Кренц Джейн Энн. Сомнительная репутация

   Он осторожно пробирался к концу переулка, надеясь, что карета, доставившая его сюда, все еще дожидается на соседней улице.
   На полпути к цели Тобиас почувствовал, что в переулке есть кто-то, кроме него. Сделав еще шаг, он быстро обернулся.
   Силуэт мужчины в тяжелом пальто и шляпе вырисовывался на фоне тусклого света лампы в окне дома напротив. Что-то в облике мужчины показалось Тобиасу смутно знакомым. Он был почти уверен, что видел именно это пальто и шляпу вечером перед клубом.
   Мужчина в тяжелом пальто замер, заметив, что Тобиас остановился. Потом повернулся и бросился в противоположном направлении, разбрызгивая воду.
   — Проклятие!
   Тобиас оттолкнулся от стены и бросился в погоню. Резкая боль пронзила ногу, но он попытался не обращать на нее внимания.
   При этом Тобиас подумал, что напрасно теряет время. С больной ногой, которая может подвести его в любой момент, он не имел ни малейшего шанса догнать убегавшего. Ему повезет, если он не упадет в грязный поток.
   Сапоги заскользили по мокрым камням, но все же Тобиас устоял на ногах. Дважды он успевал опереться о стену.
   Но убегавший также столкнулся с трудностями. Он вдруг покачнулся и взмахнул руками. Предмет, выпавший у него из рук, глухо звякнул при ударе о мостовую. «Незажженный фонарь», — подумал Тобиас.
   Убегавший упал, и теперь Тобиас почти нагнал его. Бросившись вперед, он схватил мужчину за ногу. Приподнявшись, нанес ему удар кулаком. Но это не подействовало. Мужчина яростно сопротивлялся.
   — Заткнись, или я возьмусь за нож! — бросил Тобиас. Ножа у него не было, но мужчина этого не знал.
   Послышался стон, и мужчина упал в холодную воду.
   — Я делал только то, что мне велели, сэр. Клянусь честью моей матери. Я лишь следовал распоряжениям.
   — Чьим?
   — Моей хозяйки.
   — И кто же твоя хозяйка?
   — Миссис Доув.
 
   — Я получила послание. — Джоан Доув взяла заварной чайник из тонкого фарфора. — И послала Герберта выяснить, в чем дело. Он, судя по всему, пришел вскоре после вас, мистер Марч, и увидел, как вы покидаете здание. В темноте он не мог разглядеть, кто вы, и попытался проследить за вами. Вы заметили его и схватили.
   Разозленная Лавиния едва могла говорить. Она смотрела, как Джоан наливает чай в чашки привычными грациозными движениями богатой, утонченной дамы, принимающей гостей после обеда. Разница была лишь в том, что сейчас было не три часа дня, а три утра, и Лавиния с Тобиасом пришли сюда не затем, чтобы обменяться новостями о последних скандалах в обществе. Они пришли потребовать у миссис Доув объяснений.
   До этого момента говорила только Лавиния. Тобиас молча сидел в кресле с каменным лицом. Он заехал домой, переоделся в сухую одежду, а потом отправился к Лавинии с остатками дневника. Она не сомневалась, что его внешнее спокойствие обманчиво. Ему сильно досталось этой ночью, и Лавиния заметила, что боль в ноге беспокоит его.
   — Что было в записке? — спросил Тобиас, нарушив наконец молчание.
   Джоан лишь мгновение поколебалась.
   — Записки не было. Маленький уличный бродяга появился на пороге моего дома и сказал, будто я могу получить то, что ищу, в доме номер восемнадцать на Тартл-лейн. Я отправила туда Герберта.
   — Хватит, миссис Доув! — Ярость Лавинии выплеснулась наружу. — Если вы не желаете сказать нам правду, хотя бы признайте это.
   — Почему вы не верите мне, миссис Лейк?
   — Вы не получали никакого сообщения, а просто послали Герберта следить за мистером Марчем!
   Джоан холодно посмотрела на нее:
   — С какой стати мне это делать?
