Страница:
— Я ждала от вас подобного вывода.
— Вы прекрасно изучили меня, Ифигиния. — Он взял ее под руку, оглянулся, внимательным взглядом окинул улицу, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. — Пошли. Пожалуй, не помешает слегка разобраться в обстановке.
Ифигиния ничего не имела против и покорно последовала за ним до конца короткой улочки, где они свернули за угол и вышли на аллею.
— Но что вы хотите обнаружить?
— Бог его знает… Одно из первых правил научного эксперимента гласит, что нужно ставить как можно больше вопросов.
— И какие же у вас вопросы?
— Почему преуспевающее, долгие годы работающее агентство закрылось так рано?
Ифигиния почувствовала внезапную тревогу.
— И тем более на следующий день после того, как мой поверенный встречался с хозяйкой и расспрашивал о бывших служащих?
— В том-то и дело.
Они прошли по аллее, обойдя с обратной стороны фасады многочисленных агентств и контор. Остановились перед задней дверью дома номер одиннадцать. Маркус негромко постучал.
Ответа не последовало. Он взялся за ручку, осторожно подергал ее.
— Эта дверь тоже заперта.
Ифигиния посмотрела на маленькие дверные стекла и вдруг заметила, что правая створка приоткрыта.
— Смотри!
Маркус взглянул, куда она указывала.
— Похоже, они так спешили, что забыли запереть окна.
— Вот именно.
Маркус раскрыл окно, отодвинул в сторону занавеску и заглянул внутрь. Ифигиния нетерпеливо ждала за его спиной.
— Видно что-нибудь?
— Почти ничего. В комнате очень темно. Занавески задернуты. Подожди минутку. — Он до конца распахнул окошко и отошел в сторону. — Черт возьми! Мне не удастся протиснуться внутрь.
Ифигиния прикинула в уме.
— А я бы пролезла!
Маркус посмотрел на нее:
— Если полагаешь, что я позволю тебе лезть в окно, то…
— Маркус, ну не будь смешон! Я мигом пролезу, отопру тебе дверь — и ровно через минуту ты уже будешь рядом!
— Хм-м… — заколебался он, борясь с желанием уступить ей. — Ладно. Но не теряй ни минуты — сразу к двери!
— Конечно! — Открытое окошко располагалось слишком высоко, чтобы она смогла просто перешагнуть через раму. — Тебе придется помочь мне.
— Я уже догадался. — Маркус обхватил ее за талию и легко приподнял над землей.
Ифигиния затрепетала, вспомнив, как эти руки две ночи тому назад ласкали ее обнаженное тело. Маркус такой сильный. Она снова почувствовала себя в безопасности в его объятиях.
— Скорей же, Ифигиния!
— Да-да. — Она отогнала обжигающие воспоминания и сосредоточилась на поставленной задаче. Пролезть в окно против ожидания оказалось не так-то просто. Она сразу же запуталась в длинных пышных юбках своего белого муслинового платья с накидкой.
— Боже правый! — проворчал за ее спиной Маркус. — Сколько же нижних юбок ты нацепила под платье? Я сейчас утону в них!
— Сегодня очень прохладно. — Ифигиния могла думать только о мужской руке, стискивающей икру ее ножки.
Через несколько секунд она спрыгнула в темную комнату. Протянула руки, чтобы сохранить равновесие, — и неожиданно угодила пальцами в кипу бумаг, лежавших на столике. Несколько листков слетели на пол, к ее ногам.
— О Боже! — пробормотала Ифигиния.
— Что случилось?! — прогремел голос Маркуса.
— Ничего особенного. Я рассыпала какие-то бумаги. — Она нагнулась подобрать листы — и в изумлении вытаращила глаза, чуть-чуть привыкнув к темноте. — Какой ужас! Маркус, да здесь повсюду разбросаны бумаги и бухгалтерские книги. Похоже, тут бушевал ураган.
— Открывай дверь! Да поживее.
Она выпрямилась и прошла к двери. Маркус ворвался внутрь и защелкнул замок. Какое-то время постоял, всматриваясь в темноту.
— Проклятие! — очень тихо пробормотал он. — Здесь все перерыто.
Ифигиния уставилась на разгромленную комнату:
— Что, по-твоему, здесь случилось?
— Не знаю. — Маркус проследовал к узкой лестнице, ведущей в жилые комнаты на второй этаж. — Жди здесь. Хочу взглянуть, что творится наверху.
Не обращая внимания на его слова, Ифигиния поспешила за ним вверх по ступенькам и остановилась перед дверью в крошечную приемную.
Здесь все было в полном порядке. Откидная крышка столика секретаря плотно закрыта. Вся мебель на своих местах. Никаких бумаг на ковре.
— Похоже, эту комнату не тронули, — решила Ифигиния.
— Да. — Маркус повернулся и прошел по холлу. Ифигиния — за ним.
Вместе они осматривали одну за другой маленькие, уютно обставленные комнатки. Вместе поднялись на самый верхний этаж. Но когда Маркус положил руку на ручку двери спальни, Ифигиния внезапно почувствовала ужас.
— Маркус?
— Я войду первым.
Он открыл дверь и замер на пороге. Ифигиния попыталась заглянуть внутрь через его широкое плечо, но увидела только серые юбки и пару высоких шнурованных туфель, почему-то лежащих на полу.
— О Господи! Неужели?..
— Без сомнения. Стой где стоишь!
На этот раз она повиновалась. Молча смотрела, как Маркус приблизился к телу, остановился и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть мертвую.
— Ее застрелили, — сказал он наконец и дотронулся до пальца холодной безжизненной руки.
— Она…
— Мертва. — Он поднялся на ноги. — Думаю, прошло уже несколько часов.
Внутри у Ифигинии все сжалось. Она стремительно отпрянула от двери, судорожно хватая ртом воздух.
Маркус вышел из комнаты. Сочувственно посмотрел на несчастную Ифигинию:
— С тобой все хорошо?
Она поспешно кивнула:
— Да… Думаю, да.
— Тогда пора уходить. Давай-ка побыстрее удалимся отсюда. Не хватает только, чтобы нас застали в комнате убитой.
Он взял ее за руку и потащил вниз по лестнице.
— Ты считаешь, миссис Вичерлей стала жертвой грабителя? — спросила Ифигиния.
— Нет, — уверенно ответил он. Остановившись на пороге, еще раз осмотрел гостиную. — Тогда бы вор забрал серебряные канделябры и другие ценные вещи.
— Что же здесь случилось?
— Пока не знаю, но у меня есть одно предположение.
— Какое?
— Подозреваю, миссис Вичерлей была вымогательницей и твоя тетка и моя подруга стали не единственными ее жертвами… как и мы не единственные, кто вышел на агентство «Вичерлей».
