Страница:
– Как ты догадался взять у меня кровь?
– Я ж не идиот. Я тебя как облупленного знаю. С чего бы тебе пришло в голову насиловать дочь? Полагаю, в самом крайнем случае ты б в бордель пошел.
Ликвидатор почувствовал, что краснеет, и от этого покраснел еще больше. Он сам на себя рассердился – что за новости? Он же не барышня, чтобы заливаться краской по пустякам.
– Не пошел бы.
– Вот именно. Ты всегда собой владел. Я ни за что не поверил бы в подобное обвинение. У меня было два варианта – либо это был не ты, либо же ты был не в себе. Второй вариант проверяется элементарно – через анализ крови.
Мэл посвистел сквозь зубы.
– Этим анализом ты убил разом двух зайцев. Понятно, кто это затеял. Подобное вещество есть только у законников.
– Вещество можно и украсть, – возразил юрист. – Все на свете можно купить. Но меня в твоей правоте убеждает другой факт. Вскоре после происшествия к дому подрулили сразу четыре полицейские машины, которые никто не вызывал. Я опросил соседей – никто никакого шума не слышал и в полицию не звонил. Эмита этого тем более не делала. Законники приехали сами, дав тебе достаточно времени на то, чтоб поделать с дочерью все, что в голову взбредет.
– Это, черт возьми, просто…
– …И загвоздка теперь только в одном – в мотиве. Зачем им это было нужно? Только ли, чтоб отправить тебя на Звездные каторги?
Ликвидатор скрипнул зубами.
– Почему не могли найти другого повода? Ублюдки драные… Почему именно дочь?
– Это и нужно выяснить. Нет смысла выдвигать обвинение, пока нет доказательств и не сформулирован мотив. Доказательства есть, дело за последним, – Мэльдор покосился на сына. – Впрочем, предвижу, что тебе еще придется посидеть в КПЗ – об этом, я, впрочем, уже говорил – готовься. Хоть это и абсурд. Обвинения нет, доказательств против тебя нет, отсутствует само событие преступления – есть только желание обвинить.
– Думаешь, смогут доказать?
– Блюстителей, сказать по правде, уже давно не назовешь законниками. Если им удается обвинить кого-то в убийстве человека, который жив и по сей день – а такое было на моей памяти – то и в несовершенном изнасиловании вполне могут обвинить.
Мэлокайн задумчиво смотрел в боковое окно автомобиля.
– С этим надо что-то делать, – произнес он раздумчиво. – Дальше так продолжаться не может.
– Полностью с тобой согласен.
Глава 8
– Я ж не идиот. Я тебя как облупленного знаю. С чего бы тебе пришло в голову насиловать дочь? Полагаю, в самом крайнем случае ты б в бордель пошел.
Ликвидатор почувствовал, что краснеет, и от этого покраснел еще больше. Он сам на себя рассердился – что за новости? Он же не барышня, чтобы заливаться краской по пустякам.
– Не пошел бы.
– Вот именно. Ты всегда собой владел. Я ни за что не поверил бы в подобное обвинение. У меня было два варианта – либо это был не ты, либо же ты был не в себе. Второй вариант проверяется элементарно – через анализ крови.
Мэл посвистел сквозь зубы.
– Этим анализом ты убил разом двух зайцев. Понятно, кто это затеял. Подобное вещество есть только у законников.
– Вещество можно и украсть, – возразил юрист. – Все на свете можно купить. Но меня в твоей правоте убеждает другой факт. Вскоре после происшествия к дому подрулили сразу четыре полицейские машины, которые никто не вызывал. Я опросил соседей – никто никакого шума не слышал и в полицию не звонил. Эмита этого тем более не делала. Законники приехали сами, дав тебе достаточно времени на то, чтоб поделать с дочерью все, что в голову взбредет.
– Это, черт возьми, просто…
– …И загвоздка теперь только в одном – в мотиве. Зачем им это было нужно? Только ли, чтоб отправить тебя на Звездные каторги?
Ликвидатор скрипнул зубами.
– Почему не могли найти другого повода? Ублюдки драные… Почему именно дочь?
– Это и нужно выяснить. Нет смысла выдвигать обвинение, пока нет доказательств и не сформулирован мотив. Доказательства есть, дело за последним, – Мэльдор покосился на сына. – Впрочем, предвижу, что тебе еще придется посидеть в КПЗ – об этом, я, впрочем, уже говорил – готовься. Хоть это и абсурд. Обвинения нет, доказательств против тебя нет, отсутствует само событие преступления – есть только желание обвинить.
– Думаешь, смогут доказать?
– Блюстителей, сказать по правде, уже давно не назовешь законниками. Если им удается обвинить кого-то в убийстве человека, который жив и по сей день – а такое было на моей памяти – то и в несовершенном изнасиловании вполне могут обвинить.
Мэлокайн задумчиво смотрел в боковое окно автомобиля.
– С этим надо что-то делать, – произнес он раздумчиво. – Дальше так продолжаться не может.
– Полностью с тобой согласен.
Глава 8
Сперва знакомство с Рейн Шеки Даймен показалось Илвару особенно важным, но вскоре он убедился, что добиться чего-то от девушки с темно-синими волосами не так легко. Девушка согласилась станцевать с ним один танец, от угощения отказалась, но беседовала с удовольствием. Правда, через полчаса пришел тот, кого она ждала – брат, молодой парень с темно-зелеными, коротко подстриженными волосами и холодным, настороженным взглядом. Он смерил непрошеного кавалера сестры таким взглядом, что Дракону Ночи сразу стало не по себе.
Правда, он сумел взять себя в руки и даже попросить девушку о свидании.
Но, получив согласие, вскоре обнаружил, что ни на шаг не продвинулся к цели. Правда, он и сам не понимал, какова же его цель, тем более что мысль о браке, как и о близких отношениях вне брака, пока не приходила ему в голову. Юноше просто хотелось встречаться с нею, танцевать, может быть, рано или поздно довести дело до поцелуев и объятий. Большего ему пока не хотелось. Но Рейн Шени не желала и этого.
После долгих уговоров она согласилась сходить с кавалером в кафе и в кино, побывала на выставке, но держалась так неприступно, что Илвар нутром почуял – на серьезные отношения без готовности немедленно жениться нечего и рассчитывать. А жениться ему не хотелось.
