В голосе звучал какой-то тон, даже не акцент, который я сначала не мог уловить, настолько тот казался неуместным. Потом сообразил: Уэлльс.
– Видите? – кивнул он. – Вам это даром не пройдет.
Я уже усвоил, что мне это даром не пройдет, и зловеще осклабился.
– А если я пришел не для того, чтобы вас убить?
– У вас пистолет, – напомнил он, – даже если эта хлопушка всего лишь "вальтер ППК". Но дело в человеке, а не в оружии, верно, сержант?
– Да, сэр. Дело в человеке.
Скрежещущее бульканье могло означать смех.
– Послушайте, сержант, похоже, он не знает, кто я такой.
Я сел.
– Уже догадался. Вы – генерал Фэй.
Человек, с которым я хотел встретиться в Монтре.
В моем бизнесе генерал давным-давно превратился в легенду, но я даже не сознавал, насколько давно. Он был реликтом первой мировой войны. Когда та закончилась, он сумел организовать сеть промышленного шпионажа. Генерал выполнял поручения, выясняя, лопнет ли вот-вот какая-то компания или, наоборот, собирается выпустить новые акции, и можно ли ее перекупить. Выполнял за известную цену. И эта цена тоже стала легендой, почему я и не пытался иметь с ним дело. Но если у вас водились деньги, а в Монтре они водились у многих, то, как гласила легенда, вы платили не зря.
Он издал еще один скрежещущий смешок.
– Верно. А это – сержант Морган, мой шофер. – Привыкнув к голосу генерала, я сумел различить давно устаревший британский великосветский жаргон. – А вы кто такой?
Вмешался сержант Морган.
– Сэр, думаю, он проследил за мной из кафе, где я обнаружил Мэгенхерда.
Старик замер по стойке "вольно", руки за спиной, и силился испепелить меня взглядом. Да, немало ему придется потрудиться, чтобы полюбить меня, а пока он даже не пытался это сделать.
– Так-так. – Полузакрытые глаза генерала снова остановились на мне. – Значит, вы связаны с чертовым болваном Мэгенхердом. Кто вы?
– Называйте меня Канетоном.
– О вас я слышал: Управление Особых Операций, – тертые прожженные ребята. Так и думал, что вы не из армии, раз угрожали пистолетом такому старику, как я. Верно, сержант?
– Да, сэр, так и есть.
– Итак, вы обратили внимание на сержанта Моргана и выследили его. Ничего сложного. Моргам чертовски глуп во всех шпионских штучках. Ладно, сколько вы предлагаете?
– За что?
– За то, что я не сообщу полиции, болван!
Вид у меня, должно быть, был совсем ошалелый. Мне преподнесли элегантный образец небольшого шантажа. И я начинал понимать, как генералу удается постоянно жить со своей мебелью в таком отеле, и почему он подумал, что я пришел его пристрелить. Я решил потянуть время.
– Разве полиция получала просьбу арестовать Мэгенхерда?
Полузакрытые глаза не отрывались от меня. Он выдохнул:
– Хороший вопрос. Он не дурак, сержант. Полиция не может арестовать человека и выдать за границу без официального запроса с той стороны. Не может действовать только по газетному репортажу. Если только, – веки смежились, – этот человек не перешел нелегально границу. Это означало бы, что он нарушил закон в Швейцарии, верно?
– Сначала это нужно доказать.
– Все-таки, мой мальчик, вы болван. Ведь Мэгенхерд не мог попасть сюда легально, если его еще вчера видели во Франции.
– Кто-то, оставшийся в живых?
Он внимательно посмотрел на меня.
– А я как раз подумал, имеете ли вы отношение к вчерашней перестрелке в Оверни. Значит, я был прав: вы – убийца, но не болван. Сержант! Вычеркните из счета "нелегальный въезд". Это я вам дарю. Вернемся к самому началу: имеет ли швейцарская полиция официальный запрос? Сержант!
Морган шагнул к белому телефону у камина. Я скомандовал:
– Стоять!
Он остановился. Оба смотрели на меня.
– Позвольте объяснить мою позицию. Информация мне нужна, я за нее заплачу. Но сразу забудем даже мысль о том, чтобы выдать Мэгенхерда полиции, если я не стану играть в ваши игры.
Молчание. Потом генерал спокойно произнес:
– А почему бы и нет? Я живу продажей информации и даю вам шанс против полиции. Только и всего. Я – бизнесмен.
– Я тоже. Я взялся доставить Мэгенхерда в Лихтенштейн и намерен это сделать.
– Это не ваши деньги, молодой человек. Заплатит Мэгенхерд. Просто скажете, что есть особый сбор за проезд через Монтре.
– Генерал, вы не поняли: командую тут я – не Мэгенхерд. И я не подумаю спрашивать его решения. Принимать решение – моя обязанность. Так вот, я решил: если сержант сообщит полиции по телефону что-то опасное для нас, я застрелю обоих.
После долгой паузы генерал упрекнул меня:
– Угрожать такому старику, как я, – пустая трата времени. Во мне осталось лишь дуновение свечи, которая может погаснуть от любого сквозняка. Терять мне нечего.
Я кивнул.
– Как и любому другому – остаток жизни. Мне безразлично, насколько он мал.
Теперь пауза затянулась. В комнате царила липкая жара. Но мне приходилось сидеть не двигаясь и следить за этими руинами, пытаясь разгадать ходы лисьего ума, подсчитывающего последние акции компании "жизнь".
Я знал, что выиграл. Возьмите на мушку молодого, и он кинется на вас, потому что не верит, что может умереть. Но старик не раз думал о смерти. Он видел расходящуюся щель в двери и чувствовал холод за нею.
Генерал медленно поднял голову, посмотрел мне в глаза и хрипло произнес:
– Можете подавиться вашим Мэгенхердом, черт вас побери. Уголки его рта поднялись в слабом подобии улыбки. – Да, черт вас побери, Управление Особых Операций может вами гордиться.
Я кисло ухмыльнулся. Гордиться было нечем.
– Сержант, бутылку "Крю". Нам нужно кое-что обсудить.
Морган ушел в соседнюю комнату. Генерал медленно повернулся ко мне.
– Надеюсь, вы не против шампанского по утрам?
Я кивнул, встал, снял пальто и пиджак, расстегнут воротник рубашки и еще раз оглядел комнату. В дальнем конце в окружении дорогих с виду антикварных стульев помещался большой овальный стол. Повсюду были расставлены маленькие карточные столики и высокие бронзовые торшеры. Над камином развешено старинное оружие.
– Возможно, лучшая коллекция Европе, – заметил генерал с довольным видом. – Замки XVII века, как вы знаете.
Я только кивнул. Ничего подобного я не знал.
Вернулся Морган с бутылкой и парой тюльпанообразных бокалов на серебряном подносе.
