Ежесуточно только в Москве на панели, в «заведениях», у себя дома, на выезде предлагают свои услуги от 150 000 до 300 000 местных и заезжих проституток, среди которых – свежее веяние «демократических» перемен – всё заметнее доля продающих свои сексуальные услуги мужчин. Кое-кто утверждает, что армия проституток в столице России превышает полмиллиона. От такого запредела стихают и перестают ёрничать даже отъявленные циники. Сколько всего женщин и девушек, особенно постсоветского девичьего молодняка, жизнь погнала в «жрицы любви», не берётся судить никто. Но полагают, что только Украина поставила на внутренний и внешний рынок не менее трёх миллионов особей женского пола, включая малолетних, подрабатывающих проституцией не периодически, а занимающихся ею на регулярной основе. Грузия, Армения, Азербайджан «экспортировали» 400 000, если не больше, путан, но и у себя этим товаром тоже не оскудели. Проституция возникла в тех районах Таджикистана, Узбекистана, Казахстана, где о ней раньше даже не слышали. Дешёвые секс-туры в Прибалтику популярны среди финнов, шведов, немцев. На овеваемом капиталистическими ветрами пустыре, где когда-то располагался СССР, не осталось ни одного населённого пункта в статусе города, в котором не существовала бы покупная «любовь» в ассортименте. (В СССР с проституцией, как с явлением, было покончено на рубеже двадцатых-тридцатых годов.)
Сюда примыкает статистика особо жуткая. Капиталистический строй превратил вышеозначенный пустырь в рай для педофилов. Слоям, коих именуют избранным обществом, высшим светом, элитой, приелись стандартные развлечения в избранных, светских, элитарных вертепах. Им пришлась по вкусу педофилия. Она же ширится среди маргинальных слоёв. Официальное лицо, имеющее к теме непосредственное отношение, как-то промолвило, что в России было изнасиловано сто тысяч детей – девочек и мальчиков, включая дошкольников. «За какой период?» – придя в себя, накинулись на него присутствующие. «За последнее время», – туманно выразилось лицо, которому было и больно за эту трагедию, и стыдно за своё бессилие. Вскоре выяснилось, что речь идёт только о зарегистрированных изнасилованиях и только за несколько первых лет начавшегося третьего тысячелетия от Рождества Христова. Понимаем, что наше возмущение может стать ещё одним сотрясением воздуха, но скажем: даже если бы изнасилованных детей было в десять раз меньше, то сталинизм уже потребовал бы от нас введения в стране военного положения для подавления притонов, наказания виновных и наведения минимального порядка хотя бы в этом вопросе и хотя бы при этом строе. О силовом подавлении капитализма в целом – промолчим, хотя ждать четырёхтысячного дня рождения назаретянина не будем.
Это, однако, лишь один из многих поводов к введению военного положения в стране сплошной капиталистической БЕДЫ.
Оказались беженцами, вынужденными мигрантами от 12 000 000 до 25 000 000 советских людей. Не все они превратились в бродяг без определённого места жительства, но взрослых бомжей в одной лишь России насчитывается свыше 5 миллионов, детей-беспризорников – от 1,6 миллиона до 4,1 миллиона. (В СССР с детской беспризорностью было покончено в 1920-х годах.) Детей пропадает без вести по 25–30 тысяч в год. Неопознанных трупов разного возраста обнаруживается 50 – 100 тысяч ежегодно.
Путинская перепись 2002 года оценила численность россиян в 145 миллионов. Сомнительно, чтобы столько набралось даже вместе с иммигрантами. Но напомним, что нынешняя власть «приняла на баланс» от Советского Союза почти 150 000 000 жителей РСФСР. То есть даже по официальной версии успешно свела в могилу множество русского и нерусского хлама, имевшего, по её мнению, наглость считать себя людьми.
Методика расчётов, производимых системниками и антисистемниками при определении уровня жизни населения, неодинакова, их результаты не совпадают. Дело осложняется и труднооцениваемыми показателями. На каких весах взвешивать эгоизм и альтруизм, жадность и доброту, тревогу за завтрашний день и уверенность в нём? Однако СССР даже по цифровым показателям материального достатка уступал лишь нескольким странам, наступая им на пятки, и оспаривать это может только кретин.
Что мы имеем сегодня? За официально обозначенной чертой бедности живет не менее шестидесяти процентов населения. Согласно новейшим данным, отражённым в официальном отчёте ООН, Россия по уровню жизни находится на 65-м месте в мире. Другие постсоветские республики имеют ещё более низкие рейтинги. Украина занимает 77-е место, Казахстан – 79-е, Армения – 80-е, Грузия – 97-е, Азербайджан – 99-е, Киргизия – 110-е, Узбекистан – 113-е, Молдавия – 114-е, Таджикистан – 122-е. Прибалты попали на 40-е места, и их лидеры, вместо того чтобы плакать, этим гордятся.
Продолжим статистические описания, с которыми без содрогания знакомиться нельзя.
Россия занимает первые места в мире: по абсолютной величине убыли населения, по заболеваниям психики, по распространённости поддельных лекарств, по числу детей, брошенных родителями, по числу разводов и детей, рождённых вне брака, по детской порнографии, по количеству абортов, по эмиграции, по потреблению героина, алкоголя и табака, по числу курящих детей, по угонам автомашин, по количеству дорожно-транспортных происшествий, по количеству авиакатастроф, по распространению тоталитарных сект, по уровню бюрократии, по поставкам рабов на нелегальный международный рынок… Россия – лидер по организованной преступности и по числу убийств на душу населения.
Одновременно Россия занимает первые места в мире: по добыче и экспорту нефти и газа, по запасам каменного угля и торфа, по запасам железных руд и экспорту стали, по производству и экспорту алюминия, по запасам и добыче платины, золота, серебра, по запасам меди, свинца, олова, никеля, цинка, титана, вольфрама и молибдена, по запасам и экспорту алмазов, по производству и экспорту основных удобрений, по запасам лесных ресурсов, по запасам рыбных ресурсов, по запасам пресной воды, по производству на экспорт различных классов и типов вооружений… Россия – лидер по величине национального богатства, как в абсолютном объёме, так и на душу населения, и по темпам роста числа долларовых миллиардеров.
