— Политики… — произнес Хаакен, вложив в это слово все презрение, на которое был способен.
— Именно. — Браги, так же как и его брат, не скрывал своего негодования. — Давай поищем какое-нибудь местечко, где можно слегка побезумствовать. Мы три года сидели в лесу, и нам надо проветрить свою нервную систему.
Безумствование продолжалось только два дня. Один из людей Браги принес командиру скверную новость.
— Эль Мюрид покинул пустыню, полковник, — сообщил он. — Пока неизвестно, куда он направляется. Местный люд поднял страшный гвалт. Все боятся, что Ученик идет прямо сюда.
— Чтоб он сдох! Ладно, пойдем посмотрим, как лучше устроить ему теплый прием.
ГЛАВА 21
ПОЛОВОДЬЕ
Эль Мюрид мрачно взирал на обелиски с именами тех, кто погиб за Веру. Имен было много. Слишком много. Колонны с начертанными на них именами образовывали целый лес на южном краю чаши, в которой лежал Аль-Ремиш. Вид стелы с именами членов его семьи ухудшил его и без того скверное настроение.
Для того чтобы положить Сиди рядом с матерью, ему пришлось собрать в кулак вся свою волю. Он испытывал большой соблазн швырнуть тело предателя на съедение шакалам.
— Эсмат.
— Да, повелитель. — Лекарь был крайне недоволен тем, что его господин возобновил свое паломничество к родным могилам.
— Творец доверил мне нести Истину народам, а я часто перепоручал это дело другим. Вот в чем причина гибели столь многих. И вот Создатель снова напоминает мне о моем Предназначении.
— Боюсь, что не совсем понимаю тебя, повелитель.
— Я начал в одиночку, Эсмат. Ребенком, умирая в пустыне, я услышал Его призыв. Из испепеленной солнцем земли я понес Слово истины, и Слову этому открывались сердца. Я использовал эти сердца, принес их в напрасную жертву. И вот я снова одинок. Одинок и потерян в Великой Пустыне души. Если я не найду в себе сил выйти на свободу этим летом, то утрачу все Воинство Света. Новые и ещё более наглые банды убийц станут напоминать мне, что время, отведенное для моих трудов, ограничено. Этим летом, Эсмат, Ученик станет Воителем Господа и отправится в поход вместе с Воинством Света.
— Повелитель, ты же давал клятву никогда больше не участвовать в войне.
— Это не так, Эсмат. Я дал обещание не определять стратегию Воинства Света, поклялся, что командовать войском будут только военачальники. Как только мы спустимся вниз, начинай формировать эскорт.
— Как прикажешь, повелитель.
— Если Господь призовет меня к себе, положи меня рядом с Мириам. А если будет найдена Ясмид, то пусть она упокоится по другую сторону от меня.
— Так будет сделано, повелитель. Разве кто-то мог в этом сомневаться?
— Благодарю тебя, Эсмат. А теперь пойдем. Нам надо собраться с силами, дабы подготовить себя к грядущим испытаниям.
— О Господь, наш Творец и верховный вождь Воинства Света, да низвергнутся недруги Твои, да изопьют они горькую чашу своего безверия, да исчезнут они с лика земного.
— Эсмат! Ты меня изумляешь. Я был убежден, что ты равнодушен к словам Учения, и не думал, что ты способен взирать за пределы своих мелких честолюбивый желаний.
Лекарь был потрясен. Как деликатно сумел Ученик выразить свое неудовольствие. Прошлые прегрешения Эсмата против веры были хорошо известны. Они были прощены, но не забыты.
— Мы все себя плохо знаем, повелитель, и меньше всех себя знаю я сам. Как глупо с моей стороны пытаться казаться тем, чем я на самом деле не являюсь.
— Это проклятие лежит на всем человечестве, Эсмат, и мудрец осознает его ещё до того, как оно заведет его во тьму, где все попытки избавиться от него становятся напрасными.
— Перед лицом твоей мудрости, повелитель, я чувствую себя несмышленым ребенком.
Эль Мюрид бросил на лекаря суровый взгляд. Он не был уверен в том, не издевается ли над ним Эсмат.
Его путешествие на Восток началось не сразу. Его задержала весть о кончине Эль Надима.
— Творец начертал последний абзац своего послания, Эсмат, — сказал Эль Мюрид. — Я в одиночестве и обнаженным предстаю на поле брани с Властелином Зла. Я должен один сражаться с приспешниками Зла так, как сражался с темными силами в Святилище Мразкима.
