Ковальчук Игорь. Клановое проклятие

   – Отгадай с трех раз, что он тебе скажет. И даже не думай кому-нибудь проговориться. Информация живо добредет до Блюстителей Закона.
   – Да я ж ничего.
   – Дэйн, есть еще идеи?
   – Я же говорю, надо все обсудить со специалистом. Тогда и идеи появятся. Уже сейчас понятно, что чем более идиотским и неправдоподобным будет план, тем больше шансов на успех. А значит, нужно подключить как можно больше Мортимеров к решению этой задачки.
   – Хм, – слегка поперхнулся Инглар. – Теперь я понимаю, за что вас, Мортимеров, так не любят.
   – И кто это говорит, а? Вампир!
   – Э нет, не спорь. В отличие от представителей вашего клана мы, вампиры, абсолютно понятны и предсказуемы…
   Катрина ждала Вернона, и в какой-то момент ей даже захотелось, чтобы он скорее пришел. Если не миновать того, что вызывает отвращение и ненависть, то лучше уж поскорее нырнуть в омут головой. Молодая женщина хотела только одного – поскорее получить обратно своего ребенка, доносить его до срока, благополучно родить – а потом уже все равно. У нее уйма родственников, а у малыша – еще больше. Она успела хорошо узнать Мэльдора, своего свекра, и готова была поставить что угодно против чего угодно, что юрист вырвет своего внука из рук любого отчима, хоть мафиози, хоть полубога.
   С таким свекром и умирать не страшно. Катрину беспокоила только одна мысль – что будет с малышом, если ее не станет? На свекровь вряд ли можно положиться – она это понимала – но свекор… Да, Мэльдор способен заменить обоих родителей, и, что самое главное, уже имеет такой опыт. За ним ребенок будет, как за каменной стеной.
   Катрина не говорила Мэльдору ни слова о том, какое условие ей поставил приятель-мафиози. Она была уверена, что, едва услышав о происшествии, он немедленно поставит на уши всю службу безопасности клана. Может, они даже и найдут энергетическую составляющую эмбриона, но риск слишком велик. А вдруг Вернон успеет уничтожить малыша? Нет, нельзя допустить такого. За своего ребенка женщина отдаст все, что угодно.
   И потому Катрина молчала. Она решила, что все сделает сама.
   Мэльдор часто наведывался к невестке, сидел с нею, вздыхая, пытался дать ей деньги или как-то помочь, но она ничего не брала. После смерти Руина выяснилось, что он оставил жене в наследство солидную сумму денег и дом, так что она ни в чем не нуждалась.
   Она действительно совершенно ни в чем не нуждалась. Ей хотелось только одного – вернуть ребенка и суметь вырастить его.
   Вернон явился через месяц. Он, как всегда, вошел в дом сам, не позвонив и не спросив разрешения, будто к себе домой. Посмотрел на Катрину, сидевшую на диване с книгой, в ее глаза, сразу ставшие испуганными, будто у затравленного собаками зайца. Он был одет в дорогой шелковый костюм, начищенные до блеска ботинки, в галстук вколота изумрудная булавка, из кармашка уголком выглядывал белоснежный платочек. Одежда вроде бы стильная и великолепная, достойная богатого бизнесмена или промышленника. Но в этой одежде Вернон почему-то выглядел не бизнесменом и не промышленником, а тем, кем он и являлся – преуспевающим мафиози.
   Он посмотрел на Катрину критически.
   – Ты не позаботилась приодеться.
   – Ты не предупредил, когда придешь, – холодно ответила молодая женщина, притушив ресницами страх в глазах.
   – Ладно, – он уселся в кресло. – Меня здесь не угостят?
   Катрина поджала губы, но послушно поднялась с дивана. Себя нужно держать в руках – твердила она себе.
   – Что будешь пить?
   – Что есть?
   – Вино, мартини, ликер.
   – А игристое?
   – Нет.
