Купер Джилли. Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

   – Теперь я должен угадать ставки.
   – Ничего не получится!
   Вошел Сэб, уже переодевшийся, с мокрыми после душа волосами.
   – В Англии почти полночь, и только одно сейчас волнует совсем не голубую кровь мистера Элмера. Между копиями «Спортивной жизни» факс выплюнул подтверждение его сделки с япошками. Элмер стал на несколько миллионов баксов богаче и хочет устроить вечеринку, нас ждут.
   – Но я хотел надраться в этой компании, – Лизандер с грустью посмотрел в сторону Эстрид.
   – Лизандер, – сказал Сэб устало, – ведь ты же хочешь зарабатывать на жизнь с помощью поло. И если проявишь обаяние и такт, то сможешь этим льстивым путем добиться, чтобы тебе выделяли самых сказочных жеребцов мира, но для начала перестань приставать к жене Элмера и его конюхам.
   – Он поистине прелесть, – вздохнула Эстрид, когда упирающегося Лизандера увели.

2

   Для вечеринки оккупировали один из тех красивых домиков, что обступали поле для игры в поло. Мужская часть гостей была представлена гибкими, загорелыми профессиональными игроками в поло всех национальностей и богатыми бизнесменами, частью хозяевами, частью просто любителями появиться на фоне поло. Женщины образовывали очаровательные группки всех возрастов, демонстрирующие одеяния от мужских рубашек и джинсов до платьев без бретелек, открывающих гроздья драгоценностей.
   Зрелище походило на войну в джунглях, особенно это ощущение усиливали целые заросли глянцевитой тропической зелени во всех комнатах и тот факт, что профессионалы охотились за патронами, а патроны, кроме тех, кто прибыл с женой, штурмовали очаровательные стайки женщин, нацеленных в свою очередь хоть на что-нибудь в брюках.
   Команду «Сафус» встретили оглушительными аплодисментами.
   – Если у вас есть овес, самое время его насыпать, – пробормотал Сэб, как только аплодисменты стихли и в комнате наступила тишина.
   – Поговорим об ангелах Элмера, – протянула хищная блондинка в огненно-красном одеянии, облизывая алые губы.
   Только Элмер, чьи глаза, маленькие и невыразительные, яростно вспыхнули, не засмеялся. Он все еще оставался в коричневых сапогах и белых бриджах, сильно испачканных во время игры, правда, переоделся в чистую сорочку-поло голубых цветов «Сафуса». Ему хотелось, чтобы каждый видел в нем игрока в поло. Как только группочки, выходя из-за растительности, стали окружать остальных членов его команды, Элмер из чувства соперничества решил отхватить самую хорошенькую. Вскоре он оказался рядом с темпераментной брюнеткой по прозвищу Бонни. Рисунок ее губ мог затмить очертания любой из орхидей, благоухающих в центре гостиной, а ягодицы выпирали из коротеньких белых шортов.
   Не желая показать, что он без очков просто слеп, Элмер приблизился вплотную, чтобы прочитать фразу на облегающей ее оранжевой рубашке.
   – «Если вы читаете это, – медленно, по слогам произнес он, а затем придвинулся еще ближе, – значит, вы грязный старикашка».
   Бонни пронзительно засмеялась. Элмер для вида присоединился к ней.
   – Ну что-то вроде этого. Ловко.
   – Это ты ловкач, – сказала Бонни. – А темно-голубое потрясающе идет к твоим глазам. Тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящий Ричард Джер? Я все отдам за рубашку «Сафус».
   – Ну так давай махнемся, – предложил Элмер.
   – Он никогда не раздевался на публике, – пробормотал Сэб, – если бы не барбадосский загар и не сброшенные десять фунтов на предсезонной строгой диете, его «я» этого не допустило бы. Го-с-с-поди. – Он опрокинул полный бокал, потому что голова Бонни исчезла в оранжевой рубашке, а ее изогнувшиеся руки открыли великолепную загорелую грудь.
