Русские, героически сопротивлявшиеся, но разгромленные татаро-монголами, вызывали в христианском и в исламском мире XIII века уважение. Те русские, советские, что сдались в конце ХХ века на милость Сиона, в нормальном мире вызывают презрение и лишь в паранормальном – плотоядную радость.
Безусловно, это относится не ко всем русским, не ко всем советским. Маленькое Приднестровье, маленькая Абхазия, маленькая Южная Осетия… Красные флаги над райцентрами и кишлаками Таджикистана… Кто-то выстоял, что-то кануло в прошлое… Но на этих порубежных землях национальные силы при интернациональной поддержке частично реабилитировали опозоренный советский народ и, независимо от исхода борьбы, вошли в анналы как защитники его исторической чести. К сожалению, в основном оставшейся поруганной и неотомщённой.
Последствия всех социальных катастроф прошлого, вместе взятые, не идут ни в какое сравнение с катастрофой, постигшей нас.
В образе СССР мы обрели и потеряли не просто цивилизацию или империю. То была первая истинная АНТИСИСТЕМА, в целом красивая и эффективная, чьи недостатки только оттеняли её достоинства и светоносное великолепие. То была вершина державности в истории русского народа, вершина необычной, но подлинной государственности в истории многих других народов, а для некоторых – первый и блестящий опыт государственности как таковой. То была планета на планете или по меньшей мере отдельный континент евразийского материкового массива, причём не только из-за своих размеров, природных и рукотворных богатств. То была уникальная историко-географическая, политико-экономическая, культурно-этническая, духовно-психологическая общность, имевшая незаменимое развивающее, сплачивающее, интегрирующее средство межнационального общения – русский язык. То было зеленеющее древо жизни, пышную крону которого формировали многочисленные этносы, населявшие одну шестую часть планетной суши, а могучий ствол – Россия, русские, сплотившие их. То был советский народ: не безликое, бесплодное космополитическое варево наподобие населения США, а сообщество защищённых и устремлённых наций, залог идеального решения дотоле казавшихся неразрешимыми проблем, коими являются расовые и национальные. То был мир новых людей, новых идей и новых отношений, радикально отличающийся от всего слышанного, виденного, описанного. Слизняки, ползавшие у подножия этого монумента, видели неровности и вмятины, сколки и царапины, но были не в состоянии окинуть взглядом и познать всю его сверхисторическую сущность. Несколько десятков лет существования СССР значили для социальной эволюции «хомо сапиенса» больше, чем предыдущие несколько десятков тысяч лет.
Вот что кроется за внешним фактом посмертной измены значительных масс народа своему вождю, а по сути, измене коренным правилам, по которым расцветает гуманоидное мироздание. Сейчас оно деградирует.
«Холод прошел по спине всего мира. Погибло много огней, много надежд», – так выразился о нашей катастрофе президент боливарианской Венесуэлы Уго Чавес. Он не разбирается в сталинизме, так как его никто этому предмету не учил, наоборот – отучали. Но, будучи истинно народным руководителем-самородком, он осознал как глубину поражения надежд, так и необходимость возрождения их. Не Россия – Венесуэла разрабатывает сегодня пути и методы строительства социализма, многие из которых носят характер явно сталинский. Пусть даже создаётся впечатление, что сам Чавес этого не понимает. Ничего, такие вожди талантливы, они поймут.
Создаётся и другое впечатление – что тот же кубинский народ гораздо дальновиднее оценивает случившееся, правильнее судит о нашей катастрофе, нежели СНГовённые народы, недружные, порабощённые. Среди этих не все стыдятся позора своего предательства, от которого гибнут сами и от которого аналогичная угроза нависла над их подлинными, а не мнимыми друзьями. В связи с чем справедливым будет считать, что кубинцы, другие жертвы перестройки, дружившие и сотрудничавшие с СССР, не задолжали иудократическому режиму Москвы ничего. Они, наоборот, вправе требовать неустойку за сорванные программы развития, за разорение их государственной казны и ухудшение материального положения трудящихся, вправе наречь поведение бывшего союзника шакальим, крысиным.
Наспех состряпанная, сшитая на живую нитку правящая партия «Единая Россия» выбрала себе эмблемой медведя. А должна была бы – крысу. Западу угодливо выплачено по долговым обязательствам царского правительства. Списаны долги государств – вассалов мирового капитала, т. е. облегчено финансовое бремя их западных хозяев. Возместить же ущерб, понесённый антисистемниками, Кремль не желает. Более того, своими крысиными зубками он подгрызает, подпиливает с тыла антизападные оплоты, атакуемые во фронт крупным системным зверьём. Что ж, это является одним из оснований для того, чтобы под корень извести наживающееся на русских и нерусских бедах крысиное племя.
До тех пор, пока нами это не сделано, бывшие граждане бывшего Советского Союза, ныне предатели человечества и одновременно его отбросы, остаются в неоплатном долгу и в вечном позоре перед выстоявшими и несломленными. Это жутковатое, однако полноистинное заключение относится даже к активным борцам с капиталистической оккупацией, которым, как, собственно, и всем, предстоит пройти весь путь покаяния и искупления. Не за коммунизм, чего требует от нас охамевшая «демократическая» шваль, а во имя коммунизма, чего должны требовать ум, честь и совесть каждого, ощущающего себя советским человеком, наследником нашей, красной, серпасто-молоткастой антисистемности.
Законы социального развития нельзя нарушать безнаказанно, и действуют они вне зависимости от того, овладели вы ими или нет. Эти законы однозначны, но многогранны. В том смысле, что, изучая их, мы познаём всё больше сторон и всё бóльшие глубины общественных отношений. Совершенствуем свои знания о мире и рассматриваем явления общественной жизни при естественном обогащении-усложнении процесса познания. Который свидетельствует: марксизм – это арифметика социальной эволюции и революции, ленинизм – это их алгебра, сталинизм – высшая математика.