Как оказалось, девушкам Даймен невозможно было вскружить голову, заставить их забыть о приличиях. Молодому Дракону Ночи понадобилось два месяца, чтобы понять – Мэлокайн сказал ему абсолютную правду. Любовь в сердце представительницы клана Даймен возникала не до того, как она выходила замуж за мужчину, а лишь после. То, что предшествовало венчанию, то, что приводило такую девушку к церемонии бракосочетания, можно было назвать как угодно – привязанность, симпатия, дружба, интерес – но только не страсть.
Страсть рождалась лишь после первой брачной ночи.
– Но разве такое может быть? – не выдержав, спросил Илвар у матери, с которой ему было легче говорить обо всем на свете. Суровый отец всем своим видом, казалось, требовал от сына серьезности, с веселой и ласковой Леарной юноше было уютно беседовать – иного слова и не подберешь.
– Ты увлекся девушкой из Дайменов? – поинтересовалась она. – Ты ее любишь?
– Да нет, просто… дружим.
– Да. С дайменками хорошо дружить. Дружба с ними – это именно дружба, ничего более.
– Но разве может любовь зависеть от каких-то подробностей физиологии? Как это так, чувство зависит от того, есть там у девушки… э-э, девушка она или не девушка! – Илвар смутился.
– Понимаешь ли, в чем дело, – Леарна стала серьезна, но неудобства от разговора, который, по логике, сын должен вести с отцом, все равно не возникало. – Поговаривают, будто Даймены – такой же продукт некоего давнего магического эксперимента, как и гремлины. Особый человеческий вид.
– Э-э…
– Есть предположение, что много тысяч лет назад некий архимаг, пытаясь вывести новую расу, придал человеческий вид семейству каких-то земноводных. Он позаботился обо всем, даже о сфере чувств, но так уж получилось, что, происходя от хладнокровных пресмыкающихся, Даймены так и остались хладнокровными. Надеясь дать новой расе абсолютное счастье, их создатель наделил их подобной особенностью – проникаться чувством любви только к тому, с кем впервые вступил в брак. Ну, как сказать… Впервые – и до смерти. Кстати, это касается и мужчин клана Даймен.
Илвар слушал с открытым ртом.
– Неужели… Неужели такое возможно?
– Что?
– Ну… Создание новой расы…
– Все возможно на этом свете, – решительно ответила Леарна. – Магия пронизывает Вселенную, когда-то она дала ей жизнь, когда-нибудь она же ее и отнимет. И всех тайн этой загадочной субстанции не постичь никому. А насчет клана Даймен, то все, что я тебе сказала, считается легендой и предположением. Никому, кроме главы и прародителя клана, это неизвестно.
– Ты имеешь в виду матриарха, Рун Мэйх?
– Нет. Ее брата. Рун Мэйх девственна, она никогда не вступала в брак, и у нее никогда не было детей. Это всем известно. Видишь ли, она относится к тем Дайменкам, которые действительно влюбляются однажды и до конца, она просто боится. Должно быть, за счет смешения крови с другими бессмертными, в сфере чувств Дайменов произошло некоторое изменение. Теперь лишь тридцать процентов их таковы, как матриарх, ну, может, чуть больше. Остальные способны спустя много лет после разрыва с первым супругом все-таки вступить во второй брак и снова полюбить. Не скоро – но могут.
– А где же брат Рун Мэйх?
– Этого никто не знает. Говорят, он странствует, но где и почему – неизвестно. А насчет твоей знакомой… Даже если она относится к тому редкому типу Дайменок, которые твердо знают, что трех-четырех сотен лет им хватит, чтоб забыть свою первую любовь, она вряд ли пойдет на легкомысленный флирт или краткую связь. Только брак, иного представители клана Даймен не признают.
Рассказ матери заставил Илвара задуматься, но ненадолго. Почему-то ощущение, что с Рейн Шени у него могут быть только дружеские отношения, его необъяснимым образом успокоили. Тем более он уже несколько дней с интересом поглядывал на горничную своей бабушки, хорошенькую девушку с шаловливыми повадками маленького котенка. Она охотно строила ему глазки и давала понять, что не имеет ничего против интрижки, не обращая внимания, что предполагаемый кавалер все еще слегка хромает и в обществе держится неуклюже.
Избавившись от неуютных и некрасивых колебаний, Дракон Ночи тут же завел роман с податливой девушкой и продолжил общение с прелестной Дайменкой. Тем более что это оказалось довольно интересно. Рейн Шени была умна и начитанна, к тому же могла похвастаться сразу двумя высшими образованиями – магическим и зоологическим. Синеволосая красавица в свое время защитила кандидатскую диссертацию – что-то о фауне Северного океана – но продолжать научную карьеру не стала.
– Почему же? – удивился Илвар.
Рейн Шени пожала плечами. Они прогуливались по улице, тянущейся вдоль большой оранжереи Ботанического сада, и девушка все старалась держаться в тени.
– Мне показалось, я исчерпала вопрос, который меня интересовал.
– Но разве не приятно было бы стать доктором наук? Профессором…
– Зачем?
– Приятно.
– Ради звания? Ну, не знаю. Мне не хотелось.
– Но почему же именно Северный океан? Почему не южные моря? Я слышал, там жизнь так и кипит.
– Верно. Но я люблю север, как и большинство моих родственников.
– Да, я слышал, вы предпочитаете холод, – Илвар усмехнулся. – И будто бы никто из ваших не боится замерзнуть.
Рейн Шени посмотрела на спутника очень строго.
– Мы не замерзаем, а впадаем в спячку, в анабиоз.
– А потом?
– Что – потом? Потом, когда становится тепло, приходим в себя, просыпаемся.
– Здорово, – искренне восхитился Илвар. – Одной опасностью меньше.
– Зато есть другая. Перегрев.
– Ну, при современном развитии техники это, наверное, уже не проблема. Кондиционеры всякие, рефрижераторы…
Девушка улыбнулась в ответ, но довольно сдержанно.
Они встречались почти каждый день. Свою любовницу Илвар возил в рестораны, приятно проводил время, но с ней не приходилось особо церемониться, и она легко принимала объяснения, что юноша занят, не может приехать, не может уделить ей больше внимания. Встречи с Рейн Шени Дракон Ночи не пропускал почти никогда. И дело не в том, что он увлекся ею. Просто к человеку, который уважает сам себя, невозможно относиться без уважения. Разумеется, и синеволосая красавица точно так же вела себя с ним.
Поэтому, когда она не явилась на встречу, Илвар встревожился не на шутку. Он пытался дозвониться, но телефон молчал. К вечеру, взбесившись окончательно, он связался с братом своей подруги.
