Страница:
– А может быть, ему нужно прощение? – сказала она наконец.
– Что?
– Прощение. Возможно, именно это нужно Дэки, а не просто знание обстоятельств смерти жены.
Уокер замер и внимательно посмотрел на Леонору.
– Что вы хотите сказать?
– Я, конечно, не психоаналитик, но мне представляется вполне вероятным, что его одержимость смертью Бетани связана с тем, что Дэки не только хочет найти ответы на вопросы, но и искупить некую вину перед ней.
– Он винит себя в том, что не смог защитить ее от чего-то? Я думал об этом. С моей точки зрения, любой мужчина станет переживать, если оказалось, что он не смог обеспечить безопасность своей женщины. Я пытался поговорить с Дэки об этом. Потому что он ничего не мог сделать. Никто бы не смог.
– Все не так просто и прямолинейно. Идеальных браков не бывает. Иногда внезапная смерть лишает супруга возможности попрощаться или уладить какие-то разногласия. Кто знает, что происходило между Дэки и Бетани в последние недели или даже месяцы их совместной жизни. Вдруг у них были проблемы? Да они просто могли поссориться тем утром, а Дэки теперь мучается, потому что уже невозможно попросить прощения за какие-то резкие слова!
– То есть его преследует мысль о том, что эти проблемы стали причиной?.. Не знаю.
– Просто мне кажется: он убедил себя в том, что если найдет убийцу Бетани, то это будет как искупление. – Девушка заколебалась, потом все же добавила. – Частично я здесь по той же причине. Видите ли, мне ведь так и не удалось попрощаться с Мередит.
– Чертовски сложно все получается.
– Жизнь вообще сложная штука, и секс не делает ее легче. Наоборот, часто он лишь усложняет отношения.
Уокер промолчал, и девушка вызывающе спросила:
– Вы не согласны со мной, да?
– Ну, честно сказать, мне лично никогда не казалось, что секс может как-то осложнить жизнь.
– Что и требовалась доказать.
– Что именно? – Он нахмурился.
– Что мужчины и женщины относятся к сексу совершенно по-разному.
– Да? Черт, с чего вообще все наши рассуждения заканчиваются разговорами о сексе?
– Это вы начали, – заявила Леонора. – Вы пожелали узнать мое мнение, и я вам сказала то, что думаю по этому поводу. Ваш брат Дэки просто не позволит себе вновь стать счастливым, пока не разберется с прошлым. А потому мне представляется сомнительным, что в данный момент у него роман с Кэсси Мюррей. Но если бы даже она легла с ним в постель, это не принесло бы ему облегчения и не помогло бы решить его проблемы.
Глава 5
– Что?
– Прощение. Возможно, именно это нужно Дэки, а не просто знание обстоятельств смерти жены.
Уокер замер и внимательно посмотрел на Леонору.
– Что вы хотите сказать?
– Я, конечно, не психоаналитик, но мне представляется вполне вероятным, что его одержимость смертью Бетани связана с тем, что Дэки не только хочет найти ответы на вопросы, но и искупить некую вину перед ней.
– Он винит себя в том, что не смог защитить ее от чего-то? Я думал об этом. С моей точки зрения, любой мужчина станет переживать, если оказалось, что он не смог обеспечить безопасность своей женщины. Я пытался поговорить с Дэки об этом. Потому что он ничего не мог сделать. Никто бы не смог.
– Все не так просто и прямолинейно. Идеальных браков не бывает. Иногда внезапная смерть лишает супруга возможности попрощаться или уладить какие-то разногласия. Кто знает, что происходило между Дэки и Бетани в последние недели или даже месяцы их совместной жизни. Вдруг у них были проблемы? Да они просто могли поссориться тем утром, а Дэки теперь мучается, потому что уже невозможно попросить прощения за какие-то резкие слова!
– То есть его преследует мысль о том, что эти проблемы стали причиной?.. Не знаю.
– Просто мне кажется: он убедил себя в том, что если найдет убийцу Бетани, то это будет как искупление. – Девушка заколебалась, потом все же добавила. – Частично я здесь по той же причине. Видите ли, мне ведь так и не удалось попрощаться с Мередит.
– Чертовски сложно все получается.
– Жизнь вообще сложная штука, и секс не делает ее легче. Наоборот, часто он лишь усложняет отношения.
Уокер промолчал, и девушка вызывающе спросила:
– Вы не согласны со мной, да?
– Ну, честно сказать, мне лично никогда не казалось, что секс может как-то осложнить жизнь.
– Что и требовалась доказать.
– Что именно? – Он нахмурился.
– Что мужчины и женщины относятся к сексу совершенно по-разному.
– Да? Черт, с чего вообще все наши рассуждения заканчиваются разговорами о сексе?
– Это вы начали, – заявила Леонора. – Вы пожелали узнать мое мнение, и я вам сказала то, что думаю по этому поводу. Ваш брат Дэки просто не позволит себе вновь стать счастливым, пока не разберется с прошлым. А потому мне представляется сомнительным, что в данный момент у него роман с Кэсси Мюррей. Но если бы даже она легла с ним в постель, это не принесло бы ему облегчения и не помогло бы решить его проблемы.
Глава 5
– Чувствуйте себя как дома, Леонора. Надеюсь, вам понравится работать в Зеркальном доме. – Роберта Бринкс готовила кофе и дружелюбно болтала. – Правда, следующие две недели здесь будет настоящее столпотворение. Все готовятся к ежегодному празднику: прием в честь спонсоров едва ли не самое значительное событие за год.
– Поверьте, я прекрасно понимаю всю важность этого мероприятия, – искренне сказала Леонора.
– Да уж. – Роберта хмыкнула. – Головная боль еще та. Но с другой стороны, как бы мы существовали без спонсоров и тех, кто делает пожертвования в фонд колледжа? Вообще-то наша беготня не будет вам слишком досаждать. Библиотека находится на втором этаже, а туда мало кто заходит. Третий этаж вообще закрыт для посещений, и комнаты используются как склады.
– Спасибо, что нашли время показать мне дом, – сказала девушка. – Он необыкновенный.
Придвинув второй стул, она устроилась у письменного стола Роберты и незаметно разглядывала хозяйку кабинета, пока та возилась у кофейного столика.
Роберта Бринкс, управляющая Зеркальным домом, явно перешагнула шестидесятилетний рубеж, но сохранила следы былой привлекательности. Она держалась очень прямо, носила короткую стильную прическу и производила впечатление властной и авторитетной особы. Белая шелковая блузка с кружевным воротником, синяя плиссированная юбка и синие же туфли-лодочки – в одежде дама явно отдавала предпочтение классике.