Мы никого и ничего не принижаем. В философии развитие от низшего к высшему – это не преимущество, а обязанность. Мы возвышаем. Ибо антисистемная политика отличается от политики по ту сторону философской баррикады в том числе тем, что её питает неброская, но мудрая житейская уважительность к родительскому началу, как к вечно живой пуповине, связывающей пусть не единокровных, но единодуховных предков и потомков.
Коль скоро наивысшей точкой неразрывного, монолитного триединства является сталинизм, нелишне хотя бы вкратце коснуться основ, важнейших составных частей его. Тем более что наши читатели, будучи хоть немного, но сведущими в марксизме и в ленинизме, в вопросах сталинизма «плавают».
Если рассматривать сталинизм сам по себе, то этих основ у него три. Первая – это работы и высказывания Сталина по теме, имеющей обобщающее название «Национальные проблемы». Вторая обобщается темой «Проблемы философии». Третья – темой «Экономические проблемы».
По первой теме главные труды были написаны вождём ещё до революции. К этим произведениям прежде всего относятся «Марксизм и национальный вопрос» и «Национальный вопрос и ленинизм». В них дана развёрнутая картина национальных и интернациональных проблем в историческом развитии и в перспективе, доказано наилучшее научное определение нации.
Дореволюционная формулировка звучала так: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырёх основных признаков, а именно: на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». Позже она претерпела незначительные уточнения, сделанные самим Сталиным.
Не поправляя классика, тем паче не оспаривая его, допустимо адаптировать научное доказательство к потребностям и реалиям, если можно так выразиться, постсталинского сталинизма. И тогда выделяются пять характерных черт или признаков нации, как устойчивой общности людей, возникшей на базе следующих общностей: I – истории, II – языка, III – территории, IV – экономики и V – особого психического склада, проявляющегося в специфических особенностях национальной культуры.
Партия не зря доверила Сталину в первом советском правительстве пост народного комиссара по делам национальностей. Ленин и Сталин – вот два человека в партийном руководстве, которые до тонкостей разбирались в национальных проблемах и понимали, что при строительстве социалистического общества эти проблемы, сверх меры запутанные царизмом, выступят на первый план. Ложь об антирусскости Ленина недостойна ни презрительного рассмотрения, ни такой же критики. Однако следует признать, что именно Сталин точно, мы бы даже сказали – любовно, определил роль и место русского народа в мультинациональной державной конструкции. Роль столпа наших экономических и политических прорывов. Роль старшего брата, каковую осыпают оскорблениями враги всех советских братьев, ибо она главенствует в процессе возвышения России, СОЮЗА и, соответственно низложения Запада.
Изучая и разбирая вопросы сталинизма, неизбежно сталкиваешься с исторической необходимостью пересмотреть значение сталинского принципа автономизации при создании СССР в 1922 году, чтобы не повторить трагических ошибок при создании неосупердержавы в будущем. Во всяком случае, глубина теоретического обоснования указанного принципа, его соответствие строгому балансу идеалов равноправия и интересов трудящихся не могут больше подвергаться сомнению. Сталин предлагал включить в состав Российской Федерации все остальные республики, которые в этом случае становились бы не союзными, а автономными образованиями. То есть предлагал строить унитарное государство с несколько ограниченным конституционным полем для национальных меньшинств. Важно понимать, что это были бы не физические, но юридические ограничения. Не политическая дискриминация и сужение практической свободы, но некое философское табу. Разница тонкая, однако уловимая и, как показало дальнейшее, судьбоносная.
Известно, что тогда победила точка зрения Ленина, настаивавшего на придании республикам, составлявшим костяк нового государства, союзного статуса со значительно расширенными правами, включая право выхода из ДОБРОВОЛЬНОГО союза. Доводы Ленина выглядели убедительно. Мы должны были во что бы то ни стало переломить общекапиталистическую тенденцию национального угнетения, практику господства одной нации над другими. Российские коммунисты хотели показать всему миру – и показали – пример истинной дружбы народов, братского сотрудничества и мирного сожительства большой нации с малыми, «не обижая» последние менее почётным рангом автономий.
Но! Административно-территориальное деление СССР не по Сталину оказалось излишне громоздким, тяжеловесным. В него всё равно пришлось вводить автономную единицу, как честную дань экономическим и этнографическим требованиям действительности. Страна на тот момент имела огромнейшие перекосы в развитии её отдельных частей и народов, да и география диктовала свои условия. Увы, история доказала, что не все политические силы столь же благородны, как большевики, что националистический уклон в союзных республиках при определённых условиях может привести к сепаратизму, к разрушению державы. Наркомнац Сталин, как дисциплинированный солдат революции, уступил и подчинился Предсовнаркома Ленину. Зато теперь мы знаем, что разбирался он в национальной политике не хуже, чем глава правительства, что государственник-философ, как и полагается, сочетался в нём с государственником-практиком, что его предостережения были провидческими, что высшая целесообразность и справедливость были за ним.
Оговоримся: уничтожение СССР в 1991 году обусловил не ленинский подход к национально-государственному строительству многодесятилетней давности, а десталинизация. Однако, прояви в своё время большевизм чуточку меньше романтизма и благородства, чуточку больше сталинского прагматизма, и это уничтожение было бы существенно затруднено. Был бы бит главный юридическо-пропагандистский козырь наглых, неблагодарных, ненасытных, ОБУРЖУАЗИВШИХСЯ республиканских номенклатур, рвавшихся к власти в нашей стране. И дорвавшихся. В том числе из-за забвения руководителями и простыми людьми основ сталинизма при решении национальных вопросов. Особенно тех, что были связаны с возникновением на Земле НАРОДА, словно сошедшего с небес антисистемной будущности.
