Страница:
– Понимаю, – сказал Мардер. – Однако на суде обвинения выдвигаются в присутствии ограниченного числа людей. А «Ньюслайн» собирается транслировать эту чушь на сорокамиллионную аудиторию. Вдобавок они придают обвинениям дополнительный вес уже тем, что озвучивают их по телевизору. Мы несем убытки не из-за обвинений как таковых, а из-за того, что они стали известны широкой общественности.
– Я понял, к чему ты клонишь, – ответил Фуллер. – Но закон смотрит на эти вещи иначе. «Ньюслайн» имеет полное право освещать судебный процесс.
– Иными словами, они могут повторять любые утверждения, сколь бы возмутительными те ни были? Например, если адвокат заявит, будто бы мы использовали труд несовершеннолетних, «Ньюслайн» вправе пустить их в эфир и не нести за это никакой ответственности?
– Верно.
– Допустим, мы подали в суд и выиграли. Стало ясно, что «Ньюслайн» распространяла ложные сведения о нашей продукции, основываясь на утверждениях адвоката, которые тот делал в суде. Обязана ли «Ньюслайн» опровергнуть заявления, которые услышали сорок миллионов зрителей?
– Нет. Не обязана.
– Но почему?
– «Ньюслайн» вправе сама решать, какие сведения заслуживают опубликования. Если они, журналисты, полагают, что исход судебного разбирательства не стоит внимания, они не обязаны освещать его. Это остается на их усмотрение.
– А тем временем наша компания становится банкротом, – подхватил Мардер. – Тридцать тысяч человек теряют работу, жилье, медицинскую страховку и отправляются мыть посуду в соседней забегаловке. А потом и еще пятнадцать тысяч остаются безработными, когда разоряются наши поставщики из Джорджии, Огайо, Техаса и Коннектикута. Этим достойным людям, посвятившим жизнь разработке и изготовлению лучших в мире машин, крепко пожимают руку и дают хороший пинок под зад. Так, что ли?
Фуллер пожал плечами:
– Да. Так уж работает система.
– Ты называешь это «работает»?
– Система есть система, – ответил Фуллер.
– Так вот, Эд, – заговорил он. – Складывается безвыходная ситуация. Мы выпускаем великолепные машины, все объективные данные свидетельствуют о том, что они надежны и безопасны. Мы тратим годы на разработку и испытания. Мы пользуемся заслуженным авторитетом. И ты хочешь сказать, что какой-нибудь тележурналист может приехать на завод, поболтаться здесь пару дней и сделать так, что все наши усилия пойдут прахом? Опозорить нас перед всей страной и не нести за это никакой ответственности? И мы не можем даже подать на него в суд за причинение убытков?
Фуллер кивнул.
– Какой кошмар, – произнес Мардер.
Фуллер откашлялся.
– Видишь ли, так было не всегда, – сказал он. – Однако в течение последних тридцати лет, после принятия в 1964 году акта Салливана, суды все чаще закрывают дела о диффамации, ссылаясь на Первую поправку. Теперь пресса пользуется куда большими правами.
– В том числе – правом на клевету.
Фуллер пожал плечами.
– Жалобы на клевету со стороны прессы имеют давнюю историю, – объяснил он. – Уже несколько лет спустя после принятия Первой поправки Томас Джефферсон обвинял прессу в необъективности и предвзятости…
– Послушай, Эд, – перебил Мардер. – Нас не интересуют события двухвековой давности. Мы говорим не о горстке нечистоплотных редакторов колониальных газет. Речь идет о телевизионном шоу, которое намерено представить жареные факты на суд сорока миллионов зрителей – а это существенная доля населения страны – и тем самым похоронить нашу репутацию. Похоронить. Причем незаслуженно. Вот о чем идет речь. Итак, – продолжал Мардер, – что посоветуешь, Эд?
– Ну… – Фуллер вновь прочистил горло. – Я всегда советую клиентам говорить правду.
– Замечательно, Эд. Очень ценный совет. Но что нам делать?
– Самое лучшее, что вы можете предпринять, – ответил Фуллер, – это найти объяснение происшествию с Пятьсот сорок пятым.
– Инцидент произошел четыре дня назад. Мы еще не выяснили его причину.
– Выясняйте. Я не вижу иного выхода.
Несколько секунд Кейси сохраняла молчание. Она отлично понимала, к чему клонят Мардер и Фуллер. Они разыграли перед ней великолепный спектакль. С другой стороны, Фуллер был прав. Будет лучше всего, если Кейси сможет рассказать правду, объяснить причины аварии. Прислушиваясь к словам Фуллера, она подумала, что, может быть, ей удастся последовать его совету, докопавшись до истины – хотя бы отчасти. В ее руках было вполне достаточно непроверенных версий и сомнительных фактов, из которых можно составить достоверную картину происходящего.
– Так и быть, Джон, – сказала она. – Я дам интервью.
– Замечательно, – отозвался Мардер, улыбаясь и потирая руки. – Я знал, что ты пойдешь навстречу. «Ньюслайн» назначила съемку на завтра, на четыре часа дня. Я хочу, чтобы ты переговорила с консультантом по связям с общественностью, с человеком, которого мы пригласили со стороны, и…
– Джон, – сказала Кейси. – Я сама решу, как мне действовать.
– Но это очень умная женщина, и…
– Извини, Джон, – ответила Кейси. – У меня нет времени.
– Она может оказаться полезной, Кейси. Подскажет тебе несколько приемов…
– У меня много дел, – отрезала Кейси и вышла из кабинета.