Все расчёты статистиков сходятся на том, что в денежно-материальном выражении последствия перестройки и так называемого «распада Советского Союза» значительно превысили ущерб, нанесённый нам гитлеровскими полчищами. По одним сведениям, в восемь раз. По другим – ещё больше.
Перестройщики и продолжатели их дела были неведомы Шекспиру. Но великим драматургом это сказано о них: переиродили Ирода!
Заметим, что основной привкус цинизма ощущается не только в неизбежной и потому извинительной финансовой оценке советской катастрофы. Он прёт из насквозь казуистического выражения «распад СССР». Ещё и ещё раз, обвиняя, заявляем: это не распад, а преднамеренное, хладнокровное убийство, не суверенизация республик, а запланированная оккупация, не демократия и даже не дерьмократия, а самая что ни на есть стопроцентная ИУДОКРАТИЯ. Та самая иудократия, которая прекрасно уживалась с закоренелыми антисемитами – германскими нацистами, поскольку они, даже совершая агрессию против западноевропейских государств, защищали капиталистический строй всей планеты. Та самая иудократия, которая была и осталась антагонистом сталинизма, поскольку он наиболее решительно приближал финал капитализма на планете, следовательно – экономическое, политическое, а в итоге картографическое исчезновение всемирного Израиля.
Если не обращать внимание на беззастенчивую демагогию немецких и еврейских нацистов, то выясняется, что их взаимопритяжение было гораздо сильнее взаимоотталкивания, ибо вызывалось родством капитализированных душ. Для пущего обмана народов они не раз прибегали к внешним признакам антисистемности, к её декору. То ловко, то неуклюже заимствовали часть нашей графической символики, слоганов, обрядности. Многие замасоненные, подконтрольные Сиону структуры, вынужденные считаться с притягательностью социалистических идей, продолжают делать то же самое. Далее мы предметно коснёмся системной связки буржуев разных национальностей вообще и нацистов в частности.
От антисталинизма огромная часть советских и зарубежных коммунистов идейно и организационно ослепла, оглохла, онемела. Он негативно отразился на народном хозяйстве, на наших нравственных и этических устоях. Дезориентировал международное рабочее, национально-освободительное движение. Вызвал разногласия и расколы практически во всех компартиях. Извратил теорию и практику антикапиталистического общественного устройства. Подвёл к черте, за которой зияла бездна военного противостояния между социалистическими странами.
Строго говоря, начиная с хрущёвщины, у нас больше не было единой КПСС. К горбачёвщине партия подошла пятью основными колоннами.
В первую колонну входил актив – искренне надеявшиеся на торжество коммунистических идеалов, но отвергавшие культ личности Сталина и сталинский (эталонный большевистский) путь. Эти были обречены на поражение по недомыслию, хотя многие добросовестно выполняли трудовые и общественные обязанности, воинский долг. Некоторые из них по-прежнему верны коммунистической идее и даже повернулись наконец лицом к Сталину. Некоторые до сих пор ничего не поняли. Некоторые ударились в религию. Некоторые влились в постсоветские ряды разноликих русских национал-патриотов.
Вторую, самую многочисленную, представлял пассив – разуверившиеся во всём, апатичные ко всему. Они были балластом, тянувшим партию на дно, одновременно служа резервом будущей контрреволюции.
Третья состояла из безусловных врагов сталинизма, быстро или медленно трансформирующихся в антисоветчиков и антикоммунистов, подчас не особенно маскирующихся. Они вредили делу социализма исподтишка и по-мелкому, но в совокупном объёме ощутимо. Густо засорены были ими парторганизации Москвы, Прибалтики, Кавказа и Средней Азии. Тут лишний раз восхитишься зоркостью и надёжностью сталинского партстроительства и содрогнёшься от убогости послесталинского.
В четвёртой была соль народа – убеждённые либо стихийные марксисты-ленинцы-сталинцы, понимавшие порочность многих аспектов внутренней и внешней политики ЦК и правительства. К сожалению, они были фатально разобщены, в общественной жизни участвовали мало. Крупные деятели из их числа занимали выжидательную позицию, слабели от съезда к съезду, уходили из жизни при странных обстоятельствах. Сторонников сталинской линии исключали из партии, всячески тормозили приём в неё, мешали им в учёбе, в работе. О несплочённости КПСС стоит сожалеть. Однако более достойно сожаления, что эта, самая пассионарная и исторически перспективная колонна не имела ни авангарда, ни арьергарда – никакого конкретного формата. Поучительно, впрочем, что после всех перипетий лишь она выжила практически в полном составе, избавляется от попутчиков, пополняется новыми людьми, представляя собой относительно многочисленное, духовное ядро сегодняшней левой оппозиции – партийной и беспартийной. Поучительно и другое: её по-прежнему оттесняют от руководства этой оппозицией.
Наконец, к тому моменту внутри КПСС была воссоздана и пустила щупальца ещё одна – пятая, в полном смысле слова «пятая колонна», сколоченная из крупных партгосноменклатурщиков (их позже назовут агентами влияния), а также из более мелких членов. Она представляла собой законспирированную шпионско-диверсионную сеть Запада с сильным сионистским душком, точнее – вонью. На её совести крупномасштабное политическое, экономическое и техническое вредительство и самые болезненные провалы СССР во внутренней жизни и на международной арене.
«Платон мне друг, но истина дороже»… Как бы мы ни относились к ним, как бы ни порицали, какими бы они ни были одинаковыми и одновременно разными, никто из четырёх высших руководителей страны послесталинского периода – Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко – не уличён в умышленном сговоре с системой, в службе ей за моральное или материальное вознаграждение, в заказном нанесении вреда государству. Каждый из них по-своему противостоял Западу, заботился об обороне и развитии СССР, об оказании поддержки силам прогресса в мире. Так, слабенькая новорождённая кубинская революция 1959 года была бы без советской помощи сразу раздавлена Штатами.
