Страница:
– Да уж, тебе повезло значительно больше, чем мне, – хмыкнула я, аккуратно ложась затылком на бортик лохани и прикрывая глаза. Рубиновое око на браслете мерцало так, что сияние было видно даже сквозь воду. – Фэй говорит, что у меня кровопотеря – мама не горюй. Это означает, что ближайшие день-два от меня толку мало. Так что если будет жарко, то тебе придется меня защищать, а не наоборот.
Джер присел на пол рядом с лоханью, так чтобы смотреть мне в лицо примерно с одного уровня. Правда, взгляд его иногда отвлекался и на иные части моего тела, не слишком хорошо скрытые водой, но на этот факт мне было глубоко наплевать.
– Ну везение тут относительное. Мне просто очень повезло с расой. Кстати, судя по всему, в ближайшие пару дней о защите можно не беспокоиться. Старые долги… Тем более что пока не изгонят всех Шепчущих, нормальную погоню организовать точно не смогут.
– Кстати, за Шепчущих я тебе еще раз отдельно дам по наглой д'эссайновской морде, – пробормотала я. Глаза упорно не хотели открываться, но засыпать в ванной – не самая лучшая идея. Особенно когда нужно еще перебинтоваться. – Пожалуй, я лучше вылезу, а не то засну прямо здесь.
«Конечно, заснешь. Тебе сейчас отдых просто необходим».
В гробу отдохну, Фэй. Я это тебе уже говорила.
– Дашь, дашь, конечно. – Джерайн нагло ухмыльнулся. – Но когда-нибудь потом, ладно? – Он аккуратно поднял меня из воды, впрочем, тут же едва не уронил, потому что удержать отнюдь не безвольную меня, скользкую от лечебной воды, да еще и так, чтобы не разбередить ни один из многочисленных глубоких порезов по всему телу, было невозможно.
Первая попытка, к неудовольствию обеих сторон, завершилась провалом – я все-таки плюхнулась обратно в воду, щедро окатив Джерайна брызгами так, что с первого взгляда не совсем понятно было, кто из нас двоих принимал ванну. Вынырнув, я от души обматерила д'эссайна на трех языках, значительно повысив культурный уровень Фэя, чему тот был рад, как священному благословению.
Ну-ну. Похоже, в результате мы пришли к тому, откуда начали, – я по-прежнему находилась в деревянной лохани, уровень воды в которой несколько понизился, а Джерайн все так же нависал над деревянным краем, правда, гораздо более мокрый, чем был вначале.
«Ну что, второй акт пантомимы будет?» – хихикнул Фэй, довольный пополнением своего матерного словаря.
Угу, как же. Вот прямо сейчас и начнем.
«Жду с нетерпением. Заранее занимаю себе место в первом ряду зрителей, особенно в предвкушении третьей попытки».
И кто ты после этого?
«Сволочь, разумеется, – беззастенчиво отозвался Фэй. – Но сволочь полезная, а местами даже необходимая».
Правильно говоришь.
– Майна? – осведомился Джерайн.
– Лесом, – послала в недалекий путь его я, опираясь на деревянные края лохани и пытаясь дотянуться до полотенца. Порезы уже не кровоточили, а глубокая рана на боку затянулась наполовину благодаря усилиям браслета.
Джерайн, недолго думая, протянул мне нужный предмет:
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Не за что.
– Ну и ладно.
Я завернулась в полотенце, прикрывшее меня от груди до середины бедер, и, кое-как выбравшись из лохани, отчалила в сторону широкого ложа, рассчитанного, по-моему, не столько на отдых, сколько на активное времяпрепровождение. Но не успела я сесть на краешек этого произведения столярного искусства, как рядом уже оказался д'эссайн с полосками бинтов.
– Скорая лекарская помощь. Организуем перевязку заказчика в любой части его тела. – Несмотря на немного помятый вид, Джерайн пытался проявить чувство юмора. Получалось пока неважно, но лучше, чем похоронные речи.
– Из нас двоих заказчик ты, а я исполнитель, – хмыкнула я, беря несколько бинтов и скидывая полотенце, чтобы наложить повязку поперек живота. Конечно, Фэй помогает, но все же бинты необходимы.
Следующие десять минут мы в четыре руки делали из меня некое подобие языческого покойника из далекой южной страны, а к окончанию процедуры сволочь по имени Фэй заявила, что больше блокировать мои болевые рецепторы он не может, поэтому придется слегка помучиться…
И это он называет «слегка»?! Контраст был весьма ощутимым, причем настолько, что сил хватило лишь на то, чтобы рухнуть на покрывало кровати, не заботясь о более чем частичной обнаженности, и негромко застонать. О том, чтобы пошарить и найти себе одеяло, и речи не шло.
– Скажи спасибо, что я окончательно пришел в себя, так что могу отвлекаться от любования столь изумительным зрелищем, которое представляешь ты даже в таком замученном состоянии, – вздохнул Джер, укутывая меня одеялом. – Доброго утра и хорошего сна. Постарайся выспаться, хорошо?
– В гробу высплюсь, там для меня уже давно местечко заготовлено, – пробормотала я, закрывая глаза и привычно отгораживаясь от пульсирующей в местах порезов боли. Переживем, бывало и хуже.
«Не сомневаюсь, что бывало. Только не надейся, что я дам проснуться тебе раньше положенного». Чего-чего?!
«Разумеется, форс-мажорные обстоятельства учитываются. Считай меня своим персональным будильником».
Уже считаю… сволочью персональной.
«Весь в тебя».
Теперь я понимаю, почему не хочу размножаться. Второй Алессьер-отступницы этот мир не выдержит.
Уже проваливаясь в сон, я почувствовала, как теплая, почти горячая ладонь д'эссайна медленно и осторожно перебирает мои мокрые после купания волосы. Нежность? Честно говоря, не думала, что они на такое способны… Хотя… Если подумать, то и Танцующие с лезвиями не способны на ярко выраженные эмоции, а от моего взрывного характера шарахалось немалое количество народу.
«Лесс, перестань размышлять так активно! Спать!»