   – Игристое вино больше подошло бы к ситуации, – Вернон с улыбкой вытащил откуда-то холодную бутылку хорошего игристого. Должно быть, он пользовался подпространством. – Принеси бокалы.
   Катрина принесла бокал.
   – Нет-нет, два, – возразил Вернон.
   – Я не буду.
   – Почему же?
   – Мне нельзя. К тому же, я не люблю игристое, – терпеливо ответила молодая женщина.
   – Немного можно.
   Голос гостя опалил Катрину холодом, и она поняла, что ей нужно повиноваться. Или повиноваться – или не начинать никакого разговора, сразу выгнать Вернона – и, конечно, забыть о ребенке. Тон его говорил о том, что он пришел приказывать, и неповиновения просто не воспримет. Она не ожидала ничего другого, и потому послушно принесла другой бокал. Впрочем, когда Вернон налил ей холодного вина, пузырящегося, как газированная вода, она едва коснулась его.
   Осушив два бокала, мужчина расстегнул пиджак и чуть ослабил галстук. Загадочно посмотрел на молодую женщину.
   – Я полагаю, ты подумала.
   – Подумала.
   – И что же? Какое решение приняла?
   – А ты полагаешь, у меня есть выбор?
   Он искренне рассмеялся и снова полез в подпространство. Оттуда, дохнув озоном, появился компактный кейс для бумаг, который Вернон небрежно бросил на столик, рядом с бутылкой игристого вина и бокалами. Мужчина и женщина обменялись взглядами. Странный это был поединок – она пыталась казаться усталой, а он – радушным, хотя напряжение, наполнявшее все существо обоих, чувствовалось все равно.
   – Значит, будешь готовиться к свадьбе? Очень хорошо. Когда предпочтешь торжество?
   – Как можно скорее.
   – Разумно. Конечно, – Вернон неторопливо расстегнул кейс и вынул пластиковую папку. Расстегнул ее и подал Катрине. – Тогда подпиши.
   – Что это? – молодая женщина осторожно, будто ядовитую змею, приняла папку. Открыла. Внутри лежал мелко отпечатанный документ.
   – Брачный контракт, разумеется. В наши дни никто и никогда не заключает брака без брачного контракта Подпиши, дорогая, – и протянул ей ручку.
   – Надеюсь, здесь не предусмотрено, что я должна любить тебя? – холодно спросила она, не протягивая руку.
   – Думаю, и без документа я смогу добиться всего, что мне нужно, – улыбнулся мужчина. – Подписывай, родная. К женщине, как известно, любовь приходит в браке. После рождения детей.
   – Детей?
   – Разумеется. Ты же родишь мне парочку детишек, Катрина.
   – Я собираюсь родить только одного. Сына моего покойного мужа.
   – Я не против, чтоб ты его родила. Но потом наступит очередь моих собственных детей.
   Катрина быстро просмотрела брачный контракт.
   – И в случае развода дети останутся с тобой?
   – Конечно. Дети должны быть с отцом. Но мы же не будем разводиться, верно, родная? – он подался вперед и придвинул к ней ее бокал. – Я так долго тебя добивался – и не хочу потерять. Я сделаю все, чтоб не потерять тебя.
   Почему-то от этих слов женщине стало холодно. Но она не подала виду и, просмотрев контракт еще раз, резко осведомилась:
   – Имущество, которое осталось от Руина, будет принадлежать моему ребенку, так? Ты на него не наложишь лапу?
   – Зачем мне нужны жалкие деньжишки твоего покойного супруга? Я же говорил, ты не будешь нуждаться. Я в состоянии обеспечить тебя и любое количество детей, которых ты родишь мне. И, разумеется, твоего сына тоже. Кстати, ты так уверена, что будет сын?
   – Уверена.
   – Ладно. Как видишь, в контракте есть соответствующий пункт. Лучшее образование, лучшее содержание – все лучшее для твоего отпрыска от первого брака. Подписывай, Катрина.
   – Контракт вступит в силу лишь после заключения брака?
   – Естественно. Я думал, ты знаешь законы.
   – Я знаю законы. Когда ты отдашь мне ребенка?