   — Вы надеялись, что мистер Марч найдет дневник, и тогда Герберт украдет его. Не так ли?
   — Право, миссис Лейк, я не привыкла к тому, чтобы в моих словах сомневались.
   — Неужели? — Лавиния холодно улыбнулась. — Как странно! А вот мистер Марч считает, что вы лгали нам с самого начала. Но я поверила вашему рассказу, по крайней мере отчасти. Однако вы, похоже, попытались воспользоваться нами в собственных целях, а это недопустимо.
   — Не понимаю, почему вы так рассердились. — В словах Джоан прозвучал упрек. — Мистер Марч ведь сегодня не пострадал.
   — Мы не пешки, которыми вы можете манипулировать, миссис Доув. Мы профессионалы.
   — Разумеется.
   — Мистер Марч рисковал головой, отправившись в тот дом. Он работал по вашему поручению. Но я убеждена, что ваш человек, этот Герберт, попытался бы забрать дневник силой, если бы решил, что он у мистера Марча.
   — Уверяю вас, у меня не было ни малейшего желания, чтобы мистер Марч или кто-то другой пострадал. — В голосе Джоан слышалось раздражение. — Я поручила Герберту следить за ним. Только и всего.
   — Я так и знала. Вы действительно поручили ему следить за мистером Марчем.
   — Мне это показалось разумным.
   Лавиния фыркнула.
   — Мистер Марч прав. Вы лгали нам с самого начала, и у меня, например, терпение лопнуло. Мы выполнили свою миссию, мадам. Дневник у нас. Его, как видите, прочитать невозможно, но по крайней мере он больше никому не причинит вреда.
   Джоан нахмурилась, глядя на обгоревшие остатки дневника дворецкого, лежавшие на большом серебряном подносе.
   — Но вы не можете прекратить расследование, — возразила она. — Тот, кто сжег дневник, прежде, несомненно, прочитал его.
   — Возможно. Но нам с мистером Марчем ясно: человек, уничтоживший дневник, тем самым хотел сказать нам, что дело завершено. Мы подозреваем, что это сделал тот, кого тоже шантажировал Холтон Феликс. Вполне возможно, он и убил Феликса.
   Тобиас взглянул на поднос.
   — Думаю, тем самым он не только хотел убедить всех, что больше не будет угроз шантажа.
   — Что вы имеете в виду? — стремительно спросила Джоан.
   Тобиас не отрывал задумчивого взгляда от обгоревшего дневника.
   — По-моему, нам совершенно ясно рекомендуют прекратить расследование этого дела.
   — Но как же полученная мной угроза расправы? — возразила Джоан.
   — Это теперь ваша проблема, — отрезала Лавиния. — Поручите дело кому-нибудь другому.
   — Погодите, Лавиния, — вмешался Тобиас. Она проигнорировала его.
   — В данных обстоятельствах я не позволю мистеру Марчу рисковать собой ради вас, миссис Доув. Уверена, вы понимаете меня.
   Джоан напряглась:
   — Вас волновал только дневник, потому что в нем были и ваши секреты. И теперь, когда он найден, вы со спокойной совестью готовы взять мои деньги и прекратить дело.
   Взбешенная Лавиния вскочила:
   — Можете оставить себе ваши проклятые деньги!
   Краем глаза она увидела, как Тобиас поморщился. Обойдя диван, Лавиния вцепилась в элегантно изогнутую деревянную спинку.
   — Мистер Марч сегодня очень рисковал из-за вас, — сказала она. — Он чуть не угодил в ловушку. Убийца мог поджидать его в той комнате, где мистер Марч обнаружил дневник. Я не позволю ему продолжать такую опасную работу для клиента, который лжет нам.
   — Как вы смеете! Я не лгала вам.
   — Но вы не рассказали нам всей правды.
   Глаза Джоан злобно вспыхнули, но через мгновение она уже овладела собой:
   — Я сказала вам все, что считала необходимым.
   — А потом послали своего человека следить за нами. Вы использовали мистера Марча. Я не потерплю этого. — Лавиния обратилась к Тобиасу:
   — Нам пора, сэр.