Имея дело с необозримыми временами и неоглядными просторами, убеждаешься: нации нашей страны достигли своего максимального величия при великом Сталине, под водительством которого объединились в многонациональный народ, постепенно обретавший новый – СОВЕТСКИЙ – исторический облик и качество. Это были наилучший облик и наилучшее качество из всех возможных на планете.
По второй теме, развитой уже после прихода большевиков к власти, важны его мысли о диалектическом и историческом материализме. В том числе это можно назвать высококлассной популяризацией, методами которой Сталин владел мастерски. Непростая философия в доходчивом, привязанном к практике, хорошо усваиваемом виде нашла своё отражение в таких книгах, как «Вопросы ленинизма», «История ВКП(б). Краткий курс» и в других. В теориях Маркса и Ленина разбирались до этого лишь партийные и комсомольские кадры, да и то не все, а в основном руководящие. Однако отныне коммунистическое учение становилось достоянием народных масс, входило в систему как образования, так и самообразования.
Невозможно обойти вниманием и выступление вождя в июле 1928 года на пленуме Центрального Комитета партии. Оно без всяких преувеличений считается знаменитым. Там был впервые обнародован теоретический постулат высокого философского уровня и политического предвидения: по мере продвижения вперёд по пути социалистического строительства остатки капиталистических элементов на определённых этапах увеличивают сопротивление, классовая борьба обостряется, поэтому советская власть должна не ослаблять, а наращивать усилия по подавлению этих элементов. Которые особенно опасны на этапе их агонии.
Примечательно, что ведущими по теме являются также оригинальные исследования Сталина в сфере лингвистики: «Относительно марксизма в языкознании», «К некоторым вопросам языкознания». Это вызывает недоумение у несведущих. Дело в том, однако, что на примере языка Сталин рассматривал сложнейшие и противоречивые явления общественной жизни. А прикладной характер его трудов помогал выработке правильных политических решений. Он развил важную марксистскую теорию о базисе и надстройке. Базис, писал Сталин, есть экономический строй общества, а надстройка – это политика, право, культура общества и соответствующие учреждения. И далее указывал: ошибочно отождествлять и смешивать язык с культурой, которая бывает как буржуазной, так и социалистической, язык же в качестве средства общения представляет собой общенародное явление и может обслуживать оба типа культуры.
Здесь пряталась одна коварная практическая сторона «невинных» проделок языковедов. Сторонники раскритикованного Сталиным вульгарного подхода к классовости перенесли её принципы на формирование и развитие языков. Они-то и настаивали на том, что язык, дескать, относится к надстроечному понятию. То есть чем раньше общество расслаивалось по классовому признаку с появлением в нём частной собственности и основанной на материальном богатстве социальной иерархии, чем распространённее были товарно-денежные отношения, тем более развитым, богатым, перспективным был его язык. Возникала путаница и полная чушь, что в нечистых целях использовалось расистами-колонизаторами, сионистами-космополитами и прочими господами. Из этой, мягко выражаясь, неверной посылки выходило, что иврит совершеннее русского, что английский превосходит хинди, что испанский должен жить, а кечуа должен исчезнуть и т. д.
Сталин повёл себя, как подобает профессиональному мыслителю, тонкому знатоку языкознания и искусному политику. Словом, проявил себя подлинным учёным. Он инициировал обширную и плодотворную дискуссию и, подведя её итоги, покончил с антинаучным явлением. Как именно? В высшей степени разумно. Читайте, изучайте Иосифа Виссарионовича.
Касательно третьей темы скажем, что Сталин впервые обосновал и доказал сначала теоретически, а затем практически возможность построения социализма собственными силами в одной стране, находящейся в капиталистическом окружении. Стереотип, внедрённый в массовое сознание оппортунистической пропагандой, отдаёт здесь приоритет Ленину. Но это не так. Разумеется, Ленин разрабатывал планы социалистического переустройства общества, после того как пролетариат завоюет власть. Однако рассматривал их преимущественно сквозь призму победы мировой революции. Собственно говоря, то была господствующая точка зрения среди большевиков.
На состоявшемся в июле – августе 1917 года VI съезде РСДРП(б) – т. е. ещё до взятия власти большевиками в октябре – Сталин дал отпор делегатам-европоцентристам, считавшим русскую революцию второстепенной и ожидавшим основных революционных событий на Западе. Он и в этом вопросе являлся верной опорой Ленина. Сталин первым в партии предположил, что Россия сможет осуществить социалистические преобразования в одиночестве, без опоры на зарубежные революции, кои могут и не состояться. Позже продолжил научные изыскания в этом направлении.
У Сталина хватило ума, такта, порядочности, чтобы не выпячивать собственную роль в вышеназванном теоретическом обосновании. Он искренне любил Ленина, преклонялся перед его жизненным подвигом, бескорыстно поддерживал его всегда, начиная с заочного – по книгам и статьям – знакомства и кончая совместной работой в высших органах партийной и государственной власти. Поэтому не раздумывая отдавал ему собственное приоритетное право. (В сущности говоря, научной систематизацией и терминологическим оформлением ленинизма тоже руководил не кто иной, как Сталин.)
Вытекает ли отсюда, что мы бестактны, возвращая Сталину пальму первенства в данном вопросе? Нет. Мы всего лишь объективны. А учитывая деструктивную, антисталинскую деятельность псевдоленинцев типа Хрущёва или Горбачёва, мы наряду с корректировкой неверного стереотипа наносим удар по невеждам и ренегатам, по неполноценным учебникам и недобросовестным преподавателям. Образ Ленина от этого не только не меркнет, но выигрывает: каким же прозорливым был Ильич, что заметил, вырастил, выдвинул такого ученика, такого преемника!