— Думаешь, кто-то еще приходил сюда после визита мистера Мэнваринга?
— Пожалуй. Логично предположить, что миссис Вичерлей убил кто-то из ее жертв.
— А после обыскал ее бумаги, пытаясь обнаружить сведения, которыми она шантажировала?
— Да.
— Маркус, это просто блестяще! Все становится на свои места! — Ифигиния вдруг нахмурилась. — И следовательно, самое худшее уже позади.
— Очень вероятно.
Казалось, она должна была бы испытывать радость и облегчение. В конце концов, тайна тети Зои в полной безопасности. Но теперь можно прекратить поиски вымогателя, а значит, исчезает и повод для продолжения игры в любовницу графа Мастерса.
Глава 13
— Вы прекрасно изучили меня, Ифигиния. — Он взял ее под руку, оглянулся, внимательным взглядом окинул улицу, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. — Пошли. Пожалуй, не помешает слегка разобраться в обстановке.
Ифигиния ничего не имела против и покорно последовала за ним до конца короткой улочки, где они свернули за угол и вышли на аллею.
— Но что вы хотите обнаружить?
— Бог его знает… Одно из первых правил научного эксперимента гласит, что нужно ставить как можно больше вопросов.
— И какие же у вас вопросы?
— Почему преуспевающее, долгие годы работающее агентство закрылось так рано?
Ифигиния почувствовала внезапную тревогу.
— И тем более на следующий день после того, как мой поверенный встречался с хозяйкой и расспрашивал о бывших служащих?
— В том-то и дело.
Они прошли по аллее, обойдя с обратной стороны фасады многочисленных агентств и контор. Остановились перед задней дверью дома номер одиннадцать. Маркус негромко постучал.
Ответа не последовало. Он взялся за ручку, осторожно подергал ее.
— Эта дверь тоже заперта.
Ифигиния посмотрела на маленькие дверные стекла и вдруг заметила, что правая створка приоткрыта.
— Смотри!
Маркус взглянул, куда она указывала.
— Похоже, они так спешили, что забыли запереть окна.
— Вот именно.
Маркус раскрыл окно, отодвинул в сторону занавеску и заглянул внутрь. Ифигиния нетерпеливо ждала за его спиной.
— Видно что-нибудь?
— Почти ничего. В комнате очень темно. Занавески задернуты. Подожди минутку. — Он до конца распахнул окошко и отошел в сторону. — Черт возьми! Мне не удастся протиснуться внутрь.
Ифигиния прикинула в уме.
— А я бы пролезла!
Маркус посмотрел на нее:
— Если полагаешь, что я позволю тебе лезть в окно, то…
— Маркус, ну не будь смешон! Я мигом пролезу, отопру тебе дверь — и ровно через минуту ты уже будешь рядом!
— Хм-м… — заколебался он, борясь с желанием уступить ей. — Ладно. Но не теряй ни минуты — сразу к двери!
— Конечно! — Открытое окошко располагалось слишком высоко, чтобы она смогла просто перешагнуть через раму. — Тебе придется помочь мне.
— Я уже догадался. — Маркус обхватил ее за талию и легко приподнял над землей.
Ифигиния затрепетала, вспомнив, как эти руки две ночи тому назад ласкали ее обнаженное тело. Маркус такой сильный. Она снова почувствовала себя в безопасности в его объятиях.
— Скорей же, Ифигиния!
— Да-да. — Она отогнала обжигающие воспоминания и сосредоточилась на поставленной задаче. Пролезть в окно против ожидания оказалось не так-то просто. Она сразу же запуталась в длинных пышных юбках своего белого муслинового платья с накидкой.
— Боже правый! — проворчал за ее спиной Маркус. — Сколько же нижних юбок ты нацепила под платье? Я сейчас утону в них!
— Сегодня очень прохладно. — Ифигиния могла думать только о мужской руке, стискивающей икру ее ножки.
Через несколько секунд она спрыгнула в темную комнату. Протянула руки, чтобы сохранить равновесие, — и неожиданно угодила пальцами в кипу бумаг, лежавших на столике. Несколько листков слетели на пол, к ее ногам.
— О Боже! — пробормотала Ифигиния.
— Что случилось?! — прогремел голос Маркуса.
— Ничего особенного. Я рассыпала какие-то бумаги. — Она нагнулась подобрать листы — и в изумлении вытаращила глаза, чуть-чуть привыкнув к темноте. — Какой ужас! Маркус, да здесь повсюду разбросаны бумаги и бухгалтерские книги. Похоже, тут бушевал ураган.
— Открывай дверь! Да поживее.
Она выпрямилась и прошла к двери. Маркус ворвался внутрь и защелкнул замок. Какое-то время постоял, всматриваясь в темноту.
— Проклятие! — очень тихо пробормотал он. — Здесь все перерыто.
Ифигиния уставилась на разгромленную комнату:
— Что, по-твоему, здесь случилось?
— Не знаю. — Маркус проследовал к узкой лестнице, ведущей в жилые комнаты на второй этаж. — Жди здесь. Хочу взглянуть, что творится наверху.
Не обращая внимания на его слова, Ифигиния поспешила за ним вверх по ступенькам и остановилась перед дверью в крошечную приемную.
Здесь все было в полном порядке. Откидная крышка столика секретаря плотно закрыта. Вся мебель на своих местах. Никаких бумаг на ковре.
— Похоже, эту комнату не тронули, — решила Ифигиния.
— Да. — Маркус повернулся и прошел по холлу. Ифигиния — за ним.
Вместе они осматривали одну за другой маленькие, уютно обставленные комнатки. Вместе поднялись на самый верхний этаж. Но когда Маркус положил руку на ручку двери спальни, Ифигиния внезапно почувствовала ужас.
— Маркус?
— Я войду первым.
Он открыл дверь и замер на пороге. Ифигиния попыталась заглянуть внутрь через его широкое плечо, но увидела только серые юбки и пару высоких шнурованных туфель, почему-то лежащих на полу.
— О Господи! Неужели?..
— Без сомнения. Стой где стоишь!
На этот раз она повиновалась. Молча смотрела, как Маркус приблизился к телу, остановился и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть мертвую.
— Ее застрелили, — сказал он наконец и дотронулся до пальца холодной безжизненной руки.
— Она…
— Мертва. — Он поднялся на ноги. — Думаю, прошло уже несколько часов.
Внутри у Ифигинии все сжалось. Она стремительно отпрянула от двери, судорожно хватая ртом воздух.
Маркус вышел из комнаты. Сочувственно посмотрел на несчастную Ифигинию:
— С тобой все хорошо?
Она поспешно кивнула:
— Да… Думаю, да.
— Тогда пора уходить. Давай-ка побыстрее удалимся отсюда. Не хватает только, чтобы нас застали в комнате убитой.
