Страница:
– Сказал, что хотел проверить силы. Мэлокайн покачал головой.
– Ну ладно. Хорошо, хоть жив остался.
Моргана, заканчивая умывать дочку и ловко утопившая ее протестующие вопли в теплом махровом полотенце, обернулась.
– Ты влюбился, Дэйн? Младший брат немедленно надулся.
– Джентльмены подобные вопросы не обсуждают.
– А ты джентльмен? – рассмеялся Мэлокайн. – По-моему, ты – Мортимер.
– У тебя все всерьез, Дэйн?.. – Моргана не дождалась ответа и встревоженно свела брови. – Дэйн…
– Боже мой, неужели я свои личные проблемы не смогу решить без помощи со стороны сестры, а?
– А как же проклятие?
Дэйн надулся еще больше, но ничего не ответил. Всем своим видом он пытался дать понять, что эта проблема никого, ну совершенно никого не касается. А ту же минуту нахмурился и Мэльдор – он вспомнил про наложенное на младшего сына проклятие.
– Ты решил жениться, Дэйн?
– Подумываю.
– Боюсь, тебе будет нелегко добиться согласия родителей девушки из клана Накамура. Без согласия родителей она ни за что за тебя не выйдет. А еще хорошо бы подумать о согласии патриарха. Обычно он молчит и не вмешиваегся, но на этот раз вполне может вмешаться. Шалить же я тебе не позволю. Не та ситуация, не то время.
– Для ссоры двух кланов никогда не может быть подходящего времени, – откомментировал Мэл.
– Не будет ссоры. Я решу эту проблему, – уверенно ответил Дэйн.
– Значит, всерьез решился. А последствия?
– Сам как-нибудь разберусь.
– Надеешься, проклятие пройдет вхолостую?
Брови младшего сына Мэльдора сошлись на переносице, взгляд стал жестким, и вдруг все воочию увидели, что Дэйн и Руин все-таки родные полнородные братья. Лицо у младшего отпрыска лучшего центритского юриста стало совсем, как у его среднего брата, и отец понял – здесь лучше бы не спорить. Да и ни к чему. Даже если сам парень идет к пропасти, он это прекрасно понимает, а значит, свои проблемы сможет решить сам.
– Я вполне отдаю себе отчет в том, чем рискую, – сквозь зубы ответил Дэйн. – Но я знаю также, что мне все равно, что будет потом. Я люблю Такэду, и буду с ней если она того захочет. А во что все выльется – мне без разницы.
– Ну не совсем так-то, – поправил Мэл. Из всей семьи он, пожалуй, спокойнее всего отнесся к новости. Поглядывая на сестру и жену, он прекрасно понимал брата: если чего-то очень хочешь, забываешь об опасности. Он понимал, что, тяготей над ним подобное проклятие, он все равно женился бы на Моргане и завел детей. Несколько лет счастья на чаше весов иногда могут перетянуть целую бессмертную жизнь. – Жить хочется каждому.
– К тому же надо мной все равно висит еще одно смертное проклятие, – легкомысленно заметил Дэйн. – Я же младший сын Мортимера. В любой момент могу скопытиться без всякого участия «магического подарка», сделанного мне папочкой. А так хоть продолжу себя в детях.
– Кстати, вопрос о «проклятии младших сыновей» здесь весьма спорен, – внезапно возразил отец семейства, раскалывая панцирь лангуста.
– Что ты имеешь в виду, папа? – Мэлокайн приподнял бровь.
– Еще одну забавную новость. Патриарх пару дней назад сообщил мне, что у меня выявлено «мерцание гена».
– Что это такое? – удивился Дэйн.
Мэльдор и его старший сын переглянулись.
– Ну да, ты не знаешь. Это очень важная находка. Ты в курсе, конечно, что представителей клана в клане в первую очередь объединяет единый тип гена.
– Ну да…
– Я считаюсь Мортимером, поскольку у меня есть все признаки, да и кем мне еще быть, если оба мои родителя – Мортимеры! Но сам факт «мерцания гена» означает, что я уже не столько Мортимер, сколько…
– Сколько – кто?
– Кто-то еще.
– Этот результат означает, что в нашем бате начал формироваться новый генетический тип. Проще говоря, батя вполне рискует когда-нибудь в будущем стать патриархом своего собственного клана.
