Страница:
— Мэнваринг…
— Сэр, — учтиво поднялся Адам. — Я уже ухожу.
— Неужели? — В вопросе Маркуса звучало явное одобрение. — Не смею задерживать.
Адам густо покраснел, а Ифигиния поморщилась от нескрываемой грубости Мастерса.
— Мистер Мэнваринг еще не закончил свои дела, не правда ли, мистер Мэнваринг?
Адам поспешно собрал бумаги.
— Я уже все сказал, и мне нечего добавить. Если только вот что — мисс Тодд всю жизнь проработала на агентство «Вичерлей».
— Проклятие! — процедил Маркус. Ифигиния удивленно посмотрела на него:
— Что-нибудь не так, милорд?
— Нет. — Он отвернулся к окну. — Мне в голову пришла кое-какая идея, только и всего.
Ифигиния снова повернулась к Адаму:
— Большое вам спасибо, мистер Мэнваринг. Вы, по обыкновению, оказались на высоте. Пожалуй, на сегодня все.
— Одну минуту, Мэнваринг, — не поворачиваясь от окна, бросил Маркус.
— Да, милорд?
— Справки о мисс Тодд вы наводили в агентстве «Вичерлей»?
— Да, разумеется, — кивнул Адам. — Вчера я лично разговаривал с миссис Вичерлей. Вот уже двадцать лет она является владелицей агентства и сама возглавляет его. Она-то и поведала мне, что мисс Тодд умерла пять лет назад.
— Ясно.
Ифигиния бросила сердитый взгляд на широкую спину Мастерса. Адам — ее поверенный, а не его, или она не права?
— Ты не проводишь мистера Мэнваринга, Амелия?
Та быстро вскочила на ноги:
— Да, конечно!
Адам вспыхнул:
— Что вы! В этом нет никакой необходимости. Я прекрасно знаю дорогу, мисс Фарлей.
— Я с радостью провожу вас до дверей, мистер Мэнваринг, — настойчиво заявила Амелия.
— Ну, если вы настаиваете…
Дождавшись, пока за ними закроется дверь библиотеки, Ифигиния довольно хихикнула:
— Знаете, они просто созданы друг для друга.
— Кто они?
— Моя кузина и мистер Мэнваринг, естественно. Я всей душой надеюсь, что они очень скоро и сами поймут это. Право, у них ведь столько общего — и ум, и характер.
— Чепуха! — фыркнул Маркус и отвернулся от окна. — С чего вдруг вы вообразили себя сводней?
— Вот увидите, — уверенно заявила Ифигиния. — У меня чутье на такие веши.
— Глупости. У вас удивительное чутье на то, как можно создать неприятности.
Ифигиния сердито сверкнула глазами:
— Какая муха вас укусила сегодня, сэр? Все еще думаете о том, что случилось у Петтигрю? Я же ясно сказала вам — это ровным счетом ничего не меняет. Все будет прекрасно!
— Нет, черт вас возьми! Я не думаю о том, что произошло, поскольку теперь думать об этом бессмысленно! Что сделано, то сделано.
— Тогда что же вас волнует?
Он тяжело опустился на стул и посмотрел ей в лицо:
— Вы верите в совпадения?
Ифигиния пожала плечами:
— Порой случаются самые невероятные вещи… А почему вы спрашиваете?
— Потому что одно очень интересное совпадение как раз связано с нашей историей о вымогателе.
— И что за совпадение?
— У моей подруги — еще одной жертвы шантажа — была компаньонка. Заметьте, она служила у нее в то самое время, когда произошло событие, давшее повод для шантажа.
— Не продолжайте! — торжествующе подняла руку Ифигиния. — Если хотите сказать, что компаньонку звали мисс Тодд и что она и есть вымогательница, то поберегите свои силы. Мисс Тодд умерла пять лет назад.
— Компаньонку моей подруги звали Каролина Бэйлор, — невозмутимо продолжал Маркус. — Интересное совпадение связано с тем, что она тоже работала в агентстве «Вичерлей».
Ифигиния глубоко задумалась.
— Но ведь это не очень существенное совпадение, правда? В конце концов, агентство «Вичерлей» существует уже много лет. Оно рассылает гувернанток и компаньонок в лучшие дома Лондона.
— Нет, здесь именно совпадение. — Маркус взглянул на часы. — Сейчас самое начало четвертого, и я собираюсь лично переговорить с миссис Вичерлей.
— Но мисс Тодд мертва, а компаньонка вашей подруги, как я поняла, исчезла. Что вы надеетесь узнать у владелицы агентства?
— Пока точно не знаю, но для начала хочу задать ей несколько вопросов об этих двух женщинах.
Ифигиния с любопытством посмотрела на него:
— Я тоже пойду с вами. Хочу сама увидеть миссис Вичерлей.
— Это совершенно ни к чему, — спокойно ответил Маркус. — Я перескажу вам наш разговор. Обещаю.
— Ну уж нет, милорд! — решительно заявила Ифигиния. — Не забывайте, мы с вами союзники в нашем деле.
Маркус с минуту задумчиво разглядывал ее.
— Отлично. Полагаю, если не возьму вас с собой, то добьюсь лишь того, что вы сами отправитесь на встречу с этой дамой.
— И правильно полагаете! — Ей очень польстила маленькая победа.
Ифигиния поднесла к губам чашечку и отпила глоток.
Если хочешь приручить Маркуса, необходимо почаще демонстрировать ему свою железную волю, подумала она. Этот мужчина привык всегда и всеми командовать. Слабая женщина станет послушной глиной в его руках.
— В таком случае мы вместе займемся миссис Вичерлей, — кивнул Маркус. — Но сначала хотелось бы обсудить с вами несколько вопросов…
— Что за вопросы? — Ифигиния начала медленно опускать чашечку на блюдце.
— Отсутствие покойного мистера Брайта будет первым.
Хрупкая чашка выпала из рук Ифигинии, ударилась о край блюдца и перевернулась. Чай выплеснулся на полированный стол красного дерева.
— Боже мой! — Ифигиния вскочила, выхватила белый кружевной платочек и начала бестолково размазывать лужицу. — Кажется, мы уже всесторонне обсудили этот вопрос, милорд.
— Мы действительно кое-что обсуждали, но вовсе не полное отсутствие несчастного, никем не оплаканного мистера Брайта.
Ифигиния тщетно пыталась не покраснеть — она прекрасно знала, что сейчас от стыда ее щеки станут пунцовыми.
— Но позвольте, Маркус…
— Да, это правда, Ифигиния. — Он вынул огромный жесткий льняной платок, с ленивым изяществом встал со стула и одним энергичным движением собрал пролитый чай. — И более того, углубляясь в суть вопроса, я выяснил очень много такого, о чем раньше и не подозревал.
