Кренц Джейн Энн. Дымка в зеркалах

   – Что надеть на первое свидание: короткое черное соблазнительное платье или бежевое поскромнее? – спросила Глория, обращаясь к Хербу.
   – Нет ничего проще, – отозвался тот. – Конечно, черное.
   – Черное, – эхом повторила в трубку Глория. Кэсси перехватила телефон и жалобно спросила:
   – А это не будет противоречить моему образу заботливой женщины? Мне кажется, что именно такой идеал мы пытались воплотить, когда готовили для наших мужчин лазанью и яблочный пирог.
   – Она боится разрушить светлый образ заботливой женщины. – Глория озвучила для «Генриетты» сомнения Кэсси.
   – Всему свое время и место, – важно ответил тот. – Пусть надевает черное и не сомневается. Ни один нормальный мужчина не сообразит, что делать с бежевым. Зачем же так мучить парня?
   – Ты слышала, Кэсси? – Глория улыбнулась Хербу с благодарностью. – Не создавай своему дружку проблем.
   – Решено, иду в черном. Передайте Хербу мою благодарность.
   Леонора вновь завладела трубкой. Голос ее звучал немного напряженно:
   – Спроси Херба, что делать, если у другой подруги с собой только одно подходящее платье: темно-зеленое, с длинными рукавами и круглым неглубоким вырезом. Идти в нем или бежать в магазин?
   Глория передала вопрос Хербу.
   – Пусть надевает зеленое, – решительно сказал тот. – Оно подойдет к ее глазам, и она будет обворожительна.
   – Херб велит идти в зеленом, – сказала Глория.
   – Так и сделаю. Спасибо, бабуля. И Хербу спасибо.
   – Я передам, детка.
   Глория закончила разговор и взглянула на «Генриетту» с волнением и радостью:
   – Знаешь, с ней что-то происходит. Сначала обед, потом прием. Похоже, этот Томас Уокер парень непростой и нравится моей девочке.
   – Я тоже не прост, – отозвался Херб. – И когда под колонкой появится моя подпись, я хочу еще и фото.
   – Ох уж эти мне журналисты. Вечно задирают нос!

Глава 21

   Леонора стояла у окна и разглядывала Томаса, который шагал по тропинке к парадной двери. В костюме и галстуке он не был похож на разбойника, каким выглядел раньше. Сегодня Томас Уокер выглядел точь-в-точь как шикарно одетый главарь банды разбойников.
   Дорогой пиджак сидел на нем идеально, подчеркивая совершенство фигуры. Леонора заметила, что в руках Томас несет коробку, завернутую в красную блестящую бумагу. Уокер поднял взгляд, увидел девушку, стоящую у окна, и улыбнулся. Леонора вздохнула: где-то внутри словно забили крылышками множество бабочек. Такое щекотно-волшебное ощущение.
   Она влюбилась. Леонора замерла, прислушиваясь к себе. Никогда прежде не испытывала она ничего подобного: радость жизни, ожидание счастья и возбуждение от близости любимого слились в одно огромное, светлое чувство. Сердце ее пело, кровь стучала в висках. Она почему-то точно знала, что такие мгновения редки и нужно запомнить этот миг, сохранить его в сердце, как драгоценную жемчужину – даст Бог, не последнюю в ожерелье ее жизни.
   Это чувство не имело ничего общего с радостью девчонки, которую приятель пригласил на выпускной. О нет, она не девочка и Уокер не мальчишка. Он мужчина, настоящий мужчина – и сознание этого наполнило ее предвкушением женских радостей.
   Распахнув дверь, Леонора заявила:
   – Ты выглядишь потрясающе.
   Томас моргнул растерянно, потом усмехнулся; похоже, комплимент его позабавил.
   – Костюм невероятно меняет человека, да?
   – Нет, – решительно покачала головой девушка. – Главное – ты, а костюм – всего лишь деталь.
   – Ну что ж, спасибо.