Тот сперва не захотел говорить, и даже не включил экран видеофона, но когда Дракон Ночи стал настаивать, Даймен, помолчав, поинтересовался:
– А ты вообще помнишь, что три дна назад была объявлена Программа Генетического преобразования, второй виток?
– Э-э… Нет.
– Не помнишь или не знаешь?
– Не интересовался. Но какое отношение это имеет к Рейн Шени? Где она?
– Она у законников. Ты не знаешь?
Молчание. Несколько мгновений Илвар пытался осознать сказанное. Через несколько мгновений внезапно включился экран видеофона, и на нем появилось бледное, осунувшееся лицо Шиэна Эглена, брата Рейн. Взгляды Даймена и Дракона Ночи встретились.
– Подожди, но в чем все-таки дело? – переспросил Илвар.
– По требованию законников Рейн должна принять участие в Программе и родить ребенка от какого-то там парня из клана Талла Соннер. Ее будут держать там, пока не поймают парня и пока не получится ребенок.
– И она согласна? – в изумлении спросил Дракон Ночи.
Лицо Шиэна исказила гримаса.
– Ты что, идиот?! – выкрикнул он и отключил телефон.
Илвар в растерянности смотрел на замолчавший видеофон.
Он и в самом деле слабо себе представлял, что происходит. Но наивное непонимание быстро сменилось настороженной злостью – лишь потому, что проблемы Генетической программы скоро коснулись и клана Драконов Ночи. Блюстители Закона взялись за дело очень резко и решительно, уверенные, что уж на этот раз никто не посмеет оказать сопротивление. Казалось, они стремятся пресечь попытки спрятать девушек от законников – так сделали некоторые клановые в первый раз. Немало девушек были схвачены в первый же день и заперты в метрополии Блюстителей Закона в ожидании своей пары.
К Гэру Некроманту первому обратились с требованием выбрать себе вторую жену из двух предложенных кандидатур. Но Дракон Ночи даже не поинтересовался, кого же именно из клановых бессмертных ему предлагают. Он резонно возразил, что его заработки не могут позволить содержать еще одну женщину пусть даже с одним ребенком – их едва хватает на жену и девятерых малолетних детей. Гэр имел небольшое состояние (за годы холостой жизни он истратил большую часть того, что получил от патриарха и матери, на сложнейшие магические опыты) и к тому же устроился преподавать в Галактисе. Это давало ему очень хорошие деньги, но на девятерых малышей можно потратить сколько угодно, и все равно не будет хватать.
Конечно, огромные суммы на воспитание детей давали оба клана, но никакой суд не принял бы эту помощь как доказательство «дохода». Можно было, конечно, предложить пособие по многодетности, хотя клановые по закону и не пользовались социальной помощью государства, но это тоже не доход. Никак не доход. И законники, оказавшись в тупике, растерялись.
Конечно, Илвар еще не привык жить жизнью клана и, казалось бы, семья Гэра для него – всего лишь семья дальнего родственника. Но все получалось иначе. Беспокойство за родича захватило душу Илвара почти так же глубоко, как и беда Рейн Шени. А ведь это было еще не все. Шел разговор о том, что старших детей Гэра может взять на воспитание клан законников (предложение, вызвавшее такую ярость Некроманта, что в его взгляде даже полыхнули вспышки – отсветы странного и очень далекого огня), что многодетному отцу, хоть клановые и не пользовались социальными льготами, может быть выделено большое пособие.
Дракон Ночи нашел в себе силы вежливо отказаться, даже найти пристойную мотивировку, и в тот же день его семья исчезла из дома вместе с тремя няньками и двумя горничными Окады. Куда пропали родители с девятью малышами, знали, наверное, только два патриарха, но они умели скрывать и сведения, и даже собственные мысли.
– Это все здорово напоминает начинающуюся войну, ~ сказал Илвар отцу.
Лээр Вихрь в ответ свел тонкие брови.
– Ты совершенно прав, сынок, – ответил он. – Впрочем, этого следовало ожидать. Если забота о благе окружающих является лишь ширмой борьбы за власть – исход очевиден.
– Знаешь, что я могу сказать тебе, – проговорил шедший мимо Алвар Огненный Шторм, старший сын патриарха (о нем болтали, будто он умеет превращаться в настоящего дракона, и, глядя на него, люди в это верили). – Забота о благе всех людей во Вселенной, как правило, неизменно выливается в самые страшные тирании. Здравомыслящие люди прекрасно об этом знают.
И пошел дальше, неся большие папки документов, которые предстояло подать на подпись или на одобрение патриарху. Младшим представителям клана не положено было знать, что там, в этих документах, – для лучшего сохранения тайны.
Лээр сумрачно посмотрел вслед Алвэру.
– Знаешь, он прав. Здесь пахнет стремлением всех насильственно осчастливить.
– Но разве не бывает так, чтоб человек желал всем блага от чистого сердца? – заспорил Илвар.
– Бывает. Конечно. Но, как правило, такие люди либо идеалистичны до идиотизма, либо фанатики. А фанатику лучше не доверять свое будущее и свое счастье.
– И к кому же ты причисляешь наших законников, к идиотам или фанатикам?
– А ты догадайся сам.
Наверное, именно в тот миг в голове юноши зародилась мысль, которая сперва показалась ему безумной, кретинической и бессмысленной, поскольку неосуществимой. Потому он выкинул ее из головы, но смутное ощущение, будто надо бы что-нибудь предпринять, осталось. За несколько дней от родственников он успел выслушать множество неприятных историй, хотя, как они говорили, в прошлый раз Дайменок, не успевших побывать в законном браке, не трогали.
– Видно, теперь и до них дошла очередь.
– Очень смешно, – проворчал Илвар.
Он пребывал в отвратительном расположении духа. Ему не хотелось никого видеть, но отказаться от давно запланированной встречи с друзьями он счел невежливым. Правда, приятелей-клановых коснулось предощущение общей паники, потому пришли только трое – Инглар Ласомбра, молодой парень из клана вампиров (Ласомбра Генетическая программа совершенно не волновала, они славились своей развратностью), Ньямо Одзэро Неистовый, тоже из младших, поэтому не иссиня-черный, как патриарх, а лишь сильно смуглый, с блестящими, как кусочки обсидиана, глазами, и Дэйн Арман-Мортнмер.
Несмотря на горе от потери брата, потрясшее все его существо, Дэйн не отказался от приглашения. Он успел сдружиться с Илваром, и совсем не хотел его огорчать. В отличие от Морганы, которая после смерти Руина слегла, и Мэлокайна, не выходившего из состояния угрюмой, но пассивной злобы, Дэйна, наоборот, сжигала жажда деятельности. Младшему Арману горе придавало силы и подвижности. Казалось, будто он вернулся в детство, в те годы, когда замок провальского властителя буквально стонал от фундаментов до крыш от выходок веселого подростка.
