Крайтон Майкл. Крылья

   Выйдя из ванны, Кейси услышала звонок телефона.
   – Не вздумай брать трубку! – крикнула она, распахивая дверь.
   – Может быть, все же ответить? – сказал Тедди.
   – У меня нет времени, – отрезала Кейси. – Во всяком случае, сегодня.
   Она отправилась в спальню одеться.
   До встречи с Марти Рирдоном оставалось десять часов, и Кейси не хотела терять ни минуты.
   Ее занимал лишь один вопрос.
   Что же случилось с Пятьсот сорок пятым?

Вычислительный центр компании «Нортон» 7:40 утра

   Роб Вонг положил зеленую коробку на стол, подключил кабель и нажал кнопку на пульте. На корпусе экспресс-анализатора вспыхнул маленький красный огонек.
   – Питание подключено, – сказал Вонг. Он откинулся на спинку кресла и взглянул на Кейси. – Ну что, рискнем?
   – Я готова, – отозвалась Кейси.
   – Скрести пальцы на счастье, – посоветовал Вонг и ткнул пальцем в клавиатуру.
   Красный огонек на корпусе анализатора быстро замигал.
   – Это значит… – напряженным голосом произнесла Кейси.
   – Это значит, что все в порядке, – перебил Вонг. – Началась загрузка содержимого памяти.
   Через несколько секунд красный огонек вновь загорелся непрерывным светом.
   – Что теперь?
   – Перезапись завершена, – объяснил Вонг. – Посмотрим, что у нас получилось. – На мониторе, сменяя друг друга, возникли колонки символов. Вонг подался вперед, вглядываясь в экран. – Ага… кажется, все в порядке. Похоже, Кейси, сегодня у тебя выдался счастливый денек. – Несколько секунд он быстро стучал по клавишам, потом опять откинулся на спинку кресла.
   На экране возникла каркасная модель самолета. Пустоты каркаса быстро заполнялись, превращаясь в объемное изображение. Появился небесно-голубой фон. Серебристый лайнер поднимался в воздух с выпущенными шасси.
   Вонг пощелкал клавишами, поворачивая модель хвостом к экрану. Еще он добавил зелень, простирающуюся до горизонта, и серую дорожку взлетной полосы. Изображение было схематическим, но весьма наглядным. Самолет покатил по полосе, набирая скорость. Его нос задрался кверху, шасси втянулись в фюзеляж.
   – Мы взлетаем, – с улыбкой объявил Вонг.
   Самолет продолжал взлетать. Вонг нажал еще одну клавишу, и в правой части экрана открылось прямоугольное окно, в котором быстро мелькали колонки цифр.
   – Это, конечно, не РПД, но здесь есть все основные параметры, – сказал Вонг. – Скорость, высота, курс, запас топлива, перемещения управляющих плоскостей – предкрылков, закрылков, элеронов, горизонтальных и вертикальных рулей. Все, что тебе требуется. И, что главное, эти данные стабильны.
   Самолет продолжал набирать высоту. Вонг нажал клавишу, и на экране появились облака. Самолет взлетал, пробивая облачность.
   – Вряд ли ты хочешь смотреть весь полет, – заметил Вонг. – Когда начался инцидент?
   – Девятый час сороковая минута полета.
   – Прошло девять часов сорок минут?
   – Да.
   – Сейчас отыщем этот момент.

