Страница:
— Довольно! — рявкнул Джеймс. Шесть голов в масках как по команде выглянули из-за угла.
— Лучше нам все-таки войти в дом, — вымолвила Кэролайн слабым голосом.
— Если, конечно, вы не предпочитаете объясняться на публике, — добавил Блейк.
— Я хочу домой, — заявила Элизабет, но никто не обратил внимания на ее слова. Впрочем, удивляться нечему — никто не обращает внимания на то, что она говорит, весь вечер.
Джеймс коротко кивнул Блейку и Кэролайн, а затем указал головой в сторону дома. Хватка его на поясе Элизабет усилилась, и когда он двинулся к дому, ей ничего не оставалось, как следовать за ним.
Спустя несколько минут она оказалась в библиотеке, поражаясь иронии судьбы. Злополучная книга по-прежнему лежала на полке там, где она ее оставила.
Элизабет подавила внезапный приступ веселья. Миссис Ситон попала в точку. За каждым углом прячется по маркизу. Повсюду притаились благородные господа, которые только и ждут, чтобы унизить бедных, ничего не подозревающих женщин.
Именно это проделал с ней Джеймс. Он унижал ее каждым своим уроком, как поймать мужа — да еще маркиза, будь он проклят! Он оскорблял ее всякий раз, обучая флирту и кокетливым ужимкам. И марал своей ложью, когда целовал, притворяясь, что он всего лишь скромный управляющий имением.
Если бы Джеймс не держал ее за пояс, она, возможно, схватила бы чертову книжонку и вышвырнула в окно — а затем вытолкнула бы его следом за ней.
Почувствовав на себе его обжигающий взгляд, Элизабет подняла глаза и поняла, что ее внимание к произведению миссис Ситон не осталось незамеченным.
— Ни слова, прошу вас, — прошептала она, болезненно ощущая присутствие Рейвенскрофтов. — Пожалуйста, я не вынесу такого позора.
Джеймс коротко кивнул, и Элизабет обмякла от облегчения. Она совсем не знала Блейка, едва знала Кэролайн, но не могла вынести и мысли, что они узнают, что она дошла до такого жалкого состояния, что обратилась к руководству по поиску мужа.
Блейк закрыл за собой дверь и с невозмутимым видом оглядел компанию, собравшуюся в комнате.
— Э-э, — произнес он, переводя взгляд с Элизабет на Джеймса и обратно, — может, вы хотите, чтобы мы вас оставили?
— Да! — отрезал Джеймс
— Нет! — повысила голос Элизабет.
— По-моему, нам нужно уйти, — сказал Блейк жене.
— Элизабет хочет, чтобы мы остались, — возразила Кэролайн. — И потом, их нельзя оставлять наедине.
— Это неприлично, — поспешила добавить Элизабет. Если она останется наедине с Джеймсом, он быстренько ее уломает и заставит забыть о ее праведном негодовании. Несколько ласковых слов и нежных прикосновений, и она перестанет соображать, что хорошо, а что плохо, где правда, а где ложь. Она понимала, что это вполне в его власти, и злилась на себя за это.
— Боюсь, нам поздно думать о приличиях, — ядовито заметил Джеймс.
Кэролайн тяжело прислонилась к столу.
— О Боже!
Блейк с веселым недоумением посмотрел на жену.
— С каких это пор тебя волнуют приличия?
— С тех самых… О, перестань. — А затем, понизив голос, добавила:
— Разве ты не хочешь, чтобы они поженились?
— Десять минут назад я даже не подозревал о ее существовании.
— Я не собираюсь выходить за него замуж, — заявила Элизабет, хотя ее голос и дрогнул при этом. — И вы меня очень обяжете, если не будете разговаривать между собой так, словно меня нет в комнате.
Кэролайн потупила взор.
— Извините, — произнесла она. — Терпеть не могу, когда так поступают со мной.
— Я хочу домой, — снова сказала Элизабет.
— Понимаю, дорогая, — промолвила Кэролайн, — но вначале нужно разобраться с этим делом и…
Вдруг кто-то забарабанил в дверь.
— Убирайтесь! — заорал Блейк.
— Завтра утром вы будете чувствовать себя гораздо лучше, если мы сегодня во всем разберемся, — продолжила Кэролайн. — Обещаю вам…
— Тихо!
Комната содрогнулась от необыкновенной мощи голоса Джеймса, а Элизабет осела на пол. К несчастью, он все еще удерживал ее за пояс, и она чуть не задохнулась, когда он врезался ей в ребра.
— Джеймс, — пропыхтела она, — отпустите. Что он и сделал, но скорее для того, чтобы погрозить им всем кулаком, чем по какой-либо иной причине.
— Во имя Господа, — прогремел он, — как человек может думать при таком шуме? Неужели мы не можем вести общий разговор? Один, но в котором будут участвовать все!
— Вообще-то, — вступила Кэролайн, возможно, несколько необдуманно, — если быть точным, мы все обсуждаем один и тот же вопрос. Конечно, мы говорили одновременно, но…
Муж властно притянул ее к себе, она приглушенно охнула и не проронила больше ни звука.
— Мне нужно поговорить с Элизабет, — заявил Джеймс. — Наедине.
Ответ Элизабет был мгновенным и однозначным:
— Нет!
Блейк двинулся к двери, не выпуская руки упиравшейся Кэролайн.
— Все, дорогая, пора уходить.
— Мы не должны оставлять ее здесь против воли! — возмутилась Кэролайн. — Это не правильно, и совесть не позволяет мне…
— Ничего с ней не случится, — перебил ее Блейк. Но Кэролайн уже успела зацепиться ногой за ножку стола.
— Я ее не оставлю, — проскрежетала она. Элизабет выдохнула прочувствованное «спасибо» из другого конца комнаты.
— Блейк! — уронил Джеймс, указав глазами на Кэролайн, вцепившуюся тыквенно-оранжевыми руками в массивное кресло с подголовником.
Блейк пожал плечами:
— Ты скоро узнаешь, Джеймс, что бывают ситуации, когда с женой лучше не спорить.
— Если и узнает, то с помощью какой-нибудь другой жены, — заявила Элизабет, — потому что лично я не собираюсь выходить за него замуж.
— Отлично! — взорвался Джеймс, сердито махнув рукой в сторону Блейка и Кэролайн. — Можете оставаться. Вы бы все равно подслушивали под дверью. А что касается вас… — Он обратил грозный взгляд на Элизабет. — Вам придется меня выслушать, а затем вы выйдете за меня замуж.
— Вот видишь? — шепнула Кэролайн Блейку. — Я знала, что он одумается и позволит нам остаться.
Джеймс медленно повернулся, напрягая шею до такой степени, что затряслась челюсть.