Он взял ее за руку и потащил вниз по лестнице.
— Ты считаешь, миссис Вичерлей стала жертвой грабителя? — спросила Ифигиния.
— Нет, — уверенно ответил он. Остановившись на пороге, еще раз осмотрел гостиную. — Тогда бы вор забрал серебряные канделябры и другие ценные вещи.
— Что же здесь случилось?
— Пока не знаю, но у меня есть одно предположение.
— Какое?
— Подозреваю, миссис Вичерлей была вымогательницей и твоя тетка и моя подруга стали не единственными ее жертвами… как и мы не единственные, кто вышел на агентство «Вичерлей».
— Думаешь, кто-то еще приходил сюда после визита мистера Мэнваринга?
— Пожалуй. Логично предположить, что миссис Вичерлей убил кто-то из ее жертв.
— А после обыскал ее бумаги, пытаясь обнаружить сведения, которыми она шантажировала?
— Да.
— Маркус, это просто блестяще! Все становится на свои места! — Ифигиния вдруг нахмурилась. — И следовательно, самое худшее уже позади.
— Очень вероятно.
Казалось, она должна была бы испытывать радость и облегчение. В конце концов, тайна тети Зои в полной безопасности. Но теперь можно прекратить поиски вымогателя, а значит, исчезает и повод для продолжения игры в любовницу графа Мастерса.
Глава 13
В семь часов вечера, сидя за своим рабочим столом в лаборатории, Маркус бился над вопросом, как сделать любовницу женой.
«Вот уж не думал, что придется столкнуться с такой задачей! Создание часовых механизмов, телескопов и гидравлических ручек было в тысячу раз проще…»
Отодвинув тетрадь в кожаном переплете, раскрытую им несколько минут назад, Маркус откинулся на спинку кресла, положил ноги на заваленный бумагами стол и мрачно воззрился на механического дворецкого, которого собрал в прошлом году.
Тот стоял, спокойный и молчаливый, держа в руке серебряный поднос. По прихоти своего создателя автомат был одет в нарисованный черный фрак и белую сорочку. Пытаясь придать своему изобретению максимальное сходство с аристократически надменным Ловеласом, Маркус наделил его холодным взглядом и строго поджатыми, неулыбчивыми губами.
Господи, до чего же проста и понятна была жизнь, пока Ифигиния не вторглась в его столь продуманно устроенный мир! Она явилась внезапно и озарила его небосклон, как мятежная падающая звезда, мчащаяся сквозь ночную тьму. Если он сумеет поймать и удержать ее, она или взорвется ослепительным дождем ярких брызг, или же с ужасным глухим стуком рухнет на землю…
Стук в дверь лаборатории вывел его из глубокой задумчивости.
— Войдите!
— Маркус? — В дверь заглянул Беннет. — Я был уверен, что ты здесь. Работаешь?
— Уже нет. Входи.
Беннет вошел в комнату своей новой походкой смертельно уставшего от жизни человека, закрыл дверь и приблизился к рабочему столу брата. Маркус поморщился: Беннет опять изображал из себя мятежного поэта с пламенно горящим взором. Темные волосы заботливо уложены так, чтобы являть вдохновенный беспорядок. Сорочка свободно распахнута у ворота. Естественно, никаких галстука и жилета.
— Поверь мне, необходимо повязывать галстук перед выходом из дома, — заметил Маркус. — Тебя не пустят ни на один прием, если ты явишься туда, как будто только что вылез из постели!
— Я еще не одевался для вечера. — Беннет подошел к окну и намеренно ссутулился. Данная поза, очевидно, должна была олицетворять скуку. Его неподвижный взгляд, устремленный в сад, был полон уныния.
— Тебе что-нибудь нужно? — наконец подсказал ему Маркус.
Брат исподлобья взглянул на него:
— Я пришел сюда, чтобы сообщить о принятом мною важном решении.
— Собираешься в путешествие на континент? — безо всякой надежды спросил Маркус.
— Я собираюсь просить у Дорчестера руки его дочери Юлианы.
— Черт возьми!
— Маркус, я должен сделать это немедленно! Ради всего святого, неужели ты не понимаешь?! Если я буду ждать до возвращения с континента, Дорчестер сосватает ее другому!
— Только если тебе чертовски повезет.
— Разрази тебя гром! — Беннет стремительно обернулся, лицо его горело воодушевлением. — Я знаю, ты не любишь Дорчестеров, но как можно на этом основании выносить приговор их дочери?! Она совершенно другая!
— Ты так считаешь?
— Она настоящая леди. Непорочная, прелестная, с душою возвышенной и чистой, как… как…
— Как первый снег, полагаю?
— Предупреждаю тебя, Маркус, я не потерплю твоих жалких насмешек над ней! — сжал кулаки Беннет. — Я твердо намерен просить ее руки, ясно?
— Боже нас упаси!
— Знаешь, в чем твоя беда, брат?
— Не сомневаюсь, именно в том, что ты мне сейчас поведаешь, в чем же ей еще быть!
— Ты чертовски циничен! Уже одно то, что ты развлекаешься с распутными маленькими авантюристками вроде твоей миссис Брайт, лишает тебя права судить невиннейшее существо!
Прежде чем Беннет успел что-либо сообразить, Маркус сорвался с кресла, выскочил из-за стола и в два огромных прыжка пересек комнату. Схватив младшего брата за плечо, с силой развернул и притиснул его к стене:
— Не смей называть ее авантюристкой!
— Какого черта?! — в неподдельном изумлении распахнул глаза Беннет. — Она ведь всего-навсего твоя очередная любовница! Это всем известно!
— Она мой очень близкий друг, — поправил его Маркус. — Оскорблять ее — значит оскорблять меня. Ты понял мою мысль?
— Да, черт возьми! — Беннет с опаской посмотрел на старшего брата. — Да, конечно, понял. Я не знал, что тебя это заденет за живое.
Маркус несколько мгновений подержал Беннета прижатым к стене, потом резко отпустил:
— Пожалуй, тебе лучше уйти. Я должен работать, да и у тебя, без сомнения, найдутся дела.
Беннет расправил помятые лацканы, одернул рукава фрака.
— Я приношу свои извинения за оскорбление.
— Извинения приняты. Теперь убирайся.
— Ты не должен винить меня в этом недоразумении. Твои чувства к миссис Брайт неожиданно оказались гораздо сильнее, чем те, что ты обычно испытывал к своим любовницам, — протянул Беннет.
— Тебе лучше поскорее исчезнуть, пока я окончательно не потерял терпение.
Беннет Клауд гордо вздернул подбородок:
— Я все равно не отступлюсь, так и знай! Я попрошу руки мисс Дорчестер.
Маркус пожал плечами:
— Ты уже дал мне понять, что не намерен прислушиваться к моим советам.