* * *

   Самолет на экране летел горизонтально, цифры в окне не менялись. Потом среди них вспыхнул красный огонек.
   – Что это?
   – Зарегистрирован сбой. Э-ээ… рассогласование предкрылков.
   Кейси посмотрела на экран. Все оставалось по-прежнему.
   – Предкрылки не выпущены?
   – Нет, – ответил Вонг. – Это всего лишь сбой датчика.
   Кейси подождала еще несколько мгновений. Самолет продолжал лететь горизонтально. Прошло пять секунд. По-прежнему горизонтальный полет. Прошло семь секунд. Из передней кромки выдвинулся предкрылок.
   – Выпуск предкрылка, – сообщил Вонг, глядя на цифры. – Предкрылки выпущены полностью, – добавил он.
   – Значит, сначала был сбой? – спросила Кейси. – А уж потом выпуск предкрылков?
   – Совершенно верно.
   – Самопроизвольный?
   – Нет. Пилот сдвинул рычаг. Видишь – самолет задирает нос и… ого-го! Тангаж превышает предельный уровень! Предупреждение о потере скорости, и…
   Самолет на экране клюнул носом вниз и сорвался в крутое пике. Белые облака проносились мимо – все быстрее и быстрее. Запищали тревожные сигналы, замерцали огоньки.
   – Что случилось? – спросила Кейси.
   – Угол наклона опять превысил допустимые пределы. Ты только посмотри, что творится!
   Самолет вышел из пике и круто взмыл кверху.
   – Угол наклона шестнадцать… семнадцать… двадцать один градус, – говорил Вонг, качая головой. – Двадцать один!
   Для транспортных самолетов обычный угол набора высоты составлял три-пять градусов. Наклон в десять градусов уже считался крутым и допускался только для отрыва от земли. При наклоне в двадцать один градус пассажирам должно было казаться, что самолет принял вертикальное положение.
   Вновь тревожные сигналы.
   – Перегрузка, – ровным голосом произнес Вонг. – Самолет подвергся напряжениям, на которые он не рассчитан. Вы проверяли силовые элементы конструкции?
   На их глазах самолет вновь сорвался в пике.
   – Не верю своим глазам, – сказал Вонг. – Автопилот должен был погасить такие колебания…
   – Самолет управляется вручную.
   – Даже если так, подобные колебания должны были включить автопилот. – Вонг ткнул пальцем в окошко с цифрами. – Видишь? Автопилот пытается перехватить управление. Капитан вновь и вновь выключает его. Это чистое безумие.
   Очередной взлет.
   Еще одно пике.
   Самолет взмывал и падал шесть раз, после чего внезапно вернулся в горизонтальное положение.
   – В чем дело? – спросила Кейси.
   – Автопилот наконец взял управление на себя. – Вонг протяжно вздохнул. – Теперь ты знаешь, что произошло с Пятьсот сорок пятым. Но будь я проклят, если понимаю, как такое могло случиться!

Боевая рубка 9:00 утра

   В боевой рубке работала бригада уборщиков. Они мыли огромные окна, выходящие в цех, протирали стол и кресла. В дальнем углу женщина чистила пылесосом ковер.
   Доэрти и Рон Смит стояли у дверей, рассматривая компьютерную распечатку.
   – В чем дело? – спросила Кейси.
   – Мардер отменил сегодняшнее совещание ГРП, – ответил Доэрти.
   – Но почему меня не предупредили?… – Кейси тут же вспомнила, что накануне ночью выключила пейджер. Она нащупала аппарат и включила его.
   – Циклический тест показал, что электросистемы машины практически в идеальном состоянии, – сказал Рон. – Как мы и утверждали все это время, N-22 – замечательный самолет. Обнаружены лишь две неисправности. Линия AUX СОА давала сбои пять циклов подряд. Это началось примерно в половине одиннадцатого вечера. – Он выжидательно посмотрел на Кейси. Должно быть, ему сообщили, что она в то время была в ангаре.
   Но Кейси совсем не хотелось объясняться с ним. Во всяком случае, сейчас.
   – Как дела с датчиком приближения? – спросила она.
   – Это и есть вторая неисправность, – сказал Смит. – Из двадцати двух циклов, которые мы успели совершить за ночь, датчик приближения давал сбой шесть раз.
   – И если этот сбой произошел в полете…
   – То пилоты получили сигнал о рассогласовании показаний датчиков правого и левого крыльев.
   Кейси повернулась, собираясь уходить.
   – Эй! – крикнул ей вслед Доэрти. – Ты куда?
   – Мне нужно просмотреть одну видеозапись.
   – Что происходит, черт побери?
   – Как только узнаю, скажу тебе первому. – С этими словами Кейси ушла.

