Крузи Дженнифер. Солги мне

   — Брент не хотел становиться мэром, — сказала она. — Я понимаю, вы действовали из лучших побуждений, но…
   — Брент очень хотел, — возразила Хелен. — А ты его отговаривала. Ты сказала, что не хочешь быть женой мэра. Я собственными ушами слышала это от тебя на рождественской вечеринке.
   — Мне было безразлично, — произнесла Мэдди, оглядывая горы бумаги с начертанным на них именем. — Эка невидаль — жена мэра. И я на самом деле знала, что Брент ненавидит все это, и пыталась облегчить его жизнь. Он не хотел быть мэром.
   — Он мог стать великим мэром, — заявила Хелен горделивым тоном, каким большинстро людей произнесли бы Фразу «он мог стать великим президентом».
   — Послушайте, Хелен…
   — Конечно, ты даже не подумала помочь ему, — продолжала Хелен. — И если он предпочитал других женщин, это твоя вина. Ты совсем не думала о нем.
   — Черт побери, я только и делала, что думала о Бренте, — отозвалась Мэдди. — Но он не хотел становиться мэром.
   — Он уже заполнил все формы и анкеты, провел подготовительную работу. Бренту оставалось лишь подписать заявление об отказе от тайны личных доходов, и его имя появилось бы в избирательном бюллетене. Этого не случилось, и в этом виновата только ты. А теперь Брент мертв, ты погрязла в грехе…
   — Эти две недели я прожила, словно монахиня.
   — …и я хочу, чтобы весь город узнал о твоих похождениях. — Последние слова Хелен произнесла голосом, полным мстительного удовольствия.
   — Что ж, в добрый путь, — отозвалась Мэдди, чувствуя, как в ее душе поднимается гнев, вызванный ханжеством свекрови. — Вы знаете мою матушку, у нее тоже есть что сказать людям, но мне вовсе не хочется, чтобы Эмили оказалась между молотом и наковальней. Да будет вам известно, Брент собирался бежать из города. Он продал свой пай в компании и купил билеты в Рио. Брент собирался смыться, прихватив с собой Эм, потому что он занимался хищениями, а вы принуждали его участвовать в выборах на должность мэра. Хотите, чтобы это выплыло наружу? И выплывет, если вы не прекратите подогревать страсти.
   — Дело не в Бренте, а в тебе, — сказала Хелен, задыхаясь от негодования. — До сих пор люди считали тебя воплощенной добродетелью, и я хочу, чтобы они узнали, какая ты на самом деле.
   — Узнают, не сомневайтесь, — произнесла Мэдди. — Они очень удивятся, увидев меня такой, какой я теперь стала. Но я не намерена терпеть ваше вранье, так что перестаньте клеветать на меня и раздражать мою мать, пока она не поведала всему миру о делишках Брента.
   — Ей не поверят, — заявила Хелен, и в первый раз за все время разговора в ее голосе прозвучала неуверенность.
   — Советую держать язык за зубами, — сказала Мэдди. — Иначе Эм непременно узнает, кем был ее отец.
   — Не смеши меня, — отозвалась Хелен, но не отважилась продолжить спор. Мэдди с удовлетворением следила за тем, как она молча выключает свет и запирает гаражные ворота.
   Несчастный Брент, думала Мэдди, шагая к автомобилю. Это же надо — иметь таких родителей, как Хелен и Норман. Рано или поздно он обязательно стал бы мэром. Стоит ли удивляться, что Южная Америка казалась Бренту райским уголком.
   А ведь ему еще предстояло опубликовать декларацию о своих доходах! Если в жизни Брента и было что-нибудь, чего он ни за какие блага мира не пожелал бы обнародовать, так это состояние его финансов, хотя на семейных счетах и в сумке для гольфа, по всей вероятности, лежала лишь малая часть неправедно нажитых денег. Остальные были спрятаны в другом месте. Мэдди понятия не имела, где Брент мог их укрывать, и удивлялась тому, что он додумался до всего этого. Вряд ли Брент действовал в одиночку. У него должен быть сообщник.
