Страница:
12 мая Рагиб-бей овладел городом Балх, на следующий день – крупным центром Ташкурган. В этот момент Примакова вызвали в Москву.
18 мая специально присланным за ним самолетом он вылетел в Ташкент. Командование отрядом принял Али Авзаль-хан – Александр Иванович Черепанов, служивший в Красной армии со дня ее создания, выросший в Гражданскую войну до командира бригады, в 1938—1939 годах выполнявший особое задание Разведуправления Красной армии в Китае, а в 41-м командовавший 23-й армией, что обороняла Ленинград Карельском перешейке.
Следуя инструкциям Рагиб-бея, Али Авзаль-хан продолжил движение вглубь Афганистана. Но 23 мая вдруг пришло известие, что афганская дивизия Сеид Хусейна внезапным ударом овладела Ташкурганом перерезав коммуникации советского отряда. В стане Гулама Наби-хана, следовавшего на Кабул вместе с «шурави», началась паника, его чиновники разбежались кто куда. Черепанов вынужден был развернуть отряд и возвращаться, чтобы отбить Ташкурган.
Утром 25 мая, после артиллерийской подготовки и авиационной бомбардировки вызванными по рации самолетами, красноармейцы снова ворвались в Ташкурган. Жестокий бой продолжался два дня. Город трижды переходил из рук в руки, и в итоге афганцы отступили. Несмотря на одержанную победу, шансы на успешное завершение операции становились все призрачней. В ходе боев за Ташкурган артиллерия Черепанова израсходовала почти все снаряды, более половины орудий и пулеметов вышли из строя. Отряд потерял 10 красноармейцев убитыми и 30 ранеными, афганские сторонники Амануллы – 74 убитыми и 117 ранеными. Но главное препятствие заключалось в нараставшей враждебности местного населения.
В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан вдруг решил прекратить вооруженную борьбу против Бачаи Сакао вместе с родственниками. Захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, он бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад, где умер в Швейцарии в 1960 году. В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток агрессии против суверенной страны. Сталин приказал отозвать отряд Али Авзаль-хана. Вместе с советскими войсками в таджикский Термез возвратились и чиновники Гулам Наби-хана. Их дорожные сумки, по свидетельству очевидца, ломились от товаров, «реквизированных» у купцов Северного Афганистана. Из страны была вывезена и казна Мазари-Шарифа…
В 1937 году Виталий Примаков оказался в числе других репрессированных по ложным обвинениям и уничтоженных советских военачальников. Истязавшие его чекисты выколачивали признание, что поход в Афганистан он совершил по заданию германской и британской разведок, чтобы спровоцировать втягивание СССР в большую войну на Востоке. Попытки Виталия Марковича убедить своих мучителей, что он выполнял поручение самого Сталина, были встречены хохотом…
Карьера занявшего кабульский трон под именем Хабибуллы «сына водоноса» оборвалась внезапно, и события вокруг него развертывались столь же стремительно, как ныне вокруг бен Ладена. В октябре 1930 года родственник бежавшего из Афганистана Амануллы-хана генерал Мухаммад Надир-хан при поддержке британских властей Индии, очевидно, осознавших опасность заигрываний с религиозным фанатиком Хабибуллой, развернул мощное наступление на Кабул и сверг Бачаи Сакао. Захваченный в плен, «сын водоноса» вскоре был казнен.
МОЛНИЕНОСНЫЙ УДАР ПО МАНЬЧЖУРИИ
События развивались следующим образом.
Во второй половине осени 1929 года обстановка на советско-маньчжурской границе, в первую очередь в районе озера Ханка, значительно осложнилась. Обстрелы советской территории мукденскими войсками становились все более частыми и продолжительными. В налетах на приграничные районы СССР наряду с белогвардейцами активно участвовали регулярные части маршала Чжан Сюэляна, расположенные в районе города Мишаньфу (Мишань).
У советского командования имелись разведданные о том, что группировка противника, создавшаяся северо-западнее озера Ханка, готовилась в ближайшие дни захватить один из советских приграничных городов – Иман (Дальнереченск), перерезать железную дорогу между Хабаровском и Владивостоком и отрезать тем самым южные районы советского Приморья от остальной части Дальнего Востока. Одновременно намечался отвлекающий удар меньшими силами в направлении Турий Рог – Камень-Рыболов.
Постоянные провокации на границе и сосредоточение мукденских войск в направлении Суйфыньхэ Пограничная должны были отвлечь внимание командования советских войск от района северо-западнее озера Ханка, куда по приказу Чжан Сюэляна стягивались крупные силы пехоты и конницы.
К середине ноября, принимая во внимание сложившуюся в Приморье ситуацию, Реввоенсовет Отдельной Дальневосточной армии (ОДВА) с санкции Наркомвоенмора принял решение об упреждающем ударе по противнику в районе Мишаньфу. Замысел операции предложил Василий Блюхер, а ее план во всех деталях был разработан исполняющим обязанности командующего Приморской группой Лапиным совместно с командиром 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизии Черепановым и его штабом.
Предусматривалось нанести фронтальный удар по противнику с юга и одновременно обойти его, чтобы не допустить отступления противника вглубь Маньчжурии. В соответствии с планом 9-я кавалерийская бригада с приданными стрелковым батальоном и гаубичной батареей из района села Спасского получила задачу совершить рейд вглубь маньчжурской территории и обойти Мишаньфу с запада, чтобы отрезать противнику пути отхода.
К середине ноября, по данным разведки, в район Мишаньфу противник перебросил 1-ю Мукденскую кавалерийскую дивизию (3 бригады, по 2 полка в каждой). Она насчитывала до 4 тысяч всадников, около 50 станковых и ручных пулеметов, 24 миномета, 6–8 орудий. В районе Тайпинчжин – Лишучжень располагались 42-й и 57-й пехотные полки 7-й смешанной бригады – всего около 3 тысяч пехотинцев с 12 пулеметами. Всего на Приморском направлении противник сосредоточил до 16 500 пехотинцев, 4000—4500 кавалеристов, 124 станковых и ручных пулемета, 94 миномета, 28–34 орудий различных калибров, 2 бронепоезда. Кроме того, в ближайшем тылу этой группировки имелись еще около 8000 солдат и офицеров, 24 пулемета, 24 миномета, 18–20 орудий, 5 самолетов.
