Кук Глен Чарльз. Жар сумрачной стали (Приключения Гаррета)

   Я поставил мысленную зарубку. Выходит, Норт-Энглиш богаче Вейдера?
   - Сдается мне, он вполне бы мог поделиться со страждущими. Скажем, с неким Гарретом... Вейдер хмыкнул.
   - Страждущий Гаррет? Не смеши меня. Деньги Маренго - основа всего; без них "Клич" - пшик.
   - Деньги и связи, - вставил Гилби. - Многие наверху разделяют предубеждения Норт-Энглиша.
   - Я их не разделяю, - твердо сказал Макс. - Мы с ним приятели, но и только. Тем не менее, я уверен, что он не предпринял бы ничего подобного. Если бы ему что-то понадобилось, он бы просто обратился ко мне.
   - Может, кто-нибудь из этих отморозков решил проявить инициативу? - Мне довелось не так давно пообщаться с публикой из "Клича", и особо теплых чувств я к ним не испытывал.
   - Маловероятно. - Гилби наполнил мою кружку по новой (так сказать, щедро одарил счастьем). - Между прочим, те парни, с конюшни', - они не из "Клича".
   - Да ну?
   - Айк уверяет, что Тай в этом удостоверился, - пояснил Вейдер.
   - Ясно...
   - Завтра вечером я устраиваю прием в честь помолвки Тая и Джорджи. Будут все, кто хоть что-нибудь из себя представляет, включая Маренго Норт-Энглиша и Бондуранта Алтуну. А также Гаррета. Надеюсь, ты присоединишься к нам?
   - Я? Манеры у меня не те, и светских бесед я вести не умею... - Для меня куда привычнее встречаться с нашими "верхами" в укромных уголках, в подворотнях, в тавернах, где никто их не узнает и не попрекнет потворством своим слабостям.
   - Ты справишься, Гаррет. Я в тебя верю. Представь, что все гости хорошенькие женщины, которых ты должен очаровать. Дай ему приглашение, Манвил. Охранники тебя не знают, так что для них ты будешь всего-навсего одним из гостей - по крайней мере, поначалу.
   Должно быть, моя физиономия на миг утратила присущее ей с моего первого дня на этом свете бесстрастное выражение. Утрачиваю сноровку. Пожалуй, надо сходить в Игорный квартал, посидеть в притонах, поднабраться невозмутимости.
   - Да, на вечере будет охрана, - подтвердил Вейдер. - Ты для меня слишком ценен, Гаррет, пусть столбами у дверей другие постоят.
   Ладно, сделаем вид, что поверили. Я взял разноцветный клочок бумажки, который протянул мне Гилби, и спросил:
   - Зачем ты посылал за мной Манвила?
   - Что-то подсказало мне, что без тебя на приеме не обойтись. Что - не знаю; хочешь, назови это здравым смыслом. Я вдруг понял, что, отсекая тебя, вверяю свою жизнь кучке наемных любителей. А ведь в доме будет полным-полно посторонних, и далеко не все они - мои друзья. Еще я хотел узнать, чем объясняется твой неожиданный интерес к моей пивоварне. В общем, все так сложилось, что я решил позвать тебя. Скажу честно, у меня дурное предчувствие. Можно, конечно, все списать на стариковскую паранойю, но лучше подстраховаться.
   Я покосился на Гилби, отношения с которым, как уже говорилось, у нас были.., гм.., натянутые.
   - Ты одобряешь?
   - Вполне. - Он произнес это слово с таким видом, словно у него живот пучило. 1 - Как насчет того, чтобы просветить меня относительно предчувствий?
   - Завтра, - сказал Макс. - Думаю, как раз завтра вечером мы многое узнаем. Змеи должны выползти из нор.
   Что ж, насколько я понимаю, среди тех, кто пожалует на прием к Максу Вейдеру, и впрямь должны оказаться несколько гадюк, крупных во всех отношениях. Аспиды размерами с тех крокодилов, которых мы на островах ловили, резали на кусочки и скармливали саблезубым кошкам...
