Страница:
Фэй благоразумно молчал, не вмешиваясь в процесс, а я медленно подходила к храпящему скакуну, негромко с ним разговаривая и стараясь не отвлекаться на выкрики зевак. Сейчас главное – освободить наймара от ненавистной ему сбруи, тогда, быть может, он пойдет на контакт.
– Ну-ну, хороший… Не дергайся, я только седло это дурацкое сниму… – Я осторожно подошла к наймару вплотную и взялась за ремень подпруги.
Наймар предупреждающе заржал, но не шелохнулся. Темно-бордовый глаз с подозрением уставился на меня, ловя каждое мое движение.
Наймар из тех существ, которые чуют магию и умеют видеть сквозь иллюзии. Вернее не совсем так – иллюзию эти животные вообще не замечают, так что подобраться к ним под личиной любимого хозяина не удастся. Может, сейчас этот скакун не дергается только потому, что видит не человеческую женщину с наполовину заплетенной каштановой косой, а сидхе. К нам наймары относятся гораздо более благосклонно. Конечно, не так, как единороги к пресловутым девственницам, но хотя бы не бросаются первыми.
Я наконец-то расстегнула ремень подпруги и с усилием скинула со спины наймара тяжелое и неудобное седло, ласково проведя ладонью по черной шкуре. К счастью, растереть седлом ему спину до крови эти сволочи не успели, значит, есть все шансы приручить.
Мы с наймаром переглянулись, и оба вздохнули посвободнее – конь потому, что с него наконец-то сняли вконец его доставшее седло, а я из-за того, что раз мне за попытку погладить не наподдали копытом, то дела обстоят лучше, чем мне казалось поначалу.
– Ну что, малыш, пойдешь со мной? – тихонько проговорила я ему, осторожно гладя огненно-красную гриву наймара.
Тот подумал, потом чуть повернулся ко мне боком так, чтобы было удобнее залезать на него. Ох, совсем отпустило. Похоже, он все-таки согласен. Ладно, тогда…
– Как тебя назвать? К сожалению, не знаю, как называл тебя прежний хозяин, но, может, подойдет Флайм?
Наймар, разумеется, не ответил, но и не шелохнулся, все еще позволяя мне сесть на него.
– Ладно, тогда договорились.
Я подпрыгнула и оказалась на спине наймара. Но стоило мне только подобрать поводья и выпрямиться, как тот сделал лихую свечку, да так неожиданно, что я едва успела ухватиться за алую гриву и сжать его бока коленями, чтобы не навернуться, и с места пошел в галоп, явно намереваясь перемахнуть через высокую ограду. Народ едва успел разбежаться с матерками в разные стороны, когда наймар взвился в воздух, перемахивая через покосившееся в одном месте ограждение. Я успела услышать проклятия продавца, осознавшего, что еще раз продать чудо-коня не удастся, а Флайм уже уносился с явно надоевшего ему до крайна базара. Что могу сказать – это было взаимно.
Далеко мы, впрочем, уехать не успели, потому что у самых ворот к нам подлетел Джерайн на вороном коне. Флайм заржал и попытался тяпнуть конкурента за бок, но я вовремя осадила наймара, заставив его чуть развернуться и поглаживая нервно подрагивающего скакуна по шее. Видимо, совсем его прежние хозяева доконали, раз он такой дерганый. Ну ничего, по счастью, это вроде как еще лечится…
– Флайм, не дергайся, свои это. – Наймар недоверчиво покосился на меня гранатовым глазом и фыркнул, тряхнув алой гривой. Я же покосилась на Джера, который прятал улыбку в глазах, и вздохнула. – С приобретением тебя.
– Тебя тоже. Думаю, что он очень тебе… идет. – Джер отсалютовал. – Теперь за вещами – и из города, так?
Мы с наймаром переглянулись, а потом окатили д'эссайна несколько пренебрежительными взглядами. Я потрепала Флайма по холке и чуть тронула его бока каблуками. Эх, отвыкла я без седла ездить, но ради наймара можно и не на такие жертвы пойти. В конце концов, если будет совсем уж неуютно, приспособлю какое-нибудь одеяло или попону куплю, против этого сидхийские скакуны совершенно ничего против не имеют.
– Ага, именно что. Кстати, ничего, если мы заедем в одну небольшую деревеньку, которая несколько в стороне от основного тракта? – поинтересовалась я, направляя Флайма по мощенной булыжником улице.
«Не думал, что тебе требуется официальное разрешение твоего работодателя».
Не требуется вообще-то, но если он согласится, то можно будет без лишних препирательств хотя бы на день остановиться в Вересковой Заросли.
– Рискнуть можно. – Конь Джера последовал за Флаймом. – Тем более что ночевка под крышей может того стоить. А может и не стоить… В любом случае я предпочту побыстрее покинуть этот город, во-первых – до того как начнут проверять, что это за сидхе под личиной купила себе наймара, а во-вторых – чтобы иметь возможность полюбоваться тем зрелищем, которые вы должны представлять.
– Зрелищем? – Я удивленно приподняла правую бровь.
«Удивительно, но он даже не поинтересовался, какая деревня и зачем туда ехать».
Так привык, может быть.
«Скорее доверяет. Хотя обычно он поначалу раз десять перепроверит, а уже потом поверит. Возможно».
– Это, должно быть, красиво… – протянул Джер. – Тем более что сидхе на наймаре я еще ни разу не видел…
– Значит, у тебя будет возможность посмотреть на это до того, как ты доберешься до сидхийского королевства, – улыбнулась я, пуская Флайма вскачь.
Надо все-таки отдать должное наймару – он постепенно приходил в себя, если можно так выразиться, и, готова поспорить, что после дня, проведенного в забеге по тракту, он совсем, так сказать, обретет себя. В неволе он бы зачах через несколько месяцев…
Для того чтобы собраться, много времени не потребовалось. Правда, пришлось оставить Джерайна с лошадьми, иначе от его воздыхателя мы отбивались бы не один час. Мне и так нелегко пришлось – когда я, благополучно сбросив поджидавшему под окнами д'эссайну его объемистое барахло, спустилась вниз, чтобы сдать ключ от комнаты, эльф поймал меня у двери и начал выпытывать, куда мы едем и как нас можно будет найти. Ну не нас, конечно, а Джера в его женском обличье. Действо затянулось почти на четверть часа, после чего я благополучно послала эльфа к крайну максимально нецензурными выражениями и попросту сбежала туда, где меня ждал д'эссайн.