— Но ты не один, повелитель. Численность Воинства Света велика, как никогда.
— Но кто поведет его в бой, Эсмат?
— Собери совет из лучших людей, повелитель, и пусть они выберут достойнейшего.
— Хорошо. Ты прав. Созови нужных людей.
Он избрал Саида Абд-эр-Рахмана, человека наименее популярного среди чиновников, которым хотелось бы иметь своего, карманного военачальника. Эль Мюрид не мог припомнить, встречал ли он раньше своего нового военного вождя, или даже слышал ли о нем. Но в военной среде Рахман пользовался авторитетом.
Через два дня после назначения командующего Ученик двинулся на запад.
Весть о возвращении пророка неслась впереди него подобно обжигающему ветру пустыни, загоняя врагов в темные углы. Друзья же, напротив, выходили из своих укрытий. Толпы людей радостными криками приветствовали его. В каждом городе он задерживался, чтобы коснуться протянутых к нему рук, благословить правоверных и их отпрысков, освятить новые храмы и молельни.
— Не будем обращать внимания, — заявил он, когда Эсмат сообщил ему о крахе осады Хэлин-Деймиеля. — Пусть бин Юсиф изматывает себя в тщетных попытках отвлечь мои силы. Его мнимые успехи ничего не значат. Новых последователей он себе ими не приобретет. С его бандитами мы легко разделаемся, как только покончим с приспешниками Властелина Зла на севере.
Саид Абд-эр-Рахман был человеком энергичным. Не теряя времени, он принялся осуществлять свои стратегические замыслы. Он отделил восточную армию Эль Надима от западной и приказал ей двигаться вдоль побережья, начав марш от Дунно-Скуттари. Собрав вторую армию в Малых Королевствах, он направил её прямиком на Итаскию. Между двумя главными силами на север двигались несколько более мелких частей. Их главной задачей было оставаться незамеченными. Свою первую битву Саид провел ещё до того, как его догнал Эль Мюрид.
Это сражение, как и многие предыдущие, ничего не решило. Грейфеллз остановил продвижение восточного войска, не нанеся ему серьезного поражения. Герцог ещё не оставил надежды на успех своего предательства.
— Абд-эр-Рахман строил свою стратегию с учетом политических приоритетов Итаскии.
Герцог, будучи не в состоянии игнорировать давление внутри страны, бросился навстречу армии, идущей вдоль побережья. В его отсутствие Саид сумел заставить западное войско предпринять ещё одно наступление.
Именно в это время и присоединился к нему Эль Мюрид.
Эль Мюрид присутствовал на всех военных советах, изучал карты и прислушивался к дискуссиям. Однако свое мнение он держал при себе. Призрак поражения под Вади-эль-Куф все ещё преследовал его.
Пришло сообщение о том, что после ожесточенных сражений Лебианнин попал в руки Хоквинда и бин Юсифа. Услышав об этом, Эль Мюрид лишь пожал плечами.
— Они понесли большие потери. Пусть обескровливают себя как можно больше. Если мы пошлем дополнительные силы, бандиты просто сбегут в горы. Будем волноваться об этом, когда покончим с Итаскией.
Грейфеллз сумел остановить идущую вдоль берега армию. Однако для этого ему пришлось распылить свои силы. Его войско численно превосходило армию Востока. Однако последняя была гораздо свежее, а её командиры грезили о боевой славе.
В это время Абд-эр-Рахман возобновил движение на север.
Грейфеллз в конце концов понял, что угодил в ловушку. Две восточные армии будут гонять его между собой, как волан, а более мелкие отряды тем временем, проникнув в тыл, учинят там подлинный хаос. Если он отойдет и займет оборонительную линию у границ Итаскии, то одна из двух армий пройдет стороной и форсирует Серебряную Ленту. В том случае, если возникнет угроза столице, ему придется расстаться с постом командующего и со всеми связанными с ним надеждами.
И без того он уже был прижат в угол и шагал по тонкому льду. Герцог не осмеливался появляться в Итаскии-Городе. Когда он был там в последний раз, толпа освистала его и забросала камнями. Вести с юга о том, что наемники и отряды бин Юсифа освобождают прибрежные города, только ухудшали его положение. Люди желали знать, почему Гарун и Хоквинд способны захватывать великие города, а он, герцог Грейфеллз, ничего сделать не может. Терпение союзников Итаскии могло лопнуть в любой момент.
Ему следовало одержать любую большую победу.
