Страница:
– Хватит, капрал, – остановил словоизлияния Ломоноса Кемпл. – Не пори чушь. Наружу мы не пойдем. Раны у всех пустячные и уже почти зажили; по крайней мере, хлопот они нам не доставят. Детскую считалку тоже применять не будем, все пойдут туда, куда скажу я.
– Куда?
– Сюда.
– Почему именно туда?
– По кочану, это приказ, – сказал как отрезал Кемпл.
«Ну не буду же я, в самом деле, рассказывать про свое видение? – подумал Миха. – Меня могут неправильно понять».
– Как знаешь, Кот…
Солдаты без особого энтузиазма подчинились приказу и пошли за своим сержантом в указанную пещеру. Уверенность командира была так сильна, что не могла не передаться остальным. Кемпл уверенно шагал вперед, не останавливаясь на развилках, не обсуждая, куда повернуть, и остальным солдатам начало казаться, что их сержант знает, что делает. Даже Ломонос воспрянул духом, и отряд стал двигаться значительно быстрее.
Пещера часто меняла направление, уходя то влево, то вправо. Встречались крутые подъемы, когда казалось, что вот еще чуть-чуть, и ты окажешься на поверхности. Или же наоборот, отряд спускался так глубоко, что с потолка низвергался настоящий водопад грунтовой воды.
Подземные озера были полны слепой рыбы, на которую охотились белые, почти прозрачные ленточные черви-кровососы, яйцами которых в свою очередь питались эти жутковатые на вид рыбешки, образуя своеобразный круговой пищевой симбиоз.
Напившись крови, кровососы становились бурыми и залегали на дне переваривать пищу, чтобы не стать жертвой своих более крупных собратьев. Но если опасность была близко, они выстреливали облако полупереваренной пищи и в стремительном рывке прятались под камнем, зарывшись в песок.
– Вот ведь гадость-то какая, – с отвращением поморщился Бур.
Солдаты шли по пояс в ледяной воде, держась поближе к стене, и все время отбивались от голодных червей с палец толщиной и до полуметра длиной, так и норовивших присосаться к еще не полностью зажившим ранам. Но солдаты разрубали ножами особо настойчивых. А еще донимали слизни, прилипавшие к рукам при соприкосновении с червями.
В конце концов Пироман не выдержал и сблевал. Его примеру чуть не последовали остальные, в том числе и Кемпл, который также недолюбливал червей, особенно пиявок, а эти паразиты от них почти ничем не отличались, разве что цветом.
– За такое свинство в любом другом месте экологи тебе накатали бы огромный штраф, – заявил Баден-Баден.
– Обойдутся. Я бы посмотрел, что с ними бы случилось, спустись они сюда.
– Ничего.
– А ты откуда знаешь?
– Знал бы мою мамашу, не спрашивал бы. Для нее все эти головастики и прочая гадость милее, чем все остальное на свете. Знал бы ты, сколько раз я глистами переболел…
– Не повезло человеку…
– Это точно, – подтвердил Баден-Баден.
– Зато ты единственный, кого они почти не волнуют.
– И это правда.
Отряд выбрался из воды и стал сушиться. Для этого потребовалось снять штаны, чтобы их отжать.
– А-а!!! – заорал Кружкин.
– Что случилось?! – обеспокоенно спросил Миха. И только потом увидел, как вокруг ноги Кружки обвивался червь. Тот присосался к заднице и выпил достаточно крови для того, чтобы слегка порозоветь.
– Отцепите его, отцепите! – кричал Кружка, не в силах перебороть себя и дотронуться до червя, чтобы его оторвать.
– Повернись, – попросил Нюхач и вытащил нож. Им он сначала отсек тело червя от головы. Кровь забила тонкой пульсирующей струйкой: сосательный рефлекс у головы еще работал. Только после этого Нюхач отлепил ее саму так, будто раньше только тем и занимался.
– Вы убрали его, вы его убрали?!
– Убрали, убрали, успокойся.
– Как же это противно, я вам скажу…
– Хорошо хоть, к члену не присосался, – обронил Ломонос.
Солдаты засмеялись, а Кружка еще долго брезгливо дергался, приходя в себя, и на всякий случай разделся догола, но червей больше не было. Еще долго ему казалось, что они ползают по его телу.
Идти в сырой и холодной одежде было неприятно, но другого выхода не оставалось, не идти же нагишом в самом-то деле, ведь запасного комплекта белья взять никто не догадался. Снова начался подъем, воздух стал суше, слизней на стенах меньше, и к концу третьего дня все окончательно обсохли, а надоедливые сороконожки больше не прыгали на них с потолка.
Следующий день прошел без приключений. Задница у Кружки, конечно, распухла из-за яда-анестетика, впрыснутого червем, но передвигаться ему это почти не мешало. Кроме того, на пути попался завал, который пришлось разобрать вручную, но все это были мелочи жизни.
Гроты пещер становились все больше, в одном из таких залов, где было посуше и не капала вода, они и заночевали. «Завтра, если верить Призраку, будет встреча, – засыпая, подумал Миха Кемпл. – Что ж, мы устроим им достойный прием». Хотя Миха уже всерьез начал сомневаться, произошло ли в действительности с ним все то, что он видел, или же это просто галлюцинация от нервного истощения из тех, что сложно отличить от реальности. «Завтра я это и узнаю», – уже засыпая, подумал Миха.
89
90
91
92
– Куда?
– Сюда.
– Почему именно туда?
– По кочану, это приказ, – сказал как отрезал Кемпл.
«Ну не буду же я, в самом деле, рассказывать про свое видение? – подумал Миха. – Меня могут неправильно понять».
– Как знаешь, Кот…
Солдаты без особого энтузиазма подчинились приказу и пошли за своим сержантом в указанную пещеру. Уверенность командира была так сильна, что не могла не передаться остальным. Кемпл уверенно шагал вперед, не останавливаясь на развилках, не обсуждая, куда повернуть, и остальным солдатам начало казаться, что их сержант знает, что делает. Даже Ломонос воспрянул духом, и отряд стал двигаться значительно быстрее.
Пещера часто меняла направление, уходя то влево, то вправо. Встречались крутые подъемы, когда казалось, что вот еще чуть-чуть, и ты окажешься на поверхности. Или же наоборот, отряд спускался так глубоко, что с потолка низвергался настоящий водопад грунтовой воды.
Подземные озера были полны слепой рыбы, на которую охотились белые, почти прозрачные ленточные черви-кровососы, яйцами которых в свою очередь питались эти жутковатые на вид рыбешки, образуя своеобразный круговой пищевой симбиоз.
