Куклин Евгений. Тени сгущаются

Молчун не выдержим и проболтаемся.
Но пока, естественно, Госпожа не подозревала о том, что нам известно.
- Все эти разговоры - пустое сотрясение воздуха, - сказал Капитан. -
Давай замнем эту тему.
- Как хочешь. Тогда расскажи мне, что здесь готовится.
- Сегодня ночью прибывает Госпожа. Шепот говорит, мы начнет штурм, как
только расположение звезд станет благоприятным.
Я взглянул на черный замок.
- Да, - сказал Капитан. - Это будет не просто. Возможно, мы так и не
сумеем его взять, даже с помощью Госпожи.
- Если она спросит обо мне, скажи, что я умер. Или придумай что-нибудь
еще, - выпалил я.
- Но, Костоправ, - Капитан даже улыбнулся, - она же твоя...
- Ворон! - оборвал я его. - Я знаю о нем такие подробности, которые
всем нам будут стоить головы. Молчун тоже в курсе. Убери его из Черепичника,
пока она не появилась. Не дай Бог, меня или его просветят Оком.
- В таком случае это и для меня опасно. Потому что я знаю, что вы
что-то знаете. Придется рискнуть, Костоправ. - Похоже на то. Но, по крайней
мереже наводи ее на разные глупые мысли.
- Да она наверняка давным-давно забыла тебя, Костоправ. Ты для нее
просто один из тысяч солдат.

Глава 38. АРЧА. ШТУРМ

Госпожа не забыла меня. И не собиралась даже. Вскоре после полуночи
меня растормошил мрачный Ильмо:
- Здесь Шепот. Ты ей нужен, Костоправ. - А?
Я не сделал ничего такого, чтобы навлечь на себя ее гнев. По крайней
мере, в последние несколько недель.
- Она отвезет тебя в Черепичник. Сама хочет тебя видеть. Шепот
прилетела за тобой.
Видали вы когда-нибудь, как взрослый мужик хлопается в обморок? Я не
хлопнулся. Но был к этому близок. И к апоплексическому удару тоже. Кровяное
давление у меня подпрыгнуло до небес. Минуты две перед глазами все кружилось
так, что я ничего не соображал. Сердце ухало в груди. Внутренности ныли от
страха. Я знал, что она собирается просветить меня Оком, которое видит все
секреты, запрятанные в человеческом мозгу. И я ничего не мог поделать.
Бежать было поздно. И какого черта я не сел на корабль вместе с Ростовщиком?
Я шагнул на ковер, как на эшафот, сел у Шепот за спиной и, когда мы
взлетели и понеслись в прохладной ночи к Черепичнику, погрузился в свои
мысли.
- Ты, видно, произвел на нее неизгладимое впечатление, лекарь! -
обернулась ко мне Шепот, когда мы пролетали над портом. - Не успела она
появиться, как сразу спросила о тебе.
Я собрался с духом и выдавил:
- Почему?
- Думаю, потому, что она хочет иметь под рукой придворного летописца.
Как тогда, во время битвы при Чарах.
Я поднял на нее изумленный взгляд. Откуда она знает? Я всю жизнь
считал, что Госпожа не очень-то откровенничает со Взятыми.
Но насчет битвы при Чарах Шепот была права. Госпожа тогда таскала меня
с собой повсюду, чтобы все события были описаны так, как они происходили.
Она не требовала пристрастного подхода. Наоборот, настаивала, чтобы я писал
все как вижу. Однажды Госпожа даже намекнула, что, дескать, власть ее будет
свергнута и тогда историки обольют ее грязью. Поэтому она хочет, чтобы
сохранилось непредвзятое свидетельство очевидца. Давненько я об этом не
вспоминал. Это была одна из самых любопытных странностей, подмеченных мною в
Госпоже. Ее совершенно не волновало мнение окружающих, и в то же время она
боялась, как бы какой-нибудь сукин сын не перелицевал историю по своей
мерке.
