– Бросьте мне свою пушку!
Я перекинул "маузер" через "ситроен", он поймал его и дал две короткие очереди по скале.
Затем он встал в стороне от машин, не отводя взгляда от скалы надо мной. Я тоже медленно поднялся, с опаской глядя на противоположную скалу. Но никто не появлялся.
– Третий удрал, – Харви вернул мне "маузер".
– Рад, что и вы признали его пользу.
Он не ответил и зашагал по дороге, на ходу заряжая свой "смит-вессон". Я нашел запасной магазин, вставил его в "маузер" и пошел следом.
Харви стоял, разглядывая убитого. Потом тихо сказал:
– Дурак, чего он добивался, стоя на виду? Дурак чертов!
Он поднял ногу, и я подумал, что хочет пнуть лежащего в лицо, но он просто выбил у него пистолет из руки. Потом взглянул на меня.
– Узнаете?
Я кивнул. Бернар – один из лучших во Франции профессиональных наемников. Которого я предпочитал Харви.
– Мы были с ним знакомы, – сказал Харви. – Наверно, он узнал меня, раз окликнул. Какого черта?
Я пожал плечами.
– Может, хотел предложить сделку? Ведь не обязаны цепные псы друг другу горло перервать. Мы ему – Мэгенхерда, он нам – возможность спасти шкуры.
Харви удивленно поднял брови.
– Думаете?
– Есть версия получше?
Он опять уставился на Бернара и продолжал уже мягче:
– Разве он не понимал, что это всерьез? – Казалось, Харви озадачен. – Думал, я не буду стрелять?
Я уже хотел сказать, что Бернар явно на это не рассчитывал, но передумал и заметил:
– На этот раз на нас послали команду номер раз.
Харви кивнул и зашагал прочь. А я остался с Бернаром. Нужно было убираться отсюда поскорее: кто слышал "маузер", с охотничьим ружьем его не спутает. Но как ни торопись, оставлять труп посреди дороги не следовало. Я тащил его наверх, где обрывалась стена скал, и спрятал тело среди камней на склоне. Обшарив незаметно для Харви карманы трупа, не нашел ничего интересного и вернулся к "ситроену".
Мэгенхерд оставался внутри, девушка, видимо до просьбе Харви, собирала стреляные гильзы. Сам Харви изучал помятые машины.
– Можно расцепить, – сказал он.
"Рено" мы протаранили сзади, передним бампером он ударился в скалу влетел нам на капот и потом еще несколько метров мы протащили его на себе. Левое заднее колесо заклинило в гармошке крыльев, как шоколадку в серебряной фольге.
Пришлось хвататься за задний бампер "рено" и как следует рвануть. Раздался скрежет, и маленький легкий автомобиль оторвался от "ситроена" и оказался на обочине. Стоило бы скатить его по склону, но мешало заклинившее заднее колесо.
Теперь я занялся "ситроеном". То, что мы лишились обеих фар, меня не удивило. Передние крылья смялись, причем левое почти касалось колеса. Но настоящие неприятности я увидел, заглянув под машину: между передними колесами расплывалась густая розоватая лужа, в которую с картера безостановочно капала жидкость.
– Худо дело, потекла гидравлика. Далеко не уедем, так что нужно скорее трогаться в путь, – сообщил я.
– Так, – Харви повернулся к девушке, – все по местам.
Она подошла, прижимая к груди две пригоршни гильз. Я открыл саквояж, она их туда высыпала, потом сказала, морща побледневшее лицо:
– Простите. Не привыкла я к таким вещам. Не знала, как это бывает.
– Никто не знал, – ответил я.
Она отвернулась и села на место.
Я натянул перчатки и отогнул крыло. Бак с жидкостью для гидропривода помещался как раз за колесом, так что все натворил один удар. Можно было долить бак из запасной канистры, но я решил не терять время и сел за руль.
Когда я повернул ключ зажигания, вспыхнула лампочка неисправности тормозов, да так и осталась гореть. Я тяжело вздохнул, воткнул первую передачу и мы потащились вперед. Машина еще дышала, но явно ненадолго.
Мэгенхерд спросил:
– Мы сможем починить машину? – Похоже, столкновение его не слишком взволновало.
– Нет, – покачал я головой, – не сможем. Нам не заехать на ней ни в одну деревню, тем более в гараж. В бортах полно пулевых пробоин. А их ничем не скроешь. К тому же две пробоины в ветровом стекле – выстрелы Харви перед столкновением, по одной – в багажнике, капоте и задней дверце с вашей стороны.
– Тогда что будем делать?
– Уберемся как можно дальше, пока никто не видел, бросим машину, найдем телефон и станем звать на помощь.
Я ждал вопроса: "Кого?", и не нашел на него ответа, но все промолчали.
Харви мрачно скользил взглядом по сторонам дороги: помнил, что третий бандит скрылся, хотя я не рассчитывал когда-нибудь его увидеть.
Теперь мы свернули на узкую извилистую дорогу, взбиравшуюся на холм. Руль заметно потяжелел, – давление в гидравлике падало. Скоро откажет коробка передач, потом просядет подвеска, и, наконец, выйдут из строя тормоза. Останется только ручник.
Харви спросил:
– Если мы застрянем где-то здесь, как будем искать телефон?
– Надеюсь, что сумею дотащить вас до телефонной будки.
Загорелась вторая сигнальная лампочка: давление упало до опасной черты. Машина еще слушалась руля на поворотах, но подвеска уже не защищала от ухабов. Машина отдавала Богу душу.
Дорога перестала лезть на холм. Если я верно помнил, она выходила на небольшой перевал – и в радиусе пятнадцати километров не было ни одной деревни. Впрочем, если полиция стала перекрывать дороги, это не так уж плохо. Я старался держаться подальше от простейших путей для бегства.
На спуске дело пошло веселее. Сцепление работало только на механике, и нас трясло, словно колеса стали квадратными. Поскольку взбираясь на перевал тормозами я не пользовался, они еще способны были на последнее усилие.
Мы проскочили пару ферм, потом я сбавил скорость. От засады мы отъехали двенадцать километров. Слева от спускались голые уступы, справа на склоне рос лес. Внизу в долине виднелось шоссе и несколько селений.
Еще через шесть километров я наконец нашел просеку в лесу. Притормозил ручником, но получилось неудачно. В последний момент пустил в ход гидравлику, автомобиль развернуло, мотор зачихал на слишком низких оборотах, и мы влетели на просеку.
Если раньше колеса казались квадратными, то теперь явно стали треугольными. Днище машины вспахивало землю, мотор ревел – мы потеряли глушитель. Дорога пошла вниз, я снова нажал гидравлический тормоз, мы замедлили ход, но крутизна склона все нарастала. Педаль тормоза я выжал полностью, задние колеса заклинило, они пошли юзом; с лязгом отлетела выхлопная труба.