Другой вопрос, что они ответственны за своё окружение, куда проникали не отвечавшие критериям коммунистичности, неумелые, просто опасные элементы. Десталинизация вызывала идейно-политическую нестойкость и у тех, кто её возглавлял. Происходило их бюрократическое перерождение, личные недостатки принимали угрожающий антиобщественный характер, благие намерения превращались в преступные. Они губили страну своим непониманием теории и практики научного коммунизма. Синхронное и разномоментное срабатывание этих качеств подводило к высшей форме системности, возможной при социализме, – перестройке по-горбачёвски. Неосознанное, но хроническое предательство не могло не смениться предательством сознательным, появлением на высшем посту убеждённого, понимающего, готового на всё врага.
Из послесталинских лидеров СССР лишь Горбачёв продался Западу за деньги, хотя корчит из себя исключительно идейного борца с коммунизмом. Ничего сверхъестественного. Там, где капитализм имеет влияние, а в десталинизированном Советском Союзе он настырным сорняком прорастал из всех щелей, покупаются и продаются капиталопоклонники любого социального и семейного положения, возраста, достатка, национальности, вероисповедания, партийности и пр. Была бы цена предложена. Случай с Горбачёвым есть заурядный пример купли-продажи номинального хозяина государства – короля, султана, императора, премьер-министра, канцлера, президента, какими пестрит системная жизнь. Вот только предыстория и последствия незаурядные, беспрецедентные.
В раннесоветские годы в партии и в государстве преобладали центростремительные процессы, происходило сплочение наций. Несмотря на отдельные разногласия, люди имели общую, высочайшую идею и конкретные, опять-таки высочайшие результаты совместной работы по её реализации.
Неподдельная, яркая новь звала и вовлекала. В ранее непроходимой глуши появились избы-читальни и кинопередвижки, почта и радио, граммофоны и динамо-машины. Электричество пришло туда, где прежде не знали даже колеса! Учитель, врач, инженер, агроном стали приметами будней, а не праздничной редкостью. Фантастические проекты и стройки, подвиги лётчиков и полярников, высокий престиж труда шахтёров и сталеваров, неизвестные раньше профессии тракториста и комбайнёра и сами эти неведомые до того машины, вал молодых дарований в литературе, в изобразительном искусстве… Европейцы поражались тому, что в Москве в 1937 году работало полторы сотни профессиональных театров, не считая самодеятельных. Туризм, физкультура, спорт из досуга кучки богатеев превратились в досуг масс. Такие виды спорта, как конный, парусный, авиационный, мотоциклетный, альпинистский были на Западе доступны исключительно буржуазной элите, аристократам, а в СССР – мальчишкам и девчонкам из обычных семей.
Советский народ с точки зрения социальной антропологии был наиболее грамотным, сильным, здоровым национальным и одновременно интернациональным организмом за всю историю гуманоидной формы жизни.
В позднесоветские годы многое шло вкривь и вкось. Недоброе, негуманное, корыстное входило в настрой людей постепенно, но неумолимо. В отношениях между людьми, как в капле воды, отражались наметившиеся в обществе центробежные тенденции и кризисные явления. Трещины гражданского раскола, идя сверху вниз, пронизывали даже быт и снова уходили далеко наверх. Раскол приобретал зловещие этнические, культурные, возрастные, конфессиональные оттенки. Он имел скверные социально-экономические и правовые последствия.
О юридическом праве хоть немножко, но всякий раз говорить надо потому, что в этом вопросе наблюдается дикая мешанина из незнания, бескультурья и дурости.
В послесталинское безвременье, переползшее вслед за окровавленной, полупарализованной, умирающей страной в век XXI, мы погрязли в мудрствованиях о «правовом государстве», вариант – «социальное государство». И никто не замечает вопиющей бессмыслицы. Разве государство бывает неправовым или несоциальным? Оно же возникает одновременно с юридически оформленными отношениями субъектов, объединившихся в данном социальном организме – государстве. Будь государство построено на гуманистических, будь на антигуманных началах, оно всё равно является правовым, существуя в конкретном правовом поле и соответствуя конкретному классовому типу права.
Мудраки (язык не поворачивается называть таких мудрецами даже в кавычках), картинно подпирающие указательным пальцем лбы площадью в добрый гектар и несущие околесицу о преимуществах «правового государства» перед «неправовым», – популярная телезабава, регулярно организуемая телеведущими для теледебилов. По глубокомысленному мнению обладателей достопримечательных лбов, преимущество кроется в разделении власти на три независимые ветви – законодательную, исполнительную, судебную, в верховенстве закона, перед которым все должны быть равны.
От подобных банальностей молоко скисает. Между тем гвоздь проблемы – в сущности, характере, в классовом содержании и политической идее закона. С этой точки зрения сталинизм обеспечивал не правовой беспредел эксплуататорского государства, а весьма близкое к идеальному равноправие граждан, когда авторитет параграфа огромен, но авторитет идеи ещё выше и не позволяет сáмому большому параграфу подавлять сáмого маленького человека.
Чтобы судить о степени разложения и загнивания общества, необязательно знакомиться с полицейскими сводками, со статистикой противоправных деяний, с маргинальными сторонами жизни. Достаточно поинтересоваться динамикой роста числа судей, прокуроров, адвокатов, присяжных. Чем она выше, тем нация, страна, госсистема гнилее. Бездушный параграф начинает торжествовать ровно настолько, насколько под натиском денег отходит на второй план идея. В обществе разнузданных рыночных отношений нормативы, законы и конституции не могут не быть товаром, и торговля ими подчиняется классическим требованиям спроса и предложения. Это очень ходовой товар, выгодный бизнес, по прибыльности конкурирующий со статьями дохода от торговли оружием, наркотиками.
Бумага, на которой печатаются буржуазные законы, как и деньги, не пахнет. Так устроено обоняние у Нас и у Них. То, что для Нашего человека смердит, для противоположного существа благоухает. Впрочем, аналогично обстоит дело со всем остальным – зрением, слухом и пр., что вытекает из Нашей и Их кардинальной несовместимости по главному признаку человечности/античеловечности: принадлежности к божественному (антисистемному) или к сатанинскому (системному).