У нее оставалось слишком много непроверенных версий и разрозненных улик. Возможная неисправность фиксатора. Неполадки в системе датчиков приближения. Она по-прежнему ждала результатов опроса второго пилота, лежавшего в ванкуверской клинике. Пленка с кадрами инцидента, которую она оставила в центре обработки видеоизображений. Запись переговоров в пилотской кабине, которую переводила Эллен Фонг. Факт выпуска предкрылков, которые тут же были втянуты обратно – что бы это значило?
Ей предстояло выяснить еще очень многое.
– Роб, – заговорила Кейси. – Предкрылки действительно были выпущены. Я обязана выяснить, почему так случилось и что еще происходило на борту. Это невозможно выяснить без данных РПД.
– Коли так, – отозвался Роб, – тебе придется посмотреть в лицо фактам. Мы восстанавливаем сто двадцать часов записи. Первые девяносто семь безупречны. На последних двадцати трех сбита синхронизация.
– Меня интересуют только три последних часа записи.
– Понимаю, – сказал Вонг. – Но для восстановления этих трех часов мы должны отыскать момент, когда в шине данных возникли сбои, и только потом двигаться вперед. Мы вынуждены обработать все двадцать три часа. На восстановление каждого блока уходит две минуты.
– Что ты хочешь сказать? – Кейси нахмурилась, подсчитывая в уме.
– Две минуты на каждый блок – это шестьдесят пять недель работы.
– Но ведь это больше года!
– При условии, что мы будем трудиться двадцать четыре часа в сутки. На самом же деле полное восстановление записи регистратора займет три года.
– Роб, она нужна мне немедленно!
– Это невозможно, Кейси. Придется тебе обойтись без записи полетных данных. Мне очень жаль, Кейси. Так уж получилось.
– Эллен Фонг на месте?
– Она сегодня не приехала. Работала на дому.
– У вас есть ее телефон?
– Разумеется. Но вы не застанете ее дома. Они с мужем отправились на прием, организованный каким-то благотворительным обществом.
– Передайте ей, что я звонила, – попросила Кейси.
– Скотта не будет до конца дня. Он приедет на работу завтра утром.
– Стиву пришлось уехать пораньше. Но, насколько мне известно, он сам собирался звонить вам. Сказал, что у него плохие новости.
Кейси вздохнула. Она уже отчаялась услышать что-нибудь хорошее.
– Вы можете связаться с ним?
– Только завтра.
– Передайте ему, что я звонила.
– Господи, этому Бенсону стоило бы поучиться любезности, – сказал Ричман. – Какая муха его укусила? Я испугался, что он меня поколотит.
– Где ты находишься?
– В конторе. Хотите, приеду к вам?
– Не надо, – ответила Кейси. – Уже седьмой час. На сегодня твоя работа закончена.
– Но…
– Увидимся завтра, Боб.
Она дала отбой.
Циклический тест электрооборудования, или ЦТЭ, заключался в следующем. Испытательная аппаратура посылала короткие импульсы в каждый уголок электросети самолета, проверяя один за другим каждый компонент – верхнее освещение салона и ночники, лампочки индикаторов на панели управления и систему зажигания двигателей, механизмы выпуска шасси. Каждый цикл занимал два часа. За ночь предстояло сделать десяток-другой циклов.
Проходя мимо главного блока, Кейси увидела Тедди Роули. Он приветствовал Кейси взмахом руки, но не подошел к ней. Тедди был занят; судя по всему, он пронюхал о том, что через три дня состоятся летные испытания, и хотел убедиться, что циклический тест проведен должным образом.
Кейси махнула в ответ, но Тедди уже отвернулся.
Кейси отправилась в свою контору.
– Привет, Кейси.
– Здравствуй, Амос.
Старик с гулким стуком швырнул бумаги на крышу автомобиля и нагнулся, чтобы отпереть дверцу.
– Я слыхал, на тебя напустили журналистов.
– Да. – Кейси ничуть не удивилась его осведомленности. Наверняка об этом уже знает каждый встречный-поперечный. Слухи здесь расходятся молниеносно – это было первой из наук, которые она усвоила, поступив на работу в «Нортон».
– Ты действительно собираешься дать интервью?
– Обещала.
– И скажешь им то, что они хотят услышать?
Кейси пожала плечами.
– Не вздумай умничать и задирать нос, – посоветовал Амос. – Это ведь телерепортеры, и если говорить об умственном развитии, то даже болотная тина даст им сто очков вперед. Ври напропалую. И наплюй на все.
– Посмотрим.
Амос вздохнул.
– Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как делаются эти дела, – сказал он. – Куда ты сейчас? Домой?
– Пока нет.
– На твоем месте я бы не стал шататься вечером по территории.
– А что?
– Люди нервничают, – объяснил Амос. – На твоем месте в ближайшие дни я бы отправлялся домой как можно раньше. Понимаешь, о чем я толкую?
– Я учту твой совет.
– Да уж, постарайся. Я не шучу, Кейси.
Амос сел за руль и уехал.
Кейси подошла к кофейному автомату, наполнила стаканчик остывшей жидкостью и отнесла его к себе в кабинет. Включив свет, она окинула взглядом стопку документов, которые дожидались своей очереди на ее столе.
Она опустилась в кресло, борясь с унынием, которое ей навевали последние события. До встречи с журналистами оставалось всего двадцать часов, а она так и не сумела свести воедино разрозненные кусочки мозаики.
Ври напропалую. И наплюй на все.
Кейси вздохнула. Возможно, Амос прав.
Она еще раз посмотрела на бумаги и отложила в сторону фотографию Джона Чанга и его улыбающихся домочадцев. Ей оставалось только одно – работать с документами, проверять каждую мелочь.