– Честно сказать, я не смогла определить, к какому архитектурному стилю относится это здание, – сказала Леонора. – Оно какое-то необычное.
– Принято считать, что в этой постройке сочетаются готический и викторианский стили. – Роберта усмехнулась. – Несколько весьма уважаемых дизайнеров объявили здание архитектурным монстром, но Натаниэл Юбенкс был не только очень эксцентричным, но и невероятно богатым человеком. Богатый оригинал, который основал колледж, обеспечив работой поколения научных сотрудников, может позволить себе построить странный дом.
– Ах, вот как.
– Конечно. Кроме того, нельзя не признать, что дом получился особенный. В нем чувствуется атмосфера, вам не кажется?
Леонора была уверена, что слово «атмосфера» в данном случае всего лишь вежливый способ не называть вещи своими именами. Когда она увидела Зеркальный дом впервые, у нее буквально мурашки побежали от страха. «Хорошо, что я человек с образованием, библиотекарь и вообще не склонна ко всяким фантазиям, – уговаривала себя Леонора. – И меня совершенно не пугает это кошмарное здание».
Любой, кто посмотрел хоть один фильм ужасов, сразу догадался бы, что перед ним то самое кошмарное место, где сумасшедший ученый создает в подвале очередного монстра.
Зеркальный дом по прихоти его владельца был выстроен на южной оконечности бухты. Холмы там густо поросли лесом. И на одном из склонов воздвигли серый каменный дом, странно непропорциональный. В дни, когда с залива поднимался туман и его белые клочья цеплялись за ветки деревьев и крыльцо, дом казался каменной горгульей, которая съежилась на склоне горы и смотрит в сторону бухты. Одним словом, это была готовая декорация для какого-нибудь триллера. Или картинка для обложки готического романа.
Когда Леонора смогла оценить интерьер, она решила, что внутри дом производит еще более мрачное впечатление, чем снаружи. Огромные ели и сосны, подступавшие к стенам, не позволяли свету проникать внутрь. Да еще окна узкие, словно бойницы.
Кабинет Роберты, расположенный на первом этаже, оказался самой обжитой и приятной комнатой из всех виденных Леонорой в ходе экскурсии. Ей даже показалось, что здесь существенно теплее. На стенах висело множество фотографий и оправленных в рамку писем от важных пожертвователей. Около окна стояла большая керамическая кадка, в которой росла разлапистая зеленая пальма, привнося в интерьер некий тропический элемент. На столе Роберты громоздилось множество разноцветных папок, а монитор компьютера был облеплен памятными записочками. Картину делового беспорядка дополняло невероятное количество шариковых ручек, разложенных повсюду.
Роберта оставила дверь кабинета открытой, и Леоноре виден был небольшой кусочек коридора и зеркала на стенах. Через несколько минут мимо двери прошла молоденькая девушка, одетая в джинсы и свитер, с банкой содовой в руке. Длинные волосы цвета меда собраны в хвостик.
– Ах, это моя помощница из числа студентов. – Роберта торопливо поставила кофейник. – Она работает здесь несколько часов в неделю. Хочу вас познакомить.
Женщина поспешила к двери и позвала:
– Джулия!
Девушка вернулась:
– Да, миссис Бринкс.
– Джулия, я хочу познакомить тебя с Леонорой Хаттон. Она несколько месяцев поработает в библиотеке на втором этаже. Леонора, это Джулия Бромли.
Девушка кивнула:
– Здравствуйте, мисс Хаттон.
– Рада познакомиться, – ответила Леонора. Прежде чем отпустить Джулию, Роберта строго сказала:
– Не забудь сегодня же позвонить в химчистку. Они все еще не привезли наши ковры.
– Я помню, миссис Бринкс.
– Ну и хорошо. Тогда на сегодня все, детка.
Джулия ушла, и Роберта вернулась к приготовлению кофе.
– Сливки или сахар?
– Нет, спасибо.
Честно сказать, Леонора не любила кофе. Но она заметила, что в шкафчике Роберты нет чая, и решила, что вполне сможет сделать несколько глотков, чтобы не обижать хозяйку. Приняв из рук миссис Бринкс кружку с горячей жидкостью, девушка поблагодарила и спросила:
– И давно вы занимаете этот ответственный пост?
– О, уже много лет… так много, что язык не поворачивается произнести столь солидную цифру. Но в следующем месяце я ухожу в отставку. И через шесть недель уже буду плыть на белоснежном океанском лайнере в солнечную Грецию.
– Звучит чудесно!
– Да, я предвкушаю немало новых и интересных впечатлений. Честно сказать, даже накупила себе кучу новых нарядов для этого путешествия. – Роберта оглядела кабинет и добавила другим тоном: – Но должна признаться, мне странно покидать эти стены, где я провела так много времени. Когда я думаю о том, что это последний бал, который я готовлю… у меня буквально слезы наворачиваются на глаза.
– Я понимаю ваши чувства. – Леонора осторожно попробовала кофе. Неплохой, но она все равно предпочла бы чай. И как люди пьют эту горькую гадость? – Еще раз спасибо за то, что показали мне дом. Вы ведь сейчас ужасно заняты.
– Ничего. И хочу сказать: я рада тому, что каталог библиотеки будет наконец помещен в Интернет. Я многие годы твердила местному начальству, что мы не имеем права скрывать такие редкие книги от ученых. Думаю, кое-какие экземпляры стоят немалых денег. Книги подбирал сам Натаниэл Юбенкс, когда составлял свою коллекцию зеркал.
– Но что же так привлекало его в зеркалах? Ими увешаны чуть ли не все стены в доме. Вообще-то это немного похоже на одержимость.
– Вы недалеки от истины. В семье из поколения в поколение передавалась душевная надломленность. Кое-кто говорит, что Юбенкс был уверен в том, что не сойдет с ума, как многие другие члены семьи, если будет постоянно иметь перед глазами свое отражение. Некоторые утверждают, что он якобы мог видеть в зеркалах свои прошлые жизни. Но единственное, что мы знаем наверняка: ему не удалось избежать душевной болезни, и он покончил с собой.
Наконец Леонора выпила почти половину чашки кофе и собралась уходить.
– Я, пожалуй, поднимусь еще раз наверх, – сказала она. – Осмотрюсь как следует. Прощупаю почву, так сказать. Ничего, если я занесу чашку попозже?
