В конечном итоге оказалось, что он не испытывал потребности что-либо узнать. Насмешник понял, что должен уйти и оставить вызывающего жалость старца — кем бы тот ни был — тихо доживать свой век под сводами храма.
Желание узнать истину исчезло. На смену ненависти пришло сочувствие.
Насмешник возобновил свой путь на запад.
ГЛАВА 25
ПОСЛЕДНЯЯ
С КОРОЛЕМ
— Повелитель, тебя хочет видеть какой-то итаскиец, — объявил Шадек, входя в палатку Гаруна.
— Итаскиец? — переспросил бин Юсиф, обменявшись взглядом с Рагнарсоном. — Чего ему надо?
— Встречи, повелитель. Он не сказал, с какой целью.
— Кто он?
— Весьма почтенный господин, — пожал плечами Шадек. — В возрасте.
— Хм. В таком случае давай его сюда, — произнес Гарун усталым и недовольным голосом.
Их лагерь находился в сотне миль к северо-востоку от Лебианнина в стороне от всех поселений. Ближайшие к ним итаскийцы — из тех, кто вел переговоры с Учеником и не успел вернуться домой, — могли обретаться лишь в Дунно-Скуттари. Имелись сообщения, что они (несмотря на прежние соглашения) пытались вывести из-под контроля правоверных некоторые королевства к югу от Скарлотти.
Гарун же неторопливо продвигался в направлении хребта Капенрунг. Иного пути, кроме как в свои старые лагеря, у него не было. Рагнарсон присоединился к нему, так как и ему некуда было податься. Он распустил свою маленькую армию. Его люди рвались домой, чтобы вернуться к прерванной войной жизни. С ним осталось менее двадцати пяти человек, и ни один из них не знал, что их ожидает завтра.
Появился Шадек.
— Вот этот итаскиец, повелитель, — объявил он, пропуская впереди себя пожилого сухощавого человека.
Гарун поднялся, лицо его побагровело.
— Господин военный министр, — прорычал он, с трудом сдерживая готовую прорваться ярость. — Я просто… Скажем так: я потрясен вашей наглостью. Или глупостью. Только самый смелый негодяй или идиот мог посметь явиться сюда после того, что вы с нами сделали. — Перейдя на родной язык, он представил посетителя Рагнарсону.
— Я? — переспросил министр. — Смелый? Вряд ли. Я трепещу от страха. Мои советники просто потрясены тем обстоятельством, что мы сумели добраться до вас живыми. Они полагают, что вы недостаточно цивилизованны для того, чтобы видеть различия между одним итаскийцем и другим.
— Но почему мы должны вас различать? — прорычал Рагнарсон. — Один продавец лжи ничем не отличается от другого. Боги милостивы к тебе, Гарун. Они показывают, что желают заключить с тобой мир. Я знаю прекрасный способ, как избавиться от этого червя.
— Я готов выслушать любое предложение, — ответил Гарун, не сводя глаз с министра.
— В Тролледингии мы перевозим предателей на телеге, предварительно их слегка подвесив. Не высоко. Так, чтобы они могли немного поплясать. Когда караван достигает Тондерхофна, мы вынимаем предателя из петли и ещё живого четвертуем. Отрубленные части тела мы рассылаем в четыре стороны света в назидание другим.
— Весьма любопытный обычай. Я, вне всякого сомнения, прибегнул бы к нему, если бы располагал поселениями, через которые его можно было бы провезти, и столицей, где можно было бы устроить четвертование. Но ни того, ни другого у меня нет. Поэтому, видимо, придется поискать не столь театральное решение проблемы.
Однако министр не казался испуганным, его поза и взгляд говорили о том, что он по-настоящему смелый человек, добровольно возложивший на себя опасную миссию.
— Я возмущен вами, — продолжал Гарун. — Но однажды вы мне помогли, и теперь я готов вас выслушать.
— Во-первых, я хочу изложить факты, и ваше дело, верить им или нет. Во время переговоров в Дунно-Скуттари мой кузен ухитрился вступить в тайный сговор с Эль Мюридом. Его агенты смогли изолировать на несколько дней всех моих сторонников. За этот период и были разработаны основные положения мирного договора. Гильдия согласилась на постыдные условия мира потому, что сохранность её собственности гарантировалась и к югу от Скарлотти ей предоставлялись земли для расселения ветеранов. После этого мой кузен издал приказы, которые и привели к тому, что вы оказались в ловушке в Лебианнине. Я готов признать свой позор, но ответственность отметаю.
Гарун обжег его взглядом. Министр, напротив, смотрел на него совершенно спокойно.
— Нет, вы виноваты, — заявил Рагнарсон. — Это было ясно с самого начала войны по тому, как Грейфеллз держал себя с Эль Мюридом. Вы даже не пытались его остановить.
— Кто этот человек? — поинтересовался министр.
— Мой союзник, — ответил Гарун. — Браги Рагнарсон. И я хочу, чтобы вы ему ответили.
— Рагнарсон? Прекрасно. Я давно хотел с ним познакомиться. А ответ мой таков: он не разбирается в политике Итаскии. Грейфеллза невозможно контролировать без того, чтобы не началась гражданская война.
— Доброй порции яду было бы достаточно, — буркнул Рагнарсон.
— Однако мы отклонились от темы, — вмешался Гарун. — Переходите к делу. Чего вы хотите?
— Подтвердить наш договор.
— Какой договор?