Моргана, широко открыв глаза, смотрела на Мэльдора.
– Значит, на твоих сыновей проклятие Мортимеров не должно действовать? – мигом сообразила она.
– Именно. Схватываешь самую суть, доченька.
– Получается, то, что Руин выжил – просто закономерность?
– Ну, Дэйн, это уж ты хватил. Любой бессмертный может погибнуть, не обязательно же для этого быть младшим сыном какого-нибудь Мортимера. Но меня успокаивает соображение, что ни его, ни твоя смерть не предопределена.
– Ладно, тогда буду осторожнее, – хладнокровно ответил Дэйн. – Буду предельно осторожен. Постараюсь побольше бракодельничать и делать Такэде только дочерей.
– Пап, так ты будешь выделять нас всех в отдельное семейство? – уточнил Мэлокайн. – Что на эту тему говорит Мэрлот?
– Он говорит, что подобный шаг необходим. Ген «мерцает» довольно значительно, а поскольку это считается самым серьезным доводом при предоставлении статуса семьи, то, видимо, в скором времени мы перестанем быть Мортимерами.
– Ничего страшного, – вздохнула до того момента молчавшая Эмита. – Нам и в семье будет хорошо.
– Согласен, внучка. Мы не пропадем. Главное, что теперь у клана, давно точившего зубы на кое-кого из нас, нет возможности нам гадить. По крайней мере, с опорой на закон. Кстати, к кому ж ты теперь будешь ходить за списками, Мэл?
– Придется побеспокоить Эндо и узнать у него ответ на этот вопрос. Интересно, кому они поручат неприятную обязанность общаться со мной?
– Можно будет узнать это и у Алвэра Огненного Шторма, – соображал Мэльдор. – К Эндо, наверное, в ближайшие дни будет не попасть. Впрочем, и к его сыну, возможно, тоже. А тебе срочно? Тебе должны оплатить предыдущий список?
– Да нет, время пока ждет.
– Значит, в случае чего можно будет потеребить Илвара Варлэйра – вот уж с кем у нас отличные отношения.
– Теперь придется налаживать хорошие отношения с Драконами Ночи! – фыркнул Дэйн. – Будем к ним подлизываться.
– Нет нужды, – проворчал Мэлокайн, отнимая у Амаранты штопор. – Руин уже все сделал за нас. Драконы Ночи – неплохие ребята, помню по своему общению с Эрликой Тар Туманной. Если у кого-то и могут быть проблемы с ними, так только у меня. Из-за Аэли.
– В смысле?
– Из-за Аэли Изумрудной Змейки. Она же была по Генетической программе мне предназначена в пару. Ее отец, Гайл Змееносец, обещал мне кишки вымотать, если я появлюсь вблизи Аэли.
– Но ты же тогда ни в чем не был виноват! – возмутилась Эмита.
– А ты попытайся понять перепуганного отца. Он находился в таком шоке, что уже и сам не понимал – кому угрожать. Говоря по совести, я его прекрасно понимаю.
Эмита поняла намек и мучительно покраснела.
– Оставь, Мэл, уверен, они уже давно все поняли, и на тебя никто не точит зубов, – отмахнулся Мэльдор. – Кстати, про Аэль. Смотрели церемонию передачи полномочий Блюстителей Закона?
– Больше нам делать нечего…
– А зря. Вряд ли вы еще раз в своей жизни увидите подобное зрелище. Да и забавно. Когда дело дошло до Аэли, она приняла змейку со словами: «Я, Аэль Изумрудная Змейка, Закон Ночи, Блюститель Дракона…»
Все залились смехом. Этот смех удивительным образом снял напряжение, которое еще оставалось в воздухе этой комнаты. Отец, его сыновья и дочь, и даже обе внучки с аппетитом приступили к еде – Амаранта схватила большую устрицу, засунула ее в рот, но непривычный вкус и в особенности острый соус ей не понравились, и девочка выплюнула кусок на скатерть. Дэйн откупорил еще одну бутылку «раздолбаевки», разлили по бокалам – у него искрились глаза, на щеках вспыхнули алые пятна.
Великолепные и красиво уложенные на тарелках яства радовали глаз и язык. Впервые за целый год Моргана расслабилась, принялась лакомиться – разумеется, выбирая лишь то, что не будет вредно ребенку – она ела в свое удовольствие, как и Мэлокайн, наголодавшийся в КПЗ и помимо того в своих ухоронках, где прятался после нападения на метрополию Блюстителей (правда, по повестке он тогда явился аккуратно, в срок; может, потому-то его и не заподозрили в нападении).