   Может, это и был тот самый мужчина, что угрожал ей по телефону. Что ж, кому-то так или иначе придется за это заплатить.
   Но первым делом Мэдди собиралась завершить последнее из намеченных дел.
 
   — Что случилось? — спросила мать, как только Мэдди показалась в дверях. — Уже десятый час ночи, я чуть с ума не сошла от беспокойства. Я вижу, ты плакала…
   — Эм поехала на ферму, чтобы встретиться с Кей Элом, — прервала ее Мэдди. — Она хотела узнать правду и решила, что Кей Эл — единственный, кто не станет ей врать.
   Мать вздохнула и чуть ссутулилась:
   — Клянусь, Мэдди…
   — Сядь, — велела Мэдди. — Нам нужно поговорить.
   — Ты не представляешь, какой тяжелый выдался сегодня день. — Мать засеменила к своей розовой кушетке, расписанной цветами. — Эта Хелен…
   — Ты упомянула о ней очень кстати, — ответила Мэдди. — Я как раз от нее. Либо вы прекратите эту битву Годзиллы с Кинг-Конгом, либо репутация родителей Эм будет окончательно погублена. Хватит распускать языки.
   — Она начала первая, — возразила мать.
   — Ну а я требую, чтобы это закончилось, — сказала Мэдди. — Прошу тебя, найди другой предмет для сплетен.
   Мать восприняла ее слова буквально.
   — Глория опять помирилась с Барри, представляешь? — заговорила она.
   — Да, — ответила Мэдди. — Теперь меня никто и ничто не удивит.
   — Неужели? Так вот тебе еще одна новость. — Мать подалась вперед. — Кендэйс встречается с Бейли, охранником из компании Хауи и Брента.
   Мэдди на мгновение опешила:
   — Какой ужас!
   — Что поделаешь, Лоуэри — она и есть Лоуэри.
   — Все верно, — отозвалась Мэдди. — Голос крови. Я и сама буквально на глазах превращаюсь в собственную бабку.
   — О чем ты? — спросила мать.
   — Эм сбежала из дома, потому что никто не говорил ей правды. — Мэдди уселась в кресло-качалку, стоявшее напротив матери. — И мне пришлось один вечер побыть нашей бабушкой, рассказывая правду всем, кто желал слушать. До сих пор это было забавно. Я уже готова плеваться орешками.
   — Мэдди, что ты мелешь?
   Мэдди только усмехнулась:
   — Мы так печемся о спокойствии ближних, что врем направо и налево. Пора это прекращать, иначе мы никогда не выберемся из нагромождения лжи. Мы все должны разом перестать обманывать друг друга.
   — На меня намекаешь? — сухо осведомилась мать, ничуть не удивленная тем, какой оборот приняла беседа.
   — Да. Но ты лишь одна из многих.
   — Ну, знаешь, Мэдди…
   — Эм уехала к Кей Элу, потому что не могла больше никому верить. Я не хочу, чтобы это повторилось.
   На лице матери появилось озабоченное выражение.
   — Что-то я не пойму, при чем здесь этот Кей Эл Старджес, — заявила она. — Вы ведь расстались, кажется?
   — Я тоже так думала, но ошибалась, — ответила Мэдди. — Мы были любовниками и опять будем встречаться. Я не намерена таиться, так что готовься услышать новые сплетни о нас с Кей Элом.
   — Но, Мэдди, это уж слишком…
   — Зато очень напоминает твой роман с мистером Скоттом, — подхватила Мэдди.
   Казалось, в этот момент мать на минуту потеряла дар речи, но тут же обрела второе дыхание:
   — Не понимаю, о чем ты…
   — Хватит. Я же сказала, что не буду больше врать. Я поговорила с бабушкой, этого достаточно.
   Мать помрачнела:
   — Твоя бабка сумасшедшая. Не обращай внимания.
   — Ничего подобного. — Мэдди бросила на мать хмурый взгляд. — Наша бабушка не сахар, но с мозгами у нее полный порядок. Она сказала, что ты ушла от любовника, чтобы защитить меня.
   Судя по лицу миссис Мартиндейл, она не на шутку рассердилась.