Что касается советских войск, то в районе западнее озера Ханка Приморская группа войск ОДВА располагала 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизией, 9-й Дальневосточной кавалерийской бригадой, авиагруппой. Всего на этом направлении имелось 2800 штыков, 960 сабель, 131 станковый и ручной пулемет, 36 орудий, 25 самолетов. По численности пехоты и кавалерии советские войска под Мишаньфу значительно уступали противнику, однако в техническом оснащении, особенно в артиллерии и авиации, преимущество было на нашей стороне.
К неожиданности китайцев, 17 ноября советские войска начали боевые действия с ударов авиации.
В 6 часов 40 минут самолеты 19-го авиаотряда нанесли бомбовый удар по мишаньфускому аэродрому, уничтожив на земле 4 вражеских самолета.
Около 6 часов утра выступила 9-я кавалерийская бригада, сосредоточившись заранее у села Спасского. Под командованием комбрига Вайнерха она стала быстро продвигаться по долине реки вглубь маньчжурской территории. Впереди – конная разведка, затем – 87-й кавалерийский полк Пархоменко, батарея горных пушек и взвод саперного эскадрона. Все они составили боевой авангард бригады. Примерно через час после перехода границы головная походная застава, выделенная от авангарда, была внезапно обстреляна ружейно-пулеметным огнем, а затем подверглась атаке взвода конницы неприятеля. Около 8 часов утра авангард бригады был атакован уже силами кавалерийского полка маньчжурских войск, потерявшего до половины личного состава. Командир 2-й Мукденской дивизии несколько раз бросал в атаку свои части, пытаясь любой ценой остановить быстро продвигающиеся вперед эскадроны 9-й бригады, но безуспешно.
Авангардный 87-й кавалерийский полк (остальные два полка – 85-й и 86-й – двигались следом), не втягиваясь в затяжные бои, преодолел около 40 километров и примерно к 15 часам вышел на задние подступы к Мишаньфу. Один из полков Мукденской дивизии в сложившейся обстановке попытался вырваться из города, но, попав под пулеметный огонь, а затем под атаку эскадронов 87-го полка в конном строю, потерял почти весь свой личный состав.
Около 16 часов к Мишаньфу подоспел на подводах приданный кавалерийской бригаде стрелковый батальон, а с ним – гаубичная батарея. Под сильным обстрелом противника пехотинцы развернулись в цепь и при поддержке артиллерии стали штурмовать городские укрепления.
Основные силы 1-й Тихоокеанской дивизии, включающие два стрелковых полка, ранним утром 17 ноября пересекли пограничный рубеж. Примерно в 15.00 того же дня авангард дивизии, преодолев около 40 километров, занял господствующую высоту на южных подступах к Мишаньфу. При поддержке двух артиллерийских батарей два батальона 3-го полка дивизии атаковали город с фронта. Одновременно 2-й полк с двумя горными батареями начал обходить Мишаньфу с юго-востока, чтобы отрезать противнику пути отхода.
Под угрозой окружения чжансюэляновские войска предприняли попытку отхода за реку Мурень. Однако выделенный для их преследования 87-й кавалерийский полк 9-й бригады в конной атаке уничтожил до 500 вражеских солдат, сорвав попытку прорыва.
Вечером 17 ноября войска 1-й Тихоокеанской дивизии и 9-й Дальневосточной бригады взяли город Мишаньфу под свой контроль.
Наступление 1-го Читинского стрелкового полка, действовавшего на отдельном направлении Тайпинчжин – Цумитайцзы с целью прикрытия с юго-запада основных сил, наступавших на Мишаньфу, также проходило успешно. После некоторого замешательства, вызванного внезапным переходом границы и быстрым продвижением вперед батальонов этого полка, противник попытался оказать сопротивление. Но каждый раз после короткого боя, боясь окружения, оставлял позиции и спешно отходил. Около 10 часов вечера 17 ноября передовые подразделения полка вступили в Тайпинчжин и в соответствии с планом операции приступили к закреплению захваченного рубежа и организации обороны.
Но китайцы не сдавались. В ночь на 18 ноября китайское командование экстренно подтянуло в этот район два свежих полка 1-й Мукденской кавалерийской дивизии и 42-й полк 1-й пехотной бригады. На рассвете они перешли в наступление. Благодаря хорошо организованной системе ружейно-пулеметного и артиллерийского огня, внезапным контратакам, которые активно поддерживала авиация, замысел противника был сорван. В итоге, понеся большие потери, противник вынужден был отступить.
Потери китайцев составили около 1500 солдат и офицеров убитыми и ранеными, не считая значительного количества утонувших в реке Мишаньфу. Было захвачено 135 пленных, 6 пулеметов, 6 минометов, 200 лошадей и мулов, 2 штабных автобуса, много документов.
К исходу 18 ноября войска Приморской группы, выполнив поставленные командованием ОДВА боевые задачи, покинули Маньчжурию и вернулись на территорию СССР.
ОН СЛУЖИЛ РЕСПУБЛИКЕ ДО КОНЦА
ПРИБАЛТИЙСКО-СКАНДИНАВСКИЙ АЛЬЯНС ПРОТИВ СОВЕТОВ
Военные ведомства обоих прибалтийских государств никогда не верили, что Советский Союз когда-либо примирится с заключенным в 1920 году в Тарту мирным договором, на который Советскую Россию вынудили сложившиеся не в ее пользу обстоятельства. Исходя из посылки, что СССР якобы никогда не сможет смириться с потерей Финляндии и стран Балтии, некогда принадлежавших Российской империи, генеральные штабы как Эстонии, так и Финляндии составляли общие планы обороны от Красной армии. Поворотным пунктом в оборонной политике Финляндии стал 1925 год, когда молодые, обученные в Германии егерские офицеры оттеснили от руководства вооруженными силами служивших ранее в России офицеров старшего поколения. Во времена последних военные планы Финляндии по своему характеру были преимущественно оборонительными, однако вставшие у руля в генштабе молодые егерские офицеры под руководством нового начальника генштаба полковника Курта Мартти Валлениуса первым делом принялись составлять новые планы с упором на наступление.
