На последний призыв никто не откликнулся, и ему самому пришлось схватить валявшийся лук, чтобы пустить пару стрел. Удача от него отвернулась. Он промазал.
Но уже через минуту, когда военачальник, с проклятиями гнавший своих людей в атаку, оказался поблизости, Браги метнул в его коня дротик. Конь осел на задние ноги, перебросив всадника через круп.
— Хаакен, хватай мерзавца!
Невзирая на град ударов мечей и копыт, Хаакен скользнул к упавшему, схватил его за волосы и вытянул из схватки. Через несколько секунд он швырнул оглушенного военачальника к ногам Браги.
Солдаты гильдии разразились приветственными криками.
Захватив командира, Рагнарсон желаемого результата не добился. Враги не прекратили битву. Правда, большая часть их на некоторое время отошла, чтобы обсудить положение. Это позволило Рагнарсону вновь привести в порядок остатки роты.
— Эти ребята не хотят повернуться к нам хвостом из-за того, что ты поймал их предводителя, — сказал Рискерд.
— Попытаться стоило. Хотя, может быть, я и совершил ошибку. Теперь они попытаются придумать, как избавиться от нас, не неся потерь.
Браги бросил взгляд вниз на седоголового. Пленник немного пришел в себя. Его губы шевелились, но из них не вылетало ни слова.
— Посмотрите, он молится.
— А ты на его месте не молился бы? Я сам давно бы уже возносил молитвы, если бы знал, какому богу можно доверять.
— А я думал, что ты поставил на Серого Странника, который спас твою задницу после того, как корабль затонул.
— Как бы не так! Посмотри, во что он меня втравил.
— Браги, — позвал Хаакен. — Подойди сюда.
Рагнарсон подошел к брату.
— Что случилось?
— Посмотри туда. Еще одна банда, — ответил Хаакен, указав направление.
Всадники были едва различимы. Они скакали не по дороге, где пыль давно бы их выдала.
Они шли двумя колоннами, видимо, намереваясь окружить холм.
— Проклятие! Мы не сидели бы сейчас в дерьме, если бы те вонючие трусы роялисты нам помогли. Они не позволили бы напасть на нас с тыла.
— Они снова двинулись! — завопил Драконоборец.
Браги вздохнул и заставил утомленные мускулы ещё раз поднять щит и меч. Это конец. А он даже не знает, за что умирает, если, конечно, не считать законов Братства и чести гильдии.
Что ж, Рагнар любил повторять, что надо превратить свою смерть в запоминающееся событие. И если даже не останется друзей, которые смогут тебя вспомнить, то не стоит лишать врагов возможности рассказывать своим внукам у очага долгими зимними ночами о твоей последней битве.
Начало атаки оказалась страшным. Роте Сангинета наступал конец. Но наступление стало ослабевать, едва успев начаться. Еще не успев призвать истреблять лошадей, Браги почувствовал, что враг заколебался. Через несколько минут атака захлебнулась, и враги начали показывать спины.
— Что за дьявольщина? — спросил Браги, ни к кому не обращаясь. — Хаакен, они бегут. Бегут, будь я проклят. Что случилось?
— Эти ребята там, внизу, наверное, на нашей стороне, — высказал предположение Рискерд.
Солдаты гильдии в изнеможении повалились на свои щиты. Они не стали ждать подтверждения слов Драконоборца. Однако Браги из последних сил вскарабкался на вершину скального выступа.
— Эй, Рискерд, первый раз за всю свою жалкую жизнь ты оказался прав. Только посмотри, как эти негодяи скачут!
Стук копыт и ужасающий боевой клич роялистов раздавались по обе стороны холма.
— Ну и какого же бога ты выбрал на сей раз, Рискерд? — ядовито поинтересовался Браги. — Теперь мы задолжали ему целую отару овец. Боги! Думаю, что ни одному из них не удастся сбежать. — Он прилег на свой щит и сладко потянулся. — Ох, до чего же хорошо!
