Эль Мюрид не смеялся, и это приводило Гаруна в ещё большую ярость. Ведь Эль Мюрид — воплощение Зла. А Злу положено громогласно выражать свой триумф.
Кто-то подхватил его под руки, и далекий голос произнес:
— Выносите его отсюда.
Гарун делал все, чтобы помочь спасителям, однако ноги отказывались ему служить. Его спасители раскачивали его в разные стороны, как будто они мчались по берегу штормового моря. Очередной вал накатывался на них со звоном металла и приглушенными криками. Дважды им пришлось бросить его на землю, для того чтобы устоять перед набегающими валами.
Вначале к нему начало возвращаться зрение, а чуть позже немного заработали и ноги. Мозг вновь обрел способность воспринимать последовательность событий.
Люди Шадека прорубали путь к спасению. Это были отважные опытные бойцы, но они не смогли выполнить своей задачи. Эти люди не оставили врагу ни одного раненого, которого можно было бы мучить до тех пор, пока он не выдал бы тех, кому удалось спастись. Часть они вынесли, а некоторых пришлось добивать, как это было договорено заранее.
После хаоса Святилища город казался неестественно тихим.
— Сейчас нам главное не торопиться, — сказал Эль Сенусси, помогая Белулу взгромоздить Гаруна в седло. — Мы не должны привлекать к себе внимания.
— Кто-нибудь так или иначе сообразит, что здесь что-то не так, — со смехом ответил Белул, показывая на двух Непобедимых, кричащих и размахивающих руками неподалеку от входа в Святилище.
Гарун хотел было приказать Эль Сенусси поторопиться, однако его язык все ещё отказывался служить.
Шадек повел их к мосту, пересекающему озеро Эль Мюрида.
— Здесь у них нет лошадей, — сказал он. — Пока они распространят известие о нападении, пройдет достаточно много времени, и мы уже будем далеко.
Он ошибался.
В Королевстве Покоя воцарился новый порядок. Эль Мюрид втайне от народа снял запрет на магическое искусство, и несколько бывших шаганов встали под его знамена. Большая часть колдунов находилась в городе вместе с Непобедимыми. Конечно, в своем могуществе они значительно уступали шаганам прошлых времен, но тем не менее пользу приносили.
Например, они без всякого труда могли переслать приказ защитникам моста.
Когда беглецы достигли границ города, они увидели, что путь на мост им преграждают десятка четыре злобных и решительных бойцов в белых балахонах.
— Итак, нам, видимо, придется вернуться к Бассаму, — сказал Гарун, обращаясь к Эль Сенусси.
В городе к этому времени уже поднялся переполох. Первые совершенно дикие слухи в отличие от неторопливой правдивой информации распространялись от улицы к улице, от дома к дому со скоростью пожара в поросшем кустарником сухом горном каньоне. Люди, точно не зная, что произошло, сновали по улицам без всякой видимой цели. Город кишел Непобедимыми.
— Шадек, нам, пожалуй, следует избавиться от лошадей. Пешими мы будем не так бросаться в глаза.
— Согласен, повелитель, — ответил Эль Сенусси и провел их к известной им конюшне. Лучшего места для животных и быть не могло.
Теперь предстояло перебраться в убежище, заранее подготовленное агентом Гаруна по имени Бассам… Однако главную проблему для них создавали раненые. Они привлекали внимание гораздо сильнее, чем лошади.
Прагматический подход к делу подсказывал единственный выход — добить всех тяжело раненных и зарыть их в сено рядом с Сиди и его телохранителями.
Однако было два человека, которых Гарун не хотел лишать жизни. Война и без того унесла слишком много преданных людей.
— Шадек, мы становимся прокаженными. Заворачиваемся в лохмотья и расходимся группами по два-три человека. Люди станут разбегаться с нашего пути, им будет не до того, чтобы вглядываться в наши лица.
— Прекрасная мысль, повелитель!
Гарун шел в паре с воином по имени Хасан, получившим сабельную рану бедра.
— Нечистые! — стонал Король-без-Трона. — Проказа! — Обращаясь к своему спутнику, он добавил:
— А мне начинает нравиться быть прокаженным.
Толпа испуганно расступалась перед ними, вновь смыкаясь позади них, как только они проходили. Некоторые при этом бормотали, что Ученик чересчур уж милостив, и ему не следовало бы допускать скверну в Град Божий. Какой-то чрезмерно наглый мальчишка запустил в них камнем. Гарун потряс узловатой палкой и исторг невнятное рычание. Мальчишка убежал, а Гарун сказал рассмеявшись:
— Это даже забавно.
