— Вас вряд ли заинтересуют сокровища Лартмора. Подавляющее большинство его скульптур — жалкие подделки.
   Ифигиния мгновенно позабыла, что несколько минут назад Мастерс обвинял ее во всех смертных грехах.
   — Так вы видели его коллекцию?
   — Разумеется, и, поверьте мне на слово, в ней нет ничего интересного для подлинного знатока.
   — Какое разочарование! А я так мечтала взглянуть на его статуи!
   — Пожалейте время. Какова вторая ваша причина?
   — Провести расследование, что же еще? Имя лорда Лартмора значится в моем списке, ибо он связан и с вами, и с тетей Зоей. Кроме того, перед отъездом в Йоркшир вы играли с ним в карты.
   Маркус снова внимательно посмотрел на нее:
   — Вы многое знаете обо мне, не правда ли?
   — Я уже говорила, что всесторонне изучила вашу жизнь.
   — Лартмор не вымогатель, мадам.
   — Откуда такая уверенность?
   — Он слишком богат. Ему незачем прибегать к шантажу.
   — А если удача отвернулась от него?
   — Сомнительно, — протянул Маркус. — Но сегодня я как раз обедаю в своем клубе. Потом придется сыграть несколько партий в карты… Чего только не услышишь за карточным столом! Попробую узнать, есть ли хотя бы отдаленный намек на финансовые проблемы Лартмора.
   — Как бы хотела я сыграть в карты в вашем клубе! — вздохнула Ифигиния. — Трудно даже представить, сколько интересного я смогла бы выведать!
   — И не заикайтесь! — оборвал ее Мастерс. — Вам прекрасно известно, что это исключено. Встретимся часов в одиннадцать вечера на балу у Ричардсонов — там сообщу вам, что мне удалось узнать.
   — Пытаетесь отговорить меня от посещения Лартморов, милорд?
   — Миссис Брайт, давайте внесем полную ясность: я не прошу, а приказываю вам не появляться там.
   — Хм-м… Осмелюсь задать вам вопрос, милорд.
   — Слушаю.
   — Вы можете прямо сказать мне, как вымогатель шантажировал вашего друга?
   — Нет, не могу, — резко ответил Маркус. — Неужели вы рассчитываете, что я открою вам чужую тайну?
   — Нет, конечно же, нет! Но если бы я узнала секрет вашего друга, то смогла бы сравнить его с тем, чем шантажировали тетю. По-моему, здесь должно быть определенное сходство.
   Маркус прищурился. Сам того не ожидая, он почувствовал себя заинтригованным.
   — Не думаю, чтобы и вы, в свою очередь, были готовы поделиться со мной тайнами леди Гатри.
   — Нет…
   — А раз так, я продолжаю сомневаться в том, что ее вообще кто-то шантажировал.
   Ифигиния надменно улыбнулась ему:
   — Как вы можете ожидать откровенности с моей стороны, когда сами ясно даете понять, что ни на йоту не доверяете мне?
   Железная рука Маркуса еще сильнее стиснула ее локоть.
   — Ваше недоверие может серьезно осложнить нашу общую задачу.
   — Вне всякого сомнения, — согласилась Ифигиния. — А ваше недоверие ко мне определенно сведет на нет все наши усилия.
   Маркус неожиданно улыбнулся:
   — Но для того чтобы сломать барьеры взаимного недоверия, миссис Брайт, нам с вами нужно поближе познакомиться друг с другом.
   — И каким же образом?
   — Во-первых, мне до сих пор ничего не известно о мистере Брайте.
   — Простите, сэр?
   Маркус вздернул бровь:
   — Я говорю о вашем покойном муже.
   — Ах о нем…
   — Похоже, вы не слишком скорбите о его кончине?
   — Он не хотел бы этого. — Ифигиния взволнованно сглотнула. Нужно приучить себя видеть в графе Мастерсе серьезного противника, напомнила она себе. — Мой муж всегда считал, что человек должен оставлять позади свои утраты и горести… После соблюдения соответствующего траура, естественно.