   – Как только ты подойдешь к алтарю храма Талаэро в белом платье и под фатой.
   – Ты собираешься венчаться в этом храме?
   – Именно. Всегда мечтал обвенчаться именно там. Не волнуйся, на самое лучшее платье и на все остальное я дам тебе деньги. Много денег.
   – Я предпочла бы венчаться в черном, – сквозь зубы проговорила Катрина.
   – Белое платье, – безапелляционно возразил он. – Пышное, все в блестках, с роскошным декольте и шлейфом. Длинная фата с вуалью, бриллиантовое ожерелье, белые туфельки и букет лилий. И все остальное – тоже белое. Я сам выберу все это для тебя в лучшем магазине. Потом будет ужин в ресторане… Скорее всего, в «Аэве»… А потом свадебное путешествие. Ладно, не на яхте. Принимая во внимание твое положение, лучше всего не ставить тебя в ситуацию, когда тебя будет тошнить непрерывно, от любой, самой слабой болтанки. Или, может, ты обождешь с возвращением энергетической составляющей на месяцок-другой?
   Молодая женщина сдержалась.
   – Нет, – холодно отмела она. – Мы договорились.
   – Я помню уговор. И нарушать его не буду. Я забочусь о тебе. Как тебе будет лучше.
   – Мне было бы лучше немедленно.
   – Ладно. Но надо же нашим родственникам подготовить нам подарки. Поэтому свадьба будет через месяц.
   – Я предпочла бы поскорее.
   Через месяц, Катрина. И я хотел бы видеть на свадьбе свою будущую тещу. Против тестя тоже не возражаю.
   Щеки молодой женщины вспыхнули. Она на миг стиснула губы, голова закружилась от ярости, но и с этим она сумела справиться.
   – Я не позову маму на эту свадьбу.
   – Позовешь. Все должно быть, как у всех.
   – Не позову. Никто, включая мою собственную мать, не поймет, почему я выхожу замуж через два месяца после того, как овдовела. Мне придется объяснить, что ты меня шантажируешь. Ты этого хочешь?
   – Ты сможешь придумать что-нибудь убедительное. Я уверен, что сможешь. Любая женщина на это способна.
   Катрина взглянула на него с ненавистью. Вернон ответил ей чарующей улыбкой.
   – Злость тебе очень идет, детка. Но в супружеской жизни тебе лучше научиться держать себя в руках.
   Женщина закрыла лицо руками.
   – Я уже поняла.
   – И не нужно делать из этого трагедию. В браке со мной тебе понравится больше, чем с твоим предыдущим придурком.
   – Давай договоримся. Я иду на эту сделку, но ты никогда не будешь касаться вопроса моего предыдущего брака.
   Вернон немного помолчал.
   – Идет.
   У Катрины еще никогда в жизни не возникало такого мерзкого ощущения, какое посетило ее в момент, когда она переступила порог салона свадебной моды. Любая женщина, сколько бы раз в своей жизни она ни выходила замуж, входя в магазин, забитый соблазнительными нарядными штучками, чувствует себя совсем юной. У нее замирает сердце, и даже самая незначительная мелочь доставляет удовольствие. Если брак заключается по любви, то красивое платье и туфельки – это зримое воплощение той золотой мечты, что толкает женщину в объятия мужчины. Если же речь идет о браке по расчету, то товары брачных салонов и роскошная свадьба, пожалуй, самое главное удовольствие от брака в целом.
   В этом правиле получилось одно-единственное исключение. Катрина Айнар. В салон она вошла с тягостным и стесненным чувством унижения. Вернон, выбирая самые дорогие наряды, гонял ее в примерочную кабинку больше десятка раз, а потом под аккомпанемент аханий продавщиц шумно восхищался своей невестой. Она же краснела, бледнела и мечтала лишь об одном – скорее бы он унялся. Скорее бы это все закончилось.