Ифигиния испуганно сжалась:
— И что же?
Его янтарные глаза засверкали.
— Это и Академия юных девиц, и деревушка Дипфорд, и младшая сестра, вышедшая замуж за сына самой влиятельной семьи в округе. Короче говоря, я узнал все, Ифигиния.
Ей показалось, будто весь воздух вдруг вышел из нее. Медленно-медленно она откинулась на спинку кресла.
— Как вам удалось столько узнать обо мне?
— Не важно. Важно лишь то, что если я сумел докопаться до правды, то это сумеют сделать и другие.
Она была ошеломлена. Как легко и как дерзко раскрыл он ее прошлое! Узнал так много за столь короткое время. Было отчего потерять присутствие духа.
— Сэр, надеюсь, вы рассказали мне это только для того, чтобы предложить мне на выбор два выхода из создавшегося положения.
Он вздернул бровь:
— Два?
— Да! — Она гордо вскинула голову. — Вы хотите сказать, что я должна или немедленно покинуть Лондон, прежде чем кто-нибудь другой узнает всю правду, или же выйти за вас замуж. Я права?
— Нет, вы ошибаетесь, Ифигиния.
Она с надеждой посмотрела ему в глаза:
— Ошибаюсь?
— У вас есть только один выход. И этот выход — выйти за меня замуж.
— Никогда! — громко, гневно и решительно крикнула Ифигиния — так, чтобы Маркус не смог догадаться, что разбил ее сердце. — Это совершенно невозможно. Ни в коем случае. Не стоит даже обсуждать этот вариант.
Маркус зловеще усмехнулся:
— Одно из самых интересных правил, которое я вывел в ходе своих научных изысканий, состоит именно в том, что на свете очень мало вещей, которые действительно невозможны.
Глава 12
— Сэр, — учтиво поднялся Адам. — Я уже ухожу.
— Неужели? — В вопросе Маркуса звучало явное одобрение. — Не смею задерживать.
Адам густо покраснел, а Ифигиния поморщилась от нескрываемой грубости Мастерса.
— Мистер Мэнваринг еще не закончил свои дела, не правда ли, мистер Мэнваринг?
Адам поспешно собрал бумаги.
— Я уже все сказал, и мне нечего добавить. Если только вот что — мисс Тодд всю жизнь проработала на агентство «Вичерлей».
— Проклятие! — процедил Маркус. Ифигиния удивленно посмотрела на него:
— Что-нибудь не так, милорд?
— Нет. — Он отвернулся к окну. — Мне в голову пришла кое-какая идея, только и всего.
Ифигиния снова повернулась к Адаму:
— Большое вам спасибо, мистер Мэнваринг. Вы, по обыкновению, оказались на высоте. Пожалуй, на сегодня все.
— Одну минуту, Мэнваринг, — не поворачиваясь от окна, бросил Маркус.
— Да, милорд?
— Справки о мисс Тодд вы наводили в агентстве «Вичерлей»?
— Да, разумеется, — кивнул Адам. — Вчера я лично разговаривал с миссис Вичерлей. Вот уже двадцать лет она является владелицей агентства и сама возглавляет его. Она-то и поведала мне, что мисс Тодд умерла пять лет назад.
— Ясно.
Ифигиния бросила сердитый взгляд на широкую спину Мастерса. Адам — ее поверенный, а не его, или она не права?
— Ты не проводишь мистера Мэнваринга, Амелия?
Та быстро вскочила на ноги:
— Да, конечно!
Адам вспыхнул:
— Что вы! В этом нет никакой необходимости. Я прекрасно знаю дорогу, мисс Фарлей.
— Я с радостью провожу вас до дверей, мистер Мэнваринг, — настойчиво заявила Амелия.
— Ну, если вы настаиваете…
Дождавшись, пока за ними закроется дверь библиотеки, Ифигиния довольно хихикнула:
— Знаете, они просто созданы друг для друга.
— Кто они?
— Моя кузина и мистер Мэнваринг, естественно. Я всей душой надеюсь, что они очень скоро и сами поймут это. Право, у них ведь столько общего — и ум, и характер.
— Чепуха! — фыркнул Маркус и отвернулся от окна. — С чего вдруг вы вообразили себя сводней?
— Вот увидите, — уверенно заявила Ифигиния. — У меня чутье на такие веши.
— Глупости. У вас удивительное чутье на то, как можно создать неприятности.
Ифигиния сердито сверкнула глазами:
— Какая муха вас укусила сегодня, сэр? Все еще думаете о том, что случилось у Петтигрю? Я же ясно сказала вам — это ровным счетом ничего не меняет. Все будет прекрасно!
— Нет, черт вас возьми! Я не думаю о том, что произошло, поскольку теперь думать об этом бессмысленно! Что сделано, то сделано.
— Тогда что же вас волнует?
Он тяжело опустился на стул и посмотрел ей в лицо:
— Вы верите в совпадения?
Ифигиния пожала плечами:
— Порой случаются самые невероятные вещи… А почему вы спрашиваете?
— Потому что одно очень интересное совпадение как раз связано с нашей историей о вымогателе.
— И что за совпадение?
— У моей подруги — еще одной жертвы шантажа — была компаньонка. Заметьте, она служила у нее в то самое время, когда произошло событие, давшее повод для шантажа.
— Не продолжайте! — торжествующе подняла руку Ифигиния. — Если хотите сказать, что компаньонку звали мисс Тодд и что она и есть вымогательница, то поберегите свои силы. Мисс Тодд умерла пять лет назад.
— Компаньонку моей подруги звали Каролина Бэйлор, — невозмутимо продолжал Маркус. — Интересное совпадение связано с тем, что она тоже работала в агентстве «Вичерлей».
Ифигиния глубоко задумалась.
— Но ведь это не очень существенное совпадение, правда? В конце концов, агентство «Вичерлей» существует уже много лет. Оно рассылает гувернанток и компаньонок в лучшие дома Лондона.
— Нет, здесь именно совпадение. — Маркус взглянул на часы. — Сейчас самое начало четвертого, и я собираюсь лично переговорить с миссис Вичерлей.
— Но мисс Тодд мертва, а компаньонка вашей подруги, как я поняла, исчезла. Что вы надеетесь узнать у владелицы агентства?
— Пока точно не знаю, но для начала хочу задать ей несколько вопросов об этих двух женщинах.
Ифигиния с любопытством посмотрела на него:
— Я тоже пойду с вами. Хочу сама увидеть миссис Вичерлей.
— Это совершенно ни к чему, — спокойно ответил Маркус. — Я перескажу вам наш разговор. Обещаю.
— Ну уж нет, милорд! — решительно заявила Ифигиния. — Не забывайте, мы с вами союзники в нашем деле.
Маркус с минуту задумчиво разглядывал ее.