   Томас решил, что теперь его очередь оценить внешний вид дамы, и оглядел ее всю – от пышных темных волос до туфель на шпильках.
   – Теперь я вижу, кто тут самый красивый, – негромко сказал он. – Ты так хороша, что я готов тебя проглотить целиком. Что скажешь?
   – Ну, может, попозже, если ты все еще будешь голоден… – Леонора вдруг вспыхнула под его откровенным взглядом.
   – Не сомневайся, я буду очень голоден, – медленно сказал он. Потом, словно очнувшись, протянул ей сверток.
   – Это мне? – удивилась Леонора. – Спасибо.
   – Решил брать пример с Ренча. Он всегда тебе что-нибудь приносит.
   Леонора держала сверток в руках, гадая, что может быть внутри. Нижнее белье, драгоценности и красивая бумага для писем исключаются – коробка слишком тяжелая. Любопытство одолело ее, и девушка торопливо принялась разворачивать подарок. К ее удивлению, это оказалось не так просто – обертка, приклеенная коричневым широким скотчем, держалась крепко.
   – Надо же, как интересно упаковано, никогда такого не видела, – пробормотала она, пытаясь поддеть клейкую ленту ногтем.
   – Я сам заворачивал, – не без гордости пояснил Томас. – Купил бумагу в магазине канцтоваров.
   – А эту суперклейкую штуку ты тоже там купил? – Леонора дергала кончик, но лента не поддавалась.
   – Нет, это из моих запасов.
   – Господи, какой липкий и прочный скотч.
   – Им оборачивают трубы, чтобы не текли.
   – А-а, тогда понятно.
   Наконец Леоноре все же удалось справиться с бумагой и клейкой лентой, и она с интересом оглядела черный пластиковый сундучок.
   – Какой симпатичный!
   – Открой.
   Девушка подняла удерживающие крышку фиксаторы и открыла сундучок. Перед ней красовался набор инструментов – каждый в своей ячейке; разложенные по размеру, они сияли не омраченным ржавчиной блеском.
   – Они прекрасны! – с неподдельным восхищением воскликнула Леонора. – В жизни не видела такого чудесного набора.
   – Тебе правда нравится? – Томас был польщен.
   – Конечно! Мне никогда раньше не дарили ничего подобного. Просто класс!
   – Ну, это не очень большой набор, тут только основные инструменты и размеры отверток и ключей… но для обычных проблем хватит и этого. Кстати, самая маленькая отвертка должна подойти к твоим очкам.
   Леонора закрыла сундучок с инструментами, задвинула фиксаторы и отнесла подарок на журнальный столик. Потом легко коснулась поцелуем губ Томаса.
   – Спасибо. Жаль, что мне нечего тебе подарить.
   – Ты мой самый желанный подарок… Но я подожду немного, прежде чем развернуть тебя.
   – Томас, я хочу тебе что-то сказать.
   – Да? – Он немного насторожился, но ее слова все же застали его врасплох.
   – Мне кажется, ты станешь когда-нибудь прекрасным отцом.
   Он молча смотрел на нее, растеряв от удивления все слова. Тогда Леонора взяла его за руку и повела к выходу.
 
   Зеркальный дом изменился до неузнаваемости. Не осталось и следа от хаоса, царившего на первом этаже последние несколько дней. Все кругом было либо стильным, либо шикарным. Толпа элегантно одетых гостей состояла из спонсоров, преподавателей и сотрудников колледжа и их гостей. Старинная деревянная мебель тускло поблескивала свеженатертыми поверхностями. Бархат драпировок, ковры и хрустальные люстры создавали ощущение того, что большие деньги в данном интерьере весьма уместны. Сверкающие зеркала отражали залы и клубящихся гостей, создавая обманчивое ощущение бесконечности пространства и бесчисленности приглашенных.
   Леонора стояла в относительно спокойном уголке бального зала и ждала Томаса, который отправился в буфет раздобыть чего-нибудь. Рядом с ней остановилась Роберта, по-прежнему верная классическому стилю: нитка жемчуга оживляла ее серый шелковый костюм.