Я заглушил мотор, машину затрясло, потом выбрал заросли погуще и повернул туда. Мы слетели с просеки, с жутким скрежетом пропахали днищем землю и, угодив в кусты, остановились.
– Приехали, – я распахнул дверцу. Вокруг нас, сверху и даже снизу под колесами были густые ветки. Если повезет, "ситроен" несколько дней никто не заметит.
– Займитесь машиной, – велел я Харви, а сам снял номера, подаренные в Динадане.
Багаж уже вытащили, и Харви протирал машину изнутри, уничтожая отпечатки пальцев.
Мэгенхерд протянул:
– Сомневаюсь, что фирма выплатит страховку за машину.
Я уставился на него, потом медленно покачал головой.
– Если после всего, что произошло, они не найдут в условиях страховки оснований аннулировать полис, то им пора заняться другим бизнесом.
Отыскав отвалившуюся выхлопную трубу и вернувшись, я увидел, как Харви заделывает ветками проломленный машиной проход в зарослях. А сам, как мог, притоптал следы колес, надеясь, что скоро пойдет дождь.
Теперь можно было уходить.
12
13
Я перекинул "маузер" через "ситроен", он поймал его и дал две короткие очереди по скале.
Затем он встал в стороне от машин, не отводя взгляда от скалы надо мной. Я тоже медленно поднялся, с опаской глядя на противоположную скалу. Но никто не появлялся.
– Третий удрал, – Харви вернул мне "маузер".
– Рад, что и вы признали его пользу.
Он не ответил и зашагал по дороге, на ходу заряжая свой "смит-вессон". Я нашел запасной магазин, вставил его в "маузер" и пошел следом.
Харви стоял, разглядывая убитого. Потом тихо сказал:
– Дурак, чего он добивался, стоя на виду? Дурак чертов!
Он поднял ногу, и я подумал, что хочет пнуть лежащего в лицо, но он просто выбил у него пистолет из руки. Потом взглянул на меня.
– Узнаете?
Я кивнул. Бернар – один из лучших во Франции профессиональных наемников. Которого я предпочитал Харви.
– Мы были с ним знакомы, – сказал Харви. – Наверно, он узнал меня, раз окликнул. Какого черта?
Я пожал плечами.
– Может, хотел предложить сделку? Ведь не обязаны цепные псы друг другу горло перервать. Мы ему – Мэгенхерда, он нам – возможность спасти шкуры.
Харви удивленно поднял брови.
– Думаете?
– Есть версия получше?
Он опять уставился на Бернара и продолжал уже мягче:
– Разве он не понимал, что это всерьез? – Казалось, Харви озадачен. – Думал, я не буду стрелять?
Я уже хотел сказать, что Бернар явно на это не рассчитывал, но передумал и заметил:
– На этот раз на нас послали команду номер раз.
Харви кивнул и зашагал прочь. А я остался с Бернаром. Нужно было убираться отсюда поскорее: кто слышал "маузер", с охотничьим ружьем его не спутает. Но как ни торопись, оставлять труп посреди дороги не следовало. Я тащил его наверх, где обрывалась стена скал, и спрятал тело среди камней на склоне. Обшарив незаметно для Харви карманы трупа, не нашел ничего интересного и вернулся к "ситроену".
Мэгенхерд оставался внутри, девушка, видимо до просьбе Харви, собирала стреляные гильзы. Сам Харви изучал помятые машины.
– Можно расцепить, – сказал он.
"Рено" мы протаранили сзади, передним бампером он ударился в скалу влетел нам на капот и потом еще несколько метров мы протащили его на себе. Левое заднее колесо заклинило в гармошке крыльев, как шоколадку в серебряной фольге.
Пришлось хвататься за задний бампер "рено" и как следует рвануть. Раздался скрежет, и маленький легкий автомобиль оторвался от "ситроена" и оказался на обочине. Стоило бы скатить его по склону, но мешало заклинившее заднее колесо.
Теперь я занялся "ситроеном". То, что мы лишились обеих фар, меня не удивило. Передние крылья смялись, причем левое почти касалось колеса. Но настоящие неприятности я увидел, заглянув под машину: между передними колесами расплывалась густая розоватая лужа, в которую с картера безостановочно капала жидкость.
– Худо дело, потекла гидравлика. Далеко не уедем, так что нужно скорее трогаться в путь, – сообщил я.
– Так, – Харви повернулся к девушке, – все по местам.
Она подошла, прижимая к груди две пригоршни гильз. Я открыл саквояж, она их туда высыпала, потом сказала, морща побледневшее лицо:
– Простите. Не привыкла я к таким вещам. Не знала, как это бывает.
– Никто не знал, – ответил я.
Она отвернулась и села на место.
Я натянул перчатки и отогнул крыло. Бак с жидкостью для гидропривода помещался как раз за колесом, так что все натворил один удар. Можно было долить бак из запасной канистры, но я решил не терять время и сел за руль.
Когда я повернул ключ зажигания, вспыхнула лампочка неисправности тормозов, да так и осталась гореть. Я тяжело вздохнул, воткнул первую передачу и мы потащились вперед. Машина еще дышала, но явно ненадолго.
Мэгенхерд спросил:
– Мы сможем починить машину? – Похоже, столкновение его не слишком взволновало.
– Нет, – покачал я головой, – не сможем. Нам не заехать на ней ни в одну деревню, тем более в гараж. В бортах полно пулевых пробоин. А их ничем не скроешь. К тому же две пробоины в ветровом стекле – выстрелы Харви перед столкновением, по одной – в багажнике, капоте и задней дверце с вашей стороны.
– Тогда что будем делать?
– Уберемся как можно дальше, пока никто не видел, бросим машину, найдем телефон и станем звать на помощь.
Я ждал вопроса: "Кого?", и не нашел на него ответа, но все промолчали.
Харви мрачно скользил взглядом по сторонам дороги: помнил, что третий бандит скрылся, хотя я не рассчитывал когда-нибудь его увидеть.
Теперь мы свернули на узкую извилистую дорогу, взбиравшуюся на холм. Руль заметно потяжелел, – давление в гидравлике падало. Скоро откажет коробка передач, потом просядет подвеска, и, наконец, выйдут из строя тормоза. Останется только ручник.
Харви спросил:
– Если мы застрянем где-то здесь, как будем искать телефон?
– Надеюсь, что сумею дотащить вас до телефонной будки.
Загорелась вторая сигнальная лампочка: давление упало до опасной черты. Машина еще слушалась руля на поворотах, но подвеска уже не защищала от ухабов. Машина отдавала Богу душу.
Дорога перестала лезть на холм. Если я верно помнил, она выходила на небольшой перевал – и в радиусе пятнадцати километров не было ни одной деревни. Впрочем, если полиция стала перекрывать дороги, это не так уж плохо. Я старался держаться подальше от простейших путей для бегства.
