– Что это?
   – Сама хотела бы знать, – сказала Норма.
   – Откуда ее прислали? – У верхнего обреза страницы был напечатан телефонный номер, но ни имени, ни фамилии не было.
   – Из копировальной мастерской в Ла-Тьера, – ответила Норма.
   – Рядом с аэропортом, – заметила Кейси.
   – Да. У них много клиентов, они понятия не имеют, кто отправил этот факс.
   Кейси внимательно рассматривала фотографию:
   – Кажется, это страница из журнала, которые выдают в полете.
   – Журнал компании «Транс-Пасифик». Но не за нынешний месяц.
   – Нельзя ли раздобыть экземпляр?
   – Попытаюсь.
   – Я бы хотела получше рассмотреть этот снимок, – сказала Кейси.
   – Я так и подумала.
   Кейси обратилась к остальным документам, лежащим на ее столе.
   ОТ: Т. КОРМАН, ОТДЕЛ ТЕХ. ОБСЛУЖИВАНИЯ
   ДЛЯ: К. СИНГЛТОН, ГРП/ГК
   «Закончена доработка очков виртуальной реальности (ОВР) марки „Нортон N-22“, предназначенных для наземных бригад, которые осуществляют ремонтные работы на внутренних линиях и за рубежом. Теперь проигрыватель компакт-дисков крепится к поясу, вес очков снижен. ОВР позволяют просматривать руководства по эксплуатации 12А/102-12А/406, включая чертежи и сечения деталей. Завтра будут разосланы сигнальные экземпляры. Серийное производство начнется 5/1».
   Разработка очков виртуальной реальности была частью программы по оказанию помощи компаниям-клиентам в улучшении эксплуатационного обслуживания. Производители авиатехники уже давно осознали, что большинство неполадок возникает из-за низкого качества ремонтных работ. Как правило, пассажирский лайнер, который поддерживают в хорошем состоянии, способен летать десятилетиями; несколько устаревших N-5s эксплуатировались уже шестьдесят лет. С другой стороны, самолет, лишенный должного ухода, мог в считанные минуты доставить пассажирам и экипажу немало неприятностей или даже попасть в катастрофу.
   Финансовые затруднения, которые принесла с собой дерегуляция, привели к тому, что авиакомпании были вынуждены сокращать штаты – в том числе и бригад наземного обслуживания. Вдобавок они старались как можно быстрее отправить машину в полет. В отдельных случаях срок пребывания в аэропорту уменьшался с двух часов до двадцати минут. Это требовало от наземных бригад чрезвычайного напряжения сил. «Нортон», как и «Боинг» с «Дугласом», был заинтересован в том, чтобы механики работали эффективнее. Одним из важнейших шагов на этом пути было создание аппарата, который проецировал страницы ремонтных руководств на внутреннюю поверхность специальных очков.
   Кейси продолжала просматривать документы.
   Следующей в очереди была сводка дефектных ведомостей, которая позволяла ФАВП тщательнее отслеживать неисправные детали. Сколь-нибудь серьезных неполадок на прошлой неделе не случилось – отказал компрессор в двигателе, перегорела лампочка индикатора готовности турбины, вышел из строя датчик масляного фильтра, нарушился контакт в системе сигнализации о перегреве топлива.
