Страница:
Она сняла трубку и набрала номер.
– Рон, – заговорила Кейси. – Я хочу расспросить тебя о показаниях регистратора сбоев. – Она принесла с собой распечатку – все десять страниц.
– В чем дело?
– Здесь показания четырех линий AUX. Первая, вторая, третья и СОА. Что они обслуживают?
– Это важно?
– Именно это я и хотела бы выяснить.
– Что ж. – Рон вздохнул. – AUX 1 – это вспомогательный электрогенератор, хвостовая турбина. AUX 2 и AUX 3 – резервные линии, их прокладывают на случай будущих модернизаций систем. А AUX СОА – это линия, которая обслуживает оборудование, установленное по выбору заказчика. Например, экспресс-анализатор, которого на этом самолете нет.
– Все четыре линии показывают нули, – произнесла Кейси. – Значит ли это, что они были в работе?
– Не обязательно. Ноль – значение по умолчанию.
– Хорошо. – Кейси сложила распечатку. – Что со сбоями датчика приближения?
– Его сейчас проверяют. Может быть, обнаружится что-нибудь интересное. Но посуди сама. Содержимое регистратора сбоев – это нечто вроде моментальных снимков. Мы не можем восстановить картину полета по разрозненным кадрам. Нам нужны данные ЦРПД. Придется тебе добыть их, Кейси.
– Я всеми силами подгоняла Роба Вонга, однако…
– Нажми на него покрепче, – сказал Рон. – Регистратор полетных данных – единственная наша надежда.
Из-под крыла самолета донесся негодующий вопль:
– Мать вашу! Какого черта! Вы только взгляните сюда!
Это был голос Кенни Бэрна.
Кейси приблизилась к платформе:
– Что-нибудь нашел?
– Даже не знаю, с чего начать, – ответил Кенни, указывая на двигатель. – Во-первых, не правильно установлены уплотнения охлаждающей системы. Какой-то болван из наземной бригады воткнул их задом наперед.
– Они могли вызвать отказ двигателя?
– Да, рано или поздно. Но это еще не все. Взгляни на дефлектор решетки реверса.
Кейси поднялась по приставной лестнице к соплу двигателя, вокруг которого толпились инженеры, разглядывая откинутый дефлектор.
– Покажите ей, парни, – велел Бэрн.
Кто-то осветил фонариком внутреннюю полость дефлектора. Кейси увидела прочный стальной колпак, поверхность которого была покрыта тонким слоем сажи от выхлопа турбины. Пятнышко света переместилось на фирменное клеймо «Пратт и Уитни», выдавленное у самого края металлического патрубка.
– Видишь? – спросил Кенни.
– Что? Фабричное клеймо? – Эмблема «Пратт и Уитни» представляла собой окружность с изображением орла и буквами «Р» и «W» внутри.
– Да. Клеймо.
– Чем оно тебе не нравится?
Бэрн покачал головой:
– Кейси, голова орла развернута на сто восемьдесят градусов. Он смотрит в другую сторону.
– Ox… – Кейси не заметила этого.
– Уж не думаешь ли ты, что Пратт и Уитни повернули своего орла? Ни за что. Это поддельная деталь, Кейси.
– Ясно, – отозвалась Кейси. – Но могла ли она стать причиной происшествия?
Наступил критический момент. На самолете уже были обнаружены фальшивые детали. Амос предсказывал, что будут и другие, и он не ошибся. Вопрос лишь в том, могли ли они повлиять на поведение машины во время инцидента.
– Вполне могла, – сказал Кенни, переминаясь с ноги на ногу. – Но мы не можем разобрать двигатель на части. На это уйдет две недели.
– Как же проверить?
– Нам нужен ЦРПД, Кейси. Нам нужны его данные.
– Не надо, – ответила Кейси. – Ничего хорошего не получится. – Роб Вонг был человеком темпераментным и раздражительным. Попытавшись подогнать его, Кейси ничего бы не добилась. Вонг попросту бросил бы все и не появлялся на работе несколько дней.
Запищал сотовый телефон. Звонила Норма.
– Начинается, – сообщила она. – Тебе звонили Джек Роджерс, Берри Джордан из лос-анджелесской «Таймс» и некто Уинслоу из «Вашингтон Пост». «Ньюслайн» затребовала материалы по N-22.
– «Ньюслайн»? Информационная передача?
– Да.
– Они делают репортаж?
– Не думаю, – ответила Норма. – Скорее ловят рыбку в мутной воде.
– Хорошо, – сказала Кейси. – Я перезвоню тебе. – Она уселась в углу ангара, вынула записную книжку и принялась составлять список документов для прессы. Отчет ФАВП о процессе сертификации новой машины; извещение ФАВП о выдаче сертификата на N-22 – Норме придется искать его среди бумаг пятилетней давности. Прошлогодний отчет ФАВП о проверке надежности машины. Внутренний отчет «Нортон Эйркрафт» о безопасности полетов N-22 с 1991 года до настоящего времени – весьма благоприятный. Список директив о годности к полетам – весьма скромный. Таблица основных параметров N-22 – скорость и дальность полета, размеры, вес. Кейси не хотела посылать слишком много бумаг, но и те, которые она выбрала, давали исчерпывающее представление о машине.
Ричман не спускал с нее глаз.
– Что теперь? – спросил он.
Кейси вырвала из книжки листок и протянула ему.
– Отнеси Норме. Пусть она подготовит пакет для прессы и рассылает всем, кто попросит.
– Хорошо. – Ричман вгляделся в листок. – Не пойму, что здесь написано…
– Норма разберется. Твоя задача – передать ей бумагу.
– Ясно.
Ричман ушел, весело насвистывая.
Вновь запищал телефон. Это был Джек Роджерс, решивший связаться с Кейси напрямую.
– Продолжают поступать слухи о передаче крыла Китаю. Мне сказали, что «Нортон» отправляет стапели в Корею, откуда их перешлют в Шанхай.
– Ты говорил с Мардером?
– Нет. Я звонил ему, но не застал на месте.
– Прежде чем что-либо предпринимать, обязательно поговори с Мардером, – сказала Кейси.
– Он позволит записать беседу на пленку?
– Поговори с ним.
– Ладно, – отозвался Роджерс. – Но он станет все отрицать, верно?
– Поговори с ним.
Роджерс вздохнул.
– Послушай, Кейси. У меня нет никакого желания придерживать факты для тщательной проверки, с тем чтобы в один прекрасный день прочесть о них в лос-анджелесской «Таймс». Мне нужна твоя помощь. Слухи о передаче производства крыла Китаю – они на чем-нибудь основаны или нет?