   — Естественно… А по мистеру Брайту траур был соответствующим?
   — Разумным, милорд, учитывая наши обстоятельства. Мой муж был значительно старше меня, — пролепетала Ифигиния.
   — Понятно.
   — Он прожил очень яркую и активную жизнь.
   — Представляю, насколько возросла его активность после женитьбы на вас.
   Ифигиния грозно взглянула на него:
   — Я не собираюсь продолжать обсуждение этой темы. Надеюсь, вы поймете меня, милорд. Мне слишком тяжело.
   — Да, конечно, — кивнул граф.
   — Кому, как не вам, понять меня, сэр. Кажется, у вас тоже есть правило, запрещающее обсуждать прошлое. Или я ошибаюсь?
   — Нет, миссис Брайт, не ошибаетесь. У меня есть такое правило.
   — Сама я не люблю правила, но под этим готова подписаться в любую минуту. — Ифигиния заметила любопытную вывеску на углу маленькой улочки, убегавшей в сторону от Пэлл-Мэлл. — Ой, смотрите! Музей доктора Хардстаффа. Мистер Хоут как-то упоминал о нем.
   — С чего бы это?
   — Он говорил, что лорд Торнтон недавно получил консультацию у доктора Хардстаффа, — рассеянно ответила Ифигиния, изучая вывеску.
   МУЗЕЙ ДОКТОРА ХАРДСТАФФА.
   Богини мужской силы.
   Познайте тайну и могущество древних богинь!
   Маркус покосился на вывеску.
   — Вряд ли вас может заинтересовать этот музей, Ифигиния.
   — Но я всегда и везде интересуюсь древностями. — Ифигиния, увлекаемая Маркусом вниз по улице, повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на вывеску. Потом наморщила лоб:
   — Кажется, я не знаю античной богини, покровительствующей мужской силе.
   — Вы удивляете меня, мадам. Я думал, вам известны ответы на все вопросы.
 
   Около десяти вечера Маркус встал из-за карточного стола своего любимого клуба. Несмотря на выигрыш — а граф почти всегда выигрывал в вист, — настроение у него было прескверное.
   Он не получил никакого удовлетворения от выигрыша. Разве можно войти в азарт, если твои пьяные партнеры едва держат карты?
   Но беспокойство, сжигавшее графа, не имело ничего общего с вистом. Оно поселилось в его душе после встречи с Анной, а разговор с Ифигинией лишь усилил это чувство. Здравый смысл убеждал Маркуса, что он не должен ни в чем доверять этой женщине, — но страстное желание оказалось сильнее всякой логики и доводов разума.
   Он хотел Ифигинию.
   Маркус бросил взгляд на массивные высокие часы. Скоро придет время разыскивать Ифигинию на балу у Ричардсонов. Интересно, чем она занималась весь вечер? Наверное, своим глупым расследованием или же расставляла сети для новой жертвы.
   Можно лишь посочувствовать незадачливому мистеру Брайту, усмехнулся Маркус. Мужчина, женившийся на Ифигинии, обречен на преждевременную старость…
   — Я не сомневался, что найду вас здесь, Мастерс.
   Маркус оглянулся и едва не выругался при виде мужа Анны — лорда Сэндса.
   Он не сомневался, чти при иных обстоятельствах мог бы находиться в прекрасных отношениях с Эдвардом Сэндсом, мужчиной, воплощавшим надежность и неподкупную честность. Лорд принадлежал к людям, которых хорошо иметь рядом в рукопашном бою… К тем людям, с которыми можно вести общее дело.
   Но Маркус прекрасно понимал, что у него нет никакой возможности рассчитывать на дружбу Сэндса, пока Анна со своей тайной стоит между ними.
   — Добрый вечер, Сэндс, — вежливо поклонился Маркус. — Что привело вас сюда? Вы редко посещаете этот клуб.
   — Я искал вас. — Открытое добродушное лицо Сэндса сейчас было жестким и неумолимым, словно высеченное из камня.
