Крузи Дженнифер. Солги мне

   — Дедушка не трогал тебя даже пальцем, — перебила ее Мэдди, забыв о приличиях. — Я не верю. Тебе должно быть стыдно…
   — Твой дедушка здесь ни при чем, — сердито воскликнула Люсиль. — Он не решился бы поднять на меня руку. — На лице старухи появилась недовольная гримаса, как будто она до сих пор презирала супруга за покладистость. — Я говорю о своем первом муже.
   Мэдди невольно отпрянула.
   — Я думала, дедушка и был твоим первым мужем, — сказала она.
   — Нет. — Бабка откинулась на подушки и произнесла уже спокойно: — Моим первым мужем был этот никчемный тупица, Бак Флетчер.
   Мэдди с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться.
   — Значит, ты была замужем за человеком по имени Бак?
   — Брент ничуть не лучше, — парировала Люсиль. — Что за болван выдумал такое имечко?
   «Не позволяй ей завестись», — напомнила себе Мэдди и заговорила о другом:
   — Трудно представить, что ты была замужем еще до дедушки. Почему никто мне об этом не сказал?
   Бабка пожала плечами.
   — Он умер прежде, чем ты родилась. И, честно говоря, я не слишком убивалась. — Люсиль снова хихикнула и тут же пригвоздила Мэдди взглядом. — Запомни, деточка, следы побоев гримом не скроешь.
   — Спасибо за совет, бабуля, — ответила Мэдди. Ее очень заинтересовал этот загадочный первый муж по имени Бак, но заставить бабку рассказывать о нем означало бы напомнить ей об унижении и побоях, а делать этого ни в коем случае не следовало. — Я принесла тебе конфеты, — сказала она и, наклонившись вперед, чтобы открыть сумку, выставила напоказ ожерелье с красными стекляшками.
   — Спасибо, — рассеянно отозвалась бабка, протягивая сморщенную руку и хватая золотистую коробочку, которую Мэдди выудила из сумки. — «Эстер Прайс». Отменные шоколадки. — Она сорвала красную ленточку с коробки, наполненной шоколадными фигурками, и заметила: — Коробочка-то маленькая.
   — В следующее воскресенье я принесу тебе другую, — пообещала Мэдди. — Я всегда приношу тебе сласти.
   — Ты добрая девочка, Мэдди, — сказала Люсиль и впилась зубами в шоколадную черепашку, лежавшую сверху. Это была еще одна отвратительная привычка бабки — первым делом она всегда разгрызала черепашку и выплевывала орешки. Стоило Мэдди вспомнить об этом, и мимо ее уха просвистел первый орех. — Отменная шоколадка, — повторила Люсиль и впилась взглядом в ожерелье. — Славная вещица, — сказала она.
   — Какая? Эта? — Мэдди приподняла цепочку со стекляшками. — Это реликвия семьи Брента, — с напускной гордостью сообщила она. — Одно из самых любимых моих украшений, я…
   — Мне осталось жить очень недолго, — слабым голосом произнесла бабка, бессильно опускаясь на подушки и держа в одной руке коробку, а в другой — истерзанную черепашку. — Я очень стара.
   «Да уж», — хотела сказать Мэдди, но лишь кивнула, всем своим видом выражая сочувствие.
   — Ты совсем не выглядишь старой, — солгала она. — Ты выглядишь даже лучше меня.
   При нынешнем состоянии ее подбитого глаза эти слова были недалеки от истины. Бабка фыркнула.
   — Я могу умереть в любую секунду. — Она сунула полусъеденную черепашку в коробку, приложила освободившуюся руку к сердцу и подчеркнула: — В любую секунду.
   — Ах, бабушка, — отозвалась Мэдди. — Чем мне тебя утешить?
   — Твое ожерелье замечательно подойдет к моей ночной рубашке, — сказала Люсиль, поглаживая зеленые оборки.
   Красные стекляшки на зеленом фоне выглядели бы просто ужасно, но спор с бабкой не входил в планы Мэдди.