Мудракам от юриспруденции и тем, кто развесил уши, внимая их абракадабре, невдомёк, что граждане СНГ могут только завидовать правовой защищённости граждан сталинского Советского Союза. Чтобы с члена правительства и с дворника равно спрашивалось не в соответствии со служебным положением, формой носа, прошлыми заслугами, родственными связями и толщиной кошелька, а в соответствии с духом и буквой их неразлучных величеств ИДЕИ и ЗАКОНА – такого больше не было нигде и никогда.
Кстати, об СНГ. Любопытно, что положительную оценку ему не дают как многие коммунисты, так и другие, совсем не левые политики. Мы тоже ещё раз, в недипломатической форме, выразим своё отношение к СНГ, как к системной профанации.
Вспомним. После уничтожения СССР правящие круги бывших советских республик, кроме Литвы, Латвии, Эстонии, подписали договор об образовании Содружества Независимых Государств.
Проанализируем. Существует оно лишь на бумаге. Из груды заключённых внутри него соглашений (вряд ли сами подписанты помнят, сколько их заключено) выполняется от силы десяток. СНГовёнство замышлялось и рекламировалось для продолжения обмана народов, имитации развития и обновления. Оно является конгломератом оккупационных зон с алчными, грызущимися между собой национальными буржуазиями. Межгосударственная грызня дополняется внутригосударственной. Идёт раздел и передел добра, украденного СНГовниками у каждого из нас в отдельности и у всех нас вместе.
Засвидетельствуем. Государства этого недружного «содружества» независимы постольку, поскольку от них ничего не зависит. Определённые оговорки можно сделать в отношении Российской Федерации, которая огромна и уже оттого труднее повинуется неприятелю. В отношении Туркменистана, вырванного из-под контроля Запада Сапармурадом Ниязовым. И, конечно, в отношении Белоруссии, которую возглавил ненавидимый западниками А.Г.Лукашенко. О Белоруссии вообще надо говорить с гордостью и отдельно. На момент завершения нашей книги республика оставалась неподвластна североамериканскому гегемонизму и гораздо независимее в своей политике, чем Россия, чем даже Германия или Япония. А сравнивать её в этом смысле с какой-нибудь Норвегией или Болгарией – политологическая безграмотность.
Резюмируем. Мы имеем в результате не просто беспорядок, а грандиозную панораму того, что в просторечии именуется сочно и точно – бардаком. Его администрацию возглавляют сутенёры-президенты, которые хотят, конечно, наведения дисциплины, но – палочной, как для девок, чтоб не артачились. Дисциплина и порядок при капитализме идут во благо прежде всего самим капиталистам.
Два слова о предмете гордости. Советское богатство в кормушке СНГовья переливалось через край. Чавкали большие западные свиньи. Между ними протискивалась поросячья мелюзга. Скотный двор системы обжирался. На фоне сгрудившейся, пихающейся «суверенной» толпы неоккупированным и более-менее упорядоченным исключением всегда выглядела Белоруссия, не опустившаяся до свиноподобия. Недаром президента Лукашенко так ненавидят племенные боровы буржуазного хлева. Белая Русь выглядит в нём островком относительной и, безусловно, восточной чистоты. Окружающий её, особенно со стороны Польши и Литвы, режимный навоз, пузырясь и распространяя вонь брожения (одинаковую в умах и в кишках), норовит затопить островок. Республика держится, хотя и задыхается от испарений европейского и российского недружелюбия в виде повышения тарифов на энергоносители, травли записными демократами из ОБСЕ, ПАСЕ, «хельсинкских групп» и пр. либералосодержащих куч.
И снова тяжёлые, мучительные вопросы: когда, почему, как могло случиться такое? Их сакраментальное бинарное оформление: кто виноват и что делать? Следом – не менее тяжёлые ответы, гулким казематным эхом отдающиеся в ушах заточённых в системе масс. Враг, подсунув нам усечённую формулу научного коммунизма – марксизм-ленинизм, подорвал борьбу с капитализмом сначала теоретически, потом практически. Исказил архитектуру и философию коммунистического строительства, которое постепенно зашло в тупик. Образно выражаясь, оно застряло на уровне второго этажа, не развиваясь, не обновляясь, не очищаясь от неизбежных строительных отходов. Более того, занималось противоестественным – разрушением отлично спланированного и почти возведённого третьего этажа.
Неутешительный для нас и радостный для них итог подвёл в 1995 г. президент Клинтон на совещании с военно-политическими руководителями США: расшатав идеологические основы СССР, мы сумели вывести из борьбы за мировое господство главного конкурента Соединённых Штатов; мы добились того, что собирался сделать посредством атомной бомбы ещё Трумэн; приятно, что нам достался сырьевой придаток, а не разбомбленное государство; в ближайшие десятилетия предстоит расчленить Россию подобно тому, как это было организовано в Югославии. (Воспроизведено близко к тексту оригинала.)
Не так уж трудно уразуметь, что через десталинизацию уродовались судьбоносные реформы, заложенные в решениях последнего присталинского XIX съезда партии – рубежного во многих смыслах.
ВКП(б) к предыдущему, довоенному XVIII съезду насчитывала полтора миллиона членов, а к девятнадцатому, состоявшемуся в 1952 г., их было уже 6 миллионов. Однако съезд констатировал минусы быстрого роста численности партийцев, выразившиеся в ухудшении их качественного состава. Война закалила и умудрила народ, но вырвала из жизни огромное количество лучших из лучших его представителей. Сталин любую политическую опасность видел в зародыше и принимал превентивные меры, чтобы она не переросла в реальную угрозу. Он нацелил партию на ликвидацию разрыва между количеством коммунистов и уровнем их идейно-профессиональной и общекультурной подготовки, на ужесточение требований к моральному и деловому облику коммуниста. Нет сомнения, что выполнение сталинских наказов помогло бы укрепить партийные ряды, избежать последующего засорения и перерождения значительной части их.