И только когда ворота Гранца остались далеко позади, я наконец-то стряхнула с себя уже успевший осточертеть морок и, сдернув с кончика косы кожаный шнурок, позволила черным с синеватым отливом прядям плескаться на встречном ветру. Флайм без понукания перешел на галоп, и какое-то время мы с ним мчались по пустынному тракту так быстро, как только мог бежать наймар. Джерайн почти сразу остался где-то далеко позади, и только через несколько минут я пригасила галоп наймара, чтобы дождаться отставшего спутника. Эх, хорошо все же! Я уже и забыла, каково это – мчаться во весь опор на сидхийском скакуне…
Джерайн догонял меня стоя в седле – и при том пустив лошадь в галоп. Не то он приклеил себя к седлу, не то изобрел новый способ удерживаться на лошади, но скорее всего, этому паразиту просто лучше всего удавалось то, чем частенько хвастаются лесные эльфы. Подъехав ко мне, он снова сел в седло, продемонстрировав неверность первого предположения.
– Прости, не мог удержаться. Стоя видится дальше, а оторвать свой взор от того потрясающего зрелища, которое ты мне устроила, я не мог, увы. – Джер задорно улыбнулся.
– Спешу тебя разочаровать, но лично я тебе ничего не устраивала. Это Флайму надо было несколько встряхнуться, что он и сделал без малейшей инициативы с моей стороны. – Чтобы можно было разговаривать на ходу, я, чуть тронув каблуками наймара, пустила его плавной рысью и одновременно попыталась хоть как-то собрать слегка спутанные встречным ветром волосы. – Кстати, ты не представляешь, насколько мне приятнее видеть твою почти родную, наглую, ухмыляющуюся рожу вместо личика вечно насупленной мрачной девицы.
– Если честно, то под насупленным ликом той девицы мое лицо было настолько же насупленным, так как поводов для особой радости я рядом не наблюдал. Сейчас же я могу видеть как твое лицо, так и прелесть твоей фигуры, особенно в сочетании с этой жертвой мясника. Знаешь ли, вместе вы смотритесь просто потрясающе, особенно во время безумной скачки, по чьей бы инициативе она ни началась!
Флайм, до того спокойно рысивший бок о бок с конем Джера, нервно дернул ухом и, повернув голову, вдруг так клацнул зубами у самой морды вороного, что тот шарахнулся на добрую сажень в сторону, едва не сбросив седока. Я усмехнулась и легонько потрепала даже не сбившегося с плавной рыси наймара по огненной гриве.
– К твоему сведению, наймар понимает все или почти все. Он разве что разговаривать не умеет. И мне кажется, что обзывать такого красавца «жертвой мясника» не очень хорошо, что он тебе только что продемонстрировал.
– О, что ты, – Джер оскалился, – я прекрасно знаю, что наймары все, что могут, понимают. А что не могут, принимают на свой счет – и упорно мстят. Более позитивное отношение к жизни увеличило бы ее продолжительность, но, увы, перестроиться им обычно сложновато. Впрочем, если противник заведомо сильнее их – и не угрожает ни им, ни тем, о ком они так или иначе заботятся, то злить их можно почти безбоязненно. Они не злопамятные. Просто злые и память хорошая. – Джер рассмеялся. – Только в «жертве мясника» не было никаких оскорблений, а одна лишь констатация того факта, что его содержали в довольно плохих условиях. И сочувствие конечно же.
Флайм только всхрапнул. Фэй вел себя непривычно тихо, радуя меня невмешательством в мои мысли. А я лишь плечами пожала, склоняя голову набок и машинально поправляя перевязь квэлей. Я не могла сказать, что привыкла к д'эссайну, с которым пикировалась изо дня в день вот уже почти три недели. Но что-то в нем неуловимо изменилось. После чаролета, даже после Гранца. Я не знала, кого он мог встретить в этом городе, но он больше не вел себя, как мальчишка, впервые вырвавшийся в большой мир. Он начинал мне нравиться не только как кто-то, с кем можно бесконечно спорить, перебрасываться шпильками, а иногда и метательными треугольниками. Я уже видела в нем не только нанимателя, не только хищника-д'эссайна, которого по идее я должна была попытаться убить в первую же минуту нашей встречи.
Что-то неуловимо изменилось, как и мое отношение к Джерайну Тени.
Д'эссайн тоже замолчал, задумчиво перебирая что-то на пальцах, будто считая. Затем встрепенулся и окинул меня внимательным взглядом. Снова взгляд, только какой-то… оценивающий. Прищурился – и посмотрел на меня сквозь опущенные ресницы.
– Начинаю сожалеть о том, что не являюсь большим знатоком орочьей поэзии. – Джер притворно вздохнул.
Я озадаченно приподняла бровь:
– Что, навалился приступ вдохновения, и ничто, кроме орочьей поэзии, это выразить не может?
– О, сразу видно, что с ты с этим творчеством вовсе не знакома. Дело в том, что орочий словарь страдает недостатком слов. Собственно, потому они и знают общий почти поголовно. В то же время орочья поэзия строится на сравнении объектов с известными понятиями. Так, колодец может быть «слезой земли, жизнь дающей, о тех, кто сюда не дошел». Это так, к примеру. Но, увы, найти адекватного сравнения для твоей красоты у меня не получится – не хватает знания некоторых слов.
– Ты просто издеваешься, – вздохнула я, направляя наймара на небольшую дорожку, ведущую на запад, в сторону от основного тракта. – Верст через пятнадцать будет небольшая река, сможем остановиться там, если захочешь. А оттуда до Вересковой Заросли уже рукой подать.
– Я совершенно серьезен. – Джер чуть расправил плечи. – А сколько времени до этой деревеньки ехать, а?
– Я тебе лучше в расстоянии скажу. От реки, если перебраться через брод, а не ехать до моста, верст десять напрямик. – Я чуть улыбнулась. Если все пойдет хорошо, то к вечеру я уже увижу Эрин… Все-таки я скучаю по ней… – Думаю, что на закате мы уже будем на месте, может раньше, если не будем долго задерживаться у реки.
– А коли не напрямик, то верст сорок, да? – Джер ухмыльнулся. – Если не секрет: а почему ты туда рвешься?
Я невольно улыбнулась. Так что даже не сразу смогла скрыть эту нежную улыбку.
– У меня там ребенок. Дочь. – Улыбка погасла так же неожиданно, как и появилась. – Только о ней мало кто знает. Из посторонних – лишь Тираэль и теперь ты. Тира я предупредила, скажу и тебе. Если Эрин пострадает из-за того, что ты будешь трепаться о ней с кем не следует, то я тебя разыщу даже на том свете, и, поверь мне, лучше тебе в таком случае будет самоуничтожиться, а не ждать, пока я до тебя доберусь.
Д'эссайн невольно присвистнул:
– Знаешь, глядя на тебя, поверить, что у тебя есть дочь, практически невозможно. И… мне было бы интересно с ней познакомиться. Честно.