– Так Руин что-нибудь сказал тебе о своих планах? – спросил Мэльдор у Дэйна, подцепляя на вилку рулетик из красной рыбы.
– Да и так понятно, что он задумал, – ответил ликвидатор. – Когда мы влезли в убежище Серого Ордена, он там так засветился, что серые даже на меня не обратили внимания. Только на него. Теперь, очевидно, предстоит своеобразная война. Руин Арман против Серого Ордена.
– Он с ума сошел! Против Ордена воевал Асгердан, и все-таки не смог его раздавить!
– Ну так что ж теперь делать, раз он оказался в таком положении? Наоборот, я восхищаюсь братом. Он молодец, решил привлечь к этой войне целый мир. Я говорю о Провале. Наверное, теперь он наведет там порядок и сможет спустить тамошние войска на серых, которые в войне против Центра, кстати, изрядно ослабели. У Ордена уже нет прежних армий, и магов осталось много меньше.
– Откуда ты знаешь?
Мэлокайн пожал плечами.
– Стал бы я лезть туда, предварительно не разведав все-все. Руину, конечно, не стоило тогда светиться – мы могли выскользнуть оттуда незамеченными…
– Это утянув из архива почти все бумаги? – Мэльдор наморщил лоб. – Ну-ну…
– Они могли решить, что во всем виноваты мыши…
– Твой оптимизм не выдерживает никакой критики. Ладно. Не важно. Руин впутался в проблему, и, думаю, нам всем надо будет подумать о том, как помочь ему. Но ты прав в том, что Руин с целой армией Провала, с поддержкой тамошних магов – это не Руин-одиночка. И, пожалуй, действительно можно рассчитывать на победу. Хотелось бы.
– Мэл, – Моргана мягко потрогала супруга за локоть. – Ты собираешься отправляться в Провал и помогать Руину?
– Ну, не сразу. Но собираюсь.
– А я рассчитывала, что мы сможем отдохнуть вместе, на каком-нибудь курорте. Наконец-то отдохнуть…
– Конечно, отдохнем, любимая.
– Правильно, включаемся в мирную жизнь! – Дэйн вклинился между супругами и налил обоим по бокалу «раздолбаевки». – Сестренка, я ж твой брат не хуже Мэла – так поцелуй и меня!
Мэлокайн покачал головой и опорожнил бокал.
– Какой же ты трепач, братец! – пробормотал он.
А еще через несколько дней в метрополии Дома Мортимер состоялась церемония выделения семьи из клана. Сказать по правде, никаких юридических рамок и особого юридического оформления она не имела, да и случалось подобное очень редко. Например, клан Мортимер еще ни разу никого не выделял. Потому все придумывалось буквально на ходу. Делать церемонию слишком торжественной не имело смысла – статус семьи получали сравнительно легко, да и не от патриарха это зависело, а от представителей закона при отсутствии возражений со стороны Совета патриархов. Совет не возражал.
Чтобы стать семьей, достаточно было иметь особый, выраженный геном, к тому же имеющий тенденцию передаваться от предка к потомкам, и три поколения, считая главу семьи. Ген Мэльдора выделили без труда, особенно легко прошло дело с его детьми. Три поколения в семействе уже было, так что и здесь проблем не возникло.
Рядом с Мэрлотом, старательно пытающимся принять серьезный вид, стоял представитель нынешнего клана Блюстителей Закона, а именно Илвар Варлэйр, еще не успевший привыкнуть к змейке на запястье. Он с любопытством вертел головой, на юридический аспект церемонии обращал очень мало внимания, потому она прошла особенно легко и плавно. И даже завершающая фраза Мэрлота: «А теперь выпьем за это!» – явно нарушающая протокол, не испортила общее впечатление. Тем более – это ж были Мортимеры!