Кейси вновь просмотрела карты с курсом Пятьсот сорок пятого. Карты словно дразнили ее; она помнила, что за минуту до того, как вчера вечером позвонил Мардер, у нее мелькнула какая-то мысль, возникло какое-то ощущение… Какое?
Но мысль мелькнула и исчезла. Кейси отодвинула карты и увидела приложенную к ним генеральную декларацию со списком экипажа:
Она отложила список.
Еще здесь была расшифровка записи переговоров с южнокалифорнийской станцией приближения. Она была напечатана без знаков пунктуации, переговоры Пятьсот сорок пятого перемежались с фразами пилотов других машин:
Инцидент с Пятьсот сорок пятым начался вскоре после пяти часов утра. В это время самолет находился в радиоконтакте со станцией приближения Гонолулу. Учитывая большое количество раненых, капитан мог попросить экстренной посадки на Гавайях.
Но он этого не сделал.
Почему?
Вместо этого капитан продолжал вести самолет в Лос-Анджелес. И доложил о происшествии непосредственно перед тем, как заходить на посадку.
Чего он так долго ждал?
И почему он сообщил, будто бы инцидент возник из-за турбулентности? Он знал, что это не так. Он сам сказал стюардессе о том, что были выпущены предкрылки. Прослушав запись Зейглера, Кейси убедилась в том, что предкрылки действительно были выдвинуты. Почему пилот не сообщил об этом? Зачем было лгать диспетчеру?
Все сходились в мнении о том, что Чанг – опытный пилот. Чем можно объяснить его поведение? Может, он был в шоке? В критических ситуациях даже лучшие пилоты порой теряют голову. Однако в словах Чанга Кейси чудилась какая-то логика, едва ли не план. Она продолжала читать:
Она изучила отчеты о повреждениях механической части и салона, прочла докладные записки об обнаружении поддельных деталей – фиксатора и решетки реверса. Начиналась ночь, но Кейси продолжала методично, неторопливо работать.
Уставшая, Кейси рассматривала колонки цифр на первой странице, зевая во весь рот:
Стало быть, она покончила с документами.
Больше ей нечего было делать.
Она встала из-за стола, потянулась и посмотрела на часы. Было пятнадцать минут одиннадцатого. Надо поспать, решила Кейси. Ведь завтра ей предстояло выступить по телевизору. Ей совсем не хотелось, чтобы после передачи позвонила мать и сказала: «Ты выглядела такой уставшей, милая…»
Кейси свернула распечатку и отложила ее в сторону.
«Ноль – прекрасное значение по умолчанию», – подумала она. Именно так можно было назвать результат ее сегодняшней ночной работы.
Огромный ноль.
Ничего.
– Большой жирный ноль, – сказала она вслух. – Это значит отсутствие сигналов на линии.
Ей не хотелось думать о том, что это значит, – время подходило к концу, план расследования остался невыполненным, все шло к тому, что завтра она будет стоять перед камерой, отвечая на вопросы знаменитого Марти Рирдона, и ей нечего будет ему сказать. Кроме тех слов, которые велел сказать Мардер.
Ври напропалую. И наплюй на все.
Может быть, так она и сделает.
Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, как делаются эти дела.
Кейси выключила настольную лампу и шагнула к двери.
Она попрощалась с уборщицей Эстер и вышла в коридор. Войдя в лифт, она нажала кнопку нижнего этажа.
Едва она прикоснулась к кнопке, та засветилась. Вспыхнула цифра «1».
Дверца лифта начала закрываться, и Кейси зевнула. Она действительно очень устала. Ей не стоило засиживаться допоздна. Она начинала совершать глупые ошибки, упускала из виду важные подробности…
Она бросила взгляд на светящуюся кнопку.
И в этот миг до нее дошло.
– Нет, – ответила Кейси.
Она торопливо перебрала бумаги, лежавшие на ее столе, разбрасывая их во все стороны, роняя на пол.
Рон сказал, что ноль – это значение по умолчанию, и если в строках нули, значит, невозможно сказать, использовались линии или нет. Но если появилась единица… что это значит? Кейси отыскала распечатку и провела пальцем по колонкам цифр:
Какую функцию оно выполняло?
Кейси затаила дыхание.
Она едва отваживалась надеяться.
Рон сказал, что линия AUX COA предназначена для оборудования, которое устанавливается по требованию заказчика. Например, для экспресс-анализатора.
Экспресс-анализатор представлял собой еще один «черный ящик», который должен был помогать наземным ремонтным службам. Он фиксировал многие из тех полетных параметров, которые записывал РПД. Если на Пятьсот сорок пятом был экспресс-анализатор, Кейси могла получить ответы на все свои вопросы.
Однако Рон утверждал, что на Пятьсот сорок пятом анализатора не было.
Он сказал, что искал в хвосте – там, где его обычно устанавливают на N-22. Там его не оказалось.
Искал ли Рон в других местах?
Кейси знала, что ФАВП не регламентирует эксплуатацию дополнительного оборудования, к которому относится и экспресс-анализатор. Его могли установить в любом месте по желанию заказчика – в кормовом люке обслуживания, в грузовом трюме, в радиоотсеке под кабиной пилотов… Он мог оказаться где угодно.
Может быть, Рон и не пытался его найти?
Кейси решила сама заняться поисками.
Ей на глаза попались очки виртуальной реальности, лежащие на столе. Минутку, подумала она и, схватив очки, надела их. Подключив очки к проигрывателю компакт-дисков, она нажала кнопку «ВКЛ».
Ничего не произошло.