   Еще здесь были отчеты ГРП о послеремонтном наблюдении за машинами, побывавшими в аварии. Сотрудники отдела технического обслуживания осматривали каждый такой самолет дважды в неделю на протяжении полугода, убеждаясь в том, что ГРП сделала правильный вывод о причинах неполадок и что данная неисправность более не возникала. После этого отдел составлял итоговый документ, один из которых и лежал сейчас на столе Кейси:
   ЗАКРЫТАЯ ИНФОРМАЦИЯ – ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
   РЕГ. НОМЕР ГРП-8-2776
   МОДЕЛЬ N-20
   КОМПАНИЯ ЭР-ПОРТУГАЛ
   ИСПОЛНИТЕЛЬ ДЖ. РАМОНЕС, СП
   ДИРЕКТИВА AVN-SVC-08774/ADH
   ДАТА ИНЦИДЕНТА 4 МАРТА
   НОМЕР ФЮЗЕЛЯЖА 1280
   АЭРОПОРТ ЛИССАБОН, ПОРТУГАЛИЯ
   НЕИСПРАВНОСТЬ: ОТКАЗ КОЛЕСА НОСОВОГО ШАССИ ВО ВРЕМЯ ВЗЛЕТА
   ОПИСАНИЕ ИНЦИДЕНТА:
   Во время разбега поступил сигнал о заклинивании колеса носового шасси, и экипаж прекратил взлет. Лопнула шина носового шасси, произошло возгорание, ликвидированное наземной пожарной службой. Пассажиры и экипаж покинули самолет при помощи аварийных трапов. Никто из находившихся на борту не пострадал.
   ПРИНЯТЫЕ МЕРЫ:
   Осмотр самолета выявил следующее:
   1) Серьезно повреждены оба закрылка.
   2) Каналы турбины правого двигателя плотно забиты продуктами сгорания.
   3) Стерта шина носового колеса с потерей приблизительно 30 процентов массы. Стойка шасси и гидравлическая система не пострадали.
   РЕКОМЕНДАЦИИ:
   Компании-перевозчику следует обратить особое внимание на устранение недостатков систем управления.
   Компании-перевозчику следует усилить контроль за качеством ремонтных работ в зарубежных аэропортах.
   Самолет находится в ремонте. Компания-перевозчик рассматривает меры по повышению качества обслуживания.
   Дэвид Левин
   Отдел материально-технического обеспечения
   Компания «Нортон Эйркрафт»
   Бербэнк, штат Калифорния.
   Итоговые отчеты всегда составлялись в дипломатичном тоне. Кейси понимала, что в данном случае обслуживание производилось столь безграмотно, что во время взлета заклинилось колесо носового шасси и лопнула шина, и это едва не привело к катастрофе. Но в отчете об этом не было ни слова; приходилось буквально читать между строк. Виновником происшествия была компания-перевозчик, однако перевозчик был также и потребителем, а кто же решится подставить своего клиента?
   Кейси понимала, что в свое время инцидент с Пятьсот сорок пятым закончится точно такой же вежливой отпиской. Но прежде предстояло немало потрудиться.
   В кабинет вошла Норма:
   – Контора «Транс-Пасифик» закрыта. Отыскать журнал удастся только завтра.
   – Хорошо.
   – Послушай, Кейси…
   – Что?
   – Двигай домой.
   Кейси вздохнула:
   – Ты права, Норма. Пора ехать.
   – И постарайся хоть немножко отдохнуть, ладно?
Глендейл 21:15
   Эллисон оставила на автоответчике сообщение о том, что она переночует у Эми и что папа не возражает. Кейси это не понравилось, она полагала, что девочке не следует оставаться на ночь у подруг среди учебной недели, но сделать уже ничего было нельзя. Она легла в постель, повернула к себе фотографию дочери, стоявшую на прикроватной тумбочке, посмотрела на нее и углубилась в работу.
   Когда зазвонил телефон, Кейси изучала курс Пятьсот сорок пятого, сверяя координаты узловых точек с записями радиопереговоров, которые пилоты вели со станциями приближения в Гонолулу и Окленде.
   – Кейси Синглтон.
   – Привет, Кейси. Это Джон Мардер.
   Кейси уселась в постели. До сих пор Мардер не звонил ей домой. Она бросила взгляд на часы: уже пробило девять вечера.
   Мардер откашлялся:
   – Я только что говорил с Бенсоном из отдела по связям с общественностью. Некая информационная телепрограмма просила разрешения снять репортаж на территории компании. Бенсон отказал.
   – И что же? – Кейси не видела в этом ничего удивительного: тележурналистов никогда не пускали на завод.