— Вам когда-нибудь приходилось встречать вблизи больного проказой, повелитель?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Для них в этом нет ничего забавного. Они гниют. Они воняют. И при этом не ощущают боли. Если они не остерегутся, то могут нанести себе смертельную рану. Так случилось с моей сестрой.
— О… Прости меня, Хасан. — Что ещё мог он сказать?
Бассам, долгое время бывший тайным агентом роялистов в столице, приготовил для беглецов убежище в подвале своего дома. Подвал — нечто необычное для небогатого лавочника — он начал копать уже в день их прибытия в Аль-Ремиш. Он не только не пытался скрыть свою работу, но даже хвастался, заявляя, что это будет лучший подвал во всем городе.
Стены подвала он выложил обожженным на солнце кирпичом, а затем возвел поперечную стену, отгородив ею небольшую часть подвала.
Оставшиеся в живых убийцы пролезли в потайную секцию, а агент Гаруна стал закладывать кирпичом отверстие.
— Воды и пищи, повелитель, я приготовил на месяц. Никаких деликатесов, но жизнь поддержать можно. Боюсь, что больше всего вас будет беспокоить запах. Люди будут думать, что я вылил чересчур много ночных горшков. Свежий воздух будет поступать к вам через ту деревянную решетку. Сквозь неё вы даже сможете увидеть улицу. Но лучше этого не делать.
Бассам не закрепил один кирпич, и его можно было вынуть, чтобы поддерживать связь. Агент извлек кирпич только через четыре долгих дня.
— Они обыскали дом, — объявил Бассам. — Обыскиваются все дома подряд. Эль Мюрид запретил всем покидать город до тех пор, пока вас не схватят. Мауфакк Хали умер вчера, но убили его не вы. Его доконала гангрена. По пути домой на него напали наемники гильдии. Тот же самый отряд, который прикончил Карима и Нассефа несколько лет тому назад.
— Проклятый Браги, — пробормотал Гарун. — Кто позволил ему выходить из лагеря?
— Прошу прощения, повелитель, — вмешался Белул. — Неужели ты действительно считаешь, что можешь указывать наемникам, как им следует поступать? Учитывая их точку зрения.
— Я все понимаю, Белул. Но мне это не нравится.
— Есть ещё кое-что, повелитель. Эль Мюрид снял запрет с деятельности шаганов. Пророк признал, что вербовал их себе на службу с того момента, как Бог посетил Святилище. Сегодня мимо Аль-Ремиша проследовала первая дивизия армии Эль Надима. Ученик отдал ей в помощь всех, кого мог. Так что нам в некотором роде повезло.
— Пришли нам сюда немного вина, — сказал Шадек. — Мы отпразднуем смерть Хали и оплачем наши потери.
— На вино наложен запрет, а я следую законам Ученика до последней буквы.
— Где твое чувство юмора?
Не обращая внимания на Шадека, Бассам продолжил:
— Вам придется пробыть здесь некоторое время, повелитель. Эль Мюрид зол как собака. Непобедимые рыщут по городу днем и ночью. Вам не дадут пройти и ста футов.
Во второй раз Басам навести их только через три дня. Непобедимые наконец обнаружили тело Сиди.
— Ученик выходит из себя больше, чем когда-либо. От горя и ярости у него просто поехала крыша. Кто-то сумел шепнуть в нужное ухо, и сведения о предательстве мальчишки достигли пророка в то же утро, когда они нашли тело. Теперь он рвет город на части в поисках сообщников. Удалось поймать каких-то людей, пытавшихся тайком сбежать из столицы. Непобедимые делают все, чтобы заставить этих людей говорить. Ученик считает, что именно они прятали вас.
— Желаю ему удачи и надеюсь, что он их всех повесит, — со злобной усмешкой произнес Гарун.
— Если не будет важных новостей, я к вам некоторое время спускаться не стану. Нельзя оставлять лавку ни на секунду. Половина наших добрых граждан превратилась в самых заурядных воров.
Прошло девять дней. Пребывание в подвале начинало сказываться все сильнее и сильнее. Нервы не выдерживали. То и дело вспыхивали ссоры. Будущее обещало быть ещё более невыносимым. Гарун отобрал у всех оружие и сложил его в углу. Он и Белул поочередно несли охрану этого арсенала.