— Рейвенскрофт, — обратился он к Блейку с пугающим спокойствием, — у тебя никогда не возникало желания придушить жену?
— О, постоянно! — бодро отозвался тот. — Но в большинстве случаев я радуюсь, что она вышла замуж за меня, а не за тебя.
— Что?! — взвизгнула Элизабет. — Он просил ее руки? — Несколько секунд она крутила головой из стороны в сторону, прежде чем ей удалось остановить взгляд на Кэролайн. — Он просил вашей руки?
— Да, — ответила Кэролайн, небрежно поведя плечом. — Но несерьезно.
Элизабет вперила в Джеймса суровый взгляд.
— Вы имеете обыкновение делать несерьезные предложения руки и сердца?
Джеймс уставился на Кэролайн еще более сурово.
— Я бы не сказал, что вы стараетесь разрядить обстановку.
Кэролайн устремила жалостливый взгляд на мужа.
— Нет уж, выкручивайся сама, — уронил тот.
— Конечно, он бы женился на мне, скажи я «да». — Кэролайн шумно вздохнула. — Но он сделал мне предложение с единственной целью подтолкнуть Блейка. Что было очень любезно с его стороны. Из него получится замечательный муж, Элизабет, можете мне поверить.
Элизабет недоверчиво взирала на странную троицу. Наблюдать за их взаимоотношениями оказалось крайне утомительным делом.
— Мы совсем сбили вас с толку, да? — спросила Кэролайн.
Элизабет не нашлась, что ответить.
— Признаться, это была довольно интересная история, — заметил Блейк, пожав плечами. — Я мог бы написать об этом книгу — да никто не поверит.
— Правда? — воскликнула Кэролайн с загоревшимися от восторга глазами. — И как бы ты ее назвал?
— Ну, не знаю, — протянул Блейк, почесывая подбородок. — Что-нибудь вроде этого: «Как подцепить богатую наследницу».
Джеймс придвинул разъяренное лицо вплотную к Блейку.
— А почему бы не «Как окончательно и бесповоротно свести с ума своих друзей»?
Элизабет покачала головой:
— Вы ненормальные, все трое. Я совершенно уверена в этом.
Блейк пожал плечами:
— В большинстве случаев я сам склоняюсь к этой мысли.
— Вы позволите мне перемолвиться с Элизабет хотя бы словом? — рявкнул Джеймс.
— Ах, простите! — произнес Блейк тем насмешливым тоном, который не мог вызвать ничего, кроме раздражения. — Я совсем забыл, зачем мы здесь собрались.
Запустив пальцы в шевелюру, Джеймс дернул себя за волосы, не видя другого способа удержаться от того, чтобы не вцепиться Блейку в горло.
— Я начинаю понимать, — прорычал он, — почему присутствие посторонних нежелательно при ухаживании.
Блейк заинтересованно выгнул бровь.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы все испортили.
— Каким же это образом? — осведомилась Элизабет. — Тем, что так некстати раскрыли ваше инкогнито?
— Я собирался завтра же все вам рассказать.
— Я вам не верю.
— Мне плевать, верите вы или нет! — заорал Джеймс. — Это правда.
— Извините, что вынуждена вас перебить, — вставила Кэролайн, — но разве вас не должно волновать, что она вам не верит? В конце концов, вы просили ее стать вашей женой.
Джеймс затрясся, отчаянно желая придушить кого-нибудь из них, но не в состоянии решить, на кого он больше всего злится. То ли на Блейка с его насмешками, то ли на Кэролайн, самую настырную женщину на свете, то ли на Элизабет…
Элизабет! Вот на кого он просто жаждал наброситься. При одном ее имени у него на несколько градусов подскакивала температура — и не только страсть была тому причиной.
Он был в бешенстве. До дрожи в костях и зубовного скрежета. А трое его собеседников явно не понимали, что играют с огнем, отпуская свои дурацкие шуточки.
— Сейчас говорить буду я, — произнес он нарочито медленно и ровно. — А того, кто посмеет меня перебить, я выброшу из окна. Вам ясно?
Никто не вымолвил ни слова.
— Вам ясно?
— Ты вроде бы хотел, чтобы мы молчали, — заметил Блейк.
Этого оказалось достаточно, чтобы Кэролайн открыла рот и сказала:
— Как вы думаете, он учитывает, что окно закрыто?
Элизабет зажала рот ладонью. Джеймс свирепо уставился на нее. Помоги ей Боже, если она сейчас рассмеется.
Он задержал дыхание, не отводя жесткого взгляда от ее голубых глаз.
— Я не сказал вам, кто я такой, потому что занимался расследованием этого дела с шантажом по просьбе моей тетки.
— Кто-то шантажирует вашу тетку? — изумилась Кэролайн.
— Боже правый! — воскликнул Блейк. — Недоумок, видно, не дорожит собственной жизнью. — Он посмотрел на Элизабет. — Я, к примеру, до ужаса боюсь этого старого дракона.
Джеймс уперся взглядом в Рейвенскрофта, затем многозначительно перевел его на окно, после чего снова обратился к Элизабет:
— Было бы крайне неразумно сообщать вам, с какой целью я появился в Дэнбери-Хаусе, ибо, если вы помните, вы были основной подозреваемой.
— Вы подозревали Элизабет? — вмешалась Кэролайн. — Вы что, с ума сошли?
— Да, — подтвердила Элизабет. — Вы правы. Относительно его невменяемости.
Джеймс глубоко вдохнул воздух, пытаясь успокоиться. Он был на грани взрыва.
— Я быстро убедился, что Элизабет вне подозрений, — проскрежетал он.
— Вот когда вам следовало сказать мне, кто вы на самом деле, — заметила Элизабет. — Прежде чем… — Она оборвала фразу и демонстративно уставилась в пол.
— Прежде чего? — спросила Кэролайн.
— Окно, дорогая, — напомнил Блейк, похлопав жену по руке. — Не забывай об окне.
Она кивнула и, повернувшись к Джеймсу и Элизабет, с выжидающим видом уставилась на них.
Решив не обращать на нее внимания, Джеймс полностью сосредоточился на Элизабет. Она сидела на стуле, прямая, как шомпол, с таким напряженным выражением лица, что, казалось, достаточно малейшего проявления нежности, чтобы она пошла вразнос. Он попытался представить себе, как она выглядела всего лишь час назад, раскрасневшаяся от страсти и восторга, — и, к своему ужасу, не смог.
— Я не признался вам тогда, — продолжил он, — потому что был связан обязательствами по отношению к тетке. Она… — Он запнулся, подбирая слова, которые могли бы объяснить степень его преданности старой даме, но вдруг вспомнил, что Элизабет известно его прошлое. Собственно, она была единственным человеком, которому он рассказал всю историю своего детства без утайки. Даже Блейк знал лишь отдельные фрагменты. — Она очень много значила для меня на протяжении долгих лет, — произнес он наконец. — Я не мог…
— Вы не должны оправдываться, что любите леди Дэнбери, — тихо вымолвила Элизабет, не решаясь встретиться с ним взглядом.