   – Потом ему позвонила женщина по фамилии Мэлоун, продюсер той самой программы, а именно – «Ньюслайн», и сказала, что просьба позволить съемку на нашей территории исходила от нее и она настаивает на том, чтобы ее пустили внутрь. Весьма напористая и самоуверенная дамочка. Бенсон послал ее ко всем чертям.
   – Так…
   – Он говорит, что сделал это мягко и осторожно.
   – Ну, и?… – Кейси выжидала.
   – И эта Мэлоун заявила, что «Ньюслайн» готовит репортаж об N-22 и что она хочет взять интервью у президента. Бенсон сказал, что Гэл сейчас за границей и связаться с ним нет никакой возможности.
   – Ага.
   – Тогда Мэлоун предложила нам как следует задуматься над ее просьбой, поскольку в репортаже «Ньюслайн» будут затронуты вопросы безопасности полетов, а машины «Нортона» дважды за двое суток попадали в аварии – взрыв турбины и выпуск предкрылков, и несколько пассажиров погибли. Она говорит, что беседовала с экспертами – разумеется, никаких имен, хотя я догадываюсь, кто эти люди, – и что она хочет дать президенту возможность оправдаться.
   Кейси вздохнула.
   – Бенсон сказал, что сумеет устроить интервью с президентом на следующей неделе, но Мэлоун отказалась наотрез, – продолжал Мардер. – Она заявила, что так дело не пойдет и что «Ньюслайн» пустит репортаж в эфир в ближайшие выходные.
   – В ближайшие выходные?
   – Да, – подтвердил Мардер, – в самый неудобный для нас момент, накануне моего отъезда в Китай. «Ньюслайн» – очень популярное шоу. Этот репортаж увидит вся страна.
   – Понимаю, – сказала Кейси.
   – Потом Мэлоун добавила, что она хочет справедливости и что нежелание компаний опровергать нарекания в свой адрес неизменно вызывает подозрения. И уж коли президент не может дать интервью «Ньюслайн», нельзя ли ей встретиться с кем-либо из руководства «Нортона»?
   – Так…
   – Поэтому завтра в полдень я принимаю эту сучку у себя в кабинете, – сказал Мардер.
   – Вас будут снимать на видео?
   – Нет. Только беседа на общие темы, никаких съемок. Но речь пойдет о расследовании, которое ведет ГРП, поэтому желательно твое присутствие.
   – Еще бы.
   – Судя по всему, они намерены смешать N-22 с грязью, – продолжал Мардер. – Все началось с записи, которую пустила в эфир «Си-Эн-Эн». Но тут уж ничего не поделаешь, Кейси. Мы влипли и должны выпутаться любой ценой.
   – Я приеду, – пообещала Кейси.

ЧЕТВЕРГ

Аэропорт Марина 6:30 утра
   Дженнифер Мэлоун разбудило негромкое настойчивое жужжание. Она выключила будильник, посмотрела на загорелое плечо лежавшего рядом мужчины, и ее охватило раздражение. Этот парень был каскадером, снимался в телесериалах. Дженнифер познакомилась с ним несколько месяцев назад. У него было морщинистое лицо, великолепное мускулистое тело, он был хорош в постели… но, господи, Дженнифер терпеть не могла, когда любовники оставались у нее на ночь. Вчера это случилось во второй раз; она мягко попыталась выпроводить парня, но тот лишь перевернулся на другой бок и уснул. И вот он валяется в ее кровати и похрапывает.
   Дженнифер терпеть не могла просыпаться в одной комнате с мужчиной. Все в ней вызывало отвращение – звук дыхания, запах, исходящий от его кожи, его жирные волосы на подушке. Даже звезды и знаменитости, при виде которых у Дженнифер захватывало дух, на следующий день выглядели словно киты, выброшенные на берег.
   Создавалось ощущение, будто мужчины не знают свое место; они приходят, получают то, чего хотят, она тоже получает то, чего хотела, и все счастливы. Ну почему бы после этого не свалить домой?
