Крузи Дженнифер. Солги мне

   — Я вижу, вы не понимаете, миссис Фарадей…
   — Я все отлично понимаю. Либо вы отремонтируете мой автомобиль в гараже Лео, либо пришлете мне чек, чтобы я смогла купить новый. В понедельник.
   — Ну, о ремонте не может быть и речи, ведь ваша машина…
   — Вот и хорошо. Я готова удовлетвориться чеком. Новый автомобиль или мой старый, безразлично, но мне необходимо средство передвижения! — Мэдди вдруг почувствовала, что в ее голосе зазвучали визгливые истерические нотки.
   — Прошу вас, успокойтесь, миссис Фарадей. Быть может, вам стоит взять машину напрокат…
   — Я не намерена успокаиваться!
   — Я свяжусь с вами в понедельник, — ответил Элбрик и повесил трубку.
   Мэдди вышла на улицу.
   — Мы пойдем пешком, — сказала она дочери.
   Эм восприняла эту новость с философским спокойствием, и Мэдди слегка перевела дух. В эту минуту ей совсем не хотелось читать ребенку лекции о пользе пеших прогулок. У нее разламывалась голова, и она сочла за лучшее поберечь энергию. Теперь, когда все вокруг рушилось и судьба показала свое истинное лицо, настало время подумать и об Эм. Интересно, понравился ли ей Кей Эл? Помимо всего прочего, у Тревы тоже начались какие-то неприятности, и Мэдди следовало разузнать какие именно. Кроме того, что-то нужно делать с ребенком Кристи — разумеется, если у Кристи будет ребенок. А еще надо выяснить, как это вышло, что она превысила кредит. И вообще — куда делся Брент? Усердно трудится, даже не переодевшись после кегельбана? Мэдди с запозданием вспомнила, что Кей Эл слыл в школе отчаянным задирой. А что, если он поймал где-нибудь ее муженька и сейчас расправляется с ним по-свойски? Кей Эл вполне мог остаться тем же драчуном, что и в юности. Во всяком случае, его любовная прыть ничуть не убавилась.
   Идти до банка было всего минут двадцать, и Мэдди с Эм, погрузившись каждая в свои личные переживания, преодолели расстояние в рекордный срок. Мэдди встретила по пути несколько знакомых, и все они с удивлением вглядывались в ее лицо. Значит, ее попытка загримироваться оказалась неудачной.
   — Налетела на дверь, — весело сообщала она, и эти слова вполне удовлетворяли встречных. Никому и в голову не приходило усомниться в правдивости Мэдди Фарадей.
   В банке было прохладно и темно. Чтобы отыскать дорогу к окошку кассира, Мэдди пришлось снять солнцезащитные очки.
   — Мне нужно заглянуть в свой сейф, — сказала она, предъявив водительское удостоверение. — Что я должна сделать?
   Девушка лет двадцати, сидевшая за окошком, пристально смотрела в лица Мэдди и, судя по всему, умирала от желания спросить, что с ней случилось.
   — Подождите здесь, миссис Фарадей, — наконец сказала она. — Я позову кого-нибудь, и вам помогут.
   «Кто эта особа, черт побери?» — подумала Мэдди, раздраженная покровительственным тоном девицы. У окошка стояла табличка, на которой значилось: «Джун Уэбстер». Может быть, эта самая Джун и есть нынешнее увлечение Брента. Судя по ее виду, эта штучка была не из дешевых.
   Харолд Уайтхед вышел из своего кабинета и пересек зал, направляясь к столику Кендэйс. Проходя мимо Мэдди, он кивнул ей. Видимо, Уайтхед не заметил, что случилось с ее лицом, по крайней мере не подал виду. Это было вполне в его духе.
   Как только он вновь скрылся за дверью своего кабинета, Кендэйс подняла голову и улыбнулась Мэдди. Потом ее глаза расширились. Она подошла к Мэдди и Эм. В своем бежевом с бледно-золотистым отливом костюме Кендэйс казалась спокойной и невозмутимой небожительницей.
   — Ты в порядке? — шепнула она.
