Страница:
Оттон помолчал.
– Будет принят? – осведомился он. – Почему ты так уверен в этом?
– Если бы решение зависело от разумного меньшинства, закон не был бы принят.
– Неразумное большинство можно переубедить. Если, конечно, я получу те документы, два листа из которых мне показывал твой человек, Эдано.
– Ты готов этим заняться?
– Разумеется. Даже забыв о том, что у меня весьма напряженные отношения с законниками, могу сказать, что давно не одобряю их поступки. Я считал, это уже всем известно.
– Известно, конечно.
– Тогда почему твой человек не принес мне на ознакомление все документы, а только два листка?
– А ты не понимаешь? – Эдано сделал паузу, но ответа не последовало. – Тайна надежна лишь тогда, когда она неизвестна большинству.
– Но во мне-то ты почему не уверен?
– Не я. Не я все это начал. Я – лишь один из посвященных, но не тот, кто вся это начал. Мы несемся наперегонки с Блюстителями Закона, голова к голове, и достаточно сделать одну ошибку, чтобы они вырвались вперед.
– Так речь о заговоре?
– Такие слова даже по защищенной связи…
– Ты сомневаешься в защите от прослушивания? Тогда тебе следовало бы приехать и поговорить с глазу на глаз.
– Удивительно, Оттон. Ты не знаешь, что за каждым из патриархов следят?
На этот раз патриарх Всевластных молчал долго.
– Кто?
– Законники.
– Ты твердо уверен в том, что говоришь?
– Надеюсь, ты не хотел меня оскорбить подобным вопросом.
– Прости… Как я могу ознакомиться с документами?
– Думаю, тебе ни к чему спешить это сделать. На ближайшем Совете будет представлен полный экземпляр документов, а те два листа, что у тебя есть, если сочтешь нужным, можешь показать кому-нибудь из старших патриархов. Разумеется, предупреждать тебя об осторожности не надо…
– Разумеется. Я понимаю, – Оттон помолчал. – И, думаю, тот закон, который так обеспокоил твою потомицу и некоторых моих, не будет принят.
Эдано сделал еще три звонка, не больше. Он поговорил с тремя младшими патриархами, одному из них напомнил о документе, который попал к нему накануне (и, как оказалось, уже был из осторожности уничтожен), а с двумя другими просто обсудил предполагаемый закон. Накамура знал, что спешить и жадничать ни к чему, потому что не он один обзванивает, не он один ведет разговоры о проблеме, которая живо волнует любого кланового в Асгердане.
Беседы, даже если бы их решили подслушать, скорее всего показались бы вполне невинными. Главы Домов просто обсуждали закон, который предстояло принять (или не принять) на очередном Совете. Но по одному только упоминанию Программы Эдано уже мог судить, кто как относится к законникам. Кинув же один или два намека, он заставлял собеседника насторожиться. Именно это и требовалось. Накамура не знал, что план был задуман Мэрлотом Мортимером, и что «белобрысый патриарх» желал добиться только одного – как бы заставить патриархов на Совете выслушать все то, что он собирался им рассказать.
Кроме того. Мэрлот добился и большего – Эндо изъявил желание от своего лица предоставить Совету все документы, то есть самостоятельно заварить кашу и нести все связанные с этим риски. Мортимер не стал интересоваться причинами этого желания. У Дракона Ночи могли быть свои резоны для подобного риска – пытаться выяснить его личные соображения считалось некорректным, тем более, если они всех устраивают.
Сложность задачи понимали все те, кто был посвящен в своеобразный заговор – заговор людей, стремящихся получить лишь то, на что они имели право по закону, но не сомневались – добиться своего будет непросто. Мэрлот и Эдано отлично понимали, что речь идет уже не о мелких проблемах с законниками, а о головах, причем не только патриарших.
Патриарх Мортимеров вел себя спокойно, как всегда, и, зная, что за ним следят, как и за всеми остальными главами Домов, даже заглядывал к своей любовнице. Любовницы у него менялись часто, но не по вине его природного легкомыслия, а потому, что далеко не каждая женщина могла выдержать его привычки и манеру поведения. Многие женщины прилипали к Мэрлоту лишь с желанием пригреться и подкормиться у него, может быть, даже в расчете на дорогие подарки. Но патриарх никогда не пытался купить чувства, не стремился прилепиться к понравившейся женщине или держать ее при себе только из соображений тщеславия и самолюбия. Если чувств не оставалось, он без возражений уходил.
На сей раз Мэрлот, случайно познакомившись на улице, завел отношения с Эалой, с юной девушкой, которая по меркам бессмертных считалась еще совсем девчонкой – ей не было даже двадцати одного года (первая ступень совершеннолетия бессмертного), только девятнадцать. Маленькая и гибкая красавица с каштановыми кудрями прежде работала продавщицей, теперь, завязав отношения с патриархом, получила возможность учиться, и выбрала бухгалтерские курсы.
В ее манере поведения сперва проскальзывали преобладающие нотки корысти, и Мортимер это чувствовал. И не то чтобы у девушки с самого начала на лице было написано страстное желание что-нибудь поиметь с богача. Просто она с холодящим равнодушием относилась к себе, и, похоже, думала – а почему бы и не завести отношения, если уж человек не противен, да и может оказаться полезен. Но постепенно сдержанная симпатия сменилась пусть не любовью, но привязанностью. Мэрлот точно знал, когда это произошло – с того момента ему очень приятно стало тратить на любовницу деньги.
Она встретила Мэрлота на пороге, в тонком коротком пеньюаре, едва прикрывающем тело. Эала, не будучи в полном смысле слова распущенной, без какого-либо стеснения, с почти звериной непринужденностью обнажала свои прелести до предела и даже иногда за пределами дозволенного, а уж дома и вовсе никого не стеснялась – ни любовника, ни матери.
– Привет, – она впустила гостя в дом, испытующе разглядывая его своими живыми, веселыми, темными глазами. Еще то привлекало в этой девушке Мэрлота, что она никогда не притворялась. Если ей приятно было его видеть, это сразу становилось заметно. – Поужинаешь?
– И не только.
– А, ну и здорово… – она наклонила голову набок. – Ты какой-то… странный.
– Просто немного озабочен. Не обращай внимания.
– Как же это – не обращай, – Эала быстро и ловко накрыла на стол. Мэрлот предлагал ей нанять домработницу, но от прислуги девушка отказалась категорически, хоть и не подумала отказываться от подаренной ей недавно трехкомнатной квартиры. – Мне же на тебя не наплевать. Будешь печенье?
– Буду. А мне приятно, что ты беспокоишься.