— Отлично. Полагаю, если не возьму вас с собой, то добьюсь лишь того, что вы сами отправитесь на встречу с этой дамой.
— И правильно полагаете! — Ей очень польстила маленькая победа.
Ифигиния поднесла к губам чашечку и отпила глоток.
Если хочешь приручить Маркуса, необходимо почаще демонстрировать ему свою железную волю, подумала она. Этот мужчина привык всегда и всеми командовать. Слабая женщина станет послушной глиной в его руках.
— В таком случае мы вместе займемся миссис Вичерлей, — кивнул Маркус. — Но сначала хотелось бы обсудить с вами несколько вопросов…
— Что за вопросы? — Ифигиния начала медленно опускать чашечку на блюдце.
— Отсутствие покойного мистера Брайта будет первым.
Хрупкая чашка выпала из рук Ифигинии, ударилась о край блюдца и перевернулась. Чай выплеснулся на полированный стол красного дерева.
— Боже мой! — Ифигиния вскочила, выхватила белый кружевной платочек и начала бестолково размазывать лужицу. — Кажется, мы уже всесторонне обсудили этот вопрос, милорд.
— Мы действительно кое-что обсуждали, но вовсе не полное отсутствие несчастного, никем не оплаканного мистера Брайта.
Ифигиния тщетно пыталась не покраснеть — она прекрасно знала, что сейчас от стыда ее щеки станут пунцовыми.
— Но позвольте, Маркус…
— Да, это правда, Ифигиния. — Он вынул огромный жесткий льняной платок, с ленивым изяществом встал со стула и одним энергичным движением собрал пролитый чай. — И более того, углубляясь в суть вопроса, я выяснил очень много такого, о чем раньше и не подозревал.
Ифигиния испуганно сжалась:
— И что же?
Его янтарные глаза засверкали.
— Это и Академия юных девиц, и деревушка Дипфорд, и младшая сестра, вышедшая замуж за сына самой влиятельной семьи в округе. Короче говоря, я узнал все, Ифигиния.
Ей показалось, будто весь воздух вдруг вышел из нее. Медленно-медленно она откинулась на спинку кресла.
— Как вам удалось столько узнать обо мне?
— Не важно. Важно лишь то, что если я сумел докопаться до правды, то это сумеют сделать и другие.
Она была ошеломлена. Как легко и как дерзко раскрыл он ее прошлое! Узнал так много за столь короткое время. Было отчего потерять присутствие духа.
— Сэр, надеюсь, вы рассказали мне это только для того, чтобы предложить мне на выбор два выхода из создавшегося положения.
Он вздернул бровь:
— Два?
— Да! — Она гордо вскинула голову. — Вы хотите сказать, что я должна или немедленно покинуть Лондон, прежде чем кто-нибудь другой узнает всю правду, или же выйти за вас замуж. Я права?
— Нет, вы ошибаетесь, Ифигиния.
Она с надеждой посмотрела ему в глаза:
— Ошибаюсь?
— У вас есть только один выход. И этот выход — выйти за меня замуж.
— Никогда! — громко, гневно и решительно крикнула Ифигиния — так, чтобы Маркус не смог догадаться, что разбил ее сердце. — Это совершенно невозможно. Ни в коем случае. Не стоит даже обсуждать этот вариант.
Маркус зловеще усмехнулся:
— Одно из самых интересных правил, которое я вывел в ходе своих научных изысканий, состоит именно в том, что на свете очень мало вещей, которые действительно невозможны.
Глава 12
— Опять твои проклятые правила! — в гневе выкрикнула Ифигиния. Она яростно наклонилась вперед, упершись руками в крышку стола. Глаза ее сверкали. — Все дело только в них, не так ли? Ты решил, что нарушил свое чертово правило и теперь должен расплатиться.
— Успокойся, Ифигиния. Ты становишься слишком утомительной.
— Нет, я не успокоюсь! И не выйду замуж только из-за Мастерских правил! Вы хорошо слышите меня, милорд?
— Отлично. — Он стиснул зубы, придал своему лицу самое бесстрастное выражение и расправил перепачканный чаем платок. Кажется, он тратит слишком много времени, вытирая пролитый чай в библиотеке Ифигинии! — Но я сомневаюсь, что вы должным образом обдумали мое предложение.
— Не смейте поучать меня, я не школьница, сэр! Я умная, здравомыслящая, образованная женщина, а не глупая девчонка! Безусловно, я все тщательно обдумала.
«Она решила всеми силами противиться мне», — понял Маркус. В нем вскипела ярость при мысли о том, как же тяжела будет его задача.
— Изображать из себя искушенную вдову, да еще мою любовницу в придачу, — это ты называешь поступком, достойным здравомыслящей, умной и образованной женщины?
— Ты, кажется, не так язвительно отзывался о моем маскараде, пока не узнал, что я не вдова! Если только тебе не изменяет память, ты охотно одобрил мой план. Тебе даже льстила мысль о том, насколько экстравагантна твоя новая любовница, разве я не права?
— Это было до нашей встречи в храме Весты. И до того, как я убедился, насколько близки к оригиналу эти чертовы развалины. Подумать только, там оказалась даже непорочная весталка!
Ифигиния растерялась:
— Маркус, но это такой пустяк! Это не должно оказать никакого влияния на твои действия.
— Я сам разберусь, чему влиять, а чему не влиять на мои действия!
— Черт бы вас побрал, милорд, ничего не изменилось!
— Не правда. По крайней мере одна деталь этого фарса изменилась — и изменилась более чем существенно.
— Это никакой не фарс! — гневно сверкнула глазами Ифигиния. — Это была очень умная и тонкая игра, которая, несомненно, привела бы к своим результатам. Свет до сих пор верит в то, что я вдова, как и в то, что я ваша любовница, а значит, все составляющие моего плана остались на своих местах!
— Вопрос в том, надолго ли.
— Настолько, насколько потребуется, — огрызнулась она. — Никто, кроме вас, не усомнился в моей правдивости.
— Вопрос времени. Рано или поздно кто-нибудь еще надумает отправиться в Девон и выведать все о вас.
— Какие глупости! С какой стати? Милорд, давайте будем до конца откровенны. Вы так усложняете все только потому, что невольно нарушили одно из своих правил.
— Я прекрасно знаю, какого невысокого мнения вы о моих правилах, но я слишком долго жил по ним, чтобы теперь нарушить их ради собственной выгоды.
— Выслушайте меня, Маркус. Я испытываю искреннее уважение к вашим правилам и к вашему чувству чести, пронизывающему их насквозь! Но вы же ничего не нарушали!
— Неужели? А я отчетливо помню, как побывал меж ваших бедер две ночи тому назад. Или ошибаюсь?
