он его подцепил, да это и не важно. Теперь оба живем на таблетках.
Дженет опустила глаза, уставившись на свою чашку с остывающим кофе.
— Было еще много разного, но суть такова. Вот моя история.
Принесли куличик с двумя вилками. Эрни молчал. Дженет подцепила вилкой кусок.
— Эрни, хотите попробовать? Эрни посмотрел на свои руки.
— Очень вкусно, Эрни.
Дорогая Дороти!Слишком быстрый переход к интимному тону. Лучше вот так:
Это я, Дженет — Дженет (Труро) Драммонд. Веришь (?!!) Сорок пять лет прошло, живу в Ванкувере, трое взрослых детей (Сару часто показывают в новостях, возможно, ты ее уже не раз видела), с Тедом рассталась. Да, большой Д удрал с какой-то молоденькой. Удивительно, но...
Дорогая Дороти!Нет, слишком занудно. Дженет вспомнила, как Дороти заглянула в Сарину коляску и, увидев ее руку без кисти, поспешно ретировалась. Забудь про Дороти. Кому она нужна?
Это Дженет Труро (Драммонд). Вот так сюрприз! С этим интернетом все так изменилось. Как ты? Даже не помню, когда мы последний раз виделись. Мельком в «Лоблоуз» в Торонто в 1963-м, — неужели так давно?
В этот момент сидевший рядом мужчина, которого Дженет, оглядев мимоходом, приняла за бизнесмена, тяжко вздохнул. Судя по нахмуренному лбу, искусанным губам и неуклюжему обращению с «мышью», это был новичок. Темноволосый, плотного сложения мужчина выглядел весьма дружелюбно и по возрасту принадлежал к поколению Дженет. По всей видимости, он тоже углубился в поиск, но ему не везло; Дженет не удержалась и скосила глаза на его монитор. Она была почти уверена, что увидит на экране какой-нибудь англоязычный камбоджийский сайт типа «У меня уже стоит», но вместо этого обнаружила сайт фирмы из Миссури, производящей пропан. Компьютер тоненько попискивал, указывая на ошибку за ошибкой, и было видно, что незнакомец теряет терпение.
— Может быть, вам помочь? — спросила Дженет.
Мужчина взглянул на нее так, будто она поймала его на мыслях вслух:
— Никак не могу заставить эту штуку работать. Порет какую-то чушь собачью.
— Вы ищете какую-то конкретную информацию? — вежливо осведомилась Дженет.
— Да. Мои ребятишки подарили мне вот этот новый лазерный плейер, и я не могу найти свои любимые диски в магазинах, поэтому решил слазить в интернет.
— А какие диски вы ищете?
— «Kingston Trio». Четверо парней.
— Просто не верится, мои любимые!
В своем энтузиазме Дженет напоминала рвущегося с поводка спаниеля.
— Правда?
— Конечно, уж как я веселилась под эту музыку. Они были такие заводные, а я училась в университете. Свитера и хвостики на голове. Я их обожала.
— Где вы учились?
— В университете Торонто.
— Мой брат там учился. А я — в Мак-Джилле. Меня зовут Эрни.
— Дженет.
Дженет решила, что диски с кингстонским трио ей тоже не помешают. Охота началась. Скоро они уже непринужденно болтали друг с другом, как старые приятели. Дженет не могла припомнить, когда она в последний раз так быстро, с места в карьер, сходилась бы с мужчиной, и скоро они обнаружили несколько дюжин дисков, пять из которых благодарный Эрни преподнес Дженет.
— Эрни, ну что вы...
— Нет, нет. Смотрите на это как на вознаграждение за поисковую работу. Вы мне так помогли.
— Знаете, интернет устроен по обычным законам здравого смысла.
— А вот и нет. Это черт-те что такое. Вы меня просто спасли, — Эрни скосил глаза на циферблат в углу монитора. — Мне нужно поехать забрать внучку с катка. Что вы делаете сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе? Извините за прямолинейность, но я не вижу обручального кольца.
— У меня и не было...
С обручальным кольцом она распрощалась в тот день, когда был подписан бракоразводный договор.
— Тогда позвольте мне вас пригласить.
— Эрни! Вы такой...