— Значит, пожелаешь мне счастья? — закинул удочку Беннет.
— Очень сожалею, но я не смогу сделать этого. — Маркус перевел взгляд на механического дворецкого. — Вряд ли ты будешь счастлив с Юлианой Дорчестер.
— Что ты можешь знать о счастье с женщиной?! — вдруг резко спросил брат. — Ведь ты связал себя столькими идиотскими правилами, лишаясь всех радостей жизни!
— Оставь меня, Беннет.
— С превеликим удовольствием. Обойдусь и без твоих благих пожеланий! — Беннет повернулся к двери. Уже взявшись за ручку, он внезапно остановился:
— Хочешь знать одну вещь, брат? Мне искренне жаль тебя.
— Побереги свою жалость. Она тебе очень пригодится самому, если действительно решишь жениться на Юлиане Дорчестер.
Не говоря ни слова, Беннет вылетел из лаборатории и с такой силой захлопнул за собой дверь, что механический дворецкий зашатался на подставке.
Маркус подошел к своему детищу и щелкнул включателем, приводящим в движение пружины. Механизм заработал, лязгнули и зажужжали шестеренки. Механический человек слепо шагнул вперед, протягивая серебряный поднос. Маркус молча смотрел, как его бездушное создание передвигается по лаборатории.
Как просто быть машиной, движимой одной лишь механикой.
Дворецкий смотрел прямо перед собой, не поворачивая головы, не зная, что остается сзади и что ждет его впереди. У него не было ни прошлого, ни будущего, а настоящее управлялось строгими правилами мира механики.
Он не ведал боли.
И никогда не знал радости.
— В утренних газетах появилась лишь одна строка о миссис Вичерлей, — сказала Зоя. — Разумеется, никакого упоминания о том, что она была вымогательницей. Боже мой, да и кто бы мог подумать?! — Она откинулась на спинку красного бархатного римского диванчика. — Просто невероятно!
— Это единственное умозаключение, к какому мы с Маркусом смогли прийти. — Ифигиния поднесла к губам чашку с чаем.
— Просто не верится! — покачала головой Зоя. — Потрясающе!
Отис в глубокой задумчивости нахмурил свои густые брови:
— Если поразмыслить, то можно увидеть в этом определенную логику.
— Конечно! — подхватила Амелия. — Теперь понятно, почему Ифигиния так и не смогла найти никакой связи между кругом друзей Гатри и окружением лорда Мастерса. Ее просто не было.
— А значит, бессмысленны были и все мои поиски черного воска и печати с фениксом, — печально вздохнула Ифигиния. — А я-то была так уверена, что вот-вот найду их!
— Но с каким блеском Мастерс разгадал эту загадку! Надо же — сообразил покопаться в прошлом наших компаньонок! — с нескрываемым восторгом воскликнула Зоя.
Ифигиния возмущенно сверкнула глазами:
— Тем не менее его гипотеза оказалась ошибочной! Ваши компаньонки не были вымогательницами!
— Да, но именно его гипотеза привела к настоящей преступнице, — заметил Отис. — Мастерс чертовски умен!
Ифигиния недовольно поморщилась:
— И прекрасно знает об этом…
Редкий случай — улыбка вдруг заиграла на губах Амелии.
— Кажется, ты ревнуешь, Ифигиния.
— Да, я была слишком уверена в своей версии, — признала та. — Конечно же, гипотеза Маркуса просто восхитительна и, как верно заметил Отис, весьма логична. Невероятно, столько лет у миссис Вичерлей работали одни и те же компаньонки и гувернантки, которые собирали информацию о том, что происходит в лучших домах Лондона!
— Я всегда недолюбливала мисс Тодд, — вздохнула Зоя. — У нее глазки маленькой пронырливой крысы… Поэтому-то я и не держала ее долго.
— Следовало выставить ее гораздо раньше, — заметила Амелия. — Тогда она бы не пронюхала, что Марианна не дочь Гатри.
— Ты права! — сокрушенно покачала головой Зоя. — Можно лишь гадать о том, сколько еще людей стали жертвами коварной женщины! Неужели такие шпионки внедрялись в каждый дом?
— Вряд ли. — Ифигиния поджала губки. — По всей видимости, миссис Вичерлей действовала очень разборчиво и осторожно, по крайней мере до последнего времени. Она очень тщательно выбирала свои жертвы.
— Черт! — дернул усами Отис. — Но она поступила крайне опрометчиво, когда посмела включить в свой список мою Зою и подругу графа Мастерса!
— Да, — согласилась Ифигиния. — Весьма опрометчиво.
— Но, слава Богу, все уже позади! — Зоя взяла с подноса маленькое розовое пирожное. — Теперь можно всерьез подумать о сезоне. Признаюсь, пока я пребывала в тревоге по поводу этих ужасных писем, я упустила из внимания кое-какие детали, связанные со свадьбой Марианны.
Отис пристально посмотрел на Ифигинию:
— Мастерс уверен, что все закончилось?
— Кажется, он вполне удовлетворен исходом, — замялась Ифигиния.
— Отлично, значит, всему конец, — объявил Отис.
— Да. — Она встала и взяла с дивана свою белую шляпку. — Мы с Амелией удаляемся, нам необходимо встретиться со своим поверенным. Надеюсь, увидимся вечером в театре.
— Непременно! — радостно воскликнула Зоя. — Какое облегчение — сидеть в своей ложе и не чувствовать больше, что за тобой следит преступник!
— Есть еще одно затруднение. — Ифигиния по очереди неторопливо оглядела всех троих. — Наверное, вы понимаете, что, хотя история с вымогательницей закончена, в остальном ничего не изменилось.
Зоя непонимающе уставилась на нее:
— О чем ты говоришь, Ифигиния?
— Я должна остаться миссис Брайт до тех пор, пока общество в этом уверено.
— Черт возьми! — воскликнул Отис. — Она совершенно права! Ни в коем случае нельзя ничего менять, иначе Ифигиния будет опозорена!
— С самого начала мы договорились, что, как только дело будет сделано, я просто незаметно исчезну со сцены, — продолжала Ифигиния. — Но я передумала.
Зоя с мрачным интересом взглянула на племянницу:
— Собираешься закончить сезон любовницей Мастерса?
— Вот именно.
Тетя обменялась встревоженными взглядами с Отисом и Амелией. Потом снова повернулась к Ифигинии:
— И он одобряет твой план?
— Более или менее, — уклончиво ответила та. Трудно было бы объяснить им, что Маркус настаивает на браке. Ифигиния боялась, что все немедленно встанут на его сторону, но ведь она не могла выйти за Маркуса, пока не сумеет заставить его влюбиться.
Разоблачение вымогателя казалось теперь очень простым делом по сравнению с новой задачей. Ведь теперь ей предстояло сделать невероятное: убедить Маркуса изменить своим правилам.