– Она вся в отца, – улыбнулась я, что действительно было правдой. От своего отца она взяла все или почти все: будь Эрин мальчиком, то могла бы стать точной копией Альена, и только жизнерадостность у нее была материнская. – Но ты намекаешь на то, что не нашлось бы такого идиота, который рискнул бы сделать мне ребенка и остаться при этом в живых?
– Интересно, откуда у тебя возникла мысль, что я мог подобное подумать? – Джер сделал большие глаза и невинно похлопал ресницами. – Тем более что я сомневаюсь, что встретил бы тебя, если бы он был в живых… – Д'эссайн осекся. – Прости…
Я ничего не ответила, только одарила его взглядом, которым ясно показала, какой же из Джерайна отвратительный дипломат и как именно у него дела обстоят с умственным развитием, с чувством такта и так далее, после чего пришпорила наймара, стремясь добраться до реки как можно быстрее…
Иногда невольно вырвавшееся слово способно разрушить магию момента лучше, чем удар тарана – крепостную стену. И кто, спрашивается, меня за язык тянул? Никто, если быть честным. Сам кашу заварил, самому и расхлебывать придется. Бедная Лесс… Иначе и сказать нельзя.
Конечно, я хотел «всего лишь» сказать, что она бы не оставалась наемницей, если бы в этом мире был кто-то способный заботиться о ней… И о ее дочери. Интересно, сколько времени теперь мне придется привыкать к тому, что у Лесс есть дочь? Так вот, если бы у нее была возможность зарабатывать чем-то, кроме наемничества, столько, сколько хватало бы ей хотя бы на подобие той жизни, к которой она привыкла в Столице, а также на то, чтобы обеспечить хорошее детство дочери, – она наверняка предпочла бы другую работу. Хотя опять же загадка – что это за странная деревенька, жителям которой Лесс настолько доверяет, что не боится оставить там свою дочку одну…
Потому что никого, кроме дочки, у Лесс точно нет. Простите, где-то еще путешествует ее драгоценнейший любовник-эльф. Есть ли у нее кто-нибудь, кроме него? Хороший вопрос, но, судя по тому, как она себя ведет, – нету. А еще – если судить но тому, насколько серьезно она себя ведет сейчас, все прочие связи носят еще более эпизодический характер, чем мои. Хотя я и допускаю, что количество тут компенсируется качеством. По крайней мере, с эльфом она… Крайн, как только я вспоминаю о том, что слышал и что после этого видел, организм не может не отреагировать. В седле ехать неудобно! Переключаюсь обратно.
Итак. По пунктам. У Лесс есть дочка. Это раз. Еще у нее был любимый. Это два. Он умер или погиб – это три. Так… Любимый, скорее всего, был человеком. Почему не сидхе – потому что она сама говорила, что ее не особо братья по крови любят. Эльф… Вряд ли. Тогда бы она не относилась к Тираэлю так спокойно – он наверняка регулярно напоминал бы ей о ее ушедшей любви. Хотя тут я, может, и ошибаюсь, это для меня все эльфы если и не на одно лицо, то кажутся похожими, как братья. Зеленорожих, каменнозадых и двухголовых можно опустить. О коротышках же и детях крови также лучше и не предполагать – себе дороже выйдет. Опять же флирт с Дрейком тогда был бы исключен. Значит, человек…
Наверняка он все-таки погиб. Потому что иначе мои года не были бы обозваны «детским возрастом» – если любимый умирает от старости, то учишься ценить каждую минуту, проведенную вместе, и ценить чужой возраст.
Итого: у Лесс был человек-любовник-муж (выяснить по возможности), которого она любила настолько, что у них оказалась дочка. Сей человек погиб в самом расцвете сил, скорее всего потому, что был наемником или солдатом… Какая разница! Так… Еще раз. Близкий человек. Самый дорогой. Гнев и ненависть… Да, сложить один и один бывает нелегко. Зато теперь я прекрасно понимаю, почему Лесс так на меня разозлилась в Иррестане. Шепчущие, Шепчущие, вы носите с собой чужую боль и чужую радость, не имея с этого ничего для себя. Парадокс вашей смерти, не так ли? Но звать я вас сейчас не буду. Потому что вины моей перед Алессьер это не искупит, напротив, усугубит.
Вот только как извиниться, если она до сих пор не проронила ни слова и сидит мрачнее тучи? Думаю, что и отвечать будет сухо и только по делу… Были бы мы в городе – я мог бы купить цветов,[14] сластей у кондитера,[15] какую-нибудь дорогую безделушку,[16] а то и сделать что-нибудь самостоятельно, но… Думаю, что время года, когда цветы растут в лесу, уже прошло. Или нет и стоит попытаться поискать? Хороший вопрос. А еще молчание нужно прекращать, и как можно быстрее, иначе… Да. Я ненавижу быть виноватым.
– Лесс, прости за нескромный вопрос – а привал на перекус мы когда делать будем?
– Минут через пять покажется излучина реки. Мы сможем сделать привал, искупать лошадей и искупаться сами. – Сидхе выудила из кармана тонкий кожаный шнурок и принялась переплетать косу, отпустив поводья.
Потенциальная конская колбаса даже ухом не повела на такую беспечность хозяйки, продолжая плавно рысить по узенькой дорожке. Хвалю.
Мысль о том, чтобы искупаться самому… Даже если вычеркнуть возможность хотя бы полюбоваться красотой Лесс, не то что сделать с ней что-либо еще, все равно – купания однозначно не хватит моим расшатанным нервам. Полежать в прохладной воде, успокоиться… Здорово.
– По крайней мере, твой конь по купанию явно соскучился.
– Согласна… – Она отпустила аккуратно заплетенную косу, а впереди как раз показалась река и берег, усыпанный мелкой галькой.
Речная вода блестела в солнечном свете, как чешуя гигантской змеи. Хотя я и не знаю, встречаются ли в природе серебристые змеи метров этак тридцати в поперечнике. Надеюсь, что нет, ибо проверять свои надежды как-то не хочется. Берег был усеян мелкой галькой и камнями, а частые сосенки создавали впечатление зеленой стены, за которой может прятаться что угодно… Или кто угодно. Дорога шла дальше вдоль берега, но в месте поворота была премилая полянка, на которой мы и расположились.
Сидхе, недолго думая, соскользнула со спины наймара. Сдернула с него одеяло, временно заменившее попону, сбросив па землю. Туда же отправился рюкзак, и я не успел опомниться, как сидхе принялась расшнуровывать высокие сапоги.
– Привал у нас на этом берегу? – уточнил я, стягивая с ног свои сапоги. – Или на тот все же переберемся?