* * *

   Еще вчера казалось, что следствие зашло в тупик, но сегодня оно продвигалось с непостижимой скоростью. Ключом к успеху оказались данные экспресс-анализатора. Наконец Кейси удалось воссоздать события на борту Пятьсот сорок пятого, и разрозненные кусочки мозаики быстро становились на свое место.
   По пути к автомобилю Кейси позвонила Норме.
   – Норма, мне нужно маршрутное расписание Пятьсот сорок пятого.
   – Лежит на моем столе, – отозвалась Норма. – Его прислали в пакете документации ФАВП. Что именно ты хочешь выяснить?
   – Время посадки в Гонолулу.
   – Сейчас посмотрю. – Трубка умолкла. – Он не садится в Гонолулу, – сказала наконец Норма. – Только пролетает над…
   – Не нужно, – перебила Кейси. – Это все, что я хотела узнать.
   – Послушай, – сказала Норма. – Мардер уже трижды звонил тебе. Говорит, ты не отвечаешь на вызовы пейджера.
   – Передай, что не можешь со мной связаться.
   – Ричман тоже хотел…
   – Ты не можешь со мной связаться, – повторила Кейси.
   Она дала отбой и поспешила к автомобилю.

* * *

   По дороге она позвонила в бухгалтерию Эллен Фонг. Секретарь сказала, что сегодня она опять работает дома. Кейси попросила номер и позвонила Эллен домой.
   – Эллен, это Кейси Синглтон.
   – Я узнала тебя, – осторожным холодным тоном отозвалась Эллен.
   – Ты занималась переводом?
   – Да. – Тот же ровный невозмутимый тон.
   – Ты закончила его?
   – Да. Закончила.
   – Можешь отправить его мне по факсу? – спросила Кейси.
   – Пожалуй, этого не стоит делать, – после короткой паузы произнесла Эллен.
   – Как скажешь…
   – Знаешь, почему?
   – Догадываюсь.
   – Я привезу его тебе в кабинет, – предложила Эллен. – В два часа устроит?
   – Устроит, – сказала Кейси.

* * *

   Отдельные кусочки быстро складывались в общую картинку.
   Теперь Кейси не сомневалась, что сможет объяснить происшествие на борту Пятьсот сорок пятого. Она уже почти могла связать события в единую цепочку. Если повезет, она обнаружит недостающее звено на видеозаписи.
   Оставался последний вопрос.
   Что со всем этим делать?