Напившись крови, кровососы становились бурыми и залегали на дне переваривать пищу, чтобы не стать жертвой своих более крупных собратьев. Но если опасность была близко, они выстреливали облако полупереваренной пищи и в стремительном рывке прятались под камнем, зарывшись в песок.
– Вот ведь гадость-то какая, – с отвращением поморщился Бур.
Солдаты шли по пояс в ледяной воде, держась поближе к стене, и все время отбивались от голодных червей с палец толщиной и до полуметра длиной, так и норовивших присосаться к еще не полностью зажившим ранам. Но солдаты разрубали ножами особо настойчивых. А еще донимали слизни, прилипавшие к рукам при соприкосновении с червями.
В конце концов Пироман не выдержал и сблевал. Его примеру чуть не последовали остальные, в том числе и Кемпл, который также недолюбливал червей, особенно пиявок, а эти паразиты от них почти ничем не отличались, разве что цветом.
– За такое свинство в любом другом месте экологи тебе накатали бы огромный штраф, – заявил Баден-Баден.
– Обойдутся. Я бы посмотрел, что с ними бы случилось, спустись они сюда.
– Ничего.
– А ты откуда знаешь?
– Знал бы мою мамашу, не спрашивал бы. Для нее все эти головастики и прочая гадость милее, чем все остальное на свете. Знал бы ты, сколько раз я глистами переболел…
– Не повезло человеку…
– Это точно, – подтвердил Баден-Баден.
– Зато ты единственный, кого они почти не волнуют.
– И это правда.
Отряд выбрался из воды и стал сушиться. Для этого потребовалось снять штаны, чтобы их отжать.
– А-а!!! – заорал Кружкин.
– Что случилось?! – обеспокоенно спросил Миха. И только потом увидел, как вокруг ноги Кружки обвивался червь. Тот присосался к заднице и выпил достаточно крови для того, чтобы слегка порозоветь.
– Отцепите его, отцепите! – кричал Кружка, не в силах перебороть себя и дотронуться до червя, чтобы его оторвать.
– Повернись, – попросил Нюхач и вытащил нож. Им он сначала отсек тело червя от головы. Кровь забила тонкой пульсирующей струйкой: сосательный рефлекс у головы еще работал. Только после этого Нюхач отлепил ее саму так, будто раньше только тем и занимался.
– Вы убрали его, вы его убрали?!
– Убрали, убрали, успокойся.
– Как же это противно, я вам скажу…
– Хорошо хоть, к члену не присосался, – обронил Ломонос.
Солдаты засмеялись, а Кружка еще долго брезгливо дергался, приходя в себя, и на всякий случай разделся догола, но червей больше не было. Еще долго ему казалось, что они ползают по его телу.
Идти в сырой и холодной одежде было неприятно, но другого выхода не оставалось, не идти же нагишом в самом-то деле, ведь запасного комплекта белья взять никто не догадался. Снова начался подъем, воздух стал суше, слизней на стенах меньше, и к концу третьего дня все окончательно обсохли, а надоедливые сороконожки больше не прыгали на них с потолка.
Следующий день прошел без приключений. Задница у Кружки, конечно, распухла из-за яда-анестетика, впрыснутого червем, но передвигаться ему это почти не мешало. Кроме того, на пути попался завал, который пришлось разобрать вручную, но все это были мелочи жизни.
Гроты пещер становились все больше, в одном из таких залов, где было посуше и не капала вода, они и заночевали. «Завтра, если верить Призраку, будет встреча, – засыпая, подумал Миха Кемпл. – Что ж, мы устроим им достойный прием». Хотя Миха уже всерьез начал сомневаться, произошло ли в действительности с ним все то, что он видел, или же это просто галлюцинация от нервного истощения из тех, что сложно отличить от реальности. «Завтра я это и узнаю», – уже засыпая, подумал Миха.
89
Несмотря на то, что, как говорится, все были свои, приходилось соблюдать минимальные правила приличия, и Миха Кемпл уединился в небольшой расщелине для проведения своих гигиенических потребностей, сидя на корточках. Рулон бумаги подходил к концу, и это было неприятно.
– Привет.
– А… чтоб тебя, – ругнулся Миха, увидев перед собой Призрака. – А я-то уже начал думать, что мне все это приснилось.
– Как видишь, нет.
– Ты хотя бы мог в другой раз, не видишь, чем я занимаюсь?
– Ничего страшного, меня это не смущает, ты сейчас один, остальные далеко. Если хочешь, я тоже присяду.
– Нет… не стоит, – быстро ответил Миха. – Только давай договоримся на будущее: обходить подобные пикантные ситуации. А то в следующий раз ты можешь появиться, когда я буду с женщиной, и тоже заявишь, что это тебя не смущает.
– Договорились.
– Поговорить пришел?
– Вроде того.
– О чем?
– Обо всем.
– Тогда скажи мне, где Первый?
– Тут недалеко, в двух километрах от вас. Сейчас они к ночлегу готовиться будут.
– Сколько их?
– Кот, ну ты чего там расселся? У тебя запор, что ли? – подходя, спросил Ломонос.
– Ну пока, – исчезая, сказал Призрак, так и не ответив на вопрос.
– Уже иду, – сказал Миха, заканчивая свои дела и отматывая еще немного бумаги.
Как произошла такая рассинхронизация периодов сна и бодрствования у них с боевиками, Кемпл не понимал, но решил, что все происходящее – к лучшему.
Отряд собрался и двинулся дальше, но буквально через пятьсот метров вошел в большой грот, высотой метров двадцать. С потолков свисали огромные сталактиты. С них на сталагмиты, превышающие человеческий рост, падали капли воды, вобравшие из почвы известь и соль.
Между сталагмитами петляла тропинка, явно искусственного происхождения.
– Здесь отличное место для засад, – проговорил Баден-Баден, ни к кому не обращаясь.
– Точно…
– Стойте, – остановил всех Миха Кемпл.
– Что такое?
«В следующем гроте бородачи», – ответил про себя Миха, но вслух сказал:
– Нюхач, ты у нас самый лучший разведчик – сходи посмотри, что там впереди.
– Есть.
Нюхач сбросил рюкзак и с автоматом наперевес скрылся в узком проходе. Отсутствовал он недолго. Уже выбегая из пещеры, он махал рукой из стороны в сторону, показывая, чтобы все скрылись. Что все незамедлительно сделали, спрятавшись за сталагмитами.