   – Я немного волновалась, что события последних дней подпортят праздничную атмосферу, – поделилась она с Леонорой. – Но мне кажется, ничего подобного не произошло. Все вполне наслаждаются жизнью.
   – Это точно. Словно и не случилось нескольких убийств, совершенных профессором этого колледжа… И самоубийства.
   – Многие спонсоры не местные, а потому действительно не в курсе, – напомнила ей Роберта. – Кое-кто учился у профессора Керна, но большинство не знало его вовсе. И еще меньше тех, кто был знаком с его жертвами.
   – Да, наверное, так и есть, – согласилась Леонора.
   – Я вчера видела Эда Стовала, – продолжала Роберта. – Он сказал мне, что полицейские нашли в доме Роудса запрещенные наркотики и какие-то химические вещества. Они полагают, что он сам производил наркотик, чуть ли не на кухне. Вы можете в это поверить?
   – К сожалению, могу.
   – Мир сильно изменился за последнее время. – В словах Роберты прозвучала горечь. – Я вспоминаю свою молодость, и просто не верится, что это было не так уж давно.
   – Позвольте, я скажу вам одну вещь. – Леонора решила быстро поменять тему, чтобы Роберта не успела расстроиться окончательно. – Тому, кто придет на ваше место, будет очень нелегко. Вы всегда высоко держали планку, но сегодняшний прием – это настоящее чудо. Все безупречно.
   Взгляд Роберты заскользил по залу.
   – Думаю, мне будет не хватать этого.
   – Зеркального дома и множества забот? Может быть. Но у медали всегда есть и другая сторона. Вы только представьте, что не придется больше выслушивать склочных профессоров и обучать бестолковых студентов. Не нужно ублажать капризных спонсоров, чтобы они, не дай Бог, не забрали свои деньги и не пожертвовали их другому колледжу.
   – И все же странно будет просыпаться по утрам и знать, что не нужно спешить на работу.
   – Почему-то мне кажется, что, проснувшись в одно прекрасное утро на белом океанском лайнере, который повезет вас к загадочным землям Греции, вы очень быстро забудете, что не так давно каждый день спешили на работу.
   – Вы правы. – Роберта усмехнулась и продолжала с некоторым злорадством. – Кроме того, я буду иметь возможность посетить прием на следующий год. Представляете – просто прийти в качестве гостьи, пальцем о палец не ударить для подготовки и прочего!
   – О да, этого стоит ждать с нетерпением.
   Роберта разглядывала Деки и Кэсси, которые стояли неподалеку в группе гостей.
   – Ужасные события последних дней принесли и положительные результаты: Дэки Уокер стал совершенно другим человеком.
   Леонора взглянула на своих друзей. Дэки обнимал Кэсси за талию, и в этом жесте чувствовались претензии собственника. Кэсси, сногсшибательная в обтягивающем черном платье, светилась от счастья. Кто-то из гостей пошутил, и Дэки рассмеялся. Как не похож этот полный жизни молодой мужчина на того мрачного затворника, каким Леонора увидела его впервые.
   – Да, – сказала она, – он и правда здорово изменился.
   – Должно быть, все дело было в бороде, – подхватила Роберта. – Давным-давно следовало от нее избавиться!
   – О нет, – сказала, улыбаясь, Леонора. – Борода тут ни при чем.
 
   Кэсси стояла на пороге, и ее точеная фигурка соблазнительным силуэтом выделялась в освещенном дверном проеме. Дэки вдруг с досадой подумал, что никогда не был в ее доме и даже не знает толком, как она живет.
   – Спасибо за чудесный вечер, – сказала Кэсси.
   – Я был на множестве благотворительных вечеров, но сегодня в первый раз за все время получил удовольствие, – отозвался Дэки. – Надо… надо бы как-нибудь повторить поход.
   – На будущий год, – как-то преувеличенно бодро подхватила девушка. – На том же месте в тот же час. Я сделаю пометку в календаре.