– Так расскажешь? – налив ему чаю, она ловко пристроилась к нему на колени. – Между прочим, я собиралась напроситься к тебе на каникулы. У меня ведь каникулы. Неужели ты никуда со мной не поедешь?
– Поеду. А рассказать… Ну представь себе, что у меня начались проблемы с конкурентами.
– А, у тебя проблемы с бизнесом.
– Вроде того.
– Ну, раз проблемы с бизнесом, то можно поехать отдыхать в деревню. Это совсем дешево.
Мэрлот не выдержал и рассмеялся. Напряжение, владевшее им уже не один день, отпустило, и патриарх почувствовал, что теперь, когда все уже запущено и изменить ничего нельзя, остается только расслабиться. Что бы ни было – пусть будет, лишь бы поскорее. И непринужденность, улыбчивость, некоторое показное легкомыслие помогут убедить окружающих, в честности законников, что ничего тут не намечается, что они могут быть совершенно спокойны.
Метрополия Даймен располагалась на каменистом берегу северного моря, где вечно, даже зимой, шумели волны и били в огромные темно-серые валуны и неприступные скалы. У самого побережья проходило теплое течение, которое не позволяло морю замерзать даже в самые суровые морозы. По мнению Илвара Варлэйра, здесь и летом-то было слишком холодно – когда он вышел из портала, в первую же минуту ему больше всего захотелось во что-нибудь закутаться. Пронзительный ветер прохватил его до костей. Он тут же покосился на спутницу, одетую еще легче, чем он, и, вздрогнув всем телом, все-таки попытался закутать ее в свою куртку поплотнее.
Но Рейн Шени решительно отстранила его руку. Она скинула куртку и вернула ее хозяину, осталась в одном тонком пеньюаре, который не то, что от ветра – от солнца бы не защитил. Тонкий шелк взлетал под каждым порывом ветра, но холод, казалось, вовсе не тревожил девушку. Она спокойно посмотрела на Илвара и пригласила его посетить метрополию. Впрочем, молодой Дракон Ночи и не собирался сбегать отсюда, ему было очень интересно.
Перед ними, в полутысяче метров, тянулась высоченная серая каменная ограда, сложенная из больших булыжников, у подножия которой земля была заткана стволиками и ветвями северного вечнозеленого хвойного растения, которое, похоже, предпочитало расти лежа. Сейчас, по теплому времени, стволики приподнялись, но и теперь было заметно, что к небу оно не тянется, а предпочитает льнуть к земле. По камням ползли моховые пятна, но высоко не забирались, и, похоже, зимой укрывались под снегом, как и это странное хвойное растение.
В каменной стене имелись ворота, высокие и гордые, отделанные резными фигурками рыб. Рейн заторопилась к ним, Илвар пошел за нею. Он не выдержал, все-таки надел куртку, потому что терпеть холод не привык. Ворота были распахнуты. Да и вряд ли в защите метрополии играло какую-то роль это витое украшение, наверняка на нем имелась и какая-то сильная магия, при необходимости создающая настоящую броню. Изысканная ковка, почему-то нисколько не страдающая от влажности и соленого морского ветра, казалось, вырастала прямо из травы. Единственным признаком настоящей цивилизации в пределах досягаемости человеческого взгляда была только мощенная камнем дорога, ведущая от крыльца огромного здания метрополии сквозь ворота и прочь, в ложбину между двумя скалами, да пара автомобилей у ступеней метрополии.
Вокруг царила тишина, почти полное безлюдье, только две женщины возились в цветнике, чудесным образом разбитом на скалах. Удивительная красота полярного сада, окружающего метрополию Даймен, поразила Илвара. Монументальное здание с пятью этажами в главном корпусе и с четырьмя – в боковых крыльях, буквально утопало в зелени, правда, низкорослой. Что тут только ни росло – странные цветы, кустарники и деревья, по высоте сильно уступающие кустарникам, и сотни разновидностей мхов, как цветных, так и зеленых, как способных цвести, так и больше похожих на густой покров плотно растущих бок к боку карликовых кипарисов.
А если дополнить, что красоту эту разнообразили валуны самых разных размеров и форм, ручейки, пока еще не скованные холодом, озерца и даже каскады, то зрелище получалось поистине чарующее. Дракон Ночи настолько увлекся садом, что Рейн пришлось за руку втащить его на ступени метрополии, а потом и внутрь.
В здании оказалось прохладно, но уже терпимо. Своеобразное оформление помещений немного напоминало природные пещеры, только по капризу природы созданные правильными. Из круглой залы, для пущей схожести украшенной настоящими сталактитами (впрочем, эти соляные столпы нисколько не мешали двигаться), самые обычные двери вели в самые обычные офисные анфилады, снабженные всем, что только может пожелать сердце офисного работника. Любая метрополия служила в первую очередь административным целям, и лишь во вторую очередь – жилым, ведь представители клана большую часть времени жили в собственных домах и квартирах.
Здесь, в метрополии клана, можно было обсудить любой вопрос, подать прошение или жалобу, оставить свои предложения или же получить пояснения – как связаться с тем или иным представителем клана, где тот находится. Разумеется, именно здесь можно было встретиться и с патриархом клана. Метрополии, как правило, были оснащены всем необходимым для обороны, содержали лаборатории и служебные помещения, а также офисы всех компаний, так или иначе принадлежащих клану.
А уж проблему жилья для представителей клана на землях метрополии каждый Дом решал по-своему. Чаще всего жилища строились в строгом соответствии с традициями, к примеру, Накамура обитали в небольших, легких одноэтажных домах, где ширм было гораздо больше, чем стен, Айрдана строили массивные деревянные строения, где два этажа жилых комнат кольцом окружали главную залу, и непременно с каменным очагом, и так далее. Илвар пылал от нетерпения посмотреть, как же именно живут Даймены.
Рейн оставила его в зале со сталактитами ненадолго. Казалось, она исчезла лишь на миг, и снова выглянула из красивой деревянной двери, прячущейся между двумя высокими, но узкими глыбами горного хрусталя, наполовину вделанными в стену. Махнула было спутнику рукой, мол, иди сюда, но тут, обогнув ее, в зал влетела высокая крепкая женщина с густыми русыми волосами, с длинном зеленоватом одеянии с золотым поясом. Решительная и властная, она держалась здесь хозяйкой, и только поэтому Илвар сумел догадаться, что имеет дело с матриархом. Поэтому, да еще оттого, что вспомнил, как говорили: леди Рун Мэйх единственная из женщин клана Даймен, кто красит волосы. На самом-то деле от природы она обладала темно-синими волосами, но почему-то стеснялась этого цвета.