   Глаза Элмера выпучились, как у придушенного пекинеса. Оранжевая рубашка, от которой он не смог увернуться, ударила его по лицу, приобретшему цвет портвейна, но не сбила похоти.
   – Я вижу твою физиономию каждый раз, как беру в руки «Уолл-стрит джорнел», – говорила ему теперь Бонни. – Но в натуре ты еще больший милашка.
   – Натура слаба, когда ею интересуется такая юная и привлекательная женщина, как вы, – сказал Элмер басом.
   Лозунг на блекло-серой рубашке Лизандера читался так:
   «СЕКС СЧИТАЕТСЯ ЗЛОМ, ЗЛО ЗОВЕТСЯ ГРЕХОМ. ГРЕХ ЗАБЫВАЕТСЯ. А МЫ ВСЕ СЛИВАЕМСЯ».
   К этой минуте он уже надрался и теперь был зажат в угол двумя ошеломляющими и совершенно взаимозаменяемыми загорелыми блондинками.
   – Ты прибыл коммерческим рейсом? Лизандер смотрел в пустоту.
   – Ей хочется думать, что ты летел на частном самолете, предпочтительно своем собственном, – пояснила вторая.
   – Ну да, – ответил Лизандер. – Я летел вирджинским. Стюардессы были очень милы.
   – Не думаю, что они не тронули тебя в воздухе, – произнесла первая.
   Поискав вокруг бутылку, Лизандер поймал взгляд Марты Уинтертон. Стоя в тени огромной юкки, она выслушивала бессмысленную болтовню жены одного сенатора и старалась не наблюдать за Элмером. Ее одиночество было осязаемым.
   – Так вы не близкий друг Джорджа Буша? – Бонни становилась все развязнее. – Я бы познакомилась с ним с большой охотой.
   – Это можно устроить.
   Пухлая правая рука Элмера тайком поглаживала ее левую ягодицу, после того как они прислонились рядышком к большой желтой стене.
   Жена сенатора заговорила с Батчем Мердоком. Марта в отчаянии смотрела в пустой стакан. Забыв суровое предупреждение Сэба о том, что покусившийся будет выслан следующим же самолетом, Лизандер пересек комнату.
   – Вы все выпили?
   Марта оживилась. За секунду перед тем как она его узнала, ее огромные глаза чисто коричневого тона, а-ля Тио Пепе, оказавшись на свету, обнаружили озера слез.
   – Так любезно было с вашей стороны, что вы принесли мне одеяло.
   У нее был низкий вибрирующий голос. Мятая белая блузка все еще липла к ее телу. Темные волосы, теперь сухие, распушились, но были зачесаны назад в пучок, и от этого веснушчатое лицо казалось еще тоньше.
   – Вам нужна спасательная лодка, – сказал Лизандер.
   – У меня уже есть одна.
   – Пейте первой.
   Пока Лизандер брал бутылку у проходившей официантки, Марта заметила значок с надписью «У мальчика день рождения», приколотый к его серой рубашке. Держа стакан шампанского так, словно это горячий чай, а она – жертва кораблекрушения, Марта сделала большой глоток.
   – В саду разожжен большой костер, – проговорил Лизандер, видя, что кожа ее рук сделалась гусиной.
   Снаружи бассейн, лениво плещущийся морской водой, отражал свет нескольких тусклых звезд. В саду дождь пригнул кусты гибискусов и олеандров, но их цветы, розовые, красные, аметистовые и желтые, сверкали драгоценным блеском в свете прожекторов. Огромные промокшие лиловые и фуксиновые шкуры бугенвилей налипли на дом и садовую ограду.
   К непреодолимому запаху цветущих лимонных и апельсиновых деревьев примешивался соблазнительный дух жареной свинины, чеснока и розмарина, поскольку для пикника на открытом воздухе над пылающими углями подрумянивалось полдюжины поросят. За исключением мальчишки-мексиканца, с непроницаемым лицом погружающего вертела в их отливающие золотом бока, в саду никого не было.
   Почувствовав ласку теплой ночи, Лизандер радостно и искренне вздохнул.