Несколько секунд Кейси возилась с клавишами и лишь потом сообразила, что в проигрывателе нет диска. Она заглянула в коробку, вынула оттуда серебристую пластинку, вложила ее в аппарат и вновь включила питание.
Очки засияли. Кейси увидела страницу из первого тома руководства, спроецированную на внутреннюю поверхность линз. Она не понимала толком, как действует система – очки находились в двух сантиметрах от глаз, а изображение словно висело в воздухе в полуметре от ее лица. Страница казалась почти прозрачной; Кейси прекрасно видела находящиеся за ней предметы.
Корман то и дело говорил, что из виртуальной реальности можно извлечь лишь виртуальную пользу, если не считать отдельных узкоспециальных приложений. Одним из них были ремонтные работы. Руки человека, который возится с механизмами, зачастую перепачканы маслом либо заняты инструментами и деталями, и у него нет времени листать толстые справочники. Собираясь ремонтировать реактивный двигатель на десятиметровой высоте, ты вряд ли потащишь с собой пудовые фолианты. Идеальным выходом в такой ситуации были очки виртуальной реальности, и Корман создал их.
– Я понял, к чему ты клонишь, – ответил Фуллер. – Но закон смотрит на эти вещи иначе. «Ньюслайн» имеет полное право освещать судебный процесс.
– Иными словами, они могут повторять любые утверждения, сколь бы возмутительными те ни были? Например, если адвокат заявит, будто бы мы использовали труд несовершеннолетних, «Ньюслайн» вправе пустить их в эфир и не нести за это никакой ответственности?
– Верно.
– Допустим, мы подали в суд и выиграли. Стало ясно, что «Ньюслайн» распространяла ложные сведения о нашей продукции, основываясь на утверждениях адвоката, которые тот делал в суде. Обязана ли «Ньюслайн» опровергнуть заявления, которые услышали сорок миллионов зрителей?
– Нет. Не обязана.
– Но почему?
– «Ньюслайн» вправе сама решать, какие сведения заслуживают опубликования. Если они, журналисты, полагают, что исход судебного разбирательства не стоит внимания, они не обязаны освещать его. Это остается на их усмотрение.
– А тем временем наша компания становится банкротом, – подхватил Мардер. – Тридцать тысяч человек теряют работу, жилье, медицинскую страховку и отправляются мыть посуду в соседней забегаловке. А потом и еще пятнадцать тысяч остаются безработными, когда разоряются наши поставщики из Джорджии, Огайо, Техаса и Коннектикута. Этим достойным людям, посвятившим жизнь разработке и изготовлению лучших в мире машин, крепко пожимают руку и дают хороший пинок под зад. Так, что ли?
Фуллер пожал плечами:
– Да. Так уж работает система.
– Ты называешь это «работает»?
– Система есть система, – ответил Фуллер.
* * *
Мардер бросил взгляд на Кейси, потом вновь повернулся к Фуллеру.– Так вот, Эд, – заговорил он. – Складывается безвыходная ситуация. Мы выпускаем великолепные машины, все объективные данные свидетельствуют о том, что они надежны и безопасны. Мы тратим годы на разработку и испытания. Мы пользуемся заслуженным авторитетом. И ты хочешь сказать, что какой-нибудь тележурналист может приехать на завод, поболтаться здесь пару дней и сделать так, что все наши усилия пойдут прахом? Опозорить нас перед всей страной и не нести за это никакой ответственности? И мы не можем даже подать на него в суд за причинение убытков?
Фуллер кивнул.
– Какой кошмар, – произнес Мардер.
Фуллер откашлялся.
– Видишь ли, так было не всегда, – сказал он. – Однако в течение последних тридцати лет, после принятия в 1964 году акта Салливана, суды все чаще закрывают дела о диффамации, ссылаясь на Первую поправку. Теперь пресса пользуется куда большими правами.
– В том числе – правом на клевету.
Фуллер пожал плечами.
– Жалобы на клевету со стороны прессы имеют давнюю историю, – объяснил он. – Уже несколько лет спустя после принятия Первой поправки Томас Джефферсон обвинял прессу в необъективности и предвзятости…
– Послушай, Эд, – перебил Мардер. – Нас не интересуют события двухвековой давности. Мы говорим не о горстке нечистоплотных редакторов колониальных газет. Речь идет о телевизионном шоу, которое намерено представить жареные факты на суд сорока миллионов зрителей – а это существенная доля населения страны – и тем самым похоронить нашу репутацию. Похоронить. Причем незаслуженно. Вот о чем идет речь. Итак, – продолжал Мардер, – что посоветуешь, Эд?
– Ну… – Фуллер вновь прочистил горло. – Я всегда советую клиентам говорить правду.
– Замечательно, Эд. Очень ценный совет. Но что нам делать?
– Самое лучшее, что вы можете предпринять, – ответил Фуллер, – это найти объяснение происшествию с Пятьсот сорок пятым.
– Инцидент произошел четыре дня назад. Мы еще не выяснили его причину.
– Выясняйте. Я не вижу иного выхода.
* * *
Фуллер ушел, и Мардер повернулся к Кейси. Он смотрел на нее, не говоря ни слова.Несколько секунд Кейси сохраняла молчание. Она отлично понимала, к чему клонят Мардер и Фуллер. Они разыграли перед ней великолепный спектакль. С другой стороны, Фуллер был прав. Будет лучше всего, если Кейси сможет рассказать правду, объяснить причины аварии. Прислушиваясь к словам Фуллера, она подумала, что, может быть, ей удастся последовать его совету, докопавшись до истины – хотя бы отчасти. В ее руках было вполне достаточно непроверенных версий и сомнительных фактов, из которых можно составить достоверную картину происходящего.