Впрочем, семейство Мэльдора теперь уже не считалось Мортимерами. Даже их родство уже не имело значения. Юрист думал очень долго, накануне заполнения всех необходимых документов всю ночь ворочался без сна, и все-таки пришел к выводу, что иного решения, кроме как назваться Арманом, у него нет. Конечно, носить имя вырожденца, бывшего мужа Деборы, да еще и просто мерзавца по натуре, ему не слишком-то хотелось. Но дело-то было в том, что по крайней мере трое его детей все равно называли себя Армянами. Руин, Моргана и Дэйн не видели в этом ничего особенного, они привыкли именно так воспринимать себя еще пока жили в Провале, и Центр не сумел их переделать.
А раз так, то лучше всего было смириться с уже сложившейся ситуацией. Кроме того, имя не самое неблагозвучное, можно сделать вид, что к Арману-Уллу оно не имеет никакого отношения В конце концов, ему, главе семьи, не обязательно никому ничего объяснять.
После церемонии, но еще до того, как распахнулись створчатые двери в клановую трапезную, Мэльдор подошел к своему бывшему патриарху. Мэрлот улыбался ему все время, пока зачитывал свою речь – конечно, по памяти, а не по бумажке – и не без сочувствия, а теперь, увидев потомка рядом с собой в неофициальной обстановке, бросил ему:
– Я был бы за тебя рад, если б так тебе не сочувствовал.
– В смысле?
– Ну, ты парень бойкий, вполне можешь выбиться в патриархи. А ведь это такая яма, это такой воз обязанностей… И чем больше потомков, тем картина беспросветнее. Теперь уже дошло до того, что я не очень-то замечаю преимуществ своего положения. Ты же понимаешь… Богатым я был бы в любой ситуации…
– Ничего, справлюсь, – хладнокровно ответил Мэльдор. – Я хотел тебя спросить о делах финансовых. Ты выделишь нам – мне и моим детям-внукам – часть кланового имущества?
– Вне всяких сомнений. В акциях и недвижимости. В капиталах тебе, как понимаю, состояние ни к чему…
– Совершенно. Справлюсь и так.
– Не сомневаюсь. А сейчас идем, выпьем. Наслаждайся свободой, пока можно, – Мэрлот потянул было новоиспеченного Армана в залу, где ждали накрытые столы, но тут его схватил за локоть Майнар. Глазами показал в сторону канцелярии. – Ну вот, видишь…
Мэльдор сдержанно улыбнулся. Говоря откровенно, он как-то не очень верил, что когда-нибудь станет патриархом. Да ему же просто не позволят. В Центре уже есть клан Мортимер, и очень многие твердят, что лучше бы его вовсе не было, мол, спокойнее стало бы жить А если им еще и клан Арман предложат…
А в следующую минуту кто-то тронул за локоть его. Он обернулся, решив, что кто-нибудь из родичей просто хочет его поздравить, но когда увидел рядом с собой Реневеру, невольно подумал, что уж она-то не станет его поздравлять. Слишком у нее для этого неподходящее выражение лица.
Рена упрямо тянула его в сторону, и юрист, решив, что девушке срочно понадобилась помощь, подчинился. Глаза у нее лихорадочно искрились, лицо же было бледное и осунувшееся, словно после пережитого горя, очень серьезного горя.
– Что стряслось, Рена?
Девушка смотрела на него испытующе.
– Руин ведь жив, да? – спросила она.
Мэльдор опешил и, если бы не выдержка, воспитанная долгой юридической практикой, здорово изменился бы в лице. Его сдержало воспоминание о предостережении младшего сына – если раньше времени узнают, что Руин жив и здоров, у того могут быть большие неприятности. Впрочем, это же воспоминание заставило его напрячься. Конечно, он не ждал проблем от собственных родственников, но раз информация просочилась, она рано или поздно доползет до того, кому лучше ничего не знать.
– С чего ты взяла?
– Я чувствую.
– Рена…
– Я чувствую, что он жив! Я знаю! – шепотом крикнула она. Заметив напряженное выражение лица главы семейства Арман, поспешно добавила. – Я никому не скажу. Но только скажите мне – я ведь не ошибаюсь? Он ведь… У него ведь…
Мэльдор посмотрел в ее глаза, сияющие тревогой и тоской, и вдруг вспомнил, что она когда-то любила его сына. А может, не стоит говорить об этом в прошедшем времени? Он слегка улыбнулся и едва заметно кивнул головой.
Измученное бессонной ночью лицо Реневеры просияло.
– Значит, все будет хорошо? – спросила она, вздыхая.
– Конечно. Все будет хорошо.