— Благодарю вас. — Он кашлянул, прочищая горло. — Я не знаю до сих пор, кто ее шантажирует. Более того, мне не удалось выяснить, насколько опасен шантажист. Так что я не видел причин втягивать вас в это дело.
Элизабет подняла на него глаза, выражение их разрывало ему душу.
— Вы же понимаете, что я никогда бы не причинила зла леди Дэнбери.
— Разумеется. Ваша преданность ей очевидна. Но это не отменяет того факта, что вы не имеете опыта в подобных делах…
— А вы, надо полагать, имеете? — осведомилась она, не скрывая задевающего сарказма.
— Элизабет, я провел последние десять лет, работая на военное ведомство.
— Ну конечно, — прошептала она. — Пистолет и то, как вы атаковали Фелпорта. Я сразу поняла, что здесь что-то не так.
Джеймс выругался себе под нос.
— Стычка с Фелпортом не имеет никакого отношения к моей деятельности в военном ведомстве. Ради Бога, Элизабет, этот тип напал на вас!
— Да, — ответила она, — но чувствовалось, что вы привыкли к насилию. Словно это самое естественное для вас занятие. Чего стоит одно только то, как вы вытащили пистолет… Видимо, у вас большой опыт в подобных делах.
Он подался к ней, обжигая ее взглядом.
— Чувство, которое я испытывал в тот момент, не было для меня ни привычным, ни естественным. Это была ярость, Элизабет, чистая и примитивная, совершенно непохожая на то, что когда-либо струилось в моих жилах.
— Вы… вы никогда раньше не испытывали ярость?
Он медленно покачал головой:
— Не такую. Фелпорт посмел поднять руку на то, что принадлежит мне. Ему еще повезло, что я не убил его на месте.
— Я вам не принадлежу, — прошептала она. Но ее голосу не хватало убедительности.
— Разве?
С другого конца комнаты донесся вздох Кэролайн.
— Джеймс, — сказала Элизабет, — я не могу простить вас. Никак не могу.
— Чего это, черт побери, вы не можете мне простить? — сорвался он. — Что не назвал вам свой дурацкий титул? Вы вроде бы говорили, что вам не нужен этот придурочный маркиз.
Она отпрянула, испугавшись его гнева, и прошептала:
— Что вы имеете в виду?
— Разве вы не помните? Это было в этой самой комнате. Вы держали в руках книгу и…
— Не упоминайте книгу, — свирепо произнесла она, понизив голос. — Не смейте ее упоминать!
— Почему это? — осведомился он издевательским тоном, ожесточившись от гнева и обиды. — Потому что вам не нравится, когда вам напоминают, в каком отчаянии вы пребывали? Что готовы были пуститься во все тяжкие корысти ради?
— Джеймс! — воскликнула Кэролайн. — Прекратите. Но он был слишком обижен и слишком далеко зашел.
— Вы ничем не лучше меня, Элизабет Хочкис. Проповедуете о честности, между тем как собирались женить на себе какого-то несчастного, ничего не подозревающего простофилю.
— Ничего подобного! Я бы не вышла ни за кого замуж, не объяснив ему вначале своего положения. И вам это отлично известно.
— Вот как? Что-то не припомню, чтобы вы упоминали о таких благородных намерениях. В сущности, единственное, что я помню, — это как вы испытывали свои ухищрения на мне.
— Вы же сами просили!
— Джеймс Сидонс, управляющий поместьем, вполне годится, чтобы его дразнить, — глумливо произнес он, — но недостаточно хорош, чтобы выйти за него замуж. Не так ли?
— Я любила Джеймса Сидонса! — взорвалась Элизабет. А затем, в ужасе от того, что сказала, вскочила на ноги и бросилась к двери.
Но Джеймс оказался проворнее. Он загородил ей путь и шепотом спросил:
— Вы любили меня?
— Я любила его! — выкрикнула она. — А вас я вообще не знаю.
— Я тот же человек.
— Ну нет! Человека, которого я знала, не существует. В отличие от вас он бы не стал издеваться над женщиной. Хотя… — С ее губ слетел растерянный смешок. — Хотя именно этим он сейчас и занимается. Разве нет?
— Ради Бога, Элизабет, что такого злобного и низкого я сотворил?
Она недоверчиво уставилась на него.
— Вы даже не понимаете, да? Вы мне отвратительны!
Мышцы его шеи конвульсивно дергались от душившего его гнева. Джеймсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока к ней не вернется здравый смысл. Его негодование и обида были настолько мучительны, что он опасался, что малейшее проявление эмоций выпустит на волю весь ужасающий поток ярости. Наконец, проявив самообладание, которого от себя не ожидал, он кое-как выдавил два отрывистых слова:
— Извольте объясниться!
Секунду она стояла совершенно неподвижно, а затем, топнув ногой, прошествовала через всю комнату и схватила с полки издание «Как выйти замуж за маркиза».
— Узнаете это?! — выкрикнула она, потрясая книгой в воздухе. — Узнаете?
— По-моему, вы просили меня не упоминать об этой книге перед Рейвенскрофтами.
— Теперь это не важно. Вам и без этого удалось жестоко унизить меня перед ними. Мне осталось только завершить начатое.
Кэролайн успокаивающим жестом положила руку на плечо Элизабет.
— Я считаю вас ужасно храброй, — мягко сказала она. — Вам нечего стыдиться.
— Вы в этом уверены? — патетически произнесла Элизабет, давясь каждым словом. — Тогда взгляните на это! — Она сунула книгу в руки Кэролайн.
Книга была повернута обложкой вниз, и Кэролайн с явным недоумением повертела ее в руках, пока не перевернула и не прочитала название. Изумленный возглас слетел с ее губ.
— В чем дело, дорогая? — спросил Блейк.
Она молча вручила ему книгу. Он задумчиво посмотрел на нее, поворачивая так и эдак. Затем они оба уставились на Джеймса.
— Не знаю точно, что произошло, — осторожно вымолвила Кэролайн, — но мое воображение рисует мне всевозможные катастрофы.
— Он застал меня с этим, — сообщила Элизабет. — Я понимаю, что это дурацкая книга, но мне нужно выйти замуж, и нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом. В итоге он застал меня прямо на месте преступления с книгой в руках. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, однако он не стал. Так мне показалось… — Она помолчала, переводя дыхание, и поспешно смахнула слезу. — Он был очень добр. И даже предложил… стать моим учителем. Конечно, он признал, что мне нечего и надеяться выйти замуж за маркиза…
— Я никогда этого не говорил! — запальчиво произнес Джеймс. — Это вы сказали, а не я.