   Дженнифер позвонила ему из самолета. «Сегодня я буду в городе, – сказала она. – Чем ты планируешь заняться?» «Буду трахать тебя», – без колебания отозвался он. Какая прелесть. Как это замечательно – сидеть рядом с каким-то бухгалтером, уткнувшимся в свой компьютер, и слышать, как тебе на ухо говорят: «Сегодня я тебя буду трахать. Во всех комнатах».
   К его чести, он выполнил свое обещание. Он не слабак, этот парень, его тело заряжено энергией – той самой энергией калифорнийского солнца, которую нечасто встретишь где-нибудь в Нью-Йорке. И ни о чем не нужно говорить. Только заниматься любовью.
   Но теперь, когда сквозь окна льется солнечный свет…
   Будь все проклято.
   Дженнифер выбралась из постели, чувствуя, как ее обнаженную кожу холодят струйки воздуха из кондиционера, и направилась к шкафу подобрать одежду на сегодняшний день. Она всегда одевалась без причуд и выбрала белые джинсы, футболку и голубую куртку. Она унесла одежду в ванную и пустила воду в душе. Пока вода нагревалась, Дженнифер позвонила оператору и велела через час собрать съемочную группу в холле.
   Стоя под душем, она еще раз перебрала в памяти сегодняшнее расписание. Сначала Баркер, в девять часов. Чтобы разогреть Баркера, Дженнифер снимет его на скорую руку на фоне самолетов, потом они отправятся к нему в кабинет.
   Затем репортер, Роджерс. У Дженнифер не было времени ехать к нему в редакцию в округ Орандж. Она снимет его в Бербэнке – другой аэропорт, другой пейзаж. Роджерс расскажет о «Нортоне» на фоне зданий компании.
   В полдень она встречается с человеком из «Нортона». К этому времени она уже ознакомится с аргументами двух предыдущих собеседников и постарается припугнуть строптивца, вынудить его устроить ей встречу с президентом.
   А потом… потом посмотрим. Любитель гоняться за машинами «Скорой помощи» – ближе к вечеру, буквально на несколько минут. Для равновесия – кто-нибудь из ФАВП, в пятницу. В тот же день – кто-нибудь из «Нортона». Марти выступит на фоне ангаров завода. Сценарий не был приготовлен заранее, однако Дженнифер вполне достаточно вступительных фраз, а остальное можно будет добавить голосом за кадром. Потом пойдут зарисовки – пассажиры поднимаются на борт навстречу своей гибели; взлеты и посадки; несколько впечатляющих кадров катастрофы.
   И передача готова.
   «Это будет замечательный репортаж», – думала Дженнифер, выбираясь из душа. Ей не нравилось лишь одно.
   Какого дьявола этот парень не уехал вчера домой?
ГК 6:40 утра
   Едва Кейси вошла в контору ГК, Норма посмотрела на нее и ткнула большим пальцем в сторону кабинета Ричмана.
   Кейси нахмурилась.
   – Когда я приехала на работу, он уже был у себя. Висит на телефоне не меньше часа. Наш лентяй на поверку оказался не таким уж соней, – сказала Норма.
   Кейси зашагала по коридору. Приблизившись к кабинету Ричмана, она услышала, как тот говорит:
   – Ни в коем случае. Мы точно знаем, как все обернется. Нет. Нет. Да, я уверен. Не знаю. Понятия не имею.
   Кейси просунула голову в дверь.
   Ричман разговаривал по телефону, откинувшись на спинку своего кресла и водрузив ноги на стол. Увидев Кейси, он явно смутился.
   – Освобожусь через минутку, – шепнул он, прикрыв микрофон рукой.
   – Все в порядке. – Кейси вернулась в свой кабинет и принялась разбирать бумаги. Ричман только мешал ей. «Самая пора отослать его с каким-нибудь новым поручением», – подумала она.
   – Доброе утро, – сказал Ричман, появляясь в ее кабинете. Он был весел, улыбался от уха до уха. – Я привез документы, которые вы просили, и оставил их на вашем столе.
   – Спасибо, – отозвалась Кейси. – Сегодня ты поедешь в представительство «Транс-Пасифик».