   - Алике тоже хотела, чтобы тебя пригласили, - прервал мои размышления Гилби. Ути, моя лапочка.
   - Почему?
   - В пару к мисс Тейт. Вдобавок она боится змей.
   Куда ни ткнись, всюду Тинни: где Гаррет, там и она - и наоборот. По правде говоря, ничего не имею против.
   - Если не приду, значит, не смог подобрать подходящий костюм.
   - Манвил проследит, чтобы Дженорд доставил тебе вещи Тэда вовремя. И пожалуйся, не суйся на конюшню, пока прием не закончится.
   - Меня туда так и тянет, но я с собой справлюсь.
   - Если придешь рано, - с ухмылкой заметил Гилби, - сможешь раскритиковать наши усилия и понаблюдать за прибытием злодеев.., то есть гостей.
   - Прекрасный план, господа, - сообщил я деловито.
   - Аргх! Мы придем!
   - Мы? Да я скормлю тебя первой же уличной псине, ты, чудо в перьях!
   - Вы там между собой разберитесь, - усмехнулся Вейдер, - а потом извольте явиться, как назначено. Вдвоем не обязательно, достаточно кого-то одного.
   - Один и будет. Это я. У меня хоть мозги имеются.
   Я встал - наверное, слишком быстро, потому что пол под ногами внезапно покачнулся, будто палуба в шторм.
   Да вы что, какое пиво?! Я только горло промочил.
   Глава 20
   - Да хватит по мне топтаться! - Попка-Дурак никак не мог угнездиться: ерзал у меня на плече, хлопал крыльями. Оставалось только надеяться, что это не прелюдия к.., сами понимаете, к чему; еще не хватало, чтоб Гаррета украсили тем самым способом, каким обычно пернатые украшают статуи позабытых полководцев. На сегодня испражнений уже достаточно.
   Гостиная Макса находилась в укромном уголке на втором этаже дома; впрочем, по высоте этот второй этаж был всего лишь чуточку повыше уровня мостовой. Дело в том, что дом Вейдера стоял на склоне холма, и чтобы добраться до парадного входа, надо было сперва подняться на пятнадцать ступенек, а затем спуститься еще на полдюжины. Поэтому первый этаж располагался ниже уровня земли, общепринятого для танферских зданий.
   Ежедневно пользовались кухней, семейной столовой и черной лестницей. Остальная часть дома становилась обитаемой только в праздники. Даже второй этаж - конечно, если не считать кабинета главы дома, откуда Вейдер управлял своей империей. Домочадцы занимали третий и четвертый этажи. Слуги же ютились в закутках и каморках, которыми изобиловали все этажи - в том числе подвал.
   Я им не завидовал.
   Стоило мне поставить ногу на верхнюю ступень парадной лестницы, как откуда-то сверху донесся приглушенный крик. Я обернулся. Гилби, стоявший в дверях вейдеровского кабинета, пожал плечами и ткнул пальцем в потолок.
   Я тоже пожал плечами и стал спускаться, бормоча себе под нос: "Старина Том по-прежнему с нами". Двинулся через выложенный розовым мрамором холл, несколько раз глубоко вдохнул, готовясь взбежать по ступенькам к парадной двери с прытью трепетной лани. Попка-Дурак, несмотря на все мои увещевания, продолжал возиться у меня на плече.
   У Вейдера было три сына: Тэд, Том и Тай. Из Кантарда вернулись двое - Том и Тай, но Том оставил на войне свой разум.
   Богатые мы или бедные, у всех у нас есть нечто общее. Все мы, так или иначе, были в Кантарде. И все кого-то потеряли. И никто из тех, кто уцелел, не остался прежним.
   Но ведь война закончилась. Карента победила. Пресловутые рудники Кантарда теперь принадлежат чародеям, нашим истинным правителям. Карента могущественнейшая в мире держава. Нам следует гордиться собой.
   В этом месяце, впервые за годы жизни трех поколений, не было рекрутского набора.
   Мы победили. И потому наш мир распадается на глазах.
   Какое счастье, что мы не потерпели поражение!