Здесь уместно было бы рассказать о кандидатах на посты в высших эшелонах власти, кадры которых готовились под личным руководством сознававшего свою телесную невечность вождя. Вопреки сложившемуся мнению, Сталин хотел подготовить и подготовлял себе преемников. Поступал он обдуманно и незаметно. Осуществлял многоступенчатые коллективные и персональные передвижки, осмотрительно увязывая их с внутри– и внешнеполитической обстановкой. Сталинская кадровая политика была далека от пресловутой буржуазной точки зрения, согласно которой всё-де в обществе зависит от элиты и общество должно-де эту элиту создавать и выхаживать.
Сюда примыкает статистика особо жуткая. Капиталистический строй превратил вышеозначенный пустырь в рай для педофилов. Слоям, коих именуют избранным обществом, высшим светом, элитой, приелись стандартные развлечения в избранных, светских, элитарных вертепах. Им пришлась по вкусу педофилия. Она же ширится среди маргинальных слоёв. Официальное лицо, имеющее к теме непосредственное отношение, как-то промолвило, что в России было изнасиловано сто тысяч детей – девочек и мальчиков, включая дошкольников. «За какой период?» – придя в себя, накинулись на него присутствующие. «За последнее время», – туманно выразилось лицо, которому было и больно за эту трагедию, и стыдно за своё бессилие. Вскоре выяснилось, что речь идёт только о зарегистрированных изнасилованиях и только за несколько первых лет начавшегося третьего тысячелетия от Рождества Христова. Понимаем, что наше возмущение может стать ещё одним сотрясением воздуха, но скажем: даже если бы изнасилованных детей было в десять раз меньше, то сталинизм уже потребовал бы от нас введения в стране военного положения для подавления притонов, наказания виновных и наведения минимального порядка хотя бы в этом вопросе и хотя бы при этом строе. О силовом подавлении капитализма в целом – промолчим, хотя ждать четырёхтысячного дня рождения назаретянина не будем.
Это, однако, лишь один из многих поводов к введению военного положения в стране сплошной капиталистической БЕДЫ.
Оказались беженцами, вынужденными мигрантами от 12 000 000 до 25 000 000 советских людей. Не все они превратились в бродяг без определённого места жительства, но взрослых бомжей в одной лишь России насчитывается свыше 5 миллионов, детей-беспризорников – от 1,6 миллиона до 4,1 миллиона. (В СССР с детской беспризорностью было покончено в 1920-х годах.) Детей пропадает без вести по 25–30 тысяч в год. Неопознанных трупов разного возраста обнаруживается 50 – 100 тысяч ежегодно.
Путинская перепись 2002 года оценила численность россиян в 145 миллионов. Сомнительно, чтобы столько набралось даже вместе с иммигрантами. Но напомним, что нынешняя власть «приняла на баланс» от Советского Союза почти 150 000 000 жителей РСФСР. То есть даже по официальной версии успешно свела в могилу множество русского и нерусского хлама, имевшего, по её мнению, наглость считать себя людьми.
Методика расчётов, производимых системниками и антисистемниками при определении уровня жизни населения, неодинакова, их результаты не совпадают. Дело осложняется и труднооцениваемыми показателями. На каких весах взвешивать эгоизм и альтруизм, жадность и доброту, тревогу за завтрашний день и уверенность в нём? Однако СССР даже по цифровым показателям материального достатка уступал лишь нескольким странам, наступая им на пятки, и оспаривать это может только кретин.
Что мы имеем сегодня? За официально обозначенной чертой бедности живет не менее шестидесяти процентов населения. Согласно новейшим данным, отражённым в официальном отчёте ООН, Россия по уровню жизни находится на 65-м месте в мире. Другие постсоветские республики имеют ещё более низкие рейтинги. Украина занимает 77-е место, Казахстан – 79-е, Армения – 80-е, Грузия – 97-е, Азербайджан – 99-е, Киргизия – 110-е, Узбекистан – 113-е, Молдавия – 114-е, Таджикистан – 122-е. Прибалты попали на 40-е места, и их лидеры, вместо того чтобы плакать, этим гордятся.
Продолжим статистические описания, с которыми без содрогания знакомиться нельзя.
Россия занимает первые места в мире: по абсолютной величине убыли населения, по заболеваниям психики, по распространённости поддельных лекарств, по числу детей, брошенных родителями, по числу разводов и детей, рождённых вне брака, по детской порнографии, по количеству абортов, по эмиграции, по потреблению героина, алкоголя и табака, по числу курящих детей, по угонам автомашин, по количеству дорожно-транспортных происшествий, по количеству авиакатастроф, по распространению тоталитарных сект, по уровню бюрократии, по поставкам рабов на нелегальный международный рынок… Россия – лидер по организованной преступности и по числу убийств на душу населения.
Одновременно Россия занимает первые места в мире: по добыче и экспорту нефти и газа, по запасам каменного угля и торфа, по запасам железных руд и экспорту стали, по производству и экспорту алюминия, по запасам и добыче платины, золота, серебра, по запасам меди, свинца, олова, никеля, цинка, титана, вольфрама и молибдена, по запасам и экспорту алмазов, по производству и экспорту основных удобрений, по запасам лесных ресурсов, по запасам рыбных ресурсов, по запасам пресной воды, по производству на экспорт различных классов и типов вооружений… Россия – лидер по величине национального богатства, как в абсолютном объёме, так и на душу населения, и по темпам роста числа долларовых миллиардеров.
Все расчёты статистиков сходятся на том, что в денежно-материальном выражении последствия перестройки и так называемого «распада Советского Союза» значительно превысили ущерб, нанесённый нам гитлеровскими полчищами. По одним сведениям, в восемь раз. По другим – ещё больше.
Перестройщики и продолжатели их дела были неведомы Шекспиру. Но великим драматургом это сказано о них: переиродили Ирода!