Согласен, глупое предложение – наверняка дорога доведет нас до брода, а затем и до той странной деревеньки. Но должен же я сказать еще какую-нибудь глупость, чтобы хотя бы постепенно снять напряжение?
– Если у тебя есть желание переплывать реку в самом глубоком месте, останавливать не буду, – отрезала сидхе, даже не съязвив но поводу моих слов. А жаль.
Она скинула сначала куртку, потом брюки и, оставшись в одной коротенькой рубашке, опускавшейся на ладонь ниже ягодиц, подхватила своего скакуна под уздцы и пошла к воде. Похоже, она полностью выздоровела – по крайней мере, цвет ее кожи уже не был голубоватым, принимая прежнюю жемчужную белизну.
Я честно старался не особенно отвлекаться на ее длинные и стройные ноги и упругий зад, лишь слегка прикрытый тонкой тканью. У меня честно не получилось… По разгрузке и расседлыванию коня это все-таки не помешало. Я выудил из рюкзака полосу ткани, в которую раньше были уложены мои инструменты, и, раздевшись догола, обмотал ее вокруг своих бедер. Не хотелось ни мочить одежду, ни злить Лесс своим обнаженным видом. А так – и волки сыты, и овцы целы. Надеюсь… Я повел своего скакуна в воду, возобновляя диалог:
– Что, тут настолько глубоко?
– Если есть настроение проверить, то доплыви до той стороны реки и попробуй нырнуть. До дна вряд ли достанешь. А еще тут омут на омуте… И живность всякая водится. Под воду, конечно, не утащит, но укусить может. И откусить что-нибудь – тоже.
Алессьер отпустила повод, и Флайм забежал в воду, остановившись, лишь когда она достигла его шеи, и выжидающе посмотрел на хозяйку. Та только вздохнула, заходя в воду так, что подол рубашки едва-едва касался воды, и начала подзывать эту жертву селекции. Честно говоря, у нее получилось, хоть и не сразу.
– Открою тебе маленькую тайну. Водные хищники всегда крупнее хищников земных, и, если бы ты видела, что порой плавает в ваших морях, ты бы поразилась самоубийственной храбрости моряков. – Я завел своего коня в воду по брюхо и принялся старательно его мыть. Хорошо хоть, что мне не только продали средства по уходу за этим животным, но и объяснили, как ими пользоваться, иначе никакого купания и не вышло бы.
– О, да ты прямо светоч разума для таких, как я, – негромко отозвалась сидхе, растирая шкуру наймара захваченной из рюкзака щеткой. – Думаю, ты не будешь возражать, если мыться я удалюсь немного выше по течению? Река большая, полагаю, что уединения для нас двоих как-нибудь наберется.
– Не буду, – отрезал я, дочищая несчастную животину и выводя ее на берег. Все же моему коню сейчас требовалось меньше ухода, чем наймару сидхе, ибо он был в гораздо лучшем состоянии. По крайней мере, по его виду нельзя было сказать, что из него пытались заживо сделать отбивную.
Я поправил слегка сбившуюся полоску ткани и снова вошел в чуть прохладную воду. Уже просто поплавать.
Алессьер еще какое-то время возилась со своей потенциальной колбасой, но через несколько минут она все же вывела его поближе к вещам и, что-то негромко сказав ему на ухо, вытащила из рюкзака полотенце, подобрала квэли и скрылась где-то в зарослях.
Я напоследок окинул взглядом, как намокшая рубашка облепила ее формы, – и тут же нырнул в воду. Чтобы остудиться. Помогло, хоть и не сразу. Все-таки приятно свободно бултыхаться в воде, плыть против слабого речного течения, а затем, расслабившись, позволить реке нести себя прочь… От всего.
Я чувствовал себя безумно усталым. Да, конечно, порефлексирую – и отпустит. Все-таки путь еще только начинается. Закрыть глаза… Расслабиться… Все равно сейчас рядом нет никого из тех, кто был бы счастлив заграбастать мою голову в свои цепкие ручонки. Конечно же – отдельно от всего остального… Прочувствовать, как вода держит безвольно лежащее тело… Интересно, а как я выглядел, лежа в своем уютном гробике, пока меня всюду искали? Полцарства бы отдал, чтобы увидеть лица своих «кредиторов», если бы они вдруг узнали, где я нахожусь… сейчас. Как же я рад, что все задуманное удалось, пусть и ценой одной, чрезмерно болтливой одухотворенной железяки.
И как же я рад, что мой дневник вернулся ко мне. С одной стороны, я думал, что спрятал его в своей лаборатории. С другой – если Шепчущие решили поделиться им с орками, то они в своем праве. Право, право…
Наверняка ведь все было бы по-другому, не вздумай я отыскивать свод правил крови, да если бы не отыскал, надеюсь – случайно, один из самых полных, доступных для непосвященных. Да, даже там было вырвано несколько страниц, причем так качественно, что я так и не смог полностью восстановить содержимое. Все равно только в нем я смог прочитать о кодексах памяти и времени. А получив информацию об их содержании – бросить пару камней…
Я нырнул ко дну речки и поднял оттуда горсть камушков. Были среди них и плоские, как раз такие, какие я искал. Синхронное движение пальцами кисти – и два камня отправляются в полет, отскакивая за счет вращения от поверхности воды. И от каждого удара по воде расходятся круги. И, встречаясь, волны смешиваются, нет… Как же термин?.. Да. Интерферируют. А волн много, и думаю, что если бы у меня была возможность взглянуть на речку сверху, то картина бы меня заворожила… Потому что перед своей «смертью» – я, образно выражаясь, именно это и сделал. Бросил пару камней…
А сейчас я всего лишь качаюсь на волнах, которые возникли после того, как мои камушки столкнулись с жизнью… Охота сидхе – волна. Пусть их и интересует только моя голова, как последнего д'эссайна, но они и сами не знают, к чему их могут привести непомерные амбиции.
Дрейк с его заклятым бароном – волна. Да, когда-то я развивал новое направление боевых чаролетов… Давно это было… Для всех. А для меня – как вчера. И «Птица» до сих пор как новенькая… Ну почти как новенькая. Интересно, до чего дошел ее разум, если она, в отличие от браслета, – просто обязана была развиваться?
Жаль, что конструкцию полноценного Орудия Сор-совой Мощности я так и не успел доделать. Пусть. Зато возможности хорошо защищенного чаролета, рассчитанного на дальние рейды, за прошедшее время были продемонстрированы на всю катушку, и думаю, что хотя бы прототипы дальнейшего как мирного, так и военного развития этой идеи они могли сделать! Хотя… могли и не сделать… Будет возможность – выясню.