   Но новоиспеченный жених, наконец-то добившийся того, о чем он мечтал уже не одно десятилетие, не унимался. Он-то как раз наслаждался всеми мелочами предсвадебных хлопот. Он таскал Катрину в ювелирные салоны, выбирал с нею кольца и украшения к ее платью, заставлял ее ездить с ним в кондитерские фирмы – заказывать торт – и в ресторан – выбирать меню. Даже выбор машин и корабля, который должен был отвезти их на уединенный остров посреди моря, в благоустроенный, снабжаемый магически двухместный коттедж, оснащенный демонической прислугой (именно там предполагалось провести медовый месяц), он не стал брать на себя. Заставил поучаствовать и ее.
   Единственно, на чем Вернон не стал настаивать – на посещении будущих тестя и тещи. Так что мать Катрины узнала о свадьбе дочери всего за неделю до назначенного торжества.
   Она пришла в ужас.
   – Боже мой, детка, – едва шевеля стянутыми губами, проговорила Радэна Айнар. – Что произошло? Что случилось?
   В ее голосе была настоящая боль, и Катрина поняла – обмануть свою мать ей не удастся. Ей стало до ужаса тоскливо, и, больше не владея собой, она прижалась к ее плечу и заплакала. Молча, словно боялась, что кто-нибудь услышит, даже не всхлипывая. Дрожащая ладонь матери легла на ее затылок.
   – Расскажи мне, что случилось, девочка моя.
   – Мам, тебе лучше не знать.
   – Теперь я точно не успокоюсь. Почему ты выходишь замуж?
   – Потому что не могу иначе, – порывисто вздохнула Катрина. – Я не могу тебе объяснить, прости.
   – Но почему? Если у тебя какая-то беда, я думаю, твой бывший свекор… Он тебе поможет. По крайней мере, сможет хоть что-нибудь посоветовать.
   – Он, конечно, посоветует. Но я предпочла бы, чтобы и он не знал. Мэльдор может, образно говоря, кинуться в бой, и какие у этого будут последствия – неизвестно.
   – Он всегда казался мне разумным человеком.
   – Когда речь идет о родственнике, клановым порой отказывает здравый смысл.
   – Так это имеет отношение к родственнику Мэльдора?
   – Это имеет отношение ко мне, – жестко ответила Катрина. – И прошу тебя, не спрашивай больше.
   Радэна долго молчала.

Глава 9

   «Никогда не представлял, что заговор требует такой подготовки», – раздраженно думал Илвар. Предстоящую кампанию он представлял себе так – как-нибудь утром они собираются и лезут в метрополию Блюстителей Закона, а уж там – как получится. Но выяснилось, что его товарищи имеют иное представление об этом. По крайней мере, двое из них – рассудительный Ньямо и Дэйн. Инглар Ласомбра вообще считал, что идея безумная, и надо бы все бросить.
   Что же касается обоих оставшихся, то их взгляды на предполагаемый рейд различались с точностью до наоборот. Первый же спор о том, чем именно начать предприятие, затянулся на целый час.
   Ситуацию немного разрешило то, что Дэйн все-таки привел на их встречу Мэлокайна, которого как раз накануне очередной раз выпустили из камеры предварительного заключения, поскольку и теперь не смогли по всем правилам предъявить ему обвинение. Так что ликвидатор был зол. Правда, он далеко не сразу согласился вмешаться в чужую авантюру – Арман даже пожаловался, что уговорить его удалось только после большой двухлитровой бутылки отличного пива. Мрачный ликвидатор долго сидел и молчал, словно внимательно прислушивался, а потом решительно обратился к Дракону Ночи:
   – Почему ты хочешь спасти эту девушку? Решил жениться?
   – Честно говоря… Не очень.
   – Тогда зачем?
   – Ну… Я хотел бы, чтоб она сама выбирала себе жениха.
   – И ради этого такие затраты сил? Такая опасность? Ты понимаешь, юноша, что это не игрушки?
   Илвар даже обиделся.
   – Я что, похож на идиота?
   – Не слишком. Я хотел бы, честно говоря, услышать правду. В чем ты так заинтересован?