Бульвар Сепульведа 10:45 утра

   Фред Баркер обливался потом. Кондиционер в его кабинете был выключен, а въедливые расспросы Марти Рирдона заставляли Баркера нервничать. Капли пота стекали по его вискам, поблескивали в бороде, проступали сквозь ткань рубашки.
   Рирдону исполнилось сорок пять лет, на его привлекательном тонкогубом лице выделялись пронизывающие глаза. У него были манеры прокурора, который сочувствует обвиняемому. Он держался с уверенностью бывалого человека, говорил неторопливо, зачастую короткими фразами, произнося их так, чтобы они звучали здраво и рассудительно. Его излюбленным приемом было сомневаться в каждом слове собеседника. Темные брови удивленно взлетают кверху: да что вы говорите?
   – Мистер Баркер, – заговорил Марти, подаваясь вперед. – Вы перечислили недостатки самолета N-22 производства «Нортон Эйркрафт». Но представители компании утверждают, будто бы ФАВП издала директивы о годности к полетам, направленные на устранение этих дефектов.
   – Нет. – Сбитый с толку вопросами Марти, Баркер избегал длинных предложений. Он старался говорить как можно короче.
   – Директивы оказались бесполезными?
   – Мы только что стали свидетелями еще одного инцидента, вызванного недостатками в конструкции предкрылков.
   – Однако представители «Нортона» отрицают это.
   – Я уверен: в конце концов выяснится, что дело именно в предкрылках.
   – Значит, руководство «Нортона» лжет?
   – Они вновь повторяют свой старый трюк: пускаются в сложные объяснения, запутывая суть дела.
   – Сложные объяснения, – повторил Марти. – Но вы согласны с тем, что самолет – это очень сложная машина?
   – В данном случае – нет. Причиной инцидента послужило их нежелание исправить давний конструкторский просчет.
   – Вы уверены в этом?
   – Да.
   – Откуда у вас такая уверенность? Вы инженер?
   – Нет.
   – У вас есть степень по авиастроению?
   – Нет.
   – Какой у вас был профилирующий предмет во время учебы в колледже?
   – Но это было так давно…
   – Кажется, музыка, мистер Баркер? Разве вы специализировались не по музыке?
   – Э-ээ… ну, в общем, да.
   Дженнифер следила за нападками Рирдона со смешанным чувством. Беспомощная растерянность интервьюируемых всегда забавляла ее, а телезрители обожают смотреть, как полный самомнения «знаток» словно уменьшается в размерах, будто проколотый воздушный шарик. Однако резкость Марти грозила погубить репортаж. Если он развенчает Баркера…
   «Разумеется, эти кадры можно будет вырезать, – подумала Дженнифер. – Либо вовсе исключить из репортажа беседу Марти с Баркером».
   – Бакалавр искусств, музыковед, – задумчивым тоном произнес Марти. – Как вы думаете, мистер Баркер, дает ли ваша специальность право судить о самолетах?
   – Сама по себе нет, однако…
   – Вы владеете другими профессиями?
   – Нет.
   – У вас есть хотя бы какое-нибудь научное или техническое образование?
   Баркер оттянул ворот рубашки.
   – Я работал в ФАВП.
   – Вероятно, ФАВП предоставила вам возможность пройти техническую переподготовку. Изучали ли вы, скажем, гидродинамику?
   – Нет.
   – Аэродинамику?
   – У меня большой опыт…
   – Не сомневаюсь в этом. Но проходили ли вы официальную подготовку по аэродинамике, вычислительной математике, металлургии и иным дисциплинам, необходимым для создания авиатехники?
   – Официальную – нет.
   – Значит, неофициальную?
   – Да, разумеется. Опыт, который накапливался годами…
   – Замечательно. Я вижу книги за вашей спиной и на вашем столе. – Рирдон подался вперед и взял в руки открытый том. – Вот, к примеру, «Современные методы прочностных и усталостных испытаний силовых элементов конструкции летательных аппаратов». Книга содержит массу технических терминов. Вы понимаете их?
   – Если не все, то большинство.
   – Вот, к примеру. – Рирдон ткнул пальцем в открытую страницу и повернул книгу к себе. – На восемьсот седьмой странице есть фраза: «Ливерс и Рэдон вводят параметр двуосности В, связанный с величиной напряжения Т соотношением (5)». Видите?
   – Да. – Баркер судорожно сглотнул.
   – Что такое «параметр двуосности»?
   – Видите ли, это не объяснишь двумя словами…
   – Кто такие Ливерс и Рэдон? – перебил Марти.
   – Это исследователи, занятые в данной области.
   – Вы знакомы с ними?
   – Лично – нет.
   – Вы знакомы с их работами?
   – Я слышал их имена.
   – Но вы знаете об этих людях хоть что-нибудь?
   – Никакой личной информацией о них я не располагаю.
   – Кто они – выдающиеся ученые или рядовые специалисты?
   – Я уже говорил вам: не знаю. – Баркер вновь принялся теребить воротник.
   Дженнифер поняла, что съемку пора прекращать. Марти загонял Баркера в угол, словно пес, почуявший запах страха. Дженнифер хотела сделать упор на то, что Баркер продолжает свою кампанию уже много лет, составил себе репутацию и готов продолжать борьбу. В любом случае он накануне изложил ей свою версию о предкрылках и пространно ответил на ее вопросы. Она похлопала Марти по плечу:
   – Мы опаздываем.
   Марти отреагировал мгновенно; беседа уже прискучила ему. Он вскочил на ноги:
   – Прошу прощения, мистер Баркер, но мы вынуждены закругляться. Спасибо, что уделили нам время. Вы нам очень помогли.
   Баркер казался ошеломленным. Он что-то пробормотал. К нему подошла женщина-гример с салфетками в руке:
   – Позвольте, я сниму косметику…
   Рирдон повернулся к Дженнифер и негромко осведомился:
   – Что ты задумала, черт побери?
   – Марти, – отозвалась она тем же приглушенным голосом, – пленка «Си-Эн-Эн» – настоящий динамит. Мой репортаж произведет впечатление разорвавшейся бомбы. Люди побоятся летать на самолетах. Мы устроим крупный скандал, всколыхнем общественное мнение.
   – Ничего подобного, – возразил Рирдон. – От этого шута толку ни на грош. Типичный наемный свидетель. Все, на что он способен – это улаживать иски до суда. Он понятия не имеет о том, что говорит.
   – Марти! Нравится тебе Баркер или нет, но за этим самолетом уже давно тянется дурная слава. А пленка «Си-Эн-Эн» – просто чудо.
   – Да, и ее видела вся страна, – сказал Рирдон. – Но в чем соль твоего сюжета? Может быть, просветишь меня?
   – Я все объясню, Марти.
   – Да уж, постарайся. – Фраза осталась неоконченной, но Дженнифер отлично догадывалась, что хотел сказать Марти: «Иначе я позвоню Дику и нажму на все рычаги».