Наконец, явившись глубокой ночью, Бассам сказал:
— Обстановка не улучшается, повелитель. Напротив, она стала ещё хуже. Они называют это Царством Террора. Непобедимые стали похожи на стаю бешеных псов. С каждым днем они убивают все более жестоко и бессмысленно. Не знаю, сколько ещё времени это может продолжаться. Люди начинают голодать. В городе может вспыхнуть мятеж. Боюсь, что мои дни тоже сочтены. Если они возьмут кого-нибудь из моих людей и тот заговорит…
— В таком случае надо убираться отсюда немедленно.
— У вас нет никаких шансов. Они зарубят вас, как только вы отойдете от лавки. Людей ни за что убивают на улицах средь бела дня, повелитель. Сидите тихо и дайте всему идти своим чередом. Не исключено, что мятеж начнется ещё до того, как они до нас доберутся. Возможно, что им все это в конце концов и самим надоест.
— А что, если они тебя арестуют?
— Постараюсь продержаться как можно дольше, повелитель.
— А мы будем торчать в этой могиле, не зная, что с тобой произошло? — прорычал Эль Сенусси. — Как беспомощные птенцы, которых можно брать голыми руками в их гнезде?
— Это мы исправим. Сейчас же.
Уже через час Бассам принес им колокольчик, который должен был звонить, если дернуть за одну из бечевок, укрепленных в разных концах лавки. Для установки сигнальной системы в новом, дорогом полу пришлось проделать небольшое отверстие. Бассам, сверля дырку, непрерывно издавал стоны по поводу подобного вандализма.
— Я не стану звонить, если не буду уверен в том, что меня забирают, — сказал он. — Правда, не могу обещать, что это мне обязательно удастся. Кроме того, звонить стану в том случае, если сигналом не выдам вас. Если услышите звонок, начинайте действовать самостоятельно. Не знаю, сколько времени мне удастся молчать. Мне ещё ни разу не доводилась подвергать испытанию свое мужество.
— Ты не прав, Бассам. Трус не смог бы вести тайную войну, постоянно находясь рядом с самим Учеником.
— И последнее, повелитель. Эль Надим стал лагерем рядом с городом. Идет переброска последней дивизии восточной армии. Врагам Ученика на Западе предстоит пережить трудную весну.
— Похоже, что ты прав.
— Какой прекрасный человек, — сказал Шадек, когда Бассам удалился. — И очень испуганный. Он боится, что под пытками ему долго не продержаться.
— Он — мой самый лучший агент, — произнес Гарун и тут же продолжил:
— Белул. Как ты считаешь, не провалил ли свое дело наш толстый друг?
— Похоже, что полоса везения для него кончилась.
Подвал стал для них хуже любой темницы. У узника не остается надежд, он не верит в то, что может снова стать свободным человеком, он не способен по своему желанию покинуть узилище. Дни для людей Гаруна тянулись бесконечно, а ночи оказывались ещё длиннее. Вонь, как и было обещано, стала невыносимой. Гарун начал опасаться возникновения болезней. Он заставлял всех без исключения проделывать физические упражнения.
Бассам, похоже, совершенно забыл об их существовании.
Дважды из-за фальшивой стены до них доносились голоса производящих обыск людей, они, сдерживая дыхание, с оружием в руках ждали самого худшего.
Колокольчик едва слышно звякнул на восьмой день после его установки. Звук был настолько слабый, что Гарун сразу не смог понять, действительно ли он слышал что-то, или это шалят его расшатанные нервы.
— Они его взяли, — прохрипел Шадек. — Проклятие!
— Сколько он сможет продержаться? — спросил Белул.
— Кто знает? — ответил Браги. — В некотором смысле он прав. Благие намерения не много стоят, когда тело начинают прижигать раскаленным железом. Поднимите-ка меня к решетке.
Взглянув на пыльную улицу, он увидел, как белые балахоны уводят Бассама. Они крепко связали арестанта, чтобы тот не затеял борьбу и не вынудил их его убить.
— Они действительно его взяли. Проклятие! Одно дело быть храбрецом в своей лавке, и совсем другое дело проявлять бесстрашие, когда палачи ломают тебе пальцы на руках и на ногах.
— Нам надо уходить.