   – Такое блаженство – выйти на свежий воздух и согреться. Я боюсь, что вы озябли.
   И он заботливо подвел ее к огню.
   – Бедные маленькие зверюшки, – Марта печально посмотрела на поросят, затем подошла к нему ближе.
   – У вас загар не как у человека, только что прибывшего из Англии.
   – Это подделка, – признался Лизандер, приподнимая каштановые волосы, нависшие на лоб. – Видите полоску у линии волос, а теперь посмотрите на мои оранжевые брови. Я позаимствовал эту гадость у моей подружки Долли. Она манекенщица и всегда раскрашивает себя в самые необычные цвета. Я хотел кое-кого припугнуть, заставив подумать, что получил загар, всю зиму играя в Аргентине. Но когда я прошлой ночью наносил это, был мертвецки пьян.
   «Она так мила, когда улыбается, – подумал он. – К черту предостережения Сэба и Домми».
   – А у вас день рождения сегодня? – спросила она.
   – Нет, – Лизандер взглянул вниз на значок, – но он обеспечивает мне выпивку на халяву.
   Он широко раскрыл свои голубовато-зеленые глаза и вдруг разразился таким заразительным смехом, что люди, стоящие в дверях и сидящие на окнах, и даже невозмутимый мальчишка-мексиканец – все улыбнулись.
   – Но когда же ваш день рождения? – поинтересовалась Марта.
   – 25 февраля мне будет двадцать три.
   – Тогда вы Рыба. Лизандер кивнул:
   – Дружелюбная, внимательная, заботливая, легкая на подъем, но, встань мне кто поперек дороги, вы увидите, каким жестким я могу быть. Кто это произносит классически научно, так это мой отец: «Ры-ы-ба».
   – А чем занимается ваш папа?
   – Он директор школы. Собирался стать великим педагогом, но тратил слишком много времени, учреждая фонды и восхищая матерей.
   – А ваша мать восхищалась вашим отцом?
   На секунду волна сильной боли залила солнечное, прекрасное и невинное лицо юноши. Закрыв глаза, он сделал два глубоких вдоха, пытаясь вытерпеть жуткую пытку и не закричать.
   – Она умерла недавно, – пробормотал он, – в прошлом октябре.
   – Боже мой!
   Марта положила руку ему на плечо, ставшее словно железным от напряжения.
   – Что же произошло?
   – Она упала на дорогу. Лошадь понесла. Ее голова ничем не была защищена.
   Кипящий жир с вертела, которым орудовал мексиканец, брызнул на пылающие угли, которые полыхнули, выбросив вверх язык огня и осветив дьявольским светом лицо Лизандера.
   – Бедный малыш, – произнесла Марта. – Вы были очень близки?
   Лизандер кивнул:
   – Она была мне как сестра. Ее любили все мои друзья.
   – Твой отец, должно быть, безутешен. Выражение лица Лизандера стало жестким.
   – Отец сдерживает свои эмоции. Мы, в общем-то, даже и не говорили об этом. И если делится чем-то, то с моими братьями, Гектором и Александром. Они чутче меня.
   Со стороны дома донеслись звуки музыки. «Яне пьянею от шампанского», – выводил мягкий тенор.
   – Займусь-ка я делом, – сказал Лизандер, выливая содержимое бутылки в стакан Марты.
   – А кем ты хочешь стать?
   – Агентом по продаже недвижимости.
   – Не лучшее занятие во время спада.
   – Но лучшее, чего он заслуживает.
   Внезапно появившийся откуда-то Сэб Карлайсл долил их стаканы.
   – Спад сегодня позволил Рип ван Винклю весь день спать в конторе, чтобы протрезветь. В свободное от этой работы время он или звонил Ледброуку, или смывался домой понаблюдать за соседями. Он бы и этого ничего не делал, если бы у него была возможность заниматься торговлей домами.
   – Ой, заткнись, Сэб, – прервал его Лизандер. – И минутку постой с Мартой.