– Конечно. Бегите и не тревожьтесь о чашке. – Роберта махнула рукой. – И, пожалуйста, если вам что-то понадобится – не стесняйтесь и смело обращайтесь ко мне за помощью. Моя дверь всегда открыта.
– Спасибо.
Леонора шла по длинному коридору в сторону лестницы. На первом этаже было расположено несколько кабинетов. Позади осталась комната Роберты, вот эта – Джулии, а третья дверь – запертая – вела в кабинет, где так недолго проработала Мередит. Табличка на двери гласила: «Отдел развития фонда пожертвований Юбенкс-колледжа». Роберта упомянула Мередит в недавнем разговоре, но лишь мельком: «Мисс Спунер покинула нас очень быстро. Как я поняла, ей предложили вполне приличную должность где-то в Калифорнии. Что делать, люди, которые умеют получать пожертвования, ценятся везде. Мы все еще не можем никого найти на ее место».
Леонора была даже удивлена легкостью, с которой ей удалось получить работу в Зеркальном доме. Дэки Уокер, как председатель фонда Бетани Уокер, просто уведомил администрацию колледжа, что его фонд готов оплатить работу профессионального библиотекаря, который переведет на электронные носители каталог библиотеки Зеркального дома. В память о Бетани Уокер.
Руководство колледжа никогда не возражало, чтобы кто-то оплачивал расходы, даже если с точки зрения администрации расходы эти были бессмысленными и ненужными.
На первом этаже оказалось полно народа. Залы готовили к предстоящему собранию и приему гостей. Сначала Леоноре пришлось пробираться мимо команды уборщиков, а затем обходить человека на лестнице, который менял электрические лампочки в большой люстре.
Она подумала, что Зеркальный дом вполне заслужил свое название. Все стены почти сплошь покрыты зеркалами. Но как ни странно, такое большое количество отражающих поверхностей ничуть не добавляло света пространству этого странного дома. Внутренняя отделка была выполнена в традициях викторианского стиля: темное дерево и бордовый бархат. Казалось, все кругом погружено в вечный полумрак.
Леонора поднялась на второй этаж и остановилась на площадке лестницы. Перед ней простирался длинный полутемный коридор, загадочно поблескивали зеркала. То ли манили, то ли пытались отпугнуть… Неожиданно девушку охватило совершенно детское желание немедленно убежать отсюда. Она положила руку на перила лестницы и подождала, пока успокоится бешено заколотившееся сердце.
Через несколько секунд Леонора пришла в себя и двинулась по коридору в сторону библиотеки. Четвертая дверь налево. Нужно поменьше смотреть по сторонам и вспомнить, что она читала по поводу зеркал раньше, до того как приехала в Уинг-Коув. Она серьезно подготовилась к поездке и просмотрела кое-какие книги. И прекрасно знала, что есть абсолютно логичное объяснение тому, что эти зеркала почти не отражают свет. Просто они очень старые, изготовлены в конце XVIII или начале XIX века.
Старинные зеркала не обладали яркостью современных изделий. А со временем их поверхность все больше и больше тускнела: из-за несовершенства технологий того времени и потемнения металла, который использовался в качестве основы.
Все это Леонора прочла до приезда в Уинг-Коув и теперь повторила про себя еще раз. Да, эти зеркала на стенах очень старые. А оттого такие темные. Но что-то же они должны отражать? Хоть какой-то свет? Почему же тогда ей кажется, что они затягивают в свои затуманенные глубины те немногие лучики солнца, которые все же попадают в коридор?
Когда Томас вышел из мастерской, Ренч поднял голову от миски и с интересом воззрился на хозяина.
Тот подошел к окну и посмотрел на быстро темнеющее небо над бухтой.
– Шесть часов, – сказал он. – Давай-ка прогуляемся до ее коттеджа. Она должна быть дома.
Пес уловил главное и с надеждой повернулся в сторону входной двери.
– Ты прав, дружище, – заметил Томас, надевая куртку и беря в одну руку фонарь, а в другую поводок. – Нам с тобой не помешает небольшая прогулка. Заодно проведаем нашу гостью. Вдруг ей нужно что-то починить или переставить.
Ренч был рад прогулке независимо от причины. Он выскочил на крыльцо и терпеливо ждал, пока хозяин запрет дверь и пристегнет поводок. По темной тропинке Томас и его верный спутник направились к освещенной дорожке.
«Это просто деловой визит, – сказал себе Томас, поднимая ворот куртки. – В конце концов, я в некотором роде домовладелец и должен убедиться, что все в порядке. Вдруг что-нибудь случилось с водопроводом?» Он планировал начать работы по созданию нового интерьера в коттедже после отпуска и не успел ничего заменить. Кроме того, стоит спросить, как прошел ее первый рабочий день и как ей понравился Зеркальный дом. Вдруг она узнала что-то новое…
Бегунов и прочих спортсменов на дорожке стало значительно меньше, и все же они могли существенно затруднить движение, если бы не Ренч. Пес трусил впереди и расчищал путь. Люди почему-то всегда спешили уступить ему дорогу. Должно быть, им не приходило в голову, что в прежней жизни он мог быть карликовым пуделем.
На мосту, как обычно, никого не было. Серьезные спортсмены считали зазорным срезать путь таким образом. Вскоре Уокер увидел теплый золотистый свет, который падал из окон ее дома. В голову вдруг полезли мысли о всяких глупых насекомых, которые тоже летят на яркий свет, надеясь найти тепло и уют, а потом… потом просто сгорают. Томас отогнал эти ребяческие мысли. Он идет по делу.
Когда они свернули с дороги на тропинку и направились к домику Леоноры, Ренч удивленно оглянулся на хозяина, но возражать не стал. У порога пес сел и вывалил язык, пуская слюни. Хозяин укоризненно взглянул на него и пообещал себе, что он сам слюни пускать не станет, что бы ни произошло.
Леонора открыла дверь очень быстро. На ней были темно-вишневая рубашка, черные брюки. Волосы зачесаны назад и перехвачены черной лентой низко у шеи.
– Привет, – сказала она. Может быть, немного устало, но вежливо.
– Добрый вечер, – отозвался Томас. Ах ты, черт, она выглядит потрясающе. «Не пускать слюни», – напомнил он себе.