– Ну что там? – подобравшись к Нюхачу, спросил Миха.
– Боевики, сэр. Двое, идут сюда.
Слова разведчика подтвердились. Вскоре из пещеры вышли два человека. Один из них сразу же выбрал себе место и прилег подремать: впереди его ожидало долгое дежурство. Второй, более молодой, а потому более ретивый, принялся обследовать все вокруг. Видимо, в пещерах, подобной этой, он был впервые и рассматривал ее с искренним любопытством, водя из стороны в сторону мощным прожектором.
– Кончай дурить, – прикрикнул тот часовой, что пытался дремать. – Не свети в глаза.
– Извини…
Молодой часовой стал продвигаться в глубь грота, приближаясь к солдатам.
– Не получится у нас здесь засады, – прошептал Миха. – Нюхач, по моему сигналу берешь этого придурка в качестве языка.
– Понял.
Кемпл быстро осмотрелся: самым дальним от него и самым близким ко второму часовому был снайпер. Опасаясь использовать радио, Миха знаками показал, что делать со вторым. Глаз понятливо кивнул.
Молодой бородач подходил все ближе и ближе. Нюхач обошел его с тыла. Миха, взглянув на дремавшего, махнул рукой. Нюхач одним ударом отправил часового в мир снов, а Глаз метнул нож. Автомат выпал из рук часового, но не выстрелил.
– Ты его, случайно, не грохнул?
– Да нет, пульс есть.
Нюхач хлестал пленника по щекам, пока тот не очнулся. Но ему тут же закрыли рот, чтобы не заорал;
– Молчи, поганец, а то хуже будет. Ты меня понял?
Для наглядности Миха вытащил нож, в слабом свете фонариков его сталь тускло блеснула. Пленник быстро закивал, а точнее, попытался закивать.
– Хорошо. Сколько вас? Покажи на пальцах. Пленник показал.
– Тридцать пять человек. Хорошо. Первый идет вместе с вами?
– Мыгы…ды… – промычал пленник под плотно зажатой Ломоносом рукой.
– Где он располагается?
– Э-э…
– Рисуй.
Пленник сделал схематичный рисунок и ткнул пальцем, показывая местоположение Первого.
– Хорошо, – повторил Миха, и его нож вошел пленнику в грудь напротив сердца.
Бородач, дернувшись, обмяк. Державшие его солдаты разжали руки, и тот завалился на бок.
– Засады не получится, – сказал Кемпл, вытирая клинок и вернув его в ножны. – Будем атаковать. Прямо сейчас.
– Привет.
– А… чтоб тебя, – ругнулся Миха, увидев перед собой Призрака. – А я-то уже начал думать, что мне все это приснилось.
– Как видишь, нет.
– Ты хотя бы мог в другой раз, не видишь, чем я занимаюсь?
– Ничего страшного, меня это не смущает, ты сейчас один, остальные далеко. Если хочешь, я тоже присяду.
– Нет… не стоит, – быстро ответил Миха. – Только давай договоримся на будущее: обходить подобные пикантные ситуации. А то в следующий раз ты можешь появиться, когда я буду с женщиной, и тоже заявишь, что это тебя не смущает.
– Договорились.
– Поговорить пришел?
– Вроде того.
– О чем?
– Обо всем.
– Тогда скажи мне, где Первый?
– Тут недалеко, в двух километрах от вас. Сейчас они к ночлегу готовиться будут.
– Сколько их?
– Кот, ну ты чего там расселся? У тебя запор, что ли? – подходя, спросил Ломонос.
– Ну пока, – исчезая, сказал Призрак, так и не ответив на вопрос.
– Уже иду, – сказал Миха, заканчивая свои дела и отматывая еще немного бумаги.
Как произошла такая рассинхронизация периодов сна и бодрствования у них с боевиками, Кемпл не понимал, но решил, что все происходящее – к лучшему.
Отряд собрался и двинулся дальше, но буквально через пятьсот метров вошел в большой грот, высотой метров двадцать. С потолков свисали огромные сталактиты. С них на сталагмиты, превышающие человеческий рост, падали капли воды, вобравшие из почвы известь и соль.
Между сталагмитами петляла тропинка, явно искусственного происхождения.
– Здесь отличное место для засад, – проговорил Баден-Баден, ни к кому не обращаясь.
– Точно…
– Стойте, – остановил всех Миха Кемпл.
– Что такое?
«В следующем гроте бородачи», – ответил про себя Миха, но вслух сказал:
– Нюхач, ты у нас самый лучший разведчик – сходи посмотри, что там впереди.
– Есть.
Нюхач сбросил рюкзак и с автоматом наперевес скрылся в узком проходе. Отсутствовал он недолго. Уже выбегая из пещеры, он махал рукой из стороны в сторону, показывая, чтобы все скрылись. Что все незамедлительно сделали, спрятавшись за сталагмитами.
– Ну что там? – подобравшись к Нюхачу, спросил Миха.
– Боевики, сэр. Двое, идут сюда.
Слова разведчика подтвердились. Вскоре из пещеры вышли два человека. Один из них сразу же выбрал себе место и прилег подремать: впереди его ожидало долгое дежурство. Второй, более молодой, а потому более ретивый, принялся обследовать все вокруг. Видимо, в пещерах, подобной этой, он был впервые и рассматривал ее с искренним любопытством, водя из стороны в сторону мощным прожектором.
– Кончай дурить, – прикрикнул тот часовой, что пытался дремать. – Не свети в глаза.
– Извини…
Молодой часовой стал продвигаться в глубь грота, приближаясь к солдатам.
– Не получится у нас здесь засады, – прошептал Миха. – Нюхач, по моему сигналу берешь этого придурка в качестве языка.
– Понял.
Кемпл быстро осмотрелся: самым дальним от него и самым близким ко второму часовому был снайпер. Опасаясь использовать радио, Миха знаками показал, что делать со вторым. Глаз понятливо кивнул.
Молодой бородач подходил все ближе и ближе. Нюхач обошел его с тыла. Миха, взглянув на дремавшего, махнул рукой. Нюхач одним ударом отправил часового в мир снов, а Глаз метнул нож. Автомат выпал из рук часового, но не выстрелил.
– Ты его, случайно, не грохнул?
– Да нет, пульс есть.
Нюхач хлестал пленника по щекам, пока тот не очнулся. Но ему тут же закрыли рот, чтобы не заорал;
– Молчи, поганец, а то хуже будет. Ты меня понял?