   Казалось, до двери не меньше мили. Стук моих каблуков эхом отражался от стен. В доме, судя по всему, уже начались приготовления к празднеству: во всяком случае, холл лишился всего того, что его обычно загромождало, - ковров, мебели, портретов воображаемых праотцев, старинных доспехов, мечей и пик, а также прочего добра, которое в ненастный день с такой легкостью превращается в оружие...
   У двери никого не было: если Макс и страдал паранойей, она явно не успела зайти далеко. Надо бы намекнуть, что неплохо исправить это упущение. Я взобрался по ступеням и остановился перевести дух.
   Потом вышел на крыльцо и обозрел окрестности. Безлюдно, как в пустыне. От солнца остался крохотный краешек на западе.
   - Если и впрямь решил обгадиться, давай, не тяни, ты, бурдюк с крыльями.
   Попугай издал негодующее "Аргх!", затем вдруг заявил:
   - Я вызывал тебя наружу. Надо поговорить. Покойник! Ну конечно! Я знал, что рано или поздно до этого дойдет: недаром он настаивал, чтобы я повсюду таскался с этим доморощенным стервятником. Теперь я и шагу не могу ступить тайком от него. Ни дать ни взять бдительная мамаша.
   - Птичка, тебе кранты, - прорычал я. - Слыхала? Кранты!
   - Что?
   - Это я сам с собой беседую. О чем говорить будем?
   - Немедленно возвращайся домой. У нас гости, с которыми справиться можешь только ты.
   - Порадовал... - Интересно, что сие означает? Уточнять я не стал Покойник все равно бы не ответил. Сослался бы на то, что объяснять слишком долго и что нежное попугайское горлышко, мол, разорвется с натуги. Разорвется оно, как же! У этой пташки глотка луженая, в ней ни словечка не застрянет. Имена назовешь?
   - Нет. Поторопись.
   Когда-нибудь я задушу их обоих. Одного - за повадки, другого - за вредность.
   Ладно, поторопимся. Я выбрал прямой путь. Как не замедлило выясниться, выбор был опрометчивым.
   Гранд-авеню от самого порта до Квартала Грез была забита демонстрантами, ратовавшими, естественно, за права человека. В большинстве своем улицу заполняли личности моложе моего. Казалось невероятным, что они собрались здесь в таком количестве, вместо того чтобы рассеяться по сотням мелких городишек, хуторов и ферм. С другой стороны, ненависть к не-людям - болезнь застарелая. Славное прошлое Каренты пестрит кровопролитными войнами. И сегодня многим людям постарше вашего покорного слуги, обремененным семьями и доходными местами, нетерпимость свойственна ничуть не меньше, чем безусым юнцам, не имеющим в этой жизни никаких перспектив.
   Короче говоря, я вляпался по самые уши. Шесть сотен парней из "Клича" маршировали по Гранд-авеню, практикуясь на ходу в умении обращаться с оружием; правда, им достало ума вооружиться не настоящими мечами и пиками, а деревянными. Все были в форме, у всех щиты, почти у всех на головах легкие кожаные шлемы. Они истово верили в свое предназначение, и раж, воспламененный недавней войной, в них не остыл до сих пор. Да, ночка будет еще та - особенно если какого-нибудь гения с Холма посетит светлая мысль послать на разгон демонстрантов войска.
   Солдаты против солдат, пускай бывших. И кто знает, чья возьмет?
   Я стоял, выжидая удобного момента, чтобы перебежать улицу и не подвернуться при этом под ноги какому-нибудь кретину. Если только ты не полный осел, то не станешь связываться с тем, у кого под рукой сотня лучших друзей.
   А вот и проходик открылся! Заодно с десятком-другим столь же аполитичных типов я рванул через улицу.
   - Эй, Гаррет! Погоди!
   Я узнал этот голос. Вот незадача! Может, успею удрать?
   Глава 21
   - Гаррет! - вновь гаркнула что было мочи моя подружка Торнада чистопородная деревенская девица ростом не ниже моего, вполне симпатичная, но бросившая мужа и детей ради того, чтобы попытать судьбу в городе. Остановись! Кому говорят, стоять!