   – «Транс-Пасифик»? Разве их контора не в аэропорту?
   – По-моему, она расположена в деловой части Лос-Анджелеса. Узнай адрес у Нормы. Мне нужны журналы, которыми они снабжают пассажиров. Даже самые старые, какие только они сумеют раздобыть. По меньшей мере за последний год.
   – Черт возьми, – заспорил Ричман. – Можно послать курьера!
   – Это срочно, – ответила Кейси.
   – Но я пропущу совещание ГРП.
   – Твое присутствие необязательно. А журналы нужны мне как можно быстрее.
   – Журналы для пассажиров? Зачем?
   – Боб, – сказала Кейси. – Делай что ведено.
   Ричман криво ухмыльнулся:
   – Вы что – пытаетесь избавиться от меня?
   – Привези журналы, оставь их у Нормы и позвони мне.
Боевая рубка 7:30 утра
   Мардер опоздал на совещание. Он торопливо вошел в комнату, раздраженно хмуря лицо, и рухнул в кресло.
   – Так, – заговорил он, – давайте к делу. Что у нас с Пятьсот сорок пятым? Что с «черным ящиком»?
   – Пока ничего, – ответила Кейси.
   – Без этой записи мы как без рук. Поднажми, Кейси. Что с механикой?
   – Все очень сложно, не знаю, что и подумать, – заныл Доэрти. – Меня продолжает беспокоить фиксатор предкрылка. Полагаю, следует еще тщательнее…
   – Дуг, – перебил Мардер. – Я ведь уже говорил тебе. Мы проверим фиксатор во время полетных испытаний. Что с гидравликой?
   – Порядок.
   – Трубопроводы исправны?
   – Да. Но, разумеется, мы осматривали их в нормальных условиях, а следовало бы на морозе и при пониженном давлении.
   – Хорошо. Отложим до летных испытаний. Что с электрооборудованием?
   – Сегодня в шесть вечера начнем циклический тест, который будет продолжаться всю ночь. Если что-то неисправно, узнаем об этом утром.
   – Но у тебя есть какие-нибудь подозрения?
   – Только датчики приближения в правом крыле.
   – Вы проверяли их?
   – Да. Датчики выглядят исправными, но чтобы убедиться в этом наверняка, придется извлекать их из корпусов, снимать с крыла, а это грозит…
   – …задержкой всех остальных работ, – подхватил Мардер. – Оставь их в покое. Что с двигателями?
   – Норма, – ответил Кенни Бэрн. – Двигатели исправны. Несколько уплотнений в системе охлаждения установлены задом наперед, а решетка реверса оказалась фальшивой, однако мы не обнаружили ничего, что могло бы вызвать аварию.
   – Хорошо. Двигатели исключаются. Что с авионикой?
   – Результаты тестирования в пределах нормы, – ответил Ван Трунг.
   – Что с автопилотом? Почему капитану пришлось бороться за управление?
   – Автопилот в порядке.
   – Ясно. – Мардер обвел комнату взглядом. – Стало быть, у нас нет ни одной зацепки – так, что ли? Расследование длится уже семьдесят два часа, а мы по-прежнему не знаем, что стряслось с Пятьсот сорок пятым, – я правильно вас понял?
   За столом воцарилось молчание.
   – Ради всего святого! – с отвращением воскликнул Мардер и хватил кулаком по столу. – Похоже, вы невнимательно меня слушали, ребята. Я требую, чтобы вы разобрались в этой истории!
Бульвар Сепульведа 10:10 утра
   Фред Баркер разрешал затруднения Дженнифер одно за другим.
   Сначала она сняла его по пути на работу. Эти кадры должна была сопровождать вступительная фраза Марти: «Мы беседуем с Фредом Баркером, бывшим сотрудником ФАВП, а ныне несгибаемым борцом за безопасность воздушных сообщений». Фред предложил для съемок площадку на бульваре Сепульведа, откуда открывалась обширная панорама южных посадочных полос лос-анджелесского международного аэропорта. О лучшей точке нельзя было и мечтать. Вдобавок Баркер заверил Дженнифер, что на этом месте никогда не производились кино– и телесъемки.