На спуске дело пошло веселее. Сцепление работало только на механике, и нас трясло, словно колеса стали квадратными. Поскольку взбираясь на перевал тормозами я не пользовался, они еще способны были на последнее усилие.
Мы проскочили пару ферм, потом я сбавил скорость. От засады мы отъехали двенадцать километров. Слева от спускались голые уступы, справа на склоне рос лес. Внизу в долине виднелось шоссе и несколько селений.
Еще через шесть километров я наконец нашел просеку в лесу. Притормозил ручником, но получилось неудачно. В последний момент пустил в ход гидравлику, автомобиль развернуло, мотор зачихал на слишком низких оборотах, и мы влетели на просеку.
Если раньше колеса казались квадратными, то теперь явно стали треугольными. Днище машины вспахивало землю, мотор ревел – мы потеряли глушитель. Дорога пошла вниз, я снова нажал гидравлический тормоз, мы замедлили ход, но крутизна склона все нарастала. Педаль тормоза я выжал полностью, задние колеса заклинило, они пошли юзом; с лязгом отлетела выхлопная труба.
Я заглушил мотор, машину затрясло, потом выбрал заросли погуще и повернул туда. Мы слетели с просеки, с жутким скрежетом пропахали днищем землю и, угодив в кусты, остановились.
– Приехали, – я распахнул дверцу. Вокруг нас, сверху и даже снизу под колесами были густые ветки. Если повезет, "ситроен" несколько дней никто не заметит.
– Займитесь машиной, – велел я Харви, а сам снял номера, подаренные в Динадане.
Багаж уже вытащили, и Харви протирал машину изнутри, уничтожая отпечатки пальцев.
Мэгенхерд протянул:
– Сомневаюсь, что фирма выплатит страховку за машину.
Я уставился на него, потом медленно покачал головой.
– Если после всего, что произошло, они не найдут в условиях страховки оснований аннулировать полис, то им пора заняться другим бизнесом.
Отыскав отвалившуюся выхлопную трубу и вернувшись, я увидел, как Харви заделывает ветками проломленный машиной проход в зарослях. А сам, как мог, притоптал следы колес, надеясь, что скоро пойдет дождь.
Теперь можно было уходить.
12
Пошли мы назад по просеке. Багаж состоял из двух больших сумок мягкой итальянской кожи с длинными ручками, и двух саквояжей – моего и Харви. Не тяжело, но чтобы сойти за туристов на прогулке, все-таки многовато. Придется где-нибудь на время их спрятать.
Через полчаса мы дошли до ручья. Я выбрал заболоченное место, номером вырыл ямку и спрятал там их все четыре, набросав сверху ила.
Мэгенхерд заметил:
– Машину опознают по номеру на двигателе.
– Да, но на это понадобится время.
У ручья лес кончался. Теперь мы вышли на опушку к дороге. По моим расчетам, до ближайшей деревни оставалось с четверть мили.
Харви, давно пристроившийся за правым плечом Мэгенхерда, спросил:
– Что будем делать?
– Всем вместе идти в деревню не стоит. Вчетвером будем выглядеть слишком подозрительно. К тому же сюда могли дойти слухи о засаде.
Была половина десятого – с момента стрельбы прошло полтора часа.
Харви кивнул и безапелляционно заявил:
– Ладно. Значит вы пойдете один или с девушкой. Мы остаемся.
Я кивнул и повернулся к мисс Джермен.
– Если не возражаете, вам лучше пойти со мной: мужчина с женщиной вызывает меньше подозрений, чем сам по себе.
– Как вам угодно.
Энтузиазма не чувствовалось, но откуда ему взяться через полтора часа после того, как в тебя впервые в жизни стреляли? Шок может вызвать только сам факт, что именно тебя хотят убить.
– Кому будете звонить? – спросил Харви. – Не звоните в Динадан.
Я и не собирался, на тайных тропах возвращаться назад не положено, но меня заинтересовали его соображения.
– Почему.
– Те, кто устраивал засаду, знали, где мы были, и знали точно. Встречу они подготовили подальше от деревни, но на единственно возможном для нас пути. Из Тура за нами никто не последовал, но что мы в Динадане, они знали.
Я задумчиво кивнул.
– Да, знали. Думаю, насчет Динадана вы ошибаетесь, но спорить не стану. Возвращаться я все равно не собирался.
Харви внимательно посмотрел на меня, потом холодно бросил:
– Ладно. Нужно поторапливаться. Есть тут поблизости еще какой-нибудь ваш знакомый по Сопротивлению?
– Есть человек в Лионе...
– Слишком далеко...А как насчет того шато, о котором вы рассказывали прошлым вечером? Ну как вино, "Пикель". Это неподалеку?
Я покачал головой.
– Не рвусь...
– Не доверяете?
– Доверяю безусловно, но...
– Тогда звоните. Там фургоны, джипы... И легко подобрать нас незаметно...
– У меня там личные проблемы.
Он поднял брови.
– Личные проблемы у вас здесь и сейчас. Что ваши, что мои – обвинение в убийстве. Так что если вы этим людям доверяете...
Он был совершенно прав.
– Позвоню.
– Отлично. – Он кивнул. – И не идите, а бегите.
Мы с мисс Джермен добрались до деревни минут за десять. Всего тридцать километров от Динадана, а какая разница: здесь было почти лето. Дома из дикого камня давно просохли, их крыши красной черепицы успели запылиться, цвели розы.
Возле кафе стояли три пыльных зеленых столика, мы сели и я заказал кофе и аперитивы. Когда хозяин принес заказ, я попросил разрешения позвонить. И вот, наконец, холодный сухой старческий голос произнес:
– Шато Пикель.
– Могу я говорить с графиней?
– Кто у телефона?
Я замялся, не зная, как представиться, но вдруг заметил что-то в голосе и спросил:
– Это Морис?
Мне почему-то казалось, что его там уже не может быть – ушел на пенсию, умер или еще что-нибудь.
– Говорит Канетон.
Теперь замялся он, но голос потеплел.
– Мсье Канетон? Минутку...
И женский голос:
– Неужели это ты, Луи?
– Джинет? Боюсь, что это я.
– Милый Луи, ты если уж уходишь, то просто пропадаешь. Заглянешь к нам? – Ее английский был почти безупречен, лишь легкий акцент говорил, что давно ей не случалось бывать в Англии. Но слышал я не акцент, а знакомый мягкий голос.
– Джинет, у меня большие неприятности. Нас четверо. Мне жутко неудобно, но ты могла бы нам помочь? Подобрать нас на дороге и немного подвезти? В чем дело, тебе лучше не знать.
– Лучше не знать? – в голосе слышались насмешка и упрек. – Ну ты и скажешь! Где вы?
Я назвал деревушку.