   - Стой! - крикнул мне в ухо Попка-Дурак. Привыкший подчиняться приказам, я замер. Застыли как вкопанные и несколько человек поблизости - должно быть, от изумления: не всякий день встретишь говорящую птицу.
   - Мистер, а ваша птичка и вправду говорит? - спросила меня девчушка лет пяти, с золотистыми локонами и громадными невинно-голубыми глазищами. Будь она постарше лет на пятнадцать, я бы не раздумывая назначил ей свидание, а так... Вдобавок у ее отца был вид, внушавший известные опасения.
   - Угу. Но только когда сама захочет.
   - Аргх! Привет, красотка! Славная малютка!
   - Похоже, ты ему понравилась. И тут попугай углядел Торнаду.
   - Аргх! Держите меня, держите! Какие буфера у этой телки!
   Природа и впрямь не поскупилась на Торнаду, но это еще не повод орать на всю улицу. Я стиснул попугаю горло, пока он не ляпнул что-нибудь этакое, из-за чего меня четвертуют на месте.
   - Я тоже люблю тебя, пташка, - проворковала Торнада. На отца с дочерью она не обратила ни малейшего внимания. Папаша смерил мою подружку взглядом - и поволок дочку прочь, подальше "от этих нехороших людей". - Ты куда это чапаешь, Гаррет?
   - Да вот, собирался улицу перейти, пока ее снова не перекрыли эти обормоты. А что?
   - Он просто уносил ноги, - сообщил кто-то за моей спиной. - Хотел от тебя удрать.
   - Плоскомордый! - воскликнул я, оборачиваясь. Мой давний приятель Плоскомордый Тарп - человек-гора, с лицом которого слишком часто проделывали косметические операции. Он радостно ухмыльнулся. Зубов у него осталось немного, да и те выглядели преотвратно.
   Между собой Торнада и Плоскомордый, можно сказать, вполне ладили - что отнюдь не мешало им периодически вступать в перепалки и осыпать друг друга оскорблениями. Это были мои друзья, на которых я всегда мог положиться. По крайней мере, на Плоскомордого; с Торнадой сложнее - учуяв запах денег, она запросто могла вильнуть хвостом.
   - О! Торнада, любовь моя! Привет, Плоскомордый! Как поживаете? Со мной все в порядке, спасибо. Приятно было повидаться. Извините, мне пора бежать.
   - Мы побежим с тобой, - заявила Торнада.
   - Зачем?
   - Потому что нас нанял твой напарник. Попросил, чтоб мы поменяли тебе пеленки, - у самого-то силенок не хватает.
   - Точно, - поддержал Торнаду Плоскомордый. - Он решил, что на тебя кто-то всерьез рассердился.
   - Интересно, с какой стати?
   - Вот уж действительно, - пробурчала Торнада. - С твоим умением обходиться с людьми...
   - Притормози, Торнада. Кто бы говорил насчет обхождения. Вспомни, как ты чуть не зарезала бедную повитуху, требуя с нее ответ - это ты беременна или тебя просто пучит.
   Торнада усмехнулась.
   Папаша с дочкой успел благополучно перейти на другую сторону улицы и теперь поспешно удалялся, игнорируя просьбы малютки еще послушать, как птичка говорит, Молодцы из "Клича" затянули песню, перемежая ее громогласными здравицами, потом принялись маршировать на месте. Мостовая сотрясалась от топота. Хуже того, у них, оказывается, был и оркестр.
   Терпеть не могу военные оркестры. И патриотические марши, если уж на то пошло.
   В армии меня научили подмечать все хоть сколько-нибудь важное. Со временем я так в этом насобачился, что стал одним из лучших наблюдателей в элитном подразделении, где каждый первый был гением. Это умение помогло мне уцелеть. И никогда в жизни, ни прежде, ни теперь, у меня не возникало ни малейшего желания стать безымянной частичкой безмозглой толпы, за которую думает некто (кому и водяных лошадок-то пасти не доверишь).