– Ничего не могу сказать.
– Тогда вот что, – продолжал Роджерс. – Если я напишу, что несколько высокопоставленных служащих «Нортона» отрицают передачу крыла Китаю, это тебе не повредит?
– Едва ли. – Осторожный ответ на осторожный вопрос.
– Хорошо, Кейси. Спасибо. Я позвоню Мардеру.
Роджерс положил трубку.
– Насколько мне известно, европейские органы задерживают возобновление сертификата на самолет компании «Нортон Эйркрафт». В чем причина?
– Вы говорите об N-22?
– Да.
– Вопрос деликатный, и я предпочла бы остаться в тени.
– Что вы имеете в виду?
– Прошу не упоминать мое имя.
– Хорошо.
– В прошлом европейцы признавали сертификаты, выданные ФАВП; ее требования считались достаточно строгими. Однако в последнее время ОАВП подвергает сомнению процедуру сертификации, принятую в США. Есть основания полагать, что ФАВП вступила в сговор с американскими производителями и снизила планку своих стандартов.
– Вот как? – Замечательно, подумала Дженнифер. Тупая американская бюрократия. Дик Шенк обожает подобные истории. Вдобавок ФАВП уже несколько лет подвергалась критике; должно быть, за ней числится немало грешков. – Есть ли какие-либо доказательства? – спросила Дженнифер.
– Европейцев не удовлетворяет сама система сертификации. Например, ФАВП не хранит у себя сертификационные документы, предоставив это компаниям-производителям. Это обстоятельство вызывает серьезные подозрения.
– Ага, – отозвалась Дженнифер и записала: ФАВП снюхалась с производителями. Коррупция!
– Если вам нужны более подробные сведения, советую напрямую связаться с ОАВП, – сказала мисс Уэлд. – Я продиктую вам их телефоны.
– Насколько мне известно, ОАВП отказывается продлить действие сертификата самолета компании «Нортон» марки N-22.
– Да, – ответил Уилсон. – Они решили выждать некоторое время.
– ФАВП выдала сертификат на N-22?
– Еще бы. В США нельзя производить авиатехнику без одобрения ФАВП, а также сертификации конструкции машины и производственного процесса от начала до самого конца.
– Документы у вас?
– Нет. Они хранятся у «Нортона».
Ага, подумала Дженнифер. Значит, это правда. Она записала: Документы хранятся у «Нортона», а не в ФАВП. Лисе доверили курятник?
– Вас не беспокоит то, что документы находятся у «Нортона»?
– Нет, ничуть.
– Вы уверены, что процесс сертификации достаточно строг?
– Еще бы. И, как я уже говорил, N-22 получил сертификат пять лет назад.
– Я слышала, что в Европе недовольны самой процедурой сертификации.
– Видите ли, – заговорил Уилсон, осторожно подбирая слова. – ОАВП – организация сравнительно молодая. В отличие от ФАВП, ее полномочия не закреплены законом. Думаю, руководство ОАВП в настоящий момент решает, как действовать дальше.
– Впрочем, в последнее время у «Нортона» возникло немало затруднений, – сказал Сэмюельсон. – Например, они считают свою сделку с Китаем решенным делом, но лично я сомневаюсь в этом.
Только теперь Дженнифер впервые услышала о китайской сделке.
Китай приобретает N-22? – написала она и сказала:
– Ага.
– Дело в том, – продолжал Сэмюельсон, – что аэробус А-340 лучше во всех отношениях. Он новее аэробуса N-22. У него большая дальность полета. Он лучше во всем. Мы попытались объяснить это китайцам, и они начинают понимать, какие перспективы сулит сотрудничество с нами. По моему мнению, сделка «Нортона» с Китайской Народной Республикой сорвется. И, разумеется, это решение будет отчасти продиктовано соображениями относительно безопасности полетов. Еще добавлю – правда, неофициально, – что китайскую сторону очень тревожит вопрос надежности N-22.
К. считают N-22 ненадеж., – записала Дженнифер.
– С кем я могу поговорить об этом? – спросила она.
– Видите ли, китайцы, как правило, очень неохотно сообщают сведения о переговорах во время их проведения, – ответил Сэмюельсон. – Но я знаю одного человека, который сумеет вам помочь. Он работает в коммерческом отделе «Экс-Им-банка», который предоставляет долгосрочные кредиты для операций с зарубежными партнерами.
– Как его фамилия? – спросила Дженнифер.
– Мне очень жаль, но мистер Гордон на совещании.
– Вам звонят из «Ньюслайн», – сказала Дженнифер.
– Ох. – Трубка на секунду умолкла. – Подождите минуту, пожалуйста.
Дженнифер улыбнулась. Этот прием срабатывал всегда.
Гордон подошел к телефону, и она расспросила его о сертификате ОАВП и сделке «Нортона» с Китаем.
– Правда ли, что контракт оказался под угрозой срыва?
– Любая сделка с авиатехникой может сорваться, пока не подписан контракт, – ответил Гордон. – Однако, насколько мне известно, переговоры «Нортона» с Китаем идут успешно. Впрочем, ходят слухи о том, что европейцы отказали «Нортону» в выдаче сертификата на N-22.
– В чем причина?
– Видите ли, – заговорил Гордон, – я не являюсь специалистом в области авиации, но у компании множество затруднений.
У «Нортона» проблемы, – записала Дженнифер.
– Например, вчера случилось происшествие в Майами, – продолжал Гордон. – И вы, верно, слышали об инциденте в Далласе.
– Что там стряслось?
– В прошлом году во время разбега у самолета вспыхнул двигатель. Пассажиры спешно покинули борт. Несколько человек спрыгнули с крыльев и сломали ноги.
Инц. в Далласе – двиг./слом, ноги. Видеозапись?
– Ага, – сказала Дженнифер.
– Не знаю, как вы, – добавил Гордон, – но я стараюсь летать пореже, и если люди вынуждены прыгать с самолета, я бы не хотел очутиться на его борту.
Прыг. с смлт. – подчеркнуть. Ненадежн. техника.
Внизу Дженнифер приписала крупными заглавными буквами:
ЛЕТАЮЩИЙ ГРОБ
– Я хочу расспросить вас о происшествии в Далласе.
– В Далласе? – испуганно переспросил Бенсон.
Замечательно.
– В прошлом году, – заговорила Дженнифер, – загорелся двигатель вашего самолета, люди прыгали с него и ломали ноги.
– Ах, да. Происшествие с Семьсот тридцать седьмым.