Он снял плащ, оставшись в простой черной форме с рядом орденских колодок времен Первой мировой. Когда он наклонился, чтобы разлить шампанское, в заднем кармане брюк обозначилась твердая выпуклость – похоже, коллекция оружия генерала не ограничивалась XVII веком. Я решил сделать вид, что ничего не заметил: если отобрать у него пистолет, он отыщет другой и спрячет похитрее.
Мы выпили. И я вовремя вспомнил, что нельзя хвалить шампанское. Генерал принадлежал той эпохе, когда на стол подавали самое лучшее, и отметить это – значит выдать, что вы ожидали чего-то похуже.
Вместо этого я спросил:
– Как вы занялись этим делом, генерал?
– Ха! – Трясущейся рукой он бережно поставил бокал на столик. – Рассказать, сержант? Предъявить наши вверительные грамоты и поделиться опытом, прежде чем приступить к делу? Мы можем напугать молодого человека.
Морган ухмыльнулся. Идея напугать меня ему понравилась. Мои угрозы возмущали слугу куда больше, чем хозяина.
Генерал продолжал:
– Впрочем, неважно. Мы здесь с 1916 года. И только раз нас повышали в звании. Тогда мы были полковником и капралом. Я состоял в разведке Хэйга, и он послал нас сюда создавать шпионскую сеть. Чертов дурак никому не доверял – даже нам, как только мы оказались за границей, верно, сержант?
Морган торжественно кивнул.
– Чертов дурак, – повторил генерал, и я предположил, что он имеет в виду маршала, а не сержанта. – Я раздобыл для него план расположения артиллерии Людендорфа и идею использования штурмовых отрядов в наступлении 1918 года. А он не пожелал прислушаться. Потому в марте нас и застали врасплох. Чертов дурак никогда не простил мне моей правоты. Дал новые звания и выкинул нас из армии. Мы были первыми, кого демобилизовали, верно, сержант?
– Возможно, сэр.
– Ну, мы и остались теми, кем притворялись, – старый чудак в отставке и его шофер в поисках тихой жизни и надежных капиталовложений. Мы использовали созданную шпионскую сеть, переключив ее на сбор деловой информации.
Он поднял бокал с шампанским и сделал медленный долгий глоток.
– Ну, а теперь нам нужно заработать на ленч, верно, сержант? Думаю, понадобится несколько розовых карточек, понимаете каких?
– Да, сэр, – кивнул Морган и затопал из комнаты. Мы с генералом следили друг за другом поверх наших бокалов. Морган вернулся с пачкой розовых карточек, каждая раза в два больше пачки сигарет – такими пользуются в картотеках.
Генерал разложил на своем столике нечто вроде пасьянса, нацепил на нос пенсне в золотой оправе и принялся сортировать карточки. Морган долил мне шампанского.
Потом генерал поднял на меня глаза.
– Тут есть кое-что о вас.
И прочитал по одной из карточек:
– Льюис Кейн. Воинская кличка – Канетон. Ха, я вижу, что мы занимаемся одним и тем же делом. – Он отодвинул картотеку в сторону.
Я нахмурился. Нужно было давным-давно отказаться от клички Канетон.
– Ну, мистер Кейн, вы решили, что хотите у меня купить?
Зазвонил телефон. Старый мошенник поднял трубку, сказал несколько слов на очень хорошем французском, но потом только слушал. Повесив трубку, он медленно повернулся ко мне.
– Жаль, что я не успел вам ничего продать, мистер Кейн. Вашего друга Мэгенхерда только что арестовали.
Я чуть не сморозил глупость вроде: " А вы уверены?", затем стал соображать, какую выгоду мог извлечь хитрый, как лиса, старый бандит, сообщив в полицию о Мэгенхерде, но ничего не мог придумать.
Тогда я сдался и задал естественный вопрос:
– Где?
– В кафе "Грот". Мне позвонил хозяин.
– Я его видел в другом кафе, – сказал Морган.
Я повернулся к нему.
– "Грот" рядом, на той же стороне?
Он задумался.
– Да, сэр.
– Это ответ на ваш вопрос, – проворчал генерал, – получила ли наша полиция просьбу арестовать Мэгенхерда. Да, получила. Жаль. Я рассчитывал содрать с вас за эту информацию.
– Вы еще можете это сделать, – заметил я. – Они могли всего лишь отреагировать на газетную статью. Можете выяснить это, не выдав, что знаете об аресте?
Генерал посмотрел на меня.
– Сержант, он, наверное, не слушал, когда я рассказывал, что мы занимаемся этим с 1916 года.
Я ухмыльнулся.
– Простите. В общем, я покупаю. Вам не сказали, кого-нибудь еще арестовали?
– Только Мэгенхерда.
– Ладно. Я иду в кафе и позвоню оттуда.
Из комнаты я выскочил раньше, чем он завел разговор о цене.
24
25
– Видите? – кивнул он. – Вам это даром не пройдет.
Я уже усвоил, что мне это даром не пройдет, и зловеще осклабился.
– А если я пришел не для того, чтобы вас убить?
– У вас пистолет, – напомнил он, – даже если эта хлопушка всего лишь "вальтер ППК". Но дело в человеке, а не в оружии, верно, сержант?
– Да, сэр. Дело в человеке.
Скрежещущее бульканье могло означать смех.
– Послушайте, сержант, похоже, он не знает, кто я такой.
Я сел.
– Уже догадался. Вы – генерал Фэй.
Человек, с которым я хотел встретиться в Монтре.
В моем бизнесе генерал давным-давно превратился в легенду, но я даже не сознавал, насколько давно. Он был реликтом первой мировой войны. Когда та закончилась, он сумел организовать сеть промышленного шпионажа. Генерал выполнял поручения, выясняя, лопнет ли вот-вот какая-то компания или, наоборот, собирается выпустить новые акции, и можно ли ее перекупить. Выполнял за известную цену. И эта цена тоже стала легендой, почему я и не пытался иметь с ним дело. Но если у вас водились деньги, а в Монтре они водились у многих, то, как гласила легенда, вы платили не зря.
Он издал еще один скрежещущий смешок.
– Верно. А это – сержант Морган, мой шофер. – Привыкнув к голосу генерала, я сумел различить давно устаревший британский великосветский жаргон. – А вы кто такой?
Вмешался сержант Морган.
– Сэр, думаю, он проследил за мной из кафе, где я обнаружил Мэгенхерда.
Старик замер по стойке "вольно", руки за спиной, и силился испепелить меня взглядом. Да, немало ему придется потрудиться, чтобы полюбить меня, а пока он даже не пытался это сделать.
– Так-так. – Полузакрытые глаза генерала снова остановились на мне. – Значит, вы связаны с чертовым болваном Мэгенхердом. Кто вы?
– Называйте меня Канетоном.