   – Я подумывал об ужине в ближайшую субботу.
   – О!
   Вот и все. Самое короткое слово из всех возможных.
   – Я могу считать это положительным ответом? – спросил он.
   – Да. Да, конечно. Это замечательная идея.
   – Что-то не так? – несчастным голосом спросил Дэки. – Я не могу разобрать ваши сигналы, пилот.
   – Да нет, что ты, я с удовольствием поужинаю с тобой в субботу.
   Он привычным жестом потянулся к бороде, но рука наткнулась на тщательно выбритый подбородок. Дэки поморщился.
   – Послушай, Кэсси, я хотел поблагодарить тебя… Ты была так добра и терпелива, когда я… Пока я жил отшельником. Теперь мне кажется, что это было в ином месте и в ином времени. Я жил в другом мире. Но я вернулся.
   – Я рада, – убитым голосом прошептала девушка.
   – Я пытаюсь сказать, – упрямо продолжал он, – что не желаю больше быть объектом благотворительности. Если ты встречаешься со мной из жалости, то я этого не хочу.
   – Да нет же, Дэки, просто я… – Она не смогла закончить и растерянно замолчала.
   Дэки Уокера охватила паника. Он говорит не то и не так. Хоть эти слова все равно следовало произнести. Что же делать? Он сто лет не ходил на свидания, вообще не встречался с женщинами и, похоже, здорово подзабыл правила игры. Хотя, если уж быть до конца честным с самим собой, то он никогда и не был ходоком. Дэки Уокер постарался собраться с мыслями, и, наконец, его осенило.
   – Можно мне зайти ненадолго? – небрежно спросил он. – Мы могли бы обсудить все это за чашкой кофе.
   – Зайти?
   – Это вопрос или приглашение?
   К его разочарованию, она не отступила в дом, а продолжала стоять на пороге, загораживая дверь.
   – Дэки, я хочу кое-что тебе сказать.
   Черт. Значит, она все-таки встречалась с ним из жалости. Благотворительность своего рода. Дэки сказал себе, что он вытерпит это. Пусть будет произнесена горькая правда – все лучше, чем фальшивые надежды на несбыточное счастье.
   – Давай, – велел он. – Говори, не бойся. Я не рассыплюсь.
   – Я знаю. Ты сильный. Только очень крепкий человек смог бы вынести все слухи и перешептывания, которые весь последний год звучали за твоей спиной. Ты упорно отстаивал свое мнение, когда все остальные считали тебя безумцем.
   – Ты и Томас так не считали. Ну, по крайней мере вы не говорили мне этого прямо!
   – Да. Послушай, прежде чем ты зайдешь на кофе, мы должны кое-что прояснить. Я решила сказать тебе правду… Я встречалась с тобой не из жалости… И вообще, мы даже разработали план соблазнения.
   – А? – Дэки перестал стискивать зубы и насторожился.
   – Помнишь тот обед, где были все вчетвером? Который мы с Леонорой готовили для вас?
   – Да, – осторожно ответил он.
   – Он был частью плана. И сегодняшнее платье тоже.
   – О, это платье… оно мне очень, очень нравится.
   – Все было продумано заранее. Леонора позвонила своей бабушке, а та спрашивала совета у Херба. Он ведет в газете колонку советов.
   – Ага.
   – Херб посоветовал приготовить лазанью и яблочный пирог. И надеть это платье.
   – Надо не забыть сказать ему большое спасибо. А можно поинтересоваться, для чего был разработан столь тонкий план?
   – Для чего? Но неужели ты не понимаешь? Это же так просто! Я пыталась тебя соблазнить, потому что… потому что я люблю тебя! Я влюбилась в тебя полгода назад, а ты ничегошеньки не замечал. Мы просто занимались йогой, и борода твоя становилась все длиннее и длиннее, и я стала думать, что ты так никогда и не догадаешься… Вот поэтому…
   Дэки засмеялся. Сырой ночной воздух вдруг ударил в голову, словно шампанское.