— Он предложил помочь мне разобраться в книге, чтобы…
— Я предложил сжечь книжонку, если помните. Я сказал, что это полнейшая чушь. — Он грозно уставился на нее, рассчитывая, видимо, привести ее в трепет, но, не добившись нужного эффекта, перевел свирепый взгляд на Кэролайн и Блейка. Это тоже не возымело действия, поэтому он снова повернулся к Элизабет и завопил:
— Во имя Господа, женщина, в проклятой книжонке есть только одно правило, которое заслуживает внимания!
— И какое же? — надменно поинтересовалась Элизабет.
— Что вы женитесь на своем чертовом маркизе!
В течение долгой минуты она молчала, скрестив с ним взгляды, а затем движением, которое буквально рассекло надвое его грудь, отвернулась.
— Он обещал научить меня приемам, с помощью которых ловят мужей, — сказала она, обращаясь к Рейвенскрофтам. — Но не нашел нужным сообщить, кто он такой. Он так и не сказал мне, что он сам — этот чертов маркиз.
Никто не ответил, поэтому Элизабет добавила с горьким вздохом:
— Теперь вам известна вся история. Как он развлекся за мой счет, воспользовавшись моими печальными обстоятельствами.
Джеймс в мгновение ока пересек комнату.
— Я никогда не смеялся над вами, Элизабет, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Поверьте! У меня и в мыслях не было вас обидеть.
— Однако вы это сделали, — возразила она.
— Тогда выходите за меня замуж. Позвольте мне всю жизнь заглаживать свою вину.
Крупные слезы повисли у нее на ресницах.
— Но вы же не хотите жениться на мне.
— Я несколько раз просил вас об этом, — нетерпеливо выдохнул он. — Какие еще доказательства вам нужны?
— Мне даже не позволяется иметь гордость? Или это чувство является привилегией знати?
— Неужели я так ужасен? — Последовал очередной вздох, в котором сквозило замешательство. — Да, я виноват. Я действительно не сказал вам, кто я такой. Но неужели вы не простите мне радость — нет, счастье — от сознания того, что вы полюбили меня, а не мой титул, деньги или что-нибудь еще? Просто меня.
Сдавленный звук вырвался из ее горла.
— Так это была проверка?
— Нет! — Он перешел на крик. — При чем здесь проверка? Говорю вам, у меня были веские причины скрывать свое имя. Но… но… — Он искал слова, не зная, как выразить то, что было у него на сердце. — Но все равно это приятно. Вы и представить себе не можете как, Элизабет…
— Да, — тихо сказала она. — Не могу.
— Не наказывайте меня, Элизабет.
Голос его был переполнен эмоциями, и Элизабет ощутила, как его теплый баритон проникает ей в самую душу. Нужно срочно выбираться отсюда, бежать, пока он не успел оплести своей ложью ее сердце.
Она вырвала у него руки и бросилась к двери.
— Я должна идти! — воскликнула она с паническими нотками в голосе. — Я не могу больше оставаться с вами.
— Куда вы идете? — спросил Джеймс, следуя за ней.
— Домой.
Он протянул руку, удерживая ее.
— Вы никуда не пойдете одна. Уже стемнело, и кругом полно подвыпивших гуляк.
— Но…
— Мне плевать, что вы ненавидите меня, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Одна вы из этой комнаты не выйдете.
Элизабет бросила умоляющий взгляд на Блейка.
— Тогда, может, вы проводите меня домой? Прошу вас.
Блейк встал и, встретившись на короткое мгновение взглядом с Джеймсом, кивнул:
— Почту за честь.
— Позаботься о ней, — буркнул Джеймс. Блейк снова кивнул:
— Можешь не сомневаться. — Он взял Элизабет под руку и вывел из комнаты.
Проводив их взглядом, Джеймс прислонился к стене. Тело его сотрясалось от эмоций, которые он сдерживал весь вечер. Ярость, обида, раздражение, даже досада — в конце концов, он-то не получил никакого удовольствия от эпизода в роще. Все это клокотало в нем, пожирало изнутри, затрудняло дыхание.
Он услышал негромкие звуки, похожие на всхлипывания, и поднял голову. Проклятие, он совсем забыл, что Кэролайн все еще здесь.
— О, Джеймс, — вздохнула она, — как вы могли?
— Ни слова, Кэролайн! — отрезал он. — Ни слова больше.
И бросился прочь, бесцеремонно расталкивая толпу в коридоре. В коттедже его ждет бутылка виски, в компании с которой ему, по всей видимости, и придется коротать остаток вечера.
Глава 19
— Лучше нам все-таки войти в дом, — вымолвила Кэролайн слабым голосом.
— Если, конечно, вы не предпочитаете объясняться на публике, — добавил Блейк.
— Я хочу домой, — заявила Элизабет, но никто не обратил внимания на ее слова. Впрочем, удивляться нечему — никто не обращает внимания на то, что она говорит, весь вечер.
Джеймс коротко кивнул Блейку и Кэролайн, а затем указал головой в сторону дома. Хватка его на поясе Элизабет усилилась, и когда он двинулся к дому, ей ничего не оставалось, как следовать за ним.
Спустя несколько минут она оказалась в библиотеке, поражаясь иронии судьбы. Злополучная книга по-прежнему лежала на полке там, где она ее оставила.
Элизабет подавила внезапный приступ веселья. Миссис Ситон попала в точку. За каждым углом прячется по маркизу. Повсюду притаились благородные господа, которые только и ждут, чтобы унизить бедных, ничего не подозревающих женщин.
Именно это проделал с ней Джеймс. Он унижал ее каждым своим уроком, как поймать мужа — да еще маркиза, будь он проклят! Он оскорблял ее всякий раз, обучая флирту и кокетливым ужимкам. И марал своей ложью, когда целовал, притворяясь, что он всего лишь скромный управляющий имением.
Если бы Джеймс не держал ее за пояс, она, возможно, схватила бы чертову книжонку и вышвырнула в окно — а затем вытолкнула бы его следом за ней.
Почувствовав на себе его обжигающий взгляд, Элизабет подняла глаза и поняла, что ее внимание к произведению миссис Ситон не осталось незамеченным.
— Ни слова, прошу вас, — прошептала она, болезненно ощущая присутствие Рейвенскрофтов. — Пожалуйста, я не вынесу такого позора.
Джеймс коротко кивнул, и Элизабет обмякла от облегчения. Она совсем не знала Блейка, едва знала Кэролайн, но не могла вынести и мысли, что они узнают, что она дошла до такого жалкого состояния, что обратилась к руководству по поиску мужа.
Блейк закрыл за собой дверь и с невозмутимым видом оглядел компанию, собравшуюся в комнате.