   Потом Дженнифер намеревалась снять Баркера на рабочем месте и вновь пустить голос Марти за кадром: «После увольнения из ФАВП Фред Баркер неустанно привлекает внимание общественности к дефектам конструкции самолетов – особенно N-22 производства компании „Нортон“. Баркер предложил для съемки угловое помещение своей конторы, а сам расположился на фоне книжных полок с толстыми папками документов ФАВП. Перед ним на столе высилась кипа технических на вид бумаг, которые он перелистывал под взором камеры».
   Следующим в очереди было выступление Баркера – ему предстояло изложить свои взгляды с подробностями, на которых Марти Рирдон не мог останавливаться из-за нехватки времени. Баркер и здесь не оплошал. Он знал, где находятся вилки холодильника, телефонов, выключатели кондиционера и прочих источников шума, который мог помешать работе. Также у Баркера был наготове видеомагнитофон с записью происшествия на борту Пятьсот сорок пятого, которую показывали по «Си-Эн-Эн». Студийный монитор «Тринитрон» стоял в темном углу, и можно было снимать прямо с экрана. Был и видеовыход для непосредственной перезаписи и синхронизации изображения со звуковым сопровождением. Баркер перевел запись на дюймовую пленку, и картинка была отличная. У него нашлась даже большая модель N-22 с движущимися плоскостями крыльев и хвоста, которые он мог поворачивать, демонстрируя, какие неполадки случились в полете. Сам Баркер оделся применительно к случаю – рубашка с коротким рукавом и галстук. В его облике было что-то от инженера, и вместе с тем он выглядел уверенным в себе солидным общественным деятелем.
   Баркер оказался весьма фотогеничен. Он держался раскованно, избегал специальных терминов, давал короткие ответы. Казалось, он заранее знает, как Дженнифер будет монтировать запись, и старался не создавать для нее неудобств. Например, ему и в голову не приходило схватить модель на середине фразы – он заканчивал ответ, потом говорил: «А сейчас я хотел бы обратиться к модели». Получив согласие Дженнифер, он повторял предыдущий ответ, одновременно беря модель в руки. Он говорил и двигался плавно, без суеты и спешки.
   Разумеется, Баркер привык к публичным выступлениям, как перед телекамерами, так и в зале суда. Дженнифер не нравилось лишь, что она не может добиться от него ярких эмоций – шока, негодования. Наоборот, каждым своим жестом, позой и мимикой лица Баркер выражал глубокое сожаление. Очень жаль, но катастрофы избежать не удалось. Очень жаль, но никто не предпринял должных мер к устранению ее причин. Очень жаль, но все эти годы власти не прислушивались к его словам.
   – До сих пор на самолетах этого типа восемь раз возникали неполадки с предкрылками, – сообщил Баркер. Он поднял модель, приблизил ее к своему лицу и повернул так, чтобы блики осветителей не попадали в объектив камеры. – Вот предкрылок, – продолжал он, вытягивая подвижную плоскость из передней кромки крыла. Он убрал руку и спросил:
   – Вы снимете ее вблизи?
   – Опоздал, – ответил оператор. – Нельзя ли повторить?
   – Пожалуйста. Вы начнете с широкоугольного плана?
   – С двукратного увеличения, – сказал оператор. Баркер кивнул. Он сделал паузу и заговорил вновь:
   – До сих пор на самолетах этого типа восемь раз возникали неполадки с предкрылками. – Он опять приподнял модель, заранее повернув ее так, чтобы избежать бликов. – Это предкрылок. – Он вытянул плоскость из крыла и вновь сделал паузу.
   – Теперь успел, – сказал оператор.