Она чувствовала настороженное молчание Амелии, когда они вместе спускались по ступеням Зоиного особняка. Кузина не проронила ни слова до тех пор, пока лакей не закрыл за ними дверцу белого с золотом экипажа.
— Довольно, Амелия. — Ифигиния откинулась на белые бархатные подушки и расправила юбки. — В чем дело?
Та пристально заглянула ей в лицо:
— Я заметила, как ты замялась, когда заверяла Зою и Отиса в том, что вся эта история навсегда закончилась. Тебя что-то тревожит?
Маленький экипаж тронулся и покатил по мостовой. Ифигиния выглянула в окошко. Было около пяти часов вечера, и улицу буквально запрудили модные экипажи, спешащие в парк.
— У меня действительно на душе неспокойно. Мы с Маркусом вчера перед уходом очень тщательно обыскали стол миссис Вичерлей…
— И?..
— И не обнаружили ни печати с фениксом, ни следов черного воска.
— Уверяю тебя, Констанция Вичерлей, какой бы она ни была, обладала достаточным умом. Все это время она, наверное, жила в постоянном страхе разоблачения и ни за что не оставила бы на видном месте неопровержимых доказательств своей виновности!
— То же самое сказал и Маркус. Но если она была умна, настолько умна, чтобы заниматься шантажом, то почему совершила такую грубую ошибку, послав письмо близкой подруге Мастерса? Она явно рисковала вынудить его вмешаться в это дело!
— Возможно, длительное занятие шантажом сделало ее слишком дерзкой, — предположила Амелия. — Или слишком алчной. А возможно, ей потребовались деньги, чтобы покрыть какие-то долги или что-нибудь в этом роде… Нам остается только догадываться…
— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем.
— Послушай, Ифигиния, ты уже согласилась, что злишься только потому, что правильной оказалась именно гипотеза Мастерса.
— Моя тоже была не такой уж и плохой, ты же не станешь отрицать!
— Да, но, к сожалению, ошибочной. А теперь, когда дело закончено, как ты собираешься выходить из других затруднений?
— О каких еще затруднениях идет речь?
— Я слышала, что ты сказала сейчас Зое в гостиной, но мы-то с тобой отлично знаем: ты не можешь вечно притворяться любовницей графа!
— Да, но я прекрасно сыграю свою роль до конца сезона! — Ифигиния тихонько откашлялась. — А тебе я, так и быть, скажу еще кое-что — это уже… ну, честно говоря, это уже не притворство.
Амелия очень долго не сводила с нее внимательных глаз.
— Именно этого-то я и боялась…
Ифигиния нервно теребила завязки белого кружевного ридикюля.
— Не тревожься за меня, Амелия.
— Но ты не просто моя кузина, ты самая дорогая моя подруга! Как могу я не тревожиться!
— Займись-ка лучше финансовой стороной проекта Брайт-Плейс. Это гораздо полезнее.
— Но он отшвырнет тебя прочь, когда вдоволь наиграется! Ты и сама прекрасно все понимаешь!
— А вдруг я первая устану от него? — беззаботно парировала Ифигиния.
— Как хотелось бы мне верить в это. Насколько я понимаю, никакие доводы не убедят тебя прекратить опасную игру?
— Нет. Но можешь быть спокойна в одном: с концом сезона закончится и мой роман с Маркусом.
— И что ты собираешься делать потом?
— Займусь проектом Брайт-Плейс. С головой уйду в составление каталога классики, — улыбнулась Ифигиния. — Впереди у меня столько интересных дел, Амелия! Уверяю тебя, моя жизнь не кончится после расставания с Маркусом.
— Я хорошо знаю, какая ты сильная, Ифигиния. И все же не хочу, чтобы тебе было больно…
— Уже слишком поздно спасать меня. Я намерена доиграть до конца, Амелия. Поверь, у меня больше никогда не будет ничего похожего — Мастерс абсолютно бесподобен!
Маркус вежливо склонил голову, заметив Анну с мужем в фойе театра. Сэндс бросил на него сердитый взгляд, холодно поклонился и поспешно отвернулся, якобы для того, чтобы поприветствовать кого-то из гостей. Это был пока не открытый разрыв отношений, но что-то очень близкое к тому.
Анна нервно улыбнулась Маркусу. В глазах ее стояло немое отчаяние.
Блестящее общество театралов сегодня действовало по принципу охотничьего домика, позволив Маркусу лишь на несколько кратких секунд приблизиться к Анне, чтобы не вызвать подозрений ревнивого Сэндса.
— Все кончено, — шепнул Маркус, следуя за леди Сэндс. — Вымогательницей была миссис Вичерлей. Она мертва.
Анна обернулась и испуганно посмотрела ему в лицо.
— Я видела сообщение в утренних газетах и все гадала, что же произошло. — Глаза ее внезапно расширились от ужаса. — Маркус, но ведь это не…
— Нет, не я. По-видимому, ее убил кто-то из жертв шантажа.
— Боже милостивый!
— Пойдем, дорогая. — Сэндс взял ее под руку. Глаза его сузились, когда он увидел стоящего рядом Маркуса. — Я хочу угостить тебя лимонадом.
Маркус сделал вид, что не заметил, как лорд решительно потащил свою жену сквозь толпу. Он вполне понимал Сэндса и не мог осуждать его за излишнюю подозрительность. За последние дни он уже познал очень похожее чувство собственника по отношению к Ифигинии.
Во время антракта он, миновав фойе, поднялся по лестнице, устланной красным ковром. За первым ярусом лож толпилось почти столько же народу, сколько и в фойе.
Джентльмены с ловкостью сновали, поднося освежительные напитки своим дамам. Другие обменивались последними сплетнями со знакомыми или гостили в соседних ложах. Несколько юнцов шли вслед за Маркусом, очевидно, торопясь к роскошным куртизанкам, блиставшим в самых дорогих ложах.
Кивая знакомым, Маркус шел по запруженному коридору. Наконец добрался до крайней ложи, отодвинул в сторону тяжелую портьеру и шагнул внутрь.
Сам Дорчестер, его востроглазая жена и очаровательная дочь Юлиана разом обернулись и изумленно уставились на гостя.
— Добрый вечер, — поприветствовал их Маркус. — Наслаждаетесь спектаклем?
Растущее удивление Дорчестера сменилось вдруг выражением крайней предупредительности.
— Мастерс! Вот уж не думал встретить вас на сегодняшнем представлении!
— Милорд! Как я счастлива видеть вас! — воскликнула миссис Дорчестер. Не оставалось сомнений: внезапное появление графа поразило ее не меньше, чем появление призрака. — Юлиана, дитя мое, сделай же реверанс их сиятельству!
Юлиана вскочила, словно подброшенная электрическим разрядом:
— Милорд!