– Так и быть, Джон, – сказала она. – Я дам интервью.
– Замечательно, – отозвался Мардер, улыбаясь и потирая руки. – Я знал, что ты пойдешь навстречу. «Ньюслайн» назначила съемку на завтра, на четыре часа дня. Я хочу, чтобы ты переговорила с консультантом по связям с общественностью, с человеком, которого мы пригласили со стороны, и…
– Джон, – сказала Кейси. – Я сама решу, как мне действовать.
– Но это очень умная женщина, и…
– Извини, Джон, – ответила Кейси. – У меня нет времени.
– Она может оказаться полезной, Кейси. Подскажет тебе несколько приемов…
– У меня много дел, – отрезала Кейси и вышла из кабинета.
Вычислительный центр 18:15
Кейси не давала обещания повторять то, что велел говорить Мардер; она лишь обещала дать интервью. У нее оставалось менее суток, чтобы добиться решительного прогресса в расследовании. Она была не настолько наивна, чтобы надеяться в столь короткий срок докопаться до причин аварии. Она лишь рассчитывала отыскать какую-нибудь зацепку, о которой можно поведать журналистам.У нее оставалось слишком много непроверенных версий и разрозненных улик. Возможная неисправность фиксатора. Неполадки в системе датчиков приближения. Она по-прежнему ждала результатов опроса второго пилота, лежавшего в ванкуверской клинике. Пленка с кадрами инцидента, которую она оставила в центре обработки видеоизображений. Запись переговоров в пилотской кабине, которую переводила Эллен Фонг. Факт выпуска предкрылков, которые тут же были втянуты обратно – что бы это значило?
Ей предстояло выяснить еще очень многое.
* * *
– Я знаю, что тебе очень нужны эти данные, – сказал Роб Вонг, разворачиваясь вместе с креслом. – Поверь, я отлично тебя понимаю. – Он сидел в дисплейной комнате перед экранами, заполненными всевозможными символами. – Но что я могу поделать?– Роб, – заговорила Кейси. – Предкрылки действительно были выпущены. Я обязана выяснить, почему так случилось и что еще происходило на борту. Это невозможно выяснить без данных РПД.
– Коли так, – отозвался Роб, – тебе придется посмотреть в лицо фактам. Мы восстанавливаем сто двадцать часов записи. Первые девяносто семь безупречны. На последних двадцати трех сбита синхронизация.
– Меня интересуют только три последних часа записи.
– Понимаю, – сказал Вонг. – Но для восстановления этих трех часов мы должны отыскать момент, когда в шине данных возникли сбои, и только потом двигаться вперед. Мы вынуждены обработать все двадцать три часа. На восстановление каждого блока уходит две минуты.
– Что ты хочешь сказать? – Кейси нахмурилась, подсчитывая в уме.
– Две минуты на каждый блок – это шестьдесят пять недель работы.
– Но ведь это больше года!
– При условии, что мы будем трудиться двадцать четыре часа в сутки. На самом же деле полное восстановление записи регистратора займет три года.
– Роб, она нужна мне немедленно!
– Это невозможно, Кейси. Придется тебе обойтись без записи полетных данных. Мне очень жаль, Кейси. Так уж получилось.
* * *
Кейси позвонила в бухгалтерию:– Эллен Фонг на месте?
– Она сегодня не приехала. Работала на дому.
– У вас есть ее телефон?
– Разумеется. Но вы не застанете ее дома. Они с мужем отправились на прием, организованный каким-то благотворительным обществом.
– Передайте ей, что я звонила, – попросила Кейси.
* * *
Она позвонила в глендейлский Центр обработки видеоинформации – там анализировали ее видеокассету. Она спросила Скотта Хармона.– Скотта не будет до конца дня. Он приедет на работу завтра утром.
* * *
Она позвонила Стиву Ниенто, сервисному представителю в Ванкувере. Ответила секретарша:– Стиву пришлось уехать пораньше. Но, насколько мне известно, он сам собирался звонить вам. Сказал, что у него плохие новости.
Кейси вздохнула. Она уже отчаялась услышать что-нибудь хорошее.
– Вы можете связаться с ним?
– Только завтра.
– Передайте ему, что я звонила.
* * *
Запищал сотовый телефон.– Господи, этому Бенсону стоило бы поучиться любезности, – сказал Ричман. – Какая муха его укусила? Я испугался, что он меня поколотит.
– Где ты находишься?
– В конторе. Хотите, приеду к вам?
– Не надо, – ответила Кейси. – Уже седьмой час. На сегодня твоя работа закончена.
– Но…
– Увидимся завтра, Боб.
Она дала отбой.
* * *
Покидая ангар номер 5, Кейси увидела бригаду электриков, которые готовили Пятьсот сорок пятый к циклическим испытаниям электрооборудования, что должны были длиться всю ночь до утра. Самолет был приподнят на три метра и покоился на массивных голубых конструкциях, подпиравших его крылья, а также носовой и кормовой отсеки фюзеляжа. Под брюхом машины приблизительно в шести метрах от пола была натянута страховочная сеть. Все люки салона и дверцы люков обслуживания были распахнуты; рабочие, стоявшие на сети, подключали кабели, соединявшие контактные коробки лайнера с главным блоком циклического тестирования – шестифутовым кубом, установленным в центре ангара чуть в стороне от самолета.Циклический тест электрооборудования, или ЦТЭ, заключался в следующем. Испытательная аппаратура посылала короткие импульсы в каждый уголок электросети самолета, проверяя один за другим каждый компонент – верхнее освещение салона и ночники, лампочки индикаторов на панели управления и систему зажигания двигателей, механизмы выпуска шасси. Каждый цикл занимал два часа. За ночь предстояло сделать десяток-другой циклов.