Хаакен завалился рядом и, схватив брата за плечо, возопил:
— Мы справились! Не могу поверить. Справились!
Его била крупная дрожь, и он ничего не мог с ней поделать.
— Откинься на спину и смотри в небо, — посоветовал ему Браги. — Ты только взгляни на эти облака. Разве это не самое красивое из всего, что нам когда-либо доводилось видеть?
— Да, да! — ответил Хаакен, последовав совету брата.
Рагнарсон дал возможность всем ещё несколько минут наслаждаться подаренной жизнью. Затем, заставив себя подняться на ноги, он сказал:
— Те из вас, кто не ранен, приступайте к сбору обломков. Многие из братьев ранены и до сих пор разбросаны по этому аду. Постарайтесь всех отыскать и принести сюда. Я же попробую найти капитана и узнать, что он от нас хочет. Хаакен, подбери пару ребят с крепкими желудками и добей их раненых.
Капитана Рагнарсон нашел уже через несколько минут. Он ещё стоял на коленях перед его изувеченным телом, когда до него долетел крик Рискерда:
— Эй! Браги! Топай сюда!
Рагнарсон поднялся и увидел, что Драконоборец стоит перед группой конных роялистов. Подняв щит и меч, Браги потащился к ним.
— Сангинет погиб, — сказал он по-тролледингски, — так же как Томас и Клаус. Кто теперь возьмет на себя командование? — Он поднял глаза на всадников. — Вот это да! Будь я проклят!
— За один раз я с тобой рассчитался, Браги, — ухмыльнулся Гарун.
— Неужели этот парень тот самый Гарун, которого мы встречали в Аль-Асваде? — прошептал Рискерд.
— Вообще-то мы и сами справились бы, — ухмыльнулся в свою очередь Браги.
— Что ты здесь делаешь?
— Нас направили в Алтею, чтобы придать немного боевого духа аборигенам.
— Неужели вы все это сотворили? — спросил другой роялист, оглядывая устланное телами поле битвы.
— Они не хотели оставить нас в покое, — ответил Браги. — Вообще-то мы давно бы с ними покончили, если бы ваши люди не струхнули.
— Прости, не понимаю, — сказал Гарун.
Браги рассказал, как отряд роялистов предоставил роту её собственной судьбе. Лицо Короля-без-Трона потемнело.
— Мы повстречали некоторых из них, — сказал он. — И приняли за гонцов. Я найду их командира, покажу этот холм, а затем велю повесить.
— Браги, ты хочешь, чтобы я прирезал и старикана? — закричал Хаакен.
— Нет. Отдай его этим людям. Он может оказаться для них полезным.
Хаакен вытащил пленника из-за скалы, где тот прятался.
— Уууу! — одновременно взвыли несколько всадников.
— Карим! — воскликнул Гарун. — Вот это да! — Он захохотал, и его сторонники последовали примеру вождя, толкая при этом друг друга, словно расшалившиеся дети.
— В чем дело? — спросил Браги.
— Ты захватил Карима. Великого Карима, второго человека после самого Нассефа. Как возрадуются люди, когда узнают об этом. А узурпатор и его присные истекут слезами. Представляю, в какую ярость впадет Бич Божий! Ты, мой друг, подарил нам нашу первую великую победу. Мой дух воспарил от счастья! Штормовой вал покатился в другую сторону. Судьба наконец повернулась к нам лицом. Но что случилось с теми предателями, которых ты видел вместе с ним?
— Не знаю. Но очень хотел бы узнать, чтобы разделаться с ними. Побоище произошло из-за них. Карим не хотел нападать, а они настояли на атаке.
— Ты их хорошо рассмотрел?
— Да. Вначале мы решили, что это твои люди. Но затем Карим убил лейтенанта Трубачика.
— Эти люди не хотели оставлять в живых свидетелей их предательства. Они скакали на встречу с Нассефом, и мы преследовали их более недели.