   – Ну ладно, – поколебавшись, бросил Дракон Ночи. – Я подумываю, может, и стоит жениться на ней. Я еще не знаю.
   Мэл помолчал.
   – Ладно. Попробуем. Хотя это, конечно, авантюра.
   Илвар совсем приуныл. Он почему-то был уверен, что уж для кого-кого, а для ликвидатора цитадель закона – не такое пугало, как для остальных.
   – Значит, и ты считаешь мою задумку неосуществимой.
   – Почему же? – невозмутимо возразил Мэлокайн. – Я не сказал – неосуществимой. Это авантюра, верно, но шанс на благополучное окончание дела есть. Впрочем, он всегда есть.
   – Значит, поможешь?
   – Попробую, – ликвидатор был хмур. – Правда, сказать откровенно, меня мало интересует девочка-Дайменка. У Блюстителей сейчас в плену несколько Мортимеров. В частности – Реневера, засевшая там по самому идиотскому обвинению, какое только можно изобрести. Ну, и кое-что еще…
   – Да, я что-то слышал такое… – начал было Инглар Ласомбра, но замолчал под взглядом Мэла.
   – Но меня-то интересует Дайменка! – возмутился Дракон Ночи.
   – Допустим. Но приятное надо сочетать с полезным. Да, кстати, Дэйн, среди твоих приятелей есть ребята, которые разбираются с компьютерами?
   – Конечно, – и тут же насторожился. – Насколько хорошо?
   – Мне бы хорошего хакера…
   – Э-э… Ладно, поищем. Ты мне дашь пару деньков?
   – Три часа, – холодно ответил старший брат. – У тебя есть три часа…
   Уже сгущалась темнота, когда пятеро мужчин выбрались из разбитой, потрепанной машины Мэлокайна, завязшей в зелени посреди леса. Как ей удалось пробраться так глубоко в лес, пожалуй, понять было сложно. Но факт оставался фактом. Дэйн с трудом сумел открыть свою дверь и, ругаясь, выкатился прямо в кусты. Он был одет в комбинезон неопределенного цвета и драную рубашку и напоминал строительного рабочего, еще не успевшего приступить к работе. Остальные тоже были одеты довольно небрежно.
   Ликвидатор закрыл машину и окинул своих спутников критическим взглядом.
   – Дэйн, где твой хакер?
   – Скоро подойдет. Вот-вот.
   – Кто он такой?
   – Да ты его не знаешь. Но хакер классный. Его зовут Энрейд.
   – А прозвище у него какое? – пристально глядя на брата, поинтересовался Мэл.
   – А? То есть?
   – У всех компьютерщиков обязательно есть прозвища. Ники. Какой ник у твоего приятеля, если он компьютерщик?
   – Хакер.
   – Да? – ликвидатор явно успокоился. – Ну ладно. Когда, говоришь, он подойдет?
   У Дэйна зажужжал мобильник, и, попищав кнопками, он ответил:
   – Через десять минут.
   – Ладно, ждем.
   Пока длилось ожидание, Мэлокайн деловито переоделся в форму охранника – в таких ходили и работники частных охранных предприятий, и те, что работали в метрополиях. Самая обычная одежда. Ворча, Инглар и Ньямо облачились в цветастые рубашки и потертые джинсы, извлекли из багажника но бутылке водки и, морщась, принялись откупоривать их. Справившись с пробкой, Одзэро неуверенно посмотрел на ликвидатора.
   – А ты уверен, что это необходимо?
   – Совершенно уверен.
   – Но, может, можно как-нибудь…
   – Ты кого хочешь обмануть? Никогда не надо считать противника идиотом. Если от вас не будет пахнуть водкой, если вы будете вести себя нарочито, не так, как настоящие пьяные…
   – Да будут они с нами разбираться. К тому же можно просто облить одежду.
   – Не дури. Запах будет разный. Пейте.