   — Вот, налетела на дверь, — Мэдди постаралась улыбнуться.
   Было похоже, что Кендэйс ничуть не убедили ее слова, но она тактично промолчала.
   — Как ты думаешь уладить свои затруднения с чеками?
   — Загляну в сейф, — Мэдди показала ей ключ. — Будь так добра, распечатай ведомость по моим счетам; хочу понять, где мы допустили промашку.
   — Да, разумеется. — Кендэйс протянула руку Эм. — У меня есть замечательный набор чернильных штампов, с которыми ты можешь поиграть, пока твоя мама будет занята внизу. Ну что, Эмили? Хочешь пошлепать печатями по бумаге?
   — Конечно, с удовольствием, — вежливо отозвалась Эм и протянула руку, не выказывая, впрочем, особого воодушевления. Было ясно — терпение Эм по отношению к взрослым начинает истощаться.
   — Миссис Фарадей… — Юная кассирша стоя дожидалась, пока Мэдди освободится. — Вот господин Уэбстер, он к вашим услугам.
   Еще один Уэбстер? Эти двое выглядели, словно брат и сестра — оба бледные, светловолосые, оба смотрели свысока. Господин Уэбстер был старше, ему было далеко за двадцать, и он казался очень, очень серьезным. Он внимательно присмотрелся к лицу Мэдди и, заставив ее выполнить необходимые формальности и подписать документы, проводил посетительницу в камеру, где размещались сейфы.
   — Сейчас я уйду и оставлю вас одну, — сообщил он. У Мэдди возникло ощущение, будто она участвует в тайном заговоре.
   — Да, так будет лучше всего, — ответила Мэдди. — Если меня сцапают, вы останетесь на свободе.
   На лице господина Уэбстера застыло непроницаемое выражение.
   — Прошу прощения?.. — произнес он.
   — Не обращайте внимания. Я пошутила. Благодарю вас.
   После ухода господина Уэбстера в хранилище воцарилась такая тишина, что Мэдди захотелось провести здесь весь остаток жизни. Ни тебе телефонов, ни соседей. Она открыла ячейку и растерянно захлопала глазами.
   Ящик был набит стодолларовыми купюрами.
   — Боже праведный! — воскликнула Мэдди, и в помещении тут же возник господин Уэбстер.
   — У вас все в порядке? — спросил он, упершись глазами в пачки денег.
   — Да, — слабым голосом отозвалась Мэдди и махнула в его сторону рукой. — Вы можете идти.
   Уэбстер бросил на нее полный сомнения взгляд, но все же удалился.
   Мэдди наскоро обыскала сейф. Под деньгами лежали драгоценности ее матери, тут же были облигации специального вклада на обучение Эм в колледже и депозитные сертификаты; но большую часть объема ячейки занимали стодолларовые ассигнации, упакованные в пачки. Пересчитав одну из них, Мэдди обнаружила сто купюр. Всего было двадцать восемь пачек. Двести восемьдесят тысяч долларов — больше, чем она видела за всю свою жизнь. Мэдди была совершенно уверена в том, что таких денег они с Брентом никак не могли заработать. Во всяком случае, законным путем.
   «Думай», — велела она себе, но, имея перед глазами такую кучу деньжищ, думать было не так-то просто.
   Судя по всему, Брент не только завел любовницу, но и успел заняться кое-чем еще. Может быть, ему платили за интимные услуги? Но коли так, здесь что-то было не в порядке, потому что Брент того не стоил.
   Все это было крайне подозрительно. Быть может, Мэдди следовало посоветоваться со знающими людьми, поставить в известность Генри Хенли? Беда лишь в том, что она не знала, откуда взялись эти деньги. А вдруг они заработаны честным путем? Что, если деньги принадлежат Бренту по праву, а она сдаст его полиции? То-то будет визгу в городе. Нет. Хочешь — не хочешь, Мэдди придется поговорить с Брентом. «Извини, дорогой, но я нашла чужие трусики и гору денег и очень расстроилась. Кто ты, милый? Вор-прелюбодей или только прелюбодей? Адвокат, ведущий мой бракоразводный процесс, непременно пожелает об этом узнать».
