Страница:
В глазах всего мира он превратился просто в мистера Джеймса Сидонса, джентльмена, разумеется, но несколько стесненного в средствах. Одежда была извлечена из кладовки — хорошего покроя, хотя и потертая на локтях и на два года отставшая от моды. Несколько прядей, выхваченных тупыми ножницами, весьма успешно подпортили стрижку, сделанную искусным парикмахером всего неделю назад. В полном соответствии с поставленной целью маркиз Ривердейл исчез, и Джеймс был более чем доволен достигнутым результатом.
План его тетки, однако, имел существенный недостаток, чего и следовало ожидать, когда за дело берется любитель. Джеймс не приезжал в Дэнбери-Хаус добрый десяток лет; его работа на военное ведомство не оставляла времени на семейные визиты, да он и не хотел подвергать опасности свою тетку. Тем не менее существовала вероятность, что кто-нибудь — скажем, престарелый слуга или дворецкий — узнает его. Как-никак он провел там почти все свое детство.
Впрочем, люди видят то, что ожидают увидеть, и если Джеймс поведет себя как управляющий, большинство из них увидят в нем именно управляющего.
Джеймс почти добрался до Дэнбери-Хауса — собственно, он уже находился на ступеньках парадного входа, — когда дверь распахнулась и из дома выпорхнула миниатюрная, блондинка. Склонив голову и опустив глаза, она перемещалась немногим медленнее, чем припустившая галопом молодая кобылка. У Джеймса не было ни единого шанса подать голос, прежде чем она врезалась в него.
Они столкнулись, и девушка изумленно взвизгнула, когда, отлетев от него, весьма неэлегантно шлепнулась на землю. Лента — или как там женщины называют эти штуки — выскользнула из ее волос, и тяжелый бледно-золотистый локон, выбившийся из прически, упал ей на плечо.
— Прошу прощения, — сказал Джеймс, протягивая руку, чтобы помочь ей встать.
— Что вы, что вы! — ответила она, отряхивая юбки. — Это полностью моя вина. Я не смотрела, куда иду.
Она не приняла его руки, и Джеймс испытал непонятное разочарование. Как и он, девушка была без перчаток, и он ощутил странное желание почувствовать ее руку в своей.
Поскольку ничего подобного он не мог сказать вслух, Джеймс ограничился тем, что нагнулся, помогая незнакомке собрать ее вещи. При ударе о землю сумочка раскрылась, и все, что в ней лежало, рассыпалось у них под ногами. Девушка вспыхнула, когда он протянул ей перчатки.
— Сегодня жарко, — объяснила она, глядя на перчатки со смущенным видом.
— Не стоит надевать их из-за меня, — заметил он с улыбкой. — Как видите, я тоже предпочел обойтись без перчаток в такую прекрасную погоду.
Она уставилась на его руки, затем покачала головой и промолвила:
— До чего же нелепый разговор!
Она нагнулась, собирая остальные вещи, и Джеймс последовал ее примеру. Подняв носовой платок, он потянулся к книге, но девушка издала престранный звук — нечто вроде сдавленного возгласа — и выхватила книжку буквально из его пальцев.
Джеймс вдруг обнаружил, что ему очень хочется знать, что это за книга.
Девушка закашлялась, потом сказала:
— Очень мило с вашей стороны помочь мне.
— Никакого беспокойства, уверяю вас, — любезно произнес он, пытаясь рассмотреть книгу. Но она уже засунула ее в сумочку.
Нервно улыбаясь, Элизабет скользнула рукой в сумку, чтобы убедиться, что книга действительно там и надежно спрятана от его глаз. Она умерла бы от стыда, если бы открылось, что она читает подобную ерунду. Конечно, все незамужние женщины ищут мужей, но только совсем отчаявшееся создание можно застать за чтением учебника на эту тему.
Джеймс молчал, устремив на нее оценивающий взгляд, что привело ее в еще более нервное состояние. Не сдержавшись, Элизабет выпалила:
— Вы новый управляющий?
— Да.
— Понятно. В таком случае мне, наверное, следует представиться, поскольку наши пути пересекутся. Я мисс Хочкис, компаньонка леди Дэнбери.
— Ну а я мистер Сидонс, только что прибывший из Лондона.
— Приятно было познакомиться, мистер Сидонс, — сказала Элизабет с улыбкой, которая показалась Джеймсу удивительно милой. — Ужасно жаль, но мне пора.
Она дождалась, пока он кивнет в ответ, и понеслась прочь по подъездной аллее, прижимая к себе сумку так, словно от этого зависела ее жизнь.
Джеймс просто стоял и смотрел ей вслед. Почему-то он был не в состоянии оторвать взгляд от удалявшейся фигурки.
Глава 2
План его тетки, однако, имел существенный недостаток, чего и следовало ожидать, когда за дело берется любитель. Джеймс не приезжал в Дэнбери-Хаус добрый десяток лет; его работа на военное ведомство не оставляла времени на семейные визиты, да он и не хотел подвергать опасности свою тетку. Тем не менее существовала вероятность, что кто-нибудь — скажем, престарелый слуга или дворецкий — узнает его. Как-никак он провел там почти все свое детство.
Впрочем, люди видят то, что ожидают увидеть, и если Джеймс поведет себя как управляющий, большинство из них увидят в нем именно управляющего.
Джеймс почти добрался до Дэнбери-Хауса — собственно, он уже находился на ступеньках парадного входа, — когда дверь распахнулась и из дома выпорхнула миниатюрная, блондинка. Склонив голову и опустив глаза, она перемещалась немногим медленнее, чем припустившая галопом молодая кобылка. У Джеймса не было ни единого шанса подать голос, прежде чем она врезалась в него.
Они столкнулись, и девушка изумленно взвизгнула, когда, отлетев от него, весьма неэлегантно шлепнулась на землю. Лента — или как там женщины называют эти штуки — выскользнула из ее волос, и тяжелый бледно-золотистый локон, выбившийся из прически, упал ей на плечо.
— Прошу прощения, — сказал Джеймс, протягивая руку, чтобы помочь ей встать.
— Что вы, что вы! — ответила она, отряхивая юбки. — Это полностью моя вина. Я не смотрела, куда иду.
Она не приняла его руки, и Джеймс испытал непонятное разочарование. Как и он, девушка была без перчаток, и он ощутил странное желание почувствовать ее руку в своей.