Ребята встретились, желая посидеть и выпить вместе, но, когда из бара они перебрались в просторную квартиру Инглара Ласомбра, и когда обстановка стала более приватной, более располагающей к самой рискованной болтовне, разговор естественно сполз к законникам и их очередному предприятию. Илвар и сам не заметил, как принялся, жестикулируя, возмущаться тем, что в метрополию Блюстителей без всякого предупреждения, просто по-бандитски, увезли Рейн Шени Даймен, и что это уже выходит за рамки дозволенного, и такого нельзя позволять никому, будь они хоть трижды законниками…
– Она что, твоя девушка? – спросил Инглар.
Юноша даже возмутился.
– Разве я похож на влюбленного?
– Тогда что ты так кипятишься?
– Но как же так! Она же моя подруга!
– Так и что тебя приводит в ярость, Илвар? Ну, появится у нее пара, родит она ребенка…
– Она же не хочет этого!
– Ну и? Девушка – Дайменка. После дефлорации она уже будет хотеть…
– А ну, привяжи язык к уху!
– Ладно-ладно, не кипятись. Но это же правда. После первой ночи она станет любить подобранного ей в пару молодого человека. Дайменке можно позавидовать – как раз она-то находится в самом удачном положении.
– Удачном? Это ты называешь удачей?! – взбесился Дракон Ночи.
– А почему нет?
– Да, черт побери!..
– А, я понимаю. Ты локти кусаешь потому, что девушка достанется кому-то другому, не тебе, и будет его преданно любить, верно же?
– Ну, Инглар, хватит, – осадил его Ньямо, говоривший на всеобщем языке Асгердана без малейшего следа акцента и одевавшийся очень современно (в традиционном одеянии Одзэро его видели только в метрополии его клана). – Хватит дразниться.
Он тревожно посматривал то на одного, то на другого парня, боясь, что сейчас начнется драка. Но Илвар предпочитал драться только тогда, когда оскорбление несомненно, на словесные упражнения зарвавшегося приятеля привык отвечать тем же, а Инглар вообще не видел в своих словах ничего особенного. Он же просто высказал свое мнение. Ньямо же предпочитал дипломатию, хоть и относился к клану Неистовых – странный парадокс.
– Да, я согласен, что это варварство, – не слишком убедительно заявил Ласомбра. – Просто не люблю пустой болтовни.
– Я тоже не люблю, – буркнул Илвар. – Только где ты видишь пустую болтовню?
– А что ты предлагаешь?
– Ну, – безумная мысль снова пришла в голову Дракону Ночи, только на этот раз не спряталась, как раньше, а проложила себе путь на язык. – Вернуть Рейн Шени.
– В смысле?
– Вытащить ее из неприятности, и уж потом пусть она сама выбирает себе парня. Такого, какой ей понравится.
– Тебя, конечно, – предположил неугомонный Инглар.
– Да хоть тебя, если какая-нибудь сумасшедшая согласится жить с кривозубым вампиром.
– Кривозубым?! – возмутился Ласомбра. Подлетел к зеркалу и, оскалившись, убедился, что все тридцать два белоснежных зуба выглядят, как прежде, безупречно. С представителями клана вампиров в этом смысле мало кто мог соперничать. В любом случае, к услугам дантистов Ласомбра никогда не обращались. – На себя посмотри!
– У меня все в порядке, спасибо.
– Значит, ты собираешься проникнуть в метрополию Блюстителей Закона, – заговорил прежде молчавший Дэйн, – и похитить оттуда Рейн Шени Даймен, так?
– Так, – согласился Илвар. Впервые его замысел был озвучен.
Как ни странно, Арман-Мортимер отнесся к этому безумному предположению совершенно спокойно, даже легкомысленно. Он покачал бокал и поудобней устроился в кресле.
– Ну, и у тебя есть идеи, как это осуществить?
– Пока нет. Но надо подумать.
– А ты подумал о том, что может быть поздно? Может, девушка уже всей душой влюблена в того парня, которого ей подобрали?
– Нет. Я знаю, что Талла Соннера еще не нашли.
– Ладно. Только метрополия законников так же неприступна, как и любая другая метрополия.
– Слушай, ты что, серьезно? – переспросил изумленный Инглар. Он даже вскочил на ноги.
– Абсолютно. – молодой Дракон Ночи еще и сам не уверил себя до конца, что решится на подобную авантюру, но разве можно ронять себя перед друзьями?
– Но это же безумие! – возмутился Ньямо. – Просто с ума надо сойти, чтоб решиться на такое.
– Вполне возможно. Но я же никого силком не тащу.
– Как это «не тащу»?! Разве мы не друзья?
– Друзья. Ну, так и что?
– Распотрошить Блюстителей – всю жизнь о таком мечтал, – признался Ньямо.
– Ты-то их за что не любишь?
– Да так. За компанию. Знаешь, всегда терпеть не мог всяких таких идеальных, безупречных людей. За этой безупречностью, как правило, кроются какие-нибудь мерзостные тайны. Люблю тех, кто сознает, что он – человек, со всеми недостатками, которые бывают у людей, и не задирает нос, мол, он такой беленький, пушистенький, святой…
– Разговорился.
– Да и вообще. Твой план ведь совершенно безумен, ты-то понимаешь?
– Отлично понимаю. Только я ж не заставляю…
– Вот я и говорю, значит, на трезвую голову его воспринимать нельзя, – Ньямо подошел к бару и принялся там рыться. – Что тут покрепче?
Растерянный Инглар следил за молодым Одзэро во все глаза.
– Ты что это, Неистовый, решил принять участие в эдакой дикой эскападе?
– Интересно, я что – друга в одиночестве оставлю?
– Тебе жить надоело, а? По Звездным соскучился?
– А я оптимист. Нам же может повезти.
– Болван!
– Эй, вампир, ты б поосторожнее, – укоризненно проговорил смуглый Одзэро, уже успевший выдернуть пробку из запыленной бутылки с вином, видимо, очень старым и очень дорогим. Заметив, над чем колдует Ньямо, Инглар сорвался с места. – Думай, дружок, что хочешь, а вслух не говори.