— Парень, который чинит мне тормоза, посоветовал одно местечко. Я сходил посмотреть, и, вы знаете, там очень даже мило. «Сэр Стейк».
Дженет подавила смешок.
— Знаю, знаю — название дурацкое, — сказал Эрни, — но стейки я очень люблю. В семь часов вас устроит?
— О'кей.
А потом он ушел, и Дженет поняла, что у нее назначено первое свидание за сорок три года.
Погода в тот вечер была жаркая, совсем непохожая ка ванкуверскую. Дженет кожей чувствовала теплое дыхание ветра. Она пришла раньше времени и решила подождать снаружи; жара напомнила ей летние месяцы юности, задолго до эпохи кондиционеров.
Эрни подкатил на пухленькой красной «импале» конца девяностых. Это была первая модель машины, на которую Дженет обратила внимание после «мустанга» образца 1965 года; на «импале» ездил ее отец. Значит, что-то из тогдашних времен все-таки дошло до наших. Дженет внимательно оглядела машину, чтобы выяснить, изменилась ли она так же сильно, как она сама.
— Так, выходит, вы автолюбительница? — спросил Эрни.
— Я? Нет. У моего отца когда-то была «импала». Я уже много лет не вспоминала об этой машине.
— Хорошая машина. Надежная, недорогая и удобная. Проголодались?
— Проголодалась? О Боже, нет. Мне бы тарелочку желе и виноградинку.
Изнутри «Сэр Стейк» напоминал карнавальное шествие: геральдические знамена из искусственного шелка трепетали среди обезумевших кондиционеров. Уголовного вида молодые люди в плохо подогнанных старинных нарядах, с электронными блокнотами для записи заказов делали вид, что обслуживают посетителей.
— Маленько странноватое место, — сказала Дженет, — мне тут немного не по себе.
— «Маленько»? Я не слышал этого выражения с...
— С пятидесятых?
— Ну...
— Мы музейные экспонаты, Эрни.
Как только они сели, официантка спросила, что они будут пить.
— Мне, пожалуй, «отвертку», — сказал Эрни и посмотрел на Дженет.
Лучше не говорить ему о моих деснах.
— Кофе без кофеина, пожалуйста.
Бип, бип, бип.
Их заказы были занесены на электронную пластинку, и малолетняя официантка отчалила от их столика. Дребезжащая, похожая на испанскую музыка пищала в настенных динамиках, как будто мыши устроили там вечеринку. Вместе с напитками прибыло и меню.
— Отличный салатный бар, — сказал Эрни. — Вы видели?
— Уж конечно. Салатные бары — это легкие ресторана, Эрни. Они поглощают все микробы и бактерии, давая нам возможность дышать более чистым воздухом.
— Я, пожалуй, съем что-нибудь другое.
— Эрни, я тут кое-куда навострилась. Вернусь через секундочку.
Дженет прошла в дамскую уборную и приняла таблетку дронабидола, чтобы расшевелить аппетит. Почему до сих пор считается стыдным принимать таблетки в общественных местах? Она посмотрелась в зеркало. Сегодня я еще неплохо выгляжу. Она вернулась за столик, где Эрни уже успел снять пиджак.
— Вижу, вы потихоньку расслабляетесь, Эрни.
— Славно тут. Весело.
— Эрни, вы никогда не задумывались, почему из всех животных именно попугаи и черепахи живут веками? Почему, скажем, не ягуары и не кряквы? Получается, будто попугаи и черепахи в животном царстве вытянули счастливый билет.
— Ну, людям тоже не так уж и плохо. Годиков семьдесят — это нормально.
— Вы упомянули о своей внучке, Эрни. Где ваша семья?
— Я вдовец. Уже два года. Ее звали Люси. Лимфома Ходжкина. Скрутило в два счета.
— Извините.
Эрни вздохнул.
— Дело прошлое.
Он отхлебнул коктейль. Появился еще один малолетний преступник, который взял у них заказы.
— Расскажите про себя, Дженет. Что такая женщина, как вы, делает в киберкафе? Вам куда больше подошли бы самосовершенствование и йога.
— Сегодня я копалась в информации НАСА. У меня дочь астронавтка. Сара.