Ренч сунулся вперед и ткнулся носом в ладонь девушки. Она осторожно потрепала его по голове. Потом подняла глаза на Томаса, и тот вдруг с надеждой подумал, что, может, и его тоже погладят… Подождав немножко и пережив разочарование, он сказал:
– Вот решил зайти и лично убедиться, что у вас все в порядке.
– Спасибо, все чудесно.
– Мебель устраивает? – Уокер попытался заглянуть в гостиную поверх ее плеча.
– Вполне. Кое-какие вещи кажутся мне великоватыми для этого дома, но в целом сойдет.
Томас вспомнил, что в мебельном магазине ему предложили выбрать один из трех стандартных наборов для обстановки, которые сдавались в аренду. Он остановился на традиционном сельском варианте, потому что там была самая большая кровать. Господи, что за мысли лезут в голову. Никто и не собирается приглашать его в эту самую кровать. Пожалуй, об этом вообще говорить не стоит. Меняем тему.
– Успели поужинать?
– Да нет, как раз хотела что-нибудь приготовить.
– Знаете, здесь недалеко есть кафе. Там подают очень неплохую рыбу. Мы могли бы поужинать, выпить по стаканчику и обсудить наше расследование.
Несколько секунд Леонора раздумывала, потом пожала плечами:
– Почему бы и нет?
– Благодарю вас. Честно, я ценю ваше согласие. Почему-то мне казалось, что вы отвергнете меня.
– Вас так часто отвергают? – Она смотрела на него, насмешливо приподняв бровь.
– Видите ли, ко мне прилагается Ренч, и многие с трудом соглашаются общаться с ним.
– Ага, то есть когда вам отказывают, вы сразу говорите себе, что это из-за собаки?
– Здорово, правда? Он не возражает, а я сохраняю свое самолюбие нетронутым.
– Хорошо устроились.
– Точно, я и сам так думаю. Ну так что? Берите пальто и идем.
– А как же Ренч?
– Мы будем проходить мимо моего дома – оставим его там. Леонора достала из шкафа длинное черное пальто, и он галантно помог даме одеться. Это позволило Томасу увидеть шею девушки и принюхаться к ее запаху. Шея была нежной и изящной, а пахла Леонора лимонным мылом и молодой теплой женщиной. Никаких приторных духов. Это чудесно, подумал Томас, и ему отчего-то стало грустно.
Они шли не торопясь, болтая ни о чем, и минут через пятнадцать оказались у дома Уокера. Ренч понял, что для него прогулка закончилась, и взглянул на людей с упреком.
– Ты же знаешь, что тебя в кафе не пустят. Вспомни, несколько раз ты пытался просочиться, но ничего не вышло, – сказал ему Томас.
– Наверное, администрация не любит, когда через парадную дверь заходит кто-то, подозрительно смахивающий на волка, – заметила Леонора.
– Помнится, я это уже говорил, но повторю еще раз: зря вы судите по внешности.
– Ах да, я и забыла. Это же реинкарнация пуделя.
– Карликового, прошу заметить. Возможно, даже розового окраса.
Ренч, сообразив, что жалостливые взгляды не помогут, пошел в сторону кухни. Пока Томас запирал дверь, Леонора спросила:
– Вы уверены, что он не кусается?
– Говорю же вам, этот пес настоящий пацифист. Абсолютно безвреден.
– А какой он породы?
– Это загадка для всех, в том числе и для меня. Я взял его из приюта для бездомных животных, когда он был еще щенком.
Они направились в Уинг-Коув. На центральной улице городка разместились два книжных магазина, почта, фирма, торгующая компьютерами и прочей техникой, а также целая куча мелких магазинчиков и лавочек, предназначенных прежде всего для студентов. Кроме того, имелись бар и несколько ресторанов.
Томас открыл дверь своего любимого кафе и пропустил Леонору внутрь, в тепло и гул голосов. В большом камине пылал огонь. Полы были из натурального дерева, и доски мягко поблескивали, отражая свет. Две официантки студенческого возраста в белых передничках и черных брючках сновали меж столиков.
Пока они шли вслед за хозяйкой к угловому столику, Томас отвечал на сдержанные приветствия знакомых. Большинство просто кивали: добрососедские отношения, но без излишней близости. В конце концов, он один из чокнутых братьев Уокеров.
Усаживая Леонору, Томас заметил за одним из столиков профессора Керна – снежно-белые волосы и рассеянно-аристократический вид человека, выполнившего свой гражданский долг и теперь почивающего на заслуженных лаврах. Рядом с профессором сидела женщина, которую сегодня утром приветствовал Эд Стовал, – дочь профессора Элисса.
Их столик был недалеко, и Томас прекрасно видел, что движения профессора уже обрели нарочитую неторопливость и расчетливость, указывающую на довольно сильную стадию опьянения. Бокал мартини, стоявший перед Осмондом Керном, явно был далеко не первым по счету. Элисса пребывала в напряжении, зачастую присущем людям, которые вынуждены появляться на публике рядом с сильно пьющим человеком, чье поведение непредсказуемо.
Когда они расположились за столиком и Леонора открыла меню, Уокер небрежно спросил:
– Как дела в Зеркальном доме?
– Все идет своим чередом, насколько я могу судить. Осмотрела библиотеку и устроилась на рабочем месте, но никаких сенсационных находок сделать не удалось. Хотя, должна признаться, коллекция книг меня поразила.
– Чем же?
– У меня не было пока времени тщательно ознакомиться со всеми экспонатами, но даже на первый взгляд очевидно, что собрание содержит большое количество действительно редких и ценных изданий. Там есть буквально все о производстве зеркал: начиная с исследований историков о древне-греческих бронзовых зеркалах до описания производственного процесса на мануфактурах Англии и Франции в XVII веке. Очень много материала о символическом значении зеркал и об их роли в мифологии. Похоже, человечество провело массу времени, любуясь своим отражением.
– «Свет мой зеркальце, скажи?..» – улыбаясь, произнес Томас.
– Это лишь один, самый распространенный пример. Тема зеркал и отражений представлена в мифах практически всех народов мира. Помните Нарцисса?
– Это который влюбился в свое отражение, а потом зачах с тоски?
– Да. Кроме всевозможных легенд и сказок, зеркала очень часто встречаются на живописных полотнах старых мастеров, которые использовали их в качестве символов или аллегорий. Гойя, Рубенс и Ван Эйк… А Леонардо да Винчи специально изучал зеркала…
– Я как-то видел фотографии страниц из его дневника, – сказал Томас. – Кажется, он делал записи зеркальным способом. Левой рукой и справа налево.