   Тобиас покорно встал с кресла.
   — Уже довольно поздно, не так ли? — спокойно заметил он.
   — Да, поздно.
   Лавиния покинула гостиную и устремилась к выходу, где дворецкий уже открывал парадную дверь, чтобы выпроводить их в сырую ночную мглу.
   Лавиния остановилась, увидев у ступенек не наемный экипаж, а роскошную карету.
   — Когда вы приехали, мадам распорядилась отослать экипаж, поскольку пожелала доставить вас домой в своей карете, — бесстрастно произнес дворецкий.
   Вспомнив о недавнем разговоре в гостиной, Лавиния усомнилась, что Джоан Доув и сейчас готова проявить такую же щедрость.
   — О нет, мы никак не можем принять…
   — Да нет же, можем. — Пальцы Тобиаса решительно сжали ее локоть. — Думаю, вы достаточно сказали сегодня, миссис Лейк. Вам, может, и хочется стоять на дожде и искать экипаж, но надеюсь, вы пойдете мне навстречу. Я предпочел бы ехать в удобной карете миссис Доув, если не возражаете. Вечер выдался очень долгим.
   Представив, что Тобиас пережил, Лавиния почувствовала угрызения совести.
   — Не возражаю, — ответила она и решительно устремилась вниз по лестнице, опасаясь, что если они не поторопятся, то миссис Доув отменит свое распоряжение.
   Грузный лакей помог ей сесть в карету. В свете горевшей внутри лампы Лавиния увидела мягкие бархатные подушки и теплые пледы. Едва устроившись, она потянулась к ним и обнаружила, что их подогрели.
   Тобиас сел рядом с ней. Скованность его движений встревожила ее, и она укутала пледом ноги Тобиаса.
   — Спасибо, — ворчливо пробормотал он, явно не привыкший к такой заботе. Лавиния нахмурилась.
   — Вы заметили, что у миссис Доув работают очень крупные мужчины?
   — Конечно, — ответил Тобиас. — Нечто вроде небольшой армии.
   — Да. Интересно, почему она считает необходимым… — Лавиния замолчала, увидев, как он сунул руку под плед и стал потирать бедро. — Вы не пострадали, когда скрутили Герберта?
   — Не тревожьтесь, миссис Лейк.
   — Учитывая обстоятельства, нет ничего удивительного в том, что я встревожена.
   — Вам нужно беспокоиться о себе, мадам. — Тобиас многозначительно помолчал. — Учитывая обстоятельства.
   Лавиния закуталась в теплый плед и откинулась на мягкие подушки. Только сейчас до нее в полной мере дошел смысл всего произошедшего.
   — Я поняла вас, — мрачно ответила она. Тобиас молчал.
   — Да, я только что отказалась от самого выгодного клиента из всех, которых имела до сих пор.
   — Правильно. Но не только это. Вы также отвергли предложение заплатить вам за уже оказанные услуги.
   — Да, клиент очень выгодный, если может позволить себе отправить нас домой в такой роскошной карете.
   — Конечно. — Тобиас потер ногу. Повисло тягостное молчание.
   — Ну что ж, — наконец сказала Лавиния, — у нас ведь не было иного выхода. Мы же не можем продолжить расследование от имени клиента, который скрывает информацию и устраивает за нами слежку.
   — Не понимаю почему.
   — Что? — Лавиния выпрямилась. — Вы с ума сошли? Вы сегодня могли сильно пострадать. Убеждена, Герберт собирался отнять у вас дневник силой.
   — Не сомневаюсь, она поручила Герберту отобрать у меня дневник, как только я завладею им. В конце концов, главная цель миссис Доув — скрыть все свои секреты.
   Лавиния задумалась.
   — В дневнике явно содержалось нечто такое, чего никто не должен узнать, включая нас. То, что нанесло бы ей куда больший вред, нежели подробности романа двадцатилетней давности.
   — Я предупреждал вас, все клиенты лгут.
   — Сдается мне, что не только миссис Доув была сегодня не вполне откровенной, — предположила Лавиния.
   — Прошу прощения?
