Страница:
— Ненадолго.
— Я упоминал, что одна из твоих черт, вызывающих у меня восхищение, это оптимизм? Клянусь, у тебя такой нрав, что порой кажется, будто ты излучаешь сияние.
Тобиас промолчал. Настроение у него было отвратительное, и причиной тому была не тупая боль в ноге. Тобиаса не покидало возбуждение.
Утром он проснулся с очень странным чувством, и это сильно встревожило его. Человек его возраста и опыта должен уметь контролировать свои эмоции. Тобиас, словно юнец, стремящийся к своей первой пассии, жаждал вновь увидеть Лавинию.
Его нетерпение сменилась недоумением при виде наемного экипажа, стоявшего у дверей маленького домика.
Тобиас остановился:
— Что она еще задумала, черт побери?
Энтони ухмыльнулся:
— Судя по всему, у твоей новой партнерши свои планы.
— Черт бы ее побрал! Утром я послал ей записку и сообщил, что буду около двух.
— Возможно, миссис Лейк не хочет потакать твоим прихотям, — предположил Энтони.
— Это она придумала посетить другие музеи восковых фигур. — Тобиас устремился к лестнице. — Если Лавиния полагает, что я позволю ей одной беседовать с владельцами, она, черт возьми, должна хорошенько пораскинуть мозгами.
Дверь дома широко распахнулась в тот момент, когда Тобиас и Энтони поднимались по ступенькам.
Лавиния, в своей коричневой шерстяной накидке и полуботинках, появилась в дверях. Стоя спиной к улице, она с кем-то разговаривала.
— Осторожнее, Эмелин. Это самый лучший экземпляр.
Не поворачивая головы, Лавиния стала осторожно пятиться. Тобиас увидел, что она ухватилась за один конец объемистого свертка.
Через несколько секунд появилась Эмелин. Ее блестящие локоны, обрамлявшие прелестное лицо, были частично скрыты бледно-голубой шляпкой. Она с трудом держала другой конец длинного, завернутого в ткань предмета.
— Он очень тяжелый. — Эмелин осторожно смотрела под ноги. — Может, нам стоит продать что-то другое?
Энтони замер. Не замечая мужчин, Лавиния продолжала пятиться.
— Ни одна другая не стоит так много, как эта, — сказала она. — Тредлоу намекнул, что знает коллекционера, готового заплатить кругленькую сумму за Аполлона в прекрасном состоянии.
— Я по-прежнему считаю, что мы не должны продавать эту статую для того, чтобы заказать несколько платьев.
— Тебе следует думать о новых туалетах как о вложении средств, Эмелин. Я уже объясняла тебе это сегодня. Ни один приличный молодой человек не обратит на тебя внимания, если ты отправишься в театр в старом, немодном платье.
— А я тебе ответила, что мужчина, неспособный разглядеть личность за одеждой, не интересует меня.
— Вздор! Ты прекрасно знаешь, что погибнешь, если позволишь мужчине увидеть личность под твоей одеждой до того, как вы поженитесь.
Эмелин рассмеялась.
— Она — ручеек, звенящий под залитым солнцем небом, — прошептал Энтони.
Тобиас застонал, уверенный в том, что Энтони имеет в виду не Лавинию.
Он смотрел на женщин, спускавшихся по лестнице. Контраст между тетей и племянницей поражал. Эмелин, высокая и грациозная, была прекрасно сложена. Лавиния значительно уступала ей ростом.
— Куда это вы собрались? — спросил Тобиас.
Лавиния тихо вскрикнула и обернулась. Огромный сверток в ее руках опасно накренился. Энтони бросился вперед и подхватил статую, спасая ее от падения на ступени.
Лавиния сердито посмотрела на Тобиаса:
— Видите, что чуть не произошло из-за вас. Если бы я уронила статую, вы были бы виноваты в этом.
— Я всегда бываю виноват, — отозвался он.
— Мистер Марч, — тепло улыбнулась Эмелин. — Как приятно видеть вас!
— Мне так же, мисс Эмелин. Позвольте представить вам моего родственника, Энтони Синклера. Энтони, это мисс Эмелин и ее тетя, миссис Лейк. Я, кажется, говорил тебе о них.
— Очень рад. — Энтони поклонился, не выпуская из рук статуи. — Позвольте, мисс Эмелин. — Он взял весь сверток в руки, освободив девушку.
— Вы очень расторопны, сэр, — просияла Эмелин. — Клянусь, Аполлон уже сломался бы, если бы вы не подхватили его.
— Всегда счастлив услужить даме, — заверил ее Энтони.
Он смотрел на Эмелин так, словно она стояла на пьедестале и за спиной у нее были крылья.
Лавиния набросилась на Тобиаса:
— Вы едва не стали причиной катастрофы, сэр! Как вы смеете подкрадываться к людям подобным образом?
— Я не подкрадывался. Я прибыл ровно в то время, которое указал в своей записке. Полагаю, вы получили ее?
— Да, я получила ваше высочайшее повеление, мистер Марч. Но поскольку вы не удосужились поинтересоваться, подходит ли мне время вашего визита, я не стала затруднять себя ответным сообщением, что мне это совершенно неудобно.
Тобиас угрожающе повернулся к ней:
— Насколько я помню, мадам, именно вы пожелали поговорить с другими владельцами восковых фигур.
— Да, но у меня появилось более важное дело.
Тобиас подался вперед:
— Что может быть важнее проведения этого расследования?
— Речь идет о будущем моей племянницы, сэр.
Эмелин состроила гримаску:
— По-моему, это преувеличение.
Энтони взглянул на нее с глубокой озабоченностью:
— Что случилось, мисс Эмелин? Могу ли я чем-нибудь помочь?
— Сомневаюсь, мистер Синклер. — Она сморщила носик. — Придется пожертвовать Аполлоном.
— Почему?
— Из-за денег, конечно. Проблема в том, что меня пригласили завтра пойти в театр в обществе леди Уортхэм и ее дочери. Тетя Лавиния считает, что я должна предстать перед глазами достойных джентльменов. А эти бедняги даже и не подозревают, что она имеет на них виды.
— Понимаю, — помрачнел Энтони.
— Лавиния убеждена, что дорогое модное платье необходимо, чтобы продемонстрировать мои достоинства. Она решила пожертвовать Аполлоном для получения необходимых средств.
— Простите меня, мисс Эмелин, — галантно произнес Энтони, — но мужчина, не замечающий вашей красоты в любом наряде, просто полный идиот.
Все посмотрели на красного как рак Энтони.
— Я имел в виду, что вы очаровательны, независимо от покроя одежды.
Никто не проронил ни слова. Энтони окончательно растерялся.
— Вы будете выглядеть великолепно даже в одном фартуке, мисс Эмелин.