   Ласомбра, сверкнув краснеющим глазом (глаза у вампиров наливались кровью лишь иногда, но когда именно – знали лишь они), послушно приложился к горлышку бутылки, темнокожий Ньямо, принюхавшись, весь передернулся, но, вздохнув, принялся пить. Дэйн торопливо прятал под сиденья автомобиля снятую одежду, потом извлек два пояса с перевязями, напичканными всем, что только может понадобиться взломщику или шпиону-супермену. Большей частью всей этой ерунды младший Арман даже не умел пользоваться.
   – Фейерверков купили достаточно? – поинтересовался Мэлокайн, затягивая на себе пояс и перевязь.
   – Ага. Два ящика.
   – А водки?
   – Один ящик.
   – Да мне и одной бутылки хватит, – проворчал Ньямо, – чтоб окончательно свихнуться.
   – Послушай моего совета, – ответил Мэл, проверяя ножны своих ножей. – Выпей хотя бы две. А лучше три. Будут бить, а когда ты пьян, тебе не больно.
   – Откуда ты знаешь? – немедленно влез Дэйн. Но старший брат немедленно пресек попытку хоть каким-нибудь образом подшутить над собой и решительно отрезал:
   – Мне рассказывали.
   – Но почему ты так уверен, что будут бить? – заспорил Ньямо, незаметно для себя глотая водку. – Это несколько… противозаконно.
   – Потому что знаю Блюстителей и их людей. Вы, ребята, бузите погромче, но оскорблений в адрес законников не выкрикивайте, смотрите. Не хотелось бы, чтоб с вами случилась какая-нибудь беда… Дэйн, где твой компьютерный гений?
   – Вот он, – Арман ткнул пальцем в гущину начинающей темнеть зелени кустов и молодой древесной поросли.
   Вскоре из-за молодой елочки донеслось неясное ворчание, следом оттуда выскочил маленький мотоцикл, который в сумерках, смыкающихся над головами молодых клановых приключенцев, показался детским, почти игрушечным. Заглох он с довольным урчанием, не громче кошачьего мяуканья, и на моховой ковер, покрывающий землю, соскочил щуплый, тощий парень с длинными светлыми волосами, выбивающимися из-под мотоциклетного шлема. Когда он снял шлем, оказалось, что у него огромные, ясные, почти девичьи глаза, опушенные длинными ресницами.
   – Привет, – сказал парень и ловко пристроил шлем на сиденье. – Ты – ликвидатор?
   – Я, – хмуро признался Мэл.
   – Дэйн сказал, есть какое-то серьезное дело.
   – Есть. Но на территории Блюстителей Закона. Об этом Дэйн счел необходимым сообщить тебе?
   – Я не спрашивал, – Энрейд уверенно прятал свой мотоцикл в зарослях. – Что требуется взломать?
   – Ни много ни мало, как блюстительский архив. Возьмешься?
   – Само собой.
   – А где твой ноутбук? – Мэлокайн зашарил взглядом по фигуре нового знакомца, пытаясь прикинуть, где тот может хранить свой рабочий инструмент. В конце концов он остановился на заплечном рюкзачке, который был настолько мал, что не сразу бросался в глаза.
   – При мне. Но на территорию метрополии все равно надо пробраться. По-настоящему надежно и тихо нужный сервер можно взломать только по сети.
   – Я не уверен в том, что архив находится на сервере, – растерялся ликвидатор, который в компьютерах понимал хуже, чем следовало бы.
   В ответ хакер прошелся по нему равнодушным и чуть высокомерным взглядом, которым опытные программисты обычно смотрят на «чайников».
   – Где же еще?
   Все были готовы, а план – продуман заранее. Дэйну не пришлось ни над чем ломать голову, за него все сделал его брат. Более того, Мэл настоятельно советовал младшенькому вообще не пытаться что-нибудь придумывать.
   – Все твои задумки годятся только для тебя. Мне жалко остальных.