   Она сердито посмотрела на Тобиаса.
   — Почему вы не сообщили мне сразу о получении того послания? Я должна была сопровождать вас в поисках дневника. Вы не имели права идти туда один.
   — Было очень мало времени. Не считайте, будто я пренебрег вами, Лавиния. Я так торопился, что даже не известил об этом Энтони.
   — Энтони?
   — Обычно он помогает мне в таких делах. Но он был сегодня вечером в театре, и я понимал, что будет чрезвычайно сложно быстро передать ему записку.
   — И вы пошли один.
   — Как профессионал, я понимал, что ситуация требует немедленных действий.
   — Вздор!
   — Я предчувствовал, что вы так отреагируете.
   — Вы пошли один, потому что не привыкли работать с партнером.
   — Черт возьми, Лавиния, я пошел один, потому что нельзя было терять времени. Я решил, что так будет лучше, вот и все.
   Она не удостоила его ответом.
   И снова в карете повисло тягостное молчание.
   Спустя некоторое время Лавиния заметила, что Тобиас все еще массирует бедро.
   — Вы, должно быть, повредили ногу, когда бежали за лакеем миссис Доув.
   — Наверное.
   — Я могу чем-то помочь?
   — Я не позволю вам погрузить меня в гипнотический транс, если вы это имеете в виду.
   — Как угодно, сэр, если вам так хочется быть резким.
   — Да, хочется. Резкости доставляют мне удовольствие.
   Лавиния сдалась и снова замолчала, подумав, что поездка домой окажется долгой. Карета двигалась медленно, и не только из-за усилившегося дождя, но и потому, что в этот час на улицах было многолюдно. Пышные балы и приемы светского общества заканчивались. Знать возвращалась в свои особняки. Молодые подвыпившие гуляки покидали игорные дома, бордели и клубы.
   Некоторые джентльмены устремлялись на Ковент-Гарден. Там они найдут проституток, которые за несколько монет сядут к ним в экипаж и доставят им несколько минут сомнительного удовольствия. В наемных экипажах, перевозящих такие пары, утром будет отвратительный запах.
   Лавиния поморщилась при этой мысли. Да, далеко не каждый клиент позволил бы себе отправить кого-то домой в роскошном экипаже.
   Тобиас слегка подвинулся, устраиваясь поудобнее. Его здоровая нога на мгновение прижалась к бедру Лавинии. Она не сомневалась, что это прикосновение совершенно случайно, однако вся напряглась. Воспоминания о пылких объятиях в ее кабинете вызвали у Лавинии дрожь.
   Это безумие!
   Интересно, останавливается ли Тобиас на Ковент-Гарден поздно ночью по пути домой? Почему-то Лавиния сомневалась в том, что он опустится так низко.
   Эта мысль привела к другому, чрезвычайно встревожившему ее вопросу. А каких женщин предпочитает Тобиас?
   Несмотря на поцелуй в кабинете, Лавиния была совершенно убеждена, что она не из тех женщин, которые нравятся ему. Их связали обстоятельства, а не ее красота и ум. И вообще, при ее небольшом росте Тобиас вряд ли заметил бы такого типа женщину в заполненной людьми комнате.
   — Вы отказались от своей клиентки из-за меня? — спросил Тобиас.
   Это замечание, прозвучавшее в гулкой тишине, вывело Лавинию из задумчивости.
   — Дело в принципе, — пробормотала она.
   — Едва ли. Вы отказались от клиента из-за меня.
   — Я очень хотела бы, чтобы вы перестали повторяться, сэр. Это ужасно раздражающая привычка.
   — Уверен, у меня масса привычек, которые вы сочтете раздражающими. Дело не в этом.
   — А в чем?
   Его губы внезапно оказались совсем рядом с ее губами.
   — Я не могу не думать о том, как вы почувствуете себя утром, осознав, что из-за меня отказались от приличного гонорара.
   Лавиния не сомневалась, что утром будет размышлять вовсе не о потерянном гонораре, а об окончании непростого партнерства с Тобиасом. Дневник свел их вместе, а теперь дневника нет.