– О вас я слышал: Управление Особых Операций, – тертые прожженные ребята. Так и думал, что вы не из армии, раз угрожали пистолетом такому старику, как я. Верно, сержант?
– Да, сэр, так и есть.
– Итак, вы обратили внимание на сержанта Моргана и выследили его. Ничего сложного. Моргам чертовски глуп во всех шпионских штучках. Ладно, сколько вы предлагаете?
– За что?
– За то, что я не сообщу полиции, болван!
Вид у меня, должно быть, был совсем ошалелый. Мне преподнесли элегантный образец небольшого шантажа. И я начинал понимать, как генералу удается постоянно жить со своей мебелью в таком отеле, и почему он подумал, что я пришел его пристрелить. Я решил потянуть время.
– Разве полиция получала просьбу арестовать Мэгенхерда?
Полузакрытые глаза не отрывались от меня. Он выдохнул:
– Хороший вопрос. Он не дурак, сержант. Полиция не может арестовать человека и выдать за границу без официального запроса с той стороны. Не может действовать только по газетному репортажу. Если только, – веки смежились, – этот человек не перешел нелегально границу. Это означало бы, что он нарушил закон в Швейцарии, верно?
– Сначала это нужно доказать.
– Все-таки, мой мальчик, вы болван. Ведь Мэгенхерд не мог попасть сюда легально, если его еще вчера видели во Франции.
– Кто-то, оставшийся в живых?
Он внимательно посмотрел на меня.
– А я как раз подумал, имеете ли вы отношение к вчерашней перестрелке в Оверни. Значит, я был прав: вы – убийца, но не болван. Сержант! Вычеркните из счета "нелегальный въезд". Это я вам дарю. Вернемся к самому началу: имеет ли швейцарская полиция официальный запрос? Сержант!
Морган шагнул к белому телефону у камина. Я скомандовал:
– Стоять!
Он остановился. Оба смотрели на меня.
– Позвольте объяснить мою позицию. Информация мне нужна, я за нее заплачу. Но сразу забудем даже мысль о том, чтобы выдать Мэгенхерда полиции, если я не стану играть в ваши игры.
Молчание. Потом генерал спокойно произнес:
– А почему бы и нет? Я живу продажей информации и даю вам шанс против полиции. Только и всего. Я – бизнесмен.
– Я тоже. Я взялся доставить Мэгенхерда в Лихтенштейн и намерен это сделать.
– Это не ваши деньги, молодой человек. Заплатит Мэгенхерд. Просто скажете, что есть особый сбор за проезд через Монтре.
– Генерал, вы не поняли: командую тут я – не Мэгенхерд. И я не подумаю спрашивать его решения. Принимать решение – моя обязанность. Так вот, я решил: если сержант сообщит полиции по телефону что-то опасное для нас, я застрелю обоих.
После долгой паузы генерал упрекнул меня:
– Угрожать такому старику, как я, – пустая трата времени. Во мне осталось лишь дуновение свечи, которая может погаснуть от любого сквозняка. Терять мне нечего.
Я кивнул.
– Как и любому другому – остаток жизни. Мне безразлично, насколько он мал.
Теперь пауза затянулась. В комнате царила липкая жара. Но мне приходилось сидеть не двигаясь и следить за этими руинами, пытаясь разгадать ходы лисьего ума, подсчитывающего последние акции компании "жизнь".
Я знал, что выиграл. Возьмите на мушку молодого, и он кинется на вас, потому что не верит, что может умереть. Но старик не раз думал о смерти. Он видел расходящуюся щель в двери и чувствовал холод за нею.
Генерал медленно поднял голову, посмотрел мне в глаза и хрипло произнес:
– Можете подавиться вашим Мэгенхердом, черт вас побери. Уголки его рта поднялись в слабом подобии улыбки. – Да, черт вас побери, Управление Особых Операций может вами гордиться.
Я кисло ухмыльнулся. Гордиться было нечем.
– Сержант, бутылку "Крю". Нам нужно кое-что обсудить.
Морган ушел в соседнюю комнату. Генерал медленно повернулся ко мне.
– Надеюсь, вы не против шампанского по утрам?
Я кивнул, встал, снял пальто и пиджак, расстегнут воротник рубашки и еще раз оглядел комнату. В дальнем конце в окружении дорогих с виду антикварных стульев помещался большой овальный стол. Повсюду были расставлены маленькие карточные столики и высокие бронзовые торшеры. Над камином развешено старинное оружие.
– Возможно, лучшая коллекция Европе, – заметил генерал с довольным видом. – Замки XVII века, как вы знаете.
Я только кивнул. Ничего подобного я не знал.
Вернулся Морган с бутылкой и парой тюльпанообразных бокалов на серебряном подносе.
Он снял плащ, оставшись в простой черной форме с рядом орденских колодок времен Первой мировой. Когда он наклонился, чтобы разлить шампанское, в заднем кармане брюк обозначилась твердая выпуклость – похоже, коллекция оружия генерала не ограничивалась XVII веком. Я решил сделать вид, что ничего не заметил: если отобрать у него пистолет, он отыщет другой и спрячет похитрее.
Мы выпили. И я вовремя вспомнил, что нельзя хвалить шампанское. Генерал принадлежал той эпохе, когда на стол подавали самое лучшее, и отметить это – значит выдать, что вы ожидали чего-то похуже.
Вместо этого я спросил:
– Как вы занялись этим делом, генерал?
– Ха! – Трясущейся рукой он бережно поставил бокал на столик. – Рассказать, сержант? Предъявить наши вверительные грамоты и поделиться опытом, прежде чем приступить к делу? Мы можем напугать молодого человека.
Морган ухмыльнулся. Идея напугать меня ему понравилась. Мои угрозы возмущали слугу куда больше, чем хозяина.
Генерал продолжал:
– Впрочем, неважно. Мы здесь с 1916 года. И только раз нас повышали в звании. Тогда мы были полковником и капралом. Я состоял в разведке Хэйга, и он послал нас сюда создавать шпионскую сеть. Чертов дурак никому не доверял – даже нам, как только мы оказались за границей, верно, сержант?
Морган торжественно кивнул.
– Чертов дурак, – повторил генерал, и я предположил, что он имеет в виду маршала, а не сержанта. – Я раздобыл для него план расположения артиллерии Людендорфа и идею использования штурмовых отрядов в наступлении 1918 года. А он не пожелал прислушаться. Потому в марте нас и застали врасплох. Чертов дурак никогда не простил мне моей правоты. Дал новые звания и выкинул нас из армии. Мы были первыми, кого демобилизовали, верно, сержант?
– Возможно, сэр.
– Ну, мы и остались теми, кем притворялись, – старый чудак в отставке и его шофер в поисках тихой жизни и надежных капиталовложений. Мы использовали созданную шпионскую сеть, переключив ее на сбор деловой информации.