   Впрочем, Дэйн не стал спорить. Он отдавал должное своему старшему брату, большому знатоку самых разных операций. И на этот раз младший согласился со старшим, что единственный путь проникнуть в метрополию законников – отвлечь внимание охраны там, где этого меньше всего ожидают, и добраться до тюремного крыла через парк, через жилые помещения и лаборатории, то есть через ту часть метрополии, где законники будут ждать только законников.
   Для этого Мэл предложил использовать старую, как мир, задумку: замаскировать весьма неприятное происшествие сущей мелочью, устроить нечто вроде шумной вечеринки в пределах километра от забора метрополии. По закону клану принадлежит лишь та земля, что отчерчена забором, но ликвидатор был уверен на все сто, что охранники метрополии не потерпят чужаков так близко от поста наблюдения. Тем более если непрошеные гости примутся пить, орать песни под магнитофон и – в особенности – пускать петарды.
   Место было выбрано тщательно. Мэлокайн позаботился о том, чтобы шум был услышан как можно скорее. Для того и влил в Инглара и Ньямо по бутылке водки и велел приниматься за вторую. Для того чтобы облегчить задачу, лично извлек из багажника большую банку маринованных огурцов и поднес обоим. Потом братья Мортимеры споро накрыли на мху полотенце-самобранку, положили нарезанное сало, хлеб, репчатый лук, колбасу, открыли банку грибов, маринованных в томате перцев и под конец – три большие банки армейской тушенки. Распотрошив все это, торопливо перекусили (вышла двойная польза: подкрепились и одновременно оставили на импровизированном «столе» явные следы обильной трапезы – пятна, разбросанные остатки пищи, грязный нож).
   Ласомбра и Одзэро героически допивали очередную бутылку. У обоих уже подозрительно блестели глаза, а ноги слегка заплетались. Чтобы они ненароком не напутали что-нибудь, Мэл самолично вскрыл коробки с петардами и протянул Ньямо зажигалку.
   – Только случайно не кинь ее туда, – посоветовал он.
   – Да ты за кого меня канаешь? – возмутился тот, и стало ясно – он уже хорош.
   Ликвидатор не стал вступать в споры.
   – Ну, с Богом, – сказал он, краем глаза наблюдая за тем, как Энрейд Хакер заканчивает прятать свой мотоцикл. Спрятал хорошо – ничего не бросалось в глаза. – До метрополии километр. Энрейд, умеешь ходит бесшумно?
   – Только по Единой компьютерной сети, – признался тот. – Но я постараюсь.
   – Вперед, давайте.
   Вскоре за спиной разгорелось веселье. Дэйн специально раздобыл очень мощный музыкальный центр с четырьмя колонками, которые полагалось ставить квадратом, и работала эта бандурина не на батарейках, а на аккумуляторах, то есть довольно долго. Сперва один, а потом и второй мужской голос принялся подпевать шумной популярной песне «Ты, да я, да мы с тобой – получается любовь!», где пронзительный голос певца, к счастью, почти совсем пропадал в грохоте металлизированной музыки. В сочетании с пьяными голосами Ньямо и Инглара (у Инглара, кстати, обнаружился довольно сильный, но совершенно не поставленный и оттого болезненный для слуха тенор) получилось нечто такое, что соседи по дому обычно выдерживают минут пять, от силы десять.
   Мэлокайн обернулся и нашел взглядом Энрейда. Тот молча показал ему большой палец. О задумке он знал лишь кое-что, и слегка задыхался от быстрой ходьбы по зарослям, но результат поразил даже его.
   Когда к пению и музыке присоединились еще густые вспышки от петард, Мэл и его спутник уже ждали неподалеку от мощной ограды метрополии Блюстителей Закона. Дэйн и Илвар где-то потерялись, но, видя, как спокоен ликвидатор, хакер про себя решил, что ему виднее, и успокоился сам. Он только последний раз перебирал в памяти все те инструменты, которые взял с собой, хотя теперь делать это было, пожалуй, поздно. Мортимер же внимательно следил за каменной стеной, которая производила впечатление совершенно безжизненной и даже ничем не защищенной – ни ажурных пик поверху, ни вмурованных в цемент осколков.