Для наглядности Миха вытащил нож, в слабом свете фонариков его сталь тускло блеснула. Пленник быстро закивал, а точнее, попытался закивать.
– Хорошо. Сколько вас? Покажи на пальцах. Пленник показал.
– Тридцать пять человек. Хорошо. Первый идет вместе с вами?
– Мыгы…ды… – промычал пленник под плотно зажатой Ломоносом рукой.
– Где он располагается?
– Э-э…
– Рисуй.
Пленник сделал схематичный рисунок и ткнул пальцем, показывая местоположение Первого.
– Хорошо, – повторил Миха, и его нож вошел пленнику в грудь напротив сердца.
Бородач, дернувшись, обмяк. Державшие его солдаты разжали руки, и тот завалился на бок.
– Засады не получится, – сказал Кемпл, вытирая клинок и вернув его в ножны. – Будем атаковать. Прямо сейчас.
90
Была пройдена уже половина пути, но Первый так и не получил от заградительного отряда никаких известий. То, что отряд вступил в бой с северниками, было известно, как и то, что после него северники основательно застряли. Но от Шамиля Баджиева по прежнему не было ни слуху ни духу. Основной караван уходил, тщательно заметая за собой все следы. Но, несмотря на это, опытные разведчики уходили назад обходными путями, вот они-то и принесли вести о гибели всего заградительного отряда и только одного северника. Опять же по докладам, сам Шамиль, в отличие от своих людей, был убит в рукопашной схватке, получив удар ножом в грудь.
– Есть возможность устроить им засаду, – сказал тогда Гечи Медин.
– Нет, – ответил Первый. – У этих тварей нюх, как у собак… потому что они сами собаки.
Но постоянное опасение, что эти непредсказуемые солдаты их нагонят, не давало покоя Бин Лашену, и он согласился:
– Хорошо, Гечи, убей их всех.
– Слушаюсь, уважаемый.
Медин вернулся через четыре дня, нагнав караван, когда все готовились к ночлегу в одном из самых больших гротов. Люди Гечи вернулись усталые, сразу же падали вповалку и засыпали.
– Что произошло?
– Ничего, уважаемый. Мы хотели устроить им засаду у Пяти Пальцев, но они уже прошли, свернув в четвертый проход, совсем не туда, куда пошли мы. Мы отправились в погоню, но они свернули в один из неизученных гротов, где мы их и потеряли. Я искал очень долго, без сна и отдыха, но они словно сгинули.
– Плохо. Но, с другой стороны, есть вероятность, что они никогда не выберутся из пещер.
– А если и выберутся обратной дорогой, то уже точно нас не догонят.
– Твоя правда, Гечи. Иди отдыхай, завтра мы отправимся очень рано.
– Спасибо.
Место для ночлега Бин Лашену устроили на небольшой возвышенности. Все поели, часовые на всякий случай ушли дальше в пещеры охранять покой засыпающих в гроте людей. Погасло большинство фонарей, и лагерь погрузился в тишину, изредка нарушаемую храпом загиатов, ворошением людей, устраивавшихся в спальных мешках поудобнее, эхом обвалившихся где-то в пещере камней и непрекращающейся капелью.
Но на этот раз уснуть быстро у Первого не получилось, чему он сам удивлялся: все эти звуки стали давно привычными и ему уже не мешали. Ведь даже в более опасных ситуациях, когда «берсерки» буквально шли по их следу, он проваливался в сон, как только закрывал глаза, а теперь не мог, и это его беспокоило.
Но долгий переход сделал свое дело: веки отяжелели и закрыли уставшие от постоянной полутьмы глаза. Первый не знал, сколько спал, просто сон пропал сам собой, глаза открылись, и первое, что он увидел, был его личный охранник – Асымбай.
Тот сидел рядом, замерев как камень, напряженно вслушиваясь и вглядываясь в глубину пещеры, куда караван должен был пойти после отдыха. В руках телохранитель сжимал свой автомат. Асымбай не пользовался никакими приборами, всецело полагаясь только на свои чувства: они не раз спасали Первого, и он почел за лучшее сейчас не беспокоить своего охранника какими бы то ни было вопросами, посчитав, что придет время и Асымбай сам все расскажет.
Время текло, тянулось, как загустевший мед. Минута шла за минутой, и Первый лежал, не двигаясь, боясь потревожить своего охранника, отвлечь насторожившегося телохранителя. Когда нервы не выдержали и он хотел задать вопрос, Асымбай оторвал свой взгляд от тоннеля.
– К нам гости, господин. Они очень близко, прямо за поворотом…
– Понятно, – сказал Первый и, нащупав свой «аркен», крикнул: – Тревога!
Стрельба началась сразу же с его криком. Из коридора, на который смотрел Асымбай, выскакивали какие-то тени и крушили все подряд. Рвались ручные гранаты, но чаще били длинные очереди. Вскакивавшие спросонья люди падали, засыпая на этот раз вечным сном. Но тем не менее нападавшим уже начали давать отпор, пусть пока хаотично и неорганизованно.
Первый поднял свой любимый «аркен», но его остановил Асымбай.
– Не нужно, господин, мы только привлечем к себе внимание, нужно уходить.
– Ты прав.
Асымбай, согнувшись пополам, вел за собой Бин Лашена, но у выхода путь им преградили взрывы.
– Стоять! – послышался громовой голос северника. – А то урою!
– Бегите, господин, – крикнул охранник и встал во весь рост, поднимая тяжелый автомат «отерн», не очень удачный аналог «корсара», с барахлящей электроникой, намереваясь бежать в противоположную сторону. – Я отвлеку их!
Но он так и не успел сделать ни одного шага или выстрела, а Первый – продвинуться хоть на метр: раздались специфические звуки покидавших гранатомет зарядов: пум, пум, пум.
Асымбая отбросило в сторону – даже в тусклом свете Первый заметил огромное темное пятно на его груди и по-детски недоуменное выражение лица, а потом жуткий взрыв разорвал тело охранника пополам, забрызгав все вокруг кровью.
Чьи-то грубые руки подхватили Первого, отобрали автомат и поволокли пленного именно туда, где он с Асымбаем хотел скрыться.
– Отходим! – крикнул один из тех, что держал его.
Снова послышались взрывы ручных гранат и гулкие выстрелы пулемета, бившего не переставая, заглушая все остальные звуки боя. По голове чем-то сильно ударили, и Первый потерял сознание.
– Есть возможность устроить им засаду, – сказал тогда Гечи Медин.