— Миссис Дорчестер, мисс Юлиана. — Маркус быстро наклонился к обеим. — Сегодня вы просто ослепительны.
— Благодарю вас, милорд. — Казалось, вежливость Маркуса принесла почти болезненное облегчение матери Юлианы. — Не присядете ли на минутку? Прошу вас, располагайтесь возле Юлианы.
— Благодарю. Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением.
Он осторожно опустился на одно из изящных вращающихся кресел. Оно протестующе скрипнуло под ним, но все же выдержало его тяжесть.
— По-моему, Кин сегодня великолепен.
— Да-да, бесспорно! Этот человек может играть даже сильно навеселе, — с добродушным юмором подхватил Дорчестер.
«Вот уж не думал, что придется столкнуться с такой задачей! Создание часовых механизмов, телескопов и гидравлических ручек было в тысячу раз проще…»
Отодвинув тетрадь в кожаном переплете, раскрытую им несколько минут назад, Маркус откинулся на спинку кресла, положил ноги на заваленный бумагами стол и мрачно воззрился на механического дворецкого, которого собрал в прошлом году.
Тот стоял, спокойный и молчаливый, держа в руке серебряный поднос. По прихоти своего создателя автомат был одет в нарисованный черный фрак и белую сорочку. Пытаясь придать своему изобретению максимальное сходство с аристократически надменным Ловеласом, Маркус наделил его холодным взглядом и строго поджатыми, неулыбчивыми губами.
Господи, до чего же проста и понятна была жизнь, пока Ифигиния не вторглась в его столь продуманно устроенный мир! Она явилась внезапно и озарила его небосклон, как мятежная падающая звезда, мчащаяся сквозь ночную тьму. Если он сумеет поймать и удержать ее, она или взорвется ослепительным дождем ярких брызг, или же с ужасным глухим стуком рухнет на землю…
Стук в дверь лаборатории вывел его из глубокой задумчивости.
— Войдите!
— Маркус? — В дверь заглянул Беннет. — Я был уверен, что ты здесь. Работаешь?
— Уже нет. Входи.
Беннет вошел в комнату своей новой походкой смертельно уставшего от жизни человека, закрыл дверь и приблизился к рабочему столу брата. Маркус поморщился: Беннет опять изображал из себя мятежного поэта с пламенно горящим взором. Темные волосы заботливо уложены так, чтобы являть вдохновенный беспорядок. Сорочка свободно распахнута у ворота. Естественно, никаких галстука и жилета.
— Поверь мне, необходимо повязывать галстук перед выходом из дома, — заметил Маркус. — Тебя не пустят ни на один прием, если ты явишься туда, как будто только что вылез из постели!
— Я еще не одевался для вечера. — Беннет подошел к окну и намеренно ссутулился. Данная поза, очевидно, должна была олицетворять скуку. Его неподвижный взгляд, устремленный в сад, был полон уныния.
— Тебе что-нибудь нужно? — наконец подсказал ему Маркус.
Брат исподлобья взглянул на него:
— Я пришел сюда, чтобы сообщить о принятом мною важном решении.
— Собираешься в путешествие на континент? — безо всякой надежды спросил Маркус.
— Я собираюсь просить у Дорчестера руки его дочери Юлианы.
— Черт возьми!
— Маркус, я должен сделать это немедленно! Ради всего святого, неужели ты не понимаешь?! Если я буду ждать до возвращения с континента, Дорчестер сосватает ее другому!
— Только если тебе чертовски повезет.
— Разрази тебя гром! — Беннет стремительно обернулся, лицо его горело воодушевлением. — Я знаю, ты не любишь Дорчестеров, но как можно на этом основании выносить приговор их дочери?! Она совершенно другая!
— Ты так считаешь?
— Она настоящая леди. Непорочная, прелестная, с душою возвышенной и чистой, как… как…
— Как первый снег, полагаю?
— Предупреждаю тебя, Маркус, я не потерплю твоих жалких насмешек над ней! — сжал кулаки Беннет. — Я твердо намерен просить ее руки, ясно?
— Боже нас упаси!
— Знаешь, в чем твоя беда, брат?
— Не сомневаюсь, именно в том, что ты мне сейчас поведаешь, в чем же ей еще быть!
— Ты чертовски циничен! Уже одно то, что ты развлекаешься с распутными маленькими авантюристками вроде твоей миссис Брайт, лишает тебя права судить невиннейшее существо!
Прежде чем Беннет успел что-либо сообразить, Маркус сорвался с кресла, выскочил из-за стола и в два огромных прыжка пересек комнату. Схватив младшего брата за плечо, с силой развернул и притиснул его к стене:
— Не смей называть ее авантюристкой!
— Какого черта?! — в неподдельном изумлении распахнул глаза Беннет. — Она ведь всего-навсего твоя очередная любовница! Это всем известно!
— Она мой очень близкий друг, — поправил его Маркус. — Оскорблять ее — значит оскорблять меня. Ты понял мою мысль?
— Да, черт возьми! — Беннет с опаской посмотрел на старшего брата. — Да, конечно, понял. Я не знал, что тебя это заденет за живое.
Маркус несколько мгновений подержал Беннета прижатым к стене, потом резко отпустил:
— Пожалуй, тебе лучше уйти. Я должен работать, да и у тебя, без сомнения, найдутся дела.
Беннет расправил помятые лацканы, одернул рукава фрака.
— Я приношу свои извинения за оскорбление.
— Извинения приняты. Теперь убирайся.
— Ты не должен винить меня в этом недоразумении. Твои чувства к миссис Брайт неожиданно оказались гораздо сильнее, чем те, что ты обычно испытывал к своим любовницам, — протянул Беннет.
— Тебе лучше поскорее исчезнуть, пока я окончательно не потерял терпение.
Беннет Клауд гордо вздернул подбородок:
— Я все равно не отступлюсь, так и знай! Я попрошу руки мисс Дорчестер.
Маркус пожал плечами:
— Ты уже дал мне понять, что не намерен прислушиваться к моим советам.
— Значит, пожелаешь мне счастья? — закинул удочку Беннет.
— Очень сожалею, но я не смогу сделать этого. — Маркус перевел взгляд на механического дворецкого. — Вряд ли ты будешь счастлив с Юлианой Дорчестер.
— Что ты можешь знать о счастье с женщиной?! — вдруг резко спросил брат. — Ведь ты связал себя столькими идиотскими правилами, лишаясь всех радостей жизни!
— Оставь меня, Беннет.
— С превеликим удовольствием. Обойдусь и без твоих благих пожеланий! — Беннет повернулся к двери. Уже взявшись за ручку, он внезапно остановился:
— Хочешь знать одну вещь, брат? Мне искренне жаль тебя.