— Э-э, — произнес он, переводя взгляд с Элизабет на Джеймса и обратно, — может, вы хотите, чтобы мы вас оставили?
— Да! — отрезал Джеймс
— Нет! — повысила голос Элизабет.
— По-моему, нам нужно уйти, — сказал Блейк жене.
— Элизабет хочет, чтобы мы остались, — возразила Кэролайн. — И потом, их нельзя оставлять наедине.
— Это неприлично, — поспешила добавить Элизабет. Если она останется наедине с Джеймсом, он быстренько ее уломает и заставит забыть о ее праведном негодовании. Несколько ласковых слов и нежных прикосновений, и она перестанет соображать, что хорошо, а что плохо, где правда, а где ложь. Она понимала, что это вполне в его власти, и злилась на себя за это.
— Боюсь, нам поздно думать о приличиях, — ядовито заметил Джеймс.
Кэролайн тяжело прислонилась к столу.
— О Боже!
Блейк с веселым недоумением посмотрел на жену.
— С каких это пор тебя волнуют приличия?
— С тех самых… О, перестань. — А затем, понизив голос, добавила:
— Разве ты не хочешь, чтобы они поженились?
— Десять минут назад я даже не подозревал о ее существовании.
— Я не собираюсь выходить за него замуж, — заявила Элизабет, хотя ее голос и дрогнул при этом. — И вы меня очень обяжете, если не будете разговаривать между собой так, словно меня нет в комнате.
Кэролайн потупила взор.
— Извините, — произнесла она. — Терпеть не могу, когда так поступают со мной.
— Я хочу домой, — снова сказала Элизабет.
— Понимаю, дорогая, — промолвила Кэролайн, — но вначале нужно разобраться с этим делом и…
Вдруг кто-то забарабанил в дверь.
— Убирайтесь! — заорал Блейк.
— Завтра утром вы будете чувствовать себя гораздо лучше, если мы сегодня во всем разберемся, — продолжила Кэролайн. — Обещаю вам…
— Тихо!
Комната содрогнулась от необыкновенной мощи голоса Джеймса, а Элизабет осела на пол. К несчастью, он все еще удерживал ее за пояс, и она чуть не задохнулась, когда он врезался ей в ребра.
— Джеймс, — пропыхтела она, — отпустите. Что он и сделал, но скорее для того, чтобы погрозить им всем кулаком, чем по какой-либо иной причине.
— Во имя Господа, — прогремел он, — как человек может думать при таком шуме? Неужели мы не можем вести общий разговор? Один, но в котором будут участвовать все!
— Вообще-то, — вступила Кэролайн, возможно, несколько необдуманно, — если быть точным, мы все обсуждаем один и тот же вопрос. Конечно, мы говорили одновременно, но…
Муж властно притянул ее к себе, она приглушенно охнула и не проронила больше ни звука.
— Мне нужно поговорить с Элизабет, — заявил Джеймс. — Наедине.
Ответ Элизабет был мгновенным и однозначным:
— Нет!
Блейк двинулся к двери, не выпуская руки упиравшейся Кэролайн.
— Все, дорогая, пора уходить.
— Мы не должны оставлять ее здесь против воли! — возмутилась Кэролайн. — Это не правильно, и совесть не позволяет мне…
— Ничего с ней не случится, — перебил ее Блейк. Но Кэролайн уже успела зацепиться ногой за ножку стола.
— Я ее не оставлю, — проскрежетала она. Элизабет выдохнула прочувствованное «спасибо» из другого конца комнаты.
— Блейк! — уронил Джеймс, указав глазами на Кэролайн, вцепившуюся тыквенно-оранжевыми руками в массивное кресло с подголовником.
Блейк пожал плечами:
— Ты скоро узнаешь, Джеймс, что бывают ситуации, когда с женой лучше не спорить.
— Если и узнает, то с помощью какой-нибудь другой жены, — заявила Элизабет, — потому что лично я не собираюсь выходить за него замуж.
— Отлично! — взорвался Джеймс, сердито махнув рукой в сторону Блейка и Кэролайн. — Можете оставаться. Вы бы все равно подслушивали под дверью. А что касается вас… — Он обратил грозный взгляд на Элизабет. — Вам придется меня выслушать, а затем вы выйдете за меня замуж.
— Вот видишь? — шепнула Кэролайн Блейку. — Я знала, что он одумается и позволит нам остаться.
Джеймс медленно повернулся, напрягая шею до такой степени, что затряслась челюсть.
— Рейвенскрофт, — обратился он к Блейку с пугающим спокойствием, — у тебя никогда не возникало желания придушить жену?
— О, постоянно! — бодро отозвался тот. — Но в большинстве случаев я радуюсь, что она вышла замуж за меня, а не за тебя.
— Что?! — взвизгнула Элизабет. — Он просил ее руки? — Несколько секунд она крутила головой из стороны в сторону, прежде чем ей удалось остановить взгляд на Кэролайн. — Он просил вашей руки?
— Да, — ответила Кэролайн, небрежно поведя плечом. — Но несерьезно.
Элизабет вперила в Джеймса суровый взгляд.
— Вы имеете обыкновение делать несерьезные предложения руки и сердца?
Джеймс уставился на Кэролайн еще более сурово.
— Я бы не сказал, что вы стараетесь разрядить обстановку.
Кэролайн устремила жалостливый взгляд на мужа.
— Нет уж, выкручивайся сама, — уронил тот.
— Конечно, он бы женился на мне, скажи я «да». — Кэролайн шумно вздохнула. — Но он сделал мне предложение с единственной целью подтолкнуть Блейка. Что было очень любезно с его стороны. Из него получится замечательный муж, Элизабет, можете мне поверить.
Элизабет недоверчиво взирала на странную троицу. Наблюдать за их взаимоотношениями оказалось крайне утомительным делом.
— Мы совсем сбили вас с толку, да? — спросила Кэролайн.
Элизабет не нашлась, что ответить.
— Признаться, это была довольно интересная история, — заметил Блейк, пожав плечами. — Я мог бы написать об этом книгу — да никто не поверит.
— Правда? — воскликнула Кэролайн с загоревшимися от восторга глазами. — И как бы ты ее назвал?
— Ну, не знаю, — протянул Блейк, почесывая подбородок. — Что-нибудь вроде этого: «Как подцепить богатую наследницу».
Джеймс придвинул разъяренное лицо вплотную к Блейку.
— А почему бы не «Как окончательно и бесповоротно свести с ума своих друзей»?
Элизабет покачала головой:
— Вы ненормальные, все трое. Я совершенно уверена в этом.
Блейк пожал плечами:
— В большинстве случаев я сам склоняюсь к этой мысли.
— Вы позволите мне перемолвиться с Элизабет хотя бы словом? — рявкнул Джеймс.