— Тот, что мы заключили четыре года тому назад. Я не хочу, чтобы он изжил себя только потому, что война закончилась.
— Закончилась ваша война, а не моя. Продолжайте.
— Эль Мюрид по-прежнему остается Эль Мюридом. Он не отказался от своих планов, а всего лишь отступил, чтобы взять передышку. Он контролирует почти всю территорию к югу от Скарлотти, да и к северу от реки семена его идей упали на плодородную почву. При следующей попытке он может нас покорить.
— Ну и что?
— Вы сказали, что ваша война не кончилась. Предлагаю вам помощь на постоянной основе. Мощное роялистское движение помешает Эль Мюриду осуществлять свои планы. Оно могло бы постепенно уничтожать его бастионы за пределами Сахеля. И у меня останется тайный союзник, в котором я так нуждаюсь в силу причин, которые мы обсуждали ранее. Мой кузен теперь изменит свою стратегию. Удар кинжалом во тьме может оказать мне неоценимую услугу.
— Однако мне почему-то кажется, что этой помощи не хватит на то, чтобы посадить меня на Трон Павлина. Ее будет достаточно лишь на то, чтобы я продолжал борьбу и служил бы полезным инструментом для достижения ваших целей.
— О, похоже, что мы становимся все более циничными. Я не ошибся?
— Не смею отрицать.
— У меня на уме есть для вас одно дело, способное сделать вас такими богатыми, что все будут вынуждены считаться с вами как с очень серьезной силой.
— Выкладывайте. Я пока ещё не решил окончательно, перерезать вам горло или нет.
— За него, естественно, предстоит ещё побороться. Поскольку война связала наш флот, пираты окончательно распоясались и обосновались на Красных островах. Во главе их стоит изменивший своей братии чародей. Нам надо, чтобы кто-нибудь отправился на острова и убил его. Если этот кто-нибудь окажется достаточно ловким, то он сможет захватить награбленные сокровища и бежать с островов ещё до того, как на помощь явится пиратский флот.
Гарун посмотрел на Браги. Тот в ответ лишь пожал плечами.
— И вы допустите, чтобы мы увезли эти сокровища?
— Они когда-то были собственностью Хэлин-Деймиеля.
— Понимаю. Шадек, проводи этого господина и устрой его как можно удобнее.
Эль Сенусси увел итаскийца.
— Хитроумный тип, — заметил Браги.
— Почему ты так решил?
— Он помахал у тебя перед носом горшком с золотом, и ты совсем забыл о Лебианнине.
— Думаешь, он говорит правду?
— Все возможно. Даже это.
— У тебя есть связи с Хэлин-Деймиелем. Выясни, теряли ли они груженные золотом корабли.
— Заняться этим прямо сейчас?
— А что, у тебя есть другие дела?
— Боюсь, что нет. — Браги поднялся и добавил:
— Не спускай с него глаз, Гарун.
— У меня с ним дел нет, и он меня больше не увидит. Я уезжаю. Белул! Эй, часовой, отыщи Белула.
— Куда ты направляешься?
— Ничего важного. Личные дела. Береги себя.
В палатку вошел Белул.
— Белул, я на некоторое время уезжаю. Ты и Шадек остаетесь командовать. Перебирайтесь назад в лагеря. Затем поступайте так, как найдете нужным. Старайтесь не привлекать к себе слишком пристальное внимание. Нам предстоит пережить несколько очень трудных лет. Придется бороться за то, чтобы наше Движение не распалось.
— Где тебя искать, повелитель?
— Я буду вне досягаемости, Белул. Так что полагайся на себя.
— Как долго ты будешь отсутствовать?
— Пока не знаю. Все зависит от обстоятельств.
— Понимаю, — протянул Белул тоном, который говорил о том, что он совершенно ничего не понимает.
— Распорядись, чтобы мне подготовили лошадь. И пошли кого-нибудь упаковать мои вещи.
Гарун осторожно поднимался в гору, предвкушая радость встречи и преодолевая какое-то внутреннее сопротивление. Из него получился никудышный отец и муж.
Старуха и её племянник собирали топливо неподалеку от хижины. Завидев его, они поспешили под крышу. Гарун шагал неторопливо и открыто — так, чтобы его не могли принять за убийцу из культа Хариша. Когда он подошел к хижине, дверь стояла распахнутой и проем её образовывал таинственный и темный прямоугольник.
— Ясмид? — позвал он. — Ты здесь?
Минуту спустя он уже сидел рядом со своей женой, а на коленях у него пристроился сын. Наконец-то Король-без-Трона получил полную свободу на несколько часов, дней, а может быть, даже и недель. На это время он перестал быть Королем-без-Трона, превратившись в простого мужа и отца.
Он будет счастлив в этом убежище до тех пор, пока его помыслы вновь не обратятся к внешнему миру. Он будет пытаться остаться просто мужем и отцом, но Трон Павлина не перестанет призывать его к себе, и Гарун уйдет, чтобы снова окунуться в борьбу.
Ясмид и крошечный Мегелин понимали это, но делали вид, будто он останется с ними навсегда. Им и дальше придется притворяться, но жить они будут так, словно каждая новая минута в его обществе является для них последней.
— А ведь этот маленький негодяй настоящий крепыш, — сказал Гарун. — Разве не так?
Мегелин схватил отца за палец и взглянул ему в глаза с совсем не детской мудростью. На влажных губках малыша появилась улыбка.
Гарун не выдержал и зарыдал. Он оплакивал всех детей всего мира.