– Это вы – Илвар? – спросила Рун Мэйх. – Да-да. Рейн мне все рассказала. Вы похитили ее из метрополии законников. Скажите, это – какой-то акт вашего клана? Драконы Ночи собираются нести за это ответственность?
– Уверяю вас, Эндо даже не знает, что я предпринимал подобное, – поспешил Илвар. – Наш клан тут ни при чем. Я сам…
– Это большой риск, молодой человек.
– Я не думаю, что вашему клану в данном случае что-нибудь угрожает.
– Разумеется, нет, – Рун Мэйх всплеснула руками. – Вы думаете, я вас в чем-то обвиняю? Ничуть. С меня довольно, что нашего участия тут нет, и доказать его Блюстители Закона не смогут, – она оглянулась на Рейн Шени. – Идемте ко мне в кабинет. Чаю?
– Не откажусь.
Кабинет матриарха представлял собой целую анфиладу кабинетов, годных для любого случая. Здесь была и комната с компьютером, телефоном и удобным мягким вертящимся креслом у стола, и зал для заседаний, где стояли огромный стол и около двух десятков стульев, и зальца с камином и мягкими креслами вокруг стеклянного столика – для более приватного разговора. Именно сюда она привела Илвара. да еще мигнула слуге, и через пару минут на столике был сервирован вполне приличный чай и кое-что к нему.
Дракон Ночи с любопытством присматривался к Рун Мэйх. Матриархов в Асгердане вообще-то было немного, всего три, да еще три матриарха в клане Спектральной Аркады, которые все-таки не считались настоящими матриархами, потому что глав в этом клане было девять, и ни один из девяти не нес на себе полную ответственность. Даже в Совете Дом Спектральной Аркады имел только одно место и один голос. Еще Рун Мэйх была замечательна тем, что возилась с огромным, в полторы тысячи человек, семейством, где ни один представитель не являлся ее прямым потомком. Родственная связь имелась, конечно, все это были отпрыски ее брата, неведомо где бродившего (в Центре его почти никто не знал).
Женщина крупная и даже по-своему красивая, она немного напоминала своим обличьем и повадками добродушного дельфина, умеющего время от времени превращаться в настоящую касатку. Конечно, красавицей ее не назовешь, даже при правильных чертах лица и стройной фигуре, слишком уж решительной и боевитой она была. Очень многие называли ее «мужиковатой», но это было не так. Люди умные чувствовали, что подобное поведение Рун Мэйх было всего лишь своеобразной защитой. В любом случае, о ее личной жизни никто ничего не мог сказать просто потому, что ее и вовсе не было.
Зато матриарх Дома Даймен живо интересовалась проблемами клана, а следующим пунктом ее интересов стояла государственная деятельность. Рун Мэйх слыла весьма чуткой и въедливой, и Илвар скоро это почувствовал на собственной шкуре. Не прошло и получаса, как женщина вытянула из молодого Дракона Ночи рассказ о том, как происходило освобождение ее потомицы, кто в нем участвовал, и то, сколько еще человек принимали участие в этом «мероприятии».
– Просто баловство, – заявил Илвар, приняв вид наивный и легкомысленный. Он не рассчитывал обмануть проницательную Рун Мэйх, но очень хотел убедить ее, что сам относится к этому, как к шалости.
Матриарх посмотрела на Дракона Ночи задумчиво, но что она думала по этому поводу, угадать было нельзя.
– Что ж. Дай Бог, чтоб и законники отнеслись к этому именно так, – спокойно ответила она. Казалось бы, совершенно серьезно.
– Ты отправишь меня обратно? – спросила Рейн Шени, повернув голову к Рун Мэйх.
– Нет, зачем же? Когда Блюстители Закона потребуют тебя обратно, тогда и будем разбираться. Когда еще у них дойдут до тебя руки, – матриарх взглянула на нее с таким сочувствием, что Илвар вздохнул не без облегчения – он понял, что девушку отдадут законникам лишь в крайнем случае. – Тем более что из шестерых наших находившихся в метрополии Блюстителей вернулась только ты одна. То есть, – на этот раз женщина повернулась к Илвару, – только одна Рейн не была… не успела поучаствовать в Программе.
Молодой Дракон Ночи кивнул в знак того, что понял. Само собой, те девушки, которые уже успели соединиться с подобранными им в пару мужчинами, даже если не забеременели, теперь не имели возможности выбора. Они уже любили тех, кого им подобрали законники, если эти вырванные силой чувства вообще можно было назвать любовью, и для них не имело смысла бежать. Оставалось только ждать завершения Программы и надеяться, что мужчины ответят им хоть какой-то взаимностью.
– Пока же, – продолжила Рун Мэйх, посмотрев на Рейн Шени. – Оставайся у нас в метрополии. Не стоит тебе отсюда выходить. Твоему брату и твоим родителям я все сообщу сама.
И поднялась. Да, впрочем, понять ее было можно, ведь у матриарха, конечно же, уйма дел, ей некогда тянуть разговор. Молодой Дракон Ночи и его спутница поспешили выйти из ее кабинета, и дальше Илвар предоставил Рейн полное право тащить его туда, куда ей захочется. В лабиринте коридоров и переходов чужой метрополии он мигом перестал ориентироваться, и теперь вряд ли смог бы даже предположить, в какой именно стороне находится выход. Но вскоре строгие, отделанные декоративным камнем стены сменились залой, оформленной под пещеру, в лицо пахнуло свежим холодком, и молодой человек обрадовался…
Но, как оказалось, зала была другая, хоть и очень похожая на первую. Вид, открывавшийся из нее, не был похож на тот, которым Дракон Ночи уже любовался. Берег моря в валунах, затканных зеленью и скромными цветами, вдали – скалы, и повсюду, как звезды на Млечном пути, рассыпаны домики. Сперва они показались Илвару одинаковыми, каждый непременно окружал небольшой садик, когда пестрящий северными цветами, когда – лишь валунами, затянутыми мхом, да обязательно была пристроена терраска со стеклянным навесом. Лишь потом он разглядел, что каждый домик – особенный, хотя построены все они по одному принципу.
Рейн все в том же тонком пеньюаре спокойно шла по холодным влажным камням, будто по нагретому солнцем песочку, к одному из домиков, прилепившихся у дальней скалы. Тропинки тут разбегались во всех направлениях, а дорожек не было совсем, и ландшафт вряд ли показался бы уютным любому поклоннику цивилизации, но все-таки территория метрополии Даймен производила на редкость чарующее впечатление. Илвар в какой-то момент даже забыл о том, насколько он замерз.