Для отражения этих воображаемых угроз в генштабе Финляндии было запланировано масштабное наступление через Карельский перешеек на Ленинград и главную базу советского Балтийского флота Кронштадт, если бы Советский Союз напал одновременно на Финляндию и Эстонию. В памятной записке, подготовленной и конце 1930 года оперативным отделом генштаба, отмечалось, что «как военно-политическая, так и стратегическая обстановка требует в этом случае взаимодействия с пограничными государствами. Любое ухудшение положения здесь ослабит также и стратегическое положение в Финляндии… Нам следует стараться вести военные действия так, чтобы облегчить положение на южной стороне Финского залива. Это требует мощного наступления из Финляндии на Ленинград и базу Балтийского флота. Лишь таким образом, возможно, удастся помочь бедственному положению Эстонии и Латвии. В наихудшем случае едва ли какая-либо другая помощь поспеет вовремя… Задачей Финляндии, с военно-политической точки зрения, будет помощь Эстонии и Латвии посредством связывания как можно больших русских сил».
В той же памятной записке предлагалось, чтобы финские войска «смело сконцентрировали все силы, которые только возможно выделить, на решающем направлении и попытались прорваться к Петербургу, что приведет либо к овладению Петербургом и уничтожению Балтийского флота, либо, более вероятно, к перегруппировке сил русских, при этом положение на южной стороне Финского залива можно будет спасти хотя бы на краткое время».
В Финляндии считали, что планы облегчения военного положения Эстонии предполагали наличие точных данных о военных ресурсах страны. Примечательно, что военное руководство Эстонии передало финнам все запрошенные совершенно секретные сведения о готовности страны к обороне. Начальники генштабов Финляндии и Эстонии, а также ведущие офицеры двух стран, отвечавшие за оперативное планирование, регулярно встречались между собой на уединенном острове в Финском заливе либо на корабле флота, чтобы сохранить все в тайне от журналистов и прочих посторонних наблюдателей.
18 мая специально присланным за ним самолетом он вылетел в Ташкент. Командование отрядом принял Али Авзаль-хан – Александр Иванович Черепанов, служивший в Красной армии со дня ее создания, выросший в Гражданскую войну до командира бригады, в 1938—1939 годах выполнявший особое задание Разведуправления Красной армии в Китае, а в 41-м командовавший 23-й армией, что обороняла Ленинград Карельском перешейке.
Следуя инструкциям Рагиб-бея, Али Авзаль-хан продолжил движение вглубь Афганистана. Но 23 мая вдруг пришло известие, что афганская дивизия Сеид Хусейна внезапным ударом овладела Ташкурганом перерезав коммуникации советского отряда. В стане Гулама Наби-хана, следовавшего на Кабул вместе с «шурави», началась паника, его чиновники разбежались кто куда. Черепанов вынужден был развернуть отряд и возвращаться, чтобы отбить Ташкурган.
Утром 25 мая, после артиллерийской подготовки и авиационной бомбардировки вызванными по рации самолетами, красноармейцы снова ворвались в Ташкурган. Жестокий бой продолжался два дня. Город трижды переходил из рук в руки, и в итоге афганцы отступили. Несмотря на одержанную победу, шансы на успешное завершение операции становились все призрачней. В ходе боев за Ташкурган артиллерия Черепанова израсходовала почти все снаряды, более половины орудий и пулеметов вышли из строя. Отряд потерял 10 красноармейцев убитыми и 30 ранеными, афганские сторонники Амануллы – 74 убитыми и 117 ранеными. Но главное препятствие заключалось в нараставшей враждебности местного населения.
В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан вдруг решил прекратить вооруженную борьбу против Бачаи Сакао вместе с родственниками. Захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, он бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад, где умер в Швейцарии в 1960 году. В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток агрессии против суверенной страны. Сталин приказал отозвать отряд Али Авзаль-хана. Вместе с советскими войсками в таджикский Термез возвратились и чиновники Гулам Наби-хана. Их дорожные сумки, по свидетельству очевидца, ломились от товаров, «реквизированных» у купцов Северного Афганистана. Из страны была вывезена и казна Мазари-Шарифа…
В 1937 году Виталий Примаков оказался в числе других репрессированных по ложным обвинениям и уничтоженных советских военачальников. Истязавшие его чекисты выколачивали признание, что поход в Афганистан он совершил по заданию германской и британской разведок, чтобы спровоцировать втягивание СССР в большую войну на Востоке. Попытки Виталия Марковича убедить своих мучителей, что он выполнял поручение самого Сталина, были встречены хохотом…
Карьера занявшего кабульский трон под именем Хабибуллы «сына водоноса» оборвалась внезапно, и события вокруг него развертывались столь же стремительно, как ныне вокруг бен Ладена. В октябре 1930 года родственник бежавшего из Афганистана Амануллы-хана генерал Мухаммад Надир-хан при поддержке британских властей Индии, очевидно, осознавших опасность заигрываний с религиозным фанатиком Хабибуллой, развернул мощное наступление на Кабул и сверг Бачаи Сакао. Захваченный в плен, «сын водоноса» вскоре был казнен.
МОЛНИЕНОСНЫЙ УДАР ПО МАНЬЧЖУРИИ
(По материалам В. Вартанова.)
В ноябре 1929 года советские войска нанесли упреждающий удар по мукденским войскам в Маньчжурии, впервые приобретя боевой опыт проведения молниеносных упреждающих боевых действий на территории противника.События развивались следующим образом.