— Побереги свою жалость. Она тебе очень пригодится самому, если действительно решишь жениться на Юлиане Дорчестер.
Не говоря ни слова, Беннет вылетел из лаборатории и с такой силой захлопнул за собой дверь, что механический дворецкий зашатался на подставке.
Маркус подошел к своему детищу и щелкнул включателем, приводящим в движение пружины. Механизм заработал, лязгнули и зажужжали шестеренки. Механический человек слепо шагнул вперед, протягивая серебряный поднос. Маркус молча смотрел, как его бездушное создание передвигается по лаборатории.
Как просто быть машиной, движимой одной лишь механикой.
Дворецкий смотрел прямо перед собой, не поворачивая головы, не зная, что остается сзади и что ждет его впереди. У него не было ни прошлого, ни будущего, а настоящее управлялось строгими правилами мира механики.
Он не ведал боли.
И никогда не знал радости.
— В утренних газетах появилась лишь одна строка о миссис Вичерлей, — сказала Зоя. — Разумеется, никакого упоминания о том, что она была вымогательницей. Боже мой, да и кто бы мог подумать?! — Она откинулась на спинку красного бархатного римского диванчика. — Просто невероятно!
— Это единственное умозаключение, к какому мы с Маркусом смогли прийти. — Ифигиния поднесла к губам чашку с чаем.
— Просто не верится! — покачала головой Зоя. — Потрясающе!
Отис в глубокой задумчивости нахмурил свои густые брови:
— Если поразмыслить, то можно увидеть в этом определенную логику.
— Конечно! — подхватила Амелия. — Теперь понятно, почему Ифигиния так и не смогла найти никакой связи между кругом друзей Гатри и окружением лорда Мастерса. Ее просто не было.
— А значит, бессмысленны были и все мои поиски черного воска и печати с фениксом, — печально вздохнула Ифигиния. — А я-то была так уверена, что вот-вот найду их!
— Но с каким блеском Мастерс разгадал эту загадку! Надо же — сообразил покопаться в прошлом наших компаньонок! — с нескрываемым восторгом воскликнула Зоя.
Ифигиния возмущенно сверкнула глазами:
— Тем не менее его гипотеза оказалась ошибочной! Ваши компаньонки не были вымогательницами!
— Да, но именно его гипотеза привела к настоящей преступнице, — заметил Отис. — Мастерс чертовски умен!
Ифигиния недовольно поморщилась:
— И прекрасно знает об этом…
Редкий случай — улыбка вдруг заиграла на губах Амелии.
— Кажется, ты ревнуешь, Ифигиния.
— Да, я была слишком уверена в своей версии, — признала та. — Конечно же, гипотеза Маркуса просто восхитительна и, как верно заметил Отис, весьма логична. Невероятно, столько лет у миссис Вичерлей работали одни и те же компаньонки и гувернантки, которые собирали информацию о том, что происходит в лучших домах Лондона!
— Я всегда недолюбливала мисс Тодд, — вздохнула Зоя. — У нее глазки маленькой пронырливой крысы… Поэтому-то я и не держала ее долго.
— Следовало выставить ее гораздо раньше, — заметила Амелия. — Тогда она бы не пронюхала, что Марианна не дочь Гатри.
— Ты права! — сокрушенно покачала головой Зоя. — Можно лишь гадать о том, сколько еще людей стали жертвами коварной женщины! Неужели такие шпионки внедрялись в каждый дом?
— Вряд ли. — Ифигиния поджала губки. — По всей видимости, миссис Вичерлей действовала очень разборчиво и осторожно, по крайней мере до последнего времени. Она очень тщательно выбирала свои жертвы.
— Черт! — дернул усами Отис. — Но она поступила крайне опрометчиво, когда посмела включить в свой список мою Зою и подругу графа Мастерса!
— Да, — согласилась Ифигиния. — Весьма опрометчиво.
— Но, слава Богу, все уже позади! — Зоя взяла с подноса маленькое розовое пирожное. — Теперь можно всерьез подумать о сезоне. Признаюсь, пока я пребывала в тревоге по поводу этих ужасных писем, я упустила из внимания кое-какие детали, связанные со свадьбой Марианны.
Отис пристально посмотрел на Ифигинию:
— Мастерс уверен, что все закончилось?
— Кажется, он вполне удовлетворен исходом, — замялась Ифигиния.
— Отлично, значит, всему конец, — объявил Отис.
— Да. — Она встала и взяла с дивана свою белую шляпку. — Мы с Амелией удаляемся, нам необходимо встретиться со своим поверенным. Надеюсь, увидимся вечером в театре.
— Непременно! — радостно воскликнула Зоя. — Какое облегчение — сидеть в своей ложе и не чувствовать больше, что за тобой следит преступник!
— Есть еще одно затруднение. — Ифигиния по очереди неторопливо оглядела всех троих. — Наверное, вы понимаете, что, хотя история с вымогательницей закончена, в остальном ничего не изменилось.
Зоя непонимающе уставилась на нее:
— О чем ты говоришь, Ифигиния?
— Я должна остаться миссис Брайт до тех пор, пока общество в этом уверено.
— Черт возьми! — воскликнул Отис. — Она совершенно права! Ни в коем случае нельзя ничего менять, иначе Ифигиния будет опозорена!
— С самого начала мы договорились, что, как только дело будет сделано, я просто незаметно исчезну со сцены, — продолжала Ифигиния. — Но я передумала.
Зоя с мрачным интересом взглянула на племянницу:
— Собираешься закончить сезон любовницей Мастерса?
— Вот именно.
Тетя обменялась встревоженными взглядами с Отисом и Амелией. Потом снова повернулась к Ифигинии:
— И он одобряет твой план?
— Более или менее, — уклончиво ответила та. Трудно было бы объяснить им, что Маркус настаивает на браке. Ифигиния боялась, что все немедленно встанут на его сторону, но ведь она не могла выйти за Маркуса, пока не сумеет заставить его влюбиться.
Разоблачение вымогателя казалось теперь очень простым делом по сравнению с новой задачей. Ведь теперь ей предстояло сделать невероятное: убедить Маркуса изменить своим правилам.
Она чувствовала настороженное молчание Амелии, когда они вместе спускались по ступеням Зоиного особняка. Кузина не проронила ни слова до тех пор, пока лакей не закрыл за ними дверцу белого с золотом экипажа.
— Довольно, Амелия. — Ифигиния откинулась на белые бархатные подушки и расправила юбки. — В чем дело?
Та пристально заглянула ей в лицо:
— Я заметила, как ты замялась, когда заверяла Зою и Отиса в том, что вся эта история навсегда закончилась. Тебя что-то тревожит?
Маленький экипаж тронулся и покатил по мостовой. Ифигиния выглянула в окошко. Было около пяти часов вечера, и улицу буквально запрудили модные экипажи, спешащие в парк.
— У меня действительно на душе неспокойно. Мы с Маркусом вчера перед уходом очень тщательно обыскали стол миссис Вичерлей…
— И?..
— И не обнаружили ни печати с фениксом, ни следов черного воска.
— Уверяю тебя, Констанция Вичерлей, какой бы она ни была, обладала достаточным умом. Все это время она, наверное, жила в постоянном страхе разоблачения и ни за что не оставила бы на видном месте неопровержимых доказательств своей виновности!
— То же самое сказал и Маркус. Но если она была умна, настолько умна, чтобы заниматься шантажом, то почему совершила такую грубую ошибку, послав письмо близкой подруге Мастерса? Она явно рисковала вынудить его вмешаться в это дело!
— Возможно, длительное занятие шантажом сделало ее слишком дерзкой, — предположила Амелия. — Или слишком алчной. А возможно, ей потребовались деньги, чтобы покрыть какие-то долги или что-нибудь в этом роде… Нам остается только догадываться…
— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем.
— Послушай, Ифигиния, ты уже согласилась, что злишься только потому, что правильной оказалась именно гипотеза Мастерса.
— Моя тоже была не такой уж и плохой, ты же не станешь отрицать!
— Да, но, к сожалению, ошибочной. А теперь, когда дело закончено, как ты собираешься выходить из других затруднений?
— О каких еще затруднениях идет речь?
— Я слышала, что ты сказала сейчас Зое в гостиной, но мы-то с тобой отлично знаем: ты не можешь вечно притворяться любовницей графа!
— Да, но я прекрасно сыграю свою роль до конца сезона! — Ифигиния тихонько откашлялась. — А тебе я, так и быть, скажу еще кое-что — это уже… ну, честно говоря, это уже не притворство.
Амелия очень долго не сводила с нее внимательных глаз.
— Именно этого-то я и боялась…
Ифигиния нервно теребила завязки белого кружевного ридикюля.
— Не тревожься за меня, Амелия.
— Но ты не просто моя кузина, ты самая дорогая моя подруга! Как могу я не тревожиться!
— Займись-ка лучше финансовой стороной проекта Брайт-Плейс. Это гораздо полезнее.
— Но он отшвырнет тебя прочь, когда вдоволь наиграется! Ты и сама прекрасно все понимаешь!
— А вдруг я первая устану от него? — беззаботно парировала Ифигиния.
— Как хотелось бы мне верить в это. Насколько я понимаю, никакие доводы не убедят тебя прекратить опасную игру?
— Нет. Но можешь быть спокойна в одном: с концом сезона закончится и мой роман с Маркусом.
— И что ты собираешься делать потом?
— Займусь проектом Брайт-Плейс. С головой уйду в составление каталога классики, — улыбнулась Ифигиния. — Впереди у меня столько интересных дел, Амелия! Уверяю тебя, моя жизнь не кончится после расставания с Маркусом.
— Я хорошо знаю, какая ты сильная, Ифигиния. И все же не хочу, чтобы тебе было больно…
— Уже слишком поздно спасать меня. Я намерена доиграть до конца, Амелия. Поверь, у меня больше никогда не будет ничего похожего — Мастерс абсолютно бесподобен!
Маркус вежливо склонил голову, заметив Анну с мужем в фойе театра. Сэндс бросил на него сердитый взгляд, холодно поклонился и поспешно отвернулся, якобы для того, чтобы поприветствовать кого-то из гостей. Это был пока не открытый разрыв отношений, но что-то очень близкое к тому.
Анна нервно улыбнулась Маркусу. В глазах ее стояло немое отчаяние.
Блестящее общество театралов сегодня действовало по принципу охотничьего домика, позволив Маркусу лишь на несколько кратких секунд приблизиться к Анне, чтобы не вызвать подозрений ревнивого Сэндса.
— Все кончено, — шепнул Маркус, следуя за леди Сэндс. — Вымогательницей была миссис Вичерлей. Она мертва.
Анна обернулась и испуганно посмотрела ему в лицо.
— Я видела сообщение в утренних газетах и все гадала, что же произошло. — Глаза ее внезапно расширились от ужаса. — Маркус, но ведь это не…
— Нет, не я. По-видимому, ее убил кто-то из жертв шантажа.
— Боже милостивый!
— Пойдем, дорогая. — Сэндс взял ее под руку. Глаза его сузились, когда он увидел стоящего рядом Маркуса. — Я хочу угостить тебя лимонадом.
Маркус сделал вид, что не заметил, как лорд решительно потащил свою жену сквозь толпу. Он вполне понимал Сэндса и не мог осуждать его за излишнюю подозрительность. За последние дни он уже познал очень похожее чувство собственника по отношению к Ифигинии.
Во время антракта он, миновав фойе, поднялся по лестнице, устланной красным ковром. За первым ярусом лож толпилось почти столько же народу, сколько и в фойе.
Джентльмены с ловкостью сновали, поднося освежительные напитки своим дамам. Другие обменивались последними сплетнями со знакомыми или гостили в соседних ложах. Несколько юнцов шли вслед за Маркусом, очевидно, торопясь к роскошным куртизанкам, блиставшим в самых дорогих ложах.
Кивая знакомым, Маркус шел по запруженному коридору. Наконец добрался до крайней ложи, отодвинул в сторону тяжелую портьеру и шагнул внутрь.
Сам Дорчестер, его востроглазая жена и очаровательная дочь Юлиана разом обернулись и изумленно уставились на гостя.
— Добрый вечер, — поприветствовал их Маркус. — Наслаждаетесь спектаклем?
Растущее удивление Дорчестера сменилось вдруг выражением крайней предупредительности.
— Мастерс! Вот уж не думал встретить вас на сегодняшнем представлении!
— Милорд! Как я счастлива видеть вас! — воскликнула миссис Дорчестер. Не оставалось сомнений: внезапное появление графа поразило ее не меньше, чем появление призрака. — Юлиана, дитя мое, сделай же реверанс их сиятельству!
Юлиана вскочила, словно подброшенная электрическим разрядом:
— Милорд!
— Миссис Дорчестер, мисс Юлиана. — Маркус быстро наклонился к обеим. — Сегодня вы просто ослепительны.
— Благодарю вас, милорд. — Казалось, вежливость Маркуса принесла почти болезненное облегчение матери Юлианы. — Не присядете ли на минутку? Прошу вас, располагайтесь возле Юлианы.
— Благодарю. Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением.
Он осторожно опустился на одно из изящных вращающихся кресел. Оно протестующе скрипнуло под ним, но все же выдержало его тяжесть.
— По-моему, Кин сегодня великолепен.
— Да-да, бесспорно! Этот человек может играть даже сильно навеселе, — с добродушным юмором подхватил Дорчестер.