Шоссе Авиации 11:15 утра

   Для полноты картины требовалось изложить противоположную точку зрения, и Марти взял интервью у служащего ФАВП. Съемка проходила на улице, на фоне аэропорта. ФАВП представлял худощавый мужчина в очках, с такой заурядной внешностью, что Дженнифер не могла припомнить его имя. Его глаза быстро моргали на солнце, он казался таким робким и безобидным, что Дженнифер уже начинала сомневаться в его способности отстаивать свое мнение.
   К несчастью, его суждения о Баркере оказались на редкость категоричными.
   – ФАВП обрабатывает огромное количество закрытой информации. Некоторые из этих сведений носят технический характер, другие касаются вопросов собственности. Данные затрагивают интересы авиапромышленности в целом и отдельных компаний. Для успешного функционирования ФАВП необходимо, чтобы все наши подопечные находились в равных условиях. Поэтому мы разработали строгие правила относительно распространения этих сведений. Мистер Баркер нарушал эти правила. Казалось, он находил наслаждение в том, чтобы появиться на телеэкране или прочесть в газете свою фамилию.
   – Баркер утверждает, что это не так, – сказал Марти. – Он заявил, что ФАВП не справляется со своими обязанностями, и он был вынужден говорить об этом вслух.
   – С адвокатами?
   – С адвокатами? – переспросил Марти. – Да. Мистер Баркер делился информацией с адвокатами, ведущими судебные дела против авиакомпаний. Он снабжал их конфиденциальной информацией о ходе расследований, которые еще не были завершены. Это противозаконно.
   – Вы наказывали его?
   – Мы никого не наказываем. У нас нет таких полномочий. Однако нам было ясно, что адвокаты платят Баркеру за эти сведения. Мы обратились в Департамент юстиции, однако дело было спущено на тормозах. Это встревожило нас. Мы надеялись, что Баркера отправят за решетку, а вместе с ним и его клиентов.
   – Что же этому помешало?
   – Наведите справки в Департаменте. Там работают юристы. А они никогда не сажают в тюрьму своих коллег. Нечто вроде профессиональной солидарности. Баркер работал на адвокатов, и они вытащили его из передряги. Баркер и сейчас работает на них. Все, на что он способен, – это инициировать либо подкреплять своими показаниями необоснованные судебные обвинения. Безопасность авиасообщений его не интересует. Иначе он работал бы у нас, служил бы обществу, вместо того чтобы делать деньги.
   – Насколько вам известно, в настоящий момент ФАВП подвергается жесткой критике… – заговорил Марти.
   Дженнифер решила, что пора его остановить. Она не видела смысла продолжать интервью, поскольку в любом случае собиралась вырезать большую его часть. Она оставит только слова о том, что Баркер жаждет публичной известности. Эта фраза представителя ФАВП казалась наименее жесткой, и ее будет вполне достаточно, чтобы создать видимость равновесия.
   Без Баркера ей не обойтись.
   – Марти, мне очень жаль, но нам еще ехать через весь город.
   Марти кивнул и тут же принялся благодарить собеседника – это было еще одним свидетельством его неудовольствия, – оставил автограф для его ребенка и уселся в лимузин спиной к Дженнифер.
   – Господи боже мой, – пробормотал Марти, как только автомобиль тронулся с места.
   Он помахал рукой человеку из ФАВП и улыбнулся ему. Потом повернулся к Дженнифер.
   – Я ничего не понимаю, Дженнифер, – зловещим тоном заговорил он. – Поправь, если я ошибаюсь, но, по-моему, у тебя ничего нет, кроме голословных обвинений стряпчих и их платных подручных. У тебя нет ничего существенного.
   – Мы сделаем репортаж, вот увидишь, – сказала Дженнифер, стараясь говорить уверенным голосом.
   Марти недовольно фыркнул.
   Лимузин свернул на шоссе и помчался на север, к территории компании «Нортон Эйркрафт».