– Ну-ну, хороший… Не дергайся, я только седло это дурацкое сниму… – Я осторожно подошла к наймару вплотную и взялась за ремень подпруги.
Наймар предупреждающе заржал, но не шелохнулся. Темно-бордовый глаз с подозрением уставился на меня, ловя каждое мое движение.
Наймар из тех существ, которые чуют магию и умеют видеть сквозь иллюзии. Вернее не совсем так – иллюзию эти животные вообще не замечают, так что подобраться к ним под личиной любимого хозяина не удастся. Может, сейчас этот скакун не дергается только потому, что видит не человеческую женщину с наполовину заплетенной каштановой косой, а сидхе. К нам наймары относятся гораздо более благосклонно. Конечно, не так, как единороги к пресловутым девственницам, но хотя бы не бросаются первыми.
Я наконец-то расстегнула ремень подпруги и с усилием скинула со спины наймара тяжелое и неудобное седло, ласково проведя ладонью по черной шкуре. К счастью, растереть седлом ему спину до крови эти сволочи не успели, значит, есть все шансы приручить.
Мы с наймаром переглянулись, и оба вздохнули посвободнее – конь потому, что с него наконец-то сняли вконец его доставшее седло, а я из-за того, что раз мне за попытку погладить не наподдали копытом, то дела обстоят лучше, чем мне казалось поначалу.
– Ну что, малыш, пойдешь со мной? – тихонько проговорила я ему, осторожно гладя огненно-красную гриву наймара.
Тот подумал, потом чуть повернулся ко мне боком так, чтобы было удобнее залезать на него. Ох, совсем отпустило. Похоже, он все-таки согласен. Ладно, тогда…
– Как тебя назвать? К сожалению, не знаю, как называл тебя прежний хозяин, но, может, подойдет Флайм?
Наймар, разумеется, не ответил, но и не шелохнулся, все еще позволяя мне сесть на него.
– Ладно, тогда договорились.
Я подпрыгнула и оказалась на спине наймара. Но стоило мне только подобрать поводья и выпрямиться, как тот сделал лихую свечку, да так неожиданно, что я едва успела ухватиться за алую гриву и сжать его бока коленями, чтобы не навернуться, и с места пошел в галоп, явно намереваясь перемахнуть через высокую ограду. Народ едва успел разбежаться с матерками в разные стороны, когда наймар взвился в воздух, перемахивая через покосившееся в одном месте ограждение. Я успела услышать проклятия продавца, осознавшего, что еще раз продать чудо-коня не удастся, а Флайм уже уносился с явно надоевшего ему до крайна базара. Что могу сказать – это было взаимно.
Далеко мы, впрочем, уехать не успели, потому что у самых ворот к нам подлетел Джерайн на вороном коне. Флайм заржал и попытался тяпнуть конкурента за бок, но я вовремя осадила наймара, заставив его чуть развернуться и поглаживая нервно подрагивающего скакуна по шее. Видимо, совсем его прежние хозяева доконали, раз он такой дерганый. Ну ничего, по счастью, это вроде как еще лечится…
– Флайм, не дергайся, свои это. – Наймар недоверчиво покосился на меня гранатовым глазом и фыркнул, тряхнув алой гривой. Я же покосилась на Джера, который прятал улыбку в глазах, и вздохнула. – С приобретением тебя.
– Тебя тоже. Думаю, что он очень тебе… идет. – Джер отсалютовал. – Теперь за вещами – и из города, так?
Мы с наймаром переглянулись, а потом окатили д'эссайна несколько пренебрежительными взглядами. Я потрепала Флайма по холке и чуть тронула его бока каблуками. Эх, отвыкла я без седла ездить, но ради наймара можно и не на такие жертвы пойти. В конце концов, если будет совсем уж неуютно, приспособлю какое-нибудь одеяло или попону куплю, против этого сидхийские скакуны совершенно ничего против не имеют.
– Ага, именно что. Кстати, ничего, если мы заедем в одну небольшую деревеньку, которая несколько в стороне от основного тракта? – поинтересовалась я, направляя Флайма по мощенной булыжником улице.
«Не думал, что тебе требуется официальное разрешение твоего работодателя».
Не требуется вообще-то, но если он согласится, то можно будет без лишних препирательств хотя бы на день остановиться в Вересковой Заросли.
– Рискнуть можно. – Конь Джера последовал за Флаймом. – Тем более что ночевка под крышей может того стоить. А может и не стоить… В любом случае я предпочту побыстрее покинуть этот город, во-первых – до того как начнут проверять, что это за сидхе под личиной купила себе наймара, а во-вторых – чтобы иметь возможность полюбоваться тем зрелищем, которые вы должны представлять.
– Зрелищем? – Я удивленно приподняла правую бровь.
«Удивительно, но он даже не поинтересовался, какая деревня и зачем туда ехать».
Так привык, может быть.
«Скорее доверяет. Хотя обычно он поначалу раз десять перепроверит, а уже потом поверит. Возможно».
– Это, должно быть, красиво… – протянул Джер. – Тем более что сидхе на наймаре я еще ни разу не видел…
– Значит, у тебя будет возможность посмотреть на это до того, как ты доберешься до сидхийского королевства, – улыбнулась я, пуская Флайма вскачь.
Надо все-таки отдать должное наймару – он постепенно приходил в себя, если можно так выразиться, и, готова поспорить, что после дня, проведенного в забеге по тракту, он совсем, так сказать, обретет себя. В неволе он бы зачах через несколько месяцев…
Для того чтобы собраться, много времени не потребовалось. Правда, пришлось оставить Джерайна с лошадьми, иначе от его воздыхателя мы отбивались бы не один час. Мне и так нелегко пришлось – когда я, благополучно сбросив поджидавшему под окнами д'эссайну его объемистое барахло, спустилась вниз, чтобы сдать ключ от комнаты, эльф поймал меня у двери и начал выпытывать, куда мы едем и как нас можно будет найти. Ну не нас, конечно, а Джера в его женском обличье. Действо затянулось почти на четверть часа, после чего я благополучно послала эльфа к крайну максимально нецензурными выражениями и попросту сбежала туда, где меня ждал д'эссайн.
И только когда ворота Гранца остались далеко позади, я наконец-то стряхнула с себя уже успевший осточертеть морок и, сдернув с кончика косы кожаный шнурок, позволила черным с синеватым отливом прядям плескаться на встречном ветру. Флайм без понукания перешел на галоп, и какое-то время мы с ним мчались по пустынному тракту так быстро, как только мог бежать наймар. Джерайн почти сразу остался где-то далеко позади, и только через несколько минут я пригасила галоп наймара, чтобы дождаться отставшего спутника. Эх, хорошо все же! Я уже и забыла, каково это – мчаться во весь опор на сидхийском скакуне…
Джерайн догонял меня стоя в седле – и при том пустив лошадь в галоп. Не то он приклеил себя к седлу, не то изобрел новый способ удерживаться на лошади, но скорее всего, этому паразиту просто лучше всего удавалось то, чем частенько хвастаются лесные эльфы. Подъехав ко мне, он снова сел в седло, продемонстрировав неверность первого предположения.