Необходимое пояснение. Добросовестными исследованиями этой и других областей сталинской тематики давно аргументированно и вдребезги разбито мифическое утверждение о том, что Ленин требовал смещения Сталина с должности руководителя высшего партийного органа. Суть так называемого «ленинского завещания» заключается не в критике в адрес Сталина. Она, учитывая гневливость Ленина, довольно сдержанна и незначительна. Зато она выявляет неоспоримое ПЕРВЕНСТВО Иосифа Джугашвили среди прочих претендентов на должность ввиду его богатейшей революционной биографии, политического и делового превосходства, преданности идеям большевизма.
Важно. Есть опубликованные и неопубликованные сведения о том, что Ленин не выдвигал даже формального предложения о замене генсека. Обратим внимание: тяжело больной, он в то время не писал, а диктовал, не всегда будучи в силах перечитать записанную диктовку. Кто-то мог внести в текст изменения. Но и это мало влияет на истину. Её, перефразируя строки из поэмы Владимира Маяковского, можно озвучить так:
«Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Мировая буржуазия была уверена в нашем провале. Но Сталин вооружил нас теоретическими и практическими расчётами, и мы сделали это! А в мире родилась поговорка: если у вас трудная задача, поручите её китайцу, но если у вас безнадёжная задача, поручите её русскому.
Процветание советского государства, а в более расширенном смысле – процветание всего прогрессивного человечества, заинтересованного в победе социализма и коммунизма, требовало стратегии, которую Сталин постулировал ещё в 1925 году на XIV съезде партии:
«Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую схему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось… как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством…».
Эта стратегия – важнейшая часть теоретического и практического сталинизма.
Сталину удавалось, играя на межкапиталистических противоречих, привлекать зарубежные фирмы к сотрудничеству. Однако в целом Запад саботировал народнохозяйственное строительство в СССР. Поэтому прорыв нашей родины к высотам тогдашнего промышленного развития свершился в основном без иностранных капиталовложений и кредитов, которые даются на условиях западного вмешательства во внутренние дела кредитуемых.
Массмедийные пособники такого вмешательства не устают пережёвывать сами и пытаются подсунуть остальным одну и ту же жвачку. Они наполняют эфир и страницы тягучим мычанием вроде «непродуманности и жестокости индустриализации», «кошмаров коллективизации»… Периодически, отрыгивая невкусную жвачку, срываются на визг ненависти: «провальные пятилетки», «сельскохозяйственная Вандея»…
Между тем разработка и осуществление модернизации по канонам сталинизма явили собой не только могучий экономический рывок. Это было начало стирания граней между городом и деревней, межклассовых различий. Вырос рабочий класс – профессионально подготовленный, политически грамотный. У нас впервые появились сельские кадры специалистов, сельская интеллигенция. Новые отрасли в экономике города и в экономике села опирались на новые отрасли в науке, которая вырывалась вперёд по всем направлениям естествознания и гуманитаризма. В конце тридцатых годов умственным трудом в СССР было занято свыше 10 миллионов человек, раз в двадцать больше, чем перед революцией. Происходил рост народного благосостояния, духовности, трудолюбия, верности большевизму, рост интеллекта, наконец.
Следует хотя бы коротко остановиться на тезисе о якобы невыполнении первого (1929–1933) и второго (1933–1938) пятилетних планов. К сожалению, даже левые авторы иногда подходят к этому вопросу не с формальных даже, а с каких-то механистических позиций, сетуя на то, что некоторые запланированные показатели не были достигнуты.
Объективен ли такой подход? Нисколько. Разве можно считать неудачей, что, допустим, из десяти запланированных станкостроительных производств были сданы в эксплуатацию только девять. Раньше-то станкостроения в стране вообще не существовало! Благодаря первым двум сталинским пятилеткам развилось то, что полностью отсутствовало в царской России либо находилось в зачаточном состоянии: моторостроение, гидроэнергетика, авиастроение, производство удобрений и пластмасс, тракторостроение, автопром, чёрная и цветная металлургия… К старым добавились новые морские и речные порты, железные дороги; началась электрификация последних. Были построены аэродромы, проложены авиатрассы, появились современные автомобильные шоссе. Вошли в строй судоходные и оросительные каналы, о которых при царизме только мечтали. Пустыни превращались в зоны плодородия. На карты не успевали наносить новые города и посёлки. Шло покорение Заполярья и освоение Северного морского пути – для удовлетворения текущих народнохозяйственных потребностей и для развития СССР в предстоящее столетие. Претерпела реконструкцию примитивная нефтедобыча, были открыты новые нефтепромыслы. Страна с огромными минеральными богатствами до революции почти всё соответствующее сырьё ввозила из-за границы. Теперь была создана собственная минерально-сырьевая база. А механизация сельского хозяйства! А сколько создали институтов и техникумов! Сеть радиовещания покрыла страну. Открылось хоть и ограниченное, но первое в мире телевещание. Медицина, санитария, гигиена вошли в быт неотъемлемыми элементами. Народ пошёл не в кабак, а в театры, библиотеки, музеи, картинные галереи, дома культуры, на стадионы… Кстати, и рестораны рабочий человек впервые смог посещать в результате создания в 30-х годах экономического фундамента социализма, расцвета социалистических общественных отношений.