– Нет, – ответил Первый. – У этих тварей нюх, как у собак… потому что они сами собаки.
Но постоянное опасение, что эти непредсказуемые солдаты их нагонят, не давало покоя Бин Лашену, и он согласился:
– Хорошо, Гечи, убей их всех.
– Слушаюсь, уважаемый.
Медин вернулся через четыре дня, нагнав караван, когда все готовились к ночлегу в одном из самых больших гротов. Люди Гечи вернулись усталые, сразу же падали вповалку и засыпали.
– Что произошло?
– Ничего, уважаемый. Мы хотели устроить им засаду у Пяти Пальцев, но они уже прошли, свернув в четвертый проход, совсем не туда, куда пошли мы. Мы отправились в погоню, но они свернули в один из неизученных гротов, где мы их и потеряли. Я искал очень долго, без сна и отдыха, но они словно сгинули.
– Плохо. Но, с другой стороны, есть вероятность, что они никогда не выберутся из пещер.
– А если и выберутся обратной дорогой, то уже точно нас не догонят.
– Твоя правда, Гечи. Иди отдыхай, завтра мы отправимся очень рано.
– Спасибо.
Место для ночлега Бин Лашену устроили на небольшой возвышенности. Все поели, часовые на всякий случай ушли дальше в пещеры охранять покой засыпающих в гроте людей. Погасло большинство фонарей, и лагерь погрузился в тишину, изредка нарушаемую храпом загиатов, ворошением людей, устраивавшихся в спальных мешках поудобнее, эхом обвалившихся где-то в пещере камней и непрекращающейся капелью.
Но на этот раз уснуть быстро у Первого не получилось, чему он сам удивлялся: все эти звуки стали давно привычными и ему уже не мешали. Ведь даже в более опасных ситуациях, когда «берсерки» буквально шли по их следу, он проваливался в сон, как только закрывал глаза, а теперь не мог, и это его беспокоило.
Но долгий переход сделал свое дело: веки отяжелели и закрыли уставшие от постоянной полутьмы глаза. Первый не знал, сколько спал, просто сон пропал сам собой, глаза открылись, и первое, что он увидел, был его личный охранник – Асымбай.
Тот сидел рядом, замерев как камень, напряженно вслушиваясь и вглядываясь в глубину пещеры, куда караван должен был пойти после отдыха. В руках телохранитель сжимал свой автомат. Асымбай не пользовался никакими приборами, всецело полагаясь только на свои чувства: они не раз спасали Первого, и он почел за лучшее сейчас не беспокоить своего охранника какими бы то ни было вопросами, посчитав, что придет время и Асымбай сам все расскажет.
Время текло, тянулось, как загустевший мед. Минута шла за минутой, и Первый лежал, не двигаясь, боясь потревожить своего охранника, отвлечь насторожившегося телохранителя. Когда нервы не выдержали и он хотел задать вопрос, Асымбай оторвал свой взгляд от тоннеля.
– К нам гости, господин. Они очень близко, прямо за поворотом…
– Понятно, – сказал Первый и, нащупав свой «аркен», крикнул: – Тревога!
Стрельба началась сразу же с его криком. Из коридора, на который смотрел Асымбай, выскакивали какие-то тени и крушили все подряд. Рвались ручные гранаты, но чаще били длинные очереди. Вскакивавшие спросонья люди падали, засыпая на этот раз вечным сном. Но тем не менее нападавшим уже начали давать отпор, пусть пока хаотично и неорганизованно.
Первый поднял свой любимый «аркен», но его остановил Асымбай.
– Не нужно, господин, мы только привлечем к себе внимание, нужно уходить.
– Ты прав.
Асымбай, согнувшись пополам, вел за собой Бин Лашена, но у выхода путь им преградили взрывы.
– Стоять! – послышался громовой голос северника. – А то урою!
– Бегите, господин, – крикнул охранник и встал во весь рост, поднимая тяжелый автомат «отерн», не очень удачный аналог «корсара», с барахлящей электроникой, намереваясь бежать в противоположную сторону. – Я отвлеку их!
Но он так и не успел сделать ни одного шага или выстрела, а Первый – продвинуться хоть на метр: раздались специфические звуки покидавших гранатомет зарядов: пум, пум, пум.
Асымбая отбросило в сторону – даже в тусклом свете Первый заметил огромное темное пятно на его груди и по-детски недоуменное выражение лица, а потом жуткий взрыв разорвал тело охранника пополам, забрызгав все вокруг кровью.
Чьи-то грубые руки подхватили Первого, отобрали автомат и поволокли пленного именно туда, где он с Асымбаем хотел скрыться.
– Отходим! – крикнул один из тех, что держал его.
Снова послышались взрывы ручных гранат и гулкие выстрелы пулемета, бившего не переставая, заглушая все остальные звуки боя. По голове чем-то сильно ударили, и Первый потерял сознание.
91
Миха Кемпл, пройдя мимо убитого Глазом часового, снял с него две гранаты, пополнив свой подтаявший боезапас. Туннель, соединявший эти два грота, оказался довольно длинным, но второй, в отличие от предыдущего, хоть и был таким же большим, но далеко не столь красивым.
Картинка на бронестекле слегка подрагивала, но Миха сумел все разглядеть. В гроте, где остановились на ночевку боевики, почти полностью отсутствовали сталактиты и сталагмиты. О том, что они когда-то украшали это место, напоминали лишь своеобразные пеньки-столбы как на полу, так и на потолке да новые, совсем тоненькие сосульки.
«Видимо, это специально оборудованная спальня, – подумал Миха. – Они точно останавливались здесь, и не раз, и даже не два. Если для безопасности обломили все сталактиты, чтобы никого не пришпилило упавшей сосулькой к полу».
Но сталагмиты в достаточном количестве росли возле стен, наполовину обломанные, но достаточно большие, чтобы за ними мог укрыться человек. Кемпл видел только дальнюю часть грота, но сделал логический вывод, что ближняя, невидимая часть ничем не отличается от дальней, чем и решил воспользоваться в своей стремительной атаке на сонных бородачей.
Большинство боевиков уже давно дрыхли без задних ног, освещенные тусклым светом фонаря, потому Кемпл чуть не выстрелил, но увидел, что в их сторону кто-то смотрит. Миха мог поклясться, что смотрящий не видит ровным счетом ничего, поскольку темень здесь была, как в известном месте…
Что нужно было делать, Миха не представлял, он боялся проводить инструктаж по будущей операции, поскольку опасался произвести лишний шум, который в пещерах усиливался многократно, и выдать себя раньше времени. Потому он просто прицелился в этого громилу, который находился рядом с местом, где должен был находиться Первый, и ждал, чтобы в случае чего пристрелить его первым.