Заметим, что основной привкус цинизма ощущается не только в неизбежной и потому извинительной финансовой оценке советской катастрофы. Он прёт из насквозь казуистического выражения «распад СССР». Ещё и ещё раз, обвиняя, заявляем: это не распад, а преднамеренное, хладнокровное убийство, не суверенизация республик, а запланированная оккупация, не демократия и даже не дерьмократия, а самая что ни на есть стопроцентная ИУДОКРАТИЯ. Та самая иудократия, которая прекрасно уживалась с закоренелыми антисемитами – германскими нацистами, поскольку они, даже совершая агрессию против западноевропейских государств, защищали капиталистический строй всей планеты. Та самая иудократия, которая была и осталась антагонистом сталинизма, поскольку он наиболее решительно приближал финал капитализма на планете, следовательно – экономическое, политическое, а в итоге картографическое исчезновение всемирного Израиля.
Если не обращать внимание на беззастенчивую демагогию немецких и еврейских нацистов, то выясняется, что их взаимопритяжение было гораздо сильнее взаимоотталкивания, ибо вызывалось родством капитализированных душ. Для пущего обмана народов они не раз прибегали к внешним признакам антисистемности, к её декору. То ловко, то неуклюже заимствовали часть нашей графической символики, слоганов, обрядности. Многие замасоненные, подконтрольные Сиону структуры, вынужденные считаться с притягательностью социалистических идей, продолжают делать то же самое. Далее мы предметно коснёмся системной связки буржуев разных национальностей вообще и нацистов в частности.
От антисталинизма огромная часть советских и зарубежных коммунистов идейно и организационно ослепла, оглохла, онемела. Он негативно отразился на народном хозяйстве, на наших нравственных и этических устоях. Дезориентировал международное рабочее, национально-освободительное движение. Вызвал разногласия и расколы практически во всех компартиях. Извратил теорию и практику антикапиталистического общественного устройства. Подвёл к черте, за которой зияла бездна военного противостояния между социалистическими странами.
Строго говоря, начиная с хрущёвщины, у нас больше не было единой КПСС. К горбачёвщине партия подошла пятью основными колоннами.
В первую колонну входил актив – искренне надеявшиеся на торжество коммунистических идеалов, но отвергавшие культ личности Сталина и сталинский (эталонный большевистский) путь. Эти были обречены на поражение по недомыслию, хотя многие добросовестно выполняли трудовые и общественные обязанности, воинский долг. Некоторые из них по-прежнему верны коммунистической идее и даже повернулись наконец лицом к Сталину. Некоторые до сих пор ничего не поняли. Некоторые ударились в религию. Некоторые влились в постсоветские ряды разноликих русских национал-патриотов.
Вторую, самую многочисленную, представлял пассив – разуверившиеся во всём, апатичные ко всему. Они были балластом, тянувшим партию на дно, одновременно служа резервом будущей контрреволюции.
Третья состояла из безусловных врагов сталинизма, быстро или медленно трансформирующихся в антисоветчиков и антикоммунистов, подчас не особенно маскирующихся. Они вредили делу социализма исподтишка и по-мелкому, но в совокупном объёме ощутимо. Густо засорены были ими парторганизации Москвы, Прибалтики, Кавказа и Средней Азии. Тут лишний раз восхитишься зоркостью и надёжностью сталинского партстроительства и содрогнёшься от убогости послесталинского.
В четвёртой была соль народа – убеждённые либо стихийные марксисты-ленинцы-сталинцы, понимавшие порочность многих аспектов внутренней и внешней политики ЦК и правительства. К сожалению, они были фатально разобщены, в общественной жизни участвовали мало. Крупные деятели из их числа занимали выжидательную позицию, слабели от съезда к съезду, уходили из жизни при странных обстоятельствах. Сторонников сталинской линии исключали из партии, всячески тормозили приём в неё, мешали им в учёбе, в работе. О несплочённости КПСС стоит сожалеть. Однако более достойно сожаления, что эта, самая пассионарная и исторически перспективная колонна не имела ни авангарда, ни арьергарда – никакого конкретного формата. Поучительно, впрочем, что после всех перипетий лишь она выжила практически в полном составе, избавляется от попутчиков, пополняется новыми людьми, представляя собой относительно многочисленное, духовное ядро сегодняшней левой оппозиции – партийной и беспартийной. Поучительно и другое: её по-прежнему оттесняют от руководства этой оппозицией.
Наконец, к тому моменту внутри КПСС была воссоздана и пустила щупальца ещё одна – пятая, в полном смысле слова «пятая колонна», сколоченная из крупных партгосноменклатурщиков (их позже назовут агентами влияния), а также из более мелких членов. Она представляла собой законспирированную шпионско-диверсионную сеть Запада с сильным сионистским душком, точнее – вонью. На её совести крупномасштабное политическое, экономическое и техническое вредительство и самые болезненные провалы СССР во внутренней жизни и на международной арене.
«Платон мне друг, но истина дороже»… Как бы мы ни относились к ним, как бы ни порицали, какими бы они ни были одинаковыми и одновременно разными, никто из четырёх высших руководителей страны послесталинского периода – Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко – не уличён в умышленном сговоре с системой, в службе ей за моральное или материальное вознаграждение, в заказном нанесении вреда государству. Каждый из них по-своему противостоял Западу, заботился об обороне и развитии СССР, об оказании поддержки силам прогресса в мире. Так, слабенькая новорождённая кубинская революция 1959 года была бы без советской помощи сразу раздавлена Штатами.
Другой вопрос, что они ответственны за своё окружение, куда проникали не отвечавшие критериям коммунистичности, неумелые, просто опасные элементы. Десталинизация вызывала идейно-политическую нестойкость и у тех, кто её возглавлял. Происходило их бюрократическое перерождение, личные недостатки принимали угрожающий антиобщественный характер, благие намерения превращались в преступные. Они губили страну своим непониманием теории и практики научного коммунизма. Синхронное и разномоментное срабатывание этих качеств подводило к высшей форме системности, возможной при социализме, – перестройке по-горбачёвски. Неосознанное, но хроническое предательство не могло не смениться предательством сознательным, появлением на высшем посту убеждённого, понимающего, готового на всё врага.