– Что ты взял?! Это же «Валидита», этому вину цены нет! Да ты что…
– «Валидита»? Что-то не слышал о таком вине, – Одзэро невозмутимо разлил содержимое бутылки по бокалам. Осознав, что вмешиваться уже поздно, Ласомбра с обреченным видом следил за тем, как гости пробуют бесценное вино. – Ну, как? А, Илвар?
– Я в винах ничего не понимаю.
– Так какого черта было брать самое лучшее вино в баре? – взбеленился Инглар. – Я эту бутылку хотел нашему патриарху на юбилей подарить.
– Тогда какого хрена хранил ее в баре? – поинтересовался Ньямо. Вопрос оказался столь логичен, что даже молодой вампир задумался, зачем же он действительно держал ее здесь. Через несколько минут он наконец вспомнил, что бутылку, предназначенную в подарок, упрятал в тайник, а эта – другая, и ничего страшного не случилось. – Ну вот, видишь. Тебе лишь бы бучу поднять.
– Ладно, проехали.
– Дэйн, как? – продолжал разливать Ньямо.
– Отлично, – Арман-Мортимер смаковал вино. – Только надо было охладить. И вообще, такие бутылки хранят горизонтально. Ты об этом не знал? В этом вине чувствуется кислинка.
Несколько минут молодые люди лакомились вином. Разумеется, подобное угощение не могло же пройти просто так – пришлось раздобыть подходящую закуску, а для этого – облазить всю кухню и чулан, и еще наведаться к соседям. Соседи предпочли откупиться. На столе расцвели блюда с разными салатами, появились раки, несколько видов сыров, чернослив, инжир и ягоды, сладкое печенье и кое-что еще. Некоторые лакомства не слишком сочетались со вкусом вина, но мужчины, успевшие сильно набраться еще в баре, обращали на это мало внимания.
– Ну, перед смертью не надышишься, – заметил Инглар, отдуваясь – он набил живот так плотно, что даже опьянение почти перестал чувствовать. – Что ты жрешь, будто в последний раз? – и вырвал у Ньямо последнего рака.
– Не стоит сейчас думать о смерти, – заметил Дэйн. – И вообще, если ты, Илвар, серьезно решил пролезть в логово законников и вытащить оттуда свою девочку, то я б мог тебе что-нибудь посоветовать.
– Что же? – заинтересовался изрядно захмелевший Дракон Ночи.
– Посоветуйся с моим братом.
– С Мэлокайном?
– Ну да. Уверен, он что-нибудь посоветует тебе. Что-нибудь очень дельное. Он же мастер проникать в разные щели.
– А что – идея! – оживился вампир. У него поблескивали глаза, и если бы поблизости была девушка, наверное, Ласомбре трудно было бы удержаться. – Ликвидатор точно сообразит, что и как сделать.
– Надо его спросить, – согласился Ньямо. – И вообще, может быть, еще спросить нашего патриарха? Когда он был молод, он еще и не такое выкидывал.
Правда, он сумел взять себя в руки и даже попросить девушку о свидании.
Но, получив согласие, вскоре обнаружил, что ни на шаг не продвинулся к цели. Правда, он и сам не понимал, какова же его цель, тем более что мысль о браке, как и о близких отношениях вне брака, пока не приходила ему в голову. Юноше просто хотелось встречаться с нею, танцевать, может быть, рано или поздно довести дело до поцелуев и объятий. Большего ему пока не хотелось. Но Рейн Шени не желала и этого.
После долгих уговоров она согласилась сходить с кавалером в кафе и в кино, побывала на выставке, но держалась так неприступно, что Илвар нутром почуял – на серьезные отношения без готовности немедленно жениться нечего и рассчитывать. А жениться ему не хотелось.
Как оказалось, девушкам Даймен невозможно было вскружить голову, заставить их забыть о приличиях. Молодому Дракону Ночи понадобилось два месяца, чтобы понять – Мэлокайн сказал ему абсолютную правду. Любовь в сердце представительницы клана Даймен возникала не до того, как она выходила замуж за мужчину, а лишь после. То, что предшествовало венчанию, то, что приводило такую девушку к церемонии бракосочетания, можно было назвать как угодно – привязанность, симпатия, дружба, интерес – но только не страсть.
Страсть рождалась лишь после первой брачной ночи.
– Но разве такое может быть? – не выдержав, спросил Илвар у матери, с которой ему было легче говорить обо всем на свете. Суровый отец всем своим видом, казалось, требовал от сына серьезности, с веселой и ласковой Леарной юноше было уютно беседовать – иного слова и не подберешь.
– Ты увлекся девушкой из Дайменов? – поинтересовалась она. – Ты ее любишь?
– Да нет, просто… дружим.
– Да. С дайменками хорошо дружить. Дружба с ними – это именно дружба, ничего более.
– Но разве может любовь зависеть от каких-то подробностей физиологии? Как это так, чувство зависит от того, есть там у девушки… э-э, девушка она или не девушка! – Илвар смутился.
– Понимаешь ли, в чем дело, – Леарна стала серьезна, но неудобства от разговора, который, по логике, сын должен вести с отцом, все равно не возникало. – Поговаривают, будто Даймены – такой же продукт некоего давнего магического эксперимента, как и гремлины. Особый человеческий вид.
– Э-э…
– Есть предположение, что много тысяч лет назад некий архимаг, пытаясь вывести новую расу, придал человеческий вид семейству каких-то земноводных. Он позаботился обо всем, даже о сфере чувств, но так уж получилось, что, происходя от хладнокровных пресмыкающихся, Даймены так и остались хладнокровными. Надеясь дать новой расе абсолютное счастье, их создатель наделил их подобной особенностью – проникаться чувством любви только к тому, с кем впервые вступил в брак. Ну, как сказать… Впервые – и до смерти. Кстати, это касается и мужчин клана Даймен.
Илвар слушал с открытым ртом.
– Неужели… Неужели такое возможно?
– Что?
– Ну… Создание новой расы…
– Все возможно на этом свете, – решительно ответила Леарна. – Магия пронизывает Вселенную, когда-то она дала ей жизнь, когда-нибудь она же ее и отнимет. И всех тайн этой загадочной субстанции не постичь никому. А насчет клана Даймен, то все, что я тебе сказала, считается легендой и предположением. Никому, кроме главы и прародителя клана, это неизвестно.
– Ты имеешь в виду матриарха, Рун Мэйх?