   Маркус ничуть не удивился — и все же он надеялся избежать ссоры.
   — Чем обязан?
   Сэндс судорожно сжимал и разжимал кулаки.
   — Оставьте в покое Анну, разрази вас гром! Я знаю, что сегодня утром вы встречались с ней в парке! Я не потерплю этого!
   — Анна — мой давний друг, — мягко ответил Маркус, — о чем вам прекрасно известно.
   — Слушайте, Мастерс, слушайте меня внимательно! Что бы ни было у вас с Анной до нашей с ней встречи — дело ваше. Но, слава Богу, она выбрала меня. Она моя жена, и я не позволю вам втягивать ее в свои игры, ясно?
   — Если бы вы хоть немного знали меня, Сэндс, вы бы обратили внимание на одно из моих правил — я никогда не вступаю в связь с девственницами и чужими женами. Поверьте, я никогда не нарушаю своих правил, Сэндс.
   — Слышал я о ваших так называемых правилах, — грубо оборвал его Эдвард. — Молва утверждает, будто правила позволяют вам волочиться за самыми привлекательными вдовами нашего общества. Но все также уверены, что Анна является исключением из ваших правил.
   — Вам не следовало бы слепо доверяться сплетникам.
   — Если я снова услышу о ваших встречах наедине с моей женой — клянусь, пришлю вам вызов! Я не шучу, Маркус. Уверяю вас, я неплохой стрелок.
   — Я вам верю, — невозмутимо отвечал Маркус.
   — Кажется, однажды вы уже убили на дуэли своего противника, но это не остановит меня!
   — Я не имею ни малейшего желания встретиться с вами на рассвете, Сэндс.
   — В таком случае оставьте в покое мою жену.
   — Анна рассказала вам о нашем свидании?
   — Ей незачем было рассказывать. Я услышал обо всем от близкого знакомого, которому сболтнул еще кто-то, видевший ранним утром вас обоих в парке.
   Маркус пожал плечами:
   — Даю вам слово чести, у меня нет никаких намерений в отношении вашей жены. Раз уж вы так доверяете сплетням, то должны знать — большую часть своего времени я провожу сейчас в обществе обворожительной вдовы миссис Брайт.
   — Я слышал о так называемой леди Звездный Свет. Кажется, она вполне под стать вам, Мастерс, и, если у вас осталась хоть капля здравого смысла, займитесь-ка лучше этой особой.
   — Именно к этому я и стремлюсь всей душой. — Маркус еще раз взглянул на часы. — Надеюсь, вы извините меня, Сэндс, но у меня как раз назначено свидание с леди Звездный Свет. Она ждет меня у Ричардсона. Спокойной ночи, Сэндс. — Маркус вежливо склонил голову и вслед за Эдвардом проследовал к выходу.
   «Ифигиния сделала все, чтобы осложнить мою жизнь, — раздраженно подумал Мастерс, садясь через несколько минут в свой черный экипаж. — Теперь еще, в довершение ко всему, придется иметь дело с ревнивым мужем».
 
   Полтора часа спустя Маркус сбегал вниз по широким ступеням особняка Ричардсонов. Он больше не размышлял о проблемах, которые внесла в его жизнь Ифигиния. Он был в бешенстве.
   Он не предполагал, что Ифигиния посмеет ослушаться его приказа встретиться на балу у Ричардсонов. Граф Мастерс не привык, чтобы пренебрегали его приказами.
   Но было нечто и еще более ужасное.
   У Маркуса возникли самые серьезные подозрения, что Ифигиния все-таки отправилась к Лартморам. И мысль об этом больше всего раздражала Маркуса.
   В нерешительности он постоял перед своим экипажем. Лондонские улицы сейчас, должно быть, забиты каретами и колясками. Полночный час в разгар сезона всегда считался самым оживленным временем. Все, кто имеет хоть какое-то отношение к высшему свету, в это время куда-то спешат, едут, бегут, торопясь успеть с одного приема на другой. Если ехать в карете, можно запросто потратить минут сорок, а то и больше, добираясь до особняка Лартмора.