12 июня 2006 г. – 26 октября 2006 г.
– Ну ладно. Хорошо, хоть жив остался.
Моргана, заканчивая умывать дочку и ловко утопившая ее протестующие вопли в теплом махровом полотенце, обернулась.
– Ты влюбился, Дэйн? Младший брат немедленно надулся.
– Джентльмены подобные вопросы не обсуждают.
– А ты джентльмен? – рассмеялся Мэлокайн. – По-моему, ты – Мортимер.
– У тебя все всерьез, Дэйн?.. – Моргана не дождалась ответа и встревоженно свела брови. – Дэйн…
– Боже мой, неужели я свои личные проблемы не смогу решить без помощи со стороны сестры, а?
– А как же проклятие?
Дэйн надулся еще больше, но ничего не ответил. Всем своим видом он пытался дать понять, что эта проблема никого, ну совершенно никого не касается. А ту же минуту нахмурился и Мэльдор – он вспомнил про наложенное на младшего сына проклятие.
– Ты решил жениться, Дэйн?
– Подумываю.
– Боюсь, тебе будет нелегко добиться согласия родителей девушки из клана Накамура. Без согласия родителей она ни за что за тебя не выйдет. А еще хорошо бы подумать о согласии патриарха. Обычно он молчит и не вмешиваегся, но на этот раз вполне может вмешаться. Шалить же я тебе не позволю. Не та ситуация, не то время.
– Для ссоры двух кланов никогда не может быть подходящего времени, – откомментировал Мэл.
– Не будет ссоры. Я решу эту проблему, – уверенно ответил Дэйн.
– Значит, всерьез решился. А последствия?
– Сам как-нибудь разберусь.
– Надеешься, проклятие пройдет вхолостую?
Брови младшего сына Мэльдора сошлись на переносице, взгляд стал жестким, и вдруг все воочию увидели, что Дэйн и Руин все-таки родные полнородные братья. Лицо у младшего отпрыска лучшего центритского юриста стало совсем, как у его среднего брата, и отец понял – здесь лучше бы не спорить. Да и ни к чему. Даже если сам парень идет к пропасти, он это прекрасно понимает, а значит, свои проблемы сможет решить сам.
– Я вполне отдаю себе отчет в том, чем рискую, – сквозь зубы ответил Дэйн. – Но я знаю также, что мне все равно, что будет потом. Я люблю Такэду, и буду с ней если она того захочет. А во что все выльется – мне без разницы.
– Ну не совсем так-то, – поправил Мэл. Из всей семьи он, пожалуй, спокойнее всего отнесся к новости. Поглядывая на сестру и жену, он прекрасно понимал брата: если чего-то очень хочешь, забываешь об опасности. Он понимал, что, тяготей над ним подобное проклятие, он все равно женился бы на Моргане и завел детей. Несколько лет счастья на чаше весов иногда могут перетянуть целую бессмертную жизнь. – Жить хочется каждому.
– К тому же надо мной все равно висит еще одно смертное проклятие, – легкомысленно заметил Дэйн. – Я же младший сын Мортимера. В любой момент могу скопытиться без всякого участия «магического подарка», сделанного мне папочкой. А так хоть продолжу себя в детях.
– Кстати, вопрос о «проклятии младших сыновей» здесь весьма спорен, – внезапно возразил отец семейства, раскалывая панцирь лангуста.
– Что ты имеешь в виду, папа? – Мэлокайн приподнял бровь.
– Еще одну забавную новость. Патриарх пару дней назад сообщил мне, что у меня выявлено «мерцание гена».
– Что это такое? – удивился Дэйн.
Мэльдор и его старший сын переглянулись.
– Ну да, ты не знаешь. Это очень важная находка. Ты в курсе, конечно, что представителей клана в клане в первую очередь объединяет единый тип гена.
– Ну да…
– Я считаюсь Мортимером, поскольку у меня есть все признаки, да и кем мне еще быть, если оба мои родителя – Мортимеры! Но сам факт «мерцания гена» означает, что я уже не столько Мортимер, сколько…
– Сколько – кто?
– Кто-то еще.
– Этот результат означает, что в нашем бате начал формироваться новый генетический тип. Проще говоря, батя вполне рискует когда-нибудь в будущем стать патриархом своего собственного клана.
Моргана, широко открыв глаза, смотрела на Мэльдора.