Безусловно, это относится не ко всем русским, не ко всем советским. Маленькое Приднестровье, маленькая Абхазия, маленькая Южная Осетия… Красные флаги над райцентрами и кишлаками Таджикистана… Кто-то выстоял, что-то кануло в прошлое… Но на этих порубежных землях национальные силы при интернациональной поддержке частично реабилитировали опозоренный советский народ и, независимо от исхода борьбы, вошли в анналы как защитники его исторической чести. К сожалению, в основном оставшейся поруганной и неотомщённой.
Последствия всех социальных катастроф прошлого, вместе взятые, не идут ни в какое сравнение с катастрофой, постигшей нас.
В образе СССР мы обрели и потеряли не просто цивилизацию или империю. То была первая истинная АНТИСИСТЕМА, в целом красивая и эффективная, чьи недостатки только оттеняли её достоинства и светоносное великолепие. То была вершина державности в истории русского народа, вершина необычной, но подлинной государственности в истории многих других народов, а для некоторых – первый и блестящий опыт государственности как таковой. То была планета на планете или по меньшей мере отдельный континент евразийского материкового массива, причём не только из-за своих размеров, природных и рукотворных богатств. То была уникальная историко-географическая, политико-экономическая, культурно-этническая, духовно-психологическая общность, имевшая незаменимое развивающее, сплачивающее, интегрирующее средство межнационального общения – русский язык. То было зеленеющее древо жизни, пышную крону которого формировали многочисленные этносы, населявшие одну шестую часть планетной суши, а могучий ствол – Россия, русские, сплотившие их. То был советский народ: не безликое, бесплодное космополитическое варево наподобие населения США, а сообщество защищённых и устремлённых наций, залог идеального решения дотоле казавшихся неразрешимыми проблем, коими являются расовые и национальные. То был мир новых людей, новых идей и новых отношений, радикально отличающийся от всего слышанного, виденного, описанного. Слизняки, ползавшие у подножия этого монумента, видели неровности и вмятины, сколки и царапины, но были не в состоянии окинуть взглядом и познать всю его сверхисторическую сущность. Несколько десятков лет существования СССР значили для социальной эволюции «хомо сапиенса» больше, чем предыдущие несколько десятков тысяч лет.
Вот что кроется за внешним фактом посмертной измены значительных масс народа своему вождю, а по сути, измене коренным правилам, по которым расцветает гуманоидное мироздание. Сейчас оно деградирует.
«Холод прошел по спине всего мира. Погибло много огней, много надежд», – так выразился о нашей катастрофе президент боливарианской Венесуэлы Уго Чавес. Он не разбирается в сталинизме, так как его никто этому предмету не учил, наоборот – отучали. Но, будучи истинно народным руководителем-самородком, он осознал как глубину поражения надежд, так и необходимость возрождения их. Не Россия – Венесуэла разрабатывает сегодня пути и методы строительства социализма, многие из которых носят характер явно сталинский. Пусть даже создаётся впечатление, что сам Чавес этого не понимает. Ничего, такие вожди талантливы, они поймут.
Создаётся и другое впечатление – что тот же кубинский народ гораздо дальновиднее оценивает случившееся, правильнее судит о нашей катастрофе, нежели СНГовённые народы, недружные, порабощённые. Среди этих не все стыдятся позора своего предательства, от которого гибнут сами и от которого аналогичная угроза нависла над их подлинными, а не мнимыми друзьями. В связи с чем справедливым будет считать, что кубинцы, другие жертвы перестройки, дружившие и сотрудничавшие с СССР, не задолжали иудократическому режиму Москвы ничего. Они, наоборот, вправе требовать неустойку за сорванные программы развития, за разорение их государственной казны и ухудшение материального положения трудящихся, вправе наречь поведение бывшего союзника шакальим, крысиным.
Наспех состряпанная, сшитая на живую нитку правящая партия «Единая Россия» выбрала себе эмблемой медведя. А должна была бы – крысу. Западу угодливо выплачено по долговым обязательствам царского правительства. Списаны долги государств – вассалов мирового капитала, т. е. облегчено финансовое бремя их западных хозяев. Возместить же ущерб, понесённый антисистемниками, Кремль не желает. Более того, своими крысиными зубками он подгрызает, подпиливает с тыла антизападные оплоты, атакуемые во фронт крупным системным зверьём. Что ж, это является одним из оснований для того, чтобы под корень извести наживающееся на русских и нерусских бедах крысиное племя.
До тех пор, пока нами это не сделано, бывшие граждане бывшего Советского Союза, ныне предатели человечества и одновременно его отбросы, остаются в неоплатном долгу и в вечном позоре перед выстоявшими и несломленными. Это жутковатое, однако полноистинное заключение относится даже к активным борцам с капиталистической оккупацией, которым, как, собственно, и всем, предстоит пройти весь путь покаяния и искупления. Не за коммунизм, чего требует от нас охамевшая «демократическая» шваль, а во имя коммунизма, чего должны требовать ум, честь и совесть каждого, ощущающего себя советским человеком, наследником нашей, красной, серпасто-молоткастой антисистемности.
Законы социального развития нельзя нарушать безнаказанно, и действуют они вне зависимости от того, овладели вы ими или нет. Эти законы однозначны, но многогранны. В том смысле, что, изучая их, мы познаём всё больше сторон и всё бóльшие глубины общественных отношений. Совершенствуем свои знания о мире и рассматриваем явления общественной жизни при естественном обогащении-усложнении процесса познания. Который свидетельствует: марксизм – это арифметика социальной эволюции и революции, ленинизм – это их алгебра, сталинизм – высшая математика.
Мы никого и ничего не принижаем. В философии развитие от низшего к высшему – это не преимущество, а обязанность. Мы возвышаем. Ибо антисистемная политика отличается от политики по ту сторону философской баррикады в том числе тем, что её питает неброская, но мудрая житейская уважительность к родительскому началу, как к вечно живой пуповине, связывающей пусть не единокровных, но единодуховных предков и потомков.