— Получай своего Карима, если хочешь. Прости, но мне надо идти. Много наших братьев ранены.
— Белул, — сказал Гарун, глядя со зловещей ухмылкой на Карима, — надеюсь, ты заготовил для него что-нибудь особенное?
— Ты знаешь, повелитель, что заготовил. За все муки тех многих сотен, которые умерли в Себил-эль-Селибе…
Карим метнулся к Хаакену, вырвал из его рук меч и бросился на клинок грудью, прежде чем кто-либо успел его остановить.
— Мужественный поступок для бывшего бандита, — заметил Гарун.
Поскольку ни один из выживших унтер-офицеров не пожелал принять командование, роту вновь пришлось собирать Рагнарсону. В живых после битвы остались сто двенадцать солдат гильдии, а пятьдесят три из них каким-то чудом даже не получили ни царапины.
— Мы долго будем их оплакивать, — сказал Браги Хаакену. — Среди них были великие люди.
Он и юный король стояли у длинного ряда выкопанных с помощью роялистов могил.
Гарун кивнул. Он понимал, что значит терять старых товарищей.
ГЛАВА 11
ДАРЫ ПОБЕДЫ
Эль Мюрид и его отряд вышли из Сахеля у Казр Хелала. Они путешествовали под видом торговцев солью, ищущих новые источники сбыта своего товара. Война грозила полностью уничтожить этот вид торговли, и цены на соль возносились все выше и выше, по мере того как сокращался её приток в пустыню.
Именно в Казр Хелале Эль Мюрид услышал от не узнавшего его командира гарнизона, что соль можно приобрести у Мустафы эль Кадера, дяди одного из генералов Нассефа. Старший Эль Кадер распоряжался запасами соли на захваченных солеварнях Хэлин-Деймиеля.
Эль Мюрид и раньше слышал о Мустафе эль Кадере. Он получил печальную известность своими аферами по приобретению и продаже вина для религиозных ритуалов. Как можно доверить подобному человеку контроль над поставками соли?
— Перестань ныть! — рявкнул офицер, когда Эль Мюрид попытался протестовать.
— Но иметь дело с содержателями публичных домов и ворами… платить немыслимые цены…
— Тебе нужна соль или нет? Если нужна, то покупай у того, о ком тебе говорят. Если же тебе это не по нраву, убирайся домой.
Эль Мюрид повернулся лицом к Хали, игравшему роль его бухгалтера.
— Что скажешь, Мауфакк?
— Будем делать, что делать надлежит, — ответил Хали, сдерживая свои эмоции. — Нам придется поднять цены, и боюсь, что людям это не понравится. Интересно, капитан, что мог бы подумать Ученик, узнав о ваших спекуляциях.
— Его не будет мучить то, о чем он не узнает. Можешь жаловаться, если хочешь. Но ты рискуешь быть вышвырнутым в пустыню. Всем этим делом заправляет его шурин. Ученик не пойдет против своей родни, разве нет?
Таков был образ мышления в пустыне. Семья там считалась реальной ценностью, в то время как истина, справедливость и даже законы Бога были всего лишь абстракцией.
— Кто может проникнуть в сердце Ученика? — заметил Хали. — Уж во всяком случае, не бандит, вырядившийся офицером Воинства Света.
— Да ты, выходит, истинный правоверный? Убирайтесь отсюда! Я зря потратил на вас время. Такие, как вы, — не больше чем заноза в заднице. Вам это известно?
Отойдя на некоторое расстояние, чтобы капитан не мог услышать, Эль Мюрид пробормотал:
— Нассеф опять принялся за старое, Мауфакк. Если не одно, так другое. Он все больше тревожит меня.
— Что-то необходимо предпринять, повелитель.
— Конечно. Но как это могло случиться? Почему никто не жаловался?