   Повернувшись, он чуть не столкнулся с хищной блондинкой в платье под цвет пожарной машины.
   – Если вы расстались с вашим кукольным мальчиком, – проговорила она с нажимом, обращаясь к Марте, – я бы очень была не прочь потанцевать с ним.
   – Очень любезно с вашей стороны, – ответил за Марту Лизандер, – но я категорически против.
   – Он просто восхитителен.
   Марта наблюдала за тем, как Лизандер грациозно, почти по воздуху, пересекал лужайку.
   – Еще бы ему таким не быть, – согласился Сэб. – К несчастью, босс платит ему только комиссионные, и если он какой-нибудь дом не продаст, то влетает в жуткие долги, еженощно бродя по клубам да заключая пари.
   – В таком случае ему нужно еще чем-нибудь заняться.
   – Да ему уже предложили новую работу в Сити, в банке, где нужны смазливые молодые пареньки; да только он там не удержится. Он не для Сити. Ему бы жокеем быть или игроком в поло. Вы же видели днем, какой он великолепный наездник, но ведь нужно четыре тайма, чтобы он пришел в форму.
   – Он очень грустит о матери.
   – Безутешно, – добавил Сэб. – Совершенно выбит из колеи, пьет вглухую; ни на чем не может остановиться. В отличие от своих выскочек-краснобаев братьев он бросил школу, не достигнув уровня О. Матушка его здорово избаловала: чем больше он шалил, тем громче она над ним смеялась и всегда покрывала его долги. К сожалению, Элмер целый сезон не обращал на него внимания. Педро Кавнали чуть не сломал ему ногу, прижав его боком. А гол Элмеру устроил он.
   – Я подумаю, что можно сделать, – сказала Марта. Мексиканец разрезал двух поджарившихся поросят.
   И когда в столовую проносили миски с салатом и печеным картофелем, из французского окна, размахивая очередной бутылкой, выскочил Лизандер.
   – Очистить лужайку для балета, – прокричал он, затем поднял ногу, исполняя пируэт, при этом пролив изрядную долю шампанского и чуть не рухнув на траву.
   – Ты еще нужен сегодня, – многозначительно намекнул Сэб.
   Лизандер видел Элмера в доме, тот, увиваясь за Бонни, играл кончиком ее волос и, несомненно, хвастал, что дальние предки Миссис Экс прибыли на «Мейфлауэр».
   – Я остаюсь здесь, – сообщил Лизандер.
   – Хорошо, но только сам о себе и позаботься, – предупредил Сэб.
   – Самообслуживание, – сказал, сверкая белыми зубами, Домми, подошедший с обгрызанной поросячьей ногой. – Лопайте. Очень вкусно, хотя, – он понизил свой голос так, чтобы только Сэб мог его слышать, – наш патрон, кажется, уже приступил. Он трескает свинью живьем.
   Направившись было к дому, Марта поймала взгляд Элмера и остановилась.
   – Эта Бонни просто лоханка, – грубо выразился Лизандер. – Вы гораздо, гораздо симпатичнее.
   – Она тут ни при чем.
   Марта дрожащей рукой взяла сигарету.
   – У вас есть огонь?
   У Лизандера не было огня, но, еще раньше чем Марта попыталась его остановить, он сунул двадцатидолларовую бумажку в угли под тушами.
   – Вы сумасшедший, но ужасно милый, – с упреком произнесла Марта, когда он, чуть не обжигаясь, все-таки успел поднести обгоревшую банкноту к ее сигарете; она целиком предалась своему несчастью.
   – Это моя огромная ошибка, – поведала она. – Мой предыдущий муж был до того верным и скучным, что ум мой изнывал от тоски, так я сбежала с Элмером, у которого вечно кочующая жизнь, и теперь мне тоже нет с ним покоя.
   – Элмер дерьмо, – заявил Лизандер с таким осуждением, что Марта посмотрела на него внимательней. – И папаша мой вел себя как дерьмо по отношению к моей матери и уже нашел себе какую-то миссис Кольман, вдову вояки. У нее венозные лодыжки, и она носит блузки с жабо, – продолжил он с отвращением. – Дети зовут ее Горчица, потому что она ни шагу от него. Помогает ему учреждать фонды. Они перестроили конюшни, где мама держала лошадей, в новую музыкальную школу.