   — Ну, я не знаю, бабушка, — заговорила она. — Это украшение досталось мне от матери Брента…
   — Хелен Фарадей, — презрительно отозвалась Люсиль, моментально забью о своей слабости. — Хелен Фарадей за всю свою жизнь не имела ни одного приличного платья. — Она начала было судорожно смеяться, но тут же вспомнила, что находится при смерти, и откинулась на подушки. — Я думаю, Хелен вряд ли будет возражать, если ты дашь поносить свое ожерелье умирающей бабушке. В конце концов… — старуха на мгновение умолкла, напуская на себя набожный вид (чего не было и в помине), и добавила: — …после моей смерти ты унаследуешь все, что у меня есть.
   — Что ж, если оно так тебе нравится… — сдалась Мэдди, устав от юродства старухи. Она стянула с себя ожерелье и протянула его бабке, которая, нацепив его на шею, вновь принялась терзать черепашку. — Теперь ты выглядишь еще лучше. Мне пора, и я, пожалуй… — произнесла Мэдди, поднимаясь на ноги.
   — Сядь! — скомандовала Люсиль. Ее слабости словно не бывало. — Я еще не рассказала тебе всех новостей.
   Мэдди уселась, с вожделением поглядывая на коробку. Уж если ей суждено выслушивать больничные сплетни, было бы совсем неплохо пожевать при этом что-нибудь сладкое; но покушение на бабкин шоколад та воспримет как личное оскорбление.
   — Микки Нортон опять влюбился, — сообщила Люсиль, откладывая в сторону черепашку и принимаясь за шоколадную помадку. — На сей раз в Абигейль Рок, что живет через дверь от меня. Абигейль знать его не хочет, но Микки не сдается. Эд Китинг из комнаты в конце коридора почти не встает с постели. Какой кошмар, мужчины с возрастом буквально разваливаются на части.
   — Я бы так не сказала, — ответила Мэдди, вспомнив о Кей Эле. — Некоторые из них с годами становятся лишь крепче.
   — Это ты о своем муженьке, что ли? — ехидно спросила старуха.
   — Бабушка, мне действительно пора, — Мэдди приподнялась, но Люсиль снова сказала: «Сядь», и она села, готовясь выслушать все сплетни, которые бабка копила с прошлого воскресенья. К счастью, та выстреливала их с пулеметной скоростью и сумела втиснуть неделю в полчаса.
   — И вот являешься ты, — заключила Люсиль. — Только взгляни на свою расквашенную физиономию. В этом доме все знают, что ты моя внучка. Ты опозорила мое доброе имя. — Она на секунду пригорюнилась, но тут же отправила в рот очередную помадку.
   — Твое имя здесь ни при чем, — заметила Мэдди. — Чтобы приписать это дело Барклаям, твоим соседям пришлось бы вернуться на три поколения назад.
   Взбешенная, Люсиль подалась вперед.
   — Думаешь, они выжили из ума и все забыли?
   Мэдди задумалась. Для обитателей этого дома три поколения назад — все равно что вчера.
   — Ты права, бабуля, — сказала она. — Извини, мне не следовало появляться здесь в таком виде. Я больше не приеду, пока не исчезнет синяк.
   — Ха! — выкрикнула Люсиль. — Ты думаешь, они не заметили? Нет уж, ты приедешь в следующее воскресенье, как обычно. И будь добра, научись к этому времени делать макияж. Боже мой, какой скандал! Ха!
   Мэдди встала, теперь уже на самом деле собираясь уходить.
   — Сядь! — старуха не унималась.
   — Извини, не могу, — Мэдди бочком направилась к двери. — Мне пора. Я приеду к тебе в следующее воскресенье, обещаю. Пока, бабуля.
   — К следующему воскресенью я умру, — отрезала Люсиль и выхватила из коробки помадку с грецким орехом.
   — Это ожерелье тебе очень к лицу, — сказала Мэдди, захлопнула за собой дверь и, двинувшись к выходу, услышала, как в дверь изнутри ударился орешек.