Поскольку ничего подобного он не мог сказать вслух, Джеймс ограничился тем, что нагнулся, помогая незнакомке собрать ее вещи. При ударе о землю сумочка раскрылась, и все, что в ней лежало, рассыпалось у них под ногами. Девушка вспыхнула, когда он протянул ей перчатки.
— Сегодня жарко, — объяснила она, глядя на перчатки со смущенным видом.
— Не стоит надевать их из-за меня, — заметил он с улыбкой. — Как видите, я тоже предпочел обойтись без перчаток в такую прекрасную погоду.
Она уставилась на его руки, затем покачала головой и промолвила:
— До чего же нелепый разговор!
Она нагнулась, собирая остальные вещи, и Джеймс последовал ее примеру. Подняв носовой платок, он потянулся к книге, но девушка издала престранный звук — нечто вроде сдавленного возгласа — и выхватила книжку буквально из его пальцев.
Джеймс вдруг обнаружил, что ему очень хочется знать, что это за книга.
Девушка закашлялась, потом сказала:
— Очень мило с вашей стороны помочь мне.
— Никакого беспокойства, уверяю вас, — любезно произнес он, пытаясь рассмотреть книгу. Но она уже засунула ее в сумочку.
Нервно улыбаясь, Элизабет скользнула рукой в сумку, чтобы убедиться, что книга действительно там и надежно спрятана от его глаз. Она умерла бы от стыда, если бы открылось, что она читает подобную ерунду. Конечно, все незамужние женщины ищут мужей, но только совсем отчаявшееся создание можно застать за чтением учебника на эту тему.
Джеймс молчал, устремив на нее оценивающий взгляд, что привело ее в еще более нервное состояние. Не сдержавшись, Элизабет выпалила:
— Вы новый управляющий?
— Да.
— Понятно. В таком случае мне, наверное, следует представиться, поскольку наши пути пересекутся. Я мисс Хочкис, компаньонка леди Дэнбери.
— Ну а я мистер Сидонс, только что прибывший из Лондона.
— Приятно было познакомиться, мистер Сидонс, — сказала Элизабет с улыбкой, которая показалась Джеймсу удивительно милой. — Ужасно жаль, но мне пора.
Она дождалась, пока он кивнет в ответ, и понеслась прочь по подъездной аллее, прижимая к себе сумку так, словно от этого зависела ее жизнь.
Джеймс просто стоял и смотрел ей вслед. Почему-то он был не в состоянии оторвать взгляд от удалявшейся фигурки.
Глава 2
— Джеймс! — Агата Дэнбери редко позволяла себе радостные вопли, но Джеймс был ее любимым племянником. По правде говоря, она любила его больше, чем собственных детей. У него по крайней мере хватило ума не совать голову между прутьями чугунной решетки. — Как приятно тебя видеть!
Почтительно склонившись, Джеймс подставил щеку для поцелуя.
— Вам приятно меня видеть? — осведомился он. — Можно подумать, что вас удивил мой приезд. Да полно вам. Вы отлично знаете, что я скорее пренебрег бы вызовом к принцу-регенту, чем вашим приглашением.
— А, ты об этом…
Он прищурился, ничуть не обманутый ее небрежным тоном.
— Агата, надеюсь, вы не собираетесь шутить со мной? Графиня вдруг выпрямилась, как шомпол, в своем кресле.
— Ты полагаешь, я на это способна?
— Не моргнув глазом, — бросил он с легкой улыбкой, усаживаясь. — Своим лучшим трюкам я научился у вас.
— Ну, кто-то же должен был взять тебя под свое крыло, — отозвалась она. — Бедное дитя. Если бы я не…
— Агата! — оборвал се Джеймс. Он не имел ни малейшего желания быть втянутым в дискуссию о своем детстве. Он был обязан тетке всем — даже собственной душой. Но не хотел обсуждать это сейчас.
— Так уж случилось, — заявила она, презрительно фыркнув, — что мне не до шуток. Меня шантажируют.
Джеймс подался вперед. Шантажируют? Агата была хитрой старушенцией, но при этом исключительно порядочной. Он не мог себе представить, чтобы она совершила нечто, что могло послужить основанием для шантажа.
— Можешь вообразить себе такое? — осведомилась графиня. — Чтобы кто-то посмел шантажировать меня? Хм-м. Где мой кот?
— Ваш кот? — повторил он.
— Маллллкольммм!
Джеймс изумленно моргнул при виде чудовищно толстого кота, бесшумно вступившего в комнату. Он подошел к Джеймсу, принюхался и вспрыгнул к нему на колени.
— Ну разве это не самое дружелюбное животное на свете? — поинтересовалась леди Дэнбери.
— Ненавижу котов.
— Ты обязательно полюбишь Малкольма. Джеймс решил, что терпеть бесцеремонность кота проще, чем спорить с теткой.
— У вас есть какие-нибудь идеи насчет личности шантажиста?
— Никаких.
— Могу я спросить, почему вы подверглись шантажу?
— О, мне так неловко, — вымолвила она с блеснувшими в бледно-голубых глазах слезами.
Джеймс тут же проникся сочувствием. Тетя Агата никогда не плакала. В его жизни было не так уж много вещей, которые абсолютно не менялись, и леди Дэнбери являлась одной из них. Резкая и язвительная, она беззаветно любила его и никогда не плакала. Ни при каких обстоятельствах.
Джеймс сделал движение к тетке, но вовремя одумался. Едва ли она ждет от него утешений и наверняка воспримет их как свидетельство ее слабости. К тому же кот не проявил ни малейшего намерения слезть с его коленей.
— Вы покажете мне письмо? — мягко спросил он. — Полагаю, вы получили письмо?
Она кивнула, взяла со стоявшего рядом стола книгу и вытащила листок, заложенный между страницами. Не говоря ни слова, она протянула его племяннику.
Джеймс деликатно подтолкнул кота, спихнув его на ковер, и встал. Сделав несколько шагов к тетке, он взял письмо и тут же, не садясь, прочитал его.
Леди Д.,
Мне известен ваш секрет. А также тайна вашей дочери. Вам придется заплатить за мое молчание.
Джеймс поднял взгляд:
— Это все?
Агата покачала головой и протянула второй листок.
— Я получила еще одно. Джеймс взял его.
Леди Д.,
Мое молчание стоит пять сотен фунтов. Оставьте их в простом кошельке за «Мешком с гвоздями» в пятницу в полночь. Никому ничего не говорите. Не советую разочаровывать меня.
— Что это еще за «Мешок с гвоздями»?
— Местный трактир.
— Вы оставили деньги?
Она кивнула со сконфуженным видом:
— Только потому, что знала: ты не успеешь приехать до пятницы.