   – Знаешь, – сказал он, глядя на ее идеальный силуэт в освещенном проеме двери, – я думаю, сегодня самый счастливый вечер в моей жизни.
   Кэсси недоверчиво смотрела на него:
   – Ты уверен?
   – Я люблю тебя, – твердо сказал он. – Это случилось в середине первого урока.
   – Правда?
   – А как ты думаешь, почему я заплатил за год вперед?
   Наконец она улыбнулась.
   Дэки шагнул к ней:
   – Теперь ты пригласишь меня на кофе?
   И она отступила в дом, позволяя ему войти.
 
   Много времени спустя они просто лежали рядом в теплой, укрытой тенями постели. Он притянул ее поближе и ласково гладил нежную кожу, не в силах хоть на миг оторваться, лишиться счастья чувствовать ее.
   – Это было чудесно, – прошептала Кэсси.
   – Да, я всегда знал, что какой-нибудь толк от этих чертовых уроков должен быть.
 
   Едва переступив порог, Леонора скинула туфли на шпильках. Томас взял у нее пальто, и пока он пристраивал его на вешалку, девушка должным образом восхищалась очередным подношением Ренча – сильно пожеванной резиновой костью.
   Затем Томас разжег камин, налил бренди в бокалы и пошел в гостиную. Леонора с удовольствием следила за тем, как он двигается: в белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, галстук развязан… «Он выглядит менее официально, но не менее шикарно, чем в начале вечера», – с восхищением подумала она.
   Томас протянул девушке бокал, уселся рядом на диван и водрузил ноги на журнальный столик. Теперь его большие ступни в черных шелковых носках красовались рядом с ее затянутыми в прозрачный нейлон ножками.
   Некоторое время они потягивали бренди в дружественном молчании.
   – Как ты думаешь, – спросила наконец Леонора, – они уже в постели?
   Томас взглянул на часы:
   – Мы расстались у ее дома минут сорок назад. Я полагаю, они уже добрались до главного. Так что мой ответ «да».
   – Но как ты можешь говорить так уверенно?
   – Видишь ли, во время последнего танца они так друг на друга смотрели…
   – Словно зачарованные.
   – Точно.
   Леонора откинула голову на диванную подушку и некоторое время сидела в молчании. «Я тоже, должно быть, зачарована им» – подумалось ей. Она закрыла глаза.
   – Знаешь, я ведь очень благодарен тебе, – сказал вдруг Томас. – За то, что ты приехала в Уинг-Коув. За то, что согласилась вместе со мной и Дэки расследовать это запутанное дело. За то, что помогла Кэсси соблазнить Дэки. За то…
   – Не говори этого, – быстро проговорила Леонора, не открывая глаз.
   – Не говорить чего?
   – Не говори, что ты благодарен мне за секс, иначе я тебя никогда не прощу.
   – Вот уж этого я говорить не собирался.
   – А что собирался? – Она открыла глаза.
   – Ну, я вроде как хотел поблагодарить тебя, что ты решила задержаться здесь еще немного.
   – Ах это.
   – Да, именно это. – Он сделал глоток бренди. – И я хотел кое-что спросить.
   – Да?
   – Ты сегодня вечером сказала, что я мог бы стать хорошим отцом. Ты правда так думаешь?
   – Да. – Леонора помедлила, бросила быстрый взгляд на его непроницаемое лицо и рискнула спросить: – А что?
   – Да просто удивился, с чего это ты вдруг.
   – Ты умеешь брать на себя обязательства и не боишься ответственности. Мне всегда казалось, что именно эта черта делает мужчину хорошим отцом.
   – А ты не думаешь, что я староват для отцовства?
   – Нет.
   Он отобрал у нее пустой бокал и поставил вместе со своим на стол. Потом ласково уложил ее на диван и лег рядом. Леонора счастливо вздохнула: Томас был большой, теплый и – она это чувствовала бедром – очень и очень возбужденный.