Приближаясь к своему господину, Эсмат внимательно поглядывал по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он прошептал:
— Повелитель, с тобой желает встретиться депутация врага.
— Со мной? — изумился Эль Мюрид.
— Точно так, повелитель. Те самые, которые вступали в контакт с тобой несколько лет тому назад.
— Герцог?
— Его люди.
— Приведи их ко мне.
Встреча может оказаться небесполезной. Если бы удалось нейтрализовать упорство Итаскии… Бесконечная война никому не приносит пользы. Его мечта об озеленении пустыни никогда не станет явью, если вся энергия Империи будет уходить на борьбу с бесчисленными и неумолимыми врагами.
Условия Грейфеллза изменений не претерпели. Однако взгляды Эль Мюрида существенно изменились. Об этом, в частности, говорило и допущение шаганов в состав его войска.
— Я готов, — объявил он эмиссарам Грейфеллза, — провозгласить герцога вице-королем всех северных территорий. Не только Итаскии, но также Двара, Ива Сколовды и Прост-Каменца. Он получит все полномочия в рамках Империи и Веры. Со своей стороны, он должен признать сюзеренитет Империи, разрешить свободное передвижение миссионеров и ежегодно делать скромный взнос на восстановление великих памятников Ильказара. Во время войны или волнений он будет обязан вносить вклад в дело защиты Империи.
Эмиссары выразили сомнение в приемлемости условий, хотя Эль Мюрид по существу предлагал Грейфеллзу империю внутри своей Империи. Послы сказали, что доведут его предложения до сведения герцога.
Однако герцог Грейфеллз решил, что он получает даже больше, чем надеялся получить. Он уже готовил свой ответ, но успешному завершению интриги помешали непредвиденные события.
Абд-эр-Рахман встретился с войском Итаскии в районе Пяти Колец.
Пять Колец являли собой останки какого-то огромного доисторического сооружения. Они образовывали крест на равнине, которую пересекала основная дорога из Итаскии в Малые Королевства. Равнину со всех сторон окружал густой лиственный лес. Местные жители избегали появляться рядом с этими мегалитическими сооружениями — вся атмосфера там была пропитана магической Силой. Но зато колдуны и колдуньи обожали устраивать там свои полуночные сборища со зловещими ритуалами.
Когда армии встретились, Эль Мюрид и Грейфеллз потеряли контроль над событиями. Они ничего не могли изменить. Абд-эр-Рахман делал все, чтобы втянуть потрепанное войско итаскийцев в битву. Он прекрасно понимал, что одно серьезное поражение оставит Итаскию без союзников. Военачальник избрал равнину местом сражения, несмотря на то что Кольца могли стать опорными пунктами врага.
Он нанес стремительный и сокрушительный удар, послав в схватку вначале легкую, а затем и тяжелую кавалерию. Рыцарская конница северян рассеялась, и всадники Рахмана врубились в пехоту Итаскии. Если бы не Каменные Кольца, полное истребление врага оставалось лишь вопросом времени.
Сражение продолжалось до вечерних сумерек. Итаскийцы не имели возможности отойти, а люди Рахмана были не в силах захватить внешние кольца. Как только они угрожали штурмом, из центрального на помощь товарищам приходили свежие бойцы.
Эль Мюрид полностью отверг идею переговоров. На вечернем военном совете он объявил:
— Завтра мы воздержимся от применения земных сил. Завтра я призову на помощь Верховного Воителя, и судьба северян будет решена.
На него с любопытством уставилась добрая сотня глаз.
Эль Мюрид без тени смущения встретил эти насмешливые взгляды. Эти люди, прежде чем стать правоверными, долгое время были воинами, и вера служила лишь случайным довеском к их основной профессии. Дух Творца не всегда двигал ими.
Настало время освежить их религиозное рвение.
— Завтра я брошу вызов язычникам. Я продемонстрирую им гнев Творца. Я поражу их пламенем возмездия и заставлю их молить Владыку Тьмы о заступничестве. Они побегут, как побитые псы. А сейчас я прошу шаганов подойти ко мне.
В армии Абд-эр-Рахмана была лишь жалкая горстка воинов-колдунов. Их было настолько мало, а их магические способности были так ничтожны, что Рахман крайне редко прибегал к их помощи. Эль Мюрид провел с ними целый час за закрытыми дверьми.