   Только сейчас она в полной мере поняла то, что произошло ночью. И ее охватило мерзкое чувство обреченности.
   После сегодняшнего вечера она, возможно, вообще больше не увидит Тобиаса.
   Острое ощущение неотвратимой утраты пронзило Лавинию. Да что это такое с ней? Она должна радоваться тому, что вскоре Тобиас исчезнет из ее жизни. Из-за него она лишилась гонорара за работу.
   Но отчего-то только одно чувство затмило все остальные — сожаление.
   С тихим возгласом Лавиния обхватила его за шею.
   — Тобиас!
   Его рот мгновенно накрыл ее губы.
   Предыдущий поцелуй Тобиаса оставил после себя тлеющие угли. Сейчас же прикосновение его губ превратило их в пылающий огонь. Никогда объятия мужчины не вызывали у Лавинии таких чувств. То, что происходило у нее с Джоном так много лет назад, было нежным, хрупким и слишком эфемерным для нынешнего мира. Но то, что она испытывала в объятиях Тобиаса, наполняло Лавинию восторгом.
   Тобиас оторвался от губ Лавинии и стал покрывать поцелуями ее шею. Она откинулась на бархатные подушки. Накидка Лавинии распахнулась, и она ощутила его руку на своей ноге, недоумевая, когда он успел проникнуть под юбки.
   — Мы едва знаем друг друга, — прошептала Лавиния.
   — Напротив. — Теплые пальцы Тобиаса заскользили по внутренней стороне ее бедра. — Бьюсь об заклад, что за время пребывания в Риме я узнал о вас гораздо больше, чем знают очень многие мужья о своих женах.
   — В это трудно поверить.
   — Я вам это докажу.
   Лавиния жадно поцеловала его.
   — Каким образом?
   — Дайте-ка подумать, с чего начать? — Тобиас просунул руки ей за спину и ослабил шнуровку корсета. — Мне известно, что вы очень любите долгие прогулки. В Риме я, наверное, прошел многие мили, следя за вами.
   — Весьма полезно для здоровья, сэр.
   Он спустил лиф платья.
   — Я знаю, что вы любите стихи.
   — Вы видели книги у меня на полках в ту ночь в Риме.
   Тобиас прикоснулся к серебряному кулону на ее шее, а потом поцеловал напрягшийся сосок.
   — Вы отказались стать любовницей Помфри…
   Лавинии показалось, будто ее окатили холодной водой. Она замерла, вцепившись руками в плечи Тобиаса и неотрывно глядя на него.
   — Вы знаете о Помфри?
   — Все в Риме знают о Помфри. Он соблазнил почти всех вдов в городе и внушительное число чужих жен. — Тобиас поцеловал ложбинку между ее грудей. — Но вы сразу отвергли его предложение.
   — Лорд Помфри — женатый мужчина. — Господи, даже самой себе она показалась такой ханжой!
   Тобиас поднял голову. Его глаза сверкали в тусклом свете ламп.
   — Он также очень богат и, как утверждает молва, чрезвычайно щедр со своими любовницами. Помфри мог бы сделать вашу жизнь гораздо более приятной.
   Лавиния вздрогнула.
   — Не представляю себе ничего хуже, нежели перспективу быть любовницей Помфри. Он же ужасно пьет и, напившись, совершенно не контролирует себя. Я однажды видела, как Помфри ударил мужчину лишь за то, что тот в шутку сказал, что он напился.
   — Я наблюдал, как Помфри увидел вас на рынке, и слышал, как он уговаривал вас позволить ему снять вам небольшую квартиру.
   Лавиния пришла в ужас.
   — Вы подслушали тот крайне неприятный для меня разговор?
   — Не так уж трудно было услышать ваш ответ на его предложение. Вы, как я припоминаю, несколько повысили голос.
   — Я была в ярости. — Лавиния на мгновение замолчала. — А где находились вы?
   — У входа в маленький магазинчик. — Рука Тобиаса заскользила вверх по внутренней стороне ее бедра. — Я ел апельсин.
   — Вы помните такие мельчайшие подробности?