   – Я люблю тебя, Томас.
   – Я полюбил тебя с первого взгляда, – тихо ответил он.
   – Неправда. – Она сморщила носик. – Ты думал, что я лгунья и воровка.
   – Это ничего не меняло. Просто заставило поволноваться, пока я не разобрался, что к чему.
   Он ласково взял ее лицо в ладони. Поцелуй был долгим и нежным.
 
 
   Они сидели в ее гостиной, выходящей окнами в сад. В бокалах золотился апельсиновый ликер – подарок Леоноры на День матери. Телевизор работал, но звук она выключила.
   Сегодня показывали старую романтическую комедию. Фильм вышел на экраны больше сорока лет назад, и они оба знали, чем он кончится. Это была сказка, но от этого фильм не стал хуже.
   «Чем старше становишься, – думала Глория, – тем отчетливее понимаешь, что реальность не должна совпадать с вымыслом. Они как зеркальные отражения – вещь та же, но с другой стороны. И обе грани важны по-своему. Умный человек никогда не попытается сделать вымысел былью – это ведет к несчастью и разочарованиям».
   Она незаметно оглядела свои колени и осталась весьма довольна. Совсем не отекли и даже очень неплохо выглядят.
   Херб сегодня тоже неплохо выглядит. Словно помолодел.
   – Как ты думаешь, – спросила Глория, – они уже в постели?
   Херб взглянул на часы.
   – Да уж надеюсь. Но если что не получилось, то не моя в том вина. Все, что смог, я сделал. Возможности журналиста не безграничны. Люди хоть что-то должны делать сами.
   Глория вспомнила, как волновалась сегодня Леонора, спрашивая, можно ли «ее подруге» надеть зеленое платье на прием.
   – Мне кажется, она влюблена. И на этот раз по-настоящему. Тогда, с Деллингом, она лишь убеждала себя, что все серьезно, но то была лишь видимость отношений.
   – За любовь. – Херб поднял бокал. Они выпили за любовь.
   Херб снова взглянул на часы и заметил:
   – Раз уж мы заговорили о постели, то нам лучше не засиживаться, а тоже двигать туда помаленьку. Я принял ту синенькую таблетку сорок минут назад. Эффект, как ни досадно, не длится вечно.
   – Ничто не вечно, Херб. Поэтому нужно брать от жизни все…
   – Согласен. Почему бы нам прямо сейчас не пойти и не взять кое-что от удовольствий этой жизни?
   – Умеешь ты убеждать, Херб.
   Глория поставила бокал и поднялась с кресла. Сегодня она обойдется без ходунков. Херб взял ее под руку, и они пошли в спальню.
   – Кстати, ты не забыла о нашей сделке? – спросил он позже.
   Глория усмехнулась:
   – Ладно, можешь расслабиться. Путь к славе, как и всегда, лежит через постель редактора. Ты получишь и подпись, и фотографию.

Глава 22

   Понедельник выдался тихим, и Леонора, которую никто не отвлекал, успела сделать очень много. И вдруг, уже после обеда, зазвонил телефон. Девушка вздрогнула и уставилась на аппарат. Господи, всего лишь телефонный звонок, чего она испугалась? Должно быть, просто от неожиданности, ведь это первый звонок за сегодняшний день.
   И вообще последние несколько дней дались ей очень нелегко – убийства, столкновение на мосту… А вчера ночью… Вчера ей опять приснился тот же сон – зеркала и Мередит.
   Ситуация лишь усугубилась тем, что Зеркальный дом погрузился в невероятную, просто нереальную тишину. Лихорадочную суету по подготовке приема, которая царила здесь последние несколько дней, сменили неподвижность и безмолвие. Во всем здании не было ни души, кроме Роберты и самой Леоноры.
   Телефон звонил. Леонора закрыла небольшой томик, посвященный символическому значению зеркал в искусстве, и подошла к столу. Взяла трубку.
   – Да?
   – Сегодня у нас удивительно тихо, да? – услышала она голос Роберты.
   – Не то слово.
   – В понедельник после приема всегда так. Я тут решила передохнуть, заварила кофе и хотела спросить, не присоединитесь ли вы ко мне?
   Леонора терпеть не могла кофе, а уж тот, что заварила Роберта, наверняка окажется настоящей отравой. Но болтовня за чашкой горячей, пусть и невкусной жидкости поможет ей стряхнуть гнетущее ощущение надвигающейся беды.
   – Спасибо, я уже бегу!
   Она повесила трубку и отправилась пить кофе. Коридор, как всегда, был полон теней. Леонора спускалась по лестнице навстречу потустороннему тусклому блеску зеркал первого этажа. Как это странно – еще вчера дом, оживленный светом и голосами людей, казался вполне приветливым. Но сегодня тишина и зловещая атмосфера вернулись – словно недоброе нечто наблюдает за тобой, готовясь к прыжку. Страх, подобравшись исподволь, ледяной рукой сжал желудок и заставил девушку вцепиться в перила. Это переходит всякие границы, так и рехнуться недолго. Нет, компания такого разумного и делового человека, как Роберта, – именно то, что сейчас необходимо.
 
   В свете монитора стекла очков казались голубоватыми, а сосредоточенный Дэки был похож на алхимика, который уже совсем близок к разгадке тайны философского камня.
   – Я вошел, – выдохнул он. – Вот записи банковских операций профессора Керна. И что дальше?
   Томас, который стоял у окна, подошел к брату и заглянул через его плечо.
   – Элисса решила, что отец платил шантажисту. И что шантажистом этим был Роудс. То есть она нашла какие-то повторяющиеся выплаты, переводы, не знаю что. Но то, что смогла проследить Элисса, мы тоже не пропустим.
   – Я просто не понимаю, зачем тебе все это нужно. Эд определенно заявил, что Роудс шантажировал профессора. Оба они мертвы. Какой смысл в дальнейших поисках?
   – Просто есть кое-какие нестыковки… я хочу прояснить для себя несколько моментов.
   – Прояснить? Но к чему – ведь все кончилось!
   – Слушай, братец, я меньше изводил тебя расспросами, когда ты вел себя как одержимый, цепляясь за версию убийства Бетани.
   – Ничего подобного! Я помню твои нотации о том, что надо оставить в покое прошлое и продолжать жить дальше. А потом ты каждый раз намекал, что мне надо бы повидать психоаналитика.
   – Ладно, давай скажем так: сегодня я одержимый. Прояви немного терпения и сочувствия к ненормальному брату, а?
   – Как скажешь, брат. – Пальцы Дэки запорхали над клавиатурой. – Но знай: я собирался провести этот день в постели, занимаясь йогой.
 
   Роберта укладывала рамочки с фотографиями в одну из трех картонных коробок, стоящих на столе. Когда она увидела на пороге Леонору, на лице Роберты отразилось такое огромное облегчение, что девушка поняла: она не единственная, кто почувствовал сегодня зловещую атмосферу дома.
   – Как хорошо, что вы зашли! – воскликнула Роберта. – Садитесь. Я очень благодарна вам за то, что вы решили скрасить мое одиночество.
   Она отложила в сторону фотографии и поспешила к столику с кофейными чашками.
   – Да я и сама обрадовалась, когда вы позвонили, – честно призналась Леонора. – Сегодня в Зеркальном доме как-то уж очень тихо.
   – Вы правы… – Роберта наливала кофе. – Хотя я-то привыкла. И все же сегодня мне тоже не по себе. Столько лет, столько воспоминаний… Не надо было торопиться с вещами. Но я решила, что если тянуть с уходом, то будет еще хуже.
   – Я понимаю, что вы чувствуете. – Леонора устроилась в продавленном кресле и взглянула на кучу рамок и пестроту лиц на фотографиях. – Это всего лишь рабочий кабинет, но после стольких лет к нему привязываешься, как к дому, и переезд превращается в настоящую проблему.