Ифигиния в ужасе округлила глаза. Румянец на ее щеках вспыхнул еще ярче.
— Ничто не извиняет вульгарность, милорд, — очень строго сказала она.
— Говорите, как чертова училка!
— А я и есть чертова училка! Вернее, была ею какое-то время. Повторяю, милорд, не вы нарушили свое строгое правило — это сделала я, что в корне меняет дело. Неужели вы не понимаете?
— Нет, — отрезал Маркус.
— Не вы, а я отвечаю за все, что произошло.
— Не пытайтесь с помощью логики вывернуть все наизнанку. Ситуация ясна и определенна.
— Но, Маркус, ты не можешь жениться на мне, о чем прекрасно знаешь!
— И почему же, позвольте узнать?
Она раздраженно всплеснула руками:
— Да потому, что в глазах света я твоя любовница!
— Ну так что?
— Мы с вами отлично знаем: мужчина вашего круга не может жениться на собственной любовнице!
Маркус уперся руками в стол, наклонился к Ифигинии и в упор взглянул ей в глаза:
— Я создаю собственные правила. Никогда не забывай об этом.
Она заморгала, выпрямилась и поспешно отступила назад.
— Но послушайте, в таком деле, как…
— Во всем, Ифигиния.
— Я не слишком-то люблю правила, сэр.
— Я давно это заметил.
Она сделала еще один шаг назад и остановилась за спинкой своего кресла.
— Я слишком долго была вынуждена жить по чужим правилам, милорд, и пришла к выводу, что они подавляют свободную душу. Уверена, вы-то как раз должны понять мое стремление освободиться от оков.
— Вы говорите о свободе? Господи, Ифигиния, но никто из нас по-настоящему не свободен! Все мы подчиняемся правилам — своим или чужим. Если ты до сих пор не поняла этого, значит, ты наивнее, чем хочешь казаться.
Она гордо расправила плечи:
— Что ж, отлично! Если я должна жить по правилам, то лучше последую вашему примеру, милорд. Я создам собственные правила.
— Ради Бога. Меня интересует только одно: что говорят ваши правила о ситуации, в которую вы попали?
— Они говорят, что я не обязана ни за кого выходить замуж! Признаться, сэр, не вижу особого смысла в супружестве. В самом деле, чего стоят хотя бы эти «супружеские объятия»! Они далеко не так волнующи, как уверяют нас поэты, в чем я совсем недавно убедилась.
Маркус почувствовал, что получил отменный удар в солнечное сплетение. Он мучительно покраснел:
— Я уже говорил, что это моя вина. Я был с вами груб и нетерпелив.
— Ах, Маркус! — Гневный огонек борьбы вдруг погас в ее глазах. Стремительно обогнув угол стола, она бросилась к Маркусу. — Вы не должны винить себя во всем! Это и моя вина!
— Ваша? — Он непонимающе смотрел на подбегающую Ифигинию. Слишком поздно обожгла его мысль о том, что она собирается броситься в его объятия.
— Ну конечно! Именно я спровоцировала вас! Я ввела в заблуждение. Я прекрасно знала о вашем глупом правиле относительно связей с неопытными девицами, но мне так хотелось отдаться вам! Я нарочно подстрекала вас, сэр. Да-да, я практически уговорила вас…
— Ифигиния…
Шелестя юбками, она подлетела к нему. Маркус подхватил ее и крепко прижал к себе, только бы она не успела передумать.
— Я соблазнила вас, милорд, — шепнула она, спрятав лицо в складках его фрака.
— Нет. Я соблазнил вас. Я так хотел любить тебя. — Голос его звучал теперь низко. — Бог свидетель, даже если бы я знал всю правду, то уже не сумел бы остановиться. Я сожалею лишь, что вам не понравилась наша близость.
— Не правда! — приглушенно воскликнула она ему в плечо. — Мне все понравилось… до самого последнего момента. Как я уже говорила вам, я просто не рассчитала некоторые соотношения… Но это уж точно моя вина.
Маркус застонал. Невероятно: она не обвиняет его в неловкости, а берет всю вину на себя!
По-видимому, другого подобная наивность лишь позабавила бы, но Маркус был потрясен и глубоко тронут.
— Послушай меня, Ифигиния. Ты образованная женщина и, конечно, изучила огромное количество обнаженных мужских статуй, но поверь, ты ровным счетом ничего не смыслишь в подобных вещах.
— Но я изучала оригиналы, милорд. Оригиналы, а не одни только копии!
Он взял ее лицо в свои большие ладони и заставил поднять глаза.
— В следующий раз будет гораздо приятнее, Ифигиния. Клянусь тебе.
Она пытливо всматривалась в его лицо.
— Правда?
— Ты должна поверить мне. — Он легонько коснулся губами ее губ.
— Да, Маркус! О да, я верю тебе! — Привстав на цыпочки, она обхватила его руками и поцеловала с той же радостной готовностью, какую выказывала с самого начала их отношений.
Губы ее были нежными, теплыми и необыкновенно возбуждающими. Ее грудь прижималась к его телу. Маркус чувствовал нежные изгибы ее бедер, прикасавшихся к его ногам. Еще ни одна женщина не была так прекрасна в его руках!
Но еще важнее, что ее страстное влечение к нему не угасло, оно все еще горело в ее крови, как горят и переливаются свет и тепло в хрустальной призме. Значит, той ночью он все же не загасил своей неосторожностью это пламя.
Маркус почувствовал огромное облегчение.
Она все еще хочет его. Его неуклюжая близость не уничтожила ее влечения, не уменьшила в ней жажды его ласк. Все будет превосходно.
Он неохотно поднял голову и посмотрел на Ифигинию:
— Так, значит, решено?
Ифигиния робко улыбнулась ему:
— Я не возражаю против еще одной попытки, если вы в самом деле уверены, что она поможет…
— Уверен, — сказал он, а про себя поклялся, что не разочарует ее.
— Должно ли это означать, что вы не возражаете против продолжения нашего романа? — с надеждой заглянула ему в глаза Ифигиния.
— Это означает, — уверенно ответил он, — что мы должны как можно скорее пожениться.
Ифигиния застыла:
— Я уже сказала вам: это невозможно.
— А я уже сказал вам: ничего невозможного нет.
Она упрямо сжала губы:
— Маркус, обещайте мне честно ответить на один вопрос.
— Я никогда не лгу тебе.
Она грустно улыбнулась:
— Еще одно правило?
— Да.
— Отлично, тогда спрашиваю. Скажите, стояли бы вы здесь, уговаривая меня выйти за вас замуж, если бы убедились в том, что я действительно вдова, искушенная в супружеских утехах?
«Черт возьми, я должен был предвидеть ловушку», — подумал Маркус. Капкан неожиданно захлопнулся — и он позорно растерялся.