   — Не понимаю.
   — Теперь я сделала то же самое для Эм, — продолжала Мэдди, мерно покачиваясь в кресле. Когда-то она баюкала в этом кресле новорожденную дочь, такую крошечную, словно невесомую. Потом, когда Эм подросла, они вместе сидели в этом же кресле и читали детские книжки, каждой своей страницей обещавшие только радость и благополучие. — Я думала, что, если мне удастся оградить Эм от житейских невзгод, она будет счастлива. Я повторила то, что делала ты. Но Эм стало только хуже, а единственным человеком, которому она смогла довериться, оказался Кей Эл.
   — Мэдди, ведь со дня смерти твоего мужа прошло всего две недели!
   — Мне нравился мистер Скотт, — продолжала Мэдди. — Я очень радовалась, когда он бывал у нас. Он был так внимателен ко мне.
   Впервые за несколько последних минут мать отважилась посмотреть ей прямо в глаза.
   — Мне тоже, — сказала она наконец. — Но я не смогла. Продолжать наши с ним отношения значило поставить тебя в затруднительное положение. Вздумай мы и дальше встречаться… Мэдди, ты же знаешь наш город.
   «Мама, ты и есть наш город!» — хотелось крикнуть Мэдди, но сейчас это уже не имело значения. Поэтому она спокойно ответила:
   — Я не намерена следовать твоему примеру. Я не прочь подождать, пока все уляжется, но отказываться от полноценной жизни не хйчу. Я уже давно не любила Брента, уже давно не спала с мужчиной и не желаю упускать возможность, которая сама идет мне в руки. — Мэдди наклонилась вперед. — Я опять чувствую себя счастливой, мама. Когда я рядом с Кей Элом, все неприятности куда-то исчезают. Понимаю, все это может скоро кончиться, но мне хорошо уже оттого, что я сейчас с ним. Не ради будущего, не ради благопристойных отношений, которыми я могла бы кичиться перед людьми, а просто для себя самой. Мы с Кей Элом занимались любовью, мы вместе веселились, и я видела, как он относится к моей дочери. Я сегодня же вернусь на ферму и расскажу ему все от начала до конца, потому что я верю ему больше, чем любому другому человеку, и ни капли не сомневаюсь, что это и есть настоящая любовь.
   — Подумай об Эмили, — сказала миссис Мартиндейл, и Мэдди безнадежно вздохнула, уже не веря, что мать когда-нибудь сможет ее понять.
   — Я не такая, как ты, мама. Я эгоистка. Я хочу получить от жизни все, что возможно, и не собираюсь отказываться от своих желаний ради того, чтобы держать Эм в ватном коконе. Я люблю ее и буду беречь ее покой, но не стану существовать во лжи, не стану отказываться от счастья только потому, что у города иные понятия о добре и зле, чем у меня.
   — Материнский долг — жертвовать собой ради ребенка, — бесцветным голосом произнесла миссис Мартиндейл. — Ребенок должен быть на первом месте.
   Мэдди поднялась.
   — Согласна, — сказала она, не видя больше смысла бороться с несгибаемым упрямством матери. — У меня на первом месте — дочь, а на втором я сама, и это значит, что Кей Эл нужен мне сейчас же, а не год спустя. Эм любит его, а он помогает ей справиться с горем. В его присутствии Эм забывает о своих печалях. Я возвращаюсь к нему. Мне не следовало с ним расставаться.
   — Подумай о злых языках, Мэдди, — взмолилась мать, подаваясь вперед. — Ведь и двух недель не прошло с тех пор, как умер Брент. Что скажут соседи?
   — Раз мы с Эм счастливы, плевать мне на соседей. — Мэдди шагнула к двери и остановилась, решив предпринять еще последнюю попытку. — Честно говоря, мне не просто плевать. Если бы ты знала, как мне надоело быть примерной девочкой. Теперь я стану настоящей стервой и буду наслаждаться каждым мгновением своей новой жизни. Я буду очень рада, если ты позвонишь мистеру Скотту и последуешь моему примеру.
