Весть об этом распространилась по Второй Империи, словно волны по поверхности пруда. Одновременно повышался и боевой дух подданных Эль Мюрида. Бессчетное множество правоверных ещё раз укрепились в своей Вере.
Период застоя кончился, и Движение обрело новую жизнь. Будущее уже не казалось печальным. Ощущение безнадежности растаяло так, как тает туман под яркими лучами утреннего солнца.
Однако Ученик был не в силах изгнать из своего сердца печаль прошлых дней. Потери, которые он перенес, тяжким грузом лежали на его душе, и груз этот он не мог сбросить.
ГЛАВА 17
ПАРТИЗАНЫ
За три года Рагнарсону и Гаруну бин Юсифу удалось завербовать под свои знамена семь тысяч человек.
Враг перестал появляться в горах Капенрунг, чтобы выкурить их оттуда. Воины Браги и бин Юсифа превратились в закаленных ветеранов, которым нечего было терять.
Гарун руководил полевыми операциями во всех Малых Королевствах через командиров мелких подразделений. Многих из них он никогда не видел. Это были те, кто присоединился к нему позже, прослышав о партизанских успехах Короля-без-Трона.
Он хорошо изучил военные кампании Нассефа в Хаммад-аль-Накире. И теперь в Малых Королевствах все ночи принадлежали ему. Он начинал верить в то, что на самом деле стал королем, хотя и призрачным.
Гарун сам намечал цели и сам отбирал людей, которым предстояло нанести удар. Его шпионы и тайные убийцы превращали жизнь врага в один сплошной кошмар. Когда же намечалась большая операция, то он лично её возглавлял.
Его друг и союзник Рагнарсон обучал рекрутов.
Рагнарсон чувствовал себя несчастным. За последние два года ему не довелось участвовать ни в одном реальном деле. Мир, казалось, забыл о его существовании, так же как и о существовании отряда солдат гильдии. Его выводило из себя то, что он трудится изо всех сил, чтобы сделать умелых бойцов из голодного, оборванного, потерявшего боевой дух отребья проигранных сражений, а Гарун уводит их в леса, чтобы снова превратить в бандитов.
— Я чувствую, что никому не нужен, — жаловался Браги. — Мои люди тоже видят, что никому не нужны. Мы уже забыли, когда в последний раз обнажали боевые мечи.
— Угу, — проворчал его брат. — Мы так же давно не вгоняли наши мечи из плоти в достойные ножны.
Женщины в горах встречались реже, чем золото. Время от времени в лагерь спускались с диких гор какие-то бабы и помогали воинам избавиться от золота и серебра, которое тем удавалось подкопить.
— Мы пока не готовы для открытых сражений, — твердил Гарун с того самого момента, когда они пришли в горы. — Ты по-прежнему видишь войну как сражение больших масс. Не исключено, что когда-нибудь мы сможем так сражаться. Если война продлится достаточно долго. Но пока — нет, будь я проклят! Если мы выступим открыто, это станет нашей последней битвой.
— Сидение в кустах и удары кинжалом в спину мне опротивели, особенно учитывая то, что я в этом не принимаю участия. Подобные действия нас ни к чему не приведут. И через десять лет мы будем прятаться все в тех же кустах.
— Если эта тактика помогла Нассефу, то она поможет и нам. Тебе следует лишь проявить терпение.
— Браги даже родился нетерпеливым, — вставил Хаакен. — Мама говорила, что он выскочил на свет раньше времени.
— Это заметно. Однако я размышлял об этом. Возможно, тебе придется поучаствовать в деле раньше, чем ты того, мой друг, пожелаешь.
— Каким образом? — воспрянул Рагнарсон. Хаакен и Драконоборец тоже казались заинтригованными. Белул и Сенусси по-прежнему хранили унылый вид.
— Я собрал вас всех для того, чтобы поделиться известиями из Аль-Ремиша. Похоже, что Эль Мюрид снова свиделся со своим ангелом.