Центр обработки видеоинформации 11:17 утра

   – Пошла запись, – сказал Хармон, барабаня пальцами по пульту.
   Кейси шевельнулась в кресле, чувствуя, как ее пронизывает боль. До интервью оставалось лишь несколько часов, а она все еще не решила, как себя вести.
   На экране возникли первые кадры. Хармон увеличил их количество втрое, и теперь изображение, чуть подрагивая, воспроизводилось в замедленном темпе. От этого картина происшествия казалась еще ужаснее. Кейси молча смотрела, как люди взмывают в воздух, как кувыркается и падает камера и как она, наконец, застревает под дверью пилотской кабины.
   – Включите обратное воспроизведение.
   – С какой скоростью?
   – Как можно медленнее.
   – Один кадр в секунду?
   – Да.
   Изображение двинулось назад. Появился серый ковер, потом изображение расплылось – это камера отпрыгнула от кабины. Мелькнул свет в открытой двери, потом в объектив ударили яркие лучи, проникавшие в кабину сквозь окошки пилотов. Кейси увидела их плечи по обе стороны «пьедестала» – капитан сидел слева, второй пилот – справа.
   Капитан протянул руку к «пьедесталу».
   – Стоп.
   Кейси внимательно рассматривала застывший кадр. Из-за спинки кресла высовывалась голова капитана. Фуражки на нем не было. Второй пилот смотрел прямо перед собой.
   Кейси подтянула кресло к пульту, вглядываясь в экран. Потом она поднялась на ноги и приблизилась к экрану вплотную, так, что ей стали видны линии горизонтальной развертки.
   «Вот оно, – подумала Кейси. – В ярких живых красках».
   И что прикажете с этим делать?