Джеймс помолчал, размышляя, как бы лучше сформулировать следующую фразу.
— Думаю, — мягко сказал он, — вам следует поделиться со мной своими секретами.
Агата покачала головой:
— Мне так неловко. Нет, я не могу…
— Агата, вы же знаете, что мне можно доверять. Я отношусь к вам как к матери. Что бы вы ни сказали мне — это не выйдет за стены вашего дома. — Когда она в ответ только прикусила губу, он спросил:
— Которую из дочерей затрагивает эта тайна?
— Мелиссу, — прошептала Агата. — Но она ни о чем не подозревает.
Джеймс закрыл глаза и протяжно вздохнул. Он догадывался, что за этим последует, и решил избавить тетку от смущавшей ее необходимости произнести это вслух.
— Она незаконнорожденная, да?
Агата кивнула:
— У меня была связь. Это продолжалось всего лишь месяц. О, я была так молода и глупа!
Джеймс постарался не выдать тот шок, в который повергло его признание тетки. Графиня всегда строго придерживалась приличий. Непостижимо, что она имела связь вне брака. Но, по ее собственному выражению, она была молода и, возможно, несколько ветрена. Учитывая все, что она сделала для него, он не считал себя вправе судить ее. Агата спасла его, и в случае необходимости он, ни секунды не колеблясь, отдал бы за нее жизнь.
Графиня печально улыбнулась:
— Я не понимала, что делала.
Джеймс тщательно взвесил слова, прежде чем заговорить:
— Итак, вы боитесь, что шантажист доведет это до сведения общества и опозорит Мелиссу?
— Мне плевать на этих лицемеров из высшего света! — запальчиво сказала Агата. — Я очень сомневаюсь в законности происхождения половины из них. Даже двух третей, если исключить первенцев. Мелисса, вот кто меня беспокоит. Она благополучно вышла замуж за графа, так что скандал ее не затронет, но она была очень близка с лордом Дэнбери. Он всегда говорил, что любит Мелиссу больше всех своих детей. Ее сердце будет разбито, если она узнает, что он ей не отец.
Джеймс что-то не припоминал, чтобы отношения лорда Дэнбери с Мелиссой были нежнее, чем с другими детьми. Собственно, он вообще не замечал особой близости между лордом Дэнбери и его потомством. Граф был добродушным человеком, но держался несколько отчужденно. Он был из тех, кто считал, что «место детей в детской, откуда их следует выпускать не чаще, чем раз в день». Но если Агата убеждена, что лорд Дэнбери обожал Мелиссу, кто он такой, Джеймс, чтобы спорить?
— Что же нам делать, Джеймс? — спросила графиня. — Ты единственный человек, которому я доверяю настолько, чтобы обратиться за помощью в таком неприятном деле. Учитывая твой опыт…
— Больше писем не было? — перебил ее Джеймс. Тетка знала, что ему приходилось работать в военном ведомстве. В этом не было большой беды, поскольку он оставил активную деятельность, но Агата отличалась редким любопытством и постоянно расспрашивала его о былых похождениях. Однако есть вещи, которые он не стал бы обсуждать даже с теткой. Не говоря уже о том, что ему совсем не улыбалось быть повешенным за разглашение государственных тайн, в которые он оказался посвященным за годы своей шпионской деятельности.
Агата покачала головой:
— Нет. Ничего.
— Я проведу предварительное расследование, но боюсь, что мы ничего не узнаем, пока не получим очередное послание.
— Думаешь, это не последнее?
Джеймс мрачно кивнул:
— Шантажисты просто не способны вовремя остановиться. В этом их роковая ошибка. А я тем временем надену маску нового управляющего. Хотя и не понимаю, как, по-вашему, мне удастся остаться инкогнито.
— Я полагала, что оставаться неузнанным — твой конек.
— Это так, — небрежно бросил он, — но в отличие от Франции, Испании и даже южного побережья я здесь вырос. Почти.
Глаза Агаты приняли отсутствующее выражение. Джеймс догадался, что графиня задумалась о его детстве, о тех случаях, когда ей приходилось выдерживать ожесточенные схватки с его отцом, доказывая, что Джеймсу лучше оставаться у Дэнбери.
— Никто тебя не узнает, — заверила она его наконец.
— А Криббинс?
— Умер в прошлом году.
— О, мне очень жаль! — Ему всегда нравился старый дворецкий.
— Новый тоже ничего, хотя у него хватило дерзости не далее как позавчера попросить меня звать его Уилсоном.
Джеймс мог и не спрашивать, заранее зная ответ. Тем не менее он поинтересовался:
— Это, случайно, не его имя?
— Возможно, — раздраженно буркнула графиня. — Но я не в состоянии его запомнить.
— Вы его только что упомянули.
Она состроила сердитую гримасу.
— Если ему угодно быть моим дворецким, пусть отзывается на имя Криббинс. В моем возрасте радикальные перемены крайне опасны.
— Агата, — сказал Джеймс, демонстрируя терпение, которого он вовсе не испытывал, — не могли бы мы вернуться к сути дела?
— Относительно того, что тебя кто-нибудь узнает?
— Да.
— Никого не осталось. Ты не навещал меня почти десять лет.
Джеймс проигнорировал ее укоряющий тон.
— Вы отлично помните, что виделись со мной в Лондоне.
— Это не считается.
Он решил не спрашивать почему, хотя и знал, что она умирает от желания назвать ему причину.
— Нет ли чего-нибудь особенного, что мне следует знать, прежде чем приступать к обязанностям управляющего? — поинтересовался он.
Графиня недоуменно покачала головой:
— А что такого тебе нужно знать? Ты получил соответствующее твоему положению воспитание. Следовательно, тебе известно все, что касается управления земельной собственностью.
В этом была изрядная доля правды, хотя Джеймс, унаследовав титул, предпочитал использовать управляющих для ведения дел в своих поместьях. Это было тем более удобно, что пребывание в Ривердейл-Касле не доставляло ему особого удовольствия.
— Ну что ж, — сказал он, вставая. — Поскольку Криббинс Первый более не с нами — упокой, Господи, его многострадальную душу…
— И что это должно означать?
Он склонил голову вперед и чуть набок с выражением крайнего сарказма.
— Любой смертный, прослуживший вашим дворецким в течение сорока лет, заслуживает того, чтобы его причислили к лику святых.
— Вот шельмец, и дерзкий к тому же, — пробормотала она.
— Агата!
— Что толку выбирать выражения в моем возрасте?