– Значит, на твоих сыновей проклятие Мортимеров не должно действовать? – мигом сообразила она.
– Именно. Схватываешь самую суть, доченька.
– Получается, то, что Руин выжил – просто закономерность?
– Ну, Дэйн, это уж ты хватил. Любой бессмертный может погибнуть, не обязательно же для этого быть младшим сыном какого-нибудь Мортимера. Но меня успокаивает соображение, что ни его, ни твоя смерть не предопределена.
– Ладно, тогда буду осторожнее, – хладнокровно ответил Дэйн. – Буду предельно осторожен. Постараюсь побольше бракодельничать и делать Такэде только дочерей.
– Пап, так ты будешь выделять нас всех в отдельное семейство? – уточнил Мэлокайн. – Что на эту тему говорит Мэрлот?
– Он говорит, что подобный шаг необходим. Ген «мерцает» довольно значительно, а поскольку это считается самым серьезным доводом при предоставлении статуса семьи, то, видимо, в скором времени мы перестанем быть Мортимерами.
– Ничего страшного, – вздохнула до того момента молчавшая Эмита. – Нам и в семье будет хорошо.
– Согласен, внучка. Мы не пропадем. Главное, что теперь у клана, давно точившего зубы на кое-кого из нас, нет возможности нам гадить. По крайней мере, с опорой на закон. Кстати, к кому ж ты теперь будешь ходить за списками, Мэл?
– Придется побеспокоить Эндо и узнать у него ответ на этот вопрос. Интересно, кому они поручат неприятную обязанность общаться со мной?
– Можно будет узнать это и у Алвэра Огненного Шторма, – соображал Мэльдор. – К Эндо, наверное, в ближайшие дни будет не попасть. Впрочем, и к его сыну, возможно, тоже. А тебе срочно? Тебе должны оплатить предыдущий список?
– Да нет, время пока ждет.
– Значит, в случае чего можно будет потеребить Илвара Варлэйра – вот уж с кем у нас отличные отношения.
– Теперь придется налаживать хорошие отношения с Драконами Ночи! – фыркнул Дэйн. – Будем к ним подлизываться.
– Нет нужды, – проворчал Мэлокайн, отнимая у Амаранты штопор. – Руин уже все сделал за нас. Драконы Ночи – неплохие ребята, помню по своему общению с Эрликой Тар Туманной. Если у кого-то и могут быть проблемы с ними, так только у меня. Из-за Аэли.
– В смысле?
– Из-за Аэли Изумрудной Змейки. Она же была по Генетической программе мне предназначена в пару. Ее отец, Гайл Змееносец, обещал мне кишки вымотать, если я появлюсь вблизи Аэли.
– Но ты же тогда ни в чем не был виноват! – возмутилась Эмита.
– А ты попытайся понять перепуганного отца. Он находился в таком шоке, что уже и сам не понимал – кому угрожать. Говоря по совести, я его прекрасно понимаю.
Эмита поняла намек и мучительно покраснела.
– Оставь, Мэл, уверен, они уже давно все поняли, и на тебя никто не точит зубов, – отмахнулся Мэльдор. – Кстати, про Аэль. Смотрели церемонию передачи полномочий Блюстителей Закона?
– Больше нам делать нечего…
– А зря. Вряд ли вы еще раз в своей жизни увидите подобное зрелище. Да и забавно. Когда дело дошло до Аэли, она приняла змейку со словами: «Я, Аэль Изумрудная Змейка, Закон Ночи, Блюститель Дракона…»
Все залились смехом. Этот смех удивительным образом снял напряжение, которое еще оставалось в воздухе этой комнаты. Отец, его сыновья и дочь, и даже обе внучки с аппетитом приступили к еде – Амаранта схватила большую устрицу, засунула ее в рот, но непривычный вкус и в особенности острый соус ей не понравились, и девочка выплюнула кусок на скатерть. Дэйн откупорил еще одну бутылку «раздолбаевки», разлили по бокалам – у него искрились глаза, на щеках вспыхнули алые пятна.
Великолепные и красиво уложенные на тарелках яства радовали глаз и язык. Впервые за целый год Моргана расслабилась, принялась лакомиться – разумеется, выбирая лишь то, что не будет вредно ребенку – она ела в свое удовольствие, как и Мэлокайн, наголодавшийся в КПЗ и помимо того в своих ухоронках, где прятался после нападения на метрополию Блюстителей (правда, по повестке он тогда явился аккуратно, в срок; может, потому-то его и не заподозрили в нападении).