– Прости, не мог удержаться. Стоя видится дальше, а оторвать свой взор от того потрясающего зрелища, которое ты мне устроила, я не мог, увы. – Джер задорно улыбнулся.
– Спешу тебя разочаровать, но лично я тебе ничего не устраивала. Это Флайму надо было несколько встряхнуться, что он и сделал без малейшей инициативы с моей стороны. – Чтобы можно было разговаривать на ходу, я, чуть тронув каблуками наймара, пустила его плавной рысью и одновременно попыталась хоть как-то собрать слегка спутанные встречным ветром волосы. – Кстати, ты не представляешь, насколько мне приятнее видеть твою почти родную, наглую, ухмыляющуюся рожу вместо личика вечно насупленной мрачной девицы.
– Если честно, то под насупленным ликом той девицы мое лицо было настолько же насупленным, так как поводов для особой радости я рядом не наблюдал. Сейчас же я могу видеть как твое лицо, так и прелесть твоей фигуры, особенно в сочетании с этой жертвой мясника. Знаешь ли, вместе вы смотритесь просто потрясающе, особенно во время безумной скачки, по чьей бы инициативе она ни началась!
Флайм, до того спокойно рысивший бок о бок с конем Джера, нервно дернул ухом и, повернув голову, вдруг так клацнул зубами у самой морды вороного, что тот шарахнулся на добрую сажень в сторону, едва не сбросив седока. Я усмехнулась и легонько потрепала даже не сбившегося с плавной рыси наймара по огненной гриве.
– К твоему сведению, наймар понимает все или почти все. Он разве что разговаривать не умеет. И мне кажется, что обзывать такого красавца «жертвой мясника» не очень хорошо, что он тебе только что продемонстрировал.
– О, что ты, – Джер оскалился, – я прекрасно знаю, что наймары все, что могут, понимают. А что не могут, принимают на свой счет – и упорно мстят. Более позитивное отношение к жизни увеличило бы ее продолжительность, но, увы, перестроиться им обычно сложновато. Впрочем, если противник заведомо сильнее их – и не угрожает ни им, ни тем, о ком они так или иначе заботятся, то злить их можно почти безбоязненно. Они не злопамятные. Просто злые и память хорошая. – Джер рассмеялся. – Только в «жертве мясника» не было никаких оскорблений, а одна лишь констатация того факта, что его содержали в довольно плохих условиях. И сочувствие конечно же.
Флайм только всхрапнул. Фэй вел себя непривычно тихо, радуя меня невмешательством в мои мысли. А я лишь плечами пожала, склоняя голову набок и машинально поправляя перевязь квэлей. Я не могла сказать, что привыкла к д'эссайну, с которым пикировалась изо дня в день вот уже почти три недели. Но что-то в нем неуловимо изменилось. После чаролета, даже после Гранца. Я не знала, кого он мог встретить в этом городе, но он больше не вел себя, как мальчишка, впервые вырвавшийся в большой мир. Он начинал мне нравиться не только как кто-то, с кем можно бесконечно спорить, перебрасываться шпильками, а иногда и метательными треугольниками. Я уже видела в нем не только нанимателя, не только хищника-д'эссайна, которого по идее я должна была попытаться убить в первую же минуту нашей встречи.
Что-то неуловимо изменилось, как и мое отношение к Джерайну Тени.
Д'эссайн тоже замолчал, задумчиво перебирая что-то на пальцах, будто считая. Затем встрепенулся и окинул меня внимательным взглядом. Снова взгляд, только какой-то… оценивающий. Прищурился – и посмотрел на меня сквозь опущенные ресницы.
– Начинаю сожалеть о том, что не являюсь большим знатоком орочьей поэзии. – Джер притворно вздохнул.
Я озадаченно приподняла бровь:
– Что, навалился приступ вдохновения, и ничто, кроме орочьей поэзии, это выразить не может?
– О, сразу видно, что с ты с этим творчеством вовсе не знакома. Дело в том, что орочий словарь страдает недостатком слов. Собственно, потому они и знают общий почти поголовно. В то же время орочья поэзия строится на сравнении объектов с известными понятиями. Так, колодец может быть «слезой земли, жизнь дающей, о тех, кто сюда не дошел». Это так, к примеру. Но, увы, найти адекватного сравнения для твоей красоты у меня не получится – не хватает знания некоторых слов.
– Ты просто издеваешься, – вздохнула я, направляя наймара на небольшую дорожку, ведущую на запад, в сторону от основного тракта. – Верст через пятнадцать будет небольшая река, сможем остановиться там, если захочешь. А оттуда до Вересковой Заросли уже рукой подать.
– Я совершенно серьезен. – Джер чуть расправил плечи. – А сколько времени до этой деревеньки ехать, а?
– Я тебе лучше в расстоянии скажу. От реки, если перебраться через брод, а не ехать до моста, верст десять напрямик. – Я чуть улыбнулась. Если все пойдет хорошо, то к вечеру я уже увижу Эрин… Все-таки я скучаю по ней… – Думаю, что на закате мы уже будем на месте, может раньше, если не будем долго задерживаться у реки.
– А коли не напрямик, то верст сорок, да? – Джер ухмыльнулся. – Если не секрет: а почему ты туда рвешься?
Я невольно улыбнулась. Так что даже не сразу смогла скрыть эту нежную улыбку.
– У меня там ребенок. Дочь. – Улыбка погасла так же неожиданно, как и появилась. – Только о ней мало кто знает. Из посторонних – лишь Тираэль и теперь ты. Тира я предупредила, скажу и тебе. Если Эрин пострадает из-за того, что ты будешь трепаться о ней с кем не следует, то я тебя разыщу даже на том свете, и, поверь мне, лучше тебе в таком случае будет самоуничтожиться, а не ждать, пока я до тебя доберусь.
Д'эссайн невольно присвистнул:
– Знаешь, глядя на тебя, поверить, что у тебя есть дочь, практически невозможно. И… мне было бы интересно с ней познакомиться. Честно.
– Она вся в отца, – улыбнулась я, что действительно было правдой. От своего отца она взяла все или почти все: будь Эрин мальчиком, то могла бы стать точной копией Альена, и только жизнерадостность у нее была материнская. – Но ты намекаешь на то, что не нашлось бы такого идиота, который рискнул бы сделать мне ребенка и остаться при этом в живых?