Домик Рейн оказался совсем маленьким – один этаж и то, что можно было с некоторой натяжкой назвать мансардой. Девушка толкнула легкую дверь и, стоя на пороге, обернулась к молодому человеку с вопросительным выражением лица:
– Ты поживешь здесь? Поживешь в гостях?
– Если предложишь.
– Я, конечно, предложу, но, Илвар, у нас здесь холодно. Представители нашего клана очень хладолюбивы.
– Ну, как-нибудь…
Домик был сложен из серого, как сумрачное небо, камня, а там, где не камень, там было стекло. Окна в доме тянулись от пола до потолка, каждое из них можно было открыть и через него выйти либо в сад, либо на террасу, отделанную все тем же камнем. Камень – не самый подходящий строительный материал для дома на полярном круге, куда больше подошло бы дерево, отлично держащее тепло и греющее самим своим видом. Даже смотреть на этот своеобразный «аквариум», в котором обитала Рейн Шени, было холодно, но, заглянув внутрь, Дракон Ночи с удивлением обнаружил, что там довольно уютно.
На каменных полах лежали пышные светлые ковры, мебели было немного, но зато та, что имелась, отличалась изысканностью. В комнатах обнаружилась самая современная бытовая техника, а над камином висел датчик противопожарной безопасности. Девушка ненадолго скрылась в своей спальне и скоро вышла оттуда в длинном легком зеленоватом одеянии с тонким кожаным поясом, отделанном серебряными пряжками.
– Наверху три свободные комнаты, – сказала она. – Выбирай любую. Там есть батареи центрального отопления и меха. Мы, Даймены, предпочитаем всю зиму жить почти без отопления, но в каждом нашем домике есть комнаты для гостей.
– Дальновидно! – воскликнул Илвар. – А то без отопления ваши дома зимой, должно быть, превращаются в настоящие холодильники.
– Нет, ну что ты. Батареи есть и внизу, на первом этаже, – спокойно возразила Рейн. – Но они рассчитаны на то, чтоб поддерживать в комнатах температуру не выше десяти градусов. Нам больше не нужно. А гость всегда может накинуть да себя меховую полость.
– Слава Богу, что сейчас пока еще лето.
– Конечно. В июле у нас здесь бывает очень даже жарко. Градусов до тридцати. Правда, к счастью, довольно редко, – она запустила пальцы в волосы и с сомнением покосилась на гостя. – Ты сможешь сам приготовить себе кофе? Кофеварка в кухне, холодильник должен быть полон. Брат никогда не покидает дом, не заказав полный набор продуктов. Бери, что хочешь. А я пойду искупаюсь. Я мечтала об этом все время, пока сидела у законников.
– Конечно, – с жаром согласился Илвар, который вдруг понял, насколько ему хочется кофе.
В кухне сперва накинулся на кофеварку, очень быстро разобрался, что куда пихать, и сделал себе целую кружку двойного кофе. Потом залез и в холодильник. Чего тут только не было. Найдя упаковку готового слоеного рыбного пирога, он ободрал с него упаковку и засунул в электрическую духовку. И с дымящейся, пронзительно-ароматной кружкой вышел на террасу.
Из-за туч выглянуло солнце, и море сразу заиграло бликами. Среди бликов он быстро разглядел подвижную темно-синюю головку Рейн. Она охотно ныряла, и притом очень надолго. Раз или два, не разглядев ее среди волн, он вытягивал шею, принимался высматривать, но потом, убедившись, что с девушкой все в порядке, успокаивался. Разок он даже решил прикинуть, насколько же долго она способна провести под водой, но, дойдя до двухсот, бросил считать, уверенный, что просто ошибся, и не увидел, как она вынырнула, потому что человек ведь не способен так долго находиться под водой без воздуха.
Накупавшись, Рейн выбралась на берег – она была в коротком зеленом платьице, немного напоминающем комбинацию. Видимо, его она заранее поддела под длинное платье, которое теперь подняла с камней. Илвар смущенно отвернулся, не решаясь разглядывать девушку в упор. Мокрая ткань, облепив ее тело, явила фигуру взгляду настолько откровенно, что смотреть стало просто неловко. Поколебавшись, он решил вернуться в дом, и там обнаружил, что печь уже выключилась, что слоеный пирог готов и горяч, ароматен и завлекателен. Выложив его на блюдо, Илвар располосовал на куски, чтобы удобнее было брать.
Рейн Шени вошла на кухню освеженная, с мокрыми волосами, все в том же длинном платье и пояске, который, видимо, накинула на себя, сняв купальное одеяние. В руке, подцепив за жабры, она несла еще трепещущую рыбину.
– Ты нашел, что поесть? – обрадовалась она и небрежно швырнула рыбину в раковину. Та трепыхнулась в воздухе и затихла, должно быть, оглушенная. – Молодец. А вечером я вот эту зажарю. Как ты относишься к рыбному меню?
– Ничего не имею против.
– Тогда, надеюсь, не затоскуешь тут на морепродуктах. Меня уже тошнит от мяса и каш, которыми кормили в заключении. Даймены, знаешь ли, предпочитают рыбу.
– А… Мяса вообще не едите?
– Едим. Но редко, – девушка заварила себе чаю. – Нет, спасибо, кофе я не пью. Мне от него плохо становится… Ты ведь поживешь здесь хоть пару дней?
– Конечно. Раз приглашаешь.
– Мне страшно одной.
Он и сам не заметил, когда она оказалась в его объятиях. Илвар гладил ее по мокрым волосам, по плечам, по спине и дивился, насколько нежна и мягка на ощупь ткань, из которой сшито ее платье. Странное дело, но прикосновения к ее телу, так хорошо ощущаемому его грудью и бедром сквозь одеяние, нисколько его не возбуждали. Наверное, все дело было в том, что она, только-только выбравшись из моря, была холодной, как рыбка в чешуе. Нет, разумеется, ему было приятно держать ее в объятиях, прижимать к себе, как любую красивую девушку, но страсть, туманящая сознание, в нем не вспыхивала. Не возникало безумного, неуправляемого желания повалить ее на пол и овладеть.
Он удивился своей сдержанности. Годы его жизни прошли в плену, в непонятном положении, когда можно было ожидать любых неприятностей от тех, кто имел над ним власть, а получить от них можно было лишь то, что они сами желали ему дать. Просить о чем-то было попросту опасно, но уж если о чем и просить, то уж всяко не о женском обществе. И теперь, возвращенный в нормальную жизнь, которой он прежде и не знал, Илвар будто с цепи сорвался. Его тянуло к наслаждениям, доступным человеку, с неудержимой силой.