Тон ее сразу стал деловым:
– Серый фургон "ситроен" с рекламой шато на борту прибудет через полтора часа. На нем приедете сюда.
– Не надо впутывать шато, Джинет. Ты только переправь нас через Рону, а дальше мы...
– Мой дом – по-прежнему убежище, Луи. Для тебя.
Я сдался. Спорить с человеком, который ради тебя рискует, не просто дурной тон, но и глупо. Особенно если правила игры ему известны не хуже, чем тебе.
– Мы будем на окраине деревни, с южной стороны.
Она повесила трубку, я вернулся к столику.
– Все в порядке, – я взглянул на часы. – В половине двенадцатого за нами приедут.
Мисс Джермен кивнула и спросила:
– Где это?
– Как раз напротив, через Рону.
– А кто хозяева?
– Поместье принадлежит графу де Мари. Я с ним имел дело во время войны, но в газетах писали, что три года назад он утонул. Несчастный случай на яхте.
– А вдовая графиня и есть ваша личная проблема?
Я задумчиво выпустил дым в стакан аперитива.
– Почему вы решили?
– Это приходит в голову прежде всего, – улыбнулась она.
Я разозлился.
– Давайте больше об этом не будем.
Мисс Джермен не унималась.
– Графиня тоже участвовала в Сопротивлении? Она тогда уже была графиней?
– Нет, – буркнул я.
– Значит, она вышла за него, а не за вас. Ну, так поступила бы любая девушка: у него и титул и поместье...
Потом она задумчиво добавила:
– Но думаю, дело не в этом. Вас в молодости наверняка было очень трудно полюбить. Ведь вы тогда были очень молоды. Канетоном-утенком вас прозвали именно потому? Или просто обыграли ваше настоящее имя?
Послышался визг шин, полицейский джип ворвался на площадь и замер у кафе.
Я торопливо велел:
– Вы должны быть заинтересованы. Так естественнее. Она широко раскрыла глаза и повернулась к джипу – потрепанной синей колымаге с обвисшей полотняной крышей и пластмассовыми дверцами. Из джипа вылез сержант и помчался в кафе. Еще трое выпрыгнули сзади; один жандарм помчался через площадь, двое огляделись и закурили.
Я шепнул:
– Нашли "рено"" и наверняка хоть одно тело. Из-за разбитых машин так бы не бегали.
Глаза ее стали фарфоровыми.
– Где ваше оружие? Что делать?
– Слава Богу, его нет. "Маузер" великоват для таких встреч. Будем сидеть и ждать.
– Долго?
– Сколько понадобится. Нельзя, чтобы они решили, что мы испугались.
Сержант с хозяином кафе вышли на улицу. Они горячо что-то доказывали друг другу, не слушая при этом собеседника. Я приподнялся и крикнул по-французски:
– Что случилось?
Сержант покосился на нас, явно не разобрав, кто к нему обращается, что-то бросил напоследок владельцу кафе и зашагал к джипу, созывая своих людей.
Хозяин кафе стал нам объяснять про бандитов и утреннюю перестрелку в горах. Расстреляна машина, по крайней мере один труп. Его "по крайней мере" явно подразумевало груду ненайденных трупов.
Я, разумеется, изумлялся, поддакивал и заметил, что странные вещи творятся не только в Париже. Небрежным жестом он сразу отмел Париж. Куда там, за последние десять лет ни одно по-настоящему загадочное преступление не было совершено в Париже! Парижане теперь стали полными слабаками. Взять, например, дело о девушке без головы...
Через площадь промчался запоздавший жандарм и прыгнул в джип на ходу. Отъехав метров тридцать к югу, они вылезли и стали разбрасывать вокруг металлические шары с шипами, чтобы ни один автомобиль не мог прорваться. Затем извлекли на свет Божий два автомата, расселись и закурили.
Я заказал еще кофе и аперитивы. Когда хозяин кафе ушел, мисс Джермен спросила:
– Что теперь?
– Будем ждать.
– Но дорога блокирована. Мы отрезаны от мистера Мэгенхерда.
– Вижу. Придется обойти деревню и пройти по северной дороге. Фургон из Пинеля придется остановить там. Это нетрудно – жандармы не настроены на облаву всерьез.
– Не настроены? – недоверчиво переспросила она.
– Они остановились в таком месте, где их хорошо видно, а не там, где от засады будет какая-то польза. Сейчас их видно с расстояния, вдвое превышающего дальность их стрельбы. Все потому, что пока они подозревают обычных бандитов, которые никуда не денутся. Отсюда и спектакль с засадой. Наши неприятности начнутся, когда прозвучит слово "Мэгенхерд".
И тут раздались два далеких выстрела – отчетливые короткие хлопки.
Мисс Джермен подняла брови.
– Или когда вашему другу Харви захочется пострелять.
Через полчаса мы дошли до ручья. Я выбрал заболоченное место, номером вырыл ямку и спрятал там их все четыре, набросав сверху ила.
Мэгенхерд заметил:
– Машину опознают по номеру на двигателе.
– Да, но на это понадобится время.
У ручья лес кончался. Теперь мы вышли на опушку к дороге. По моим расчетам, до ближайшей деревни оставалось с четверть мили.
Харви, давно пристроившийся за правым плечом Мэгенхерда, спросил:
– Что будем делать?
– Всем вместе идти в деревню не стоит. Вчетвером будем выглядеть слишком подозрительно. К тому же сюда могли дойти слухи о засаде.
Была половина десятого – с момента стрельбы прошло полтора часа.
Харви кивнул и безапелляционно заявил:
– Ладно. Значит вы пойдете один или с девушкой. Мы остаемся.
Я кивнул и повернулся к мисс Джермен.
– Если не возражаете, вам лучше пойти со мной: мужчина с женщиной вызывает меньше подозрений, чем сам по себе.
– Как вам угодно.
Энтузиазма не чувствовалось, но откуда ему взяться через полтора часа после того, как в тебя впервые в жизни стреляли? Шок может вызвать только сам факт, что именно тебя хотят убить.
– Кому будете звонить? – спросил Харви. – Не звоните в Динадан.
Я и не собирался, на тайных тропах возвращаться назад не положено, но меня заинтересовали его соображения.
– Почему.
– Те, кто устраивал засаду, знали, где мы были, и знали точно. Встречу они подготовили подальше от деревни, но на единственно возможном для нас пути. Из Тура за нами никто не последовал, но что мы в Динадане, они знали.
Я задумчиво кивнул.
– Да, знали. Думаю, насчет Динадана вы ошибаетесь, но спорить не стану. Возвращаться я все равно не собирался.
Харви внимательно посмотрел на меня, потом холодно бросил:
– Ладно. Нужно поторапливаться. Есть тут поблизости еще какой-нибудь ваш знакомый по Сопротивлению?