Слова Шепот зародили во мне искорку надежды. Может, Госпожа
действительно хочет иметь при себе летописца? Может, я еще как-нибудь
выкручусь? Особенно если сумею увернуться от всевидящего Ока.
Мы приземлились на северной стене Черепичника, где нас встретил
Капитан. Судя по количеству ковров, сюда слетелись все Взятые. Даже
Странник, который, как я думал, останется в Курганье. Правда, у Странника
были свои счеты с черным замком. Перо была его женой.
Судя по виду Капитана, он молчаливо сочувствовал мне и хотел что-то
сказать, однако не осмеливался. Я тихонько передернул плечами: возможно,
мол, случай представится позже. Но он не представился. Шепот прямиком повела
меня к Госпоже.
Со времени нашей последней встречи, она ни капельки не изменилась. Все
мы здорово постарели, она же осталась навеки двадцатилетней и ослепительной.
Та же роскошная черная грива, те же бездонные глаза, в которых мог утонуть
любой мужчина. И то же обаяние, настолько неотразимое, что описывать ее
внешность в деталях просто невозможно. Да и не нужно, поскольку то, что я
видел, не было настоящей Госпожой. Так она выглядела лет четыреста назад,
если и тогда ее внешний вид не был подделкой.
Она встала и подошла ко мне, протягивая руку. Я не мог оторвать от нее
глаз. Она одарила меня чуть насмешливой улыбочкой, которую я так хорошо
помнил: словно у нас с ней был какой-то общий секрет. Я легко коснулся ее
руки и с удивлением обнаружил, что она теплая. Вдали от Госпожи, когда она
превратилась в памяти в абстрактный символ угрозы, типа землетрясения, я
думал о ней не иначе как о чем-то холодном и смертельно опасном. Она
представлялась мне скорее кровожадным зомби, чем живой, дышащей и, возможно,
даже уязвимой личностью.
Госпожа улыбнулась еще раз и предложила мне сесть. Я так и сделал,
чувствуя себя до нелепости неуместным в этой компании, собравшей всех
величайших - за исключением одного - злодеев мира. Хотя Властелин тоже был
здесь, по крайней мере дух его, который витал над нами грозной тенью.
Меня призвали сюда не для доклада, это я быстро понял. Капитан с
Лейтенантом отчитались от имени Отряда. Герцог с Аргадоном тоже
присутствовали, но говорили немногим больше моего. Взятые засыпали вопросами
Капитана и Лейтенанта. Ко мне обратились лишь раз, да и то Капитан, который
спросил, готов ли я к приемке раненых с поля боя.
Во всем совещании лишь один пункт касался непосредственно меня. На утро
послезавтрашнего дня был назначен штурм. И продолжаться он будет до тех пор,
пока мы не возьмем замок или же не выдохнемся окончательно.
- Это место - пробоина в днище корабля империи, - сказала Госпожа. -
Или мы ее заткнем, или все потонем. Она отмела все возражения герцога и
Аргадона, уже раскаявшихся в том, что они попросили Госпожу о помощи. Герцог
потерял всякую власть над своими владениями. Положение Аргадона было не
лучше. Хранитель подозревал, что попросту лишится работы, когда Госпожа
покончит с черным замком. Члены Отряда и Взятые не давали себе труда
скрывать то презрение, которое вызывала у них странная религия Арчи. Я
провел среди горожан достаточно много времени, чтобы утверждать, что и они
принимали ее всерьез лишь постольку, поскольку их принуждали к этому
Хранители да горстка фанатиков. И тем не менее я надеялся, что Госпожа, буде
она вознамерится здесь все изменить, не станет слишком спешить с
нововведениями, чтобы Отряд успел уйти отсюда подальше. Играть с религией
народа - все равно что играть с огнем. Даже если народу она вроде как
безразлична. Религия внедряется в наше подсознание с юных лет и
по-настоящему никогда оттуда не уходит. Есть в ней какая-то сила, не
поддающаяся рациональному объяснению.