   — Мне шестьдесят три, я слишком стара, чтобы делать глупости — Мать на мгновение крепко сжала челюсти. — Я растила тебя в одиночку; ради твоего спокойствия мне пришлось о многом забыть. В моей жизни не было ничего важнее тебя, и теперь ты готова пустить все прахом ради этого Старджеса…
   — Кстати, вот тебе еще одна причина моего нежелания целиком посвящать жизнь дочери, — заметила Мэдди. — Не хочу, чтобы когда-нибудь ей пришлось выслушивать попреки своей престарелой матери.
   — Мэдди! Как ты можешь?..
   — Я очень люблю тебя, мама. — Мэдди нагнулась и поцеловала мать в щеку. — Я знаю, ты готова отдать мне весь мир в обмен на мои тело и душу, но ты их не получишь. Я — типичное неблагодарное дитя, и очень надеюсь, что Эм пойдет по моим стопам. — Мэдди повернулась и шагнула к двери. — Не беспокойся, у меня все в порядке, а Эм с каждым днем чувствует себя лучше. Я позвоню тебе в воскресенье, как только вернусь от бабушки.
   — От этой сумасшедшей? — спросила мать.
   — А мне она нравится, — ответила Мэдди. — Она такая эгоистичная. Отличный образец для подражания.
 
   Заехав в кафе, Мэдди заказала тройной горячий фадж с орехами. Она уселась у окна и с жадностью вонзила ложку в пирог, размышляя о том, как повернулась ее жизнь, гадая, кто за ней охотится, и пытаясь разобраться, чего она, собственно, хочет. Знакомые, которые раньше непременно помахали бы ей рукой, теперь лишь едва кивали и тут же начинали перешептываться. Раньше Мэдди была бы донельзя огорчена, но теперь ей было плевать. Она отвезла Эм в безопасное место, помирилась с Тревой и заставила умолкнуть Хелен. Оставалось только найти убийцу Брента и вернуть себе Кей Эла.
   По поводу убийцы у нее были лишь смутные подозрения, зато она прекрасно знала, как выполнить вторую задачу, и решила покончить с ней в первую очередь.
 
   Она приехала на ферму около десяти вечера. Кей Эл сидел на крыльце, распутывая лески удочек.
   — Если бы вы удили рыбу с разных сторон причала, этого не случилось бы, — сказала Мэдди, шагая к крыльцу.
   — Феба постаралась, — не отрываясь от своего занятия, ответил Кей Эл, отодвигаясь и освобождая место на ступеньках.
   Мэдди села чуть ближе к нему, чем хотела.
   — Давай я помогу тебе разобраться со всем этим, — предложила она.
   — Твоя фраза звучит двусмысленно, — заметил Кей Эл, подаваясь вперед, отчего их плечи соприкоснулись.
   — Намекаешь, что прежде было бы неплохо разобраться с моими запутанными делишками? — Мэдди потрогала поплавок и спросила: — Не проще ли отцепить эти штуки?
   — Я использую их в качестве ориентира, — сказал Кей Эл. Он отнял у Мэдди удочку и бросил снасти в траву у крыльца. — Безнадежно, — добавил он. — Давай лучше займемся чем-нибудь, что нам под силу.
   — С удовольствием. — Мэдди наклонилась и поцеловала его. Ей было так приятно вновь ощутить его вкус, опереться о его плечо, почувствовать его жаркие губы и его руки, тут же обвившие ее тело. — Боже, как хорошо, — сказала она, отрываясь от Кей Эла и переводя дух. Она прижалась лбом к его лбу и попросила: — Не отпускай меня, если я опять захочу уйти. Я по-прежнему не собираюсь замуж, но с нетерпением жду всего, что к этому прилагается.
   — Шутишь? — ошеломленно спросил Кей Эл и тут же поправился: — Извини. Я не то хотел сказать. — Он поцеловал Мэдди, прижимая ее к себе, и она, почувствовав его язык на своих губах, раздвинула их, впуская язык Кей Эла внутрь, а сама припала к его широкой груди, наслаждаясь его ласками. — Нет, ты не шутишь, — пробормотал Кей Эл, задыхаясь. — Твоя мать меня убьет.