— Может быть, кто-нибудь и жаловался, но жалобе не дали хода. Не исключено, что никто не решился на жалобы. Наши наиболее надежные люди сражаются в самых горячих точках. Нассеф, следуя твоему приказу, принял командование Непобедимыми и теперь использует свою власть, чтобы держать их подальше, там, где они не могут стать свидетелями его грязных делишек.
— Теперь слушай меня, Мауфакк. Я говорю именем Творца. Выбери сто человек с безупречной репутацией. Людей неподкупных и бесстрашных. Сними с них их белые одеяния, и пусть они вернутся к своим прежним занятиям. Я желаю, чтобы они путешествовали по Королевству Покоя. Как по Хаммад-аль-Накиру, так и по новым землям. Цель этих людей — срывать маски со зла, подобному тому, что мы повстречали сегодня. Они не должны делать различий между жалобами правоверных и неверных, детей пустыни и чужеземцев, могущественных и слабых. Все будут равны перед их судом. Я вооружу их посланиями, облекающими их абсолютной властью по тем вопросам, по которым они будут вершить суд. Я приму их сторону даже в том случае, если мне придется выступить против своей семьи. Я поддержу их, даже не соглашаясь в глубине души с их приговором. Ограблению моего народа должен быть положен конец!
— А кто станет контролировать контролеров? — пробормотал себе под нос Хали.
— Я, Мауфакк, стану самым справедливым и самым ужасным судией. И еще. Когда мы будем уходить, прихвати с собой этого варвара-капитана. Мы просветим его, очистим от грехов и отпустим, чтобы он распространял весть о том, что Эль Мюрид пребывает среди Избранных как один из них, для того чтобы с корнем вырвать все ростки угнетения.
— Как долго, повелитель, ты ещё намерен терпеть выходки Бича Божьего? — спросил Хали, возвращаясь к столь близкой его сердцу теме.
— Ровно столько, сколько будет продолжаться война. Начиная с того дня, когда мы начнем перековывать мечи на плуги, военачальники мне больше не понадобятся.
Именно в Казр Хелале Эсмат сообщил ему, что ещё один посланный в Ипопотам курьер не вернулся. Итак, пропали уже три посыльных — два обычных и один чрезвычайный, направленный после того, как исчез первый.
— Твои самые страшные предположения оправдываются, Эсмат. Мы потеряли подряд трех человек, и, таким образом, случайности исключаются. Возьми шесть воинов из числа моих телохранителей. Пошли их. Следом пошли ещё одного, чтобы проследить, что происходит с первой группой. Сделай это немедленно и прикажи им скакать как можно быстрее. Сколько дней мы ещё можем продержаться?
— Дней сорок, повелитель. Если удача поскачет в нашем седле.
Эль Мюрид хотел было выговорить Эсмату за языческую присказку, но передумал. Это означало привлечь Творца к поощрению его тайного порока.
Из Казр Хелала Эль Мюрид двинулся на северо-запад в сторону Дунно-Скуттари, где Нассеф обещал устроить грандиозный спектакль.
Ученик и его спутники частенько останавливались, чтобы полюбоваться, как им казалось, необыкновенным зрелищем. Эль Мюрид рассматривал сооружения, возведенные во времена Империи как бы в назидание потомкам. В его горящих глазах вставали картины империи будущего, и Хали приходилось напоминать Эль Мюриду, что они путешествуют инкогнито. Со времени Дишархуна он молился очень редко, и теперь словам было тесно в его душе.
Даже маленькие города и поселки казались ему прекрасными, несмотря на то что Нассеф прошел по ним хищным зверем. Но когда взору Ученика открылся Дунно-Скуттари, у него захватило дух. Он и представить себе не мог, что может существовать такое, созданное людскими руками великолепие.
— О, папа! — воскликнула Ясмид. — Это так прекрасно! Такой большой и… прекрасный!
— Твой дядя сказал, что намерен преподнести мне город в подарок. Но я не знаю, что с ним делать. Так ты думаешь, что он красивый? Хорошо. Я подарю его тебе. Если, конечно, Нассеф сумеет его взять.