— Благодарю вас, — пробормотала девушка, лукаво взглянув на него.
Энтони больше всего хотелось сейчас провалиться сквозь землю.
Тобиас наконец сжалился над ним:
— Итак, если мы закончили обсуждать достоинства мисс Эмелин, предлагаю поговорить о том, как нам выполнить все дела сегодня. Пусть мисс Эмелин и Лавиния осуществят свои планы и пожертвуют Аполлоном. А мы с тобой, Энтони, встретимся с владельцами музеев восковых фигур.
— Хорошо, — отозвался Энтони.
— Подождите минутку. — Лавиния устремила на Тобиаса настороженный взгляд. — Я вовсе не отказывалась от участия в этих беседах.
Тобиас улыбнулся:
— Простите, миссис Лейк, но, по-моему, сегодня у вас более важные дела.
— Ничто не помешает мне выполнить оба дела, — возразила она. — Эмелин собирается вместе с Присциллой Уортхэм посетить сегодня лекцию о предметах египетской старины. Я высажу ее у института, а затем продолжу путь в магазин Тредлоу, чтобы продать Аполлона. После этого мы с вами займемся музеями. А закончив, вернемся в институт за мисс Эмелин.
Энтони оживился:
— Я с огромным удовольствием проводил бы вас и вашу подругу на лекцию, мисс Эмелин. Меня очень интересует египетская старина.
— Неужели, сэр? — Эмелин спорхнула со ступеней и устремилась к экипажу. — А вы, случайно, не читали последнюю статью мистера Мейхью?
— Конечно, читал. — Энтони пошел рядом с ней. — По-моему, Мейхью высказал несколько отличных идей, но я не считаю, что он правильно толкует смысл сцен, изображенных на стенах изучаемых им храмов.
— Согласна. — Эмелин посторонилась, давая ему возможность поместить Аполлона в карету. — Мне также ясно, что ключ к разгадке — иероглифы. Пока их не расшифруют, мы никогда не поймем значения рисунков.
Энтони наклонился, укладывая статую на полу кареты.
— Правильное истолкование смысла розеттского камня3 — наша единственная надежда. Я слышал, что мистер Янг достиг определенных успехов в этом деле.
Лавиния несколько минут смотрела на пару, увлеченно обсуждающую египетские древности. Ее брови задумчиво сдвинулись.
— Хм, — пробормотала она.
— Я ручаюсь за порядочность Энтони, — тихо сказал Тобиас. — Ваша племянница с ним в полной безопасности.
— Полагаю, у него нет шансов на наследство? Какого-нибудь имения в Йоркшире? — осведомилась Лавиния.
— Всего лишь небольшой домик в Дорсете, — усмехнулся Тобиас. — Финансы Энтони примерно таковы же, как и мои.
— И каково его состояние? — полюбопытствовала она.
— Очень неустойчивое. Как и вы, мадам, я вынужден зарабатывать на жизнь, находя клиентов, которые нуждаются в моих услугах. Энтони иногда помогает мне.
— Ясно.
— Итак, мы займемся делами, или же вы намерены стоять посреди улицы, расспрашивая меня до вечера о моих финансах?
Лавиния не отрывала взгляда от Эмелин, ведущей оживленный разговор с Энтони. Тобиас подумал, что Лавиния не слышала вопроса. Потом она словно отогнала отвлекавшие ее мысли. И когда повернулась к нему, знакомая стальная решимость светилась в ее глазах.
— Я не собираюсь тратить ни минуты на ваши финансы, сэр. Меня они не касаются. Мне нужно беспокоиться о своих.
— Очень хороший Аполлон, миссис Лейк. — Эдмонд Тредлоу похлопал выпуклую мышцу на искусно изваянном бедре. — Очень хороший. Я выручу за него столько же, сколько и за Венеру, которую вы привезли мне в прошлом месяце.
— Этот Аполлон стоит гораздо дороже, чем Венера, мистер Тредлоу. — Лавиния обошла обнаженную скульптуру и остановилась с другой стороны. — Мы оба это знаем. Скульптура подлинная и в отличном состоянии.
Тредлоу несколько раз кивнул. За линзами очков Лавиния увидела, как хитро блеснули его глаза. Лавиния знала, что он наслаждается ситуацией, чего не могла сказать о себе. Слишком многое зависело от этой сделки.
Тредлоу, сгорбленный, тщедушный человечек неопределенного возраста, предпочитал старомодные панталоны и галстуки, которые забывали накрахмалить. Он выглядел таким же старым и запыленным, как статуи в его магазине.
Седые волосы торчали во все стороны на его лысеющей голове. Его бакенбарды напоминали неподстриженные кусты.
— Прошу правильно понять меня, дорогая. — Тредлоу погладил ягодицы Аполлона. — Статуя действительно в прекрасном состоянии. Дело лишь в том, что сейчас невелик спрос на Аполлонов. Будет непросто заинтересовать коллекционера. Дело, возможно, затянется на несколько месяцев.
Лавиния заскрипела зубами, спрятав гримасу отчаяния за холодной улыбкой. Тредлоу легко наслаждаться процессом торга. Для него это не только занятие, но и игра. А Лавинию напряженная пикировка, которую они вели каждый раз, когда она приходила в его магазин, приводила в состояние безысходности.
Тобиас следил за переговорами из дальнего угла магазина, со скучающим видом прислонившись к мраморному пьедесталу. Но Лавиния знала, что он с большим интересом прислушивается к каждому слову торга. Это выводило ее из себя. Ведь в значительной степени именно по его вине она вынуждена приходить сюда и торговаться с Тредлоу.
— Я, конечно, никоим образом не хочу пользоваться вашей добротой и щедростью, — спокойно сказала Лавиния. — Если вы не сможете найти покупателя, способного оценить совершенство этой статуи, мне придется продать ее в другом месте.
— Я вовсе не говорил, что не смогу продать ее, моя милая. Я лишь сказал, что это займет много времени. Впрочем, если вы согласитесь оставить ее у меня надолго…
— Нет, я намерена продать Аполлона сегодня. — Лавиния деловито поправила перчатки, словно собираясь уйти. — Право же, у меня больше нет времени на обсуждение. Пожалуй, отправлюсь в магазин Прендеграста. Возможно, у него более изысканные клиенты. Тредлоу махнул рукой:
— В этом нет необходимости, моя милая. Хотя сейчас низкий спрос на статуи Аполлона, но ради нашего давнего знакомства я попытаюсь найти коллекционера, который купит эту скульптуру.
— Право, сэр, я вовсе не хочу затруднять вас.
— Никаких затруднений. За последние три месяца у нас с вами довольно хорошо шли дела. Я готов получить меньшую долю прибыли с вашего Аполлона, чтобы оказать вам услугу.