Он поднял бокал с шампанским и сделал медленный долгий глоток.
– Ну, а теперь нам нужно заработать на ленч, верно, сержант? Думаю, понадобится несколько розовых карточек, понимаете каких?
– Да, сэр, – кивнул Морган и затопал из комнаты. Мы с генералом следили друг за другом поверх наших бокалов. Морган вернулся с пачкой розовых карточек, каждая раза в два больше пачки сигарет – такими пользуются в картотеках.
Генерал разложил на своем столике нечто вроде пасьянса, нацепил на нос пенсне в золотой оправе и принялся сортировать карточки. Морган долил мне шампанского.
Потом генерал поднял на меня глаза.
– Тут есть кое-что о вас.
И прочитал по одной из карточек:
– Льюис Кейн. Воинская кличка – Канетон. Ха, я вижу, что мы занимаемся одним и тем же делом. – Он отодвинул картотеку в сторону.
Я нахмурился. Нужно было давным-давно отказаться от клички Канетон.
– Ну, мистер Кейн, вы решили, что хотите у меня купить?
Зазвонил телефон. Старый мошенник поднял трубку, сказал несколько слов на очень хорошем французском, но потом только слушал. Повесив трубку, он медленно повернулся ко мне.
– Жаль, что я не успел вам ничего продать, мистер Кейн. Вашего друга Мэгенхерда только что арестовали.
Я чуть не сморозил глупость вроде: " А вы уверены?", затем стал соображать, какую выгоду мог извлечь хитрый, как лиса, старый бандит, сообщив в полицию о Мэгенхерде, но ничего не мог придумать.
Тогда я сдался и задал естественный вопрос:
– Где?
– В кафе "Грот". Мне позвонил хозяин.
– Я его видел в другом кафе, – сказал Морган.
Я повернулся к нему.
– "Грот" рядом, на той же стороне?
Он задумался.
– Да, сэр.
– Это ответ на ваш вопрос, – проворчал генерал, – получила ли наша полиция просьбу арестовать Мэгенхерда. Да, получила. Жаль. Я рассчитывал содрать с вас за эту информацию.
– Вы еще можете это сделать, – заметил я. – Они могли всего лишь отреагировать на газетную статью. Можете выяснить это, не выдав, что знаете об аресте?
Генерал посмотрел на меня.
– Сержант, он, наверное, не слушал, когда я рассказывал, что мы занимаемся этим с 1916 года.
Я ухмыльнулся.
– Простите. В общем, я покупаю. Вам не сказали, кого-нибудь еще арестовали?
– Только Мэгенхерда.
– Ладно. Я иду в кафе и позвоню оттуда.
Из комнаты я выскочил раньше, чем он завел разговор о цене.
24
Через пять минут я уже был в кафе "Грот", подсев за столик Харви и мисс Джермен.
Харви сказал:
– Кончено, Кейн. Мэгенхерда...
– Знаю. Как это произошло.
Он пожал плечами.
– Я их привел сюда. Он не захотел менять прическу, правда очки мне удалось с него снять. И что толку! Я изображал американского туриста. А тут жандарм зашел выпить кофе. Думаю, он Мэгенхерда и засек. Элен, – кивнул он в сторону мисс Джермен, – вышла кое-что купить. Буквально через десять минут явился сержант с тем жандармом и увели Мэгенхерда.
Мисс Джермен посмотрела на меня.
– А где все это время были вы?
– Пил шампанское. Кстати, а вы чем занимались?
– Мистер Кейн, если помните, вы нас заставили весь багаж бросить во Франции. И мне понадобилось кое-что купить.
– И кое-кому позвонить?
Она уставилась на меня, помолчала и еле слышно сказала:
– Может быть.
Харви сгорбился в кресле.
– Я бы не отказался выпить, – решительно заявил он. Девушка испуганно подняла глаза.
Я покачал головой:
– Не здесь. Идите в отель "Виктория" – это чуть выше Набережной Цветов. Знаете? Поднимитесь в пятьсот десятый номер и скажите, что вас послал я. Там вы увидите одного типа, по виду старше Сатаны и вдвое хитрее. Зовут его генерал Фэй. Передайте, что я скоро приду.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Харви.
– Проверю, есть ли хоть какие шансы вытащить Мэгенхерда.
Когда они ушли, я подошел к стойке. С момента моего появления хозяин кафе не сводил с нас глаз, как рассерженная кобра.
На прилавок легла стофранковая банкнота.
– От генерала с благодарностью.
Он непонимающе покосился на меня и жадно – на банкноту. Я ободряюще улыбнулся, но убедила его не улыбка.
Кивнув на телефон в конце стойки, я спросил:
– Позволите?..
Он с улыбкой поклонился.
Я набрал номер "Виктории" и попросил соединить с генералом Фэем. Конечно, у него был личный канал связи, но занимаясь сбором и продажей информации, он вынужден был отзываться на любой телефонный звонок.
Старческий голос прошептал в трубку:
– Похоже, я старею. Ведь информацию об аресте Мэгенхерда я мог бы вам продать.
– Зато я вам помог. Дал хозяину сто франков.
– Слишком много. На компенсацию не рассчитывайте. Хотите слышать, что мне удалось узнать?
– Говорите.
– Сколько?
– Впишите в счет. Мы только начинаем.
– Официального запроса на Мэгенхерда не было. Значит, это местная инициатива. А потому...
– Я этим займусь. Минут через десять позвоните дежурному инспектору и спросите, правда ли, что он арестовал Мэгенхерда? Между прочим вставьте в разговор, что французы пока тянут с официальным запросом, и ходят слухи, что обвинение будет снято. Нужно, чтобы он забеспокоился. Кстати, кто сейчас дежурит?
– Камбере или Лукан. Все это пойдет в счет, Кейн. Что вы намерены делать?
– Пока что я послал к вам своих знакомых. Присмотрите за ними, ладно?
– Черт вас побери, Кейн, я живу в отеле, а не содержу его.
– Девушка очень хорошенькая.
В трубке послышался старческий смешок.
– Ладно, Кейн, через десять минут.
Я повесил трубку и покинул кафе.
Через несколько минут я уже убеждал полицейского сержанта, что мой вопрос чрезвычайно важен, строго секретен, необычайно деликатен и крайне срочен. Не заяви я что-нибудь подобное, он бы выставил меня за дверь как любителя розыгрышей.
Но мне следовало добраться до инспектора Лукана, который тут сейчас командовал, не позже, чем через четыре минуты. Еще две понадобятся, чтобы подготовить того к звонку генерала.
Сержант вздохнул, взял трубку и спросил, как меня зовут.
– Робер Грифле.
Лукан оказался худым подтянутым субъектом с темными усами, темными прилизанными волосами и острым взглядом. Деловитый и подозрительный по натуре, он старался выглядеть медлительным, элегантным и непроницаемым.
Это меня устраивало куда больше. Вздумай он быть со мной деловитым и подозрительным, едва ли у меня остался бы выбор, чем заниматься ближайшие лет семь.
Я переправил ему трофейное письмо, сопроводив его яростным устным натиском. Я стремился заставить его перейти в обороне, опасаясь, как бы он не спросил мое удостоверение личности. Старое фото Грифле имело мало сходства с ним, но все-таки куда больше, чем со мной.
Он арестовал Мэгенхерда? Прекрасно! Может он выдвинуть против того какие-нибудь обвинения, пока мое начальство решится, наконец, потребовать выдачи? Я уверен, что в конце концов они рано или поздно это сделают. Наверное.
Он подозрительно нахмурился, но тут же снова сделал непроницаемой лицо. Потом поинтересовался обвинением в изнасиловании.
Я с усталым и разочарованным видом покачал головой. Мы пытались найти эту даму, но, похоже, она куда-то исчезла. Поневоле начинаешь задумываться... Но приходится быть осторожным, когда речь идет об аресте мультимиллионера, верно?
Он оскалился – вероятно, улыбнулся. Уж он-то знал толк по части осмотрительности в таких делах. Любой жандарм в Монтре знал, как себя вести. И, вероятно, последние полчаса только это он и слышал от Мэгенхерда.
Теперь Лукан хотел знать, что мне нужно от него.
Я покосился на часы. Если генерал позвонит вовремя, у меня еще пятьдесят секунд. И я стал объяснять, что прошу только придержать Мэгенхерда на пару дней. Под любым предлогом. Например, нелегальный въезд в Швейцарию – могу поспорить, у него нет подобающей отметки в паспорте.
Он холодно напомнил, что ни один суд в Европе не сочтет это доказательством: на многих пограничных постах вообще не утруждают себя отметками в паспортах. Тем более, что юридически Мэгенхерд считается проживающим в Швейцарии.
Я позволил себе высокомерно предложить ему самому придумать обвинения – ведь Мэгенхерда арестовал он, а не я. Значит, какие-то причины были?
Зазвонил телефон.
Он посмотрел на аппарат, на меня, потом снял трубку и сразу же заворковал:
– О, добрый день, мой генерал!
Я отвернулся и сделал вид, что не слушаю.
Сначала Лукан ограничивался осторожными "нет", "да", "возможно", потом спросил, откуда генерал узнал, что Мэгенхерда арестовали.
Я тут же прошипел, что он не имеет права никому говорить об аресте Мэгенхерда, иначе его адвокаты тут же узнают... И тогда мы оба пропали...
Жестом он заткнул мне рот, но, похоже, несколько побледнел. Закончил инспектор разговор сухим заявлением, что официально ничего сообщить не может. Надеюсь, генерал пообещал немедленно поделиться новостью со всеми желающими.
Потребовав объяснений, я получил краткую справку о биографии, статусе и престиже генерала, и отбросил все это, пожав плечами. Единственный выход остановить распространение слухов – немедленно арестовать генерала.
Он только рассмеялся.
Тут мой Робер Грифле совсем вышел из себя. Или инспектор Лукан сделает так, как он требует, или на него падет вина за осложнения с самой Францией. Жандармы из какого-то Монтре должны бы научиться вставать по стойке смирно, когда приказывает настоящий полицейский из-за границы. Иначе, клянусь Богом...
Вот на это настоящий Грифле никогда бы не отважился: власти Швейцарии всегда встают на дыбы при одном намеке на угрозы со стороны Большого Соседа.
Через пару минут после изгнания меня выставили и Мэгенхерда. Побоялся Лукан совершить ошибку, или просто назло мне, я не спросил и даже не стал ломать голову.
Поначалу я проследил за Мэгенхердом, чтобы проверить, не занят этим кто-нибудь еще, потом догнал его и велел идти в "Викторию", в тот же номер, и наконец-то причесаться как-нибудь иначе. Он молча подчинился. А я поехал следом на такси.
Харви сказал:
– Кончено, Кейн. Мэгенхерда...
– Знаю. Как это произошло.
Он пожал плечами.
– Я их привел сюда. Он не захотел менять прическу, правда очки мне удалось с него снять. И что толку! Я изображал американского туриста. А тут жандарм зашел выпить кофе. Думаю, он Мэгенхерда и засек. Элен, – кивнул он в сторону мисс Джермен, – вышла кое-что купить. Буквально через десять минут явился сержант с тем жандармом и увели Мэгенхерда.
Мисс Джермен посмотрела на меня.
– А где все это время были вы?
– Пил шампанское. Кстати, а вы чем занимались?
– Мистер Кейн, если помните, вы нас заставили весь багаж бросить во Франции. И мне понадобилось кое-что купить.
– И кое-кому позвонить?
Она уставилась на меня, помолчала и еле слышно сказала:
– Может быть.
Харви сгорбился в кресле.
– Я бы не отказался выпить, – решительно заявил он. Девушка испуганно подняла глаза.
Я покачал головой:
– Не здесь. Идите в отель "Виктория" – это чуть выше Набережной Цветов. Знаете? Поднимитесь в пятьсот десятый номер и скажите, что вас послал я. Там вы увидите одного типа, по виду старше Сатаны и вдвое хитрее. Зовут его генерал Фэй. Передайте, что я скоро приду.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Харви.
– Проверю, есть ли хоть какие шансы вытащить Мэгенхерда.
Когда они ушли, я подошел к стойке. С момента моего появления хозяин кафе не сводил с нас глаз, как рассерженная кобра.
На прилавок легла стофранковая банкнота.
– От генерала с благодарностью.
Он непонимающе покосился на меня и жадно – на банкноту. Я ободряюще улыбнулся, но убедила его не улыбка.
Кивнув на телефон в конце стойки, я спросил:
– Позволите?..
Он с улыбкой поклонился.
Я набрал номер "Виктории" и попросил соединить с генералом Фэем. Конечно, у него был личный канал связи, но занимаясь сбором и продажей информации, он вынужден был отзываться на любой телефонный звонок.
Старческий голос прошептал в трубку:
– Похоже, я старею. Ведь информацию об аресте Мэгенхерда я мог бы вам продать.
– Зато я вам помог. Дал хозяину сто франков.
– Слишком много. На компенсацию не рассчитывайте. Хотите слышать, что мне удалось узнать?
– Говорите.
– Сколько?
– Впишите в счет. Мы только начинаем.
– Официального запроса на Мэгенхерда не было. Значит, это местная инициатива. А потому...
– Я этим займусь. Минут через десять позвоните дежурному инспектору и спросите, правда ли, что он арестовал Мэгенхерда? Между прочим вставьте в разговор, что французы пока тянут с официальным запросом, и ходят слухи, что обвинение будет снято. Нужно, чтобы он забеспокоился. Кстати, кто сейчас дежурит?
– Камбере или Лукан. Все это пойдет в счет, Кейн. Что вы намерены делать?
– Пока что я послал к вам своих знакомых. Присмотрите за ними, ладно?
– Черт вас побери, Кейн, я живу в отеле, а не содержу его.
– Девушка очень хорошенькая.
В трубке послышался старческий смешок.
– Ладно, Кейн, через десять минут.
Я повесил трубку и покинул кафе.
Через несколько минут я уже убеждал полицейского сержанта, что мой вопрос чрезвычайно важен, строго секретен, необычайно деликатен и крайне срочен. Не заяви я что-нибудь подобное, он бы выставил меня за дверь как любителя розыгрышей.
Но мне следовало добраться до инспектора Лукана, который тут сейчас командовал, не позже, чем через четыре минуты. Еще две понадобятся, чтобы подготовить того к звонку генерала.
Сержант вздохнул, взял трубку и спросил, как меня зовут.
– Робер Грифле.
Лукан оказался худым подтянутым субъектом с темными усами, темными прилизанными волосами и острым взглядом. Деловитый и подозрительный по натуре, он старался выглядеть медлительным, элегантным и непроницаемым.
Это меня устраивало куда больше. Вздумай он быть со мной деловитым и подозрительным, едва ли у меня остался бы выбор, чем заниматься ближайшие лет семь.
Я переправил ему трофейное письмо, сопроводив его яростным устным натиском. Я стремился заставить его перейти в обороне, опасаясь, как бы он не спросил мое удостоверение личности. Старое фото Грифле имело мало сходства с ним, но все-таки куда больше, чем со мной.
Он арестовал Мэгенхерда? Прекрасно! Может он выдвинуть против того какие-нибудь обвинения, пока мое начальство решится, наконец, потребовать выдачи? Я уверен, что в конце концов они рано или поздно это сделают. Наверное.
Он подозрительно нахмурился, но тут же снова сделал непроницаемой лицо. Потом поинтересовался обвинением в изнасиловании.
Я с усталым и разочарованным видом покачал головой. Мы пытались найти эту даму, но, похоже, она куда-то исчезла. Поневоле начинаешь задумываться... Но приходится быть осторожным, когда речь идет об аресте мультимиллионера, верно?
Он оскалился – вероятно, улыбнулся. Уж он-то знал толк по части осмотрительности в таких делах. Любой жандарм в Монтре знал, как себя вести. И, вероятно, последние полчаса только это он и слышал от Мэгенхерда.
Теперь Лукан хотел знать, что мне нужно от него.
Я покосился на часы. Если генерал позвонит вовремя, у меня еще пятьдесят секунд. И я стал объяснять, что прошу только придержать Мэгенхерда на пару дней. Под любым предлогом. Например, нелегальный въезд в Швейцарию – могу поспорить, у него нет подобающей отметки в паспорте.
Он холодно напомнил, что ни один суд в Европе не сочтет это доказательством: на многих пограничных постах вообще не утруждают себя отметками в паспортах. Тем более, что юридически Мэгенхерд считается проживающим в Швейцарии.
Я позволил себе высокомерно предложить ему самому придумать обвинения – ведь Мэгенхерда арестовал он, а не я. Значит, какие-то причины были?
Зазвонил телефон.
Он посмотрел на аппарат, на меня, потом снял трубку и сразу же заворковал:
– О, добрый день, мой генерал!
Я отвернулся и сделал вид, что не слушаю.
Сначала Лукан ограничивался осторожными "нет", "да", "возможно", потом спросил, откуда генерал узнал, что Мэгенхерда арестовали.
Я тут же прошипел, что он не имеет права никому говорить об аресте Мэгенхерда, иначе его адвокаты тут же узнают... И тогда мы оба пропали...
Жестом он заткнул мне рот, но, похоже, несколько побледнел. Закончил инспектор разговор сухим заявлением, что официально ничего сообщить не может. Надеюсь, генерал пообещал немедленно поделиться новостью со всеми желающими.
Потребовав объяснений, я получил краткую справку о биографии, статусе и престиже генерала, и отбросил все это, пожав плечами. Единственный выход остановить распространение слухов – немедленно арестовать генерала.
Он только рассмеялся.
Тут мой Робер Грифле совсем вышел из себя. Или инспектор Лукан сделает так, как он требует, или на него падет вина за осложнения с самой Францией. Жандармы из какого-то Монтре должны бы научиться вставать по стойке смирно, когда приказывает настоящий полицейский из-за границы. Иначе, клянусь Богом...
Вот на это настоящий Грифле никогда бы не отважился: власти Швейцарии всегда встают на дыбы при одном намеке на угрозы со стороны Большого Соседа.
Через пару минут после изгнания меня выставили и Мэгенхерда. Побоялся Лукан совершить ошибку, или просто назло мне, я не спросил и даже не стал ломать голову.
Поначалу я проследил за Мэгенхердом, чтобы проверить, не занят этим кто-нибудь еще, потом догнал его и велел идти в "Викторию", в тот же номер, и наконец-то причесаться как-нибудь иначе. Он молча подчинился. А я поехал следом на такси.
25
Теперь мы снова собрались все вместе в номере генерала Фэя.
Харви с мисс Джермен уже попивали шампанское. Генерал по-прежнему сидел в кресле у камина.
При виде меня Харви вскочил.
– Господи! Как вам это удалось?
– Просто вежливо попросил.
– Черт возьми! – Он вдруг потупился, вспомнив про бокал в руке. Но меня это не волновало. Пока. Шампанское для него – вроде пива. Но все равно неплохо, что Харви сообразил: Мэгенхерд свободен – значит мы снова в действии.
Я повернулся, чтобы представить Мэгенхерда генералу, но это оказалось лишним. Мэгенхерд впился в длинное сморщенное лицо взглядом, горящим, как паяльная лампа.
Сломал лед генерал:
– Так вы и есть чертов дурак Мэгенхерд?
– Не обращайте внимания на старомодную вежливость, – успокоил я миллионера. – Весь мир для него состоит из двух частей: он сам и все остальные – чертовы дураки.
Мэгенхерд обернулся ко мне.
– Зачем вы с ним связались?
Генерал фыркнул.
– Вы не желаете иметь со мной дело? А я ведь неплохо на вас поработал. На вас и ваших идиотов Хелигера с Флетцем. Разве я зря брал ваши деньги?
– Ваша информация была достаточно ценной, – признал Мэгенхерд. – Но теперь я прикидываю, сколько вы запросите за информацию обо мне.
– Вы всегда можете заплатить за нее сами, – предложил генерал.
Я негромко заметил:
– Не забывайте, генерал, эту сделку мы уже заключили.
Он медленно повернулся в мою сторону.
– Конечно, Кейн, помню. Я просто считал, что стоит попробовать. Он мог и заплатить. Все они – чертовы идиоты, и он, и Флетц с Хелигером. Единственная разумная мысль пришла им в голову, – что после войны начнется бум с электроникой. Но потом? Игры в прятки с регистрацией в Лихтенштейне, акции на предъявителя и прочий вздор...
– Зачем вы с ним связались? – опять взорвался Мэгенхерд. – Теперь пойдет по всей Европе.
– Вы полагаете, о нас еще не знают?
Он вынужден был умолкнуть.
Генерал хихикнул.
– Молодой человек прав, Мэгенхерд. Так я не выужу из вас ни гроша. Ладно, есть и другие варианты... – Бледные полузакрытые глаза переключились на меня. – Полагаю, вы сумели его вытащить, потому что официального запроса пока не последовало. Что будет, когда его сделают?
Я пожал плечами. Как только подлинный Грифле сумеет одолжить несколько франков, чтобы позвонить во Францию, результат не заставит себя ждать. И для начала у инспектора Лукана будет сердечный приступ. А потом... Я еще раз пожал плечами.
– К тому времени мы уже будем в пути.
– Вы становитесь чертовым идиотом, Кейн. Как вы собираетесь это сделать?
– Думаю, генерал, пока об этом лучше умолчать.
– Теперь я понял, что вы тоже чертов идиот. Кому я это могу продать? Кому? Что вы собрались в Лихтенштейн, известно всем.
Он поднял бокал с выдохшимся шампанским, пополоскал в нем усы, потом с хлюпаньем опорожнил его и осторожно поставил на столик.
– Что вы знаете о Лихтенштейне, Кейн? Это маленькая страна. Граница со Швейцарией – всего пятнадцать километров. Проходит она по верховьям Рейна. И там всего шесть точек перехода: пять мостов и дорога через Майенфильд к Бальцерсу. Чтобы все это перекрыть, хватит дюжины полицейских. Не нужно посылать людей на розыски, проще подождать вас там.
Пауза затянулась надолго. Потом Харви встал, с удивлением глядя на меня из-под светлых бровей. Поскольку он снял пиджак, бросался в глаза револьвер за поясом.
– Я в Лихтенштейне никогда не был, – медленно начал он, а вы, Кейн? Он прав?
– Я был, – ответил я. – Он прав.
Тогда он недоуменно уставился на меня.
– Очень уж спокойно вы к этому относитесь. А раньше о чем думали?
Я пожал плечами.
– Если бы муравейник не разворошили, мы бы с ветерком промчались по любому из мостов. Те даже не охраняются. Ни пограничников, ни таможни – на Лихтенштейн распространяются таможенные законы Швейцарии. Вот граница с Австрией охраняется по-настоящему. Не было смысла преувеличивать проблемы.
Харви продолжал:
– Итак, мосты перекроют. А дорога? Нельзя с нее сойти в удобном месте и перейти границу?
Я покачал головой.
– Там укрепленный район. Дорога – единственный путь.
В этом месте долина сужается до мили в ширину и проходит между отвесными горными склонами. Это – знаменитый перевал Сент-Люцигштайг, естественная защитная позиция против агрессора, поднимающегося по Рейну. Хотя я лично не знаю, зачем агрессору двигаться вверх по Рейну. Ведь если он попытается захватить высокогорные курорты "Сент-Мориц" и "Клостеро", их цены сами по себе служат надежной защитой. Тем не менее швейцарцы двести лет укрепляли сент-Люцигштайг до самой границы с Лихтенштейном. Сейчас там все заросло травой, но в тридцатые годы они там создали нечто вроде декорации для фильма о первой мировой войне: траншеи, доты, противотанковые рвы, артиллерийские позиции. И повсюду колючая проволока. весь район в милю шириной и несколько сот метров в глубину стал огромной пробкой, запершей горловину долины.
Харви продолжал вопрошающе смотреть на меня.
– Знаете, Кейн, не помешал бы хоть какой-то план.
Я кивнул.
– Проблема в том, что мне пока ничего не приходит в голову.
Он перевел взгляд на пустой бокал в руке.
– Мне надо выпить. Нет ли у вас чего-нибудь покрепче?
Тут я вмешался:
– Ограничьтесь пока шампанским.
– Я вижу, вас это не волнует, – заметил он.
– Нет. План есть у генерала, и он его продаст.
Помолчав, генерал спросил:
– Вы так полагаете, Кейн?
– Ну разумеется. Ведь вы на нас почти не заработали, генерал. И раз заговорили сами, значит у вас есть что предложить.
Он легонько вздохнул.
– Ах, план-то у меня есть. Но в состоянии ли вы его купить?
Я пожал плечами.
– Решать мистеру Мэгенхерду. Он знает Лихтенштейн и должен понимать проблему.
Мэгенхерд не сводил с генерала пристального взгляда, казалось, собираясь заявить, что даст не больше пары пфеннигов и твердо стоять на этом.
Я поспешил заметить:
– Считаю, план нам нужен, но заплатить мы можем только в случае успеха – в конце концов, может ничего не получиться.
В голосе Мэгенхерда звучал металл.
– Я согласился оплатить организацию поездки в Лихтенштейн...
– И дорожные расходы, – добавил я.
– Да, но они оказались выше, чем я рассчитывал. Мой автомобиль разбит, яхта арестована в Бретани, багаж брошен где-то во Франции. И теперь еще...
– Ну конечно, – презрительно бросил я. – Стоит ли идти на такие жертвы? Ради какой-то жалкой доли "Каспара" в десяток миллионов. На вашем месте я все послал бы к черту и отправился отдохнуть на озеро Комо.
Взгляд его тоже пронзал металлом.
– Зачем нам его план? Разве у вас нет собственных идей?
Я пожал плечами.
– Конечно есть. И можем их попробовать, если хотите. Но все они хуже плана генерала. – Я пытался слегка сбить цену, но него нам было не обойтись.
Мэгенхерд повернулся к старику у камина.
Харви с мисс Джермен уже попивали шампанское. Генерал по-прежнему сидел в кресле у камина.
При виде меня Харви вскочил.
– Господи! Как вам это удалось?
– Просто вежливо попросил.
– Черт возьми! – Он вдруг потупился, вспомнив про бокал в руке. Но меня это не волновало. Пока. Шампанское для него – вроде пива. Но все равно неплохо, что Харви сообразил: Мэгенхерд свободен – значит мы снова в действии.
Я повернулся, чтобы представить Мэгенхерда генералу, но это оказалось лишним. Мэгенхерд впился в длинное сморщенное лицо взглядом, горящим, как паяльная лампа.
Сломал лед генерал:
– Так вы и есть чертов дурак Мэгенхерд?
– Не обращайте внимания на старомодную вежливость, – успокоил я миллионера. – Весь мир для него состоит из двух частей: он сам и все остальные – чертовы дураки.
Мэгенхерд обернулся ко мне.
– Зачем вы с ним связались?
Генерал фыркнул.
– Вы не желаете иметь со мной дело? А я ведь неплохо на вас поработал. На вас и ваших идиотов Хелигера с Флетцем. Разве я зря брал ваши деньги?
– Ваша информация была достаточно ценной, – признал Мэгенхерд. – Но теперь я прикидываю, сколько вы запросите за информацию обо мне.
– Вы всегда можете заплатить за нее сами, – предложил генерал.
Я негромко заметил:
– Не забывайте, генерал, эту сделку мы уже заключили.
Он медленно повернулся в мою сторону.
– Конечно, Кейн, помню. Я просто считал, что стоит попробовать. Он мог и заплатить. Все они – чертовы идиоты, и он, и Флетц с Хелигером. Единственная разумная мысль пришла им в голову, – что после войны начнется бум с электроникой. Но потом? Игры в прятки с регистрацией в Лихтенштейне, акции на предъявителя и прочий вздор...
– Зачем вы с ним связались? – опять взорвался Мэгенхерд. – Теперь пойдет по всей Европе.
– Вы полагаете, о нас еще не знают?
Он вынужден был умолкнуть.
Генерал хихикнул.
– Молодой человек прав, Мэгенхерд. Так я не выужу из вас ни гроша. Ладно, есть и другие варианты... – Бледные полузакрытые глаза переключились на меня. – Полагаю, вы сумели его вытащить, потому что официального запроса пока не последовало. Что будет, когда его сделают?
Я пожал плечами. Как только подлинный Грифле сумеет одолжить несколько франков, чтобы позвонить во Францию, результат не заставит себя ждать. И для начала у инспектора Лукана будет сердечный приступ. А потом... Я еще раз пожал плечами.
– К тому времени мы уже будем в пути.
– Вы становитесь чертовым идиотом, Кейн. Как вы собираетесь это сделать?
– Думаю, генерал, пока об этом лучше умолчать.
– Теперь я понял, что вы тоже чертов идиот. Кому я это могу продать? Кому? Что вы собрались в Лихтенштейн, известно всем.
Он поднял бокал с выдохшимся шампанским, пополоскал в нем усы, потом с хлюпаньем опорожнил его и осторожно поставил на столик.
– Что вы знаете о Лихтенштейне, Кейн? Это маленькая страна. Граница со Швейцарией – всего пятнадцать километров. Проходит она по верховьям Рейна. И там всего шесть точек перехода: пять мостов и дорога через Майенфильд к Бальцерсу. Чтобы все это перекрыть, хватит дюжины полицейских. Не нужно посылать людей на розыски, проще подождать вас там.
Пауза затянулась надолго. Потом Харви встал, с удивлением глядя на меня из-под светлых бровей. Поскольку он снял пиджак, бросался в глаза револьвер за поясом.
– Я в Лихтенштейне никогда не был, – медленно начал он, а вы, Кейн? Он прав?
– Я был, – ответил я. – Он прав.
Тогда он недоуменно уставился на меня.
– Очень уж спокойно вы к этому относитесь. А раньше о чем думали?
Я пожал плечами.
– Если бы муравейник не разворошили, мы бы с ветерком промчались по любому из мостов. Те даже не охраняются. Ни пограничников, ни таможни – на Лихтенштейн распространяются таможенные законы Швейцарии. Вот граница с Австрией охраняется по-настоящему. Не было смысла преувеличивать проблемы.
Харви продолжал:
– Итак, мосты перекроют. А дорога? Нельзя с нее сойти в удобном месте и перейти границу?
Я покачал головой.
– Там укрепленный район. Дорога – единственный путь.
В этом месте долина сужается до мили в ширину и проходит между отвесными горными склонами. Это – знаменитый перевал Сент-Люцигштайг, естественная защитная позиция против агрессора, поднимающегося по Рейну. Хотя я лично не знаю, зачем агрессору двигаться вверх по Рейну. Ведь если он попытается захватить высокогорные курорты "Сент-Мориц" и "Клостеро", их цены сами по себе служат надежной защитой. Тем не менее швейцарцы двести лет укрепляли сент-Люцигштайг до самой границы с Лихтенштейном. Сейчас там все заросло травой, но в тридцатые годы они там создали нечто вроде декорации для фильма о первой мировой войне: траншеи, доты, противотанковые рвы, артиллерийские позиции. И повсюду колючая проволока. весь район в милю шириной и несколько сот метров в глубину стал огромной пробкой, запершей горловину долины.
Харви продолжал вопрошающе смотреть на меня.
– Знаете, Кейн, не помешал бы хоть какой-то план.
Я кивнул.
– Проблема в том, что мне пока ничего не приходит в голову.
Он перевел взгляд на пустой бокал в руке.
– Мне надо выпить. Нет ли у вас чего-нибудь покрепче?
Тут я вмешался:
– Ограничьтесь пока шампанским.
– Я вижу, вас это не волнует, – заметил он.
– Нет. План есть у генерала, и он его продаст.
Помолчав, генерал спросил:
– Вы так полагаете, Кейн?
– Ну разумеется. Ведь вы на нас почти не заработали, генерал. И раз заговорили сами, значит у вас есть что предложить.
Он легонько вздохнул.
– Ах, план-то у меня есть. Но в состоянии ли вы его купить?
Я пожал плечами.
– Решать мистеру Мэгенхерду. Он знает Лихтенштейн и должен понимать проблему.
Мэгенхерд не сводил с генерала пристального взгляда, казалось, собираясь заявить, что даст не больше пары пфеннигов и твердо стоять на этом.
Я поспешил заметить:
– Считаю, план нам нужен, но заплатить мы можем только в случае успеха – в конце концов, может ничего не получиться.
В голосе Мэгенхерда звучал металл.
– Я согласился оплатить организацию поездки в Лихтенштейн...
– И дорожные расходы, – добавил я.
– Да, но они оказались выше, чем я рассчитывал. Мой автомобиль разбит, яхта арестована в Бретани, багаж брошен где-то во Франции. И теперь еще...
– Ну конечно, – презрительно бросил я. – Стоит ли идти на такие жертвы? Ради какой-то жалкой доли "Каспара" в десяток миллионов. На вашем месте я все послал бы к черту и отправился отдохнуть на озеро Комо.
Взгляд его тоже пронзал металлом.
– Зачем нам его план? Разве у вас нет собственных идей?
Я пожал плечами.
– Конечно есть. И можем их попробовать, если хотите. Но все они хуже плана генерала. – Я пытался слегка сбить цену, но него нам было не обойтись.
Мэгенхерд повернулся к старику у камина.