– Нет. Ее брата. Рун Мэйх девственна, она никогда не вступала в брак, и у нее никогда не было детей. Это всем известно. Видишь ли, она относится к тем Дайменкам, которые действительно влюбляются однажды и до конца, она просто боится. Должно быть, за счет смешения крови с другими бессмертными, в сфере чувств Дайменов произошло некоторое изменение. Теперь лишь тридцать процентов их таковы, как матриарх, ну, может, чуть больше. Остальные способны спустя много лет после разрыва с первым супругом все-таки вступить во второй брак и снова полюбить. Не скоро – но могут.
– А где же брат Рун Мэйх?
– Этого никто не знает. Говорят, он странствует, но где и почему – неизвестно. А насчет твоей знакомой… Даже если она относится к тому редкому типу Дайменок, которые твердо знают, что трех-четырех сотен лет им хватит, чтоб забыть свою первую любовь, она вряд ли пойдет на легкомысленный флирт или краткую связь. Только брак, иного представители клана Даймен не признают.
Рассказ матери заставил Илвара задуматься, но ненадолго. Почему-то ощущение, что с Рейн Шени у него могут быть только дружеские отношения, его необъяснимым образом успокоили. Тем более он уже несколько дней с интересом поглядывал на горничную своей бабушки, хорошенькую девушку с шаловливыми повадками маленького котенка. Она охотно строила ему глазки и давала понять, что не имеет ничего против интрижки, не обращая внимания, что предполагаемый кавалер все еще слегка хромает и в обществе держится неуклюже.
Избавившись от неуютных и некрасивых колебаний, Дракон Ночи тут же завел роман с податливой девушкой и продолжил общение с прелестной Дайменкой. Тем более что это оказалось довольно интересно. Рейн Шени была умна и начитанна, к тому же могла похвастаться сразу двумя высшими образованиями – магическим и зоологическим. Синеволосая красавица в свое время защитила кандидатскую диссертацию – что-то о фауне Северного океана – но продолжать научную карьеру не стала.
– Почему же? – удивился Илвар.
Рейн Шени пожала плечами. Они прогуливались по улице, тянущейся вдоль большой оранжереи Ботанического сада, и девушка все старалась держаться в тени.
– Мне показалось, я исчерпала вопрос, который меня интересовал.
– Но разве не приятно было бы стать доктором наук? Профессором…
– Зачем?
– Приятно.
– Ради звания? Ну, не знаю. Мне не хотелось.
– Но почему же именно Северный океан? Почему не южные моря? Я слышал, там жизнь так и кипит.
– Верно. Но я люблю север, как и большинство моих родственников.
– Да, я слышал, вы предпочитаете холод, – Илвар усмехнулся. – И будто бы никто из ваших не боится замерзнуть.
Рейн Шени посмотрела на спутника очень строго.
– Мы не замерзаем, а впадаем в спячку, в анабиоз.
– А потом?
– Что – потом? Потом, когда становится тепло, приходим в себя, просыпаемся.
– Здорово, – искренне восхитился Илвар. – Одной опасностью меньше.
– Зато есть другая. Перегрев.
– Ну, при современном развитии техники это, наверное, уже не проблема. Кондиционеры всякие, рефрижераторы…
Девушка улыбнулась в ответ, но довольно сдержанно.
Они встречались почти каждый день. Свою любовницу Илвар возил в рестораны, приятно проводил время, но с ней не приходилось особо церемониться, и она легко принимала объяснения, что юноша занят, не может приехать, не может уделить ей больше внимания. Встречи с Рейн Шени Дракон Ночи не пропускал почти никогда. И дело не в том, что он увлекся ею. Просто к человеку, который уважает сам себя, невозможно относиться без уважения. Разумеется, и синеволосая красавица точно так же вела себя с ним.
Поэтому, когда она не явилась на встречу, Илвар встревожился не на шутку. Он пытался дозвониться, но телефон молчал. К вечеру, взбесившись окончательно, он связался с братом своей подруги.
Тот сперва не захотел говорить, и даже не включил экран видеофона, но когда Дракон Ночи стал настаивать, Даймен, помолчав, поинтересовался:
– А ты вообще помнишь, что три дна назад была объявлена Программа Генетического преобразования, второй виток?
– Э-э… Нет.
– Не помнишь или не знаешь?
– Не интересовался. Но какое отношение это имеет к Рейн Шени? Где она?
– Она у законников. Ты не знаешь?
Молчание. Несколько мгновений Илвар пытался осознать сказанное. Через несколько мгновений внезапно включился экран видеофона, и на нем появилось бледное, осунувшееся лицо Шиэна Эглена, брата Рейн. Взгляды Даймена и Дракона Ночи встретились.
– Подожди, но в чем все-таки дело? – переспросил Илвар.
– По требованию законников Рейн должна принять участие в Программе и родить ребенка от какого-то там парня из клана Талла Соннер. Ее будут держать там, пока не поймают парня и пока не получится ребенок.
– И она согласна? – в изумлении спросил Дракон Ночи.
Лицо Шиэна исказила гримаса.
– Ты что, идиот?! – выкрикнул он и отключил телефон.
Илвар в растерянности смотрел на замолчавший видеофон.
Он и в самом деле слабо себе представлял, что происходит. Но наивное непонимание быстро сменилось настороженной злостью – лишь потому, что проблемы Генетической программы скоро коснулись и клана Драконов Ночи. Блюстители Закона взялись за дело очень резко и решительно, уверенные, что уж на этот раз никто не посмеет оказать сопротивление. Казалось, они стремятся пресечь попытки спрятать девушек от законников – так сделали некоторые клановые в первый раз. Немало девушек были схвачены в первый же день и заперты в метрополии Блюстителей Закона в ожидании своей пары.
К Гэру Некроманту первому обратились с требованием выбрать себе вторую жену из двух предложенных кандидатур. Но Дракон Ночи даже не поинтересовался, кого же именно из клановых бессмертных ему предлагают. Он резонно возразил, что его заработки не могут позволить содержать еще одну женщину пусть даже с одним ребенком – их едва хватает на жену и девятерых малолетних детей. Гэр имел небольшое состояние (за годы холостой жизни он истратил большую часть того, что получил от патриарха и матери, на сложнейшие магические опыты) и к тому же устроился преподавать в Галактисе. Это давало ему очень хорошие деньги, но на девятерых малышей можно потратить сколько угодно, и все равно не будет хватать.
Конечно, огромные суммы на воспитание детей давали оба клана, но никакой суд не принял бы эту помощь как доказательство «дохода». Можно было, конечно, предложить пособие по многодетности, хотя клановые по закону и не пользовались социальной помощью государства, но это тоже не доход. Никак не доход. И законники, оказавшись в тупике, растерялись.