Проходя мимо главного блока, Кейси увидела Тедди Роули. Он приветствовал Кейси взмахом руки, но не подошел к ней. Тедди был занят; судя по всему, он пронюхал о том, что через три дня состоятся летные испытания, и хотел убедиться, что циклический тест проведен должным образом.
Кейси махнула в ответ, но Тедди уже отвернулся.
Кейси отправилась в свою контору.
* * *
Уже смеркалось, и купол неба стал темно-синим. Кейси шагала к зданию администрации, прислушиваясь к отдаленному реву самолетов, покидавших аэропорт Бербэнк. По пути ей попался Амос Питерс, ковылявший к автомобилю с пачкой бумаг под мышкой. Он оглянулся и заметил Кейси.– Привет, Кейси.
– Здравствуй, Амос.
Старик с гулким стуком швырнул бумаги на крышу автомобиля и нагнулся, чтобы отпереть дверцу.
– Я слыхал, на тебя напустили журналистов.
– Да. – Кейси ничуть не удивилась его осведомленности. Наверняка об этом уже знает каждый встречный-поперечный. Слухи здесь расходятся молниеносно – это было первой из наук, которые она усвоила, поступив на работу в «Нортон».
– Ты действительно собираешься дать интервью?
– Обещала.
– И скажешь им то, что они хотят услышать?
Кейси пожала плечами.
– Не вздумай умничать и задирать нос, – посоветовал Амос. – Это ведь телерепортеры, и если говорить об умственном развитии, то даже болотная тина даст им сто очков вперед. Ври напропалую. И наплюй на все.
– Посмотрим.
Амос вздохнул.
– Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как делаются эти дела, – сказал он. – Куда ты сейчас? Домой?
– Пока нет.
– На твоем месте я бы не стал шататься вечером по территории.
– А что?
– Люди нервничают, – объяснил Амос. – На твоем месте в ближайшие дни я бы отправлялся домой как можно раньше. Понимаешь, о чем я толкую?
– Я учту твой совет.
– Да уж, постарайся. Я не шучу, Кейси.
Амос сел за руль и уехал.
ГК 19:20
Норма уже ушла. Помещения отдела гарантии качества словно вымерли. Уборщицы уже начали надраивать полы в дальних кабинетах; Кейси услышала, как чей-то карманный приемник напевает: «Беги, крошка, спасайся».Кейси подошла к кофейному автомату, наполнила стаканчик остывшей жидкостью и отнесла его к себе в кабинет. Включив свет, она окинула взглядом стопку документов, которые дожидались своей очереди на ее столе.
Она опустилась в кресло, борясь с унынием, которое ей навевали последние события. До встречи с журналистами оставалось всего двадцать часов, а она так и не сумела свести воедино разрозненные кусочки мозаики.
Ври напропалую. И наплюй на все.
Кейси вздохнула. Возможно, Амос прав.
Она еще раз посмотрела на бумаги и отложила в сторону фотографию Джона Чанга и его улыбающихся домочадцев. Ей оставалось только одно – работать с документами, проверять каждую мелочь.
Кейси вновь просмотрела карты с курсом Пятьсот сорок пятого. Карты словно дразнили ее; она помнила, что за минуту до того, как вчера вечером позвонил Мардер, у нее мелькнула какая-то мысль, возникло какое-то ощущение… Какое?
Но мысль мелькнула и исчезла. Кейси отодвинула карты и увидела приложенную к ним генеральную декларацию со списком экипажа:
ДЖОН ЖЕН ЧАН Г, КАПИТАН 5/7/51 МКейси замерла, потом пригубила остывший кофе. Что-то в этом списке показалось ей странным. Но что именно, она не поняла.
ЛЬЮ ЗАН ПИНГ, ВТОРОЙ ПИЛОТ 3/11/59 М
РИЧАРД ЯНГ, ВТОРОЙ ПИЛОТ 9/9/61 М
ГЕРХАРД РЕЙМАН, ВТОРОЙ ПИЛОТ 7/23/49 М
ГЕНРИ МАРХАНД, ИНЖЕНЕР 4/25/69 М
ТОМАС ЧАНГ, ВТОРОЙ ПИЛОТ 6/29/70 М
ГАРРИЕТ ЧАНГ, БОРТПРОВОДНИК 5/12/77 Ж
ЛИНДА ЧИНГ, БОРТПРОВОДНИК 5/18/76 Ж
НЭНСИ МОРЛИ, БОРТПРОВОДНИК 7/19/75 Ж
КЕЙ ЛИАНГ, БОРТПРОВОДНИК 6/4/72 Ж
ДЖОН УАЙТ, БОРТПРОВОДНИК 1/30/70 Ж
М. В. ЧАНГ, БОРТПРОВОДНИК 4/1/77 Ж
ША ЯН ХАО, БОРТПРОВОДНИК 3/13/73 Ж
ЙИ ДЖИАО, БОРТПРОВОДНИК 11/18/76 Ж
ГАРРИЕТ КИНГ, БОРТПРОВОДНИК 10/10/75 Ж
В. ХОИ, БОРТПРОВОДНИК 11/18/76 Ж
ЙИ ЧАНГ, БОРТПРОВОДНИК 1/8/74 Ж
Она отложила список.
Еще здесь была расшифровка записи переговоров с южнокалифорнийской станцией приближения. Она была напечатана без знаков пунктуации, переговоры Пятьсот сорок пятого перемежались с фразами пилотов других машин:
05:43:12 Борт UAH198: скорость три шесть пять высота десять стоЗапись переговоров озадачила Кейси. Пилот вел себя по меньшей мере странно.