   — Я помню все о том моменте. После того как Помфри ретировался, крайне возмущенный, я решил, что тот апельсин самый замечательный из всех, какие мне приходилось отведать за всю мою жизнь. Ничто никогда не казалось мне столь вкусным.
   Его рука накрыла ее горячее, влажное лоно.
   Жар разлился по телу Лавинии, и она затрепетала. Судя по лукавству в глазах Тобиаса, он прекрасно знал, что творит с ней. Пора было поменяться ролями.
   — Ну что ж, по крайней мере я теперь кое-что знаю о вас, сэр. — Лавиния крепко ухватилась за его плечи. — Вы любите апельсины.
   — Верно. Но в Италии говорят, что ни один фрукт не сравнится со спелой фигой. — Он ласкал ее расчетливыми движениями. — И я склонен с этим согласиться.
   Лавиния едва сдержала смех. Она довольно долго прожила в доме миссис Андервуд, поэтому знала, что в Италии спелыми фигами на грубоватом просторечном жаргоне называют женское лоно.
   Тобиас снова накрыл губами ее рот. Его пальцы вызывали у Лавинии никогда еще не испытанные ощущения. Когда она задрожала и застонала, стремясь продлить наслаждение, Тобиас расстегнул брюки, и через мгновение его плоть уже была между ее ног, медленно и неотвратимо проникая в тело женщины и заполняя ее всю без остатка. Лавинию захлестнули прежде неведомые ей чувства такой остроты, что ни один поэт не смог бы описать их.
   — Тобиас? — Она вцепилась в его спину. — Черт побери, Тобиас! Тобиас!
   Мягкий, хрипловатый смешок, вернее, даже стон, вырвался из его груди.
   Лавиния обхватила Тобиаса руками, вновь и вновь повторяя его имя, а он между тем глубже и глубже проникал в ее лоно.
   Когда под ее руками напряглись и окаменели мускулы его спины, она поняла, что Тобиас тоже на грани взрыва. Инстинктивно Лавиния попыталась притянуть его к себе.
   — Нет, — пробормотал он.
   К изумлению Лавинии, Тобиас оторвался от ее губ и отстранился. Издав сдавленный возглас, он несколько раз конвульсивно вздрогнул.
   Лавиния обнимала его, пока он извергал семя в складки ее накидки.

Глава 11

   Не сразу придя в себя, Тобиас понял, что карета еще движется и можно продлить мгновения сладкой истомы.
   — Тобиас?
   — М-м?
   Лавиния слегка зашевелилась под ним.
   — Думаю, мы вот-вот подъедем к моему дому.
   — Я предполагал, что именно это ты и скажешь. — Он накрыл рукой ее грудь, упругую, совершенной формы, похожую на спелое яблоко.
   «Нет, пожалуй, сегодня больше не стоит возвращаться к теме фруктов, — подумал Тобиас. — Лавиния права, мы, должно быть, уже рядом с ее домиком на Клермонт-лейн».
   — Скорее, Тобиас. — Она обеспокоенно заерзала под ним. — Нам нужно привести себя в порядок. Только представь, как будет неловко, если лакей миссис Доув застанет нас в таком виде.
   Тревога в ее голосе позабавила его.
   — Успокойся, Лавиния. — Тобиас медленно и неохотно сел, задержавшись лишь для того, чтобы еще раз поцеловать ее обнаженное бедро.
   — Тобиас!
   — Я слышу, миссис Лейк. Кучер и лакей тоже услышат, если вы не понизите голос.
   — Быстрее. — Сев, она судорожно возилась с корсетом. — Мы сейчас остановимся. Ах ты, Господи, надеюсь, мы не испортили подушки миссис Доув? Что она подумает?
   — Меня не особенно волнует, что она подумает. — Тобиас вдохнул аромат их недавней страсти, ощущавшийся в небольшом пространстве кареты. — Миссис Доув ведь больше не ваша клиентка, помните?
   — Господи, сэр, но она же элегантная леди. — Лавиния нервно поправила серебряный кулон. — Уверена, эта дама не привыкла к тому, чтобы ее прекрасную карету использовали как дешевый наемный экипаж.