Наступило утро. Воинство Света приняло боевой порядок. Ученик, облаченный в белоснежные одежды, выступил вперед. Его сопровождали двое Непобедимых. Они несли штандарт с изображением Творца и знамя Второй Империи. За знаменосцами шествовали одетые во все черное шаганы. Эль Мюрид поднялся на возвышение на расстоянии полета стрелы от южного Кольца. Воины-колдуны выстроились полумесяцем, в центре которого оказались Ученик и его знаменосцы.
Над каменной стенкой появились любопытствующие лица врагов. Итаскийцы за ночь смогли ощутить на себе угнетающее влияние мегалитических сооружений. Эль Мюрид всем своим существом чувствовал нервозность врага и его страх.
Он опустился на одно колено, склонил голову и вознес молитву. Затем пророк поднялся, осмотрел крепость врага, вознес руки к небу и обратил лицо ввысь.
— Выслушай меня, о Творец! Твой слуга молит тебя: излей чашу своего гнева на тех, кто смеет швырять навозом в твои Истины. Облеки твоего слугу своим неизмеримым могуществом, дабы тот мог использовать всю мощь твою для наставления неверных на путь истинный. Услышь меня, о Творец — верховный командующий Воинством Света!
Лишь немногие из врагов сообразили, кто перед ним, и ещё меньше поняли его слова. Но им не надо было знать языка, чтобы понять, какой чудовищный удар обрушила на них судьба.
Амулет засверкал и окутал Эль Мюрида ослепительным сиянием. Из-за каменных стен Кольца донеслись вопли отчаяния. В направлении источающего свет человека полетели стрелы. Шаганы без труда отвели их в сторону.
Эль Мюрид уронил руки. В ясном небе прогремел громовой раскат. Земля задрожала. Камни раскололись, обломки их поднялись в небеса и затем рухнули вниз. Равнину озарили вспышки молний. Люди закричали.
Эль Мюрид снова вскинул руки и снова уронил их. Небо вновь загремело и обрушило на землю свои огненные копья. И снова огромные камни покрылись трещинами и рассыпались, превратившись в груды щебня. Оставшиеся в живых итаскийцы с волями ужаса бросились на поиски безопасного укрытия.
Эль Мюрид дал сигнал Абд-эр-Рахману.
Отряд легкой кавалерии ринулся вперед, и вскоре первое Каменное Кольцо было полностью очищено от врага.
Эль Мюрид и его эскорт торжественно двинулись к холмику напротив западного Каменного Кольца.
Ученик ещё не успел закончить свою молитву, как небо потемнело от тучи стрел. Шаганы лишь с большим трудом успевали отводить их в сторону. Одна из них все же поразила знаменосца в тот момент, когда Эль Мюрид воздел руки к голубому своду мира.
Конница завершила чистку западного Кольца. Вскоре было покончено и с восточным. Воинство Света громко славило Творца, нетерпеливо ожидая момента, когда с упрямым врагом будет покончено окончательно.
Часть гарнизона северного Кольца попыталась бежать. Рахман послал в погоню за ними отряд всадников. Беглецы погибли, прежде чем успели добраться до леса. Оставшиеся в укреплении товарищи ничего не могли сделать для их спасения.
Над равниной витал ужас. Воины пустыни истребляли врагов без пощады. Они не брали в плен даже рыцарей, за которых позже можно было бы получить хороший выкуп.
Наконец Ученик обратил взор на центральное Кольцо, за каменными стенами которого примерно половина северной армии ожидала удара Рока. Эль Мюрид поднялся на обломки того, что осталось от южного Кольца. Воинство Света толпилось за его спиной, готовое добивать раненых и грабить трупы.
Однако герцог и его офицеры выжидали удобного момента. Как только полетели первые стрелы, а вокруг пророка возникло яркое гало, дюжина наиболее отважных рыцарей ринулась в атаку.
Рахман бросил им навстречу своих людей. Но на сей раз он опоздал. Шаганы Эль Мюрида сосредоточили свои усилия на том, чтобы остановить рыцарей. Последний из латников пал в каких-то двадцати футах от пророка. Стрелы летели словно зимний, снежный ураган, а воины-колдуны были слишком заняты, чтобы отвратить их полет.
Оба штандарта рухнули на землю. Погибли два шагана. Смертельный ураган усилился.
Сияние, окружающее Эль Мюрида, не послужило ему щитом.
Он был настолько сосредоточен, что первая стрела показалась ему не более чем укусом москита. Он обрушил молнии на Кольцо. За каменной оградой нашли смерть сто человек.