Происш. с 737, – написала Дженнифер.
– Понятно. Итак, что вы можете сказать о нем?
– Ничего, – ответил Бенсон. – Это не наш самолет.
– К чему эти увертки? Я уже знаю об инциденте.
– Это самолет компании «Боинг».
Дженнифер вздохнула.
– Послушайте, не надо морочить мне голову. – Всякий раз, когда какой-нибудь пресс-секретарь начинал запираться, ее охватывала скука. Хороший журналист всегда сумеет раскопать правду. Такое чувство, будто бы эти люди надеются, что если они ничего не скажут, то и все другие будут держать язык за зубами.
– Мне очень жаль, мисс Мэлоун, но этот самолет построили не мы.
– Что ж, коли так, – с нескрываемым сарказмом произнесла Дженнифер, – то, может быть, вы подскажете мне, каким образом это можно подтвердить?
– Да, мадам, – отозвался Бенсон. – Наберите номер «Боинга», вам там помогут.
В трубке зазвучали короткие гудки.
Каков мерзавец! Как он смеет грубить представителю прессы! Задень репортера – и обязательно получишь сдачи. Неужели он этого не понимает?
Она раздраженно швырнула трубку на рычаг. Ждать было бессмысленно. Если в Далласе действительно загорелся «Боинг», репортаж не получится.
Сюжет развалится словно карточный домик.
Дженнифер побарабанила пальцами по столу, раздумывая, как ей быть.
– Чем могу вам помочь? – спросила та.
– Насколько мне известно, европейские органы задерживают сертификацию N-22, – заговорила Дженнифер. – Какие недостатки у этого самолета?
– Никаких, – ответила Синглтон. – N-22 летает в Штатах уже пять лет.
– Мои источники утверждают, что эта машина ненадежна, – сказала Дженнифер. – Вчера на взлетной полосе в Майами загорелся двигатель…
– Да, действительно, произошел разрыв ротора турбины. Мы ведем расследование этого происшествия. – Синглтон говорила спокойным ровным голосом, как будто взрыв турбины – самое обычное дело.
Разрыв ротора, – записала Дженнифер.
– Ага, – сказала она. – Понимаю. Но если у вашего самолета нет недостатков, почему ОАВП задерживает выдачу сертификата?
Синглтон помедлила.
– Я могу ответить на этот вопрос лишь в общих чертах, – сказала она. – В неофициальном порядке.
Теперь она говорила чуть напряженным, обеспокоенным тоном.
Прекрасно, подумала Дженнифер. Уже горячее.
– Самолет в полном порядке, мисс Мэлоун, – продолжала Синглтон. – Дело в двигательной установке.
В нашей стране N-22 летает с двигателями «Пратт и Уитни». Но ОАВП заявляет, что, если мы хотим продавать машины в Европу, мы обязаны снабжать их двигателями «IAE».
– «IAE»?
– Это европейский консорциум, который производит реактивные двигатели. Как «Аэробус». Консорциум.
IAE = консорциум, – записала Дженнифер.
– ОАВП вынуждает нас оснащать самолеты двигателями производства «IAE», потому что они соответствуют европейским стандартам по шуму и выхлопу, которые якобы гораздо строже американских. Но суть дела такова, что мы производим не двигатели, а корпуса и крылья и считаем, что выбор двигателя нужно оставлять на усмотрение потребителя. Мы снабжаем самолет тем двигателем, который заказывает клиент. Если он попросит «IAE», мы поставим «IAE». Если он хочет «Пратт и Уитни» – вот вам «Пратт и Уитни». Хотите «Дженерал Электрик» – ради бога. В нашей отрасли так было всегда. Двигатели выбирает заказчик. Поэтому мы считаем вмешательство ОАВП незаконным. Мы будем рады поставить двигатель «IAE», если его закажет «Люфтганза» или «Сабена». Но мы считаем, что ОАВП не вправе диктовать условия, открывающие нам доступ на европейский рынок. Иными словами, их директивы не имеют ничего общего с годностью к полетам.
Дженнифер нахмурилась:
– Вы утверждаете, что речь идет о нарушении свободы предпринимательства?
– Именно. ОАВП возводит торговые барьеры, пытается вынудить нас устанавливать на самолетах европейские двигатели. Но если они действительно этого хотят, они должны сосредоточить свои усилия на европейских потребителях авиатехники, а не на нас.
Наруш. своб. предпр-ства!
– Почему же ОАВП не займется европейскими авиакомпаниями?
– Спросите у них. Но, откровенно говоря, я думаю, что они уже пытались это сделать и их послали ко всем чертям. Каждый самолет – штучное изделие и оснащается по выбору заказчика. Авиакомпания выбирает двигатели, электрооборудование, интерьер салона. Клиент имеет право выбирать.
Дженнифер бездумно водила ручкой по бумаге. Она вслушивалась в голос собеседницы, пытаясь уловить ее эмоции. Синглтон говорила чуть утомленно, будто школьный преподаватель в конце учебного дня. В ее словах не чувствовалось ни напряжения, ни колебаний, ни скрытого подтекста.
«Проклятие, – подумала Дженнифер. – Тут нечего ловить».
– Я хотела бы узнать, почему ОАВП задерживает сертификацию N-22.
– Видите ли, это не наш профиль, – с удивлением в голосе отозвался Кеннер. – Вероятно, вам лучше обратиться в ФАВП.
– Может быть, вы сообщите мне что-нибудь в неофициальном порядке?
– Процедура выдачи сертификатов ФАВП весьма строга и долгое время служила образцом для аналогичных зарубежных органов. Насколько я помню, до сих пор агентства всего мира считали требования ФАВП исчерпывающими. Но ОАВП нарушила традицию, и, мне думается, по совершенно очевидной причине. Все дело в политике, мисс Мэлоун. ОАВП хочет, чтобы американские производители закупали европейские двигатели, иначе им угрожают отзывом сертификата. Ну и, разумеется, «Аэробус» хочет перехватить контракт, который вот-вот будет подписан между «Нортоном» и Китаем.
– Иными словами, ОАВП намеренно создает N-22 дурную репутацию.
– Во всяком случае, пытается посеять сомнения в его надежности.
– Законные сомнения?
– Насколько я знаю, нет. N-22 – отличный самолет. Проверенная машина. «Аэробус» утверждает, что они выпускают новую модель; «Нортон» отвечает на это, что их машина прошла испытания временем. Китайцы, вероятно, предпочтут испытанную модель. К тому же N-22 несколько дешевле.
– Но он надежен?
– Вполне.