   Так и не веря до конца, что все это происходит именно с ней, Мэдди уже начала было закрывать ячейку крышкой, но передумала. В сложившихся обстоятельствах было разумнее перерыть сейф до дна и убедиться, что там ее не поджидают другие сюрпризы. Мэдди вынула облигации Эм, коробочки с ювелирными украшениями, деньги и в самом низу обнаружила бурый бумажный конверт.
   «Что-то не хочется мне его вскрывать», — подумала Мэдди, но потом решила, что хуже, чем есть, уже не будет. Ее муж — гулящий скандалист, возможно, вор и мошенник, а ее автомобиль разбит вдребезги. Мэдди опустилась на самое дно, и простой конверт уже не мог ее испугать. «Не впадай в истерику», — сказала она себе и, открыв конверт, вытряхнула его содержимое — два авиабилета и два паспорта.
   Это были билеты на самолет, отправлявшийся в понедельник в Рио-де-Жанейро. Брент собирался смыться с кем-то в Латинскую Америку. Два дня назад эта новость шокировала бы Мэдди, но теперь она лишь подумала, что ей будет легче развестись, пока муж находится за пределами страны. В определенном смысле это было не такое уж плохое известие. Брент сможет посылать Эм открытки, и она будет собирать марки.
   Потом до Мэдди наконец дошло, какую важную улику представляют собой паспорта. Наконец-то она узнает, кто эта блондинка. Раскрыв первый документ, Мэдди увидела, что это паспорт Брента, и швырнула его обратно в ящик. Потом раскрыла второй и похолодела. У нее зашумело в ушах, и она вспомнила, что у нее повреждена голова и ей не следует волноваться.
   Нет, Брент не собирался увезти с собой какую-нибудь легкомысленную девицу, и это была хорошая новость.
   Плохой новостью оказалось то, что второй паспорт был выписан на имя Эм.

Глава 9

   Мэдди показалось, что она сейчас потеряет сознание. «Дыши глубже», — приказала она себе, но в этот миг ей не хватило бы всего кислорода планеты.
   Брент собирается забрать Эмили в Бразилию, он ушел из дома, выправил ей паспорт, а теперь собирается увезти ее!
   Мэдди бросила все, кроме паспорта Эм, обратно в ячейку и захлопнула крышку. Выйдя из хранилища, она протиснулась мимо господина Уэбстера и бегом поднялась по лестнице в банковский зал.
   Эмили там не оказалось.
   Значит, Брент все-таки ее нашел. Мэдди охватила паника, дыхание стало коротким и судорожным. Итак, Брент зашел в банк, увидел дочь и…
   — Мама! — Эм вышла из-за столика Кендэйс. Ее руки были измазаны штемпельной краской. — Ты знаешь, у Кендэйс отличные печати, — сообщила она.
   Мэдди хотелось схватить Эм и убежать из банка, но она сдержалась.
   — Нам пора. Спасибо, Кендэйс, по поводу кредитного счета я зайду немного позже, — сказала она и взяла Эм за руку. Ощутив тепло ее ладошки, Мэдди не удержалась и рухнула на колени. — Я люблю тебя, Эм, — шепнула она и крепко прижала девочку к себе.
   — Я тоже люблю тебя, мама, — отозвалась Эм, но в ее голосе сквозили испуг и удивление.
   Мэдди поднялась на ноги, не обращая внимания на встревоженное лицо Кендэйс.
   — Пойдем пообедаем, — предложила она, полагая, что Брент не сможет отнять у нее дочь в ресторане, ведь ресторан — это общественное место. Разумеется, рано или поздно им придется вернуться домой, но в этот миг Мэдди казалось, что чем позже, тем лучше. Позже — это значит, что у нее будет время на размышления. — Мы пойдем в «Бургер кинг», — сказала она дочери.
   Они пересекли улицу. По пути Мэдди выдрала из паспорта странички и опустила их в две разные урны. Обложка была слишком прочная, порвать ее не удалось, и она швырнула ее в мусорный бак на задах ресторана. Мэдди была совершенно уверена, что порванный паспорт недействителен. Но даже если она ошибается, Бренту придется перерыть три урны, чтобы восстановить документ.