Во второй половине осени 1929 года обстановка на советско-маньчжурской границе, в первую очередь в районе озера Ханка, значительно осложнилась. Обстрелы советской территории мукденскими войсками становились все более частыми и продолжительными. В налетах на приграничные районы СССР наряду с белогвардейцами активно участвовали регулярные части маршала Чжан Сюэляна, расположенные в районе города Мишаньфу (Мишань).
У советского командования имелись разведданные о том, что группировка противника, создавшаяся северо-западнее озера Ханка, готовилась в ближайшие дни захватить один из советских приграничных городов – Иман (Дальнереченск), перерезать железную дорогу между Хабаровском и Владивостоком и отрезать тем самым южные районы советского Приморья от остальной части Дальнего Востока. Одновременно намечался отвлекающий удар меньшими силами в направлении Турий Рог – Камень-Рыболов.
Постоянные провокации на границе и сосредоточение мукденских войск в направлении Суйфыньхэ Пограничная должны были отвлечь внимание командования советских войск от района северо-западнее озера Ханка, куда по приказу Чжан Сюэляна стягивались крупные силы пехоты и конницы.
К середине ноября, принимая во внимание сложившуюся в Приморье ситуацию, Реввоенсовет Отдельной Дальневосточной армии (ОДВА) с санкции Наркомвоенмора принял решение об упреждающем ударе по противнику в районе Мишаньфу. Замысел операции предложил Василий Блюхер, а ее план во всех деталях был разработан исполняющим обязанности командующего Приморской группой Лапиным совместно с командиром 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизии Черепановым и его штабом.
Предусматривалось нанести фронтальный удар по противнику с юга и одновременно обойти его, чтобы не допустить отступления противника вглубь Маньчжурии. В соответствии с планом 9-я кавалерийская бригада с приданными стрелковым батальоном и гаубичной батареей из района села Спасского получила задачу совершить рейд вглубь маньчжурской территории и обойти Мишаньфу с запада, чтобы отрезать противнику пути отхода.
К середине ноября, по данным разведки, в район Мишаньфу противник перебросил 1-ю Мукденскую кавалерийскую дивизию (3 бригады, по 2 полка в каждой). Она насчитывала до 4 тысяч всадников, около 50 станковых и ручных пулеметов, 24 миномета, 6–8 орудий. В районе Тайпинчжин – Лишучжень располагались 42-й и 57-й пехотные полки 7-й смешанной бригады – всего около 3 тысяч пехотинцев с 12 пулеметами. Всего на Приморском направлении противник сосредоточил до 16 500 пехотинцев, 4000—4500 кавалеристов, 124 станковых и ручных пулемета, 94 миномета, 28–34 орудий различных калибров, 2 бронепоезда. Кроме того, в ближайшем тылу этой группировки имелись еще около 8000 солдат и офицеров, 24 пулемета, 24 миномета, 18–20 орудий, 5 самолетов.
Что касается советских войск, то в районе западнее озера Ханка Приморская группа войск ОДВА располагала 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизией, 9-й Дальневосточной кавалерийской бригадой, авиагруппой. Всего на этом направлении имелось 2800 штыков, 960 сабель, 131 станковый и ручной пулемет, 36 орудий, 25 самолетов. По численности пехоты и кавалерии советские войска под Мишаньфу значительно уступали противнику, однако в техническом оснащении, особенно в артиллерии и авиации, преимущество было на нашей стороне.
К неожиданности китайцев, 17 ноября советские войска начали боевые действия с ударов авиации.
В 6 часов 40 минут самолеты 19-го авиаотряда нанесли бомбовый удар по мишаньфускому аэродрому, уничтожив на земле 4 вражеских самолета.
Около 6 часов утра выступила 9-я кавалерийская бригада, сосредоточившись заранее у села Спасского. Под командованием комбрига Вайнерха она стала быстро продвигаться по долине реки вглубь маньчжурской территории. Впереди – конная разведка, затем – 87-й кавалерийский полк Пархоменко, батарея горных пушек и взвод саперного эскадрона. Все они составили боевой авангард бригады. Примерно через час после перехода границы головная походная застава, выделенная от авангарда, была внезапно обстреляна ружейно-пулеметным огнем, а затем подверглась атаке взвода конницы неприятеля. Около 8 часов утра авангард бригады был атакован уже силами кавалерийского полка маньчжурских войск, потерявшего до половины личного состава. Командир 2-й Мукденской дивизии несколько раз бросал в атаку свои части, пытаясь любой ценой остановить быстро продвигающиеся вперед эскадроны 9-й бригады, но безуспешно.
Авангардный 87-й кавалерийский полк (остальные два полка – 85-й и 86-й – двигались следом), не втягиваясь в затяжные бои, преодолел около 40 километров и примерно к 15 часам вышел на задние подступы к Мишаньфу. Один из полков Мукденской дивизии в сложившейся обстановке попытался вырваться из города, но, попав под пулеметный огонь, а затем под атаку эскадронов 87-го полка в конном строю, потерял почти весь свой личный состав.
Около 16 часов к Мишаньфу подоспел на подводах приданный кавалерийской бригаде стрелковый батальон, а с ним – гаубичная батарея. Под сильным обстрелом противника пехотинцы развернулись в цепь и при поддержке артиллерии стали штурмовать городские укрепления.
Основные силы 1-й Тихоокеанской дивизии, включающие два стрелковых полка, ранним утром 17 ноября пересекли пограничный рубеж. Примерно в 15.00 того же дня авангард дивизии, преодолев около 40 километров, занял господствующую высоту на южных подступах к Мишаньфу. При поддержке двух артиллерийских батарей два батальона 3-го полка дивизии атаковали город с фронта. Одновременно 2-й полк с двумя горными батареями начал обходить Мишаньфу с юго-востока, чтобы отрезать противнику пути отхода.