— Я и не прошу вас сократить вашу прибыль. — Лавиния сделала вид, что завязывает ленты шляпки. — Да и никогда я не собиралась использовать наше давнее и взаимовыгодное сотрудничество, чтобы воспользоваться вашей добротой, мистер Тредлоу.
Тредлоу задумчиво посмотрел на Аполлона.
— Знаете ли, сейчас я вспомнил о джентльмене, который заплатит хорошие деньги за эту статую. Он не склонен слишком торговаться.
Лавиния подавила вздох облегчения и просияла:
— Я была уверена, что вы знаете подходящего коллекционера, сэр. Кто же, как не вы, настоящий специалист в этой области.
— У меня есть кое-какой опыт, — скромно заметил Тредлоу. — А теперь по поводу цены, моя дорогая.
Им не потребовалось много времени, чтобы договориться о подходящей сумме.
Тобиас взял Лавинию под руку, когда они вышли из магазина.
— Прекрасная работа, — сказал он.
— Сумма, которую дал мне Тредлоу за Аполлона, покроет расходы на платья, заказанные мной у мадам Франчески.
— Вы хорошо торговались.
— Я научилась кое-каким тонкостям переговоров, пока жила в Италии. — Лавиния не скрывала удовлетворения.
— Верно говорят, что путешествия познавательны.
Она холодно улыбнулась:
— К счастью, мы с Эмелин спасли часть лучших экземпляров нашей коллекции в ту ночь, когда вы разгромили магазин и выбросили нас на улицу. Но я по-прежнему сожалею о том, что пришлось оставить ту прекрасную урну.
— А по-моему, вы весьма мудро поступили, приняв решение взять вместо нее Аполлона.
Гробокопатели рыли могилу в полночь. Тускло горящий фонарь освещал мрачную сцену, отбрасывая отблески на лопаты и веревки, необходимые для того, чтобы поднять из могилы гроб с покойником. В тени дожидалась повозка.
— Еще одно украденное тело на пути в медицинскую школу Шотландии, — весело сказал Тобиас. — Как приятно знать, что продвижение современной науки невозможно остановить!
Лавиния вздрогнула и пристальнее посмотрела на мрачные фигуры. С точки зрения качества восковые фигуры здесь, в музее Хаггета, были типичными для всех музеев, которые они посетили в этот день. Художники использовали шарфы, шляпы и широкие одежды, чтобы скрыть плохо вылепленные черты. Эффект ужаса достигался главным образом с помощью настоящего гроба и причудливого освещения.
— Да, экспонаты здесь еще страшнее, чем в других музеях, — сказала Лавиния.
Она говорила шепотом, сама не зная почему. Они с Тобиасом были единственными посетителями в музее. Но что-то в густом мраке и зловещих сценах встревожило ее. В других музеях Лавиния не чувствовала этого.
— Хаггет явно склонен к театральным эффектам, — заметил Тобиас, пройдя по затемненной комнате и остановившись перед следующей освещенной скульптурной группой. Это была сцена дуэли. — И он, похоже, кровожаден.
— Кстати, о мистере Хаггете. Он не торопится, правда? Продавец билетов отправился за ним несколько минут назад.
— Мы дадим ему еще несколько минут. — Тобиас прошел к следующему ряду экспонатов.
Оставшись в одиночестве, Лавиния поспешила за ним. Она мельком взглянула на сцену казни через повешение, прежде чем повернула за угол и чуть не налетела на внушительную фигуру Тобиаса.
Лавиния уставилась на сцену смерти, заинтересовавшую его. Здесь был изображен мужчина, упавший в кресло рядом с карточным столом. Голова фигуры свешивалась на грудь таким образом, что это не только создавало удивительно точную имитацию смерти, но и скрывало отсутствие профессионализма в изображении черт лица. Фигура убийцы стояла поодаль с пистолетом в восковой руке. Несколько игральных карт было разбросано по полу.
Лавиния взглянула на аккуратно подписанную табличку: «Ночь в игорном доме».
— Что-то подсказывает мне, что мы не узнаем здесь больше, чем в двух первых музеях, — сказала она.
— Верно. — Тобиас пристально посмотрел на лицо убийцы и слегка покачал головой. — Миссис Воэн была права, утверждая, что большинство музеев удовлетворяют интерес публики к страшным сценкам, а не к искусству.
Лавиния оглядела холодящие кровь сцены. Грабители могил, умирающие проститутки и мерзкие убийцы заполнили просторную комнату. «Качество исполнения, конечно, невысоко, — подумала она, — но владелец явно преуспел в создании атмосферы страха». Лавиния не призналась Тобиасу, что это место действует ей на нервы.
— Боюсь, мы напрасно теряем здесь время, — промолвила она.
— Несомненно. — Тобиас перешел к сцене, где мужчина душил шарфом женщину. — Тем не менее, раз мы уже здесь и музей в нашем списке, нам все же стоит поговорить с Хаггетом.
— Ради чего? — Лавиния неохотно последовала за ним. Она поморщилась при виде сценки и взглянула на название: «Наследство». — Тобиас, думаю, нам нужно уйти. Немедленно.
Он посмотрел на нее странным взглядом. Лавиния поняла, что впервые обратилась к нему по имени, и ее бросило в жар. Хорошо еще, что в комнате темно и Тобиас не видел этого.
«Ведь между нами нет никакой близости, — подумала она. — Мы всего лишь деловые партнеры». О страстном поцелуе в кабинете Лавиния старалась не вспоминать.
— Черт возьми, да что с вами такое? — Глаза Тобиаса смеялись. — Только не говорите, что все это заставляет вас нервничать. Я-то полагал, что вы не из тех, кто пугается мрачных экспонатов в музее восковых фигур.
Негодование оказалось самым лучшим лекарством для нервов Лавинии.
— Мои нервы в отличном состоянии. И я, разумеется, не из тех, на кого действуют подобные экспонаты.
— Конечно, нет.
— Просто я не вижу оснований терять время, ожидая невоспитанного владельца, который не желает уделить внимание двум посетителям, заплатившим хорошие деньги за билеты на его жуткую выставку.
Лавиния подошла к концу прохода и увидела узкую лестницу, спиралью уходящую вверх.
— Интересно, что держит мистер Хаггет там?
Услышав шаркающие шаги в темноте у себя за спиной, Лавиния замерла. Прозвучал тихий, скрипучий голос:
— Галерея наверху предназначена только для джентльменов.
Лавиния обернулась и всмотрелась в темноту.
В слабом, мерцающем свете, освещавшем ближайшую сцену убийства, она различила высокого, худого, как скелет, мужчину. Кожа на лице обтягивала череп. Глаза ввалились. Если когда-то в них и появлялось тепло, то эти времена давно прошли.
— Я Хаггет. Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной.