   — Я уже рассказала ей, — ответила Мэдди. — Во всем виновата я одна, тебе отводится роль жертвы. Я уже сказала матери, что собираюсь вернуться на ферму и наброситься на тебя. Поцелуй меня еще раз.
   — Только не на крыльце, — сказал Кей Эл, поднимаясь.
   — Еще чего. — Мэдди вновь обняла его. Ей не хотелось выпускать любимого из своих рук. — Мне надоело прятаться, — сказала она. — Я теперь вдова, но про похождения Брента знает весь город, почему же я должна притворяться? Поцелуй меня вот сюда.
   — Да, но есть еще Эм, — напомнил он, увлекая Мэдди в тень у крыльца, где и поцеловал ее; теперь, когда они стояли в темноте, можно было не стесняться, и Кей Эл, проведя руками по ее спине, прижал к себе бедра Мэдди. Она прильнула к его горячему сильному телу, целуя Кей Эла, потому что ей хотелось этого. — Ты сводишь меня с ума, — сказала она, с трудом переводя дыхание.
   — Да, но что мне делать, если завтра ты опомнишься?
   — Не волнуйся, я уже опомнилась. — Мэдди почувствовала, как Кей Эл задышал глубже, и когда поцелуй наконец кончился, ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не забыть, что она должна о многом рассказать Кей Элу, прежде чем повалить его на землю.
   Мэдди отступила на шаг, и у нее на мгновение закружилась голова, но она тут же мысленно отругала себя. Она крепко стоит на ногах, ей нет нужды бросаться кому-либо на шею в поисках поддержки — только ради любви.
   — Нам надо поговорить, — сказала она.
   — Нет. — Кей Эл протянул к ней руки. — Давай насладимся друг другом, пока ты опять не передумала.
   — Я не передумаю. Просто мне нужно кое-что сказать тебе.
   — Стало быть, у тебя дурные вести? — догадался Кей Эл.
   Мэдди вытащила его на крыльцо, и он уселся рядом, положив руку ей на шею и щекоча ее пальцами. Рука Кей Эла была теплая и тяжелая, его прикосновения оставляли у Мэдди восхитительное чувство; ей было невыразимо приятно вновь сидеть рядом с ним.
   — Ладно, выкладывай, — сказал он. Мэдди вздохнула.
   — Как-то раз ты спрашивал у меня про пистолет, — произнесла она.
   Рука Кей Эла остановилась:
   — Ты знаешь, где он находится?
   Мэдди кивнула — в основном для того, чтобы его рука еще раз скользнула по ее шее.
   — Будь добра, ответь на вопрос, — чуть нервничая, сказал Кей Эл.
   — В морозилке у Тревы.
   Кей Эл отдернул руку:
   — Трева?
   Мэдди подняла лицо.
   — Трева даже не подозревает о пистолете. Он спрятан в кассероле, который миссис Хармон сварила из консервированной колбасы и пшеничной лапши.
   Лицо Кей Эла сморщилось, словно его крепко хватили по затылку бейсбольной битой.
   — Господи Иисусе, — пробормотал он. Мэдди кивнула:
   — Совершенно верно. На мой взгляд, миссис Хармон чересчур увлеклась новомодными веяниями. Ей и невдомек, что консервированную колбасу никак не назовешь здоровой пищей.
   — Согласен, колбаса — это сущая отрава, но я говорю не о миссис Хармон, — отозвался Кей Эл. — Я говорю о пистолете в морозилке Тревы.
   — Прежде чем сунуть его в лапшу, я завернула пистолет в пластиковый пакет, — продолжала Мэдди. — Полагаю, с ним ничего не сделалось, ведь низкая температура не вредит оружию, правда?
   — Хорошо хоть, что ты не обвиняешь Треву в убийстве, — сказал Кей Эл. — Я знаю, у нее не было мотива, и все же…
   — У Тревы был мотив, — сообщила Мэдди. Она почувствовала, что, по мере того как она выкладывает правду, у нее начинает кружиться голова. — Брент шантажировал ее.
   Кей Эл минуту помолчал.