Вторая стрела пронзила вознесенную к небесам правую руку пророка. Но он снова обрушил на мегалит молнии. Во все стороны брызнули обломки скал. Люди в ужасе завопили. Воины Рахмана приблизились настолько, что смогли воспользоваться своими короткими седельными луками.
Третья стрела вонзилась в левую сторону груди Эль Мюрида. Хотя она не задела сердца или легкого, удар оказался настолько сильным, что пророк закрутился волчком и рухнул на землю. Это случилось в тот момент, когда удар очередной молнии окончательно обратил в прах стены мегалитического сооружения, защищающего армию Грейфеллза.
Абд-эр-Рахман бросил кавалерию в атаку в надежде завершить дело, прежде чем воины успеют понять, что произошло с их пророком. Воинство Света, словно вешнее половодье, залило центральное Кольцо.
Эсмат успел подскочить к своему господину ещё до того, как исчезло сияние амулета. Прикрыв глаза ладонью, он позвал:
— Повелитель!
Эль Мюрид застонал. Любой другой на его месте уже бы умер. Но дьявольская живучесть, проявившаяся в детстве в пустыне и затем позже в сражении при Вади-эль-Куф, его не оставила. Возможно, ему помог амулет. Эсмат схватил валяющиеся рядом знамена и крикнул шаганам:
— Помогите мне сделать носилки!
Воины-колдуны тупо смотрели на него.
— Снимите ремни с мертвецов, идиоты! — рявкнул лекарь и бросил быстрый взгляд в сторону Кольца.
Там шла беспорядочная и кровавая свалка. Все больше воинов пустыни проникали внутрь Кольца через разрушенные стены.
Но вдруг раздался вопль какого-то паникера:
— Ученик убит!!!
Слишком много воинов смогли увидеть склонившегося над телом Эсмата и спешащих с носилками шаганов. Они поверили тому, что услышали.
Лекарь кричал и размахивал руками, пытаясь собрать телохранителей Эль Мюрида. Несколько Непобедимых все-таки вспомнили о своей чести.
Стоящее на грани окончательного триумфа Воинство Света охватила страшная, безумная паника. Близкая победа снова от него ускользнула.
Эсмат со своим господином и дюжиной Непобедимых укрылся в хижине лесоруба в десяти милях к югу от Каменных Колец. Большая часть телохранителей постоянно находилась в лесу, чтобы не прозевать появления вражеских патрулей. Двоих лекарь использовал как вспомогательную силу.
А тем временем где-то там, во тьме ночи, разбегалось Воинство Света. Воины спасались небольшими группами, а остолбеневшие от неожиданно свалившейся на них победы итаскийцы даже не пытались их преследовать.
— Держите его! — приказал Эсмат. — Забудьте, кто перед вами. Мы пытаемся спасти человека, а не миф. — Его слова казались белым балахонам неубедительными. — Если мы не спасем его, — не сдавался Эсмат, — то кто будет беседовать с Богом?
Этот аргумент подействовал, и Непобедимые склонились над своим идолом. Эсмат приступил к извлечению наконечника первой стрелы.
Эль Мюрид застонал и громко вскрикнул.
В помещение вбежал один из наружных часовых.
— Не могли бы вы сделать так, чтобы он не кричал?
— Да пусть исполнится воля Божия, — с вздохом произнес Эсмат и достал наркотик из своего лекарского мешка. Ему так хотелось избежать этого, ведь Ученику лишь ценой огромных мучений удалось избавиться от пагубного пристрастия.
Эль Мюрид потерял много крови, но упрямо отказывался умирать. Эсмат извлек из его тела четыре стальных зубца.
— Когда он сможет двигаться? — поинтересовался командир телохранителей.
— Не скоро. Его трудно убить, но выздоравливает он крайне медленно. Не исключено, что мы проведем здесь несколько недель.
— Да исполнится воля Творца, — с недовольной миной прошептал офицер.
Они провели в хижине целый месяц. Непобедимым дважды пришлось истреблять небольшие патрули итаскийцев. В конце концов они все же выстояли. Отчаяние Ученика постоянно проявлялось вспышками дикой боли. Эсмат, опасаясь гнева Непобедимых, давал своему господин болеутоляющее. Эль Мюрид снова превратился в наркомана.
Воинство Света совершенно развалилось. Те, кто сумел выжить, бежали настолько быстро, что враги просто не могли их догнать. Абд-эр-Рахман не сумел снова собрать своих воинов. Но погибла лишь одна из двух армий.