* * *

   «Ничего», – подумала Кейси. Она ничего не может предпринять. Она добыла улику, но вряд ли могла рассказать о ней и сохранить свою должность. Впрочем, Кейси понимала, что в любом случае потеряет работу. Мардер и Эдгартон заманили ее в ловушку, вынудив общаться с прессой. Солжет ли она, как того хотел Мардер, или скажет правду, она окажется в беде. У нее нет выхода.
   Кейси видела единственное решение – отказаться от интервью. Но она не могла так поступить. Она оказалась между двух огней.
   – Спасибо, – сказала она, вздохнув. – Я увидела все, что хотела.
   – Что теперь?
   – Сделайте для меня копию.
   Хармон нажал клавишу на пульте и заерзал в кресле. Ему явно было не по себе.
   – Я должен кое-что сказать вам, мисс Синглтон, – заговорил он. – Наши сотрудники видели эту запись, и, откровенно говоря, она весьма встревожила их.
   – Могу себе представить, – отозвалась Кейси.
   – Все они видели выступление адвоката, который утверждает, будто бы вы скрываете истинную причину происшествия.
   – Ага.
   – Одна из наших служащих, девушка из приемной, полагает, что мы обязаны передать эту запись властям либо на телевидение. Кому-нибудь вроде Родни Кинга. Мы буквально сидим на вулкане. На карту поставлены человеческие жизни.
   Кейси вздохнула. Она даже не удивилась. То, о чем говорил Хармон, сулило ей очередную головную боль, и с этим нужно было что-то делать.
   – Вы уже передали запись? – спросила она. – Я правильно вас понимаю?
   – Нет, – ответил Хармон. – Пока нет.
   – Но люди встревожены.
   – Да.
   – А вы? Что вы сами об этом думаете?
   – Ну… честно говоря, я обеспокоен не меньше остальных, – сказал Хармон. – Я имею в виду, вы работаете на «Нортон» и должны проявлять лояльность. Это можно понять. Но если с самолетом и вправду что-то не в порядке и если из-за этого гибнут люди…
   Кейси лихорадочно размышляла, обдумывая сложившуюся ситуацию. Она не видела способа выяснить, сколько сделано копий. Контролировать развитие событий и удерживать их в узде отныне стало невозможно. Ей надоели интриги – с компанией-перевозчиком, с инженерами, с профсоюзами, с Мардером и Ричманом. Она оказалась в самом их средоточии, пытаясь распутать этот клубок.
   А теперь еще и видеоцентр.
   – Как зовут девушку из приемной? – спросила Кейси.
   – Кристин Бэррон.
   – Она знает, что ваша компания подписала обязательство о неразглашении информации?
   – Да, но… думаю, соображения порядочности возьмут верх.
   – Мне нужно позвонить, – сказала Кейси. – Так, чтобы никто не подслушивал.

* * *

   Хармон проводил ее в пустующий кабинет, и Кейси позвонила в два места. Вернувшись, она сказала Хармону:
   – Эта запись является частной собственностью «Нортона». Вы не имеете права передавать ее кому-нибудь без нашего согласия. Вы подписали обязательство о неразглашении информации.
   – Вас не мучит совесть? – спросил Хармон.
   – Нет, – ответила Кейси. – Не мучит. Мы ведем расследование и обязательно докопаемся до причин. Вы беретесь судить о вещах, которых совершенно не понимаете. Опубликовав видеозапись, вы поможете падким на сенсации адвокатам привлечь нас к суду за нанесение ущерба. Вы подписали обязательство. Нарушив его, вы останетесь не у дел. Не забывайте об этом.
   Она взяла кассету и вышла из комнаты.

Отдел гарантии качества 11:50 утра

   Разгневанная и раздосадованная, Кейси пулей влетела в свой кабинет. Там ее дожидалась пожилая женщина.
   – Марта Гершон, – представилась она. – Консультант по связям со средствами массовой информации.
   Более всего она была похожа на бабушку, которая обожает своих внуков: седые волосы собраны на затылке, бежевое платье с глухим воротом.
   – Мне очень жаль, но я занята, – сказала Кейси. – Я знаю, Мардер просил вас встретиться со мной, но, боюсь…
   – Я знаю, у вас очень много дел, – спокойным рассудительным тоном отозвалась Марта Гершон. – У вас нет времени для беседы со мной, особенно сегодня. Вдобавок вам вовсе не хочется со мной говорить, правда? Вам ведь безразлично мнение Джона Мардера.