Из послесталинских лидеров СССР лишь Горбачёв продался Западу за деньги, хотя корчит из себя исключительно идейного борца с коммунизмом. Ничего сверхъестественного. Там, где капитализм имеет влияние, а в десталинизированном Советском Союзе он настырным сорняком прорастал из всех щелей, покупаются и продаются капиталопоклонники любого социального и семейного положения, возраста, достатка, национальности, вероисповедания, партийности и пр. Была бы цена предложена. Случай с Горбачёвым есть заурядный пример купли-продажи номинального хозяина государства – короля, султана, императора, премьер-министра, канцлера, президента, какими пестрит системная жизнь. Вот только предыстория и последствия незаурядные, беспрецедентные.
В раннесоветские годы в партии и в государстве преобладали центростремительные процессы, происходило сплочение наций. Несмотря на отдельные разногласия, люди имели общую, высочайшую идею и конкретные, опять-таки высочайшие результаты совместной работы по её реализации.
Неподдельная, яркая новь звала и вовлекала. В ранее непроходимой глуши появились избы-читальни и кинопередвижки, почта и радио, граммофоны и динамо-машины. Электричество пришло туда, где прежде не знали даже колеса! Учитель, врач, инженер, агроном стали приметами будней, а не праздничной редкостью. Фантастические проекты и стройки, подвиги лётчиков и полярников, высокий престиж труда шахтёров и сталеваров, неизвестные раньше профессии тракториста и комбайнёра и сами эти неведомые до того машины, вал молодых дарований в литературе, в изобразительном искусстве… Европейцы поражались тому, что в Москве в 1937 году работало полторы сотни профессиональных театров, не считая самодеятельных. Туризм, физкультура, спорт из досуга кучки богатеев превратились в досуг масс. Такие виды спорта, как конный, парусный, авиационный, мотоциклетный, альпинистский были на Западе доступны исключительно буржуазной элите, аристократам, а в СССР – мальчишкам и девчонкам из обычных семей.
Советский народ с точки зрения социальной антропологии был наиболее грамотным, сильным, здоровым национальным и одновременно интернациональным организмом за всю историю гуманоидной формы жизни.
В позднесоветские годы многое шло вкривь и вкось. Недоброе, негуманное, корыстное входило в настрой людей постепенно, но неумолимо. В отношениях между людьми, как в капле воды, отражались наметившиеся в обществе центробежные тенденции и кризисные явления. Трещины гражданского раскола, идя сверху вниз, пронизывали даже быт и снова уходили далеко наверх. Раскол приобретал зловещие этнические, культурные, возрастные, конфессиональные оттенки. Он имел скверные социально-экономические и правовые последствия.
О юридическом праве хоть немножко, но всякий раз говорить надо потому, что в этом вопросе наблюдается дикая мешанина из незнания, бескультурья и дурости.
В послесталинское безвременье, переползшее вслед за окровавленной, полупарализованной, умирающей страной в век XXI, мы погрязли в мудрствованиях о «правовом государстве», вариант – «социальное государство». И никто не замечает вопиющей бессмыслицы. Разве государство бывает неправовым или несоциальным? Оно же возникает одновременно с юридически оформленными отношениями субъектов, объединившихся в данном социальном организме – государстве. Будь государство построено на гуманистических, будь на антигуманных началах, оно всё равно является правовым, существуя в конкретном правовом поле и соответствуя конкретному классовому типу права.
Мудраки (язык не поворачивается называть таких мудрецами даже в кавычках), картинно подпирающие указательным пальцем лбы площадью в добрый гектар и несущие околесицу о преимуществах «правового государства» перед «неправовым», – популярная телезабава, регулярно организуемая телеведущими для теледебилов. По глубокомысленному мнению обладателей достопримечательных лбов, преимущество кроется в разделении власти на три независимые ветви – законодательную, исполнительную, судебную, в верховенстве закона, перед которым все должны быть равны.
От подобных банальностей молоко скисает. Между тем гвоздь проблемы – в сущности, характере, в классовом содержании и политической идее закона. С этой точки зрения сталинизм обеспечивал не правовой беспредел эксплуататорского государства, а весьма близкое к идеальному равноправие граждан, когда авторитет параграфа огромен, но авторитет идеи ещё выше и не позволяет сáмому большому параграфу подавлять сáмого маленького человека.
Чтобы судить о степени разложения и загнивания общества, необязательно знакомиться с полицейскими сводками, со статистикой противоправных деяний, с маргинальными сторонами жизни. Достаточно поинтересоваться динамикой роста числа судей, прокуроров, адвокатов, присяжных. Чем она выше, тем нация, страна, госсистема гнилее. Бездушный параграф начинает торжествовать ровно настолько, насколько под натиском денег отходит на второй план идея. В обществе разнузданных рыночных отношений нормативы, законы и конституции не могут не быть товаром, и торговля ими подчиняется классическим требованиям спроса и предложения. Это очень ходовой товар, выгодный бизнес, по прибыльности конкурирующий со статьями дохода от торговли оружием, наркотиками.
Бумага, на которой печатаются буржуазные законы, как и деньги, не пахнет. Так устроено обоняние у Нас и у Них. То, что для Нашего человека смердит, для противоположного существа благоухает. Впрочем, аналогично обстоит дело со всем остальным – зрением, слухом и пр., что вытекает из Нашей и Их кардинальной несовместимости по главному признаку человечности/античеловечности: принадлежности к божественному (антисистемному) или к сатанинскому (системному).
Мудракам от юриспруденции и тем, кто развесил уши, внимая их абракадабре, невдомёк, что граждане СНГ могут только завидовать правовой защищённости граждан сталинского Советского Союза. Чтобы с члена правительства и с дворника равно спрашивалось не в соответствии со служебным положением, формой носа, прошлыми заслугами, родственными связями и толщиной кошелька, а в соответствии с духом и буквой их неразлучных величеств ИДЕИ и ЗАКОНА – такого больше не было нигде и никогда.