Под угрозой окружения чжансюэляновские войска предприняли попытку отхода за реку Мурень. Однако выделенный для их преследования 87-й кавалерийский полк 9-й бригады в конной атаке уничтожил до 500 вражеских солдат, сорвав попытку прорыва.
Вечером 17 ноября войска 1-й Тихоокеанской дивизии и 9-й Дальневосточной бригады взяли город Мишаньфу под свой контроль.
Наступление 1-го Читинского стрелкового полка, действовавшего на отдельном направлении Тайпинчжин – Цумитайцзы с целью прикрытия с юго-запада основных сил, наступавших на Мишаньфу, также проходило успешно. После некоторого замешательства, вызванного внезапным переходом границы и быстрым продвижением вперед батальонов этого полка, противник попытался оказать сопротивление. Но каждый раз после короткого боя, боясь окружения, оставлял позиции и спешно отходил. Около 10 часов вечера 17 ноября передовые подразделения полка вступили в Тайпинчжин и в соответствии с планом операции приступили к закреплению захваченного рубежа и организации обороны.
Но китайцы не сдавались. В ночь на 18 ноября китайское командование экстренно подтянуло в этот район два свежих полка 1-й Мукденской кавалерийской дивизии и 42-й полк 1-й пехотной бригады. На рассвете они перешли в наступление. Благодаря хорошо организованной системе ружейно-пулеметного и артиллерийского огня, внезапным контратакам, которые активно поддерживала авиация, замысел противника был сорван. В итоге, понеся большие потери, противник вынужден был отступить.
Потери китайцев составили около 1500 солдат и офицеров убитыми и ранеными, не считая значительного количества утонувших в реке Мишаньфу. Было захвачено 135 пленных, 6 пулеметов, 6 минометов, 200 лошадей и мулов, 2 штабных автобуса, много документов.
К исходу 18 ноября войска Приморской группы, выполнив поставленные командованием ОДВА боевые задачи, покинули Маньчжурию и вернулись на территорию СССР.
ОН СЛУЖИЛ РЕСПУБЛИКЕ ДО КОНЦА
Не имея возможности конституционным путем свергнуть правительство Народного фронта, пришедшее к власти в Испании в феврале 1936 года, испанские монархисты сделали ставку на вооруженное выступление. Генерал Франко, уличенный в подготовке мятежа, был переведен генерал-губернатором на Канарские острова, а его сообщники уволены с полными окладами.
Почему-то предполагалось, что этим республиканцы накажут Франко. На самом же деле у монархистов появилась прекрасная возможность заняться подготовкой вооруженного выступления за казенный счет.
В ночь с 17 на 18 июля 1936 года оно началось во всех гарнизонах Испании. Но если многие из сухопутных гарнизонов примкнули к Франко в полном составе, то на кораблях завязалось противоборство между матросами и офицерами-монархистами, занимавшими все основные командные должности. Из 19 испанских адмиралов на стороне Республики осталось только двое, а из 128 капитанов третьего ранга – лишь 13 человек. Одним из них был офицер-подводник Ремихио Вердиа.
Невысокого роста, крепко скроенный командир субмарины C-5 Вердиа оказался единственным на подводном флоте офицером старой закалки, не выступившим против мадридского правительства. Недаром он пользовался исключительным доверием команды своего корабля. Его спокойствие и уверенность в том, что он делает, передавались офицерам-новичкам, выбравшим карьеру подводника лишь в силу политических убеждений. Уроженец испанского Севера, Вердиа отличался немногословностью и рассудительностью, ничуть не напоминая экзальтированных южан, которые во времена Республики составляли костяк довольно мощного анархистского течения. Крикунам-анархистам, охочим до митингов, но не имевшим ни малейшего опыта ведения войны на море, командир флотилии Вердиа противопоставил свою железную волю и решительный приказ соблюдать воинскую дисциплину. Чуть позже здравомыслящие испанцы ужаснутся вопиющей небрежности анархистской по своему составу команды огромного линкора «Хайме I», затонувшего в гавани Картахены после случайного взрыва в пороховом погребе, произошедшего по вине матросов-курильщиков.
Военно-морской атташе и главный военно-морской советник при революционном командовании в Испании Николай Герасимович Кузнецов, будущий нарком и главнокомандующий ВМФ СССР, отвечал за кадры моряков, направленных в Испанию под видом добровольцев. В своих мемуарах «Накануне» он писал:
«Я знал Р. Вердия, командовавшего флотилией подводных лодок. Он был храбрым и решительным человеком. Командуя подводной лодкой C-5, он оказался единственным ее офицером, не втянутым в заговор. Вердия сумел повести за собой экипаж, так как пользовался полным доверием команды, и мятежники были быстро побеждены. Благодаря Вердия не только C-5, но и все другие подводные лодки остались на стороне правительства».
В первые же военные дни командир C-5 сделал все от него зависящее, чтобы подводный флот Испании остался на стороне республиканского правительства. Когда началась гражданская война, почти все субмарины оказались сосредоточенными на двух базах – в Картахене и на острове Менорка. Лишь одна-две лодки находились в открытом море. Это несколько облегчило задачу Вердиа, который возглавил борьбу экипажей подводных кораблей против собственных офицеров. Борьба эта увенчалась успехом – с самого начала боевых действий и до последних дней существования Республики практически весь подводный флот Испании действовал против кораблей франкистов.
Под началом Вердиа находилась небольшая флотилия всего из 13 подводных кораблей. Ее основу составляли подлодки типа «C», построенные на итальянских верфях еще в начале 1930-х годов. Боеготовность этих кораблей полностью зависела от возможностей военно-морского министерства закупить через третьи страны итальянские торпеды, которые производились в Фиуме. По инициативе республиканского правительства на судостроительных верфях Испании были заложены более современные подлодки типа «D», но боевые действия застали их на стапелях. Контрольные пакеты акций верфей в Картахене и Ферроле, где строились эти большие субмарины, принадлежали англичанам, которые заняли выжидательную позицию во время событий 1936 года. В результате техническое состояние подводной флотилии в разгар гражданской войны было довольно плачевным.