– Будет принят? – осведомился он. – Почему ты так уверен в этом?
– Если бы решение зависело от разумного меньшинства, закон не был бы принят.
– Неразумное большинство можно переубедить. Если, конечно, я получу те документы, два листа из которых мне показывал твой человек, Эдано.
– Ты готов этим заняться?
– Разумеется. Даже забыв о том, что у меня весьма напряженные отношения с законниками, могу сказать, что давно не одобряю их поступки. Я считал, это уже всем известно.
– Известно, конечно.
– Тогда почему твой человек не принес мне на ознакомление все документы, а только два листка?
– А ты не понимаешь? – Эдано сделал паузу, но ответа не последовало. – Тайна надежна лишь тогда, когда она неизвестна большинству.
– Но во мне-то ты почему не уверен?
– Не я. Не я все это начал. Я – лишь один из посвященных, но не тот, кто вся это начал. Мы несемся наперегонки с Блюстителями Закона, голова к голове, и достаточно сделать одну ошибку, чтобы они вырвались вперед.
– Так речь о заговоре?
– Такие слова даже по защищенной связи…
– Ты сомневаешься в защите от прослушивания? Тогда тебе следовало бы приехать и поговорить с глазу на глаз.
– Удивительно, Оттон. Ты не знаешь, что за каждым из патриархов следят?
На этот раз патриарх Всевластных молчал долго.
– Кто?
– Законники.
– Ты твердо уверен в том, что говоришь?
– Надеюсь, ты не хотел меня оскорбить подобным вопросом.
– Прости… Как я могу ознакомиться с документами?
– Думаю, тебе ни к чему спешить это сделать. На ближайшем Совете будет представлен полный экземпляр документов, а те два листа, что у тебя есть, если сочтешь нужным, можешь показать кому-нибудь из старших патриархов. Разумеется, предупреждать тебя об осторожности не надо…
– Разумеется. Я понимаю, – Оттон помолчал. – И, думаю, тот закон, который так обеспокоил твою потомицу и некоторых моих, не будет принят.
Эдано сделал еще три звонка, не больше. Он поговорил с тремя младшими патриархами, одному из них напомнил о документе, который попал к нему накануне (и, как оказалось, уже был из осторожности уничтожен), а с двумя другими просто обсудил предполагаемый закон. Накамура знал, что спешить и жадничать ни к чему, потому что не он один обзванивает, не он один ведет разговоры о проблеме, которая живо волнует любого кланового в Асгердане.
Беседы, даже если бы их решили подслушать, скорее всего показались бы вполне невинными. Главы Домов просто обсуждали закон, который предстояло принять (или не принять) на очередном Совете. Но по одному только упоминанию Программы Эдано уже мог судить, кто как относится к законникам. Кинув же один или два намека, он заставлял собеседника насторожиться. Именно это и требовалось. Накамура не знал, что план был задуман Мэрлотом Мортимером, и что «белобрысый патриарх» желал добиться только одного – как бы заставить патриархов на Совете выслушать все то, что он собирался им рассказать.
Кроме того. Мэрлот добился и большего – Эндо изъявил желание от своего лица предоставить Совету все документы, то есть самостоятельно заварить кашу и нести все связанные с этим риски. Мортимер не стал интересоваться причинами этого желания. У Дракона Ночи могли быть свои резоны для подобного риска – пытаться выяснить его личные соображения считалось некорректным, тем более, если они всех устраивают.
Сложность задачи понимали все те, кто был посвящен в своеобразный заговор – заговор людей, стремящихся получить лишь то, на что они имели право по закону, но не сомневались – добиться своего будет непросто. Мэрлот и Эдано отлично понимали, что речь идет уже не о мелких проблемах с законниками, а о головах, причем не только патриарших.
Патриарх Мортимеров вел себя спокойно, как всегда, и, зная, что за ним следят, как и за всеми остальными главами Домов, даже заглядывал к своей любовнице. Любовницы у него менялись часто, но не по вине его природного легкомыслия, а потому, что далеко не каждая женщина могла выдержать его привычки и манеру поведения. Многие женщины прилипали к Мэрлоту лишь с желанием пригреться и подкормиться у него, может быть, даже в расчете на дорогие подарки. Но патриарх никогда не пытался купить чувства, не стремился прилепиться к понравившейся женщине или держать ее при себе только из соображений тщеславия и самолюбия. Если чувств не оставалось, он без возражений уходил.
На сей раз Мэрлот, случайно познакомившись на улице, завел отношения с Эалой, с юной девушкой, которая по меркам бессмертных считалась еще совсем девчонкой – ей не было даже двадцати одного года (первая ступень совершеннолетия бессмертного), только девятнадцать. Маленькая и гибкая красавица с каштановыми кудрями прежде работала продавщицей, теперь, завязав отношения с патриархом, получила возможность учиться, и выбрала бухгалтерские курсы.
В ее манере поведения сперва проскальзывали преобладающие нотки корысти, и Мортимер это чувствовал. И не то чтобы у девушки с самого начала на лице было написано страстное желание что-нибудь поиметь с богача. Просто она с холодящим равнодушием относилась к себе, и, похоже, думала – а почему бы и не завести отношения, если уж человек не противен, да и может оказаться полезен. Но постепенно сдержанная симпатия сменилась пусть не любовью, но привязанностью. Мэрлот точно знал, когда это произошло – с того момента ему очень приятно стало тратить на любовницу деньги.
Она встретила Мэрлота на пороге, в тонком коротком пеньюаре, едва прикрывающем тело. Эала, не будучи в полном смысле слова распущенной, без какого-либо стеснения, с почти звериной непринужденностью обнажала свои прелести до предела и даже иногда за пределами дозволенного, а уж дома и вовсе никого не стеснялась – ни любовника, ни матери.
– Привет, – она впустила гостя в дом, испытующе разглядывая его своими живыми, веселыми, темными глазами. Еще то привлекало в этой девушке Мэрлота, что она никогда не притворялась. Если ей приятно было его видеть, это сразу становилось заметно. – Поужинаешь?
– И не только.
– А, ну и здорово… – она наклонила голову набок. – Ты какой-то… странный.
– Просто немного озабочен. Не обращай внимания.
– Как же это – не обращай, – Эала быстро и ловко накрыла на стол. Мэрлот предлагал ей нанять домработницу, но от прислуги девушка отказалась категорически, хоть и не подумала отказываться от подаренной ей недавно трехкомнатной квартиры. – Мне же на тебя не наплевать. Будешь печенье?
– Буду. А мне приятно, что ты беспокоишься.