— Ах, простите! — произнес Блейк тем насмешливым тоном, который не мог вызвать ничего, кроме раздражения. — Я совсем забыл, зачем мы здесь собрались.
Запустив пальцы в шевелюру, Джеймс дернул себя за волосы, не видя другого способа удержаться от того, чтобы не вцепиться Блейку в горло.
— Я начинаю понимать, — прорычал он, — почему присутствие посторонних нежелательно при ухаживании.
Блейк заинтересованно выгнул бровь.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы все испортили.
— Каким же это образом? — осведомилась Элизабет. — Тем, что так некстати раскрыли ваше инкогнито?
— Я собирался завтра же все вам рассказать.
— Я вам не верю.
— Мне плевать, верите вы или нет! — заорал Джеймс. — Это правда.
— Извините, что вынуждена вас перебить, — вставила Кэролайн, — но разве вас не должно волновать, что она вам не верит? В конце концов, вы просили ее стать вашей женой.
Джеймс затрясся, отчаянно желая придушить кого-нибудь из них, но не в состоянии решить, на кого он больше всего злится. То ли на Блейка с его насмешками, то ли на Кэролайн, самую настырную женщину на свете, то ли на Элизабет…
Элизабет! Вот на кого он просто жаждал наброситься. При одном ее имени у него на несколько градусов подскакивала температура — и не только страсть была тому причиной.
Он был в бешенстве. До дрожи в костях и зубовного скрежета. А трое его собеседников явно не понимали, что играют с огнем, отпуская свои дурацкие шуточки.
— Сейчас говорить буду я, — произнес он нарочито медленно и ровно. — А того, кто посмеет меня перебить, я выброшу из окна. Вам ясно?
Никто не вымолвил ни слова.
— Вам ясно?
— Ты вроде бы хотел, чтобы мы молчали, — заметил Блейк.
Этого оказалось достаточно, чтобы Кэролайн открыла рот и сказала:
— Как вы думаете, он учитывает, что окно закрыто?
Элизабет зажала рот ладонью. Джеймс свирепо уставился на нее. Помоги ей Боже, если она сейчас рассмеется.
Он задержал дыхание, не отводя жесткого взгляда от ее голубых глаз.
— Я не сказал вам, кто я такой, потому что занимался расследованием этого дела с шантажом по просьбе моей тетки.
— Кто-то шантажирует вашу тетку? — изумилась Кэролайн.
— Боже правый! — воскликнул Блейк. — Недоумок, видно, не дорожит собственной жизнью. — Он посмотрел на Элизабет. — Я, к примеру, до ужаса боюсь этого старого дракона.
Джеймс уперся взглядом в Рейвенскрофта, затем многозначительно перевел его на окно, после чего снова обратился к Элизабет:
— Было бы крайне неразумно сообщать вам, с какой целью я появился в Дэнбери-Хаусе, ибо, если вы помните, вы были основной подозреваемой.
— Вы подозревали Элизабет? — вмешалась Кэролайн. — Вы что, с ума сошли?
— Да, — подтвердила Элизабет. — Вы правы. Относительно его невменяемости.
Джеймс глубоко вдохнул воздух, пытаясь успокоиться. Он был на грани взрыва.
— Я быстро убедился, что Элизабет вне подозрений, — проскрежетал он.
— Вот когда вам следовало сказать мне, кто вы на самом деле, — заметила Элизабет. — Прежде чем… — Она оборвала фразу и демонстративно уставилась в пол.
— Прежде чего? — спросила Кэролайн.
— Окно, дорогая, — напомнил Блейк, похлопав жену по руке. — Не забывай об окне.
Она кивнула и, повернувшись к Джеймсу и Элизабет, с выжидающим видом уставилась на них.
Решив не обращать на нее внимания, Джеймс полностью сосредоточился на Элизабет. Она сидела на стуле, прямая, как шомпол, с таким напряженным выражением лица, что, казалось, достаточно малейшего проявления нежности, чтобы она пошла вразнос. Он попытался представить себе, как она выглядела всего лишь час назад, раскрасневшаяся от страсти и восторга, — и, к своему ужасу, не смог.
— Я не признался вам тогда, — продолжил он, — потому что был связан обязательствами по отношению к тетке. Она… — Он запнулся, подбирая слова, которые могли бы объяснить степень его преданности старой даме, но вдруг вспомнил, что Элизабет известно его прошлое. Собственно, она была единственным человеком, которому он рассказал всю историю своего детства без утайки. Даже Блейк знал лишь отдельные фрагменты. — Она очень много значила для меня на протяжении долгих лет, — произнес он наконец. — Я не мог…
— Вы не должны оправдываться, что любите леди Дэнбери, — тихо вымолвила Элизабет, не решаясь встретиться с ним взглядом.
— Благодарю вас. — Он кашлянул, прочищая горло. — Я не знаю до сих пор, кто ее шантажирует. Более того, мне не удалось выяснить, насколько опасен шантажист. Так что я не видел причин втягивать вас в это дело.
Элизабет подняла на него глаза, выражение их разрывало ему душу.
— Вы же понимаете, что я никогда бы не причинила зла леди Дэнбери.
— Разумеется. Ваша преданность ей очевидна. Но это не отменяет того факта, что вы не имеете опыта в подобных делах…
— А вы, надо полагать, имеете? — осведомилась она, не скрывая задевающего сарказма.
— Элизабет, я провел последние десять лет, работая на военное ведомство.
— Ну конечно, — прошептала она. — Пистолет и то, как вы атаковали Фелпорта. Я сразу поняла, что здесь что-то не так.
Джеймс выругался себе под нос.
— Стычка с Фелпортом не имеет никакого отношения к моей деятельности в военном ведомстве. Ради Бога, Элизабет, этот тип напал на вас!
— Да, — ответила она, — но чувствовалось, что вы привыкли к насилию. Словно это самое естественное для вас занятие. Чего стоит одно только то, как вы вытащили пистолет… Видимо, у вас большой опыт в подобных делах.
Он подался к ней, обжигая ее взглядом.
— Чувство, которое я испытывал в тот момент, не было для меня ни привычным, ни естественным. Это была ярость, Элизабет, чистая и примитивная, совершенно непохожая на то, что когда-либо струилось в моих жилах.
— Вы… вы никогда раньше не испытывали ярость?
Он медленно покачал головой:
— Не такую. Фелпорт посмел поднять руку на то, что принадлежит мне. Ему еще повезло, что я не убил его на месте.
— Я вам не принадлежу, — прошептала она. Но ее голосу не хватало убедительности.
— Разве?
С другого конца комнаты донесся вздох Кэролайн.
— Джеймс, — сказала Элизабет, — я не могу простить вас. Никак не могу.