— Так вы... вы — мать Сары Драммонд! То-то мне все казалось. Просто не хотел говорить. Caramba[7]. Я ужинаю со знаменитостью. Черт возьми!
Дженет задумалась над тем, как изменится поведение Эрни теперь, когда он узнал, что общается со славой во втором поколении.
Появились салаты. Дженет и Эрни продолжали беседовать о проблемах с зубами, о духоте, насекомых, о школах, куда они ходили; у них нашелся общий знакомый — друг детства Дженет, который работал в офисе у Эрни в Манитобе. Поговорили о двух женатых сыновьях Эрни: один жил далеко, в Страсбурге, во Франции, другой здесь, в Ванкувере, где погряз в бракоразводном процессе, осложненном вопросами попечительства.
Подали горячее, и они принялись обсуждать близящийся полет шаттла. Так здорово поболтать с кем-то из своего поколения — все понятно с полуслова.
Дженет удалось проглотить несколько кусочков курицы; тарелки убрали. Эрни спросил, не хочет ли она еще чего-нибудь.
— Хотите куличиков? — спросила Дженет. — Я часто делала их в Торонто. Такие вкусные. Моя мама скончалась бы, узнай она, что мы их ели.
— Куличики — вкуснятина, — сказал Эрни. — Почему бы нам не взять один на двоих?
Дженет согласилась, и они заказали куличик. В промежутке им подали две чашки бескофеинового кофе.
— Дженет, — сказал Эрни, набрав побольше воздуху в грудь, — вы ведь так и не объяснили, откуда так много знаете про интернет.
— Я всегда его боялась, но если вы узнаете мою историю, то поймете откуда.
— А что за история?
— Если я вам расскажу, вы измените свое мнение обо мне.
— Нет, это невозможно.
Что мне теперь делать — соврать? Ни за что.
— Тогда слушайте. Мой муж Тед бросил меня из-за молоденькой года четыре назад. Я идиотка, что ничего не замечала раньше, зато теперь прекрасно разбираюсь в таких вещах. Так вот, я осталась одна в большом пригородном доме, дети все поразъехались. Перебиваюсь кое-как, привыкаю. Разыскала нескольких старых друзей, ходила на вечерние компьютерные курсы. И вот однажды мой старшенький, Уэйд, сваливается как снег на голову из Лас-Вегаса, где жил уже Бог весть сколько времени. Уэйд у нас в семье перекати-поле. Такой славный. Мой любимый ребенок, хотя, если вам вздумается это разгласить, я не признаюсь. И вот Уэйд приезжает сюда, встречает в местном баре вертихвостку по имени Ники, ну и, короче, не устояли они. Потом Уэйд едет в гости к моему бывшему супругу Теду, который жил тогда в одном из этих дурацких новых домов, они сидят, разговаривают, и тут дверь открывается и входит Ники — представляете, эта вертихвостка оказалась второй женой Теда. Я понимаю — комедия, да и только. Уэйд, само собой, наутек. Приезжает ко мне, мы ужинаем, все очень мило, но тут врывается Тед и начинает палить в Уэйда из пистолета. Пуля проходит навылет и попадает мне в бок. Дженет показала место, куда ее ранило.
— Боже мой, — сказал Эрни.
Дженет рассказывала эту историю уже много раз. Кому как не ей было знать, где сделать эффектную паузу.
— Словом, все прекрасно. Тед идиот, и никто в суд на него подавать не собирается. Уэйд возвращается в Лас-Вегас. Через год я слегла с воспалением легких. Мне делают анализы, и... вы уже, наверное, сами догадались. — Момент истины.— ВИЧ. От своего собственного ребенка. Тогда я звоню Уэйду, все рассказываю, и выясняется, что он болен уже год, но врачи думали, что это печень, которая после ранения стала размером с монетку. Он проходит проверку, и — увы! — это ВИЧ. Не знаю, где он его подцепил, да это и не важно. Теперь оба живем на таблетках.
Дженет опустила глаза, уставившись на свою чашку с остывающим кофе.
— Было еще много разного, но суть такова. Вот моя история.
Принесли куличик с двумя вилками. Эрни молчал. Дженет подцепила вилкой кусок.
— Эрни, хотите попробовать? Эрни посмотрел на свои руки.
— Очень вкусно, Эрни.