– Интересно, откуда у тебя возникла мысль, что я мог подобное подумать? – Джер сделал большие глаза и невинно похлопал ресницами. – Тем более что я сомневаюсь, что встретил бы тебя, если бы он был в живых… – Д'эссайн осекся. – Прости…
Я ничего не ответила, только одарила его взглядом, которым ясно показала, какой же из Джерайна отвратительный дипломат и как именно у него дела обстоят с умственным развитием, с чувством такта и так далее, после чего пришпорила наймара, стремясь добраться до реки как можно быстрее…
Джерайн Тень
Иногда я начинаю сожалеть, что затеял эту катавасию.
С другой стороны, то, что ее затеял я, – это не так уж и плохо.
Гораздо хуже было бы, если бы с моими знаниями я не предпринял ничего…
Или если бы все это затеял кто-нибудь другой.
Из лабораторного журнала Джерайна Тени
Иногда невольно вырвавшееся слово способно разрушить магию момента лучше, чем удар тарана – крепостную стену. И кто, спрашивается, меня за язык тянул? Никто, если быть честным. Сам кашу заварил, самому и расхлебывать придется. Бедная Лесс… Иначе и сказать нельзя.
Конечно, я хотел «всего лишь» сказать, что она бы не оставалась наемницей, если бы в этом мире был кто-то способный заботиться о ней… И о ее дочери. Интересно, сколько времени теперь мне придется привыкать к тому, что у Лесс есть дочь? Так вот, если бы у нее была возможность зарабатывать чем-то, кроме наемничества, столько, сколько хватало бы ей хотя бы на подобие той жизни, к которой она привыкла в Столице, а также на то, чтобы обеспечить хорошее детство дочери, – она наверняка предпочла бы другую работу. Хотя опять же загадка – что это за странная деревенька, жителям которой Лесс настолько доверяет, что не боится оставить там свою дочку одну…
Потому что никого, кроме дочки, у Лесс точно нет. Простите, где-то еще путешествует ее драгоценнейший любовник-эльф. Есть ли у нее кто-нибудь, кроме него? Хороший вопрос, но, судя по тому, как она себя ведет, – нету. А еще – если судить но тому, насколько серьезно она себя ведет сейчас, все прочие связи носят еще более эпизодический характер, чем мои. Хотя я и допускаю, что количество тут компенсируется качеством. По крайней мере, с эльфом она… Крайн, как только я вспоминаю о том, что слышал и что после этого видел, организм не может не отреагировать. В седле ехать неудобно! Переключаюсь обратно.
Итак. По пунктам. У Лесс есть дочка. Это раз. Еще у нее был любимый. Это два. Он умер или погиб – это три. Так… Любимый, скорее всего, был человеком. Почему не сидхе – потому что она сама говорила, что ее не особо братья по крови любят. Эльф… Вряд ли. Тогда бы она не относилась к Тираэлю так спокойно – он наверняка регулярно напоминал бы ей о ее ушедшей любви. Хотя тут я, может, и ошибаюсь, это для меня все эльфы если и не на одно лицо, то кажутся похожими, как братья. Зеленорожих, каменнозадых и двухголовых можно опустить. О коротышках же и детях крови также лучше и не предполагать – себе дороже выйдет. Опять же флирт с Дрейком тогда был бы исключен. Значит, человек…
Наверняка он все-таки погиб. Потому что иначе мои года не были бы обозваны «детским возрастом» – если любимый умирает от старости, то учишься ценить каждую минуту, проведенную вместе, и ценить чужой возраст.
Итого: у Лесс был человек-любовник-муж (выяснить по возможности), которого она любила настолько, что у них оказалась дочка. Сей человек погиб в самом расцвете сил, скорее всего потому, что был наемником или солдатом… Какая разница! Так… Еще раз. Близкий человек. Самый дорогой. Гнев и ненависть… Да, сложить один и один бывает нелегко. Зато теперь я прекрасно понимаю, почему Лесс так на меня разозлилась в Иррестане. Шепчущие, Шепчущие, вы носите с собой чужую боль и чужую радость, не имея с этого ничего для себя. Парадокс вашей смерти, не так ли? Но звать я вас сейчас не буду. Потому что вины моей перед Алессьер это не искупит, напротив, усугубит.
Вот только как извиниться, если она до сих пор не проронила ни слова и сидит мрачнее тучи? Думаю, что и отвечать будет сухо и только по делу… Были бы мы в городе – я мог бы купить цветов,[14] сластей у кондитера,[15] какую-нибудь дорогую безделушку,[16] а то и сделать что-нибудь самостоятельно, но… Думаю, что время года, когда цветы растут в лесу, уже прошло. Или нет и стоит попытаться поискать? Хороший вопрос. А еще молчание нужно прекращать, и как можно быстрее, иначе… Да. Я ненавижу быть виноватым.
– Лесс, прости за нескромный вопрос – а привал на перекус мы когда делать будем?
– Минут через пять покажется излучина реки. Мы сможем сделать привал, искупать лошадей и искупаться сами. – Сидхе выудила из кармана тонкий кожаный шнурок и принялась переплетать косу, отпустив поводья.
Потенциальная конская колбаса даже ухом не повела на такую беспечность хозяйки, продолжая плавно рысить по узенькой дорожке. Хвалю.
Мысль о том, чтобы искупаться самому… Даже если вычеркнуть возможность хотя бы полюбоваться красотой Лесс, не то что сделать с ней что-либо еще, все равно – купания однозначно не хватит моим расшатанным нервам. Полежать в прохладной воде, успокоиться… Здорово.
– По крайней мере, твой конь по купанию явно соскучился.
– Согласна… – Она отпустила аккуратно заплетенную косу, а впереди как раз показалась река и берег, усыпанный мелкой галькой.
Речная вода блестела в солнечном свете, как чешуя гигантской змеи. Хотя я и не знаю, встречаются ли в природе серебристые змеи метров этак тридцати в поперечнике. Надеюсь, что нет, ибо проверять свои надежды как-то не хочется. Берег был усеян мелкой галькой и камнями, а частые сосенки создавали впечатление зеленой стены, за которой может прятаться что угодно… Или кто угодно. Дорога шла дальше вдоль берега, но в месте поворота была премилая полянка, на которой мы и расположились.
Сидхе, недолго думая, соскользнула со спины наймара. Сдернула с него одеяло, временно заменившее попону, сбросив па землю. Туда же отправился рюкзак, и я не успел опомниться, как сидхе принялась расшнуровывать высокие сапоги.
– Привал у нас на этом берегу? – уточнил я, стягивая с ног свои сапоги. – Или на тот все же переберемся?