Но тот склонился как ни в чем не бывало, ослабив внимание Кемпла. Миха повернулся к своим людям, когда услышал: «Тревога!», и ему не оставалось ничего другого, как скомандовать:
– Вперед!
Началась стрельба, отряд выбежал из туннеля, и Миха заметил, что интуиция его не подвела – обрубки сталактитов висели вдоль всей стены грота. Отряд за своим командиром свернул к правой стене.
– Медведь, Бур, за мной! Остальным удерживать бородачей!
Медведь с пулеметчиком побежали вслед за Кемплом к противоположному выходу, куда уже убежали несколько человек, но среди них не было Первого, это Миха знал абсолютно точно.
Прямо перед их троицей выскочили несколько боевиков: они прятались от смертоносного огня отряда «берсерков», но и тут им не повезло. Короткая очередь Кемпла настигла их прежде, чем они успели осознать, кто перед ними.
Краем глаза Миха заметил того бугая, что смотрел в темноту пещеры, когда Кемпл наблюдал за лагерем, и бросил к проходу гранату. Она взорвалась, приостановив движение убегающих.
Боевики стали приходить в себя, организовывая осмысленную оборону, отступая к противоположной стороне грота, где высились обрубки сталагмитов в два-три ряда, откуда можно было успешно отстреливаться. Добегали далеко не все, но везунчиков становилось все больше, а это было плохо.
В гроте рвались гранаты, бросаемые как с той, так и с другой стороны, и, хотя половина боевиков лежала, не подавая признаков жизни, следовало спешить, поскольку затягивание операции было смерти подобно.
– Перекрой выход, – крикнул Миха и показал рукой, что после взрывов побежит туда.
Медведь согласно кивнул и выпустил серию из пяти гранат, заорав:
– Стоять! А то урою!
Кто-то с огромным автоматом выглянул из-за обломка сталактита. Медведь, еще не успев понять, что к чему, пять раз нажал на курок. Четыре гранаты, ударившись о твердую поверхность, взорвались сразу, а вот последняя – с секундной задержкой.
– Отлично, Косолапый! – похвалил Кемпл по радио. – Прямо в яблочко.
Миха надеялся подстрелить этого охранника, но за него это сделал гранатометчик. После взрыва Кемпл подскочил к оглушенному бородачу и узнал в нем Первого; собственно, именно его он и ожидал увидеть.
– Отходим! Медведь, помоги. Бур, прикрывай! Миха с Медведем, подхватив растерянного пленника, скрылись в пещере, дав Бин Лашену предварительно по башке, чтобы не чудил.
Заработал трофейный пулемет Бура, дававший до этого только короткие избирательные очереди. Стрелял «акир» не хуже родного «КСР-400», а потому вся левая сторона грота в один момент покрылась фонтанчиками породы. Крупнокалиберные пули выбивали большие осколки из соляных пеньков, а известь образовывала непроницаемую пылевую пелену.
Солдаты, до этого теснимые, теперь, стреляя из автоматов, свободно отходили к выходу. Поскольку пулеметный огонь не давал боевикам даже на долю секунды поднять руку, чтобы бросить гранату.
– Давайте, давайте, – прикрикивал Бур, показывая, что можно проходить.
Последним вбежал Пироман и, показав пулеметчику две свои гранаты, сказал, чтобы тот уходил. Бур поспешно забрал пулемет и побежал за остальными. Солдат активировал штурмовую гранату и бросил ее в грот, чтобы охладить пыл преследователей. Отбежав еще на какое-то расстояние – бросил вторую, поставив ее на десятисекундное замедление. Спустя положенное время грохнул взрыв, и тугая воздушная волна сбила убегавшего солдата. Потом послышался шум падающих камней, заваливающих проход.
– Класс! – сказал Пироман, вставая, чтобы догнать остальных.
Картинка на бронестекле слегка подрагивала, но Миха сумел все разглядеть. В гроте, где остановились на ночевку боевики, почти полностью отсутствовали сталактиты и сталагмиты. О том, что они когда-то украшали это место, напоминали лишь своеобразные пеньки-столбы как на полу, так и на потолке да новые, совсем тоненькие сосульки.
«Видимо, это специально оборудованная спальня, – подумал Миха. – Они точно останавливались здесь, и не раз, и даже не два. Если для безопасности обломили все сталактиты, чтобы никого не пришпилило упавшей сосулькой к полу».
Но сталагмиты в достаточном количестве росли возле стен, наполовину обломанные, но достаточно большие, чтобы за ними мог укрыться человек. Кемпл видел только дальнюю часть грота, но сделал логический вывод, что ближняя, невидимая часть ничем не отличается от дальней, чем и решил воспользоваться в своей стремительной атаке на сонных бородачей.
Большинство боевиков уже давно дрыхли без задних ног, освещенные тусклым светом фонаря, потому Кемпл чуть не выстрелил, но увидел, что в их сторону кто-то смотрит. Миха мог поклясться, что смотрящий не видит ровным счетом ничего, поскольку темень здесь была, как в известном месте…
Что нужно было делать, Миха не представлял, он боялся проводить инструктаж по будущей операции, поскольку опасался произвести лишний шум, который в пещерах усиливался многократно, и выдать себя раньше времени. Потому он просто прицелился в этого громилу, который находился рядом с местом, где должен был находиться Первый, и ждал, чтобы в случае чего пристрелить его первым.
Но тот склонился как ни в чем не бывало, ослабив внимание Кемпла. Миха повернулся к своим людям, когда услышал: «Тревога!», и ему не оставалось ничего другого, как скомандовать:
– Вперед!
Началась стрельба, отряд выбежал из туннеля, и Миха заметил, что интуиция его не подвела – обрубки сталактитов висели вдоль всей стены грота. Отряд за своим командиром свернул к правой стене.
– Медведь, Бур, за мной! Остальным удерживать бородачей!
Медведь с пулеметчиком побежали вслед за Кемплом к противоположному выходу, куда уже убежали несколько человек, но среди них не было Первого, это Миха знал абсолютно точно.
Прямо перед их троицей выскочили несколько боевиков: они прятались от смертоносного огня отряда «берсерков», но и тут им не повезло. Короткая очередь Кемпла настигла их прежде, чем они успели осознать, кто перед ними.