— Мистер Хаггет, — сказал Тобиас, — я Марч, а это миссис Лейк. Мы признательны вам за то, что вы согласились уделить нам время.
— Что вам от меня нужно? — просипел Хаггет.
— Мы хотим узнать ваше мнение об одной работе из воска, — пояснил Тобиас.
— Мы пытаемся найти художника, выполнившего ее. — Лавиния развернула сверток. — Может, вы узнаете стиль или какие-то другие характерные черты, которые помогли бы нам установить личность художника.
Хаггет взглянул на картину. Лавиния пристально наблюдала за выражением его лица, сильно напоминавшего череп. Она была почти уверена, что Хаггет ее узнал, но когда он поднял голову, его лицо было совершенно бесстрастно.
— Отличная работа, — просипел он. — Но я не знаю художника.
— Тема картины, по-моему, подходит для вашего музея, — заметил Тобиас.
Хаггет указал костлявыми пальцами в сторону экспонатов:
— Как видите, я выставляю статуи в полный рост, а не маленькие картины.
— Если вы вдруг вспомните имя художника, прошу вас сообщить его по этому адресу. — Тобиас подал Хаггету визитную карточку. — Уверяю, мы отблагодарим вас.
Хаггет нерешительно взял карточку.
— Кто желает заплатить за информацию?
— Тот, кто очень хочет познакомиться с автором композиции, — сказал Тобиас.
— Ясно. — Хаггет отступил в темноту. — Я подумаю над этим.
Лавиния шагнула вперед:
— Мистер Хаггет, и еще один вопрос, если не возражаете. Вы не объяснили, что за галерея наверху. Какие экспонаты вы там держите?
— Я сказал вам, только джентльменов допускают наверх, — прошептал Хаггет. — Экспонаты наверху не для леди.
Он исчез в темноте прежде, чем она успела задать новый вопрос.
Лавиния взглянула на винтовую лестницу:
— Что он там держит, как вы думаете?
— Полагаю, поднявшись наверх, — Тобиас взял ее за руку, — вы обнаружили бы там обнаженные восковые фигуры в эротических позах.
— О! — Еще раз взглянув наверх, Лавиния последовала за Тобиасом к двери.
— Он что-то знает об этой работе, — прошептала она. — Я заметила это по тому, как он смотрел на нее.
— Возможно, вы правы. В его реакции было что-то странное.
Лавиния облегченно улыбнулась, когда они вышли под моросящий дождь. Наемный экипаж, в котором они приехали сюда, стоял у дверей.
— Слава Богу, что кучер дождался нас. Мне не хотелось бы идти домой пешком в такую погоду.
— И мне тоже.
— День был весьма плодотворным, не так ли? Я уже говорила, что беседа с людьми, знакомыми со стилями различных скульпторов, окажется полезной. Благодаря моему подходу мы наконец вышли на след. Пора трубить в горн.
— Я предпочитаю воздерживаться от использования охотничьей терминологии. — Тобиас открыл дверцу кареты. — Она меня утомляет.
— Вздор! — Лавиния оперлась на его руку и энергично вскочила в карету. — Вы в отвратительном настроении потому, что именно моя блестящая идея принесла результат. Признайтесь же, сэр. Вы раздражены, потому что ни на одну вашу наживку не клюнули.
— Рыболовные термины мне тоже не по душе. — Тобиас ухватился за дверцу и подтянул левую ногу в карсту. — Мое дурное настроение вызвано лишь огромным количеством невыясненных вопросов.
— Приободритесь, сэр. Судя по блеску в глазах Хаггета, вскоре у нас будут новости.
Тобиас посмотрел на деревянную вывеску над дверью музея Хаггета.
— Блеск в его глазах вовсе не означает, что он заинтересован в обещанных деньгах.
— А что же это тогда?
— Страх.
Глава 10
— Я упоминал, что одна из твоих черт, вызывающих у меня восхищение, это оптимизм? Клянусь, у тебя такой нрав, что порой кажется, будто ты излучаешь сияние.
Тобиас промолчал. Настроение у него было отвратительное, и причиной тому была не тупая боль в ноге. Тобиаса не покидало возбуждение.
Утром он проснулся с очень странным чувством, и это сильно встревожило его. Человек его возраста и опыта должен уметь контролировать свои эмоции. Тобиас, словно юнец, стремящийся к своей первой пассии, жаждал вновь увидеть Лавинию.
Его нетерпение сменилась недоумением при виде наемного экипажа, стоявшего у дверей маленького домика.
Тобиас остановился:
— Что она еще задумала, черт побери?
Энтони ухмыльнулся:
— Судя по всему, у твоей новой партнерши свои планы.
— Черт бы ее побрал! Утром я послал ей записку и сообщил, что буду около двух.
— Возможно, миссис Лейк не хочет потакать твоим прихотям, — предположил Энтони.
— Это она придумала посетить другие музеи восковых фигур. — Тобиас устремился к лестнице. — Если Лавиния полагает, что я позволю ей одной беседовать с владельцами, она, черт возьми, должна хорошенько пораскинуть мозгами.
Дверь дома широко распахнулась в тот момент, когда Тобиас и Энтони поднимались по ступенькам.
Лавиния, в своей коричневой шерстяной накидке и полуботинках, появилась в дверях. Стоя спиной к улице, она с кем-то разговаривала.
— Осторожнее, Эмелин. Это самый лучший экземпляр.
Не поворачивая головы, Лавиния стала осторожно пятиться. Тобиас увидел, что она ухватилась за один конец объемистого свертка.
Через несколько секунд появилась Эмелин. Ее блестящие локоны, обрамлявшие прелестное лицо, были частично скрыты бледно-голубой шляпкой. Она с трудом держала другой конец длинного, завернутого в ткань предмета.
— Он очень тяжелый. — Эмелин осторожно смотрела под ноги. — Может, нам стоит продать что-то другое?
Энтони замер. Не замечая мужчин, Лавиния продолжала пятиться.
— Ни одна другая не стоит так много, как эта, — сказала она. — Тредлоу намекнул, что знает коллекционера, готового заплатить кругленькую сумму за Аполлона в прекрасном состоянии.
— Я по-прежнему считаю, что мы не должны продавать эту статую для того, чтобы заказать несколько платьев.
— Тебе следует думать о новых туалетах как о вложении средств, Эмелин. Я уже объясняла тебе это сегодня. Ни один приличный молодой человек не обратит на тебя внимания, если ты отправишься в театр в старом, немодном платье.
— А я тебе ответила, что мужчина, неспособный разглядеть личность за одеждой, не интересует меня.
— Вздор! Ты прекрасно знаешь, что погибнешь, если позволишь мужчине увидеть личность под твоей одеждой до того, как вы поженитесь.