Джеймс покачал головой:
— Как я заметил ранее, поскольку Криббинс нас покинул, роль управляющего — вполне подходящее прикрытие. К тому же я предпочитаю проводить время на природе, пока стоит такая прекрасная погода.
— Неужели в Лондоне настолько душно?
— Ужасно!
— Ты имеешь в виду воздух или публику?
Джеймс усмехнулся:
— И то и другое. Ну а теперь скажите мне, куда положить вещи. Кстати, тетя Агата, — он нагнулся и поцеловал ее в щеку, — чертовски приятно видеть вас.
Она улыбнулась:
— Я люблю тебя, Джеймс.
Не то чтобы ее лучшее платье пребывало в хорошем состоянии. В сундуках Хочкисов не было денег на новые туалеты, если только кто-нибудь из детей не вырастал окончательно из старой одежды. Однако у Элизабет еще оставалась гордость, и если она не могла одеть свою семью по последней моде, то по крайней мере старалась, чтобы все они выглядели опрятно.
И вот теперь бархатный пояс забрызган грязью, и, что еще хуже, она украла книгу из библиотеки леди Дэнбери. Причем не просто книгу. Она прихватила самую глупую, самую идиотскую книгу из всех изданных за всю историю книгопечатания. И все потому, что решила продать свою свободу за наивысшую цену.
Элизабет сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. А вдруг никто не позарится на нее? Что тогда с ними будет?
Стряхнув грязь на переднем крыльце, девушка толкнула входную дверь их маленького коттеджа. Она попыталась незаметно проскользнуть через холл и вверх по лестнице в свою комнату, однако Сьюзен перехватила ее на полпути.
— Господь милосердный! Что с тобой случилось?
— Поскользнулась, — выдавила Элизабет, не поднимая глаз от лестницы.
— Опять?
Этого оказалось достаточно, чтобы заставить Элизабет крутануться на месте и пронзить сестру убийственным взглядом.
— Что значит опять?
Сьюзен кашлянула.
— Ничего.
Элизабет резко повернулась, намереваясь с гордым видом подняться по лестнице, но задела рукой боковой столик.
— О-о-ой! — вскрикнула она. Сьюзен участливо вздохнула:
— Готова поспорить, это больно.
Элизабет прищурилась в гневе.
— Мне ужасно жаль, — поспешно сказала Сьюзен, сообразив наконец, что сестра не в духе.
— Пойду к себе, — заявила Элизабет, отчетливо произнося каждое слово, как будто четкая дикция могла избавить ее от назойливости сестры. — Я хочу немного поспать. И не ручаюсь за последствия, если кто-нибудь меня побеспокоит.
Сьюзен кивнула:
— Джейн и Лукас играют в саду. Я позабочусь, чтобы они не шумели, когда придут.
— Хорошо, я… о-о-ой!
Сьюзен вздрогнула:
— А теперь что?
Элизабет наклонилась и подняла небольшой предмет. Один из оловянных солдатиков Лукаса.
— Существует ли какая-нибудь разумная причина, — сказала она, — почему он валяется на полу, где на него можно запросто наступить?
— Если и существует, я ее не знаю, — ответила Сьюзен, нерешительно улыбнувшись.
Элизабет только вздохнула:
— Ну и денек выдался.
— Судя по тебе, неважный.
Элизабет попыталась улыбнуться, но ей удалось лишь растянуть губы. Она просто не могла заставить уголки рта приподняться.
— Принести тебе чаю? — мягко спросила Сьюзен. Элизабет кивнула:
— Это было бы чудесно. Спасибо.
— Не за что. Я просто… Что это у тебя в сумке?
— О чем ты?
— Кажется, книга?
Элизабет мгновенно прикрыла книгу носовым платком.
— Да так, ничего.
— Ты одолжила книгу у леди Дэнбери?
— В некотором смысле.
— Вот здорово! Я прочитала все, что у нас есть. Правда, у нас мало что осталось.
Элизабет ограничилась кивком, пытаясь проскочить мимо сестры.
— У тебя, наверное, сердце разрывалось, когда пришлось продать книги, — сказала Сьюзен, — но зато удалось оплатить уроки латинского для Лукаса.
— Мне правда нужно идти…
— Можно взглянуть на книгу? Я хотела бы ее почитать.
— Нельзя! — отрезала Элизабет, невольно повысив голос. Сьюзен смущенно пожала плечами:
— Извини, пожалуйста.
— Я должна вернуть ее завтра. И хватит об этом. Ты все равно не успеешь ее прочитать.
— Можно хотя бы посмотреть?
— Я сказала, нет! — Элизабет метнулась в сторону, чудом увернувшись от цепких рук сестры, и бросилась к лестнице. Она уже добралась до первой ступеньки, когда Сьюзен схватила ее за юбку.
— Попалась! — воскликнула Сьюзен.
— Отпусти меня!
— Вначале покажи книгу.
— Сьюзен, я твоя опекунша и приказываю тебе…
Убеждения здесь не помогут, решила Элизабет. Она вцепилась в юбку и рванула ее к себе с тем лишь результатом, что соскользнула со ступеньки и уронила сумку на пол.
— Ага! — С торжествующим воплем Сьюзен схватила книгу.
Элизабет застонала.
— «Как выйти замуж за маркиза»? — Сьюзен подняла глаза с несколько озадаченным, но в целом веселым выражением лица.
— Это просто глупая книга. — Элизабет почувствовала, как ее щеки обдало жаром. — Я всего лишь подумала… то есть я хотела…
— Маркиз? — с явным сомнением произнесла Сьюзен. — Не слишком ли высокие у нас запросы, а?
— О, ради Бога, — огрызнулась Элизабет, — я не претендую на маркиза! Но мне бы не помешали кое-какие советы, раз уж необходимо выйти замуж, а никто не делает предложения.
— Кроме сквайра Невинса, — напомнила Сьюзен, перелистывая страницы.
Элизабет проглотила подступившую к горлу желчь. При мысли о сквайре Невинсе, прикасающемся к ней, целующем… ее кожа леденела. Но если это единственный способ спасти семью…
Она крепко зажмурилась. Должно же быть в этой книге что-нибудь, что подскажет ей, как найти мужа. Хоть что-нибудь!
— А это довольно интересно, — сообщила Сьюзен, присев на ковер рядом с сестрой. — Ты только послушай: «Эдикт номер один…»
— Эдикт? — повторила Элизабет. — Там есть эдикты?