— Он сумеет, папа. Я знаю.
— А как же я? — заныл Сиди.
— Есть и другие города. Какой из них ты хочешь? Хэлин-Деймиель?
— Я не хочу другого города. Я желаю…
— Пусть он получит этот, папа. Дунно-Скуттари действительно красив, но я предпочла бы Хэлин-Деймиель. Там все так захватывающе интересно…
— Он сказал, Ясмид, что Хэлин-Деймиель достанется мне.
— Похоже, Сиди, что тебе достанется удар плеткой. Веди себя, как следует вести в твоем возрасте. Тебе уже не четыре года.
— Почему получается так, что все делается, так как хочется ей? — загундосил Сиди. — Когда мы окажемся на океане? Я желаю видеть океан!
Отец взмахнул рукой, и сын принялся растирать пострадавшую щеку.
— Временами, Сиди, ты вызываешь у меня отвращение, — произнес Эль Мюрид, искоса поглядывая на Мауфакка Хали, который делал вид, что внимательно изучает поверхность реки Скарлотти. — Иногда у меня даже возникает желание отдать тебя на воспитание в одно из беднейших племен Сахеля, чтобы ты научился ценить, что имеешь, и перестал скулить из-за того, чего у тебя нет.
Эль Мюрид замолчал. Мальчишка его просто не слушал.
— Мауфакк, пошли кого-нибудь на поиски Бича Божьего. Я хочу, чтобы он предстал передо мной.
Нассеф вскоре явился, чтобы лично приветствовать их. Он так бурно радовался встрече, что стал похож на мальчишку. Он расточал улыбки направо и налево, яростно шлепая вновь прибывших по плечам и по спинам.
Эль Мюрид мгновенно заметил на лице шурина следы, оставленные одиночеством. Точно такие же он видел и у себя, когда смотрел в зеркало.
— Я очень рад, что вы пришли, — восторженно твердил Бич Божий. — Пропустить такое зрелище было бы большим грехом.
Эль Мюрид обратил внимание на то, как ласково Нассеф относится к племяннице. Он с ней шутил, поддразнивал или пускался в шутливый, невинный флирт. К Ученику вернулись его былые сомнения. Неужели у Нассефа имеются планы на девочку? Ясмид вот-вот должна достигнуть брачного возраста. Женитьба на ней явилась бы огромным достижением для того честолюбивого Нассефа, который иногда высовывал голову из теней, окружающих разнообразных, известных Эль Мюриду Нассефов.
Многие осудят женитьбу на племяннице. Но прецеденты такого рода имелись. Многие из императоров Ильказара сочетались браком даже со своими сестрами.
Несколько месяцев тому назад Хали принес Эль Мюриду древо наследования, обнаруженное в покоях Мегелина Радетика в Аль-Асваде — крепости, оставленной валигом незадолго до захвата Аль-Ремиша. Изучив древо, Эль Мюрид пришел в изумление, и к нему вернулись химеры, которые преследовали его всю жизнь. Или, вернее, все то время, когда он был связан с Нассефом.
Если Радетик все рассчитал верно, у Нассефа имелись веские причины добиваться брачного союза с Ясмид. Согласно древу наследования, между Нассефом и троном стоял лишь Гарун бин Юсиф. Женитьба могла бы объединить Корону и Ученицу. Светскую власть и духовную.
По пути в Дунно-Скуттари Эль Мюрид навестил отца своей жены. Старик, лишивший когда-то детей наследства, находился на смертном одре. Эль Мюрид представил старому вождю внуков, и те тут же завоевали сердце старца. Он снял свое проклятие, после чего последовали слезы прощения и примирения.
— Нассеф.
— Слушаю, повелитель.
— По пути я заезжал в Аль-Акуила.
В глазах Нассефа появилось тоскливое выражение. Это была тоска по дому.