***

Утро штурма приближалось. Тотальная война. Отчаянная попытка уничтожить
черный замок. Все силы Госпожи, Взятых, Отряда и Арчи будут подчинены
достижению единой цели, чего бы это ни стоило.
Утро штурма приближалось. Но вышло все иначе. Никто не предупредил
Властелина, что ему следует дожидаться утра.
Он нанес первый удар за шесть часов до назначенного срока, когда
большинство солдат и все рабочие спали мирным сном. Когда единственным, кто
патрулировал замок с воздуха, был Странник, наименее могущественный из
подручных Госпожи.
Все началось с того, что знакомая нам уже штуковина в виде пузыря
шлепнулась из замка и заткнула дыру, зиявшую между крепостной стеной и
лестницей Лейтенанта. Не меньше сотни тварей выбежали наружу и устремились
вверх по ступеням.
Странник был начеку. Он почуял, что в замке что-то происходит, и был
готов к неожиданностям. Быстро спустившись вниз, он осыпал нападающих едкой
пылью.
Бах! Бах-бах-бах! Замок подбил Странника, как до того подбил его жену.
Он пролетел, вихляя, еще немного, избежав, правда, худшего, но не избежав
попаданий, и рухнул, окутанный клубами дыма. Ковер его был безнадежно
испорчен.
Этот грохот разбудил меня. Он разбудил весь лагерь, поскольку раздался
одновременно с сигналом тревоги, начисто его заглушив. Я выбежал из
госпиталя и увидал, как твари сплошным потоком стекают по штурмовой
лестнице. Страннику удалось остановить лишь горстку нападающих. Всех их
окружало то защитное сияние, с которым Одноглазому уже пришлось столкнуться
прежде. Они бежали вперед сквозь ураган снарядов, которыми обстреливали их
дозорные с вышек. Несколько тварей упали, но совсем немного. Они начали
тушить огонь: должно быть, глаза их лучше наших были приспособлены к видению
во тьме.
Люди метались во все стороны, волоча за собой одежду. Кто бежал в
сторону неприятеля, кто наоборот. Рабочие совершенно потеряли от страха
голову и сильно задержали ответный удар Отряда. Многих убили наши солдаты,
раздраженные тем, что обезумевшие люди путаются у них под ногами.
Зычный голос Лейтенанта, отдававшего команды, перекрыл даже этот хаос.
Первым делом он расставил по местам все расчеты тяжелых орудий и приказал
нацелить их на ступени. Он разослал курьеров во все стороны с приказом
переместить каждую баллисту, катапульту и требюше так, чтобы они могли
стрелять по лестнице. Его команды вызвали у меня некоторое недоумение,
быстро рассеявшееся, когда я увидел, как первая тварь повернула домой, таща
под мышками два трупа. Шквал снарядов, полетевший в нее, разорвал тела в
мелкие клочья и оставил от твари мокрое место.
Лейтенант велел стрелять из требюше горшками, наполненными маслом: они
разбивались о ступени, и те, занимались огнем, как только вслед им падали
горящие вязанки. Масляные и огненные снаряды летели беспрерывным залпом.
Твари из замка не могли преодолеть стену огня.
А я-то, болван, считал, что Лейтенант попусту теряет время, сооружая
ненужные махины!
Он знал свое дело туго. Одно слово - профессионал. Его приготовления и
мгновенная реакция оказались в ту ночь более ценными, чем все, что сделали
потом Взятые и Госпожа. Он удержал линию обороны в критический момент.
Когда твари поняли, что отрезаны от замка, началось дикое побоище. Они
тут же бросились вперед, пытаясь добраться до орудий. Лейтенант просигналил
младшим офицерам и повел весь свой наличный резерв на подмогу. Ничего
другого ему не оставалось. Каждая из тварей стоила как минимум пары солдат,
да к тому же находилась под охраной защитного сияния.