— Только после наступления темноты. Днем у нас не будет никаких шансов на успех. А пока разомнитесь хорошенько. Нам следует быть в форме.
— Но хотелось бы сделать так, чтобы мы могли дать им последний бой в том случае, если они вернутся, — сказал Шадек.
— Ну хорошо. Разберите стену! Осторожнее! Действуйте как можно тише. Затем мы её снова сложим, и пусть они её ломают, чтобы узнать сбежали мы или нет.
Беспричинная злобность и упадок духа узников мгновенно исчезли, и на смену им пришло состояние возбужденного ожидания.
Всю вторую половину дня они провели в напряжении, опасаясь появления Непобедимых. Однако никто не приходил. Белул и Шадек поочередно изучали порядок патрулирования улицы перед домом. Гарун и все остальные продолжали разминать задеревеневшие конечности.
Вечер был безлунным. Зимняя луна поднималась из-за горизонта лишь ранним утром.
Они вышли из укрытия сразу после смены часовых. Шадек и Белул утверждали, что начальники караулов явятся с проверкой не ранее чем через час. Им удалось выяснить, что на улицах размещены постоянные посты и, кроме того, действуют мобильные патрульные группы. Именно эти группы представляли для беглецов наибольшую опасность. Белые балахоны бродили парами и тройками без всякой системы.
— Будем надеяться, что они действуют с ленцой, — сказал Шадек. — Ведь патрулирование идет уже достаточно долго. Не могут же они хранить вечно беспредельную бдительность? Особенно тогда, когда все обыватели практически целуют им пятки.
— Хм, — с сомнением протянул Гарун и, обращаясь к Белулу, добавил:
— Бери своего, друг.
Белулу предстояло снять первого постоянного часового и завладеть белой мантией. Гарун должен был прикончить второго и также натянуть на себя белый балахон. Оба были виртуозами подобного рода операций.
После этого, уже действуя под видом патруля, они будут снимать других часовых и расчищать таким образом путь для своих товарищей.
Если бы светила луна, то шансов на успех у них не было бы, так как часовые стояли в зоне видимости друг друга.
Белул подобно смертельно ядовитой змее действовал неторопливо, уверенно и терпеливо. Он безукоризненно выполнил свою задачу. Гаруну это удалось не так легко, но он все же расправился с часовым, не возбудив подозрения у других стражей.
Вскоре нашли свой конец четырнадцать Непобедимых, а беглецам удалось добраться до кольцевой улицы, которую вдоль берегов острова прокладывал Эль Мюрид. Между улицей и водой пролегала зеленая полоса шириной от двадцати до пятидесяти футов. Все было тихо.
Пока они дискутировали о том, как переправить на противоположную сторону не умеющих плавать, из темноты ночи материализовалась пара Непобедимых.
— В чем дело? — поинтересовался один из них.
Гарун начал что-то отвечать небрежным тоном. Однако в этот момент нервы кого-то из беглецов не выдержали. Он выхватил меч, сделал выпад, но промахнулся.
На Непобедимых бросилась вся группа.
Слишком поздно. Один из патрульных, прежде чем умереть, успел воспользоваться свистком.
— В воду! — рявкнул Гарун. — Помогайте друг другу как можете. — И уже тише Белулу:
— Меня беспокоило, что все идет слишком гладко. Проклятие! Я думал, что у нас ещё останется время для того, чтобы украсть лошадей.
Вода оказалась ледяной. Гарун сыпал проклятиями, буксируя одного из неумеющих плавать через те места, где ноги не касались дна.
Однако, услышав шум погони, он совершенно забыл о холоде. На берегу острова замелькали огни многочисленных факелов.
ГЛАВА 19
КОЛДУН
С каждым днем мили становились все длиннее, а склоны холмов круче. Насмешник надеялся пройти через Кавелин без особых приключений. И на сей раз судьба оказалась к нему благосклонной.
Основные неприятности чинила ему погода.
Вообще-то он не торопился и проводил самые скверные дни в придорожных постоялых дворах. Гарун снабдил его деньгами, но Насмешник избегал их тратить, расплачиваясь там, где возможно, представлениями для публики. Он спешил вернуть свои навыки, ведь прошли годы с тех пор, когда он в последний раз выступал перед незнакомцами.
Насмешник ни разу не позволил себе бросить кости, испытывая удачу.
Три года в кипящем котле войны изменили его больше, чем три года странствий в компании малопочтенного Деймо Спарена.