   – Мужчины, разведенные, овдовевшие или просто уставшие от своих жен, начинают менять женщин так быстро, – горько проговорила Марта, – как быстро носила вас сегодня по полю Миссис Экс. О Боже, нет!
   Проследив за ее взглядом, Лизандер увидел пронзительно и возбужденно кричащую Бонни, бегущую в глубь мокрого кустарника от преследующего ее Элмера.
   – Вы не поможете мне добраться до дома?
   – О, это, как если бы мне предложили участвовать в Национальных скачках, – сказал Лизандер. – Не помогу ли я? Еще как помогу!
   Тут он увидел, что Сэб направляется к ним с двумя полными еды тарелками.
   – Послушайте, я бы не хотел, чтобы близнецы переусердствовали. Давайте-ка сбежим через сад.

3

   Вставала полная луна, розовая, словно мякоть розового грейпфрута. Открытый очень длинный зеленый лимузин Марты имел номер «МАРТА-30».
   – Элмер подарил мне этот автомобиль на тридцатилетие. После того как мы сбежали от моего бывшего, он делал для меня все. Такой подарок не спрячешь под подушку!
   Расстроенная изменой, Марта поцарапала «Кадиллак», выводя его со стоянки. Лизандер отрешенно сидел с ней рядом, смотрел на звезды, казалось, каплями дождя рассыпавшиеся вокруг, и не совсем мелодично напевал «Обыкновенную любовь».
   Дом Элмера в самом сердце модного Палм-Бич был окружен толстой, непроходимой стеной фикусов. Два хмурых охранника со свирепыми доберманами на поводках, открывая массивные электрические ворота, одарили Лизандера недоброжелательными цепкими взглядами.
   – Дружелюбные ребята, – заметил Лизандер, когда машина заскользила по затененному парку, среди деревьев с густыми кронами. – А что это за тарелки на тех больших черных шестах?
   – Микроволновые датчики, стерегут непрошеных гостей. Тут и под газоном датчики. Ни кролик, ни енот не пройдут незамеченными. С другой стороны фикусовой ограды скрыта еще одна изгородь, протянутая поверху, из колючей проволоки, она снабжена электронным детектором обнаружения.
   – Я бы тоже вас так охранял, – заявил Лизандер.
   – Это он не меня, а самого себя, – безжизненно ответила Марта. – «Сафус» охраняет компьютеры высокой степени риска, и Элмеру перепадает большинство правительственных заказов. А поскольку он знает ключевые слова ко всем компьютерным устройствам, то считает, что нуждается в защите двадцать четыре часа в сутки. Никто не может сюда проникнуть.
   Впереди, призрачная в лунном свете, стояла бледно-розовая крепость Элмера, так похожая на кусок нуги, что Лизандер, увидев здание, почувствовал сильное желание протрезветь.
   – Восхитительное местечко.
   – Было, – жестко отрезала Марта. – На этом месте стоял один из самых старых домов Палм-Бич. Элмер снес его и построил новый. Он не верит в долговечность мира.
   Пройдя в гостиную, Лизандер, внезапно оказавшись перед жерлом пушки, даже присел.
   – Эта штука палила в Гражданскую войну, – сказала Марта.
   – Да она такая же старая, как Элмер. И какого черта ты за него вышла?
   – Я была приглашена для передекорации его конторы. Под большим столом я не разглядела глиняные ноги Элмера.
   Если не принимать во внимание бесчисленного множества фотографий, зафиксировавших братание Элмера с великими мира сего, комната была очаровательно декорирована бледным золотом, словно царь Мидас слегка коснулся рукой софы, ковра, стен и громадных букетов сильно пахнущих желтых роз. На полузаконченном портрете на мольберте Элмер выглядел мужественным. Два пони, на одном из которых он ехал, а другого вел за собой, были только в грубых набросках.