То там, то здесь какой-нибудь храбрый горожанин подхватывал с земли
оружие и бросался в драку. Большинство из них поплатились за это жизнью, но
их самопожертвование помогло не подпустить врага к орудиям.
Все мы понимали, что, если выродки уволокут достаточно много трупов,
наше дело - труба. Тогда мы столкнемся лицом к лицу с их хозяином.
Из Черепичника полетели пары шаров, взрывая ночную тьму сумасшедшими
красочными сполохами. С неба спикировали Хромой и Шепот, и каждый из них
снес по яичку, из которых вылупился огонь, пожиравший субстанцию замка.
Хромой, увернувшись от нескольких атак из крепости, вихрем пронесся в
воздухе и посадил свой ковер неподалеку от госпиталя, уже заполненного
первыми пациентами. Мне пришлось удалиться туда и заняться работой, за
которую мне платили. Но я держал дверцы палатки раскрытыми, чтобы наблюдать
за сражением.
Хромой оставил своего воздушного скакуна и зашагал к вершине, обнажив
длинный верный меч, зловеще мерцавший в отблесках полыхающей крепости. От
самого Хромого исходило сияние, похожее на защитное сияние тварей. Однако
оно было более сильным, что Хромой и продемонстрировал, врубившись в толпу
этой нечисти. Оружие врага не причиняло ему никакого вреда, в то время как
он пластал их, как свиное сало.
К тому времени твари убили не меньше пятисот человек. Большинство из
них были рабочие, но Отряд тоже понес ужасные потери. И потери эти
продолжали расти даже после того, как Хромой повернул неприятеля вспять,
поскольку он мог управиться только с одним выродком за раз. Солдаты
старались не дать тварям разбежаться, чтобы Хромому было легче их рубить.
Те, в свою очередь, попытались задавить Хромого массой и почти
преуспели, навалившись на него кучей в пятнадцать-двадцать тел и прижав к
земле. Лейтенант временно перенес огонь орудий на эту бурлящую кучу и палил,
пока она не распалась и Хромой не встал на ноги.
Увидав, что их уловка не удалась, твари сбились вплотную друг к дружке
и попытались прорваться на запад. Не знаю, собирались ли они удрать совсем
или просто обойти и ударить с тыла. Дюжина чудищ, сумевшая прорвать оборону,
наткнулась на Шепот, которая щедро посыпала их разъедающей пылью. На каждую
тварь, погибшую от пыли, пришлось по полудюжине жертв среди рабочих, но
прорыв был остановлен. Уцелело лишь пятеро гадин.
Над ними немедленно разверзлось невидимое небесное окно, из которого
повеяло холодным дыханием вечности. Все пятеро погибли.
Шепот между тем отчаянно пыталась удержаться в воздухе, преследуемая
оглушительной барабанной дробью выстрелов. Летуньей она была более искусной,
чем Странник, но увернуться все-таки не сумела - и вскоре рухнула, упав
где-то за крепостью.
А в самой крепости целая толпа нечисти с плетками-девятихвостками
сбивала пламя, разожженное Хромым и Шепот. Здание совершенно скукожилось,
потеряв большую часть своей массы, и приобрело жалкий вид. Своеобразное,
хотя и мрачное изящество замка растаяло без следа. Он казался бесформенной
кучей оплавленного темного стекла: трудно было поверить, что внутри мог
уцелеть кто-то живой, но твари таки уцелели и продолжали сражаться. Горстка
их высыпала на ближайшую к замку часть лестницы, что-то поколдовала, и в
сплошной стене огня, поддерживаемого Лейтенантом, появилась черная брешь.
Чудища, которым огненный вал преграждал дорогу домой, тут же хлынули
туда, не забыв прихватить с собой хотя бы по одному трупу.
И снова раскрылось леденящее окно, дохнув на ступени. Огонь вспыхнул
напоследок и мгновенно исчез. Целая толпа чудовищ исчезла тоже,
размолоченная в пыль снарядами Лейтенанта.