   Итак, Брент собирался похитить Эм.
   Черта с два.
   Мэдди оставила себе только страничку с фотографией дочери, положив ее в сумочку. Брент не получит Эм.
   Все это время девочка хранила молчание.
   — Я знаю, что веду себя странно, — сказала ей Мэдди, когда они вошли в ресторан. — По-моему, мне лучше опять лечь в постель.
   Эм кивнула и, не говоря ни слова, принялась за гамбургер с картошкой, внимательно следя за каждым движением матери. Молчание устраивало Мэдди; она получила возможность убедить себя в том, что Эм не достанется Бренту, и успокоиться до такой степени, чтобы хотя бы казаться вменяемой. Все, что нужно сделать, — это отвести Эм домой, запереть дверь, чтобы Брент не смог войти, и подождать до понедельника. Если Мэдди убережет Эм и собственный рассудок до понедельника, Бренту придется отправиться в Рио одному, и она разведется с ним заочно. Теперь мысль о разводе уже не казалась ей такой мучительной, как еще сутки назад.
   Как только они вернулись домой, Мэдди закрыла и заперла парадную и заднюю двери, повесила на них цепочки и обыскала дом, желая убедиться, что Брент не прячется где-нибудь внутри, готовясь вдруг выскочить из-за угла, словно Фредди Крюгер. Потом она уселась на лестнице, опустив голову на колени. Как это несправедливо — расшибить голову в такое неподходящее время. Мэдди казалось, что у нее болит все тело. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь обнял ее, приговаривая: «Бедная девочка». У Кей Эла это получилось бы лучше всего.
   — Мама?
   Мэдди подняла голову и с усилием улыбнулась Эм.
   — Опять голова, милая. Включи телевизор, посмотри какую-нибудь чепуху. Это не пойдет тебе на пользу, но в музей мы сходим как-нибудь в другой раз.
   Эм осторожно кивнула и спустилась в прихожую, а Мэдди вошла в гостиную и уселась в кресло, тупо глядя на кофейный столик и стоящие на нем два пустых стакана и бутылку из-под вина. Она услышала, как Эм щелкает кнопками телефона в прихожей. Наверное, звонит подруге. «Моя мама совсем спятила, — скажет она Мэл. — Эль психос. Папа начал учить меня испанскому языку».
   Мэдди все еще никак не могла прийти в себя; но, пока она сохраняла спокойствие, а двери были на замке, волноваться было не о чем. Она легла на кушетку и еще раз посмотрела на кофейный столик. Надо бы прибраться. Пустая бутылка выглядела очень неряшливо.
   Из прихожей доносился приглушенный и, как всегда, вежливый голос Эм, разговаривавшей по телефону. С кем это она?
   — Эм! Кому ты звонишь?
   — Папе на работу.
   Мэдди рывком приподнялась и тут же пожалела об этом. Ее голова чуть не взорвалась изнутри.
   — Зачем?
   — Я думаю, тебе нужно вернуться в больницу.
   — Что он сказал? — Мэдди старалась говорить как обычно, но от испуга ее голос звучал неестественно громко.
   — Он ничего не сказал. Дядя Хауи говорит, его нет на месте.
   — Ох… — Мэдди перевела дыхание. Еще одно такое происшествие — и она отдаст концы прямо здесь, на этой кушетке.
   — Может быть, позвонить тете Треве?
   — Нет, нет, все в порядке. — Мэдди вновь улеглась, и ей стало так хорошо, что она решила более никогда не вставать с постели.
   — А этот твой приятель, Кей Эл? Он мог бы тебя отвезти на машине.
   «Он уже возил меня прошлой ночью», — подумала Мэдди, и на минуту ее охватили приятные воспоминания. Но только на минуту. Потом вновь вернулся страх.
   — Нет, милая, — сказала она дочери. — Давай лучше отдохнем.
   «До понедельника. Всем нам нужно хорошенько отдохнуть перед понедельником».
   — Ладно. Если тебе станет плохо, крикни.