НКТБ утвержд.: N-22 – надеж. смлт.
Дженнифер поблагодарила Кеннера и повесила трубку. Откинувшись на спинку кресла, она вздохнула. Версия лопнула, словно мыльный пузырь.
Пустышка.
Что тут еще скажешь?
– Вот дерьмо, – сказала она.
– Дебора, – заговорила она. – Вся эта история с самолетом…
– А, так ты тоже смотришь? – пронзительно воскликнула Дебора.
– Смотрю? Что?
– «Си-Эн-Эн». Это потрясающе!
Дженнифер схватила пульт дистанционного управления.
– Я слышал, у Эдгартона неприятности.
– Как и у всех нас, – заметил Доэрти, потянувшись к блюду с чипсами.
– Мардер терпеть его не может.
– Что из того? – подал голос Рон Смит. – Мардер ненавидит всех подряд.
– Да, но не в этом дело, – продолжал Кенни. – Ходят упорные слухи, будто бы Мардер не собирается…
– О господи! Вы только взгляните! – Дуг Доэрти ткнул пальцем в сторону бара.
Все повернулись к телевизору, подвешенному над стойкой. Звук был выключен, однако ошибки быть не могло: на экране появилось изображение салона N-22, словно снятого видеокамерой в трясущихся руках. Пассажиры буквально летали в воздухе, натыкаясь на багажные полки и стены, переваливаясь поверх спинок кресел.
– Какой кошмар! – воскликнул Кенни.
Они вскочили из-за стола и ринулись к бару с криком:
– Звук! Включите звук!
Телевизор продолжал транслировать ужасные кадры.
К тому времени, когда Кейси подбежала к бару, видеозапись кончилась. На экране возник худощавый мужчина с усами, в тщательно скроенном голубом костюме, напоминавшем униформу. Кейси признала в нем Бредли Кинга, адвоката, который специализировался на воздушных катастрофах.
– Видать, дело нешуточное, коли за него взялся сам Король Высот, – заметил Кенни.
«Полагаю, кадры говорят сами за себя, – вещал тем временем Бредли Кинг. – Эту запись предоставил мой клиент, мистер Сонг, и она дает нам весьма отчетливую картину ужасных испытаний, выпавших на долю пассажиров этого злополучного рейса. Самолет свалился в неуправляемое пике, и лишь сто пятьдесят метров отделяли его от неминуемого крушения в водах Тихого океана!»
– Чего? – осведомился Кенни. – Куда свалился самолет?
«Насколько вам известно, я сам пилот, – продолжал Кинг, – и могу с полной уверенностью заявить, что это происшествие явилось результатом широко известных просчетов в конструкции аэробуса N-22. Компания „Нортон Эйркрафт“ выявила эти недостатки уже несколько лет назад, но не сделала ничего, чтобы исправить их. Пилоты, авиакомпании и сотрудники ФАВП в один голос поминают N-22 дурным словом. Я лично знаком с пилотами, которые отказываются летать на нем ввиду его ненадежности».
– Особенно те, которые состоят у тебя на довольствии, – вставил Бэрн.
«И тем не менее компания „Нортон Эйркрафт“ не предприняла ничего существенного в ответ на эти жалобы. Это попросту не укладывается в голове – производитель знает о дефектах своей продукции и даже не пытается их устранить! Преступная небрежность должна была рано или поздно привести к трагедии, подобной нынешней. Три человека погибли, два пассажира парализованы, и в тот самый миг, когда я веду этот репортаж, второй пилот находится в состоянии комы. В общем и целом пришлось госпитализировать пятьдесят семь пассажиров. Это позор для всей гражданской авиации!»
– Подонок, – сказал Кенни. – Ведь знает же, что это не правда.
Вновь пошли кадры «Си-Эн-Эн», на сей раз в режиме замедленного воспроизведения. Пассажиры взлетали в воздух, очертания их тел то расплывались, то четко проглядывали вновь. От этого зрелища Кейси прошиб пот. У нее закружилась голова, в груди возникла тяжесть. Казалось, в зале ресторана наступила темнота, окружающие предметы приняли зеленоватый оттенок. Кейси рухнула на ближайший табурет, тяжело дыша.
На экране появился бородатый мужчина профессорской внешности. Он стоял неподалеку от одной из посадочных полос лос-анджелесского аэропорта, за его спиной приземлялись самолеты. Кейси не слышала, что он говорит – звук заглушали вопли инженеров:
– Подлец!
– Урод!
– Мерзавец!
– Лживая сволочь!
– Заткнитесь, парни! – прикрикнула Кейси. Бородача звали Фредерик Баркер, когда-то он работал в ФАВП, но потом уволился. В последние годы Баркер несколько раз свидетельствовал в суде против «Нортон Эйркрафт». Инженеры ненавидели его всей душой.
«На мой взгляд, эта проблема не допускает двоякого толкования», – послышался голос Баркера. Какая еще проблема, подумала Кейси, и в ту же секунду на экране возникла телестудия «Си-Эн-Эн» в Атланте. За спиной женщины, ведущей репортаж, виднелась заставка с фотографией N-22. Под снимком были начертаны огромные красные буквы: «НЕНАДЕЖЕН?»
Ангар номер 5 11:15 утра
Кейси нашла Рона Смита у носового шасси. Рон стоял, с головой погрузившись в люк обслуживания. Вокруг усердно трудилась бригада электриков.– Рон, – заговорила Кейси. – Я хочу расспросить тебя о показаниях регистратора сбоев. – Она принесла с собой распечатку – все десять страниц.
– В чем дело?
– Здесь показания четырех линий AUX. Первая, вторая, третья и СОА. Что они обслуживают?
– Это важно?
– Именно это я и хотела бы выяснить.
– Что ж. – Рон вздохнул. – AUX 1 – это вспомогательный электрогенератор, хвостовая турбина. AUX 2 и AUX 3 – резервные линии, их прокладывают на случай будущих модернизаций систем. А AUX СОА – это линия, которая обслуживает оборудование, установленное по выбору заказчика. Например, экспресс-анализатор, которого на этом самолете нет.
– Все четыре линии показывают нули, – произнесла Кейси. – Значит ли это, что они были в работе?
– Не обязательно. Ноль – значение по умолчанию.
– Хорошо. – Кейси сложила распечатку. – Что со сбоями датчика приближения?
– Его сейчас проверяют. Может быть, обнаружится что-нибудь интересное. Но посуди сама. Содержимое регистратора сбоев – это нечто вроде моментальных снимков. Мы не можем восстановить картину полета по разрозненным кадрам. Нам нужны данные ЦРПД. Придется тебе добыть их, Кейси.