Краем глаза Миха заметил того бугая, что смотрел в темноту пещеры, когда Кемпл наблюдал за лагерем, и бросил к проходу гранату. Она взорвалась, приостановив движение убегающих.
Боевики стали приходить в себя, организовывая осмысленную оборону, отступая к противоположной стороне грота, где высились обрубки сталагмитов в два-три ряда, откуда можно было успешно отстреливаться. Добегали далеко не все, но везунчиков становилось все больше, а это было плохо.
В гроте рвались гранаты, бросаемые как с той, так и с другой стороны, и, хотя половина боевиков лежала, не подавая признаков жизни, следовало спешить, поскольку затягивание операции было смерти подобно.
– Перекрой выход, – крикнул Миха и показал рукой, что после взрывов побежит туда.
Медведь согласно кивнул и выпустил серию из пяти гранат, заорав:
– Стоять! А то урою!
Кто-то с огромным автоматом выглянул из-за обломка сталактита. Медведь, еще не успев понять, что к чему, пять раз нажал на курок. Четыре гранаты, ударившись о твердую поверхность, взорвались сразу, а вот последняя – с секундной задержкой.
– Отлично, Косолапый! – похвалил Кемпл по радио. – Прямо в яблочко.
Миха надеялся подстрелить этого охранника, но за него это сделал гранатометчик. После взрыва Кемпл подскочил к оглушенному бородачу и узнал в нем Первого; собственно, именно его он и ожидал увидеть.
– Отходим! Медведь, помоги. Бур, прикрывай! Миха с Медведем, подхватив растерянного пленника, скрылись в пещере, дав Бин Лашену предварительно по башке, чтобы не чудил.
Заработал трофейный пулемет Бура, дававший до этого только короткие избирательные очереди. Стрелял «акир» не хуже родного «КСР-400», а потому вся левая сторона грота в один момент покрылась фонтанчиками породы. Крупнокалиберные пули выбивали большие осколки из соляных пеньков, а известь образовывала непроницаемую пылевую пелену.
Солдаты, до этого теснимые, теперь, стреляя из автоматов, свободно отходили к выходу. Поскольку пулеметный огонь не давал боевикам даже на долю секунды поднять руку, чтобы бросить гранату.
– Давайте, давайте, – прикрикивал Бур, показывая, что можно проходить.
Последним вбежал Пироман и, показав пулеметчику две свои гранаты, сказал, чтобы тот уходил. Бур поспешно забрал пулемет и побежал за остальными. Солдат активировал штурмовую гранату и бросил ее в грот, чтобы охладить пыл преследователей. Отбежав еще на какое-то расстояние – бросил вторую, поставив ее на десятисекундное замедление. Спустя положенное время грохнул взрыв, и тугая воздушная волна сбила убегавшего солдата. Потом послышался шум падающих камней, заваливающих проход.
– Класс! – сказал Пироман, вставая, чтобы догнать остальных.
92
Группа убегала. Неизвестно, насколько серьезным был завал и как быстро его разберут боевики. А то, что они его будут разбирать, никто не сомневался, ведь «берсеркам» в руки попался не просто главарь банды, а один из высших руководителей движения.
Свернув в один из боковых туннелей и пробежав еще с километр, группа остановилась. Следовало все как следует осмотреть.
– Все целы? – поинтересовался Миха Кемпл и отпил воды.
– Все, никого даже не зацепило, – ответил за всех Ломонос. Сняв и осмотрев свой шлем, добавил: – Ну разве что по паре пуль в шлемы попало, но это несерьезно…
Для уверенности, что все именно так и обстоит, Миха осмотрел каждого, но действительно ничего серьезного не обнаружил. Каждый солдат получил по две-три пули или осколка в шлемы и бронежилеты, а на теле ранений не было.
В углу ругался Баден-Баден. Он снял свой шлем и стучал по нему, как по испортившемуся телевизору.
– Что случилось?
– Кажется, чип поврежден. Больше половины опций сдохло. Оптимально работают только ночник да инфра. Все остальное как корова языком слизала.
– Ладно, не долби его, а то и они сломаются, совсем слепой пойдешь.
– Хорошо, не буду, – пообещал солдат и надел шлем.
– Что с боеприпасами?
– Хреново, – сказал Кружка. – Расход почти пятьдесят процентов, и пополнить неоткуда.
У остальных была похожая ситуация. Последняя заварушка получилась слишком интенсивной, что противоречило традициям «берсерков». Вместо того чтобы стрелять скупо и точно – поливали огнем. Ручных гранат тоже ни у кого не осталось.
– Медведь?
– То же самое. Девятнадцать снарядов. Пулеметчика даже спрашивать не требовалось, у него расход был просто чудовищным.
– Один цинк остался.
– Что ж, еще один такой бой, и пистолетами воевать будем.
В углу что-то зашуршало.
– О! Пленник очнулся, – весело сказал Ломонос. Подойдя к нему, легонько пнул и скорее констатировал, чем спросил: – Ну что, борода, попался?!
– Собаки…
– Да я знаю, – продолжил за него Миха. – Мы все сдохнем. Это я слышал уже много раз, и что интересно – подыхали именно те, кто это говорил.
На это пленнику сказать было нечего, и он подавленно замолчал. Он сразу поверил, что северник не врет, а подыхать сейчас ему не хотелось.
– Ну что, командир, куда пойдем?
– А ты что думаешь?
– Выход на поверхность искать нужно. Эти поганцы здесь каждую норку как крысы знают. Потому нужно возвращаться и искать выход.
– Искать будем, но возвращаться обратно не станем. Пойдем по этой пещере. Слышь, где тут выход наружу? – спросил Миха Первого.
– Не знаю… – зло ответил Бин Лашен. – У меня нет карты, и это неизученная пещера.
– Тем лучше. Вставай, впереди у нас длинное и увлекательное путешествие по подземному миру Чирмена. Экзотика, одним словом…
– Я сейчас блевать буду от этой экзотики, – трагически признался Ломонос. – Эта экзотика у меня уже в печенках сидит.
– И не только у тебя…
Маленький отряд двинулся дальше. На пути им уже не попадалось больших гротов, только узкие пещеры да лазы, по которым зачастую, кроме как на брюхе, пробраться было невозможно.
Иногда отряд сворачивал в какой-нибудь коридор и возвращался, попадая либо в тупик, либо в просторные пещеры. Воздух там становился более прохладным и сырым, а это, как считали все, верный признак того, что они удаляются от желанной поверхности, но сказать наверняка, что это именно так, было нельзя.