Я даже возмутиться не успела, как этот паразит усыпил меня окончательно…
Сидхе спала, я же совсем не чувствовал себя уставшим. Все так, как и рассказали мне Шепчущие. Сила. Много-много силы. Человеческие возможности, возможности рядового д'эссайна… Тлен и прах. Я – последний из активных д'эссайнов этого мира, и этим все сказано. Если я умру – на несколько ближайших тысячелетий спокойный сон всем гарантирован. Шепчущие просто так не смогут возродиться. Разве что вернется кто-то из Тех, Кто Ушел…
Но это вряд ли и, скорее всего, относится к разряду чудес мирового масштаба. К сожалению, Танцующие не дали мне узнать все новости, но было что-то в общении, что меня откровенно настораживало. Понять бы еще что.
Так. Успокоиться. И еще раз, для себя, по пунктам.
Первое. Я – последний из живых д'эссайнов. Совсем. Соответственно на мне действительно д'фра, «проклятие самого сильного д'эссайна». То есть могу победить в армрестлинге тролля, не спать трое-четверо суток и прочее подобное «счастье» вроде слабой эмпатии, способностей повелевать некоторыми видами чудовищ… Много всего. Из минусов – невозможность полной маскировки: рубиново-красные волосы длиной «чуть ниже спины» в сочетании с красной радужкой не спрячешь никаким заклинанием и никаким париком. Кроме того – опытный маг вычислит меня по ауре моментально. Этакая черная дыра, засасывающая в себя ману. Кроме того – специфический «след», который может уловить специалист. Пусть недостаточно сильный, чтобы указать мое убежище, но с точностью до пары десятков километров меня найти можно. И опять-таки куча мелочей, в которые меня не посвятили.
Второе. То, что вчера ко мне заявился Дрейк, означает, что прежние уговоры, скорее всего, все еще в силе. Нет, это нестрашно, вот только все материалы, естественно, остались в моей лаборатории. Которая стараниями некоего сидхе, коего я вчера имел счастье лицезреть, для меня совершенно недоступна. Ну… почти, но это дела не меняет.
Третье. Сидхе взяли себе слишком много власти. Охотиться на меня в наземном Иррестане, который издревле был нейтральной территорией, – это беспредел. Так как они даже не боялись обиды гномов – мне жаль коротышек. Надеюсь, что Дрейк расскажет мне, в чем тут дело.
Четвертое, и самое приятное. Душа одной из Танцующих попала ко мне в кристалл. Это, конечно, не вся боевая тройка, но тоже очень и очень неплохо. Всего и делов-то, что забрать у несчастной все ее знания. Так что я смогу не мучить Алессьер допросами об удачном пути в Столицу сидхе.
Алессьер… Я вынырнул из своих размышлений. Девушка спала, вытянувшись на кровати, и выглядела она при этом беззащитной, как ребенок. А еще она напоминала степную кошку-хищницу, которую невозможно застать врасплох. Хищницу… Алессьер-хищница. Алессьер-отступница… Ей идет. Смертельно опасная, удивительно красивая… И совершенно безобидная для нетребовательного взгляда, только при всем при этом умудряется преподносить ежедневные сюрпризы.
Я прилег на кровать рядом с Лесс, аккуратно, чтобы не потревожить ее сна. Рефлексы – они и во сне рефлексы. Затем я выудил из кармана медальон, который едва не забыл в ее старой комнате. Покрутил его кругляшок между пальцами – и повесил ей на шею. Действительно хорошо получилось… Мифрил, крошки адаманта, серебро и немного стали – а как их сочетание оттеняет ее бледную кожу! Думаю, что, когда она придет в себя, смотреться подвеска будет еще лучше. Звездочку, которую повесил ей на шею незадачливый искатель приключений, я трогать не стал. Я не смог бы снять ее незаметно и не был уверен, что вправе это делать.
Я взял ее за руку, согревая чуть подмерзшие длинные и тонкие пальцы в своей ладони. Поцеловал их – слабо-слабо, чувствуя губами вкус целебного настоя и ее кожи. Казалось, время остановилось, пока я лежал рядом, слушая постепенно крепнущее дыхание девушки.
Так прошел целый час вынужденной дремоты, пока рука наконец-то не зажила. Не полностью, конечно, нервные окончания откровенно барахлили, но мышцы успели срастись, да и пальцы шевелились нормально. Можно покинуть Лесс, благо в моей защите сейчас она нуждается лишь постольку-поскольку, и отправиться на поиски вампира. Мне нужно прояснить некоторые моменты наших с ним взаимоотношений, для того чтобы не возникло некоторых непредвиденных обеими сторонами обстоятельств.[9] Я встал с кровати и, затворив дверь на засов, покинул номер. Через окно.
Довольно неторопливо я вылез на крышу, практически не опасаясь, что меня кто-либо заметит. Жители Иррестана-наземного редко смотрят вверх, и этим они в корне отличаются от жителей Иррестана-подземного, которые предпочтут лишний раз взглянуть на потолок, чтобы убедиться в прочности креплений, чтобы не быть заваленными камнями, когда выяснится, что крепления были недостаточно хороши. Наземники же делают деньги, а когда делаешь деньги, особенно большие, смотреть вверх некогда. Даже если ты их делаешь, охраняя умника, который делает Очень Большие Деньги.
Дело в том, что каждая крыша в Иррестане – это не только произведение зодческого искусства. Да, все «простые», двускатные и односкатные, стремились украсить черепичной мозаикой – что уж говорить о крышах домов более зажиточных жителей? И при всем при том каждая крыша – это еще и защита от чего угодно.
Катавасия, которая началась после смерти Равена, по крайней мере в мои времена, никак не могла прекратиться. Регулярно горы трясло, иногда в город «на огонек» заглядывали различные чудовища, да и вообще – мало ли что? Поэтому безнаказанно залезть на крышу мог лишь хозяин дома и те, кому он это разрешит. Да и вообще, городская система защиты от воздушных нападений по праву считалась лучшей…
Наверное, поэтому никто и не описывал прелести утреннего Иррестана – когда гаснут последние газовые фонари и восходящее солнце постепенно дарует свои лучи причудливо раскрашенным домам, отражаясь от флюгеров и блестящей черепицы. Никто и никогда не сравнивал этот город со спящей древней черепахой, панцирь которой служит палитрой безумному художнику. Никому гномы не отрубали ноги по самые уши за всякие дурацкие метафоры…
Я огляделся. Крыша больше походила на шатер, сложенный из черепичных многоугольников, причем так, что не было двух соседей одного цвета. От сочетания цветов рябило в глазах, настолько, что дальше идти пришлось, полагаясь на слух и запах. Я неторопливо прошелся по крыше, чутьем угадывая опасные плиты. След вел наверх, а еще откровенно разило магией, пусть и умело скрытой, но оттого не менее мощной. Хорошо, когда мана у тебя в крови, – это позволяет замечать много чего… незаметного.