   — Я отправлюсь пешком, — бросил Маркус Динксу. — Жди меня у Лартморов.
   — Отлично, милорд, — глухо донесся из кареты голос Динкса. — Будьте осторожны. Всякое может случиться ночью.
   — Я буду внимателен.
   Маркус быстро двинулся вдоль людной улицы. Тусклый свет недавно установленных в этой части города газовых фонарей освещал его путь.
   Навстречу ему попадались компании подвыпивших денди, спешивших в игорные дома Сент-Джеймса; пестро одетые хлыщи, поджидающие театральных актрис; молодые люди с байроновской скукой в глазах — они искали пикантных приключений. Маркус всей душой надеялся, что его Беннет не принадлежит к этому кругу.
   То здесь, то там из темных дверей зазывали прохожих проститутки. Угрюмый малый в шляпе и мешковатых панталонах пристально оглядел дорогой костюм Маркуса, сшитый у лучших лондонских портных, но так и не решился выйти на свет из темной аллеи.
   Не прошло и четверти часа, как Маркус уже поднимался по ступеням лартморовского особняка. Слуга, стоявший у входа в зал, низко поклонился, даже не спросив приглашения на бал.
   Маркус проследовал на балкон, откуда обозревалась вся зала. Положив руки на барьер, он осмотрел блестящее общество, выискивая стройную фигурку, одетую в девственно-белое.
   — Вы найдете ее в зале скульптуры, Мастерс. Лартмор пригласил ее осмотреть свою коллекцию, — со смешком посоветовал подошедший Герберт Хоут. — Но не волнуйтесь, она не сомневается, что справится с ним.
   Маркус обернулся и сурово посмотрел в веселое лицо Герберта. Они не были близко знакомы, но Маркус отлично знал этот тип мужчин. Хоут относился к безобидным шутникам.
   — Откуда вам известно, где сейчас миссис Брайт?
   Хоут привалился круглым бедром к барьеру, пухлой рукой поднес к губам бокал шампанского и отхлебнул глоток.
   — Я находился рядом с ней, когда она попросила у Лартмора разрешения осмотреть его статуи.
   — Ясно.
   — Вам же известно, она прекрасный знаток классической скульптуры и архитектуры.
   — Да, мне известно.
   — Сколько раз мы с ней увлеченно обсуждали эту тему! Недавно миссис Брайт одолжила мне свой экземпляр монографии Грайсона «Иллюстрации классических древностей». Вы не читали?
   — Нет, не читал. — У Маркуса не было никакого желания выслушивать, как другой мужчина — пусть даже такой безобидный, как Хоут, — распинается о своей близкой дружбе с Ифигинией. — Простите.
   Герберт понимающе взглянул на него:
   — Я пытался намекнуть миссис Брайт, что ей не следует смотреть на лартморовские статуи, но разве ее убедишь? На своем опыте я уже успел увериться в тщетности всех попыток заставить ее отказаться от задуманного.
   — Да, так может показаться. — Маркус сделал шаг в сторону.
   — Примите мои поздравления, сэр. Миссис Брайт — самая очаровательная женщина нашего круга. Что касается меня, то мне всегда нравились женщины, умеющие казаться не такими, какие они есть на самом деле.
   Маркус резко остановился. Обернулся к Хоуту:
   — Что вы, черт возьми, имеете в виду?
   Герберт поднял бокал и отпил добрый глоток шампанского.
   — Прошу меня простить. Ни в коей мере не хотел оскорбить вас, поверьте. Я имел в виду лишь некую таинственность миссис Брайт, только и всего. Это придает волнующую неуловимость облику женщины, не правда ли?
   — Миссис Брайт является загадкой лишь для непосвященных, — очень мягко ответил Маркус. — Для меня же она ясна, как открытая книга. Мы понимаем друг друга с полуслова.