Коль скоро наивысшей точкой неразрывного, монолитного триединства является сталинизм, нелишне хотя бы вкратце коснуться основ, важнейших составных частей его. Тем более что наши читатели, будучи хоть немного, но сведущими в марксизме и в ленинизме, в вопросах сталинизма «плавают».
Если рассматривать сталинизм сам по себе, то этих основ у него три. Первая – это работы и высказывания Сталина по теме, имеющей обобщающее название «Национальные проблемы». Вторая обобщается темой «Проблемы философии». Третья – темой «Экономические проблемы».
По первой теме главные труды были написаны вождём ещё до революции. К этим произведениям прежде всего относятся «Марксизм и национальный вопрос» и «Национальный вопрос и ленинизм». В них дана развёрнутая картина национальных и интернациональных проблем в историческом развитии и в перспективе, доказано наилучшее научное определение нации.
Дореволюционная формулировка звучала так: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырёх основных признаков, а именно: на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». Позже она претерпела незначительные уточнения, сделанные самим Сталиным.
Не поправляя классика, тем паче не оспаривая его, допустимо адаптировать научное доказательство к потребностям и реалиям, если можно так выразиться, постсталинского сталинизма. И тогда выделяются пять характерных черт или признаков нации, как устойчивой общности людей, возникшей на базе следующих общностей: I – истории, II – языка, III – территории, IV – экономики и V – особого психического склада, проявляющегося в специфических особенностях национальной культуры.
Партия не зря доверила Сталину в первом советском правительстве пост народного комиссара по делам национальностей. Ленин и Сталин – вот два человека в партийном руководстве, которые до тонкостей разбирались в национальных проблемах и понимали, что при строительстве социалистического общества эти проблемы, сверх меры запутанные царизмом, выступят на первый план. Ложь об антирусскости Ленина недостойна ни презрительного рассмотрения, ни такой же критики. Однако следует признать, что именно Сталин точно, мы бы даже сказали – любовно, определил роль и место русского народа в мультинациональной державной конструкции. Роль столпа наших экономических и политических прорывов. Роль старшего брата, каковую осыпают оскорблениями враги всех советских братьев, ибо она главенствует в процессе возвышения России, СОЮЗА и, соответственно низложения Запада.
Изучая и разбирая вопросы сталинизма, неизбежно сталкиваешься с исторической необходимостью пересмотреть значение сталинского принципа автономизации при создании СССР в 1922 году, чтобы не повторить трагических ошибок при создании неосупердержавы в будущем. Во всяком случае, глубина теоретического обоснования указанного принципа, его соответствие строгому балансу идеалов равноправия и интересов трудящихся не могут больше подвергаться сомнению. Сталин предлагал включить в состав Российской Федерации все остальные республики, которые в этом случае становились бы не союзными, а автономными образованиями. То есть предлагал строить унитарное государство с несколько ограниченным конституционным полем для национальных меньшинств. Важно понимать, что это были бы не физические, но юридические ограничения. Не политическая дискриминация и сужение практической свободы, но некое философское табу. Разница тонкая, однако уловимая и, как показало дальнейшее, судьбоносная.
Известно, что тогда победила точка зрения Ленина, настаивавшего на придании республикам, составлявшим костяк нового государства, союзного статуса со значительно расширенными правами, включая право выхода из ДОБРОВОЛЬНОГО союза. Доводы Ленина выглядели убедительно. Мы должны были во что бы то ни стало переломить общекапиталистическую тенденцию национального угнетения, практику господства одной нации над другими. Российские коммунисты хотели показать всему миру – и показали – пример истинной дружбы народов, братского сотрудничества и мирного сожительства большой нации с малыми, «не обижая» последние менее почётным рангом автономий.
Но! Административно-территориальное деление СССР не по Сталину оказалось излишне громоздким, тяжеловесным. В него всё равно пришлось вводить автономную единицу, как честную дань экономическим и этнографическим требованиям действительности. Страна на тот момент имела огромнейшие перекосы в развитии её отдельных частей и народов, да и география диктовала свои условия. Увы, история доказала, что не все политические силы столь же благородны, как большевики, что националистический уклон в союзных республиках при определённых условиях может привести к сепаратизму, к разрушению державы. Наркомнац Сталин, как дисциплинированный солдат революции, уступил и подчинился Предсовнаркома Ленину. Зато теперь мы знаем, что разбирался он в национальной политике не хуже, чем глава правительства, что государственник-философ, как и полагается, сочетался в нём с государственником-практиком, что его предостережения были провидческими, что высшая целесообразность и справедливость были за ним.
Оговоримся: уничтожение СССР в 1991 году обусловил не ленинский подход к национально-государственному строительству многодесятилетней давности, а десталинизация. Однако, прояви в своё время большевизм чуточку меньше романтизма и благородства, чуточку больше сталинского прагматизма, и это уничтожение было бы существенно затруднено. Был бы бит главный юридическо-пропагандистский козырь наглых, неблагодарных, ненасытных, ОБУРЖУАЗИВШИХСЯ республиканских номенклатур, рвавшихся к власти в нашей стране. И дорвавшихся. В том числе из-за забвения руководителями и простыми людьми основ сталинизма при решении национальных вопросов. Особенно тех, что были связаны с возникновением на Земле НАРОДА, словно сошедшего с небес антисистемной будущности.
Имея дело с необозримыми временами и неоглядными просторами, убеждаешься: нации нашей страны достигли своего максимального величия при великом Сталине, под водительством которого объединились в многонациональный народ, постепенно обретавший новый – СОВЕТСКИЙ – исторический облик и качество. Это были наилучший облик и наилучшее качество из всех возможных на планете.