   В рядах демонстрантов образовался новый проход. Я решительно двинулся через улицу. Торнада и Плоскомордый не отставали ни на шаг. Охраннички! И что это взбрело Покойнику на один из его умов?
   Может, он во сне окончательно спятил? Может, крыша у него съехала так, что ее уже не поправишь?
   - Достали меня эти придурки, - процедил я, обращаясь к Тарпу.
   Плоскомордый у нас - вовсе не мыслитель. Однако, прежде чем ответить, он явно задумался.
   - Меня тоже, Гаррет. Уж чересчур они усердствуют. Ну, словно им невмоготу, что в Танфере живет хоть кто-то кроме них самих.
   Ого! Что-то я раньше не замечал за Тарпом склонности к предубеждениям. Нет, конечно, если ему хорошо заплатить, предубеждения у него мигом появятся, но... У таких, как он, добывающих себе пропитание переламыванием костей, самостоятельных предубеждений не бывает. Для них это непозволительная роскошь.
   - Помнится, ты на днях говорил мне, что настают золотые времена.
   - Говорил, - согласился он. - Золотые времена для меня, Гаррет, вот в чем штука. Люди с ума сходят. Будто какой-нибудь чокнутый чародей наложил на город заклятье ненависти, и потому-то все ведут себя вдвое глупей обычного.
   Мы продолжали путь. Торнада и Плоскомордый не пропускали ни единой тени, да и сам я не забывал коситься на темные подворотни и укромные уголки. И кто посмеет меня в том упрекнуть? Осмотрительность - залог здоровья, тем более сейчас. Если соберусь писать автобиографию, надо будет, пожалуй, озаглавить ее "Беда ходила по пятам". Или "Опасность - мое призвание".
   По дороге, к счастью, ничего не случилось, разве что нам пришлось обойти улочку, на которой бушевала драка. Человеколюбцы столкнулись с ночной публикой, не разделявшей их взглядов; в большинстве своем это были не-люди, не приученные во имя общественного порядка сносить оскорбления, потому в ответ на зубоскальство они принялись проламывать головы.
   Понятия не имею, почему так происходит: стоит собраться вместе трем пьянчужкам, как они решают, что смогут покорить мир. Я бы всем таким рекомендовал для начала справиться с одним-единственным троллем. Скажу по секрету: сколько ни пей, тролля не одолеть; с ним способна совладать только лишайная инфекция.
   Что бы там ни болтали всякие сосунки, радетели чистоты нравов, пиво никак нельзя назвать основной причиной общественных беспорядков. Напротив, старина Макс Вейдер производит лекарство от язв на теле общества. Ну представьте себе: вот надрался человек и пошел искать неприятностей. Он их найдет - и мало ему не покажется. И все, говорить больше не о чем.
   Никто меня не убедит, что я по долгу службы обязан спасать людей от них самих. Если вам не терпится на тот свет и потому вы курите "травку" или опиум, пьете как лошадь, поносите случайно встреченного огра, - валяйте, дело ваше. Я мешать не собираюсь. Счастливого пути.
   Но и подмоги от меня не ждите. Не надейтесь, что я придам вам ускорение. Нет уж, сами дорожку выбрали - сами по ней и топайте.
   Глава 22
   - И что дальше? - поинтересовался я, когда мы вышли на Макунадо-стрит, к востоку от моего обиталища. Обращался я к Попке-Дураку, ожидая, что Покойник через него сообщит мне о своих далеко идущих планах. А Плоскомордый с Торнадой решили, естественно, что я спрашиваю у них. Они ведь и понятия не имели о близком духовном родстве двух существ - совершенно безмозглого и того, у которого от переизбытка мозгов частенько ум за разум заходит.
   - Мы проводим тебя до двери, - сообщила Торнада. - А когда ты окажешься дома, целый и невредимый, нам заплатят.
   - Заплатят? Это, верно, Покойник придумал? Пусть он и расплачивается. Мне няньки не нужны.
   Его Высокомудрие и не подумал заглотить наживку. Должно быть, не хотел раскрывать свое по-пугайское инкогнито.
   - Глянь на ребятню, Гаррет, - сказал вдруг Тарп. - Жуть!