   – Предкрылки выпускаются только при взлете и посадке, – продолжал Баркер. – Во время крейсерского полета они втянуты в крыло. Однако предкрылки N-22 порой выпускаются сами по себе. Это дефект конструкции. – Еще одна пауза. – Сейчас я продемонстрирую, что при этом происходит, и было бы нелишне снять самолет целиком.
   – Даю крупный план, – произнес оператор. Баркер терпеливо дождался нужного момента, потом сказал:
   – Вследствие этого дефекта, когда выпускаются предкрылки, самолет задирает нос – вот так – и грозит зависнуть в воздухе. – Он чуть накренил модель. – В этом положении машина практически неуправляема. Если пилот пытается вернуть ее в горизонтальный полет, она по инерции проворачивается дальше и срывается в пике. Пилот вновь пытается выровнять машину, и она вновь задирает нос. Потом опять сваливается в пике, потом вновь набирает высоту. Именно это случилось с самолетом, выполнявшим рейс «Транс-Пасифик» номер 545. Именно поэтому погибли люди.
   Баркер выдержал паузу.
   – Модель нам больше не понадобится, – сказал он. – Я откладываю ее.
   – Хорошо, – отозвалась Дженнифер. Она следила за ним через монитор, установленный на полу, и подумала, что будет трудновато смонтировать переход от крупного плана к кадрам, на которых Баркер убирает модель. Вот если бы он повторил…
   – Самолет сваливается в пике, потом опять набирает высоту и вновь опускает нос. Именно это случилось с самолетом, выполнявшим рейс «Транс-Пасифик» номер 545. Именно поэтому погибли люди, – произнес Баркер. Бросив в объектив полный горечи взгляд, он отставил модель в сторону. Он сделал это плавно и неторопливо, однако сам его жест как бы намекал на катастрофу.
* * *
   Дженнифер не питала ни малейших иллюзий относительно того, что происходило у нее на глазах. Это было не интервью, а самый настоящий спектакль. Однако в последнее время интервьюируемые все чаще появлялись перед объективом во всеоружии. Они разбирались в ракурсах съемки, знали, как монтируются записи. Порой гости передачи приходили на съемку полностью загримированными. Поначалу такой подход к делу озадачивал журналистов, потом они привыкли. Постоянно не хватало времени; то и дело нужно было мчаться с одной съемочной площадки на другую, и подготовленный клиент весьма облегчал им жизнь.
   Баркер держался столь безупречно и так хорошо разбирался в тонкостях телевизионного ремесла, что Дженнифер захотелось устроить ему небольшое испытание.
   – Мистер Баркер… – заговорила она.
   – Да? – Баркер повернулся к ней.
   – Проверь ракурс, – велела Дженнифер оператору.
   – Он сидит под острым углом. Тебе следует переместиться к камере.
   Дженнифер сдвинула кресло и вплотную приблизилась к объективу. Баркер чуть повернулся следом.
   – Теперь порядок, – сказал оператор.
   – Мистер Баркер, – продолжала Дженнифер, – вы бывший сотрудник ФАВП…
   – Когда-то я работал в ФАВП, – отозвался Баркер, – но покинул эту организацию, потому что был против протекционистской политики по отношению к производителям. N-22 компании «Нортон» и есть результат этой порочной практики.
   Баркер вновь демонстрировал свой профессионализм; его ответ вылился в настоящее заявление.
   – Ваша отставка вызвала противоречивые толки, – сказала Дженнифер.
   – Я знаком с самыми различными спекуляциями относительно причин моего увольнения из ФАВП, – ответил Баркер, вновь делая заявление. – На самом же деле мой уход поставил администрацию в трудное положение. Я подвергал критике образ действий ФАВП, но руководство отмалчивалось, и я ушел. Я ничуть не удивлен тем, что они до сих пор пытаются меня дискредитировать.
   – ФАВП обвиняет вас в том, что вы допускали утечку информации в прессу, – продолжала Дженнифер. – Они утверждают, что уволили вас именно за это.
   – Эти обвинения ничем не подтверждены. У ФАВП нет никаких, даже самых незначительных улик, которыми можно было оправдать их негативное отношение к моей деятельности.