Кстати, об СНГ. Любопытно, что положительную оценку ему не дают как многие коммунисты, так и другие, совсем не левые политики. Мы тоже ещё раз, в недипломатической форме, выразим своё отношение к СНГ, как к системной профанации.
Вспомним. После уничтожения СССР правящие круги бывших советских республик, кроме Литвы, Латвии, Эстонии, подписали договор об образовании Содружества Независимых Государств.
Проанализируем. Существует оно лишь на бумаге. Из груды заключённых внутри него соглашений (вряд ли сами подписанты помнят, сколько их заключено) выполняется от силы десяток. СНГовёнство замышлялось и рекламировалось для продолжения обмана народов, имитации развития и обновления. Оно является конгломератом оккупационных зон с алчными, грызущимися между собой национальными буржуазиями. Межгосударственная грызня дополняется внутригосударственной. Идёт раздел и передел добра, украденного СНГовниками у каждого из нас в отдельности и у всех нас вместе.
Засвидетельствуем. Государства этого недружного «содружества» независимы постольку, поскольку от них ничего не зависит. Определённые оговорки можно сделать в отношении Российской Федерации, которая огромна и уже оттого труднее повинуется неприятелю. В отношении Туркменистана, вырванного из-под контроля Запада Сапармурадом Ниязовым. И, конечно, в отношении Белоруссии, которую возглавил ненавидимый западниками А.Г.Лукашенко. О Белоруссии вообще надо говорить с гордостью и отдельно. На момент завершения нашей книги республика оставалась неподвластна североамериканскому гегемонизму и гораздо независимее в своей политике, чем Россия, чем даже Германия или Япония. А сравнивать её в этом смысле с какой-нибудь Норвегией или Болгарией – политологическая безграмотность.
Резюмируем. Мы имеем в результате не просто беспорядок, а грандиозную панораму того, что в просторечии именуется сочно и точно – бардаком. Его администрацию возглавляют сутенёры-президенты, которые хотят, конечно, наведения дисциплины, но – палочной, как для девок, чтоб не артачились. Дисциплина и порядок при капитализме идут во благо прежде всего самим капиталистам.
Два слова о предмете гордости. Советское богатство в кормушке СНГовья переливалось через край. Чавкали большие западные свиньи. Между ними протискивалась поросячья мелюзга. Скотный двор системы обжирался. На фоне сгрудившейся, пихающейся «суверенной» толпы неоккупированным и более-менее упорядоченным исключением всегда выглядела Белоруссия, не опустившаяся до свиноподобия. Недаром президента Лукашенко так ненавидят племенные боровы буржуазного хлева. Белая Русь выглядит в нём островком относительной и, безусловно, восточной чистоты. Окружающий её, особенно со стороны Польши и Литвы, режимный навоз, пузырясь и распространяя вонь брожения (одинаковую в умах и в кишках), норовит затопить островок. Республика держится, хотя и задыхается от испарений европейского и российского недружелюбия в виде повышения тарифов на энергоносители, травли записными демократами из ОБСЕ, ПАСЕ, «хельсинкских групп» и пр. либералосодержащих куч.
И снова тяжёлые, мучительные вопросы: когда, почему, как могло случиться такое? Их сакраментальное бинарное оформление: кто виноват и что делать? Следом – не менее тяжёлые ответы, гулким казематным эхом отдающиеся в ушах заточённых в системе масс. Враг, подсунув нам усечённую формулу научного коммунизма – марксизм-ленинизм, подорвал борьбу с капитализмом сначала теоретически, потом практически. Исказил архитектуру и философию коммунистического строительства, которое постепенно зашло в тупик. Образно выражаясь, оно застряло на уровне второго этажа, не развиваясь, не обновляясь, не очищаясь от неизбежных строительных отходов. Более того, занималось противоестественным – разрушением отлично спланированного и почти возведённого третьего этажа.
Неутешительный для нас и радостный для них итог подвёл в 1995 г. президент Клинтон на совещании с военно-политическими руководителями США: расшатав идеологические основы СССР, мы сумели вывести из борьбы за мировое господство главного конкурента Соединённых Штатов; мы добились того, что собирался сделать посредством атомной бомбы ещё Трумэн; приятно, что нам достался сырьевой придаток, а не разбомбленное государство; в ближайшие десятилетия предстоит расчленить Россию подобно тому, как это было организовано в Югославии. (Воспроизведено близко к тексту оригинала.)
Не так уж трудно уразуметь, что через десталинизацию уродовались судьбоносные реформы, заложенные в решениях последнего присталинского XIX съезда партии – рубежного во многих смыслах.
ВКП(б) к предыдущему, довоенному XVIII съезду насчитывала полтора миллиона членов, а к девятнадцатому, состоявшемуся в 1952 г., их было уже 6 миллионов. Однако съезд констатировал минусы быстрого роста численности партийцев, выразившиеся в ухудшении их качественного состава. Война закалила и умудрила народ, но вырвала из жизни огромное количество лучших из лучших его представителей. Сталин любую политическую опасность видел в зародыше и принимал превентивные меры, чтобы она не переросла в реальную угрозу. Он нацелил партию на ликвидацию разрыва между количеством коммунистов и уровнем их идейно-профессиональной и общекультурной подготовки, на ужесточение требований к моральному и деловому облику коммуниста. Нет сомнения, что выполнение сталинских наказов помогло бы укрепить партийные ряды, избежать последующего засорения и перерождения значительной части их.
Здесь уместно было бы рассказать о кандидатах на посты в высших эшелонах власти, кадры которых готовились под личным руководством сознававшего свою телесную невечность вождя. Вопреки сложившемуся мнению, Сталин хотел подготовить и подготовлял себе преемников. Поступал он обдуманно и незаметно. Осуществлял многоступенчатые коллективные и персональные передвижки, осмотрительно увязывая их с внутри– и внешнеполитической обстановкой. Сталинская кадровая политика была далека от пресловутой буржуазной точки зрения, согласно которой всё-де в обществе зависит от элиты и общество должно-де эту элиту создавать и выхаживать.