— Да, я его видел. А эта парочка сумела похитить его сердце. Он сказал, что они — точная копия, твоя и Мириам, когда вы были в их возрасте. Он простил нас всех и хотел, чтобы я сказал об этом тебе.
На долю секунды в глазах Нассефа сверкнули слезинки.
— Значит, я могу вернуться домой? Могу его снова увидеть?
— Нет. Как ты знаешь, судьба никогда не бывает милостивой до конца. Когда мы прибыли, он находился на смертном одре. Мы оставались рядом до тех пор, пока за ним не явилась Черная Дама. Он отошел легко и с миром.
— А как мать?
— Она сумела пережить его уход, но думаю, что ненадолго.
— Я навещу её, как только мы разместимся по зимним квартирам. Что он говорил обо мне?
— Молись за него, Нассеф. Он так и не принял нашей веры. Умер неверующим. Но он гордился сыном и дочерью и не умолкая говорил о ваших достижениях. Сказал, что всегда верил в то, что ты далеко шагнешь.
Печальное лицо Нассефа слегка посветлело.
Хали Мауфакк следил за их беседой холодным взглядом хищника. Для человека, который, по мнению его повелителя, ненавидит политику, Мауфакк прекрасно умел разыграть свои карты.
Нассеф не стал тратить времени и сразу же приступил к спектаклю, ради которого Ученик прибыл в Дунно-Скуттари. Уже на следующий день он переправил Эль Мюрида с детьми на другую сторону реки и провел их в возведенный на вершине холма шатер.
— По правде говоря, многого вы не увидите. Но то, что открыто взору, лучше всего наблюдать с этого места. Утром.
— А что это будет, Нассеф? — спросила Ясмид.
— Сюрприз, голубка. Встань пораньше, и ты все увидишь.
— Ну, пожалуйста, Нассеф… — жалобно взмолилась она, инстинктивно прибегая к тем маленькие уловкам, которые использует женщина, чтобы подчинить мужчину своей воле.
— Нет. Я ничего не скажу. Даже тебе. Подождешь, как и все остальные. — Он махнул рукой в сторону реки, в направлении восточной оконечности острова, на котором возвышалась крепость. — Они там будут весьма удивлены.
Мольбы Ясмид так ни к чему и не привели. Нассеф не мудрствуя лукаво заявил, что это событие должно стать его величайшим триумфом и он не желает, чтобы кто-то испортил его игру. Игра будет идти по установленным им правилам, без обиняков закончил он.
Перед Эль Мюридом предстал новый Нассеф. На сей раз в образе легкомысленного ловеласа, добивающегося внимания невинной девицы. Повеса уже получил несколько отказов, но продолжает упорно стоять на своем. Распутник не скрывает своих намерений. Он хочет воспользоваться милостью девицы и тут же оставить её, но ради этой в общем-то заурядной победы он готов пожертвовать всем своим состоянием.
Итак, пред ним открылось ещё одно лицо незнакомца, которого он знал с младых ногтей. Казалось, что число личин этого человека бесконечно.
Ночью Эль Мюрид, стоя у входа в шатер, восхищался могуществом Воинства Света. На обоих берегах реки виднелись огни бесчисленных костров. Казалось, что звезды скатились с неба и рассыпались причудливыми созвездиями на равнине и по склонам холмов.
— Так много… — пробормотал он. — И всех их привели сюда мои мечты.
Нассеф сказал, что ему удалось привлечь на свою сторону около двадцати тысяч коренных обитателей западных стран. Это означает, что Слово или часть его находит отклик во многих сердцах и на Западе. Новая Империя в муках появляется на свет из материнского чрева.
Ясмид начала тормошить отца ещё до рассвета.
— Папа, папа, — верещала она. — Посмотри, что сделал дядя Нассеф. Ты не поверишь своим глазам!