   На углу улицы юнцы допризывного возраста приставали к стайке юных эльфиянок, невесть каким ветром занесенных в этот район города, да еще задержавшихся в нем до наступления темноты. Проведай об этом их эльфийские папаши, красоткам не избежать суровой порки. В кавалерах не было ровным счетом ничего привлекательного, дам они обольщали выражениями, отнюдь не ласкавшими слух и откровенно расистскими, однако их наряды были пошиты по эльфийской моде. Девчонки хихикали и отвечали так бойко, что парни постепенно теряли голову. Впрочем, если они войдут в раж и примутся распускать руки, их оставят в дураках; знаем мы эти фокусы.
   - Хочешь, чтоб я поучил молодежь хорошим манерам?
   - Чего? - озадаченно переспросил Тарп. - Каким еще манером? Ты о чем, Гаррет?
   - А ты о чем, друг мой? Разве тебя возмутило не их поведение?
   - Да ты на волосы посмотри! - Тарп поглядел на меня, словно проверяя, не ослеп ли я. - Неужто не видишь?
   - Ба! Подумаешь! - Ну лохматые, ну завитые, ну стоят у некоторых волосы дыбом - и что с того? Эка невидаль! Ясно же, что эти парни привыкли выставлять себя на посмешище.
   Плоскомордый, до сих пор предпочитавший армейскую стрижку, никак не мог успокоиться.
   - Это ж какие родители, коли детишек в таком виде на улицу выпускают? проворчал он. - Знаешь, из-за чего Карента катится в тартарары?
   У меня были кое-какие мысли на сей счет, но воззрений Тарпа я не разделял.
   Прически парней не имели ни малейшего отношения к тому, как эти парни себя вели, - при том, что прическа и поведение зачастую вытекают друг из друга. Так сказать, два симптома одной болезни. Парней явно провоцировали девчонки. Едва ли кто будет спорить, что из всех женщин, будь то люди или не-люди, эльфиянки самые красивые и самые, мягко выражаясь, чувственные; а эти милашки, вдобавок, находились в расцвете юности. И использовали весь арсенал подручных средств, чтобы унизить самозванных ухажеров.
   А те были слишком наивны и потому не врубались в тайный смысл происходящего. С высоты моих лет могу сказать с уверенностью: этот жестокий урок жизнь преподает каждому мужчине. Я сам уже вышел из того возраста, когда стоишь на углу и выкрикиваешь всякие гнусности, тщась достичь недостижимого, но на собственном богатом опыте могу предположить - нет такой женщины, которая не попыталась бы, ловко или неловко, принизить мужчину, посмевшего найти ее привлекательной.
   Все это я изложил Плоскомордому, стараясь его вразумить (мозги у бедняги скрипели так, что было слышно, наверно, на другом конце города), и тут в нашу беседу встряла Торнада.
   - Хватит чушь пороть, Гаррет. Достало!
   - Лапочка ты моя замученная! Хорошо, я умолкаю, а ты расскажи про тех женщин, с которыми общаешься.
   - Чего? С кем это я общаюсь?
   - Вот именно! Ты обиделась за женщин и явно собиралась сказать, что они вовсе не такие. Но тебе-то откуда знать? Ты водишь компанию со мной - и с Плоскомордым, когда он не занят очередной подружкой. Ты шляешься по грязным кабакам, ищешь драки с парнями, которые напоминают тебе твоего мужа. Ты якшаешься с ворами, громилами и прочей почтенной публикой, среди которой женщин не сыскать. Так что уж извини - ты, конечно, присаживаешься на корточки, когда зовет мать-природа, но отсюда никак не следует, что тебя можно считать экспертом по части женской психологии, тем более - в нашем милом городе.
   - Гаррет! Мог бы из вежливости и не напоминать, что я родилась в деревне.
   Эта перепалка могла продолжаться часами. Торнада обожала оставлять за собой последнее слово, потому на всякую фразу у нее находился ответ, подчас бессмысленный, но ответ. По счастью, мы приближались к моему дому, и дружеская беседа увяла сама собой. В квартале было тихо - ночь все-таки, - но будь я проклят, если миссис Кардонлос не торчала на своем крыльце, поглядывая на мой дом с таким видом, словно из его окон вываливались участники безобразной оргии.