 
   Вернувшись домой, Мэдди нашла заднюю дверь открытой.
   Она стояла на крылечке, тупо взирая в дверной проем. Дверь частенько открывалась сама, если ее как следует не захлопнуть, но Мэдди помнила, что перед отъездом она заперла все замки.
   Брент.
   Мэдди нерешительно переступила порог.
   В доме все было по-прежнему, и Мэдди подумала, что, возможно, все-таки не закрыла замок. Она вспомнила, как захлопывала дверь… нет, она определенно заперла его.
   — Брент? — позвала она дрогнувшим голосом и, положив сумочку на стойку, прошла в гостиную. Здесь тоже все было по-прежнему, за исключением столика для ключей.
   Ящики столика перекосились, совсем чуть-чуть, и все они были немножко смещены вбок. Мэдди обшарила их сверху донизу и обнаружила, что ключ от банковского сейфа исчез.
   Значит, Брент приходил за ключом от сейфа. И за Эм. Нынче вечером он вернется и заберет Эм, если Мэдди его не остановит.
   Выйдя в прихожую, Мэдди взяла телефонную трубку и набрала номер полицейского участка.
   — Я не могу, сказать наверняка, — ответила она на вопрос дежурного, — но, кажется, у меня в доме побывал беглый преступник.
 
   В поисках отпечатков пальцев полицейские обсыпали порошком весь столик, но обнаружили только следы пальцев Мэдди и задали ей кучу вопросов, на которые у нее не было ответа.
   — Я не имею ни малейшего понятия, зачем вору потребовался ключ от сейфа, — сказала она, и на лицах полицейских появилось скептическое выражение, которое исчезло лишь тогда, когда Мэдди попросила: — Вы не могли бы установить наблюдение за домом в ночное время? Я боюсь.
   По-видимому, в ее голосе прозвучал настоящий страх, потому что полицейские пообещали оставить напротив дома дежурную машину.
   Мэдди подумала, что если ей удастся еще одну ночь не пускать Брента домой, она, пожалуй, сумеет наконец наладить свою жизнь.
   А если ей удастся уговорить Эм провести еще одну ночь на ферме, она будет в еще большей безопасности.
   Мэдди надеялась, что Эм не станет упрямиться.
   После отъезда полицейских Мэдди осмотрела все комнаты в поисках доказательств того, что Брент приходил сюда. Он прожил в этом доме долгие годы, и, казалось, был повсюду — его журналы, мелочь из карманов… Мэдди решила, что пришло время избавиться от малейших следов его присутствия. Она принесла из гаража картонные коробки и принялась складывать вещи Брента.
   Три часа спустя, почти закончив, Мэдди добралась до чулана в их общей спальне. Она открыла две оставшиеся коробки и навалила туда его одежду, даже не подумав сложить ее. Кое-чего не хватало — любимых хлопчатобумажных рубашек Брента, его джинсов, легкого костюма и спортивных туфель. Значит, он уже успел упаковать манатки, подумала Мэдди, стаскивая одежду с вешалок. Брент загодя унес все, что ему было нужно. Распихав оставшиеся тряпки по коробкам, Мэдди волоком оттащила их в открытый гараж и бросила рядом с прочими вещами. Потом она вернулась в чулан и начала собирать спортивный инвентарь, лежавший у дальней стены.
   Бейсбольную биту она отставила в сторону — пригодится, если Брент вздумает вернуться в дом. Подумать только, этот сукин сын уже успел собрать чемоданы. Мэдди не сомневалась, что он собирается бросить ее, и все же его торопливость лишь прибавила ей злости. Она потянула из угла сумку для гольфа, та опрокинулась, и на пол вывалились с полдюжины клюшек. Что за неудачный день.
   Мэдди вновь поставила сумку вертикально и попыталась запихнуть клюшки внутрь, но они никак не желали занимать свое место. Мэдди вынула их и перевернула сумку кверху дном, чтобы понять, что им мешает. Из сумки выпал маленький сверток.