Рагнарсона передернуло. Он терпеть не мог, когда речь заходила о религиозных выходках Ученика. Они его почему-то всегда тревожили.
— Ну и какая нам от этого польза? — спросил он.
— Никакой. Мой агент сообщает, что Ученик вышел из своего убежище, изрыгая пламя. Он снова готов выполнять свое предназначение. Эль Мюрид намерен отозвать Хали и заменить его Эль Надимом. Вместе с Надимом придет и его восточная армия.
— Выглядит скверно.
— Более чем. Это означает полномасштабную войну. Некоторым из нас начало казаться, что мы обратили врага вспять. Однако это не более чем самообман. Мой друг военный министр Итаскии, похоже, от страха поглупел. Грейфеллз не разбил Воинство Света. Герцог занимается лишь тем, что растрачивает как людские ресурсы, так и богатство нации. Союзники Итаскии глухо бормочут о сепаратном мире. Первая большая неудача снова раздробит Запад. Итаския не сможет продолжать войну в одиночестве.
— Мы полагали, что покончили с ними, прикончив Нассефа и Карима, — покачивая головой, мрачно произнес Рагнарсон. — Мы были уверены в этом после гибели Эль Кадера. Теперь мы имеем Мауфакка Хали, Надима и… — Не закончив фразы, он уныло посмотрел на Гаруна.
— Я их устраню.
— Я ждал именно этих слов. А что потом?
— Что ты этим вопросом хочешь сказать?
— Я хочу сказать то, что мы имеем дело с тем самым драконом, у которого на месте срубленных голов сразу отрастают новые. Я знаю, ты скажешь, что мы возьмем их в оборот, избавившись от Хали и Эль Кадера. А я тебе скажу вот что: все это — дерьмо собачье. Просто мы приблизим время появления нового Эль Кадера, Хали и Эль Надима…
— Ты их переоцениваешь. Они были не настолько уж и хороши. Им везло, а их противники никуда не годились.
— Их всех за исключением Хали подобрал сам Нассеф. Кого ты хочешь обмануть, Гарун? Ты знаешь своих людей и знаешь армии Запада. Воинство Света всегда уступало им в вооружении и выучке, а часто и в численности. Нет, им сопутствует нечто большее, чем простое везение. Справиться с ними способен лишь Хоквинд. Но ему не дают нужного количества людей. Поэтому и от него нет никакой пользы.
— Может быть, ты и прав, — пожал плечами Гарун. — Тем не менее… Однако я хотел поговорить с тобой не об этом. Я уезжаю, и ты остаешься здесь за главного. Насмешника я послал охотиться на Эль Надима. Шадек, Белул и я отправляемся по личным делам.
— Вот как?
— Белул и Шадек давно вынашивали этот план. Больше я тебе ничего не могу сказать. Прошу лишь об одном: не верь ничему, что услышишь о нас в два ближайших месяца.
— Чем мне предстоит заняться? Тихо сидеть и крутить пальцами всю зиму?
— Необходимо поддерживать работу моей агентурной сети. Надо будет организовывать рейды. Ведь кто-то должен взять на себя командование? Не беспокойся. Я в тебя верю. Ты справишься.
Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что никто не подслушивает, Гарун продолжил:
— Еще раз прошу, не обращай внимание на все то, что ты услышишь обо мне, Шадеке и Белуле.
Король-без-Трона отбыл, надеясь в глубине души на приход более счастливых дней. Необходимо что-то делать. Он постоянно твердил себе, что боль и страдание этих дней в конечном итоге не окажутся напрасными. Вся эта борьба не доставляла ему никакой радости.
Он исчез глухой зимней ночью, уведя с собой Белула, Эль Сенусси и ещё дюжину самых верных сподвижников. О своих планах он не оставил ни малейшего намека.
Это было в его духе. Подобно своему бывшему врагу Нассефу, он ни с кем не делился своими мыслями. Рагнарсон же заявил, что будет вести войну в одиночку, если ему представится подобная возможность.