Эмелин рассмеялась.
— Она — ручеек, звенящий под залитым солнцем небом, — прошептал Энтони.
Тобиас застонал, уверенный в том, что Энтони имеет в виду не Лавинию.
Он смотрел на женщин, спускавшихся по лестнице. Контраст между тетей и племянницей поражал. Эмелин, высокая и грациозная, была прекрасно сложена. Лавиния значительно уступала ей ростом.
— Куда это вы собрались? — спросил Тобиас.
Лавиния тихо вскрикнула и обернулась. Огромный сверток в ее руках опасно накренился. Энтони бросился вперед и подхватил статую, спасая ее от падения на ступени.
Лавиния сердито посмотрела на Тобиаса:
— Видите, что чуть не произошло из-за вас. Если бы я уронила статую, вы были бы виноваты в этом.
— Я всегда бываю виноват, — отозвался он.
— Мистер Марч, — тепло улыбнулась Эмелин. — Как приятно видеть вас!
— Мне так же, мисс Эмелин. Позвольте представить вам моего родственника, Энтони Синклера. Энтони, это мисс Эмелин и ее тетя, миссис Лейк. Я, кажется, говорил тебе о них.
— Очень рад. — Энтони поклонился, не выпуская из рук статуи. — Позвольте, мисс Эмелин. — Он взял весь сверток в руки, освободив девушку.
— Вы очень расторопны, сэр, — просияла Эмелин. — Клянусь, Аполлон уже сломался бы, если бы вы не подхватили его.
— Всегда счастлив услужить даме, — заверил ее Энтони.
Он смотрел на Эмелин так, словно она стояла на пьедестале и за спиной у нее были крылья.
Лавиния набросилась на Тобиаса:
— Вы едва не стали причиной катастрофы, сэр! Как вы смеете подкрадываться к людям подобным образом?
— Я не подкрадывался. Я прибыл ровно в то время, которое указал в своей записке. Полагаю, вы получили ее?
— Да, я получила ваше высочайшее повеление, мистер Марч. Но поскольку вы не удосужились поинтересоваться, подходит ли мне время вашего визита, я не стала затруднять себя ответным сообщением, что мне это совершенно неудобно.
Тобиас угрожающе повернулся к ней:
— Насколько я помню, мадам, именно вы пожелали поговорить с другими владельцами восковых фигур.
— Да, но у меня появилось более важное дело.
Тобиас подался вперед:
— Что может быть важнее проведения этого расследования?
— Речь идет о будущем моей племянницы, сэр.
Эмелин состроила гримаску:
— По-моему, это преувеличение.
Энтони взглянул на нее с глубокой озабоченностью:
— Что случилось, мисс Эмелин? Могу ли я чем-нибудь помочь?
— Сомневаюсь, мистер Синклер. — Она сморщила носик. — Придется пожертвовать Аполлоном.
— Почему?
— Из-за денег, конечно. Проблема в том, что меня пригласили завтра пойти в театр в обществе леди Уортхэм и ее дочери. Тетя Лавиния считает, что я должна предстать перед глазами достойных джентльменов. А эти бедняги даже и не подозревают, что она имеет на них виды.
— Понимаю, — помрачнел Энтони.
— Лавиния убеждена, что дорогое модное платье необходимо, чтобы продемонстрировать мои достоинства. Она решила пожертвовать Аполлоном для получения необходимых средств.
— Простите меня, мисс Эмелин, — галантно произнес Энтони, — но мужчина, не замечающий вашей красоты в любом наряде, просто полный идиот.
Все посмотрели на красного как рак Энтони.
— Я имел в виду, что вы очаровательны, независимо от покроя одежды.
Никто не проронил ни слова. Энтони окончательно растерялся.
— Вы будете выглядеть великолепно даже в одном фартуке, мисс Эмелин.
— Благодарю вас, — пробормотала девушка, лукаво взглянув на него.
Энтони больше всего хотелось сейчас провалиться сквозь землю.
Тобиас наконец сжалился над ним:
— Итак, если мы закончили обсуждать достоинства мисс Эмелин, предлагаю поговорить о том, как нам выполнить все дела сегодня. Пусть мисс Эмелин и Лавиния осуществят свои планы и пожертвуют Аполлоном. А мы с тобой, Энтони, встретимся с владельцами музеев восковых фигур.
— Хорошо, — отозвался Энтони.
— Подождите минутку. — Лавиния устремила на Тобиаса настороженный взгляд. — Я вовсе не отказывалась от участия в этих беседах.
Тобиас улыбнулся:
— Простите, миссис Лейк, но, по-моему, сегодня у вас более важные дела.
— Ничто не помешает мне выполнить оба дела, — возразила она. — Эмелин собирается вместе с Присциллой Уортхэм посетить сегодня лекцию о предметах египетской старины. Я высажу ее у института, а затем продолжу путь в магазин Тредлоу, чтобы продать Аполлона. После этого мы с вами займемся музеями. А закончив, вернемся в институт за мисс Эмелин.
Энтони оживился:
— Я с огромным удовольствием проводил бы вас и вашу подругу на лекцию, мисс Эмелин. Меня очень интересует египетская старина.
— Неужели, сэр? — Эмелин спорхнула со ступеней и устремилась к экипажу. — А вы, случайно, не читали последнюю статью мистера Мейхью?
— Конечно, читал. — Энтони пошел рядом с ней. — По-моему, Мейхью высказал несколько отличных идей, но я не считаю, что он правильно толкует смысл сцен, изображенных на стенах изучаемых им храмов.
— Согласна. — Эмелин посторонилась, давая ему возможность поместить Аполлона в карету. — Мне также ясно, что ключ к разгадке — иероглифы. Пока их не расшифруют, мы никогда не поймем значения рисунков.
Энтони наклонился, укладывая статую на полу кареты.
— Правильное истолкование смысла розеттского камня3 — наша единственная надежда. Я слышал, что мистер Янг достиг определенных успехов в этом деле.
Лавиния несколько минут смотрела на пару, увлеченно обсуждающую египетские древности. Ее брови задумчиво сдвинулись.
— Хм, — пробормотала она.
— Я ручаюсь за порядочность Энтони, — тихо сказал Тобиас. — Ваша племянница с ним в полной безопасности.
— Полагаю, у него нет шансов на наследство? Какого-нибудь имения в Йоркшире? — осведомилась Лавиния.
— Всего лишь небольшой домик в Дорсете, — усмехнулся Тобиас. — Финансы Энтони примерно таковы же, как и мои.
— И каково его состояние? — полюбопытствовала она.
— Очень неустойчивое. Как и вы, мадам, я вынужден зарабатывать на жизнь, находя клиентов, которые нуждаются в моих услугах. Энтони иногда помогает мне.
— Ясно.