Твари, оставшиеся в крепости, прибегли к трюку, о котором я не мог без
дрожи вспомнить с того дня, когда погибла Перо. Они начали дубасить по
склону своим исполинским колдовским башмаком.
Если это и не был тот самый невидимый великан, что преследовал тогда
Лейтенанта, Ильмо, Одноглазого и меня, он как минимум был его близким
родственником. На склоне, почти без огня и дыма, появлялись гигантские
воронки, зачастую с кровавой кашей на дне.
Все случилось так быстро и неожиданно, что никто из нас не успел
собраться с мыслями. Я не сомневаюсь, что даже Отряд дрогнул бы и побежал,
будь у людей время подумать. Но сейчас, захваченные врасплох, они по инерции
продолжали играть свою роль, к которой готовились со дня прибытия в Арчу.
Они стояли насмерть и гибли один за другим.
Хромой метался по склону, как обезумевшая наседка, квохча и гоняясь за
уцелевшими чудищами. Таких было немало, и в основном их окружали разъяренные
солдаты. Часть тварей погибла от рук своих же сородичей, поскольку скопления
людей представляли собой соблазнительную цель для невидимого исполина.
Группа чудищ вылезла на остатки крепостной стены и начала собирать
установку, похожую на ту, которую они пытались уже пустить в ход ранее. Но
на сей раз в небе не было Взятых, и некому было смешать эту нечисть с
дерьмом.
Правда, лишь до тех пор, пока изрядно потрепанный Странник не промчался
мимо госпиталя и не спер ковер Хромого.
До сих пор я думал, что Взятые не могут летать на чужих коврах.
Оказалось - могут. Во всяком случае. Странник взмыл в поднебесье и ринулся
на крепость, осыпая ее пылью и сбросив еще одно яйцо. Замок сбил его снова,
и, несмотря на оглушительный шум и гвалт, царившие кругом, я расслышал вопли
Хромого, проклинавшего воришку.
Видали вы когда-нибудь, как ребенок чертит прямую линию? Не очень
прямо, верно? Вот такая же дрожащая линия протянулась от Черепичника к
черному замку. Она повисла в ночи какой-то неправдоподобной бельевой
веревкой - извилистой и светящейся неопределенным цветом. Кончик ее высекал
из обсидиана искры, точно стальное кресало из кремня, только в десять тысяч
раз сильнее, так что на это нестерпимое сияние было больно смотреть. Весь
склон залило ослепительным голубоватым заревом.
Я отложил инструменты и шагнул из палатки, чтобы ничего не упустить,
поскольку инстинктивно понял, что другой конец этой веревки сжимает Госпожа,
впервые вступившая в сражение. Она была нашим самым мощным оружием, и если
замок вообще мог быть сокрушен, то лишь ее силами.
Лейтенант, по-видимому, растерялся, ибо на пару секунд защитная стена
огня погасла. Полдюжины тварей сразу устремились вверх по ступеням, волоча
по два-три трупа каждый. А из замка навстречу Хромому, который преследовал
беглецов, рванули их сородичи. Насколько мне удалось разглядеть, чудища
утянули около двенадцати тел. В некоторых из них, возможно, еще теплилась
искра жизни.
Там, где веревка Госпожи касалась замка, от него отлетали ослепительно
сверкающие куски. На черной глыбе заалели тоненькие трещинки, понемногу
расползаясь все дальше. Твари, собиравшие установку, отступили, и их
заменили другие, пытавшиеся уменьшить разрушительные последствия атаки
Госпожи. Но тщетно. Нескольких из них раздолбали снаряды, пущенные
Лейтенантом.
Хромой добрался до вершины лестницы и картинно выпрямился, высоко
подняв меч на фоне пылающей части замка. Гигантский карлик, да простится мне
такой оксюморон. Хромой росточком невелик, но смотрелся в тот момент
настоящим исполином.
- За мной! - заорал он и бросился по наклонной вниз.