Поэтому болтавшуюся в воздухе подвесную лестницу я заметил довольно быстро. Зато подъем отнял достаточно сил, чтобы, взобравшись на левитирующую деревянную платформу, я тихо ругался сквозь зубы. Старания мои были вознаграждены занимательнейшим зрелищем: Дрейк развалился в шезлонге, спрятавшись от солнца под зонтиком. Оный зонтик честно давал под собой устойчивую тень, скрывая вампира от любопытных взглядов и совершенно игнорируя, что по всем законам физики он никак своего хозяина защищать не должен был, – солнце еще встало недостаточно высоко.
– Тебя долго не было. – Хорошенькое начало разговора. Вампир даже не стал вставать, только повернул ко мне голову – и я заметил, что он еще и потягивает какой-то коктейль через соломинку. Судя по запаху – гномий самогон с яблочным бренди и кровью оборотня. Взрывоопасная смесь – Дрейк откровенно шикует, рискуя при этом потерять голову в результате взрыва. Хотя ему это, наверное, уже не настолько страшно…
– Так получилось.
– Как же много на этом свете произошло из-за этого «так получилось». Гибли армии и рушились города, умирали живые и неживые существа – и все, что могли сказать в свое оправдание виновники этих неурядиц, это «так получилось». – Вампир лениво подтолкнул ко мне невысокую табуретку, которая на пути ко мне чуть не упала. Поймал. Поставил. – Но, если честно, я успел соскучиться по твоему обществу, Джер. – Несмотря на то что лицо вампира оставалось серьезным, глаза его смеялись, так что я не мог не улыбнуться в ответ.
– Увы, не могу сказать то же про себя. Эти годы пролетели в буквальном смысле слова мимо меня. А жаль. Гляжу, со времени моего исчезновения изменилось не так уж много всего, но, увы, в худшую сторону. – Я присел на табурет. Разговор должен был быть долгим.
– Твое исчезновение вообще было верхом глупости. Твой проект без тебя все-таки завершили, хотя оружие получилось раз в восемь слабее проектной мощности. Опять же твои концентраторы маны оказалось невозможно повторить – как ты и обещал. Кроме того, из-за твоего исчезновения возникли проблемы и с самим исследовательским центром. Не прошло и двух месяцев, как его закрыли – из-за дополнительных проверок персонала, хотя никто так и не понял, какая часть информации ушла налево и тем более что за «лево» это было.
– То есть тебя не вычислили?
– Не-а. Хотя корабль получился и хуже, чем мог бы получиться. Что же с тобой тогда приключилось? За пару дней с того момента, как тебя обнаружили, слухи о тебе успели распространиться практически до границ обитаемых земель. Спешу тебя обрадовать: мои информаторы очень просили передать, что на тебя уже молятся аж четыре культа, из них три запрещенных и практикующих кровавые жертвоприношения. С голоду, если что, не помрешь. – Улыбка у вампира получалась несколько чопорной и очень клыкастой.
– Дурацкая ошибка, если честно. Я спрятался в старом склепе, справедливо полагая, что на лишний гроб никто не обратит внимания. Сотворил себе «место последнего пристанища» и улегся поспать. Дней на десять. Оказалось, что зря я не проверил браслет заранее. Что-то пошло не так, и я уснул чересчур надолго. За это время у меня успели спереть как ключик от моей лаборатории, так и браслет. И если за хозяйкой браслета я приглядываю, благо, что многим ей обязан и уже считаю, что выгодно подарил этого зануду, то с Ключом накладочка вышла. Сейчас он находится в Столице сидхе.
Лицо вампира помрачнело.
– Все твои материалы там?
– Конечно. По крайней мере то, что не поместилось сюда. – Я постучал пальцем по лбу. – Без меня, конечно, лабораторию никто не найдет и не откроет, но внимание, которое мне уже оказывают синерожие, меня, откровенно говоря, нервирует.
– Меня – тоже. За прошедшее время их влияние существенно возросло. С тех пор как Империя Сигурда распалась на Западную и Восточную, из большой политики людей вытеснили. Они, конечно, еще пытаются что-то решать, но если ничего не переменится – то станут подстилкой для эльфов, золотом для орков и рабами для сидхе. В Восточной синекожие делают практически что хотят, в Западную же им ход заказан. Да и то больше потому, что западники активные ксенофобы. Среди них разве что мои кровники жить могут без особых проблем для себя. Хотя при своей показной агрессивности западники еще пытаются держаться, договора мирные поддерживают, в кругосветные путешествия ходили, торгуют всем, что могут достать… Гномов опять же привечают. Неофициально. Кстати, у тебя времени много?
– Ты нашел третьего Танцующего?
Вампир лениво встал, взял в руки зонтик и резким движением захлопнул его. Одновременно с тем вся площадка погрузилась в сумерки. Зато я получил возможность оценить, насколько изменилась мода за время моего отсутствия. Если судить по Дрейку – почти не изменилась. Хотя…
Темно-зеленый камзол на ладонь ниже пояса. Широкие манжеты, за которыми скрываются ножи. Винно-красная шелковая рубашка, коричневая кожаная перевязь со шпагой – и, судя по запаху, оружие, наверное, лучше и дороже даже хваленых клинков Танцующих. По крайней мере, зачаровано мастером… И не одним. Профессионалы. В тон камзолу – зеленые замшевые штаны чуть ниже колена и ботфорты с окованными железом носками.
– Куда уж мне. Он драпал так, будто за ним несутся призраки невинно убиенных, которых на его счету, наверное, немало. Такими темпами он успел нырнуть в портал буквально перед моим носом, а так как он тут же разрушился – я не смог проследить направление прыжка. Увы, своего мага под руками у меня не оказалось, а потом, естественно, стало поздно. Хотя, судя по мощности всплеска, прыжок был не слишком далеким, так что в точке прибытия он все-таки был очень обрадован твоим родичем. То есть Шепчущим, конечно. Не волнуйся, дальше меня эта информация не пошла – и не пойдет. Свидание с призраками невинно убиенных ему уже гарантировано.
Я перебил вампира:
– Тогда времени до заката – самое большее. Но после заката я бы хотел оказаться как можно дальше от Иррестана.
– Могу устроить, благо это в моих силах. Но пока есть время, я расскажу тебе немного из истории этого мира – и о тенденциях его развития. – Голос Дрейка креп с каждым словом. Надеюсь, что лекция не затянется, хотя вампира и может заклинить на пару суток. – Хотя, если ты собираешься проспать всю мою лекцию, я не против, просто заранее резюмирую: мир катится в пропасть.
Боюсь, что слушать мне придется внимательно. Если уж Дрейк говорит с такой уверенностью, то говорит он это не просто так.
– Итак, что мы знаем о различных мирах? Они могут развиваться, деградировать и впадать в стагнацию. Стагнация равнозначна постепенному вымиранию вместе со всем населением. Деградация – это одна из наиболее распространенных форм существования миров. Обычно наблюдается в случае явного дисбаланса при начале существования – когда изначальная масса знаний и материальных ценностей больше, чем количество существ, способных все это как сохранить, так и развить. Даже в том случае, когда существа оказываются способны к частичному воссозданию утерянного и к аккумуляции новых знаний, достигнуть первоначального расцвета оказывается невозможным. Миры же развивающиеся довольно редки и скучны по своей сути, ибо потенциал их ограничен лишь наличными ресурсами, которые, как ты знаешь, практически безграничны. При грамотном использовании. – Вампир со скучающим видом пожал плечами. – К сожалению, я вынужден признать, что наш мир постепенно деградирует. За последнюю тысячу лет не рождалось ни одного мага, который смог бы со временем сравняться с Равеном. Ни одного мастера, способного создать хотя бы грубое подобие Колосса. После того как твои родичи ушли – и не спрашивай меня, как, куда и почему – я и сам не знаю! – утечка знаний только ускорилась. Со времени твоего ухода технический уровень опустился на несколько позиций! Короче говоря, нам угрожает та еще задница, если мы ничего не предпримем.
– А я тут при чем? – Открыл шестой континент, называется.
– С помощью твоих знаний, а также благодаря тому, что ты д'эссайн, я хотел бы восстановить научно-технический потенциал этого мира.
– Ты рехнулся?
Дурацкий вопрос. Ни один вампир, проживший больше одного века, физически не может быть психически нормальным. Конечно, каждый вампирский клан безумен по-своему, так же как и специализируется на чем-нибудь своем. Из кого-то получаются гениальные художники, из кого-то – убийцы. Дрейк не был ни тем ни другим. Когда я с ним познакомился, это был амбициозный молодой вампир, жаждущий обрести свободу, а то и основать свой клан. Дрейк и человеком-то был неизлечимым романтиком… Освободиться я ему немного помог, с остальным же, как я гляжу, он неплохо справился и самостоятельно.
– Конечно. По человеческим меркам я сошел с ума. Хотя по человеческим меркам ты тоже сумасшедший, особенно потому, что рассматриваешь тех, кто придумал эти мерки как особенно невкусный вариант пищи.
Уел.
– Да. Я безумец. Да. Я сделал то, о чем мечтал. На своем корабле я обошел весь этот мир, поднимался к вершинам гор и даже опускался под воду – хоть и неглубоко и ненадолго. Я видел, как живут племена, для которых понятие «цивилизация» пустой звук. Я грабил золотые прииски, для того чтобы оплатить ремонт своей «птички», и топил эскадры в морях и в небесах. Я имею право на то, чтобы говорить, что этот мир катится в пропасть. Я. Лорд и генерал Великой Империи Запада, герцог шестого континента.
Упс… Похоже, он действительно его открыл – граф одиноких островов, покоритель вершин Востока, гроза всех океанов, сэр Эдгар Говард Брэм Стивен Дрейк!
Завершая свою тираду, он внимательно смотрел мне в глаза. На моем лице не дрогнул ни один мускул. Дрейк искренне ненавидел свое имя, но при том гордость не позволяла ему ни поменять, ни исказить его. Эдгар ограничивался тем, что вызывал на дуэль всякого, кто рисковал смеяться над его именем, не делая исключения ни для друзей, ни для тех, кто выше его по социальному положению. Послабление делалось только для женщин. Дрейк совершенно искренне считал их слабым полом и порой делал это настолько убедительно, что очаровывал даже обе половинки самок эттинов.
– Как я понял из твоей речи, корабль был не только успешно поименован, но и прошел полный курс испытаний, так? И как, позволь спросить, ты его назвал? И нет ли нареканий к той части работы, которую я все-таки сделал?
– «Vera Be'gloria Preza». «Восторженная Белая Птица». Твой проект был воплощен почти полностью, разве что вооружение, как я уже говорил, не удалось сделать достаточно мощным. Хотя это не мешает моему кораблю быть одним из самых совершенных чаролетов,[10] из тех, что пронзают это небо! И самым быстрым. И уж точно – самым незаметным.
– Ты таки смог найти кого-то, способного творить невидимость настолько качественно?
– Нет. Вампирская магия.
Хороший ответ. И увы, похоже на правду.
– Жаль… – протянул я и замолчал, любуясь городом и одновременно с тем пытаясь разобраться в море информации, вылитой на меня Дрейком.
Да уж… Мир действительно изменился, но, на мой взгляд, недостаточно значительно, чтобы я был здесь чужим. Разве что моих сородичей почти не осталось да Шепчущие напомнили об одном проклятии времен Ра-вена. И по их мнению, мир тоже катится в пропасть – но в какую, мне так и не сказали. Не знали… А свои догадки мне рано озвучивать.
– Любуешься обреченным городом?
– Обреченным?
– Я не знаю другого людского слова, чтобы описать свое предчувствие. Я не уверен, что говорю верно, просто кажется, что эти горы чувствуют возвращение своего хозяина… – Дрейк сел на край платформы, свесив ноги. – Если меня не обманывают информаторы, то Равен может вернуться для того, чтобы превратить этот мир в то, что больше всего отвечает его вкусу. Нет, я не знаю во что. Но мне это заранее не нравится. Поэтому я заставлю свое предчувствие сработать по-другому. Пойдем вниз, развлечемся. – Вампир резко сменил как тему разговора, так и свое настроение, да так, что чуть не перестало вериться, что это он только что был настолько серьезным. – Город еще на месте, а значит, в нем найдутся жители, которые готовы пожертвовать своими жизнями ради того, чтобы нам было спокойнее!
Джер присел на пол рядом с лоханью, так чтобы смотреть мне в лицо примерно с одного уровня. Правда, взгляд его иногда отвлекался и на иные части моего тела, не слишком хорошо скрытые водой, но на этот факт мне было глубоко наплевать.
– Ну везение тут относительное. Мне просто очень повезло с расой. Кстати, судя по всему, в ближайшие пару дней о защите можно не беспокоиться. Старые долги… Тем более что пока не изгонят всех Шепчущих, нормальную погоню организовать точно не смогут.
– Кстати, за Шепчущих я тебе еще раз отдельно дам по наглой д'эссайновской морде, – пробормотала я. Глаза упорно не хотели открываться, но засыпать в ванной – не самая лучшая идея. Особенно когда нужно еще перебинтоваться. – Пожалуй, я лучше вылезу, а не то засну прямо здесь.
«Конечно, заснешь. Тебе сейчас отдых просто необходим».
В гробу отдохну, Фэй. Я это тебе уже говорила.
– Дашь, дашь, конечно. – Джерайн нагло ухмыльнулся. – Но когда-нибудь потом, ладно? – Он аккуратно поднял меня из воды, впрочем, тут же едва не уронил, потому что удержать отнюдь не безвольную меня, скользкую от лечебной воды, да еще и так, чтобы не разбередить ни один из многочисленных глубоких порезов по всему телу, было невозможно.
Первая попытка, к неудовольствию обеих сторон, завершилась провалом – я все-таки плюхнулась обратно в воду, щедро окатив Джерайна брызгами так, что с первого взгляда не совсем понятно было, кто из нас двоих принимал ванну. Вынырнув, я от души обматерила д'эссайна на трех языках, значительно повысив культурный уровень Фэя, чему тот был рад, как священному благословению.
Ну-ну. Похоже, в результате мы пришли к тому, откуда начали, – я по-прежнему находилась в деревянной лохани, уровень воды в которой несколько понизился, а Джерайн все так же нависал над деревянным краем, правда, гораздо более мокрый, чем был вначале.
«Ну что, второй акт пантомимы будет?» – хихикнул Фэй, довольный пополнением своего матерного словаря.
Угу, как же. Вот прямо сейчас и начнем.
«Жду с нетерпением. Заранее занимаю себе место в первом ряду зрителей, особенно в предвкушении третьей попытки».
И кто ты после этого?
«Сволочь, разумеется, – беззастенчиво отозвался Фэй. – Но сволочь полезная, а местами даже необходимая».
Правильно говоришь.
– Майна? – осведомился Джерайн.
– Лесом, – послала в недалекий путь его я, опираясь на деревянные края лохани и пытаясь дотянуться до полотенца. Порезы уже не кровоточили, а глубокая рана на боку затянулась наполовину благодаря усилиям браслета.
Джерайн, недолго думая, протянул мне нужный предмет:
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Не за что.
– Ну и ладно.
Я завернулась в полотенце, прикрывшее меня от груди до середины бедер, и, кое-как выбравшись из лохани, отчалила в сторону широкого ложа, рассчитанного, по-моему, не столько на отдых, сколько на активное времяпрепровождение. Но не успела я сесть на краешек этого произведения столярного искусства, как рядом уже оказался д'эссайн с полосками бинтов.
– Скорая лекарская помощь. Организуем перевязку заказчика в любой части его тела. – Несмотря на немного помятый вид, Джерайн пытался проявить чувство юмора. Получалось пока неважно, но лучше, чем похоронные речи.
– Из нас двоих заказчик ты, а я исполнитель, – хмыкнула я, беря несколько бинтов и скидывая полотенце, чтобы наложить повязку поперек живота. Конечно, Фэй помогает, но все же бинты необходимы.
Следующие десять минут мы в четыре руки делали из меня некое подобие языческого покойника из далекой южной страны, а к окончанию процедуры сволочь по имени Фэй заявила, что больше блокировать мои болевые рецепторы он не может, поэтому придется слегка помучиться…
И это он называет «слегка»?! Контраст был весьма ощутимым, причем настолько, что сил хватило лишь на то, чтобы рухнуть на покрывало кровати, не заботясь о более чем частичной обнаженности, и негромко застонать. О том, чтобы пошарить и найти себе одеяло, и речи не шло.
– Скажи спасибо, что я окончательно пришел в себя, так что могу отвлекаться от любования столь изумительным зрелищем, которое представляешь ты даже в таком замученном состоянии, – вздохнул Джер, укутывая меня одеялом. – Доброго утра и хорошего сна. Постарайся выспаться, хорошо?
– В гробу высплюсь, там для меня уже давно местечко заготовлено, – пробормотала я, закрывая глаза и привычно отгораживаясь от пульсирующей в местах порезов боли. Переживем, бывало и хуже.
«Не сомневаюсь, что бывало. Только не надейся, что я дам проснуться тебе раньше положенного». Чего-чего?!
«Разумеется, форс-мажорные обстоятельства учитываются. Считай меня своим персональным будильником».
Уже считаю… сволочью персональной.
«Весь в тебя».
Теперь я понимаю, почему не хочу размножаться. Второй Алессьер-отступницы этот мир не выдержит.
Уже проваливаясь в сон, я почувствовала, как теплая, почти горячая ладонь д'эссайна медленно и осторожно перебирает мои мокрые после купания волосы. Нежность? Честно говоря, не думала, что они на такое способны… Хотя… Если подумать, то и Танцующие с лезвиями не способны на ярко выраженные эмоции, а от моего взрывного характера шарахалось немалое количество народу.
«Лесс, перестань размышлять так активно! Спать!»
Я даже возмутиться не успела, как этот паразит усыпил меня окончательно…
Джерайн Тень
Ты видишь вампира? И я нет. А он есть.
Самая популярная последняя фраза охотников за вампирами
Сидхе спала, я же совсем не чувствовал себя уставшим. Все так, как и рассказали мне Шепчущие. Сила. Много-много силы. Человеческие возможности, возможности рядового д'эссайна… Тлен и прах. Я – последний из активных д'эссайнов этого мира, и этим все сказано. Если я умру – на несколько ближайших тысячелетий спокойный сон всем гарантирован. Шепчущие просто так не смогут возродиться. Разве что вернется кто-то из Тех, Кто Ушел…
Но это вряд ли и, скорее всего, относится к разряду чудес мирового масштаба. К сожалению, Танцующие не дали мне узнать все новости, но было что-то в общении, что меня откровенно настораживало. Понять бы еще что.
Так. Успокоиться. И еще раз, для себя, по пунктам.
Первое. Я – последний из живых д'эссайнов. Совсем. Соответственно на мне действительно д'фра, «проклятие самого сильного д'эссайна». То есть могу победить в армрестлинге тролля, не спать трое-четверо суток и прочее подобное «счастье» вроде слабой эмпатии, способностей повелевать некоторыми видами чудовищ… Много всего. Из минусов – невозможность полной маскировки: рубиново-красные волосы длиной «чуть ниже спины» в сочетании с красной радужкой не спрячешь никаким заклинанием и никаким париком. Кроме того – опытный маг вычислит меня по ауре моментально. Этакая черная дыра, засасывающая в себя ману. Кроме того – специфический «след», который может уловить специалист. Пусть недостаточно сильный, чтобы указать мое убежище, но с точностью до пары десятков километров меня найти можно. И опять-таки куча мелочей, в которые меня не посвятили.
Второе. То, что вчера ко мне заявился Дрейк, означает, что прежние уговоры, скорее всего, все еще в силе. Нет, это нестрашно, вот только все материалы, естественно, остались в моей лаборатории. Которая стараниями некоего сидхе, коего я вчера имел счастье лицезреть, для меня совершенно недоступна. Ну… почти, но это дела не меняет.
Третье. Сидхе взяли себе слишком много власти. Охотиться на меня в наземном Иррестане, который издревле был нейтральной территорией, – это беспредел. Так как они даже не боялись обиды гномов – мне жаль коротышек. Надеюсь, что Дрейк расскажет мне, в чем тут дело.
Четвертое, и самое приятное. Душа одной из Танцующих попала ко мне в кристалл. Это, конечно, не вся боевая тройка, но тоже очень и очень неплохо. Всего и делов-то, что забрать у несчастной все ее знания. Так что я смогу не мучить Алессьер допросами об удачном пути в Столицу сидхе.
Алессьер… Я вынырнул из своих размышлений. Девушка спала, вытянувшись на кровати, и выглядела она при этом беззащитной, как ребенок. А еще она напоминала степную кошку-хищницу, которую невозможно застать врасплох. Хищницу… Алессьер-хищница. Алессьер-отступница… Ей идет. Смертельно опасная, удивительно красивая… И совершенно безобидная для нетребовательного взгляда, только при всем при этом умудряется преподносить ежедневные сюрпризы.
Я прилег на кровать рядом с Лесс, аккуратно, чтобы не потревожить ее сна. Рефлексы – они и во сне рефлексы. Затем я выудил из кармана медальон, который едва не забыл в ее старой комнате. Покрутил его кругляшок между пальцами – и повесил ей на шею. Действительно хорошо получилось… Мифрил, крошки адаманта, серебро и немного стали – а как их сочетание оттеняет ее бледную кожу! Думаю, что, когда она придет в себя, смотреться подвеска будет еще лучше. Звездочку, которую повесил ей на шею незадачливый искатель приключений, я трогать не стал. Я не смог бы снять ее незаметно и не был уверен, что вправе это делать.
Я взял ее за руку, согревая чуть подмерзшие длинные и тонкие пальцы в своей ладони. Поцеловал их – слабо-слабо, чувствуя губами вкус целебного настоя и ее кожи. Казалось, время остановилось, пока я лежал рядом, слушая постепенно крепнущее дыхание девушки.
Так прошел целый час вынужденной дремоты, пока рука наконец-то не зажила. Не полностью, конечно, нервные окончания откровенно барахлили, но мышцы успели срастись, да и пальцы шевелились нормально. Можно покинуть Лесс, благо в моей защите сейчас она нуждается лишь постольку-поскольку, и отправиться на поиски вампира. Мне нужно прояснить некоторые моменты наших с ним взаимоотношений, для того чтобы не возникло некоторых непредвиденных обеими сторонами обстоятельств.[9] Я встал с кровати и, затворив дверь на засов, покинул номер. Через окно.
Довольно неторопливо я вылез на крышу, практически не опасаясь, что меня кто-либо заметит. Жители Иррестана-наземного редко смотрят вверх, и этим они в корне отличаются от жителей Иррестана-подземного, которые предпочтут лишний раз взглянуть на потолок, чтобы убедиться в прочности креплений, чтобы не быть заваленными камнями, когда выяснится, что крепления были недостаточно хороши. Наземники же делают деньги, а когда делаешь деньги, особенно большие, смотреть вверх некогда. Даже если ты их делаешь, охраняя умника, который делает Очень Большие Деньги.
Дело в том, что каждая крыша в Иррестане – это не только произведение зодческого искусства. Да, все «простые», двускатные и односкатные, стремились украсить черепичной мозаикой – что уж говорить о крышах домов более зажиточных жителей? И при всем при том каждая крыша – это еще и защита от чего угодно.
Катавасия, которая началась после смерти Равена, по крайней мере в мои времена, никак не могла прекратиться. Регулярно горы трясло, иногда в город «на огонек» заглядывали различные чудовища, да и вообще – мало ли что? Поэтому безнаказанно залезть на крышу мог лишь хозяин дома и те, кому он это разрешит. Да и вообще, городская система защиты от воздушных нападений по праву считалась лучшей…
Наверное, поэтому никто и не описывал прелести утреннего Иррестана – когда гаснут последние газовые фонари и восходящее солнце постепенно дарует свои лучи причудливо раскрашенным домам, отражаясь от флюгеров и блестящей черепицы. Никто и никогда не сравнивал этот город со спящей древней черепахой, панцирь которой служит палитрой безумному художнику. Никому гномы не отрубали ноги по самые уши за всякие дурацкие метафоры…
Я огляделся. Крыша больше походила на шатер, сложенный из черепичных многоугольников, причем так, что не было двух соседей одного цвета. От сочетания цветов рябило в глазах, настолько, что дальше идти пришлось, полагаясь на слух и запах. Я неторопливо прошелся по крыше, чутьем угадывая опасные плиты. След вел наверх, а еще откровенно разило магией, пусть и умело скрытой, но оттого не менее мощной. Хорошо, когда мана у тебя в крови, – это позволяет замечать много чего… незаметного.
Поэтому болтавшуюся в воздухе подвесную лестницу я заметил довольно быстро. Зато подъем отнял достаточно сил, чтобы, взобравшись на левитирующую деревянную платформу, я тихо ругался сквозь зубы. Старания мои были вознаграждены занимательнейшим зрелищем: Дрейк развалился в шезлонге, спрятавшись от солнца под зонтиком. Оный зонтик честно давал под собой устойчивую тень, скрывая вампира от любопытных взглядов и совершенно игнорируя, что по всем законам физики он никак своего хозяина защищать не должен был, – солнце еще встало недостаточно высоко.
– Тебя долго не было. – Хорошенькое начало разговора. Вампир даже не стал вставать, только повернул ко мне голову – и я заметил, что он еще и потягивает какой-то коктейль через соломинку. Судя по запаху – гномий самогон с яблочным бренди и кровью оборотня. Взрывоопасная смесь – Дрейк откровенно шикует, рискуя при этом потерять голову в результате взрыва. Хотя ему это, наверное, уже не настолько страшно…
– Так получилось.
– Как же много на этом свете произошло из-за этого «так получилось». Гибли армии и рушились города, умирали живые и неживые существа – и все, что могли сказать в свое оправдание виновники этих неурядиц, это «так получилось». – Вампир лениво подтолкнул ко мне невысокую табуретку, которая на пути ко мне чуть не упала. Поймал. Поставил. – Но, если честно, я успел соскучиться по твоему обществу, Джер. – Несмотря на то что лицо вампира оставалось серьезным, глаза его смеялись, так что я не мог не улыбнуться в ответ.
– Увы, не могу сказать то же про себя. Эти годы пролетели в буквальном смысле слова мимо меня. А жаль. Гляжу, со времени моего исчезновения изменилось не так уж много всего, но, увы, в худшую сторону. – Я присел на табурет. Разговор должен был быть долгим.
– Твое исчезновение вообще было верхом глупости. Твой проект без тебя все-таки завершили, хотя оружие получилось раз в восемь слабее проектной мощности. Опять же твои концентраторы маны оказалось невозможно повторить – как ты и обещал. Кроме того, из-за твоего исчезновения возникли проблемы и с самим исследовательским центром. Не прошло и двух месяцев, как его закрыли – из-за дополнительных проверок персонала, хотя никто так и не понял, какая часть информации ушла налево и тем более что за «лево» это было.
– То есть тебя не вычислили?
– Не-а. Хотя корабль получился и хуже, чем мог бы получиться. Что же с тобой тогда приключилось? За пару дней с того момента, как тебя обнаружили, слухи о тебе успели распространиться практически до границ обитаемых земель. Спешу тебя обрадовать: мои информаторы очень просили передать, что на тебя уже молятся аж четыре культа, из них три запрещенных и практикующих кровавые жертвоприношения. С голоду, если что, не помрешь. – Улыбка у вампира получалась несколько чопорной и очень клыкастой.
– Дурацкая ошибка, если честно. Я спрятался в старом склепе, справедливо полагая, что на лишний гроб никто не обратит внимания. Сотворил себе «место последнего пристанища» и улегся поспать. Дней на десять. Оказалось, что зря я не проверил браслет заранее. Что-то пошло не так, и я уснул чересчур надолго. За это время у меня успели спереть как ключик от моей лаборатории, так и браслет. И если за хозяйкой браслета я приглядываю, благо, что многим ей обязан и уже считаю, что выгодно подарил этого зануду, то с Ключом накладочка вышла. Сейчас он находится в Столице сидхе.
Лицо вампира помрачнело.
– Все твои материалы там?
– Конечно. По крайней мере то, что не поместилось сюда. – Я постучал пальцем по лбу. – Без меня, конечно, лабораторию никто не найдет и не откроет, но внимание, которое мне уже оказывают синерожие, меня, откровенно говоря, нервирует.
– Меня – тоже. За прошедшее время их влияние существенно возросло. С тех пор как Империя Сигурда распалась на Западную и Восточную, из большой политики людей вытеснили. Они, конечно, еще пытаются что-то решать, но если ничего не переменится – то станут подстилкой для эльфов, золотом для орков и рабами для сидхе. В Восточной синекожие делают практически что хотят, в Западную же им ход заказан. Да и то больше потому, что западники активные ксенофобы. Среди них разве что мои кровники жить могут без особых проблем для себя. Хотя при своей показной агрессивности западники еще пытаются держаться, договора мирные поддерживают, в кругосветные путешествия ходили, торгуют всем, что могут достать… Гномов опять же привечают. Неофициально. Кстати, у тебя времени много?
– Ты нашел третьего Танцующего?
Вампир лениво встал, взял в руки зонтик и резким движением захлопнул его. Одновременно с тем вся площадка погрузилась в сумерки. Зато я получил возможность оценить, насколько изменилась мода за время моего отсутствия. Если судить по Дрейку – почти не изменилась. Хотя…
Темно-зеленый камзол на ладонь ниже пояса. Широкие манжеты, за которыми скрываются ножи. Винно-красная шелковая рубашка, коричневая кожаная перевязь со шпагой – и, судя по запаху, оружие, наверное, лучше и дороже даже хваленых клинков Танцующих. По крайней мере, зачаровано мастером… И не одним. Профессионалы. В тон камзолу – зеленые замшевые штаны чуть ниже колена и ботфорты с окованными железом носками.
– Куда уж мне. Он драпал так, будто за ним несутся призраки невинно убиенных, которых на его счету, наверное, немало. Такими темпами он успел нырнуть в портал буквально перед моим носом, а так как он тут же разрушился – я не смог проследить направление прыжка. Увы, своего мага под руками у меня не оказалось, а потом, естественно, стало поздно. Хотя, судя по мощности всплеска, прыжок был не слишком далеким, так что в точке прибытия он все-таки был очень обрадован твоим родичем. То есть Шепчущим, конечно. Не волнуйся, дальше меня эта информация не пошла – и не пойдет. Свидание с призраками невинно убиенных ему уже гарантировано.
Я перебил вампира:
– Тогда времени до заката – самое большее. Но после заката я бы хотел оказаться как можно дальше от Иррестана.
– Могу устроить, благо это в моих силах. Но пока есть время, я расскажу тебе немного из истории этого мира – и о тенденциях его развития. – Голос Дрейка креп с каждым словом. Надеюсь, что лекция не затянется, хотя вампира и может заклинить на пару суток. – Хотя, если ты собираешься проспать всю мою лекцию, я не против, просто заранее резюмирую: мир катится в пропасть.
Боюсь, что слушать мне придется внимательно. Если уж Дрейк говорит с такой уверенностью, то говорит он это не просто так.
– Итак, что мы знаем о различных мирах? Они могут развиваться, деградировать и впадать в стагнацию. Стагнация равнозначна постепенному вымиранию вместе со всем населением. Деградация – это одна из наиболее распространенных форм существования миров. Обычно наблюдается в случае явного дисбаланса при начале существования – когда изначальная масса знаний и материальных ценностей больше, чем количество существ, способных все это как сохранить, так и развить. Даже в том случае, когда существа оказываются способны к частичному воссозданию утерянного и к аккумуляции новых знаний, достигнуть первоначального расцвета оказывается невозможным. Миры же развивающиеся довольно редки и скучны по своей сути, ибо потенциал их ограничен лишь наличными ресурсами, которые, как ты знаешь, практически безграничны. При грамотном использовании. – Вампир со скучающим видом пожал плечами. – К сожалению, я вынужден признать, что наш мир постепенно деградирует. За последнюю тысячу лет не рождалось ни одного мага, который смог бы со временем сравняться с Равеном. Ни одного мастера, способного создать хотя бы грубое подобие Колосса. После того как твои родичи ушли – и не спрашивай меня, как, куда и почему – я и сам не знаю! – утечка знаний только ускорилась. Со времени твоего ухода технический уровень опустился на несколько позиций! Короче говоря, нам угрожает та еще задница, если мы ничего не предпримем.
– А я тут при чем? – Открыл шестой континент, называется.
– С помощью твоих знаний, а также благодаря тому, что ты д'эссайн, я хотел бы восстановить научно-технический потенциал этого мира.
– Ты рехнулся?
Дурацкий вопрос. Ни один вампир, проживший больше одного века, физически не может быть психически нормальным. Конечно, каждый вампирский клан безумен по-своему, так же как и специализируется на чем-нибудь своем. Из кого-то получаются гениальные художники, из кого-то – убийцы. Дрейк не был ни тем ни другим. Когда я с ним познакомился, это был амбициозный молодой вампир, жаждущий обрести свободу, а то и основать свой клан. Дрейк и человеком-то был неизлечимым романтиком… Освободиться я ему немного помог, с остальным же, как я гляжу, он неплохо справился и самостоятельно.
– Конечно. По человеческим меркам я сошел с ума. Хотя по человеческим меркам ты тоже сумасшедший, особенно потому, что рассматриваешь тех, кто придумал эти мерки как особенно невкусный вариант пищи.
Уел.
– Да. Я безумец. Да. Я сделал то, о чем мечтал. На своем корабле я обошел весь этот мир, поднимался к вершинам гор и даже опускался под воду – хоть и неглубоко и ненадолго. Я видел, как живут племена, для которых понятие «цивилизация» пустой звук. Я грабил золотые прииски, для того чтобы оплатить ремонт своей «птички», и топил эскадры в морях и в небесах. Я имею право на то, чтобы говорить, что этот мир катится в пропасть. Я. Лорд и генерал Великой Империи Запада, герцог шестого континента.
Упс… Похоже, он действительно его открыл – граф одиноких островов, покоритель вершин Востока, гроза всех океанов, сэр Эдгар Говард Брэм Стивен Дрейк!
Завершая свою тираду, он внимательно смотрел мне в глаза. На моем лице не дрогнул ни один мускул. Дрейк искренне ненавидел свое имя, но при том гордость не позволяла ему ни поменять, ни исказить его. Эдгар ограничивался тем, что вызывал на дуэль всякого, кто рисковал смеяться над его именем, не делая исключения ни для друзей, ни для тех, кто выше его по социальному положению. Послабление делалось только для женщин. Дрейк совершенно искренне считал их слабым полом и порой делал это настолько убедительно, что очаровывал даже обе половинки самок эттинов.
– Как я понял из твоей речи, корабль был не только успешно поименован, но и прошел полный курс испытаний, так? И как, позволь спросить, ты его назвал? И нет ли нареканий к той части работы, которую я все-таки сделал?
– «Vera Be'gloria Preza». «Восторженная Белая Птица». Твой проект был воплощен почти полностью, разве что вооружение, как я уже говорил, не удалось сделать достаточно мощным. Хотя это не мешает моему кораблю быть одним из самых совершенных чаролетов,[10] из тех, что пронзают это небо! И самым быстрым. И уж точно – самым незаметным.
– Ты таки смог найти кого-то, способного творить невидимость настолько качественно?
– Нет. Вампирская магия.
Хороший ответ. И увы, похоже на правду.
– Жаль… – протянул я и замолчал, любуясь городом и одновременно с тем пытаясь разобраться в море информации, вылитой на меня Дрейком.
Да уж… Мир действительно изменился, но, на мой взгляд, недостаточно значительно, чтобы я был здесь чужим. Разве что моих сородичей почти не осталось да Шепчущие напомнили об одном проклятии времен Ра-вена. И по их мнению, мир тоже катится в пропасть – но в какую, мне так и не сказали. Не знали… А свои догадки мне рано озвучивать.
– Любуешься обреченным городом?
– Обреченным?
– Я не знаю другого людского слова, чтобы описать свое предчувствие. Я не уверен, что говорю верно, просто кажется, что эти горы чувствуют возвращение своего хозяина… – Дрейк сел на край платформы, свесив ноги. – Если меня не обманывают информаторы, то Равен может вернуться для того, чтобы превратить этот мир в то, что больше всего отвечает его вкусу. Нет, я не знаю во что. Но мне это заранее не нравится. Поэтому я заставлю свое предчувствие сработать по-другому. Пойдем вниз, развлечемся. – Вампир резко сменил как тему разговора, так и свое настроение, да так, что чуть не перестало вериться, что это он только что был настолько серьезным. – Город еще на месте, а значит, в нем найдутся жители, которые готовы пожертвовать своими жизнями ради того, чтобы нам было спокойнее!