   — Конечно… — Хоут озадаченно приподнял бровь. — Тогда вам, без сомнения, понятен и ее горячий интерес к лартморовской коллекции. Честно скажу, для меня это было неожиданностью…
   Был ли Герберт и в самом деле совершенно безобиден или совсем наоборот — Маркус испытывал почти непреодолимое желание сбросить его с балкона. Впрочем, в этом не было никакого смысла… Герберт Хоут всего-навсего произнес вслух то, о чем думали сейчас все, кто знал о визите Ифигинии в скульптурную галерею.
   Маркус повернулся на каблуках и молча удалился. Ему не надо было объяснять, где искать Ифигинию.
   Все мужчины высшего света прекрасно знали, что собой представляет коллекция эротической скульптуры лорда Лартмора.

Глава 6

   — А вот эта называется «Экстаз». Обратите внимание на смело очерченные формы женского тела, моя дорогая миссис Брайт. — Лорд Лартмор любовно скользнул костлявой рукой по гигантской груди мраморной женщины. — Только великие мастера античности способны творить с такой безудержной мощью. — Он ущипнул мраморный сосок статуи. — Как жаль, что наши с вами современники давно потеряли эту энергию!
   Ифигиния судорожно сглотнула и уставилась на статую, пытаясь справиться с шоком. Она была прекрасно знакома с произведениями античной скульптуры. Но никогда еще ей не доводилось видеть ничего похожего на лартморовские статуи.
   Ее смущала даже не нагота полногрудой женщины, которую столь похотливо оглаживал Лартмор, — Ифигиния видела огромное количество обнаженных античных скульптур. Ее лишила дара речи странная поза статуи.
   Мраморная женщина сидела верхом на обнаженных чреслах полулежащего мужчины. Ее широко раскинутые бедра бесстыдно демонстрировали ложбинку между ягодицами. Изогнутая спина, запрокинутая назад голова, закрытые глаза и широко разинутый рот женщины могли означать лишь одно — полный экстаз. Ее партнер, по-видимому, испытывал то же самое — так высоко вздымались его каменные бедра. Скульптор сделал все, чтобы подчеркнуть, насколько глубоко вонзил он свое мраморное копье в лоно подруги.
   — Весьма необычно, — слабо выдохнула Ифигиния, надеясь лишь на то, что тусклый свет лампы скроет ее пылающие щеки.
   — И как возбуждает страстные чувства, не правда ли? — Слабым жестом Лартмор обвел призрачно освещенную комнату. Глаза его сверкали. — Вы сами можете судить, сколько уникальных и необычайных образцов хранится в моей коллекции. Я стремлюсь, чтобы каждый мой экспонат был окрашен подлинно языческой чувственностью.
   Ифигиния подумала о том, стоит ли прямо заявить ему, что ни одна из его статуй не является образцом подлинной классики. Решила не торопиться и еще раз объективно взглянуть на ближайшие несколько скульптур.
   Это было не просто. Слабый свет лампы лишь подчеркивал основной признак, по которому были собраны изваяния в коллекции. Все статуи изображали мужчин и женщин, сплетенных в самых интимных и откровенных позах.
   …Вот полная женщина стоит, опираясь на колени и локти, пышные ягодицы ее высоко подняты вверх. Склонившийся сзади мужчина с силой вонзается в нее, стиснув руками ее бедра.
   — «Необузданная страсть», — прошептал Лартмор. — Одна из моих любимиц.
   — Не сомневаюсь. — Ифигиния не смогла найти другого ответа.
   — А вот эта, рядом с нею, — «Вкус восторга»…
   Ифигиния увидела женщину, сидящую на скале. Мужчина скорчился между ее широко разведенными ногами, лицо его утонуло в полных мраморных бедрах.
   — Понятно…
   — А вот эту я назвал «Эликсир жизни». — Лартмор коснулся мраморной ноги и призывно улыбнулся Ифигинии.
   Та нахмурилась, всматриваясь в скульптурную группу. Сначала ей показалось, что женщина молится. Но, хорошенько присмотревшись, Ифигиния возмущенно вспыхнула — оказывается, во рту статуя держала очень длинный фаллос.