   Некоторое время Мэдди сидела на краю кровати, взирая на сверток. Кто знает, что там внутри. Порнография? Кокаин? Учитывая сложившиеся обстоятельства, Мэдди не удивилась бы, окажись там прах Джимми Хоффы^[3]. Сейчас ее ничто не могло удивить.
   Когда она развернула сверток, там оказались деньги, четыре пачки стодолларовых купюр. Сорок тысяч долларов. Не будь они настоящими, могло бы показаться, что это деньги для игры в «монополию».
   — Господи, чем же он занимался, черт возьми? — вслух спросила Мэдди. «Деньги для побега», — подумала она.
   Из ступора ее вывел раздавшийся с первого этажа грохот, как будто кто-то ломился в дверь. Мэдди сунула пачки под матрац, бросила обертки в корзину для мусора и бегом спустилась вниз.
   — Почему так долго не открывала? — спросил Кей Эл, когда Мэдди распахнула дверь. — Я испугался, подумал, что тебя уже убили, — добавил он полушутя, полусерьезно.
   — Я заснула, — соврала Мэдди.
   — Помнишь, я говорил, что добром это не кончится? — Кей Эл вошел в дом и, приподняв подбородок Мэдди, заглянул ей в глаза. — Ты сегодня выглядишь лучше. Хотя и не намного.
   — Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спросила Мэдди.
   — Я бухгалтер, — ответил Кей Эл и закрыл за собой дверь. — Эм все еще на ферме, не так ли?
   — Так… — начала было Мэдди, и в тот же миг Кей Эл поцеловал ее, не давая произнести ни слова, согревая ее губы своими губами и прижимая Мэдди к себе. Мэдди прильнула к нему, чтобы продолжить поцелуй, — так хорошо ей было сейчас, и так давно не случалось ничего столь приятного. К тому же, несмотря на все ее напыщенные речи о необходимости отложить дальнейшие встречи во избежание скандала, она очень скучала по Кей Элу.
   Его руки скользнули по ее спине вниз, и Мэдди, прервав поцелуй, отстранилась, опасаясь, как бы Кей Эл не втянул ее в новые неприятности.
   — Не надо, — попросила она. — Кто-нибудь может заглянуть в окно и увидеть нас. Кей Эл потащил ее в гостиную.
   — Нам необходимо хотя бы ненадолго остаться наедине, — торопливо проговорил он на ходу. — Генри слышал, что к тебе в дом забрался вор.
   Мэдди попыталась припомнить, о чем шла речь до поцелуя.
   — Значит, ты бухгалтер, — уточнила она. Кей Эл вздохнул, видимо, немного успокоившись, и спросил:
   — Что в этом плохого?
   — Ничего. Просто я не представляю тебя в роли бухгалтера. — Мэдди подумала и добавила: — Честно говоря, я бы не удивилась, если бы ты оказался безработным.
   — Спасибо на добром слове. — Кей Эл отодвинулся от нее. — Так вот, насчет незваных гостей…
   — Почему они тебя так беспокоят?
   Кей Эл стал необычайно серьезен.
   — В дом моей любимой женщины врываются посторонние люди, и ты спрашиваешь, почему меня это беспокоит?
   — Может, это был кто-нибудь из своих, — возразила Мэдди, пропуская мимо ушей его слова о «любимой женщине», сулившие осложнения, к которым она не была готова. — Вчера вечером я заперла замки, а значит, тот, кто проник в дом, умел их вскрывать либо имел ключ.
   Кей Эл навострил уши.
   — У кого есть ключи от твоего дома? — спросил он.
   — У матери, у Тревы и у Брента.
   Кей Эл посмотрел ей в глаза.
   — Готов спорить, это был Брент.
   — Я тоже, — отозвалась Мэдди, кивнув.
   — Что ему могло здесь понадобиться?
   — Вчера я ходила в банк, — сообщила Мэдди, — и заглянула в наш сейф…
   — Ну-ну, продолжай, — нетерпеливо потребовал Кей Эл. Слова Мэдди явно заинтересовали его.
   — Там лежали два билета в Рио и два паспорта.