К моему величайшему удивлению, люди последовали за ним. Сотни людей. Я
увидел, как Ильмо с остатком своего взвода с ревом бросился вверх по
лестнице, потом вниз - и пропал из вида. Довольно много горожан, из тех, что
похрабрее, тоже приняли участие в штурме.
Часть истории Каштана Шеда недавно выплыла наружу, безо всяких имен или
подробностей, но с непременным упором на то, какую кучу денег огребли они с
Вороном в замке. Слухи явно распускались ради того момента, когда замок
потребуется штурмовать живой людской силой. Зов богатства в считанные минуты
вознес толпу обитателей Котурна на уходящие кверху ступени.
А тем временем на заднем склоне Шепот добралась до лагеря Одноглазого.
Он со своими людьми, конечно, находился в боевой готовности, но в бой пока
что не вступал. Рытье подкопа было приостановлено им тогда, когда Одноглазый
убедился, что нет никакой возможности обойти или пробить материал, из
которого состояла крепость.
Шепот притащила с собой огненное яйцо, уложила его рядышком с
обсидианом и оставила вгрызаться в самое чрево крепости.
Как я узнал потом, сделать это предполагалось значительно раньше. Но
Шепот пришлось немало попетлять в воздухе, прежде чем она сумела добраться
на своем разодранном ковре до позиций Одноглазого.
Глядя на штурмующих замок людей, глядя на его покинутые и
полуразрушенные Госпожой стены, глядя на никем не сбиваемое пламя, я решил,
что победа за нами и до нее уже рукой подать. Я вернулся в госпиталь резать
и латать, помогая одним и качая головой над другими, которым ничем помочь не
мог. И очень жалел об отсутствии Одноглазого, засевшего на дальнем склоне.
Он всегда был моим главным помощником, и сейчас мне его крайне недоставало.
Не хочу принижать умений Кармана, но талантами Одноглазого он не обладал.
Мне часто приходилось видеть, как безнадежного - с моей точки зрения -
раненого спасала малая толика колдовства.
Вопли и рев снаружи возвестили о том, что Странник вернулся с места
своего последнего падения и снова напал на врага. А следом за ним в драку
ринулось подразделение, прибывшее из Котурна. Лейтенант встретил Леденца и
предупредил, чтобы солдаты не лезли на лестницу. Вместо этого он расставил
их по периметру и принялся отгонять толпившихся поблизости рабочих, наводя
порядок в своем хозяйстве.
Орудие тварей, которым они сбивали Взятых, палило не переставая и лишь
теперь начало выдыхаться. Лейтенант громко выругался, сожалея о том, что не
осталось ни одного ковра, с которого можно было бы сбросить огненные яйца.
Но один ковер остался. Ковер Госпожи. И я уверен, что она знала, как
обстоят дела. Однако она не выпускала из рук своей светящейся веревки,
очевидно полагая, что это важнее.
Огонь в подкопе Одноглазого прогрыз-таки дырку в обсидиане. Она
понемногу расширялась. По словам Одноглазого, это пламя совершенно не дает
тепла. Как только Шепот решила, что проход достаточно широк, она тут же
повела рабочую бригаду в крепость.
Одноглазый говорит, он чуть было не подался туда вместе с ними, но его
остановило дурное предчувствие. Он посмотрел, как толпа рабочих и солдат
исчезает в отверстии, и почесал на нашу сторону склона. В госпитальной
палатке, помогая обрабатывать раненых, он мне все это и рассказал.
Через несколько минут после его прихода задняя часть крепости
обрушилась. Земля содрогнулась от удара. Отколовшаяся глыба с грохотом
покатилась в бездонную пропасть. Очень эффектно, но малоэффективно.
Обитателям замка это не причинило ни малейшего вреда.
Части передней стены тоже валились на землю, не выдерживая неотступного
натиска Госпожи.