Насмешник отбыл чуть позже на той же неделе, что и Гарун. Толстяк вел под уздцы тощего осла, нагруженного чудовищным количеством багажа. В течение шести месяцев люди Гаруна рисковали жизнями для того, чтобы добыть в разных концах Малых Королевств это барахло.
— Вот парень, об уходе которого я ничуть не жалею, — изрек Драконоборец. — Я бы задавил пузана собственными руками, если бы его не защищал Гарун. Без обмана и воровства он не может жить.
— Насмешник приносит пользу, — ответил Рагнарсон, которому толстяк нравился. Иногда тот был весьма забавным. Надо лишь иметь достаточно здравого смысла и не очень ему доверять.
— Ну и что мы теперь будем делать? — осведомился Драконоборец. — Теперь, когда получили всю эту лавочку в свое распоряжение? Мы могли бы попробовать действовать так, как нам нравится.
— Будем сидеть смирно. И ждать.
— Значит, ты думаешь продолжать в его духе?
— Пока да. Только потому, что он прав. Действуя по-иному, мы лишь позволим себя прикончить.
— Ничего себе! Кто мы, по-твоему? Воины гильдии или бандиты?
— И то, и другое понемногу. Я не помню, Рискерд, чтобы в уставе гильдии предписывалось поступать только так, а не иначе. Ты помнишь свою первейшую обязанность?
— Помню, помню. «Остаться в живых».
В течение двух месяцев Браги позволял организации Гаруна (наемники гильдии составляли в ней лишь весьма малую часть) действовать по инерции. Множество мелких отрядов совершали беспокоящие рейды на удаленные посты и держали в страхе местных жителей, которые симпатизировали Эль Мюриду. Памятуя о словах Гаруна, Браги старался игнорировать слухи о том, что бин Юсиф и Белул убиты.
Люди шептали друг другу на ухо ужасающие истории. Некоторые даже утверждали, что Эль Сенусси перебежал на сторону Эль Мюрида и заключил сделку с его сыном Сиди.
— Эти парни все больше и больше теряют интерес к делу, — заметил Драконоборец, имея в виду роялистов. — Они того и гляди разбегутся. Ты думаешь, Эль Сенусси действительно вел двойную игру?
— В политике меня уже ничто не может удивить. Но я не верю, что у Шадека хватит ума на такую изощренную интригу.
— Как нам убедить войска в ложности слухов?
— Мы не станем этого делать. У Эль Мюрида и Сиди здесь есть глаза и уши. Я хочу, чтобы шпионы верили в смерть Белула и Гаруна.
В помещении штаба возник Хаакен и объявил:
— Браги, Хали выступил. Гонец сообщает, что Мауфакк Хали, прослышав о смерти Гаруна, решил вернуться домой раньше. Посыльный считает, что Хали задумал какой-то грязный трюк.
— Проклятие! Ведь он же блюститель морали и страж веры в стане Ученика. Разве не так? Еще что-нибудь известно? В каком направлении он двинулся?
— Больше никто ничего не знает. Ты не хочешь попробовать его остановить?
— Еще как хочу, будь я проклят! Это как раз то, что нам надо. Пора размять наши старые кости.
— Но…
— Именно этого мы и ждали. Неужели ты не понимаешь? Появилась возможность сотворить нечто серьезное.
— Если ты чего-нибудь затеваешь, то поторопись. Гонец лишь на пару дней обогнал войско. Хали, решив двинуться, не топчется на месте.
— Принеси карты. Поищем кратчайший путь на Хаммад-аль-Накир. Рискерд, скажи нашим людям, чтобы готовились выступить. Мы пойдем налегке. Пусть лишь захватят пищевой рацион на две недели.
Хаакен расстелил карты, и Браги, изучив географию, произнес:
— Есть всего три маршрута, о которых нам следует беспокоиться. На эти два мы сможем выйти раньше него, но это будет та ещё гонка.