— Черт возьми, Ифигиния, это совершенно не важно.
— Нет, Маркус, для меня это очень важно.
Пропасть разверзлась под его ногами.
— Кто знает, что было бы, окажись вы и в самом деле той, за кого себя выдавали. Я никогда не встречал женщину, похожую на вас, Ифигиния… Откуда мне знать, что бы я предпринял!
— Если бы я оказалась той, за кого себя выдавала, вы предложили бы мне остаться вашей любовницей. Или я не права?
— Проклятие, Ифигиния, откуда я знаю?! Я человек науки и привык иметь дело с фактами, а не с предположениями о том, что было бы, если бы…
— Отвечайте, Маркус. Это очень важно.
— Ответ на ваш чисто умозрительный вопрос может быть только один — я не знаю ответа.
— Зато я знаю, — мягко ответила она. — И этот ответ — нет. Поэтому и я вам скажу только одно — нет.
— Разрази вас гром, женщина, неужели вы не осознаете всей серьезности положения?! У вас нет выбора.
— Будь я восемнадцатилетней девчонкой, не способной содержать себя и полностью зависящей от мнения окружающих, — тогда бы это было так. Но мне двадцать семь, я финансово независима и могу смотреть свысока на правила света.
— Ифигиния…
Она обхватила себя руками за плечи.
— Я столько лет терпела диктат общественного мнения маленькой деревушки! И я не намерена терпеть то же самое со стороны лондонского света! — Она презрительно пожала плечами. — Я до сих пор просыпаюсь среди ночи и вспоминаю, как должна была прикусывать язычок, когда наш викарий останавливал меня, чтобы прочитать очередное нравоучение о правилах приличия.
Маркус вдруг понял, что сочувствует ей.
— Я тоже вырос в маленькой деревушке и прекрасно знаю, каково приходилось вам в вашем Дипфорде.
— Этому не было конца, — прошептала Ифигиния. — Всюду были глаза… Никто не любил маму с папой… Они посвятили себя искусству, понимаете?
— Я все знаю.
— Родители учили меня не обращать внимания на грубое, бестактное поведение окружающих, но, подумайте, разве могла я вести себя так же независимо после их смерти! Ведь я должна была кормить себя и сестру. А потом еще ко мне приехала Амелия — одинокая, без гроша в кармане.
— И ты должна была содержать и себя, и их обеих…
— Да. И ради этого подчиняться всем очаровательным маленьким правилам, по которым привыкли жить добрые жители Дипфорда, — черт бы побрал их всех вместе с их правилами! — Она вздрогнула и бросила взгляд в окошко. — Сквайр Хэмптон и его жена все время давали мне добрые советы. Миссис Калдер, проживавшая возле моей академии, вечно бубнила о том, что наставница юных леди должна быть образцом приличия. Викарий и его женушка постоянно суетились, ожидая, когда же я наконец оступлюсь и меня засосет болото разврата.
Маркус обошел стол, шагнул к ней и снова крепко обнял:
— Я все понимаю.
— Всюду были глаза… Все время надо было следить за собой. Мы трое полностью зависели от доходов академии, а сама академия зависела от добрых отношений с Хэмптонами, викарием и жителями Дипфорда — именно они устанавливали правила, по которым заставляли жить всех остальных.
Маркус крепче прижал ее к себе, вдыхая цветочный аромат ее волос. Как странно, но у него было такое ощущение, что за эти минуты Ифигиния стала очень близка ему — так близка, как никто другой за всю его жизнь.
— Мне известно, что такое быть связанным ответственностью, — шепнул он в ее волосы. — И чужими правилами.
— В прошлом году я навсегда оставила Дипфорд и не собираюсь больше возвращаться туда — ну разве что изредка буду навещать сестру. Я собираюсь последовать твоему примеру, Маркус. Если без правил не обойтись, то пусть это будут мои собственные правила.
Маркус нежно скользнул рукой по ее прямой гордой спине:
— Я лучше, чем ты думаешь, способен понять твои чувства, но все равно не позволю тебе оставаться моей любовницей!
— Но почему?!
Он помедлил, подыскивая какой-нибудь весомый решающий аргумент.
— Это слишком опасно.
— Вовсе нет! — Ифигиния оторвала голову от его плеча. — Мы оба в равной степени заинтересованы в поимке вымогателя, и мы оба согласились объединить свои усилия в решении нашей задачи. Но можно ли найти лучший способ, чем оставить все как есть?
Он пристально посмотрел ей в глаза. Он и раньше понимал, что ему придется нелегко, но даже не догадывался, насколько упрямым окажется его противник.
— Ты упорно не желаешь замечать одного обстоятельства — наше притворство, по правде говоря, уже перестало быть притворством.
Ифигиния покраснела:
— Бога ради, Маркус, если одна мысль о близости со мной способна до такой степени взволновать тебя, то давай просто откажемся от подобных вещей в дальнейшем.
Кажется, его шанс добиться ее любви почти так же ничтожно мал, как построить корабль, который унес бы его к далеким звездам. Но Маркус не собирался отступать. Он давно уже понял, что когда сталкиваешься с неразрешимой проблемой, то порой лучше попытаться обойти ее, чем идти напролом.
«У меня есть еще время, — решил он, — вот только неизвестно, много ли. Пока Ифигиния в безопасности. С какой стати кому-нибудь еще вздумается узнавать правду о ее прошлом? Нельзя лишь допустить, чтобы нынешняя ситуация длилась до бесконечности, но пока, слава Богу, Ифигинии ничто не угрожает. И она до сих пор хочет меня».
Он никуда не мог уйти от этой мысли. Он всесторонне рассмотрит ее, проанализирует… и в конце концов найдет возможность использовать эту слабину, чтобы сломить сопротивление Ифигинии.
Дверь библиотеки распахнулась. Вошла Амелия.
— Ифигиния? Мистер Мэнваринг напомнил мне, что следует… — Она осеклась и вспыхнула, увидев кузину в объятиях Мастерса. — Простите.
— Все хорошо, — заверил ее Маркус. — Мы можем закончить наш разговор и в другое время. Так получилось, что сейчас нам надо немедленно идти, не правда ли, Ифигиния?
— Да, в самом деле. — Она быстро отстранилась от него и испуганно взглянула на кузину. — Мы едем в агентство «Вичерлей», чтобы задать несколько вопросов его владелице.
— О, только не стоит передавать ей мой привет, — пробормотала Амелия. — Я всегда терпеть не могла эту особу.
Все оказалось непросто. И совсем не утешительно.
Все двадцать минут, когда они в молчании ехали к маленькой улочке, начинающейся сразу за Оксфорд-стрит, Ифигиния находилась под впечатлением недавнего разговора с Маркусом.