Продолжали прибывать все новые подразделения Отряда, сопровождаемые
перепуганными формированиями людей герцога и даже несколькими Хранителями,
призванными под ружье. Лейтенант расставлял их рядами, не позволяя никому
приближаться к замку.
А там творилось что-то несусветное: странные вспышки огня и света,
душераздирающие вопли... И жуткие, жуткие запахи доносились до нас. Я не
знаю, что там происходило, и, возможно, не узнаю никогда. Едва ли кто-то
вышел оттуда живым.
И тут раздался протяжный, какой-то утробный, еле слышный стон. Меня
затрясло еще раньше, чем я его услышал. Он исключительно медленно набирал
высоту и гораздо быстрее - силу. Вскоре от него задрожал весь горный кряж.
Стон исходил одновременно отовсюду. Через некоторое время мне показалось,
что это не просто стон, а чудовищно замедленная речь. Я даже уловил ее ритм:
каждое слово растянуто на несколько минут.
Одна мысль. В мозгу билась только одна мысль Властелин. Он выходит из
могилы.
На секунду мне почудилось, будто я различаю слова: "Ты сука, Ардат!" Но
они тут же улетучились из памяти, изгнанные страхом.
В палатку заглянул Гоблин, окинул нас беглым взором, облегченно
вздохнул при виде Одноглазого. Он ничего не сказал, и я не успел
расспросить, чем он занимался во время штурма. Гоблин растворился в ночи,
махнув нам рукой.
А спустя пару минут появился Молчун. Очень мрачный. Молчун, мой собрат
по преступному знанию, мой друг, которого я не видал больше года, которого
мне так не хватало во время последнего визита в Черепичник. Он выглядел
выше, тоньше и печальнее обычного. Кивнул мне и быстро заговорил на языке
глухонемых:
- У причала стоит корабль под красным флагом. Немедленно отправляйся
туда.
- Что?
- Немедленно отправляйся на корабль с красным флагом. Сообщи всем
остальным членам Отряда, из "стариков". Это приказ Капитана. Ты обязан его
выполнить.
- Одноглазый!..
- Я понял, что он говорит, - ответил тот. - Эй, Молчун, какого черта?!
- Взятые готовят нам западню, - продолжал жестикулировать Молчун. -
Корабль отвезет нас в Медополь, где можно будет оборвать все концы. Те, кто
слишком много знает, должны исчезнуть. Пошли. Нам нужно собрать "стариков" и
отчаливать.
Членов нашего старого братства осталось не так уж много. Мы с
Одноглазым поспешно отыскали всех, кого смогли, и через пятнадцать минут
двинулись толпой к мосту через Портовую речку, все до единого в полной
растерянности. Я постоянно оглядывался назад. Ильмо остался в замке. Ильмо,
лучший мой друг. Ильмо, который, возможно, будет захвачен Взятыми в плен...

Глава 39. В ГОСТЯХ

Девяносто шесть человек явились по приказу на борт. На двенадцать из
них приказ не распространялся, но у нас рука не поднялась их прогнать. Не
хватало сотни членов нашего старого братства, сформировавшегося до того, как
Отряд переплыл море Мук. Кто-то погиб на склоне. Кто-то остался в замке.
Кого-то мы просто не сумели найти. Но среди недостающих не было никого, кто
владел бы опасным знанием, за исключением Ильмо и Капитана.
Я был на борту. Молчун, Одноглазый и Гоблин были на борту. Лейтенант
тоже был здесь, растерянный более прочих. Леденец, Масло, Ведьмак... Список
можно продолжать достаточно долго. Все они были в сборе.
Но Ильмо не было, и Старика тоже, и на корабле чуть не поднялся бунт,
когда Молчун велел отчаливать без них.
- Приказ, - бросил он единственное слово, и то на языке жестов,
которого многие не понимали, хотя мы пользовались им годами. Он достался
Отряду в наследство от Душечки и оказался удобным средством общения в
критических ситуациях.
Как только корабль отчалил от пристани. Молчун вытащил запечатанное