– Да-да! Зеркала играли большую роль в ритуалах индейцев племени ацтеков, а уж египтяне придавали им огромное значение!
Энтузиазм Леоноры немало забавлял Уокера.
– Как интересно, – заметил он.
– Я не хотела надоедать вам. – Девушка виновато улыбнулась. – Просто коллекция действительно произвела на меня большое впечатление. Я считаю, она уникальна и, несомненно, заслуживает быть помещенной на сайт, чтобы люди могли ознакомиться с редкими и интересными изданиями.
– Я слышал, что многие старинные зеркала имеют большую ценность, но в завещании Натаниэла Юбенкса сказано, что ни зеркала, ни книги из коллекции не подлежат продаже или передаче в другие руки, пока стоит Зеркальный дом.
– Роберта Бринкс, управляющая домом, сказала мне, что у Натаниэла Юбенкса было что-то вроде пунктика по поводу зеркал. – Девушка зябко передернула плечами и добавила: – Должна признаться, что коридор второго этажа показался мне довольно угрюмым местом.
Томас делал вид, что изучает меню, хотя давным-давно знал его наизусть.
– Кое-кто полагает, что он просто сошел с ума, глядя в зеркало, – сказал он. – Кстати, Бетани очень нравился Зеркальный дом. Она проводила там массу времени: работала в библиотеке над своей зеркальной теорией.
– А что это за теория?
– Что-то сугубо математическое о соотношении положительных и отрицательных чисел. Она говорила, что эта теория сможет прояснить процессы, происходившие во Вселенной сразу же после Большого взрыва.
– О!
– Именно.
Леонора хотела было спросить что-то еще, но Томас предостерегающе поднял руки и сказал:
– Только не требуйте от меня подробностей! Я ведь не математик. – Уокер немного понизил голос и продолжал: – Если бы человек за тем столиком не накачался мартини по самые брови, он мог бы прочесть вам замечательную лекцию на эту тему.
– А кто это? – с интересом спросила Леонора.
– Доктор Осмонд Керн. Имей вы хоть какое-то отношение к математическому сообществу, это имя было бы вам прекрасно известно. Несколько лет назад он открыл нечто, и его имя вошло в учебники. Какой-то алгоритм, без которого, как оказалось, жить не могут программисты и прочие компьютерщики – и производители, и пользователи. Открытие принесло ему кучу денег и должность на математическом факультете Юбенкса.
– В штате?
– Само собой!
Они одновременно улыбнулись.
Тут к столику подошла официантка, и они сделали заказ. Леонора попросила бокал вина и филе палтуса. Томас одобрил ее выбор, но в качестве напитка предпочел пиво.
«Наконец-то у нас нашлось что-то общее, – подумал Томас, – рыба на ужин». Воодушевление, которое он испытал по этому поводу, смутило его самого.
– Поверьте, я прекрасно понимаю всю важность этого мероприятия, – искренне сказала Леонора.
– Да уж. – Роберта хмыкнула. – Головная боль еще та. Но с другой стороны, как бы мы существовали без спонсоров и тех, кто делает пожертвования в фонд колледжа? Вообще-то наша беготня не будет вам слишком досаждать. Библиотека находится на втором этаже, а туда мало кто заходит. Третий этаж вообще закрыт для посещений, и комнаты используются как склады.
– Спасибо, что нашли время показать мне дом, – сказала девушка. – Он необыкновенный.
Придвинув второй стул, она устроилась у письменного стола Роберты и незаметно разглядывала хозяйку кабинета, пока та возилась у кофейного столика.
Роберта Бринкс, управляющая Зеркальным домом, явно перешагнула шестидесятилетний рубеж, но сохранила следы былой привлекательности. Она держалась очень прямо, носила короткую стильную прическу и производила впечатление властной и авторитетной особы. Белая шелковая блузка с кружевным воротником, синяя плиссированная юбка и синие же туфли-лодочки – в одежде дама явно отдавала предпочтение классике.
– Честно сказать, я не смогла определить, к какому архитектурному стилю относится это здание, – сказала Леонора. – Оно какое-то необычное.
– Принято считать, что в этой постройке сочетаются готический и викторианский стили. – Роберта усмехнулась. – Несколько весьма уважаемых дизайнеров объявили здание архитектурным монстром, но Натаниэл Юбенкс был не только очень эксцентричным, но и невероятно богатым человеком. Богатый оригинал, который основал колледж, обеспечив работой поколения научных сотрудников, может позволить себе построить странный дом.
– Ах, вот как.
– Конечно. Кроме того, нельзя не признать, что дом получился особенный. В нем чувствуется атмосфера, вам не кажется?
Леонора была уверена, что слово «атмосфера» в данном случае всего лишь вежливый способ не называть вещи своими именами. Когда она увидела Зеркальный дом впервые, у нее буквально мурашки побежали от страха. «Хорошо, что я человек с образованием, библиотекарь и вообще не склонна ко всяким фантазиям, – уговаривала себя Леонора. – И меня совершенно не пугает это кошмарное здание».
Любой, кто посмотрел хоть один фильм ужасов, сразу догадался бы, что перед ним то самое кошмарное место, где сумасшедший ученый создает в подвале очередного монстра.
Зеркальный дом по прихоти его владельца был выстроен на южной оконечности бухты. Холмы там густо поросли лесом. И на одном из склонов воздвигли серый каменный дом, странно непропорциональный. В дни, когда с залива поднимался туман и его белые клочья цеплялись за ветки деревьев и крыльцо, дом казался каменной горгульей, которая съежилась на склоне горы и смотрит в сторону бухты. Одним словом, это была готовая декорация для какого-нибудь триллера. Или картинка для обложки готического романа.
Когда Леонора смогла оценить интерьер, она решила, что внутри дом производит еще более мрачное впечатление, чем снаружи. Огромные ели и сосны, подступавшие к стенам, не позволяли свету проникать внутрь. Да еще окна узкие, словно бойницы.
Кабинет Роберты, расположенный на первом этаже, оказался самой обжитой и приятной комнатой из всех виденных Леонорой в ходе экскурсии. Ей даже показалось, что здесь существенно теплее. На стенах висело множество фотографий и оправленных в рамку писем от важных пожертвователей. Около окна стояла большая керамическая кадка, в которой росла разлапистая зеленая пальма, привнося в интерьер некий тропический элемент. На столе Роберты громоздилось множество разноцветных папок, а монитор компьютера был облеплен памятными записочками. Картину делового беспорядка дополняло невероятное количество шариковых ручек, разложенных повсюду.