— Чего это, черт побери, вы не можете мне простить? — сорвался он. — Что не назвал вам свой дурацкий титул? Вы вроде бы говорили, что вам не нужен этот придурочный маркиз.
Она отпрянула, испугавшись его гнева, и прошептала:
— Что вы имеете в виду?
— Разве вы не помните? Это было в этой самой комнате. Вы держали в руках книгу и…
— Не упоминайте книгу, — свирепо произнесла она, понизив голос. — Не смейте ее упоминать!
— Почему это? — осведомился он издевательским тоном, ожесточившись от гнева и обиды. — Потому что вам не нравится, когда вам напоминают, в каком отчаянии вы пребывали? Что готовы были пуститься во все тяжкие корысти ради?
— Джеймс! — воскликнула Кэролайн. — Прекратите. Но он был слишком обижен и слишком далеко зашел.
— Вы ничем не лучше меня, Элизабет Хочкис. Проповедуете о честности, между тем как собирались женить на себе какого-то несчастного, ничего не подозревающего простофилю.
— Ничего подобного! Я бы не вышла ни за кого замуж, не объяснив ему вначале своего положения. И вам это отлично известно.
— Вот как? Что-то не припомню, чтобы вы упоминали о таких благородных намерениях. В сущности, единственное, что я помню, — это как вы испытывали свои ухищрения на мне.
— Вы же сами просили!
— Джеймс Сидонс, управляющий поместьем, вполне годится, чтобы его дразнить, — глумливо произнес он, — но недостаточно хорош, чтобы выйти за него замуж. Не так ли?
— Я любила Джеймса Сидонса! — взорвалась Элизабет. А затем, в ужасе от того, что сказала, вскочила на ноги и бросилась к двери.
Но Джеймс оказался проворнее. Он загородил ей путь и шепотом спросил:
— Вы любили меня?
— Я любила его! — выкрикнула она. — А вас я вообще не знаю.
— Я тот же человек.
— Ну нет! Человека, которого я знала, не существует. В отличие от вас он бы не стал издеваться над женщиной. Хотя… — С ее губ слетел растерянный смешок. — Хотя именно этим он сейчас и занимается. Разве нет?
— Ради Бога, Элизабет, что такого злобного и низкого я сотворил?
Она недоверчиво уставилась на него.
— Вы даже не понимаете, да? Вы мне отвратительны!
Мышцы его шеи конвульсивно дергались от душившего его гнева. Джеймсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока к ней не вернется здравый смысл. Его негодование и обида были настолько мучительны, что он опасался, что малейшее проявление эмоций выпустит на волю весь ужасающий поток ярости. Наконец, проявив самообладание, которого от себя не ожидал, он кое-как выдавил два отрывистых слова:
— Извольте объясниться!
Секунду она стояла совершенно неподвижно, а затем, топнув ногой, прошествовала через всю комнату и схватила с полки издание «Как выйти замуж за маркиза».
— Узнаете это?! — выкрикнула она, потрясая книгой в воздухе. — Узнаете?
— По-моему, вы просили меня не упоминать об этой книге перед Рейвенскрофтами.
— Теперь это не важно. Вам и без этого удалось жестоко унизить меня перед ними. Мне осталось только завершить начатое.
Кэролайн успокаивающим жестом положила руку на плечо Элизабет.
— Я считаю вас ужасно храброй, — мягко сказала она. — Вам нечего стыдиться.
— Вы в этом уверены? — патетически произнесла Элизабет, давясь каждым словом. — Тогда взгляните на это! — Она сунула книгу в руки Кэролайн.
Книга была повернута обложкой вниз, и Кэролайн с явным недоумением повертела ее в руках, пока не перевернула и не прочитала название. Изумленный возглас слетел с ее губ.
— В чем дело, дорогая? — спросил Блейк.
Она молча вручила ему книгу. Он задумчиво посмотрел на нее, поворачивая так и эдак. Затем они оба уставились на Джеймса.
— Не знаю точно, что произошло, — осторожно вымолвила Кэролайн, — но мое воображение рисует мне всевозможные катастрофы.
— Он застал меня с этим, — сообщила Элизабет. — Я понимаю, что это дурацкая книга, но мне нужно выйти замуж, и нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом. В итоге он застал меня прямо на месте преступления с книгой в руках. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, однако он не стал. Так мне показалось… — Она помолчала, переводя дыхание, и поспешно смахнула слезу. — Он был очень добр. И даже предложил… стать моим учителем. Конечно, он признал, что мне нечего и надеяться выйти замуж за маркиза…
— Я никогда этого не говорил! — запальчиво произнес Джеймс. — Это вы сказали, а не я.
— Он предложил помочь мне разобраться в книге, чтобы…
— Я предложил сжечь книжонку, если помните. Я сказал, что это полнейшая чушь. — Он грозно уставился на нее, рассчитывая, видимо, привести ее в трепет, но, не добившись нужного эффекта, перевел свирепый взгляд на Кэролайн и Блейка. Это тоже не возымело действия, поэтому он снова повернулся к Элизабет и завопил:
— Во имя Господа, женщина, в проклятой книжонке есть только одно правило, которое заслуживает внимания!
— И какое же? — надменно поинтересовалась Элизабет.
— Что вы женитесь на своем чертовом маркизе!
В течение долгой минуты она молчала, скрестив с ним взгляды, а затем движением, которое буквально рассекло надвое его грудь, отвернулась.
— Он обещал научить меня приемам, с помощью которых ловят мужей, — сказала она, обращаясь к Рейвенскрофтам. — Но не нашел нужным сообщить, кто он такой. Он так и не сказал мне, что он сам — этот чертов маркиз.
Никто не ответил, поэтому Элизабет добавила с горьким вздохом:
— Теперь вам известна вся история. Как он развлекся за мой счет, воспользовавшись моими печальными обстоятельствами.
Джеймс в мгновение ока пересек комнату.
— Я никогда не смеялся над вами, Элизабет, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Поверьте! У меня и в мыслях не было вас обидеть.
— Однако вы это сделали, — возразила она.
— Тогда выходите за меня замуж. Позвольте мне всю жизнь заглаживать свою вину.
Крупные слезы повисли у нее на ресницах.
— Но вы же не хотите жениться на мне.
— Я несколько раз просил вас об этом, — нетерпеливо выдохнул он. — Какие еще доказательства вам нужны?
— Мне даже не позволяется иметь гордость? Или это чувство является привилегией знати?
— Неужели я так ужасен? — Последовал очередной вздох, в котором сквозило замешательство. — Да, я виноват. Я действительно не сказал вам, кто я такой. Но неужели вы не простите мне радость — нет, счастье — от сознания того, что вы полюбили меня, а не мой титул, деньги или что-нибудь еще? Просто меня.
Сдавленный звук вырвался из ее горла.