05:43:15 Борт USA2585: готов продолжать переговоры на прежней частоте был вынужден включить запасную радиостанцию приношу извинения
05:43:17 Станция: понял вас сто девяносто восьмой
05:43:19 Борт AAL001: остаток топлива четыре два ноль один
05:43:22 Станция: записываю четыре два ноль один вы входите в зону нашей ответственности
05:43:23 Борт ТРА545: диспетчерская говорит транс-пасифик 545 у нас непредвиденная ситуация
05:43:26 Станция: ноль ноль первый подтверждаю прием
05:43:29 Станция: продолжайте пятьсот сорок пятый
05:43:31 Борт ТРА545: прошу очистить полосу для аварийной посадки в лос анджелесе.
05:43:32 Борт AAL001: снижаюсь до восьми восьмисот
05:43:35 Станция: пятьсот сорок пятый принимаю вашу просьбу очистить полосу для экстренной посадки
05:43:40 Борт ТРА5454: вас понял
05:43:41 Станция: что у вас произошло
05:43:42 Борт UAH198: скорость три два один высота девять семьсот пятьдесят
05:44:05 Борт ТРА545: неприятности с пассажирами нам потребуются машины скорой помощи тридцать или сорок машин может быть больше
05:44:10 Станция: повторите пятьсот сорок пятый вы сказали сорок машин скорой помощи
05:44:35 Борт ТРА545: мы вошли в зону сильной турбулентности пострадали пассажиры и члены экипажа
05:44:48 Станция: сто девяносто восьмой желаю удачной посадки
05:43:50 Станция: транспасифик я регистрирую ваше требование предоставить сорок машин скорой помощи
05:43:52 Борт UAH198: спасибо
Инцидент с Пятьсот сорок пятым начался вскоре после пяти часов утра. В это время самолет находился в радиоконтакте со станцией приближения Гонолулу. Учитывая большое количество раненых, капитан мог попросить экстренной посадки на Гавайях.
Но он этого не сделал.
Почему?
Вместо этого капитан продолжал вести самолет в Лос-Анджелес. И доложил о происшествии непосредственно перед тем, как заходить на посадку.
Чего он так долго ждал?
И почему он сообщил, будто бы инцидент возник из-за турбулентности? Он знал, что это не так. Он сам сказал стюардессе о том, что были выпущены предкрылки. Прослушав запись Зейглера, Кейси убедилась в том, что предкрылки действительно были выдвинуты. Почему пилот не сообщил об этом? Зачем было лгать диспетчеру?
Все сходились в мнении о том, что Чанг – опытный пилот. Чем можно объяснить его поведение? Может, он был в шоке? В критических ситуациях даже лучшие пилоты порой теряют голову. Однако в словах Чанга Кейси чудилась какая-то логика, едва ли не план. Она продолжала читать:
05:44:48 Станция: вероятно вам потребуется медицинский персонал какие повреждения получили людиКазалось, капитан забыл о жертвах и вспомнил о них лишь в последнюю секунду.
05:44:48 Борт ТРА545: точно не знаю
05:44:48 Станция: назовите приблизительное количество пострадавших
05:44:48 Борт ТРА545: к сожалению не могу оценить невозможно
05:44:48 Станция: кто-нибудь потерял сознание
05:44:48 Борт ТРА545: нет не думаю но двое мертвы.
05:44:48 Станция: ноль ноль первый понял вас«Незначительные повреждения?» – подумала Кейси. Ремонт салона обойдется в миллионы долларов. Неужели капитану было лень сходить и посмотреть? Неужели он не знал об истинных масштабах разрушений? И если знал, то зачем солгал?
05:44:48 Станция: пятьсот сорок пятый в каком состоянии машина
05:44:48 Борт ТРА545: незначительные повреждения в пассажирском отсеке
05:44:48 Станция: в каком состоянии панель управленияВ этот миг один из вторых пилотов лежал в луже собственной крови. Неужели капитан не знал об этом? Кейси пробежала взглядом до конца записи и отложила распечатку в сторону. Завтра она покажет ее Феликсу и спросит его мнение.
05:44:48 Борт ТРА545: органы управления функционируют показания рпд в пределах нормы
05:44:48 Станция: пятьсот сорок пятый я регистрирую ваш ответ в каком состоянии экипаж?
05:44:48 Борт ТРА545: капитан и второй пилот чувствуют себя нормально.
Она изучила отчеты о повреждениях механической части и салона, прочла докладные записки об обнаружении поддельных деталей – фиксатора и решетки реверса. Начиналась ночь, но Кейси продолжала методично, неторопливо работать.
* * *
Уже пробило десять часов, когда Кейси вновь взяла в руки данные о сбоях в системах Пятьсот сорок пятого. Она надеялась, что ей не придется разбираться в непонятных символах, поскольку рассчитывала на показания РПД. Однако теперь оставалось лишь внимательно их изучить.Уставшая, Кейси рассматривала колонки цифр на первой странице, зевая во весь рот:
A/S PWR TEST 00000010000Ей не хотелось этим заниматься. Она еще не ужинала и чувствовала, что пора подкрепиться. В любом случае из всей распечатки ее интересовали только строки с показаниями линий AUX. Она расспросила Рона, и тот объяснил, что первая линия отвечает за вспомогательную турбину, вторая и третья не используются, а линия AUX COA обслуживает оборудование, которое устанавливается по требованию заказчика. В этих строках не содержится никакой информации о сбоях, сказал Рон, поскольку ноль – это норма. Значение по умолчанию.