Роберта оставила дверь кабинета открытой, и Леоноре виден был небольшой кусочек коридора и зеркала на стенах. Через несколько минут мимо двери прошла молоденькая девушка, одетая в джинсы и свитер, с банкой содовой в руке. Длинные волосы цвета меда собраны в хвостик.
– Ах, это моя помощница из числа студентов. – Роберта торопливо поставила кофейник. – Она работает здесь несколько часов в неделю. Хочу вас познакомить.
Женщина поспешила к двери и позвала:
– Джулия!
Девушка вернулась:
– Да, миссис Бринкс.
– Джулия, я хочу познакомить тебя с Леонорой Хаттон. Она несколько месяцев поработает в библиотеке на втором этаже. Леонора, это Джулия Бромли.
Девушка кивнула:
– Здравствуйте, мисс Хаттон.
– Рада познакомиться, – ответила Леонора. Прежде чем отпустить Джулию, Роберта строго сказала:
– Не забудь сегодня же позвонить в химчистку. Они все еще не привезли наши ковры.
– Я помню, миссис Бринкс.
– Ну и хорошо. Тогда на сегодня все, детка.
Джулия ушла, и Роберта вернулась к приготовлению кофе.
– Сливки или сахар?
– Нет, спасибо.
Честно сказать, Леонора не любила кофе. Но она заметила, что в шкафчике Роберты нет чая, и решила, что вполне сможет сделать несколько глотков, чтобы не обижать хозяйку. Приняв из рук миссис Бринкс кружку с горячей жидкостью, девушка поблагодарила и спросила:
– И давно вы занимаете этот ответственный пост?
– О, уже много лет… так много, что язык не поворачивается произнести столь солидную цифру. Но в следующем месяце я ухожу в отставку. И через шесть недель уже буду плыть на белоснежном океанском лайнере в солнечную Грецию.
– Звучит чудесно!
– Да, я предвкушаю немало новых и интересных впечатлений. Честно сказать, даже накупила себе кучу новых нарядов для этого путешествия. – Роберта оглядела кабинет и добавила другим тоном: – Но должна признаться, мне странно покидать эти стены, где я провела так много времени. Когда я думаю о том, что это последний бал, который я готовлю… у меня буквально слезы наворачиваются на глаза.
– Я понимаю ваши чувства. – Леонора осторожно попробовала кофе. Неплохой, но она все равно предпочла бы чай. И как люди пьют эту горькую гадость? – Еще раз спасибо за то, что показали мне дом. Вы ведь сейчас ужасно заняты.
– Ничего. И хочу сказать: я рада тому, что каталог библиотеки будет наконец помещен в Интернет. Я многие годы твердила местному начальству, что мы не имеем права скрывать такие редкие книги от ученых. Думаю, кое-какие экземпляры стоят немалых денег. Книги подбирал сам Натаниэл Юбенкс, когда составлял свою коллекцию зеркал.
– Но что же так привлекало его в зеркалах? Ими увешаны чуть ли не все стены в доме. Вообще-то это немного похоже на одержимость.
– Вы недалеки от истины. В семье из поколения в поколение передавалась душевная надломленность. Кое-кто говорит, что Юбенкс был уверен в том, что не сойдет с ума, как многие другие члены семьи, если будет постоянно иметь перед глазами свое отражение. Некоторые утверждают, что он якобы мог видеть в зеркалах свои прошлые жизни. Но единственное, что мы знаем наверняка: ему не удалось избежать душевной болезни, и он покончил с собой.
Наконец Леонора выпила почти половину чашки кофе и собралась уходить.
– Я, пожалуй, поднимусь еще раз наверх, – сказала она. – Осмотрюсь как следует. Прощупаю почву, так сказать. Ничего, если я занесу чашку попозже?
– Конечно. Бегите и не тревожьтесь о чашке. – Роберта махнула рукой. – И, пожалуйста, если вам что-то понадобится – не стесняйтесь и смело обращайтесь ко мне за помощью. Моя дверь всегда открыта.
– Спасибо.
Леонора шла по длинному коридору в сторону лестницы. На первом этаже было расположено несколько кабинетов. Позади осталась комната Роберты, вот эта – Джулии, а третья дверь – запертая – вела в кабинет, где так недолго проработала Мередит. Табличка на двери гласила: «Отдел развития фонда пожертвований Юбенкс-колледжа». Роберта упомянула Мередит в недавнем разговоре, но лишь мельком: «Мисс Спунер покинула нас очень быстро. Как я поняла, ей предложили вполне приличную должность где-то в Калифорнии. Что делать, люди, которые умеют получать пожертвования, ценятся везде. Мы все еще не можем никого найти на ее место».
Леонора была даже удивлена легкостью, с которой ей удалось получить работу в Зеркальном доме. Дэки Уокер, как председатель фонда Бетани Уокер, просто уведомил администрацию колледжа, что его фонд готов оплатить работу профессионального библиотекаря, который переведет на электронные носители каталог библиотеки Зеркального дома. В память о Бетани Уокер.
Руководство колледжа никогда не возражало, чтобы кто-то оплачивал расходы, даже если с точки зрения администрации расходы эти были бессмысленными и ненужными.
На первом этаже оказалось полно народа. Залы готовили к предстоящему собранию и приему гостей. Сначала Леоноре пришлось пробираться мимо команды уборщиков, а затем обходить человека на лестнице, который менял электрические лампочки в большой люстре.
Она подумала, что Зеркальный дом вполне заслужил свое название. Все стены почти сплошь покрыты зеркалами. Но как ни странно, такое большое количество отражающих поверхностей ничуть не добавляло света пространству этого странного дома. Внутренняя отделка была выполнена в традициях викторианского стиля: темное дерево и бордовый бархат. Казалось, все кругом погружено в вечный полумрак.
Леонора поднялась на второй этаж и остановилась на площадке лестницы. Перед ней простирался длинный полутемный коридор, загадочно поблескивали зеркала. То ли манили, то ли пытались отпугнуть… Неожиданно девушку охватило совершенно детское желание немедленно убежать отсюда. Она положила руку на перила лестницы и подождала, пока успокоится бешено заколотившееся сердце.
Через несколько секунд Леонора пришла в себя и двинулась по коридору в сторону библиотеки. Четвертая дверь налево. Нужно поменьше смотреть по сторонам и вспомнить, что она читала по поводу зеркал раньше, до того как приехала в Уинг-Коув. Она серьезно подготовилась к поездке и просмотрела кое-какие книги. И прекрасно знала, что есть абсолютно логичное объяснение тому, что эти зеркала почти не отражают свет. Просто они очень старые, изготовлены в конце XVIII или начале XIX века.