Хотя Насмешник и не торопился, зима двигалась ещё медленнее, и он вскарабкался на горы в восточной части Кавелина в самое скверное время года. В последнем перед хребтом городе Баксендала все отговаривали его идти дальше. Ему объяснили, что перевалы могут быть покрыты снегом и только Богу известно, что ожидает его за последним горным оплотом короля крепостью Майсак.
Но Насмешник помнил Баксендалу и очень опасался, что та могла запомнить его.
Добравшись до Майсака, он уже проклинал себя за то, что не послушал добрых советов. По сравнению со стужей, царившей в горном проходе Савернейк, зима на хребте Капенрунг казалась мягкой.
Начальник гарнизона Майсака отказался пропустить путника за стены крепости. Эль Надим успел запугать солдат своими бесчисленными хитростями, и они не желали рисковать, пуская за ворота даже одного тучного молодого человека.
Насмешник, понурившись, поплелся дальше на восток, а его осел покорно тащился следом.
К востоку от гор зима оказалась не столь суровой, и он выбрался из зоны снегов, ещё не добравшись до развалин Гог-Алана.
Лежащий неподалеку от развалин торговый городок превратился в поселение-призрак, в котором обитали лишь оптимистичные души, надеющиеся продержаться до конца войны. Толстяк сумел там отогреться, хорошенько поесть и даже выпить.
Обитатели города уверяли, что Эль Надим разместил свою штаб-квартиру в Некремносе.
— Любопытно, — размышлял вслух Насмешник, топая по дороге, ведущей к упомянутому городу. — Время и алчность делают старинных врагов друзьями.
Вероучение Эль Мюрида охватило Тройес со скоростью эпидемии чумы, и политическая атмосфера в городе кардинально преобразилась. Это несказанно изумляло Насмешника, который был чужд всякой религии и считал, что боги нужны только для того, чтобы взваливать на них ответственность за собственные неудачи.
В городе царило радостное возбуждение. Обыватели щедро разбрасывались богатствами, добытыми войском Эль Надима. Насмешник был поражен и видом солдат. Ему даже показалось, что Воинство Света снова стало таким, как в свои лучшие годы.
Неужели от него ждут, что он остановит эту силу? Остановит, действуя в одиночку? Да ведь это то же самое, что пытаться остановить землетрясение голыми руками.
Тем не менее он приступил к делу.
Ему приходилось ранее бывать в Тройес, и память о нем могла сохраниться. С тех пор он много раз менял род занятий, успев побывать мошенником, вором, бродячим актером и даже гипнотизером-целителем.
В восточной части Империи Эль Мюрида не было такой религиозной нетерпимости, как в других краях державы. Эль Надим не делал ничего для искоренения чародеев и иных служителей оккультизма. Более того, в качестве одного из своих советников он держал астролога.
Когда толстяк услышал об этом, глазки его дьявольски сверкнули. Эврика! Путь подхода к военачальнику! Если устранить этого астролога и затем в нужный момент появиться перед взором Эль Надима…
Препятствием служило лишь то, что у него давно уже не было практики и что методы восточной астрологии кое в чем отличались от западной.
Насмешнику удалось найти даму, которая согласилась обучить его астрологическим премудростям Востока в обмен на трюки гипнотизера-целителя. На усвоение профессионального жаргона и развитие нужной бойкости толстяку потребовалось три недели. Он уже начал опасаться того, что не успеет вовремя приблизиться к Эль Надиму. Некоторые подразделения восточной армии уже начали перемещение на запад в направлении Хаммад-аль-Накира.
Но и после завершения курса наук проблема подхода к военачальнику сохранилась. Кто позволит простому уличному звездочету обратиться к всесильному командиру Воинства Света?
Устранить советника-астролога заранее тоже не удалось. Этот тип был человеком-тайной. Никто не знал, кто он и как выглядит. Само его существование основывалось лишь на слухах. Некоторые даже считали, что астролог — не более чем выдумка врагов Эль Надима, желающих скомпрометировать военачальника в глазах Ученика.
Как бы то ни было, но задачу подхода к Эль Надиму следовало решать как можно скорее.
Насмешнику все же пришлось потратить часть денег Гаруна, хотя расставание с ними причиняло ему душевную боль. Портной сшил для него прекрасную имитацию одеяния колдуна. Другой, принадлежащий не к столь почтенной профессии мастер состряпал рекомендательное письмо за устрашающей подписью Ариститорна.