По второй теме, развитой уже после прихода большевиков к власти, важны его мысли о диалектическом и историческом материализме. В том числе это можно назвать высококлассной популяризацией, методами которой Сталин владел мастерски. Непростая философия в доходчивом, привязанном к практике, хорошо усваиваемом виде нашла своё отражение в таких книгах, как «Вопросы ленинизма», «История ВКП(б). Краткий курс» и в других. В теориях Маркса и Ленина разбирались до этого лишь партийные и комсомольские кадры, да и то не все, а в основном руководящие. Однако отныне коммунистическое учение становилось достоянием народных масс, входило в систему как образования, так и самообразования.
Невозможно обойти вниманием и выступление вождя в июле 1928 года на пленуме Центрального Комитета партии. Оно без всяких преувеличений считается знаменитым. Там был впервые обнародован теоретический постулат высокого философского уровня и политического предвидения: по мере продвижения вперёд по пути социалистического строительства остатки капиталистических элементов на определённых этапах увеличивают сопротивление, классовая борьба обостряется, поэтому советская власть должна не ослаблять, а наращивать усилия по подавлению этих элементов. Которые особенно опасны на этапе их агонии.
Примечательно, что ведущими по теме являются также оригинальные исследования Сталина в сфере лингвистики: «Относительно марксизма в языкознании», «К некоторым вопросам языкознания». Это вызывает недоумение у несведущих. Дело в том, однако, что на примере языка Сталин рассматривал сложнейшие и противоречивые явления общественной жизни. А прикладной характер его трудов помогал выработке правильных политических решений. Он развил важную марксистскую теорию о базисе и надстройке. Базис, писал Сталин, есть экономический строй общества, а надстройка – это политика, право, культура общества и соответствующие учреждения. И далее указывал: ошибочно отождествлять и смешивать язык с культурой, которая бывает как буржуазной, так и социалистической, язык же в качестве средства общения представляет собой общенародное явление и может обслуживать оба типа культуры.
Здесь пряталась одна коварная практическая сторона «невинных» проделок языковедов. Сторонники раскритикованного Сталиным вульгарного подхода к классовости перенесли её принципы на формирование и развитие языков. Они-то и настаивали на том, что язык, дескать, относится к надстроечному понятию. То есть чем раньше общество расслаивалось по классовому признаку с появлением в нём частной собственности и основанной на материальном богатстве социальной иерархии, чем распространённее были товарно-денежные отношения, тем более развитым, богатым, перспективным был его язык. Возникала путаница и полная чушь, что в нечистых целях использовалось расистами-колонизаторами, сионистами-космополитами и прочими господами. Из этой, мягко выражаясь, неверной посылки выходило, что иврит совершеннее русского, что английский превосходит хинди, что испанский должен жить, а кечуа должен исчезнуть и т. д.
Сталин повёл себя, как подобает профессиональному мыслителю, тонкому знатоку языкознания и искусному политику. Словом, проявил себя подлинным учёным. Он инициировал обширную и плодотворную дискуссию и, подведя её итоги, покончил с антинаучным явлением. Как именно? В высшей степени разумно. Читайте, изучайте Иосифа Виссарионовича.
Касательно третьей темы скажем, что Сталин впервые обосновал и доказал сначала теоретически, а затем практически возможность построения социализма собственными силами в одной стране, находящейся в капиталистическом окружении. Стереотип, внедрённый в массовое сознание оппортунистической пропагандой, отдаёт здесь приоритет Ленину. Но это не так. Разумеется, Ленин разрабатывал планы социалистического переустройства общества, после того как пролетариат завоюет власть. Однако рассматривал их преимущественно сквозь призму победы мировой революции. Собственно говоря, то была господствующая точка зрения среди большевиков.
На состоявшемся в июле – августе 1917 года VI съезде РСДРП(б) – т. е. ещё до взятия власти большевиками в октябре – Сталин дал отпор делегатам-европоцентристам, считавшим русскую революцию второстепенной и ожидавшим основных революционных событий на Западе. Он и в этом вопросе являлся верной опорой Ленина. Сталин первым в партии предположил, что Россия сможет осуществить социалистические преобразования в одиночестве, без опоры на зарубежные революции, кои могут и не состояться. Позже продолжил научные изыскания в этом направлении.
У Сталина хватило ума, такта, порядочности, чтобы не выпячивать собственную роль в вышеназванном теоретическом обосновании. Он искренне любил Ленина, преклонялся перед его жизненным подвигом, бескорыстно поддерживал его всегда, начиная с заочного – по книгам и статьям – знакомства и кончая совместной работой в высших органах партийной и государственной власти. Поэтому не раздумывая отдавал ему собственное приоритетное право. (В сущности говоря, научной систематизацией и терминологическим оформлением ленинизма тоже руководил не кто иной, как Сталин.)
Вытекает ли отсюда, что мы бестактны, возвращая Сталину пальму первенства в данном вопросе? Нет. Мы всего лишь объективны. А учитывая деструктивную, антисталинскую деятельность псевдоленинцев типа Хрущёва или Горбачёва, мы наряду с корректировкой неверного стереотипа наносим удар по невеждам и ренегатам, по неполноценным учебникам и недобросовестным преподавателям. Образ Ленина от этого не только не меркнет, но выигрывает: каким же прозорливым был Ильич, что заметил, вырастил, выдвинул такого ученика, такого преемника!