Она попалась в западню Мастерских правил — и только по собственной вине, думала Ифигиния, опираясь на руку Маркуса, помогавшего ей выйти из экипажа.
Она должна была предположить, что он сочтет своим долгом жениться на ней, как только ему откроется вся правда! Но вместо этого убедила себя, что сумеет обмануть его. Позволила себе поверить, будто одурачит Маркуса с той же легкостью, с какой обвела вокруг пальца лондонский свет!
Ей следовало бы лучше знать этого мужчину!
А теперь необходимо использовать любую возможность, чтобы склонить Маркуса к мысли, что никакие правила не заставляют его жениться на ней. Задача не из легких. Маркус слишком похож на нее саму — так же чертовски упрям и настойчив в достижении своих целей.
— Вот и номер одиннадцать. — Маркус хмуро осмотрел темные окна агентства. — Похоже, все уже закрыто.
— Как странно! — Ифигиния взглянула на опущенные занавески обоих окон и входной двери. — Ведь нет еще и четырех!
— Возможно, какие-то личные мотивы вынудили миссис Вичерлей закрыться пораньше.
— Но у нее есть штат сотрудников, они прекрасно могли бы поработать и без нее!
— Справедливо. — Маркус подошел к двери и подергал ручку. — Закрыто.
Ифигиния запрокинула голову. Оба этажа над конторой были погружены во мрак.
— А что, если миссис Вичерлей живет здесь же, над агентством?
— Вполне возможно. — Маркус отступил назад, чтобы получше рассмотреть верхние этажи. — Но если она и дома, то определенно не принимает.
— Может, она больна?
— Мэнваринг имел с ней вчера беседу. Он упоминал, что дама выглядела нездоровой?
— Нет. Но почему бы ей не захворать ночью? А вдруг она вообще уехала за город?
— В любом случае, — задумчиво протянул Маркус, — и агентство, и комнаты наверху пустуют.
Ифигиния насмешливо покосилась на него:
— Успокойся, Ифигиния. Ты становишься слишком утомительной.
— Нет, я не успокоюсь! И не выйду замуж только из-за Мастерских правил! Вы хорошо слышите меня, милорд?
— Отлично. — Он стиснул зубы, придал своему лицу самое бесстрастное выражение и расправил перепачканный чаем платок. Кажется, он тратит слишком много времени, вытирая пролитый чай в библиотеке Ифигинии! — Но я сомневаюсь, что вы должным образом обдумали мое предложение.
— Не смейте поучать меня, я не школьница, сэр! Я умная, здравомыслящая, образованная женщина, а не глупая девчонка! Безусловно, я все тщательно обдумала.
«Она решила всеми силами противиться мне», — понял Маркус. В нем вскипела ярость при мысли о том, как же тяжела будет его задача.
— Изображать из себя искушенную вдову, да еще мою любовницу в придачу, — это ты называешь поступком, достойным здравомыслящей, умной и образованной женщины?
— Ты, кажется, не так язвительно отзывался о моем маскараде, пока не узнал, что я не вдова! Если только тебе не изменяет память, ты охотно одобрил мой план. Тебе даже льстила мысль о том, насколько экстравагантна твоя новая любовница, разве я не права?
— Это было до нашей встречи в храме Весты. И до того, как я убедился, насколько близки к оригиналу эти чертовы развалины. Подумать только, там оказалась даже непорочная весталка!
Ифигиния растерялась:
— Маркус, но это такой пустяк! Это не должно оказать никакого влияния на твои действия.
— Я сам разберусь, чему влиять, а чему не влиять на мои действия!
— Черт бы вас побрал, милорд, ничего не изменилось!
— Не правда. По крайней мере одна деталь этого фарса изменилась — и изменилась более чем существенно.
— Это никакой не фарс! — гневно сверкнула глазами Ифигиния. — Это была очень умная и тонкая игра, которая, несомненно, привела бы к своим результатам. Свет до сих пор верит в то, что я вдова, как и в то, что я ваша любовница, а значит, все составляющие моего плана остались на своих местах!
— Вопрос в том, надолго ли.
— Настолько, насколько потребуется, — огрызнулась она. — Никто, кроме вас, не усомнился в моей правдивости.
— Вопрос времени. Рано или поздно кто-нибудь еще надумает отправиться в Девон и выведать все о вас.
— Какие глупости! С какой стати? Милорд, давайте будем до конца откровенны. Вы так усложняете все только потому, что невольно нарушили одно из своих правил.
— Я прекрасно знаю, какого невысокого мнения вы о моих правилах, но я слишком долго жил по ним, чтобы теперь нарушить их ради собственной выгоды.
— Выслушайте меня, Маркус. Я испытываю искреннее уважение к вашим правилам и к вашему чувству чести, пронизывающему их насквозь! Но вы же ничего не нарушали!
— Неужели? А я отчетливо помню, как побывал меж ваших бедер две ночи тому назад. Или ошибаюсь?
Ифигиния в ужасе округлила глаза. Румянец на ее щеках вспыхнул еще ярче.
— Ничто не извиняет вульгарность, милорд, — очень строго сказала она.
— Говорите, как чертова училка!
— А я и есть чертова училка! Вернее, была ею какое-то время. Повторяю, милорд, не вы нарушили свое строгое правило — это сделала я, что в корне меняет дело. Неужели вы не понимаете?
— Нет, — отрезал Маркус.
— Не вы, а я отвечаю за все, что произошло.
— Не пытайтесь с помощью логики вывернуть все наизнанку. Ситуация ясна и определенна.
— Но, Маркус, ты не можешь жениться на мне, о чем прекрасно знаешь!
— И почему же, позвольте узнать?
Она раздраженно всплеснула руками:
— Да потому, что в глазах света я твоя любовница!
— Ну так что?
— Мы с вами отлично знаем: мужчина вашего круга не может жениться на собственной любовнице!
Маркус уперся руками в стол, наклонился к Ифигинии и в упор взглянул ей в глаза:
— Я создаю собственные правила. Никогда не забывай об этом.
Она заморгала, выпрямилась и поспешно отступила назад.
— Но послушайте, в таком деле, как…
— Во всем, Ифигиния.
— Я не слишком-то люблю правила, сэр.
— Я давно это заметил.
Она сделала еще один шаг назад и остановилась за спинкой своего кресла.
— Я слишком долго была вынуждена жить по чужим правилам, милорд, и пришла к выводу, что они подавляют свободную душу. Уверена, вы-то как раз должны понять мое стремление освободиться от оков.
— Вы говорите о свободе? Господи, Ифигиния, но никто из нас по-настоящему не свободен! Все мы подчиняемся правилам — своим или чужим. Если ты до сих пор не поняла этого, значит, ты наивнее, чем хочешь казаться.