– Так Руин что-нибудь сказал тебе о своих планах? – спросил Мэльдор у Дэйна, подцепляя на вилку рулетик из красной рыбы.
– Да и так понятно, что он задумал, – ответил ликвидатор. – Когда мы влезли в убежище Серого Ордена, он там так засветился, что серые даже на меня не обратили внимания. Только на него. Теперь, очевидно, предстоит своеобразная война. Руин Арман против Серого Ордена.
– Он с ума сошел! Против Ордена воевал Асгердан, и все-таки не смог его раздавить!
– Ну так что ж теперь делать, раз он оказался в таком положении? Наоборот, я восхищаюсь братом. Он молодец, решил привлечь к этой войне целый мир. Я говорю о Провале. Наверное, теперь он наведет там порядок и сможет спустить тамошние войска на серых, которые в войне против Центра, кстати, изрядно ослабели. У Ордена уже нет прежних армий, и магов осталось много меньше.
– Откуда ты знаешь?
Мэлокайн пожал плечами.
– Стал бы я лезть туда, предварительно не разведав все-все. Руину, конечно, не стоило тогда светиться – мы могли выскользнуть оттуда незамеченными…
– Это утянув из архива почти все бумаги? – Мэльдор наморщил лоб. – Ну-ну…
– Они могли решить, что во всем виноваты мыши…
– Твой оптимизм не выдерживает никакой критики. Ладно. Не важно. Руин впутался в проблему, и, думаю, нам всем надо будет подумать о том, как помочь ему. Но ты прав в том, что Руин с целой армией Провала, с поддержкой тамошних магов – это не Руин-одиночка. И, пожалуй, действительно можно рассчитывать на победу. Хотелось бы.
– Мэл, – Моргана мягко потрогала супруга за локоть. – Ты собираешься отправляться в Провал и помогать Руину?
– Ну, не сразу. Но собираюсь.
– А я рассчитывала, что мы сможем отдохнуть вместе, на каком-нибудь курорте. Наконец-то отдохнуть…
– Конечно, отдохнем, любимая.
– Правильно, включаемся в мирную жизнь! – Дэйн вклинился между супругами и налил обоим по бокалу «раздолбаевки». – Сестренка, я ж твой брат не хуже Мэла – так поцелуй и меня!
Мэлокайн покачал головой и опорожнил бокал.
– Какой же ты трепач, братец! – пробормотал он.
А еще через несколько дней в метрополии Дома Мортимер состоялась церемония выделения семьи из клана. Сказать по правде, никаких юридических рамок и особого юридического оформления она не имела, да и случалось подобное очень редко. Например, клан Мортимер еще ни разу никого не выделял. Потому все придумывалось буквально на ходу. Делать церемонию слишком торжественной не имело смысла – статус семьи получали сравнительно легко, да и не от патриарха это зависело, а от представителей закона при отсутствии возражений со стороны Совета патриархов. Совет не возражал.
Чтобы стать семьей, достаточно было иметь особый, выраженный геном, к тому же имеющий тенденцию передаваться от предка к потомкам, и три поколения, считая главу семьи. Ген Мэльдора выделили без труда, особенно легко прошло дело с его детьми. Три поколения в семействе уже было, так что и здесь проблем не возникло.
Рядом с Мэрлотом, старательно пытающимся принять серьезный вид, стоял представитель нынешнего клана Блюстителей Закона, а именно Илвар Варлэйр, еще не успевший привыкнуть к змейке на запястье. Он с любопытством вертел головой, на юридический аспект церемонии обращал очень мало внимания, потому она прошла особенно легко и плавно. И даже завершающая фраза Мэрлота: «А теперь выпьем за это!» – явно нарушающая протокол, не испортила общее впечатление. Тем более – это ж были Мортимеры!
Впрочем, семейство Мэльдора теперь уже не считалось Мортимерами. Даже их родство уже не имело значения. Юрист думал очень долго, накануне заполнения всех необходимых документов всю ночь ворочался без сна, и все-таки пришел к выводу, что иного решения, кроме как назваться Арманом, у него нет. Конечно, носить имя вырожденца, бывшего мужа Деборы, да еще и просто мерзавца по натуре, ему не слишком-то хотелось. Но дело-то было в том, что по крайней мере трое его детей все равно называли себя Армянами. Руин, Моргана и Дэйн не видели в этом ничего особенного, они привыкли именно так воспринимать себя еще пока жили в Провале, и Центр не сумел их переделать.