В конце лета 1936 года, после ввода в строй линкора «Эспанья» и крейсера «Сервера», у сторонников Франко появилась возможность блокировать северные провинции страны с моря. Большие корабли не только обстреливали побережье. Они создали реальную угрозу существованию водных коммуникаций, которые связывали центр страны с Басконией и Астурией, лояльными мадридскому правительству. Командование подводного флота немедленно отозвало на север большинство подводных лодок из района Гибралтара, где они с первых дней выступления генерала Франко активно поддерживали действия сухопутных войск республиканцев. В битвах против крупных кораблей обнаружилась слабость подводного флота Республики. В первую очередь противник уничтожил старые небольшие субмарины типа «B». Участие лодок этого типа в гражданской войне закончилось 19 сентября – в тот день, когда франкистский эсминец «Веласко» потопил последнюю из них вблизи Сантандера.
Оставалась надежда на то, что лодки типа «C» окажутся более удачливыми. Субмарина C-5, которой лично командовал Вердиа, несла боевое дежурство у Кантабрика. Лодка долго искала противника и наконец нашла. Ее атаке подвергся курсировавший в этих водах линкор «Эспанья» – самый крупный корабль франкистов. Вердиа тщательно рассчитал угол торпедного залпа и, не отрываясь от перископа, вывел лодку на нужную позицию. После выстрела командир C-5 не стал уходить на глубину, а, оставаясь на поверхности, наблюдал за следом торпеды. Она попала в цель, но не взорвалась – очевидно, из-за неисправности взрывателя.
Снова слово Николаю Герасимовичу Кузнецову:
«В разговоре с Вердиа я спросил, уверен ли он, что торпеда действительно попала в линкор: находясь под водой, он вряд ли смог убедиться в этом.
– А мы не уходили на глубину, – спокойно ответил Вердиа. Оказывается, лодка после залпа была выброшена на поверхность, и ее командир смог наблюдать за движением торпеды.
– Вы видели ее след?
– Не только след. И торпеду видел.
Мне показалось странным: как мог Вердиа наблюдать за торпедой, шедшей на глубине трех–пяти метров? Двумя неделями позже, когда во время похода на север я стоял на мостике крейсера "Либертад", убедился, что это действительно возможно. Наш корабль атаковали дельфины. Они шли за нами на порядочной глубине, но видели мы их очень ясно.
– Торпедо! – тревожно вскрикивали тогда сигнальщики».
Вообще, случай показал, как сильно рискует командование националистов, посылая на операции крупные корабли без достойного противолодочного прикрытия. В результате нагрузка на эти единицы флота несколько снизилась, хотя их продолжали активно использовать. Что касается «Эспаньи», то она была вынуждена ночи проводить далеко в море.
Остальные подлодки флотилии Вердиа тоже старались действовать активно, но, как правило, их героические усилия пропадали даром – в основном из-за технических недостатков торпедного оружия. Большинство оставшихся на вооружении торпед было закуплено еще в 1928 году у итальянских производителей. С тех пор они лежали мертвым грузом и постепенно, утрачивали свои боевые качества. Из-за неспособности защитить себя в нужный момент лодки гибли одна за другой.
C-6 под командованием Вердиа воевала дольше других. Забегая вперед, скажем, что в июле 1937 года командование этой субмариной перешло к дону Матиссе – таков был боевой псевдоним советского морского офицера, Героя Советского Союза Н.П. Египко. В районе Астурии, северного порта, который республиканцы удерживали дольше всего, C-6 потопила канонерскую лодку противника. Почти сразу же после этого лодка попала под бомбежку. Повреждения оказались настолько серьезными, что она потеряла ход. Специально созданная по этому поводу правительственная комиссия приняла решение затопить подводный корабль. Во французском порту Сен-Назер дон Матисса подобрал себе другую лодку, отремонтировал ее и в июле 1938 году вернулся назад, в Средиземное море. Однако подводный флот Испании как таковой перестал существовать гораздо раньше. Несмотря на все усилия Вердиа, к октябрю 1936 года в составе подводной флотилии республиканцев осталось всего три субмарины типа «C».
Вклад Вердиа в борьбу со сторонниками генерала Франко был бы куда большим, если бы еще в 1936 году командующий флотилией не погиб в Малаге. Вердиа отправился туда для уточнения загадочных обстоятельств гибели подлодки C-3, которая, едва отойдя от берега, камнем пошла ко дну. Мощным взрывом на поверхность выбросило двух человек – штурмана и командира корабля. Штурман выжил, но ничего нового о причинах катастрофы от него узнать не удалось. Было понятно лишь, что на лодке произошла серьезная авария. Вместе с тем Вердиа не исключал возможности атаки субмарины итальянской подлодкой.
Расследование затянулось, и командующий подводной флотилией решил ненадолго остаться в Малаге. Это решение стало роковым для Вердиа – он погиб во время воздушной бомбежки.
Так оборвалась жизнь одного из немногих опытных испанских офицеров-подводников конца 1930-х годов и вместе с тем идеалиста, который зачастую был склонен переоценивать боеспособность своих кораблей и надежность их личного состава.
Почему-то предполагалось, что этим республиканцы накажут Франко. На самом же деле у монархистов появилась прекрасная возможность заняться подготовкой вооруженного выступления за казенный счет.
В ночь с 17 на 18 июля 1936 года оно началось во всех гарнизонах Испании. Но если многие из сухопутных гарнизонов примкнули к Франко в полном составе, то на кораблях завязалось противоборство между матросами и офицерами-монархистами, занимавшими все основные командные должности. Из 19 испанских адмиралов на стороне Республики осталось только двое, а из 128 капитанов третьего ранга – лишь 13 человек. Одним из них был офицер-подводник Ремихио Вердиа.