Она гордо расправила плечи:
— Что ж, отлично! Если я должна жить по правилам, то лучше последую вашему примеру, милорд. Я создам собственные правила.
— Ради Бога. Меня интересует только одно: что говорят ваши правила о ситуации, в которую вы попали?
— Они говорят, что я не обязана ни за кого выходить замуж! Признаться, сэр, не вижу особого смысла в супружестве. В самом деле, чего стоят хотя бы эти «супружеские объятия»! Они далеко не так волнующи, как уверяют нас поэты, в чем я совсем недавно убедилась.
Маркус почувствовал, что получил отменный удар в солнечное сплетение. Он мучительно покраснел:
— Я уже говорил, что это моя вина. Я был с вами груб и нетерпелив.
— Ах, Маркус! — Гневный огонек борьбы вдруг погас в ее глазах. Стремительно обогнув угол стола, она бросилась к Маркусу. — Вы не должны винить себя во всем! Это и моя вина!
— Ваша? — Он непонимающе смотрел на подбегающую Ифигинию. Слишком поздно обожгла его мысль о том, что она собирается броситься в его объятия.
— Ну конечно! Именно я спровоцировала вас! Я ввела в заблуждение. Я прекрасно знала о вашем глупом правиле относительно связей с неопытными девицами, но мне так хотелось отдаться вам! Я нарочно подстрекала вас, сэр. Да-да, я практически уговорила вас…
— Ифигиния…
Шелестя юбками, она подлетела к нему. Маркус подхватил ее и крепко прижал к себе, только бы она не успела передумать.
— Я соблазнила вас, милорд, — шепнула она, спрятав лицо в складках его фрака.
— Нет. Я соблазнил вас. Я так хотел любить тебя. — Голос его звучал теперь низко. — Бог свидетель, даже если бы я знал всю правду, то уже не сумел бы остановиться. Я сожалею лишь, что вам не понравилась наша близость.
— Не правда! — приглушенно воскликнула она ему в плечо. — Мне все понравилось… до самого последнего момента. Как я уже говорила вам, я просто не рассчитала некоторые соотношения… Но это уж точно моя вина.
Маркус застонал. Невероятно: она не обвиняет его в неловкости, а берет всю вину на себя!
По-видимому, другого подобная наивность лишь позабавила бы, но Маркус был потрясен и глубоко тронут.
— Послушай меня, Ифигиния. Ты образованная женщина и, конечно, изучила огромное количество обнаженных мужских статуй, но поверь, ты ровным счетом ничего не смыслишь в подобных вещах.
— Но я изучала оригиналы, милорд. Оригиналы, а не одни только копии!
Он взял ее лицо в свои большие ладони и заставил поднять глаза.
— В следующий раз будет гораздо приятнее, Ифигиния. Клянусь тебе.
Она пытливо всматривалась в его лицо.
— Правда?
— Ты должна поверить мне. — Он легонько коснулся губами ее губ.
— Да, Маркус! О да, я верю тебе! — Привстав на цыпочки, она обхватила его руками и поцеловала с той же радостной готовностью, какую выказывала с самого начала их отношений.
Губы ее были нежными, теплыми и необыкновенно возбуждающими. Ее грудь прижималась к его телу. Маркус чувствовал нежные изгибы ее бедер, прикасавшихся к его ногам. Еще ни одна женщина не была так прекрасна в его руках!
Но еще важнее, что ее страстное влечение к нему не угасло, оно все еще горело в ее крови, как горят и переливаются свет и тепло в хрустальной призме. Значит, той ночью он все же не загасил своей неосторожностью это пламя.
Маркус почувствовал огромное облегчение.
Она все еще хочет его. Его неуклюжая близость не уничтожила ее влечения, не уменьшила в ней жажды его ласк. Все будет превосходно.
Он неохотно поднял голову и посмотрел на Ифигинию:
— Так, значит, решено?
Ифигиния робко улыбнулась ему:
— Я не возражаю против еще одной попытки, если вы в самом деле уверены, что она поможет…
— Уверен, — сказал он, а про себя поклялся, что не разочарует ее.
— Должно ли это означать, что вы не возражаете против продолжения нашего романа? — с надеждой заглянула ему в глаза Ифигиния.
— Это означает, — уверенно ответил он, — что мы должны как можно скорее пожениться.
Ифигиния застыла:
— Я уже сказала вам: это невозможно.
— А я уже сказал вам: ничего невозможного нет.
Она упрямо сжала губы:
— Маркус, обещайте мне честно ответить на один вопрос.
— Я никогда не лгу тебе.
Она грустно улыбнулась:
— Еще одно правило?
— Да.
— Отлично, тогда спрашиваю. Скажите, стояли бы вы здесь, уговаривая меня выйти за вас замуж, если бы убедились в том, что я действительно вдова, искушенная в супружеских утехах?
«Черт возьми, я должен был предвидеть ловушку», — подумал Маркус. Капкан неожиданно захлопнулся — и он позорно растерялся.
— Черт возьми, Ифигиния, это совершенно не важно.
— Нет, Маркус, для меня это очень важно.
Пропасть разверзлась под его ногами.
— Кто знает, что было бы, окажись вы и в самом деле той, за кого себя выдавали. Я никогда не встречал женщину, похожую на вас, Ифигиния… Откуда мне знать, что бы я предпринял!
— Если бы я оказалась той, за кого себя выдавала, вы предложили бы мне остаться вашей любовницей. Или я не права?
— Проклятие, Ифигиния, откуда я знаю?! Я человек науки и привык иметь дело с фактами, а не с предположениями о том, что было бы, если бы…
— Отвечайте, Маркус. Это очень важно.
— Ответ на ваш чисто умозрительный вопрос может быть только один — я не знаю ответа.
— Зато я знаю, — мягко ответила она. — И этот ответ — нет. Поэтому и я вам скажу только одно — нет.
— Разрази вас гром, женщина, неужели вы не осознаете всей серьезности положения?! У вас нет выбора.
— Будь я восемнадцатилетней девчонкой, не способной содержать себя и полностью зависящей от мнения окружающих, — тогда бы это было так. Но мне двадцать семь, я финансово независима и могу смотреть свысока на правила света.
— Ифигиния…
Она обхватила себя руками за плечи.
— Я столько лет терпела диктат общественного мнения маленькой деревушки! И я не намерена терпеть то же самое со стороны лондонского света! — Она презрительно пожала плечами. — Я до сих пор просыпаюсь среди ночи и вспоминаю, как должна была прикусывать язычок, когда наш викарий останавливал меня, чтобы прочитать очередное нравоучение о правилах приличия.
Маркус вдруг понял, что сочувствует ей.
— Я тоже вырос в маленькой деревушке и прекрасно знаю, каково приходилось вам в вашем Дипфорде.