Старинные зеркала не обладали яркостью современных изделий. А со временем их поверхность все больше и больше тускнела: из-за несовершенства технологий того времени и потемнения металла, который использовался в качестве основы.
Все это Леонора прочла до приезда в Уинг-Коув и теперь повторила про себя еще раз. Да, эти зеркала на стенах очень старые. А оттого такие темные. Но что-то же они должны отражать? Хоть какой-то свет? Почему же тогда ей кажется, что они затягивают в свои затуманенные глубины те немногие лучики солнца, которые все же попадают в коридор?
Когда Томас вышел из мастерской, Ренч поднял голову от миски и с интересом воззрился на хозяина.
Тот подошел к окну и посмотрел на быстро темнеющее небо над бухтой.
– Шесть часов, – сказал он. – Давай-ка прогуляемся до ее коттеджа. Она должна быть дома.
Пес уловил главное и с надеждой повернулся в сторону входной двери.
– Ты прав, дружище, – заметил Томас, надевая куртку и беря в одну руку фонарь, а в другую поводок. – Нам с тобой не помешает небольшая прогулка. Заодно проведаем нашу гостью. Вдруг ей нужно что-то починить или переставить.
Ренч был рад прогулке независимо от причины. Он выскочил на крыльцо и терпеливо ждал, пока хозяин запрет дверь и пристегнет поводок. По темной тропинке Томас и его верный спутник направились к освещенной дорожке.
«Это просто деловой визит, – сказал себе Томас, поднимая ворот куртки. – В конце концов, я в некотором роде домовладелец и должен убедиться, что все в порядке. Вдруг что-нибудь случилось с водопроводом?» Он планировал начать работы по созданию нового интерьера в коттедже после отпуска и не успел ничего заменить. Кроме того, стоит спросить, как прошел ее первый рабочий день и как ей понравился Зеркальный дом. Вдруг она узнала что-то новое…
Бегунов и прочих спортсменов на дорожке стало значительно меньше, и все же они могли существенно затруднить движение, если бы не Ренч. Пес трусил впереди и расчищал путь. Люди почему-то всегда спешили уступить ему дорогу. Должно быть, им не приходило в голову, что в прежней жизни он мог быть карликовым пуделем.
На мосту, как обычно, никого не было. Серьезные спортсмены считали зазорным срезать путь таким образом. Вскоре Уокер увидел теплый золотистый свет, который падал из окон ее дома. В голову вдруг полезли мысли о всяких глупых насекомых, которые тоже летят на яркий свет, надеясь найти тепло и уют, а потом… потом просто сгорают. Томас отогнал эти ребяческие мысли. Он идет по делу.
Когда они свернули с дороги на тропинку и направились к домику Леоноры, Ренч удивленно оглянулся на хозяина, но возражать не стал. У порога пес сел и вывалил язык, пуская слюни. Хозяин укоризненно взглянул на него и пообещал себе, что он сам слюни пускать не станет, что бы ни произошло.
Леонора открыла дверь очень быстро. На ней были темно-вишневая рубашка, черные брюки. Волосы зачесаны назад и перехвачены черной лентой низко у шеи.
– Привет, – сказала она. Может быть, немного устало, но вежливо.
– Добрый вечер, – отозвался Томас. Ах ты, черт, она выглядит потрясающе. «Не пускать слюни», – напомнил он себе.
Ренч сунулся вперед и ткнулся носом в ладонь девушки. Она осторожно потрепала его по голове. Потом подняла глаза на Томаса, и тот вдруг с надеждой подумал, что, может, и его тоже погладят… Подождав немножко и пережив разочарование, он сказал:
– Вот решил зайти и лично убедиться, что у вас все в порядке.
– Спасибо, все чудесно.
– Мебель устраивает? – Уокер попытался заглянуть в гостиную поверх ее плеча.
– Вполне. Кое-какие вещи кажутся мне великоватыми для этого дома, но в целом сойдет.
Томас вспомнил, что в мебельном магазине ему предложили выбрать один из трех стандартных наборов для обстановки, которые сдавались в аренду. Он остановился на традиционном сельском варианте, потому что там была самая большая кровать. Господи, что за мысли лезут в голову. Никто и не собирается приглашать его в эту самую кровать. Пожалуй, об этом вообще говорить не стоит. Меняем тему.
– Успели поужинать?
– Да нет, как раз хотела что-нибудь приготовить.
– Знаете, здесь недалеко есть кафе. Там подают очень неплохую рыбу. Мы могли бы поужинать, выпить по стаканчику и обсудить наше расследование.
Несколько секунд Леонора раздумывала, потом пожала плечами:
– Почему бы и нет?
– Благодарю вас. Честно, я ценю ваше согласие. Почему-то мне казалось, что вы отвергнете меня.
– Вас так часто отвергают? – Она смотрела на него, насмешливо приподняв бровь.
– Видите ли, ко мне прилагается Ренч, и многие с трудом соглашаются общаться с ним.
– Ага, то есть когда вам отказывают, вы сразу говорите себе, что это из-за собаки?
– Здорово, правда? Он не возражает, а я сохраняю свое самолюбие нетронутым.
– Хорошо устроились.
– Точно, я и сам так думаю. Ну так что? Берите пальто и идем.
– А как же Ренч?
– Мы будем проходить мимо моего дома – оставим его там. Леонора достала из шкафа длинное черное пальто, и он галантно помог даме одеться. Это позволило Томасу увидеть шею девушки и принюхаться к ее запаху. Шея была нежной и изящной, а пахла Леонора лимонным мылом и молодой теплой женщиной. Никаких приторных духов. Это чудесно, подумал Томас, и ему отчего-то стало грустно.
Они шли не торопясь, болтая ни о чем, и минут через пятнадцать оказались у дома Уокера. Ренч понял, что для него прогулка закончилась, и взглянул на людей с упреком.
– Ты же знаешь, что тебя в кафе не пустят. Вспомни, несколько раз ты пытался просочиться, но ничего не вышло, – сказал ему Томас.
– Наверное, администрация не любит, когда через парадную дверь заходит кто-то, подозрительно смахивающий на волка, – заметила Леонора.
– Помнится, я это уже говорил, но повторю еще раз: зря вы судите по внешности.