— Итак, мы займемся делами, или же вы намерены стоять посреди улицы, расспрашивая меня до вечера о моих финансах?
Лавиния не отрывала взгляда от Эмелин, ведущей оживленный разговор с Энтони. Тобиас подумал, что Лавиния не слышала вопроса. Потом она словно отогнала отвлекавшие ее мысли. И когда повернулась к нему, знакомая стальная решимость светилась в ее глазах.
— Я не собираюсь тратить ни минуты на ваши финансы, сэр. Меня они не касаются. Мне нужно беспокоиться о своих.
— Очень хороший Аполлон, миссис Лейк. — Эдмонд Тредлоу похлопал выпуклую мышцу на искусно изваянном бедре. — Очень хороший. Я выручу за него столько же, сколько и за Венеру, которую вы привезли мне в прошлом месяце.
— Этот Аполлон стоит гораздо дороже, чем Венера, мистер Тредлоу. — Лавиния обошла обнаженную скульптуру и остановилась с другой стороны. — Мы оба это знаем. Скульптура подлинная и в отличном состоянии.
Тредлоу несколько раз кивнул. За линзами очков Лавиния увидела, как хитро блеснули его глаза. Лавиния знала, что он наслаждается ситуацией, чего не могла сказать о себе. Слишком многое зависело от этой сделки.
Тредлоу, сгорбленный, тщедушный человечек неопределенного возраста, предпочитал старомодные панталоны и галстуки, которые забывали накрахмалить. Он выглядел таким же старым и запыленным, как статуи в его магазине.
Седые волосы торчали во все стороны на его лысеющей голове. Его бакенбарды напоминали неподстриженные кусты.
— Прошу правильно понять меня, дорогая. — Тредлоу погладил ягодицы Аполлона. — Статуя действительно в прекрасном состоянии. Дело лишь в том, что сейчас невелик спрос на Аполлонов. Будет непросто заинтересовать коллекционера. Дело, возможно, затянется на несколько месяцев.
Лавиния заскрипела зубами, спрятав гримасу отчаяния за холодной улыбкой. Тредлоу легко наслаждаться процессом торга. Для него это не только занятие, но и игра. А Лавинию напряженная пикировка, которую они вели каждый раз, когда она приходила в его магазин, приводила в состояние безысходности.
Тобиас следил за переговорами из дальнего угла магазина, со скучающим видом прислонившись к мраморному пьедесталу. Но Лавиния знала, что он с большим интересом прислушивается к каждому слову торга. Это выводило ее из себя. Ведь в значительной степени именно по его вине она вынуждена приходить сюда и торговаться с Тредлоу.
— Я, конечно, никоим образом не хочу пользоваться вашей добротой и щедростью, — спокойно сказала Лавиния. — Если вы не сможете найти покупателя, способного оценить совершенство этой статуи, мне придется продать ее в другом месте.
— Я вовсе не говорил, что не смогу продать ее, моя милая. Я лишь сказал, что это займет много времени. Впрочем, если вы согласитесь оставить ее у меня надолго…
— Нет, я намерена продать Аполлона сегодня. — Лавиния деловито поправила перчатки, словно собираясь уйти. — Право же, у меня больше нет времени на обсуждение. Пожалуй, отправлюсь в магазин Прендеграста. Возможно, у него более изысканные клиенты. Тредлоу махнул рукой:
— В этом нет необходимости, моя милая. Хотя сейчас низкий спрос на статуи Аполлона, но ради нашего давнего знакомства я попытаюсь найти коллекционера, который купит эту скульптуру.
— Право, сэр, я вовсе не хочу затруднять вас.
— Никаких затруднений. За последние три месяца у нас с вами довольно хорошо шли дела. Я готов получить меньшую долю прибыли с вашего Аполлона, чтобы оказать вам услугу.
— Я и не прошу вас сократить вашу прибыль. — Лавиния сделала вид, что завязывает ленты шляпки. — Да и никогда я не собиралась использовать наше давнее и взаимовыгодное сотрудничество, чтобы воспользоваться вашей добротой, мистер Тредлоу.
Тредлоу задумчиво посмотрел на Аполлона.
— Знаете ли, сейчас я вспомнил о джентльмене, который заплатит хорошие деньги за эту статую. Он не склонен слишком торговаться.
Лавиния подавила вздох облегчения и просияла:
— Я была уверена, что вы знаете подходящего коллекционера, сэр. Кто же, как не вы, настоящий специалист в этой области.
— У меня есть кое-какой опыт, — скромно заметил Тредлоу. — А теперь по поводу цены, моя дорогая.
Им не потребовалось много времени, чтобы договориться о подходящей сумме.
Тобиас взял Лавинию под руку, когда они вышли из магазина.
— Прекрасная работа, — сказал он.
— Сумма, которую дал мне Тредлоу за Аполлона, покроет расходы на платья, заказанные мной у мадам Франчески.
— Вы хорошо торговались.
— Я научилась кое-каким тонкостям переговоров, пока жила в Италии. — Лавиния не скрывала удовлетворения.
— Верно говорят, что путешествия познавательны.
Она холодно улыбнулась:
— К счастью, мы с Эмелин спасли часть лучших экземпляров нашей коллекции в ту ночь, когда вы разгромили магазин и выбросили нас на улицу. Но я по-прежнему сожалею о том, что пришлось оставить ту прекрасную урну.
— А по-моему, вы весьма мудро поступили, приняв решение взять вместо нее Аполлона.
Гробокопатели рыли могилу в полночь. Тускло горящий фонарь освещал мрачную сцену, отбрасывая отблески на лопаты и веревки, необходимые для того, чтобы поднять из могилы гроб с покойником. В тени дожидалась повозка.
— Еще одно украденное тело на пути в медицинскую школу Шотландии, — весело сказал Тобиас. — Как приятно знать, что продвижение современной науки невозможно остановить!
Лавиния вздрогнула и пристальнее посмотрела на мрачные фигуры. С точки зрения качества восковые фигуры здесь, в музее Хаггета, были типичными для всех музеев, которые они посетили в этот день. Художники использовали шарфы, шляпы и широкие одежды, чтобы скрыть плохо вылепленные черты. Эффект ужаса достигался главным образом с помощью настоящего гроба и причудливого освещения.
— Да, экспонаты здесь еще страшнее, чем в других музеях, — сказала Лавиния.
Она говорила шепотом, сама не зная почему. Они с Тобиасом были единственными посетителями в музее. Но что-то в густом мраке и зловещих сценах встревожило ее. В других музеях Лавиния не чувствовала этого.
— Хаггет явно склонен к театральным эффектам, — заметил Тобиас, пройдя по затемненной комнате и остановившись перед следующей освещенной скульптурной группой. Это была сцена дуэли. — И он, похоже, кровожаден.
— Кстати, о мистере Хаггете. Он не торопится, правда? Продавец билетов отправился за ним несколько минут назад.
— Мы дадим ему еще несколько минут. — Тобиас прошел к следующему ряду экспонатов.
Оставшись в одиночестве, Лавиния поспешила за ним. Она мельком взглянула на сцену казни через повешение, прежде чем повернула за угол и чуть не налетела на внушительную фигуру Тобиаса.
Лавиния уставилась на сцену смерти, заинтересовавшую его. Здесь был изображен мужчина, упавший в кресло рядом с карточным столом. Голова фигуры свешивалась на грудь таким образом, что это не только создавало удивительно точную имитацию смерти, но и скрывало отсутствие профессионализма в изображении черт лица. Фигура убийцы стояла поодаль с пистолетом в восковой руке. Несколько игральных карт было разбросано по полу.
Лавиния взглянула на аккуратно подписанную табличку: «Ночь в игорном доме».
— Что-то подсказывает мне, что мы не узнаем здесь больше, чем в двух первых музеях, — сказала она.
— Верно. — Тобиас пристально посмотрел на лицо убийцы и слегка покачал головой. — Миссис Воэн была права, утверждая, что большинство музеев удовлетворяют интерес публики к страшным сценкам, а не к искусству.
Лавиния оглядела холодящие кровь сцены. Грабители могил, умирающие проститутки и мерзкие убийцы заполнили просторную комнату. «Качество исполнения, конечно, невысоко, — подумала она, — но владелец явно преуспел в создании атмосферы страха». Лавиния не призналась Тобиасу, что это место действует ей на нервы.
— Боюсь, мы напрасно теряем здесь время, — промолвила она.
— Несомненно. — Тобиас перешел к сцене, где мужчина душил шарфом женщину. — Тем не менее, раз мы уже здесь и музей в нашем списке, нам все же стоит поговорить с Хаггетом.
— Ради чего? — Лавиния неохотно последовала за ним. Она поморщилась при виде сценки и взглянула на название: «Наследство». — Тобиас, думаю, нам нужно уйти. Немедленно.
Он посмотрел на нее странным взглядом. Лавиния поняла, что впервые обратилась к нему по имени, и ее бросило в жар. Хорошо еще, что в комнате темно и Тобиас не видел этого.
«Ведь между нами нет никакой близости, — подумала она. — Мы всего лишь деловые партнеры». О страстном поцелуе в кабинете Лавиния старалась не вспоминать.
— Черт возьми, да что с вами такое? — Глаза Тобиаса смеялись. — Только не говорите, что все это заставляет вас нервничать. Я-то полагал, что вы не из тех, кто пугается мрачных экспонатов в музее восковых фигур.
Негодование оказалось самым лучшим лекарством для нервов Лавинии.
— Мои нервы в отличном состоянии. И я, разумеется, не из тех, на кого действуют подобные экспонаты.
— Конечно, нет.
— Просто я не вижу оснований терять время, ожидая невоспитанного владельца, который не желает уделить внимание двум посетителям, заплатившим хорошие деньги за билеты на его жуткую выставку.
Лавиния подошла к концу прохода и увидела узкую лестницу, спиралью уходящую вверх.
— Интересно, что держит мистер Хаггет там?
Услышав шаркающие шаги в темноте у себя за спиной, Лавиния замерла. Прозвучал тихий, скрипучий голос:
— Галерея наверху предназначена только для джентльменов.
Лавиния обернулась и всмотрелась в темноту.
В слабом, мерцающем свете, освещавшем ближайшую сцену убийства, она различила высокого, худого, как скелет, мужчину. Кожа на лице обтягивала череп. Глаза ввалились. Если когда-то в них и появлялось тепло, то эти времена давно прошли.
— Я Хаггет. Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной.
— Мистер Хаггет, — сказал Тобиас, — я Марч, а это миссис Лейк. Мы признательны вам за то, что вы согласились уделить нам время.
— Что вам от меня нужно? — просипел Хаггет.
— Мы хотим узнать ваше мнение об одной работе из воска, — пояснил Тобиас.
— Мы пытаемся найти художника, выполнившего ее. — Лавиния развернула сверток. — Может, вы узнаете стиль или какие-то другие характерные черты, которые помогли бы нам установить личность художника.
Хаггет взглянул на картину. Лавиния пристально наблюдала за выражением его лица, сильно напоминавшего череп. Она была почти уверена, что Хаггет ее узнал, но когда он поднял голову, его лицо было совершенно бесстрастно.
— Отличная работа, — просипел он. — Но я не знаю художника.
— Тема картины, по-моему, подходит для вашего музея, — заметил Тобиас.
Хаггет указал костлявыми пальцами в сторону экспонатов:
— Как видите, я выставляю статуи в полный рост, а не маленькие картины.
— Если вы вдруг вспомните имя художника, прошу вас сообщить его по этому адресу. — Тобиас подал Хаггету визитную карточку. — Уверяю, мы отблагодарим вас.
Хаггет нерешительно взял карточку.
— Кто желает заплатить за информацию?
— Тот, кто очень хочет познакомиться с автором композиции, — сказал Тобиас.
— Ясно. — Хаггет отступил в темноту. — Я подумаю над этим.
Лавиния шагнула вперед:
— Мистер Хаггет, и еще один вопрос, если не возражаете. Вы не объяснили, что за галерея наверху. Какие экспонаты вы там держите?
— Я сказал вам, только джентльменов допускают наверх, — прошептал Хаггет. — Экспонаты наверху не для леди.
Он исчез в темноте прежде, чем она успела задать новый вопрос.
Лавиния взглянула на винтовую лестницу:
— Что он там держит, как вы думаете?
— Полагаю, поднявшись наверх, — Тобиас взял ее за руку, — вы обнаружили бы там обнаженные восковые фигуры в эротических позах.
— О! — Еще раз взглянув наверх, Лавиния последовала за Тобиасом к двери.
— Он что-то знает об этой работе, — прошептала она. — Я заметила это по тому, как он смотрел на нее.
— Возможно, вы правы. В его реакции было что-то странное.
Лавиния облегченно улыбнулась, когда они вышли под моросящий дождь. Наемный экипаж, в котором они приехали сюда, стоял у дверей.
— Слава Богу, что кучер дождался нас. Мне не хотелось бы идти домой пешком в такую погоду.
— И мне тоже.
— День был весьма плодотворным, не так ли? Я уже говорила, что беседа с людьми, знакомыми со стилями различных скульпторов, окажется полезной. Благодаря моему подходу мы наконец вышли на след. Пора трубить в горн.
— Я предпочитаю воздерживаться от использования охотничьей терминологии. — Тобиас открыл дверцу кареты. — Она меня утомляет.
— Вздор! — Лавиния оперлась на его руку и энергично вскочила в карету. — Вы в отвратительном настроении потому, что именно моя блестящая идея принесла результат. Признайтесь же, сэр. Вы раздражены, потому что ни на одну вашу наживку не клюнули.
— Рыболовные термины мне тоже не по душе. — Тобиас ухватился за дверцу и подтянул левую ногу в карсту. — Мое дурное настроение вызвано лишь огромным количеством невыясненных вопросов.
— Приободритесь, сэр. Судя по блеску в глазах Хаггета, вскоре у нас будут новости.
Тобиас посмотрел на деревянную вывеску над дверью музея Хаггета.
— Блеск в его глазах вовсе не означает, что он заинтересован в обещанных деньгах.
— А что же это тогда?
— Страх.
Глава 10
Кожаный переплет потрескался и обгорел. Большая часть страниц сгорела дотла. Но среди пепла осталось много обрывков, так что у Тобиаса не осталось сомнений, что перед ним остатки дневника дворецкого.
— Проклятие!
Он помешал кочергой уже остывший пепел. Человек, сжегший дневник, явно дождался, пока угли окончательно прогорят, прежде чем отправлять записку.
Тобиас обвел взглядом небольшую комнату. Было очевидно, что никто не живет в ней постоянно, но, судя по обилию мусора, в комнату часто захаживали люди, зарабатывавшие на жизнь благодаря улице. Тобиас даже заподозрил, что дневник сожгли в другом месте, а потом уже принесли сюда и положили в камин.
Он не знал, кто прислал ему записку. Вряд ли это один из его осведомителей: ведь никто не пришел за деньгами, обещанными в обмен на информацию.
Между тем кому-то очень хотелось, чтобы Тобиас обнаружил дневник здесь.
К счастью, он был в клубе, когда принесли записку. Тобиас немедленно отправился по указанному адресу, радуясь, что плохая погода и поздний час позволяют ему не звать с собой Лавинию. Она, конечно, разозлится, когда утром он сообщит ей о находке, но Лавинии придется согласиться с тем, что Тобиас не мог терять ни минуты.
Он огляделся, надеясь найти что-нибудь, куда можно поместить дневник, и увидел в углу старый мешок.
У него ушло не слишком много времени на то, чтобы выгрести из камина остатки дневника дворецкого.
Покончив с этим, Тобиас погасил чадившую свечу, взял мешок и подошел к окну. У него не было оснований ожидать неприятностей. Ведь кто-то очень постарался, чтобы он нашел дневник этой ночью. Однако ведь и другие ищут дневник. Так что разумно предпринять кое-какие меры предосторожности.
Дождь, ливший весь вечер, превратил узкую улочку в поток воды. Слабый свет лампы был виден в окне дома напротив. Впрочем, он не разгонял тьму.
Тобиас всматривался в тени на улочке, ожидая, не зашевелятся ли они. Потом решил, что если кто-то и наблюдал за входом, которым он воспользовался ранее, то сейчас этот человек вне его поля зрения.
Тобиас снял накидку. Завязав тесемки мешка, он перекинул его через плечо. Убедившись, что мешок не промокнет, Тобиас снова надел накидку и покинул маленькую комнату. На лестнице никого не было. Он спустился в тесную прихожую и вышел на улицу.
Тобиас постоял несколько минут в дверях, хотя это укрытие было ненадежным. Ничто вокруг него не шелохнулось.
Стиснув зубы, он шагнул в стремительно низвергавшийся по улочке поток грязной воды. Камни мостовой были на редкость скользкими. В таких обстоятельствах левая нога могла подвести Тобиаса, поэтому он оперся рукой в перчатке о мокрую каменную стену по левую сторону от него.
Маслянистая вода плескалась у носков сапог, которые с таким усердием до блеска начищал Уитби. Тобиас подумал, что старательному дворецкому не впервой спасать обувь, пострадавшую от непогоды.
— Проклятие!
Он помешал кочергой уже остывший пепел. Человек, сжегший дневник, явно дождался, пока угли окончательно прогорят, прежде чем отправлять записку.
Тобиас обвел взглядом небольшую комнату. Было очевидно, что никто не живет в ней постоянно, но, судя по обилию мусора, в комнату часто захаживали люди, зарабатывавшие на жизнь благодаря улице. Тобиас даже заподозрил, что дневник сожгли в другом месте, а потом уже принесли сюда и положили в камин.
Он не знал, кто прислал ему записку. Вряд ли это один из его осведомителей: ведь никто не пришел за деньгами, обещанными в обмен на информацию.
Между тем кому-то очень хотелось, чтобы Тобиас обнаружил дневник здесь.
К счастью, он был в клубе, когда принесли записку. Тобиас немедленно отправился по указанному адресу, радуясь, что плохая погода и поздний час позволяют ему не звать с собой Лавинию. Она, конечно, разозлится, когда утром он сообщит ей о находке, но Лавинии придется согласиться с тем, что Тобиас не мог терять ни минуты.
Он огляделся, надеясь найти что-нибудь, куда можно поместить дневник, и увидел в углу старый мешок.
У него ушло не слишком много времени на то, чтобы выгрести из камина остатки дневника дворецкого.
Покончив с этим, Тобиас погасил чадившую свечу, взял мешок и подошел к окну. У него не было оснований ожидать неприятностей. Ведь кто-то очень постарался, чтобы он нашел дневник этой ночью. Однако ведь и другие ищут дневник. Так что разумно предпринять кое-какие меры предосторожности.
Дождь, ливший весь вечер, превратил узкую улочку в поток воды. Слабый свет лампы был виден в окне дома напротив. Впрочем, он не разгонял тьму.
Тобиас всматривался в тени на улочке, ожидая, не зашевелятся ли они. Потом решил, что если кто-то и наблюдал за входом, которым он воспользовался ранее, то сейчас этот человек вне его поля зрения.
Тобиас снял накидку. Завязав тесемки мешка, он перекинул его через плечо. Убедившись, что мешок не промокнет, Тобиас снова надел накидку и покинул маленькую комнату. На лестнице никого не было. Он спустился в тесную прихожую и вышел на улицу.
Тобиас постоял несколько минут в дверях, хотя это укрытие было ненадежным. Ничто вокруг него не шелохнулось.
Стиснув зубы, он шагнул в стремительно низвергавшийся по улочке поток грязной воды. Камни мостовой были на редкость скользкими. В таких обстоятельствах левая нога могла подвести Тобиаса, поэтому он оперся рукой в перчатке о мокрую каменную стену по левую сторону от него.
Маслянистая вода плескалась у носков сапог, которые с таким усердием до блеска начищал Уитби. Тобиас подумал, что старательному дворецкому не впервой спасать обувь, пострадавшую от непогоды.