AIL SERVO COMP 00001001000
CFDS SENS FAIL 00000010000
AUX 1 00000000000
AUX 2 00000000000
AUX 3 00000000000
AUX COA 01000000000
Стало быть, она покончила с документами.
Больше ей нечего было делать.
Она встала из-за стола, потянулась и посмотрела на часы. Было пятнадцать минут одиннадцатого. Надо поспать, решила Кейси. Ведь завтра ей предстояло выступить по телевизору. Ей совсем не хотелось, чтобы после передачи позвонила мать и сказала: «Ты выглядела такой уставшей, милая…»
Кейси свернула распечатку и отложила ее в сторону.
«Ноль – прекрасное значение по умолчанию», – подумала она. Именно так можно было назвать результат ее сегодняшней ночной работы.
Огромный ноль.
Ничего.
– Большой жирный ноль, – сказала она вслух. – Это значит отсутствие сигналов на линии.
Ей не хотелось думать о том, что это значит, – время подходило к концу, план расследования остался невыполненным, все шло к тому, что завтра она будет стоять перед камерой, отвечая на вопросы знаменитого Марти Рирдона, и ей нечего будет ему сказать. Кроме тех слов, которые велел сказать Мардер.
Ври напропалую. И наплюй на все.
Может быть, так она и сделает.
Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, как делаются эти дела.
Кейси выключила настольную лампу и шагнула к двери.
Она попрощалась с уборщицей Эстер и вышла в коридор. Войдя в лифт, она нажала кнопку нижнего этажа.
Едва она прикоснулась к кнопке, та засветилась. Вспыхнула цифра «1».
Дверца лифта начала закрываться, и Кейси зевнула. Она действительно очень устала. Ей не стоило засиживаться допоздна. Она начинала совершать глупые ошибки, упускала из виду важные подробности…
Она бросила взгляд на светящуюся кнопку.
И в этот миг до нее дошло.
* * *
– Что-нибудь забыли? – спросила Эстер, увидев входящую Кейси.– Нет, – ответила Кейси.
Она торопливо перебрала бумаги, лежавшие на ее столе, разбрасывая их во все стороны, роняя на пол.
Рон сказал, что ноль – это значение по умолчанию, и если в строках нули, значит, невозможно сказать, использовались линии или нет. Но если появилась единица… что это значит? Кейси отыскала распечатку и провела пальцем по колонкам цифр:
AUX 1 00000000000Единица! На втором отрезке полета на линии AUX COA был зарегистрирован сбой. Значит, к этой линии было подключено какое-то устройство.
AUX 2 00000000000
AUX 3 00000000000
AUX COA 01000000000
Какую функцию оно выполняло?
Кейси затаила дыхание.
Она едва отваживалась надеяться.
Рон сказал, что линия AUX COA предназначена для оборудования, которое устанавливается по требованию заказчика. Например, для экспресс-анализатора.
Экспресс-анализатор представлял собой еще один «черный ящик», который должен был помогать наземным ремонтным службам. Он фиксировал многие из тех полетных параметров, которые записывал РПД. Если на Пятьсот сорок пятом был экспресс-анализатор, Кейси могла получить ответы на все свои вопросы.
Однако Рон утверждал, что на Пятьсот сорок пятом анализатора не было.
Он сказал, что искал в хвосте – там, где его обычно устанавливают на N-22. Там его не оказалось.
Искал ли Рон в других местах?
Кейси знала, что ФАВП не регламентирует эксплуатацию дополнительного оборудования, к которому относится и экспресс-анализатор. Его могли установить в любом месте по желанию заказчика – в кормовом люке обслуживания, в грузовом трюме, в радиоотсеке под кабиной пилотов… Он мог оказаться где угодно.
Может быть, Рон и не пытался его найти?
Кейси решила сама заняться поисками.
* * *
Десять минут она листала толстые руководства по ремонту N-22, но безуспешно. Об экспресс-анализаторе не было ни слова, во всяком случае, ей не удалось отыскать нужную ссылку. Однако руководства, хранившиеся в этом кабинете, предназначались лично для нее, а поскольку Кейси не имела прямого отношения к ремонтным работам, документация уже давно не обновлялась. Большинство руководств было издано еще в ту пору, когда она поступила на работу в «Нортон», и многим из них было не меньше пяти лет.Ей на глаза попались очки виртуальной реальности, лежащие на столе. Минутку, подумала она и, схватив очки, надела их. Подключив очки к проигрывателю компакт-дисков, она нажала кнопку «ВКЛ».
Ничего не произошло.
Несколько секунд Кейси возилась с клавишами и лишь потом сообразила, что в проигрывателе нет диска. Она заглянула в коробку, вынула оттуда серебристую пластинку, вложила ее в аппарат и вновь включила питание.
Очки засияли. Кейси увидела страницу из первого тома руководства, спроецированную на внутреннюю поверхность линз. Она не понимала толком, как действует система – очки находились в двух сантиметрах от глаз, а изображение словно висело в воздухе в полуметре от ее лица. Страница казалась почти прозрачной; Кейси прекрасно видела находящиеся за ней предметы.
Корман то и дело говорил, что из виртуальной реальности можно извлечь лишь виртуальную пользу, если не считать отдельных узкоспециальных приложений. Одним из них были ремонтные работы. Руки человека, который возится с механизмами, зачастую перепачканы маслом либо заняты инструментами и деталями, и у него нет времени листать толстые справочники. Собираясь ремонтировать реактивный двигатель на десятиметровой высоте, ты вряд ли потащишь с собой пудовые фолианты. Идеальным выходом в такой ситуации были очки виртуальной реальности, и Корман создал их.