   – Господи, да вы еще и льстите ему, – проворчал Лизандер.
   – Работа не закончена. Элмер не решил, на каком пони будет восседать.
   – Оставьте дыры в холсте, чтобы менять сюжет, тогда он каждый день сможет выбирать пони. А это ваша работа?
   Лизандер повернулся к картине с полем колышущейся кукурузы, висящей над камином.
   – Нет. Это Ван Гог.
   – Ваша лучше. И намного, чем эта.
   – А это Поль Клее, – произнесла Марта с мягкой укоризной. – Он стоит несколько миллионов долларов.
   – Не может быть.
   Пораженный, Лизандер еще раз посмотрел на картину: – Пожалуй, я тоже стану собирать живопись.
   Их беседу прервал громадный доберман, с обнаженными клыками и грозным рыком влетевший в комнату.
   – Стоять, Тайсон! – крикнула Марта. – Не трогать. Но Лизандер пошел прямо к собаке, протягивая к ней руку.
   – Хелло, приятель, да ты красавец.
   Обезоруженный таким искренним восхищением, Тайсон еще несколько раз с сомнением рыкнул, а потом пошевелил обрубком хвоста и начал тереться о Лизандера своим блестящим черным телом.
   – Эта собака выдрессирована на убийство, – с изумлением сказала Марта. – Элмер и Ненси, его бывшая жена, ведут за нее непрекращающуюся судебную тяжбу. У Ненси право на опеку, а у Элмера право брать ее на уик-энды, но, поскольку он всегда играет в поло, собака бродит тут как помешанная. Теперь Ненси предлагает показать собаку психиатру в Нью-Йорке, а это еще две тысячи долларов в месяц. Лучше бы она заплатила их тебе, – добавила Марта, видя, как Тайсон послушно застыл у ног Лизандера.
   После того как дворецкий с неодобрительным видом открыл бутылку «Дом Периньон», Марта, все еще неосознанно трепещущая, вышла переодеться, оставив Лизандера около телефона. Машинально он начал набирать номер домашнего телефона, но со стоном бросил трубку, вспомнив, что единственный человек, с которым он действительно хотел бы поговорить, уже никогда не отзовется.
   Лишь возвращение Марты, одетой в зелено-оливковый свитер с застежками, двадцать минут спустя отогнало все дурное. Идущий от нее запах зубной пасты подбодрил Лизандера, но ее глаза оставались красными.
   – Удалось прозвониться? – спросила она.
   – Да. Я позвонил своему соседу по квартире в Фулеме, Ферди. Он присматривает за моей собакой. С Джеком все в порядке. И если Ферди на месте, то Долли, моя подружка, демонстрирует модели в Париже.
   Лизандер опустил глаза:
   – Всем им не нравится наша разлука.
   – Ничего себе сюрприз. Ведь в Европе сейчас четыре часа утра.
   – Наверное, – сказал приободренный Лизандер. – Во всяком случае, Ферди читает очень серьезную литературу – «Мистик мэг», а там, на самом деле, и в гороскопе, и через хрустальный шар одно. Он говорит, что Рыбы найдут свое счастье с кем-нибудь в веснушках.
   Марта не отреагировала. Непрерывно куря, она вскакивала на каждый телефонный звонок, затем, видя по лицу дворецкого, что это не Элмер, кусала губы и опять падала на софу в желтую и малиновую полосы.
   – Все мужья в наши дни имеют любовниц, как факсы и автомобили, и совершенно не думают о том, что их ждут дома.
   На нее подействовал алкоголь, и ее мягкий грудной голос стал пронзительным, слова вылетали часто, как из пулемета.
   – Да знаешь ли ты истинные причины спада? – пытала она. – Пандемия адюльтеров, «приливная волна сладострастия» Томаса Вульфа. Муж так увлечен обманом своей жены и личным банковским счетом, который является такой же любовницей, что не в состоянии сконцентрироваться на делах. Какая уж тут работа, если играми заниматься тяжело?