   Эм поднялась наверх, и Мэдди позволила себе чуть-чуть расслабиться. Все будет хорошо. Двери закрыты на запоры и цепочки, и Брент не войдет внутрь. Перед мысленным взором Мэдди возникло видение — Брент, пытающийся сорвать дверь с цепочки. Может быть, забаррикадировать дверь мебелью? Но Эм и так уже что-то заподозрила. Нужно вести себя как можно естественнее. Может быть…
   Зазвонил телефон. Эм взяла трубку и крикнула сверху:
   — Мама!
   Мэдди поднялась. Это не мог быть Брент. Будь это он, Эм до сих пор болтала бы с ним.
   Брент не получит Эмили, а все остальное не имело никакого значения.
   Мэдди взяла трубку параллельного аппарата и сказала:
   — Алло?
   — Мэдди? — произнес чей-то скрипучий нерешительный голос. — Это я, Бейли.
   — Бейли? — Это был охранник из Пойнта. До сих пор он ни разу не разговаривал с Мэдди по телефону.
   — Я лишь хотел сообщить вам, что никому не сказал о том, что видел вчера вечером, — проскрипел Бейли.
   — Спасибо, — ответила Мэдди.
   — Мы с Кей Элом давние дружки, — сказал Бейли. — Я бы не хотел подвести старину Кей Эла.
   — Вот и славно, — отозвалась Мэдди. — Он будет очень благодарен вам.
   — Я надеюсь, вы тоже будете благодарны, — продолжал Бейли голосом, который можно было назвать плаксивым, не будь он таким скрипучим. — Понимаете, о чем я?
   — Пока нет, — призналась Мэдди. — Чего вы, собственно, хотите?
   — Как насчет сотни долларов?
   — Что? — От удивления Мэдди едва не выронила аппарат. — Вы шантажируете меня?
   — Нет, ни в коем случае! — укоризненно воскликнул Бейли. — Я не стану заниматься вымогательством, это противозаконно. Просто я подумал, что вы, может быть, захотите каким-то образом проявить свою признательность.
   Признательность. Ну и ну!
   — А если не захочу?
   — Что ж, это чертовски занимательная история, — сказал Бейли. — Было бы нечестно утаивать ее от окружающих.
   «Бейли, болван ты эдакий, ведь это и есть шантаж», — хотела сказать Мэдди, но она знала, что Бейли не поверит; к тому же ей было все равно.
   — Вы знаете, Бейли, еще на прошлой неделе я бы, пожалуй, испугалась…
   — Так как насчет сотни?
   — …но теперь мне просто смешно. — Она и не подумает платить, но давать спуску шантажисту ей тоже не хотелось. Нужно позвонить Генри, а для этого следует какое-то время поводить Бейли на веревочке. — Вы уже придумали, как я передам вам деньги?
   — Я мог бы заехать к вам домой, — предложил Бейли. Как всякий шантажист, он был чересчур самоуверен.
   — Сейчас у меня куча неотложных дел, — сказала Мэдди. — Если вы не возражаете, я сама найду вас.
   — Только не тяните с этим, — предупредил Бейли. — Чертовски забавная история.
   — Я свяжусь с вами, — повторила Мэдди и повесила трубку. Что за невезение. Удары судьбы продолжали сыпаться на нее со всех сторон.
   Она вновь взялась за телефон, собираясь позвонить Генри, и тут же вспомнила, что Кей Эл вовсе не хотел, чтобы дядюшка узнал о его прогулке в Пойнт с замужней женщиной.
   — Проклятие, — пробормотала она и отставила аппарат. Итак, первым делом следует посоветоваться с Кей Элом. Мэдди вернулась в гостиную и, устроившись на кушетке, попыталась припомнить, о чем она думала, пока Эм едва не отняла у нее десяток лет жизни своим звонком на работу к отцу и пока не объявился Бейли со своими несбыточными надеждами. Ах да. В ту минуту ее занимали обычные домашние заботы. Винная бутылка на столе. Пустая.