До обычного часа его подъема оставалось ещё очень много времени. Он любил работать допоздна, а утром предпочитал как следует выспаться. Отец сопротивлялся до тех пор, пока ему не стало ясно, что решимость дочери существенно превосходит его упорство. Признав свое поражение, он с ворчанием поднялся, оделся и последовал за Ясмид к выходу из шатра.
— Хорошо, детка. Показывай скорее это чудо, и я пойду досыпать.
— Неужели ты не видишь, папа? Это же прямо перед тобой. Взгляни на реку.
Он опустил глаза, ожидая увидеть поверхность реки.
Но реки на месте не оказалось.
Там, где прежде катился могучий поток, осталась лишь цепочка небольших озер, соединенных мутными ручьями, шириной не более дюжины ярдов. В лучах восходящего солнца открывалось бесконечное, покрытое толстым слоем грязи пустое пространство. Пока Ученик изумлялся, со стороны бывшей реки подул ветерок, и в ноздри пророка ударил страшный смрад.
— Каким образом?
В этот момент он увидел, что к шатру идет Нассеф. Было заметно, как устал Бич Божий, но шагал он, как ни странно, мальчишеской, пританцовывающей походкой. По его физиономии расплылась широченная улыбка.
— Ну, что на это скажешь? — ещё издалека закричал он.
Ловелас добился от девицы того, чего хотел, подумал Эль Мюрид. И теперь желает покрасоваться, полюбоваться собой публично, похвастаться…
— Что ты сделал? — ухмыльнувшись своим мыслям, спросил Ученик. — Как тебе удалось за ночь осушить реку?
— За ночь это невозможно. Но главная трудность не в этом. Самое сложное было заставить сотню тысяч людей копать новое русло. Мы приступили к работе сразу, как пришли сюда. А идею я почерпнул из «Чародеев Ильказара». Помнишь то место, где поэт рассказывает о том, как Вартлоккур вызывает землетрясение и обрушивает стены в Эос, затапливая, таким образом, часть города? Меня всегда удивляло, почему горожане не догадались возвести плотину выше по реке. В таком случае они смогли бы регулировать поток при помощи шлюза. И тут мне пришла в голову мысль, а почему бы нам не направить Скарлотти по другому руслу?
Нассеф болтал без умолку. Эта хитроумная выдумка явно значила для него гораздо больше, чем простое добавление ещё одного бриллианта к короне его побед. Он вложил в затею всего себя, подобно ребенку, строящему честолюбивые планы в надежде получить родительское одобрение.
Эль Мюрид вспомнил, как Нассеф однажды пожаловался ему, что в детстве испытывал трудности при общении со сверстниками. И только сейчас Ученик понял, что его шурин, одерживая блестящие победы и захватывая все новые и новые земли, прежде всего стремится заявить о себе миру.
Неужели это так? Неужели все так просто? «Посмотрите на меня! Я здесь! Я существую». А может быть, здесь присутствуют иные, не столь примитивные чувства?
Дело наверняка обстоит гораздо сложнее. В Нассефе не может быть ничего примитивного.
— Часть моих людей уже в городе, — сказал Нассеф. — Они спустились по реке ночью на лодках и подождали, пока уровень воды не упадет ниже нижнего края заградительной решетки. Таким образом, за стенами уже созданы наши плацдармы. Часть войска гатит грязь, прокладывая новые пути. К этому времени, я полагаю, это уже сделано. Воинство Света вступает в Дунно-Скуттари. Полагаю, что уже к вечеру враги капитулируют.
Оказалось, что Нассеф проявил чрезмерный оптимизм. Защитники города, ведомые командирами гильдии и вдохновленные примером её упорных солдат, бились девять дней, оставляя очаги сопротивления только под напором превосходящих сил. Уже на пятый день штурма Нассеф впал в неистовство. Каменная и земляная дамба, перегораживающая Скарлотти, уже начинала рушиться, а ему ещё предстояло захватить один из укрепленных каменных мостов, связывающих внутренний и внешний острова с берегами.