Необходимое пояснение. Добросовестными исследованиями этой и других областей сталинской тематики давно аргументированно и вдребезги разбито мифическое утверждение о том, что Ленин требовал смещения Сталина с должности руководителя высшего партийного органа. Суть так называемого «ленинского завещания» заключается не в критике в адрес Сталина. Она, учитывая гневливость Ленина, довольно сдержанна и незначительна. Зато она выявляет неоспоримое ПЕРВЕНСТВО Иосифа Джугашвили среди прочих претендентов на должность ввиду его богатейшей революционной биографии, политического и делового превосходства, преданности идеям большевизма.
Важно. Есть опубликованные и неопубликованные сведения о том, что Ленин не выдвигал даже формального предложения о замене генсека. Обратим внимание: тяжело больной, он в то время не писал, а диктовал, не всегда будучи в силах перечитать записанную диктовку. Кто-то мог внести в текст изменения. Но и это мало влияет на истину. Её, перефразируя строки из поэмы Владимира Маяковского, можно озвучить так:
…Сколько умственных и физических сил пришлось затратить вождю, доказывая необходимость индустриализации промышленности и коллективизации сельского хозяйства, преодолевая сопротивление троцкистов и бухаринцев, инерцию несознательных масс. Сознательных было больше. Они с энтузиазмом откликнулись на призыв партии и её генерального секретаря, который в 1931 г. обратился к народу с трибуны Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности:
Сталин и Ленин —
близнецы-братья, —
кто более матери-истории ценен?
Мы говорим – Ленин,
подразумеваем – Сталин,
Мы говорим – Сталин,
подразумеваем – Ленин.
«Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Мировая буржуазия была уверена в нашем провале. Но Сталин вооружил нас теоретическими и практическими расчётами, и мы сделали это! А в мире родилась поговорка: если у вас трудная задача, поручите её китайцу, но если у вас безнадёжная задача, поручите её русскому.
Процветание советского государства, а в более расширенном смысле – процветание всего прогрессивного человечества, заинтересованного в победе социализма и коммунизма, требовало стратегии, которую Сталин постулировал ещё в 1925 году на XIV съезде партии:
«Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую схему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось… как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством…».
Эта стратегия – важнейшая часть теоретического и практического сталинизма.
Сталину удавалось, играя на межкапиталистических противоречих, привлекать зарубежные фирмы к сотрудничеству. Однако в целом Запад саботировал народнохозяйственное строительство в СССР. Поэтому прорыв нашей родины к высотам тогдашнего промышленного развития свершился в основном без иностранных капиталовложений и кредитов, которые даются на условиях западного вмешательства во внутренние дела кредитуемых.
Массмедийные пособники такого вмешательства не устают пережёвывать сами и пытаются подсунуть остальным одну и ту же жвачку. Они наполняют эфир и страницы тягучим мычанием вроде «непродуманности и жестокости индустриализации», «кошмаров коллективизации»… Периодически, отрыгивая невкусную жвачку, срываются на визг ненависти: «провальные пятилетки», «сельскохозяйственная Вандея»…
Между тем разработка и осуществление модернизации по канонам сталинизма явили собой не только могучий экономический рывок. Это было начало стирания граней между городом и деревней, межклассовых различий. Вырос рабочий класс – профессионально подготовленный, политически грамотный. У нас впервые появились сельские кадры специалистов, сельская интеллигенция. Новые отрасли в экономике города и в экономике села опирались на новые отрасли в науке, которая вырывалась вперёд по всем направлениям естествознания и гуманитаризма. В конце тридцатых годов умственным трудом в СССР было занято свыше 10 миллионов человек, раз в двадцать больше, чем перед революцией. Происходил рост народного благосостояния, духовности, трудолюбия, верности большевизму, рост интеллекта, наконец.
Следует хотя бы коротко остановиться на тезисе о якобы невыполнении первого (1929–1933) и второго (1933–1938) пятилетних планов. К сожалению, даже левые авторы иногда подходят к этому вопросу не с формальных даже, а с каких-то механистических позиций, сетуя на то, что некоторые запланированные показатели не были достигнуты.
Объективен ли такой подход? Нисколько. Разве можно считать неудачей, что, допустим, из десяти запланированных станкостроительных производств были сданы в эксплуатацию только девять. Раньше-то станкостроения в стране вообще не существовало! Благодаря первым двум сталинским пятилеткам развилось то, что полностью отсутствовало в царской России либо находилось в зачаточном состоянии: моторостроение, гидроэнергетика, авиастроение, производство удобрений и пластмасс, тракторостроение, автопром, чёрная и цветная металлургия… К старым добавились новые морские и речные порты, железные дороги; началась электрификация последних. Были построены аэродромы, проложены авиатрассы, появились современные автомобильные шоссе. Вошли в строй судоходные и оросительные каналы, о которых при царизме только мечтали. Пустыни превращались в зоны плодородия. На карты не успевали наносить новые города и посёлки. Шло покорение Заполярья и освоение Северного морского пути – для удовлетворения текущих народнохозяйственных потребностей и для развития СССР в предстоящее столетие. Претерпела реконструкцию примитивная нефтедобыча, были открыты новые нефтепромыслы. Страна с огромными минеральными богатствами до революции почти всё соответствующее сырьё ввозила из-за границы. Теперь была создана собственная минерально-сырьевая база. А механизация сельского хозяйства! А сколько создали институтов и техникумов! Сеть радиовещания покрыла страну. Открылось хоть и ограниченное, но первое в мире телевещание. Медицина, санитария, гигиена вошли в быт неотъемлемыми элементами. Народ пошёл не в кабак, а в театры, библиотеки, музеи, картинные галереи, дома культуры, на стадионы… Кстати, и рестораны рабочий человек впервые смог посещать в результате создания в 30-х годах экономического фундамента социализма, расцвета социалистических общественных отношений.