— Очевидно. Послушай, оказывается, это дело с ловлей мужей намного сложнее, чем я думала.
— Ты мне лучше скажи, что такое «эдикт».
Сьюзен озадаченно моргнула и заглянула в книгу.
— Будьте исключительной. Но не слишком.
— Что, к дьяволу, это означает? — взорвалась Элизабет. — Ничего смешнее я никогда не слышала! Завтра же верну книгу. Да кто такая эта миссис Ситон? Не маркиза, во всяком случае, поэтому не понимаю, почему я должна следовать…
— Постой, — сказала Сьюзен и, даже не взглянув на сестру, отмахнулась от нее. — Это только название эдикта. Дальше следует объяснение.
— Не уверена, что хочу его слышать, — проворчала Элизабет.
— Вообще-то довольно интересно.
— Дай мне. — Элизабет выхватила у нее книгу и прочитала про себя.
Самое главное для женщины — осознать собственную исключительность. Весь фокус в том, чтобы увлечь титулованного кавалера настолько, чтобы ваше лицо заслонило ему все вокруг.
Элизабет фыркнула:
— «Фокус в том»? «Лицо заслонило»? Где эта дамочка обучалась грамоте? В парфюмерной лавке?
— По-моему, этот пассаж насчет лица звучит довольно романтично, — заметила Сьюзен, пожав плечами. Элизабет пропустила ее реплику мимо ушей.
— Где здесь написано, как быть не слишком исключительной? А, вот!
Сдерживайте свою исключительность, чтобы только ваш предмет мог ее заметить. Вы должны убедить его, что в вашем лице он найдет достойную спутницу жизни. Ни одна титулованная особа не желает греметь кандалами позора и скандала.
— Ты уже прочитала про кандалы? — поинтересовалась Сьюзен.
Элизабет продолжала читать, не обращая на нее внимания.
Иными словами, вы должны выделяться из всех, но только в его глазах. Ибо он единственный, на кого вам следует направить свои усилия.
Элизабет подняла взгляд.
— Тут есть одна проблема.
— Да?
— Точно. — Она постучала пальцем себе по лбу — типичный жест, говорящий о напряженной работе мысли. — Здесь что же, предполагается, что я нацелилась на одного мужчину?
Сьюзен вытаращила глаза:
— Но ты же не собираешься выходить за нескольких сразу!
— Я имела в виду определенного мужчину, — возмутилась Элизабет, хлопнув сестру по плечу.
— Понятно. Пожалуй, миссис Ситон права. Нельзя выходить замуж за двоих.
Элизабет скорчила рожицу:
— Конечно же, нет. Но мне кажется, я должна закинуть невод пошире и проявить интерес к нескольким, чтобы действовать наверняка. Разве мама не говорила, что не стоит класть все яйца в одну корзину?
— Хм, — задумчиво произнесла Сьюзен, — в этом есть толк. Надо будет поразмыслить над этим перед сном.
— Перед сном?
Но Сьюзен уже вскочила на ноги и взлетела вверх по лестнице.
— Я прочитаю книгу вечером, — отозвалась она с лестничной площадки, — а утром изложу тебе свои выводы.
— Сьюзен! — произнесла Элизабет самым строгим тоном. — Сейчас же верни книгу.
— Не волнуйся! К завтраку я разработаю идеальную стратегию.
Вслед за этим Элизабет услышала, как повернулся ключ в замке, и Сьюзен забаррикадировалась в комнате, которую занимала с Джейн.
— К завтраку? — пробормотала Элизабет. — Она что, не собирается ужинать?
Что не вызвало у Элизабет особого восторга. Джейн, конечно, прелесть, но она перетянула на себя все одеяла.
Когда на следующее утро она спустилась к завтраку, Сьюзен уже сидела за столом с красным томиком в руке. Элизабет мрачно отметила, что никаких признаков приготовления завтрака не наблюдается.
— Ты не могла хотя бы сковороду поставить? — раздраженно бросила она, доставая яйца из шкафчика.
— Мне не до этого, — заявила Сьюзен. — Я ужасно занята.
Элизабет не ответила. «Проклятие! Только три яйца. Придется перебиться и надеяться на сытный ленч у леди Дэнбери». Она поставила сковороду на треногу в очаге и разбила яйца.
Почтительно склонившись, Джеймс подставил щеку для поцелуя.
— Вам приятно меня видеть? — осведомился он. — Можно подумать, что вас удивил мой приезд. Да полно вам. Вы отлично знаете, что я скорее пренебрег бы вызовом к принцу-регенту, чем вашим приглашением.
— А, ты об этом…
Он прищурился, ничуть не обманутый ее небрежным тоном.
— Агата, надеюсь, вы не собираетесь шутить со мной? Графиня вдруг выпрямилась, как шомпол, в своем кресле.
— Ты полагаешь, я на это способна?
— Не моргнув глазом, — бросил он с легкой улыбкой, усаживаясь. — Своим лучшим трюкам я научился у вас.
— Ну, кто-то же должен был взять тебя под свое крыло, — отозвалась она. — Бедное дитя. Если бы я не…
— Агата! — оборвал се Джеймс. Он не имел ни малейшего желания быть втянутым в дискуссию о своем детстве. Он был обязан тетке всем — даже собственной душой. Но не хотел обсуждать это сейчас.
— Так уж случилось, — заявила она, презрительно фыркнув, — что мне не до шуток. Меня шантажируют.
Джеймс подался вперед. Шантажируют? Агата была хитрой старушенцией, но при этом исключительно порядочной. Он не мог себе представить, чтобы она совершила нечто, что могло послужить основанием для шантажа.
— Можешь вообразить себе такое? — осведомилась графиня. — Чтобы кто-то посмел шантажировать меня? Хм-м. Где мой кот?
— Ваш кот? — повторил он.
— Маллллкольммм!
Джеймс изумленно моргнул при виде чудовищно толстого кота, бесшумно вступившего в комнату. Он подошел к Джеймсу, принюхался и вспрыгнул к нему на колени.
— Ну разве это не самое дружелюбное животное на свете? — поинтересовалась леди Дэнбери.
— Ненавижу котов.
— Ты обязательно полюбишь Малкольма. Джеймс решил, что терпеть бесцеремонность кота проще, чем спорить с теткой.
— У вас есть какие-нибудь идеи насчет личности шантажиста?
— Никаких.
— Могу я спросить, почему вы подверглись шантажу?
— О, мне так неловко, — вымолвила она с блеснувшими в бледно-голубых глазах слезами.