А раз так, то лучше всего было смириться с уже сложившейся ситуацией. Кроме того, имя не самое неблагозвучное, можно сделать вид, что к Арману-Уллу оно не имеет никакого отношения В конце концов, ему, главе семьи, не обязательно никому ничего объяснять.
После церемонии, но еще до того, как распахнулись створчатые двери в клановую трапезную, Мэльдор подошел к своему бывшему патриарху. Мэрлот улыбался ему все время, пока зачитывал свою речь – конечно, по памяти, а не по бумажке – и не без сочувствия, а теперь, увидев потомка рядом с собой в неофициальной обстановке, бросил ему:
– Я был бы за тебя рад, если б так тебе не сочувствовал.
– В смысле?
– Ну, ты парень бойкий, вполне можешь выбиться в патриархи. А ведь это такая яма, это такой воз обязанностей… И чем больше потомков, тем картина беспросветнее. Теперь уже дошло до того, что я не очень-то замечаю преимуществ своего положения. Ты же понимаешь… Богатым я был бы в любой ситуации…
– Ничего, справлюсь, – хладнокровно ответил Мэльдор. – Я хотел тебя спросить о делах финансовых. Ты выделишь нам – мне и моим детям-внукам – часть кланового имущества?
– Вне всяких сомнений. В акциях и недвижимости. В капиталах тебе, как понимаю, состояние ни к чему…
– Совершенно. Справлюсь и так.
– Не сомневаюсь. А сейчас идем, выпьем. Наслаждайся свободой, пока можно, – Мэрлот потянул было новоиспеченного Армана в залу, где ждали накрытые столы, но тут его схватил за локоть Майнар. Глазами показал в сторону канцелярии. – Ну вот, видишь…
Мэльдор сдержанно улыбнулся. Говоря откровенно, он как-то не очень верил, что когда-нибудь станет патриархом. Да ему же просто не позволят. В Центре уже есть клан Мортимер, и очень многие твердят, что лучше бы его вовсе не было, мол, спокойнее стало бы жить А если им еще и клан Арман предложат…
А в следующую минуту кто-то тронул за локоть его. Он обернулся, решив, что кто-нибудь из родичей просто хочет его поздравить, но когда увидел рядом с собой Реневеру, невольно подумал, что уж она-то не станет его поздравлять. Слишком у нее для этого неподходящее выражение лица.
Рена упрямо тянула его в сторону, и юрист, решив, что девушке срочно понадобилась помощь, подчинился. Глаза у нее лихорадочно искрились, лицо же было бледное и осунувшееся, словно после пережитого горя, очень серьезного горя.
– Что стряслось, Рена?
Девушка смотрела на него испытующе.
– Руин ведь жив, да? – спросила она.
Мэльдор опешил и, если бы не выдержка, воспитанная долгой юридической практикой, здорово изменился бы в лице. Его сдержало воспоминание о предостережении младшего сына – если раньше времени узнают, что Руин жив и здоров, у того могут быть большие неприятности. Впрочем, это же воспоминание заставило его напрячься. Конечно, он не ждал проблем от собственных родственников, но раз информация просочилась, она рано или поздно доползет до того, кому лучше ничего не знать.
– С чего ты взяла?
– Я чувствую.
– Рена…
– Я чувствую, что он жив! Я знаю! – шепотом крикнула она. Заметив напряженное выражение лица главы семейства Арман, поспешно добавила. – Я никому не скажу. Но только скажите мне – я ведь не ошибаюсь? Он ведь… У него ведь…
Мэльдор посмотрел в ее глаза, сияющие тревогой и тоской, и вдруг вспомнил, что она когда-то любила его сына. А может, не стоит говорить об этом в прошедшем времени? Он слегка улыбнулся и едва заметно кивнул головой.
Измученное бессонной ночью лицо Реневеры просияло.
– Значит, все будет хорошо? – спросила она, вздыхая.
– Конечно. Все будет хорошо.
Finis
12 июня 2006 г. – 26 октября 2006 г.