   Я остановился и огляделся, стараясь ничего не пропустить. Сперва вооруженная охрана, теперь домашняя фурия на боевом посту...
   - Что стряслось, старый хрыч? С каких это пор старая ведьма патрулирует Макунадо по ночам?
   Плоскомордый вытаращился на меня так, будто я вытворил что-то уж совсем из ряда вон.
   - Думаю вслух, - пояснил я. - Репетирую разговор.
   - Неужели? - Торнада хмыкнула. - Порепетируй заодно, как вы нам платите. Каждому, между прочим, по две марки причитается.
   - По две марки? Не смеши меня.
   - Гаррет, она настроена весьма серьезно. У этой женщины случился очередной приступ алчности. Кроме того, она испытывает нашу возможность общаться на расстоянии, пытается определить ее границы. Две серебряных марки - та цена, о которой мы уславливались. Разумеется, плата щедрая, но их услуги того стоят. Кстати, у меня возникла идея: попробуй убедить их в том, что брать лучше не серебром, а медью. Серебро дешевеет - пока; его стоимость возрастет, как только свежий ветер реальности унесет победную эйфорию...
   О чем он толкует?
   - Эйфорию? Шутить изволите? Ты хоть знаешь, что вокруг творится?
   Торнада и Тарп разинули рты.
   - Естественно, знаю. К тому, что происходит в городе, имеют непосредственное отношение люди, привыкшие обращаться с крупными партиями благородных металлов.
   - Ладно, ладно. - Эх, лопухнулся я, затеял этот разговор при посторонних; теперь Торнаде точно будет над чем поразмыслить.
   - Пожалуйста, спровадь поскорее своих друзей. У нас гости, с которыми необходимо разобраться.
   О-хо-хо. Вот так всегда.
   Глава 23
   От меди Торнада отказалась наотрез. Простушка простушкой, но житейской смекалки, присущей всем деревенским, у нее не отнять. Рассуждала она приблизительно так: раз мы не хотим расплачиваться серебром, значит, нам известно что-нибудь этакое.
   К Покойнику и его мозгам она относилась с большим уважением.
   Плоскомордый поддержал приятельницу - хотя вряд ли отдавал себе отчет, почему. Когда я попытался всучить ему медь, он одарил меня мрачным взглядом.
   - Не трать все сразу, - жизнерадостно посоветовал я.
   - Уже потратил, Гаррет, - отозвался он. - Я задолжал Морли.
   Вот как, оказывается? Нет, что Тарп прислуживает в заведении Морли, - это я прекрасно знал. Но чтобы Морли дал в долг своему работнику?..
   - Гаррет, ты бы обратился к врачу, - неожиданно вмешалась Торнада.
   - К какому еще врачу?
   - Который всяких психов лечит. Ты уже до ручки дошел - вон, с птицами разговариваешь.
   - Это хворь излечимая. Окажи мне услугу - и я мгновенно поправлюсь. Забери попугая с собой. Он тебя обожает. И здравого смысла у него поболее, чем у некоторых двуногих.
   В ответ я получил витиеватое перечисление всех своих родственников до десятого колена, после чего Торнада гордо удалилась. Тарп поспешил следом, убеждая на ходу свою подружку, что она отвергла лучшее предложение из всех, какие только ей доводилось получать. Но Торнада не была бы Торна-дой, если бы признала ошибку.
   - Заткни пасть, не то голодным останешься, - прорычала она.
   - Не останусь, - огрызнулся Тарп. - Пошли, сожрем чего-нибудь.
   Я захлопнул дверь. Итак, охрану спровадили, причем - прошу отметить - без особого труда:
   Торнада даже не попыталась завлечь меня в какую-нибудь безумную аферу, вроде похищения драгоценностей короны. Как там говорится? Родных не выбирают, но друзей каждый заводит сам? Что ж, если пословица верна, странные у меня позывы и предпочтения...