— Этому не было конца, — прошептала Ифигиния. — Всюду были глаза… Никто не любил маму с папой… Они посвятили себя искусству, понимаете?
— Я все знаю.
— Родители учили меня не обращать внимания на грубое, бестактное поведение окружающих, но, подумайте, разве могла я вести себя так же независимо после их смерти! Ведь я должна была кормить себя и сестру. А потом еще ко мне приехала Амелия — одинокая, без гроша в кармане.
— И ты должна была содержать и себя, и их обеих…
— Да. И ради этого подчиняться всем очаровательным маленьким правилам, по которым привыкли жить добрые жители Дипфорда, — черт бы побрал их всех вместе с их правилами! — Она вздрогнула и бросила взгляд в окошко. — Сквайр Хэмптон и его жена все время давали мне добрые советы. Миссис Калдер, проживавшая возле моей академии, вечно бубнила о том, что наставница юных леди должна быть образцом приличия. Викарий и его женушка постоянно суетились, ожидая, когда же я наконец оступлюсь и меня засосет болото разврата.
Маркус обошел стол, шагнул к ней и снова крепко обнял:
— Я все понимаю.
— Всюду были глаза… Все время надо было следить за собой. Мы трое полностью зависели от доходов академии, а сама академия зависела от добрых отношений с Хэмптонами, викарием и жителями Дипфорда — именно они устанавливали правила, по которым заставляли жить всех остальных.
Маркус крепче прижал ее к себе, вдыхая цветочный аромат ее волос. Как странно, но у него было такое ощущение, что за эти минуты Ифигиния стала очень близка ему — так близка, как никто другой за всю его жизнь.
— Мне известно, что такое быть связанным ответственностью, — шепнул он в ее волосы. — И чужими правилами.
— В прошлом году я навсегда оставила Дипфорд и не собираюсь больше возвращаться туда — ну разве что изредка буду навещать сестру. Я собираюсь последовать твоему примеру, Маркус. Если без правил не обойтись, то пусть это будут мои собственные правила.
Маркус нежно скользнул рукой по ее прямой гордой спине:
— Я лучше, чем ты думаешь, способен понять твои чувства, но все равно не позволю тебе оставаться моей любовницей!
— Но почему?!
Он помедлил, подыскивая какой-нибудь весомый решающий аргумент.
— Это слишком опасно.
— Вовсе нет! — Ифигиния оторвала голову от его плеча. — Мы оба в равной степени заинтересованы в поимке вымогателя, и мы оба согласились объединить свои усилия в решении нашей задачи. Но можно ли найти лучший способ, чем оставить все как есть?
Он пристально посмотрел ей в глаза. Он и раньше понимал, что ему придется нелегко, но даже не догадывался, насколько упрямым окажется его противник.
— Ты упорно не желаешь замечать одного обстоятельства — наше притворство, по правде говоря, уже перестало быть притворством.
Ифигиния покраснела:
— Бога ради, Маркус, если одна мысль о близости со мной способна до такой степени взволновать тебя, то давай просто откажемся от подобных вещей в дальнейшем.
Кажется, его шанс добиться ее любви почти так же ничтожно мал, как построить корабль, который унес бы его к далеким звездам. Но Маркус не собирался отступать. Он давно уже понял, что когда сталкиваешься с неразрешимой проблемой, то порой лучше попытаться обойти ее, чем идти напролом.
«У меня есть еще время, — решил он, — вот только неизвестно, много ли. Пока Ифигиния в безопасности. С какой стати кому-нибудь еще вздумается узнавать правду о ее прошлом? Нельзя лишь допустить, чтобы нынешняя ситуация длилась до бесконечности, но пока, слава Богу, Ифигинии ничто не угрожает. И она до сих пор хочет меня».
Он никуда не мог уйти от этой мысли. Он всесторонне рассмотрит ее, проанализирует… и в конце концов найдет возможность использовать эту слабину, чтобы сломить сопротивление Ифигинии.
Дверь библиотеки распахнулась. Вошла Амелия.
— Ифигиния? Мистер Мэнваринг напомнил мне, что следует… — Она осеклась и вспыхнула, увидев кузину в объятиях Мастерса. — Простите.
— Все хорошо, — заверил ее Маркус. — Мы можем закончить наш разговор и в другое время. Так получилось, что сейчас нам надо немедленно идти, не правда ли, Ифигиния?
— Да, в самом деле. — Она быстро отстранилась от него и испуганно взглянула на кузину. — Мы едем в агентство «Вичерлей», чтобы задать несколько вопросов его владелице.
— О, только не стоит передавать ей мой привет, — пробормотала Амелия. — Я всегда терпеть не могла эту особу.
Все оказалось непросто. И совсем не утешительно.
Все двадцать минут, когда они в молчании ехали к маленькой улочке, начинающейся сразу за Оксфорд-стрит, Ифигиния находилась под впечатлением недавнего разговора с Маркусом.
Она попалась в западню Мастерских правил — и только по собственной вине, думала Ифигиния, опираясь на руку Маркуса, помогавшего ей выйти из экипажа.
Она должна была предположить, что он сочтет своим долгом жениться на ней, как только ему откроется вся правда! Но вместо этого убедила себя, что сумеет обмануть его. Позволила себе поверить, будто одурачит Маркуса с той же легкостью, с какой обвела вокруг пальца лондонский свет!
Ей следовало бы лучше знать этого мужчину!
А теперь необходимо использовать любую возможность, чтобы склонить Маркуса к мысли, что никакие правила не заставляют его жениться на ней. Задача не из легких. Маркус слишком похож на нее саму — так же чертовски упрям и настойчив в достижении своих целей.
— Вот и номер одиннадцать. — Маркус хмуро осмотрел темные окна агентства. — Похоже, все уже закрыто.
— Как странно! — Ифигиния взглянула на опущенные занавески обоих окон и входной двери. — Ведь нет еще и четырех!
— Возможно, какие-то личные мотивы вынудили миссис Вичерлей закрыться пораньше.
— Но у нее есть штат сотрудников, они прекрасно могли бы поработать и без нее!
— Справедливо. — Маркус подошел к двери и подергал ручку. — Закрыто.
Ифигиния запрокинула голову. Оба этажа над конторой были погружены во мрак.
— А что, если миссис Вичерлей живет здесь же, над агентством?
— Вполне возможно. — Маркус отступил назад, чтобы получше рассмотреть верхние этажи. — Но если она и дома, то определенно не принимает.
— Может, она больна?
— Мэнваринг имел с ней вчера беседу. Он упоминал, что дама выглядела нездоровой?
— Нет. Но почему бы ей не захворать ночью? А вдруг она вообще уехала за город?
— В любом случае, — задумчиво протянул Маркус, — и агентство, и комнаты наверху пустуют.
Ифигиния насмешливо покосилась на него: