Страница:
Брр… Странные мысли, каюсь. Похоже, что определенная безнаказанность начинает расшатывать психику. А мне срываться сейчас нельзя. Никак. Невозможно. Иначе бег по лезвию завершать придется в виде отдельных частей. Крайн! Хочу быть с Лесс. Не вожделею. Просто хочу быть с ней. Чтобы найти хоть тень понимания, чтобы смотреть в ее глаза и вспоминать ту-эту ночь, свое отражение в ее зрачках… Танец с тенями.
Скоро-скоро начнется праздник. Да… Пусть я плохо представляю, что такое деревенские праздники, но надеюсь, что хоть какая-то разрядка будет. А если и не будет… Ладно, терпения мне не занимать. Выдержу. Все, что угодно, выдержу. Главное – не допустить ошибки сейчас. Впрочем, моя неуверенность, судя по косвенным признакам, совершенно неоправданна…
Праздник начался с наступлением сумерек. Сравнительно немногочисленное население деревеньки собралось на площади у разожженных костров. Судя по запасу дров, праздник должен был продолжаться как минимум до утра, причем, возможно, что до следующего. Спешно сколоченные деревянные столы почти ломились от веса еды – как жертв охоты, так и сельского хозяйства «угомонившихся» наемников. Впрочем, бочонки с пивом, а также бутылки с различными настойками внушали уважение не столько своим видом, сколько разнообразием и изобилием. Похоже, что своя, фирменная настоечка была не только у Троля, но и у большинства жителей деревни. На сушеных яблоках, на кедровых орешках, на клюквенных ягодах… Полынная настойка отливала мутно-зеленым цветом, а настойка на вишневом варенье была багряно красной…
Столь же разнообразными были и развлечения – стрельба и метание ножей на меткость, групповые и одиночные бои на тренировочном оружии… Много чего было. Около одного из костров деревенские негромко распевали песни, передавая по кругу такую же странную лютню, как та, что была у святого, да и у вампира-менестреля похожая была. Честно говоря, к этому-то костру я и подошел – пели красиво. Думаю, что в городе за такое исполнение заплатили бы довольно дорого, а тут… Стой, слушай и наслаждайся…
Правда, даже за такое удовольствие иногда приходится платить. Просто подошел к этому костру слишком близко – и, миновав очередного исполнителя, инструмент попал в руки ко мне. Прекрасно… Отвертеться-то, конечно, можно… Тем более что я тут пришлый, мне простят, но… после услышанного совершенно не хочется.
То, что на этом играют, дергая за струны, коих насчитывается целых семь, я уже понял. Похоже, наше, д'эссайновское, изобретение. Разве что играющие пользуются только пятью пальцами… И ладно. За десяток секунд я даже смог понять примерное звучание. Ну… надеюсь, что вытяну. Уж не знаю, как они тут играли, по многу струн за раз захватывая, я так точно не смогу. Но хоть перебором – может, и получится… Благо все вспоминается одна песня. Старая, как и я. Хотя, казалось бы, что значит вспомнить понравившийся текст двухнедельной давности?
– Баллада о ноже и мече.
Тишина. Блеск огня и с полтора десятка заинтересованных пар глаз. Начинаю.
К нам присоединилась еще пара слушателей, а я начал играть увереннее – похоже, все-таки получается! У самой границы светового круга, там, где тени от костров смешивались в нечто причудливое и необъяснимое, возникла хрупкая фигурка в светлом деревенском платье. Иссиня-черные, почти достигающие талии волосы колыхались под легкими порывами ветра. Совсем как трава на том поле, о котором напоминало колючее кольцо на указательном пальце. Кажется, Лесс едва заметно улыбалась. Согласен, если посмотреть со стороны, то поющий д'эссайн – это из области очевидного-невероятного.
Кто-то тихо перешептывался, споря о том, кто мог бы быть автором этой баллады. Эх, знал бы, – рассказал, но… Давно все это было. И уж точно – неправда.
Пауза. Чтобы перевести срывающееся дыхание и дать себе и слушателям чуть-чуть успокоиться… И закончить.
Пауза. Ровно такая, чтобы можно было подумать, что уже все… И ведь действительно так. Осталось сказать-пропеть еще три слова…
Ударить в последний раз по струнам – и зажать их, обрывая все звуки. Все. Тишина. Молчание… Тихий гул голосов – но это, конечно, фоном. И гул сердцебиения – кузнечным молотом. Все. Передаю инструмент следующему.
ГЛАВА 13
Поющий д'эссайн – это и в самом деле что-то невероятное. И дело даже не в том, что я подозревала Джера в полном отсутствии как музыкального слуха, так и голоса, – просто мне как-то в голову не приходило, что он может интересоваться искусством.
«По-твоему, создание артефактов – это не искусство?»
Искусство. Возможно, одно из самых сложных. Но я всегда считала, что двум богам служить нельзя. Быть воином-артефактором и при этом увлекаться пением… это, по меньшей мере, странно.
«Насколько я знаю, ты не только квэлями машешь. Танцуешь ты тоже замечательно – при желании могла бы с легкостью зарабатывать этим на жизнь».
Ты вспомни, кто я. Танец и сражение, по сути, весьма близки. Пою я отвратительно.
«Это уж смотря с кем сравнивать».
Я дождалась, пока Джер допоет и передаст лютню соседу, и помахала ему рукой, подзывая к себе. Эрин, до того крутившаяся где-то поблизости, подбежала ко мне и обняла меня за талию. Кто-то сплел девочке венок из полевых цветов, перевив его ярко-красной лентой, но промахнулся с размером, и из-за этого «цветочная корона» постоянно сползала Эрин на лоб, закрывая почти весь обзор. Джерайн встал от костра и, будто стряхивая с плеч остатки «песенного» состояния, выпрямился, после чего все-таки подошел ко мне. Поправил венок на Эрин и дружелюбно, но вместе с тем чуточку устало улыбнулся:
– Весело тут у вас.
– Ты еще основного веселья не видел. – Я широко улыбнулась в ответ и, взяв дочку за руку, подхватила Джерайна под локоть, уводя в сторону. Туда, где Троль уже брал в руки нечто вроде мандолины, только рассчитанной под орочьи пальцы. Второй такой в округе было днем с огнем не найти, а звучала «мандолина» глухо и басовито, не чета обычным эльфийским лютням. Рядом с ним невысокая темноволосая женщина уже брала пробные ноты на флейте. – Вот сейчас Троль со своей… возлюбленной играть начнет, тогда уж точно весело станет.
– А что он такое играет? – удивился Джер, попытавшись картинно вскинуть бровь. Почти вышло. – Или у него лютня такая, что всем весело становится?
Ответить я не успела, потому что Троль ударил по струнам, с ходу заиграв залихватскую песенку, под которую ноги сами пускались в пляс. Эрин моментально оказалась среди крестьян, лихо подпрыгивающих под музыку, ее сразу же кто-то подхватил на руки, устроив девочке «карусель» в воздухе. Хозяин постоялого двора увидел меня и, подмигнув, запел густым басом:
Я не успела опомниться, как меня тоже втянули в круг пляшущих. В танце партнеры подхватывали девушек на руки, подбрасывали в воздух и, разумеется, ловили, не дав тем упасть. Меня успели подбросить раза два, прежде чем ритм поменялся и танцующие встали в круг. Впрочем, Джер тоже недолго стоял в стороне – постепенно и он втянулся в веселье, а Троль пел одну песню за другой, делая краткие перерывы только для того, чтобы глотнуть светлого ячменного пива из деревянной кружки, стоящей на крышке бочонка. Честно говоря, первой не выдержала я и выскользнула из круга веселящегося народа как раз во время очередного «перерыва», который оказался чуть длиннее, чем предыдущие, – у Троля наконец-то кончилось пиво. Пока он нацеживал новую порцию, я успела сбежать, прихватив с собой Эрин. Впрочем, Джер двинулся практически следом за нами, пусть и с заметным отставанием, ибо выбраться из круга танцующих было для него сложной задачей, поскольку он каким-то образом оказался в месте наибольшего скопления народа. Через минуты полторы он все же догнал нас и одним движением посадил девочку к себе на плечи.
– Хорошо играет, одного не пойму – откуда у людей силы берутся?
– Спроси чего-нибудь полегче, а? – Я с некоторым беспокойством покосилась на Эрин, восседающую с горделивым видом на д'эссайне, и поправила покосившийся ромашковый венок, который кто-то успел надеть мне на голову, когда я выбиралась на волю, подальше от пляшущего народа.
Троль, закончив вынужденный «перерыв», отхлебнул из пивной кружки и, подхватив «мандолину», легонько пихнул локтем юркую женщину с флейтой. Вместе они заиграли что-то настолько залихватское и удалое, что народ вновь пустился в пляс. Самые смелые же начали прыгать через аршинный столб огня, веря, что такой прыжок даст им здоровья до следующего праздника урожая. Я только одернула недлинную, едва доходившую до середины икры, голубую юбку с белым передником и двинулась к одному из костров, на ходу скручивая распущенные волосы в узел, держа в зубах вынутую из кармана ленточку. Эрин радостно улыбнулась мне, спускаясь на землю с плеч д'эссайна, а я весело подмигнула ей в ответ. Ничего, дочка, приемная мама и не через такие костры прыгала!
Джерайн улыбнулся каким-то своим мыслям, после чего подошел ближе:
– Лесс, а зачем они прыгают?..
Я едва ленту не выплюнула от неожиданности. Потом все же кое-как прихватила волосы, чтобы в пламя не попали, и ответила:
– Здоровья на весь год набираются. Есть тут поверье, что если в праздник урожая перепрыгнуть через один из таких костров, то будешь здоров весь год. А парочки прыгают вместе – считается, что их любовь очищается в пламени. И еще много-много подобной ерунды, но ведь весело, согласись?
Джер придирчиво посмотрел на очередную парочку, с шутливыми вскриками перепрыгнувшую через костер.
– А ты прыгать будешь?
– А по-твоему, зачем я волосы завязать пытаюсь? – улыбнулась я. – Я просто Эрин обещала, она всем рассказывала, что мама у нее выше того костра прыгает, а мне что, трудно, что ли? – Справившись наконец-то с так и норовившей расползтись косой, я подошла к костру, пламя которого вздымалось вышиной почти что с мой рост.
Прикинула на глаз расстояние для разбега. Босые ступни чутко реагировали на каждую веточку, каждый камешек на теплой земле. Джер с трудом догнал меня и встал рядом.
– Я с тобой, – сказал он полувопросительным-полуутвердительным тоном.
Я пожала плечами, протягивая ему ладонь:
– Придется прыгать, как одно целое. Кстати, ты-то свою гриву ничем не прихватил. Подпалить не боишься?
«Не переживай, он-то себе ничего ценного не опалит».
Твоих только комментариев не хватало.
Д'эссайн мягко, но крепко взял меня за руку. Я было почувствовала пару лишних прикосновений, но потом это ощущение прошло.
– Не-а, не боюсь, я в огне не горю и в воде не тону. – Джерайн добродушно улыбался.
Да, похоже, что мое мимолетное умопомрачение особо ни на что не повлияло, как я, впрочем, и предполагала. Так, один раз крыша поехала в одной ей известном направлении.
Мы разбежались, и в следующий миг босые ступни обдало жаром гудящего пламени, которое так и не задело нас. Односельчане зааплодировали, Эрин только что юлой не вилась вокруг нас, а потом я все же вспомнила, что я как-никак ей мама, и состроила грозное лицо и повелела дочке идти спать.
– Ну, ма-а-а-а-ам! – заныла она, незаметно сцеживая зевок в кулак, но я была непреклонна.
Отпустив ладонь д'эссайна, я взвалила дочку на плечо, разок шутливо подбросила, отчего радостный девчачий визг на секунду заглушил даже густой бас Троля, и пошла с ней в направлении дома.
По правде говоря, уложить эту непоседу спать удалось далеко не сразу, но я все же справилась и, закрывая дверь комнаты, в которой уже тихо посапывало мое драгоценное чудо, увидела стоящего в тени сеней Джерайна.
– Что, решил прогуляться на ночь глядя? – Я задумчиво крутила в руках венок из ромашек, который достался мне после одного из танцев – уж и не вспомнить, кто из детворы успел одарить меня этой «короной», – не зная, куда его деть. Потом все же надела венок на голову и горделиво задрала подбородок. – Ну как я выгляжу?
– Сногсшибательно. – Несмотря на задорную улыбку, глаза д'эссайна были убийственно серьезны. – И я не столь гулял, сколь ждал само очарование.
– О да. Если позабыть про мою профессию, то я вполне могу сойти за милую селянку. Правда, к цвету кожи тоже не стоит особенно приглядываться. – Я сделала шутливый реверанс, размахивая коротким подолом льняного платья, как знаменем, и склонила голову. Венок моментально соскользнул по гладким волосам и упал в траву. Ну вот, довыпендривалась.
Джерайн опустился передо мной на колено и поднял венок, после чего протянул его мне.
– Ты достойна того, чтобы к тебе не только приглядываться, но не отрывать от тебя взгляда вовсе, – произнес он, глядя мне в глаза.
Это то, о чем я думаю?
«Если мы думаем об одном и том же, а это я могу утверждать наверняка, – то да. Похоже, ты ему не просто нравишься».
И часто у него такие увлечения случаются?
Фэй помолчал, а потом признался:
«Не знаю точно, на моей памяти такого не было, а данных о том, что было в его личной жизни до моего создания, у меня нет».
Ну совсем замечательно…
– Джерайн, не заставляй меня беспокоиться о твоем душевном здоровье, мало мне Тира с его проблемами, – вздохнула я, забирая венок, вот-вот грозивший развалиться пополам. – Поднимайся.
Он поднялся, но при этом воспользовался своей близостью ко мне – и поднял на руки, подхватив под бедра.
– Лесс… А тебя давно носили на руках?
– Случаи, когда я была ранена и не могла самостоятельно передвигаться, считаем? – поинтересовалась я, сложив руки на груди и беззаботно болтая босыми ногами в воздухе.
– Не-а, – улыбнулся Джер. – Только те, в которых тобой искренне восхищались – и хотели сделать таким образом приятное. Или же просто радовались!
Я задумалась. Надолго. Хотя бы потому, что самой стало интересно. К сожалению, ни один подобный случай не вспоминался: ну не приходило в голову моим прежним любовникам брать на руки Танцующую хотя бы потому, что они разом ставили себя в весьма невыгодное положение – занимали свои руки в то время, когда у меня они были свободны. Последней мыслью я поделилась с д'эссайном, и, как я могла судить по слегка округлившимся рубиновым глазам, о такой причине не брать девушку на руки он слышит впервые.
– Право слово, если ты любишь женщину и хочешь быть с ней, то… Даже такая «небезопасность» для себя стоит того, чтобы держать ее на руках и чувствовать своими руками тепло ее кожи, обонять столь вблизи ее запах… Глупо думать иначе…
– А кто говорил про любовь? – Я пожала плечами. Сразу стало как-то неуютно – ушло ощущение беззаботной легкости, испарилось так быстро, как будто бы его и не было вовсе. – Всем известно, что Танцующие права на такое чувство, как любовь, не имеют. И любить Танцующую – невозможно. Много чего мешает – страх, что ей в любой момент могут отдать приказ на убийство – и она выполнит его без сомнений. Страх оказаться рядом с ней без возможности защищаться… Все же слава о нас ходит дурная, почти такая же, какая раньше ходила о д'эссайнах. – Я глубоко вздохнула, сжимая венок похолодевшими пальцами. – Поставь меня на землю, пожалуйста.
– Не поставлю. – Руки Джера казались обжигающе-горячими. – По крайней мере не так быстро. Потому что тебе все-таки нравится, когда я держу тебя на руках – и ты можешь беспечно болтать ногами, как ребенок. Потому что мне плевать, если я действительно не сумею защититься. И потому что я тебя совершенно не боюсь.
– Насколько я знаю, д'эссайнам слово «страх» вообще неведомо. По-моему, ты в принципе никого и ничего не боишься. – Я улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев его щеки. – Но минус такого положения в том, что ты никак не можешь воспользоваться руками…
«Мне кажется, или ты с ним все же заигрываешь?» – хихикнул Фэй у меня в голове.
Я мысленно послала его подальше к крайну. Только его комментариев не хватало…
Браслет глубокомысленно заткнулся, напоследок пообещав мне высказать все позже. Ну и ладно, главное, чтобы сейчас момент не портил.
– Ты уверена? – Д'эссайн подхватил меня одной рукой под ягодицы, кончиками же пальцев второй коснулся моего лица. – Или ты хочешь, чтобы я был более свободен… в своих действиях?..
– Я пока в раздумьях по этому поводу, – призналась я, ногтями почесывая Джерайна за ухом, как большого кота. – А то Фэй столько наговорил про то, как мы с тобой вчера днем у реки «пообщались», что мне, право слово, интересно стало. И чуточку обидно, что сам процесс не запомнился.
В ответ на эту ласку он тихо застонал.
– Знаешь, если бы я ничего не запомнил, мне бы тоже было обидно, – отметил он, аккуратно ставя меня на землю. – Ибо оно стоило не просто тщательного, но и детального запоминания. – Последнюю фразу он произнес, почти касаясь своими губами моих губ.
– Я просто размышляю на тему, стоит ли все повторить… для наилучшего закрепления в памяти?
Мои пальцы скользнули в густую гриву его волос, перехваченных кожаным ремешком в хвост, коснулись затылка. Приятное ощущение. У него волосы не то чтобы шелковистые – скорее чуть режущие, как струны. Кажется, что если резко дернешь рукой, то порежешь пальцы до крови…
– На твоем месте я бы столь долго и упорно не сомневался, – проговорил он, превращая свои слова в затяжной поцелуй, в то время как руки его обвили меня, крепко обнимая… И превращая эти объятия в ласку, когда пальцы легонько касались чувствительных точек на моей коже, чуть массируя, но так, что никакой боли от этих сильных прикосновений не было. Еще секунда поцелуя – и руки его переместились мне на талию, нежно касаясь ее через тонкую ткань платья.
– У меня ощущение, будто о твои волосы можно порезаться… – Я аккуратно развязала кожаный шнур, так что стянутые в хвост кроваво-красные пряди с еле слышным шелестом рассыпались по плечам Джерайна. – Касаться тебя – это словно жонглировать бритвенно-острым кинжалом. Одно неверное движение, и по ладони потечет кровь…
Он почти победно ухмыльнулся:
– Ты немного утрируешь, Танцующая, но в общем – верно. Ну что, рискнешь пройтись по лезвию и оказаться со мной в одной постели? Или считаешь, что я для этого слишком опасен?..
Я приняла вызов.
В дом пришлось залезать через окно, чтобы не разбудить Эрин или Крупеничку. Впрочем, стены были толстые, и вряд ли мы им помешаем. Одежда полетела на пол, а я оказалась на животе, прижатая худощавым телом д'эссайна к перине, смотревшего на меня слишком пристально, словно впервые увидев. Легкие, но при том остро-жесткие движения – Джер целовал меня так, что создавалось ощущение, будто он пробует меня.
– А ты вкусная. – Тихий смешок. – Мне нравится.
На этот раз в действие вступили руки – он принялся разминать мои плечи всеми своими пальцами, вынуждая меня балансировать на грани боли и наслаждения.
– Только не говори, что ты меня съесть хочешь, я буду сопротивляться, – наполовину в шутку, наполовину всерьез пробормотала я, чуть сжимаясь под его прикосновениями. Никак не привыкну, когда у меня кто-то за спиной находится. Нервирует, и все тут.
– Съесть? Такую красивую девушку? Просто так? Нет уж. Я тебя люблю отнюдь не как блюдо.
И снова серия поцелуев-укусов в основание шеи, перерыв – и острые ногти аккуратно скользят по затылку. Нет, я так долго не выдержу.
Я изогнулась, дотягиваясь до Джерайна и легонько почесала у него за ухом, словно проверяя, замурлыкает ли от удовольствия самый опасный хищник из ныне существующих. Как-то не верилось, что приманить последнего из д'эссайнов оказалось возможным. Но было ведь. Джерайн судорожно вздыхал в такт моим движениям, а вскоре принялся тихо постанывать, впрочем не забывая обо мне.
– Долго еще мучить будешь? У нас целая ночь впереди, – тихо шепнула я ему на ухо, легонько прикусывая мочку и скользя ладонями по его телу, слишком горячему, как в лихорадке. Или просто мне так кажется?
– А тебе уже не терпится приступить к главному блюду?.. – Рука д'эссайна скользнула между моих ног, аккуратно, подушечками пальцев касаясь то внутренней стороны бедер, то поднимаясь выше.
– Я, честно говоря, удивляюсь твоей выдержке. – Наверное, мои ногти уже оставили не один десяток царапин на его спине, а он только еле заметно улыбается, пряча победный оскал за кровавыми прядями длинных волос, щекочущих мне лицо и шею. – Или тебя еще и уговаривать надо?
И тут Джерайн наконец-то качнулся вперед, входя в меня. Сначала – несколькими короткими толчками, будто осваиваясь, и затем – одним сильным, проникая полностью.
– Ты так хотела, добилась?..
– Я плохо помню, как это было в прошлый раз… освежишь мне память? – Я притянула его к себе, зарываясь лицом в кровавые волосы с ароматом костра и почему-то леса. Пряного, горьковатого аромата, как от осенней листвы. Обняла, ощущая всем телом. Пусть будет так, как будет. С судьбой и с самой собой не всегда стоит играть в догонялки, проиграешь обеим.
Жарко, неистово, как будто сгораешь в том самом огне, через который сегодня прыгала молодежь на большой поляне. Сладко почти до боли, как будто вот-вот сорвешься с этой грани – но как-то удавалось удерживаться. Я цеплялась за загорелые, гибкие плечи, кажется, что-то шептала или, быть может, выкрикивала, и потом волной накатило наслаждение пополам с каким-то облегчением…
Д'эссайн мягко опустился рядом со мной:
– Я люблю тебя, Лесс.
И почему-то именно сейчас от этих слов стало горько. Я в ответ только молча улыбнулась, гладя его странную семипалую ладонь, касаясь «лишних» пальцев. Сейчас мне нечего ответить. Разве что…
Я обняла его, утыкаясь лицом в горячую грудь, и затихла, вслушиваясь в учащенное биение его сердца. Ни сейчас, ни потом. Не скажу. Не сумею. Но сделаю все, что будет в моих силах, если понадобится.
Джерайн зарылся лицом в мои волосы, коснувшись поцелуем макушки.
– Лесс… Плевать, что и как будет завтра. Но эта ночь – наша, и только наша.
Наша.
Я только теснее прижалась к нему, закрывая глаза для недолгого сна, а он вцепился в меня, совершенно не желая выпускать…
Проснулась я от ненавязчивой переливчатой мелодии, звенящей в голове. Фэй на этот раз решил не будить меня мерзким писком, выбрав более приятный звук. И на том спасибо. Похоже, настроение у браслета в это утро тоже почти безоблачное, а местами даже счастливое. Какими именно местами, уточнять не стану.
Я сладко потянулась и попыталась сесть – но не тут-то было. На кончиках моих волос, уткнувшись лицом в шелковистые черные пряди, спал Джерайн. Точнее, не столько спал, сколько пытался проснуться. Веки дрожали, будто у него не хватало сил их поднять. Через полминуты подобной борьбы глаза у него с трудом открылись и сфокусировались на моей персоне, после чего он расплылся в донельзя довольной, но вместе с тем несколько беззащитной улыбке.
– Доброе утро, Лесс!
– Доброе, доброе. – Я попыталась улыбнуться, но вместо этого широко зевнула и машинально потерла глаза. – Как же спать хочется, просто сил нет.
Джер согласно зевнул и… продолжал зевать еще пару минут, с трудом смыкая челюсти. В конце концов прозевавшись, он ответил:
– Согласен! – И с трудом удержался от смеха.
– Теперь, после столь впечатляющей демонстрации своей выдающейся челюсти, ты, быть может, наконец-то слезешь с моих волос? Я встать не могу! – Мне пришлось легонько толкнуть его в плечо, на котором, как ни странно, еще виднелись следы от моих ногтей.
Скоро-скоро начнется праздник. Да… Пусть я плохо представляю, что такое деревенские праздники, но надеюсь, что хоть какая-то разрядка будет. А если и не будет… Ладно, терпения мне не занимать. Выдержу. Все, что угодно, выдержу. Главное – не допустить ошибки сейчас. Впрочем, моя неуверенность, судя по косвенным признакам, совершенно неоправданна…
Праздник начался с наступлением сумерек. Сравнительно немногочисленное население деревеньки собралось на площади у разожженных костров. Судя по запасу дров, праздник должен был продолжаться как минимум до утра, причем, возможно, что до следующего. Спешно сколоченные деревянные столы почти ломились от веса еды – как жертв охоты, так и сельского хозяйства «угомонившихся» наемников. Впрочем, бочонки с пивом, а также бутылки с различными настойками внушали уважение не столько своим видом, сколько разнообразием и изобилием. Похоже, что своя, фирменная настоечка была не только у Троля, но и у большинства жителей деревни. На сушеных яблоках, на кедровых орешках, на клюквенных ягодах… Полынная настойка отливала мутно-зеленым цветом, а настойка на вишневом варенье была багряно красной…
Столь же разнообразными были и развлечения – стрельба и метание ножей на меткость, групповые и одиночные бои на тренировочном оружии… Много чего было. Около одного из костров деревенские негромко распевали песни, передавая по кругу такую же странную лютню, как та, что была у святого, да и у вампира-менестреля похожая была. Честно говоря, к этому-то костру я и подошел – пели красиво. Думаю, что в городе за такое исполнение заплатили бы довольно дорого, а тут… Стой, слушай и наслаждайся…
Правда, даже за такое удовольствие иногда приходится платить. Просто подошел к этому костру слишком близко – и, миновав очередного исполнителя, инструмент попал в руки ко мне. Прекрасно… Отвертеться-то, конечно, можно… Тем более что я тут пришлый, мне простят, но… после услышанного совершенно не хочется.
То, что на этом играют, дергая за струны, коих насчитывается целых семь, я уже понял. Похоже, наше, д'эссайновское, изобретение. Разве что играющие пользуются только пятью пальцами… И ладно. За десяток секунд я даже смог понять примерное звучание. Ну… надеюсь, что вытяну. Уж не знаю, как они тут играли, по многу струн за раз захватывая, я так точно не смогу. Но хоть перебором – может, и получится… Благо все вспоминается одна песня. Старая, как и я. Хотя, казалось бы, что значит вспомнить понравившийся текст двухнедельной давности?
– Баллада о ноже и мече.
Тишина. Блеск огня и с полтора десятка заинтересованных пар глаз. Начинаю.
Нож и меч. Вечный спор – кто острей,
Кто честней, кто полезней, кто прав.
Нож и меч. Два пути меж камней,
Что лежат на могилах… устав.
Хочешь мстить или битвою жить?
Грабить в городе или в лесах?
Хочешь песню победы трубить,
Или быть al'yen'de[20] во дворах?
Вот. Любовь – или вечный Закон.
Страсть – и холод оттаявших крыш.
И с одной стороны – на балкон.
И с другой стороны – на карниз.
К нам присоединилась еще пара слушателей, а я начал играть увереннее – похоже, все-таки получается! У самой границы светового круга, там, где тени от костров смешивались в нечто причудливое и необъяснимое, возникла хрупкая фигурка в светлом деревенском платье. Иссиня-черные, почти достигающие талии волосы колыхались под легкими порывами ветра. Совсем как трава на том поле, о котором напоминало колючее кольцо на указательном пальце. Кажется, Лесс едва заметно улыбалась. Согласен, если посмотреть со стороны, то поющий д'эссайн – это из области очевидного-невероятного.
Нож и меч… Но победа – одна.
И она, как всегда, далеко.
Нож и меч – небольшая цена,
Чтоб не быть. Чтоб забыть. Нелегко…
Не найти… всех забытых имен.
Не стереть… капли крови с клинка.
Не уйти… от толпы на поклон,
Даже если походка легка.
Просто надо не быть. Надо жить!
Надо рвать пелену облаков,
Чтобы солнца достичь и испить
Каплю света с прозрачных холмов.
Кто-то тихо перешептывался, споря о том, кто мог бы быть автором этой баллады. Эх, знал бы, – рассказал, но… Давно все это было. И уж точно – неправда.
Нож и меч? Мне давно не смешно,
И я плачу. И, может, напьюсь…
Нож и меч. Коль уже все равно,
Вместо радости царствует грусть.
Спор их вечен и неразрешим.
Ночи, дня неподсудны дела.
Но пред правдою не погрешим,
Ведь всегда побеждает стрела.
Пауза. Чтобы перевести срывающееся дыхание и дать себе и слушателям чуть-чуть успокоиться… И закончить.
Честь, обман? Глупо верить лжецам,
Как и верить безумству толпы.
Меру доблести – меряешь сам.
И прошу только: не подведи…
Пауза. Ровно такая, чтобы можно было подумать, что уже все… И ведь действительно так. Осталось сказать-пропеть еще три слова…
Нож. Иль меч.
Ударить в последний раз по струнам – и зажать их, обрывая все звуки. Все. Тишина. Молчание… Тихий гул голосов – но это, конечно, фоном. И гул сердцебиения – кузнечным молотом. Все. Передаю инструмент следующему.
ГЛАВА 13
Алессьер
Все неприятности случаются в неподходящее время.
Третий закон подлости
Поющий д'эссайн – это и в самом деле что-то невероятное. И дело даже не в том, что я подозревала Джера в полном отсутствии как музыкального слуха, так и голоса, – просто мне как-то в голову не приходило, что он может интересоваться искусством.
«По-твоему, создание артефактов – это не искусство?»
Искусство. Возможно, одно из самых сложных. Но я всегда считала, что двум богам служить нельзя. Быть воином-артефактором и при этом увлекаться пением… это, по меньшей мере, странно.
«Насколько я знаю, ты не только квэлями машешь. Танцуешь ты тоже замечательно – при желании могла бы с легкостью зарабатывать этим на жизнь».
Ты вспомни, кто я. Танец и сражение, по сути, весьма близки. Пою я отвратительно.
«Это уж смотря с кем сравнивать».
Я дождалась, пока Джер допоет и передаст лютню соседу, и помахала ему рукой, подзывая к себе. Эрин, до того крутившаяся где-то поблизости, подбежала ко мне и обняла меня за талию. Кто-то сплел девочке венок из полевых цветов, перевив его ярко-красной лентой, но промахнулся с размером, и из-за этого «цветочная корона» постоянно сползала Эрин на лоб, закрывая почти весь обзор. Джерайн встал от костра и, будто стряхивая с плеч остатки «песенного» состояния, выпрямился, после чего все-таки подошел ко мне. Поправил венок на Эрин и дружелюбно, но вместе с тем чуточку устало улыбнулся:
– Весело тут у вас.
– Ты еще основного веселья не видел. – Я широко улыбнулась в ответ и, взяв дочку за руку, подхватила Джерайна под локоть, уводя в сторону. Туда, где Троль уже брал в руки нечто вроде мандолины, только рассчитанной под орочьи пальцы. Второй такой в округе было днем с огнем не найти, а звучала «мандолина» глухо и басовито, не чета обычным эльфийским лютням. Рядом с ним невысокая темноволосая женщина уже брала пробные ноты на флейте. – Вот сейчас Троль со своей… возлюбленной играть начнет, тогда уж точно весело станет.
– А что он такое играет? – удивился Джер, попытавшись картинно вскинуть бровь. Почти вышло. – Или у него лютня такая, что всем весело становится?
Ответить я не успела, потому что Троль ударил по струнам, с ходу заиграв залихватскую песенку, под которую ноги сами пускались в пляс. Эрин моментально оказалась среди крестьян, лихо подпрыгивающих под музыку, ее сразу же кто-то подхватил на руки, устроив девочке «карусель» в воздухе. Хозяин постоялого двора увидел меня и, подмигнув, запел густым басом:
Задумал как-то старый тролль
Пойти на славный праздник Йоль,
Но не заметил за горой
Он ель, задев ее ногой.
В лесу раздался рев и вой,
Когда тролль задел ту ель ногой
В длинном шерстяном носке,
В деревянном башмаке.[21]
Я не успела опомниться, как меня тоже втянули в круг пляшущих. В танце партнеры подхватывали девушек на руки, подбрасывали в воздух и, разумеется, ловили, не дав тем упасть. Меня успели подбросить раза два, прежде чем ритм поменялся и танцующие встали в круг. Впрочем, Джер тоже недолго стоял в стороне – постепенно и он втянулся в веселье, а Троль пел одну песню за другой, делая краткие перерывы только для того, чтобы глотнуть светлого ячменного пива из деревянной кружки, стоящей на крышке бочонка. Честно говоря, первой не выдержала я и выскользнула из круга веселящегося народа как раз во время очередного «перерыва», который оказался чуть длиннее, чем предыдущие, – у Троля наконец-то кончилось пиво. Пока он нацеживал новую порцию, я успела сбежать, прихватив с собой Эрин. Впрочем, Джер двинулся практически следом за нами, пусть и с заметным отставанием, ибо выбраться из круга танцующих было для него сложной задачей, поскольку он каким-то образом оказался в месте наибольшего скопления народа. Через минуты полторы он все же догнал нас и одним движением посадил девочку к себе на плечи.
– Хорошо играет, одного не пойму – откуда у людей силы берутся?
– Спроси чего-нибудь полегче, а? – Я с некоторым беспокойством покосилась на Эрин, восседающую с горделивым видом на д'эссайне, и поправила покосившийся ромашковый венок, который кто-то успел надеть мне на голову, когда я выбиралась на волю, подальше от пляшущего народа.
Троль, закончив вынужденный «перерыв», отхлебнул из пивной кружки и, подхватив «мандолину», легонько пихнул локтем юркую женщину с флейтой. Вместе они заиграли что-то настолько залихватское и удалое, что народ вновь пустился в пляс. Самые смелые же начали прыгать через аршинный столб огня, веря, что такой прыжок даст им здоровья до следующего праздника урожая. Я только одернула недлинную, едва доходившую до середины икры, голубую юбку с белым передником и двинулась к одному из костров, на ходу скручивая распущенные волосы в узел, держа в зубах вынутую из кармана ленточку. Эрин радостно улыбнулась мне, спускаясь на землю с плеч д'эссайна, а я весело подмигнула ей в ответ. Ничего, дочка, приемная мама и не через такие костры прыгала!
Джерайн улыбнулся каким-то своим мыслям, после чего подошел ближе:
– Лесс, а зачем они прыгают?..
Я едва ленту не выплюнула от неожиданности. Потом все же кое-как прихватила волосы, чтобы в пламя не попали, и ответила:
– Здоровья на весь год набираются. Есть тут поверье, что если в праздник урожая перепрыгнуть через один из таких костров, то будешь здоров весь год. А парочки прыгают вместе – считается, что их любовь очищается в пламени. И еще много-много подобной ерунды, но ведь весело, согласись?
Джер придирчиво посмотрел на очередную парочку, с шутливыми вскриками перепрыгнувшую через костер.
– А ты прыгать будешь?
– А по-твоему, зачем я волосы завязать пытаюсь? – улыбнулась я. – Я просто Эрин обещала, она всем рассказывала, что мама у нее выше того костра прыгает, а мне что, трудно, что ли? – Справившись наконец-то с так и норовившей расползтись косой, я подошла к костру, пламя которого вздымалось вышиной почти что с мой рост.
Прикинула на глаз расстояние для разбега. Босые ступни чутко реагировали на каждую веточку, каждый камешек на теплой земле. Джер с трудом догнал меня и встал рядом.
– Я с тобой, – сказал он полувопросительным-полуутвердительным тоном.
Я пожала плечами, протягивая ему ладонь:
– Придется прыгать, как одно целое. Кстати, ты-то свою гриву ничем не прихватил. Подпалить не боишься?
«Не переживай, он-то себе ничего ценного не опалит».
Твоих только комментариев не хватало.
Д'эссайн мягко, но крепко взял меня за руку. Я было почувствовала пару лишних прикосновений, но потом это ощущение прошло.
– Не-а, не боюсь, я в огне не горю и в воде не тону. – Джерайн добродушно улыбался.
Да, похоже, что мое мимолетное умопомрачение особо ни на что не повлияло, как я, впрочем, и предполагала. Так, один раз крыша поехала в одной ей известном направлении.
Мы разбежались, и в следующий миг босые ступни обдало жаром гудящего пламени, которое так и не задело нас. Односельчане зааплодировали, Эрин только что юлой не вилась вокруг нас, а потом я все же вспомнила, что я как-никак ей мама, и состроила грозное лицо и повелела дочке идти спать.
– Ну, ма-а-а-а-ам! – заныла она, незаметно сцеживая зевок в кулак, но я была непреклонна.
Отпустив ладонь д'эссайна, я взвалила дочку на плечо, разок шутливо подбросила, отчего радостный девчачий визг на секунду заглушил даже густой бас Троля, и пошла с ней в направлении дома.
По правде говоря, уложить эту непоседу спать удалось далеко не сразу, но я все же справилась и, закрывая дверь комнаты, в которой уже тихо посапывало мое драгоценное чудо, увидела стоящего в тени сеней Джерайна.
– Что, решил прогуляться на ночь глядя? – Я задумчиво крутила в руках венок из ромашек, который достался мне после одного из танцев – уж и не вспомнить, кто из детворы успел одарить меня этой «короной», – не зная, куда его деть. Потом все же надела венок на голову и горделиво задрала подбородок. – Ну как я выгляжу?
– Сногсшибательно. – Несмотря на задорную улыбку, глаза д'эссайна были убийственно серьезны. – И я не столь гулял, сколь ждал само очарование.
– О да. Если позабыть про мою профессию, то я вполне могу сойти за милую селянку. Правда, к цвету кожи тоже не стоит особенно приглядываться. – Я сделала шутливый реверанс, размахивая коротким подолом льняного платья, как знаменем, и склонила голову. Венок моментально соскользнул по гладким волосам и упал в траву. Ну вот, довыпендривалась.
Джерайн опустился передо мной на колено и поднял венок, после чего протянул его мне.
– Ты достойна того, чтобы к тебе не только приглядываться, но не отрывать от тебя взгляда вовсе, – произнес он, глядя мне в глаза.
Это то, о чем я думаю?
«Если мы думаем об одном и том же, а это я могу утверждать наверняка, – то да. Похоже, ты ему не просто нравишься».
И часто у него такие увлечения случаются?
Фэй помолчал, а потом признался:
«Не знаю точно, на моей памяти такого не было, а данных о том, что было в его личной жизни до моего создания, у меня нет».
Ну совсем замечательно…
– Джерайн, не заставляй меня беспокоиться о твоем душевном здоровье, мало мне Тира с его проблемами, – вздохнула я, забирая венок, вот-вот грозивший развалиться пополам. – Поднимайся.
Он поднялся, но при этом воспользовался своей близостью ко мне – и поднял на руки, подхватив под бедра.
– Лесс… А тебя давно носили на руках?
– Случаи, когда я была ранена и не могла самостоятельно передвигаться, считаем? – поинтересовалась я, сложив руки на груди и беззаботно болтая босыми ногами в воздухе.
– Не-а, – улыбнулся Джер. – Только те, в которых тобой искренне восхищались – и хотели сделать таким образом приятное. Или же просто радовались!
Я задумалась. Надолго. Хотя бы потому, что самой стало интересно. К сожалению, ни один подобный случай не вспоминался: ну не приходило в голову моим прежним любовникам брать на руки Танцующую хотя бы потому, что они разом ставили себя в весьма невыгодное положение – занимали свои руки в то время, когда у меня они были свободны. Последней мыслью я поделилась с д'эссайном, и, как я могла судить по слегка округлившимся рубиновым глазам, о такой причине не брать девушку на руки он слышит впервые.
– Право слово, если ты любишь женщину и хочешь быть с ней, то… Даже такая «небезопасность» для себя стоит того, чтобы держать ее на руках и чувствовать своими руками тепло ее кожи, обонять столь вблизи ее запах… Глупо думать иначе…
– А кто говорил про любовь? – Я пожала плечами. Сразу стало как-то неуютно – ушло ощущение беззаботной легкости, испарилось так быстро, как будто бы его и не было вовсе. – Всем известно, что Танцующие права на такое чувство, как любовь, не имеют. И любить Танцующую – невозможно. Много чего мешает – страх, что ей в любой момент могут отдать приказ на убийство – и она выполнит его без сомнений. Страх оказаться рядом с ней без возможности защищаться… Все же слава о нас ходит дурная, почти такая же, какая раньше ходила о д'эссайнах. – Я глубоко вздохнула, сжимая венок похолодевшими пальцами. – Поставь меня на землю, пожалуйста.
– Не поставлю. – Руки Джера казались обжигающе-горячими. – По крайней мере не так быстро. Потому что тебе все-таки нравится, когда я держу тебя на руках – и ты можешь беспечно болтать ногами, как ребенок. Потому что мне плевать, если я действительно не сумею защититься. И потому что я тебя совершенно не боюсь.
– Насколько я знаю, д'эссайнам слово «страх» вообще неведомо. По-моему, ты в принципе никого и ничего не боишься. – Я улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев его щеки. – Но минус такого положения в том, что ты никак не можешь воспользоваться руками…
«Мне кажется, или ты с ним все же заигрываешь?» – хихикнул Фэй у меня в голове.
Я мысленно послала его подальше к крайну. Только его комментариев не хватало…
Браслет глубокомысленно заткнулся, напоследок пообещав мне высказать все позже. Ну и ладно, главное, чтобы сейчас момент не портил.
– Ты уверена? – Д'эссайн подхватил меня одной рукой под ягодицы, кончиками же пальцев второй коснулся моего лица. – Или ты хочешь, чтобы я был более свободен… в своих действиях?..
– Я пока в раздумьях по этому поводу, – призналась я, ногтями почесывая Джерайна за ухом, как большого кота. – А то Фэй столько наговорил про то, как мы с тобой вчера днем у реки «пообщались», что мне, право слово, интересно стало. И чуточку обидно, что сам процесс не запомнился.
В ответ на эту ласку он тихо застонал.
– Знаешь, если бы я ничего не запомнил, мне бы тоже было обидно, – отметил он, аккуратно ставя меня на землю. – Ибо оно стоило не просто тщательного, но и детального запоминания. – Последнюю фразу он произнес, почти касаясь своими губами моих губ.
– Я просто размышляю на тему, стоит ли все повторить… для наилучшего закрепления в памяти?
Мои пальцы скользнули в густую гриву его волос, перехваченных кожаным ремешком в хвост, коснулись затылка. Приятное ощущение. У него волосы не то чтобы шелковистые – скорее чуть режущие, как струны. Кажется, что если резко дернешь рукой, то порежешь пальцы до крови…
– На твоем месте я бы столь долго и упорно не сомневался, – проговорил он, превращая свои слова в затяжной поцелуй, в то время как руки его обвили меня, крепко обнимая… И превращая эти объятия в ласку, когда пальцы легонько касались чувствительных точек на моей коже, чуть массируя, но так, что никакой боли от этих сильных прикосновений не было. Еще секунда поцелуя – и руки его переместились мне на талию, нежно касаясь ее через тонкую ткань платья.
– У меня ощущение, будто о твои волосы можно порезаться… – Я аккуратно развязала кожаный шнур, так что стянутые в хвост кроваво-красные пряди с еле слышным шелестом рассыпались по плечам Джерайна. – Касаться тебя – это словно жонглировать бритвенно-острым кинжалом. Одно неверное движение, и по ладони потечет кровь…
Он почти победно ухмыльнулся:
– Ты немного утрируешь, Танцующая, но в общем – верно. Ну что, рискнешь пройтись по лезвию и оказаться со мной в одной постели? Или считаешь, что я для этого слишком опасен?..
Я приняла вызов.
В дом пришлось залезать через окно, чтобы не разбудить Эрин или Крупеничку. Впрочем, стены были толстые, и вряд ли мы им помешаем. Одежда полетела на пол, а я оказалась на животе, прижатая худощавым телом д'эссайна к перине, смотревшего на меня слишком пристально, словно впервые увидев. Легкие, но при том остро-жесткие движения – Джер целовал меня так, что создавалось ощущение, будто он пробует меня.
– А ты вкусная. – Тихий смешок. – Мне нравится.
На этот раз в действие вступили руки – он принялся разминать мои плечи всеми своими пальцами, вынуждая меня балансировать на грани боли и наслаждения.
– Только не говори, что ты меня съесть хочешь, я буду сопротивляться, – наполовину в шутку, наполовину всерьез пробормотала я, чуть сжимаясь под его прикосновениями. Никак не привыкну, когда у меня кто-то за спиной находится. Нервирует, и все тут.
– Съесть? Такую красивую девушку? Просто так? Нет уж. Я тебя люблю отнюдь не как блюдо.
И снова серия поцелуев-укусов в основание шеи, перерыв – и острые ногти аккуратно скользят по затылку. Нет, я так долго не выдержу.
Я изогнулась, дотягиваясь до Джерайна и легонько почесала у него за ухом, словно проверяя, замурлыкает ли от удовольствия самый опасный хищник из ныне существующих. Как-то не верилось, что приманить последнего из д'эссайнов оказалось возможным. Но было ведь. Джерайн судорожно вздыхал в такт моим движениям, а вскоре принялся тихо постанывать, впрочем не забывая обо мне.
– Долго еще мучить будешь? У нас целая ночь впереди, – тихо шепнула я ему на ухо, легонько прикусывая мочку и скользя ладонями по его телу, слишком горячему, как в лихорадке. Или просто мне так кажется?
– А тебе уже не терпится приступить к главному блюду?.. – Рука д'эссайна скользнула между моих ног, аккуратно, подушечками пальцев касаясь то внутренней стороны бедер, то поднимаясь выше.
– Я, честно говоря, удивляюсь твоей выдержке. – Наверное, мои ногти уже оставили не один десяток царапин на его спине, а он только еле заметно улыбается, пряча победный оскал за кровавыми прядями длинных волос, щекочущих мне лицо и шею. – Или тебя еще и уговаривать надо?
И тут Джерайн наконец-то качнулся вперед, входя в меня. Сначала – несколькими короткими толчками, будто осваиваясь, и затем – одним сильным, проникая полностью.
– Ты так хотела, добилась?..
– Я плохо помню, как это было в прошлый раз… освежишь мне память? – Я притянула его к себе, зарываясь лицом в кровавые волосы с ароматом костра и почему-то леса. Пряного, горьковатого аромата, как от осенней листвы. Обняла, ощущая всем телом. Пусть будет так, как будет. С судьбой и с самой собой не всегда стоит играть в догонялки, проиграешь обеим.
Жарко, неистово, как будто сгораешь в том самом огне, через который сегодня прыгала молодежь на большой поляне. Сладко почти до боли, как будто вот-вот сорвешься с этой грани – но как-то удавалось удерживаться. Я цеплялась за загорелые, гибкие плечи, кажется, что-то шептала или, быть может, выкрикивала, и потом волной накатило наслаждение пополам с каким-то облегчением…
Д'эссайн мягко опустился рядом со мной:
– Я люблю тебя, Лесс.
И почему-то именно сейчас от этих слов стало горько. Я в ответ только молча улыбнулась, гладя его странную семипалую ладонь, касаясь «лишних» пальцев. Сейчас мне нечего ответить. Разве что…
Я обняла его, утыкаясь лицом в горячую грудь, и затихла, вслушиваясь в учащенное биение его сердца. Ни сейчас, ни потом. Не скажу. Не сумею. Но сделаю все, что будет в моих силах, если понадобится.
Джерайн зарылся лицом в мои волосы, коснувшись поцелуем макушки.
– Лесс… Плевать, что и как будет завтра. Но эта ночь – наша, и только наша.
Наша.
Я только теснее прижалась к нему, закрывая глаза для недолгого сна, а он вцепился в меня, совершенно не желая выпускать…
Проснулась я от ненавязчивой переливчатой мелодии, звенящей в голове. Фэй на этот раз решил не будить меня мерзким писком, выбрав более приятный звук. И на том спасибо. Похоже, настроение у браслета в это утро тоже почти безоблачное, а местами даже счастливое. Какими именно местами, уточнять не стану.
Я сладко потянулась и попыталась сесть – но не тут-то было. На кончиках моих волос, уткнувшись лицом в шелковистые черные пряди, спал Джерайн. Точнее, не столько спал, сколько пытался проснуться. Веки дрожали, будто у него не хватало сил их поднять. Через полминуты подобной борьбы глаза у него с трудом открылись и сфокусировались на моей персоне, после чего он расплылся в донельзя довольной, но вместе с тем несколько беззащитной улыбке.
– Доброе утро, Лесс!
– Доброе, доброе. – Я попыталась улыбнуться, но вместо этого широко зевнула и машинально потерла глаза. – Как же спать хочется, просто сил нет.
Джер согласно зевнул и… продолжал зевать еще пару минут, с трудом смыкая челюсти. В конце концов прозевавшись, он ответил:
– Согласен! – И с трудом удержался от смеха.
– Теперь, после столь впечатляющей демонстрации своей выдающейся челюсти, ты, быть может, наконец-то слезешь с моих волос? Я встать не могу! – Мне пришлось легонько толкнуть его в плечо, на котором, как ни странно, еще виднелись следы от моих ногтей.