– Ах да, я и забыла. Это же реинкарнация пуделя.
– Карликового, прошу заметить. Возможно, даже розового окраса.
Ренч, сообразив, что жалостливые взгляды не помогут, пошел в сторону кухни. Пока Томас запирал дверь, Леонора спросила:
– Вы уверены, что он не кусается?
– Говорю же вам, этот пес настоящий пацифист. Абсолютно безвреден.
– А какой он породы?
– Это загадка для всех, в том числе и для меня. Я взял его из приюта для бездомных животных, когда он был еще щенком.
Они направились в Уинг-Коув. На центральной улице городка разместились два книжных магазина, почта, фирма, торгующая компьютерами и прочей техникой, а также целая куча мелких магазинчиков и лавочек, предназначенных прежде всего для студентов. Кроме того, имелись бар и несколько ресторанов.
Томас открыл дверь своего любимого кафе и пропустил Леонору внутрь, в тепло и гул голосов. В большом камине пылал огонь. Полы были из натурального дерева, и доски мягко поблескивали, отражая свет. Две официантки студенческого возраста в белых передничках и черных брючках сновали меж столиков.
Пока они шли вслед за хозяйкой к угловому столику, Томас отвечал на сдержанные приветствия знакомых. Большинство просто кивали: добрососедские отношения, но без излишней близости. В конце концов, он один из чокнутых братьев Уокеров.
Усаживая Леонору, Томас заметил за одним из столиков профессора Керна – снежно-белые волосы и рассеянно-аристократический вид человека, выполнившего свой гражданский долг и теперь почивающего на заслуженных лаврах. Рядом с профессором сидела женщина, которую сегодня утром приветствовал Эд Стовал, – дочь профессора Элисса.
Их столик был недалеко, и Томас прекрасно видел, что движения профессора уже обрели нарочитую неторопливость и расчетливость, указывающую на довольно сильную стадию опьянения. Бокал мартини, стоявший перед Осмондом Керном, явно был далеко не первым по счету. Элисса пребывала в напряжении, зачастую присущем людям, которые вынуждены появляться на публике рядом с сильно пьющим человеком, чье поведение непредсказуемо.
Когда они расположились за столиком и Леонора открыла меню, Уокер небрежно спросил:
– Как дела в Зеркальном доме?
– Все идет своим чередом, насколько я могу судить. Осмотрела библиотеку и устроилась на рабочем месте, но никаких сенсационных находок сделать не удалось. Хотя, должна признаться, коллекция книг меня поразила.
– Чем же?
– У меня не было пока времени тщательно ознакомиться со всеми экспонатами, но даже на первый взгляд очевидно, что собрание содержит большое количество действительно редких и ценных изданий. Там есть буквально все о производстве зеркал: начиная с исследований историков о древне-греческих бронзовых зеркалах до описания производственного процесса на мануфактурах Англии и Франции в XVII веке. Очень много материала о символическом значении зеркал и об их роли в мифологии. Похоже, человечество провело массу времени, любуясь своим отражением.
– «Свет мой зеркальце, скажи?..» – улыбаясь, произнес Томас.
– Это лишь один, самый распространенный пример. Тема зеркал и отражений представлена в мифах практически всех народов мира. Помните Нарцисса?
– Это который влюбился в свое отражение, а потом зачах с тоски?
– Да. Кроме всевозможных легенд и сказок, зеркала очень часто встречаются на живописных полотнах старых мастеров, которые использовали их в качестве символов или аллегорий. Гойя, Рубенс и Ван Эйк… А Леонардо да Винчи специально изучал зеркала…
– Я как-то видел фотографии страниц из его дневника, – сказал Томас. – Кажется, он делал записи зеркальным способом. Левой рукой и справа налево.
– Да-да! Зеркала играли большую роль в ритуалах индейцев племени ацтеков, а уж египтяне придавали им огромное значение!
Энтузиазм Леоноры немало забавлял Уокера.
– Как интересно, – заметил он.
– Я не хотела надоедать вам. – Девушка виновато улыбнулась. – Просто коллекция действительно произвела на меня большое впечатление. Я считаю, она уникальна и, несомненно, заслуживает быть помещенной на сайт, чтобы люди могли ознакомиться с редкими и интересными изданиями.
– Я слышал, что многие старинные зеркала имеют большую ценность, но в завещании Натаниэла Юбенкса сказано, что ни зеркала, ни книги из коллекции не подлежат продаже или передаче в другие руки, пока стоит Зеркальный дом.
– Роберта Бринкс, управляющая домом, сказала мне, что у Натаниэла Юбенкса было что-то вроде пунктика по поводу зеркал. – Девушка зябко передернула плечами и добавила: – Должна признаться, что коридор второго этажа показался мне довольно угрюмым местом.
Томас делал вид, что изучает меню, хотя давным-давно знал его наизусть.
– Кое-кто полагает, что он просто сошел с ума, глядя в зеркало, – сказал он. – Кстати, Бетани очень нравился Зеркальный дом. Она проводила там массу времени: работала в библиотеке над своей зеркальной теорией.
– А что это за теория?
– Что-то сугубо математическое о соотношении положительных и отрицательных чисел. Она говорила, что эта теория сможет прояснить процессы, происходившие во Вселенной сразу же после Большого взрыва.
– О!
– Именно.
Леонора хотела было спросить что-то еще, но Томас предостерегающе поднял руки и сказал:
– Только не требуйте от меня подробностей! Я ведь не математик. – Уокер немного понизил голос и продолжал: – Если бы человек за тем столиком не накачался мартини по самые брови, он мог бы прочесть вам замечательную лекцию на эту тему.
– А кто это? – с интересом спросила Леонора.
– Доктор Осмонд Керн. Имей вы хоть какое-то отношение к математическому сообществу, это имя было бы вам прекрасно известно. Несколько лет назад он открыл нечто, и его имя вошло в учебники. Какой-то алгоритм, без которого, как оказалось, жить не могут программисты и прочие компьютерщики – и производители, и пользователи. Открытие принесло ему кучу денег и должность на математическом факультете Юбенкса.
– В штате?
– Само собой!
Они одновременно улыбнулись.
Тут к столику подошла официантка, и они сделали заказ. Леонора попросила бокал вина и филе палтуса. Томас одобрил ее выбор, но в качестве напитка предпочел пиво.
«Наконец-то у нас нашлось что-то общее, – подумал Томас, – рыба на ужин». Воодушевление, которое он испытал по этому поводу, смутило его самого.