   Хотя руки Лизандера поглаживали блаженствующего Тайсона, он все равно обнаружил колени Марты около своих коленей.
   – Да я бы никогда не вышла за Элмера, если б он не нарисовал мне такой ужасной картины своей семейной жизни: Ненси пренебрегает им, не спит с ним. Потом уже, после того как мы с Элмером поженились, Ненси дала интервью в «Венити Феа», из которого я поняла, что она обожала его и была им абсолютно смята. Каждый вечер, надравшись, она звонила мне, чтобы рассказать, что он клинический нарциссист и что я с ним буду несчастлива. И каждый вечер там были с ней ее друзья, которые говорили: «Ненси, ты прожила с ним двадцать пять лет, а Марта не удержит его и несколько недель».
   Она рыдала.
   – Что за пандемию ты имела в виду? – спросил Лизандер.
   Но дворецкий позвал Марту к телефону.
   – О, привет.
   Ее слезы могли вот-вот перейти в истерику.
   – Я вовсе не собиралась отпугивать твоих болельщиков. Нет, нет. – Она уже оправдывалась. – Я не хотела ничего подобного.
   Лизандер различил вопли Элмера. Марта была в отчаянии.
   – О'кей, ну да, спокойной ночи. Она медленно положила трубку:
   – Элмер не может больше говорить. Он будет ночевать в конюшне.
   – Н-да. – Лизандер обнял Тайсона. – Не открыть ли нам еще бутылочку?
   – Захоти Элмер вернуться домой, у него была бы дюжина телохранителей. А он там тешит свою похоть. Я думаю, что звонок был откуда-нибудь от Джакуцци, где они веселятся вместе с этой бродяжкой. Это, видите ли, его заряжает.
   Она разразилась рыданиями.
   Лизандер был ярким свидетельством того, что рыцарство еще живет. Он никогда не читал этих многочисленных статей на страницах для женщин о грубом шовинизме его секса, он никогда не слыхал о Новом Человеке или о сексуальном раздражении. Его помыслами целиком заправляло сердце. Что-то в самом существе горя заставляло его приходить на помощь, и точно так же, как Лизандер кидался в чужие беды, даже незначительные, как шел на агрессивно-опасного Тайсона, он подошел и к Марте.
   – Не плачь. Ведь ты же красавица, а он просто жаба. Нежно и тепло обняв ее, он старался успокоить дрожь ее тела и вытирал слезы и тушь большими пальцами своих рук; затем, поскольку она продолжала всхлипывать, стал успокаивать ее так, как лучше всего умел: целуя ее перепачканные трепещущие губы. Какую-то секунду она сопротивлялась, а затем в надежде найти успокоение постепенно пошла навстречу его прекрасному порыву.
   Ее кожа была такой же гладкой и шелковистой, как и блузка, но, как только он добрался до пуговиц, она отпрянула.
   – Я слишком худая. Элмер называет меня доской с двумя пуговицами, ты должен знать, что тебя ожидает.
   Лизандер вздрогнул, потом погладил ее спину.
   – А у меня все самое лучшее – под костюмом, – затем, когда Марта улыбнулась, он добавил: – Я поцелую каждую веснушку.
   – Тогда тебе придется остаться здесь на тысячу лет.
   – Мне и этого мало. Пойдем наверх.
   – Нам не следует этого делать.
   – Мы не можем противиться предсказанию «Мистик мэгезин».
   Тайсон, однако, как и полагалось доберману, не соглашался выпускать Лизандера из комнаты, и пришлось перенести его подстилку в спальню и уложить на нее с помощью ласк и «Бониоса». Марта за это время разделась и перебралась под зеленые шелковые простыни на огромную в изумрудную и белую полосы кровать на четырех ножках. На тумбочке рядом грудой высились книги, с другой стороны стояли часы с цифровыми индикаторами и фотография Элмера и Джорджа Буша в серебряной рамке.
   – Элмер читает только балансовые отчеты да послания на блузках, – сказала Марта, всхлипывая.