— Так это была проверка?
— Нет! — Он перешел на крик. — При чем здесь проверка? Говорю вам, у меня были веские причины скрывать свое имя. Но… но… — Он искал слова, не зная, как выразить то, что было у него на сердце. — Но все равно это приятно. Вы и представить себе не можете как, Элизабет…
— Да, — тихо сказала она. — Не могу.
— Не наказывайте меня, Элизабет.
Голос его был переполнен эмоциями, и Элизабет ощутила, как его теплый баритон проникает ей в самую душу. Нужно срочно выбираться отсюда, бежать, пока он не успел оплести своей ложью ее сердце.
Она вырвала у него руки и бросилась к двери.
— Я должна идти! — воскликнула она с паническими нотками в голосе. — Я не могу больше оставаться с вами.
— Куда вы идете? — спросил Джеймс, следуя за ней.
— Домой.
Он протянул руку, удерживая ее.
— Вы никуда не пойдете одна. Уже стемнело, и кругом полно подвыпивших гуляк.
— Но…
— Мне плевать, что вы ненавидите меня, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Одна вы из этой комнаты не выйдете.
Элизабет бросила умоляющий взгляд на Блейка.
— Тогда, может, вы проводите меня домой? Прошу вас.
Блейк встал и, встретившись на короткое мгновение взглядом с Джеймсом, кивнул:
— Почту за честь.
— Позаботься о ней, — буркнул Джеймс. Блейк снова кивнул:
— Можешь не сомневаться. — Он взял Элизабет под руку и вывел из комнаты.
Проводив их взглядом, Джеймс прислонился к стене. Тело его сотрясалось от эмоций, которые он сдерживал весь вечер. Ярость, обида, раздражение, даже досада — в конце концов, он-то не получил никакого удовольствия от эпизода в роще. Все это клокотало в нем, пожирало изнутри, затрудняло дыхание.
Он услышал негромкие звуки, похожие на всхлипывания, и поднял голову. Проклятие, он совсем забыл, что Кэролайн все еще здесь.
— О, Джеймс, — вздохнула она, — как вы могли?
— Ни слова, Кэролайн! — отрезал он. — Ни слова больше.
И бросился прочь, бесцеремонно расталкивая толпу в коридоре. В коттедже его ждет бутылка виски, в компании с которой ему, по всей видимости, и придется коротать остаток вечера.
Глава 19
Элизабет не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что Блейк Рейвенскрофт — несмотря на его дружбу с Джеймсом — очень мудрый человек. По пути домой он не пытался завести с ней разговор и не задавал нескромных вопросов. Он лишь успокаивающе похлопал ее по руке, заметив при этом:
— Если вам понадобится дружеское участие, Кэролайн будет счастлива оказать вам его.
Только по-настоящему умный человек знает, когда нужно держать язык за зубами.
Дорога домой протекала в молчании, не считая отдельных указаний Элизабет относительно маршрута.
Однако когда они приблизились к коттеджу Хочкисов, Элизабет с удивлением обнаружила, что их скромное жилище залито светом.
— Силы небесные! — промолвила она. — Да они, наверное, зажгли все свечи, которые нашли в доме.
И тут же, в силу привычки прикинув стоимость всей этой иллюминации, взмолилась, чтобы дети не израсходовали дорогие восковые свечки, которые она берегла для торжественных событий.
Блейк оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.
— Что-нибудь не так?
— Надеюсь, что нет. Не представляю…
Коляска остановилась, и Элизабет соскочила на землю, не дожидаясь помощи Блейка. Она не могла вообразить себе причины, по которой коттедж Хочкисов мог быть охвачен подобной активностью в столь поздний час. Шум, доносившийся из дома, мог разбудить и мертвого, и, несмотря на явные признаки буйного веселья, Элизабет не могла подавить возникшей в душе паники.
Она ворвалась в дом и устремилась в гостиную, откуда раздавались громкие вопли и смех. Сьюзен, Джейн и Лукас, взявшись за руки, кружились в хороводе, смеясь и распевая во все горло непристойные песенки.
Элизабет онемела. Она никогда не видела, чтобы ее младшенькие вели себя подобным образом. Она льстила себя надеждой, что, приняв на свои плечи большую часть их проблем, смогла обеспечить им приятное и достаточно беззаботное детство, но впервые видела их совершенно опьяненными счастьем.
И не знала, что ответить, когда, присоединившись к ней, Блейк шепотом спросил:
— Вы не знаете, в чем дело?
Секунд через пять Сьюзен заметила стоявшую в дверях сестру, с изумлением взиравшую на них, и резко остановила хоровод, в результате чего Джейн и Лукас налетели друг на друга, сцепившись в хохочущий узел из худеньких рук и белокурых волос.
— Если вам понадобится дружеское участие, Кэролайн будет счастлива оказать вам его.
Только по-настоящему умный человек знает, когда нужно держать язык за зубами.
Дорога домой протекала в молчании, не считая отдельных указаний Элизабет относительно маршрута.
Однако когда они приблизились к коттеджу Хочкисов, Элизабет с удивлением обнаружила, что их скромное жилище залито светом.
— Силы небесные! — промолвила она. — Да они, наверное, зажгли все свечи, которые нашли в доме.
И тут же, в силу привычки прикинув стоимость всей этой иллюминации, взмолилась, чтобы дети не израсходовали дорогие восковые свечки, которые она берегла для торжественных событий.
Блейк оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.
— Что-нибудь не так?
— Надеюсь, что нет. Не представляю…
Коляска остановилась, и Элизабет соскочила на землю, не дожидаясь помощи Блейка. Она не могла вообразить себе причины, по которой коттедж Хочкисов мог быть охвачен подобной активностью в столь поздний час. Шум, доносившийся из дома, мог разбудить и мертвого, и, несмотря на явные признаки буйного веселья, Элизабет не могла подавить возникшей в душе паники.
Она ворвалась в дом и устремилась в гостиную, откуда раздавались громкие вопли и смех. Сьюзен, Джейн и Лукас, взявшись за руки, кружились в хороводе, смеясь и распевая во все горло непристойные песенки.
Элизабет онемела. Она никогда не видела, чтобы ее младшенькие вели себя подобным образом. Она льстила себя надеждой, что, приняв на свои плечи большую часть их проблем, смогла обеспечить им приятное и достаточно беззаботное детство, но впервые видела их совершенно опьяненными счастьем.
И не знала, что ответить, когда, присоединившись к ней, Блейк шепотом спросил:
— Вы не знаете, в чем дело?
Секунд через пять Сьюзен заметила стоявшую в дверях сестру, с изумлением взиравшую на них, и резко остановила хоровод, в результате чего Джейн и Лукас налетели друг на друга, сцепившись в хохочущий узел из худеньких рук и белокурых волос.