Джеймс тут же проникся сочувствием. Тетя Агата никогда не плакала. В его жизни было не так уж много вещей, которые абсолютно не менялись, и леди Дэнбери являлась одной из них. Резкая и язвительная, она беззаветно любила его и никогда не плакала. Ни при каких обстоятельствах.
Джеймс сделал движение к тетке, но вовремя одумался. Едва ли она ждет от него утешений и наверняка воспримет их как свидетельство ее слабости. К тому же кот не проявил ни малейшего намерения слезть с его коленей.
— Вы покажете мне письмо? — мягко спросил он. — Полагаю, вы получили письмо?
Она кивнула, взяла со стоявшего рядом стола книгу и вытащила листок, заложенный между страницами. Не говоря ни слова, она протянула его племяннику.
Джеймс деликатно подтолкнул кота, спихнув его на ковер, и встал. Сделав несколько шагов к тетке, он взял письмо и тут же, не садясь, прочитал его.
Леди Д.,
Мне известен ваш секрет. А также тайна вашей дочери. Вам придется заплатить за мое молчание.
Джеймс поднял взгляд:
— Это все?
Агата покачала головой и протянула второй листок.
— Я получила еще одно. Джеймс взял его.
Леди Д.,
Мое молчание стоит пять сотен фунтов. Оставьте их в простом кошельке за «Мешком с гвоздями» в пятницу в полночь. Никому ничего не говорите. Не советую разочаровывать меня.
— Что это еще за «Мешок с гвоздями»?
— Местный трактир.
— Вы оставили деньги?
Она кивнула со сконфуженным видом:
— Только потому, что знала: ты не успеешь приехать до пятницы.
Джеймс помолчал, размышляя, как бы лучше сформулировать следующую фразу.
— Думаю, — мягко сказал он, — вам следует поделиться со мной своими секретами.
Агата покачала головой:
— Мне так неловко. Нет, я не могу…
— Агата, вы же знаете, что мне можно доверять. Я отношусь к вам как к матери. Что бы вы ни сказали мне — это не выйдет за стены вашего дома. — Когда она в ответ только прикусила губу, он спросил:
— Которую из дочерей затрагивает эта тайна?
— Мелиссу, — прошептала Агата. — Но она ни о чем не подозревает.
Джеймс закрыл глаза и протяжно вздохнул. Он догадывался, что за этим последует, и решил избавить тетку от смущавшей ее необходимости произнести это вслух.
— Она незаконнорожденная, да?
Агата кивнула:
— У меня была связь. Это продолжалось всего лишь месяц. О, я была так молода и глупа!
Джеймс постарался не выдать тот шок, в который повергло его признание тетки. Графиня всегда строго придерживалась приличий. Непостижимо, что она имела связь вне брака. Но, по ее собственному выражению, она была молода и, возможно, несколько ветрена. Учитывая все, что она сделала для него, он не считал себя вправе судить ее. Агата спасла его, и в случае необходимости он, ни секунды не колеблясь, отдал бы за нее жизнь.
Графиня печально улыбнулась:
— Я не понимала, что делала.
Джеймс тщательно взвесил слова, прежде чем заговорить:
— Итак, вы боитесь, что шантажист доведет это до сведения общества и опозорит Мелиссу?
— Мне плевать на этих лицемеров из высшего света! — запальчиво сказала Агата. — Я очень сомневаюсь в законности происхождения половины из них. Даже двух третей, если исключить первенцев. Мелисса, вот кто меня беспокоит. Она благополучно вышла замуж за графа, так что скандал ее не затронет, но она была очень близка с лордом Дэнбери. Он всегда говорил, что любит Мелиссу больше всех своих детей. Ее сердце будет разбито, если она узнает, что он ей не отец.
Джеймс что-то не припоминал, чтобы отношения лорда Дэнбери с Мелиссой были нежнее, чем с другими детьми. Собственно, он вообще не замечал особой близости между лордом Дэнбери и его потомством. Граф был добродушным человеком, но держался несколько отчужденно. Он был из тех, кто считал, что «место детей в детской, откуда их следует выпускать не чаще, чем раз в день». Но если Агата убеждена, что лорд Дэнбери обожал Мелиссу, кто он такой, Джеймс, чтобы спорить?
— Что же нам делать, Джеймс? — спросила графиня. — Ты единственный человек, которому я доверяю настолько, чтобы обратиться за помощью в таком неприятном деле. Учитывая твой опыт…
— Больше писем не было? — перебил ее Джеймс. Тетка знала, что ему приходилось работать в военном ведомстве. В этом не было большой беды, поскольку он оставил активную деятельность, но Агата отличалась редким любопытством и постоянно расспрашивала его о былых похождениях. Однако есть вещи, которые он не стал бы обсуждать даже с теткой. Не говоря уже о том, что ему совсем не улыбалось быть повешенным за разглашение государственных тайн, в которые он оказался посвященным за годы своей шпионской деятельности.
Агата покачала головой:
— Нет. Ничего.
— Я проведу предварительное расследование, но боюсь, что мы ничего не узнаем, пока не получим очередное послание.
— Думаешь, это не последнее?
Джеймс мрачно кивнул:
— Шантажисты просто не способны вовремя остановиться. В этом их роковая ошибка. А я тем временем надену маску нового управляющего. Хотя и не понимаю, как, по-вашему, мне удастся остаться инкогнито.
— Я полагала, что оставаться неузнанным — твой конек.
— Это так, — небрежно бросил он, — но в отличие от Франции, Испании и даже южного побережья я здесь вырос. Почти.
Глаза Агаты приняли отсутствующее выражение. Джеймс догадался, что графиня задумалась о его детстве, о тех случаях, когда ей приходилось выдерживать ожесточенные схватки с его отцом, доказывая, что Джеймсу лучше оставаться у Дэнбери.
— Никто тебя не узнает, — заверила она его наконец.
— А Криббинс?
— Умер в прошлом году.
— О, мне очень жаль! — Ему всегда нравился старый дворецкий.
— Новый тоже ничего, хотя у него хватило дерзости не далее как позавчера попросить меня звать его Уилсоном.
Джеймс мог и не спрашивать, заранее зная ответ. Тем не менее он поинтересовался:
— Это, случайно, не его имя?
— Возможно, — раздраженно буркнула графиня. — Но я не в состоянии его запомнить.
— Вы его только что упомянули.
Она состроила сердитую гримасу.
— Если ему угодно быть моим дворецким, пусть отзывается на имя Криббинс. В моем возрасте радикальные перемены крайне опасны.