– Так расскажешь? – налив ему чаю, она ловко пристроилась к нему на колени. – Между прочим, я собиралась напроситься к тебе на каникулы. У меня ведь каникулы. Неужели ты никуда со мной не поедешь?
– Поеду. А рассказать… Ну представь себе, что у меня начались проблемы с конкурентами.
– А, у тебя проблемы с бизнесом.
– Вроде того.
– Ну, раз проблемы с бизнесом, то можно поехать отдыхать в деревню. Это совсем дешево.
Мэрлот не выдержал и рассмеялся. Напряжение, владевшее им уже не один день, отпустило, и патриарх почувствовал, что теперь, когда все уже запущено и изменить ничего нельзя, остается только расслабиться. Что бы ни было – пусть будет, лишь бы поскорее. И непринужденность, улыбчивость, некоторое показное легкомыслие помогут убедить окружающих, в честности законников, что ничего тут не намечается, что они могут быть совершенно спокойны.
Метрополия Даймен располагалась на каменистом берегу северного моря, где вечно, даже зимой, шумели волны и били в огромные темно-серые валуны и неприступные скалы. У самого побережья проходило теплое течение, которое не позволяло морю замерзать даже в самые суровые морозы. По мнению Илвара Варлэйра, здесь и летом-то было слишком холодно – когда он вышел из портала, в первую же минуту ему больше всего захотелось во что-нибудь закутаться. Пронзительный ветер прохватил его до костей. Он тут же покосился на спутницу, одетую еще легче, чем он, и, вздрогнув всем телом, все-таки попытался закутать ее в свою куртку поплотнее.
Но Рейн Шени решительно отстранила его руку. Она скинула куртку и вернула ее хозяину, осталась в одном тонком пеньюаре, который не то, что от ветра – от солнца бы не защитил. Тонкий шелк взлетал под каждым порывом ветра, но холод, казалось, вовсе не тревожил девушку. Она спокойно посмотрела на Илвара и пригласила его посетить метрополию. Впрочем, молодой Дракон Ночи и не собирался сбегать отсюда, ему было очень интересно.
Перед ними, в полутысяче метров, тянулась высоченная серая каменная ограда, сложенная из больших булыжников, у подножия которой земля была заткана стволиками и ветвями северного вечнозеленого хвойного растения, которое, похоже, предпочитало расти лежа. Сейчас, по теплому времени, стволики приподнялись, но и теперь было заметно, что к небу оно не тянется, а предпочитает льнуть к земле. По камням ползли моховые пятна, но высоко не забирались, и, похоже, зимой укрывались под снегом, как и это странное хвойное растение.
В каменной стене имелись ворота, высокие и гордые, отделанные резными фигурками рыб. Рейн заторопилась к ним, Илвар пошел за нею. Он не выдержал, все-таки надел куртку, потому что терпеть холод не привык. Ворота были распахнуты. Да и вряд ли в защите метрополии играло какую-то роль это витое украшение, наверняка на нем имелась и какая-то сильная магия, при необходимости создающая настоящую броню. Изысканная ковка, почему-то нисколько не страдающая от влажности и соленого морского ветра, казалось, вырастала прямо из травы. Единственным признаком настоящей цивилизации в пределах досягаемости человеческого взгляда была только мощенная камнем дорога, ведущая от крыльца огромного здания метрополии сквозь ворота и прочь, в ложбину между двумя скалами, да пара автомобилей у ступеней метрополии.
Вокруг царила тишина, почти полное безлюдье, только две женщины возились в цветнике, чудесным образом разбитом на скалах. Удивительная красота полярного сада, окружающего метрополию Даймен, поразила Илвара. Монументальное здание с пятью этажами в главном корпусе и с четырьмя – в боковых крыльях, буквально утопало в зелени, правда, низкорослой. Что тут только ни росло – странные цветы, кустарники и деревья, по высоте сильно уступающие кустарникам, и сотни разновидностей мхов, как цветных, так и зеленых, как способных цвести, так и больше похожих на густой покров плотно растущих бок к боку карликовых кипарисов.
А если дополнить, что красоту эту разнообразили валуны самых разных размеров и форм, ручейки, пока еще не скованные холодом, озерца и даже каскады, то зрелище получалось поистине чарующее. Дракон Ночи настолько увлекся садом, что Рейн пришлось за руку втащить его на ступени метрополии, а потом и внутрь.
В здании оказалось прохладно, но уже терпимо. Своеобразное оформление помещений немного напоминало природные пещеры, только по капризу природы созданные правильными. Из круглой залы, для пущей схожести украшенной настоящими сталактитами (впрочем, эти соляные столпы нисколько не мешали двигаться), самые обычные двери вели в самые обычные офисные анфилады, снабженные всем, что только может пожелать сердце офисного работника. Любая метрополия служила в первую очередь административным целям, и лишь во вторую очередь – жилым, ведь представители клана большую часть времени жили в собственных домах и квартирах.
Здесь, в метрополии клана, можно было обсудить любой вопрос, подать прошение или жалобу, оставить свои предложения или же получить пояснения – как связаться с тем или иным представителем клана, где тот находится. Разумеется, именно здесь можно было встретиться и с патриархом клана. Метрополии, как правило, были оснащены всем необходимым для обороны, содержали лаборатории и служебные помещения, а также офисы всех компаний, так или иначе принадлежащих клану.
А уж проблему жилья для представителей клана на землях метрополии каждый Дом решал по-своему. Чаще всего жилища строились в строгом соответствии с традициями, к примеру, Накамура обитали в небольших, легких одноэтажных домах, где ширм было гораздо больше, чем стен, Айрдана строили массивные деревянные строения, где два этажа жилых комнат кольцом окружали главную залу, и непременно с каменным очагом, и так далее. Илвар пылал от нетерпения посмотреть, как же именно живут Даймены.
Рейн оставила его в зале со сталактитами ненадолго. Казалось, она исчезла лишь на миг, и снова выглянула из красивой деревянной двери, прячущейся между двумя высокими, но узкими глыбами горного хрусталя, наполовину вделанными в стену. Махнула было спутнику рукой, мол, иди сюда, но тут, обогнув ее, в зал влетела высокая крепкая женщина с густыми русыми волосами, с длинном зеленоватом одеянии с золотым поясом. Решительная и властная, она держалась здесь хозяйкой, и только поэтому Илвар сумел догадаться, что имеет дело с матриархом. Поэтому, да еще оттого, что вспомнил, как говорили: леди Рун Мэйх единственная из женщин клана Даймен, кто красит волосы. На самом-то деле от природы она обладала темно-синими волосами, но почему-то стеснялась этого цвета.