– Есть человек в Лионе...
– Слишком далеко...А как насчет того шато, о котором вы рассказывали прошлым вечером? Ну как вино, "Пикель". Это неподалеку?
Я покачал головой.
– Не рвусь...
– Не доверяете?
– Доверяю безусловно, но...
– Тогда звоните. Там фургоны, джипы... И легко подобрать нас незаметно...
– У меня там личные проблемы.
Он поднял брови.
– Личные проблемы у вас здесь и сейчас. Что ваши, что мои – обвинение в убийстве. Так что если вы этим людям доверяете...
Он был совершенно прав.
– Позвоню.
– Отлично. – Он кивнул. – И не идите, а бегите.
Мы с мисс Джермен добрались до деревни минут за десять. Всего тридцать километров от Динадана, а какая разница: здесь было почти лето. Дома из дикого камня давно просохли, их крыши красной черепицы успели запылиться, цвели розы.
Возле кафе стояли три пыльных зеленых столика, мы сели и я заказал кофе и аперитивы. Когда хозяин принес заказ, я попросил разрешения позвонить. И вот, наконец, холодный сухой старческий голос произнес:
– Шато Пикель.
– Могу я говорить с графиней?
– Кто у телефона?
Я замялся, не зная, как представиться, но вдруг заметил что-то в голосе и спросил:
– Это Морис?
Мне почему-то казалось, что его там уже не может быть – ушел на пенсию, умер или еще что-нибудь.
– Говорит Канетон.
Теперь замялся он, но голос потеплел.
– Мсье Канетон? Минутку...
И женский голос:
– Неужели это ты, Луи?
– Джинет? Боюсь, что это я.
– Милый Луи, ты если уж уходишь, то просто пропадаешь. Заглянешь к нам? – Ее английский был почти безупречен, лишь легкий акцент говорил, что давно ей не случалось бывать в Англии. Но слышал я не акцент, а знакомый мягкий голос.
– Джинет, у меня большие неприятности. Нас четверо. Мне жутко неудобно, но ты могла бы нам помочь? Подобрать нас на дороге и немного подвезти? В чем дело, тебе лучше не знать.
– Лучше не знать? – в голосе слышались насмешка и упрек. – Ну ты и скажешь! Где вы?
Я назвал деревушку.
Тон ее сразу стал деловым:
– Серый фургон "ситроен" с рекламой шато на борту прибудет через полтора часа. На нем приедете сюда.
– Не надо впутывать шато, Джинет. Ты только переправь нас через Рону, а дальше мы...
– Мой дом – по-прежнему убежище, Луи. Для тебя.
Я сдался. Спорить с человеком, который ради тебя рискует, не просто дурной тон, но и глупо. Особенно если правила игры ему известны не хуже, чем тебе.
– Мы будем на окраине деревни, с южной стороны.
Она повесила трубку, я вернулся к столику.
– Все в порядке, – я взглянул на часы. – В половине двенадцатого за нами приедут.
Мисс Джермен кивнула и спросила:
– Где это?
– Как раз напротив, через Рону.
– А кто хозяева?
– Поместье принадлежит графу де Мари. Я с ним имел дело во время войны, но в газетах писали, что три года назад он утонул. Несчастный случай на яхте.
– А вдовая графиня и есть ваша личная проблема?
Я задумчиво выпустил дым в стакан аперитива.
– Почему вы решили?
– Это приходит в голову прежде всего, – улыбнулась она.
Я разозлился.
– Давайте больше об этом не будем.
Мисс Джермен не унималась.
– Графиня тоже участвовала в Сопротивлении? Она тогда уже была графиней?
– Нет, – буркнул я.
– Значит, она вышла за него, а не за вас. Ну, так поступила бы любая девушка: у него и титул и поместье...
Потом она задумчиво добавила:
– Но думаю, дело не в этом. Вас в молодости наверняка было очень трудно полюбить. Ведь вы тогда были очень молоды. Канетоном-утенком вас прозвали именно потому? Или просто обыграли ваше настоящее имя?
Послышался визг шин, полицейский джип ворвался на площадь и замер у кафе.
Я торопливо велел:
– Вы должны быть заинтересованы. Так естественнее. Она широко раскрыла глаза и повернулась к джипу – потрепанной синей колымаге с обвисшей полотняной крышей и пластмассовыми дверцами. Из джипа вылез сержант и помчался в кафе. Еще трое выпрыгнули сзади; один жандарм помчался через площадь, двое огляделись и закурили.
Я шепнул:
– Нашли "рено"" и наверняка хоть одно тело. Из-за разбитых машин так бы не бегали.
Глаза ее стали фарфоровыми.
– Где ваше оружие? Что делать?
– Слава Богу, его нет. "Маузер" великоват для таких встреч. Будем сидеть и ждать.
– Долго?
– Сколько понадобится. Нельзя, чтобы они решили, что мы испугались.
Сержант с хозяином кафе вышли на улицу. Они горячо что-то доказывали друг другу, не слушая при этом собеседника. Я приподнялся и крикнул по-французски:
– Что случилось?
Сержант покосился на нас, явно не разобрав, кто к нему обращается, что-то бросил напоследок владельцу кафе и зашагал к джипу, созывая своих людей.
Хозяин кафе стал нам объяснять про бандитов и утреннюю перестрелку в горах. Расстреляна машина, по крайней мере один труп. Его "по крайней мере" явно подразумевало груду ненайденных трупов.
Я, разумеется, изумлялся, поддакивал и заметил, что странные вещи творятся не только в Париже. Небрежным жестом он сразу отмел Париж. Куда там, за последние десять лет ни одно по-настоящему загадочное преступление не было совершено в Париже! Парижане теперь стали полными слабаками. Взять, например, дело о девушке без головы...
Через площадь промчался запоздавший жандарм и прыгнул в джип на ходу. Отъехав метров тридцать к югу, они вылезли и стали разбрасывать вокруг металлические шары с шипами, чтобы ни один автомобиль не мог прорваться. Затем извлекли на свет Божий два автомата, расселись и закурили.
Я заказал еще кофе и аперитивы. Когда хозяин кафе ушел, мисс Джермен спросила:
– Что теперь?
– Будем ждать.
– Но дорога блокирована. Мы отрезаны от мистера Мэгенхерда.
– Вижу. Придется обойти деревню и пройти по северной дороге. Фургон из Пинеля придется остановить там. Это нетрудно – жандармы не настроены на облаву всерьез.
– Не настроены? – недоверчиво переспросила она.
– Они остановились в таком месте, где их хорошо видно, а не там, где от засады будет какая-то польза. Сейчас их видно с расстояния, вдвое превышающего дальность их стрельбы. Все потому, что пока они подозревают обычных бандитов, которые никуда не денутся. Отсюда и спектакль с засадой. Наши неприятности начнутся, когда прозвучит слово "Мэгенхерд".
И тут раздались два далеких выстрела – отчетливые короткие хлопки.
Мисс Джермен подняла брови.
– Или когда вашему другу Харви захочется пострелять.
13
Я обернулся в сторону поста. Жандармы, спрятавшись за джип, выглядывали из-за него в южную сторону, хотя смотреть там было не на что. Хозяин кафе снова выскочил на улицу.
Примчался запыхавшийся сержант, требуя телефон. Похоже, он был скорее удивлен, чем встревожен.
– Что они станут делать? – спросила мисс Джермен.
– Кто их знает? Возможно, попросят подмоги. Пожалуй, нам пора исчезнуть. – Я попытался сделать озабоченную мину, что было совсем не трудно.
Когда сержант с хозяином появились, я налетел на них, требуя защиты. Ведь я сюда приехал не для сражений с бандитами. А если сейчас начнется налет? Где будет безопасно?
Сержант только фыркнул, мол, безопасно там, где я сижу. Я возразил, его люди почему-то сидят в укрытии, а я, выходит, должен оставаться на виду?
– В той стороне бандиты есть? – спросил я, указав на север.
Он рявкнул:
– Нет, и если вы желаете туда отправиться, я буду только рад.
Тут он отвернулся и помчался к джипу.
Я поспешно расплатился, взял мисс Джермен под руку и трусцой кинулся к северному выезду с площади. Последний раз взглянув назад, я видел, как двое жандармов бежали от джипа за кафе, чтобы выйти к ручью и начать обход.
Мы ужасно спешили. Покинув деревню, добрались до каменной ограды, тянувшейся через поле к ручью. Тут я велел девушке остаться.
– Помощь подойдет примерно через полчаса. Задержите фургон здесь. Не стоит ему появляться в деревне.
А сам, пригнувшись, побежал вдоль ограды к ручью. И очень скоро понял, что свое давно отбегал. Пришлось остановиться в тени деревьев, кое-как отдышаться и снова, уже медленнее, двинулся в путь.
До ручья оказалось с четверть мили. Перейдя его вброд, я оказался под прикрытием деревьев, в промежутках между которыми был виден шпиль собора. Мне ничего не угрожало до тех пор, пока я, пробираясь вдоль ручья, не окажусь на одной линии с теми двумя жандармами.
Поравнявшись со шпилем, я замедлил шаг. На другой стороне ручья простирались плодородные луга, разделенные толстыми каменными оградами. До рощи, в которой укрылись Харви с Мэгенхердом, оставалось еще с четверть мили. Я сомневался, что жандармы станут переходить ручей, но уверен был, что до него они доберутся – все-таки естественная граница зоны поисков.
Впрочем, похоже они просто сидят, наблюдают и ждут подкрепления. Я пошел еще осторожнее, понемногу удаляясь от ручья под прикрытием кустов. Услышав плеск воды, я застыл за деревом, потом осторожно выглянул.
Жандарм сердито тряс промокшей ногой, потом вылез на берег на моей стороне, сел и вылил воду из ботинка. Затем, не выпуская автомата, стал разглядывать прибрежный песок в поисках следов. Между нами оставалось не больше тридцати метров, причем укрытий – никаких. Скрыться незамеченным нечего было и думать.
А он застрял у ручья надолго. Прогулялся взад-вперед вдоль берега, глядя под ноги, поискал брод. Потом перебрался на другой берег ручья и медленно зашагал в сторону рощи.
Я перевел дух и кинулся вперед. А поравнявшись с рощей на том берегу ручья, стал искать, где он перебрался на мой берег. И тут впереди сквозь листву что-то блеснуло. Перебегая от дерева к дереву, я осторожно приблизился и разглядел светло-зеленый "рено", полускрытый кроной молодой ели.
И тут я вспомнил, что в кафе говорили о расстрелянной машине... Мне следовало лучше соображать. Видимо, третий бандит, убежав, все же вернулся, завел одну из машин и помчался за нами. Это было нетрудно. Даже потеряв нас из виду, достаточно было следить за потеками из гидропривода.
Значит, выстрелы прозвучали, когда он наткнулся на Харви и Мэгенхерда.
Я рванул помятую дверцу "рено" в глупой надежде обнаружить брошенный пистолет. Разумеется, его там не было.
Пришлось вновь перебираться через ручей и шагать к роще. Где укрылись Харви с Мэгенхердом, я знал, но после стрельбы они наверняка перебрались в другое место. Куда именно? И смогли ли они уцелеть? Убить двух человек двумя выстрелами слишком сложно. Первым, видимо, стрелял бандит, а в ответ – Харви; если только его не уложили первым, а вторым, тщательно прицелившись, не прикончили Мэгенхерда.
Я остановился и присел на корточки. Голова моя отказывалась соображать. И сейчас я, безоружный, направлялся к месту перестрелки. Но пригнувшись, я все-таки двинулся дальше.
Оставалось метров сто. Толкового укрытия по дороге не было, но по крайней мере почва оказалась достаточно сырой, чтобы заглушить шаги. Пришлось перебираться от дерева к дереву.
Последние пятьдесят метров. Между деревьями просвечивало небо, – там шла дорога. Глаза бегали с высокой травы на редкие кусты ежевики, пытаясь различить контуры человеческой фигуры, движение руки, блики света на оружии...
Окликнуть Харви, или лучше держать рот на замке, чтобы его не заткнули пулей?
Тут я увидел на открытом месте неподвижный предмет...
Наш багаж.
Я перевел дух. Или сейчас, или никогда. Пришлось зарыться между корней деревьев и негромко крикнуть:
– Харви, это я – Кейн.
Что-то шевельнулось в кустах справа. Я рванулся было вперед, но громыхнул выстрел и совсем рядом полетели щепки. Пришлось прыгать в кусты. И слишком поздно я увидел, как кто-то встает там на колени.
Выстрел опалил лицо, от грохота заложило уши. Я лежал, пытаясь сообразить, жив я или нет.
Харви буркнул:
– Дэйви Крокетт? Добро пожаловать в Аламо. Я так и надеялся, что своим появлением вы его выманите из засады.
– Всегда к вашим услугам, – буркнул я, выпутываясь из колючек. Справа, вывалившись из кустов, лежало тело. Харви шагнул к нему, но шел как-то скованно, и, присмотревшись, я увидел мокрую дыру в его жилете, слева выше ребер. – Рана серьезная?
– Нет.
Но когда он попытался перевернуть бандита ногой, лицо болезненно дрогнуло. Убедившись, что тот мертв, он убрал ногу, и труп упал ничком.
– Я двадцать минут торчал в кустах, пока он себя не обнаружил. Есть новости?
– Дайте посмотрю, – я разорвал на нем рубашку. – Новости такие. За нами приедут, но жандармы сидят в засаде в деревне. Они слышали стрельбу и теперь прочесывают поля. – Я махнул через плечо. – Задело только слегка, но бежать... Сможете?
Он кивнул.
– Обогните деревню и выходите на дорогу.
Подошел Мэгенхерд, осторожно, двумя пальцами, неся мой маузер, как дохлую крысу. Харви повернулся к нему.
– Лихтенштейн в той стороне, – он махнул рукой в сторону ручья. – Берите багаж и вперед.
Мэгенхерд буркнул:
– Багаж не так важен...
– Важно, – перебил я, – чтобы по нему не узнали, кто здесь был.
Мэгенхерд пошел за вещами. Харви оглянулся на труп бандита.
– Вот улика посерьезнее. Вряд ли полиция решит, что он покончил с собой.
С лугов донеслось:
– Вперед! Живее!
Я предложил:
– Давайте попытаемся сбить их с толку. Переберитесь через ручей и отойдите подальше: они будут искать следы вдоль берега. За мной не возвращайтесь, что бы не произошло.
Харви покосился на меня.
– Надеюсь, вы не собираетесь изображать капитана тонущего корабля?
Мимо проплелся Мэгенхерд с тяжелыми сумками. Я заверил:
– Я вас догоню.
Харви задумчиво заметил:
– В меня попали впервые. Он подобрался сзади и застал врасплох.
– Я догадался!
Похоже, он меня не слушал.
– Конечно это не оправдание. Так нельзя – чтобы застигали врасплох. Это моя работа... – Он поморщился и, прижав к ребрам локоть, заковылял по просеке, с сумкой "Эйр франс" в правой руке.
Я снова глубоко вздохнул, – не только из-за прыжков и беготни, – вынул из саквояжа кобуру, пристегнул ее как приклад к "маузеру" и подошел к убитому бандиту.
Тот оказался небольшого роста, с давно нестриженными темными волосами, в поношенном сером костюме. Оружие – американский армейский пистолет 45-го калибра. Я положил его в карман и поволок труп через рощу к полям, где бродили жандармы.
У опушки я осторожно опустил тело и проверил, сколько в пистолете патронов. Их было слишком много для моего замысла. Оставив три, я пробрался к опушке. Метрах в пятидесяти по пояс в высокой траве стоял жандарм, не сводя глаз с рощи. Второго я не видел. Тогда я на карачках отполз подальше и побежал к дороге.
Четыре выстрела и труп требовали объяснения. Я приложил "маузер" к плечу и выстрелил в сторону ближайших деревенских домов, в четверти мили от рощи. Теперь, когда жандармы убедились, что в них стреляли, они могут поверить, что и предыдущие выстрелы предназначались им же.
Я вернулся на опушку. Жандарм оставался на том же месте, полагая, что находится вне пределов прицельного огня. Из "маузера" с прикладом на такой дистанции я мог бы отстрелить ему брови. Но не мешало бы еще знать, где его напарник.
Я спрятался за дерево и заорал, предлагая взять меня живьем, если ему хватит смелости. Жандармы убили моего отца и брата. Теперь пусть попробует справиться со мной! Но я умру не один!
Показаться слегка не в своем уме – значит смазать некоторые неловкие детали. Когда я закричал, жандарм пригнулся, но остался на виду. Я пустил пулю достаточно близко к его голове, не оставляя сомнений, кого я имею в виду. Жандарм сразу нырнул в траву. Зато неожиданно близко вскочил его напарник и выпустил очередь в мою сторону. Вокруг посыпались шишки и еловая кора. С меня было достаточно. Я издал долгий предсмертный хрип, завершив его жутким стоном, схватил саквояж и помчался прочь.
Примчался запыхавшийся сержант, требуя телефон. Похоже, он был скорее удивлен, чем встревожен.
– Что они станут делать? – спросила мисс Джермен.
– Кто их знает? Возможно, попросят подмоги. Пожалуй, нам пора исчезнуть. – Я попытался сделать озабоченную мину, что было совсем не трудно.
Когда сержант с хозяином появились, я налетел на них, требуя защиты. Ведь я сюда приехал не для сражений с бандитами. А если сейчас начнется налет? Где будет безопасно?
Сержант только фыркнул, мол, безопасно там, где я сижу. Я возразил, его люди почему-то сидят в укрытии, а я, выходит, должен оставаться на виду?
– В той стороне бандиты есть? – спросил я, указав на север.
Он рявкнул:
– Нет, и если вы желаете туда отправиться, я буду только рад.
Тут он отвернулся и помчался к джипу.
Я поспешно расплатился, взял мисс Джермен под руку и трусцой кинулся к северному выезду с площади. Последний раз взглянув назад, я видел, как двое жандармов бежали от джипа за кафе, чтобы выйти к ручью и начать обход.
Мы ужасно спешили. Покинув деревню, добрались до каменной ограды, тянувшейся через поле к ручью. Тут я велел девушке остаться.
– Помощь подойдет примерно через полчаса. Задержите фургон здесь. Не стоит ему появляться в деревне.
А сам, пригнувшись, побежал вдоль ограды к ручью. И очень скоро понял, что свое давно отбегал. Пришлось остановиться в тени деревьев, кое-как отдышаться и снова, уже медленнее, двинулся в путь.
До ручья оказалось с четверть мили. Перейдя его вброд, я оказался под прикрытием деревьев, в промежутках между которыми был виден шпиль собора. Мне ничего не угрожало до тех пор, пока я, пробираясь вдоль ручья, не окажусь на одной линии с теми двумя жандармами.
Поравнявшись со шпилем, я замедлил шаг. На другой стороне ручья простирались плодородные луга, разделенные толстыми каменными оградами. До рощи, в которой укрылись Харви с Мэгенхердом, оставалось еще с четверть мили. Я сомневался, что жандармы станут переходить ручей, но уверен был, что до него они доберутся – все-таки естественная граница зоны поисков.
Впрочем, похоже они просто сидят, наблюдают и ждут подкрепления. Я пошел еще осторожнее, понемногу удаляясь от ручья под прикрытием кустов. Услышав плеск воды, я застыл за деревом, потом осторожно выглянул.
Жандарм сердито тряс промокшей ногой, потом вылез на берег на моей стороне, сел и вылил воду из ботинка. Затем, не выпуская автомата, стал разглядывать прибрежный песок в поисках следов. Между нами оставалось не больше тридцати метров, причем укрытий – никаких. Скрыться незамеченным нечего было и думать.
А он застрял у ручья надолго. Прогулялся взад-вперед вдоль берега, глядя под ноги, поискал брод. Потом перебрался на другой берег ручья и медленно зашагал в сторону рощи.
Я перевел дух и кинулся вперед. А поравнявшись с рощей на том берегу ручья, стал искать, где он перебрался на мой берег. И тут впереди сквозь листву что-то блеснуло. Перебегая от дерева к дереву, я осторожно приблизился и разглядел светло-зеленый "рено", полускрытый кроной молодой ели.
И тут я вспомнил, что в кафе говорили о расстрелянной машине... Мне следовало лучше соображать. Видимо, третий бандит, убежав, все же вернулся, завел одну из машин и помчался за нами. Это было нетрудно. Даже потеряв нас из виду, достаточно было следить за потеками из гидропривода.
Значит, выстрелы прозвучали, когда он наткнулся на Харви и Мэгенхерда.
Я рванул помятую дверцу "рено" в глупой надежде обнаружить брошенный пистолет. Разумеется, его там не было.
Пришлось вновь перебираться через ручей и шагать к роще. Где укрылись Харви с Мэгенхердом, я знал, но после стрельбы они наверняка перебрались в другое место. Куда именно? И смогли ли они уцелеть? Убить двух человек двумя выстрелами слишком сложно. Первым, видимо, стрелял бандит, а в ответ – Харви; если только его не уложили первым, а вторым, тщательно прицелившись, не прикончили Мэгенхерда.
Я остановился и присел на корточки. Голова моя отказывалась соображать. И сейчас я, безоружный, направлялся к месту перестрелки. Но пригнувшись, я все-таки двинулся дальше.
Оставалось метров сто. Толкового укрытия по дороге не было, но по крайней мере почва оказалась достаточно сырой, чтобы заглушить шаги. Пришлось перебираться от дерева к дереву.
Последние пятьдесят метров. Между деревьями просвечивало небо, – там шла дорога. Глаза бегали с высокой травы на редкие кусты ежевики, пытаясь различить контуры человеческой фигуры, движение руки, блики света на оружии...
Окликнуть Харви, или лучше держать рот на замке, чтобы его не заткнули пулей?
Тут я увидел на открытом месте неподвижный предмет...
Наш багаж.
Я перевел дух. Или сейчас, или никогда. Пришлось зарыться между корней деревьев и негромко крикнуть:
– Харви, это я – Кейн.
Что-то шевельнулось в кустах справа. Я рванулся было вперед, но громыхнул выстрел и совсем рядом полетели щепки. Пришлось прыгать в кусты. И слишком поздно я увидел, как кто-то встает там на колени.
Выстрел опалил лицо, от грохота заложило уши. Я лежал, пытаясь сообразить, жив я или нет.
Харви буркнул:
– Дэйви Крокетт? Добро пожаловать в Аламо. Я так и надеялся, что своим появлением вы его выманите из засады.
– Всегда к вашим услугам, – буркнул я, выпутываясь из колючек. Справа, вывалившись из кустов, лежало тело. Харви шагнул к нему, но шел как-то скованно, и, присмотревшись, я увидел мокрую дыру в его жилете, слева выше ребер. – Рана серьезная?
– Нет.
Но когда он попытался перевернуть бандита ногой, лицо болезненно дрогнуло. Убедившись, что тот мертв, он убрал ногу, и труп упал ничком.
– Я двадцать минут торчал в кустах, пока он себя не обнаружил. Есть новости?
– Дайте посмотрю, – я разорвал на нем рубашку. – Новости такие. За нами приедут, но жандармы сидят в засаде в деревне. Они слышали стрельбу и теперь прочесывают поля. – Я махнул через плечо. – Задело только слегка, но бежать... Сможете?
Он кивнул.
– Обогните деревню и выходите на дорогу.
Подошел Мэгенхерд, осторожно, двумя пальцами, неся мой маузер, как дохлую крысу. Харви повернулся к нему.
– Лихтенштейн в той стороне, – он махнул рукой в сторону ручья. – Берите багаж и вперед.
Мэгенхерд буркнул:
– Багаж не так важен...
– Важно, – перебил я, – чтобы по нему не узнали, кто здесь был.
Мэгенхерд пошел за вещами. Харви оглянулся на труп бандита.
– Вот улика посерьезнее. Вряд ли полиция решит, что он покончил с собой.
С лугов донеслось:
– Вперед! Живее!
Я предложил:
– Давайте попытаемся сбить их с толку. Переберитесь через ручей и отойдите подальше: они будут искать следы вдоль берега. За мной не возвращайтесь, что бы не произошло.
Харви покосился на меня.
– Надеюсь, вы не собираетесь изображать капитана тонущего корабля?
Мимо проплелся Мэгенхерд с тяжелыми сумками. Я заверил:
– Я вас догоню.
Харви задумчиво заметил:
– В меня попали впервые. Он подобрался сзади и застал врасплох.
– Я догадался!
Похоже, он меня не слушал.
– Конечно это не оправдание. Так нельзя – чтобы застигали врасплох. Это моя работа... – Он поморщился и, прижав к ребрам локоть, заковылял по просеке, с сумкой "Эйр франс" в правой руке.
Я снова глубоко вздохнул, – не только из-за прыжков и беготни, – вынул из саквояжа кобуру, пристегнул ее как приклад к "маузеру" и подошел к убитому бандиту.
Тот оказался небольшого роста, с давно нестриженными темными волосами, в поношенном сером костюме. Оружие – американский армейский пистолет 45-го калибра. Я положил его в карман и поволок труп через рощу к полям, где бродили жандармы.
У опушки я осторожно опустил тело и проверил, сколько в пистолете патронов. Их было слишком много для моего замысла. Оставив три, я пробрался к опушке. Метрах в пятидесяти по пояс в высокой траве стоял жандарм, не сводя глаз с рощи. Второго я не видел. Тогда я на карачках отполз подальше и побежал к дороге.
Четыре выстрела и труп требовали объяснения. Я приложил "маузер" к плечу и выстрелил в сторону ближайших деревенских домов, в четверти мили от рощи. Теперь, когда жандармы убедились, что в них стреляли, они могут поверить, что и предыдущие выстрелы предназначались им же.
Я вернулся на опушку. Жандарм оставался на том же месте, полагая, что находится вне пределов прицельного огня. Из "маузера" с прикладом на такой дистанции я мог бы отстрелить ему брови. Но не мешало бы еще знать, где его напарник.
Я спрятался за дерево и заорал, предлагая взять меня живьем, если ему хватит смелости. Жандармы убили моего отца и брата. Теперь пусть попробует справиться со мной! Но я умру не один!
Показаться слегка не в своем уме – значит смазать некоторые неловкие детали. Когда я закричал, жандарм пригнулся, но остался на виду. Я пустил пулю достаточно близко к его голове, не оставляя сомнений, кого я имею в виду. Жандарм сразу нырнул в траву. Зато неожиданно близко вскочил его напарник и выпустил очередь в мою сторону. Вокруг посыпались шишки и еловая кора. С меня было достаточно. Я издал долгий предсмертный хрип, завершив его жутким стоном, схватил саквояж и помчался прочь.