   Нахмурившись, Мэдди воззрилась на бутылку. Что значит пустая? В ней еще оставалось вино. Немножко вина и горсть таблеток — вполне достаточно, чтобы свалить лошадь. Во всяком случае, ввергнуть ее в бессознательное состояние.
   Куда девалось отравленное вино?
   Мэдди рухнула в кресло словно подкошенная. Кто-то выхлебал содержимое бутылки и растворенные в нем таблетки. Трева терпеть не может вина, Кей Эл даже ногой не ступал в гостиную, а Эм слишком благоразумна, чтобы употреблять спиртное.
   Допить вино мог только один человек.
   «О Господи, — подумала Мэдди. — Я отравила своего мужа».
 
   — Мама только что говорила по телефону с таинственным незнакомцем, — сообщила Эм подруге, позвонив ей из спальни Мэдди. — Ее шантажируют.
   — Класс! — воскликнула Мэл. — Прямо как в кино.
   — Это не кино, это моя мама, — жестко осадила ее Эм. — Этот человек хочет получить сто долларов.
   — Не так уж много, — заметила Мэл. — В фильмах вымогатели требуют миллионы.
   — Он сказал, все это из-за прошлой ночи. Я готова спорить, именно из-за этого у мамы на лице появился синяк.
   — Ух ты! — Мэл на секунду умолкла. — И что же? Она согласна заплатить?
   — Она сказала, что свяжется с ним позже, — ответила Эм. — Между прочим, этот человек знаком с Кей Элом, с тем самым мужчиной, который сегодня приходил к нам.
   — А он ничего не говорил про моих родителей?
   — Нет. Только про мою маму и про то, что случилось вчера ночью. Жаль, что дома нет папы. Он бы все уладил.
   — А где твой папа?
   — Не знаю. — Эм проглотила застрявший в горле комок. — Я вообще ничего не знаю. Что будем делать?
   — Мы ничего не можем узнать о том человеке, который звонил, пока не выясним, кто он, — сказала Мэл. — Значит, остается Кей Эл. Ты должна его расколоть.
   — Ага, — ответила Эм. — Не городи чепуху.
   — Взрослые любят поболтать с детьми, — продолжала Мэл. — Им кажется, что так они налаживают отношения.
   — Вот уж дудки, — твердо заявила Эм.
   — Только не вздумай говорить это Кей Элу. Будь с ним повежливей, расспрашивай его, и может, он ответит на твои вопросы, чтобы подлизаться к тебе.
   Представив, как она будет приставать с расспросами к незнакомцу, Эм сказала:
   — Не нравится мне все это.
   — Если ты такая привереда, придумай что-нибудь получше.
   Эм на минуту задумалась. Похоже, ничего другого ей не остается.
   — Ладно, я сделаю, как ты говоришь, — сказала она, помолчав. — Но мне это будет очень неприятно.
 
   Окна гостиной были занавешены, в комнате царили прохлада и полумрак. Мэдди, прикрыв глаза куском ткани, растянулась на кушетке и попыталась собраться с мыслями.
   Итак, она отравила вино. Вино оставалось в бутылке, а Брент был единственным человеком, который мог его допить.
   И теперь он куда-то пропал.
   Худший из всех сценариев: Брент выпивает отравленное вино, садится в машину, и машина падает со скалы.
   С какой именно? Во Фрог-Пойнте нет высоких скал.
   Разве что Пойнт. Впрочем, настоящей скалой Пойнт не назовешь. Так, утес над ямой. Правда, утес высокий, а яма глубокая. Ладно, пусть будет скала.
   Мэдди застонала. Что ж, если Брент сверзился со скалы, она по крайней мере может не опасаться, что он украдет Зм.
   Полиция найдет бездыханное тело, напичканное прописанным ей лекарством. Ее посадят в тюрьму, и воспитание Эм ляжет на плечи бабушки. О Господи, только не это. Она сделает из Эм вторую Мэдди. Какой кошмар. У Тревы растут нормальные дети, так, может, отдать ей свою дочь?..
   Мэдди вышла в прихожую, взяла трубку и услышала, как Эм говорит Мэл:
   — Мне будет очень неприятно.