– Это вы – Илвар? – спросила Рун Мэйх. – Да-да. Рейн мне все рассказала. Вы похитили ее из метрополии законников. Скажите, это – какой-то акт вашего клана? Драконы Ночи собираются нести за это ответственность?
– Уверяю вас, Эндо даже не знает, что я предпринимал подобное, – поспешил Илвар. – Наш клан тут ни при чем. Я сам…
– Это большой риск, молодой человек.
– Я не думаю, что вашему клану в данном случае что-нибудь угрожает.
– Разумеется, нет, – Рун Мэйх всплеснула руками. – Вы думаете, я вас в чем-то обвиняю? Ничуть. С меня довольно, что нашего участия тут нет, и доказать его Блюстители Закона не смогут, – она оглянулась на Рейн Шени. – Идемте ко мне в кабинет. Чаю?
– Не откажусь.
Кабинет матриарха представлял собой целую анфиладу кабинетов, годных для любого случая. Здесь была и комната с компьютером, телефоном и удобным мягким вертящимся креслом у стола, и зал для заседаний, где стояли огромный стол и около двух десятков стульев, и зальца с камином и мягкими креслами вокруг стеклянного столика – для более приватного разговора. Именно сюда она привела Илвара. да еще мигнула слуге, и через пару минут на столике был сервирован вполне приличный чай и кое-что к нему.
Дракон Ночи с любопытством присматривался к Рун Мэйх. Матриархов в Асгердане вообще-то было немного, всего три, да еще три матриарха в клане Спектральной Аркады, которые все-таки не считались настоящими матриархами, потому что глав в этом клане было девять, и ни один из девяти не нес на себе полную ответственность. Даже в Совете Дом Спектральной Аркады имел только одно место и один голос. Еще Рун Мэйх была замечательна тем, что возилась с огромным, в полторы тысячи человек, семейством, где ни один представитель не являлся ее прямым потомком. Родственная связь имелась, конечно, все это были отпрыски ее брата, неведомо где бродившего (в Центре его почти никто не знал).
Женщина крупная и даже по-своему красивая, она немного напоминала своим обличьем и повадками добродушного дельфина, умеющего время от времени превращаться в настоящую касатку. Конечно, красавицей ее не назовешь, даже при правильных чертах лица и стройной фигуре, слишком уж решительной и боевитой она была. Очень многие называли ее «мужиковатой», но это было не так. Люди умные чувствовали, что подобное поведение Рун Мэйх было всего лишь своеобразной защитой. В любом случае, о ее личной жизни никто ничего не мог сказать просто потому, что ее и вовсе не было.
Зато матриарх Дома Даймен живо интересовалась проблемами клана, а следующим пунктом ее интересов стояла государственная деятельность. Рун Мэйх слыла весьма чуткой и въедливой, и Илвар скоро это почувствовал на собственной шкуре. Не прошло и получаса, как женщина вытянула из молодого Дракона Ночи рассказ о том, как происходило освобождение ее потомицы, кто в нем участвовал, и то, сколько еще человек принимали участие в этом «мероприятии».
– Просто баловство, – заявил Илвар, приняв вид наивный и легкомысленный. Он не рассчитывал обмануть проницательную Рун Мэйх, но очень хотел убедить ее, что сам относится к этому, как к шалости.
Матриарх посмотрела на Дракона Ночи задумчиво, но что она думала по этому поводу, угадать было нельзя.
– Что ж. Дай Бог, чтоб и законники отнеслись к этому именно так, – спокойно ответила она. Казалось бы, совершенно серьезно.
– Ты отправишь меня обратно? – спросила Рейн Шени, повернув голову к Рун Мэйх.
– Нет, зачем же? Когда Блюстители Закона потребуют тебя обратно, тогда и будем разбираться. Когда еще у них дойдут до тебя руки, – матриарх взглянула на нее с таким сочувствием, что Илвар вздохнул не без облегчения – он понял, что девушку отдадут законникам лишь в крайнем случае. – Тем более что из шестерых наших находившихся в метрополии Блюстителей вернулась только ты одна. То есть, – на этот раз женщина повернулась к Илвару, – только одна Рейн не была… не успела поучаствовать в Программе.
Молодой Дракон Ночи кивнул в знак того, что понял. Само собой, те девушки, которые уже успели соединиться с подобранными им в пару мужчинами, даже если не забеременели, теперь не имели возможности выбора. Они уже любили тех, кого им подобрали законники, если эти вырванные силой чувства вообще можно было назвать любовью, и для них не имело смысла бежать. Оставалось только ждать завершения Программы и надеяться, что мужчины ответят им хоть какой-то взаимностью.
– Пока же, – продолжила Рун Мэйх, посмотрев на Рейн Шени. – Оставайся у нас в метрополии. Не стоит тебе отсюда выходить. Твоему брату и твоим родителям я все сообщу сама.
И поднялась. Да, впрочем, понять ее было можно, ведь у матриарха, конечно же, уйма дел, ей некогда тянуть разговор. Молодой Дракон Ночи и его спутница поспешили выйти из ее кабинета, и дальше Илвар предоставил Рейн полное право тащить его туда, куда ей захочется. В лабиринте коридоров и переходов чужой метрополии он мигом перестал ориентироваться, и теперь вряд ли смог бы даже предположить, в какой именно стороне находится выход. Но вскоре строгие, отделанные декоративным камнем стены сменились залой, оформленной под пещеру, в лицо пахнуло свежим холодком, и молодой человек обрадовался…
Но, как оказалось, зала была другая, хоть и очень похожая на первую. Вид, открывавшийся из нее, не был похож на тот, которым Дракон Ночи уже любовался. Берег моря в валунах, затканных зеленью и скромными цветами, вдали – скалы, и повсюду, как звезды на Млечном пути, рассыпаны домики. Сперва они показались Илвару одинаковыми, каждый непременно окружал небольшой садик, когда пестрящий северными цветами, когда – лишь валунами, затянутыми мхом, да обязательно была пристроена терраска со стеклянным навесом. Лишь потом он разглядел, что каждый домик – особенный, хотя построены все они по одному принципу.
Рейн все в том же тонком пеньюаре спокойно шла по холодным влажным камням, будто по нагретому солнцем песочку, к одному из домиков, прилепившихся у дальней скалы. Тропинки тут разбегались во всех направлениях, а дорожек не было совсем, и ландшафт вряд ли показался бы уютным любому поклоннику цивилизации, но все-таки территория метрополии Даймен производила на редкость чарующее впечатление. Илвар в какой-то момент даже забыл о том, насколько он замерз.