Ариститорн был чародеем в Некремносе и пользовался весьма дурной славой. Эль Надим должен был действительно заподозрить что-то неладное, чтобы решиться побеспокоить колдуна просьбой о подтверждении.
И вот настал момент, когда вся подготовительная работа закончилась. Предлогов дальше тянуть время не осталось. Насмешнику надо было либо приступать к действиям, либо признаваться самому себе в трусости. Он должен был либо отправиться к часовым, стоящим у штаба Эль Надима, и начать свою ложь, либо бежать, забыв о смерти Деймо и Гуча и о своих обещаниях Гаруну.
Насмешник не стал убегать, поджав хвост. Он решительно двинулся в бой.
Под костюмом мага его полнота обрела какую-то величественность. Неторопливо шагая с надменным видом, он казался выше даже самых высоких людей. Его сопровождали любопытствующие взоры, в которых можно было прочитать вопрос: кто этот столь важный молодой человек?
Во всяком случае, он на это надеялся.
Подойдя к часовым, он передал им письмо и представился:
— Лично я есть именуемый Небуд, наипервейший ученик господина Ариститорна, Мага Первого Круга, Князя Темной Линейности, Хозяина Дурных Холмов и Властелина Четырех Дьяволизмов. Я есть послан указанным к господину Эль Надиму, дабы осуществлять вспомоществование в великих деяниях.
Он изъяснялся со всей высокопарностью, на которую был способен, одновременно опасаясь, что солдаты разразятся хохотом. Даже кончики пальцев на его ногах дрожали от страха.
Однако никто не рассмеялся. Все знали, что шутки с Ариститорном к добру не приводят. Но в то же время особого впечатления Насмешник на солдат не произвел. Старший караула исчез, но вскоре вернулся в сопровождении своего начальника, который засыпал Насмешника множеством вопросов. Толстяк вертелся как мог, извлекал из заранее собранных запасов тщательно отрепетированные ответы. Офицер передал его в руки своего начальника, и тот, в свою очередь, принялся задавать вопросы.
Так продолжалось до бесконечности. Толстяк совсем забыл о своих страхах, изо всех сил стараясь не запутаться в ответах.
Насмешник верил, что лишен всяких предрассудков в отношении Эль Надима, однако оказался совершенно не готовым к тому, чтобы увидеть перед собой столь неказистое создание. Полководец оказался чуть ли не карликом. Он был ещё не стар, но так сгорблен, что чудилось, будто к земле его пригибает груз лет. Военачальника почти все время била дрожь. В глаза собеседнику он не смотрел, а когда говорил, то заикался.
И это — могущественный воитель? Гений, покоривший страны Востока? Создавалось впечатление, что недомерок боится собственной тени.
Но этот недомерок обладал умом гиганта. Бич Божий не сомневался в его мудрости. И разум, скрывающийся за столь ничтожной внешностью, мог творить чудеса. Эль Надим практически бескровно сумел объединить весь Средний Восток.
Эль Надима, несмотря не его забавную внешность, следовало воспринимать совершенно серьезно. Этот человек всегда добивался поставленной перед собой цели.
— Насколько я понимаю, тебя прислал ко мне Ариститорн — чародей из Некремноса, известный своими неблаговидными поступками.
Насмешник не был уверен в том, что это вопрос, и поэтому предпочел промолчать.
— Я не получил предварительного уведомления о твоем прибытии. Твое присутствие мне не требуется. Колдун не входит в число моих союзников. Итак, поведай мне, почему ты здесь, — чуть ли не извиняющимся тоном произнес Эль Надим.
— Лично я задаю лично мне аналогичный вопрос с того момента, когда господин Ариститорн уведомил указанного о путешествовании в Тройес. Чародей являет собой совершенство держания рта на замке. Но он весьма точен в приказаниях. Изрек он: «Помогай Эль Надиму во всем, как если бы являлся он твоим господином. Твори помощь ровно год, а затем возвращайся в Некремнос». Позволительствую себе высказать предположение. Господин прославлен своим интересом к международным отношениям, равно как и своим осуждением проблем, порожденных бессмысленными войнами. Он есть большой симпатизант Старой Империи. Лично я подозреваю, что Великий Маг желает узнать, достойны ли Эль Мюрид и его Движение унаследовать мантию Императоров Ильказара.