Конечно, Илвар еще не привык жить жизнью клана и, казалось бы, семья Гэра для него – всего лишь семья дальнего родственника. Но все получалось иначе. Беспокойство за родича захватило душу Илвара почти так же глубоко, как и беда Рейн Шени. А ведь это было еще не все. Шел разговор о том, что старших детей Гэра может взять на воспитание клан законников (предложение, вызвавшее такую ярость Некроманта, что в его взгляде даже полыхнули вспышки – отсветы странного и очень далекого огня), что многодетному отцу, хоть клановые и не пользовались социальными льготами, может быть выделено большое пособие.
Дракон Ночи нашел в себе силы вежливо отказаться, даже найти пристойную мотивировку, и в тот же день его семья исчезла из дома вместе с тремя няньками и двумя горничными Окады. Куда пропали родители с девятью малышами, знали, наверное, только два патриарха, но они умели скрывать и сведения, и даже собственные мысли.
– Это все здорово напоминает начинающуюся войну, ~ сказал Илвар отцу.
Лээр Вихрь в ответ свел тонкие брови.
– Ты совершенно прав, сынок, – ответил он. – Впрочем, этого следовало ожидать. Если забота о благе окружающих является лишь ширмой борьбы за власть – исход очевиден.
– Знаешь, что я могу сказать тебе, – проговорил шедший мимо Алвар Огненный Шторм, старший сын патриарха (о нем болтали, будто он умеет превращаться в настоящего дракона, и, глядя на него, люди в это верили). – Забота о благе всех людей во Вселенной, как правило, неизменно выливается в самые страшные тирании. Здравомыслящие люди прекрасно об этом знают.
И пошел дальше, неся большие папки документов, которые предстояло подать на подпись или на одобрение патриарху. Младшим представителям клана не положено было знать, что там, в этих документах, – для лучшего сохранения тайны.
Лээр сумрачно посмотрел вслед Алвэру.
– Знаешь, он прав. Здесь пахнет стремлением всех насильственно осчастливить.
– Но разве не бывает так, чтоб человек желал всем блага от чистого сердца? – заспорил Илвар.
– Бывает. Конечно. Но, как правило, такие люди либо идеалистичны до идиотизма, либо фанатики. А фанатику лучше не доверять свое будущее и свое счастье.
– И к кому же ты причисляешь наших законников, к идиотам или фанатикам?
– А ты догадайся сам.
Наверное, именно в тот миг в голове юноши зародилась мысль, которая сперва показалась ему безумной, кретинической и бессмысленной, поскольку неосуществимой. Потому он выкинул ее из головы, но смутное ощущение, будто надо бы что-нибудь предпринять, осталось. За несколько дней от родственников он успел выслушать множество неприятных историй, хотя, как они говорили, в прошлый раз Дайменок, не успевших побывать в законном браке, не трогали.
– Видно, теперь и до них дошла очередь.
– Очень смешно, – проворчал Илвар.
Он пребывал в отвратительном расположении духа. Ему не хотелось никого видеть, но отказаться от давно запланированной встречи с друзьями он счел невежливым. Правда, приятелей-клановых коснулось предощущение общей паники, потому пришли только трое – Инглар Ласомбра, молодой парень из клана вампиров (Ласомбра Генетическая программа совершенно не волновала, они славились своей развратностью), Ньямо Одзэро Неистовый, тоже из младших, поэтому не иссиня-черный, как патриарх, а лишь сильно смуглый, с блестящими, как кусочки обсидиана, глазами, и Дэйн Арман-Мортнмер.
Несмотря на горе от потери брата, потрясшее все его существо, Дэйн не отказался от приглашения. Он успел сдружиться с Илваром, и совсем не хотел его огорчать. В отличие от Морганы, которая после смерти Руина слегла, и Мэлокайна, не выходившего из состояния угрюмой, но пассивной злобы, Дэйна, наоборот, сжигала жажда деятельности. Младшему Арману горе придавало силы и подвижности. Казалось, будто он вернулся в детство, в те годы, когда замок провальского властителя буквально стонал от фундаментов до крыш от выходок веселого подростка.
Ребята встретились, желая посидеть и выпить вместе, но, когда из бара они перебрались в просторную квартиру Инглара Ласомбра, и когда обстановка стала более приватной, более располагающей к самой рискованной болтовне, разговор естественно сполз к законникам и их очередному предприятию. Илвар и сам не заметил, как принялся, жестикулируя, возмущаться тем, что в метрополию Блюстителей без всякого предупреждения, просто по-бандитски, увезли Рейн Шени Даймен, и что это уже выходит за рамки дозволенного, и такого нельзя позволять никому, будь они хоть трижды законниками…
– Она что, твоя девушка? – спросил Инглар.
Юноша даже возмутился.
– Разве я похож на влюбленного?
– Тогда что ты так кипятишься?
– Но как же так! Она же моя подруга!
– Так и что тебя приводит в ярость, Илвар? Ну, появится у нее пара, родит она ребенка…
– Она же не хочет этого!
– Ну и? Девушка – Дайменка. После дефлорации она уже будет хотеть…
– А ну, привяжи язык к уху!
– Ладно-ладно, не кипятись. Но это же правда. После первой ночи она станет любить подобранного ей в пару молодого человека. Дайменке можно позавидовать – как раз она-то находится в самом удачном положении.
– Удачном? Это ты называешь удачей?! – взбесился Дракон Ночи.
– А почему нет?
– Да, черт побери!..
– А, я понимаю. Ты локти кусаешь потому, что девушка достанется кому-то другому, не тебе, и будет его преданно любить, верно же?
– Ну, Инглар, хватит, – осадил его Ньямо, говоривший на всеобщем языке Асгердана без малейшего следа акцента и одевавшийся очень современно (в традиционном одеянии Одзэро его видели только в метрополии его клана). – Хватит дразниться.
Он тревожно посматривал то на одного, то на другого парня, боясь, что сейчас начнется драка. Но Илвар предпочитал драться только тогда, когда оскорбление несомненно, на словесные упражнения зарвавшегося приятеля привык отвечать тем же, а Инглар вообще не видел в своих словах ничего особенного. Он же просто высказал свое мнение. Ньямо же предпочитал дипломатию, хоть и относился к клану Неистовых – странный парадокс.
– Да, я согласен, что это варварство, – не слишком убедительно заявил Ласомбра. – Просто не люблю пустой болтовни.
– Я тоже не люблю, – буркнул Илвар. – Только где ты видишь пустую болтовню?
– А что ты предлагаешь?