Невысокого роста, крепко скроенный командир субмарины C-5 Вердиа оказался единственным на подводном флоте офицером старой закалки, не выступившим против мадридского правительства. Недаром он пользовался исключительным доверием команды своего корабля. Его спокойствие и уверенность в том, что он делает, передавались офицерам-новичкам, выбравшим карьеру подводника лишь в силу политических убеждений. Уроженец испанского Севера, Вердиа отличался немногословностью и рассудительностью, ничуть не напоминая экзальтированных южан, которые во времена Республики составляли костяк довольно мощного анархистского течения. Крикунам-анархистам, охочим до митингов, но не имевшим ни малейшего опыта ведения войны на море, командир флотилии Вердиа противопоставил свою железную волю и решительный приказ соблюдать воинскую дисциплину. Чуть позже здравомыслящие испанцы ужаснутся вопиющей небрежности анархистской по своему составу команды огромного линкора «Хайме I», затонувшего в гавани Картахены после случайного взрыва в пороховом погребе, произошедшего по вине матросов-курильщиков.
Военно-морской атташе и главный военно-морской советник при революционном командовании в Испании Николай Герасимович Кузнецов, будущий нарком и главнокомандующий ВМФ СССР, отвечал за кадры моряков, направленных в Испанию под видом добровольцев. В своих мемуарах «Накануне» он писал:
«Я знал Р. Вердия, командовавшего флотилией подводных лодок. Он был храбрым и решительным человеком. Командуя подводной лодкой C-5, он оказался единственным ее офицером, не втянутым в заговор. Вердия сумел повести за собой экипаж, так как пользовался полным доверием команды, и мятежники были быстро побеждены. Благодаря Вердия не только C-5, но и все другие подводные лодки остались на стороне правительства».
В первые же военные дни командир C-5 сделал все от него зависящее, чтобы подводный флот Испании остался на стороне республиканского правительства. Когда началась гражданская война, почти все субмарины оказались сосредоточенными на двух базах – в Картахене и на острове Менорка. Лишь одна-две лодки находились в открытом море. Это несколько облегчило задачу Вердиа, который возглавил борьбу экипажей подводных кораблей против собственных офицеров. Борьба эта увенчалась успехом – с самого начала боевых действий и до последних дней существования Республики практически весь подводный флот Испании действовал против кораблей франкистов.
Под началом Вердиа находилась небольшая флотилия всего из 13 подводных кораблей. Ее основу составляли подлодки типа «C», построенные на итальянских верфях еще в начале 1930-х годов. Боеготовность этих кораблей полностью зависела от возможностей военно-морского министерства закупить через третьи страны итальянские торпеды, которые производились в Фиуме. По инициативе республиканского правительства на судостроительных верфях Испании были заложены более современные подлодки типа «D», но боевые действия застали их на стапелях. Контрольные пакеты акций верфей в Картахене и Ферроле, где строились эти большие субмарины, принадлежали англичанам, которые заняли выжидательную позицию во время событий 1936 года. В результате техническое состояние подводной флотилии в разгар гражданской войны было довольно плачевным.
В конце лета 1936 года, после ввода в строй линкора «Эспанья» и крейсера «Сервера», у сторонников Франко появилась возможность блокировать северные провинции страны с моря. Большие корабли не только обстреливали побережье. Они создали реальную угрозу существованию водных коммуникаций, которые связывали центр страны с Басконией и Астурией, лояльными мадридскому правительству. Командование подводного флота немедленно отозвало на север большинство подводных лодок из района Гибралтара, где они с первых дней выступления генерала Франко активно поддерживали действия сухопутных войск республиканцев. В битвах против крупных кораблей обнаружилась слабость подводного флота Республики. В первую очередь противник уничтожил старые небольшие субмарины типа «B». Участие лодок этого типа в гражданской войне закончилось 19 сентября – в тот день, когда франкистский эсминец «Веласко» потопил последнюю из них вблизи Сантандера.
Оставалась надежда на то, что лодки типа «C» окажутся более удачливыми. Субмарина C-5, которой лично командовал Вердиа, несла боевое дежурство у Кантабрика. Лодка долго искала противника и наконец нашла. Ее атаке подвергся курсировавший в этих водах линкор «Эспанья» – самый крупный корабль франкистов. Вердиа тщательно рассчитал угол торпедного залпа и, не отрываясь от перископа, вывел лодку на нужную позицию. После выстрела командир C-5 не стал уходить на глубину, а, оставаясь на поверхности, наблюдал за следом торпеды. Она попала в цель, но не взорвалась – очевидно, из-за неисправности взрывателя.
Снова слово Николаю Герасимовичу Кузнецову:
«В разговоре с Вердиа я спросил, уверен ли он, что торпеда действительно попала в линкор: находясь под водой, он вряд ли смог убедиться в этом.
– А мы не уходили на глубину, – спокойно ответил Вердиа. Оказывается, лодка после залпа была выброшена на поверхность, и ее командир смог наблюдать за движением торпеды.
– Вы видели ее след?
– Не только след. И торпеду видел.
Мне показалось странным: как мог Вердиа наблюдать за торпедой, шедшей на глубине трех–пяти метров? Двумя неделями позже, когда во время похода на север я стоял на мостике крейсера "Либертад", убедился, что это действительно возможно. Наш корабль атаковали дельфины. Они шли за нами на порядочной глубине, но видели мы их очень ясно.
– Торпедо! – тревожно вскрикивали тогда сигнальщики».
Вообще, случай показал, как сильно рискует командование националистов, посылая на операции крупные корабли без достойного противолодочного прикрытия. В результате нагрузка на эти единицы флота несколько снизилась, хотя их продолжали активно использовать. Что касается «Эспаньи», то она была вынуждена ночи проводить далеко в море.
Остальные подлодки флотилии Вердиа тоже старались действовать активно, но, как правило, их героические усилия пропадали даром – в основном из-за технических недостатков торпедного оружия. Большинство оставшихся на вооружении торпед было закуплено еще в 1928 году у итальянских производителей. С тех пор они лежали мертвым грузом и постепенно, утрачивали свои боевые качества. Из-за неспособности защитить себя в нужный момент лодки гибли одна за другой.