   Кей Эл присвистнул:
   — Что, решил дать тягу?
   Мэдди кивнула.
   — Билеты оформлены на понедельник. Второй паспорт был выписан на имя Эм.
   — Представляю, какой это был удар для тебя. — Кей Эл нахмурился.
   — Я взяла паспорт Эм и порвала его. Должно быть, Брент приходил за ним сюда. И еще пропал ключ от сейфа. — Мэдди вспомнила о том, что Брент упаковал свои вещи, и добавила: — А с ним, надеюсь, и сам Брент.
   Правда, теперь ей придется решать проблему с неизвестно откуда взявшимися деньгами, но упомянуть о них сейчас и тем самым взвалить на себя еще одну обузу Мэдди была просто не в силах.
   — Я тоже надеюсь, — сказал Кей Эл. Он подался вперед и поцеловал Мэдди, так легко коснувшись ее губ, что она поежилась от щекотки.
   — Мне нравится, когда ты делаешь вот так, — шепнула она, и Кей Эл ответил:
   — Ладно. Теперь всегда буду так делать.
   Он вновь поцеловал Мэдди, на этот раз медленнее. Она успела ощутить тепло его губ, и в этот момент со двора донесся звук хлопнувшей дверцы автомобиля.
   — Ох уж этот городишко. — Кей Эл, оторвавшись от Мэдди, выглянул в окно. — Нет, это не к нам. Какая-то светловолосая выдра входит в соседний дом.
   — Это Глория. — Мэдди было неприятно, что Кей Эл отодвинулся от нее, но вместе с тем она испытала нечто вроде облегчения. — Может быть, она и есть та женщина, с которой спал Брент.
   Кей Эл, прищурившись, посмотрел в окно.
   — Не представляю, как такое могло прийти тебе в голову, — сказал он.
   — Ты, как всегда, прав, — ответила Мэдди. Кей Эл направился к выходу.
   — Оставайся дома и накинь на дверь цепочку, — велел он. — А я подкину Генри идею проверить ваш сейф.
   — Эй, эй! — воскликнула Мэдди. — Ты все испортишь. Я хочу, чтобы Брент побыстрее уехал.
   — Я разделяю твое желание, крошка, — отозвался Кей Эл, шагая к двери, — но в городе есть немало людей, которым хочется, чтобы Брент остался и дал кое-какие объяснения. От этого мы с тобой только выиграем.
   Мэдди двинулась следом.
   — У меня такое чувство, словно вокруг творятся странные вещи, а мне и невдомек, — сказала она. — Что происходит?
   — Не спрашивай, — ответил Кей Эл. — Я пока сам не понимаю, в чем дело. — Он прижал Мэдди к себе и еще раз поцеловал, на сей раз крепче, а затем быстро повернулся и ушел, прежде чем она успела спросить его о чем-нибудь еще.
   Мэдди смотрела, как его машина отъезжает от дома. Ну погоди, приятель. Придет время, она пустит в ход свои женские хитрости. Кей Эл расколется как миленький, и тогда уж она все узнает. Нужно лишь дождаться, когда минует период ослепляющей страсти, которая лишает ее воли.
   Мэдди поднялась на второй этаж и еще раз пересчитала купюры, лежащие под матрацем. Сорок тысяч. Почему он не забрал деньги прошлой ночью? Не мог же он забыть о них.
   И что, если в доме побывал не Брент, а кто-нибудь другой?
   Чепуха. Разумеется, это был Брент.
   «Когда же я наконец избавлюсь от тебя?»
   В этот миг Мэдди вспомнила о таблетках. Как знать, может, она уже избавилась от Брента, и избавилась навсегда?
   Мэдди сунула деньги обратно под матрац и схватила свою сумочку. До аптеки отсюда не больше мили. Она должна попасть туда прежде, чем аптека закроется.
 
   — Скажите, насколько опасны эти таблетки? — спросила Мэдди, показывая аптекарю пустой флакончик. — Я имею в виду, что случится, если проглотить их слишком много? Штук семь, к примеру.