Домик Рейн оказался совсем маленьким – один этаж и то, что можно было с некоторой натяжкой назвать мансардой. Девушка толкнула легкую дверь и, стоя на пороге, обернулась к молодому человеку с вопросительным выражением лица:
– Ты поживешь здесь? Поживешь в гостях?
– Если предложишь.
– Я, конечно, предложу, но, Илвар, у нас здесь холодно. Представители нашего клана очень хладолюбивы.
– Ну, как-нибудь…
Домик был сложен из серого, как сумрачное небо, камня, а там, где не камень, там было стекло. Окна в доме тянулись от пола до потолка, каждое из них можно было открыть и через него выйти либо в сад, либо на террасу, отделанную все тем же камнем. Камень – не самый подходящий строительный материал для дома на полярном круге, куда больше подошло бы дерево, отлично держащее тепло и греющее самим своим видом. Даже смотреть на этот своеобразный «аквариум», в котором обитала Рейн Шени, было холодно, но, заглянув внутрь, Дракон Ночи с удивлением обнаружил, что там довольно уютно.
На каменных полах лежали пышные светлые ковры, мебели было немного, но зато та, что имелась, отличалась изысканностью. В комнатах обнаружилась самая современная бытовая техника, а над камином висел датчик противопожарной безопасности. Девушка ненадолго скрылась в своей спальне и скоро вышла оттуда в длинном легком зеленоватом одеянии с тонким кожаным поясом, отделанном серебряными пряжками.
– Наверху три свободные комнаты, – сказала она. – Выбирай любую. Там есть батареи центрального отопления и меха. Мы, Даймены, предпочитаем всю зиму жить почти без отопления, но в каждом нашем домике есть комнаты для гостей.
– Дальновидно! – воскликнул Илвар. – А то без отопления ваши дома зимой, должно быть, превращаются в настоящие холодильники.
– Нет, ну что ты. Батареи есть и внизу, на первом этаже, – спокойно возразила Рейн. – Но они рассчитаны на то, чтоб поддерживать в комнатах температуру не выше десяти градусов. Нам больше не нужно. А гость всегда может накинуть да себя меховую полость.
– Слава Богу, что сейчас пока еще лето.
– Конечно. В июле у нас здесь бывает очень даже жарко. Градусов до тридцати. Правда, к счастью, довольно редко, – она запустила пальцы в волосы и с сомнением покосилась на гостя. – Ты сможешь сам приготовить себе кофе? Кофеварка в кухне, холодильник должен быть полон. Брат никогда не покидает дом, не заказав полный набор продуктов. Бери, что хочешь. А я пойду искупаюсь. Я мечтала об этом все время, пока сидела у законников.
– Конечно, – с жаром согласился Илвар, который вдруг понял, насколько ему хочется кофе.
В кухне сперва накинулся на кофеварку, очень быстро разобрался, что куда пихать, и сделал себе целую кружку двойного кофе. Потом залез и в холодильник. Чего тут только не было. Найдя упаковку готового слоеного рыбного пирога, он ободрал с него упаковку и засунул в электрическую духовку. И с дымящейся, пронзительно-ароматной кружкой вышел на террасу.
Из-за туч выглянуло солнце, и море сразу заиграло бликами. Среди бликов он быстро разглядел подвижную темно-синюю головку Рейн. Она охотно ныряла, и притом очень надолго. Раз или два, не разглядев ее среди волн, он вытягивал шею, принимался высматривать, но потом, убедившись, что с девушкой все в порядке, успокаивался. Разок он даже решил прикинуть, насколько же долго она способна провести под водой, но, дойдя до двухсот, бросил считать, уверенный, что просто ошибся, и не увидел, как она вынырнула, потому что человек ведь не способен так долго находиться под водой без воздуха.
Накупавшись, Рейн выбралась на берег – она была в коротком зеленом платьице, немного напоминающем комбинацию. Видимо, его она заранее поддела под длинное платье, которое теперь подняла с камней. Илвар смущенно отвернулся, не решаясь разглядывать девушку в упор. Мокрая ткань, облепив ее тело, явила фигуру взгляду настолько откровенно, что смотреть стало просто неловко. Поколебавшись, он решил вернуться в дом, и там обнаружил, что печь уже выключилась, что слоеный пирог готов и горяч, ароматен и завлекателен. Выложив его на блюдо, Илвар располосовал на куски, чтобы удобнее было брать.
Рейн Шени вошла на кухню освеженная, с мокрыми волосами, все в том же длинном платье и пояске, который, видимо, накинула на себя, сняв купальное одеяние. В руке, подцепив за жабры, она несла еще трепещущую рыбину.
– Ты нашел, что поесть? – обрадовалась она и небрежно швырнула рыбину в раковину. Та трепыхнулась в воздухе и затихла, должно быть, оглушенная. – Молодец. А вечером я вот эту зажарю. Как ты относишься к рыбному меню?
– Ничего не имею против.
– Тогда, надеюсь, не затоскуешь тут на морепродуктах. Меня уже тошнит от мяса и каш, которыми кормили в заключении. Даймены, знаешь ли, предпочитают рыбу.
– А… Мяса вообще не едите?
– Едим. Но редко, – девушка заварила себе чаю. – Нет, спасибо, кофе я не пью. Мне от него плохо становится… Ты ведь поживешь здесь хоть пару дней?
– Конечно. Раз приглашаешь.
– Мне страшно одной.
Он и сам не заметил, когда она оказалась в его объятиях. Илвар гладил ее по мокрым волосам, по плечам, по спине и дивился, насколько нежна и мягка на ощупь ткань, из которой сшито ее платье. Странное дело, но прикосновения к ее телу, так хорошо ощущаемому его грудью и бедром сквозь одеяние, нисколько его не возбуждали. Наверное, все дело было в том, что она, только-только выбравшись из моря, была холодной, как рыбка в чешуе. Нет, разумеется, ему было приятно держать ее в объятиях, прижимать к себе, как любую красивую девушку, но страсть, туманящая сознание, в нем не вспыхивала. Не возникало безумного, неуправляемого желания повалить ее на пол и овладеть.
Он удивился своей сдержанности. Годы его жизни прошли в плену, в непонятном положении, когда можно было ожидать любых неприятностей от тех, кто имел над ним власть, а получить от них можно было лишь то, что они сами желали ему дать. Просить о чем-то было попросту опасно, но уж если о чем и просить, то уж всяко не о женском обществе. И теперь, возвращенный в нормальную жизнь, которой он прежде и не знал, Илвар будто с цепи сорвался. Его тянуло к наслаждениям, доступным человеку, с неудержимой силой.