C-6 под командованием Вердиа воевала дольше других. Забегая вперед, скажем, что в июле 1937 года командование этой субмариной перешло к дону Матиссе – таков был боевой псевдоним советского морского офицера, Героя Советского Союза Н.П. Египко. В районе Астурии, северного порта, который республиканцы удерживали дольше всего, C-6 потопила канонерскую лодку противника. Почти сразу же после этого лодка попала под бомбежку. Повреждения оказались настолько серьезными, что она потеряла ход. Специально созданная по этому поводу правительственная комиссия приняла решение затопить подводный корабль. Во французском порту Сен-Назер дон Матисса подобрал себе другую лодку, отремонтировал ее и в июле 1938 году вернулся назад, в Средиземное море. Однако подводный флот Испании как таковой перестал существовать гораздо раньше. Несмотря на все усилия Вердиа, к октябрю 1936 года в составе подводной флотилии республиканцев осталось всего три субмарины типа «C».
Вклад Вердиа в борьбу со сторонниками генерала Франко был бы куда большим, если бы еще в 1936 году командующий флотилией не погиб в Малаге. Вердиа отправился туда для уточнения загадочных обстоятельств гибели подлодки C-3, которая, едва отойдя от берега, камнем пошла ко дну. Мощным взрывом на поверхность выбросило двух человек – штурмана и командира корабля. Штурман выжил, но ничего нового о причинах катастрофы от него узнать не удалось. Было понятно лишь, что на лодке произошла серьезная авария. Вместе с тем Вердиа не исключал возможности атаки субмарины итальянской подлодкой.
Расследование затянулось, и командующий подводной флотилией решил ненадолго остаться в Малаге. Это решение стало роковым для Вердиа – он погиб во время воздушной бомбежки.
Так оборвалась жизнь одного из немногих опытных испанских офицеров-подводников конца 1930-х годов и вместе с тем идеалиста, который зачастую был склонен переоценивать боеспособность своих кораблей и надежность их личного состава.
ПРИБАЛТИЙСКО-СКАНДИНАВСКИЙ АЛЬЯНС ПРОТИВ СОВЕТОВ
(По материалам Я. Лескинена, И. Амосова и А. Почтарева.)
Почти 60 лет тема военного сотрудничества Финляндии и Эстонии в период между двумя мировыми войнами была окутана завесой строгой секретности. Лишь совсем недавно финский историк Яри Лескинен обнаружил в рассекреченных фондах государственного архива Эстонии новые документы, проливающие свет на тайные связи военных ведомств двух государств, направленные против СССР. Документы ранее секретных архивов бывшего Советского Союза тоже дают сведения о серьезном отношении в стране к направленному против нее финско-эстонскому альянсу, целью которого было запереть советский флот в Финском заливе. Финское военное руководство считало, что тесное военное сотрудничество с Эстонией значительно укрепит безопасность Финляндии перед восточной великой державой.Военные ведомства обоих прибалтийских государств никогда не верили, что Советский Союз когда-либо примирится с заключенным в 1920 году в Тарту мирным договором, на который Советскую Россию вынудили сложившиеся не в ее пользу обстоятельства. Исходя из посылки, что СССР якобы никогда не сможет смириться с потерей Финляндии и стран Балтии, некогда принадлежавших Российской империи, генеральные штабы как Эстонии, так и Финляндии составляли общие планы обороны от Красной армии. Поворотным пунктом в оборонной политике Финляндии стал 1925 год, когда молодые, обученные в Германии егерские офицеры оттеснили от руководства вооруженными силами служивших ранее в России офицеров старшего поколения. Во времена последних военные планы Финляндии по своему характеру были преимущественно оборонительными, однако вставшие у руля в генштабе молодые егерские офицеры под руководством нового начальника генштаба полковника Курта Мартти Валлениуса первым делом принялись составлять новые планы с упором на наступление.
Для отражения этих воображаемых угроз в генштабе Финляндии было запланировано масштабное наступление через Карельский перешеек на Ленинград и главную базу советского Балтийского флота Кронштадт, если бы Советский Союз напал одновременно на Финляндию и Эстонию. В памятной записке, подготовленной и конце 1930 года оперативным отделом генштаба, отмечалось, что «как военно-политическая, так и стратегическая обстановка требует в этом случае взаимодействия с пограничными государствами. Любое ухудшение положения здесь ослабит также и стратегическое положение в Финляндии… Нам следует стараться вести военные действия так, чтобы облегчить положение на южной стороне Финского залива. Это требует мощного наступления из Финляндии на Ленинград и базу Балтийского флота. Лишь таким образом, возможно, удастся помочь бедственному положению Эстонии и Латвии. В наихудшем случае едва ли какая-либо другая помощь поспеет вовремя… Задачей Финляндии, с военно-политической точки зрения, будет помощь Эстонии и Латвии посредством связывания как можно больших русских сил».
В той же памятной записке предлагалось, чтобы финские войска «смело сконцентрировали все силы, которые только возможно выделить, на решающем направлении и попытались прорваться к Петербургу, что приведет либо к овладению Петербургом и уничтожению Балтийского флота, либо, более вероятно, к перегруппировке сил русских, при этом положение на южной стороне Финского залива можно будет спасти хотя бы на краткое время».
В Финляндии считали, что планы облегчения военного положения Эстонии предполагали наличие точных данных о военных ресурсах страны. Примечательно, что военное руководство Эстонии передало финнам все запрошенные совершенно секретные сведения о готовности страны к обороне. Начальники генштабов Финляндии и Эстонии, а также ведущие офицеры двух стран, отвечавшие за оперативное планирование, регулярно встречались между собой на уединенном острове в Финском заливе либо на корабле флота, чтобы сохранить все в тайне от журналистов и прочих посторонних наблюдателей.