   — Мэл, позови к телефону свою маму, — потребовала Мэдди. Эм сразу замолчала, и Мэдди услышала, как Мэл со стуком положила трубку на стол. Минуту спустя раздался голос Тревы:
   — Алло!
   — Трева? Немедленно приезжай.
   — Что случилось? У тебя все в порядке?
   — Нет. Приезжай. Мне срочно нужна твоя помощь.
 
   Мэдди решила вновь улечься в постель. Она выгнала Эм из спальни, велев снимать цепочку с входной двери, только если приедет Трева, и никто иной. Десять минут спустя раздался стук в дверь, и Трева вошла в спальню.
   — Что случилось? Почему у тебя такая темень? — первым делом спросила она.
   — Не трогай занавески. У меня голова разламывается. Мэдди услышала, как Трева ощупью пробирается по темной комнате и усаживается на краешек постели.
   — Ну, в чем дело? — спросила Трева.
   — Я убила Брента.
   — Что?
   Болезненные толчки в голове Мэдди опять усилились.
   — Бутылка. В ту ночь я была страшно расстроена и насыпала в вино таблетки, а теперь вино кто-то выпил.
   — Думаешь, это Брент?
   — Во всяком случае, не я. Значит, больше некому. — Мэдди сбросила со лба мокрую тряпку и посмотрела сквозь полумрак на подругу. — Трева, его нигде нет. Ни на работе, ни дома. Но ведь должен же он где-то быть. Наверное, он мертв. Я убила его.
   — Ты напрасно паникуешь, — неуверенно произнесла Трева. — Не может того быть, чтобы ты убила Брента. Такое случается только в кино.
   Мэдди прикрыла глаза.
   — Ладно. Не буду паниковать. Ты согласишься взять к себе Эм, пока меня будут держать в тюрьме?
   — За случайное отравление не сажают.
   — Кто поверит, что это была случайность? Брент изменяет мне. Об этом знает весь город. — В тот же миг Мэдди вспомнила события прошлой ночи и застонала. — Вдобавок вчера ночью меня застукал полицейский. Я была в Пойнте, лежала на заднем сиденье «кадиллака» с посторонним мужчиной. Полицейский шантажирует меня. Если я ему не заплачу, он расскажет об этом всем и каждому.
   — Что?
   — К тому же именно прошлой ночью Брент ударил меня по лицу. — «А еще он собирается украсть мою дочь и увезти ее в Бразилию вместе с деньгами, от которых идет дурной запах».
   Мэдди подумала, что с этими деньгами нужно что-то делать. Но не сейчас, позже. Она вновь посмотрела на Треву и добавила: — В общем, мотивы убийства налицо. Полиции не нужно даже нагибаться, чтобы поднять их с земли.
   — Давай забудем о мотивах и вернемся в Пойнт. С кем тебя застукали легавые?
   — Легавый был один. Бейли. Я занималась любовью с Кей Элом Старджесом.
   — На заднем сиденье автомобиля Брента? — спросила Трева, едва не задохнувшись от изумления.
   — Вульгарно и безвкусно, правда?
   — По-моему, это высший класс. — Трева рассмеялась. — О Господи, как жаль, что меня там не было.
   — Мне тоже жаль. — Увидев реакцию Тревы, Мэдди несколько приободрилась. — Тогда у меня было бы одним мотивом меньше.
   — Ну и как оно?
   Мэдди уселась, привалившись к стеганой спинке кушетки.
   — Я говорю тебе, что я убила своего мужа, что меня шантажируют и в любой момент могут арестовать, и все, что ты можешь мне ответить, — это «ну и как оно?».
   — Никого ты не убила. — Трева отмела страхи Мэдди взмахом руки. — Посуди сама. Пара таблеток тайленола и немножко вина — это не смертельно. Твой муж жив. По-моему, в аварии ты заработала трещину в черепе, а потом еще получила две оплеухи. Брент за это будет поджариваться в аду, но теперь ты не в силах мыслить здраво; да и кто на твоем месте сохранил бы рассудок? Я думаю, тебе лучше всего опять лечь в кровать.
   Мэдди не стала спорить и снова улеглась.