— Пошли парней Гаруна на самую дальнюю дорогу. Они приучены к длинным скоростным рейдам.
— Они могут отказаться.
— Рискни. Ты же здесь теперь вроде командира.
— Кто их поведет? Кому ты больше всех доверяешь?
— Я бы предложил Метил Лу Амина.
— Хорошо. Скажи ему, чтобы он выходил сегодня. Мы двинемся завтра.
— По-моему, ночью пойдет снег.
— Ничем не могу помочь. Я попрошу Рискерда взять на себя восточную дорогу. Ты и я перехватим центральную.
Когда они шли, вдоль всего пути за ними наблюдали толпы местных жителей. Солдаты гильдии, вперив взгляд в землю, упрямо шагали вперед. Никто из зевак не проронил ни слова. Мало кто из них улыбался. Время от времени в наемников летел снежок, пущенный детской рукой.
— Хаакен, Рискерд, нам следует быть поласковее с этими людьми.
— Нельзя сказать, что они шибко дружелюбны, — заметил Драконоборец. — Думаю, что не ошибусь, если скажу, что они не на нашей стороне.
— Думаю, что не ошибешься.
Когда они расставались с Рискердом и тремя сотнями его людей, начал падать легкий снежок. К полудню следующего дня Браги и его тремстам бойцам уже пришлось бороться со снежным ураганом.
— Совсем как дома, — проворчал Хаакен.
— Вот уж о чем я совсем не скучаю, — ответил Браги. — Но в этих краях мне такого видывать не доводилось.
— Никто не видел. Поэтому совершенно естественно, что мы оказались в самом центре бурана. Мы обыкновенные идиоты. Тебе это известно?
— Скоро мы будем на месте.
— А что потом? Сидеть и морозить задницы для того, чтобы узнать, что у Хали прорезалась мудрость и он стал биваком у теплых костров?
— Рад видеть тебя в хорошем настроении, Хаакен.
— Хорошем?
— Я всегда это вижу. В хорошем расположении духа ты начинаешь болтать и ныть.
Они прошли бы мимо нужной дороги, если бы на их пути не оказалось города, а один из солдат не знал бы этих мест.
— Это Арно, капитан, — сказал он. — Сюда мы и топаем.
— Вот место, где нас не полюбят, — заявил Рагнарсон и оказался совершенно прав. Популярность наемников резко упала после того, как Браги заставил обывателей на время ожидания разместить солдат по своим домам. В Арно жили почти тысяча человек, и ни один из них не приветствовал солдат гильдии. Наемники чувствовали себя весьма скверно.
Браги заплатил жителям столько, сколько смог, и приказал своим людям вести себя так, как предписывает устав гильдии. Пользы от этого было мало.
Прошло четыре дня. Враждебность обывателей все время возрастала. Как все простые люди, они хотели лишь того, чтобы их оставили в покое.
На утро пятого дня явился до костей промерзший разведчик и сообщил, что видел приближающихся всадников.
— Четыре или пять сотен. Похожи на Непобедимых.
Хаакен покосился на брата.
— Не кажется ли тебе, что мы опять влипли в приличную заваруху? — со вздохом спросил Браги. — Сообщи людям. И скажи гражданским, чтобы лезли в подвалы.
Арно не был огражден стенами. Очень неприятное место, чтобы здесь умирать, думал Браги, торопясь к зданию храма. С его колокольни открывался прекрасный вид на окрестности.
Заснеженные поля сверкали под лучами солнца. Браги прищурился. Непобедимые были почти не видны, их белые балахоны сливались со снегом. Они шли пешком, ведя лошадей под уздцы.
Среди воинов он увидел одного человека, облаченного в черные одежды. Странно. Черный цвет у сторонников Эль Мюрида любовью не пользовался.
— Ну и что мне теперь прикажете делать? — спросил он, ни к кому не обращаясь. — Второй Альперин они нам устроить не позволят.
От отряда отделился и поскакал вперед всадник. Браги, перескакивая через две ступеньки, покатился вниз.