   — О Господи! — беспомощно прошептала Ифигиния.
   — Особенно мне нравятся мои последние приобретения. — Лартмор провел ее в дальний конец зала, где стояло несколько статуй. Он так и сиял восторгом и гордостью. — Мне было бы очень интересно услышать ваше мнение, миссис Брайт. Всем известно, что вы знаток подобных вещей.
   Первой реакцией Ифигинии было облегчение. Скульптуры показались ей гораздо более пристойными, чем предыдущие, — по крайней мере они были одеты. Несколько успокоившись, Ифигиния подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть слабо освещенные изваяния. Вот скромно одетая юная девушка сидит на каменной скамеечке. Рядом с ней изысканный юноша. Похоже, они ведут вежливую беседу.
   И тут Ифигиния заметила, что рука мужчины, забравшись под юбку девушки, ласкает там ее ногу.
   — И как назвали эту скульптуру? — смущенно спросила она.
   — Вся серия называется «Нарушение обета целомудрия». Вы увидите, что каждая последующая группа запечатлевает все новые и новые этапы интимного сближения, пока наконец в последней дело не увенчается полным успехом. Забавно, не находите?
   Ифигиния искоса посмотрела на Лартмора. Она заметила странный блеск в бесцветных глазках лорда. Его лысина покрылась испариной. Он придвинулся так близко, что его тощее бесплотное тело уже касалось ее белых юбок.
   Самое время вернуться в бальный зал. Мастерс оказался абсолютно прав, как бы ни хотелось Ифигинии это отрицать. Она совершила серьезную ошибку, придя сюда. Нужно было найти какой-нибудь другой способ обыскать библиотеку Лартмора.
   Ифигиния решительно откашлялась:
   — Вы хотели услышать мое мнение, милорд. Боюсь, мне придется разочаровать вас — все ваши статуи являются всего-навсего; жалкими подделками классического стиля.
   — Моя дорогая миссис Брайт, как вы можете так говорить?! — Казалось, Лартмор был поражен в самое сердце.
   — Если быть предельно откровенной, то и стиль не имеет ничего общего с античным. Я не вижу ни малейшего сходства ваших статуй с греческими, римскими или египетскими классическими образцами.
   — Миссис Брайт, вы, безусловно, глубоко заблуждаетесь!
   — Нет, сэр, я не заблуждаюсь. Уверяю вас, я видела огромное количество подлинно классических статуй, и ни одна из них даже отдаленно не напоминает ваши.
   Лартмор прижал руку к сердцу:
   — Я уничтожен! — И незаметно шагнул ближе к Ифигинии.
   — Надеюсь, статуи обошлись вам не слишком дорого. — Она ловко увернулась. — В противном случае вас бессовестно обманули.
   — Миссис Брайт, позвольте показать вам остальные экспонаты. — Лартмор протянул к Ифигинии костлявую руку с длинными, как щупальца, пальцами.
   — К сожалению, у меня нет больше времени. — Ифигиния отстранилась и шагнула в сторону.
   — Но я настаиваю, — возразил Лартмор и протянул к ней свои когти.
   Ифигиния подхватила юбки и кинулась бежать.
   Она обогнула каменного юношу, стоявшего на коленях позади согнувшейся женщины; пронеслась мимо мраморных любовников, совокуплявшихся на вершине пьедестала, — и с разбегу врезалась в огромную неподвижную фигуру, преградившую ей путь.
   Фигура определенно была не из камня, хотя по твердости не уступала всем собранным в зале экспонатам.
   — Маркус!
   Реакция Ифигинии оказалась мгновенной и инстинктивной. Ослепительно улыбнувшись, она пошатнулась и схватила Мастерса за руки, чтобы сохранить равновесие.
   — Не могу описать, как я счастлива видеть вас, милорд!
   — Я искал вас, миссис Брайт. — Маркус не смотрел на нее, его взгляд был прикован к Лартмору. — Мне казалось, мы с вами договорились о встрече у Ричардсонов.