   В течение последующих пяти минут ей пришлось выслушать длинную лекцию о том, как опасно пренебрегать медицинскими предписаниями, но в конце концов она узнала, что семь таблеток ее лекарства вряд ли приведут к летальному исходу.
   — Возможно ослабление мозговой деятельности; в худшем случае потеря сознания и крепкий сон. — Фармацевт бросил на Мэдди суровый взгляд. — Как бы то ни было, всякое превышение рекомендованной дозы — серьезная угроза вашему здоровью.
   — Согласна с вами целиком и полностью, — смиренно ответила Мэдди. Теперь, когда угроза стать убийцей собственного мужа миновала, она подумала, что мозговая деятельность Брента и без того уже давно нарушена, а хороший сон вряд ли кому может повредить, и попросила дать ей еще такой же флакончик. Потом Мэдди отправилась домой уничтожать последние следы присутствия мужа. «Пока ты спал, я тебя переселила», — могла бы сказать она Бренту, если бы ей все же пришлось столкнуться с ним.
   Мэдди отнесла в гараж оставшиеся вещи, и в их числе сумку с клюшками и деньгами. Если ему что-то потребуется для поездки в Рио, пусть ищет в гараже.
   Она уже закрывала ворота, когда к дому подъехала машина.
   Это был «форд» прошлогодней модели. Из него вылезла довольно симпатичная женщина, которую Мэдди видела впервые. Она обладала пронзительным взглядом и рыжими волосами, и, следовательно, не могла быть последней любовницей Брента. Тем не менее Мэдди напряглась, готовясь к худшему. Наверное, это одна из его бывших подружек, одна из тех, с кем он спал. А может, это тайная жена Кей Эла? Мэдди нахмурилась. Стараясь сохранять спокойствие, она взирала на приближающуюся гостью.
   — Что, уже все распродали? — спросила та.
   — Прошу прощения? — Мэдди удивленно заморгала.
   — Сегодня воскресенье, — сообщила женщина. — По воскресеньям люди устраивают гаражные распродажи^[4]; я подумала, что и вы… — Отступив на шаг, она огляделась. — Вижу, я ошиблась. Извините.
   — Да, у меня распродажа, — услышала Мэдди собственный голос и распахнула ворота настежь. — По большей части здесь мужская одежда и кое-какой спортинвентарь. — Она вспомнила о деньгах и добавила: — Все, кроме клюшек для гольфа.
   Глаза женщины превратились в щелочки.
   — Какого размера одежда?
   Быть может, не стоило продавать вещи мужа незнакомому человеку, но Брент сам виноват. Прежде чем опустошить банковский счет и сберегательный депозит, ему следовало подумать о жене. Она вынуждена продать его вещи. У нее нет средств к существованию.
   — В основном — самого большого, — ответила Мэдди. — Сколько дадите?
   Десять минут спустя женщина отправилась восвояси, увозя все, кроме клюшек. Мэдди вернулась к себе на второй этаж, развесила в чулане свою одежду и разложила по освободившимся ящикам свитеры и нижнее белье. Теперь, когда она покончила с этим, можно было с полным основанием сказать, что спальня принадлежит ей и только ей.
   Мэдди совершила постыдный поступок, но вины за собой не чувствовала. Она чувствовала себя свободной. Она огляделась и подумала, что ненавидит этот дом и хочет отсюда уехать. Все вокруг казалось ей мрачным. Особенно омерзительной была персиковая стеганая спинка кровати. Кровать выбирал Брент, стало быть, она должна отправиться вслед за прочими его вещами.
   Мэдди взяла отвертку, открутила крепления под днищем, сняла спинку и, спустившись по лестнице, потащила ее в гараж. Глория Мейер вышла на свое крыльцо и, взглянув на Мэдди, спросила:
   — Это ведь, кажется, ваша кровать?
   — Вот, затеяла весеннюю уборку. — Мэдди посмотрела на Глорию и подумала: «Действительно, вампирша».
   Потом она вернулась в дом, готовая продолжать борьбу с невзгодами, которые грозили обрушиться на ее голову.