— Хаакен! Они выслали разведчика. Возьми пару своих людей и представь их горожанами. Пусть скажут ему, что в городе все прекрасно.
Хаакен помахал рукой, давая понять, что понял, и через несколько минут на дорогу вышли два человека.
К этому времени Рагнарсон снова был на колокольне. Теперь он размышлял над тем, как избежать битвы. В душе он ощущал какую-то пустоту. Что-то шло явно не так, как надо, и Браги не очень верил в возможность победы.
С севера тянуло холодом. Рагнарсон поежился. Зима становилась все злее и злее. Жители этих мест не знают, как справляться с глубоким снегом и морозом. Так же как, впрочем, и большинство его людей.
Он не представлял, как они переживут длительное отступление под нажимом врага и вынося раненых.
— Но Хали тоже не привык к такой погоде, — напомнил он себе. — Его людям даже тяжелее, чем нам.
Битва обещала стать крайне жестокой. Победа сулила убежище от мороза. Побежденному предстоит в буквальном смысле оказаться на морозе.
Браги наблюдал за группой Непобедимых, окруживших вернувшегося разведчика. Там же находился и человек в черном. Он отчаянно жестикулировал.
Группа вскоре распалась. Непобедимые приготовили оружие и двинулись в направлении города.
— Вот цена моей идеи, — прорычал Браги и снова сбежал вниз. — Хаакен, они идут, готовые к схватке! — закричал Рагнарсон. — Он посмотрел вдоль дороги, обежал взглядом окна, в которых засели лучники, и пробормотал:
— Проклятая погода. Если бы было теплее, он прошел бы мимо.
Взлетев на башню, он выдавил, задыхаясь:
— Их надо остановить.
Непобедимые достигли первых домов. Каждый из воинов Хали нес лук или арбалет.
— Может быть, нам удастся уйти с наступлением темноты, — пробормотал Браги.
Завязалась битва. С самого начала она пошла не так, как надо. Непобедимые были осторожны, решительны и действовали методично, в духе своего командира. Они очищали дома один за другим.
Хали не стремился истребить противника, он всего лишь искал теплого убежища. Город окружен не был. Люди Мауфакка не мешали солдатам гильдии бежать из домов, которые те не могли удержать.
Когда Хаакен приковылял на колокольню, треть Арно уже перешла в руки Хали.
— Похоже, что на сей раз мы проиграли, — сказал он.
— Похоже, что ты прав, — согласился Браги.
— У нас проблема.
— Неужели есть ещё неприятности помимо того, что нам придется ночевать на морозе?
— Они используют колдовство.
— Я ничего не заметил… Но это невозможно. Перед нами люди Эль Мюрида.
— Ты думаешь? Ну так валяй напомни им об этом. Тип в черном постоянно появляется в тех местах, где дела у нас идут хорошо.
— Хм… Ладно. Готовь раненых. С наступлением темноты мы уходим.
Хаакен затопал вниз по лестнице. Браги посмотрел на дорогу. Несколько Непобедимых были уже на расстоянии полета стрелы. Он несколько раз выстрелил, задержав тем самым их продвижение.
Появился человек в черном. Браги ещё раз послал стрелу, но промахнулся.
Человек неторопливо обернулся. Его взгляд заскользил вверх по колокольне. Затем он поднял левую руку с вытянутым указательным пальцем. Вокруг человека можно было заметить голубоватое свечение.
В колокольне прогремел голос чудовищной силы. Рухнув на пол, Браги закрыл уши ладонями.
Звук затих.
Перед ним встала стена голубого тумана, закрывая человека в черном и всех тех, кто находился с ним рядом. Хаакен, ты был прав, подумал Браги. Колдовство!
Туман рассеялся. Рагнарсон исследовал пол в том месте, где его касалась голубая стена. Дерево приобрело серый оттенок и при прикосновении рассыпалось.