   — Да, конечно, я как раз собиралась отправиться туда, милорд. — Ифигиния грациозно дотронулась до прически, словно проверяя, на месте ли вплетенные в локоны белые розы. — Лорд Лартмор любезно предложил мне осмотреть свою коллекцию, поэтому я несколько задержалась.
   — Понятно.
   Ифигиния содрогнулась от угрозы, прозвучавшей в его голосе, и попыталась предотвратить назревающий скандал.
   — Ну что ж, если вы уже здесь и я готова идти, то почему бы нам не откланяться?
   — Сию секунду, — спокойно ответил Мастерс, — но сначала я должен кое-что прояснить для себя.
   — Мастерс, уверяю вас, у меня не было никаких дурных намерений в отношении миссис Брайт, — поспешил оправдаться Лартмор. — Мы просто осматривали мою коллекцию. Я хотел услышать авторитетное мнение миссис Брайт относительно статуй, ничего более…
   — Ничего более… — зловещим эхом отозвался Маркус.
   — Абсолютно ничего! — Под грозным взглядом графа Лартмор, казалось, стал еще тоньше и бесплотнее. Просунув костлявый палец под галстук, он нервно пытался ослабить тугой накрахмаленный узел. — Мы как раз заканчивали осмотр, Мастерс… Я уже собирался проводить миссис Брайт в бальную залу.
   — Надеюсь, больше «осмотров» не понадобится?
   — Нет-нет, конечно же, нет! — Лартмор бросил отчаянный взгляд на Ифигинию.
   — Я высказала лорду Лартмору свое мнение относительно его коллекции, — холодно проговорила она. — К сожалению, скульптуры оказались очень низкого качества. Полное отсутствие подлинно античной чувственности.
   — Превосходно, — ласково ответил Маркус, — но, кажется, я уже предупреждал вас о том, что эти низкопробные статуи не должны заинтересовать истинного знатока.
   — Ах да! — быстро воскликнула Ифигиния. — Вы, конечно, предупреждали меня, милорд, но я отношусь к людям, предпочитающим делать собственные выводы.
   — Возможно, вам будет полезно научиться внимательнее прислушиваться к советам, которые вам предлагают, мадам.
   Ифигиния нахмурилась, но решила промолчать. Внутренний голос подсказывал ей, что сейчас не самое лучшее время дать понять графу, что с недавних пор она вообще редко следует чьим бы то ни было советам. Довольно она натерпелась от советов в Дипфорде!
   — Надеюсь, вы извините меня. — Лартмор проскользнул между двумя совокупляющимися статуями и заспешил к выходу. — Я должен вернуться к гостям.
   Ифигиния сияющим взглядом проводила его до дверей. Когда Лартмор исчез, подобно призраку, она резко повернулась к Маркусу:
   — Я бы не сказала, что вы предлагали мне свой совет, милорд. По-моему, это было нечто иное. Ваш так называемый совет скорее напоминал не допускающий возражений приказ.
   Маркус шагнул ближе. Лицо его в тусклом свете лампы было безжалостно.
   — Вас никто не заставлял разъезжать по Лондону, выдавая себя за мою любовницу, не так ли?
   Ифигиния беспомощно захлопала ресницами и встревоженно отступила на шаг назад.
   — Да… да, думаю… можно сказать, это была моя собственная идея… Однако…
   — Позвольте мне кое-что объяснить вам. До тех пор пока вы будете разгуливать по лучшим домам Лондона в качестве моей подруги, вам придется чертовски хорошо исполнять свою роль.
   Напуганная угрожающей вкрадчивостью его голоса, Ифигиния сделала еще один осторожный шажок назад.
   — Но, милорд… вы же должны понимать — это всего лишь роль! То есть… я хочу сказать, что являюсь вашей любовницей только на словах.
   — Если хотите, чтобы я позволил вам и дальше разыгрывать этот спектакль, вам придется научиться буквально следовать моим советам.
   — Вы хотите сказать — вашим приказам, я правильно поняла? — вздернула подбородок Ифигиния.