– Я всеми силами подгоняла Роба Вонга, однако…
– Нажми на него покрепче, – сказал Рон. – Регистратор полетных данных – единственная наша надежда.
Из-под крыла самолета донесся негодующий вопль:
– Мать вашу! Какого черта! Вы только взгляните сюда!
Это был голос Кенни Бэрна.
* * *
Кенни стоял на платформе под левым двигателем, яростно размахивая руками. Инженеры, стоявшие вокруг, качали головами.Кейси приблизилась к платформе:
– Что-нибудь нашел?
– Даже не знаю, с чего начать, – ответил Кенни, указывая на двигатель. – Во-первых, не правильно установлены уплотнения охлаждающей системы. Какой-то болван из наземной бригады воткнул их задом наперед.
– Они могли вызвать отказ двигателя?
– Да, рано или поздно. Но это еще не все. Взгляни на дефлектор решетки реверса.
Кейси поднялась по приставной лестнице к соплу двигателя, вокруг которого толпились инженеры, разглядывая откинутый дефлектор.
– Покажите ей, парни, – велел Бэрн.
Кто-то осветил фонариком внутреннюю полость дефлектора. Кейси увидела прочный стальной колпак, поверхность которого была покрыта тонким слоем сажи от выхлопа турбины. Пятнышко света переместилось на фирменное клеймо «Пратт и Уитни», выдавленное у самого края металлического патрубка.
– Видишь? – спросил Кенни.
– Что? Фабричное клеймо? – Эмблема «Пратт и Уитни» представляла собой окружность с изображением орла и буквами «Р» и «W» внутри.
– Да. Клеймо.
– Чем оно тебе не нравится?
Бэрн покачал головой:
– Кейси, голова орла развернута на сто восемьдесят градусов. Он смотрит в другую сторону.
– Ox… – Кейси не заметила этого.
– Уж не думаешь ли ты, что Пратт и Уитни повернули своего орла? Ни за что. Это поддельная деталь, Кейси.
– Ясно, – отозвалась Кейси. – Но могла ли она стать причиной происшествия?
Наступил критический момент. На самолете уже были обнаружены фальшивые детали. Амос предсказывал, что будут и другие, и он не ошибся. Вопрос лишь в том, могли ли они повлиять на поведение машины во время инцидента.
– Вполне могла, – сказал Кенни, переминаясь с ноги на ногу. – Но мы не можем разобрать двигатель на части. На это уйдет две недели.
– Как же проверить?
– Нам нужен ЦРПД, Кейси. Нам нужны его данные.
* * *
– Давайте я съезжу в вычислительный центр, – предложил Ричман. – Выясню, как продвигаются дела у Вонга.– Не надо, – ответила Кейси. – Ничего хорошего не получится. – Роб Вонг был человеком темпераментным и раздражительным. Попытавшись подогнать его, Кейси ничего бы не добилась. Вонг попросту бросил бы все и не появлялся на работе несколько дней.
Запищал сотовый телефон. Звонила Норма.
– Начинается, – сообщила она. – Тебе звонили Джек Роджерс, Берри Джордан из лос-анджелесской «Таймс» и некто Уинслоу из «Вашингтон Пост». «Ньюслайн» затребовала материалы по N-22.
– «Ньюслайн»? Информационная передача?
– Да.
– Они делают репортаж?
– Не думаю, – ответила Норма. – Скорее ловят рыбку в мутной воде.
– Хорошо, – сказала Кейси. – Я перезвоню тебе. – Она уселась в углу ангара, вынула записную книжку и принялась составлять список документов для прессы. Отчет ФАВП о процессе сертификации новой машины; извещение ФАВП о выдаче сертификата на N-22 – Норме придется искать его среди бумаг пятилетней давности. Прошлогодний отчет ФАВП о проверке надежности машины. Внутренний отчет «Нортон Эйркрафт» о безопасности полетов N-22 с 1991 года до настоящего времени – весьма благоприятный. Список директив о годности к полетам – весьма скромный. Таблица основных параметров N-22 – скорость и дальность полета, размеры, вес. Кейси не хотела посылать слишком много бумаг, но и те, которые она выбрала, давали исчерпывающее представление о машине.
Ричман не спускал с нее глаз.
– Что теперь? – спросил он.
Кейси вырвала из книжки листок и протянула ему.
– Отнеси Норме. Пусть она подготовит пакет для прессы и рассылает всем, кто попросит.
– Хорошо. – Ричман вгляделся в листок. – Не пойму, что здесь написано…
– Норма разберется. Твоя задача – передать ей бумагу.
– Ясно.
Ричман ушел, весело насвистывая.
Вновь запищал телефон. Это был Джек Роджерс, решивший связаться с Кейси напрямую.
– Продолжают поступать слухи о передаче крыла Китаю. Мне сказали, что «Нортон» отправляет стапели в Корею, откуда их перешлют в Шанхай.
– Ты говорил с Мардером?
– Нет. Я звонил ему, но не застал на месте.
– Прежде чем что-либо предпринимать, обязательно поговори с Мардером, – сказала Кейси.
– Он позволит записать беседу на пленку?
– Поговори с ним.
– Ладно, – отозвался Роджерс. – Но он станет все отрицать, верно?
– Поговори с ним.
Роджерс вздохнул.
– Послушай, Кейси. У меня нет никакого желания придерживать факты для тщательной проверки, с тем чтобы в один прекрасный день прочесть о них в лос-анджелесской «Таймс». Мне нужна твоя помощь. Слухи о передаче производства крыла Китаю – они на чем-нибудь основаны или нет?
– Ничего не могу сказать.
– Тогда вот что, – продолжал Роджерс. – Если я напишу, что несколько высокопоставленных служащих «Нортона» отрицают передачу крыла Китаю, это тебе не повредит?
– Едва ли. – Осторожный ответ на осторожный вопрос.
– Хорошо, Кейси. Спасибо. Я позвоню Мардеру.
Роджерс положил трубку.
«Ньюслайн» 14:25
Дженнифер Мэлоун набрала номер на факсимильной машине и попросила к телефону Алана Прайса. Его не оказалось на месте, и Дженнифер пришлось беседовать с помощницей Прайса, мисс Уэлд.– Насколько мне известно, европейские органы задерживают возобновление сертификата на самолет компании «Нортон Эйркрафт». В чем причина?
– Вы говорите об N-22?
– Да.
– Вопрос деликатный, и я предпочла бы остаться в тени.
– Что вы имеете в виду?