— Агата, — сказал Джеймс, демонстрируя терпение, которого он вовсе не испытывал, — не могли бы мы вернуться к сути дела?
— Относительно того, что тебя кто-нибудь узнает?
— Да.
— Никого не осталось. Ты не навещал меня почти десять лет.
Джеймс проигнорировал ее укоряющий тон.
— Вы отлично помните, что виделись со мной в Лондоне.
— Это не считается.
Он решил не спрашивать почему, хотя и знал, что она умирает от желания назвать ему причину.
— Нет ли чего-нибудь особенного, что мне следует знать, прежде чем приступать к обязанностям управляющего? — поинтересовался он.
Графиня недоуменно покачала головой:
— А что такого тебе нужно знать? Ты получил соответствующее твоему положению воспитание. Следовательно, тебе известно все, что касается управления земельной собственностью.
В этом была изрядная доля правды, хотя Джеймс, унаследовав титул, предпочитал использовать управляющих для ведения дел в своих поместьях. Это было тем более удобно, что пребывание в Ривердейл-Касле не доставляло ему особого удовольствия.
— Ну что ж, — сказал он, вставая. — Поскольку Криббинс Первый более не с нами — упокой, Господи, его многострадальную душу…
— И что это должно означать?
Он склонил голову вперед и чуть набок с выражением крайнего сарказма.
— Любой смертный, прослуживший вашим дворецким в течение сорока лет, заслуживает того, чтобы его причислили к лику святых.
— Вот шельмец, и дерзкий к тому же, — пробормотала она.
— Агата!
— Что толку выбирать выражения в моем возрасте?
Джеймс покачал головой:
— Как я заметил ранее, поскольку Криббинс нас покинул, роль управляющего — вполне подходящее прикрытие. К тому же я предпочитаю проводить время на природе, пока стоит такая прекрасная погода.
— Неужели в Лондоне настолько душно?
— Ужасно!
— Ты имеешь в виду воздух или публику?
Джеймс усмехнулся:
— И то и другое. Ну а теперь скажите мне, куда положить вещи. Кстати, тетя Агата, — он нагнулся и поцеловал ее в щеку, — чертовски приятно видеть вас.
Она улыбнулась:
— Я люблю тебя, Джеймс.
* * *
К тому времени, когда Элизабет добралась до дома, она совершенно запыхалась и была покрыта грязью с головы до пят. Она так стремилась оказаться подальше от Дэнбери-Хауса, что практически пробежала первую милю. К сожалению, лето в Суррее выдалось на редкость дождливое, а Элизабет никогда не отличалась особой ловкостью. Торчащие из земли корни деревьев ей было крайне трудно обойти. Это привело к тому, что Элизабет шлепнулась, безнадежно испортив свое лучшее платье.Не то чтобы ее лучшее платье пребывало в хорошем состоянии. В сундуках Хочкисов не было денег на новые туалеты, если только кто-нибудь из детей не вырастал окончательно из старой одежды. Однако у Элизабет еще оставалась гордость, и если она не могла одеть свою семью по последней моде, то по крайней мере старалась, чтобы все они выглядели опрятно.
И вот теперь бархатный пояс забрызган грязью, и, что еще хуже, она украла книгу из библиотеки леди Дэнбери. Причем не просто книгу. Она прихватила самую глупую, самую идиотскую книгу из всех изданных за всю историю книгопечатания. И все потому, что решила продать свою свободу за наивысшую цену.
Элизабет сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. А вдруг никто не позарится на нее? Что тогда с ними будет?
Стряхнув грязь на переднем крыльце, девушка толкнула входную дверь их маленького коттеджа. Она попыталась незаметно проскользнуть через холл и вверх по лестнице в свою комнату, однако Сьюзен перехватила ее на полпути.
— Господь милосердный! Что с тобой случилось?
— Поскользнулась, — выдавила Элизабет, не поднимая глаз от лестницы.
— Опять?
Этого оказалось достаточно, чтобы заставить Элизабет крутануться на месте и пронзить сестру убийственным взглядом.
— Что значит опять?
Сьюзен кашлянула.
— Ничего.
Элизабет резко повернулась, намереваясь с гордым видом подняться по лестнице, но задела рукой боковой столик.
— О-о-ой! — вскрикнула она. Сьюзен участливо вздохнула:
— Готова поспорить, это больно.
Элизабет прищурилась в гневе.
— Мне ужасно жаль, — поспешно сказала Сьюзен, сообразив наконец, что сестра не в духе.
— Пойду к себе, — заявила Элизабет, отчетливо произнося каждое слово, как будто четкая дикция могла избавить ее от назойливости сестры. — Я хочу немного поспать. И не ручаюсь за последствия, если кто-нибудь меня побеспокоит.
Сьюзен кивнула:
— Джейн и Лукас играют в саду. Я позабочусь, чтобы они не шумели, когда придут.
— Хорошо, я… о-о-ой!
Сьюзен вздрогнула:
— А теперь что?
Элизабет наклонилась и подняла небольшой предмет. Один из оловянных солдатиков Лукаса.
— Существует ли какая-нибудь разумная причина, — сказала она, — почему он валяется на полу, где на него можно запросто наступить?
— Если и существует, я ее не знаю, — ответила Сьюзен, нерешительно улыбнувшись.
Элизабет только вздохнула:
— Ну и денек выдался.
— Судя по тебе, неважный.
Элизабет попыталась улыбнуться, но ей удалось лишь растянуть губы. Она просто не могла заставить уголки рта приподняться.
— Принести тебе чаю? — мягко спросила Сьюзен. Элизабет кивнула:
— Это было бы чудесно. Спасибо.
— Не за что. Я просто… Что это у тебя в сумке?
— О чем ты?
— Кажется, книга?
Элизабет мгновенно прикрыла книгу носовым платком.
— Да так, ничего.
— Ты одолжила книгу у леди Дэнбери?
— В некотором смысле.
— Вот здорово! Я прочитала все, что у нас есть. Правда, у нас мало что осталось.
Элизабет ограничилась кивком, пытаясь проскочить мимо сестры.
— У тебя, наверное, сердце разрывалось, когда пришлось продать книги, — сказала Сьюзен, — но зато удалось оплатить уроки латинского для Лукаса.
— Мне правда нужно идти…
— Можно взглянуть на книгу? Я хотела бы ее почитать.
— Нельзя! — отрезала Элизабет, невольно повысив голос. Сьюзен смущенно пожала плечами:
— Извини, пожалуйста.