   — Чем же? — спросил он наконец таким тоном, словно в их беседе не было ничего необычного.
   — Этого я тебе сказать не могу, — отвел ила Мэдди. — Но Трева не убивала.
   Кей Эл кивнул, переваривая только что полученную информацию.
   — Раз начав говорить правду, человек не в силах остановиться, — заметил он.
   — В том-то и беда, — раздраженно отозвалась Мэдди. — Это так приятно — призывать людей говорить правду, но нельзя забывать, что порой все их благополучное существование построено на обмане, причем из самых добрых побуждений. Никто не имеет права ломать человеческие судьбы то ько для того, чтобы гордиться собственной честностью. Открыть людям истину еще не значит разрешить все их затруднения. После этого приходится собирать осколки. Ты даже не догадываешься, сколько зла я совершила нынче вечером.
   — Могу себе представить, — отозвался Кей Эл. — И все же я думаю, сейчас нам следует придерживаться правды. Что еще ты хотела мне рассказать?
   — В твоем автомобиле под запасным колесом лежит почти четверть миллиона долларов, — сообщила Мэдди.
   — Что?
   — Двести тридцать тысяч, — ответила Мэдди. — Их подкинули в багажник моего «сивика», а пистолет положили в перчаточный ящик. Видимо, хотели свалить все на меня.
   — И ты не нашла ничего лучшего, кроме как сунуть их в мой багажник.
   — В тот момент это было самое удобное место. — Мэдди подарила Кей Элу очаровательную улыбку. — Так мне самой заявить Генри, или сделаем это вместе?
   — Лучше вместе. — Он поднялся, схватил Мэдди за руку и потащил ее за собой вверх по ступеням. — Но сперва заглянем в багажник моего автомобиля.
   — Прихвати большую сумку, — посоветовала Мэдди. — Там спрятана куча стодолларовых банкнот. Господи, как приятно свалить с себя такой тяжелый груз.
   — Прекрасно тебя понимаю, — отозвался Кей Эл. — Ведь теперь этот груз лежит на моих плечах.
 
   Выслушав столь неожиданные показания, Генри ничуть не удивился, и Мэдди вся сжалась, готовясь к самому худшему.
   — Значит, ты утверждаешь, Кей Эл, что только сейчас узнал об этом? — спросил Генри, как только они расселись вокруг кухонного стола, заваленного пачками банкнот.
   — Да, черт возьми, я узнал об этом только сейчас. — Кей Эл бросил на Генри сердитый взгляд. — За кого ты меня принимаешь? Я целых две недели возил сокровище в своем багажнике, но узнал о нем от Мэдди лишь десять минут назад, так что хватит пялиться на меня. И не вздумай подозревать свою невестку. Кстати, мы решили пожениться.
   — Ничего мы не решили, — заспорила Мэдди. Кей Эл лишь глянул на нее и рассмеялся.
   — Решили, только ты об этом не знаешь, — сказал он. Но Генри упорно продолжал обращаться к Кей Элу и словно не замечал присутствия Мэдди:
   — Видишь ли, малыш, мы до сих пор не исключаем возможности того, что Мэдди Фарадей застрелила своего мужа. Она славная женщина, но Брент собирался похитить ее дочь, и Мэдди вполне могла сделать все, что угодно, лишь бы этого не допустить. Полагаю, тебе стоит хорошенько поразмыслить над этим.
   — Между прочим, я тоже готов на все ради спокойствия ее ребенка, — ответил Кей Эл. — Именно поэтому Мэдди не станет в меня стрелять. Иди распорядись насчет пистолета, а мы подождем тебя здесь. Пистолет находится в морозилке Тревы Бассет, в кастрюле с кассеролем миссис Хармон. Пшеничная лапша и консервированная колбаса.
   — Ох уж эти женщины, — проворчал Генри, не став, впрочем, уточнять, к кому относится его замечание — к Мэдди или к миссис Хармон. Встав из-за стола, он отправился звонить.
   Вернувшись, Генри повел себя несколько любезнее.
   — У меня пара вопросов к тебе, — сказал он Мэдди. Мэдди кивнула.