Еще оставались волевые и энергичные военачальники, способные повести за собой правоверных. Два отряда проникли на территорию Прост-Каменца. Еще один форсировал Серебряную Ленту и прокатился огнем и мечом по самой Итаскии. Прибрежная армия после ожесточенной схватки с остатками сил Грейфеллза скорым маршем двинулась на север и, к изумлению итаскийцев, захватила главный морской порт страны Портсмут, пока тот готовился к длительной осаде. Несколько отрядов постоянно маневрировали рядом с войском Грейфеллза, нападая на его фуражиров.
Снова возникло своего рода патовое положение.
Грейфеллз не мог двинуться на юг, в то время когда его стране угрожали сильные вражеские формирования. У правоверных же не хватало силы воли, чтобы возобновить наступление.
Тем временем на юге Гарун и Хоквинд продолжали свое движение от города к городу, от замка к замку, прорубая широченную просеку в землях Второй Империи и искореняя её сторонников. Они захватили Симбаллавейн и быстрым маршем шли на Ипопотам.
Генерал-губернатор оккупированных провинций позволил им продемонстрировать свою энергию и напор. Когда они отправились дальше, губернатор собрал разрозненные отряды и вновь захватил Лебианнин, предав при этом смерти всех сторонников неверных.
Слишком самоуверенный Гарун уговорил Хоквинда повернуть на север, чтобы снова освободить город.
Ловушка захлопнулась в узкой горной долине, когда до Лебианнина оставалось не более дня пути. Хоквинд и бин Юсиф только убитыми потеряли более восьми тысяч человек. В их распоряжении осталось всего двенадцать тысяч бойцов. Эти двенадцать тысяч сумели укрыться за неохраняемыми стенами Лебианнина, где никто не увидел в них своих освободителей. Враг приступил к осаде города.
— Великая победа, повелитель, — объявил Эсмат. О событиях на юге он услышал во время посещения одной из близлежащих деревень. Вот уже некоторое время их отряд небольшими переходами продвигался на юг. — Роялисты и солдаты гильдии почти полностью уничтожены в битве под Лебианнином. Те, кому удалось спастись, заперты в городе.
Ученик был бодр, и к нему полностью вернулась способность рассуждать. Эль Мюрид видел возможности, которые несет с собой эта победа, но почему-то не возрадовался.
Он всю жизнь, повинуясь воле Всевышнего, вершил для Него великие труды, а Всевышний предал его. Бог позволил, чтобы стрела сразила его пророка за мгновение до полной победы. Ради веры он претерпел все унижения, которые можно придумать, принес в жертву ради неё все самое дорогое… Мертвое тело его веры осталось лежать на поле битвы между трупами его знаменосцев.
— Где мы сейчас, Эсмат?
— В Форганге, повелитель. В нескольких днях пути от Дунно-Скуттари. Там ты окончательно поправишь свое здоровье.
— Направь курьера к начальнику гарнизона. Пусть сообщит всем, включая полевых командиров, что я жив. Скажи ему, что я желаю объявить всеобщее перемирие. Он должен передать заинтересованным сторонам предложение о созыве через месяц в Дунно-Скуттари всеобщей мирной конференции.
— Неужели мир, повелитель? А как же Вторая Империя?
— Путем переговоров мы закрепим за собой те земли, которые освободили.
— Но у нас остаются враги, которые не пойдут на мировую.
— Гильдия? Бандиты бин Юсифа? Ты же сказал, что они почти уничтожены. На конференцию мы обязательно пригласим и Высокий Крэг. Они, я полагаю, достаточно устали от войны и готовы отказаться от санкций, введенных после того, как Непобедимые перебили тех стариков. Однако с роялистами мира не будет. Никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока я и бин Юсиф ходим по одной и той же земле. Это останется нашим единственным сражением. Они убили все, что я любил. Мою жену. Моих детей. Нассефа. Даже мою веру в Бога и мое предназначение.
Эсмат ответил ему цитатой из Учения.
— Я был страшно наивен в то время, Эсмат. Теперь мне кажется, что ненависть — единственное подлинное чувство, присущее людям.
"Может быть, так же чувствовали те люди, которых я называл прислужниками Властелина Зла», — подумал Эль Мюрид. Пьяницы, игроки, содержатели притонов заняли свою нишу в жизни, возможно, не потому, что ими руководило изначальное зло, а лишь в силу всеобщей ненависти, обрекшей их на столь низменное существование. Впрочем, вполне возможно также, что некоторые люди получают наслаждение, испытывая ненависть к самим себе.