Он взглянул на свой лук. Внешне оружие выглядело вполне нормально. Осторожно выглянув наружу, Браги увидел, что колдун уже обратился в другую сторону. Левой рукой с вытянутым пальцем он указывал на здание городского постоялого двора.
— Что ж, сукин сын, — пробормотал Браг, — ты сам этого хотел.
Лук сломался в момент наивысшего напряжения тетивы, и стрела полетела не совсем точно. Вместо того чтобы поразить колдуна в грудь, она вонзилась ему в локоть.
Несколько Непобедимых подхватили раненого и бегом потащили его в ближайший дом. Но устранение волшебника на ход битвы не повлияло. Изгнание солдат гильдии из города продолжалось.
Браги не сразу покинул колокольню, и путь вниз ему пришлось прокладывать мечом.
— Пора сваливать, Браги, — сказал Хаакен. — Иначе мы получим столько раненых, что нам ни в жизнь не дотащить их до лагеря.
— Конфискуй теплую одежду и одеяла. Столько, сколько сможешь. А также инструменты, чтобы мы смогли построить укрытия. Найди несколько упряжных животных и повозки…
— Все уже сделано, — ответил Хаакен.
— Тебе вроде бы не положено заниматься грабежом…
— Устав меня будет заботить, когда я предстану перед военно-полевым судом, — пожимая плечами, ответил Хаакен. — Какое это имеет теперь значение? Жители нас все равно ненавидят, грабим мы их или нет. Это ты и сам уже сообразил. Иначе бы не отдал мне приказа почистить их закрома.
— Да, я, похоже, зацепил колдуна.
— Шагана, что ли?
— Кого?
— Ша-га-на. Так они величают боевых чародеев.
— Таких, каким должен был стать Гарун? Как колдун оказался в компании правоверного Мауфакка?
Хаакен в ответ лишь пожал плечами.
— Хали, наверное, вне себя. Кто из наших сохранил больше сил? Надо сообщить Рискерду и Амину о том, что здесь происходит.
— Как только появился Хали, я послал к ним Чоти и Ута Хааса.
— Ты стал дьявольски сообразительным.
К ним подошел солдат и сказал:
— Капитан, враги подходят к этому кварталу.
С заходом солнца Рагнарсон оставил город. Подавленные наемники шагали молча, уныло, едва волоча ноги. Мороз подавил их волю, и Рагнарсону пришлось напоминать своим людям, что они — солдаты гильдии. Ночью умерли несколько раненых. Отряд утром ненадолго остановился, чтобы их похоронить. Когда они копали могилы в заледенелой земле, их догнал посыльный Метиллы Амина.
Амин, оказывается, узнал, что Мауфакк движется по средней дороге, и прислал запоздалое предупреждение. Гонец сообщил также, что Метилла уже идет на подмогу.
— Мы опять вступаем в дело, — объявил Браги. — Хаакен, возьми с собой несколько человек и отправляйся в тот лес. Начинайте строить укрытия.
— Ты это серьезно? — спросил Хаакен, с недоумением глядя на Рагнарсона. — Неужели серьезно?
— Еще как. И прежде всего позаботься о кострах.
Хаакен, ворча, отправился выполнять приказ. Солдаты, которых он отобрал для работы, не скрывали недовольства. Браги даже стал опасаться, что вспыхнет мятеж.
Однако дисциплина гильдии взяла верх, и Рагнарсон смог завершить свой разговор с гонцом.
Вскоре он подошел к своим людям, греющимся у наспех разведенных костров. Солдаты толпились вблизи огня, ожидая своей очереди бежать на мороз, чтобы строить укрытия или трамбовать снег. Прожарившись хорошенько с обеих сторон, Браги потащился в сторону Арно, чтобы своими глазами увидеть, чем занимается Мауфакк.
Дважды ему пришлось прятаться от вражеских патрулей. Дозорные группы были небольшими, а сами воины выполняли свою работу с большой ленцой. Далеко от города им отъезжать не хотелось.