– Ну, – безумная мысль снова пришла в голову Дракону Ночи, только на этот раз не спряталась, как раньше, а проложила себе путь на язык. – Вернуть Рейн Шени.
– В смысле?
– Вытащить ее из неприятности, и уж потом пусть она сама выбирает себе парня. Такого, какой ей понравится.
– Тебя, конечно, – предположил неугомонный Инглар.
– Да хоть тебя, если какая-нибудь сумасшедшая согласится жить с кривозубым вампиром.
– Кривозубым?! – возмутился Ласомбра. Подлетел к зеркалу и, оскалившись, убедился, что все тридцать два белоснежных зуба выглядят, как прежде, безупречно. С представителями клана вампиров в этом смысле мало кто мог соперничать. В любом случае, к услугам дантистов Ласомбра никогда не обращались. – На себя посмотри!
– У меня все в порядке, спасибо.
– Значит, ты собираешься проникнуть в метрополию Блюстителей Закона, – заговорил прежде молчавший Дэйн, – и похитить оттуда Рейн Шени Даймен, так?
– Так, – согласился Илвар. Впервые его замысел был озвучен.
Как ни странно, Арман-Мортимер отнесся к этому безумному предположению совершенно спокойно, даже легкомысленно. Он покачал бокал и поудобней устроился в кресле.
– Ну, и у тебя есть идеи, как это осуществить?
– Пока нет. Но надо подумать.
– А ты подумал о том, что может быть поздно? Может, девушка уже всей душой влюблена в того парня, которого ей подобрали?
– Нет. Я знаю, что Талла Соннера еще не нашли.
– Ладно. Только метрополия законников так же неприступна, как и любая другая метрополия.
– Слушай, ты что, серьезно? – переспросил изумленный Инглар. Он даже вскочил на ноги.
– Абсолютно. – молодой Дракон Ночи еще и сам не уверил себя до конца, что решится на подобную авантюру, но разве можно ронять себя перед друзьями?
– Но это же безумие! – возмутился Ньямо. – Просто с ума надо сойти, чтоб решиться на такое.
– Вполне возможно. Но я же никого силком не тащу.
– Как это «не тащу»?! Разве мы не друзья?
– Друзья. Ну, так и что?
– Распотрошить Блюстителей – всю жизнь о таком мечтал, – признался Ньямо.
– Ты-то их за что не любишь?
– Да так. За компанию. Знаешь, всегда терпеть не мог всяких таких идеальных, безупречных людей. За этой безупречностью, как правило, кроются какие-нибудь мерзостные тайны. Люблю тех, кто сознает, что он – человек, со всеми недостатками, которые бывают у людей, и не задирает нос, мол, он такой беленький, пушистенький, святой…
– Разговорился.
– Да и вообще. Твой план ведь совершенно безумен, ты-то понимаешь?
– Отлично понимаю. Только я ж не заставляю…
– Вот я и говорю, значит, на трезвую голову его воспринимать нельзя, – Ньямо подошел к бару и принялся там рыться. – Что тут покрепче?
Растерянный Инглар следил за молодым Одзэро во все глаза.
– Ты что это, Неистовый, решил принять участие в эдакой дикой эскападе?
– Интересно, я что – друга в одиночестве оставлю?
– Тебе жить надоело, а? По Звездным соскучился?
– А я оптимист. Нам же может повезти.
– Болван!
– Эй, вампир, ты б поосторожнее, – укоризненно проговорил смуглый Одзэро, уже успевший выдернуть пробку из запыленной бутылки с вином, видимо, очень старым и очень дорогим. Заметив, над чем колдует Ньямо, Инглар сорвался с места. – Думай, дружок, что хочешь, а вслух не говори.
– Что ты взял?! Это же «Валидита», этому вину цены нет! Да ты что…
– «Валидита»? Что-то не слышал о таком вине, – Одзэро невозмутимо разлил содержимое бутылки по бокалам. Осознав, что вмешиваться уже поздно, Ласомбра с обреченным видом следил за тем, как гости пробуют бесценное вино. – Ну, как? А, Илвар?
– Я в винах ничего не понимаю.
– Так какого черта было брать самое лучшее вино в баре? – взбеленился Инглар. – Я эту бутылку хотел нашему патриарху на юбилей подарить.
– Тогда какого хрена хранил ее в баре? – поинтересовался Ньямо. Вопрос оказался столь логичен, что даже молодой вампир задумался, зачем же он действительно держал ее здесь. Через несколько минут он наконец вспомнил, что бутылку, предназначенную в подарок, упрятал в тайник, а эта – другая, и ничего страшного не случилось. – Ну вот, видишь. Тебе лишь бы бучу поднять.
– Ладно, проехали.
– Дэйн, как? – продолжал разливать Ньямо.
– Отлично, – Арман-Мортимер смаковал вино. – Только надо было охладить. И вообще, такие бутылки хранят горизонтально. Ты об этом не знал? В этом вине чувствуется кислинка.
Несколько минут молодые люди лакомились вином. Разумеется, подобное угощение не могло же пройти просто так – пришлось раздобыть подходящую закуску, а для этого – облазить всю кухню и чулан, и еще наведаться к соседям. Соседи предпочли откупиться. На столе расцвели блюда с разными салатами, появились раки, несколько видов сыров, чернослив, инжир и ягоды, сладкое печенье и кое-что еще. Некоторые лакомства не слишком сочетались со вкусом вина, но мужчины, успевшие сильно набраться еще в баре, обращали на это мало внимания.
– Ну, перед смертью не надышишься, – заметил Инглар, отдуваясь – он набил живот так плотно, что даже опьянение почти перестал чувствовать. – Что ты жрешь, будто в последний раз? – и вырвал у Ньямо последнего рака.
– Не стоит сейчас думать о смерти, – заметил Дэйн. – И вообще, если ты, Илвар, серьезно решил пролезть в логово законников и вытащить оттуда свою девочку, то я б мог тебе что-нибудь посоветовать.
– Что же? – заинтересовался изрядно захмелевший Дракон Ночи.
– Посоветуйся с моим братом.
– С Мэлокайном?
– Ну да. Уверен, он что-нибудь посоветует тебе. Что-нибудь очень дельное. Он же мастер проникать в разные щели.
– А что – идея! – оживился вампир. У него поблескивали глаза, и если бы поблизости была девушка, наверное, Ласомбре трудно было бы удержаться. – Ликвидатор точно сообразит, что и как сделать.
– Надо его спросить, – согласился Ньямо. – И вообще, может быть, еще спросить нашего патриарха? Когда он был молод, он еще и не такое выкидывал.