— Я должна вернуть ее завтра. И хватит об этом. Ты все равно не успеешь ее прочитать.
— Можно хотя бы посмотреть?
— Я сказала, нет! — Элизабет метнулась в сторону, чудом увернувшись от цепких рук сестры, и бросилась к лестнице. Она уже добралась до первой ступеньки, когда Сьюзен схватила ее за юбку.
— Попалась! — воскликнула Сьюзен.
— Отпусти меня!
— Вначале покажи книгу.
— Сьюзен, я твоя опекунша и приказываю тебе…
Убеждения здесь не помогут, решила Элизабет. Она вцепилась в юбку и рванула ее к себе с тем лишь результатом, что соскользнула со ступеньки и уронила сумку на пол.
— Ага! — С торжествующим воплем Сьюзен схватила книгу.
Элизабет застонала.
— «Как выйти замуж за маркиза»? — Сьюзен подняла глаза с несколько озадаченным, но в целом веселым выражением лица.
— Это просто глупая книга. — Элизабет почувствовала, как ее щеки обдало жаром. — Я всего лишь подумала… то есть я хотела…
— Маркиз? — с явным сомнением произнесла Сьюзен. — Не слишком ли высокие у нас запросы, а?
— О, ради Бога, — огрызнулась Элизабет, — я не претендую на маркиза! Но мне бы не помешали кое-какие советы, раз уж необходимо выйти замуж, а никто не делает предложения.
— Кроме сквайра Невинса, — напомнила Сьюзен, перелистывая страницы.
Элизабет проглотила подступившую к горлу желчь. При мысли о сквайре Невинсе, прикасающемся к ней, целующем… ее кожа леденела. Но если это единственный способ спасти семью…
Она крепко зажмурилась. Должно же быть в этой книге что-нибудь, что подскажет ей, как найти мужа. Хоть что-нибудь!
— А это довольно интересно, — сообщила Сьюзен, присев на ковер рядом с сестрой. — Ты только послушай: «Эдикт номер один…»
— Эдикт? — повторила Элизабет. — Там есть эдикты?
— Очевидно. Послушай, оказывается, это дело с ловлей мужей намного сложнее, чем я думала.
— Ты мне лучше скажи, что такое «эдикт».
Сьюзен озадаченно моргнула и заглянула в книгу.
— Будьте исключительной. Но не слишком.
— Что, к дьяволу, это означает? — взорвалась Элизабет. — Ничего смешнее я никогда не слышала! Завтра же верну книгу. Да кто такая эта миссис Ситон? Не маркиза, во всяком случае, поэтому не понимаю, почему я должна следовать…
— Постой, — сказала Сьюзен и, даже не взглянув на сестру, отмахнулась от нее. — Это только название эдикта. Дальше следует объяснение.
— Не уверена, что хочу его слышать, — проворчала Элизабет.
— Вообще-то довольно интересно.
— Дай мне. — Элизабет выхватила у нее книгу и прочитала про себя.
Самое главное для женщины — осознать собственную исключительность. Весь фокус в том, чтобы увлечь титулованного кавалера настолько, чтобы ваше лицо заслонило ему все вокруг.
Элизабет фыркнула:
— «Фокус в том»? «Лицо заслонило»? Где эта дамочка обучалась грамоте? В парфюмерной лавке?
— По-моему, этот пассаж насчет лица звучит довольно романтично, — заметила Сьюзен, пожав плечами. Элизабет пропустила ее реплику мимо ушей.
— Где здесь написано, как быть не слишком исключительной? А, вот!
Сдерживайте свою исключительность, чтобы только ваш предмет мог ее заметить. Вы должны убедить его, что в вашем лице он найдет достойную спутницу жизни. Ни одна титулованная особа не желает греметь кандалами позора и скандала.
— Ты уже прочитала про кандалы? — поинтересовалась Сьюзен.
Элизабет продолжала читать, не обращая на нее внимания.
Иными словами, вы должны выделяться из всех, но только в его глазах. Ибо он единственный, на кого вам следует направить свои усилия.
Элизабет подняла взгляд.
— Тут есть одна проблема.
— Да?
— Точно. — Она постучала пальцем себе по лбу — типичный жест, говорящий о напряженной работе мысли. — Здесь что же, предполагается, что я нацелилась на одного мужчину?
Сьюзен вытаращила глаза:
— Но ты же не собираешься выходить за нескольких сразу!
— Я имела в виду определенного мужчину, — возмутилась Элизабет, хлопнув сестру по плечу.
— Понятно. Пожалуй, миссис Ситон права. Нельзя выходить замуж за двоих.
Элизабет скорчила рожицу:
— Конечно же, нет. Но мне кажется, я должна закинуть невод пошире и проявить интерес к нескольким, чтобы действовать наверняка. Разве мама не говорила, что не стоит класть все яйца в одну корзину?
— Хм, — задумчиво произнесла Сьюзен, — в этом есть толк. Надо будет поразмыслить над этим перед сном.
— Перед сном?
Но Сьюзен уже вскочила на ноги и взлетела вверх по лестнице.
— Я прочитаю книгу вечером, — отозвалась она с лестничной площадки, — а утром изложу тебе свои выводы.
— Сьюзен! — произнесла Элизабет самым строгим тоном. — Сейчас же верни книгу.
— Не волнуйся! К завтраку я разработаю идеальную стратегию.
Вслед за этим Элизабет услышала, как повернулся ключ в замке, и Сьюзен забаррикадировалась в комнате, которую занимала с Джейн.
— К завтраку? — пробормотала Элизабет. — Она что, не собирается ужинать?
* * *
Как выяснилось, Сьюзен не шутила. Она засела в своей комнате, не высунув нос за весь вечер. Число Хочкисов за ужином сократилось до трех, а бедная Джейн, лишенная доступа к собственной постели, вынуждена была лечь спать с Элизабет.Что не вызвало у Элизабет особого восторга. Джейн, конечно, прелесть, но она перетянула на себя все одеяла.
Когда на следующее утро она спустилась к завтраку, Сьюзен уже сидела за столом с красным томиком в руке. Элизабет мрачно отметила, что никаких признаков приготовления завтрака не наблюдается.
— Ты не могла хотя бы сковороду поставить? — раздраженно бросила она, доставая яйца из шкафчика.
— Мне не до этого, — заявила Сьюзен. — Я ужасно занята.
Элизабет не ответила. «Проклятие! Только три яйца. Придется перебиться и надеяться на сытный ленч у леди Дэнбери». Она поставила сковороду на треногу в очаге и разбила яйца.