– Отпустите меня, – вдруг сказал Бин Лашен, первый раз открыв рот по своей воле.
– Издеваешься?! – усмехнулся Миха Кемпл. – Мы тебя сколько месяцев ищем! Я потерял шестерых человек из своей группы. Вот я тебя с таким трудом захватил, и ты хочешь, чтобы я взял и вот так просто тебя отпустил? Не смеши меня…
– Отпусти. Вам отсюда все равно не выйти. По пятам идут мои люди и рано или поздно они вас настигнут. Вас мало, боеприпасы на исходе, – продолжал давить Первый. – Но если вы меня отпустите, то я обещаю, что вы уйдете с миром и вас никто не тронет.
– Грош цена твоему слову, Первый. Кажется, одна из групп поверила твоему слову; и что с ней случилось, ты мне не напомнишь?
Первый молчал. Тусклый свет фонарика едва-едва позволял различать дорогу.
– Ну что ты молчишь?! – начал заводиться Кемпл. – Не помнишь, так я напомню – вы их всех убили, надругались и отрезали головы. Наверное, тебе было весело или ты даже сам принимал в этом участие?
– Я не принимал в этом участия.
– Это ничего не меняет. Ладно – убили, но зачем было над ними издеваться?
Впереди попался узкий лаз, который дал возможность Первому оставить вопрос без ответа. Все по очереди протискивались в расщелину. Оружие цеплялось за камни, приходилось чуть отползать назад, тогда цеплялась и с треском рвалась одежда. В итоге, когда лаз был преодолен, отряд походил на кучку оборванцев.
Свернув в один из боковых туннелей и пробежав еще с километр, группа остановилась. Следовало все как следует осмотреть.
– Все целы? – поинтересовался Миха Кемпл и отпил воды.
– Все, никого даже не зацепило, – ответил за всех Ломонос. Сняв и осмотрев свой шлем, добавил: – Ну разве что по паре пуль в шлемы попало, но это несерьезно…
Для уверенности, что все именно так и обстоит, Миха осмотрел каждого, но действительно ничего серьезного не обнаружил. Каждый солдат получил по две-три пули или осколка в шлемы и бронежилеты, а на теле ранений не было.
В углу ругался Баден-Баден. Он снял свой шлем и стучал по нему, как по испортившемуся телевизору.
– Что случилось?
– Кажется, чип поврежден. Больше половины опций сдохло. Оптимально работают только ночник да инфра. Все остальное как корова языком слизала.
– Ладно, не долби его, а то и они сломаются, совсем слепой пойдешь.
– Хорошо, не буду, – пообещал солдат и надел шлем.
– Что с боеприпасами?
– Хреново, – сказал Кружка. – Расход почти пятьдесят процентов, и пополнить неоткуда.
У остальных была похожая ситуация. Последняя заварушка получилась слишком интенсивной, что противоречило традициям «берсерков». Вместо того чтобы стрелять скупо и точно – поливали огнем. Ручных гранат тоже ни у кого не осталось.
– Медведь?
– То же самое. Девятнадцать снарядов. Пулеметчика даже спрашивать не требовалось, у него расход был просто чудовищным.
– Один цинк остался.
– Что ж, еще один такой бой, и пистолетами воевать будем.
В углу что-то зашуршало.
– О! Пленник очнулся, – весело сказал Ломонос. Подойдя к нему, легонько пнул и скорее констатировал, чем спросил: – Ну что, борода, попался?!
– Собаки…
– Да я знаю, – продолжил за него Миха. – Мы все сдохнем. Это я слышал уже много раз, и что интересно – подыхали именно те, кто это говорил.
На это пленнику сказать было нечего, и он подавленно замолчал. Он сразу поверил, что северник не врет, а подыхать сейчас ему не хотелось.
– Ну что, командир, куда пойдем?
– А ты что думаешь?
– Выход на поверхность искать нужно. Эти поганцы здесь каждую норку как крысы знают. Потому нужно возвращаться и искать выход.
– Искать будем, но возвращаться обратно не станем. Пойдем по этой пещере. Слышь, где тут выход наружу? – спросил Миха Первого.
– Не знаю… – зло ответил Бин Лашен. – У меня нет карты, и это неизученная пещера.
– Тем лучше. Вставай, впереди у нас длинное и увлекательное путешествие по подземному миру Чирмена. Экзотика, одним словом…
– Я сейчас блевать буду от этой экзотики, – трагически признался Ломонос. – Эта экзотика у меня уже в печенках сидит.
– И не только у тебя…
Маленький отряд двинулся дальше. На пути им уже не попадалось больших гротов, только узкие пещеры да лазы, по которым зачастую, кроме как на брюхе, пробраться было невозможно.
Иногда отряд сворачивал в какой-нибудь коридор и возвращался, попадая либо в тупик, либо в просторные пещеры. Воздух там становился более прохладным и сырым, а это, как считали все, верный признак того, что они удаляются от желанной поверхности, но сказать наверняка, что это именно так, было нельзя.
– Отпустите меня, – вдруг сказал Бин Лашен, первый раз открыв рот по своей воле.
– Издеваешься?! – усмехнулся Миха Кемпл. – Мы тебя сколько месяцев ищем! Я потерял шестерых человек из своей группы. Вот я тебя с таким трудом захватил, и ты хочешь, чтобы я взял и вот так просто тебя отпустил? Не смеши меня…
– Отпусти. Вам отсюда все равно не выйти. По пятам идут мои люди и рано или поздно они вас настигнут. Вас мало, боеприпасы на исходе, – продолжал давить Первый. – Но если вы меня отпустите, то я обещаю, что вы уйдете с миром и вас никто не тронет.
– Грош цена твоему слову, Первый. Кажется, одна из групп поверила твоему слову; и что с ней случилось, ты мне не напомнишь?
Первый молчал. Тусклый свет фонарика едва-едва позволял различать дорогу.
– Ну что ты молчишь?! – начал заводиться Кемпл. – Не помнишь, так я напомню – вы их всех убили, надругались и отрезали головы. Наверное, тебе было весело или ты даже сам принимал в этом участие?
– Я не принимал в этом участия.
– Это ничего не меняет. Ладно – убили, но зачем было над ними издеваться?
Впереди попался узкий лаз, который дал возможность Первому оставить вопрос без ответа. Все по очереди протискивались в расщелину. Оружие цеплялось за камни, приходилось чуть отползать назад, тогда цеплялась и с треском рвалась одежда. В итоге, когда лаз был преодолен, отряд походил на кучку оборванцев.