– Прошу не упоминать мое имя.
– Хорошо.
– В прошлом европейцы признавали сертификаты, выданные ФАВП; ее требования считались достаточно строгими. Однако в последнее время ОАВП подвергает сомнению процедуру сертификации, принятую в США. Есть основания полагать, что ФАВП вступила в сговор с американскими производителями и снизила планку своих стандартов.
– Вот как? – Замечательно, подумала Дженнифер. Тупая американская бюрократия. Дик Шенк обожает подобные истории. Вдобавок ФАВП уже несколько лет подвергалась критике; должно быть, за ней числится немало грешков. – Есть ли какие-либо доказательства? – спросила Дженнифер.
– Европейцев не удовлетворяет сама система сертификации. Например, ФАВП не хранит у себя сертификационные документы, предоставив это компаниям-производителям. Это обстоятельство вызывает серьезные подозрения.
– Ага, – отозвалась Дженнифер и записала: ФАВП снюхалась с производителями. Коррупция!
– Если вам нужны более подробные сведения, советую напрямую связаться с ОАВП, – сказала мисс Уэлд. – Я продиктую вам их телефоны.
* * *
Однако Дженнифер предпочла обратиться в ФАВП. После нескольких звонков ее соединили с мистером Уилсоном из отдела по связям с общественностью.– Насколько мне известно, ОАВП отказывается продлить действие сертификата самолета компании «Нортон» марки N-22.
– Да, – ответил Уилсон. – Они решили выждать некоторое время.
– ФАВП выдала сертификат на N-22?
– Еще бы. В США нельзя производить авиатехнику без одобрения ФАВП, а также сертификации конструкции машины и производственного процесса от начала до самого конца.
– Документы у вас?
– Нет. Они хранятся у «Нортона».
Ага, подумала Дженнифер. Значит, это правда. Она записала: Документы хранятся у «Нортона», а не в ФАВП. Лисе доверили курятник?
– Вас не беспокоит то, что документы находятся у «Нортона»?
– Нет, ничуть.
– Вы уверены, что процесс сертификации достаточно строг?
– Еще бы. И, как я уже говорил, N-22 получил сертификат пять лет назад.
– Я слышала, что в Европе недовольны самой процедурой сертификации.
– Видите ли, – заговорил Уилсон, осторожно подбирая слова. – ОАВП – организация сравнительно молодая. В отличие от ФАВП, ее полномочия не закреплены законом. Думаю, руководство ОАВП в настоящий момент решает, как действовать дальше.
* * *
Дженнифер позвонила в пресс-бюро «Аэробуса» в Вашингтоне и связалась со специалистом из отдела сбыта по фамилии Сэмюельсон. Тот неохотно подтвердил, что до него дошли слухи, будто бы ОАВП задерживает сертификацию N-22, но никаких подробностей он не знает.– Впрочем, в последнее время у «Нортона» возникло немало затруднений, – сказал Сэмюельсон. – Например, они считают свою сделку с Китаем решенным делом, но лично я сомневаюсь в этом.
Только теперь Дженнифер впервые услышала о китайской сделке.
Китай приобретает N-22? – написала она и сказала:
– Ага.
– Дело в том, – продолжал Сэмюельсон, – что аэробус А-340 лучше во всех отношениях. Он новее аэробуса N-22. У него большая дальность полета. Он лучше во всем. Мы попытались объяснить это китайцам, и они начинают понимать, какие перспективы сулит сотрудничество с нами. По моему мнению, сделка «Нортона» с Китайской Народной Республикой сорвется. И, разумеется, это решение будет отчасти продиктовано соображениями относительно безопасности полетов. Еще добавлю – правда, неофициально, – что китайскую сторону очень тревожит вопрос надежности N-22.
К. считают N-22 ненадеж., – записала Дженнифер.
– С кем я могу поговорить об этом? – спросила она.
– Видите ли, китайцы, как правило, очень неохотно сообщают сведения о переговорах во время их проведения, – ответил Сэмюельсон. – Но я знаю одного человека, который сумеет вам помочь. Он работает в коммерческом отделе «Экс-Им-банка», который предоставляет долгосрочные кредиты для операций с зарубежными партнерами.
– Как его фамилия? – спросила Дженнифер.
* * *
Его звали Роберт Гордон. Телефонистке потребовалось около пятнадцати минут, чтобы связаться с коммерческим отделом. Наконец секретарь ответила:– Мне очень жаль, но мистер Гордон на совещании.
– Вам звонят из «Ньюслайн», – сказала Дженнифер.
– Ох. – Трубка на секунду умолкла. – Подождите минуту, пожалуйста.
Дженнифер улыбнулась. Этот прием срабатывал всегда.
Гордон подошел к телефону, и она расспросила его о сертификате ОАВП и сделке «Нортона» с Китаем.
– Правда ли, что контракт оказался под угрозой срыва?
– Любая сделка с авиатехникой может сорваться, пока не подписан контракт, – ответил Гордон. – Однако, насколько мне известно, переговоры «Нортона» с Китаем идут успешно. Впрочем, ходят слухи о том, что европейцы отказали «Нортону» в выдаче сертификата на N-22.
– В чем причина?
– Видите ли, – заговорил Гордон, – я не являюсь специалистом в области авиации, но у компании множество затруднений.
У «Нортона» проблемы, – записала Дженнифер.
– Например, вчера случилось происшествие в Майами, – продолжал Гордон. – И вы, верно, слышали об инциденте в Далласе.
– Что там стряслось?
– В прошлом году во время разбега у самолета вспыхнул двигатель. Пассажиры спешно покинули борт. Несколько человек спрыгнули с крыльев и сломали ноги.
Инц. в Далласе – двиг./слом, ноги. Видеозапись?
– Ага, – сказала Дженнифер.
– Не знаю, как вы, – добавил Гордон, – но я стараюсь летать пореже, и если люди вынуждены прыгать с самолета, я бы не хотел очутиться на его борту.
Прыг. с смлт. – подчеркнуть. Ненадежн. техника.
Внизу Дженнифер приписала крупными заглавными буквами:
ЛЕТАЮЩИЙ ГРОБ
* * *
Она позвонила в «Нортон», чтобы узнать, как компания объясняет происходящее. Ей ответил руководитель отдела по связям с общественностью Бенсон. Он говорил протяжным полусонным голосом типичного бюрократа от промышленности. Дженнифер решила врезать ему по зубам.– Я хочу расспросить вас о происшествии в Далласе.
– В Далласе? – испуганно переспросил Бенсон.
Замечательно.
– В прошлом году, – заговорила Дженнифер, – загорелся двигатель вашего самолета, люди прыгали с него и ломали ноги.
– Ах, да. Происшествие с Семьсот тридцать седьмым.
Происш. с 737, – написала Дженнифер.
– Понятно. Итак, что вы можете сказать о нем?
– Ничего, – ответил Бенсон. – Это не наш самолет.
– К чему эти увертки? Я уже знаю об инциденте.
– Это самолет компании «Боинг».
Дженнифер вздохнула.
– Послушайте, не надо морочить мне голову. – Всякий раз, когда какой-нибудь пресс-секретарь начинал запираться, ее охватывала скука. Хороший журналист всегда сумеет раскопать правду. Такое чувство, будто бы эти люди надеются, что если они ничего не скажут, то и все другие будут держать язык за зубами.
– Мне очень жаль, мисс Мэлоун, но этот самолет построили не мы.
– Что ж, коли так, – с нескрываемым сарказмом произнесла Дженнифер, – то, может быть, вы подскажете мне, каким образом это можно подтвердить?
– Да, мадам, – отозвался Бенсон. – Наберите номер «Боинга», вам там помогут.
В трубке зазвучали короткие гудки.
Каков мерзавец! Как он смеет грубить представителю прессы! Задень репортера – и обязательно получишь сдачи. Неужели он этого не понимает?
* * *
Она позвонила в «Боинг» и попросила соединить с отделом по связям с прессой. Записанный на пленку голос предложил Дженнифер отправить свои вопросы по факсу, пообещав связаться с ней позже. Дженнифер едва поверила собственным ушам. Крупнейшая корпорация Америки, и они даже не подходят к телефону!Она раздраженно швырнула трубку на рычаг. Ждать было бессмысленно. Если в Далласе действительно загорелся «Боинг», репортаж не получится.
Сюжет развалится словно карточный домик.
Дженнифер побарабанила пальцами по столу, раздумывая, как ей быть.
* * *
Она вновь позвонила в «Нортон» и попросила соединить ее не с отделом по связям с прессой, а с кем-нибудь из администрации. Ее направили в контору президента и перепоручили заботам женщины по фамилии Синглтон.– Чем могу вам помочь? – спросила та.
– Насколько мне известно, европейские органы задерживают сертификацию N-22, – заговорила Дженнифер. – Какие недостатки у этого самолета?
– Никаких, – ответила Синглтон. – N-22 летает в Штатах уже пять лет.
– Мои источники утверждают, что эта машина ненадежна, – сказала Дженнифер. – Вчера на взлетной полосе в Майами загорелся двигатель…
– Да, действительно, произошел разрыв ротора турбины. Мы ведем расследование этого происшествия. – Синглтон говорила спокойным ровным голосом, как будто взрыв турбины – самое обычное дело.
Разрыв ротора, – записала Дженнифер.
– Ага, – сказала она. – Понимаю. Но если у вашего самолета нет недостатков, почему ОАВП задерживает выдачу сертификата?
Синглтон помедлила.
– Я могу ответить на этот вопрос лишь в общих чертах, – сказала она. – В неофициальном порядке.
Теперь она говорила чуть напряженным, обеспокоенным тоном.
Прекрасно, подумала Дженнифер. Уже горячее.
– Самолет в полном порядке, мисс Мэлоун, – продолжала Синглтон. – Дело в двигательной установке.
В нашей стране N-22 летает с двигателями «Пратт и Уитни». Но ОАВП заявляет, что, если мы хотим продавать машины в Европу, мы обязаны снабжать их двигателями «IAE».
– «IAE»?
– Это европейский консорциум, который производит реактивные двигатели. Как «Аэробус». Консорциум.
IAE = консорциум, – записала Дженнифер.
– ОАВП вынуждает нас оснащать самолеты двигателями производства «IAE», потому что они соответствуют европейским стандартам по шуму и выхлопу, которые якобы гораздо строже американских. Но суть дела такова, что мы производим не двигатели, а корпуса и крылья и считаем, что выбор двигателя нужно оставлять на усмотрение потребителя. Мы снабжаем самолет тем двигателем, который заказывает клиент. Если он попросит «IAE», мы поставим «IAE». Если он хочет «Пратт и Уитни» – вот вам «Пратт и Уитни». Хотите «Дженерал Электрик» – ради бога. В нашей отрасли так было всегда. Двигатели выбирает заказчик. Поэтому мы считаем вмешательство ОАВП незаконным. Мы будем рады поставить двигатель «IAE», если его закажет «Люфтганза» или «Сабена». Но мы считаем, что ОАВП не вправе диктовать условия, открывающие нам доступ на европейский рынок. Иными словами, их директивы не имеют ничего общего с годностью к полетам.
Дженнифер нахмурилась:
– Вы утверждаете, что речь идет о нарушении свободы предпринимательства?
– Именно. ОАВП возводит торговые барьеры, пытается вынудить нас устанавливать на самолетах европейские двигатели. Но если они действительно этого хотят, они должны сосредоточить свои усилия на европейских потребителях авиатехники, а не на нас.
Наруш. своб. предпр-ства!
– Почему же ОАВП не займется европейскими авиакомпаниями?
– Спросите у них. Но, откровенно говоря, я думаю, что они уже пытались это сделать и их послали ко всем чертям. Каждый самолет – штучное изделие и оснащается по выбору заказчика. Авиакомпания выбирает двигатели, электрооборудование, интерьер салона. Клиент имеет право выбирать.
Дженнифер бездумно водила ручкой по бумаге. Она вслушивалась в голос собеседницы, пытаясь уловить ее эмоции. Синглтон говорила чуть утомленно, будто школьный преподаватель в конце учебного дня. В ее словах не чувствовалось ни напряжения, ни колебаний, ни скрытого подтекста.
«Проклятие, – подумала Дженнифер. – Тут нечего ловить».
* * *
Все же она предприняла последнюю попытку – позвонила в Национальную комиссию по транспортной безопасности в Вашингтоне. Ее соединили с сотрудником отдела по связям с общественностью по фамилии Кеннер.– Я хотела бы узнать, почему ОАВП задерживает сертификацию N-22.
– Видите ли, это не наш профиль, – с удивлением в голосе отозвался Кеннер. – Вероятно, вам лучше обратиться в ФАВП.
– Может быть, вы сообщите мне что-нибудь в неофициальном порядке?
– Процедура выдачи сертификатов ФАВП весьма строга и долгое время служила образцом для аналогичных зарубежных органов. Насколько я помню, до сих пор агентства всего мира считали требования ФАВП исчерпывающими. Но ОАВП нарушила традицию, и, мне думается, по совершенно очевидной причине. Все дело в политике, мисс Мэлоун. ОАВП хочет, чтобы американские производители закупали европейские двигатели, иначе им угрожают отзывом сертификата. Ну и, разумеется, «Аэробус» хочет перехватить контракт, который вот-вот будет подписан между «Нортоном» и Китаем.
– Иными словами, ОАВП намеренно создает N-22 дурную репутацию.
– Во всяком случае, пытается посеять сомнения в его надежности.
– Законные сомнения?
– Насколько я знаю, нет. N-22 – отличный самолет. Проверенная машина. «Аэробус» утверждает, что они выпускают новую модель; «Нортон» отвечает на это, что их машина прошла испытания временем. Китайцы, вероятно, предпочтут испытанную модель. К тому же N-22 несколько дешевле.
– Но он надежен?
– Вполне.
НКТБ утвержд.: N-22 – надеж. смлт.
Дженнифер поблагодарила Кеннера и повесила трубку. Откинувшись на спинку кресла, она вздохнула. Версия лопнула, словно мыльный пузырь.
Пустышка.
Что тут еще скажешь?
– Вот дерьмо, – сказала она.
* * *
Дженнифер нажала клавишу интеркома.– Дебора, – заговорила она. – Вся эта история с самолетом…
– А, так ты тоже смотришь? – пронзительно воскликнула Дебора.
– Смотрю? Что?
– «Си-Эн-Эн». Это потрясающе!
Дженнифер схватила пульт дистанционного управления.
«Эль-Торито» 12:05
Ресторан «Эль-Торито» предлагал посетителям недурную снедь по весьма умеренным ценам и пятьдесят два сорта пива; это было излюбленное заведение инженеров «Нортона». Сотрудники ГРП собрались за столом в центре главного зала, справа от стойки бара. Официантка записала заказы и уже собиралась уйти, когда Кенни Бэрн произнес:– Я слышал, у Эдгартона неприятности.
– Как и у всех нас, – заметил Доэрти, потянувшись к блюду с чипсами.
– Мардер терпеть его не может.
– Что из того? – подал голос Рон Смит. – Мардер ненавидит всех подряд.
– Да, но не в этом дело, – продолжал Кенни. – Ходят упорные слухи, будто бы Мардер не собирается…
– О господи! Вы только взгляните! – Дуг Доэрти ткнул пальцем в сторону бара.
Все повернулись к телевизору, подвешенному над стойкой. Звук был выключен, однако ошибки быть не могло: на экране появилось изображение салона N-22, словно снятого видеокамерой в трясущихся руках. Пассажиры буквально летали в воздухе, натыкаясь на багажные полки и стены, переваливаясь поверх спинок кресел.
– Какой кошмар! – воскликнул Кенни.
Они вскочили из-за стола и ринулись к бару с криком:
– Звук! Включите звук!
Телевизор продолжал транслировать ужасные кадры.
К тому времени, когда Кейси подбежала к бару, видеозапись кончилась. На экране возник худощавый мужчина с усами, в тщательно скроенном голубом костюме, напоминавшем униформу. Кейси признала в нем Бредли Кинга, адвоката, который специализировался на воздушных катастрофах.
– Видать, дело нешуточное, коли за него взялся сам Король Высот, – заметил Кенни.
«Полагаю, кадры говорят сами за себя, – вещал тем временем Бредли Кинг. – Эту запись предоставил мой клиент, мистер Сонг, и она дает нам весьма отчетливую картину ужасных испытаний, выпавших на долю пассажиров этого злополучного рейса. Самолет свалился в неуправляемое пике, и лишь сто пятьдесят метров отделяли его от неминуемого крушения в водах Тихого океана!»
– Чего? – осведомился Кенни. – Куда свалился самолет?
«Насколько вам известно, я сам пилот, – продолжал Кинг, – и могу с полной уверенностью заявить, что это происшествие явилось результатом широко известных просчетов в конструкции аэробуса N-22. Компания „Нортон Эйркрафт“ выявила эти недостатки уже несколько лет назад, но не сделала ничего, чтобы исправить их. Пилоты, авиакомпании и сотрудники ФАВП в один голос поминают N-22 дурным словом. Я лично знаком с пилотами, которые отказываются летать на нем ввиду его ненадежности».
– Особенно те, которые состоят у тебя на довольствии, – вставил Бэрн.
«И тем не менее компания „Нортон Эйркрафт“ не предприняла ничего существенного в ответ на эти жалобы. Это попросту не укладывается в голове – производитель знает о дефектах своей продукции и даже не пытается их устранить! Преступная небрежность должна была рано или поздно привести к трагедии, подобной нынешней. Три человека погибли, два пассажира парализованы, и в тот самый миг, когда я веду этот репортаж, второй пилот находится в состоянии комы. В общем и целом пришлось госпитализировать пятьдесят семь пассажиров. Это позор для всей гражданской авиации!»
– Подонок, – сказал Кенни. – Ведь знает же, что это не правда.
Вновь пошли кадры «Си-Эн-Эн», на сей раз в режиме замедленного воспроизведения. Пассажиры взлетали в воздух, очертания их тел то расплывались, то четко проглядывали вновь. От этого зрелища Кейси прошиб пот. У нее закружилась голова, в груди возникла тяжесть. Казалось, в зале ресторана наступила темнота, окружающие предметы приняли зеленоватый оттенок. Кейси рухнула на ближайший табурет, тяжело дыша.
На экране появился бородатый мужчина профессорской внешности. Он стоял неподалеку от одной из посадочных полос лос-анджелесского аэропорта, за его спиной приземлялись самолеты. Кейси не слышала, что он говорит – звук заглушали вопли инженеров:
– Подлец!
– Урод!
– Мерзавец!
– Лживая сволочь!
– Заткнитесь, парни! – прикрикнула Кейси. Бородача звали Фредерик Баркер, когда-то он работал в ФАВП, но потом уволился. В последние годы Баркер несколько раз свидетельствовал в суде против «Нортон Эйркрафт». Инженеры ненавидели его всей душой.
«На мой взгляд, эта проблема не допускает двоякого толкования», – послышался голос Баркера. Какая еще проблема, подумала Кейси, и в ту же секунду на экране возникла телестудия «Си-Эн-Эн» в Атланте. За спиной женщины, ведущей репортаж, виднелась заставка с фотографией N-22. Под снимком были начертаны огромные красные буквы: «НЕНАДЕЖЕН?»