Согласен, глупое предложение – наверняка дорога доведет нас до брода, а затем и до той странной деревеньки. Но должен же я сказать еще какую-нибудь глупость, чтобы хотя бы постепенно снять напряжение?
– Если у тебя есть желание переплывать реку в самом глубоком месте, останавливать не буду, – отрезала сидхе, даже не съязвив но поводу моих слов. А жаль.
Она скинула сначала куртку, потом брюки и, оставшись в одной коротенькой рубашке, опускавшейся на ладонь ниже ягодиц, подхватила своего скакуна под уздцы и пошла к воде. Похоже, она полностью выздоровела – по крайней мере, цвет ее кожи уже не был голубоватым, принимая прежнюю жемчужную белизну.
Я честно старался не особенно отвлекаться на ее длинные и стройные ноги и упругий зад, лишь слегка прикрытый тонкой тканью. У меня честно не получилось… По разгрузке и расседлыванию коня это все-таки не помешало. Я выудил из рюкзака полосу ткани, в которую раньше были уложены мои инструменты, и, раздевшись догола, обмотал ее вокруг своих бедер. Не хотелось ни мочить одежду, ни злить Лесс своим обнаженным видом. А так – и волки сыты, и овцы целы. Надеюсь… Я повел своего скакуна в воду, возобновляя диалог:
– Что, тут настолько глубоко?
– Если есть настроение проверить, то доплыви до той стороны реки и попробуй нырнуть. До дна вряд ли достанешь. А еще тут омут на омуте… И живность всякая водится. Под воду, конечно, не утащит, но укусить может. И откусить что-нибудь – тоже.
Алессьер отпустила повод, и Флайм забежал в воду, остановившись, лишь когда она достигла его шеи, и выжидающе посмотрел на хозяйку. Та только вздохнула, заходя в воду так, что подол рубашки едва-едва касался воды, и начала подзывать эту жертву селекции. Честно говоря, у нее получилось, хоть и не сразу.
– Открою тебе маленькую тайну. Водные хищники всегда крупнее хищников земных, и, если бы ты видела, что порой плавает в ваших морях, ты бы поразилась самоубийственной храбрости моряков. – Я завел своего коня в воду по брюхо и принялся старательно его мыть. Хорошо хоть, что мне не только продали средства по уходу за этим животным, но и объяснили, как ими пользоваться, иначе никакого купания и не вышло бы.
– О, да ты прямо светоч разума для таких, как я, – негромко отозвалась сидхе, растирая шкуру наймара захваченной из рюкзака щеткой. – Думаю, ты не будешь возражать, если мыться я удалюсь немного выше по течению? Река большая, полагаю, что уединения для нас двоих как-нибудь наберется.
– Не буду, – отрезал я, дочищая несчастную животину и выводя ее на берег. Все же моему коню сейчас требовалось меньше ухода, чем наймару сидхе, ибо он был в гораздо лучшем состоянии. По крайней мере, по его виду нельзя было сказать, что из него пытались заживо сделать отбивную.
Я поправил слегка сбившуюся полоску ткани и снова вошел в чуть прохладную воду. Уже просто поплавать.
Алессьер еще какое-то время возилась со своей потенциальной колбасой, но через несколько минут она все же вывела его поближе к вещам и, что-то негромко сказав ему на ухо, вытащила из рюкзака полотенце, подобрала квэли и скрылась где-то в зарослях.
Я напоследок окинул взглядом, как намокшая рубашка облепила ее формы, – и тут же нырнул в воду. Чтобы остудиться. Помогло, хоть и не сразу. Все-таки приятно свободно бултыхаться в воде, плыть против слабого речного течения, а затем, расслабившись, позволить реке нести себя прочь… От всего.
Я чувствовал себя безумно усталым. Да, конечно, порефлексирую – и отпустит. Все-таки путь еще только начинается. Закрыть глаза… Расслабиться… Все равно сейчас рядом нет никого из тех, кто был бы счастлив заграбастать мою голову в свои цепкие ручонки. Конечно же – отдельно от всего остального… Прочувствовать, как вода держит безвольно лежащее тело… Интересно, а как я выглядел, лежа в своем уютном гробике, пока меня всюду искали? Полцарства бы отдал, чтобы увидеть лица своих «кредиторов», если бы они вдруг узнали, где я нахожусь… сейчас. Как же я рад, что все задуманное удалось, пусть и ценой одной, чрезмерно болтливой одухотворенной железяки.
И как же я рад, что мой дневник вернулся ко мне. С одной стороны, я думал, что спрятал его в своей лаборатории. С другой – если Шепчущие решили поделиться им с орками, то они в своем праве. Право, право…
Наверняка ведь все было бы по-другому, не вздумай я отыскивать свод правил крови, да если бы не отыскал, надеюсь – случайно, один из самых полных, доступных для непосвященных. Да, даже там было вырвано несколько страниц, причем так качественно, что я так и не смог полностью восстановить содержимое. Все равно только в нем я смог прочитать о кодексах памяти и времени. А получив информацию об их содержании – бросить пару камней…
Я нырнул ко дну речки и поднял оттуда горсть камушков. Были среди них и плоские, как раз такие, какие я искал. Синхронное движение пальцами кисти – и два камня отправляются в полет, отскакивая за счет вращения от поверхности воды. И от каждого удара по воде расходятся круги. И, встречаясь, волны смешиваются, нет… Как же термин?.. Да. Интерферируют. А волн много, и думаю, что если бы у меня была возможность взглянуть на речку сверху, то картина бы меня заворожила… Потому что перед своей «смертью» – я, образно выражаясь, именно это и сделал. Бросил пару камней…
А сейчас я всего лишь качаюсь на волнах, которые возникли после того, как мои камушки столкнулись с жизнью… Охота сидхе – волна. Пусть их и интересует только моя голова, как последнего д'эссайна, но они и сами не знают, к чему их могут привести непомерные амбиции.
Дрейк с его заклятым бароном – волна. Да, когда-то я развивал новое направление боевых чаролетов… Давно это было… Для всех. А для меня – как вчера. И «Птица» до сих пор как новенькая… Ну почти как новенькая. Интересно, до чего дошел ее разум, если она, в отличие от браслета, – просто обязана была развиваться?
Жаль, что конструкцию полноценного Орудия Сор-совой Мощности я так и не успел доделать. Пусть. Зато возможности хорошо защищенного чаролета, рассчитанного на дальние рейды, за прошедшее время были продемонстрированы на всю катушку, и думаю, что хотя бы прототипы дальнейшего как мирного, так и военного развития этой идеи они могли сделать! Хотя… могли и не сделать… Будет возможность – выясню.