   Тобиас посмотрел на Лавинию с глубоким удовлетворением. Желтый свет лампы искрился в ее взлохмаченных золотисто-рыжих волосах. Щеки Лавинии раскраснелись. Она была словно озарена теплым светом.
   И тут он заметил панику в ее глазах.
   — Вы смущены, да? — спросил Тобиас. — Опасаетесь, как бы миссис Доув после того, что здесь произошло, не отказала вам в звании леди?
   Лавиния все еще сражалась с корсетом.
   — Она, вероятно, сочтет, что я ничем не лучше тех женщин, которые собираются на Ковент-Гарден ближе к ночи.
   Тобиас пожал плечами.
   — Почему вы так озабочены тем, что она подумает о вас?
   — Не хочется производить на клиента впечатление легкомысленной женщины.
   — На бывшего клиента.
   — Да, но и то, что будут говорить о нас, важно в этой профессии. Ведь нельзя же предлагать свои услуги в газетах. Приходится рассчитывать на рекомендации удовлетворенных клиентов.
   — Я лично совершенно удовлетворен в данный момент. Это вас успокаивает?
   — Нет, разумеется. Ты — деловой партнер, а не клиент. Не дразни меня, Тобиас. Ты прекрасно знаешь, я не могу допустить, чтобы миссис Доув рассказывала своим аристократическим друзьям, будто я всего лишь…
   — Ты вовсе не такая, — твердо возразил он. — И мы оба знаем это. Так зачем же толковать об этом?
   — Это дело принципа.
   Тобиас кивнул:
   — Ты уже упоминала о принципах. Похоже, они важны для тебя. Но сейчас речь вовсе не о них. Речь о здравом смысле. Я не хотел бы, чтобы у тебя появилась привычка швырять в лицо клиентам их деньги. Если миссис Доув, несмотря на все то, что ты сегодня ей сказала, все же пришлет тебе гонорар, я настоятельно советую принять его.
   Лавиния перестала сражаться с корсетом и сердито посмотрела на него.
   — Как вы смеете насмехаться над этим, сэр!
   — Прости меня, Лавиния. — Он расправил ей платье на спине. — Но ты, похоже, впадаешь в истерику.
   — Не смей обвинять меня в истерике! Я забочусь о своей репутации. Вполне обоснованное беспокойство, на мой взгляд. Я не хочу снова менять род занятий. Это такая морока.
   Тобиас улыбнулся:
   — Миссис Лейк, уверяю вас, если кто-нибудь осмелится опорочить вас, я буду защищать вашу честь всеми способами, вплоть до дуэли.
   — Ты намерен превратить все это в шутку, да?
   — Твоя накидка, возможно, и пострадала, но думаю, что подушки в полном порядке. И даже если нет, я уверен, кучер позаботится о том, чтобы к утру они были безупречны. Он отвечает за то, чтобы карета была в идеальном состоянии.
   — Моя накидка! — Лавиния так расстроилась, что даже побледнела. Неловко встав, она подхватила накидку с подушек. — О Боже!
   — Лавиния…
   Она села напротив и встряхнула накидку. Держа ее перед собой, Лавиния в ужасе уставилась на подкладку.
   — О нет! Это ужасно. Совершенно ужасно.
   — Лавиния, неужели потеря клиента так сказалась на твоих нервах?
   Она оставила эти слова без ответа и, повернув накидку, продемонстрировала ему темное влажное пятно.
   — Посмотри, что ты сделал, Тобиас. Ты погубил накидку. Как объяснить, откуда это пятно? Остается только надеяться, что мне удастся вывести его прежде, чем его заметят дома.
   Тобиас подумал, что тревога Лавинии из-за подушек и накидки неминуемо испортит его настроение. Пережитые минуты любви были просто невероятны. Таких чувств он не испытывал очень давно. И мог поклясться, что и Лавиния испытала наслаждение. Кстати, изумление, прозвучавшее в ее голосе в момент наивысшего восторга, убедило Тобиаса, что до сегодняшней ночи она не чувствовала ничего подобного.