 
   Когда Кей Эл вошел в помещение компании, Брента там не оказалось. Дверь открыл Хауи Бассет, который находился на рабочем месте, несмотря на воскресный день.
   — Что, перешли на семидневку? — спросил Кей Эл. Хауи оставался почти таким же, каким был в школе — уверенным в себе крепким парнем, только волос стало поменьше.
   — Тебя-то я и дожидаюсь, — сказал он, взмахом руки приглашая Кей Эла войти.
   — Я ищу Брента, — заговорил Кей Эл, но Хауи перебил его:
   — Брент скрылся, залег на дно. Давай забудем о нем. Я хочу показать тебе наши бухгалтерские книги.
   — Шутишь? — Кей Эл прошел вслед за Хауи в кабинет руководства. — Я третий день гоняюсь за Брентом, чтобы попытаться получить разрешение заглянуть в вашу отчетность.
   Компьютер Хауи был включен, стол покрывали кипы распечаток.
   — Брент не дал бы тебе книги, — сказал Хауи. — Он присвоил деньги компании. Я знаю о растрате, только никак не могу ее выявить.
   — Значит, Шейла была права. — Кей Эл подтянул кресло поближе к компьютеру. — У Шейлы замечательный нюх на деньги. Ну-с, что мы здесь имеем?
   — Полный кавардак, вот что, — сказал Хауи. — Брент занимался финансами и сбытом, а я составлял проекты и руководил строительством. Все шло просто прекрасно, пока примерно год назад не выяснилось, что мы строим все больше домов и получаем все меньше денег.
   — Ну и ну, — отозвался Кей Эл. Хауи кивнул.
   — А потом вдруг поступила жалоба от Дотти Уайли. Она собралась продать дом, который мы построили для нее в прошлом году. Тогда мне казалось, что Брент оценил его слишком дешево, а это на него совсем непохоже. Он всегда старался взвинтить цену. Дом Дотти стоит двести тысяч, а Брент запросил за него сто восемьдесят.
   Глаза Кей Эла сузились.
   — Чем же недовольна Дотти?
   — Она утверждает, что этот дом принес ей убытки, и требует вернуть двадцать тысяч. Я поехал к ней, чтобы обсудить это дело, и она в подтверждение своих слов показала мне документы. — Лицо Хауи помрачнело. — По бумагам выходит, что Дотти заплатила двести двадцать.
   — Стало быть, Брент присвоил разницу в сорок тысяч, — сказал Кей Эл. — Похоже, он обманывал всех подряд.
   — А теперь благодаря Дотти об этом знает весь город. — Хауи потер пальцами лоб. Кей Эл нахмурился.
   — Коли так, какого черта Стэн суется со своими деньгами? — спросил он.
   — Куда суется?
   — К вам в компанию, — ответил Кей Эл. — Стэн купил половину половины Брента за двести восемьдесят тысяч, и Шейла что-то заподозрила.
   Взгляд на лицо Хауи подсказал ему, что тот слышит об этом впервые.
   — Какая еще половина? — произнес Хауи. — Бренту принадлежала четверть паев. И мне тоже. Две оставшиеся четверти принадлежат Треве и Мэдди.
   — Значит, Брент продал свою долю целиком.
   — Продал и тут же исчез, — сказал Хауи, откидываясь на спинку и встречаясь взглядом с Кей Элом. — Брент сбагрил свои акции, хотя не имел на это права. Он должен был сначала предложить их нам. Следовательно, эта сделка противозаконна. — Хауи покачал головой. — А что по этому поводу думает Мэдди?
   Кей Эл уселся в кресле поглубже.
   — Трудно сказать, — ответил он. — Я даже не уверен, что она в курсе. Мэдди полагает, что Брент бросил ее ради другой женщины, но это еще не все. Она продолжает защищать его. — Говорить об этом было неприятно, и Кей Эл умолк. — То ли она не хочет подпускать нас к своему сейфу, то ли боится, что мы помешаем Бренту уехать.