   — Будет лучше, если я расскажу вам все, что знаю. Я уже задумывалась над этим делом, и у меня появились кое-какие мысли.
   Генри с шумом выдохнул и кивнул:
   — Давай. Только постарайся на этот раз ничего не упустить.
   — В общем, так, — начала Мэдди. — По-моему, вся эта история произошла из-за того, что Хелен Фарадей заставила Брента баллотироваться в мэры, а Дотти Уайли оказалась близкой подругой Лоры Хейнс, и, в-третьих, любовница Брента хотела, чтобы он меня бросил.
   — Что за чушь, — ввернул Кей Эл. — Какого черта!
   — Заткнись, — Генри был очень серьезен. — Ты, верно, забыл, как все это у нас делается. — Он вновь повернулся к Мэдди и спросил: — Кто, что и кому рассказал?
   — Около месяца назад Хелен сказала Бренту, что он должен подписать заявление об отказе от тайны личных доходов, и Брент испугался. Примерно в то же время Дотти сказала Лоре, что строительная компания мужа ее дочери занимается мошенничеством, и Лора позвонила Треве. Трева знала, что Дотти — честный человек, и Хауи тоже. Оставался Брент. Трева позвонила Бренту, спросила, что происходит в компании, и пригрозила поднять шум. А потом, около недели спустя, я нашла под сиденьем машины трусики с дыркой. Думаю, их подбросили туда, и мне кажется, примерно в то же время любовница Брента начала наседать на него…
   — Трусики с дыркой? — переспросил Генри.
   — Я же предупреждал, — снова встрял Кей Эл.
   — Вряд ли трусики оказались в машине случайно. Я долго думала об этом, но что-то здесь не сходится. Чтобы заняться любовью, мужчине нет никакой необходимости снимать с женщины трусики без промежности. Ты бы снял? — спросила Мэдди, обращаясь к Кей Элу.
   — Не знаю. Вряд ли. — Под пристальным взглядом Генри Кей Эл напустил на себя целомудренный вид.
   — К тому же я никогда не поверю, что женщина могла не заметить отсутствия нижнего белья. Я убедилась в этом той ночью, когда мы ездили в Пойнт. Тогда на мне не было трусиков.
   Генри бросил на племянника еще более суровый взгляд, и Мэдди заторопилась, понимая, что ее могут просто не дослушать:
   — Помимо всего прочего, они не могли заниматься любовью на переднем сиденье, там слишком мало места. В ту ночь, когда я за ними подглядывала, они перебрались на заднее сиденье. Значит, женщина оставила трусики нарочно, чтобы я нашла их и устроила мужу скандал. Она вынуждала Брента бросить меня. И я сделала вывод, что авария, в которую я попала, произошла совсем не случайно.
   — У тебя мания преследования, — отметил Кей Эл.
   — Моя машина была такая дряхлая, что авария превратила бы ее в груду металлолома, и мне пришлось бы ездить на «кадиллаке». Значит, я обязательно вычистила бы салон, наткнулась на трусики и развелась с Брентом.
   Потом я вспомнила, что меня стукнул брат того человека, который видел, как я открываю ячейку своего сейфа в банке. Сам Брент ни за что не додумался бы до организации хитрого финансового мошенничества, он слабо разбирался в деньгах, а банк — лучшее место, где можно найти сообщника, хорошо знающего эти вопросы.
   — Ты не ошиблась, — сказал Генри. — На тебя свалилось столько всего разом, что я решил взять в оборот этого парня из банка, Уэбстера. Пока он молчит, но очень нервничает. Сначала я собирался подождать, пока он сам не расколется, но теперь вижу, что его следует поприжать сильнее.
   — Слава Богу, — отозвалась Мэдди — Я уже подумала, что вы подозреваете меня.
   — Я и не сказал, что подозрение с тебя снято, — уточнил Генри, — но это еще не значит, что у меня нет других весьма занимательных версий. Продолжай.
   — Подумать только, и никто из вас ничего мне не рассказывал, — посетовал Кей Эл, переводя взгляд с Мэдди на Генри и обратно.