Оказалось, что Хали занимается только тем, что греется. Создавалось впечатление, что он готов ждать окончания холодов. Ни его люди, ни лошади не годились для того, чтобы долгое время быть на морозе.
Ночь Браги провел в стоге сена. Вернувшись в лагерь, он увидел толпящихся у костров людей Амина. Солдаты, как и их вождь, выглядели довольно жалко. Рагнарсон решил дать им день отдыха.
— Похоже, что холод заканчивается, — заметил Браги.
— Похоже на то, — согласился Хаакен. — Значит, наш приятель Мауфакк готовится двинуться в путь.
Мауфакк действительно готовился. Но не к тому, чтобы двинуться. В его распоряжении имелся шаган, а шаган способен видеть то, что недоступно человеческому взору. Непобедимые готовили для Браги небольшой сюрприз.
Рагнарсон угодил в ловушку. Началась жестокая битва. Воины Амина пребывали в кровожадном настроении. Однако ведомые шаганом Непобедимые быстро привели их в чувство. К ночи удалось захватить всего несколько домов. Браги, уводя с собой обоз раненых и убитых, отступил обратно в лес.
— Это глупо, Браги, — сказал Хаакен, — и жуть как похоже на разборку отца с Олегом Соренсоном.
— На что? — спросил Амин.
— Мой отец как-то подрался с другим человеком, — пояснил Браги. — Они были слишком горды, чтобы бросить потасовку, и в то же время ни один из них не мог сладить с противником. Короче говоря, они измолотили друг друга до полусмерти. Провалявшись неделю в постели, они увидели, что ничего не изменилось. Пришлось начинать все сначала.
— Этого шагана надо убрать, — сказал Амин. — Иначе они сожрут нас живьем. Если же его убить, то сожрем их мы. Все очень просто.
— Ну так сделай с ним что-нибудь.
— Шутишь? — усмехнулся Амин и тут же серьезно добавил:
— Хорошо. Одолжи мне трех твоих самых хороших лучников.
— Хаакен, сделай то, что он просит, — распорядился Браги, недоверчиво глядя на Амина.
— Ты уверен?
— Я — нет. А он, похоже, уверен. Пусть попробует.
— Как скажешь, — бросил Хаакен и отправился на поиски людей.
— Все ещё проверяешь меня? — спросил Амин.
— Только этим и занимаюсь. Сам знаешь.
Амин являл собой одно из тех любопытных явлений, которые встречаются в каждой войне. Он был солдатом беспримерной преданности, и им двигала чистая идея. Амину было двадцать семь лет, и десять из них он непрерывно воевал. Первые семь лет он сражался на стороне Ученика и был одним из тысячников в войске Нассефа.
Первое разочарование постигло его сразу после вторжения на запад. Он увидел, что его коллеги-командиры совершенно безразличны к законам Ученика, а сам пророк не делает ничего, чтобы привить к ним уважение. Когда Нассеф погиб, а командование принял Эль Кадер, Амин, решив, что наступает период неприкрытого грабежа, дезертировал.
Когда он понял, что ошибался, было поздно. К этому времени он успел уйти в горы и принести клятву верности Королю-без-Трона. Его имя оказалось внесенным в списки потенциальных жертв культа Хариша.
Амин был несчастным человеком, и несчастье его усиливалось тем, что он не знал иной жизни, кроме войны. Амин понимал, что его имя не прогремит в истории войн Эль Мюрида. Молодой человек символизировал собой те тысячи и тысячи юнцов, для которых война стала не матерью, а могильщицей их честолюбивых мечтаний.
Браги и его брат следили за тем, как команда Амина исчезает в темноте.
— Вот человек, который ищет смерти, — заметил Хаакен.
— Для него это единственный выход, — ответил Браги. — Но в то же время он обладает духом бойца и не может себе позволить умереть просто так. Амин желает заслужить смерть. Проследи за ним. Если ему повезет, мы нанесем удар по Хали всеми силами.